Не родные

Глава 12

– Ревешь? – строго спрашивала Марьяна Николаевна.

– На свидание собралась, – бойко ответила Ирина.

– Небось, и юбку напялила? – продолжала мать Сашки допрос.

– Платье, – как-то обречённо ответила Ира.

– Паршиво.

– Да вроде ноги ровные, симпатично получилось.

– Паршиво, что платье, значит совсем расклеилась, – констатировала Марьяна Николаевна.

– С чего это? – не поняла выводов Ирина.

– Когда у женщины все хорошо, она в джинсах и кроссовках ходит, а чем короче платье, тем хреновее в личной жизни дела, – пояснила Марьяна Николаевна.

– Сашка приезжал, – удручённо произнесла Ира.

– Да, с девушкой.

– И как? – осторожно спросила Ирина.

– Каком кверху, – в свойственной ей манере припечатала Марьяна Николаевна.

– А Виктор Алексеевич?

– Ты же знаешь, генерал у нас известный гуманист, поэтому кашу, ею сваренную, собачкам давать не стал, побоялся отравятся, выбросил в урну.

Ненадолго в трубке воцарилась тишина.

– У тебя сессия когда? – начала Марьяна Николаевна.

– Через две недели.

– Может, возьмёшь билет на самолёт и прилетишь? Хоть на два дня.

– Кашу сварить?

– У генерала на молоко теперь аллергия. Ир, Сашка переживает, хоть и молчит. Места себе найти не может. Дурак.

– Он ваш сын.

– Это не отменяет того, что он дурак. Ира, возвращайся домой, с переводом в местный университет решим.

– Дом мой сгорел, если забыли, – напомнила Ирина.

– Ну ладно Сашка, ты-то дурку не гони. Ты же понимаешь, что он не прилетит, и не потому что не хочет, ну служба у него такая, не отпустят. Ира, ты же разумная девушка, должна понимать.

– Марьяна Николаевна, – жалобно попросила Ирина, – не давите на меня.

– Детка, держись, хочешь, мы с генералом прилетим?

– Боюсь, местный бомонд такой конкуренции не перенесёт.

– Ну, и что Колесников, приставал? – уперла руки в бока Катька, встречая Ирину у калитки со свидания.

Ирина отрицательно мотнула головой.

– Блин, Ирка, я все чаще начинаю понимать Воронина, которого раздражали твои кивки.

– А что отвечать?

– Что-то в духе: "нашу армию что, перестали снабжать приборами ночного видения" вполне бы подошло.

Ирина на этот монолог развела руками.

– Пошли спать, я тебе в комнате Макса постелила.

– Кать, я к себе, – попыталась отвертеться Ира.

– В этот мавзолей я тебя не пущу. Чтобы опять рыдала всю ночь, по этому паразиту. Нет уж, хватит. Он умотал с этой перегидрольной в свою Москву, вот пусть и радуется. А ты ещё молодая, красивая, да таких Сашек мы тебе вагон найдем.

– Таких больше нет, – грустно отозвалась Ирина.

В конце октября ночью на улице было прохладно, Ирина вышла на крыльцо, кутаясь в теплую куртку. Проснулась ночью и снова почувствовала, что комок к горлу подкатил, вдохнуть невозможно. С тех пор, как Сашка уехал, она просыпалась так каждую ночь. Такое с ней было, когда мама умерла, и они остались вдвоем с вечно пьяным отчимом. В то время ее будил страх, что Анатолий вломится к ней и надругается. Сейчас ее грызла тоска. Просыпалась и выла, к горлу подступал комок, а из глаз неконтролируемо текли слезы.

Катька ее в таком состоянии и застала, вернувшись из отпуска ночью, в аккурат после отъезда Воронина. Зачем она поперлась к ней среди ночи неизвестно, но факт Иркиной истерики зафиксировала в полной красе. Поила валерианой и успокаивала до самого утра. После этого частенько оставляла ночевать у них, чтобы подобное не повторялось. Ирке неудобно было нарушать их семейный покой, но с Катькой лучше не спорить.

Чтобы не перебудить весь дом своими всхлипами, вышла на крыльцо, где наткнулась на хозяина дома с бутылкой и нехитрой закуской.

– Ром, ты чего тут? – спросила тихо.

– Не спится, а ты?

– Да тоже как-то, – поежилась Ира и присела рядом.

Ромка молча налил в рюмку и протянул Ирине, та помотала головой, Ромка руку с рюмкой не убрал:

– Давай, для разговора.

Ирина опустилась рядом с Ромой, взяла рюмку и выдохнув выпила.

– Ир, я наверное не вправе тебя просить, но ты не уезжай, – заговорил Ромка, наливая рюмку себе и выпив залпом.

– Ром, ты с какого дуба рухнул? – удивилась Ирка, – куда я денусь?

– Ну, примчится за тобой Воронин, и свинтишь в столицу,– рассуждал Ромка, – а Катька одна останется.

– Ты пить может, больше не будешь? – спросила Ирка.

– Я в командировку еду, а ей через шесть месяцев рожать, – спокойно сказал Ромка.

Ирина взяла бутылку и налила себе в рюмку сама, выдохнула и молча выпила.

– Все у нас нормально будет, ты только себя береги, – через поток слез произнесла Ирина.

Ромка притянул ее к себе в объятия и обнял.

– Да что мне будет, мы же с миротворческой функцией, – начал объяснять.

– Я бронежилет Воронина из больницы забирала, – через всхлипы произнесла Ирина и подняла глаза на Романа, – там четыре пули было, пятая в руку пришлась. Так что ври кому другому.

– Поэтому и отпустила его так легко? Он же мог и остаться, – не дал ей опустить взгляд Ромка.

Ирина только кивнула.

– Ой, ну и дуреха ты, мужик – он создан, чтобы защищать: родину, родителей, жену, детей. Из покон веков он защитник и добытчик. Воронин хоть и молодой, но мужик, за женской юбкой прятаться не стал бы. Ты ведь за ним поехала, не задумываясь, потому как именно этого самого защитника в нем и разглядела. У него же в письменном столе рапортов об отказе от перевода пол-ящика, разными датами. Саня думал, что ты остаться попросишь, а ты заботу о нем проявила, промолчала и отпустила с этой мадамой.

– Если бы что с ним из-за меня, – сбивчиво заговорила Ирина, – от того, что попросила его остаться, я не простила б себе.

– Он свою профессию сам выбрал, осознанно, знал, на что шёл и ты тут не при чем.

– Слышишь, ты профессионал, – раздался голос за их спинами, – ты зачем ребенка напоил?

– Это я ей новое средство об бессонницы изобрел, твоя валерианка неэффективна, – подмигнул Ирке Роман.

– Слышь ты, изобретатель, – подбоченилась Катька, – я сейчас тебе дам промеж глаз и посмотрим, будет это эффективное снотворное или нет.

Ирина, вопреки всему тихонько рассмеялась, собирая остатки их ночного пиршества.

Учениям Сашка обрадовался, нет, сами учения удовольствия доставляли мало, а вот то, что будут на границе с Монголией, обрадовало. Было чувство, что он летит домой.

Весь личный состав ехал поездом, а Сашка, в наглую воспользовавшись высокопоставленным родственником, полетел самолётом. Так он на четыре дня прибудет раньше остальных, сможет с Иркой, наконец, поговорить.

Перед этим, правда, отец пропустил Сашку через мясорубку, да не один, с подкреплением. Притащил его в баню, на дачу к деду. Там, вместе с дедом и дядей Степой Субботиным учили его жизни. Обстоятельно так учили, препарируя мозги чуть ли не под микроскопом.

– Если бы твоя мать не уверяла, что ты точно наш сын, я бы сделал ДНК – тест. Вот скажи, мне сын, что ты от жизни хочешь? – строго вопрошал генерал Воронин.

– Жить хочу, Родине служить, семью крепкую, чтобы у вас с мамой все было хорошо.

– Ты книжек что ль патриотических перечитал? – пошутил дядя Степан.

– Степа, – одернул его дед, – мальчик старается, хочет, чтоб все в жизни правильно было.

– Правильно, одну поматросил, бросил, другую в невесты завел, а теперь не знает куда девать, – психанул отец.

–Никого я не бросал, Ирка сама не поехала, – попытался оправдаться Сашка.

– Дать бы тебе, – не сдержался генерал, – чтоб мозги на место встали.

– Витя, дедовщину в армии давно отменили, – встрял Субботин, – а дитя такими методами надо было раньше воспитывать, теперь он сам нам с тобой как даст, неделю на этом садовом участке искать будут.

– А ну цыц, – скомандовал дед, – Саня, я тебе так скажу, то, что ты на красивую картинку этой девахи повёлся это так оно и бывает, мужики они ж глазами любят. Только любовь, любовью, а кушать хочется всегда. Красота, она что?

– Что? – спросил Сашка.

– Пшик и нету, – развел в воздухе руками дед, – а вот борщ баба варить либо умеет, либо нет. И тут надо решить, что ты выбираешь: быть сытым всю жизнь или красотами любоваться на голодный желудок.

– Дело же не в борщах, душевности хочется, – парировал деду Сашка.

– Ну, твоя Лика душевно рассуждает, что по гарнизонам мотаться не хочет, а жить в столице, – вставил отец.

– Что плохого в желании жить в столице? Там тоже люди служат, ничуть не хуже, чем в гарнизонах, – высказал Сашка.

Генерала прямо подкинули на месте, встал, опершись ладонями о столешницу и навис над сыном:

– Ты в армию зачем пошел? Отсиживаться за папкиной спиной? То-то года не прослужил, сразу как перевод в столицу предложили, так помчался, теряя тапки.

– Никакие тапки я не терял, – набычился Сашка.

– Совесть ты потерял, – не отступал отец.

– Да не захотела она, чтобы я оставался, не мог же я рапортами туда-сюда раскидываться, сегодня еду – завтра не еду. Не красна девка.

– Сань, – вступил дед, – ты пойми ее, она итак за тобой слепо поехала на край света, а ты как только перед тобой хвостом вильнули, так и слился.

– Бать, – встрял Степан, – а ты где таких слов нахватался?

– Степа, ты с Викой больше общайся, она как-никак крестница твоя.

– Так она же литературу преподаёт, – не понял Степан.

– Поэтому выражения у нее сплошь литературные, запоминай. Сашка, – озвучил дед, – ты, прежде чем к Ирине ехать, подумай хорошенько. Человек если твой, то рядом с ним и дышать легче, спокойнее на душе и жить хочется.

Душа у Сашки перевернулась буквально через неделю, воздуха тоже не стало хватать. Он подходил к дому лёгкой пружинящей походкой, Ирку скоро увидит, она обрадуется ему. Хоть бы обрадовалась, надеялся в душе, как ребенок. Только рядом с самым домом понял, что что-то не так. На каком-то интуитивном уровне ощутил тревогу. Сначала сбавил шаг, а потом и вовсе остановился, оглядывая два дома на окраине. Оба дома были темными, дело не в том, что свет в окнах не горел, просто сами дома стояли, как две сироты, хозяевами брошенные. Дым из трубы не шел. На улице конечно ещё ноябрь и морозов сильных нет, но печку в это время уже топят.

Оглядел ещё раз и свежих следов у калитки не увидел. Ноги одеревенели, и сердце замедлило свой ритм. С трудом волоча за собой конечности, отправился к дому. Дверь ожидаемо оказалась закрыта. Сашка достал свой ключ и вставил в замок. Тот повернулся легко, без скрипа.

В доме было прохладно, но запах. Этот запах он узнает из тысячи, и такой он родной, что ком к горлу подкатил. Что так пахнет? Так пахнет дом, по крайней мере, его. Это он ощутил каждой клеточкой своего тела. Постоял, напитался этим запахом, и силы откуда-то появились. Сейчас пойдет и выяснит, куда Ирка делась. И вернёт, домой, если надо силой.

Чуть ногой не притопнул от того, что решение принял, но руки в кулаки сжал. Оставил у порога вещи и пошел к дому Сергеевых. Закрыто. Ладно, ладно, это ещё не значит, что произошло что-то плохое, успокаивал себя Сашка. Сейчас все выяснит.

Почти бегом отправился в сторону части, там точно должны знать, что произошло, куда Ирка и Сергеевы делись.

В части он нашел только Макса, тот обрадовался ему как родному. Сашка подхватил хрупкое тело пацана, бегущего ему навстречу со словами:

– Сашка, Сашка приехал.

Прижал к себе мальчишку и слегка отпустило. За Максом присматривал Колесников. Потому что у Ирки сессия, а Катерину положили в больницу с угрозой выкидыша. Макса, когда Катьку увозили, девать было некуда, вот он и жил в части, как сын полка.

– Макс, пошли к нам? – спросил у мальчишки Сашка.

– Пошли, а папа в командировку уехал, – вещал по пути домой Макс, – а Ира в город учиться уехала, мы с мамой были, ей потом плохо стало и ее в город увезли, и меня в часть забрали, пока Ира не приедет. Я прям в столовой питался, с офицерами представляешь? – с восторгом рассказывал Макс, как будто это какое-то приключение.

Сашка шел и невольно улыбался, от сердца слегка отлегло, все живы, остальное они как-нибудь преодолеют.

– Хочешь, завтра в город поедем, маму повидать и Ирку? – предложил Максу.

– А можно? – с горящими глазами спросил мальчишка.

– Нужно, – улыбнулся Сашка, – сейчас дома печку растопим, поедим чего-нибудь и ужасы смотреть.

– Классно, – констатировал Макс.