Не говори прощай

7

— Ну, разумеется, я помню Мелию, — радушно произнесла Дороти Хилмэн. — Как приятно снова вас увидеть! Как поживаете, дорогая?

Мелия не верила своим ушам. Неужели мать Эрвина забыла разговор, разбивший ей сердце? Неужели ее так приветствует та самая великосветская дама, которая три года назад предложила Мелии во имя любви к Эрвину разорвать помолвку? О, разумеется, не так прямолинейно. Она слишком деликатна и хорошо воспитана. Но суть от этого не менялась.

— А я и не знала, что вы видитесь, — продолжала Дороти. — Для меня это… сюрприз.

Она не сказала «приятный сюрприз». Естественно, правила хорошего тона не позволяли матери Эрвина допустить даже намека на скандал. Во всяком случае, не в элитарном яхт-клубе. Вот в своем имении «Кипарисы» она упала бы в обморок, или устроила истерику, или что-нибудь еще, чем обычно у богатых женщин принято выражать недовольство. Мелия понимала, что рассуждает цинично, но ничего не могла с собой поделать.

Эрвин, улыбаясь девушке глазами, взял ее за руку.

— Этим летом Мелия работает у меня.

— О, извини, я этого не знала.

— Хочешь, пообедаем вместе, мама, — предложил он, не сводя глаз с Мелии. Ясно, что он предпочел бы, чтобы мать отказалась.

— В другой раз, — сразу поняла ситуацию Дороти. — Сегодня у меня здесь встреча с матерью Николь. Мы хотели бы обсудить день рождения Тедди. Это должен быть грандиозный праздник. Первая годовщина единственного внука волнует нас обеих.

Эрвин довольно рассмеялся.

— Ну, еще бы! Чтобы вы так не переживали по поводу Тедди, Джорджу или мне, видимо, придется подумать о прибавлении семейства.

Мелия сразу же почувствовала, как у нее заполыхали уши. Нельзя было выразиться более откровенно. Эрвин прямо объявил, что собирается жениться. Девушка ждала, что скажет миссис Хилмэн.

— Это чудесно, Эрвин, — сказала та.

Но Эрвин, похоже, не услышал легкого неодобрения в голосе, которое не укрылось от обостренных чувств Мелии.

Итак, ничего не изменилось. Высшее общество по-прежнему окружено высоким забором, и плебеям там не место.

Извинившись, Дороти удалилась царственной походкой в ресторан.

Свинцовая тяжесть навалилась на Мелию. Но она старалась выкинуть воспоминания о матери Эрвина из головы. Ведь они с Эрвином так ждали этой прогулки под парусом!

Совместными усилиями молодые люди отвели суденышко от берега и, подняв паруса, уселись на палубе, тесно прижавшись друг к другу. Ветер трепал Мелии волосы, бросая их в лицо Эрвину, а она счастливо улыбалась под лучами горячего солнца.

— Тебе пить не хочется? — заботливо спросил он.

— От содовой не откажусь.

— Отлично. Тогда захвати и мне баночку из камбуза.

Рассмеявшись над детской хитростью, Мелия ткнула его пальцем в бок и пошла вниз. Принеся две банки, уселась опять рядом с Эрвином. Он положил руку ей на плечо, и Мелия, устроившись как в уютном гнездышке, неторопливо правила яхтой. Когда она неправильно поворачивала и паруса провисали, Эрвин, мягко положив руку сверху, осторожно возвращал яхту на прежний курс. Как всегда, Мелии было хорошо и легко в обществе Эрвина. Он был искренен и прост, открыт сердцем и обладал незаурядным чувством юмора. Но сегодня почему-то по-особому тих и задумчив. Может, думает о неожиданной встрече с матерью? — мучилась Мелия.

— Хорошо здесь, правда? — нарушила она молчание.

— Я думаю о том, что самые тяжелые моменты моей жизни я переживал на этой яхте, — тихо сказал Эрвин. — Здесь я всегда находил душевный покой, что бы ни случалось.

— И я ее полюбила.

— Я столько раз спасался на ней от тоски после того… ну, ты понимаешь, три года назад. — Мужчина чуть крепче прижал ее к себе. — Я не мог жить без тебя, Мел, — прошептал он и потерся щекой о ее висок. — В мире так пусто!

— Я тоже не могла жить без тебя, — призналась девушка, вспоминая мрачные месяцы, потянувшиеся нескончаемой чередой за расставанием.

— Потом, когда взялся за дело Марка Финча, я узнал, что ты не замужем, и уже не мог думать ни о ком, кроме тебя. Все время терзался, что же произошло у вас с тем учителем, за которого ты собиралась выйти. Хотелось встретиться и все выяснить. Я придумал, наверно, с сотню способов пробраться к тебе и снова войти в твою жизнь.

— Почему же не нашел меня? — Сейчас, когда было так тепло и безопасно в кольце сильных рук, о прошлом говорить уже не так больно. Сложнее с мыслями о будущем. О нем Мелия не могла думать без страха.

— Из гордости, из глупой гордости, — тихо повторил Эрвин. — В глубине души я не переставал надеяться, что ты когда-нибудь вернешься сама.

— То-то ты ликовал, когда я заявилась, — сказала Мелия, пряча улыбку. — Ты, оказывается, именно этого и ждал.

— Хотелось наказать тебя, — с сожалением признался Эрвин. — Помучить так же, как мучился я. Поэтому заставил тебя работать на меня, К тому времени я уже нашел секретаря вместо миссис Паунд, но когда появилась возможность постоянно видеть тебя, не смог удержаться даже от шантажа.

Для Мелии это не стало новостью. Она раскусила все его игры с самого начала. Видела, что Эрвин хочет помучить, отомстить. И сначала ему это прекрасно удавалось. Мелия возвращалась домой, раздавленная морально и вымотанная физически.

— Если бы не родители, я уволилась бы в первый же день, когда ты заставил меня заказывать розы и назначать для тебя свидания.

— Признаюсь тебе. — Эрвин, довольный собой, гордо объяснил: — К романам это не имело никакого отношения. Все эти женщины — мои родственницы.

— Я знаю, глупый, — улыбнулась Мелия и, запрокинув голову, поцеловала его в щеку.

— ?.. — Эрвин поднял брови.

— Николь сказала.

— Ну, эти женщины! А я-то был так доволен собой, представлял с наслаждением, как ты будешь ревновать. Зря, значит, старался.

— Сначала-то я просто зеленела от ревности. — Лучше было не говорить этого, да не утерпела. — Всякий раз, когда ты по составленному мною графику отправлялся на новое свидание, я приходила просто в исступление. Места себе не находила! Пожалуйста, Эрвин, никогда больше так не делай.

— Не буду, любимая, — пообещал он, касаясь губами ее волос. — Но и ты брала реванш, тыча мне в нос своим Чарли. Мне он сразу не понравился. Я приехал к вам на обед, чтобы позлить тебя, а тут ты притаскиваешь этого парня, мой великолепный план рушится, и зеленеть от ревности приходится мне.

— Значит, Чарли тебе не понравился?

— Может, он и неплохой, но только не в тот момент, когда ухаживает за моей девушкой.

— Но ты же вел себя с ним как со старым другом! Вся семья находила это очень забавным, я же была просто убита. Ты общался с Чарли больше, чем со мной!

— А что мне оставалось делать? Не мог же я доставить тебе удовольствие, показав, что ревную!

Мелия еще ближе прижалась к нему. Вокруг ласково плескалось море. Где-то в вышине прокричала чайка. Девушка глядела на синее небо, радуясь солнцу, легкому бризу и чувству возрождающейся любви.

— Сможем ли мы забыть все это? — спросил Эрвин. — Жить так, будто не было этих лет разлуки? Начать все с нуля?

— Не знаю, — с сомнением покачала головой Мелия.

Но сердце подсказывало, что надежды терять не надо. Закрыв глаза, она с наслаждением ощутила дуновение ветра на лице. Пролетевшие годы изменили ее. Теперь она более уверена в себе, сильнее духом. И на этот раз будет бороться за свое счастье. Но если придется вновь отказаться от Эрвина, она больше не будет скрывать, почему это происходит, и брать всю вину на себя.

На девушку вновь нахлынули воспоминания. Так тяжело жилось без Эрвина, особенно в первое время после разлуки. Несколько месяцев держалась из гордости, уговаривая себя, что ей нечего стыдиться своего происхождения. Она гордилась семьей и не будет извиняться за то, что она — дочь рабочих.

Но когда гордость перестала поддерживать, в душе остались только пустота да невеселые думы о том, как жить без Эрвина дальше.

Как и Эрвин, она заставляла себя жить усилием воли, переходя из одного дня в другой. Безнадежная любовь и сожаления о прошлом не оставляли ее.

— Начнем все сначала, — проговорил Эрвин. — Давай попробуем, Мел.

— Да, любимый мой! — горячо откликнулась девушка.

Эрвин поцеловал так, что Мелия в поцелуе ощутила всю боль и тоску прошлого, радость обретения и ликование собственника, беспредельную нежность и сжигающую страсть. Мелия горячо отвечала. Она любила его! Казалось, что они не сливаются в поцелуе, а забывают навсегда горькие годы разлуки, берут у них реванш, и не могут оторваться друг от друга. К действительности вернули паруса, хлопающие на ветру. Судно неслось неизвестно куда, и Эрвину пришлось выравнивать курс.

— Я люблю тебя, Мелия! — взволнованно произнес он наконец. — Я чуть с ума не сошел. Если б не Джордж, не знаю, что бы со мной сталось. Брат был со мной очень терпелив, хотя я ни о чем не рассказывал. Но он, конечно, понимал, что мое состояние связано с нашим разрывом. А я просто не мог ничего говорить о тебе, это причиняло физическую боль. Мне становилось легче только тут, на яхте.

Повернувшись к нему, Мелия как ребенок обхватила его и спрятала лицо на его груди, словно забирая всю боль.

— Когда ты сказала, что любишь другого, мне оставалось только смириться. Я понимал, что тебе нелегко — любить одного и быть помолвленной с другим.

У Мелии перехватило горло. Она боялась расплакаться. Уже готово было вырваться признание, что нет никакого другого, что все это — обман.

— Ты не расскажешь мне о нем?

— Нет! — воскликнула она, решительно мотая головой.

Ну не смогла она сказать, что разлучила их мать Эрвина! Придется взять всю вину на себя. Господи, помоги мне! — взмолилась девушка. Ведь признаться, что никакого жениха не было, значило открыть, какую роль сыграла в этом деле мать Эрвина, которую он так горячо любит. Нет, это невозможно.

Свободной от штурвала рукой он крепко обнял хрупкие плечи.

— Я тогда решил, что если не женюсь на тебе, то не женюсь никогда, — проговорил Эрвин после долгого молчания. — Представь такую картину: лет эдак через двадцать сижу у потрескивающего камина в смокинге, покуриваю трубку, а у ног лежит верный пес?

Нарисованный образ холостяка был так нелеп и так дьявольски не сочетался с Эрвином, что Мелия долго смеялась.

— Ты — в смокинге и с трубкой? Да никогда!

— А вообрази меня одиноко живущим в огромном доме с семью спальнями?

— Нет, ты не можешь так жить! — уже потрясенно воскликнула девушка.

— Ну а как насчет роли главы семейства? Меня можно представить отцом большого семейства?

Перед глазами Мелии замелькали столь часто воображаемые картины семейного счастья: Эрвин в уютном доме, Эрвин, облепленный смеющимися детьми с глазами цвета швейцарского шоколада.

Она знала, как Эрвин относится к Тедди, как любит возиться с ее племянниками, и давно поняла, что он прирожденный отец.

— Тогда решено, — выдохнул Эрвин с притворным облегчением, видя ее засиявшие глаза.

— Что же решено? — обернулась Мелия, смешно склонив голову набок.

Но, казалось, Эрвин уже забыл, о чем хотел сказать, все внимание было приковано к управлению яхтой, старый морской волк невозмутимо смотрел вперед.

— То, что мы женимся, — наконец, стараясь говорить небрежно, обронил он. — Так что, детка, приготовься, придется наверстывать упущенное.

— Эрвин!

— Ты помнишь, когда мы обручились, какие строили планы нашей жизни? Помнишь?

Мелия неуверенно кивнула. Она давно уже запретила себе думать об этом.

— Могу тебе напомнить. Если ты забыла, мы собирались родить первого ребенка через пару лет после свадьбы. Значит, в этом году у нас должен был быть малыш. Мы отстаем от графика! Пожалуй, придется устроить удлиненный медовый месяц.

Мелия смеялась, и ветер тут же уносил смех далеко в море.

— Не меньше двух-трех месяцев, — продолжал Эрвин. — Предлагаю остров в южной части Тихого океана, подальше от туристов. Снимем бунгало на берегу, все ночи будем посвящать любви, а днем бродить по взморью.

— По-моему, ты что-то пропустил, — прервала его разглагольствования Мелия. — Я не поняла, что должно произойти между описанной тобой одинокой старостью и нашей поездкой к потомкам Гогена.

— Скоро поймешь, — самодовольно ответил Эрвин. — Итак, мы сошлись на четырех ребятишках, правильно?

— Эрвин! — Мелия не могла удержаться от счастливого смеха, радость наполняла ее.

— Все это — важные моменты нашей жизни, и их надо решить до того, как перейдем к следующему пункту. Помнишь, я-то хотел шестерых детей — мне нравятся большие семьи. Ты настаивала на двоих. Мне стоило немалых трудов уговорить тебя на компромисс — сложить общее количество желаемых детей и поделить пополам. И заметь, ты согласилась.

— Я помню только, как ты заставил меня обсуждать постройку сумасшедшего особняка.

— Ну, конечно! Как же я мог забыть про наш дом? Помню, мне хотелось построить большой дом для нашей семьи. С парочкой комнат для гостей. Но речь не шла об особняке, моя красавица.

— С площадью в шесть тысяч квадратных футов и с семью спальнями?

— Ты хотела иметь постоянную няню, особенно пока дети маленькие, — прищурился Эрвин. — А мне хотелось иметь в доме место, где бы мы могли спокойно отдохнуть от наших чертенят.

— Да, но бассейн вместо ванны и собственный гимнастический зал — это уж слишком!

Когда Эрвин притащил собственноручно выполненные эскизы дома, Мелии сначала показалось, что он шутит. Однако вскоре пришлось убедиться в обратном. Он и теперь обсуждал этот дворец вполне серьезно.

— Я по-настоящему мечтаю об этом доме, — говорил Эрвин, с горящими глазами напряженно ища отклика в ее взгляде. — Я люблю тебя. И любил все эти мучительные годы. Хочу, чтобы мы поженились, и как можно скорее. Если бы дело было только во мне, я бы давно все оформил.

— Ты сумасшедший.

Но как ей нравилось это восхитительное сумасшествие!

— Ты тоже любишь меня?

Она кивнула, а на глаза навернулись слезы.

— Люблю. Я очень люблю тебя, Эрвин! — тихо проговорила Мелия, пряча внезапно увлажнившиеся глаза. — Как мне доказать тебе это?

— Выходи за меня — и ничего доказывать не надо.

Он сказал это так просто и искренне, что согласие казалось чем-то уже само собой разумеющимся.

И все-таки она не могла решиться. Пока не могла. Пока не будет окончательно ясно, что это на благо обоим.

— Послушай! — Эрвина осенила новая мысль. — У нас в семье есть персональный судья. Он поженит нас, как только я возьму в мэрии разрешение. Мы можем устроить скромную свадьбу, скажем, дня через три.

— Мои родители убьют нас обоих, Эрвин. Отец никогда не простит, если мы лишим его удовольствия торжественно подвести меня к алтарю.

— Ты права, — усмехнулся молодой человек. — Моя мать поступит так же. Для нее самое большое развлечение — устраивать всякие праздники. А теперь, когда отец стал сенатором, это превратилось чуть ли не в манию. Такой характер — не забывает ни мельчайшей детали. — Эрвин неожиданно хмыкнул, точно вспомнил что-то забавное. — Отец сделал мудрый выбор, женившись на маме. Прирожденная жена политического деятеля!

Эти слова внезапно отрезвили Мелию, напомнив, как нелепо и смехотворно она будет смотреться в роли жены политика и загубит Эрвину политическую карьеру.

— Эрвин! — проникновенно сказала девушка, глядя в глаза. — Я ни капельки не похожа на твою мать.

— Да ну? А какое отношение это имеет к постройке нашего дома и заполнению комнат детишками?

— Из меня не получится жена политического деятеля.

Молодой человек недоуменно уставился на нее. Мелия объяснила:

— Я слышала, что ты тоже, рано или поздно, займешься политикой.

— Может, когда-нибудь и займусь. Я не спешу. Мои родственники, особенно мать, считают, что мне уготовано большое будущее. Когда придет время, мы все обсудим. А пока это вилами по воде писано.

Но Мелию такой ответ не устроил.

— Эрвин, почему ты не слышишь: я то и дело говорю тебе — этот стиль жизни не для меня. Я для него не гожусь. Твоя мать — пример жены политика, любит вести светский образ жизни, организовывать большие приемы, давать интервью, а я-то — нет. Я устроена так, что чувствую себя плохо в комнате, полной чужих людей, — разве что им по пять лет.

— Ну ладно, какие пустяки, — пожал плечами Эрвин. — Значит, не пойду в политику. Моей маме хватает забот и с папиной карьерой. Любовь моя, ты для меня важнее любой выборной должности. К тому же, будь я политическим деятелем, мама своими указаниями свела бы меня с ума.

И опять-таки его слова не убедили Мелию. Она действительно помешает его карьере. Смешно стать его женой после столь небрежно данного обещания. Больше всего она боялась, что Эрвин потом, когда рухнет карьера, будет жалеть, что имел неосторожность жениться.

— Пошли сегодня поговорим с твоими родителями, — предложил Эрвин, видимо не догадываясь, какая сумятица у нее на душе.

— О чем же?

Он посмотрел на солнце и прищурился.

— О приготовлениях к свадьбе, конечно! Моя мать, без сомнения, взбунтуется, но тем не менее я считаю, что скромная церемония в тесном семейном кругу — это то, что нам нужно. А мама пусть отведет душу на дне рождения Тедди.

— Нет, Эрвин, пожалуйста, не торопи меня! — взмолилась Мелия. — Ведь это же самое важное решение в нашей жизни. Нам надо все тщательно обдумать.

— Что же тут обдумывать? — чуть обиженно спросил он, глядя на нее, как на солнце, из-под сощуренных век. — Я люблю тебя, ты любишь меня. Это — единственное, что имеет значение.

Ах, если бы это все было так! — думала Мелия.

То, что задумала Мелия, требовало большой храбрости. Как всегда, когда она волновалась, ночь провела без сна, то загораясь надеждой, то падая духом и отказываясь от всякой борьбы. Все же воскресным утром встала, твердо убежденная, что должна поговорить с матерью Эрвина, развеять сомнения и расставить все точки над «i».

Поэтому незадолго до полудня девушка стояла перед дверью большого особняка Хилмэнов и дрожащей рукой нажимала на звонок.

Она ожидала, что отворит кто-нибудь из многочисленной прислуги. И удивилась, когда в дверях появилась сама Дороти Хилмэн. Обе женщины в замешательстве смотрели друг на друга. Мелия опомнилась первой.

— Простите, что беспокою вас, миссис Хилмэн, но не могли вы уделить мне несколько минут?

— Да, разумеется.

Хозяйка дома отступила, пропуская девушку в огромный холл, который освещали хрустальные люстры, отражающиеся в полированном мраморе пола. Мелия чувствовала себя подавленной великолепием обстановки.

— Вероятно, лучше всего поговорить в кабинете мужа, — произнесла Дороти Хилмэн, показывая на дверь в дальнем конце зала. Они вошли в комнату, обшитую темными деревянными панелями. Именно здесь собирался, видимо, покуривать трубку перед камином Эрвин Хилмэн через двадцать лет.

— Не желаете ли выпить чего-нибудь холодного? Или кофе?

— Нет, благодарю вас, — ответила Мелия.

Она села в одно из широких кресел перед камином, обитых зеленой кожей. Миссис Хилмэн заняла второе.

— Я правильно поняла, вы вчера удивились, встретив нас с Эрвином вместе?

— Да. Я весьма поражена этим, — не стала отрицать Дороти. Пожилая дама сидела выпрямившись. Руки чопорно сложены на коленях. — Но меня совершенно не касается, с кем встречается мой взрослый сын.

— Ценю вашу деликатность. Но, думаю, вам бы хотелось, чтобы Эрвин встречался с какой-нибудь другой, более подходящей девушкой?

— Нет-нет, прошу извинить меня, Мелия. Тогда, несколько лет назад, мы взяли неверный тон. Вина целиком лежит на мне, и я не раз жалела с тех пор, что затронула тему карьеры Эрвина. Кажется, я вас глубоко обидела, дорогая моя девочка, но это произошло не со зла, поверьте. И если сможете, простите.

— Что вспоминать прошлое, — слабо улыбнулась растерянная Мелия. — Это случилось три года назад, я тогда была слишком подавлена богатством и знатностью вашей семьи и не смогла вынести этого испытания.

— Вы очень великодушны, дорогая. — Миссис Хилмэн чуть расслабилась в кресле.

— Я люблю Эрвина. — Мелия перешла к делу, считая, что прямота и откровенность — лучшая тактика. — И знаю, что он любит меня.

— Рада за вас обоих. — Ни одной эмоции не прозвучало в мелодичном голосе. Можно подумать, что говорят о погоде.

— Эрвин сделал мне предложение, и мы собираемся пожениться, — объявила Мелия, готовая заметить малейшую тень неодобрения на лице сидевшей напротив женщины.

— Я очень рада. — Дороти улыбнулась вежливой, но слишком слабой улыбкой. — Уже наметили день свадьбы? Вы понимаете, что на подготовку понадобится по меньшей мере год. Такого рода мероприятия требуют времени и тщательной проработки.

— Мы с Эрвином хотели бы устроить скромную свадьбу.

— Ну, нет! — вдруг решительно возразила Дороти. — Это невозможно.

— Но почему? — удивилась Мелия, не понимая внезапной горячности.

— Мой муж — сенатор. Сын человека, занимающего такой пост, не может убежать из дому, чтобы жениться украдкой.

Мелия подумала, что ни слова не сказала о побеге из дому или тайной свадьбе, но спорить было неудобно.

— Я выросла в большой семье, миссис Хилмэн, — начала она. — Мы…

— Да, да, я знаю. Вас, кажется, человек десять у родителей… Или даже больше… — неопределенно взмахнула рукой миссис Хилмэн.

Девушка закипела от обиды. Эта дама рассуждала о большой дружной семье, как о каком-то крольчатнике.

— Я хотела сказать, — продолжала Мелия, подавляя раздражение, — что ни мои родители, ни я не можем позволить себе организовать большую, дорогостоящую свадьбу.

— Ну, разумеется! — с видимым облегчением поспешила успокоить Дороти. — Мы и не ожидаем, что ваша семья возьмет на себя расходы на такое большое мероприятие. Мы с Джоном будем рады обеспечить финансовую сторону.

— Я очень благодарна за это предложение — от себя и от имени родителей, но, к сожалению, мы бы никогда не приняли такого подарка. По традиции расходы на свадьбу берет на себя семья невесты, а отец очень почитает обычаи.

— Понимаю вас. — Миссис Хилмэн досадливо прикусила губу. — Возможно, как-нибудь удастся обойти его гордость. Мужчины часто бывают такими упрямыми в подобных вещах! — Впервые в речи появились человеческие интонации. — Предоставьте это мне. Я что-нибудь придумаю.

— Вы не совсем меня поняли. Я согласна с моими родителями и не хотела бы делать из свадьбы спектакль для всего города.

— Но так нельзя! Я же объяснила вам, почему это необходимо. Мы не должны допустить даже намека на скандал, поэтому никакие тайные действия здесь недопустимы. Боже мой, вы можете нанести непоправимый вред положению моего мужа и будущей политической карьере Эрвина.

— Вы сказали «намек на скандал»?

— Дорогая девочка, я не хочу показаться грубой, так что, пожалуйста, простите, что я вмешиваюсь. Однако некоторые круги просто заинтересованы, чтобы использовать любой наш промах против Джона.

— При чем тут Джон? Я же выхожу за Эрвина.

— Я-то понимаю. Но вы, похоже, еще не осознаете, что когда отец жениха занимает такой ответственный пост, требуется особая… деликатность. Начинать подготовку к свадьбе нужно немедленно. Как только появится объявление о помолвке, вы и ваша семья окажетесь в центре внимания средств массовой информации. Вас будут осаждать корреспонденты, снимать скрытыми камерами, комментировать каждый ваш шаг.

У Мелии голова пошла кругом.

— Но я не понимаю. Почему кто-то будет интересоваться мной или моими родственниками?

Дороти в замешательстве начала нервно сжимать и разжимать руки.

— Думаю, не случится никакого вреда, если я вам кое-что открою. Только никому ни слова, прошу вас! У Джона есть старинный друг. В будущем году он собирается баллотироваться на пост президента. Так этот человек просил мужа стать доверенным лицом, если партия выставит его кандидатуру.

У Мелии застучало в висках.

— Поэтому и муж, и я должны избегать сейчас малейшего промаха.

— Что же, может, отложить свадьбу? — уже с насмешкой предложила Мелия.

Но Дороти ухватилась за предложение с явным облегчением.

— Это лучше всего.

— Я поговорю с Эрвином.

Тут Дороти вдруг нахмурилась.

— Кстати, об Эрвине. Разве он не должен был сейчас прийти вместе с вами? Мне кажется несколько странным, что вы рассказываете о помолвке в его отсутствие.

— Хотелось сначала поговорить с вами наедине.

— Что ж, это правильно, — согласилась Дороти. — С мужчинами порой так непросто. Так что если мы обговорим некоторые моменты прежде, чем начнем обсуждать их с Эрвином и Джоном, то уверена — сумеем устроить так, чтобы все остались довольны.

— Миссис Хилмэн, вы помните, что я всего лишь учительница в начальной школе. И хочу, чтобы вы знали, как мне невыносима даже мысль о том, что стану объектом всеобщего внимания.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь. Я понимаю, что так сразу это очень трудно. Но если вы хотите стать женой моего сына, надо учиться общаться с прессой. Я научу вас, как использовать журналистов в интересах семьи, обращая при этом свои недостатки в достоинства.

Головная боль у Мелии усилилась.

— Мне кажется, вы не поняли, миссис Хилмэн. Мне не просто тяжело все это — я наотрез отказываюсь этим заниматься.

— Отказываетесь? — недоуменно переспросила Дороти, с опаской отодвигаясь от девушки, будто та внезапно, на глазах, сошла с ума.

— Я уже говорила об этом с Эрвином, — продолжила Мелия. — Я люблю вашего сына… — Тут голос ее сорвался, и девушка ненадолго замолчала. — Поверьте, я — не из того теста, что вы, или ваш супруг, или Эрвин. Я иначе отношусь к вашему образу жизни. И не смогу измениться. Когда Эрвин просил меня стать его женой, я предупредила его об этом.

Дороти в недоумении нахмурилась.

— Я не вполне понимаю, — пробормотала она.

— Наверное, я не очень понятно объясняю. Я не хочу жить напоказ, чтобы все время ждать одобрения посторонних людей. Хочу, чтобы наша свадьба стала чисто семейным делом и больше никого не касалась. Кстати, Эрвин со мною согласен.

— Но что же будет, когда Эрвин станет политиком? Поверьте, Мелия, что положение жены играет такую же роль, как и положение мужа.

— Вы правы. Я знаю. Но мне не подходит тот образ жизни, какой вы от меня ожидаете. Эрвин знает об этом и поддерживает меня. Поэтому он отказывается от политической карьеры.

Жена сенатора выпрыгнула из кресла и встала перед Мелией, сжав кулаки.

— Да как вы смеете! Политика — предназначение Эрвина. Когда он учился в школе, учителя говорили, что он — прирожденный лидер. Мы с детства готовили его к этой роли! Он был председателем комитета студенческого самоуправления в старших классах и в колледже. Я могу с легкостью представить своего сына в Белом доме! — неистово потрясала Дороти кулаками перед лицом Мелии.

От ледяной женщины, с таким хладнокровием воспринявшей весть об их с Эрвином свадьбе, не осталось и следа. Это ее мечты разрушала Мелия, а не мечты Эрвина. Устремления этой матери были поистине величественны.

— А Эрвин? Он тоже хочет этого?

— Ну конечно! — горячо откликнулась Дороти. — Спросите сами. Сколько раз они с отцом и братом говорили о большой политике. Если сын женится на женщине, которая не оценит его призвания, жизнь его будет разбита!

Прозвучи эти слова из чьих-либо еще уст, Мелия сочла бы их мелодраматичными и абсурдными. Но эта женщина была безоговорочно убеждена в своей материнской правоте, и трудно было не поверить в искренность ее высказывания.

— Вы по-прежнему считаете, что подходящая жена решит его будущее? — с невыразимой печалью спросила Мелия.

Собеседнице стало явно неловко, но она была неумолима.

— Да.

— Я — не та женщина.

— Знаю, — вздохнула миссис Хилмэн. — Вопрос заключается в том, что вы собираетесь делать в связи с этим.