(Не) любимая жена. Развод с оборотнем

Глава 20

От холода зуб на зуб не попадал. Марьяна дрожала, отчаянно мечтая хоть о маленькой искорке тепла, но тело будто поместили в ледяную воду, а внутренности смерзлись в один острый ком.

Ей надо еще одеял… И грелку какую-нибудь… Но где взять силы заставить себя двигаться? Хотя бы открыть глаза… Нет, невозможно! От отчаяния хотелось плакать. А лучше – звать на помощь, но язык намертво примерз к нёбу. И вместо мышц – студеный кисель. Дышать – и то трудно… А холод становился все злее. Рвал на части, выворачивал наизнанку, мучил… Подкидывал отвратительные в своей грязи картинки: ее когда-то любимый Федя под руку с любовницей, сочащаяся кровью запись «бесплодие», оскаленные медвежьи клыки, колючий детский взгляд и болезненный толчок в спину…

Господи, да она сейчас с ума сойдет!

Но вдруг все пропало.

Рядом завозилось что-то тяжелое, шумное и… горячее?

Если бы могла, Марьяна вскрикнула бы от радости. А жар стал ближе. Накрыл собой, спеленывая по рукам и ногам, и прогнал озноб.

- Спи, Мар-р-рья… - дыхнул в самое ухо.

Она не Марья! Но сил возразить не было. А может, не хотелось. Мягкие волны тепла бежали от макушки до поясницы, как будто ее гладила сильная, но очень нежная ладонь. Разминала задубевшие мышцы, выгоняла из них острые льдинки холода до тех пор, пока не пришла долгожданная расслабленность.

Да, так хорошо… Вечность бы греться в этой немного душной, но такой сладкой нежности. Дышать пьянящим запахом мокрого от утренней росы леса, когда от земли вьётся легкий парок, а зелень могучих деревьев пронизана солнечными лучами.

Ей так нравится этот цвет… изумруд и золото… Марьяна сладко зевнула и, потянувшись вверх, плотнее прижалась к ласкающему теплу. А потом заснула. Спокойно и глубоко.

***

Дар

Мучение это было! Во сто крат хуже, чем когда он – господин земель Велеса - стоял на поле брани, израненный мечами и стрелами. Раны еще можно терпеть, а вот тонкие женские руки, обвивавшие его шею – невыносимо. От желания перед глазами мутилось. И запах дикой малины, выкупанной в меду, сводил с ума.

Дар попробовал было отстраниться, но княгиня вновь задрожала. С искусанных в кровь губ сорвался стон… Такой болезненный, что у него сердце трепыхнулось. Дар поспешил вернуться обратно, а бесстыжая девица вновь прильнула к нему всем телом и для надежности ножку забросила, чтоб, значит, крепче было. А ему страдай теперь! Давись жаждой задрать подол тонкой ночной сорочки, под которой… ох! – ничего нет? Совсем?!

Дар еще раз прошелся ладонью по аппетитному девичьему заду.

Зря!

Медведь взревел дурниной и рванул на волю так, что Дар едва не обернулся. В пот кинуло до мокрой рубахи, а вместо крови по жилам хлынул пронимающий до нутра огонь.

Никогда такого не было… Даже когда Ярославу в первую их ночь на постель укладывал. Густую похоть разбавило острым уколом вины. Забыл про свою Ясеньку, прельстился на другую женщину… Однако в этот раз это не стало спасением.

Хотелось ему Искусницу… Так невыносимо - совладать с собою не мог. И единственное, что помогало держать себя и зверя в узде – болезнь девушки. Сколь бы ни было велико желание, а брать беспомощную Дар не мог. Не по-людски это! А вот погладить тихонечко – это да…

Пальцы медленно перебирали тонкую ткань сорочки, пока не нашли край.

Закусив губу, Дар скользнул выше, лаская стройное бедро. Какая гладенькая! Шелк драгоценный, нежный бархат… Он первый его трогает! Ответом на восторженные мысли был стон. Но не боль в нем звучала, а неприкрытое желание. Нет, быть того не может!

Почти не дыша, Дар снова двинулся вперед, пока не коснулся мягеньких завитков. Новая вспышка желания опалила до искр из глаз, выжигая последние крохи воли. А бесстыдница двинулась ему навстречу, и пальцы соскользнули глубже, к самому сокровенному.

Дар чуть не зарычал, почуяв как там влажно.

Красавица вновь застонала. Шире раскрыла бедра, приглашая его к ласкам, потерлась грудью… Ну как тут удержишься? Дар двинул рукой, собирая капли любовного сока, надавил, куда следует, погладил, еще разок надавил… И девица вскрикнула. Затрепетала, как огонек на ветру, чтобы в следующий миг забыться в полученном удовольствии.

Дар глубоко втянул наполненный сладостью воздух, а в следующий миг уже был в банной горнице, чтобы там несколькими движениями самому достичь края. От облегчения аж в глазах потемнело. Упав на лавку, несколько мгновений никак не мог отдышаться. Сердце бухало кузнечным молотом. И слабость такая – не подняться.

А надо бы… И скорее бежать из покоев жены, потому что если он обратно ляжет, то ума лишится.

Дар шумно выдохнул, стирая пот с лица. Да так и остался сидеть, бессмысленно разглядывая висевшие под потолком пучки трав. А желание все еще бродило по крови душистым хмелем. И зверь тянул обратно с утроенной силой

Думать теперь не хотел о том, чтобы любушку свою отпускать… Вдоль спины протянуло сквозняком. Нет, не дело это! Он слово князя давал! Значит, исполнит как полагается. Да. А всякие глупости надобно из головы выкинуть. Побаловались и хватит.

***

Утро встретило Марьяну запахом свежей выпечки и встревоженными взглядами нянек.

- Душенька! – взвыли в три голоса. – Очнулась!

Ой бли-и-ин… А можно ей обратно в объятья Морфея, а? Там так хорошо, уютно, тепло, и - ох! - возбуждающе.

Марьяна поерзала. Ну точно! Между ног было излишне мокро, как будто она видела эротический сон. И ощущения такие… сытые. Неужели и оргазм словила? Хм-м-м… Вообще-то у нее такое бывало в юности. А если учесть, что Искусница не старше двадцати лет, то вполне возможно, что юное тело потребовало разрядки.

Но Марьяна в упор не помнила, что ей снилось. Только запах… приятный такой, лесной… Очень знакомый. Или это от подушек так пахнет?

Под причитания нянек Марьяна уткнулась носом в белоснежную льняную ткань и вздохнула. Волшебный аромат чувствовался едва-едва. Как будто рядом с ней спал еще один человек, но давно ушел.

А может… князь приходил?

Но Марьяна тут же посмеялась над собственными домыслами. Бред! Скорее всего, Медведь шарахался по дворовым девкам или спокойно дрых. Ему-то зачем переживать? Он что так, что этак от жены избавится. И стало вдруг тоскливо.

Отмахнувшись от нянек, наперебой предлагавших ей пирожки, крендельки или «хоть отвара чарочку», Марьяна поднялась и пошлепала в банную горницу.

Помоется хоть немножко, а то внизу все липко… Но только она вошла, взгляд зацепился за комок ткани, валявшийся под лавкой. Кто-то полотенце бросил… Отнести его в корзину для белья, что ли. Но только она дернулась поднять тряпку, как за спиной снова замаячили нянюшки.

- А и верно, девочка, помыться сперва надобно…

- Косы тебе переплетем, расчешем.

- Ножку осмотрим…

Точно, нога!

Марьяна задрала подол и… ничего. Ни синей кожи, ни припухлости, только у щиколотки небольшое покраснение, как будто иголками дуга выколота.

- Водяница тебя цапнула, милая, - всхлипнула одна из бабулек.

- Отродясь в Великовелесье их не бывало! Погань!

- А все из-за мальчишки! Он своей дерзостью и неповиновением нечисть растревожил!

И столько злобы было в этих словах, что Марьяна тут же забыла о мытье. Бежать к Святозару, срочно! Наверняка князь его все-таки выпорол, вот Святозар и ушел! Проклятье! Она ведь просила не бить. Тут по-другому надо! Для начала словесно. Ох, давно пора было поговорить, а не ждать от мальчика инициативы…

Но няньки взяли ее в клещи. Оттеснили к бадье и с ловкостью фокусника содрали ночнушку.

- Помойся, милая.

- А мы поможем.

Ее протестующий писк был оборван ушатом теплой воды на голову. Эффективно! Пока Марьяна хватала ртом воздух, ее быстренько ополоснули еще разок. Ладно, так и быть, не будешь ведь бегать по терему пугалом…

Но пока она вымылась, пока няньки разобрали и просушили ее косы, еще и за стол усадили – солнце окончательно встало. Наскоро перекусив, Марьяна собралась было встать, но тут в горницу ввалилась чернавка. Та самая, которая липла к князю.

- Здрава будь, княгиня, - оскалилась коброй. – Пока ты живот тешила, в терем беда пришла! Княжич молодой пропал…

Вот же… твою мать!

А чернавка довольно хмыкнула, но, напоровшись на ее тяжёлый взгляд, поспешила исчезнуть. Сучка! Но разбираться с ней – много чести. Марьяна обернулась к нянюшкам.

- Мальчика надо найти. В первую очередь проверить речки, озера, колодцы… Все, что с водой связано. Быстро!

И двое из старушек исчезли.

- С Варвары глаз не спускать, - велела оставшейся няньке.

А сама впрыгнула в платье и, плюнув на кокошник и прочие украшения, побежала в сад. Не чувствуя усталости, проверяла каждую тропинку и поляну. Звала изо всех сил. Но княжич как сквозь землю провалился. Наверное, совсем сбежал. А вдруг… забрал кто? И почему рядом не было охраны?!

- Куда вы смотрели? – то и дело костерила увязавшихся следом стражников. – Как он мог исчезнуть?

И, не слушая ответа, снова принималась искать. Пока один из стражников, знакомый ей Горяч, не рискнул открыть рот.

- Княгиня, ты бы передохнула, ну право слово…

А в бледно-голубых глазах ни намека на тревогу. Чурбан бесчувственный!

- На том свете передохну, - процедила Марьяна и больше не отвечала на попытки уговорить ее оставить поиски.

Облазив весь сад, она завернула обратно к терему. И почти у самой калитки наткнулась на спешивших ей навстречу сестер. Один только взгляд в блестящие глаза – и с сердца будто камень свалился.

- Брат нашел княжича, - загалдели разом, - на капище он прятался…

Капище? Ах, да - это что-то вроде местного храма, с идолами и всем прочим. Ох, как голова кружится…

- …надо бы его все же выпороть! – донеслось сквозь шум в ушах.

Марьяна мотнула головой и, тяжело опершись о столбик, помахала ладонью на пылавшее лицо.

- Нет, не трогайте. Просто… приглядите за ним.

А она пока валерьянки выпьет… Но сестры гурьбой подошли ближе, обеспокоенно заглянули в глаза.

- Марьюшка… Ты-то зачем вскочила?

- Вчера еще без памяти была.

- Теперь вот вся бледная, с лица спала…

- Из-за этого паршивца? Не стоит он того!

- Нет, стоит! – гаркнула так, что даже тершаяся вокруг стража вздрогнула. – Он ребенок еще, понимаете?! Который мать потерял! А отец только и делает, что шарахается непонятно где!..

Все, кроме сестер, быстренько отвернулись и сделали вид, что заняты своими делами. Прислужники взялись цветы поправлять и забор чистить – руками! Стражникам срочно понадобилось мечи осмотреть… Ибо наказуемо это – гнать на князя во всеуслышание. Но Марьяну уже несло:

- …А ребенку забота нужна! Внимание родителей! Ладно я – мачеха, а князь где?!

- Князь за ним спозаранку бегает, - громыхнуло над головой.

Сестры быстренько исчезли – только разноцветные сарафаны мелькнули. Вот и вся поддержка. Да и плевать, не первый раз ей Медведя стыдить! Круто развернувшись, Марьяна задрала голову и хотела было продолжить, но Дар оказался шустрее. Схватил поперек талии и поволок в терем.

- Дика-а-арь! – заорала не своим голосом. – Пусти меня! Ай!

Взвизгнула, почуяв увесистый шлепок. Ах так?! И Марьяна уже собралась было снова укусить медвежьего хама, но ее легонько подбросили вверх и опять хлопнули по заднице.

- Только посмей зубки оскалить – и благие дни пройдут, как положено.

Черт!

- Отпусти меня, - прорычала уже тише.

- Вот как… А ночью что же меня звала да все на руки влезть норовила?

И тут до нее дошло. Ну точно, это ведь запах князя! Он рядом лежал, а она… она… Марьяна аж глаза прикрыла, не желая думать, что произошло между ними ночью. Одно понятно – секса не было. Зато князь вдоволь посмеялся над неадекватной девкой. Герой, блин!

- Отпусти, - повторила почти по слогам. – Мне нужно к Святозару!

- Он в твоей горнице ждет. Каяться будет и просить прощения.

И ее, наконец, поставили на ноги. Марьяна зло одернула платье, смерила козло-медведя презрительным взглядом, но, не получив отдачи, развернулась и пошла обратно.

Мальчик и правда ждал ее в горнице под надзором стражи и хмурых нянек. На первый взгляд, такая солидная охрана никак не беспокоила княжича. Однако Марьяна успела заметить потемневшие глаза и крепко сжатые кулачки. Плохо Святозару! И стыдно тоже. Не перед мачехой, а из-за позора, который предстоит.

- Сын… - начал было князь.

Но Марьяна перебила громким:

- Оставьте нас...

Дар аж кашлянул от возмущения, а она быстро добавила:

- ...Ты сказал, что Святозар каяться будет. Ну так передо мной же, другим на это смотреть нет нужды. Поэтому уходите.

На несколько мгновений воцарилось молчание, а потом Дар неожиданно произнес:

- Исполняйте волю княгини.

И первый пошел к выходу. За ним потянулась стража. Няньки дольше всех мялись, одна даже пробовала возразить, но Марьяна очень выразительно выгнула бровь, и бабулька не стала спорить.

Поджала только сухенькие губы, сердито свела бровки и ушла, прихватив за компанию остальных. Как только дверь хлопнула, Святозар скрестил руки на груди.

- Ничего ты от меня не добьешься! – прошипел сквозь зубы.

Ну, хоть жабой не зовет – уже прогресс! И Марьяна прошла к гардеробной, где в одном из сундучков лежал ножик, которым Святозар однажды портил столб в тереме. Первые ее деньки в другом мире… Кажется, недавно было, а будто вся жизнь прошла.

Достав его, Марьяна вернулась к застывшему у окна мальчонке и положила вещицу на подоконник:

- Это твое.

Святозар тут же цапнул ножик и спрятал в голенище сапога. А взгляд ни на градус не потеплел. Все такой же волчий. Оно и понятно. Подобрав юбки, Марьяна села на лавку. Что-то опять нога разболелась, аж до самой поясницы стреляло.

- Мне не нужны твои извинения, княжич, - обронила строго. – Они от сердца идти должны, а ты… Ты считаешь, что не виноват, а если виноват, то мачеха этого заслужила. В общем, - развела руками, - можешь идти по своим делам прямо сейчас.

- Ага! Чтобы меня, как кутенка, за шкирку да обратно к тебе под ноги!

- Ты прав. Тогда подождем.

- Ещё чего! Рядом с тобой дышать - и то противно!

- Вот видишь. Что бы я не сказала, все тебе не нравится, все не так. А ведь ты – будущий правитель.

Но малец ещё больше насупился.

- Поглумиться решила?! – крикнул, отворачиваясь.

А в тонком голосе почему-то дрожали слезы. Вот те на… Марьяна хотела было спросить, в чем дело, но вдруг как дубиной по голове огрели: точно! Ведьма же говорила, что сначала Велес должен благословить будущего князя.

- Ничего я не решила… Ты же сын Дара Семижильного. Конечно, Велес дарует тебе зверя.

- Никогда он этого не сделает!

Святозар аж ножкой притопнул. Бедное дитя!

- Никто не может знать мысли бога, - заметила мягко. – А он видит, как ты оберегаешь сестру. Заботишься о ней, переживаешь. И… и ещё тренировки! Это ужасно трудно. А у тебя хорошо получается – я слышала, как стража говорит.

- Так уж и слышала!

- Честное слово. Кажется, это Сокол рассказывал. Или Горяч… они стояли далеко, а я от Гани Чертозная шла со свитками.

Может, взрослый человек не купился бы на такое, а вот ребенок... С ним все проще. И одновременно сложнее.

- Все равно этого мало! – с отчаянием крикнул Святозар. – А ты… Ты… Из-за тебя только хуже становится! И отец теперь зол!

- Он зол потому, что переживает за любимого сына, но не должен этого показывать. Помоги ему, Святозар. Вы ведь родные, опора друг для друга.

Но ребенок только фыркнул.

- Родные, как же. Вот новых детей наделаете, а старых за порог!

Марьяна аж воздухом подавилась.

- Какие глупости! Да князь не любит меня вот ни настолечко, - показала пальцами. – Ты сам видишь!

- Раньше не любил, а теперь любит! А кроме него и тетки мои, и слуги, и даже Варвара! – все-таки шмыгнул носом.

Охо-хо…

- Тетки твои просто рады, что им не нужно краснеть за бестолковую невестку. Князь с ними согласен, а Варвара…

Марьяна запнулась, не зная, как аккуратнее сказать. Святозар ждал ее слов, смотрел пытливо и настороженно, а она чувствовала себя каскадёром, у которого только один шанс.

- …Варвара всегда любила и будет любить маму, просто сейчас ей нужно чуточку больше ласки. Не я, так другая бы сумела ее расшевелить.

- Ага, как же! Никто бы к Ягше не сунулся!

- Твоя матушка наверняка бы это сделала. И добыла бы не один цветок, а целый букет. Ради счастья детей не такое вытворишь… Просто знай: я никогда не встану на место Ярославы. Она – ваша мама, ею и останется.

По личику Святозара скользнула тень. На мгновение Марьяне показалось: он сейчас расплачется. А потом разразится бранью или сбежит. Но мальчик вдруг сел на лавку.

- Подождем немного, - обронил спустя несколько томительных секунд ожидания. – А потом я пойду.

И отвернулся, украдкой отирая слезу. Марьяна же крепче прикусила язык и кивнула. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Дай бог!