Не его Золотая девушка

Глава 2

Уэст

Что-то подсказывало мне не позволять Джосс выбирать музыку, но я, черт возьми, все равно позволил. Следовало прислушаться к своему чутью.

Когда, мать вашу, «грустные девчонки, играющие на акустических гитарах» вообще стали музыкальным жанром? Подборка дурацких песен о расставании – последнее, что я хотел бы сейчас слышать.

Джосс провела с нами практически весь день. После того, как рано утром автобус доставил нас обратно к «Сайпресс Преп», она вернулась домой только для того, чтобы оставить вещи и повидаться с родителями. Затем, полчаса спустя, позвонили из службы безопасности и сообщили, что она поднимается.

Но, оглядываясь назад, если бы я знал, что в какой-то момент дня мне придется слушать эту хрень, то без колебаний удалил бы эту девчонку из нашего списка разрешенных посетителей. Подруга она или нет.

В основном Джосс зависала с Дэйном: либо в его комнате, слушая музыку, либо в кинозале, смотря плохое реалити-шоу. Но когда ей становилось скучно, она заходила к Стерлингу или ко мне. Однако Джосс никогда не настаивала на разговоре, и меня это вполне устраивало.

С момента окончания вчерашней игры уведомления приходили практически непрерывно. Пару часов назад я наконец заблокировал телефон. Внезапный всплеск интереса не имел ничего общего с тем, что наша команда стала на шаг ближе к чемпионству. Гребаные стервятники уговаривали меня поучаствовать в разыгравшемся дерьмовом шоу, выведывали подробности, в которых все так нуждались. И их главный вопрос был: «Зачем я выложил видео?»

– Готов поговорить?

Голос Джосс вырывает меня из мыслей. Я поворачиваю налево через секунду после того, как загорается красный свет.

– Если бы я хотел поговорить, то не сбежал бы ото всех, – ворчу я. Когда я объявил, что собираюсь прокатиться, Джосс настояла на том, чтобы поехать со мной.

– От меня вот не сбежал, – язвит она.

– Да уж, заметил.

Надеюсь, она не приняла близко к сердцу ничего из того, что я сказал за последние тридцать с лишним часов. Она знает, что я становлюсь злобным ублюдком, когда все идет не так. Ну, еще большим злобным ублюдком, чем обычно.

– Черт.

Когда это слово слетает с губ, произнесенное исключительно разочарованным тоном, Джосс вновь смотрит на меня.

– Знаешь, – говорит она чересчур спокойно, – у меня есть ее номер, если захочешь позвонить.

Сердце вдруг подпрыгивает – и я это просто ненавижу. Впрочем, на лице все та же маска. Я нажимаю кнопку, чтобы немного приоткрыть окно. На улице все еще теплый вечер. Но легкий сквозняк помогает, когда от гнева у меня внезапно повышается температура.

Я облажался. Никто не знает этого лучше меня. Прямо или косвенно, плевать, – все, что произошло, лежит на мне. С тех пор, как видео вышло в эфир, случилось многое. И все же мое самое большое сожаление не имеет никакого отношения к сплетням. Оно связано с теми тремя тупыми словами, которые я в последний раз сказал Саутсайд: «Тебе следует уйти».

По сути, я козел, который, похоже, не способен избавиться от своего «козлиного» поведения.

– Итак… тебе нужен номер или нет?

Проходит несколько секунд, а я молчу. Но тут Джосс, будучи собой, хватает мой телефон, разблокирует его – ее любопытная задница, похоже, всегда знает мои пароли, – а затем сама вводит номер Саутсайд.

– Вот, – фыркает она. – Теперь у тебя есть ее номер на случай, если ты наконец вытащишь голову из задницы и наберешься мужества позвонить. И тебе лучше подготовить чертовски гигантское извинение, потому что какого хрена, Уэст? Ты что, вообще спятил? – негодует Джосс. – Это самая отвратительная демонстрация силы, которую я когда-либо видела, но даже если тебе плевать на Блу, то как насчет футбола? Чемпионата штата? В следующем году? Тренеры в NCU определенно прознают об этом, ведь видео уже повсюду. От них ничего не скроешь.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – огрызаюсь я, крепче сжимая руль.

От ее обвинения и последующего предупреждения у меня сводит челюсти, но я усмиряю ярость и придерживаю язык. Боюсь сказать лишнее.

– Тогда к чему этот риск? Просто чтобы продолжить ту нелепую игру, которую ты затеял с этой несчастной девушкой? – Джосс делает паузу, качая головой. Осуждает, ясно. – Я должна была не игнорировать, а остановить тебя, когда все это дерьмо только началось. Видит бог, ни у кого больше не хватило бы духу сделать это. И если бы остановила, то ты, может, не спалил бы свое будущее дотла.

Джосс пристально смотрит мне в лицо. Она полна гнева, который не смела показать в пентхаусе. Там она держалась нейтрально, наверное, потому что была в меньшинстве. Рядом были Дэйн и Стерлинг. Но сейчас от ее сдержанности не осталось и следа. Думаю, и так понятно, почему она захотела поехать со мной. Планировала воспользоваться шансом и пропесочить меня наедине.

С ее губ срывается тяжелый вздох, а затем Джосс, наконец, отворачивается и смотрит вперед. Хотя она все еще взвинчена.

– Ты и раньше вытворял всякое извращенное дерьмо, Уэст, но это новый уровень, – продолжает она. – И подумать только, я подбила Блу поговорить с тобой прошлой ночью! Потому что я, тупица такая, считала, что знаю тебя, что ты порядочный парень. Никогда бы за миллион лет не подумала, что ты можешь быть таким чудовищно жестоким! Ты…

– Черт возьми, Джосс! Это был не я!

Мой голос эхом разносится по машине через мгновение после того, как я выкрикиваю эти слова. Затем мы оба неестественно замолкаем. Ни звука вокруг, кроме ветра, врывающегося в приоткрытое окно.

– Проклятье!

Я не уверен, что испытываю, признавшись в этом вслух, – облегчение или ужас. Может, немного и того и другого. Предполагалось, что я буду держать рот на замке. Вообще-то, я поклялся, что буду, но мне с каждой секундой все больше хочется обо всем рассказать, зная, что обо мне думают. Зная, что Саутсайд думает обо мне.

– Это правда?

– Что за… – я снова начинаю выходить из себя. – Да, Джослин Грейс Франсуа, я говорю тебе гребаную правду.

Боковым зрением я вижу, как она наклоняет голову и тычет в меня пальцем.

– Не делай так, – предупреждает она. – Не смей называть меня полным именем, Уэст Ксавьер Голден! Это не я здесь в затруднительном положении!

Боже милостивый. Избавь меня от Джосс. Я не хочу испытывать чувство вины за то, что бросил ее на обочине дороги. Поэтому, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне найти безопасную, хорошо освещенную автобусную остановку, чтобы избавиться от Джосс, пока мое терпение не иссякло.

Она будто слышит мои мысли и закатывает глаза так драматично, что мне даже не нужно оборачиваться, чтобы увидеть это.

– Так, – фыркает она, – если это был не ты, то кто же?

– Не спрашивай меня об этом.

– Ты прикалываешься? Ты должен кому-нибудь рассказать! Ты не можешь взять на себя ответственность за такое дерьмо.

Разглядывая дорогу в свете фар, я отключаюсь, думая о том, как все это началось. С одного неосторожного решения, принятого примерно полтора года назад. Один-единственный инцидент дал человеку, ответственному за утечку видео, достаточно рычагов воздействия, чтобы заставить меня молчать.

– Почему ты не хочешь очистить свое имя? Ты слишком многое потеряешь, если промолчишь, Уэст.

Джосс не сводит с меня глаз. Я вздыхаю и, осознав серьезность происходящего, делаю вывод:

– Я многое потеряю и в том случае, если все расскажу.

Последний, кому я доверил бы свое будущее, держит его прямо в своей маленькой жадной ручонке, и я ни хрена не могу с этим поделать.

Я чувствую, как Джосс снова пристально смотрит на меня.

– Что ты недоговариваешь? – спрашивает она. – Ну, кроме того, кто за этим стоит.

Грудь печет от ярости. Ведь я храню секрет для того, кого ненавижу. Я не только осознаю, чего мне это может стоить в будущем, но и абсолютно уверен в том, чего мне уже это стоило.

Точнее кого.

Неважно, как сильно я борюсь с собой, как пытаюсь убедить себя, что все это не имеет значения, перед глазами лишь одно: Саутсайд, которую Рикки увозит на мотоцикле. Благодаря шпионам и папарацци Пандоры все знают секреты и намерения друг друга. И конкретно я пытаюсь выяснить местонахождение Блу. Если кто и знает, что я не имею никаких гребаных прав чувствовать хоть что-то по этому поводу, так это я. И все же… она не выходит из головы. Блу – все, о чем я способен сейчас думать.

Куда он ее увез?

Он прикасался к ней?

Стала бы она трахаться с ним, чтобы облегчить боль, которую я причинил?

…Вот дерьмо.

Я даже не могу вспомнить, сколько раз перебирал в голове подробности той ночи. Ссора, которая закончилась сексом. Каждый из нас выместил свое разочарование и отчаянно желал увидеть, чем все кончится. Но теперь, когда в голове проясняется, когда стойкий аромат Блу покидает меня, а ощущение ее кожи на моих пальцах исчезает, я думаю о том, что сказал в конце.

Думаю о проклятых словах, которые хотел бы забрать обратно.

Что за ублюдок подставляет девушку, когда та, наконец, дает слабину? Ну, похоже, я – подобное уже случалось, но… только не с ней.

Не с той, кто имеет значение.

Это откровение – что она та, кто имеет для меня значение, – вызывает тошноту и ярость отрицания. Теперь мне понятно, почему я саботировал любую возможность исправить ситуацию. В основном потому, что я сын своего отца и подвержен болезни, которая называется не иначе как ублюдочность. Но дело не только в этом.

Хотя можно было подумать, что это предупреждение Вина сбило меня с пути, на самом деле меня подбили мои собственные слова. Когда Блу в тот вечер появилась у меня на пороге, я сделал смелое заявление. Сказал ей, что существует лишь один способ, с помощью которого такие люди, как мы, находят правду, – это секс. И… давайте просто скажем, что я нашел свою правду. В тот момент, когда я посмотрел на Блу, чувства стали столь сильны и понятны, что пустота в сердце начала исчезать. Но именно тогда я лишил себя любого шанса на взаимность и оттолкнул Блу.

Потому что я такой же саморазрушительный ублюдок, как и мой отец.

Его заявление о том, что Саутсайд использует меня, чтобы причинить ему боль, так и не выходит у меня из головы. Но после того, что я пережил с ней, после того, как стены между нами наконец рухнули, я верю, что какие бы скрытые намерения у нее ни были, они не имеют значения.

Если они вообще когда-либо существовали.

Я тяжело вздыхаю. И осознаю, насколько основательно я все изгадил. Мне представился шанс убедить девушку открыться … а потом я просто растоптал ее сердце.

– Уэст, – на этот раз немного спокойнее произносит Джосс, напоминая мне, что я еще не ответил на ее вопрос. – Что ты недоговариваешь?

Я хранил этот секрет не так уж долго, а он уже давит на меня. Никогда особо не заботился о том, что другие думают о моих действиях, но на этот раз все иначе. Большинство придурков, которые пишут мне в директ или посылают смс, превозносят меня за то, что я сделал. Но мне на них насрать. Меня бесит, что вся эта ситуация заставила тех людей, которые реально имеют для меня значение, посмотреть на меня по-другому. Моих братьев, Джосс, маму.

Ох, об этом даже говорить не хочется. Существуют некоторые вещи, которые мать ни в коем случае не должна знать о своем сыне. Определенные вещи, совершенные отпрыском, так скажем, не для ее глаз. Короче, можно уверенно подвести итог – я, скорее всего, не смогу смотреть маме в глаза, пока мои дети не закончат школу.

– Уэст? – снова вопрошает Джосс, используя тот самый укоризненный тон голоса, который Дэйн считает прелюдией и просто обожает.

Мне же такой тон не нравится.

– Если я тебе расскажу, и ты хоть кому-нибудь словом об этом обмолвишься, Джосс, со мной будет покончено. Рухнет не только моя жизнь, но и… кое-чья еще.

Я чувствую, как она изучает меня, но не отрываю глаз от дороги.

– Хорошо, – торжественно произносит она. – Даю тебе слово.

Глубоко дышу и еще раз взвешиваю в голове все «за» и «против», а потом все же выпаливаю:

– Это была Паркер, – признаюсь я, чувствуя, как сердце бьется в два раза быстрее.

Джосс пристально смотрит на меня, делая несколько глубоких вдохов. Обычно это означает, что она отчаянно пытается держать язык за зубами.

– Она прислала странное сообщение перед тем, как мы отправились на региональные. Затем еще одно после того, как мы добрались до отеля.

– Разве она не поняла намек, когда ты расстался с ней на Вечеринке Монстров? – спрашивает Джосс.

– Мы говорим о Паркер, – отвечаю я со вздохом.

– И то правда.

– Сначала она хотела поговорить только о нас, но я ляпнул не то, что она хотела услышать. А потом надавил. Я хотел знать, что за фигня с этим мутным сообщением, которое она отправила… И Паркер, наконец, перешла к сути.

– И в чем же суть?

Я бросаю взгляд на Джосс, а после отвечаю на ее вопрос так просто, как только могу.

– Она хотела знать о ситуации с Кейси.

После того, как я произношу это имя, Джосс приподнимает бровь. Мы редко произносим его вслух. Это одна из тех вещей, которым лучше оставаться в прошлом, где им и место.

– Как, черт возьми, Паркер могла узнать что-то подобное? Только я, Дэйн и Стерлинг знаем об этом, верно? Кроме самой Кейси, конечно, но я, черт возьми, уверена, что она никому не расскажет.

Когда я не возражаю, Джосс приходит к собственному выводу.

– Подожди… Кейси проболталась? – спрашивает она, наклоняясь вперед на своем сиденье и бросая на меня взгляд.

Я делаю вдох, игнорируя то, как сжимается грудь.

– Они недавно столкнулись. По крайней мере, Паркер придерживается такой версии. Она говорит, что Кейси немного перебрала с выпивкой и рассказала ей все.

Джосс снова откидывается на спинку стула, затем говорит кое-что неожиданное.

– Вечеринка.

Я оглядываюсь.

– Какая вечеринка?

– Девятнадцатилетие Кейси. Вечеринка, на которую я вернулась пораньше с каникул, – напоминает она мне. – Там были девчонки из группы поддержки, а еще большинство бывших сокурсниц Кейси по «Эверли Преп», плюс парочка ее подруг по колледжу.

Кусочки мозаики начинают складываться воедино.

– Тогда я даже не придала этому значения, но в тот вечер они с Паркер довольно близко общались. И в этом общении определенно были задействованы литры алкоголя, так что…

У меня нет слов. Не то чтобы я знал, что сказать до этого.

– Мне так жаль, Уэст, – рука Джосс ложится на мою и легонько сжимает. – Это, наверное, наихудший сценарий для тебя.

А ведь я так старался предотвратить последствия ошибки, которую совершил, казалось, так давно. Но теперь, когда эта информация попала в руки Паркер, возможно, все было напрасно. Не могу вспомнить, когда я был более напряжен.

Я работал в два раза усерднее на поле, надеясь обеспечить себе место в NCU. Хотел создать образ перспективного игрока, подстраховаться, даже если правда обо мне и Кейси однажды всплывет наружу. Молился, чтобы информация не дошла до кого-либо из спортивного персонала NCU. Если это произойдет, я потеряю все.

Я и все вовлеченные стороны.

Но видео со мной и Саутсайд уже в сети, а это значит, что все вот-вот может пойти прахом.

– Зачем проходить через все эти неприятности?

Вопрос Джосс заставляет меня вернуться к разговору, состоявшемуся пару ночей назад, и за этим тут же следует гнев.

– Короткий ответ? Потому что Паркер – злобная сука, – ворчу я.

У нас бурное прошлое, «отношения», фундамент которых построен на пустом сексе и пустых словах. Словах, лишенных чувств и искренности с моей стороны. Отсутствие реальной связи позволяло не замечать, что Паркер влюбилась в меня. Позволяло легко игнорировать и использовать ее. В конечном итоге я ее сломал. Она никогда не была «хорошей девочкой», но Паркер Холидей определенно становилась все хуже и хуже на моих глазах. Это я признать могу.

– Я все еще не понимаю, – говорит Джосс.

– Чего тут непонятного? Паркер держит меня за гребаные яйца. Конец истории.

– Я знаю, ты говоришь правду, так что не пойми меня неправильно, но все равно что-то не сходится, – отмечает Джосс. – Например, как, черт возьми, у нее оказалось видео с тобой и Блу? Она планировала сделать компромат все это время? Без подготовки это как будто бы не имеет смысла. Ведь даже ты не знал, что Блу придет в твой номер.

Джосс в основном разговаривает сама с собой, пытается разобраться в происходящем. Но, к счастью для нее, чертова Паркер ответила мне на большую часть этих вопросов прошлой ночью. На самом деле, даже не колебалась. Казалось, она хотела подчеркнуть тот факт, что ей каким-то образом удалось провернуть месть и что я ни хрена не могу с этим поделать.

– Она записала это с помощью гребаного видеозвонка, – ворчу я, наконец отвечая. – Притормозила у туалетного столика по пути из номера, пока я был занят разговором с Саутсайд. Она подставила нас, а я даже не заметил.

Просто думая о том, как легко она это провернула, снова начинаю злиться. Если бы события той ночи пошли чуть иначе, то проблема бы даже не возникла.

Если бы я только подумал присмотреть за Паркер, пока она покидала номер.

Если бы только мой телефон не был на беззвучном режиме, когда она позвонила мне и соединила нас по видеосвязи.

Если бы только я не был таким наивным придурком, ничего бы не случилось.

– Так она просто хотела посмотреть, что будет, когда она выйдет из номера?

– Да хрен ее знает, – выпаливаю я, пожимая плечами. – В любом случае, мы дали ей гораздо больше, чем доступ к нашему разговору. В итоге у нее на руках оказалось все, что нужно, чтобы унизить Саутсайд и погубить меня. Как только эти кадры попали к Пандоре, все было кончено.

– И все это лишь для того, чтобы разлучить вас с Блу, а затем сломать тебя окончательно, – заключает Джосс.

Я киваю. Она совершенно права. Моя футбольная карьера, скорее всего, скажет мне «до свидания»: либо руководство NCU узнает про чертово видео, либо Паркер решит настучать про ситуацию с Кейси.

Не веря своим ушам, Джосс качает головой.

– Сучка еще безумнее, чем я думала.

Снова киваю.

– А я гребаный идиот, который дал ей все, что нужно, чтобы сжечь мое будущее дотла.

– Ты не мог знать, что она зайдет так далеко, – комментирует Джосс. Я полагаю, она пытается поднять мне настроение.

– Может быть. Но я почти уверен, что, выставив ее задницу прочь, когда появилась Саутсайд, я дал ей «зеленый свет» на все это дерьмо.

В голосе звучит адская горечь, когда я вспоминаю, как все разыгралось той ночью.

– А Кейси не пыталась звонить тебе? Ну, знаешь, с тех пор как видео оказалось в сети? – неохотно уточняет Джосс. – Она все еще спрашивает о тебе, поэтому я подумала, может, она выходила с тобой на контакт.

Когда я слышу, что Кейси все еще вспоминает меня, желудок болезненно сжимается.

– Нет, – со вздохом отвечаю я. – И, скорее всего, не позвонит. Если вспомнила, что спалилась перед Паркер, нет. У нас был уговор, и она его нарушила.

По поводу этой части я не злюсь. Я и сам под алкоголем делал всякое дерьмо в прошлом. Но она могла бы и предупредить. По крайней мере, тогда я смог бы разобраться с Паркер лицом к лицу и не дать ей победить.

Джосс молчит, и я слышу, как крутятся шестеренки в ее голове.

– Значит, ты не можешь сказать Блу, – наконец понимает она. – Тебе придется объяснять, почему нельзя разоблачать Паркер как ту, что слила видео. Ведь нужно будет раскрыть историю с Кейси.

Меня подташнивает, ведь все, что сейчас сказала Джосс, – правда. Я не могу назвать имя Паркер или обелить свое, однако мне вообще не нравится мысль оставлять все как есть. Я должен бы сосредоточиться на том, как ускользнуть от внимания Паркер, но вместо этого думаю, как исправить хотя бы часть того кошмара, который она сотворила. Каким-то магическим образом не спровоцировав ее сорваться.

Удачи с этим, придурок.

– Я поговорю с ней, – выпаливаю я, прежде чем успеваю осознать, что это ужасная идея.

– С кем? С Блу?

От меня не ускользает шок в голосе Джосс. Она понимает, что это дерьмовая идея, так же, как и я. Черт, да я сомневаюсь, что Саутсайд вообще подпустит меня близко. Вряд ли я смогу даже начать разговор.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – добавляет Джосс, когда я не отвечаю на ее первый вопрос.

– На самом деле, я почти уверен, что это охренеть какая ужасная идея, но я должен что-то сделать. Я не могу просто позволить ей поверить…

Я замолкаю, чувствуя то, чего никогда не чувствовал, и думая о том, о чем никогда не думал.

Глаза Джосс прикованы ко мне, и я уже знаю, что она собирается сказать, еще до того, как она это произносит:

– Она тебе нравится, да? То есть, реально нравится.

Я закатываю глаза, догадываясь, что она бросится на эту тему, как собака на кость.

– Остынь. Я просто не хочу, чтобы она думала, будто я сатана.

– Но… разве это не было твоей главной целью, когда она впервые попала в «Сайпресс Преп»? А теперь, ни с того ни с сего, ты не хочешь, чтобы она смотрела на тебя как на чудовище?

Джосс сверкает улыбкой, и мне хочется надрать себе задницу за то, что я так много болтаю.

– Прекрати, – предупреждаю я, но уже слишком поздно. Ее чертово лицо светится, как будто сейчас рождественское утро. – Господи.

– Я права! Я так и знала! – визжит Джосс. Теперь я практически вижу сердечки в ее глазах.

Я молчу, поскольку все, что слетит с моих губ, только натолкнет ее на новые идеи. Оглянуться не успею, как она станет болтать о любви, щенках и цветах, чего я просто не смогу переварить. Поэтому я глубоко вздыхаю и расслабляюсь на сиденье, более чем осознавая, что все еще нахожусь между молотом и наковальней.

– Ты прав, – говорит Джосс. – Если она тебе нравится так сильно, как я думаю, ты не можешь просто так это оставить, но… каков план?

И вот он. Вопрос на миллион долларов. Ведь на данный момент ситуация такова: Паркер легким мановением руки провозгласила меня бессердечным мудаком, который выложил в сеть частное секс-видео. Хуже всего то, что у Саутсайд нет причин полагать, что я ни при чем.

Что в тысячу раз усложнит задачу достучаться до нее. Но Джосс права.

Мне не плевать.

Как, черт возьми, я это допустил?

#ПодпишисьНаМеня

@КоролеваПандора:

Замечено: Король Мидас и Дева-Лисица катаются по улицам города вместе. Король выпускает пар? А может, прочесывает улицы в поисках Новенькой? Я, например, все еще не уверена в виновности нашего любимого квотербека, хотя остальные, безусловно, так считают. Однако я признаю – дела у него плохи.

Во всяком случае, я готова поспорить, что Новенькая делает все возможное, лишь бы забыть, что уступила-таки одной трети обожаемого всеми трио. Почти уверена, что Секси Зверь способен утешить девушку. Но только тсс… Я вам ничего не говорила.

До скорого, птенчики!

П.