Глава четвертая

Разбудил ее шум льющейся воды. Какое-то время она не могла сообразить, где находится. Потом память вернулась: Роджер, путешествие в Англию, Тони… Жаклин села в постели. В этот момент из ванной вышел обнаженный до пояса Роджер в джинсах, обтягивающих узкие бедра. Его влажные после душа волосы блестели. Не обращая на Жаклин внимания, он подошел к гардеробу и достал чистую рубашку. Жаклин не могла оторвать взгляда от его мощного торса — ни унции жира! Кровь застучала у нее в висках. Она желала его с той же страстью, что и в первые дни их знакомства. Но еще больше хотелось, чтобы он обнял ее, приласкал и утешил. Она жаждала любви, которую он не может ей дать, а одной страсти недостаточно.

Застегнув последнюю пуговицу, Роджер закатал рукава рубашки. Глаза Жаклин жадно следили за каждым его движением, скользя все выше, и наконец наткнулись на ироничный взгляд его зеленых глаз. Поняв, что выдала себя, Жаклин закусила губу от досады.

— Изголодалась? — ухмыльнулся он.

Глаза Жаклин расширились.

— Как ты сказал?

Роджер, присев на край кровати, не торопясь натянул носки, надел туфли и бросил на нее взгляд через плечо.

— Завтракать будешь?

Он имел в виду совсем другой голод, и они оба знали об этом. Нелепо обижаться на шутку, пусть даже дурного тона, и все же Жаклин почувствовала себя задетой. Тут уж ничего не поделаешь: Роджер имеет над ней безграничную власть, и так будет всегда. Стремясь скрыть обиду, она закинула руки за голову и запустила пальцы в свои роскошные волосы, отметив с некоторым злорадством, что Роджер невольно перевел взгляд на ее пышную грудь, едва прикрытую шелком и кружевами.

— Выпью чашку кофе.

Их взгляды встретились.

— И больше ничего? Могу ли я предложить тебе еще что-нибудь? — настаивал Роджер.

Жаклин, принимая вызов, холодно улыбнулась.

— Спасибо, но я не настолько голодна.

Роджер встал и засунул руки в карманы джинсов.

— Не чувствуешь вкуса? Обычно это бывает результатом невоздержанности…

Жаклин среагировала на очередное оскорбление с чисто слейтерской горячностью. Серые глаза негодующе сверкнули.

— Исходишь из собственного опыта? Помнится, у тебя всегда был отменный аппетит…

В ухмылке Роджера появилось что-то хищное.

— Бывало, но однажды я случайно отравился, съел какую-то гадость, с тех пор аппетит пропал.

Нет, зря она позволила втянуть себя в эту перепалку.

— Можешь продолжать в том же духе. Тебе не удастся меня уязвить. Однако обмен колкостями на голодный желудок никогда не казался мне идеальным началом дня.

Роджер оживился.

— Думаешь, я этого добиваюсь?

— Разве нет? Ты же брат Питера, хоть и неродной, так что меня это не удивляет. Садизм у вас в крови.

Улыбка исчезла с лица Роджера.

— Тебя послушать, так он просто дьявол какой-то.

— Да, он был дьявольски умен, в каждом мог найти уязвимое место и ловко пользовался человеческими слабостями. Питер и тебя охмурил, только ты отказываешься признать это.

— Видимо, потому, что Питер, которого знал я, разительно отличается от ужасного образа, созданного твоим воспаленным воображением.

— Питер был настоящим хамелеоном. — Жаклин тяжело вздохнула. — И никто не знал его лучше меня.

— Просто он умел расположить людей к себе.

— А как иначе он смог бы заставить окружающих плясать под свою дудку? В этом ему не было равных. Но ответь мне на один вопрос: ты доверил бы Питеру свои деньги?

Глаза Роджера сузились. Видимо, он хотел возразить, но передумал.

— Умно!

Значит, она все-таки заставила его задуматься, затронув близкую ему финансовую сферу. В делах Роджер руководствуется здравым смыслом, а не эмоциями, и Жаклин хотела, чтобы он так же беспристрастно оценил Питера. Ладно, на первый раз достаточно.

— В котором часу операция?

— В десять. Поторопись, — коротко приказал Роджер.

Он вышел в гостиную, и через несколько секунд она услышала, что он говорит по телефону. Встав с постели, Жаклин достала из шкафа одежду и побежала в ванную, где еще пахло лосьоном Роджера. Приняв душ, она надела элегантный костюм персикового оттенка: свободный жакет и короткую узкую юбку. Подойдет, подумала она, оглядывая себя в слегка запотевшем зеркале. Костюм придавал ей уверенный вид. Довольно хлипкая защита от двух близких людей, которых она любит больше всего на свете и которые будто сговорились обижать ее как можно больнее, думала она, нанося тонкий слой косметики на умытое лицо. Но если с Роджером все ясно, это случай безнадежный, то с мальчиком — совсем другое дело. Следует помнить совет Кэтлин Модин и не отчаиваться.

Подходя к палате сына, Жаклин ощутила знакомый страх. По дороге в больницу она упросила Роджера заехать в магазин игрушек. Она долго раздумывала, какую машину купить, и выбрала ту, которая, по словам продавца, очень нравится маленьким мальчикам. К сожалению, Жаклин понятия не имела, во что предпочитает играть Тони. А Роджер хранил гордое молчание и всем своим видом показывал, что считает ее затею пустой тратой времени.

Как сын встретит ее на сей раз? Сердце у Жаклин учащенно забилось.

Она недолго оставалась в неведении. Кэтлин Модин приветливо улыбнулась, но Тони сосредоточил все внимание на Роджере. Ему уже сделали успокоительный укол перед операцией, и поэтому взгляд у него был слегка затуманенный. И все же, увидев своего опекуна, он искренне обрадовался и протянул к нему руки.

— Роджер! — улыбаясь, воскликнул он и обвил руками его шею, бросив на мать недовольный взгляд, словно говоря: «Видишь, тебя никто не звал, так что уходи поскорее».

«Позволь мне остаться», — ответили сыну глаза Жаклин.

Тони надул губки и, отпустив Роджера, откинулся на подушки.

— Зачем ты привел ее с собой? — капризным тоном спросил он.

— Мама имеет право быть здесь, малыш, — мягко объяснил Роджер.

Тони сердито взглянул на нее.

— Никто тебя не звал!

Жаклин, внутренне сжавшись от жгучей обиды, глубоко вздохнула.

— Верно, я пришла, потому что хотела снова тебя увидеть. Так делают все мамы.

Если есть такая возможность, подумала она.

— Ты не пришла, когда я болел корью… и когда руку сломал!.. — запальчиво возразил мальчик.

— Если бы знала, пришла бы непременно!..

— Это еще неизвестно! — заявил Тони, повернулся к своему опекуну и захныкал: — Роджер, пусть она уйдет.

Тот обнял мальчика и стал что-то шептать ему на ухо. Тони тут же успокоился и заулыбался. Жаклин пронзила острая ревность. Как ей хотелось оказаться сейчас на месте Роджера! Но она тут же устыдилась своего чувства. Конечно, Тони тянется к Роджеру, который вырастил его. Посторонней для него была родная мать.

Но я не хотела этого! — мысленно воскликнула Жаклин и в отчаянии отвернулась к окну. В ее глазах стояли непролитые слезы, слезы гнева и жалости к себе. И то, и другое одинаково бессмысленно, подумала она, печально качая головой.

Роджер шептал Тони слова утешения, Тони что-то отвечал, но Жаклин ничего не могла разобрать. Глядя на них, она вдруг поняла, что ведет себя неправильно. Несмотря на то, что неприязнь сына больно ранит ее, она должна бороться, делать вид, что не обижается, стараться завоевать доверие мальчика. Вздохнув, она подошла к кровати и взглянула на притихшего сына.

— Жаль, что ты так настроен, Тони. Я не хотела тебя огорчать. Со временем ты поймешь, что не все в жизни получается так, как хочется. — Тони явно не слушал ее. Жаклин решила перейти от слов к делу и, открыв коробку, которую держала в руках, положила ее на колени сыну. — Я кое-что принесла. Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, робко улыбаясь.

Кэтлин, молча наблюдавшая за этой сценой, подошла поближе, чтобы рассмотреть подарок.

— Ой, какая красивая машина! А где «спасибо», Тони? — подсказала она.

— Спасибо, — неохотно буркнул мальчик.

Жаклин растерялась, снова наткнувшись на глухую стену отчуждения.

— Если тебе не нравится, я принесу другую игрушку, — с надеждой предложила она.

— Тебе Роджер сказал, что я хочу такую машину? — подозрительно спросил Тони.

Вспомнив упорное молчание Роджера в магазине, Жаклин невольно улыбнулась.

— Я выбрала сама… Но если хочешь, я ее заберу…

— Нет, пусть остается…

Пока Жаклин думала, что еще сказать, двери распахнулись. Тони уложили на каталку и повезли в операционную. Сердце у Жаклин сжалось от мучительной боли. Мальчик выглядел таким маленьким, таким хрупким…

Кэтлин ободряюще коснулась руки Жаклин и заторопилась вслед за своим воспитанником. В палате воцарилась гнетущая тишина. С трудом проглотив комок, подкативший к горлу, Жаклин повернулась к Роджеру. Его напускная веселость исчезла, гладкий лоб прорезали глубокие морщины. Он расстегнул верхние пуговицы на рубашке, словно ему не хватало воздуха, и запустил руку в волосы.

— Теперь, если хочешь, можешь уйти, — буркнул он.

Жаклин не поверила своим ушам.

— Что ты сказал?! — выдохнула она, потрясенная этим предложением.

Роджер бросил на нее раздраженный взгляд.

— Операция продлится очень долго. Зачем тебе тут болтаться? Тони все равно не узнает, была ты здесь или нет. Можешь пока походить по магазинам.

Как он жесток к ней! Неужели действительно думает, что она способна уйти в такой момент? Хотя почему она все время удивляется? Давно пора понять: Роджер считает ее настоящим чудовищем.

— Я никуда не уйду. Неважно, сколько придется ждать.

— Очки набираешь? — съязвил он и, пожав плечами, отвернулся. — Впрочем, как знаешь…

После этого Роджер надолго замолчал. Стоял у окна, засунув руки в карманы и глядя вдаль, но Жаклин, заметив, как напряжены его плечи, поняла, что он ничего не видит. Она опустилась на стул, украдкой наблюдая за ним. Если бы можно было подойти и обнять его… Какая нелепость это ледяное отчуждение! В такой трудный час они должны поддерживать друг друга, а не молчать, как чужие.

— Роджер, все будет хорошо, вот увидишь, — тихо сказала Жаклин.

Он вздрогнул и резко обернулся.

— Тоже мне — специалист в медицине!

Жаклин быстро встала и схватила свою сумку, лежавшую на кровати.

— Пойду выпью кофе, — отрывисто сказала она, глядя в сторону. — Ты со мной?

— Прости, Жаклин, я был не прав. Ведь знаю, что ты волнуешься не меньше моего…

От неожиданности она вздрогнула.

— Спасибо!..

— Я не имел права вымещать на тебе свое настроение.

Жаклин смущенно улыбнулась.

— Я сильная, выдержу… Почему мы все время молчим? Давай поговорим, обоим станет легче. Расскажи мне о Тони.

— Нам предстоит долгое ожидание. Я принесу кофе сюда.

Роджер оказался прав. Время тянулось мучительно медленно. Постепенно он немного оттаял и разговорился. Жаклин напряженно слушала его, жадно ловя каждое слово. Она так мало знала о сыне. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они услышали звук приближающихся шагов. Оба замерли и взглянули на дверь. Жаклин порывисто встала. В палату вошел мужчина в белом халате. Кивнув Жаклин, он широко улыбнулся Роджеру.

— Операция прошла успешно. Поздравляю, мистер Томпсон. Тони сейчас в реанимации, но скоро мы переведем его сюда.

— Слава Богу! — вырвалось у Жаклин.

Повернувшись к Роджеру, она заметила, что его глаза увлажнились. Врач неслышно вышел, оставив их одних.

То, что произошло потом, явилось для Жаклин полной неожиданностью. Плача и смеясь, она бросилась к Роджеру, и он — чудо из чудес! — раскрыл ей свои объятия и так крепко обнял, что у нее хрустнули косточки. Жаклин спрятала лицо у него на груди и разрыдалась. Они оба так нуждались в утешении, и Жаклин готова была отдать ему всю свою нежность, разделить с ним и горе, и радость.

— Что я тебе говорила! — воскликнула она, поднимая голову, и, не удержавшись, расцеловала его в обе щеки.

Роджер с трудом улыбнулся, и их губы нечаянно соприкоснулись. На секунду оба замерли. Роджер застонал и жадно припал к ее губам. Жаклин не сопротивлялась. Они забыли обо всем. Время словно остановилось. Жаклин запрокинула голову, и Роджер, оторвавшись ото рта, стал покрывать поцелуями ее шею, спускаясь все ниже, к нежной ложбинке, видневшейся в вырезе жакета. Он снова застонал, и собственный хриплый стон внезапно отрезвил его. Роджер резко отшатнулся от Жаклин, лицо исказилось непонятной мукой. Он потряс головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.

— Боже, я с ума сошел!.. — В его сдавленном голосе слышалось отвращение к самому себе.

Жаклин перевела дыхание, чувствуя, как что-то невыразимо прекрасное умирает в ее душе. В его объятиях она обрела рай, из которого он тут же безжалостно изгнал ее. Она подавила рвущийся из груди крик отчаяния и, дрожа всем телом, повернулась к Роджеру спиной, схватила сумочку, неловко раскрыла пудреницу и начала пудрить нос.

— Поверь, я тоже. Ведь я не за этим сюда приехала.

Ей удалось произнести эти слова спокойно. Роджер был слишком взволнован, чтобы заметить ее смятение. Оно и к лучшему…

— Да ну?.. — с вызовом спросил он. — И что же тебя привело сюда, Жаклин?

Окончательно успокоившись, Жаклин захлопнула пудреницу и повернулась к Роджеру.

— Только Тони. То, что сейчас случилось, было ошибкой. Мы оба не владели собой. Поверь, больше это не повторится.

— Тут ты права, черт побери!.. Я этого не допущу, — резко бросил Роджер. — Держись от меня подальше.

Будь на его месте кто-нибудь другой, Жаклин упрекнула бы его в излишней запальчивости, но Роджеру она не могла этого сказать.

— С радостью, — ответила она с ослепительной улыбкой.

Страстный порыв, бросивший их друг к другу, потряс ее до глубины души, а для него, похоже, не значил ровным счетом ничего. Неужели ему удастся уничтожить единственное, что у нее осталось, — воспоминания о счастливом прошлом?

Наступило неловкое молчание, и оба вздохнули с облегчением, когда медицинская сестра привезла на каталке спящего Тони. Жаклин мгновенно забыла обо всем, увидев бледное личико сына.

— Долго Тони пробудет в больнице?

Роджер подошел к изголовью кровати.

— Надеюсь, не слишком. Операция на почках в наше время не считается очень тяжелой.

— Теперь мальчик сможет вести нормальную жизнь? — с тревогой спросила Жаклин.

— Разумеется.

Жаклин погладила сына по руке. Слова Роджера не очень-то убедили ее. Она успокоится только тогда, когда увидит сына совершенно здоровым.

— Когда я была беременна, мне было все равно, кто получится — мальчик или девочка. Я только хотела, чтобы мой ребенок родился здоровым. Представляю, что ему пришлось пережить! Как он страдал, бедняжка!.. А меня не было рядом…

— Ну да… Тебя не было и тогда, когда он начал ходить, заговорил. Ты не видела самых первых его рисунков, наивных, трогательных. Тони так гордился ими. А сколько было радости, когда ему поручили роль ангела в школьном рождественском спектакле!..

Роджер словно поворачивал нож в ране, наслаждаясь муками Жаклин. Она слушала его с расширившимися от невыносимой боли зрачками. Он нарочно делает это, хочет окончательно ее уничтожить!.. Ему это удается…

— Умоляю! — вырвалось у нее. С побелевшими губами она отвернулась и подошла к окну. Роджер последовал за ней. Она чувствовала за спиной его дыхание. Он молча ждал, как суровый судья, готовящийся вынести приговор. — Я приползла бы к нему на коленях, если бы знала, что он жив. Но, Бог свидетель, я ничего не знала! — воскликнула она, оборачиваясь.

Роджер был мертвенно бледен.

— Ты настаиваешь на своей лжи? Не хочешь признать свою вину?

— К чему мне лгать?! — закричала она.

— Женщинам это ничего не стоит, — заявил Роджер.

— Ты обо мне или о своей матери?

Она воспользовалась единственным оружием, которое имела против него.

Роджер поморщился.

— Оставь ее в покое. Моя мать тут ни при чем.

— Все дело в ней! И тебе это прекрасно известно.

— Я сказал: оставь! — с угрозой произнес он. — Если ты не замолчишь…

Она с вызовом взглянула на него.

— Что сделаешь? Ударишь? Поступишь как твой отец? Из-за этого она ушла?

Жаклин увидела, что Роджер еле сдерживается. Он пришел в бешенство.

— Он, к твоему сведению, умолял ее остаться…

— Я не об этом, — не отступала Жаклин.

— Отец не бил ее, — произнес он, отчеканивая каждое слово. — Довольна? Я удовлетворил твое любопытство?

Ни в малейшей степени. Заинтригованная прошлым Роджера, в котором таился ключ к разгадке тайны его поведения, Жаклин на минуту забыла о своих обидах. Трагедия, пережитая им в детстве, разрушила их счастье.

— Значит, была другая причина. Она пыталась связаться с тобой?

— Не получил от нее ни одного письма, — коротко бросил Роджер. — На мои она тоже не отвечала.

Сердце Жаклин дрогнуло от жалости к этому сильному взрослому мужчине.

— Боже, Роджер!..

— Не жалей меня. Я получил ценный урок: не доверять ни одной женщине. И был прав, ты это подтвердила собственным примером.

— Твой отец… Что он сделал?

Зеленые глаза Роджера похолодели.

— Он спился и через год умер. Вот что он сделал, моя дорогая. Не очень веселая история, не правда ли?

— И что случилось с тобой?

Роджер слегка смягчился.

— Дедушка и бабушка. Я был очень счастлив с ними. Конец истории. Конец допросу. Теперь ты знаешь все, до последней подробности. Я удовлетворил твое любопытство и не желаю больше говорить на эту тему, — заключил он и присел на краешек кровати.


Пережив в детстве страшное разочарование Роджер озлобился и возненавидел всех женщин Жаклин живо представила, как обиженный мальчик постепенно превратился в мужчину который по-прежнему считает, что мать предала его, и винит ее в трагической смерти отца. Возможно, все было так, как рассказывает Роджер. Но интуиция подсказывала ей, что дело обстояло иначе.

Жаклин укрепилась в своем желании найти его мать. В руках этой женщины ключ ко всей истории. Она единственный человек, который может заставить сына взглянуть на прошлое иными глазами. Дальше Жаклин не загадывала. Неизвестно, что принесет их встреча, думала она. Вероятно, наши с Роджером пути разойдутся навсегда… Слишком много всего случилось. Роджер ненавидит меня, оскорбляет на каждом шагу… Может, лучше забыть о нем? Это было бы просто, если бы я не любила его так сильно…

Она подавила вздох и потянулась за часами, лежавшими на столике возле кровати. Повернув их к тусклому свету фонарей, просачивавшемуся сквозь жалюзи, Жаклин вгляделась в циферблат — начало второго. С приглушенным стоном она откинулась на подушки. Вот уже несколько часов Жаклин безуспешно старается уснуть, ворочаясь с боку на бок. Нет, это ей точно не удастся, слишком напряжены нервы.

Остаток дня они провели у постели Тони, ожидая, что он вот-вот придет в себя после наркоза. Когда мальчик открыл глаза, оба испытали огромное облегчение, но Тони бодрствовал недолго. Вскоре он снова погрузился в сон. По совету сиделки Жаклин и Роджер решили отправиться в гостиницу и немного отдохнуть. За ужином, который им принесли в номер, они обменялись лишь несколькими словами. Разговор не клеился, оба чувствовали себя неловко, и, воспользовавшись тем, что Роджер начал звонить в больницу, чтобы узнать, нет ли новостей, Жаклин удалилась в спальню.

Когда появился Роджер, она сделала вид, что спит. Едва коснувшись головой подушки, он задышал ровно и глубоко. Жаклин поняла, что он уже в объятиях Морфея и, похоже, его теперь пушкой не разбудишь. Сама она потеряла всякую надежду расслабиться и забыться, что лишний раз доказывало, какие они с ним разные.

Душевные силы Жаклин были на исходе. Еще бы, в течение двух дней она подвергается непрерывным унижениям и вынуждена делать вид, что ее это нисколько не задевает. Неприязнь Роджера и Тони глубоко ранила ее, потому что она слишком сильно любила обоих. Невозможность проявить свою любовь, дать выход чувствам превращала жизнь в пытку. И Роджер, и сын отталкивали ее от себя с одинаковым упорством, но по разным причинам. Роджер презирал, считая недостойной женщиной, а Тони внушили, что мать равнодушна к нему. Бедный ребенок… Жаклин свыклась с одиночеством, но она никак не думала, что и Тони пришлось испить эту горькую чашу. Слава Богу, рядом с ним оказались Роджер и Кэтлин, которые искренне привязались к ее сыну, окружили заботой и лаской.

Конечно, Жаклин немного ревновала… Ей так хотелось убедить Тони, что он не одинок в этом мире, ведь у него есть на это право!

Расчувствовавшись, Жаклин сёла в постели. Чем лежать и мучиться, лучше поехать в больницу. Ее место рядом с сыном. Она просто посидит у его постели, побудет рядом, и, может быть, каким-то мистическим образом мальчик почувствует любовь матери… Приняв решение, Жаклин сразу успокоилась. Стараясь не побеспокоить Роджера, она тихонько встала с постели, вытащила из шкафа джинсы и свитер и на цыпочках прокралась в ванную. Оделась, схватила сумочку и туфли и проскользнула мимо спящего Роджера к двери. Спускаясь вниз на лифте, она кое-как причесалась и, оказавшись на улице, облегченно вздохнула.

Больничный коридор, освещенный призрачным светом с улицы, был пуст. Никто не остановил Жаклин, и ей удалось беспрепятственно добраться до палаты Тони. Войдя внутрь, она увидела Кэтлин, читавшую при свете ночника. Не ожидавшая застать ее здесь в такой час, Жаклин растерялась. Гувернантка подняла глаза, улыбнулась и быстро встала, приложив палец к губам.

— Пришли посидеть с Энтони?

— Понимаете, я не могла уснуть и… Если можно…

Она не договорила и перевела взгляд на спящего мальчика.

— Я вас понимаю. Конечно, можно, — сочувственно отозвалась Кэтлин. — Садитесь на мое место, а я вас ненадолго оставлю. Если понадобится, нажмите вот на эту кнопку. — И вышла из палаты, стараясь ступать как можно тише.

Оставшись наедине с сыном, Жаклин приблизилась к кровати. Тони крепко спал. Невыразимая радость охватила ее: как хорошо, что она решила прийти сюда! Пододвинув стул поближе, Жаклин села и, подавшись вперед, еле слышно зашептала:

— Я очень люблю тебя, хочу быть твоей настоящей мамой. Ты не знаешь, как я скучала по тебе. Ты у меня такой красивый, такой хороший!.. О таком сыночке я и мечтала. — Жаклин осторожно поправила подушку под головкой Тони. — Твой папа обманул нас обоих. Не знаю, смогу ли я исправить зло, которое он нам причинил. Не знаю, как буду жить, если ты отвергнешь меня. Моя жизнь давно потеряла смысл, но теперь у меня есть ты. Все изменится, обещаю! У меня такие планы, ты не представляешь! Прошу тебя, позволь мне доказать свою любовь, дорогой мой мальчик… Клянусь, ты не пожалеешь!..

Тони не пошевелился, но Жаклин и не ожидала, что мальчик ее услышит. Откинувшись на спинку стула, она закрыла глаза, чувствуя блаженное умиротворение.

Вскоре вернулась Кэтлин. Она не стала прогонять Жаклин домой, и та собралась уходить, когда забрезжил рассвет и в больнице началась обычная суета.

Жаклин встала, разминая затекшие ноги, и, посмотрев в последний раз на Тони, повернулась к Кэтлин.

— Наверное, мне лучше уйти сейчас, пока Тони не проснулся. Не хотелось бы расстраивать его. Спасибо, что позволили мне остаться, — негромко произнесла она.

— Миссис Стэнли, вы имеете право здесь находиться. Больше чем кто бы то ни было.

Жаклин натянуто улыбнулась.

— Жаль, что не все разделяют ваше мнение! — Помолчав, она смущенно добавила: — Могу я вас попросить об одной услуге? Пожалуйста, не говорите никому, что я была здесь. Пусть это будет наш маленький секрет.

— Не беспокойтесь, миссис Стэнли, я никому не скажу, — согласилась Кэтлин.

Выйдя из больницы, Жаклин огляделась в поисках такси, но улица была пустынна. Она дошла до поворота и, заметив свободную машину, замахала рукой, однако водитель почему-то не остановился. Жаклин решила направиться к ближайшей станции метро, и в этот момент, к ее величайшему удивлению, огромный черный «кадиллак» резко развернулся и затормозил в двух шагах от нее.

— Ты ужасно выглядишь! Что с тобой? Садись, я тебя подвезу, — раздался рокочущий мужской голос.

— Свен?..

Жаклин не поверила собственным ушам, но, заглянув в окошко, убедилась, что это действительно ее кузен из Швеции. Она уселась на переднее сиденье и чмокнула Свена в щеку.

— Что ты здесь делаешь?

Последний раз они виделись на веселой вечеринке в Стокгольме несколько месяцев назад.

Дорогой Свен объяснил, что проводит в Лондоне отпуск. Накануне вечером был в гостях, засиделся допоздна, сейчас возвращается домой, и — надо же! — такая приятная встреча. Хорошо зная Свена и все, что с ним не так давно случилось, Жаклин не стала читать ему нотации. И огорчилась, заметив, как грустны его глаза. Ни о чем не спрашивая, она рассказала ему о Тони, обрадовавшись, что может поделиться своими заботами с близким человеком.

Возле гостиницы Свен вышел из машины, распахнул дверцу и помог Жаклин выйти. Она весело рассмеялась и пообещала пообедать с ним, если ей понадобится облегчить душу. Они расцеловались на прощание. Жаклин помахала ему вслед.

Все еще улыбаясь, она повернулась к подъезду и наткнулась на ледяной взгляд зеленых глаз. Улыбка сползла с ее лица. Роджер смотрел на нее с таким презрением, что Жаклин похолодела. Нетрудно было догадаться, что он о ней думает. Понятно, как он истолковал сценку, свидетелем которой только что был.

Идя за ней к лифту, Роджер угрюмо молчал, но, оказавшись в номере, дал волю гневу.

— Не могла подождать?! — обвиняюще спросил он.

Твердо решив не сдаваться, Жаклин бросила сумку на стул и резко повернулась к нему.

— Не могла! — сказала она, вызывающе подняв голову.

Лицо Роджера превратилось в каменную маску, только на подбородке подергивался мускул.

— Жаклин, я тебя предупреждал!

— У тебя нет доказательств! — парировала она. — Не смей мне угрожать!

— Какие еще доказательства требуются?! — взорвался он. — Я просыпаюсь среди ночи и вижу, что твоя кровать пуста, спускаюсь вниз и наблюдаю умилительную сцену прощания любовников!

— Ты даже не спросил, где я была и что делала…

Роджер схватил ее за плечи.

— И так ясно, чем ты занималась!

— Ревнуешь? Значит, все-таки кое-что помнишь? — с вызовом спросила она и поняла, что зашла слишком далеко.

В его глазах запылала такая бешеная ярость, что у нее замерло сердце.

— Тебя? Ревную? Доступную женщину?.. Нет, дорогая, я не позволю так издеваться надо мной и проучу тебя! — прорычал он и, грубо притянув к себе, припал к ее губам.

Роджер прокусил ей губу до крови — Жаклин почувствовала во рту соленый привкус. Она отчаянно забилась в его руках, колотя кулаками по спине, но он, не прерывая поцелуя, поймал ее запястья и, заведя руки назад, еще крепче прижал выгнувшееся женское тело к своему.

Что делать? У Жаклин перехватило дыхание. Всем существом она ощутила жар его мускулистого тела. Согнув ногу в колене, она с силой ударила его в пах. На секунду он отпустил ее, выругался и повалил на диван. Задохнувшись, она упала на спину, и Роджер, воспользовавшись ее беспомощностью, навалился на нее всей тяжестью.

Открыв глаза, Жаклин увидела совсем близко его лицо, горящее мрачной решимостью, и хотела закричать, но он закрыл ей рот властным поцелуем. Она крепко сжала губы, не желая уступать его натиску и в то же время чувствуя, как ее захлестывает нарастающая волна страсти, тяжелой, сводящей с ума. Близость тела Роджера кружила голову. Чувства, долго дремавшие, пробудились, пугая своей глубиной и неистовством.

Жаклин замерла, боясь выдать себя и моля Бога дать ей силы сопротивляться, хотя ее тело требовало совсем другого… Нет, это невозможно! Если отдаться ему сейчас, когда он полон гнева и презрения, можно окончательно погибнуть в его глазах. Он не должен догадаться, как она жаждет его близости, иначе месть его будет страшна!..

Откуда-то издалека до нее донесся сдавленный стон Роджера. Он отстранился и, опершись на локти, взглянул в ее затуманенные глаза. Его лицо покраснело и исказилось от злости и еще какого-то чувства. Жаклин затаила дыхание. Да, он злится, но в то же время… желает ее! Страсть ясно читалась в его взоре, Роджер и не пытался это скрыть.

Не в силах пошевелиться, она как завороженная неотрывно смотрела в его глаза. Сладкая истома заполнила ее до краев, она таяла под его взглядом, сердце бешено колотилось.

— Будь ты проклята!.. — прохрипел Роджер.

Его лицо неотвратимо приближалось. Губы Жаклин беспомощно раскрылись, и Роджер, торжествующе вскрикнув, припал к ним. Инстинкт самосохранения покинул ее, она застонала и с жаром ответила на требовательный поцелуй, вбирая в себя его ищущий язык. Волна чувственного наслаждения захлестнула ее. Прошедших лет словно не бывало…

Больше не владея собой, Жаклин обвила руками его спину, царапая ногтями ткань рубашки. Она уже не помнила, как оказалась в его объятиях, что толкнуло к ней Роджера. Их тела влекла друг к другу та же сила, что соединила их губы. Мир Жаклин сузился до предела: только сладкая тяжесть, прерывистое дыхание, обжигающий жар. Долгие годы она подавляла в себе эту жажду, требующую сейчас немедленного утоления.

Рука Роджера проникла под свитер, лаская нежную кожу. Когда ее грудь оказалась в плену мужской ладони, Жаклин с глубоким вздохом блаженства оторвалась от его губ, глаза широко раскрылись. Однако она ничего не видела, лишь остро ощущала влажные поцелуи на щеках и подбородке, ритмичные движения его пальцев вокруг напрягшегося соска, ставшего средоточием почти невыносимого экстаза.

Роджер приподнялся, опираясь на локтях, завернул ее свитер, обнажив грудь, и прижался к ней губами. Ее тело каждым нервом откликалось на его ласки. Оказывается, оно ничего не забыло… Роджер обвел языком контуры нежных округлостей, его горячие губы коснулись сначала одного соска, потом другого, подвергая их сладостной пытке. С губ Жаклин слетали отрывистые стоны, Роджер, не помня себя, вторил ей. Подчиняясь непреодолимому порыву, он широко раздвинул ей ноги и обхватил руками бедра.

— Чувствуешь, как я хочу тебя? Боже, какая ты сладкая!..

Огромная радость пронзила ее: она тоже имеет власть над ним! Всем существом она ощутила возбуждение его сильного тела. Погрузив пальцы в его волосы, она с силой притянула его лицо к своему.

— Чувствую, дорогой, да!.. Да!..

Последовала неожиданная реакция: Роджер вдруг застыл в ее объятиях. Встревожившись, она тоже замерла, и страсть, бушующая в ней, постепенно угасла. Зеленые глаза, только что пылавшие огнем желания, источали теперь такую ненависть, что Жаклин невольно сжалась.

— Никогда! — хрипло выкрикнул он, вырываясь из ее ослабевших рук, и сполз на пол, согнувшись и тяжело дыша.

Потрясенная до глубины души, Жаклин с трудом села и неловким движением поправила свитер. Внутри все ныло от неудовлетворенного желания. Тупая боль напомнила ей, как близко они подошли к опасной черте, за которой пропасть… Инстинкт толкал их к этой бездне, невзирая на предостережения рассудка. Она должна благодарить Бога за то, что ничего не случилось, ведь их близость привела бы к еще большему несчастью.

Им нельзя приближаться друг к другу. Соединяясь, они мгновенно воспламеняются. Так было и раньше, и теперь оба убедились, что все осталось по-прежнему. Пожар страсти сжег бы их дотла, а из пепла любовь не возродишь… У них нет будущего. Краткий миг ни с чем не сравнимого восторга — и долгая жизнь, полная невыносимого отчаяния… Ведь Роджер не изменился и вряд ли когда изменится. Тот, словно подтверждая ее тайные мысли, бросил на нее уничтожающий взгляд.

— Я не должен был пускать тебя в свою жизнь. Господи, знал же, что совершаю ошибку, когда ехал за тобой!

Он судорожно пригладил растрепавшиеся волосы. Жаклин содрогнулась, губы тронула горькая усмешка.

— Мы по-прежнему чужие. Не беспокойся, ничего не случилось. Я знаю свое место, знаю, что ты стыдишься своего влечения ко мне. Кстати, мне тоже нечем гордиться. Я виновата не меньше.

Роджер вдруг схватил ее за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Почему после всего, что ты сделала, я все еще хочу тебя? Отлично ведь знаю, что ты собой представляешь.

— А сам как думаешь?.. — насмешливо спросила она.

Его глаза потемнели.

— Видимо, я все-таки должен овладеть тобой и избавиться от этого наваждения раз и навсегда.

Да как он смеет?! Жаклин затрясло от гнева.

— Не поможет. И потом, вдруг тебе понравится? — язвительным тоном спросила она, отталкивая его руку.

— Понимаю… Ты искушаешь меня, ты проникла мне в кровь, я тобой болен. Стоит лишь взглянуть на тебя, и я делаюсь сам не свой. Меня неудержимо к тебе тянет. — Его слова, несмотря на гневный тон, вновь разбудили в ней чувственность, ей стало трудно дышать. — Но, Бог свидетель, я буду бороться с собой. И сумею излечиться, клянусь!

— Вдруг не сумеешь? — тихо спросила она.

Роджер, уже полностью овладев собой, поднялся на ноги.

— Я смогу, справлюсь. Тебе нет места в моей жизни. Единственное, что нас связывает, это Тони. И так будет всегда.

И не дожидаясь ответа, он схватил джинсовую куртку и вышел из гостиной, хлопнув дверью.

До боли закусив губу, Жаклин проводила его глазами и в изнеможении уронила голову на спинку дивана. Роджер выразился очень ясно, сомнений больше не оставалось. Даже если он еще любит ее, все равно постарается вырвать из своего сердца. Конечно, ему придется терпеть ее присутствие, потому что она мать Тони. Но Роджер сумеет подчинить эмоции рассудку, ведь у него железная воля. Борясь с физическим влечением, он никогда до нее не дотронется, не пойдет против своих убеждений. Неважно, что теперь она свободная женщина, прошлое всегда будет стоять между ними…

Почему же ей так больно? Ведь она и раньше все понимала. Неужели она все еще собирается бороться за свою любовь? Однажды она уже проиграла. Да, но тогда Роджер исчез, не дав ей возможности объясниться. Может, на этот раз получится? Значит, надежда еще не умерла? И не потому ли она терпеливо переносит все его оскорбления?

Нет, это безумие!.. За что бороться? За единственного человека, которого ты любишь, ответило ей сердце. Разве любовь не стоит того, чтобы все поставить на карту? А вдруг он не любит ее? Она чувствовала, что это не так, хотя его слова и поступки свидетельствовали об обратном. И все же… Интуиция вряд ли обманывает ее. Необходимо сломать барьеры, которыми он себя окружил. Как? Это уже другой вопрос. Она что-нибудь придумает, найдет способ. Главное решить, стоит ли продолжать борьбу. Она терялась в сомнениях. Вздохнув, Жаклин закрыла глаза, чувствуя себя совершенно измученной.

Диванные подушки манили к себе, казались такими мягкими, удобными… Тело задеревенело, веки воспалились. Не время спать, ей предстоит столько дел, но она так устала, физически и душевно, что нет сил сдвинуться с места. Сдаваясь, Жаклин свернулась калачиком и мгновенно провалилась в сон.

Загрузка...