(Не) по любви

Глава 1. Кэтрин

В салоне было уютно. Теплый свет люстры имитировал солнечный. И весь интерьер в постельных тонах был призван служить однотонным фоном. Здесь все было вкусным, как кремовый торт! И мягкий диван, и ваза, в которой льнули друг к другу живые цветы. Большой каталог на журнальном столе, с новинками свадебных платьев. И сами же платья, на плечиках вдоль стены. Настолько красивые, что даже касаться их ей представлялось кощунственным. Не то, чтобы мерить! Тончайшее кружево, сияющий атлас, ручная работа. Безумно, просто заоблачно дорого! Пожалуй, одно лишь такое платье могло обеспечить кому-то безбедную старость.

На безголовом манекене, что стоял в центре зала, вероятно, красовался «гвоздь весенней коллекции». То самое платье принцессы, облачиться в которое в детстве мечтает каждая девочка. Пышные юбки струились до самого пола. Воздушные, как будто облако сахарной ваты. Мелкая россыпь камней украшала корсет, создавая иллюзию «голого тела». Вдруг так захотелось примерить его! Взглянуть на себя, покружиться. Но Кэтрин не решилась. Считая себя недостойной подобного великолепия. Да и в принципе, любого из этих творений.

– Ну же, пташечка! – Виктор сел на диван, вальяжно закинув ногу на ногу. Он говорил с акцентом, делая ударение на второй слог. Чем неизменно смешил её. Весь его вид, с этим шарфиком в тон башмакам и прической «волосок к волоску, не скрывал», а напротив, подчеркивал принадлежность к другой ориентации. Вероятно, еще и поэтому он вызывал у неё доверие.

– Я не знаю, – Кэтти пожала плечами, – Все это слишком… красиво.

Его идеальные брови взлетели:

– Слишком красиво! – повторил он, смакуя.

– Под стать невесте, – льстиво заметила Илона, хозяйка элитного бутика. Но даже в её комплименте отчетливо слышалась неприязнь. Она возникла сразу же, когда они появились в дверях. Поняв, кого ей предстоит наряжать, Илона вспыхнула, но мастерски подавила эмоции. Недоумение на её лице сменилось учтивость, и профессионализм возобладал.

– Не спеши, осмотрись, – посоветовал Виктор, – Попробуй почувствовать некую тягу внутри. Подвенечное платье – не просто одежда, это твоя сущность.

«Сущность», – про себя повторила Кэт. Она осторожно приблизилась к первой витрине. Здесь платья висели не тык впритык, как обычно бывает в салонах. И чтобы их рассмотреть было не нужно снимать с вешалки. Длинное, с лентой на талии сразу понравилось. Но декольте было слишком глубоким! А Кэтти хотелось закрыться, спрятаться ото всех. Пускай хотя бы за тонким слоем гипюра.

Рядом висело другое, со шлейфом и кружевной окантовкой. И Кэтти представила, как идет по проходу, сжимая в руках миниатюрный букет, а сзади подол её платья несут две нарядно одетых девчонки. Сквозь слой невесомой фаты она видит алтарь и священника. А сбоку – фигуру мужчины, её жениха…

Тут сказка закончилась! И вместо того, чтоб идти к алтарю, ей захотелось сбежать, отобрав у девчонок свой шлейф, и бросив к чертям миниатюрный букет. Какая разница, в чем идти по венец, если ты отправляешься туда через силу? Если кроме отвращения и ненависти, не чувствуешь ничего, то в пору надевать черное. Осмелев, она даже собралась бойкотировать выбор наряда. Как вдруг… На одной из вешалок, вдали, увидела её. Свою сущность!

Невыразительное с виду, платье меркло на фоне других, куда более роскошных. Оно было скромным, но каким-то живым, настоящим! Французская сетка скрывала корсет. На запястьях расшитая кружевом, она струилась поверх однотонной юбки, и чуть ниже колен превращалась в изящную вышивку. Никаких складок, рюш и камней. А только сережки с сапфирами в форме цветов, что достались в наследство от мамы.

Ткань на ощупь была очень мягкой. Она провела рукой, повторяя линию бедер, пощупала кружево.

– Эта модель из последней коллекции, – заметив её интерес, проговорила Илона, – Ручная вышивка, французский шелк. К нему можно выбрать фату и венок из цветов. Как правило, невесты предпочитают более пышные варианты, но я бы посоветовала одноярусную, длинной до локтя.

Она выудила из закромов чуть помятый кусочек материи, встряхнула его.

– Может быть, лучше «фонтан»? – вставая с дивана, предложил Виктор. – Наша девочка маленького росточка, а жених богатырь!

– Рост можно скорректировать каблуками. Хотя… – Илона взглянула на Кэтти, и, укрытая от взгляда Виктора, её неприязнь к девушке стала почти осязаемой.

Кэтрин сглотнула. И что она сделала этой красивой, пускай и не очень молодой женщине? Вероятно, лишь только наличие рядом Виктора давало ей доступ к «святая святых». Реши Кэт заглянуть сюда в одиночку, то, ровно, как в фильме «Красотка», ей указали бы на дверь. Хотя на ней не было ни мини-юбки, ни лакированных ботфортов.

– Мы опробуем оба варианта! – провозгласил «имиджмейкер» и взглядом велел ей отправляться в примерочную.

Из-за ширмы возникла помощница. Стройная девушка лет двадцати. Она, с отрешенной улыбкой на лице, помогала застегивать платье. За стеной говорили вполголоса. Обрывки фраз, словно порывы ветра, достигали ушей.

– Я просто поверить не могу, чтобы Энтони…, – прозвучал женский голос.

– И, тем не менее, – дипломатично заметил мужской.

– И где он её откопал? – негодующе бросила хозяйка свадебного бутика.

– Ила, прошу тебя! – прошипел Виктор.

Кэтти с трудом проглотила обиду. Она и сама понимала, что ей не место здесь. Что в своих стоптанных кедах и джинсах no name, на фоне всей этой роскоши она выглядит словно подкидыш. И всяк норовит ей напомнить об этом! Хотелось сбежать, хлопнуть дверью, вернуться домой. Но только где теперь её дом?

– Готово, – голос девушки прозвучал непривычно тепло и дружелюбно. Кэтти подняла глаза и поймала в зеркале её восхищенный взгляд. Она и сама затаила дыхание, изучая себя… Или это была не она? Лебединая шея в круглом вырезе горловины, ускользающий шов декольте и заметные юные груди под мягким, ласкающим тело атласом. Как же сильно меняет человека одежда! Вдруг даже осанка приобрела непривычную легкость, расправились плечи, взгляд сделался взрослым.

– Ах, Божечки! – всплеснул руками Виктор, стоило ей покинуть примерочную. Он обошёл её вокруг, любуясь, словно куклой, велел покружиться, поднять руки, сделать реверанс. Кэтти, вдохновленная собственным отражением, покорно выполняла просьбы своего наставника. За каких-то несколько дней он обучил её манере держаться, вальсировать и красиво есть устрицы.

– Статуэтка из фарфора! – подытожил он и обратился к помощнице, – Давай же фату!

Водрузив ей на голову кусок белоснежной материи, он отошел и встал чуть поодаль. Илона нехотя поднялась с дивана, оставив недолистанный журнал. Злость перекосила её лицо.

– Н-да, вполне, – заключила женщина, сложив на груди свои тонкие руки.

Увидев себя в дальнем зеркале, Кэтрин едва удержалась от слёз. Хотелось, чтобы сейчас, вот такой, её увидела мама. Она всегда говорила, что в их жилах течёт «голубая» кровь. И в детстве Кэт не могла понять, что это значит. Однако верила, что ей уготовала счастливая жизнь! Со временем череда потрясений и утрат, вынужденное существование под чужой крышей, тяжелый труд и постоянный недосып, уничтожили в ней эту веру. И когда казалось, что хуже быть просто не может, появился Он.

Энтони Торрес, сын испанского миллионера и русской актрисы. Пожалуй, славянские корни были той единственной связующей нитью между ними. Названная в честь бабушки, Екатерина, переехала с родителями в Каталонию еще в детстве. И непривычное для местных имя «Катя» очень скоро обрело европейский налет, превратившись в Кэтти, или попросту Кэт. Испанская кровь смешалась в ней с русской. На фоне утонченной, кукольной внешности её порывистый нрав выглядел особенно неуместно. Он-то и стал причиной всех бед!

– Букет непременно с упором на зелень. Необходимо подчеркнуть твою свежесть! – упоенно фантазировал Виктор.

Он собрал её длинные волосы, приподнял их и ловко соорудил небрежный узел на затылке.

– А Тони будет в черном? Ему идет черный цвет, – проговорила Илона, и голос её при упоминании об Энтони заметно смягчился.

Она с ревностью взглянула на Кэтрин. Как будто та отняла у неё заветную мечту. Мечту женить на нем свою собственную дочь?

Кэтти вспомнила слова тётушки о том, что любая девушка в радиусе нескольких сотен миль отдаст все лишь бы занять её место. Какая досада! Ведь она сама готова лишиться последнего, лишь бы только вернуть всё назад. Она бы умерила свою гордость, молила его о прощении на глазах у изумленной публики, валялась бы в ногах. Зная теперь, что один единственный миг позора будет стоить целой жизни. Жизни рядом с самым богатым подонком в Испании…

Глава 2. Энтони

Он стоял, облокотившись о капот своего кабриолета. Когда другие меняли шины, делали тюнинг, в надежде что-то улучшить, он менял авто целиком. И поступал так не только с машинами. В его жизни ничто не задерживалось подолгу! Это касалось домов, друзей и женщин. Насытившись, он перелистывал страницу, не надеясь отыскать что-то лучшее, а просто так, по привычке. Старые связи постепенно забывались, терялись в потоке новых знакомств. Красивые женщины затмевали друг друга, машины покоряли количеством лошадей, а парни из новой компании смотрели в глаза так преданно, будто знали его тысячу лет.

Кто-то скажет – вот это жизнь! Любое желание, как в сказке, исполняется, стоит лишь захотеть. Но, оказавшись на пороге тридцатилетия, Энтони вдруг понял, насколько она ему опостылела. «Зажрался», – сказал бы отец. И в этих словах была правда! Ибо теперь ему все чаще хотелось закрыться в своем фешенебельном доме, отключить телефон, и выгрести из ящика весь чертов «допинг». Возможно, именно так выглядит кризис среднего возраста?

«Не рановато ли», – думал сам Энтони. И уже помышлял о том, чтобы бросить все и уехать в другую страну. Пусть даже на север, на родину матери, куда-то очень далеко и надолго. Как вдруг! Судьба, точно предвидя его опрометчивый шаг, подкинула новую искру… Её звали Кэтрин. Обычная девочка, официантка в одном из многочисленных ресторанов домашней кухни, так любимых туристами. Интересно, пройди она мимо на улице, он бы заметил её? Наверняка! Невзирая на всю свою неприметность, девчонка бросалась в глаза.

Волосы цвета каштана, сплетенные в толстую косу, кожа с легкой рыжинкой, и огромные глаза. Две «черных дыры», в которые он угодил практически сразу. Он думал о ней непрерывно! И даже имея Лозанну в её аппетитную задницу, фантазировал о дерзкой официантке. Каждый раз у него был стояк, стоило вспомнить её маленький ротик. И представить, как он затолкает в него свой член. И почему эта мелкая сучка заводила его сильнее, чем все шлюхи, вместе взятые? Возможно, потому, что она посмела ему нагрубить? Опозорить перед друзьями. Сама не зная, как сильно рискует! Ведь Энтони Торрес обид не прощает. Он дал ей шанс извиниться, отработать, загладить вину. Она его упустила.

При воспоминании об инциденте в машине, плоть в штанах опять шевельнулась. Ладони сжались по инерции, как в тот момент, когда он сжимал её груди. Такие упругие… Девчонка сопротивлялась. Она вертелась под ним, распаляя! Он вспомнил запах её волос, нежную кожу на шее, где он оставил на память засос.

– Прошу вас, не надо, – шептала она сквозь слёзы. Он не слышал её, воспринимая эти мольбы, как призыв к действию. Им завладело такое желание! Он не помнил себя таким со времен пылкой юности. Когда каждый новый опыт открывал бескрайние горизонты. Он задрал её платье и вцепился в кусочек материи, отделявший его от намеченной цели.

– Умоляю, не надо! Я еще никогда…, – пробормотала она, тщетно силясь его оттолкнуть. Куда там! Он мог бы скрутить её в узел, распять, как тряпичную куклу. Он не слышал её, продолжал избавлять от одежды. Треснул шов на льняном сарафане, разлетелись жемчужные пуговки. Он рычал, до боли сжимая в ладони одну из тугих ягодиц. Он не слышал её до тех пор, пока сквозь затравленный похотью сумрак не сумел различить одно слово.

– Я девственница, – прошептала она и обмякла под ним, как будто смирившись с неизбежным. А может быть, просто устала бороться?

Он отстранился, взглянул на неё сверху вниз. Мягкий свет фонаря отражался в огромных глазах. Полных слёз.

– Целка? – глядя в них, уточнил Энтони. Девчонка порывисто закивала, запахнула бортики платья. Она дрожала, тряслась, как осиновый лист. Он мог бы послать к чёрту все доводы разума. И прямо там, в машине, «распечатать» её. Она текла, так сильно, что даже сквозь ткань он пальцами чувствовал этот сок. О, как же ему хотелось запачкать свой член её кровью!

Возможно, в тот самый миг его посетила идея. Идея сделать её… своей! Не на один лишь раз. Целиком. Навсегда! И трахать когда угодно. Растягивать узкие дырочки, не опробованные никем, кроме него. Заполнять до краёв своей спермой… Он научит её быть послушной! Научит стоять на коленях.

В серьезность его намерений никто не поверил. И даже отец рассмеялся, узнав, что избранницей стала «девчонка без рода и племени». Но Энтони был непреклонен! «Кэтрин Торрес», – мстительно думал он, – «Ты будешь носить мою фамилию, как фирменное клеймо».

Тони сплюнул на землю, смял гильзу и встряхнул головой, приводя себя в чувство. Вокруг сгущался теплый сумрак, пропитанный солью и ароматом жасмина. Кусты которого ровным строем повторяли мощеную плиткой дорожку к поместью отца. Впереди, словно царский чертог, высился трехэтажный особняк. Элегантное строение эпохи модернизма, он и сам был точно памятник архитектуры. С фигурными балюстрадами и резными карнизами. Всяк, угодивший сюда, сию же секунду проникался духом старины, отточенной умелой рукой скульптора.

Изнутри здание выглядело куда менее пафосно. Увитая плющом беседка под сводами просторной балюстрады, облагороженный сад с фонтаном и сказочной бугенвиллеей. Дом словно раздваивался, оставляя в тени деревьев свою миниатюрную копию, где обитала прислуга. Но даже их скромная обитель вполне бы сгодилась на роль гостиницы класса VIP. Не говоря о главном здании, с его не в меру изысканным интерьером. Где все, вплоть до салфетницы на обеденном столе, являлось предметом искусства.

В этом доме Тони провел своё детство. Он казался ему самым лучшим. И был таковым! До тех пор, пока здесь жила его мать. В новой жизни отца не осталось ни капли того тепла, которым исполнен был каждый угол. И теперь их дом, как холодный безжизненный остов, обращенный пустыми глазницами к морю, неторопливо умирал. У отца было много женщин с тех пор! Представительницы богемных профессий и низших слоев, красотки и простушки. Они появлялись и исчезали, мелькали, как будто деревья в боковом стекле автомобиля. В глубине души отец, вероятно, скорбел! И по сей день, даже спустя много лет, не решался начать все с нуля.

Мать глядела на них с полотна на стене, с фотографий в гостиной. Он любил её до сих пор! Как любят не столько самого человека, ушедшего из жизни слишком рано, сколько память о нем, и о том, что могло бы случиться, останься он жив. Она умерла во время родов. И ни деньги, ни светила медицины не сумели этого изменить.

Майк, младший сын, рожденный спустя семь лет после Энтони, служил немым укором. Конечно, он и сам был жертвой обстоятельств! И, в отличие от брата, не познал материнской любви. Но отец своим равнодушием как будто винил его в смерти Марии. Майкл вырос угрюмым и замкнутым. Пожелал стать врачом. Докторов в их семье отродясь не видали! Можно было только гадать, чем объяснялся подобный выбор профессии…

Энтони взбежал по лестнице вверх, минуя подлинник одного из русских сюрреалистов, пишущих в стиле Дали. Прошелся по коридору, босыми ногами считая квадратики мраморной плитки. Из всех многочисленных комнат жилой оставалась одна. Отец обитал в кабинете. Там он работал, ел и даже ночевал. Куда логичнее было избавиться от поместья, которое причиняло ему столько боли. Купить небольшую, уютную виллу в провинции. Но даже мысль о том, чтобы продать его, вызывала шквал негативных эмоций.

– Пап, – бросил Энтони, без стука входя в кабинет. Отец одарил его взглядом поверх близоруких очков. В свои шестьдесят он проповедовал равенство полов, хотя сам по себе служил воплощением гендерного превосходства. В размахе широких плеч ощущалась скрытая сила, словно внутри него был невидимый стержень. Не по возрасту, густая шевелюра пускай, и утратила равномерный окрас, но седина была ему в пору. Как и сеточка мелких морщин вокруг глаз. И где бы ни соизволил появиться Пол Торрес, взгляды всех присутствующих женщин тотчас устремлялись в его направлении.

Энтони перенял отцовскую стать, манеру двигаться и говорить. А вот Марк получился похожим на мать. Усмешка судьбы! Возможно, еще и поэтому, папа так не любил прикасаться к нему.

– От тебя несет травой за версту! – сурово заметил отец.

Тони лишь усмехнулся в ответ. Он уселся на диван и закинул на подлокотник свои длинные ноги.

– Свадьба через неделю, приведи себя в должный вид! – проговорил папа, не отвлекаясь от дел, – На торжество соберется весь свет Барселоны.

– У меня достаточно времени, – махнул рукой Энтони, обводя взглядом комнату. Все в жизни менялось, кроме этого дома! Он словно замер во времени. Массивная мебель из тика, лепнина на стенах, напольные вазы с цветами, так похожими на живые. Вся эта роскошь пылилась и, по сути, была никому не нужна. Но отец суеверно берег её.

– Н-да, после всех твоих похождений, – он намеренно сделал паузу, – Признаться, я до сих пор удивлен таким странным выбором! Но, пожалуй, я его одобряю! Она не избалована богатством, невзыскательна, неприхотлива. Как…

– Как дворовая кошка? – усмехнулся Энтони, – Без родословной!

Отец посмотрел на него снисходительно. Отложил и захлопнул тяжелую папку.

– Я бы так не сказал, – произнес он и откинулся на спинку широкого кресла, – Я узнал о ней все.

Тони прищурился:

– И что же ты узнал? – бросил он недоверчиво. Вдруг подноготная этой маленькой сучки не так уж чиста? Вдруг она соврала, притворилась монашкой. А на самом же деле коротает вечера в компании пьяных туристов, отдавая себя за деньги. От подобной мысли Энтони передернуло! Ведь он даже не удосужился поинтересоваться жизнью своей потенциальной жены. Он был так одурманен желанием близости с ней, что забыл обо всем.

– Она – дочь эмигрантки и сына испанских землевладельцев, – постукивая пальцами по столу, начал отец, – Их виноградники приносили доход, но были отобраны за долги. А после, когда Карлос Монсано и его супруга Елена разбились на трассе в районе Монтсеррат, девочку забрала к себе его сестра, вдова отельера, Розалия Боррего. Тогда ей было тринадцать.

Он многозначительно посмотрел на сына. Энтони усмехнулся, прочитав его мысли.

– Она еще слишком юна, – подытожил отец, – Но в том есть и плюс! Чиста, как слеза монахини. Ни прошлых связей, ни детей. Ни венерических заболеваний!

– Па, – Тони закатил глаза. Ведь уже не ребенок! А в присутствии папы он ощущал себя нашкодившим подростком. Возможно, поэтому все больше избегал его общества.

– А знаешь, что я решил? – смягчился отец, – Забирай себе дом в Сиджесе!

Энтони удивленно скривился. Дом был хорош! С детства остались в памяти: теплый песок и открытая, продуваемая морским бризом веранда.

– Я не уеду из Барселоны. Моя жизнь здесь! – ответил он.

Папа вздохнул:

– Не пора ли тебе изменить свой образ жизни?

– Не пора! – отрезал Энтони.

Друзья поздравляли, жалея о «горькой утрате». Сильнее других печалился Эванс, блиставший в числе его «свиты» который сезон подряд. Но Тони заверил его: все будет как прежде! И новый семейный статус никак не отразится на образе жизни. Просто теперь он обеспечит отцу долгожданных наследников, а себе – круглосуточный доступ к желанному телу.

Глава 3. Кэтрин

Кэтрин помнила свое детство обрывисто. Лишь эпизодами: снег, глубиной до колена, темные ночи и пес с ушами разного цвета. Её увезли из родной страны слишком рано! Не успела она и понять. И даже после, уже привыкнув к жизни в теплой, дружелюбной Испании, она мечтала, как однажды вернется на родину и вдохнет полной грудью морозный, пронизанный холодом воздух. Испания распахнула объятия! Привыкшая к вечному гомону тысяч чужеземных наречий, она безропотно приняла её в ряды своих подопечных.

Отцовская семья владела маленькой винодельней на склоне холма в местечке Пенедес. Дедушка, отрицавший прогресс, считал, что в винном деле человеческий фактор имеет решающее значение. И тогда, как вокруг все уже перешли на машинный способ, их напиток до сих пор производился вручную. Возможно, поэтому считался одним из самых лучших! Но время шло, и справляться было все труднее. Когда сын с новой семьей вернулся на родину, виноградники были в плачевном состоянии. В тот год лозу поразил грибок, и урожай получился мизерным. Еще ни один сезон ушел на то, чтобы освоиться и привести все в норму.

Когда дела пошли на лад, папа решился автоматизировать процесс, хотя бы частично. Он взял крупную ссуду в банке, составил бизнес-план. Родители мечтали, как расширят производство и смогут конкурировать с более именитыми брендами. Отец гордился, что смог устоять и прочил их делу большое будущее.

Поездку на гору Монсеррат они приурочили к годовщине собственной свадьбы. Одноименный католический монастырь, что находился на самой вершине горы, отец называл «местом силы». В планы входила ночевка и пеший маршрут по живописным склонам. Папа был аккуратен и за рулем никогда не лихачил. А потому весть об аварии Кэтрин восприняла как издёвку. На полном ходу вылетел с трассы? Не вписался в поворот на одном из витков серпантина? Да как такое возможно! Она не поехала с ними, и грипп, что испортил все планы, нечаянно спас ее жизнь.

После смерти родителей все полетело в тартарары! Банк отобрал виноградники вместе с домом, а девочку забрала к себе тетя Рози. Кэтрин было тринадцать! Что она могла сделать в тот момент, кроме, как оплакивать свою семью? Она была подавлена, разбита. И когда немного пришла в себя, то узнала, что их имущество у банка выкупила винодельня Торрес. Благо, что дед к тому времени, как это случилось, уже отошел в мир иной, и не узнал, «куда приводят мечты».

Отель тети Рози предлагал постояльцам не только жилье, но и обеды. Здесь готовили вкусно, и зал всегда был битком. Не желая становиться обузой, Кэтрин трудилась без устали, делая даже то, о чем не просили. А работы было навалом! Особенно, в туристический сезон, когда постояльцы сменяли друг друга, а кухня работала денно и нощно. Постепенно все привыкли к её безотказности, нагружая без спроса. Но она не роптала! Считая себя в неоплатном долгу перед тетей.

Розалия была женщиной суровой и необщительной. Такой же была ее старшая дочь Салли. Нос кверху и взгляд свысока! Так, что в её присутствии Кэт особенно остро ощущала себя посторонней. Все было иначе с Лизи, младшей из дочерей. Веселая болтушка, она сразу взяла Кэтрин к себе под крыло, и стала, пожалуй, первой по-настоящему близкой подругой за все время жизни в Испании…

Тот день был особенно тяжким. С утра Салли укатила с женихом, а Лизи слегла с простудой. Тетя Рози кружилась на кухне, и Кэтрин едва ли не в одиночку пришлось обслуживать целый банкет. К вечеру ноги гудели, как две иерихонских трубы. И когда разошлись последние гости, у нее не осталось сил даже улыбнуться им вслед. Она с упоением думала, как примет горячую ванну и ляжет в постель. Как вдруг! В их маленький ресторан буквально ввалилась компания пьяных парней.

Они переругивались, подначивали друг друга, и, выбрав столик, расселись, как у себя дома. Все пятеро, будто с рекламного ролика! Испанцы до мозга костей, темноволосые и раскрепощенные. Среди них особенно сильно выделялся один. С трехдневной щетиной и взглядом, надменным, как будто весь мир уже лежал у него под ногами. Подобный типаж для Кэтрин являлся чем-то, вроде табу! Убежденная с юности, что в мужской привлекательности кроется тяга к распутству, она избегала красавцев.

Отец был другого порядка, чего уж таить! Он был приятным мужчиной. Слегка полноватым, улыбчивым и юморным. И долго обхаживал мать, пока, наконец, не сломал её оборону. Сама же она говорила, что Карлос Монсано покорил её сердце упорством, желанием быть рядом с ней. Он буквально влюбил в себя молодую красотку! И Кэтрин втайне мечтала, что когда-нибудь и её сердце растает под действием силы любви.

«Скажу, что мы закрываемся», – решила она. Но тут позади возникла фигура Нормы, главной, после тети Розалии. Женщина мельком оглядела компанию, взяла с полки брошюру с меню.

– Прими заказ, – сказала она.

– Но ведь уже поздно, – неохотно вздохнула Кэтрин.

– А я говорю, прими! – чуть повысила голос «теткина копия» и подтолкнула девушку в спину.

Кэтрин, шаркая, точно старушка, отправилась к посетителям. Беседа смолкла, стоило ей подойти. И теперь пять пар пронзительно черных глаз смотрели на неё с интересом. По спине пробежал холодок, и она машинально расправила плечи. Откинула длинную косу.

– Из горячего осталось только жаркое в горшочке. Еще есть салат и нарезка, – отчиталась она без улыбки, не глядя на гостей. И всем своим видом давая понять, что им здесь не рады.

– Принеси-ка нам выпить, малышка! – весело попросил один. Судя по всему, именно этим они занимались последние несколько часов. На вид им всем было около тридцати. Эффектный прикид, дорогие часы, и приятный запах парфюма, ощутимый даже сквозь алкогольный дурман. Кэтрин, в своей нелепой униформе, почувствовала себя жалкой чернавкой. Кружевной передник и чепец мало кого украшали! Но за то, по словам тети Рози, создавали атмосферу тепла и уюта.

– Что желаете? – равнодушно спросила она, подготовив блокнот.

Тот, что сразу обратил на себя её внимание, вдруг подал голос.

– Тебя! – он закинул ногу на ногу и подмигнул ей.

Глаза из-под черных бровей смотрели лукаво. И хотя его чувственный рот улыбался, но эта гримаса не сулила ей ничего хорошего. Кэт промолчала, зная, что если ответит, то поток сальных шуток продолжится. Для них она являлась мишенью! В данный момент весьма уязвимой.

– Есть ром, виски, шампанское, вино…

– Текилу! – прервал её кто-то.

Кэтрин чиркнула ручкой в блокноте, добавив закуски и фрукты. И уже собиралась отправиться в сторону кухни, как вдруг тот, что в отличие от остальных непрерывно следил за ней взглядом, вновь оживился и щелкнул пальцами.

– И соль не забудь, – он подался вперёд, в разрезе рубашки сверкнул миниатюрный крестик. Прожигающий взгляд задержался в районе её груди. – Посыпь ею соски!

– Что? – опешила Кэт.

– А я оближу их, – он плотоядно сощурился.

Последовал шквал одобрительных возгласов. Теперь уже пять пар глаз, взбудораженных этим откровенно пошлым предложением, пялились на нее без стеснения. Кэтрин вдруг ощутила себя обнаженной, и, повинуясь порыву, даже прикрыла груди блокнотом. Она изумленно поморщилась, и под громкий свист и улюлюканье, скрылась «за кулисами» кухни.

Выходить не хотелось. Но, как назло, весь персонал испарился! А на подносе уже стояли напитки, закуски и ваза с фруктами. Взяв свою ношу, Кэтрин отправилась в зал. И вновь, стоило ей появиться, как голоса умолкли, как будто они говорили о ней.

– Присоединишься к нам? – предложил один из компании, когда она поставила перед ним стакан с охлажденным бренди.

– Я не пью, – холодно бросила Кэтрин.

– А тебе и не придется, – успокоил брюнет.

Она обходила по кругу стол, расставляя закуски. Изо всех сил стараясь не коснуться кого-то из них.

– Присядь, – предложил незнакомец, с шевелюрой курчавых волос. И попытался ухватить её за талию, но Кэт увернулась.

– Ну же! – подначивал он, – Неужели не тянет расслабиться после тяжелого дня?

– Она стесняется! – догадался кто-то.

– Как тебя зовут, кисуль? – спросил другой.

Ситуация накалялась. И руки предательски дрожали, когда она опускала на стол очередной бокал с напитком. Даже сидя каждый из них внушал трепет. Казалось, что зал ресторана расплавится от концентрации тестостерона. Успокаивало одно! Как бы пьяны они ни были, но причинить ей вред не сумеют. Пока она здесь, внутри.

– Станешь нашим десертом? – проговорил один из них и улыбнулся сквозь бороду.

– Я бы дорого заплатил за такую вкусняшку! – согласился его сосед.

Парни переглянулись. И ей показалось, что этот обмен взглядами служит им некой формой общения. Как будто язык, на котором они говорили, оставался вне зоны ее понимания.

Каждый из них уже отметился, одарив её «комплиментом». И только один сидел, не раскрывая рта. Наблюдая их травлю и подперев кулаком подбородок. По всему было видно, что именно он – их «главарь». Все четверо смотрели на него, как будто ища одобрения.

– Аукцион? – хлопнул в ладоши курчавый.

Он первым вынул и бросил на стол пару сотен. Вдруг все оживились и стали шарить в карманах. Очень скоро в центре круглой столешницы образовалась целая куча смятых банкнот.

– Поедешь с нами, и все это будет твоим, – подмигнул бородач.

О том, сколько денег лежало на скатерти, можно было гадать. Скорее всего, эта сумма во много раз превышала то скромное жалование, которое Кэт получала в отеле от тети Рози. И, вероятно, нулей в этой сумме было как минимум три. Трудно даже представить себе, что эти пятеро сделают с ней за подобные деньги.

– Я не продаюсь! – сказала она без раздумий.

– Ишь ты! – прозвучало в ответ.

– Значит, за так даешь? – рассмеялся кто-то.

Она промолчала, стараясь не выдать свой страх. Поднос опустел, оставался один лишь стакан. Скованный прозрачными гранями кубик льда, позвякивал, ударяясь о стенки. Кэтрин молча приблизилась к их главарю и слегка наклонилась, водружая стакан на столешницу…

Вдруг, послышался громкий шлепок! Он прозвучал так, словно били ладонью по голому телу. От неожиданности она едва не упала. Да так и застыла, облокотившись ладонью о стол. Только теперь понимая, что подол сарафана приподнят. Под платьем на ней были плотные трусики, но даже они не смягчили удар. И кожа под тканью горела!

Раздались аплодисменты, все четверо замерли в предвкушении. Словно этот шлепок по заднице был только началом игры. Казалось, еще секунда, и они разложат её на столе! Недолго думая, Кэтрин схватила стакан и, обернувшись, одним метким движением выплеснула его содержимое прямо в лицо обидчику.

Мужчина вскрикнул! Очевидно, кубик льда угодил ему прямо в глаз. За столом воцарилось молчание. Кэтрин одернула юбку и отступила назад. Они по-прежнему смотрели на неё. Все, как один! Но что-то изменилось. Как будто взамен едкой похоти их взгляды теперь излучали… сочувствие. Она медленно повернулась. Теперь и сама, понимая, что по собственной воле угодила в капкан. Он вытер лицо полотенцем, отбросил его и поднялся со стула. Обнаруживая свое превосходство! На лице, только что беззаботно игривом не осталось ни капли веселости. Он смотрел на нее сверху вниз ненавидящим взглядом. Он сжимал кулаки, надвигаясь! Кэтти всхлипнула в ужасе и бросилась прочь.

Она бежала, задыхаясь, как будто он гнался за ней по пятам. Ей даже мерещился звук шагов за спиной. И только закрывшись в туалете, она сумела понять, что случилось. «А если они разнесут ресторан?», – в отчаянии думала Кэтрин, – «В отместку! Они же пьяные!». Вдруг в дверь постучали.

– Кэт! – позвал встревоженный голос тети.

Она впустила её и закрыла щеколду. От мозаики двоилось в глазах. Отмотав лоскуток полотенца, она прижала его к лицу.

– Кэтти! – опять воскликнула тетя. – Что ты наделала!

Кэтрин убрала пропитанный влагой бумажный листок и с удивлением взглянула на женщину.

– Что значит я?

Тетушку было не узнать! Обычно строгая, не позволявшая себе лишний раз улыбнуться, сейчас она буквально тряслась, теребя рукава длинной кофты. На ее худощавом лице читался неподдельный испуг.

– Ты хоть знаешь, кто эти люди? – проговорила она срывающимся голосом.

– Не знаю, и знать не хочу! – отрезала Кэт.

– Девочка, Господи! – тетя закрыла руками лицо. Как будто сама она только что стала жертвой чужих издевательств.

– Он ударил меня! Я должна была это терпеть? – возмущенно воскликнула Кэтрин.

– Ты должна извиниться, – смиренно ответила тетя Рози, с мольбой посмотрев на племянницу.

«Да что здесь творится!», – подумала Кэт.

– Я тебя заклинаю! Прошу! Умоляю! Сходи, извинись! – с придыханием проговорила Рози. От нее исходило такое отчаяние, что Кэтрин вдруг стало страшно.

– Хорошо, – кивнула она и пошла вслед за тетей по коридору.

На выходе в зал ресторана Рози замерла.

– Иди! – подтолкнула она, и Кэтрин шагнула вперед. Она шла очень медленно, размышляя, как именно стоит просить извинений. Под платьем кожа горела, все еще помня прикосновение его руки. И чем ближе она подходила к столу, тем сильней становился жар.

В этот раз молчание, которым её встретили, было исполнено разных эмоций. Кто-то смотрел на неё с усмешкой, в глазах другого читался испуг, третий вообще избегал её взгляда. А четвертый… Хотя, может быть, ей показалось? Но в глазах четвертого Кэт различила восторг.

– Я прошу прощения, – тихо сказала она, глядя в пол.

– Громче! – жестко выдавил он.

Она повысила голос:

– Я извиняюсь!

– В глаза мне смотри! – прозвучало, словно приказ. И Кэт, пересилив возникшую дрожь, подняла на него свой затравленный взгляд. Он сидел, вальяжно разбросав свои длинные ноги. Опираясь о стол одним локтем. Второй рукой прижимая к глазу салфетку. Когда он убрал её, Кэтрин увидела, что острый кусочек льда оставил свой след рядом с нижним веком. Еще немного, и мерзавец лишился бы глаза!

– Продолжай, – бросил он равнодушно.

– Я прошу прощения за свой поступок, – отчетливо произнесла Кэтрин, – Не хотела вас ранить.

Последняя фраза явно была лишней. Его рот искривился в усмешке.

– Чего-то не хватает, – заметил мужчина, – Возможно, эмоций? Попробуй еще раз!

О том, что одним «извините» дело не кончится, Кэтти уже догадалась. Она не могла убежать. Теперь позади, в квадрате дверного проема стояла Розалия. И что-то еще, пока лишь едва уловимое, довлело над ней. Тревога, испуг и… неведение! «Ты хоть знаешь, кто эти люди?», – вспоминала она слова тети. Да кто же они, чёрт побери?

– Пожалуйста, простите меня! Мне очень жаль! – проговорила она как можно более искренне.

Он на секунду задумался, и вдруг обратился к друзьям:

– Парни, вы верите ей?

И парни, один за другим, как по команде, пожали плечами. Мол, «так себе, извинение». Кэтрин сцепила пальцы за спиной. На лбу появилась испарина. Что он потребует? Чтобы она опустилась перед ним на колени?

– Ты плохая актриса! – вынес он свой вердикт. Скомкал перепачканную кровью салфетку и швырнул её на пол.

«Что правда, то правда», – подумала Кэт. Природа обделила ее актерским талантом. И потому врать она не умела. Глаза, как открытая книга, выдавали истинные эмоции.

Он подал знак своим приспешникам и те, вслед за ним, встали из-за стола. Отсчитав из кучки смятых банкнот нужную сумму, он сунул остальные в карман своей куртки, перекинул её через плечо. И, дождавшись, пока друзья вереницей потянутся к выходу, приблизился к ней, почти что вплотную. Не решаясь поднять глаза, Кэтти смотрела перед собой, упираясь взглядом в разрез на его рубашке. Где, в гуще темных волос покоился маленький крестик.

«Лицемер», – думала Кэтрин, – «Он такой же католик, как и я – коренная испанка». Эта близость сковала её по рукам и ногам, сердце гулко стучало в груди. И казалось, он слышит его!

– Скоро увидимся, – произнес мужчина, обжигая горячим дыханием. Она ничего не ответила. Лишь только, когда он ушел, наконец-то расслабилась, ощущая, что может дышать.

Глава 4. Энтони

Царапина не исчезла, и Энтони знал, что останется шрам. Она заклеймила его своей меткой. Дрянь! Дворовая девка! Да, шрамы мужчине к лицу. Но не такие! Полученные от руки какой-то сучки.

«Бля», – он сжал кулаки, вспоминая ухмылку Фабрицио. И размахнулся, как будто желая вмазать своему отражению. Но от этого легче не станет. «Хорошенько она тебя приложила», – поразился приятель.

Сколько раз он себе представлял, как берёт её прямо там, на застеленном драной скатеркой, столе. Заломив её тонкие руки, и стянув до колен её трусики. Опускает на стол вниз лицом… Он бы драл её без передышки! Вынимал и вставлял до конца. Отымел бы в пизду и в очко! И закончил в её нежный ротик, чтобы видеть глаза этой шлюхи. И смотреть в них, когда его сперма будет струйкой стекать по её подбородку…

Чем дольше он глядел на свое отражение, тем сильней нарастала в нем эта злость. «Сука! Вшивая сука!», – распалял себя Энтони. Тёлки висли на нем гроздьями. Потому ли, что он был богат? И вдобавок чертовски хорош и уверен в себе! И любая сочла бы за честь получить от него «комплимент». Но эта никчемная официанточка оказалась другого калибра. Знала ли она, с кем имеет дело?

Он покинул уборную, всё еще пребывая в потоке своих размышлений. Клуб «Калигула» всегда был пристанищем «золотой молодежи». Лучший в Барселоне, он пробуждался с закатом и требовал крови. Под землей громыхали басы дискотеки. А укромная зона VIP ложа позволяла смотреть сверху вниз, оставаясь за кадром. Словно сам Господь Бог, Тони каждую ночь восседал на своем пьедестале, в окружении преданной свиты и танцовщиц – девиц из блатного эскорта.

Заостренный луч лазера, словно прицел, изучал шевеление тел. Как змеиный клубок! По обоим краям от ди-джея, на зеркальных платформах, извивались танцовщицы. Одну из них звали Лозанна. Красотка, каких поискать! В костюме из латекса она возбуждала одним своим видом. Он опробовал это тело во всевозможных вариациях. И, признаться, слегка заскучал! Когда-то всё это его вдохновляло. Вибрации звуков, захваченный жаждой движения танцпол. Обилие выпивки и травы. Предвкушение! Когда заранее неизвестно, где, а главное, с кем проведешь эту ночь…

В коридоре ему повстречался Патрик. Он приветственно поднял руку:

– Как жизнь, бро?

Они обменялись крепким рукопожатием.

– Слушай, твой Фил опять пропихивает свою дурь в моем клубе, – сказал Энтони, – Мои ребята выгнали его пинками под зад! Но в следующий раз отметелят по-взрослому.

– Виноват, приму меры! – улыбнулся Патрицио.

Эванс в сопровождении двух красоток уже цедил из бокала вино.

– Мы тебя потеряли! – усмехнулся приятель. Теперь являясь не просто другом, но еще и свидетелем. В тот раз он смеялся сильнее других! И забыть об этом было не просто.

Энтони приземлился напротив. Сию же секунду перед ними возникла официантка Милана. Черноглазая бестия, что умела неплохо сосать.

Этот клуб был его целиком! Как и несколько ресторанов вдоль побережья. Кроме злачных местечек, отелей и бутиков, империя Торрес владела парой тысяч гектаров земли на холмах Пенедеса и в предгорьях Арагона, засаженных первоклассной виноградной лозой.

«Кто знает», – размышлял Энтони, – «Вдруг когда-нибудь Торресы будут владеть целым миром».

– Да что с тобой, сладкий? Ты не с нами? – прошептала Милана, потираясь своей пышной грудью о бицепс мужчины.

– Что? – Тони вынырнул из глубин своих мыслей.

– Я свободна. Поедем к тебе? – промурлыкала девушка. Он взглянул на неё. Взгляд скользнул по умелым губам. Ей не было равных в искусстве минета. Но в этот раз жаркий ротик Миланы оставил его равнодушным.

– Не сегодня, – он убрал её руку с колен и поднялся.

– Ты куда? – удивился Эванс.

– Дело есть! – бросил Энтони. И, оставив ребят, вышел прочь из укромной завесы VIP ложа…

Воздух ночной Барселоны пьянил. Захотелось, как раньше, чего-то запретного. Чего-то такого… как эта девчонка! В голове, как стоп-кадр, зависла картина. Россыпь мелких веснушек, зелень глаз под завесой пушистых ресниц. Губы, вкус которых, как он полагал, будет лучше любого ликера.

Сегодня на парковке его ожидал черный джип. «Закрытый просторный салон – как раз то, что нужно», – подумал Энтони.

– Мистер Торрес! – поприветствовал охранник.

– Джек, прокатимся? – предложил он ему. «Лишние руки не помешают», – решил про себя.

– Сверни налево после Пасео-де-Грасиа, – попросил он уже в машине.

Водитель долго петлял, пока Тони указывал путь: сначала налево, затем чуть правее. В тот день они были пьяны, и теперь он боялся не отыскать среди многочисленных мини-отелей тот самый. Куда совершенно случайно свернула их пьяная рать! Он размышлял, как войдет и дождется окончания ее работы. А после…

Но ждать не пришлось! На тротуаре, опережая авто вышагивала девушка с собачонкой породы терьер. Пёс бежал впереди, то и дело, останавливаясь, чтобы понюхать тротуар. Как будто брал след! Энтони всполошился. Такого азарта он не помнил с тех пор, как впервые попробовал кокс. Как будто инстинкты, заснувшие где-то внутри, пробудились. Охотничий дух захватил его целиком! Он сроднился с машиной, упиваясь своей незаметностью. Наблюдал из окна, как она беззаботно идет, собирая в букет пожелтевшие листья.

Пёс истошно залаял, но быстро затих. Их машина скрылась за поворотом. В такой час людей было мало. Впрочем, как и машин.

– Я тебе сигнал подам, выйдешь, – коротко проинструктировал Энтони. Он не стал хлопать дверью.

– Питти? – прозвучал тонкий голос.

Сначала из-за угла вынырнул пёс. Он залаял, увидев машину.

Девушка замерла, и, порываясь удрать, дернула на себя поводок. Но передумала. Взгляд её заметался. Признаться, пёс выглядел лучше хозяйки! Сегодня, как и в тот раз, на ней было что-то уморительно бабское. Несуразное платье из грубого льна, длиной до середины икры.

«Она отобрала его у бабули», – про себя усмехнулся Энтони. Но все дело в том, что даже в таком одеянии она выглядела удивительно юной и милой. Как прекрасный цветок в допотопной вазе.

– Говорил же, увидимся! – бросил он, не меняя позы.

– З-здравствуйте, – чуть запинаясь, проговорила она, спустя короткую паузу. Быстро огляделась по сторонам и расслабилась, заручаясь поддержкой влюбленной парочки, возникшей из-за угла.

«Они тебе не помогут», – подумал Энтони. Он не мог оторвать взгляд от ее тонких щиколоток, опоясанных ремешками. «Ведь это же преступление! Прятать такие ноги!», – думал он про себя. Очевидно, она и не знала сама, как чертовски заводит мужчин. И это незнание завершало картину.

– Пообщаемся? – предложил Энтони.

Она облизнула губы. Такое быстро короткое движение. Язычком по губам…

– Я слушаю вас! – проговорила девчонка, как в зале суда.

– Нет, это я тебя слушаю, – усмехнулся Энтони и шагнул ей навстречу.

– Я уже извинилась перед вами, – пытаясь казаться смелой, она вздернула подбородок. А вот её псина загадила тротуар!

– Идем в машину? Там гораздо удобнее, – предложил Тони, заранее зная, что услышит отказ. И это еще сильнее будоражило кровь!

Она вспыхнула, осознав, наконец, что он имеет в виду под «общением».

– Я не сяду в машину! – отчеканила девушка.

Тони сделал жест и дверца спящего в полумраке авто отворилась, выпуская наружу амбала в фуражке.

– Прогуляйся с собачкой, Джексон, – он кивнул на дрожащего пса.

Не успела девчонка, и пикнуть, как поводок оказался в руках у охранника. Какое-то время она волочилась следом за ними.

И вдруг обернулась:

– Отпустите собаку!

Её голос дрожал. «Ну, давай же! Заплачь!», – думал Энтони. Ему почему-то безумно хотелось увидеть слезы в этих огромных глазах. Но она изо всех сил держалась. Только дышала порывисто и неравномерно.

– Отпустим, конечно! Джексон любит животных, – он усмехнулся вслед молчаливой фигуре.

– Я уже извинилась, – проговорила она чуть тише. Кажется, её смелость таяла с каждой секундой.

– Да я не обижу тебя, чего ты так испугалась? – проговорил Энтони, заранее зная, что теперь она точно пойдет.

– Я не боюсь вас! – заявила девчонка.

Энтони взглядом указал ей в сторону ждущего в темноте автомобиля. «Будешь выкать, беря у меня в рот», – хотелось ответить ему. Но он промолчал, пропуская «даму» вперёд и открывая перед ней пассажирскую дверцу.

– Я никуда не поеду! – предупредила она.

– А я тебе и не предлагаю, – Тони пожал плечами. – Отсосешь у меня прямо здесь и сейчас, и тема закрыта.

В полумраке ее лицо изменилось. Девчонка не говорила ни слова, но было слышно, как она дышит.

– Я люблю горловой минет. Если сделаешь всё красиво, то ещё и деньжат заработаешь. Купишь себе нормальной одежды!

Он окинул её неприязненным взглядом. Она стиснула вместе колени. И стояла так близко к нему… Теперь уже слишком близко, чтобы сбежать!

«Что же там, под этим уродливым платьем? Я узнаю! Я раздену тебя!» – думал Энтони.

– Какой же вы гадкий и ужасный человек. Я бы не стала спать с вами даже под страхом смерти! – проговорила девчонка. И на этот раз её голос звучал убедительно…

Тони накрыло! Он не помнил, как схватил её. Затолкал внутрь салона, придавил своим телом. Она билась под ним, извивалась. Он ладонью зажал её рот, а второй рукой все пытался нащупать подол бесконечного платья. Как же пахло от этой сучки! Не духами, нет! Чем-то едва уловимым. Как тихонько она проскулила, когда он достиг своей цели. Как пыталась вцепиться ногтями, но была обездвижена.

Между ног у неё было жарко. Он потрогал горячую киску сквозь ткань, представляя, как приятно будет долбить её. Пока Тони расстегивал молнию джинсов, хватка ослабла. И, почувствовав это, девчонка укусила его за палец. А вслед попыталась ударить коленом по яйцам.

– Ах ты…, – он с размаху влепил ей пощечину. Девушка вскрикнула и затихла. Тони задрал её платье и вцепился в кусочек материи, отделявший его от намеченной цели.

– Прошу вас, не надо, – шептала она сквозь слёзы.

Он не слышал! Только чувствовал пальцами липкую влагу, пытаясь достать её блядскую щель.

– Умоляю, не надо! Я еще никогда…, – бормотала она, тщетно силясь его оттолкнуть. Елозя влажной расщелиной по его руке.

Он не слышал её, продолжал избавлять от одежды. Треснул шов на льняном сарафане. Грудь, что показалась в разрезе, была стыдливо прикрыта кусочком тонкой материи. Он разорвал и его! Теперь, когда эта сука лежала под ним, Энтони в голову пришла мысль кончить ей на лицо. Он представил, как, раздолбит её пиздёнку, а затем вытащит член и поднесет его к заплаканному личику девушки. Как она отвернется, но он притянет её к своему паху! Как выдавит всё без остатка, а после оботрет свой конец о её шелковистые волосы.

– Я девственница, – прошептала она и обмякла под ним. Как будто тряпичная кукла. Перестала сопротивляться, словно и в самом деле смирилась. Энтони отстранился.

– Целка? – уточнил он, глядя на нее сверху вниз.

Девчонка порывисто закивала, всхлипнула. Слёзы выступили на глазах и покатились к вискам. Она лежала, все еще подставляя ему свою киску. Сдвинуть колени ей мешало мужское бедро. Он бы мог наплевать! Просто взять и закончить. Ведь осталось всего ничего. У него были целки! Которые, правда, сохраняя нетронутой «дырку», брали в рот и давали в зад.

– Тогда соси! – прорычал Энтони.

Она сжалась под ним.

– Я не умею, – послышался слабый шепот.

– Ты чё, блядь, серьезно? – Тони отпрянул, и девчонка немедленно вылезла из-под него. Её коса растрепалась, платье сползло с одного плеча. Она так сильно дрожала. И вся её гордость теперь превратилась в пустой звук.

В лобовое стекло Тони видел, как охранник, отвернувшись спиной, караулит снаружи.

– Пошла вон! – со злостью выдохнул он. – И псину свою забери!

Она как будто ждала разрешения, и, дернув ручку, выскочила на улицу.

Энтони вдруг стало тошно! Захотелось вернуть её и… утешить. Он тряхнул головой, надеясь привести себя в чувство. Только что он собирался её изнасиловать. И сделал бы это, не услышав признание. Она сама напросилась! И он преподал ей урок.

Джексон сел и завел машину.

– Домой! – рявкнул Энтони.

Он откинулся на спину, вспоминая, какими острыми были соски, и как бесстыдно текла её щель. Девчонка могла и соврать! Но он почему-то поверил. На этот раз слишком правдиво выглядел её испуг.

Глава 5. Кэтрин

– Что за шум, а драки нет? – спросила Лизи, когда Кэт заглянула к ней по пути в свою комнату.

– Клиенты совсем распоясались, – махнула рукой Кэтрин.

– А кто там? – сестра заинтересованно приподнялась на локтях, и отложила в сторону наушник.

– Хамло всякое шляется по ночам, – пояснила Кэт.

– Симпатичное? – Лизи сделала томное личико. За последние полгода сестренка без сожалений сменила трёх разных парней. Уверяя, что спала только с одним из них! В отличие от нее Салли отличалась постоянством. У той был серьезный жених вот уже второй год подряд. И счастливая тетушка Рози прочила дочери скорую свадьбу.

Что же касается Кэтрин, то её успехи в личной жизни были не так очевидны. Она виделась с Фрэнком, сыном соседки. Пару раз он её провожал. Флиртовала с садовником Микки по дороге домой из учебки. По настоянию тетушки она записалась на курсы кулинарии. «Повышать квалификацию», чтобы из рядовых официанток стать помощником повара. Хотя, если честно, Кэтрин уже давно и вовсю кашеварила, подменяя кого-то на кухне. На курсах за ней стал ухлестывать новенький. Они подружились на почве своей «новизны». Но дальше бесед за обедом дело не шло! Он был слишком стеснительным, а Кэтрин постигала науку готовки, с головой погрузившись в учебу.

«Их уютный отель приютился в самом сердце Барселоны, в живописном переулке, и в пешей доступности от площади Каталонии», – так значилось в путеводителе. Гостевой дом Боррего работал уже больше века. До того здесь была мастерская по пошиву одежды, и артефакты былого до сих пор пылились на полках. Швейную машинку приспособили в качестве украшения у главного входа. И некоторые прохожие, заглянувшие внутрь из любопытства, пытались отыскать ателье.

Хотя фасад слегка облупился, тётя очень гордилась тем, что их дом носит гордое звание исторического наследия. С некоторых пор часть здания отдали под пекарню. И теперь у них всегда был свежий хлеб! Кэт обитала в коморке, с видом на стену соседнего дома. Но даже её постепенно смогла приспособить для жизни. Всего-то и нужно, что пару подушек поверх одеяла, несколько милых сердцу вещиц, глядящих с настенной полки, и подслеповатый ночник в форме уличного фонаря.

Постепенно она начала забывать свое детство в Пенедесе. Воздух с привкусом забродившего винограда, слепящую голубизну небосвода по утрам, сбор оливы и окутанный нежно-розовым цветом миндаль. Кэтрин злилась на себя за то, что забывает родителей! Даже их голоса теперь звучали все реже в её голове. Втихомолку от тетушки Рози они посетила юриста. Тот не утешил её, сообщив, что срок давности сделки истёк, и права на отцовскую винодельню перешли к новым владельцам. От старой жизни остались одни лишь осколки, несколько фотографий и серьги с сапфирами…

– Да что это было вообще? – набросилась Кэтрин на тетю, как только за ними закрылась дверь.

– Будем верить, что все обойдется! – сложив руки в молельном жесте, ответила тетя Рози.

Она принялась убирать со стола учиненную пьяной компанией вечеринку. Пересчитала банкноты, и выражение её лица изменилось.

– В щедрости им не откажешь, – усмехнулась тетушка, взглянув на дверь.

– Да кто они? – настойчиво вопрошала Кэтрин.

Тётя ловко взгромоздила пустую посуду на деревянный поднос.

– Ты что не узнала? – удивилась она.

И наблюдая ответ на лице у племянницы, сообщила:

– Это же старший сын Пола Торреса, красавчик Энтони! Газеты пишут, что он не женат. Недавно расстался с певицей Авророй…

Она продолжала вещать, точно старый радиоприемник. Пересказывая звёздные сплетни с первых полос жёлтой прессы. Но Кэтрин не слушала! И не только потому, что подобная сфера публичной жизни оставляла ее равнодушной. В голове непрерывным навязчивым эхом барабанила мысль.

– Ты сказала… – переспросила она, – как его фамилия?

Тетя Рози умолкла, и посмотрела на Кэтрин.

– Ты как будто с Луны упала! – упрекнула она племянницу. – Торрес! Энтони Торрес!

– Ты уверена?

– Еще бы! Я удивляюсь вообще, каким ветром их занесло в нашу харчевню? – пожала плечами тетушка…

Кэтрин пыталась забыть. Однако случившееся не выходило у нее из головы. Человек с фамилией Торрес был рядом, а она не сумела этим воспользоваться. Торрес, семья которого владела теперь родительским домом и землями, где ещё ее прадед выращивал каберне. Но как? Едва ли этому поддонку было дело до её виноградников.

«Яблоко от яблони», – с яростью думала Кэтрин, теперь жалея о том, что не съездила ему по физиономии. Что он сказал, уходя? Скоро увидимся? Значит, шанс еще подвернется! Кэт усмехалась про себя, размышляя, как в заголовках появится фраза: «Энтони Торрес пострадал от руки официантки, и едва не лишился глаза». Она пыталась шутить! Но чувство близкой опасности не давало жить прежней жизнью. Так бывает накануне грозы. Когда тучи еще далеко, но ты уже чувствуешь в воздухе их приближение…

Той ночью ей не спалось. Уже давно закрылись двери магазинов. И только соседняя с ними улица до сих пор суетливо шумела, выпроваживая гостей. Питти тоже не спал. А потому она решила взбодриться, прихватив с собой пса. Защитник из него никудышный! Но в их спокойном районе можно было гулять без опаски.

Конец августа в Барселоне выдался тёплым. Ласковый ветер шелестел кронами деревьев, и те роняли на газон свои первые пожелтевшие листья. Кэтрин шла не спеша. Впереди, «расчищая дорогу», семенил кучерявый терьер. Тетя велела каждый раз, выводя пса на прогулку, наряжать его. У Пита имелся собственный гардероб и набор разноцветных заколок. Потому его собачья жизнь получалась вполне человеческой!

Пёс тревожно залаял, когда из-за поворота появился черный внедорожник. Кэтрин вздрогнула! Но машина проехала мимо и, светя фарами, свернула в соседний переулок. Раньше тонированные стекла машин ее не пугали. Как и мужчины с именем Энтони. С недавних пор это имя стало ей ненавистно! Достаточно было вспомнить его лицо, перекошенный яростью рот и глаза, что смотрели так, будто она уже труп.

Пит застрял посреди тротуара, изучая какой-то невидимый глазу предмет. После взял его в рот и чихнул. Хвост в разрезе комбинезона завертелся волчком.

– Питти! – возмущенно воскликнула Кэтрин, одергивая поводок.

Она поспешила к собаке и не сразу заметила, что под сводами каменной арки притаился увесистый джип. На фоне машины выделялся мужской силуэт. Он стоял, сунув руки в карманы. Однотонная рубашка размывала очертания сильной фигуры. Он как будто специально оделся подобным образом, чтобы караулить её в темноте.

«Бежать», – Кэтти сжала в руке поводок, готовясь дать дёру. Но вдруг осознала, как смешно и нелепо будет выглядеть этот побег. Жизнь научила ее не лезть на рожон, но и не отступать перед лицом опасности. Перед лицом… Энтони Торреса!

– Говорил же, увидимся, – бросил он, не меняя позы.

Кэтрин вздернула подбородок. Из-за угла показалась влюбленная пара. Они шли неторопливо. Вероятно, где-то неподалеку находился их временный дом.

– Здравствуйте, – она кивнула, стараясь быть вежливой. В уме прикидывая, как далеко удалилась от дома.

– Пообщаемся? – он пока что всего лишь стоял, с любопытством её изучая. Но под его испытующим взглядом дышать становилось труднее. Одет он был просто, но дорого. Носки ботинок сияли зеркальным блеском. На смуглом предплечье виднелся рисунок. Сейчас, как и в прошлый раз, Кэт не смогла разглядеть его.

– Я слушаю вас! – сказала она. Грубить не хотелось, ведь он до сих пор вел себя адекватно. По крайней мере, сейчас он был трезв.

– Нет, это я тебя слушаю, – произнес Торрес и шагнул ей навстречу. Всего один шаг. А её словно током пронзило…

– Я уже извинилась перед вами, – напомнила Кэтрин. Пит, примостившись в метре от неё, сделал лужицу на тротуаре.

«Уж лучше бы ты был овчаркой», – раздраженно подумала Кэт.

– Идём в машину? Там гораздо удобнее, – он указал взглядом за спину, где, словно пёс своего хозяина, ожидал, скалясь бампером, чёрный джип. Сквозь лобовое стекло тускло просвечивал салон, и было не ясно, сколько пар глаз наблюдают за ней изнутри.

Кэтрин вспыхнула, оскорбившись. Да за кого он её принимает? За одну из своих проституток? Уж если она официантка, то это не значит, что всякий, пусть даже безмерно богатый козёл, может вести себя с ней, как с уличной девкой.

– Я не сяду в машину! – отчеканила Кэтрин со всем достоинством, на какое была способна.

Он щелкнул пальцами. Дверца авто отворилась, и оттуда показался громила с лицом Франкенштейна. Один его вид заставил Кэт мысленно содрогнуться.

– Прогуляйся с собачкой, Джексон, – велел ему Торрес.

Вот сейчас бы ей взять себя в руки и бежать что есть сил! Но вместо этого Кэтрин осталась стоять, наблюдая, как человек из ночного кошмара забирает к себе её пса. У него на руках Питти жалобно пискнул и взглянул на хозяйку.

«Что же это», – лихорадочно думала Кэтрин. Она вертела головой, ища глазами влюбленную пару. Но та свернула за угол, и по обе стороны от каменной арки был пустой, погруженный в ночной полумрак, тротуар. Можно было кричать, звать на помощь! Но из горла взамен вырывалось мычание.

Поводок в её руке натянулся, и Кэт машинально пошла вслед за ним. Как будто теперь она и сама была псом. Впереди, словно гранитный утёс, возвышалась фигура мужчины. Один его бицепс был в обхвате как оба её бедра.

На глаза навернулись слезы. Захотелось усесться на землю и зарыдать, от ощущения собственной беззащитности.

– Отпустите собаку! – закричала она, не узнавая собственный голос. Только бы не заплакать. Не пасть окончательно!

– Отпустим, конечно! – спокойно ответил говнюк, и подмигнул своему соучастнику. – Джексон любит животных!

Тот обернулся и почесал терьера за ушком. На его безразмерных руках пес казался игрушечным. Он вполне мог свернуть ему шею! Как, впрочем, и самой Кэтрин.

Энтони Торрес стоял, приподняв подбородок. Лицо его выражало задумчивость. Он как будто решал, что предпринять. Какую команду дать своему «бультерьеру».

– Я уже извинилась! – повторила она. Пускай озвучит, зачем он приехал. Пусть скажет прямо, и дело с концом!

– Да я не обижу тебя, чего ты так испугалась? – его голос звучал издевательски. Он насмехался над ней! Кэтрин озлобилась, ей захотелось швырнуть в него чем-нибудь острым. Она не игрушка, а живой человек! И если такие, как он полагают иначе…

– Я не боюсь вас! – заявила она.

Он покачал головой, сомневаясь. Пробивая её на «слабо»! Он знал, что она не уйдет без собаки. Но Кэтрин хотелось понять, где предел его наглости. Не отдавая себе отчета, она шагнула вперед. И шла до тех пор, пока Торрес, гостеприимным жестом не распахнул перед ней пассажирскую дверь. Она заглянула в салон, отмечая, что здесь при желании, поместится целая комната.

– Я никуда не поеду! – предупредила она.

Торрес медлил, он стоял, скрестив ноги, опираясь рукой о темнеющий кузов машины. Он стоял слишком близко, чтобы горечь мужского парфюма достигла её обоняния. Слишком близко, чтобы Кэтрин различила на крепком предплечье тонкий хвостик змеи, обвивающей лезвие кинжала.

– А я тебе и не предлагаю, – успокоил Торрес. Глаза его изменились едва уловимо. Какой-то горячечный отблеск появился во взгляде. – Отсосешь у меня прямо здесь и сейчас, и тема закрыта!

Предложение прозвучало отчетливо. Он озвучил его без запинки. Будто делал так тысячу раз! Вероятно, считая такую расплату единственно верной. «Что еще с тебя взять?», – вопрошал его взгляд. Он скользил по ней, изучая. Выражая презрение. Словно даже такая услуга с его стороны была воплощением щедрости.

– Я люблю горловой минет. Если сделаешь всё красиво, то ещё и деньжат заработаешь. Купишь себе нормальной одежды!

Кэт содрогнулась, как будто её окатили помоями. Ощущение собственной никчемности лишь усилилось, когда он, оценив её внешний вид, неприязненно хмыкнул. Как будто она – побирушка, просящая милости у короля! Кэтрин стиснула зубы, пытаясь разжечь, обнаружить внутри угасающий проблеск самоуважения. Это он – лицемерный подлец! Хам, лишенный достоинства! Невзирая на все его деньги, Торрес хуже любого бродяги.

– Какой же вы гадкий и ужасный человек! Я бы не стала спать с вами даже под страхом смерти! – проговорила Кэтрин, и в этот раз ей не пришлось притворяться…

Он изменился в лице. Это случилось внезапно. Она не успела понять, как цепкие руки схватили её. Он толкнул! И, не дав ей опомниться, навалился поверх. Кэт боролась с ним, но под тяжестью сильного тела едва умудрялась дышать. Он зажал её рот, и отчаянный крик превратился в мучительный стон. Где-то между её обнаженных колен сновала мужская ладонь. Кэт собрала последние силы, лишь бы только не дать ему доступа к нежным местам. Она выгнулась, запрокинула голову, пытаясь рукой оторвать от лица его пальцы, вцепилась когтями другой в его рот, извергающий грязные ругательства.

Он назвал её «блядской подстилкой» и до боли сжал руку, давая понять, что любая попытка ему навредить будет сломлена. От слез было мутно в глазах! Кэтрин била его по плечам, только эти пустые попытки себя защитить еще больше его распаляли. Словно тело её находилось в тисках, обездвиженное и лишенное сил. Он раздвинул ей ноги коленом, и теперь Кэт лежала под ним, будто впрямь собираясь отдаться.

Он прошелся ладонью по коже и накрыл ею узкий лобок. Зарычал, грубо стиснув в руке мягкий выступ промежности. Кэтрин всхлипнула, понимая, что кружевные трусики не сумеют её уберечь. Он сорвет их и войдет в неё, сделав женщиной. Прямо здесь и сейчас! И никто не придет ей на помощь. Твердость скрытого тканью мужского достоинства обжигала, покрывая мурашками бедра. Торрес выдохнул, нависая над ней, ослабляя захват. И когда он отвлекся, Кэтрин клацнула челюстью, умудрившись поймать его палец.

Он взревел, как медведь и одернул ладонь. Ей казалось, что это последний шанс! И одно лишь усилие отделяет её от заветной свободы… Вдруг в глазах потемнело. И лицо обожгло! Слух пронзило навязчивым звоном, и Кэтрин почудилось, что она на мгновение оглохла. Боль была острой и неожиданной! И наступившее вслед за этим прозрение ударной волной прокатилось по телу. Он порвал её трусики, и теперь торопливо нащупывал вход.

– Прошу вас, не надо, – прошептала Кэтрин сквозь слёзы. Напрасно надеясь его усмирить. В нем не было жалости, или сочувствия. Лишь откровенная похоть, желания взять, отыметь и избавиться. Он поступит так с ней! И будет спокойно жить дальше. Вот только она не сумеет…

Её тело обмякло, как будто готовясь к вторжению. Ниже пояса всё сделалось ватным, бесчувственным. Она еще сопротивлялась. Но уже вяло, теряя последние силы. Шептала, пытаясь пробиться сквозь стену:

– Не надо. Пустите. Прошу. Я еще никогда…

Он не слышал её, продолжал избавлять от одежды. Треснул шов на льняном сарафане, разлетелись жемчужные пуговки. Кэт прикрылась, стараясь оставить хоть что-то за гранью его вожделения. Но он с силой убрал её руки. И смотрел, как животное! Прежде тела её не касались мужчины. Она позволяла им трогать себя сквозь одежду. Целовать, опускаясь по шее чуть ниже, до линии ворота, что служила границей. Пока ещё не было среди них того самого, которому Кэтрин смогла бы отдаться.

– Я девственница, – прошептала она и закрыла глаза. Уже не надеясь, что эта внезапная новость послужит причиной. Торрес замер, перевел взгляд с её заостренных сосков на лицо. Он держал её руки, не давая прикрыться. И в изорванном вороте платья бесстыдно виднелись голые груди.

– Целка? – прозвучал его хриплый голос. И Кэт закивала так сильно и отчаянно, отыскав в этом вопросе проблески разума. Он услышал её! Наконец-то! Между ног у неё все еще оставалось мужское бедро. И набухшие складочки плоти упирались в него, оставляя постыдную влагу. Ей хотелось сдвинуть колени, одеться…

– Тогда соси! – прорычал он со злостью.

Это было вполне ожидаемо. Глупо верить, что зверь, распаленный потугами пойманной жертвы, вдруг отпустит её, так и не утолив свой разыгравшийся аппетит. Кэт зажмурилась, представляя, как он поставит её на колени и заставит взять в рот. Он, скорее всего, будет груб и жесток! Будет с радостью наблюдать, как она задыхается.

– Я не умею, – ответила Кэтрин. Как-то раз Фрэнк почти уболтал её сделать минет. Но, только представив себе это действо, Кэт потеряла желание близости с ним.

– Ты чё, блядь, серьезно? – в отчаянии выдохнул Торрес. Он сел, откинувшись на спину. И Кэтрин, не веря своему счастью, приняла, наконец, вертикальное положение. Её бил озноб! Все тело дрожало, как будто от холода. Она сжала бортики платья, ссутулилась, подтянула колени к груди.

– Пошла вон! – с отвращением выдохнул Торрес. – И псину свою забери!

Кэтрин дернула ручку, удивляясь, что та оказалась не заперта. И едва не упала. Так далеко находился асфальт! Шмыгая носом и сотрясаясь от внутренних спазмов, она пошла прочь. Туда, где громила с лицом Франкенштейна спокойно курил, набросив петлю поводка на одну из ножек металлической урны. Кэтрин молча сняла его и пошла, не оглядываясь в сторону дома. Пёс семенил позади. Словно чувствуя, что с хозяйкой случилось неладное! А Кэтрин плакала, бесшумно и горестно. Теперь она знала, кто эти люди. Но рассказать о таком не могла никому.

Глава 6. Энтони

Боксерская груша болталась как кишка с наполнителем. Она не умела сопротивляться. Не умела кричать, и пускать слезы. Ничего не умела! У Энтони было много женщин. И большинство из них знали о его легкой тяге к насилию. Мало того! Большинству это нравилось. Он всегда искал их предел. Кто-то сдавался после первой пощечины, а кто-то просил ещё. Ему нравилось подчинять, унижать, видеть протест в их глазах. А иногда и страдание!

И если Лозанна принималась дергаться и мычать, он не вынимал член из её рта, а держал ебучую суку за волосы! Он не бил её по лицу, не связывал груди. Все же фигура публичная. А за это она спала с членом в попке. С искусственным членом, свой он периодически вставлял в соседнюю дырку. А после отыгрывался на её белокурой «сменщице». Дэби была хороша! Она содрогалась всем телом, когда он ебал её в рот, как в пизду. А после закусывала губу, терпеливо пропуская внутрь своей киски с каждым разом все больше пальцев…

Но теперь даже лучшие суки почему-то не возбуждали. Только если на их месте он представлял себе Кэтрин. Теперь он знал её имя! Знал, как она дрожит от унижения и стыда. Только в отличие от других она не играла! Она и правда боялась его. И этот страх шёл в разрез с реакцией тела. Она текла! Она хотела, чтобы он это сделал! Думая об этом, Энтони представлял себе, как будет её «распечатывать». И снова жалел о том, что дал слабину. Ему очень хотелось увидеть следы от пощечины на её нежном личике. Наверняка, же они остались?

Он попросил начальника личной безопасности собрать для него немного инфы. Зная только название отеля. И тот рассказал любопытную вещь! Оказалось, что бОльшая часть дома до сих пор остается в залоге у банка. А живет там вдова с двумя дочерьми и племянницей Кэтрин. Девчонка осталась сироткой, и тетушка приютила бедняжку у себя.

«Чертова Золушка», – называл её Энтони, – «Твой принц уже седлает своего жеребца». Идея была гениальной! Отец давно ждал наследников. Но, ни он, ни рохля Майк, не спешили оправдать его ожиданий! Один по причине избытка выбора, другой – в силу дефицита тестостерона. Эта мысль так его вдохновила, что Энтони, опережая события, принялся размышлять на тему совместной жизни. Живописно представляя её себе в различных вариациях. Эта неженка получит от него по полной…

– Эй, полегче, мужик! Чё с тобой? – усмехнулся Эванс. Он взъерошил свою шевелюру и в последний момент ускользнул от груши. Недавно Эванс признался по-дружески, что решил подкатить к «официанточке из того ресторана».

«Тебе чё, сука, баб мало?», – хотел сказать ему Энтони, но вслух отмахнулся:

– Да ну! Она стрёмная!

– Ничё такая! С характером, – возразил Эванс. – И я обратил внимание, трусики у неё что надо.

«Не твое, уёбок, дело, какие на ней трусы!», – хотел ответить Энтони, но вместо этого произнес:

– На виллу потащишь?

– Не, у меня там Анита живет. Сумасшедшая художница, помнишь? -

Эванс мечтательно улыбнулся.

– Опять? – удивился Энтони. В последний раз она, придя на вечеринку, чуть не убила Аврору, его новую девушку, приняв ее за любовницу бывшего. Прострелила кому-то ногу и разнесла вдребезги бар.

– Чё-то есть в ней такое. Не знаю! – раздраженно выдохнул Эванс.

Тони завис на перекладине вниз головой, наблюдая с высоты ста пятидесяти метров, как зажигаются огни Барселоны. Панорамные окна давали такую возможность! Тренажерный зал с бассейном и сауной находился на крыше одной из высоток. Отсюда, как на ладони, был виден весь старый город, огромные шпили собора и лабиринты улиц. Где-то там, в переулке под вывеской «Си Де Пелай» жила Кэтрин Монсано. Она вспоминала его, глядя в зеркало! Но ещё не имела понятия, что это была лишь разминка.

Эта сделка обошлась ему в круглую сумму. Но оно того стоило! Было гуманным с его стороны выкупить эту рухлядь. Было гуманным избавить вдову от долгов! Было чертовски великодушно позволить бывшим хозяевам остаться и не съезжать. Он не станет их выгонять. Или станет? Все зависит от Кэтрин. Щедрость Тони не знала границ. Он послал ей кольцо с бриллиантом и огромный букет алых роз. Притом, что ухаживать было не в его правилах! Шлюхи брали наличкой. А те, кто метил на роль его девушки, держали свои амбиции под контролем. Боялись спугнуть! Ведь каждая втайне мечтала стать миссис Торрес.

Его лицо украшало обложку Forbs. Один из самых завидных холостяков Европы! И, несомненно, один из самых богатых. Модели, актрисы, певички… Лучшие женщины Испании отвечали ему взаимностью. Лучшие сучки лежали под ним, говоря ему «да»! Но только не Кэтрин Монсано. Она отказала. Ему! Сказав, что вернет и кольцо и букет. Что не носит дорогих украшений, а розам предпочитает ромашки. Эта драная кошка отвергла его предложение! Он дал ей иллюзию выбора. Наверное, зря? Все уже решено. Он возьмет ее тело! А сердце пускай оставит себе.

Стервятники из желтой прессы стремились поженить его с каждой, с кем Энтони Торрес появлялся на публике. И он частенько играл на этом! Как-то раз на открытии галереи предъявил папарацци свою «будущую жену». В 45 она весила центнер! В узких кругах её знали, как «Нэнси большие соски», на каждом из которых болталось по золотому кольцу. Начав карьеру с низов, Нэнси прошла тяжкий путь, от дешевой шалавы до владелицы частного бизнеса. И под вывеской брачного агентства находился публичный дом! Тони сам крышевал его, ведь когда-то давно Нэнси сильно ему помогла. И теперь в награду за это блистала на фото под ручку с «мужчиной мечты».

«Кто она, новая пассия Торреса?» – гласил заголовок. – «И почему красавчик Энтони называет ее «моя крошка»?».

Тони вспомнил свой дом на Сант-Жервази. О котором мало кто знал. Этот странный особняк достался ему в подарок от одного пейзажиста. Тот отправился в Индию, очищать свою карму. Да так и остался там! А дом, вместе со всем содержимым, бросил старому другу. Под стать хозяину, особняк в стиле лофт удивлял своим неординарным взглядом на жизнь. Раньше внутри был завод, который впоследствии реконструировали. Владельцы сделали полный ремонт, но при этом умудрились сохранить оригинальный дух. И теперь здание представляло собой симбиоз богемной атмосферы и хай-тека.

Промышленная эстетика ощущалась во всём! С высоченных потолков свисали старые веретёна, цветные витражи со времён средневековья, разделяли комнаты, а на стенах в дар от прежних хозяев, остались предметы искусства из категории «для гурманов». Здесь металл и стекло служили фоном для мягкого плюша. А копченые трубы, артефакты заводского прошлого, соседствовали с персидским ковролином. И всё это удивительным образом уживалось и дополняло друг друга!

Энтони полюбил этот странный особняк. Он никого не впускал туда. Считая свой дом чем-то вроде убежища. Для ебли использовал студию на Сан-Андреу, а для романтических встреч в запасе имелась вилла на побережье. Но в последнее время он всё чаще выбирал уединение! И мог неделями торчать в своем причудливом «заточении»…

Тони стоял, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Внизу разливалось море огней. Чуть скосив в сторону взгляд, можно было увидеть полоску темнеющих гор, в ночном освещении не различимых. На их фоне Саграда Фамилия, словно сказочный замок, возвышался над бессонными лабиринтами суетного Эшампле.

Их венчание станет событием!

Энтони представлял с неохотой толпы жаждущих папарацци, следующих по пятам за свадебным кортежем. Вспышки фотокамер и толпу незнакомых людей, что придут поглазеть на блистательных новобрачных. Кэтрин будет блистать! Он наймет ей в подмогу лучшего имиджмейкера. Он предъявит ее всему миру, а затем спрячет там, где никто не найдёт. Окружит дом охраной и приставит к виску пистолет. И даже если она захочет сбежать, не сумеет!

Из раздумий его вырвал навязчивый голос приятеля. Тот с разных ракурсов изучал свое отражение в зеркале. Словно получасовая разминка с гантелями могла добавить ему очков. Эванс был невысоким и худощавым. И заметно проигрывал. Выручали его скандинавские корни. Небесно-голубые глаза на фоне иссиня-черных волос создавали необычайный контраст. Тони сам был свидетелем, как девчонки, посмотрев на него, расплывались, как подтаявший на солнце пломбир.

– Так вот, насчет той официанточки, – вдохновенно планировал Эванс, – Думаю послать ей букет для затравки!

– Она любит ромашки, – вздохнул Энтони.

– Что? – не расслышал Эванс.

Тони умолк, решив приберечь эту новость до лучших времен. Впервые он ощутил, что его всемогущество не так уж и безгранично. Если единственная женщина, которую он захотел по-настоящему, отвергала его предложение.

– Да так ничего! – махнул он рукой. – Смотри, чтоб Анита не лишила тебя последнего.

Эванс хмыкнул и потрогал свои «причиндалы», как будто проверяя, на месте ли те.

Глава 7. Кэтрин

Туристу, посетившему Барселону впервые, трудно оставаться равнодушным. Здесь каждый угол что-нибудь значит! Можно бесцельно бродить по улицам, петляя в лабиринтах узких переулков. Желая заблудиться, скрыться ото всех где-нибудь за крепостными стенами. А потом вынырнуть из-за угла и снова влиться в людскую толпу. Она унесет тебя, подобно морским волнам, вытолкнув прямо к подножию старинного храма. Его стены помнят так много! Быть может, эта память, не дающая им покоя, отзывается тревожным звоном колоколов, следами времени на облупившейся штукатурке? Где-нибудь за углом притаилась кофейня. Окутанная облаком живых цветов и разомлевшая под теплым солнцем, она готова принять в свои объятия усталых путников.

Но тебе еще столько нужно успеть! Насытить жаждущий взор, впитать в себя залитый светом черепичных крыш, кусочек прошлого. Быть может, ты наугад свернешь вопреки толпе, чтобы нащупать взглядом ступени, уводящие вверх. Где-то на полпути, послышится щемящий сердце голос гитары. Ноты, едва успевшие родиться, подхватывает ветер и уносит ввысь, туда, где беззаботно кружат морские чайки. Там, на холме старый город подарит тебе частичку своей души: позолоченные закатным солнцем крыши домов, суровые шпили католических соборов, и одержимые игривым ветром фигурки флигелей…

В Барселоне Кэтрин была много раз, когда папа брал её с собой, отправляясь туда по делам. Этот шумный, пестрящий красками и полный туристов город, восхищал и пугал её одновременно. И оттого их спокойная гавань казалась ещё милее. Но вот, же странность! Теперь, живя почти в эпицентре испанской столицы, она редко гуляла. Соседнее здание отступало на пару шагов, оставляя зазор. В который не сможет протиснуться автомобиль, но вполне просочится велик. На нем Кэт рассекала по местности. Но вовсе не с целью согнать лишний жир. Его отродясь не водилось! Просто «верхом» список дел, состоявший из множества пунктов, сокращался намного быстрее. Заехать на почту, купить продукты на рынке, забрать из ремонта ботинки, оставить заявку сантехникам…

Кэтрин вынырнула из-за угла, чуть не сбив паренька. Тот, словно заяц, отпрыгнул, и смачно выругался на испанском. Пакеты опасливо накренились, а тяжелый рюкзак впился лямками в плечи. Несмотря на столь ранний час, на улицах уже царило знакомое оживление. Лавируя между зевак, Кэтрин двигалась медленно. Чтоб ненароком не сбить иностранного гостя, и тем самым не вызвать межнациональный конфликт. Она спЕшилась у калитки, и вкатила свой старенький транспорт на задний двор. На кухне гремели тарелки – гости отеля завтракали.

«Хотя, какой к черту отель», – думала Кэтрин, – «Так, гостевой дом». С детства она помнила его в гораздо лучшем состоянии. И комнат было намного больше. Или ей так казалось? Но только тетя Рози не любила такие вопросы. Любая попытка вспомнить о прошлом угнетала её и вызывала мигрень. Кэтрин списывала это на скорбь по мужу. Она и сама скорбела по родителям! Вдобавок теперь ей казалось, что никто в этом мире не любит её по-настоящему…

Кэт распахнула свой маленький «склеп». Огромный олеандр, создавал тень, раскидав под окном длиннопалую крону. Однако по утрам между тяжелых ветвей пробивался солнечный свет. И растения в глиняных кадках старались впитать его как можно больше. На подоконнике росли не цветы, а пряные травы. Мята, базилик, розмарин.

Кэтрин любила их нюхать! Ей представлялось, что каждый человек в этом мире пахнет растением. Так, например, горничная Эйприл благоухает лавандой. Этим запахом пропитались все шкафы и антресоли. Мучимая вечными мигренями тетушка Рози пахнет бергамотом, маслом которого она непрерывно натирает виски. От Салли несет огурцом и укропом! В попытках исправить ошибки природы, она постоянно делает маски из чего-то съедобного. От Лизи вечно разит духами, и её собственный запах теряется в их сладком дурмане. Одного Кэтрин никак не могла понять. Чем пахнет она сама?

В последнее время она избегала смотреть на свое отражение. Синяк на щеке еще не зажил. Приходилось замазывать! За то в её историю о падении с велосипеда поверили все. Кроме клейма на лице осталось множество ссадин на теле. Например, пять округлых, повторяющих крепкий захват, отпечатка на левой груди. Кэтрин помнила, как шла домой, как будто сомнамбула, сжимая в одной руке поводок, а в другой – обрывки своего сарафана. Умоляя Пита молчать, она проскользнула к себе в комнату и мигом задернула шторы. А потом долго стояла под душем, пытаясь смыть грязь. Но та проникла в неё намного глубже, чем могло показаться…

– Кэтти, там, вроде, к тебе! – дверь распахнулась и в комнату беспардонно ввалилась сестрёнка, с хулиганскими хвостиками на голове. Если Кэтрин никак не решалась нарушить заведённый в их доме дресс-код, то Лиз откровенно игнорировала любые попытки матери улучшить её внешний вид.

У дверей ждал курьер с бандеролью в руках.

– Для Кэтрин Монсано, – объявил он, вручая посылку вновь прибывшей. Коробок был легким. Кэтрин встряхнула его и прислушалась. Ей никогда не присылали даже писем. По крайней мере, сюда!

– Возможно, ошибка? – она покрутила коробку. Но, ни адресов, ни каких-нибудь знаков отличия не обнаружила.

Курьер начинал раздражаться.

– Вы Кэтрин Монсано? – он протянул ей планшет, веля расписаться, и, сунув его за пазуху, на секунду исчез за дверьми. А вернувшись, водрузил на порожек гигантский сверток. Лиз позади громко ахнула!

– Вы уверены… что это мне? – опасливо бросила Кэт.

– Вы уже расписались! – равнодушно ответил посредник и поспешил удалиться.

– А кто отправитель? – вслед ему крикнула Кэтрин.

Сквозняк подхватил край упаковки, представляя их взору, целую кучу отборных роз. Все, как одна, длинноногие, они лежали, вытянувшись по струнке. Их алого цвета бутоны, у кого-то – плотно сомкнутые, у кого-то – раскрытые чуть сильнее, сливались в один бесконечный водоворот. Кэтрин сбилась со счета.

– Это точно ошибка! – сказала она, отступая назад. Как будто вместо букета у неё под ногами лежала бомба.

Лизи наоборот, присела на корточки возле цветов и погладила верхний.

– Ни хуяшечки! – она заправила за уши темные волосы.

– Лиз! – одернула Кэтрин и опустила посылку на стол. Нужно было вернуть курьера! Он все перепутал! Но вдруг… Коробок пробудился! Он пополз по столешнице, дребезжа и вибрируя.

– Лови его! – Лизи вовремя подхватила ожившую бандероль.

И хотя Кэт наотрез отказалась вскрывать её, противиться напору сестры не смогла. Тем более проклятый коробок звонил снова и снова! Рискуя перебудить всю округу. Внутри оказался… смартфон. А на экране уже светился пропущенный вызов.

– Вау! Это же последняя модель! – восхитилась Лиз. Кэт равнодушно оглядела игрушку. В коробке было что-то еще. Какой-то довесок. Она хотела достать его, но телефон затрезвонил опять. Кэтрин сунула вопящий гаджет сестре, но та отпихнула его.

– Еще чего! – возмутилась Элизабет. – Это твоя посылка. Сама отвечай!

«Номер не определен», – гласила надпись на экране. Но выбора не было. И Кэтрин нажала «принять».

– Алло, – боязливо сказала она.

Спустя пару мгновений на том конце провода, прозвучал мужской голос.

– Ну, как тебе мой подарок? – он говорил сквозь улыбку, как будто надеясь услышать слова благодарности.

– Кто это? – спросила Кэтрин, пытаясь скрыть дрожь. Этот голос теперь навещал её в снах! И сюжет этих снов был отнюдь не приятным.

– Твой благодетель! – ответил Энтони Торрес. – Кольцо подошло по размеру?

– Какое кольцо? – Кэтрин сглотнула. Желание бросить трубку боролось в ней с любопытством. И хотя, наученный горьким опытом разум предупреждал, что добра от него ждать не стоит. Кэт решила идти до конца, надеясь, что розы – лишь способ загладить вину.

Лиз отняла у неё коробку. Порылась внутри и достала квадратный футляр. Насколько простой и незатейливой была упаковка, настолько же сногсшибательным и роскошным оказалось её содержимое. Прикрывая рукой рвущийся вопль восторга, Лизи уставилась на кольцо. Оно было из белого золота. Или, может быть, серебра? Ободок, закругляясь, держался за бархатный выступ. Вся окружность кольца была покрыта камнями, но самый большой красовался по центру. Круглый, размером с ноготь, он непрерывно мерцал на свету. И было не нужно ходить к ювелиру, чтобы понять – перед ней настоящий бриллиант!

– Эй? Ты прикусила язык от восторга? – услышала Кэтрин.

Она все еще прижимала к лицу телефон:

– Что это?

– Кольцо для помолвки, – проинформировал Торрес.

– Чьей помолвки? – Кэтрин тупо уставилась на украшение.

– Нашей! Чьей же еще? – усмехнулся на том конце голос.

– Ч-что? Я не понимаю…, – опешила Кэт.

– Поймешь! – он отбросил усмешку, и продолжил вещать тоном, уже более деловым, – Я пришлю к тебе своего юриста! Он заполнит бумаги. От тебя нужна только подпись. Подпишешь брачный договор, и запланируем дату свадьбы.

– Это что, шутка такая? – бросила Кэтрин, не сумев удержать в себе нервный смешок. Мерзавец решил подшутить над ней! И потешить свое самолюбие.

– Я дам тебе время подумать. До завтра! – парировал Торрес. – И буду с нетерпением ждать твой положительный ответ.

Кэтрин закрыла глаза. «Помолвка? Свадьба? Юрист? Да что происходит!». И хотя в голове царил полный хаос, она сумела взять себя в руки.

– Я не ношу дорогих украшений. А розам предпочитаю ромашки. Извините, но мне придется вернуть ваш подарок, – проговорила она.

Молчание было зловещим. А голос, что нарушил его, казался теперь ледяным.

– Подумай еще. И научись быть благодарной! – ответил мужчина сквозь зубы. И Кэтрин вдруг явственно представила себе его лицо. Взгляд, исполненный пренебрежения.

Сейчас его тон так сильно напомнил ей тот, которым он выгнал её из машины. Унизил, ударил. Он почти уничтожил её! И только сильный характер, какой-то внутренний стержень, помог устоять. Пережить, пожалуй, самый жуткий кошмар в своей жизни, после смерти родителей. Отголоски того вечера отзывались звоном в ушах. И, кажется, даже утративший форму синяк, вдруг начал болеть.

«Благодарной за что?», – хотела выкрикнуть Кэтрин. Она вцепилась в смартфон. Но голос в трубке угас, и взамен ему наступили гудки. Лизи смотрела, боясь перебить. Но как только экран смартфона погас, обрушила на голову Кэт лавину вопросов:

– Это что, брюллик? Нет, ты скажи, кто это был? У тебя появился поклонник? Кто он? Кэтти, он миллионер? Он знаменит? А у него есть яхта? А вертолет? Где вы познакомились?

Пока Лиз тараторила, перемежая фразы томными вздохами, Кэт поднялась и отправилась прочь. Оставив и розы и побрякушки сестре на потеху.

«Уж если ему так хотелось, то мог бы и трахнуть», – в отчаянии думала Кэтрин. Она бы дала ему даже сейчас, если это могло гарантировать, что он навсегда оставит её в покое. Искать причины того, почему вдруг Энтони Торрес так её возжелал, не было смысла. У богатых свои причуды! И свои способы заполучить желаемое.

Всё прояснилось чуть позже. Когда букет обнаружила Норма. И весь персонал, собравшись вокруг него, любовался и делал селфи. Лиз щеголяла с кольцом на руке. И на попытки Кэтрин отнять его, отвечала: «Тебе все равно велико». Все восторгались, но тетя Рози вдруг стала задумчивой. Она отвела Кэтрин в сторону.

– И кто же это? – спросила сурово.

Кэт махнула рукой, в надежде уйти от дежурных расспросов.

– Прочитай! – неожиданно бросила тетя. Она извлекла из кармана конверт. Адресантом был банк, которому вот уже много лет их семья доверяла свои накопления.

С позволения тетушки Кэтрин достала письмо. В вежливой форме банк уведомлял «уважаемого клиента» о том, что доля принадлежавшей ему недвижимости, внесенной в качестве залога, была передана третьему лицу, оплатившему сумму долга. Из прочитанного Кэтрин запомнилось только одно! Эту сумму внес «Торрес Инкорпорейтед», который теперь и владел всем имуществом.

– Но я думала, что это ваша с дядей гостиница! – она посмотрела на тетю в упор. Та обреченно прикрыла глаза:

– Она была нашей. До тех пор, пока твой разлюбезный дядюшка не продул её в покер!

– Что? – Кэтрин застыла, не веря своим ушам.

Тетя Рози всполошилась:

– Только, прошу тебя, ни слова девочкам!

– Хорошо, – рассеянно отозвалась Кэт.

В голове начало проясняться. И теперь его фраза о том, чтобы «быть благодарной», обретала совсем другой смысл. Он решил обобрать их до нитки? Но зачем? Зачем ему Кэтрин?

– Ты должна согласиться, – тетя взяла её за руку и посмотрела в глаза. Как будто врач, объявляющий больному смертельный диагноз.

– С какой стати? – Кэтрин выдернула свою ладонь.

Предвидя новый приступ мигрени, тётя Рози схватилась за голову.

– Я не знаю! Это ты объясни мне! – вдруг вспылила она, – Что вообще происходит? Сначала их пьяный табун врывается к нам в ресторан, потом эта ссора. А теперь… Во что же ты вляпалась?

Кэт обхватила себя за плечи, пытаясь согреть, подавляя желание рассказать ей о том ночном происшествии. В свете последних событий тетя решит, что Кэтрин сама виновата.

– Ты понимаешь, что за это они могут лишить нас жилья? – сказала Рози, обвиняя. Словно это она проиграла гостиницу в покер. В чем она и была виновата, так это в попытке себя защитить.

– То есть… я правильно понимаю? – подытожила Кэтрин, – Что ты собираешься расплатиться мной за долги покойного дядюшки?

– Кэтти, милая! – воскликнула тетя, – Я люблю тебя, как свою дочь!

– Ну, тогда и отдай ему одну из своих дочерей! – с обидой ответила Кэт.

Ей вдруг стало так больно! От того, с какой легкостью тётушка Рози была готова с ней распрощаться. Просто взять и отдать, не утруждая себя поиском альтернатив. «Он меня не получит», – думала Кэтрин, – «Да я лучше умру, чем выйду за этого монстра!»…

За окном наступала ночь. Еще одна ночь в ожидании казни.

– Ну что ты все время рыдаешь? – раздраженно осведомилась Илона.

Пожалуй, всякий сказал бы, что Кэтрин должна веселиться. Ведь скоро на её безымянном пальце поверх кольца для помолвки, появится обручальное. Наверняка, оно не уступит ему в красоте и дороговизне. Но Кэтрин было плевать! Какая каратность у этого «чуда», и сколько гостей слетится взглянуть на неё.

– Это слезы счастья! – вдохновенно сказал Виктор. – Да, пташечка?

Он приподнял вуаль и с улыбкой взглянул на нее. Кэтрин слегка улыбнулась. Платье было настолько красивым, что его не хотелось снимать.

– На её месте я бы тоже рыдала, – съязвила Илона.

Кэтрин вытерла слезы. Она осталась одна в целом мире! И никто не сумеет понять, почему для неё этот брак с миллионером подобен тюремному сроку.