Не мой типаж

Глава шестая

Он сидел у неё в кухне, а она стояла у плиты и варила овсянку.

— Овсянка на ночь, — улыбнулся он. — Наконец-то что-то, похожее на реальность, хоть и абсурдную. Такое мне точно не могло присниться. Всё, что было до этого, могло, и даже снилось.

Марина подошла к нему и обняла за шею:

— Ого, какие сны у тебя! Даже завидно.

— Ну а как ты думала? — он массировал кончиками пальцев её локти.

У этого человека явный дар сексуального гипноза. Она и раньше обращала внимание на его длинные, явно чувственные пальцы. Но то, что с ней происходило от любого его прикосновения, даже не интимного, это невероятно.

— Я живой мужчина. Думаешь, легко было видеть тебя каждый день и осознавать, что ты по-прежнему не моя, что я опять ошибся и терплю поражение? — усмехнулся он.

— Так, вернусь, пожалуй, к каше, — Марина с трудом вынырнула из омута его глаз и ощущений, которые он дарил своими прикосновениями. — Пока не поешь, даже не начинай.

— Слушаюсь, как обычно, начальник, — он откинулся на спинку стула. — А я пока всё же объясню то, что осталось между нами недосказанного с этой тяжёлой поездки.

Марина напряглась. Она поняла, о чём пойдёт речь.

— Макс меня позвал в курилку, чтобы сделать нам одно предложение, на его взгляд весьма заманчивое. Видишь ли, они искали пару, и мы им приглянулись.

— Чтоооо? — Марина резко обернулась. Она не поверила своим ушам.

— Вот и я так же сказал, а потом нервно хохотал минут пять. Отказался, конечно. И тогда он решил, что если его супруга попытается меня соблазнить, то я стану сговорчивее. А тут ты. Я не успел просто её скинуть достаточно быстро, прости меня, я был в шоке от предложения, растерялся. Какой бы я ни был, такое повергло в ступор даже меня.

Марина подскочила к нему и начала быстро и коротко целовать:

— Прости меня, прости! Я слышала, как ты смеялся и говорил "нет", шла на твой голос! Я ударила тебя. Прости!

Она гладила его щёку. Помнила, по какой пришлось тогда.

— Это не страшно, — улыбнулся он. — Это мне за то, что медленно соображал. Я был счастлив, что ты меня так ревнуешь. Плохо было то, что ты потом убежала и спряталась, я не мог ни успокоить тебя, ни объяснить.

— Вот это ценности так ценности, — пробормотала Марина.

— Ну, курсы тут не виноваты, и учредители тоже. Извращенцы могут встретиться где угодно. И всё же этот чёртов профессор должен был следить за порядком и отбором, а не пытаться отнять тебя у меня, — он помрачнел, вспомнив.

Она запустила пальцы в его волосы, и он закрыл глаза.

— Не думай о нём. Он много всего напридумывал, но забыл спросить меня, чего хочу я, — улыбнулась Марина. — Редкая самонадеянность.

Когда Григорий уснул в её кровати, Марина тихонько встала и пошла на кухню, захватив ноутбук. Нужно было проверить письма, пришедшие на электронку. Всё же она начальник, хоть и расслабившийся. И позвонить Дане.

Поболтав с Даней, она открыла ноутбук. Ничего существенного. Уже собиралась закрыть ноутбук и идти обратно, когда на кухне появился Григорий Янович, который не потрудился надеть даже бельё.

— Что делала? — он подошёл сзади, наклонился и забрался руками под её майку. — Мм, какие…

— Звонила Дане, потом проверяла почту, — стараясь говорить ровно, ответила Марина.

— А теперь что делаешь? — он даже и не думал убирать свои руки.

— Думаю, научную статью замутить или начать вести блог?

— На тему?..

— Ожившая статуя Давида у вас дома: руководство для начинающих. Глава первая: что делать, если он хватает тебя за….

Григорий Янович рассмеялся, но руки не убрал.

— Что интересно, даже без фигового листка, — продолжала Марина. — Ты не замёрз, Григорий Янович?

— Нет, мне жарко. Мне постоянно жарко с тех пор, как меня угораздило наброситься в лифте на одну красивую соседку.

Он потянул её вверх, заставив встать, и развернул к себе.

— Как, опять?! Погоди, ты же говорил, что тебя отпустит после первого раза, Григорий Янович?

— Гриша, — шепнул он. — Всё просто, ты Мариша, а я Гриша. Наши позывные. Но это только между нами, больше никому нельзя.

Они начали целоваться.

— Я ошибся, когда думал, что отпустит, — оторвавшись от неё, сказал он. — Всё только усугубилось. Теперь ты не отделаешься от меня. А я подумаю, статью написать или сразу завести блог?

— На тему?..

— Грудастая брюнетка с высоким IQ: сто пять ошибок начинающего юзера. Глава первая и единственная: суши вёсла, дружище, ты попал.

— Юзера?!

Он взял её лицо в ладони и сказал, вдруг став серьёзным:

— Я люблю тебя, Мариша. Прими это и смирись. Я не отстану от тебя.

…Григорий приехал с работы пораньше, чтобы поговорить с Даней, пока Марины нет дома.

Даня вернулся два дня назад, и попал сразу на осенние каникулы. Они приехали его встречать вместе, и он, вроде, воспринял это спокойно, не удивился. Возможно, потому что провожали вместе. Или догадывается о них.

Даня открыл, Григорий прошёл за ним следом на кухню. Даня был в процессе приготовления какого-то блюда.

— Увлекаешься кулинарией?

— Ага, называется: попробуй не увлечься. У мамы новая фишка — научить меня готовить. Заявила, что мать не вечна. Нашлась старушка, — с любовью сказал Даня.

Григорий понимал, откуда пошли истоки этого начинания.

— Что готовишь? — Григорий опустился на табурет.

— Сегодня борщ с колбасой. Вчера была рисовая каша на молоке. Вот, на холодильнике инструкции.

Григорий посмотрел на дверцу холодильника. Там на магниты были прикреплены листки бумаги, исписанные мелким убористым почерком: пошаговые инструкции. На душе потеплело. Совсем он что-то растёкся, если даже листок, исписанный её рукой, приводит его в такой трепет. Видимо, всё дело в том, что скоро отъезд…

— Даня, — откашлявшись, начал он.

— Простите, что перебиваю, — улыбнулся Даня. — Но если вы хотите мне сообщить, что встречаетесь с мамой, то она мне это уже сказала ещё позавчера. Да я и сам догадался.

Григорий усмехнулся. Значит, она сказала Дане. И молчит. А ведь это дорогого стоит. Это значит, что для неё всё очень серьёзно.

— Хорошо, что ты в курсе. Это облегчает мне задачу. Но мой разговор ещё серьёзнее. Я хотел спросить, какие у тебя планы на будущее? Понятно, что в ближайшие полтора года школа и ЕГЭ. Но ведь какие-то мысли есть? Направления?

— Пока в раздумьях между техническим направлением и естественнонаучным.

— А поступать куда хотя бы примерно планируешь? Какие рассматриваешь ВУЗы, города?

— Ну…как экзамены сдам. А так, конечно, чем лучше, тем лучше.

— То есть, предполагаемый переезд для тебя не проблема?

— Нет, — покрутил головой Даня. — Я не боюсь.

— Даня, хочу, чтобы ты понял меня, как мужчина мужчину. Я очень люблю твою маму.

Даня отложил нож и внимательно посмотрел на Григория Яновича.

— И я хочу сейчас всеми возможными силами нарушить привычный уклад вашей жизни. Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Москву. Не через полтора года. А чем быстрее, тем лучше.

Даня кивнул и вернулся к процессу готовки.

— Чтобы отказаться от такого, надо быть идиотом, — сказал он. — Это такие возможности. Я был бы вам благодарен. У меня много амбиций.

— В этом мы с тобой похожи, — улыбнулся Григорий. — И я на это надеялся, потому взял на себя наглость прийти и говорить с тобой за спиной Мариши.

"Как красиво он называет маму!" — подумал Даня.

— То есть, ты согласен?

— Да, конечно.

— Отлично. Твоё принципиальное согласие я получил. Но впереди самое трудное. Потому что отказаться от переезда может не только идиот. Может отказаться очень умный человек, но слишком самостоятельный и не признающий, чтобы за него решали. То есть, за неё.

— Это да, — кивнул Даня. — Понимаю, о ком вы.

— Можно на "ты" и без отчества, — задумчиво проговорил Григорий.

— Хорошо, — улыбнулся Даня. Он переместился к плите, процесс продвигался вовсю.

— Твоё образование и амбиции твоей мамы в отношении тебя — наш основной козырь. Но она всё равно будет биться. Потому я хочу тебя попросить: если я всё же уеду ни с чем, продолжай уговаривать её, хорошо? Аргументы ты знаешь. Она такой человек: ей нужно решить самой. А для этого необходимо время. У меня этого времени катастрофически мало.

— Хорошо, Григорий, я всё понял. Будем работать над этим.

— Спасибо тебе! Я рад, что мы нашли общий язык. Теперь я пойду к себе, пока Мариша не вернулась.

— Приходи вечером борщ-то мой есть.

— Приду, конечно. Не смею ослушаться, мне приказано. Да и попробовать хочется. Может, ты талант? — Григорий поднялся.

— Ага, как же! Я просто тоже не смею ослушаться.

Они рассмеялись.

* * * * * * *

— Где я буду работать там? Я не хочу менять ни профессию, ни специальность. И дома сидеть не хочу.

— Будем искать, пока не найдём то, что тебя устроит, Мариша! Не бойся, по миру не пойдём.

— У нас тут родственники…семья…

— Они все взрослые люди со своей жизнью! А Москва — это не край света. Твой отец не побоялся страну сменить, Мариша! Будучи вдвое тебя старше, между прочим!

— Даня…

— Для Дани я нашёл прекрасную школу как раз с направлениями, которые его интересуют! И я показывал тебе её сайт. Мариша, мы ходим по кругу, — он сел в кровати.

…Они "ходили по кругу" уже две недели. Завтра он уезжает. Вещи, которые он решил оставить в память о матери, уже отправлены в Москву контейнером. В понедельник квартира должна быть освобождена. А его ждут дела в Москве. Тут он закончил всю работу: оба филиала полноценно функционируют без поддержки из центра.

И только с Мариной дело не сдвинулось даже на миллиметр. Григорий, хоть и готовился к сопротивлению, был в отчаянии: разлука надвигалась неминуемо, а он не представлял себе, как станет жить без своей Мариши. И ему было очень больно от понимания того, что она каким-то образом собирается без него жить.

Марина села на кровати, обхватив руками колени. Они были дома у Григория. Она приходила к нему на "свидание" каждую ночь, когда Даня засыпал. Сегодня было "прощальное" свидание. Завтра он уедет. Она понимала, что другого выхода нет: в её городе нет ничего даже близко похожего на его работу в столице. Он амбициозен, и не без оснований. Марина была уверена, что у Григория очень большое будущее, несмотря на то, что он уже и достиг немало. И про Даню она всё понимала. Что он всё равно поступит и уедет от неё. И всё так удачно совпало… Но она не могла. Не могла решиться так резко изменить жизнь.

— То есть, опять нет? Даже сегодня опять нет?

Она покачала головой.

Григорий встал.

— А знаешь, в чем дело, Мариша? Сказать?

Она подняла на него глаза.

— Дело в недоверии лично ко мне, — спокойно сказал Григорий. Он впервые заговорил об этом. — Потому что другие твои отговорки не выдерживают никакой критики. Никакой! Все обстоятельства за ваш переезд, нет ни одной объективной причины держаться за эту жизнь. Нет ни одной причины для оправдания нашей разлуки! А это значит, что ты просто не веришь в будущее со мной! Я же русский бабник, да? И гожусь только для постели? Для жизни не гожусь? — он не заметил, как переходил на крик.

Он никогда не говорил с ней так. Но дело было даже не в этом. А в том, что он угодил прямо в точку. Не по поводу бабника, конечно. Но она боялась. А вдруг он вернётся к своим прежним привычкам? Она не вынесет.

— Гриша! — она протянула к нему руку, но он всё увидел по её глазам, так было всегда.

— Дура ты, — он сел на кровать и потёр лицо руками. — Уходи.

Марина вскочила и выбежала за двери.

В воскресенье днём, перед отъездом, он постучал в их двери. Открыл Даня.

— Где она? — спросил Григорий, когда они обменялись рукопожатием.

— Картинки вырезает у себя в комнате. Плачет.

Григорий вошёл и сел рядом с Мариной на диван возле журнального столика. Взял узор, посмотрел.

— Красиво.

Она бросилась ему на шею. Он гладил её волосы, спину.

— Нельзя было так расстаться, Мариша. Прости меня!

Она кивнула, уткнувшись в его плечо.

— Послушай меня, можешь не отвечать. Возможно, когда я уеду и перестану давить, у тебя будет больше времени на раздумья. Я всё же надеюсь. Обдумай всё как следует, не спеши говорить ни да, ни нет. Я вас жду в любое время дня и ночи, даже не сомневайся. Ничего не изменится. Если надо, только позови, приеду и сам ваши чемоданы соберу. Обещаешь думать?

Она кивнула.

— Развод не дам, Мариша.

Она удивленно подняла на него глаза.

— А ты разве не…

— Я и не собирался подавать. Ты, конечно, можешь. Но учти, документы из ЗАГСа я не подпишу. Придется тебе подавать в суд. И нас разведут рано или поздно, но я буду использовать все свои ресурсы, чтобы оттянуть этот момент. Поняла?

Марина кивнула и снова уткнулась в его плечо.

— Скучать хоть будешь?

Она энергично закивала и судорожно вцепилась в его плечи.

— Хорошо.

Он лёгким прикосновением пальцев приподнял её подбородок, и она почувствовала на своих губах его тёплые сухие губы.

Григорий осторожно прикрыл за собой двери, но не ушёл, а прошёл в комнату Дани.

— Береги её, ты один мужчина в доме остаёшься. И помни, о чём договорились.

— Да, хорошо. Я верю, что всё получится. Не сможет она без тебя долго. Да и школа для меня очень уж заманчивая, — Даня был исполнен юношеского оптимизма.

— Надеюсь, ты прав! Буду писать тебе каждый вечер, отвечай мне, рассказывай всё, хорошо?

— Без проблем, Григорий.

— Я на связи круглосуточно. Если что, сразу сообщай.

Даня кивнул. Они снова пожали друг другу руки. Даня закрыл за Григорием двери.

В воскресенье днём, ровно через две недели после отъезда Григория, Марина опять сидела в своей комнате и плакала. Стол был завален бумажными узорами, но ничего не помогало. Она держалась две недели, ни разу не расплакалась днём, только ночью, когда Даня спал. За две недели Григорий ни разу ей не написал и не позвонил, но уже пять раз по вечерам посыльный приносил цветы. Они уже знали друг друга с этим молоденьким посыльным, здоровались, как старые знакомые.

А сегодня днём она шла из магазина и увидела, как в его квартиру заносят вещи новые соседи. До сих пор Марина будто не осознавала реальности происходящего, но тут эта реальность словно обрушилась ей прямо на голову и погребла её под диванами, столами и шкафами новых соседей.

Хорошо, что Даня был у репетитора, потому что сначала у неё случилась настоящая истерика: она рыдала и пила успокоительное. Сейчас уже просто плакала, слёзы текли сами по себе, она их даже не вытирала. Что она наделала? Она не просто решила всё за них троих и оттолкнула Гришу. Она ещё и оскорбила его своими мыслями. А он всё понял, как всегда. Он всегда всё про неё знал.

Хлопнула входная дверь, вернулся Даня. Марина быстро вытерла лицо и вышла его встречать. Даня посмотрел на неё, кивнул в сторону двери, за которой шумели соседи, и сочувствующе констатировал:

— Вижу, тебя накрыло.

— Пойдём обедать, — ответила она.

Даня вымыл руки, переоделся и пришёл на кухню. Он твёрдо решился на разговор. За эти две недели, он, хоть и обещал Григорию, ни разу не заговорил о переезде: опасался причинить матери боль, не мог заставить себя заговорить. Она, вроде, держалась. Но сейчас он ясно увидел, что ей и так больнее некуда.

Когда Даня поел, и они пили чай, он решительно сказал:

— Всё, мам. Хватит. Завтра пишешь заявление, забираем мои документы и едем в Москву к Григорию. Крупные вещи потом контейнером отправим, Григорий обещал помочь.

— Думаешь, надо ехать? — неуверенно спросила она. Спорить у неё не было сил.

— Уверен. Ты посмотри на себя. Ты всегда такая молодая, красивая. А сейчас у тебя лицо всё от слёз опухло. Я никогда в жизни тебя такой не видел.

Марина потрогала своё лицо. Неужели правда такая страшная?

— Когда ты последний раз интересовалась моей учёбой, мам? С пяти лет, как я пошёл в воскреску, у нас учёба — главная тема, даже летом. А сейчас? Ни разу за две недели!

Марине стало стыдно.

— Но меня не отпустят без отработки, надо готовить замену.

— Отработаешь две недели, ничего страшного.

— И ты готов вот так всё оставить и поехать?

— Мама, учиться в Москве — моя мечта. Я бы всё равно стремился туда всеми способами.

— А как же Федька?

— Мам, Федька сто процентов поступит на бюджет в Москву. Ты что, не знаешь Федьку? Встретимся через полтора года в Москве.

— Погоди. А с чего ты взял, что Григорий нас там ждёт?

— Он сказал, что будет ждать. Что могло измениться за две недели?

— Он ни разу мне не позвонил и не написал.

— Он тебе цветы присылает.

— Это не показатель. Знаешь легенду про Маяковского и Татьяну Яковлеву?

Даня вздохнул. Придётся сказать.

— Григорий пишет мне каждый день вечером, после работы. А я ему отвечаю.

— В двадцать один час по нашему времени?

— Откуда знаешь?

— Знаю. Ну-ка дай свой телефон.

Даня обрадовался: к маме вернулся деловой командный голос. Открыл вайбер. Она долго и внимательно читала.

— Вечные вы с ним заговорщики за моей спиной, — вздохнула она. — А мне почему не пишет?

— Может, ему тяжело, мам? Тебе не приходило такое в голову? Что иногда бывает невозможно написать человеку просто "Как дела?" и получить такой же дежурный ответ? А написать что-то серьезное, задать вопросы он боится? Не хочет снова получить ответ "Нет".

Марина удивлённо смотрела на сына.

— И когда ты так повзрослеть успел? — она бросилась ему на шею.

— Ну так что, мам? Завтра пишешь заявление?

— При одном условии. Гриша не должен знать ничего о нашем приезде. Ты должен молчать. Я сама буду тебе говорить каждый вечер, что ему ответить.

Даня кивнул. Он как слуга двух господ. Но если речь идёт об их же счастье, почему нет?