Не люби меня

3 глава

– Никогда не говори никогда, малыш. Даже бессмертным не дано заглянуть за ширму вечности. Кто знает, что находится там, на границе эпох?

Её тихий смех и открытый взгляд, мягкая улыбка очертила губы:

– Есть вещи, не подвластные смене времен, Нейл. Как моя любовь… – указательным пальцем по моим губам, и я прикусываю его зубами, – к тебе.

Смешно. Мне так смешно и в то же время грустно. Ведь я понимаю, что это лишь мечты моей маленькой девочки, достаточно наивной, чтобы верить во что-то вечное. И я мог бы рассказать ей, что она ошибается, что ничто по-настоящему доброе и светлое не может существовать постоянно. Иначе оно перестанет быть таковым. Оно превратится в обыденность… Но она настолько уверена в своей иллюзии, что я предпочитаю не разбивать её хрупкие представления, а встать прямо перед ней, защищая от любого ветра, способного лёгким порывом унести в никуда тонкую вуаль её выдуманной реальности. И я просто прислоняюсь своим лбом к её лбу и шепчу одними губами, зная, что она слышит:

– Я готов отдать за это своё бессмертие, Лия. – Произнёс и понял, насколько эти слова правдивы.

– Разве я когда-нибудь лгала тебе, Нейл? – серьёзно и тихо. – Я люблю тебя.

– Я буду любить тебя вечно…

– Скажи, что это не ложь высшего Деуса. – Мимолётная улыбка на губах, но в глазах… в глазах ярким пламенем затаённая надежда. И я не говорю, а показываю, доказываю раз за разом истинность моих слов.

А ведь самое смешное, что солгала она! Именно эти её слова, произнесённые семнадцать лет назад, оказались обманом. Любовь не проходит. Никогда. Ей некуда идти. Ей незачем уходить. Любовь – паразит, самый настоящий. Она навязывает вам симбиоз, даже не спрашивая вашего разрешения. Никакого права выбора. Вы получаете эмоции, она высасывает вашу энергию. Энергию, которую дают вам эти самые эмоции. Поэтому если вам уже невкусно, пресно, неинтересно и горчит на языке, то это была не она. Что угодно, но не любовь.

Её «вечная» любовь не продержалась и двадцати лет. Она исчезла из её глаз, испарилась, оставив после себя сизый дым страха на дне глаз. Страха и недоверия. Что может быть хуже для мужчины, чем недоверие ЕГО женщины? Недоверие сродни презрению. Сродни сомнению в состоятельности его как мужчины! Особенно если он искренен, как никогда за всю свою гребаную вечность.

– Вы говорили о ресурсах… – нерешительно прикусила губу, подбирая слова, но не отводя взгляда. Знает, что ступила на зыбкую почву. Усмехнулся ей в ответ. Можно подумать, мы с императором не поняли того, что нас подслушивают.

– Не всё из того, что ты услышишь, малыш, стоит озвучивать…

– Но что будет дальше, Нейл? Когда смертных станет не хватать вам? – отвела взгляд. Глупая. Сама придумала за меня ответы. Ответы, которые её не устраивали однозначно. Нервничала, пока ждала меня. И если я задерживался, то в её голове уже вспыхивала целая мысленная война между нами с неопровержимыми, на её взгляд, аргументами. Лия часто так делала. Поначалу. Потом со временем она научилась распознавать и предугадывать мою реакцию на тот или иной вопрос.

– Ты знаешь, малыш, с некоторых пор я понял, что люблю свою жизнь. – Притянул её к себе, обнимая сзади и вдыхая запах её волос. – С тобой, Лия, я хочу жить. С тобой! – поднимая руки к её груди, сжимая мгновенно затвердевшие соски. – И ради этого я готов сдохнуть, но не допустить подобного. – Прикусил мочку уха, улыбнувшись тихому стону, сорвавшемуся с её губ. – А моя маленькая девочка поможет мне… так ведь?

– Дааааа… – на выдохе… в мои губы, запрокинув голову.

Чёртовы воспоминания посещают каждый раз, когда думаю о ней. Постоянно. Это уже вошло в привычку – разговаривать с императором и тщательно скрывать свои мысли, потому что в них господствует она. Пытать очередного ублюдка и слышать, как с его губ срываются её крики… тогда… Семнадцать лет назад.

Стоять под окнами её спальни и жадно наблюдать за ней по ту сторону стекла. Сжимая пальцы в кулаки, распарывая ладони до крови, стискивая челюсти до боли. Как подросток, как мальчишка, изнывающий от желания, от навязчивого, бешеного желания получить ее. До боли в паху, до постоянного адского стояка и отчаянной ярости на себя за полную потерю контроля. Такое хрупкое с виду стекло, оно отделяло нас, словно гранитная стена. Лия озирается в испуге в тёмной комнате, понимая, что я где-то рядом. Она сама ещё не осознает, насколько тонко чувствует моё присутствие. На уровне инстинктов. Правда, пока скорее как жертва, которая чует опасного хищника, спрятавшегося в кустах и преследующего её темной тенью. Зверя, который изнывает от мрачного желания взять свою добычу. Но раньше… раньше это было так же естественно, как дышать. Ощущать друг друга на расстоянии. И не просто присутствие, но и эмоции, слышать мысли, врываться в них без стеснения, заставляя её краснеть. На тренировках ли, перед Клэр ли, на приёмах ли.

– Малыш, мне не нравится, что этот ублюдок стоит так близко к тебе…

– Нейл, он мой тренер. Посмотри направо. Там находится его любовник.

– Лия… Мне НЕ НРАВИТСЯ, что этот ублюдок стоит так близко к тебе!

– А мне не нравится эта женщина, которая плотоядно облизывается сейчас на тебя.

– Малыш, ты напросилась…

– Я отошла… Неееейл… я отошла! – почти крик. В моих мыслях. Тщетные попытки закрыть от меня сознание.

– Поздно, любимая…

И уже через несколько минут заставить заливаться румянцем нежное лицо, дрожать от желания тело, прикусывать пухлые губы. Потому что я имел её там. В полном зале. В присутствии сотен гостей. Но всё же только в её сознании. Достаточно, чтобы она почувствовала всё физически. Врывался в неё, задрав платье, заставляя стонать… тоже мысленно, потому что моя девочка знает – каждый её вздох, каждый её стон принадлежат мне. И я не готов делиться своим ни с кем. Именно поэтому жалкий низший резко слепнет до тех пор, пока я не отстраняюсь от неё, оставляя изнывать без кульминации.

– Нейл… пожалуйста… позволь, – голос почти срывается.

– Это наказание, малыш. Оно не всегда должно приносить удовольствие.

Холодным тоном, но подыхая от желания послать на хрен всех и каждого и оттащить её в верхние комнаты, чтобы там уже слушать её настоящие крики, ощущать жар упругого тела, утопая в море её любви.

Снова непрошеное воспоминание, и я остервенело отбрасываю его в сторону, потому что больно каждый раз. Больно понимать, что потерял то, что казалось незыблемым и естественным. Вечным. Но ведь вечного не существует…

Грёбаный эксперимент по возвращению ей памяти провалился ко всем чертям. Надежда рассыпалась в прах чёрным пеплом, марая яркие краски когда-то нашего с Лией собственного мира. И теперь здесь воняло, как после пожарища. Тут и был самый настоящий пожар. Сгорало наше прошлое, а я не мог ничего сделать, чтобы потушить огонь. Только задыхаться от едкого дыма, забивавшегося в ноздри, в глотку, заставившего согнуться напополам и хрипеть в попытках выхаркать угарный газ вместе с кишками.

Потом возвращение домой и долгие минуты стоять под её дверью. Не решаясь войти. Я, мать вашу, не решался войти! К ней! Впервые за свою долбаную вечность я так колебался! Снова впервые с ней. Я просто жаждал, чтобы она позвала меня. Пусть не голосом. Хотя бы взглядом, жестом. Намек. Ничтожный, едва ощутимый, но дающий мне право выбить к чертям все двери и окна, все гранитные стены… Только позови меня.

А после началось то, что заставило поверить, что ад – это не выдумки глупых смертных. Ад можно почувствовать и с колотящимся сердцем в груди. Вдыхать воздух и выдыхать угар, ощущать, как начинает плавиться кожа, а языки пламени слизывают мясо и добираются до самых костей.

Лия не просто не подпускает меня к себе. Она не просто боится или не доверяет. Она стала чужой. Отстранилась, забыла, разлюбила? Значит, всё же все эти годы я ошибался? Сколько живёт первая любовь у смертного? А у Деуса? А сколько суждено продлиться любви мужчины? А если она не просто первая, а единственная? Если его любовь, способность иметь чувства – это аномалия? Необъяснимая болезнь, единственная слабость одного из самых сильнейших существ Континента.

Эти вопросы вихрем проносились в голове, день за днём, каждый раз наталкивая на мысли, что любой мой шаг будет воспринят в штыки. Она не слышит моих слов, в её ушах до сих пор крики жертв, которых мы раздирали во дворце. Она не видит моих поступков, ей не нужны мои подарки, перед её глазами до сих пор реки крови и трупы женщин в моих объятиях. Лия, если бы ты знала, что раньше ты видела куда больше…

Как резко перестраиваются понятия в наших головах, стоит лишь поменять окружение и прожить в нем достаточно долго, чтобы впитать в себя основные постулаты этого общества. Той девочки, которую я знал, которую полюбил, безумно, одержимо, до мозга костей, больше не было. Была женщина. Сильная, сексуальная, умная, независимая… Будь она проклята, не зависимая от меня! И это злило. Это выводило разум за грани дозволенного. Того дозволенного, что я определил для себя в отношении неё.

Чёрт бы её побрал! Она была единственной, в отношении с кем я ставил какие бы то ни было границы. Думал ли я о том, насколько она поменяется, стирая ей память? Глядя, как она извивается в адских муках, умоляя, надрывно вымаливая сохранить ей воспоминания? Конечно, думал. Представлял ли, что полюбит, мать её, другого?! Представлял! О, это я представлял себе с изощрённым мазохистским удовольствием. Рисовал себе картины одну хлеще другой, запивая их жизнями десятков смертных, детей, женщин. Много женщин, которым я мстил за ЕЁ возможные измены.

Но, блядь! Каждый раз, когда ставил на одну чашу весов её жизнь, а на другую всё остальное… Первая оказывалась тяжелее. Да, злая усмешка судьбы, каждый раз понимание того, что она где-то жива и дышит, оказывалось сильнее любых других эмоций.

И всё ради того, чтобы стать монстром в её глазах, чтобы видеть там что угодно, но не любовь, не доверие, не уважение, которые были там когда-то. И пусть я действительно один из самых страшных монстров Континента, если не самый жуткий, но Лия Милантэ была единственной, кто не боялся меня.

Я выбирал для неё самые дорогие подарки, привозил из разных миров, настолько яркие и нежные, отличавшиеся от вещей нашей реальности… А она она все их складывала в углу комнаты, боясь притронуться к ним. Иногда я видел, как она медленно подходила к этому месту, протягивала руку и тут же одёргивала ей назад, боясь прикоснуться, словно действительно всё ещё считая, что спит, что всё происходящее – не более чем кошмар. И стоит только дотронуться и понять, что какие-либо вещи реальны, то и сам этот жуткий сон плавно перетечёт в действительность.

Стэф! Я ненавидел это имя. Оно взрывало мне мозг. Оно заставляло выть от боли, круша собственную спальню, разбивая до крови кулаки о стены. Оно стало моим личным кодом мести. Когда-нибудь я доберусь до этого смертного ублюдка, не просто укравшего моё, но и поселившегося настолько прочно в её мыслях.

Когда-нибудь совсем скоро. Когда отпадет надобность охранять её от цепных псов императора, которых он засылал ко мне под видом начальников тех или иных служб. Одного из своих подданных Алерикс очень вовремя «подарил» мне в услужение. Домой, где тот мог следить за нами.

Очередной ход правителя, который не мог не понимать, что я верну ему все долги. Пусть не сейчас. Пусть намного позже. Но к тому времени их накопится достаточно для того, чтобы гордый Алерикс Мортифер молил о пощаде. За всё, к чему приложил свою когтистую лапу. За семью, которую вырезали, словно скот. За трон, который цинично отобрал у меня. За любовь, которой лишил. За жену, которую навязал.

Жена, от которой до зубовного скрежета хотелось избавиться. Но нельзя, мать вашу! Нельзя! Особенно сейчас, когда она ждала ребенка. Будущего наследника земель Мантелла и Мортиферов. Сына, я уже знал его пол, которого я не хотел и не воспринимал как своего. Нет, в том, что это был мой ребенок, не было сомнений. Но это не имело значения. Мужчины принимают только тех детей, чьих матерей они когда-то любили. В моём же случае этот плод в ней всего лишь был частью женщины, которую я ненавидел. Ненавидел всей душой за то, что заняла ЕЁ место. За то, что посмела быть настолько хорошей, что иногда сводило скулы. Да, блядь! Меня тошнило от её отношения, от того, с какой радостной улыбкой она встречала меня. Прикасалась ко мне, а меня передергивало от одной мысли, что это могла бы быть Лия. Нет, не на месте моей жены. Нихилу никогда не стоять так высоко рядом с Деусом. И этот союз не позволил бы мне совершить то, к чему я упорно готовился несколько столетий. Но она могла быть моей парой. Официальной парой, связанной со мной. Парой, которую бы уважали. Уважали хотя бы из страха однажды сдохнуть только за неосторожное слово, брошенное в адрес женщины Нейла Мортифера.

И я срывался. Приходил в ярость от её отчуждения, от её недоверия и страха. Я пропадал сутками в самых дорогих борделях, кутил ночи напролёт с Алериксом и другими «друзьями», чтобы только не возвращаться ни в один из своих домов. Ни в тот, в котором меня ждала нелюбимая, ни в тот, в котором меня совершенно не ждали. Даже больше – где молили Бога, чтобы я не приезжал как можно дольше и оставил её в покое. Только за это мне хотелось убивать.

Нейл не приходил ко мне больше, но я чувствовала его присутствие всегда. Иногда до абсурда необъяснимо: я подходила к окну, и в этот момент его машина въезжала на территорию особняка. Ждала ли я его? Не знаю. У меня нет ответа на этот вопрос. Какая-то часть меня ждала, а какая-то смертельно боялась присутствия. Это не тот страх, который перед ним испытывали слуги и все, кто его окружал. Меня мучил страх, что я сдамся. Что я не смогу противостоять, что война закончится моим унизительным поражением. А я воевала с ним, воевала не на жизнь, а на смерть, потому что не верила ему. Я отказывалась принять то, что Нейл навязывал мне. Потому что это означало мое полное рабство и признание себя НИКЕМ. Но я не никто. Я – Лия Милантэ. У меня есть мое прошлое, моя жизнь, и я, черт возьми, хочу в нее обратно. Потому что сны не должны сбываться, они должны оставаться снами, а не становиться ужасающей реальностью, способной взорвать мозг и свести с ума.

Он дарил мне подарки. Самые разные вещицы, сувениры, предметы личного туалета и драгоценности. Диковинные, изумительные по своей красоте. К каждому платью – новый комплект украшений, каждый день – новая безделушка дороже предыдущей. Кольца, браслеты, серьги, подвески… Дорогие наряды и нижнее белье. И чем больше дарил, тем больше я отдалялась, замыкалась в себе. Я не притронулась ни к одному подарку, я складывала их в коробку и не подходила к ним. Не потому, что мне не нравилось – мне казалось, что если приму – стану зависеть от него. Хотя я и так зависела, но оставалась иллюзия свободы. Это неписаный закон: если принимать подарки от мужчины, то рано или поздно за них придется расплачиваться. Только с Нейлом расплачиваться придется далеко не только телом, а душой и, возможно, даже жизнью. Он не приносил их сам, не отдавал в руки, просто их оставляли в моей комнате вместе с одеждой. На столе или прикроватной тумбочке. Я даже не могла назвать это подарком, скорее его очередное заявление своих прав на меня. Прав, которые я не хотела признавать.

Я знала, что иногда по ночам он стоит под моими окнами и смотрит… Насколько его хватит, насколько долго мое безмолвное «нет» будет сдерживать его привычное и высокомерное «да»? В какой момент закончится игра в изощренное соблазнение и он просто возьмет то, что считает своим? Что тогда останется от меня? По каким пазлам, рваным и окровавленным, я снова соберу свое отражение в зеркале после того, как надоем ему? Во мне не было иллюзий. Я увидела достаточно много, чтобы понимать, кто такой Нейл Мортифер и что могут значить женщины в его жизни. В какую из ночей меня вынесут на задний двор… Точнее – мое тело. Я далеко не девочка, чтобы заблуждаться на свой счет и считать, что Нейл может быть увлечен мною.

Такие не умеют любить. Если он вообще понимает смысл этого слова. Он просто хочет получить меня и использует для этого все способы и методы.

Но больше всего я боялась его близости, потому что он волновал меня. Потому что сводил с ума только звуком своего голоса, взглядом, запахом, бешеной харизмой и животной сексуальностью. Чистый секс. Без примеси чего-либо. Голый порок в изумительной оболочке, которая лишь распаляет сумасшествие. И я знала, что он меня хочет, я видела это в его глазах. Неприкрытый голод. Звериный и страшный, но в тоже время вызывающий ответную реакцию. Невероятно сильную, безумную. Словно тело всегда жило отдельно от моего разума.

Я и на десятую долю не приблизилась в своем воображении к нему настоящему. Как бледный эскиз по сравнению с сочной картиной. В нем искушало все: взмах ресниц, тяжелый взгляд, которым он сдирал не только одежду, а мог отыметь в самом полном смысле этого слова. Его волосы, скулы и щетина на них, чувственные губы с полной нижней и всегда чуть подрагивающей верхней, великолепное тело и повадки опасного, умного и хитрого хищника. Только его глаза – это уже космос. Бескрайняя бездна без звезд, зачем там нужна хоть одна звезда, если он сам целая вселенная любых сумасшедших фантазий и эротического соблазна. И ты смотришь в синеву, ни на секунду не сомневаясь, что он знает, как удовлетворить самое дикое желание, самую изощренную фантазию, лишь потому что его собственные в сравнении с твоими просто вакханалия порока, самых ее глубин, самого дна разврата. Он познал все. С возрастом женщина может это прочесть в мужских глазах. Нет ничего, что Нейл бы не пробовал, опыт оставляет печать, невидимую, но читабельную для женщин. В отличие от меня у него есть миллиарды способов свести с ума и привязать к себе, как собачку, как животное, зависимое от воли хозяина. И я не сомневалась, что он использует каждый из них, чтобы пройти этот уровень сложности со мной.

Единственное, чего я не понимала – почему все еще остаюсь для него сложностью. Ведь мы оба знаем, что он может заставить. Что мешает хозяину сломать вещь и использовать её?

У меня не было ответов.

Я могла сколько угодно притворяться и пытаться его ненавидеть, но отрицать, что между нами есть какая-то связь и общее прошлое, бесполезно. Я это чувствую и сама, на физическом уровне.

Мое тело словно помнило все его прикосновения и взгляды. Подсознание, те мрачные уголки моего мозга, которые он раздражал своим голосом, взглядом до невыносимости. Наверное, так реагирует наркоман, который был в ремиссии долгие годы, на дозу, оказавшуюся прямо у него под носом. Он не хочет впадать в зависимость, но он помнит кайф…помнит наслаждение от запретного яда, и это сильнее его самого. Сильнее доводов рассудка. И если я признаю зависимость – это конец. Это моя точка невозврата. Если все, что Нейл говорит, правда, то мы были любовниками. Как долго? Что он значил для меня? Я любила его?

С ужасом понимаю, что скорей всего да. Если есть это наше совместное прошлое, то да, я могла его любить, и это многое объясняет. Только почему и как тогда я оказалась в нашем мире? Он отпустил меня? Боже, сколько вопросов и ни одного ответа. И я никогда не осмелюсь с этими вопросами прийти к нему. Но в том, что мое влечение было мощным, я уже не сомневалась. Оно осталось. Вот эта мучительная тяга к зверю. Неуправляемая и совершенно не зависящая от моих решений. Это пугало больше всего. Слишком много власти имеет надо мной. Нейл меня знает. А я его нет. Я знаю лишь тот образ, который придумала сама, и он похож. Да, дьявольски похож. Внешне, разговором, характером, но это все же не он. Во что он хочет чтобы я поверила? В его чувства ко мне?

Иногда по ночам, когда мне снились кошмары, я чувствовала, как кто-то прижимает меня к себе, перебирает мои волосы, шепчет…

«Тшшш… малыш… это сон… я рядом…»

А когда открывала глаза – никого нет. Одна, испуганная и заплаканная. Неужели мне снятся сны во сне? Неужели какая-то часть меня хочет, чтобы он приходил ко мне по ночам? Как там… как в моих книгах, где он был иным, где монстр был способен любить меня и любил. И я… я любила того Нейла, которого придумала для себя.

Только в комнате все же витает его запах, незримое присутствие повсюду, везде… И мне иногда кажется, что он во мне… Трогает изнутри кончиками пальцев, чтобы потом сжать когтями и разодрать…тоже изнутри.

Я решилась узнать больше. Меня непреодолимо тянуло раскопать хоть что-то, хоть какой-то намек на то, что Нейл лжет. Впрочем, мне бы это ничего не дало, кроме разве что сил воевать с ним дальше.

В один из дней, когда он отсутствовал, я вошла в его комнату. Впервые. Прислонилась к двери и с бешено бьющимся сердцем обвела ее взглядом. Красиво. Очень. Большая кровать, зеркала, тяжелые портьеры. Все в мрачном готическом стиле. Какая-то часть меня эстетически наслаждалась увиденным. Мне нравилось здесь. Даже казалось, что я бы сама могла обставить эту спальню именно так.

От взгляда на шелковые черные простыни и покрывала щеки вспыхнули. Если я была его любовницей, то я, возможно, спала с ним в этой постели? Он позволял мне спать с ним? Я лежала на его груди, склонив голову? Или он отправлял меня к чертям после секса? Скорее второе, чем первое. Боже, если это и было, то прошло слишком много лет. Что ему нужно от меня сейчас?

«Твою душу, Лия. Чтобы разодрать ее на кусочки и обглодать каждый из них изощренно и жадно, а потом выкинуть объедки».

Подошла к комоду и выдвинула ящик. Стерильно чисто. Только одна коробка в углу.

Словно отсюда все вышвырнули и оставили либо самое ценное, либо необходимое.

Протянула руку и тут же одернула, потому что услышала, как на территорию особняка въехала машина. Подбежала к окну и вздрогнула – фургон. За последние дни я уже хорошо узнала, что в нем привозят. А точнее – кого. Это всегда была толпа людей в одинаковой одежде, их уводили на другую сторону двора. К черному ходу. Спускали в подвалы, и я с ужасом понимала зачем. Я видела собственными глазами, что делают с ними такие, как Нейл да и он сам. Какими же наивными сейчас казались собственные романы про нечисть, про потусторонний мир. Романы других писателей и шедевры кинематографа. Никто, даже я, на десятую долю не могли описать, что значит зло, что значит пожиратели души и плоти, пожиратели эмоций. Ни одна самая жуткая тварь не идет в сравнение с тем, что представлял из себя Нейл.

Почти одновременно с фургоном въехала машина Мортифера. Я слегка отпрянула назад, забыв на мгновение, что мне нужно уносить ноги из его комнаты, потому что засмотрелась… Я вспомнила, как писала нечто подобное, как он выходит из машины, и как ветер треплет его длинные волосы, как я… (нет, там не я… но зачем лицемерить, разве я не представляла себя на месте его женщины?) смотрю на него, и сердце замирает от его красоты. Только описать ее и увидеть в реальности – совершенно разные вещи.

Из фургона вышли люди. Мужчины, женщины и девочка. Маленькая девочка лет десяти. Она пряталась за спины взрослых, но именно ее конвоир поднял в воздух за волосы, и у меня сердце сжалось. Увидела короткий кивок Нейла и поняла, что от ужаса и ненависти кровь застыла в жилах. О боже! Неужели все так, как я думаю? Девочку потащили в дом, а остальных увели в обход.

Я бросилась к двери, распахнула и быстро сбежала по ступеням, увидела, как Нейл зашел в кабинет, успев сказать Лиаму, что он голоден и пусть еду приведут именно туда, немедленно. Я все поняла, заледенела изнутри. Увидела взгляд слуги, который заметил меня, а я побежала за ним.

– Лиам?

Остановился и медленно повернулся ко мне. Все такое же бесстрастное лицо. Как и всегда. Чертов робот.

– Да, госпожа.

– Это ребёнок… Он ее? – Я не могла сказать этого слух. Слишком чудовищно.

– Верно, госпожа.

– Господи! Не надо! Отведите к нему кого-то другого. Взрослого. Она же ребенок!

Я не верила, что говорю это. Разве имеет значение – кого? Или мое сознание начинает подстраиваться к этой дикой реальности? Лиам посмотрел на меня очень пристально:

– Когда для вас готовят обед, госпожа, то заказывают молодую телятину или цыплёнка, чтобы мясо было нежным. Вы понимаете, о чем я?

Я судорожно сглотнула.

– Но это ребенок. Маленькая девочка. Как он может?!

– Это еда. Ничего личного. Для Деуса она то же, что для вас вкусный бифштекс. Научитесь не думать об этом, измените восприятие, потому что ничего другого вы изменить не сможете. Она обречена так же, как куры в курятнике или лань в силках. Её съедят. Не сегодня, так завтра. Не Нейл, так кто-то другой.

– Это чудовищно! Это так… чудовищно!

От одной мысли об этом внутри поднялась паника и тошнота. Я попятилась назад, развернулась на пятках и бросилась к кабинету Нейла.

Ворвалась к нему, забыв о страхе, забыв о том, что не имею права – вот так.

Нейл сидел за столом, закинув ноги на столешницу, и крутил в длинных пальцах бокал с виски. Тёмные волосы падали на бледное лицо, в вороте расстегнутой рубашки виднелись тонкие цепочки из черного сплава, которые контрастировали с его кожей.

Зачем я пришла? Это бесполезно, это все равно что просить огонь не гореть и стихию не бушевать.

Казалось, он всецело увлечен рассматриванием бликов на бокале, но вдруг резко поднял голову и посмотрел на меня.

– Чем обязан? Пришла сказать спасибо за подарок? Открыла его наконец-то? Рассмотрела?

Я болезненно поморщилась. Нет, не открыла и не хотела смотреть. Как и все до него, как и все последующие за ним.

– Вижу, что нет, – взгляд потемнел, стал холодным, как лед, – я весь во внимании.

– Там… Привезли смертных… дюдей… Там.

– Да, как и всегда в этот день недели. Ты еще не привыкла?

Нет! Черт возьми! Я не привыкла и никогда не привыкну к тому, чем ты питаешься. Не привыкну и не приму.

– Там ребенок. Девочка. Очень маленькая.

– И?

Не глядя на меня, продолжая крутить бокал.

– И… она не может быть… – выдохнула, старясь унять дрожь в голосе, – не может быть едой!

– А кем может? Кем, кроме десерта?

Поднял на меня глаза и словно пронизал ими насквозь.

– Она слишком маленькая. Это чудовищно! Это невыносимо! Как ты можешь?

– Так же, как ты можешь пить горячий шоколад с хрустящей булкой по утрам, – резко подался вперёд, – это моя сущность. Их выращивают для моего стола. Как и многие продукты выращивают здесь для твоего меню. Кстати, повар здесь только ради тебя. Он готовит по особому рецепту то, что ты любишь есть. То, что научилась есть в своем «счастливом прошлом». Я думаю, ты это оценила.

Он намеренно переводит разговор на другую тему и смотрит прямо в глаза.

– Оценила.

– Вот и умница, девочка. Иди к себе. Мне некогда сейчас.

Отвернулся и сделал глоток из бокала. Казалось, для него я уже давно исчезла из кабинета.

– Нейл, пожалуйста!

Резко обернулся, и лед изнутри запылал пламенем. Именно контрастом, внутри зрачка пламя, а радужка ледяная.

– Мне. Некогда. Сейчас.

– Нейл, она такая маленькая. Ребенок, крошечная. Ей лет десять. Она ничего не успела в этой жизни. Дети – это святое, Нейл. Дети – это будущее, это еще тысяча, сто тысяч человек в будущем. Пожалуйста… отпусти её. У нее же есть родители. Люди, которые ее любят. Ты знаешь, что значит кого-то любить? Что значит любить ребенка? Нейл…

Мои глаза наполнились слезами, а его потемнели настолько, что зрачок почти слился с радужкой.

– Тебе наплевать, – одними губами, – совершенно наплевать. Ты – чудовище!

Попятилась назад, к двери, споткнулась и, распахнув ее, выбежала в коридор. Услышала голос Лиама снизу:

– Переоденьте в белое, никаких других цветов. На десерт только белое.

О господи! Бросилась к себе, закрылась изнутри, заливаясь слезами, меня тошнило в туалете, скручивало пополам и беспощадно тошнило. А потом я лежала на кафельном полу и смотрела в одну точку остекленевшим взглядом. Перед глазами проносились картинки, как равнодушный Лиам выносит маленькое окровавленное тельце из кабинета Нейла.

В дверях повернулся ключ, и я приподняла голову, встала с пола и, придерживаясь за стены, вышла из ванной.

Посередине комнаты стоял Лиам и держал за руку ту самую девочку, всю в белом, с очаровательными русыми косичками и огромными зелеными глазами. Она смотрела на меня обреченно, так, словно ее уже ничего не радовало, она смирилась, и она знала, что с ней сделают. Мне показалось, что сердце разрывается от тоски. Посмотрела на Лиама, и тот протянул руку девочки мне.

– Ваш подарок, Госпожа. Нейл Мортифер приказал, чтобы её отдали вам, и вы можете распорядиться её жизнью на ваше усмотрение.

Я смотрела в глаза слуге и судорожно сглотнула, чувствуя, как пересохло в горле. На дне узких глаз Лиама я увидела нечто, чего не видела ранее – восхищение? Нет, я затруднялась понять, что именно там вижу.

Я сжала маленькие пальчики ребенка и опустилась на колени, заглядывая в бледное личико.

– Как тебя зовут? – тихо спросила я.

– Подарок, – бесцветным голосом ответила она, не глядя на меня, а я всхлипнула и обхватила ее личико ладонями.

– Маленькая, никто не тронет тебя. Я обещаю. Посмотри на меня. Меня зовут Лия, и я отвезу тебя к твоим родителям.

Она быстро отрицательно покачал головой.

– Не надо.

– Почему? Разве у тебя нет отца и матери?

– Мы из резервации.

Я посмотрела на Лиама.

– Резервация для обреченных. Там живут те, кто изначально предназначен для питания Деусов. С самого рождения. Резервация преступников и осужденных до десятого поколения. Если вы вернете ее обратно, то завтра или через месяц её отвезут к кому-то другому.

Я повернулась к девочке:

– Тогда ты останешься здесь, и никто не обидит тебя, я позабочусь о тебе. Скажи мне свое имя.

– У меня не было имени, – тихо ответила девочка, – Хозяин назвал меня подарком.

Я привлекла ее к себе и обняла. Сердце колотилось в горле. Я все еще не верила, что он сделал это – пощадил её. Почему? Потому что я попросила? Не важно почему, важно, что она жива. Такая маленькая, худенькая. Я смотрела ей в глаза и гладила тоненькие косички. Девочка смотрела как сквозь меня.

– Мы придумаем тебе имя, очень красивое имя. Лиам, найдется для нее комната?

– Найдется и комната, и занятие найдется. Будет вытирать пыль по всему первому этажу. Недалеко от вашей спальни пустует помещение.

Я с благодарностью посмотрела на слугу, и тот отвел взгляд:

– Отдам её на попечение Сильвии. – Потом повернулся ко мне и тихо сказал: – Просите… вас слышат. Вас всегда слышат. Запомните.

Когда Лиам увел девочку, я наконец-то выдохнула. Внутри происходил настоящий переворот, какой-то разрушительный ураган. Он ломал стереотипы, пока только до трещин, до легких сомнений и до странного чувства триумфа и восторга. Вышла из спальни. Несколько секунд подумала и снова пошла к кабинету Нейла. Не решаясь войти, протянула руку к ручке, и вдруг дверь с грохотом распахнулась.

Он стоял у окна, не обернулся ко мне. Ровная спина, широко расставленные длинные ноги. На секунду задержала дыхание, стараясь унять сумасшедшее сердцебиение.

– Ты все же рассмотрела мой подарок и наконец-то приняла. Я рад.

Все так же не оборачиваясь. Голос глухой, чуть хрипловатый. В длинных пальцах дымится сигарета. Я медленно выдохнула и тихо сказала:

– Спасибо.

Повернулся и посмотрел в глаза, а мне показалось, что все завертелось вокруг.

– Завтра я покажу тебе, зачем ты здесь и кем ты была раньше. Немного ответов на твои вопросы.