Не месяц Май

В качестве эпиграфов к главам Pistol Annies – I Feel A Sin Comin' On

Глава первая, ознакомительная

I feel a sin comin' on…

Сначала позади, где-то в районе моей попы, раздалось легкое смущенное покашливание, а потом приятный мужской голос осторожно и довольно неуверенно проговорил:

– Простите, пожалуйста, может, вам помочь?

Нет. Даже не мужской. Это был голос молодого парня, мягкий, обволакивающий, кошачьим мурчанием пробирающий до костей – я захотела этот голос. Кажется, такой называют драматическим тенором. Уши – моя эрогенная зона, лишь поэтому я не пресекла диалог на корню.

– А вы разбираетесь в машинах?

Обладатель пленительного голоса хмыкнул, но не грубо, не самодовольно, а как-то расстроено, немного беспомощно.

– К сожалению, нет. Но сейчас очень хотел бы! – Восклицание было таким порывистым и искренним, что остановило повторно возникшую мысль отделаться от незнакомца. Более того, мне захотелось обернуться и взглянуть на это очаровательное создание. Увы-увы, замызганный крошечный комок шерсти, запутавшийся в трубках между топливным фильтром и бачком тормозной жидкости, мне желание воплотить не позволял, беззвучно шипел и скалился. Я осторожно просунула обе руки и начала кое-как извлекать несчастное создание с мутными гноящимися глазами.

– Давайте начистоту, – проговорила я, – вы подошли только потому, что из-под капота торчит красивый женский зад.

– Да!

От неожиданности я рассмеялась. Сколько ему лет? Откуда такая детская честность и непосредственность? Нет, я сама попросила начистоту, но ни разу еще ни один парень не выполнял это мое условие. Странно и любопытно!

– А если красивый только зад, – усмехнулась я, – как будете отступать?

Я, действительно, находилась в немного провокационной позе. Чтобы подобраться к котенку пришлось едва ли не целиком забраться под капот моего старого Хайлакса, а левым коленом опереться на решетку радиатора. Попа моя при этом была одета в короткие шорты – конец весны и начало лета в Питере выдались жаркими. Что кто-то на заправке видом соблазнится, я ожидала.

Обладатель обволакивающего тембра усмехнулся мне в ответ, немного помолчал, потом уверенно выдал:

– Не. Некрасивые девушки такого не спрашивают, они сразу флиртуют.

Наивный, непосредственный и наблюдательный. У меня больше не возникало желания его отшивать, наоборот, хотелось скорее справиться с задачей и увидеть внешность этого странного парня.

– А как вас зовут? – Настойчивого парня. К тому же, я сообразила, что притягательный голос этот неуловимо знаком.

Я, наконец, справилась с пушистым комком злобы и не без удовольствия ответила:

– Ева.

Мне послышалось что-то наподобие тихого «о». Вроде и не поразила я его – нечем же, – но реакция все равно получилась для меня какая-то внезапная.

– А вас? – спросила я, перехватила котенка поудобнее и подалась назад, имея в намерениях снять колено с радиатора. К несчастью, совершенно непостижимым образом не удержала равновесие, обе ноги чуть не сорвались с бампера.

– Май! – Мне на ягодицы легли две руки и легко, как будто я практически ничего не весила, удержали от падения. – Ой…

Теплые, большие, удобные ладони поспешно покинули мою попу.

– Извините, – сипло, смущенно пробормотал их хозяин. – Меня зовут Май.

– Май?

Я выбралась из-под капота, развернулась и все-таки увидела этого парня. А еще вспомнила, что знаю и голос, и имя, и внешность. Его, вообще, очень сложно забыть или с кем-то спутать. От нахлынувших эмоций я, вместо того, чтобы спрыгнуть на асфальт, присела на кузов над решеткой.

С высоты роста в метр девяносто на меня смотрели широко распахнутые ярко-голубые глаза. Смотрели мягко и до чертиков открыто, а конструкция темных бровей в виде домика придавала взгляду возмутительную невинность и доверчивость. При этом я готова была поклясться, что ни одному сообразительному мошеннику в голову не придет пытаться обмануть этого громилу. Почему? Потому что, несмотря на всю умопомрачительную абстрактную невинность, во взгляде читался ум, и ум незаурядный. Ну и размеры туловища тоже впечатляли.

Короткие, не длиннее семи сантиметров, каштановые, отливающие медью, волосы, которые по задумке стилиста должны были небрежно торчать на макушке, уложенные муссом или воском, просто торчали, как попало, и в разные стороны. Справа вообще прядь спадала на лоб, образуя нелепую челку. Хорошо, на висках длина была около сантиметра, а то парень бы и там устроил хаос.

Широкие, с развитыми мышцами плечи были затянуты в синюю футболку с V-образным вырезом. Этот ворот ему совершенно не шел, но полностью гармонировал с домиком из бровей и укладкой, точнее, с ее отсутствием. Думаю, производители одежды в своих стандартах не имели мужских фигур, подобных этой, поэтому футболка, натянутая на мышцах плеч и груди, чересчур свободно болталась ниже. Должно быть, размер не меньше пятидесятого. Предмет гардероба явно был рассчитан на жирок и пузико, а не на стройную талию.

Ниже своей предсказуемостью порадовали нелепые спортивные шорты до колен, а еще ниже были белые носки до середины голени и черные резиновые шлепанцы. Мне понадобились некоторые усилия, чтобы не рассмеяться. Этот парень был безбожно, неправомерно сексуален и красив, но либо не подозревал об этом, либо стремился это скрыть любой ценой. В нашем случае прической, одеждой, а, главное, обувью!

Конечно, на экране Май Нейман выглядел иначе. Там некто благоразумный заставлял стилиста работать над его образом.

Как это обычно бывает, видео с его песней мне подкинул YouTube на основе моих вкусов и интересов, и угодил. Гитара, текст и голос завораживали. Произошло это с полгода назад, с тех пор время от времени слушала. И он был у меня в листе Spotify. Никогда не была верующей и точно не стану, но госпел… Не знаю, что-то в этой музыке неизменно притягивало, и Май там особенный. Не так много двуязычных русских исполнителей. А, может, он особенный, потому что еще и молодой сексуальный парень.

– Это кто? – Спросить он спросил и даже кивком указал на дрожащую живность в моих руках, только взгляда от моего лица не отвел. А до этого пару раз на грудь поглядывал. Вырез у моей спортивной майки был неглубокий, лифчик racerback с плотными чашками развернуться фантазии не позволял, но когда это останавливало любопытство парней?

– Проблема, – пробормотала я и приподняла слепой комок повыше.

– Почему? – Май усмехнулся, и это было… Ай! Прямо под кожу, сладким потоком по нервам – такая непосредственная и соблазнительная полуулыбка. И приподнятые брови придали взгляду еще больше открытости. Он не флиртовал, просто был собой. Черт, такие, как он, делают любую одежду сексуальной, даже это уродливое сочетание шлепанцев с носками!

– Потому что его нужно лечить и растить, а у меня аллергия на котов.

Я встала и немного неуклюже спрыгнула на асфальт. Май непроизвольно протянул ко мне руки, чтобы придержать, но его галантность не потребовалась.

– Давайте, я заберу.

Я запрокинула голову и посмотрела на его лицо.

Черт, какой большой! Или это я со своим ростом в метр шестьдесят девять маленькая?

Заминка его расстроила:

– Я не наврежу. – Сам принял мое молчание за недоверие и сам же обиделся.

Я без раздумий протянула ему нового питомца. Май принял у меня из рук маленького паршивца и тихо ойкнул, когда тот беззвучно оскалился и цапнул его за палец.

– Осторожно, – вздохнула я. – Это какой-то злобный помпон из Ада. Меня в машине не было минут десять. Как он туда слепой забрался, не представляю.

Май засмеялся. В отличие от меня, он без оглядки прижал грязного котенка к груди, тут же оставив несколько заметных пятен на футболке.

– Маме он понравится. Я о нем позабочусь.

– Хорошо, – я улыбнулась и с тяжелым сердцем повернулась обратно к машине.

Захлопну капот, а потом уеду от этого чудесного, особенного парня. Общие положения его биографии я знала, собственно то, что он сам написал на своем канале: протестант, единственный сын пастора и медсестры, остальные трое детей – девчонки. Он жил и живет в своей собственной реальности, в своем окружении. Там мне места нет – это я не принижаю себя, это я не хочу приносить в его мир грязь. Она ко мне прилипла безнадежно, все мое прошлое – грязь. Котенка он отмоет, футболку выстирает, с моим разумом и памятью такой фокус не проделать. Меня радует его музыка, так пусть она развивается такой же искренней и доброй.

– Ева, – ожидаемо начал Май, – а вы…

Я очень не хотела ставить его в неловкое положение! Не хотела разочаровывать или расстраивать, а еще я не хотела ему лгать – это было бы выше моих сил, поэтому я прервала его дерганной и довольно глупой отговоркой.

– Спасибо вам огромное! Я немного опаздываю, вы меня простите. – И метнулась к водительской двери.

– Ева…

– Простите!

Мне, правда, было больно и очень, очень жаль! Я поспешно запрыгнула на сиденье, завела машину и под недовольный рык двигателя откровенно сбежала от удивленных пронзительных голубых глаз.

С мутной печалью в груди я отпустила воспоминание о той встрече и выключила запись трансляции, где Май уже в сопровождении целой команды исполнял свои популярные теперь композиции. Изоляция, в стране дело дрянь, так что концерт был домашний, а там у него, как выяснилось, бродит наглый, пятнистый усатый мордоворот по кличке Помпон.

Я почти год не заглядывала в видео Мая Неймана, не слушала его, не могла избавиться от чувства горечи, а тут вдруг чертов YouTube решил напомнить о давно забытом исполнителе, и я, глупая, повелась. Вот же…

Помпон? Он назвал этого монстра Помпон!

Глава вторая, удивительная

I feel a right that’s about to go wrong…

От ненужных эмоций меня отвлек звонок смартфона.

– Ева, – голос Вити звучал бодро, бодрее некуда, а это означало, что за обращением последует просьба из разряда «подруга, сотвори чудо, как ты умеешь». – Помоги!

Ого! Это больше, чем обычная его вера в мою натуру супердевушки. Стряслось нечто из ряда вон.

– Чем?

– У меня там ребята заблудились и застряли. То ли движок накрылся, то ли еще что, я не понял. Связь плохая.

Я встала с дивана и подошла к окну. Ночь, метель, мороз – самая подходящая погода, чтобы выезжать из города на озера.

– Далеко от меня?

Витька облегченно выдохнул.

– Близко. Я тебе координаты сейчас перешлю. Пригреешь их до утра? Как пурга закончится, я за ними машину отправлю. Не хочу МЧСников вызывать.

– Да, я больше подхожу на роль спасателя.

– Спасибо! – Витя проигнорировал мое меланхоличное недовольство и оставил наедине с завывающим ветром.

Дома тепло, трещат в камине дрова, горят свечи и торшер, в бокале остывает глинтвейн, на диване лежит недочитанная книга, а мне нужно одеваться и тащить свой зад наружу, где холод, метель и минус пятнадцать. Не люблю людей!

Видимость на дороге была, считай, нулевая. Дальний не пробивал сплошную стену крупных пухлых снежинок, живописно разлетающихся перед капотом машины, навигатор строил маршрут, но даже с ним я бы в такую погоду не рискнула выступать спасателем, если бы местность не знала, как свои пять пальцев.

Черный зад седана, торчащий из кювета у обочины, я заметила не сразу. GPS трекер у ребят слабоват был, и координаты точки Витька мне прислал с погрешностью метров в пять. А, может, и не было никакого трекера, а был, например, Яндекс-Навигатор, потащивший их не по трассе, а по однополоскам между деревнями. В любом случае, чуть не проехала мимо.

Я остановилась посреди пустынной дороги, открыла дверь, спрыгнула в рыхлый снег – его намело уже по щиколотку – и направилась к седану. Навстречу мне из кювета выполз бледный парень лет двадцати пяти. Он кутался в лыжную куртку, и его заметно потрясывало. Капюшон был натянут по самые брови.

– Привет, – мягко улыбнулась я. – Сколько вас? Пострадавшие есть?

– Здравствуйте, – чуть ли не по слогам выговорил первый кандидат на обморожение. Губы у него шевелиться отказывались. – Трое. Мы все целы.

За ним следом из машины выбрались остальные. Ситуация с куртками и посиневшими носами у них была похожая.

– Вас Виктор прислал? – уточнил новый знакомый.

– Да. – Кивнула я. – Бегом в мою машину греться!

Повторять не пришлось, парня ноги в тепло сами понесли.

– Здрасьте, – невнятно пробормотал второй, примерно того же возраста и телосложения.

– Бегом, бегом, – вежливость проявлять не стала. Она синим снеговикам сейчас меньше всего была нужна.

– Здрав… – начал третий и выдохнул растерянно. – Ствуйте.

Высокий рост, широкие плечи и завораживающий голос. Напоминания YouTube – детский лепет в сравнении с шутками Вселенной.

– Греться, греться, – мягко проговорила я, стараясь не задерживать взгляд на лице Мая. – Там на заднем сиденье две упаковки термоодеял. Ключи от машины у кого?

– Вот, – Май протянул мне связку. – Она не заводится.

Осторожно, не касаясь его перчаток, я забрала ключ с брелком сигнализации и кивком указала на свой пикап.

– На пассажирском сиденье мой пуховик, надень…те. – Сама удивилась дурному и неуместному переходу на «ты». – Он теплый.

– А как же вы? – Май с тревогой оглядел мою рабочую клетчатую рубашку с капюшоном. Со стороны она, действительно, выглядела излишне легкой, но это если не знать про утепленную подкладку.

– Я хорошо одета.

В свете фар его лицо выглядело немного иначе, старше что ли, а, может, это просто обстоятельства так временно отразились на его мимике.

– Ладно. – Май сдался и, окинув меня чистым, доверчивым взглядом, побежал к друзьям.

Да, определенно, временно.

Я спустилась к седану, почти вслепую – возвращаться и доставать из-под своего сиденья фонарик не было желания – проверила салон на предмет забытых документов и заперла его. После, утопая в снегу по колено, вылезла на дорогу, чтобы подобраться к багажнику.

– Я сам! – раздался позади меня оклик. Май буквально снес меня: подлетел и за плечи вытащил из сугроба. – Я сам.

На мне пуховик мешком болтался, потому что был на два размера больше, чем нужно, но этому парню все равно оказался мал.

Я проследила, как Нейман достает и переносит к моему Хайлаксу сумки, показала, как их лучше сложить в кузове, и, наконец, вернулась в свой теплый салон. Май расположился рядом, а его друзья шуршали фольгой и стучали зубами позади. Без слов я вытащила из кармана за пассажирским сиденьем термос с кружкой и разлила горячий глинтвейн. Салон наполнился ароматом апельсина и корицы. Ребятам выдала на двоих глубокую кружку, Маю же протянула крышку.

– Спасибо, – тихо сипловато поблагодарил он, вслед за друзьями.

– Не за что. – Я очень старалась игнорировать взгляд ярко-голубых глаз, направленный на меня. Там было чересчур много интереса и внимания.

А еще упорно не замечала вязанную синюю шапку с двумя пушистыми помпонами на хозяине этих глаз. Не вижу я это девчачье детское безобразие на твоей голове, невинный, крупногабаритный ангел! Гардероб, скрытый под лыжным костюмом, представить фантазии не хватало. С летним вариантом я была знакома, и теперь с нетерпением ждала зимний.

Я засунула термос между своим сиденьем и дверью, включила печку на полную и сняла машину с ручника. Бестолочи. Замерзнуть же можно насмерть или, как минимум, без пальцев остаться.

К метели примкнул ветер. К тому моменту, когда я остановила машину у ворот своего дома, его порывы были не меньше двенадцати метров в секунду. И он явно усиливался. Я загнала Хайлакс под навес, а отогревшихся парней вместе с чемоданами в дом.

Хотелось раздеться, сесть у камина с глинтвейном и почитать, но мечты-мечты. Снеговики, скорее всего, голодные, как черти. Сколько они на морозе просидели? В дороге господа молчали, думаю, отчетливо понимая, что болтовня – последнее, что нужно их водителю ночью в такую пургу.

Смущенные спасенные столпились у входной двери и увлеченно рассматривали внутреннюю обстановку. Май помпоно-рогатой каланчой торчал меж двух своих спутников и был особенно внимателен к деталям моего интерьера.

– Проходите, – на бегу расстегивая рубашку, я подбросила в камин дров, включила оба торшера, настенную гирлянду и основное освещение в зоне кухни. В раковине нагревались маринованные свиные ребра. Уходя, наобум достала половину запаса из холодильника и, в общем, не прогадала. – Есть хотите?

Я вдруг вспомнила, что как-то не подумала представиться. Присутствие Мая с толку сбило. Не думаю, что он своим спутникам про меня рассказывал, во всяком случае, мне так показалось.

– Меня Ева зовут. А вас?

Вернувшись к ребятам, я распахнула дверь гардероба и поманила их за собой.

– Вешайте одежду сюда.

– А я Сергей, – тихо откашлялся тот самый смельчак, что вышел из кювета ко мне первым. Он последовательно указал сначала на мою печаль, а потом на третьего товарища. – Это Май и Яков.

Яков? Интересное имя. Полагаю, все трое одного вероисповедания и, если так, то дружат с детства. Как ни крути, но среда даже для Питера довольно изолированная.

Я с улыбкой кивнула.

– Руки можно помыть там. – Дошла до двери в ванную и приоткрыла ее, после вернулась к буфету, достала перчатки и сковороду. – К сожалению, у меня только одна гостевая спальня: следующая за гардеробом дверь, справа от вас.

Сергей первый разулся и смело шагнул навстречу неизвестности. Гардероб посетил, руки помыл, после в комнату заглянул – все успел. Шустрый, расторопный и, кажется, довольно независимый. Яков же себя координировал с Маем, по большей части, все делал след в след, как ребенок за отцом или старшим братом.

– Кому-то придется, наверное, лечь на диване или я постелю матрас на полу возле камина…

– Я лягу! – поспешно откликнулся Май.

Мое внимание этот возглас привлек, я обернулась и успела краем глаза зацепить, как недоуменно посмотрели на друга Сергей и Яков.

– Хорошо. – Если он так хочет, конечно, я придумаю, чтоб ему уютно было, мягко и тепло. – Располагайтесь пока возле камина. Грейтесь.

Двое гостей последовали моему совету, а вот третий неожиданно вырос рядом со мной во все свои метр девяносто.

– Давайте помогу.

Я закончила нарезать ребра на тарелку и уже взялась за щипцы, чтобы выкладывать их на разогретую сковороду, когда он это надо мной произнес. Инстинктивно я повернулась к собеседнику, но лишь наткнулась взглядом на широкую мускулистую грудь в зеленой толстовке со странным абстрактным рисунком. Пришлось голову задрать. Оттуда, сверху, на меня внимательно смотрели ангельские глаза, а над ними стояли домиком каштановые брови. Волосы, примятые шапкой, лежали на лбу нелепой челкой. Нос и щеки припухли и покраснели.

– Да, мы тоже можем! – спохватился Яков. Надеюсь, не перепутала, и это его голос был. Сил прервать зрительный контакт с Маем у меня не нашлось.

– Н…нет. Я сама.

Голубые глаза мой ответ расстроил.

– Ну, – я вдруг ощутила необходимость изменить ситуацию, – вы можете переворачивать.

Ангел просиял, и это непостижимым образом откликнулось во мне счастьем.

– Ева, а вы с Виктором дружите? – Это точно был голос Сергея.

Я опустила голову и сделала вид, будто крайне занята жаркой.

– Да. По работе часто пересекаемся. – Правым боком я чувствовала внимание к себе со стороны ребят, а слева возвышался Май. Он не отступил, наоборот, бедром оперся о столешницу, видимо, ожидая, когда я доверю ему ужин. Его присутствие ощущалось особенно остро.

– А чем вы занимаетесь? – Сергей определенно был активным и независимым.

– Вожу индивидуальные экскурсии по области и Карелии.

– О! – обрадовался он. – Вас можно нанять?

Я удержалась от улыбки. Постаралась вообще эмоций не проявить.

– Это не туристические маршруты и довольно дорого.

– У вас поэтому машина такая… – Сергей замялся, подбирая эпитет. – Такой вездеход?

– Да.

– А вы одна возите туристов?

Это какой-то допрос? Я начала злиться. Не люблю, когда ко мне лезут подобным образом.

– Если маршрут совсем сложный, то с напарником.

– А кто напарник? Ваш парень?

Внутри начал разрастаться ком ярости.

– Нет. Один из гидов Виктора.

– Который? Нам обещали рыбалку с Алексеем.

Рыбаки, значит. Горе, а не рыбаки. Интересно, у Витьки, реально, есть костюм на Мая? Наверное, есть. Хотя он их, скорее всего, собрался во времянку с печкой посадить, и все.

– Не Алексей.

– А парень кто?

Я постаралась дышать ровно.

– Никто.

– Серый, – над головой раздался спокойный, мягкий тембр. Я отчетливо услышала в этом обращении предупреждение.

– Да, ладно, – Сергей остановился, при этом, к моему удивлению, не стал пытаться скрывать, что его об этом попросили. – Просто хотел узнать есть парень или нет.

– Можно «просто» спросить, – тихо проговорила я, – а не допрос устраивать.

Я накрыла скворчащее мясо крышкой. Не знаю, почему вдруг прибегла к такой откровенности. Это само собой вышло, но было как-то комфортно не молчать и не лгать.

– А он есть? – Спросил Май так же тихо.

– Нет.

На доли секунды воцарилось молчание, и Май продолжил:

– А у меня кот есть.

Я взглянула в ясные глаза и заулыбалась, по венам заструилось сладкое тепло.

– Он дурной, правда, – добавил ангел, заворожено глядя на мои губы.

Сергей с Яковом засмеялись.

– Помпон из Ада, – почти беззвучно проговорила я, в надежде, что никто кроме Мая это не услышит. Так и получилось.

Он расплылся в смущенной улыбке.

– Любопытный, ничего не боится, весь в шрамах, и дерется, как демон, со всеми подряд. Пылесос приходится прятать.

На диване смех перешел в хохот. Полагаю, Помпон стал притчей во языцех.

– Доберман сестры его жутко боится.

– Он не шипит, – впервые заговорил Яков. Я обернулась к гостиной. Сергей сидел на ковре, грел руки у камина. Яков же с ногами забрался на диван и наблюдал за мной и Маем. – Он рычит или сразу кидается. Но, вообще, добрый, просто его злить нельзя.

Май засмеялся.

– Мама Нейман говорит, – продолжил Яков, – это потому что Май его Адским Помпоном назвал.

Теперь засмеялась я.

Диалог про кота разрядил обстановку и задал настроение на весь вечер в целом. Я все еще остро ощущала присутствие Мая, и тело невольно откликалось на каждый его взгляд и каждое слово, но я больше не чувствовала себя скованно рядом с ним. И он, кажется, совсем не злился на меня за тот побег, а еще он никому не рассказал, где взял котенка, и как будто весь вечер нарочно избегал тем, связанных со своей профессией, да и с музыкой как таковой. Друзья его в этой таинственности поддерживали.

Мне было так неуютно, что я знаю, кто он, и никак не могу озвучить. И чем больше проходило времени, тем больше я становилась невольной лгуньей, это отравляло разум. Если бы не чрезмерно болтливый Сергей, может, у меня что и вышло бы, но, оказалось, заткнуть безалаберный надоедливый кадр в состоянии только Май и то, напрямую, намеков господин Серый не понимал.

Глава третья, соблазнительная

I got a shiver down to the bone…

Снаружи завывал ветер, превратившись в шторм. Его скорость была не меньше двадцати метров в секунду. Я лежала на кровати поверх пушистого покрывала и вслушивалась в эти умиротворяющие звуки. Свет ночника рисовал на потолке причудливые узоры. Плохо тем, кто сейчас там, в лесу или на дорогах, а здесь, у меня, было тепло и уютно.

Разместив гостей на ночлег и вручив им полотенца, я удалилась в спальню выжидать, когда все помоются, улягутся и заснут, чтобы затем самой тихонько прошмыгнуть в душ. Это не было связано с водонагревателем, он у меня в техпомещении, по выражению Витьки, стоял зверский. Такое ненормальное поведение было свя… Ай, ладно, я сама по себе тупо странная! Люблю одиночество, люблю постоять под горячими струями в тишине. И у меня со времен постройки дома ни один гость на ночлег еще не оставался. Я устаю от людей, к тому же они меня часто раздражают. А тут целых три человека, и один из них – Май.

Я прислушалась к звукам внутри дома и поняла, что пора. Поднялась, взяла белье и крадучись покинула спальню.

Черная утроба камина переливалась алыми бликами. Силуэт спящего человека виднелся за диваном. Голубоглазого ангела с его ростом и размахом плеч пришлось разместить на полу, соорудив импровизированную кровать на ковре. Я пробралась в ванную, крайне осторожно, стараясь не щелкнуть замком, закрыла за собой дверь и счастливо выдохнула. Наконец-то!

Пока господа переворачивали мясо, я сменила утепленные джинсы и свитер на домашнюю хлопковую сорочку и шерстяную юбку в пол. Наедине с собой я никакой юбки, конечно же, не носила, ограничивалась вязаными гольфами, но три парня бродили по моему дому – интуитивно хотелось спрятаться. Точнее, от Мая скрываться желания не было, чужими ощущались лишь двое.

Просторная душевая кабина, выложенная кафелем, у меня была напротив двери, слева – раковина, а справа большое зеркало на стене и длинный узкий шкаф в углу. На свое отражение в полный рост взглянула первым делом. Как относиться к своим черным, вьющимся волосам, и, в общем-то, самым обычным чертам лица я так пока и не придумала, а вот тело у меня было почти идеальным. С моей точки зрения, конечно. Контроль, контроль и, еще раз, контроль, жесткий, безжалостный, терпящий временные падения, но не терпящий слабости, только благодаря ему я здесь, и я та, кто я есть. Внутри, сколько себя помню, живет бетонная смесь. Красивое тело – это не достижение и не необходимость, это что-то естественное, оно появляется как следствие. Если бы не выражение глаз…

Я сняла юбку и бросила ее на пол.

Разве это те мысли и ощущения, которые посещают девушку в двадцать три года? Холодные, жестокие, пустые глаза. Витька говорит, цвет у них стальной. Может, мне так и суждено было. Перед внутренним взором всплыли бездонные голубые омуты Мая, пленительное забавное сочетание беспомощного домика бровей с немалыми габаритами тела, и собственное лицо в зеркале вдруг смягчилось, губы растянулись в какой-то поразительно нежной, завораживающей улыбке… Это я? Отражение изменилось снова. Теперь девушка там была удивлена и растеряна.

Черт, не помню, о чем размышляла только что. Впрочем, какая разница.

Я взяла подол обеими руками и потянула сорочку вверх, стягивая ее через голову. На доли секунды приоткрыла глаза, когда горловина еще на лице была и увидела нечто в своем отражении, потрясшее меня до глубины души и заставившее вновь зажмуриться. Май затаился в темноте у едва приоткрытой двери и наблюдал. Я легко угадывала черты его лица и мимику. Увлеченный, немного испуганный.

Ай, хороший мальчик! Снова под кожу. Разве Май Нейман, которого я слушала, и с которым говорила, поступил бы так? Или я, как это свойственно людям, выдумала, что знаю о тебе больше, чем успела увидеть?

Бросила сорочку поверх юбки, завела руки за спину, расстегнула лифчик и медленно сняла его, предоставляя Маю шанс сохранить благопристойность. Бесстыжий ангел, к моему искреннему изумлению и волнению, не подумал использовать подаренную возможность.

Значит, ты такой?

Я постаралась спрятать улыбку. Открытие разлилось по телу жаркой волной томления. Закусив губу, в полной уверенности, что остался незамеченным, с чувством вины и предвкушения на лице, он прятался в темноте, будто вор. Что ж, малыш, ты можешь понаблюдать, возражать не стану.

Я подцепила большими пальцами трусики и плавно сняла, наклонившись вниз. Не глядя, бросила их к остальной одежде и шагнула в душевую. Короткого взгляда хватило мне, чтобы понять, что Май не только не изменил намерений, но и укрепился в них – чтобы продолжать, приоткрыл чуть шире дверь и теперь неотрывно, напряженно смотрел на зеркало.

Я перекинула длинные тяжелые волосы через плечо, позволяя прядям рассыпаться по груди, и оперлась спиной о стену так, чтобы у него был великолепный угол обзора. Май заметно замер и затаил дыхание. Мне ничего не было нужно от него – не знаю почему, но я безмерно желала отдать ему все, что он захочет. Странное, немного дикое ощущение блаженства, несомненно, глупое ощущение, но противиться я не собиралась, как, впрочем, и он. Я положила правую ладонь на живот и медленно повела ее вниз, после чего скользнула пальцами между ног. Дверь заметно качнулась. Если бы мой бестолковый, неопытный зритель не выдал себя чуть раньше, то выдал бы теперь. Он испуганно отпрянул от двери, исчезая в темноте, но тут же приник к ней щекой вновь.

Такое простое движение так завело тебя, мой ангел? И ты все еще тут с горящими беспомощными глазами наблюдаешь.

Пряча улыбку, я запрокинула голову, отдаваясь блаженным первобытным инстинктам. Минуя клитор – устраивать прелюдию желания не было – погрузила пальцы в себя и безошибочно надавила на связку нервных окончаний. Ты когда-нибудь находил эту точку в женском теле, Май? Знаешь, как много девушка готова отдать за такой твой навык? Я тихо застонала и выгнулась. Свободную ладонь положила на стену позади своей талии – эта рука мне совсем не нужна, и так, для тебя, моя поза будет выглядеть красиво.

Из-под ресниц взглянула на отражение: на лице ангела больше не было беспомощности, там было напряженное ожидание и страсть. Неподдельная, всепоглощающая страсть. Внутри него скрывался огонь, безумное, дикое пламя, о котором я и не подозревала.

Ничего подобного в жизни не совершала! Ни одному парню я бы не позволила то, что позволяла Маю сейчас и тогда у моей машины. Никто не смеет прикасаться ко мне, даже чтобы удержать, никто не смеет смотреть на меня без моего разрешения, никто не смеет желать мое тело без моего одобрения. Удовлетворить сиюминутное стремление голубоглазого ангела – было в этом нечто запретное, сладкое, и в то же время невинное, правильное.

Раз за разом я раздражала гиперчувствительную зону, дрожа, выгибаясь и постанывая в такт своим движениям, показывая ему, что он способен сделать с женщиной, до какого исступления в его власти ее довести… Со мной. Что он мог бы сделать со мной и какую власть обрести. Порой чуть приподнимала ресницы, убеждалась, что мой преданный зритель здесь, что он больше не замечает, как вздрагивает под его рукой дверь, и продолжала свое непристойное занятие.

Кончила я ярко и остро, как никогда прежде. Сипловатый протяжный выдох вырвался из груди, тело сотрясала мелкая дрожь. Я взглянула на лицо Мая и, опустив голову, улыбнулась.

Тебе не просто понравилось, мой ангел, ты сражен и оглушен! Что ж, надо признать, я тоже. Ты первый и единственный обострил мои эмоции до предела.

Борясь с щемящей тоской и сожалением, я оттолкнулась от стены и включила душ. Восхитительное мгновение окончено. Бросила быстрый взгляд на зеркало и поняла, что Май все еще там, собирается смотреть, как я моюсь. Кажется, из нас двоих только я посчитала, что это конец. Ошибки быть не могло: внутри этого парня сокрыта необузданная стихия.

Скажи, Май Нейман, я первая? Или же ты часто так подсматриваешь за девушками?

Я усмехнулась. Конечно же, первая. О чем только спрашиваю? Опытный вор не действует так нелепо, непродуманно. Он ухватился за глупую случайность, за плохо закрытую мной дверь, вот и все. Более того, я уверена, изначально ангел имел твердые намерения закрыть ее, да пламя в крови сбило с праведного пути.

Что ж, малыш, я совсем не против. Побудь со мной сегодня, возьми, что пожелаешь.

Знаешь, Май, то, что ты видишь сейчас, как я тщательно плавно наношу на кожу гель для душа, как смываю его, немного притворство. Наедине с собой я чуть резче, чуть быстрее и менее сексуальна, поверь. Но в твоей памяти я хочу остаться прекрасным соблазнительным созданием.

Когда я закончила, он все же отступил. На его лице читалось отчаянное сожаление. Мой Май не желал уходить, и это было так восхитительно… Что-то сказочное, невозможное, легкое, что-то за гранью моей судьбы. Стирая с кожи влагу махровым полотенцем, я улыбалась, став в одночасье самой счастливой девушкой на свете. И все благодаря одному голубоглазому, искреннему и немного нелепому парню.

Выходя из ванной я произнесла шепотом:

– Черт, открыта.

А после, когда включила в своей комнате свет, и рассеянные желтые лучи заструились в гостиную, я позволила себе внимательно оглядеть Мая. Он лежал спиной ко мне и совсем не шевелился. Левое плечо возвышалось над матрасом, укрытое одеялом. Кажется, кто-то в приступе паники натянул это самое одеяло до подбородка. Я усмехнулась и медленно закрыла дверь.

Спокойной ночи, сладкий. Впрочем, разве я теперь засну?

А ты заснешь?

Глава четвертая, игривая

I gotta buzz in my brain…

Распахнула глаза и уставилась в потолок. Шторы ночью отдернула, чтобы видеть усыпляющий ворох снежинок за окном, и теперь рассеянные рассветные лучи наполняли комнату. Время не меньше восьми. Потянулась в кровати, разминая затекшие мышцы, и достала смартфон со столика. На экране значилось «08:12» – так и есть. Минут через двадцать поднимется солнце.

Я зевнула, еще раз потянулась и прислушалась к звукам внутри дома. Стояла гробовая тишина. Будь это мое привычное утро, проснулась бы, сварила кофе и пошла на улицу снег чистить… Впрочем, лежать и ждать, когда гости пробудятся тоже не хотелось. Я легко вскочила с кровати, заправила ее, накинула сорочку и бесшумно выскользнула в гостиную.

Май спал там же, где я его вчера оставила, только теперь лицом к моей двери. Я на мгновение замерла, любуясь красивыми правильными чертами и безмятежностью мимики. Что ты видишь во сне, ангел? Должно быть, нечто прекрасное и идеальное, как ты сам. Ну, или что-то милое и смешное, как твоя очередная футболка с V-вырезом и оттянутые на коленях подштанники. Думаю, на стадии покупки это было термобелье, но, кажется, ухаживать за ним ты не умеешь. А я так устала от кошмаров. Бесконечные, уродливые эмоции и воспоминания.

Тряхнув головой, чтобы вновь не попасть в ловушку давних видений, я на цыпочках добралась до гардероба, облачилась в теплые джинсы, шерстяные носки и свитер, накинула пуховик и, прихватив с собой сапоги с высоким голенищем, выскользнула на улицу. Морозный утренний воздух приятно обжег легкие. Натянула сапоги, перчатки и сошла с лестницы прямо в рыхлый скрипучий снег. Лопату на веранде вчера оставить не догадалась. Пришлось лезть за ней к навесу по сугробам, а потом возвращаться обратно. Зато за работой рассвет встретила.

Облачка пара вырывались из носа и рта, окутывая лицо. В какой-то момент я скинула куртку, чтобы не вспотеть, и продолжила работать.

– Ева, – испуганный голос позади заставил вздрогнуть. Я резко выпрямилась и обернулась.

Май стоял на веранде, всклокоченный, в своей лыжной куртке, натянутой прямо поверх футболки. В широко распахнутых ясных глазах читалось изумление и растерянность.

Что?

– Что-то случилось? – Я нахмурилась, пытаясь представить, что могло встревожить или разбудить гостей. Может, смартфон в комнате звонил?

Ангел кубарем скатился с лестницы. Прямо в своих этих зимних кроссовках на босу ногу. Он подбежал ко мне, встал вплотную и все с теми же перепуганными чистыми глазами потянулся к моей лопате. Я спрятала ее за спину, но у кого-то оказались длиннющие руки и сильные, к тому же. Май лопату отобрал без труда.

– Так же нельзя, – обиженно проговорил он. – Я же тут.

У меня дар речи пропал. Он тут? В каком смысле, точнее контексте, он тут?

– Да, я привыкла снег сама убирать. И люблю это. – Странный парень.

Май посмотрел на меня неодобрительно, а поскольку делал он это, глядя вниз, то получилось забавно. Я не смогла сдержать нервный смешок.

– Что? – Он совсем насупился.

Кажется, только усугубила.

Ситуацию нужно было спасать. Я понимала его чувства: он хотел помочь, да и, в целом, выглядеть в моих глазах мужчиной. Во всяком случае, мне так показалось.

– Ты очень-очень высокий, – я заулыбалась. – Я еще ни разу так голову не запрокидывала, беседуя с человеком.

Правильные красивые черты осветила самая потрясающая улыбка, которую я видела в своей жизни. В чистых глазах появилось смущение. А еще он заметно осознал, насколько близко подошел ко мне – его взгляд едва уловимо метнулся к моей груди, и зрачки на миг расширились, а на скулах появился румянец. Но, может, все дело в щиплющем пронизывающем холоде. Кто знает.

Он выдал странный звук «х» и пробормотал:

– Да, просто ты какая-то маленькая. – И вот на этой реплике точно покраснел, а потом вдруг отпрыгнул назад и повел плечами. – Тебе лопата нужна такая же маленькая.

Чего?

Я замерла, анализируя его последнюю фразу. Странная, непонятная реплика и по смыслу, и… Ангел, зачем ты смотришь себе под ноги, а потом исподлобья на меня сверкаешь смущенным взгл… Ай, малыш! Это ты так флиртуешь?!

И вот это движение плечами… Ты как будто на пружинках весь подпрыгиваешь и смущаешься одновременно. Так это у тебя флирт такой?!

Я рассмеялась. Будем считать, что над твоей шуткой.

– Тогда, пожалуй, сделаю кофе. Хочешь? – Я посмотрела в счастливые голубые глаза и, кажется, утонула в них. Глубоко в груди зародилось нежное тепло и поразительно быстро разлилось по венам. Ай, ангел, разве ты не знаешь, что с девушками нужно быть расслабленным, крутым, опытным, и что там еще?

– Хочу, – кивнул Май.

Я снова заулыбалась.

– Ладно, – к своему собственному удивлению, в поразительном неправильном порыве я вдруг шагнула к нему навстречу, взяла за руку и потянула за собой к дому. – Только оденься теплее, а то простынешь.

Этот большой, забавный и сексуальный парень даже не подумал сопротивляться, послушно пошел следом.

– Хорошо.

Лопату он едва не заволок в дом. Все с тем же странным «х» и смущенными взглядами исподлобья, вынес ее на веранду, потом заскочил обратно, взял меня за руку и тут же отпустил.

– Вот. – Восторженная бирюза засияла еще ярче. – Я пошел туда.

Он закусил правую половину нижней губы и указал на гардероб, дальше последовала лучезарная улыбка, то самое пружинистое движение на полусогнутых коленях и внезапный разворот ко мне спиной.

Мне понадобилась пара секунд, чтоб в себя прийти. И еще пара, чтоб не засмеяться, в основном, от растерянности. Кажется, я догадываюсь, почему у этого потрясающего парня до сих пор нет девушки. Он слишком потрясающий, сказала бы даже ошеломляющий! Буквально.

Я сняла сапоги и на негнущихся ногах, все еще под впечатлением от крышесносного флирта, направилась к кофемашине. Свою сексуальность Май Нейман скрывал не только одеждой, укладкой и красными следами от подушки на щеке.

Веры во мне нет, и не будет, но, Господи, если ты существуешь, ты знаешь, что у тебя есть вот такой ангел? Ты же понимаешь, что он чудесный? Как он выберет девушку, если больше половины поклонниц при близком знакомстве распугает?

Достала сливки, две чашки и тут сообразила, что не выяснила основное. Пришлось вернуться к порогу и полушепотом спросить:

– Май, тебе черный или капучино?

– Капучино.

Я не видела, что он там делает, и по голосу общий настрой определить не смогла.

– С сахаром?

– Дха, – а вот теперь по странному ответу на выдохе, больше напоминающему восторженный смешок, поняла. Желание флиртовать у некоторых не прошло, только усилилось. Я невольно заулыбалась, ощущая прилив нежности и тепла.

С другой стороны, наверное, я не права. Разве можно устоять перед его странным обаянием и взглядом этих голубых глаз? Вероятно, без девушки он по другой причине. Интересно, по какой?

Я успела вернуться к кофемашине и начать взбивать сливки, когда Май вдруг возник рядом со мной, изрядно напугав. Я едва молочник не выронила, расплескав его содержимое.

– Ой, – свою ошибку он понял мгновенно. – Прости.

Май стоял так близко, что ближе некуда, – я спиной его присутствие ощущала слишком остро – и, склонившись через мое плечо, заглядывал мне в глаза. Его правая рука опиралась на столешницу. Приступ паники поглотил на доли секунды разум, но я быстро справилась с последствиями детских травм, и вернулась в реальность, сосредоточившись на своих чувствах от текущего момента. Чувства мне понравились, причем очень. Я улыбнулась, глядя в эти завораживающие небесные глубины и на беспомощный домик бровей над ними.

– Все в порядке. – Получилось шепотом, хотя собиралась в голос ответить.

Май заулыбался, и бирюза внезапно окрасилась страстью от едва уловимо расширившихся зрачков. Он задышал чуть чаще и отстранился, лишая меня сладкой картины. По спине и рукам пробежали мурашки удовольствия. Флиртовал он, может, и нелепо, но мысли у него в голове и желания теснились огненные.

– Я…я пойду. – Впервые от меня парень так быстро убегал, к тому же на улицу снег чистить.

Я понаблюдала, как два пушистых помпона задели верхнюю перекладину входного проема и скрылись за дверью. Кофемашина недовольно фыркнула, привлекая внимание хозяйки.

– Да-да, дорогая, прости, – прошептала со смехом я. – Тебя пугает моя реакция на него? А меня вот нет. Странно, правда?

Несколько минут спустя я выбралась на веранду, поставила стаканы на перила возле лестницы и вернулась дверь закрыть. На Мая бросила один единственный взгляд, но этого хватило, чтобы начать глубоко размеренно вдыхать морозный зимний воздух через нос и радоваться секундной отсрочке – взять себя в руки не помешало бы. Я переживала, что он замерзнет? Думаю, это было лишним. Май скинул куртку на ступени и легкими размашистыми движениями расчищал мне дорожку с такой скоростью, какой я вообще раньше не встречала ни у одного мужчины. Безобразная шапка сползла на затылок, открыв уши, под невзрачной зеленой тканью толстовки заметно ходили внушительные мышцы спины и плеч.

Ладно, ангел, допустим, я еще долго буду грезить тобой. Малой страстью не отделаюсь. Придется с этим смириться.

Я опустила на мгновение веки, собираясь с мыслями, подняла их и обернулась. Хозяин доверчивых глаз стоял за перилами, держа в руках один из стаканов, и смотрел на меня с нескрываемым восторгом и восхищением. Я не удержалась от усмешки.

– Что? – Он с улыбкой смотрел, как я приближаюсь.

– Теперь мы одного роста.

Ангел сказал свое флиртующее «х», подпрыгнул и выпалил:

– Не, я ниже. Но ты все равно маленькая. – И смутился.

Хорошо, сдаюсь, я буду грезить им очень, очень долго!

Я сложила руки на поручне, будто прилежная школьница, и, опершись на локти, перегнулась через перила. Так наши лица разделяло не больше десяти сантиметров. Май чуть запрокинул голову, глядя на меня снизу вверх. Ясная бирюза подернулась темной дымкой страсти.

– Действительно, ниже, – проговорила тихо я. Тембр получился грудным, мягким и немного хрипловатым. Прости, малыш, не удержалась! Ты такой сладкий!

Ангел замер и беспомощно выдохнул в голос, чем привел меня в неописуемый восторг. Чего мне стоило не измениться в лице и продолжать все так же неотрывно смотреть в эти горящие желанием глаза, наблюдая, как вместе с бешеным биением пульса едва заметно расширяются и сужаются черные зрачки.

– Ты такой красивый. – Нужно остановиться! Только я не хочу. Пусть он останется со мной. Господи, можно я возьму твоего ангела себе? Я буду обращаться с ним осторожно и бережно, сделаю все, что он пожелает, и не стану держать, если захочет уйти.

Май совсем перестал шевелиться, лишь брови изогнулись в своей беззащитности еще сильнее, хотя, куда уж сильнее.

– Я должна кое в чем тебе признаться. Это касается вчерашнего вечера.

Бирюза мгновенно посветлела, а ее хозяин вдруг ожил, начал переминаться с ноги на ногу, стакан обхватил двумя руками, взор потупил и, кажется, что-то собрался сказать, но тут же передумал. Потом снова взглянул на меня решительно и даже рот открыл, но я его перебила:

– Мне нравятся твои песни, они очень нежные и яркие. За ужином у меня никак не выходило сказать, что знаю, кто ты, и что в прошлом году тебя узнала.

А ты о чем подумал, виноватый мальчик? Что я так просто облегчу тебе твое признание? Нет-нет. Всему свое время и место. Твоей возмутительной тайной я воспользуюсь чуть позже.

С каким-то диким отчаянием и облегчением Май выдохнул и счастливо заулыбался.

– Да? Правда? Ты…ты такое слушаешь? – Он вновь смущенно потупил взор и поднял на меня глаза. – А тогда я тебе не понравился?

Ай, сладкий! Так внезапно и откровенно? Продолжай.

– Понравился, только я испугалась.

Теперь увидела Мая Неймана, который сосредоточенно хмурился, – незабываемое зрелище и, к слову, не менее сексуальное.

– Чего испугалась?

– Своего прошлого и тех необратимых последствий, что оно оставило в моей голове. – Так будет лучше. Если он не захочет связываться со мной, я приму.

– Что в прошлом?

Я мягко улыбнулась, глядя в эти нежные небесные глубины.

– Мои родители, как это называется, состояли в радикальной секте. В двенадцать лет я оттуда сбежала.

Он испугался, я увидела искры страха, и, кажется, все поняла, но ошиблась. Май снова нахмурился и довольно сурово, чего я от него тоже не ожидала, спросил:

– А ты не могла бы поконкретнее, куда сбежала, и что именно вынудило? Не пойми неправильно мой вопрос. В двенадцать лет самостоятельно из секты не сбегают. Должно быть нечто совсем чудовищное.

– Красивый и умный, – улыбнулась вновь я, но комплимент знакомого эффекта не оказал. Непреклонный громила стоял напротив меня, честное слово!

Ладно. Я решительно выдохнула и выдала максимально краткую версию:

– Биг Босс любил девочек как раз моего возраста. А я была довольно самостоятельной и не особо разговорчивой с пеленок, так что мыслить научилась рано. Из родственников вне поселения знала маму своей родительницы и ее привычки к жизни на контрактной основе. Выведала у отца адрес, за пару дней добралась до Питера и, в общем, мы с бабк…бабушкой нашли общий язык: она помогает мне до совершеннолетия, я предоставляю ей и ее дочери от второго брака услуги бесплатной домработницы и кухарки, дальше ухожу.

– Он тебе что-то сделал? – Голубые глаза смотрели на меня с тревогой.

Я отрицательно покачала головой.

– Нет. Нашли, пытались вернуть после побега, но один вид участкового спугнул посыльных надолго и всерьез.

– Я про другое, – Май был непреклонен. К счастью, с этой частью мне повезло, если можно так выразиться. Психологи подобных формулировок не любят.

– Тоже нет, не успел. Кого-то втихую трогал, меня не решался. Смотрел постоянно – это да. А в целом, ему же надо было оправдывать свои…действия, вот и придумал себе церемонию. Ушла я за два дня до нее.

Знаю, ангел хотел знать больше, но свое любопытство благоразумно отложил до иных времен, и я была ему за это безгранично благодарна. Не так просто даже вкратце пересказывать то, что давно набило оскомину. Я больше не расщепляла себя на до и после, боль была слабая, так…унылая тупая усталость от осознания, что того детства, о котором мечталось, для меня нет, что на месте родительской любви, игр и счастья у меня пустота, да вытаскивать все это на свет казалось уже утомительно.

– Безопасность и одиночество для меня синонимы. – Я искренне и тепло улыбнулась Маю. Он немного оттаял. – Чем меньше людей вокруг, тем мне спокойнее. Это необратимо.

– Отшельница? – Ангел заворожено смотрел на меня снизу вверх, и я с неприкрытой лаской отвечала на этот взгляд.

– Отшельница.

Он усмехнулся и это было… Ай! Живот изнутри пронзило что—то острое и сладкое. Жар заструился по венам.

Май сместил взгляд на мои губы. Непроизвольно я чуть приоткрыла рот, наблюдая за движениями длинных, изогнутых ресниц, отливающих медью в лучах утреннего солнца. Едва заметно ангел потянулся ко мне, и я замерла, с восторгом ожидая этого поцелуя, но черт бы побрал Сергея и его бесполезный язык!

Глава пятая, обозрительная

I got a feelin' it’s gonna leave a lipstick stain,

And I’ll be the only one to blame…

– А че происходит?! – раздался за моей спиной удивленный наглый голос. – Уже вставать что ли пора?

Май, будто ошпаренный, отпрыгнул назад и поспешно глотнул кофе. К счастью, тот должен был успеть остыть на морозе. Я взяла свой стакан в руки и пригубила теплый капучино. Менять позу или, тем более, суетиться в мои намерения не входило.

– Чего делаете?

Я обернулась через плечо и с улыбкой взглянула на взъерошенного сонного и чертовски невоспитанного парня.

– Май вызвался почистить мне снег, а я сварила кофе. Вставать прямо сейчас не обязательно. Раньше двенадцати люди Виктора все равно сюда не проедут.

– Да? – Сергей сощурился и внимательно изучал лицо друга.

– А еще я только что сказала ему, что знакома с его творчеством.

– А-а-а, – едва ли не рукой махнул Сергей, вся подозрительность с него слетела вмиг, но тут он с удивлением переключился на меня. – Ты госпел слушаешь?

– Да.

– Не православная? Католичка? Тоже баптистка?

Я рассмеялась и отвернулась от не в меру любопытного гостя. Его вопросы вызвали раздражение, и, если бы не Май, которому мне хотелось дать некоторые пояснения, то Сергей сейчас ни грамма бы лояльности не получил.

– Нет. Скорее атеистка. С верой у меня сложно. Просто христианский бог без догм, декораций, ожиревших священников и бесконечных церемоний кажется вполне добрым и разумным парнем.

Произносила все это я, сосредоточившись на стакане в своих руках, а как закончила, подняла взгляд на Мая и утонула в бесконечной нежности его глаз. На меня никто, никогда так не смотрел, клянусь!

– Так, а если кажется, то чего тогда…

– Серый! – одернул его Май. – Не замерзнешь?

– Намек понял, – совершенно не расстроился наглец. – Пошел досыпать.

Я обернулась, убедилась, что болтливый гость удалился обратно в дом, и только после этого расслабилась.

– Он не нарочно так делает. – Ангел шагнул ко мне, возвращаясь к нашему с ним уединению, которое так грубо нарушил тот, кто «не нарочно». – Сердишься на него?

Сержусь? Как я могу сердиться, когда ты так смотришь на меня?

Я отрицательно покачала головой.

Что-то внутри замирало, становилось мягким, будто весь внешний мир вдруг переставал играть хоть какую-то роль в моей судьбе. Значение имел только этот парень, его разум, повадки и бездонная бирюза его глаз. Разве можно причинить боль, даже самую незначительную, тому, кто важен? Я не стану. А еще очень хотелось защитить его от всего грубого, глупого и агрессивного. Есть никчемная поговорка: «Все, что не убивает тебя, делает сильнее». Она ошибочна. Грязь не делает сильнее, она только выявляет силу, которая сидит внутри человека с самого его рождения. Слабому и легкий укол покажется невыносимым, сильному и смерть не оправдание, чтобы не вставать снова и снова. Зато все молчат про цену, которую ты платишь за непробиваемые доспехи поверх шкуры, про те эмоции, что навсегда перегорают внутри головы. Я вот не способна испытывать жалость к людям, дети не в счет, с трудом это делаю в отношении себя и только потому, что психотерапевт сказал «надо». И ностальгии у меня нет, я часто наблюдаю ее в окружающих, но сама никогда не чувствовала – не уверена, что сильно ценная потеря, но все же. Что за глупое бессмысленное оправдание «все, что не убивает, делает сильнее»?