Не твой герой

Когда мы выходим на крыльцо, она дает себя обнять. Правда, когда она пытается

отстраниться от меня, голосок Бена прерывает нас, и она отступает достаточно далеко от

меня, чтобы стало видно, как он и Кортни поднимаются по лестнице.

— Привет, Сэм. Посмотри, мой дедушка подарил мне новый бейсбольный мяч. Он

светится в темноте.

Он бросает мяч, и я ловлю его в тот момент, когда Лиза отходит.

— Увидимся, Сэм, — Лиза целует меня и садится в машину подруги.

35

Я сжимаю мяч потому что, когда смотрю на Кортни, это рвет меня на части.

— Пойдем, Бен, — я поворачиваю голову в ее сторону, потому что в ее голосе

слышится гнев, который никогда не слышал. Да, она злится.

— Я могу поиграть с Сэмом? — спрашивает ее Бен.

— Нет, иди в дом, — он опускает голову и следует за ней, когда она уходит. Дверь

захлопывается, и я закрываю глаза. Бл*дь.

У меня остался мяч Бена, и я знаю, что он захочет его вернуть, поэтому позже той же

ночью, в то время когда, насколько я знаю, он уснул, я стучу в их дверь.

Даже если бы у меня не было этого оправдания, я все равно должен был пойти к

Кортни и все объяснить. Мне нужно найти способ быть с ней. Даже если это означает:

идти против всего, что я пытался строить вокруг себя.

Она выходит на крыльцо и скрещивает руки на груди:

— Что?

— Вот.

Я бросаю ей мяч.

— Спасибо, — она ловит его и поворачивается, чтобы уйти, но я хватаю ее за руку.

— Это было не то, на что похоже.

— Что? Ты трахнул девушку, и она вышла из твоего дома, в то время как не прошло

и недели, как мы чуть не трахнулись на моей кухне?

— Нет.

— О, неужели? — она скрещивает руки и прищуривается. — Так что, это просто

было мое воображение?

— Я ее не трахал.

Хотел бы я знать, почему чувствую необходимость сказать это. Было бы намного

проще, если бы она злилась на меня.

— Ты ожидаешь, что я поверю в это? — она сжимает мою руку.

— Ты ходила на свидание, Кортни. Тебе было хорошо с ним?

— Это планировалось заранее, и я не трахалась с ним.

— Я не трахался с ней, — я делаю шаг ближе к ней.

— Хорошо. Без разницы. Я дала тебе возможность. Я дала тебе шанс попробовать,

Сэм. Но я не буду вторым вариантом и не стану одной из твоих шлюх. Я покончила с этой

чертовщиной между нами, — она наклоняется ко мне, чтобы подчеркнуть свое

отвращение, и ее слова опять заставляют меня оправдываться.

— Зачем мне врать тебе? Что я выгадаю от этого?

— Потому что ты думаешь, если я поверю, что ты не спал с ней, то волшебным

образом раздвину свои ножки перед тобой снова. Этого не произойдет. Первый раз был

ошибкой, — я качаю головой из-за дерьма, вылетающего из ее рта. Я никогда не спорил с

женщинами до этого. Это безумие.

— Ты спятила, Кортни. Ты хотела этого так же сильно, как и я. И если бы открыла

свои миленькие глазки, то увидела, что я смотрю не только тебе между ног.

— Меня это не волнует, — и снова она поворачивается, чтобы уйти.

— Если тебя это не волнует, то почему ты так злишься? — мои слова заставляют ее

замереть. Она упирается лбом в дверь и качает головой взад-вперед.

— Тебя заботит это по тем же причинам, что и меня. Боже, женщина, ты

заставляешь меня что-то чувствовать.

Не оборачиваясь, она спрашивает:

— Как я могу знать, что ты чувствуешь? Ты не дал мне понять, что чувствуешь

больше, чем желание просто трахнуть меня.

Я смеюсь, и она поворачивается, чтобы взглянуть на меня, и мой смех умирает,

когда я вижу невыплаканные слезы в ее глазах.

— Иди сюда, — я поднимаю свои руки, а она медлит секунду, прежде чем подойти,

уткнувшись в мои объятия.

36

— Клянусь тебе, я пытаюсь. Что ты хочешь от меня?

— Это ты-то пытаешься? — я запускаю свои руки в ее волосы и раздумываю над

ответом. Что же я действительно хочу? Отношений?

— Ты больше не пойдешь ни с кем на свидание, и я тоже, — ее смех вибрирует в

груди.

— Какое благородство с вашей стороны.

— Не смейся надо мной. Это большое дело для меня, — она отстраняется от меня.

— Я сожалею.

— Все в порядке.

— Итак, если я не могу встречаться ни с кем, ты приготовишь мне ужин?

— Я не буду делать весь ужин.

— Тогда и я не буду готовить тебе.

— Ты уверена? — я стискиваю ее задницу и прижимаю к своему возбужденному

члену. Кортни задыхается и перестает смеяться.

— Одно свидание, и мы посмотрим, куда это нас заведёт.

— Всего одно свидание — и я смогу залезть к тебе в трусики? Мисс Галлахер, так

просто?

— Я не говорила, что ты залезешь ко мне в трусики. Я сказала, что мы сможем

посмотреть, куда это нас заведёт. Ты — мой арендодатель, и у меня есть Бен. Я не могу

рисковать, чтобы все это стало безобразием. Мне нужно это место, чтобы жить.

Меня злит, что она так низко думает обо мне.

— Позволь мне сказать кое-что один раз. И я не хочу об этом говорить снова, ладно?

— О чем?

— Я бы никогда не выгнал тебя и Бена. И я никогда не причиню ему вреда. Я не

могу обещать, что не расстрою тебя, но я бы умер, если бы позволил чему-то плохому

случиться с этим ребенком.

— Хорошо, — шепчет она.

— Хорошо, — я наклоняюсь и прижимаюсь своими губами к ее, ставя печать на

своей судьбе.

Глава 9

Кортни

После нашего разговора с Сэмом я ложусь спать с улыбкой на лице. Я не собираюсь

надеяться на наше совместное будущее, но кто захочет идти по жизни в одиночку? Точно

не я. И я знаю, что нам было бы хорошо вместе с Сэмом. Возможность «нас» заставляет

мое сердце биться быстрее.

— Мама? — я сажусь и включаю лампу.

— Что случилось, малыш?

— Мне приснился плохой сон, — голос Бена прерывается, и мое сердце разбивается

на части из-за его страха.

— Залезай, — я хлопаю по кровати, и он прыгает в неё и ползет под одеяло, чтобы

прижаться ко мне.

— О чем был сон? — он зевает.

— У нас в доме был плохой парень, он преследовал меня.

— Ох, милый, здесь никого нет.

— Я знаю.

Я поглаживаю его спину, пытаясь успокоить, пока он захлёбывается от слез.

— Мама?

— Да, Бенджамин?

37

— Я испугался, потому что у нас нет папы, а я недостаточно большой, чтобы

защитить нас, если к нам придет плохой парень.

В тишине я слышу, как мое сердце дает трещину.

— С нами все будет в порядке, — я глажу его спину и отворачиваю свою голову,

чтобы он не увидел, как мне стыдно.

Меня убивает то, что я не могу познакомить его с отцом. Но какой у меня есть

выбор? Подать на Мэтта в суд, чтобы заставить его видеться с собственным сыном? Ради

денег?

— Я уверен, что Сэм бы нам помог, — шепчет он, засыпая.

— Что?

— Сэм бы нам помог, если бы нам угрожал плохой парень. Правда же?

— Да, дорогой, — я целую его в лоб, — Сэм бы нам помог.

* * *

Обычное утро понедельника: я бегаю по дому, чтобы собраться. Я забыла

подготовить вчера обед для Бена, так что кидаю в ланчбокс случайные продукты, надеясь,

что мне не передадут записку из школы, о том, что у Бена снова несбалансированный

обед.

— Быстрее, Бен! Мы опаздываем! — я на ходу завязываю свои ботинки, идя к двери.

— Ладно, я готов, — он подбегает к двери, открывает ее для меня и восклицает: —

Привет, Сэм.

«Дерьмо». Я в полном беспорядке, мои волосы собраны в крысиный хвост, и я не

нанесла макияж. Мой план состоял в том, чтобы забросить Бена в школу и наложить

макияж в машине до начала моей смены в продуктовом магазине. Я быстро надеваю очки,

по крайней мере, это сможет спрятать мешки под глазами.

— Привет, малыш.

— Я могу поиграть на твоем телефоне в машине?

— Конечно, держи, — я вытаскиваю и отдаю ему, пока он бежит к автомобилю.

Сэм стоит напротив меня и смотрит, как Бен садится в машину, прежде чем

переключить свое внимание на меня. В моём горле становится сухо, когда он кладет свои

пальцы на пояс моих черных рабочих брюк и тянет меня к себе. Он такой мужественный,

что, когда он уделяет мне внимание, я чувствую себя рядом с ним подростком.

— Сними очки, — говорит он своим хриплым голосом.

— Зачем? — смеюсь я.

— Я хочу видеть твои глаза, — мне стыдно, что я выгляжу дерьмово. Он награждает

меня тяжелым взглядом, потому что я стою и не двигаюсь какое-то время.

— Ладно, — я снимаю и убираю их в задний карман.

Он наклоняется ближе и понижает голос.

— Я уверен, ты не хочешь, чтобы Бен увидел, как я пристаю к тебе, так что тебе

нужно наклониться вперед и поцеловать меня.

— Он все равно увидит.

— Нет, не увидит. Я закрываю тебя.

«Но…»

— Кортни, я вишу на волоске. Мне нужно, чтобы ты подтянула мою рубашку ближе

к себе, чтобы я мог попробовать твой вкус прежде, чем ты уйдешь на весь день, или, — он

наклоняет голову, — я могу быть тем, кто схватит тебя, но не уверен, что смогу

контролировать себя, если мои руки будут на тебе.

— Ох… Мкхмм, — я слишком долго думала, поэтому его руки скользят вверх по

моей талии и к рукам и поворачивают мою голову так, чтобы наши лица находились на

одном уровне. Святое дерьмо.

38

— Я нетерпеливый человек, детка. Бл*дь, поцелуй меня, — я пытаюсь поцеловать

его быстро и даже дружелюбно, потому что мой ребенок находиться в десяти футах от

меня.

Конечно, все его внимание в игре, в которую он играет на моем телефоне, но все же,

Бен может посмотреть в любую секунду.

Сэм кусает мою верхнюю губу, нежно тянет, а затем скользит языком мне в рот. Мы

оба издаем стон, и через минуту я отступаю. Он смотрит на мое лицо, затем его взгляд

блуждает по каждому дюйму моего тела. В его взгляде появляется какая-то нежность,

которую я никогда раньше не видела, превращая этого сексуального мужчину в того, в

которого я могла бы легко влюбиться. Насытившись мной, он аккуратно отпускает меня,

берет мою сумку и за руку ведет к машине.

Я думаю об этом поцелуе целый день. Я перепутала пару заказов в магазине и

проехала знак «стоп», но мы с Беном каким-то образом доехали до дома целыми и

невредимыми.

Я укладываю Бена в постель и наливаю себе бокал вина. Затем вынимаю свою папку

с долгами и достаю последний счет — больница Святой Марии, одиннадцать тысяч

четыреста двадцать два доллара и двенадцать центов.

Нужно работать всю жизнь, чтобы расплатиться. В больнице разработали график

погашения моего долга. Я выплатила половину долга, но минимальный уровень платежа

никак не снижается. Я вытаскиваю свою чековую книжку из кошелька и выписываю чек

на сто двадцать пять долларов. Это все, что я могу оплатить в этом месяце.

Мой телефон вибрирует на столе, и улыбающееся лицо Моны освещает экран.

— Привет, — отвечаю я.

— Почему ты мне ничего не рассказала?

— О чем?

— Кевин, — я надеялась избежать этого разговора с ней. Не хочу, чтобы она плохо

себя чувствовала из-за того, что «хороший» парень, с которым она меня свела, оказался

совсем нехорошим.

— Мона, это не так уж и важно, — Кевин напугал меня, и, если бы Сэма не было бы

рядом, я не знаю, что могло произойти. Но я ничего не слышала от Кевина.

— Именно, что важно! — кричит она.

— Откуда ты вообще узнала о том, что произошло?

— Кевин рассказал сегодня на работе.

— Что конкретно он сказал о произошедшем? — я хватаю свой бокал и поджимаю

ноги под себя, садясь на диван. Пальцами кручу бирюзовую ленту на подушке, которая

прикрывает дырку в ней.

— Я спросила его о том, как прошло свидание, и в ответ он наградил меня тяжелым

взглядом. Я даже не знаю, как его описать.

— Попробуй.

— Сожаление, гнев. Я не знаю. Он сказал, что очень сильно расстроился из-за того,

что вы расстались.

— Мы даже не встречались для того, чтобы официально расстаться.

— Я знаю. Он сказал, что был груб и жесток, и он чувствует себя ужасно, — ее голос

мягкий и печальный.

— Он и должен. Сэм подошел и заставил его уйти, — через телефон слышен звон

металла, и я могу представить, что Мона бросила штопор обратно в ящик.

— Что?

— Кевин кричал на меня, все произошло так, словно щелкнул какой-то

переключатель, и парень стал психованным. Он был ужасно зол.

— Извини. Я не знала.

— Не извиняйся за него, он взрослый мужчина и сам отвечает за свои поступки.

39

— Я не оправдываю его, но он рассказал мне слезную историю о том, как его

бывшая жена и невеста изменили ему и теперь у него проблемы с самооценкой.

— Забавно, — смеюсь я без тени юмора, — он забыл мне об этом упомянуть.

— Дерьмо, Корт. Я больше не заставлю тебя никуда идти. Чувствую себя дерьмово,

зная теперь, какой он придурок.

Я делаю глоток вина.

— Как я уже сказала, это не твоя вина.

— Итак... расскажи мне о том, как Сэм пришел к тебе на помощь, — я откидываюсь

назад и пересказываю ей весь инцидент.

Я рассказываю ей о том, как он заставляет меня чувствовать себя, о том, что сказал

Бен о нем насчет его помощи. Я включила в свой рассказ и наше соглашение, и я смеюсь

над Моной, когда она говорит, что я влюблена.

— Нет, я не люблю его. Между нами чистая похоть.

— Кто бы ни полюбил своего героя?

Ее слова задевают меня. И на мгновение я задумываюсь, что она имеет в виду,

говоря о его заслугах. Он чинит мои вещи, когда они ломаются, и защитил меня от

Кевина. Он спас меня от хренового решения поехать в бар в ту ночь, и он удивительно

ведет себя с Беном.

— Да, я думаю, что Сэм — мой герой, счастлива?

— Счастлива, стерва, — шутит Мона.

— Я тоже тебя люблю.

— Мне жаль, что так получилось с Кевином.

— Теперь все закончено, — я потягиваюсь и зеваю. — Я устала, позвоню тебе

завтра?

— Да, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Когда я бросаю свой телефон на журнальный столик, он отскакивает, и я бурчу себе

по нос.

— Я не твой герой, детка, — глубокий голос Сэма пугает меня до чертиков, и я

подпрыгиваю на десять футов.

С дрожащей рукой на сердце я поворачиваюсь к нему лицом. Боже, он потрясающий.

Черные джинсы, которые свисают с его бедер, и серая толстовка на молнии. И, тем не

менее, он находится в моем доме, без приглашения, почти в полночь.

— Сэм, какого черта? Ты напугал меня! Как ты сюда попал?

Он подходит ближе и выгибает бровь.

— Задняя дверь была открыта.

Черт, я, наверное, забыла закрыть ее, когда выбрасывала мусор.

— Все равно. Ты не мог постучать? — опять же, я выгляжу дерьмово. Я переодела

рабочую форму на старые фланелевые пижамные штаны и забрызганную синюю майку.

Он пристально смотрит на меня, и быстрые удары моего сердца замедляются. Тогда

я узнаю его выражение лица. Челюсть плотно сжата, брови нахмурены.

— Что случилось? — он слегка встряхивает головой, прежде чем с разочарованием

пробежать рукой по своему лицу.

— Я пришел сюда, чтобы увидеть тебя. Я не мог перестать думать о тебе целый день.

В этом мы похожи.

Но по какой-то причине я чувствую, что мне не понравятся его следующие слова.

Чувствуя себя как дома, Сэм берет пиво из холодильника и останавливается около

кухонного стола. Когда я понимаю, на что он смотрит, то подбегаю к столу и запихиваю

бумаги обратно в папку. Меня смущает, что он видел мои долги. Его глаза оценивают

меня, и есть что-то в том, как он смотрит на меня, что заставляет меня нервничать.

Интересно, будет ли это выглядеть ужасно, если я выпью отставшую часть вина из

бутылки?

40

— Я видел, что у тебя все еще горит свет и решил зайти. Может, мы куда-нибудь

сходим или еще что-нибудь?

— Ладно, — я сажусь на стул, используя его в качестве щита.

— Потом я услышал твой разговор по телефону, будто я твой герой, — я озадачена

тоном его голоса. Холодный. Отстраненный. — Я этого не хочу. Я сказал, что не буду

спать с кем-то еще. Вот и все.

Я выбираю слова осторожно, потому что могу сказать, что он борется с напряжением

внутри себя.

— Я знаю это.

— Тогда какого хрена, ты делаешь это большим, чем оно есть? — в отчаянии

спрашивает он.

— Я этого не делаю, — я приближаюсь к нему и беру его за руку. — Посмотри на

меня, — его челюсть плотно сжата, и я вижу растерянность на его лице. Он злится на себя,

потому что ему нравится быть чьим-то героем. Когда он продолжает смотреть в пустоту

гостиной, я дергаю его за руку. — Посмотри на меня, Сэм. Поговори со мной.

Он ставит свое пиво на стол и хватает меня за другую руку, притягивая к своему

телу. Каждый дюйм его тела так тверд напротив меня, и у меня пульсирует между ног.

Это происходит, когда я просто смотрю на него, изнывая от желания.

— Я не хочу говорить, — он ведет меня к дивану с какой-то нежностью, что не

соответствует его настроению, и укладывает на него.

Он хватает мою рубашку и дергает ее вниз, затем расстегивает мой бюстгальтер,

чтобы освободить грудь. Его пальцы массируют мои ребра и живот. Я наблюдаю за ним,

очарованная тем, как его взгляд следует за его руками. Когда он достигает моих сосков, то

осторожно обводит их, прежде чем наклоняется и пробегает по ним языком.

— Сэм, — я издаю стон, желая большего и сходя с ума от этой нежности.

— Ты такая красивая, Кортни. Каждый твой дюйм, — я хочу, чтобы он при этом

смотрел мне в глаза, но вместо этого Сэм напряжено смотрит на мое тело. Его руки

сжимают мои штаны, и одним движением я оказываюсь обнаженной для него.

Я говорила, что не буду спать с ним, пока мы не поговорим или не сходим на

свидание, но прямо сейчас у меня нет столько силы воли.

Он проводит пальцем по моему бедру с внутренней стороны, затем делает это снова,

каждый раз находясь ближе к тому месту, где я нуждаюсь в нем больше всего. Мое тело

сотрясает дрожь, но я заставляю себя оставаться неподвижной, чтобы он мог делать все,

что ему нужно. Я хочу, чтобы это работало с нами, зная, что то, что происходит прямо

сейчас, — это и есть то большее. Я не знаю почему, но это так.

Его пальцы находит мой клитор, начиная медленными движениями потирать его. Я

издаю громкий стон, а Сэм усмехается.

— Тебе нравится? — я не могу ответить, но он, похоже, понял, что мне нужно,

потому что убирает свои пальцы. Сэм разводит мои бедра шире, а затем использует свой

язык, чтобы продолжить сводить меня с ума неспешными круговыми движениями вокруг

клитора.

— Боже, Сэм.

Я чувствую жар и капельки пота, что скатываются по моей спине. Руками, я сжимаю

обивку дивана, закусив губу, чтобы не стонать в голос. Сэм издает еще один смешок,

прежде чем вставить в меня два пальца и всосать мой клитор.

Это все, что мне нужно, чтобы взорваться. У меня никогда не было такой мощной

реакции на кого-то.

Я хватаю его за волосы, зажимаю его голову там, где мне нужно, чтобы он остался, и

приподнимаю свои бедра, трахая его, получая остальную часть своего оргазма.

Я отпускаю мертвую хватку его волос, и его мягкие, влажные губы покрывают

поцелуями мое тело. Когда он достигает моего рта, я охотно открываю его, и он

41

использует тот же медленный ритм, чтобы сплестись со мной языками в глубоком

поцелуе.

Я присаживаюсь, а затем пытаюсь встать. Я хочу, чтобы он был голым и внутри

меня, но его сильные руки отталкивают меня.

— Нет, — бормочет он напротив моих губ.

Я отстраняюсь от него, встречаясь с ним взглядом.

— Нет, что?

— Я не могу сделать это.

Он отталкивается от дивана и раздраженно потирает лицо. Сэм смотрит на лестницу,

шагает ближе ко мне и, понизив голос, говорит:

— Я не знаю, как быть тем парнем, каким, по-твоему, я могу быть.

Мое сердце разбивается на части из-за стоящего рядом со мной мужчины. Он очень

старается, и мне нравится это в нем.

Я снимаю остальную часть одежды и прохожу весь путь к нему. Мои руки

перемещаются к его толстовке, расстегивая ее.

Я пробегаюсь ногтями вдоль его груди — мне нравятся, что у него есть волосы на

ней.

Я опускаюсь на колени и хватаю его за джинсы. Он шипит сквозь зубы, когда я

вытаскиваю его твердую эрекцию и размазываю капли предсемени по головке. Мне

нравится его дразнить, медленно вылизывать каждый сантиметр его члена и массировать

яички. Сэм не говорит ни слова, просто откидывает мои волосы в сторону и держит их

одной рукой, в то время как использует пальцы другой, чтобы провести вдоль моего лица.

Я удивляю его, начав сильнее посасывать его толстую головку, проведя языком по

расщелине, на что колени Сэма подгибаются.

— Бл*дь, это хорошо, — грубо шепчет он, резко садясь на диван.

Я поворачиваю свое тело, чтобы получить лучший угол, больший доступ и принять

его настолько глубоко, насколько могу. Моя рука на основании его члена, помогая ласкать

то, что мой рот не может вместить. И я увеличиваю свой темп с каждым заглатыванием,

всасывая его так, как будто от этого зависит моя жизнь. Я хочу, чтобы это было так же

удивительно для него, как и для меня.

Он стонет и приподнимает бедра. Зная, что заставляю его чувствовать подобное, мне

становится еще жарче. Я сжимаю ноги вместе, пытаясь смягчить давление, но это

бесполезно.

Почувствовав мое возбуждение, он отталкивает меня от себя и ложится на диван. Со

злым блеском в глазах он говорит:

— Поднимайся.

Я не теряю времени, садясь сверху на него, готовая опуститься на его член.

Но Сэм поворачивает меня так, чтобы я оседлала его лицо, и вставляет пальцы

внутрь меня.

— Ох, черт! — я наклоняюсь и трахаю его в том же темпе, что и он трахает меня в

рот. Сэм запихивает свой член так глубоко, что заглушает мои крики.

Он использует вторую руку и растирает жесткими быстрыми движениями мой

клитор. Когда я снова взрываюсь, его пальцы исчезают, и он тянет меня ко рту. Все мое

тело бьется в спазмах пережитого оргазма и от того, что я слышу его хриплое

затрудненное дыхание, вибрирующее у моего опухшего клитора. Это заставляет мои

бедра подрагивать. Я чувствую вкус его соленой спермы у себя во рту и слизываю

последнюю каплю со своих губ, когда его член вырывается из моего рта.

Наши тела становятся вялыми, но у меня хватает ума, чтобы сползти вниз и

развернуться. Мы оба стонем, в то время как моя мокрая киска трется о его еще твердый

член, и мы двигаем бедрами, получая последнюю часть удовольствия, прежде чем оно

исчезнет.

42

В конце концов, наше дыхание выравнивается. Ощущение его рук, пробегающих

вверх и вниз по моей спине и заднице, убаюкивает меня, и я засыпаю.

Глава 10

Сэм

Я смог немного отвлечься ночью, что совершенно для меня не свойственно. Я

обнимаю Кортни, пока она спит, и это приносит мне удовлетворение, которого мне так не

хватало. Я должен был снова заняться с ней сексом, воспользоваться этой возможностью,

но что-то в ее глазах заставило меня уважать её «никакого секса на первом свидании»

правило. Поза «69» была просто ох*енной, серьезно. Мы определенно должны сделать это

снова.

Я по-прежнему лежу на спине, а она повернулась на бок, каким-то образом

вклиниваясь между мной и спинкой дивана. Она скинула одеяло, которым я укрыл ее,

одна нога перекинута через мои, а ее руки крепко сжали меня. Я обернул свои руки вокруг

нее, и как бы я не думал, что должен, я не могу отпустить её.

Мои веки снова тяжелеют, когда я слышу звук смываемой воды в туалете. У меня

уходит секунда на то, чтобы понять, что Бен проснулся.

Я вскакиваю с дивана и одеваюсь за десять секунд. Держа одежду Кортни в одной

руке, я отвожу ее в сторону и случайно задеваю лицо девушки брюками. Она забавно

отбивается, а я смеюсь, хватая ее за плечи и встряхивая.

— Кортни, Кортни, просыпайся! — говорю я спокойным голосом, так как не могу

орать; я все также неистово трясу ее, когда пытаюсь натянуть свои носки, прыгая вверх-

вниз на одной ноге. — Вставай, детка!

Она открывает глаза и улыбается мне.

— Доброе утро.

— Бен!

Ее глаза расширяются, она садится, сбивая меня с ног, и я приземляюсь на задницу.

— Черт. Прости!

Ее штаны вывернуты наизнанку, и я не могу удержаться от смеха, поскольку она

успевает надеть их вывернутыми.

— Мамочка, — кричит Бен, его голос эхом разносится с лестницы. — Ты

проснулась?

— Да, я внизу, — отвечает она, шипя под нос ругательства.

— Я одел свои тапочки, можно мне теперь большую вафлю?

— Да. Вафли.

— Да!

Я хватаю штаны и выворачиваю их, пока она натягивает рубашку и запихивает

бюстгальтер и трусики за диванные подушки.

Как только она застегивает ширинку, Бен появляется из-за угла.

— Доброе утро, мамочка!

Он подбегает к ней, и, когда она поднимает его на руки, он кладет голову ей на

плечо. Ее глаза задерживаются на мне, и хотя я все еще стараюсь не смеяться, становится

ясно, что для неё вся эта ситуация уже не выглядит столь забавной.

— Доброе утро, дорогой.

Она целует его в макушку, и он обнимает её около минуты. Затем садится и тянется

к пульту, но останавливается, снова замечая меня.

— Привет, Сэм.

— Привет, дружище.

— Ты спал здесь?

43

— Нет, — отрезает Кортни прежде, чем мне предоставляется возможность

ответить. — Он просто пришел, чтобы кое-что починить. Так ведь? — её брови

поднимаются, и она умоляет меня взглядом.

— Ага, — отвечаю я, отчаянно пытаясь не потерять самообладание перед Беном,

но то, как она волнуется, забавляет меня.

— Ой, — он переключает канал, затем поворачивается ко мне. — Ты опять чинишь

ее трубы?

Не в силах сдержать смех, я обхватываю живот и наклоняюсь вперед, в то время

как Кортни по-прежнему стоит в шоке, сгорая от стыда.

Наконец, немного успокоившись, я отвечаю:

— Да. Так и есть. Но теперь они в порядке, поэтому я могу пойти домой.

Кортни, наконец, обретает голос:

— Останься на вафли.

Я одариваю её испытующим взглядом, и ее губы изгибаются в застенчивой улыбке.

— Ну ладно. Так и быть.

— Да? — спрашивает она с надеждой.

— Да. Вафли — звучит отлично!

Она прикусывает нижнюю губу и заправляет волосы за ухо.

— Мне просто нужно несколько минут, чтобы переодеться, затем я возьмусь за

них.

— Окей.

Я наблюдаю за тем, как покачиваются ее бедра, весь путь наверх по лестнице.

«Какого хрена я делаю?»

— Хочешь посмотреть со мной мультики? — спрашивает Бен.

— Конечно.

Я сажусь на диван, и прежде, чем моя задница опускается на подушку, он

оказывается у меня на коленях, держа плюшевого медвежонка и прижимаясь ближе.

Мы молча смотрим мультики. После того, как слышится звук шагов по лестнице, я

чувствую присутствие Кортни, стоящей рядом со мной, но избегаю смотреть на нее,

потому что знаю, что в ее больших зелёных глазах будет ещё больше надежды, чем

прошлой ночью. А я не могу дать ей больше прямо сейчас. Мне нравится проводить время

с Беном, но я не хочу обнадеживать ее. На кухне начинает звенеть посуда, и я вздыхаю с

облегчением, зная, что она больше не наблюдает за мной и Беном.

Когда еда готова, Кортни зовёт нас на кухню, и я разрываюсь между семью

различными начинками, разложенными на большие бельгийские вафли. Так легко и

естественно: быть здесь, сидеть за их столом. Это та семья, которую я хочу? Нет. Я

привык? Да. Но все же эти два человека заставляют меня понять, что я упустил.

* * *

Последние две недели состояли из украденных поцелуев на крыльце и нескольких

проведенных тайком ночей после того, как Бен засыпал. Я хотел остаться с ней, желал

засыпать с ней в своих объятиях, но это будет слишком много. Я не готов к этому снова,

пока что.

Мы, наконец-то, идём на свидание сегодня вечером. Кортни пришлось попросить

кого-то поменяться с ней сменами, так как она должна была сегодня работать в стрип-

баре.

Я застаю Мону и Бена уезжающими, когда закрываю свою входную дверь. Мои

руки дрожат, когда вставляю ключ в замочную скважину. Такое чувство, будто я не был

на свидании вечность, и я не хочу облажаться. Очевидно, у меня есть проблемы с

доверием, и я работаю над этим, но, чёрт, это сложно. После того, что сделала Иззи,

незнание мотивов делает меня циничным ублюдком.

44

Я стучу в дверь Кортни и вытираю потные ладони о свои джинсы. Она открывает

ее и жестом показывает зайти внутрь. Чёрт, она прекрасна. Часть ее волос заколота

наверх. На ней черные джинсы, сидящие так плотно, что по праву составляют хорошее

сочетание с парой сексуальных ботильонов. Ее белая рубашка на пуговицах

соблазнительна во многих отношениях. У меня появляется желание облить ее водой, ведь

так я смогу видеть сквозь прилипший материал, а затем расстёгивать пуговицы, одну за

другой своими зубами. Нет, я хочу разорвать ее пополам и наблюдать за тем, как

пуговицы катятся по полу.

— Сэм, — зовёт она меня, и я трясу головой, отгоняя своё видение.

«Нет». Потому что мы оба знаем, что произойдет дальше.

Секс. Грязный, горячий, потный. Секс у двери. Я планирую, что это случится, но

после нашего свидания. Я готовился к этому так долго, и почему-то для меня сейчас

сдержать слово гораздо важнее, чем нарушить обещание, данное мной, чтобы снова

оказаться внутри ее.

— О! Эмм. Позволь мне захватить сумочку.

Когда она возвращается, я протягиваю ей руку, и мы идём к моей машине. Как

только выезжаю с подъездной дорожки, ее смех заполняет салон автомобиля.

— Что смешного?

— Ничего. Просто... — она делает глубокий вдох и немного опускает стекло. — Я

так волнуюсь. Что глупо, так как я знаю тебя. Или так как мы не... я знаю, мы делаем так,

как договорились. Но это чувствуется иначе, и я просто... Видишь? Я нервничаю и несу

чушь.

Это был подходящий момент, чтобы сказать ей, что и я чувствую то же самое. Но я

же мужчина, и это, бл*дь, ни за что не случится. Вместо этого, я кладу руку ей на бедро и

слегка сжимаю его.

— Это всего лишь я. Не нервничай.

Она кладет свою руку поверх моей и энергично кивает.

— Ага. Просто ты. Я буду в порядке.

Я думал о том, где бы трахнуть ее сегодня ночью, больше, чем мне хотелось бы

признать. Когда ни что не оказалось для меня подходящим, я решил воспользоваться

проверенным на практике способом: ужин и фильм.

Ее ноги дрожали, и она перебирала пальцами на протяжении всей поездки. Когда

мы припарковываемся, еще в грузовике, она поворачивается ко мне, и я всматриваюсь в ее

лицо.

— Это всего лишь я, детка. Расслабься.

— Окей, — шепчет она.

Я наклоняюсь и прижимаюсь своими губами к ее. Наступает облегчение, когда она

расслабляется рядом со мной. Мы разрываем поцелуй и идём внутрь ресторана, затем

следуем за распорядителем к столику.

Подходит официант и выполняет свою дерьмовую работу, не сводя глаз с ее груди,

когда мы заказываем напитки. Когда он возвращается, она первой заказывает цыпленка, а

затем я заказывают стейк. Она ухмыляется, и я спрашиваю ее, в чем дело, после того, как

официант удаляется.

— Ничего. Я просто знала, что ты будешь тем парнем, что берет стейк.

— Так и есть, я такой, — я делаю глоток пива.

— Итак, как же ты начал собственный бизнес?

— Это все мой дед. Бизнес принадлежал ему, когда я начал работать на него в

восемнадцатилетнем возрасте. Когда он умер, я взял бразды правления в свои руки, что

было вполне естественно.

— Тебе нравится это?

Я секунду размышляю о своём ответе.

45

— Да. Я имею в виду, это действительно все, что я знаю, и мне нравится, что я

могу распоряжаться собственным временем и не должен ни перед кем отчитываться.

— Держу пари, — смеётся она, — он был отцом твоего отца.

— Нет. Моей матери.

К счастью, официант приносит нашу еду, так что я могу избежать ещё каких-либо

вопросов. Мне не хочется обсуждать мою *баную семейку с ней.

— Могу я принести вам что-нибудь ещё? — спрашивает он.

— Нет. Спасибо.

Я качаю головой.

— Хорошо. Наслаждайтесь едой.

Настроение за столом резко изменилось, и я знаю — это моя вина. Я избегаю

мыслей о своем прошлом столько, сколько могу. Забавно, что вещь, сделавшая меня тем,

кто я есть, — это то, что я отчаянно пытаюсь забыть.

— Вкусно? — спрашиваю я между укусами, указывая на ее цыпленка.

— Очень вкусно, — практически стонет она. — Я не ем много, и чаще всего это

простая в приготовлении пища, такая как спагетти или домашние макароны с сыром.

— Лучше, чем полуфабрикаты.

— Не на много.

— Ты делаешь потрясающие вафли.

— Признаю. Обычно я готовлю их по выходным. Бен обожает их.

Мы доедаем свои блюда, и официант приходит, чтобы забрать наши тарелки. Я

весь вечер наблюдал за этим маленьким ублюдком, и когда он снова косится на грудь

Кортни, я не могу оставаться спокойным. У меня действительно нет никаких прав на нее,

но будь я проклят, если буду сидеть, сложа руки, и смотреть, как он трахает ее глазами.

Спокойно, контролируя себя, я говорю ему:

— Когда я впервые увидел, как ты пялишься на ее грудь, я дал тебе поблажку,

потому как ее невозможно не заметить. Но с тех пор ты делаешь это всякий раз,

возвращаясь сюда, — он выпрямляется и пытается удержать вилку, которая вот-вот

упадет с тарелки из-за его трясущихся рук. — Сейчас ты меня просто бесишь. Поэтому я

предлагаю тебе уйти отсюда и прислать кого-то с моим счётом.

Я беру салфетку и бросаю ее на пустую тарелку, после чего скрещиваю руки,

чтобы не дотянуться и не долбануть его лицом о стол.

— Я... — он заикается и уходит. Умный чувак.

— Святое дерьмо, — шепчет Кортни.

Ее глаза расширяются, и она прижимает руку к сердцу.

— Извини, — я пожимаю плечами.

— Нет... Ты... Все в порядке. Спасибо.

Через мгновение молоденькая девушка приносит наш счёт, и я вручаю ей свою

кредитку, даже не взглянув на нее. Когда она возвращается, я оставляю дерьмовый отзыв,

подписываю бумагу, и мы выходим. Больше Кортни не проронила ни слова, и я

беспокоюсь, что разозлил ее.

Прежде чем я успеваю открыть ей дверцу, она толкает меня к грузовику и

фактически набрасывается на меня. Сначала ее руки погружаются в мои волосы, а после

ее горячий маленький ротик обрушивается на мой. Я хватаю ее за бедра и притягиваю

ближе, не в состоянии получить достаточно — никогда не смогу получить достаточно.

Она делает шаг назад и смотрит на меня.

— Отвези меня домой.

— Но мы не закончили наше свидание, — шепчу я.

— Мне это необходимо. Пожалуйста, отвези меня домой.

Я жёстко целую ее и открываю дверцу.

— Мне не нужно говорить трижды.

46

Видимо, моя женщина заводится от парня, что вступился за нее. Как только мой

ключ в зажигании, она начинает говорить.

— В первый раз, когда я вышла с Кевином, он заказал пасту, а я подумала о том,

что Сэм заказал бы стейк, — она наклоняется и обхватывает мой твердый член. Я

стискиваю зубы. Христос, она делает меня твердым. — Затем официант продолжал

разглядывать мою грудь, а все, о чем я могла думать, что Сэм непременно сказал бы что-

нибудь на это, — она все сильнее сжимает и трёт мой ствол через джинсы.

— Ты должна остановиться, детка. Я волнуюсь, что разобью этот грёбаный

грузовик.

— А я знаю, как? — она не останавливается, вместо этого, наклоняется и

облизывает мое ухо, а затем кусает его. — Ты заводишь меня. Я никогда в своей жизни не

была так возбуждена. У меня никогда не было никого, кто мог бы заступиться за меня.

Я хватаю ее за руку, сбрасываю газ и паркуюсь на подъездной дорожке, едва не

наезжая на бордюр.

Мы выходим из машины и бежим в дом. Зайдя внутрь, она сразу же опускается на

колени, стаскивая мои штаны. Не то, чтобы я возражал, да если бы и захотел, она не дала

мне времени. Она всасывает меня в свой горячий влажный рот, и меня смущает то, что я

уже близок к разрядке.

— Где ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — спрашиваю я, наклоняясь, чтобы снять

рубашку. Я действительно пытаюсь расстегнуть пуговицы, но нетерпелив, поэтому просто

отрываю их. Она не сбавляет темп, но я поднимаю ее, и она заканчивает снимать свою

одежду. Всю ее. Я делаю то же самое.

— Где, детка?

— В спальне.

Она бежит впереди меня, и я шлепаю ее по попке. Я уже на полпути к лестнице,

прежде чем вспоминаю о том, что нужно схватить презерватив. Я натягиваю его, взбегая

вверх по лестнице.

Как только добираюсь до ее комнаты, вижу, что Кортни уже лежит на кровати и

раскрыта для меня. В тусклом свете ее тело так прекрасно, что мое дыхание стало

прерывистым и неровным. Так чертовски красиво. Я встаю на колени между ее ног и

приближаюсь вплотную. Толчок. Всхлип. Мы стонем от тесного контакта, и она

поднимает свои бедра, призывая меня продолжать.

Я врезаюсь в нее снова и снова. Она встречает каждое мое движение и

подстраивает под них свои собственные. Боже, она чертовски прекрасна. Все в ней

прекрасно.

— Поцелуй меня, — шепчет она.

Я опускаюсь на локти и замедляю свой темп. Я делал бы это вечно, если бы мог.

Наши губы соприкасаются, и чертов электрический разряд проходит сквозь меня.

Ощущение шокирует меня, и я отстраняюсь. Когда открываю глаза, вижу, что она смотрит

на меня с трепетом. Я прижимаюсь лбом к ней и двигаю своими бедрами, занимаясь

любовью с женщиной, которая делает меня цельным.

Глава 11

Кортни

Выскальзывая из-под руки Сэма, я тихонько крадусь в ванную. Пока чищу зубы,

замечаю в своих глазах блеск, который так долго отсутствовал. Прошлая ночь была

идеальной. Я не только чувствую, что мы сделали по-настоящему важный шаг в

формировании наших отношений, но и секс был потрясающим. Я улыбаюсь, когда

возвращаюсь в свою спальню и беру кое-какие вещи, чтобы переодеться. Сэм все ещё

лежит на боку, обнимая подушку.

47

Так тихо, как только могу, снимаю пижамные шорты и майку, заменяя их удобной

парой штанов для йоги и балахоном. Ему понравились вафли, которые мы ели в те

выходные, поэтому я начинаю доставать необходимые продукты, чтобы сделать их снова.

Пока жду, когда приготовится тесто, быстро посылаю смс-ку, чтобы узнать, как там Бен.

Мона отвечает, что он спит, а так же ворчит, чтобы я перестала беспокоиться.

Трудно просить ее присматривать за Беном, потому как я сама уже не вижусь с ним

столько, сколько должна. Когда я работаю в стрип-клубе и, если Мона не может посидеть

с ним, у меня есть на примете несколько студенток, которые приходят, и это, как правило,

происходит три раза в неделю. Трудный баланс: быть матерью-одиночкой и работать на

двух работах. Остаётся не так много времени на себя. Итак, мои последние свидания

заставили чувствовать себя виноватой. Но Мона говорит, что мне всё-таки нужно жить и

быть счастливой. И я рада, что послушала ее, потому что Сэм сделал прошлую ночь такой

особенной.

Когда все готово, раскладываю еду на подносе и отношу его наверх. Толкаю дверь,

открывая ее ногой, ставлю поднос на тумбочку и целую Сэма в щеку. Он шевелится,

затем, не открывая глаз, прикасается ко мне и тянет вниз ближе к себе, уткнувшись мне в

шею.

— Доброе утро, — говорит он сонным сексуальным голосом.

— Доброе утро. Я приготовила вафли, — я беру тарелку и сажусь рядом с ним.

— Спасибо, — он садится и начинает есть, пока я открываю жалюзи.

— Итак, мне нужно забрать Бена в полдень, и Мона пригласила нас на обед.

— Нас?

Я поворачиваюсь и залезаю на кровать, стоя перед ним на коленях, говорю:

— Ага. Нас, — я наклоняюсь и нежно целую его в губы. — И я сказала Бену, что

отведу его в парк, чтобы погонять мяч, и он спросил, сможешь ли ты прийти.

Он не отвечает, но сидит, скрестив руки и уставившись на меня.

— Сэм?

— Нет никаких нас... Боже, Кортни, — он встает и резко дергает свои джинсы и

рубашку, затем засовывает ноги в ботинки. — Мы всего лишь трахались, вот и все. Я не

занимаюсь всякой хренью, связанной с твоими друзьями.

Мое сердце разбивается, я сажусь на пятки.

— Но...

— Но ничего. Я сказал, что возьму тебя, чтобы доказать, что говорил правду о том,

что не сплю с кем-либо еще. Я никогда не говорил, что хочу «играть в семью».

— О, — смотрю вниз, чтобы скрыть тот факт, что моргаю, чтобы скрыть слезы. Я

так устала плакать перед ним. — Я думаю, что неправильно тебя тогда поняла, —

подхожу на несколько шагов ближе к нему. — Ты имеешь в виду, что до сих пор не

можешь дать мне больше, нежели отношения с исключительными привилегиями?

— Это именно то, о чём я говорю.

Я думала, что вчера ночью все изменилось, полагала, что для него это также важно,

как и для меня. Видимо, нет.

— Хорошо. Этого не произошло. Я сказала тебе, если ты не можешь дать мне

больше, я ничего не хочу. Что происходило в последние две недели, а? Ты целовал меня

на крыльце, прокрадывался ко мне по ночам. Все это ничего не значило?

Он смеется и качает головой.

— Нет. В последние две недели я лишь обеспечивал себе место между твоих ног.

Моя рука дергается по инерции, и я бью его по лицу так сильно, как только могу.

— Убирайся.

— Корт…

— Нет! — ору я и выталкиваю его из своей комнаты. — Ты — мудак. Боже, как я

могла быть так глупа?

48

— Я не это имел в виду, — он делает шаг вперед, имея наглость смотреть на меня с

жалостью.

— Мне плевать. Я не игрушка! Либо нам по пути, либо нет. И, очевидно, ты не

такой, поэтому убирайся.

Он кивает, а я стараюсь оставаться в вертикальном положении до тех пор, пока

входная дверь не захлопывается, после этого хватаю ближайшую вещь в пределах

досягаемости, ею оказывается фотография Моны со мной, и швыряю ее через весь холл,

разбивая стекло на тысячи осколков. Поражает меня то, что я верила, будто он

порядочный парень. Что у меня действительно был шанс стать кем-то больше, чем «мама

Бена». Моя вина в том, что я подтолкнула его к большему. Это мне урок на будущее.

* * *

Прошел месяц с момента нашего разговора с Сэмом. Мы обедаем с Моной, и я

рассказываю ей о вчерашней встрече с ним.

— И он ничего тебе не сказал? Ничего? — спрашивает она.

— Нет. Мне — нет. Он поздоровался с Беном, затем вошёл внутрь и закрыл дверь.

— Чёрт, — сделав последний глоток своего чая, она наклоняется над столом. — А

ты уверена, что все в порядке? Не хочешь, чтобы я надрала ему задницу?

— Нет, — смеюсь я. — Я в порядке. Это будет лишнее, не такая уж он важная

персона.

Я снова лгу. Это было подобно удару в живот, когда он проигнорировал меня. Я

видела его силуэт в его окне, а вчера был первый раз, когда мы прошли мимо друг друга.

Он не может избегать меня вечно. Я не знаю, почему он злится на меня. Он укрепляет мое

решение остаться одиночкой, воспитывать сына и забыть о мужчинах. По правде говоря, я

зла сильнее, чем когда-либо. У меня действительно было ощущение, что мы приняли одно

за другое. Но, опять же, я ошиблась.

— Дай мне знать, если передумаешь!

Я закатываю глаза, затем мы выбрасываем наш мусор, прежде чем попрощаться.

Моя смена в продуктовом магазине заканчивается через четыре часа, а после этого я

поеду и заберу Бена. Я спешу, чтобы добраться до сада вовремя и, в конечном итоге,

задерживаюсь, разговаривая с педагогом. Она милая дама, но у меня нет желания слушать,

насколько мой сын дружелюбен. Боже, я похожа на стерву, но я тороплюсь. Сегодня

вечером я работаю в стрип-баре, а няня Бена, Кейт, будет дома меньше, чем через час.

Наконец, мне вместе с Беном удается вырваться, и мы добирается до дома за сорок

минут до того, как мне нужно уходить на работу.

— Привет. Извини. Я знаю, что опоздала, — кричу я своему боссу, когда бегу в

раздевалку и надеваю мини-юбку, каблуки и ярко-розовые кисточки на соски. Я

съеживаюсь, когда меня обдает холодом, но бросаюсь в бар, чтобы схватить свой блокнот

и фартук. Здесь не так уж многолюдно, но ещё рано. Одна из вещей, которые я ненавижу

больше всего в этом месте, — насколько оно темное. Почти никакого естественного света.

Стенды, размещенные на стене, располагаются ниже маленьких прямоугольных окон, а

безвкусные неоновые вывески закрывают все стекла. Яркие прожектора светят в центр

сцены, и частички пыли кружатся в ослепляющем свете.

— Я обслужила седьмой столик и приняла заказ. Он должен быть готов через

секунду, — говорит Бренди, другая официантка.

— Спасибо. Я у тебя в долгу.

Так как мы обычно работаем вместе, у нас есть свой распорядок.

— На самом деле, нет. Там кучка братьев по колледжу, которым едва исполнился

двадцать один год, распускающие руки и, по всей видимости, тупые и отвратительные

типы. Будь осторожна, — она печально улыбается мне и берет свой поднос.

— Мисти. Заказ готов.

49

Бармен подмигивает мне, и я улыбаюсь, когда расставляю все напитки на подносе.

Я приближаюсь к столику и глубоко вздыхаю, прежде чем позволить моему

фальшиво томному голосу повыситься.

— Привет, мальчики, — я немного виляю задницей перед лицом одного из них, пока

расставляю все напитки на столе. — Ваш заказ. Могу ли я предложить вам что-нибудь

ещё? — спрашиваю я, невинно строя им глазки и покусывая ноготь.

— Как насчёт того, чтобы подпрыгнуть? — спрашивает меня блондин, хватая за

руку.

— О, малыш, прости. Это не входит в мои обязанности. Хотя, я могу послать за

Холли, — я хватаю его руку, чтобы вырвать свою, и он отпускает меня.

— Ты сделаешь это, — говорит он, хватая свой стакан и делая глоток. Все приятели

подбадривают его. Понятия не имею почему, да это и не важно.

Я разворачиваюсь на каблуках и ухожу, затем проверяю другие свои столики,

прежде чем найти Холли в ванной комнате.

— Эй, за седьмым столиком хотят приват. Но будь осторожна, он распускает руки.

— Неужели?

Холли великолепна. Она обладательница рыжих волос и нефритовых глаз. Холли

популярна, потому что она — единственная рыжая, и, по-видимому, большинство парней

это заводит.

— Наверное, — я пожимаю плечами.

— Ты в порядке? Что-то ты грустишь в последнее время, но мы всегда так заняты,

что никогда с тобой не разговариваем, — она поправляет лифчик и проводит пальцами по

своим длинным волосам.

— Да просто жизнь, понимаешь?

— Всегда веди себя, как я.

Мы идем на первый этаж, и я сжимаю ее плечо, прежде чем сделать очередной

обход. После утомительной ночи, я забираю счет у парней из колледжа. Маленькие

говнюки оставляют мне только десять процентов чаевых. Слезы наворачиваются на глаза

от гнева на то, что десять процентов от трехсот долларов так чертовски важны для меня.

Я машу девушкам и иду к своей машине, все ещё злясь. Я не хочу делать это больше,

чем мне необходимо, но когда у меня удачная ночь, я могу получить столько денег,

сколько не могу заработать где-либо еще.

Хотя уже почти три часа утра, Кейт все еще не спит, когда я прихожу домой и

захожу в дом.

— Привет, — шепчу я.

— Привет. Он вел себя хорошо. Просидел до 9:30, прости.

— Все в порядке, это же пятничная ночь. Ну, субботнее утро, по сути.

Она зевает, а следом и я, и мы обе смеемся. Я протягиваю ей деньги и провожаю до

двери.

— Ой, забыла тебе сказать. Какой-то парень приходил сюда и искал тебя.

— Он сказал, что хотел?

— Нет. Просто спрашивал тебя. Он искал Кортни Галлахер.

Мои подозрения росли.

— Он не сказал, откуда он?

— Нет, прости.

— Что ты сказала?

— Лишь то, что в данный момент тебя нет дома. Он сказал, что вернется завтра и

ушел.

Я скрещиваю руки на груди и опираюсь на дверной косяк.

— Это странно.

— Ага, я тоже так подумала.

— Хмм. Хорошо, будь осторожней за рулем. И спасибо.

50

— Не за что. Пока.

— Пока.

Как только она уезжает, я, убедившись, все ли двери заперты, проверяю Бена,

прежде чем принять быстрый душ и лечь спать.

* * *

Непрекращающийся стук в дверь будит меня, я сбегаю вниз, все еще в полудреме, не

желая, чтобы шум разбудил Бена. Я тихонько открываю дверь, и мужчина в костюме

поднимает брови.

— Кортни Галахер?

— Да?

Он протягивает мне конверт, и у меня нет выбора, кроме как взять его.

— Вы оповещены.

— Что? — мое сердце колотится, когда я закрываю дверь, чтобы Бен не мог

услышать. — Эй. Что ты имеешь в виду? Что это?

Он игнорирует меня и садится в машину, затем уезжает.

— Оповещена? Какого черта?

Я сажусь на качели, которые стоят между нашими с Сэмом дверями, и разрываю

клеевой шов на конверте. Когда вытаскиваю письмо, голос Сэма отвлекает меня.

— Пока, Лиза.

— Пока, Сэм. И еще раз спасибо.

Я поднимаю голову вверх, и та же блондинка, что я видела прежде, выходит из его

дома. Закатываю глаза и делаю вид, что не замечаю его присутствия на верху лестницы.

Какой внимательный парень, убедился, что она добралась до своей машины. Я не в

состоянии прочитать что-либо на бумаге, пока дверь машины блондинки не

захлопывается. Я глубоко вздыхаю и объясняю себе:

— Мы не вместе, и мне все равно. Мне все равно, с кем он спит. Это не мое дело.

Я разглаживаю бумагу и начинаю читать. Когда я, наконец, сосредотачиваюсь на

словах, то падаю на колени и прижимаюсь к ним грудью. Все мое тело трясет, и я не могу

дышать. У меня кружится голова, я хватаю ртом воздух. Пытаюсь встать, но мои колени

слишком слабы.

— Дерьмо, Кортни, что случилось? — руки Сэма поднимают меня, и он убаюкивает

меня на своей груди.

— Нет. Нет. Нет, — плачу я. — Бен, — я изо всех сил пытаюсь высвободиться из его

хватки, и Сэм отпускает меня. Я отталкиваю его и снова падаю на землю.

— Бен? Что с Беном? Он в порядке? — отчаянно спрашивает он, открывая мою

дверь. Он бежит внутрь, а я продолжаю плакать на крыльце, потому что моя жизнь

разрушена.

Сэм возвращается и снова подхватывает меня, вынуждая стоять. Он сжимает мой

подбородок, и вспышка боли пересекает его лицо, когда он видит ужас на моем.

— Что, черт возьми, произошло? В чем дело? Бен спит в своей комнате.

Дрожащими руками я протягиваю ему бумагу. Он обхватывает меня одной рукой

вокруг талии, а я цепляюсь за его фланелевую рубашку. Он втягивает воздух и ругается,

его хватка становится все сильнее.

— К черту это. Мы будем бороться с ним.

— Я не могу, — выдавливаю я. — Он победит. Он снова пытается отобрать у меня

Бена.

Это мой самый худший кошмар, воплотившийся в жизнь. Мэтт пытается получить

опеку над Беном. Он предъявляет мне иск, обвиняя в укрывательстве от него ребенка. Я

не понимаю, почему он пытается уничтожить меня? Почему сейчас?

— Нет, он, бл*дь, ни хрена не выиграет, — рычит Сэм.

51

— Ты видел, что он пишет обо мне? — я отступаю и указываю на слова, цитируя их.

— Полная опека. Нестабильна. Угроза для ребенка, — делая резкий вдох, я продолжаю: —

Посмотри на эту юридическую фирму. Я знаю название. Они — гиганты. Я не могу себе

позволить защищаться от них!

Сэм закрывает глаза и глубоко вдыхает через нос. Когда он снова открывает их, они

пылают от ярости.

— Я знаю лучшего адвоката в городе.

Глава 12

Сэм

Я даже не задумываюсь, когда открываю свой рот и произношу эти слова, но меня

это устраивает. Я сделал бы все, чтобы помочь Кортни и Бену, даже если это означает

просить помощи у моего отца.

Прошлый месяц был гребаной пыткой. Я избегал ее, а невозможность прикасаться к

ней разрывает меня на части. Я облажался. Знаю, что сделал это, и Лиза, выходящая из

моего дома этим утром, все усложнила. Она пришла поздно ночью и спала на моем

диване. Между нами ничего не было. Несмотря на то, что мы с Кортни не вместе, я

чувствую себя обязанным быть ей верным. Я планировал прийти и поговорить с ней

сегодня вечером, чтобы извиниться за то, что я мудак. Попросить у нее еще один шанс. Но

сейчас ее бывший судится с ней за полную опеку, и я уверен, что мои извинения —

последнее, с чем она хочет иметь дело прямо сейчас.

«Боже, все ее тело дрожит». Я отношу ее в кровать и натягиваю одеяло до

подбородка.

— Я позабочусь об этом. Не волнуйся, хорошо?

Она хватает меня за руку, но не может произнести ни единого слова из-за слез.

— Все нормально. Все будет хорошо, — я сажусь рядом с ней и убираю влажные

волосы с ее лица. Мое сердце разрывается с каждым ее всхлипом, и я сжимаю челюсти,

когда перед глазами мелькают картинки того, как Бена увозят.

Через несколько минут ее рука отпускает мою, а глаза закрываются, когда она

проваливается в сон. Я наклоняюсь и целую ее в лоб. «Я не позволю ему тронуть Бена». С

этим обещанием я выхожу из ее комнаты и едва не спотыкаюсь о мальчика, который

нашел путь к моему сердцу.

— Привет, Сэм, — он протирает свои сонные глаза и пытается пройти в комнату

Кортни.

— Привет. Давай дадим твоей маме немного поспать. Я могу приготовить тебе что-

нибудь поесть, и можем посмотреть мультики.

— Конечно, — он подходит ко мне и поднимает вверх руки, все еще слишком вялый

для того, чтобы самостоятельно спуститься вниз.

Я поднимаю его маленькое тело, и он кладет голову на мое плечо, пока мы не

спускаемся вниз. Оказавшись на диване, Бен отползает в угол и хватает одеяло, прежде

чем включить телевизор.

— Ты голоден? — спрашиваю я.

— Да. Можно мне хлопья?

— Конечно. С чем?

— С зефиром?

— Я скоро вернусь.

Я наливаю ему огромную миску, не зная, сколько он на самом деле ест, и

возвращаюсь в гостиную.

— Спасибо.

52

Он спрыгивает с дивана и, зачерпывая сладкие хлопья ложкой, отправляет их в рот.

Черт, это выглядит так забавно, что я беру себе миску и присоединяюсь к нему на полу.

Мы смотрим мультики, и я усмехаюсь, когда он встает, чтобы схватить фигурки игрушек-

трансформеров, чтобы мы могли скопировать то, что они делают по телевизору.

— Бен! — кричит Кортни со второго этажа, и, прежде чем кто-либо из нас успевает

ответить, она едва не скатывается вниз по лестнице от того, что сбегает так быстро. —

Бен!

— Я здесь, мамочка, — смеется он и встает, чтобы обнять ее, не обращая внимания

на ее беспокойство.

— Ты... ты был здесь, не так ли? — ее испуганные глаза встречаются с моими поверх

его головы, и она сильно зажмуривается. Я хотел бы сделать все, чтобы для нее это

закончилось, и данная мысль укрепляет мою решимость разобраться с этим. Она

втягивает воздух и отодвигается от сына, продолжая удерживать его за плечи. — Ты уже

почистил зубы?

— Нет, — хихикает он.

— Тогда иди и сделай это, пожалуйста.

— Хорошо!

Как только он исчезает вверху лестницы, она плюхается на подлокотник дивана и

обхватывает голову руками.

— Я проснулась, а его не было в своей комнате… — руки заглушают ее голос. — Я

подумала, что он уже забрал его.

Черт меня побери, если я не могу чувствовать ее боль.

— Посмотри на меня.

Кортни поднимает голову, и перепуганный взгляд встречается с моим.

— Он не заберет его.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что я знаю самого грязного, подлого и самого мстительного адвоката,

жившего когда-либо, — я наклоняюсь и настойчиво целую ее в губы, — и он задолжал

мне.

* * *

Когда я паркую машину на длинной изогнутой подъездной дорожке у дома, в

котором вырос и в который однажды поклялся никогда не возвращаться, внутри меня

появляется беспокойство. Безупречные кусты украшают гравийную дорожку, а в центре

парадного двора находится бутафорный фонтан. Я не был здесь почти десять лет, но

складывается такое впечатление, словно только вчера моя жизнь была разрушена в

подвале этой груды кирпичей. Гнев и обида скребутся в моей груди словно кошки, но я

подавляю их — ради нее.

Я делаю несколько успокаивающих вдохов и выключаю зажигание, после чего

убираю ключи в карман перед тем, как подхожу к двери и стучу.

— Так! Так! Кого мы здесь видим, а? — спрашивает Джером Монро, облокотившись

о дверной косяк. — Сколько же прошло? — он замолкает, глядя на золотой «Ролекс». —

Восемь лет? Что же я такого совершил, что удостоился чести лицезреть своего

единственного сына?

Его снисходительный тон заставляет меня вновь почувствовать себя ребенком —

всегда недостаточно хорошим и вечно путающимся под ногами. Годы воспоминаний

проносятся перед моими глазами, и я заикаюсь:

— Я, эмм...

— Ты — что, Сэмми? Тебе что-то нужно от папы? Снова неприятности с копами? —

он скрещивает руки на груди и пристально оглядывает меня сверху донизу, ненависть и

недовольство проявляются на его лице.

53

«Бен и Кортни, Бен и Кортни».

Я слегка выпрямляюсь и искоса смотрю на него, теперь подпитываемый гневом за

то, какой он на самом деле кусок дерьма.

— Мне нужна помощь.

Он смеется, но прежде чем успевает ответить, я прерываю его:

— Ты разрушил мою гребаную жизнь. Ты был хреновым отцом. Ты оскорбил меня,

использовал и манипулировал мной. Очевидно, это было не достаточно скверно, так как

ты заплатил единственной женщине, которую я когда-либо любил, чтобы разнести меня в

пух и прах.

Мысли об Изабелль скручивают мой кишечник, и я делаю еще один глубокий вдох,

чтобы меня не стошнило на его мокасины.

— Я никогда ничего не делал тебе, но я родился. Я не просил такой жизни, но был

ею наделен. Я, бл*дь, не просил никого об этом… и я, бл*дь, не заслуживаю этого.

На мгновение я замечаю мягкость на его лице, но она тут же исчезает, поэтому я

продолжаю:

— У меня есть друг. Она хорошая женщина, пашет как проклятая. Ее бывший, Мэтт,

преследует ее, чтобы получить опеку над их ребенком. Он не желал ничего делать для

Бена, когда Кортни сказала ему, что беременна. Он указан в свидетельстве о рождении, но

никогда не поддерживал каких-либо контактов с ними... вообще. Никаких алиментов,

ничего.

Я протягиваю ему копию уведомления, которое она мне дала, и он, как ни странно,

берет его. Мой отец достает очки, убранные в передний карман его рубашки, и размещает

их на лице.

Я стою и чувствую приступ подступающей тошноты и раздражения, ожидая.

— Дентон, Стогген и Мантин. Тут нужны немалые деньги. Кто ее бывший?

— Мэтт — это все, что я знаю. Я даже не знаю его фамилии.

— Саттон? Так он подписался. И угадай, на ком совсем недавно женился мистер

Саттон? — он ухмыляется.

Я широко открываю глаза, показывая, что понятия не имею, о чем он говорит.

— На дочери Дентона. Мелиссе Дентон. Ну, теперь, вероятно, ее фамилия уже

пишется через дефис. Похоже, ее папочка провел свое расследование и обнаружил какую-

то грязь на своего новоиспеченного зятя. Хм. Отстойно для твоего… друга.

Он протягивает бумагу обратно, но я не спешу ее забирать. Низким голосом,

пропитанным мольбой, я спрашиваю:

— Ты не поможешь?

— Почему я должен? — огрызается он.

— Потому что ты у меня в долгу.

Он наклоняется ко мне и со злостью произносит:

— Я ни хрена тебе не должен.

Я провожу руками по волосам.

— Я никогда ни о чем тебя не просил. Чего ты хочешь? Что я могу тебе дать?

Деньги. Ты хочешь деньги? Я одиночка, поэтому смог многое сэкономить. К тому же, все

бабушки и дедушки завещали мне все свое имущество.

— Мальчик, мне не нужны твои деньги.

— Я знаю, что они тебе не нужны, но ты всегда жаждешь большего. Как насчет

власти, шанса победить Дентона в суде? Он ведь такой же гигант, как и ты, верно?

— Нет. Найди кого-нибудь другого, — он пытается закрыть дверь, но я хватаюсь за

нее и толкаю обратно, входя внутрь. Дом ничуть не изменился. Такой же холодный и

стерильный. Неприветливый.

— Пожалуйста. Я прошу тебя. Я знаю, как чертовски ты хорош в своём деле. Я

никогда не попрошу тебя о чем-либо еще раз. Тебе больше никогда не придется видеть

меня снова.

54

Он качает головой, и я хватаю его за руку. Вырвавшись из моего захвата, отец

отступает.

— Пожалуйста. Знаю, ты ненавидишь меня. И хоть я не понимаю почему, но уже

смирился с тем, что ты сделал. Но я ведь твой сын, я просто... пожалуйста, — я пытаюсь

сморгнуть влагу, внезапно скопившуюся в моих глазах, и поражённый, прислоняюсь к

стене.

Он идет на кухню, но я не следую за ним. Звенит стекло, и мгновение спустя он

возвращается со стаканом, наполненным прозрачной жидкостью. Отец делает большой

глоток, потом ставит стакан на стол. Снова открыв документ, он просматривает его.

— Мне необходимо документальное подтверждение того, что она не шлюха.

— Она не такая, — огрызаюсь я.

Он медленно поднимает голову.

— Я не говорю, что она такая, но это то, что они собираются доказать. Мне нужна

документация о часах работы, ее счетах, ее долгах, имена ее бывших парней, друзей и

родственников. Я сделаю это для тебя, и мы, бл*дь, квиты, — он смотрит на меня, и я

киваю в ответ.

* * *

— Что ты здесь делаешь так рано? — спрашивает Джим, когда я подсаживаюсь к

бару.

— Я только что разговаривал со своим отцом.

— О! — он берет мою рюмку и наполняет ее виски.

Я погружен в свои мысли... Опрокидываю стопку и маню бармена двумя пальцами,

показывая, что хочу повторить. Он наливает и спрашивает:

— Какого черта ты говорил с этим придурком?

— Бывший Кортни судится с ней за опеку над Беном, и ей нужен хороший адвокат,

— я пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного. Я уже упоминал Кортни и

Бена раньше в разговоре с ним, так что он знает о них. Джим понимает, что это значит. Он

знает все, что случилось с тех пор, так как дружил с моим дедушкой.

— И потому твоя первая мысль — обратиться с просьбой к своему отцу? К человеку,

который сделал твою жизнь несчастной?

— Да, — смеюсь я, — так и было. Ей нужен лучший, и, к сожалению, он лучший.

— Как давно ты разговаривал с ним?

— Восемь лет назад.

— И спустя восемь лет у тебя не возникло проблем с тем, чтобы подойти к нему и

попросить помочь женщине, — он свистит. — Она должно быть чертовски особенная.

Я позволяю его словам осесть внутри меня. Она такая. Кортни чертовски особенная.

А еще добрая, щедрая, красивая, смешная. Она — прекрасная мать, трудоголик и

независимая личность.

— Да, она такая и есть.

Мои чувства к Кортни лишь стали сильнее: меня поразило, как сильно я скучал по

ней в течение последних четырех недель. Я, наконец, понял, что она была готова дать мне,

и каким я был идиотом, сбежав от этого. Не знаю точно, чего хочу, но знаю, что жажду

быть частью ее жизни. Бен — часть ее. Я не позволю ничему случиться с ним. Не

попросив помощи у отца из-за своей глупости, я мог бы потерять двух человек, значащих

для меня целый мир. Никогда не позволю ни ее бывшему, ни кому-либо еще навредить

им. После того, как мы пройдем через это, я собираюсь доказать ей, что она была права

насчет нас все это время.

Кортни

55

Мона, вновь наполнив мой бокал вином и убедившись, что Бен спит, присоединяется

ко мне на диване.

— Спасибо.

— Не за что, — она отпивает из бокала и ставит его на журнальный столик. — Что я

могу сделать? Я чувствую себя такой беспомощной.

Из меня вырывается горький смешок.

— Я должна была провести весь день в поиске адвокатов, но всякий раз, начиная, я

понимала, что у меня нет денег. Я облажалась, — слезы вновь выплескиваются наружу, и

я проклинаю себя за подобную слабость.

— Я помогу тебе. Сниму наличные со своей кредитки или чем-то еще.

— Нет. Я не могу позволить тебе сделать это.

— Это не для тебя, это для Бена. Прекрати упрямиться и прими помощь.

Она права, и если бы это было любой другой ситуацией, не имеющей отношения к

Бену, я бы никогда не приняла деньги от кого-то. Но это — мой единственный выход.

— Ненавижу это, но я должна, — признаю я.

— Ты сделала бы это для меня?

— Конечно, если бы я могла, то сделала бы.

— Тогда все улажено. Обзвони всех поблизости и назначь встречу с адвокатом, а я

пойду в банк в понедельник. Мы разберемся с этим. Он не заберет Бена.

Я хочу, чтобы ее уверенность передалась мне, но знаю, чем все это кончится —

бедная мать-одиночка против неким образом разбогатевшего мужчины, нанявшего

лучших адвокатов в городе. Его слово против моего. Я работаю в стрип-клубе. И я так зла

на себя, что не взяла каких-либо письменных обязательств, когда была беременна Беном.

Все, что я сделала, — вписала его в свидетельство о рождении. Я не взяла с него

письменный отказ от своих прав.

— Почему я была такой глупой?

— Ты не глупая. Почему ты так говоришь?

— Я не взяла с него какую-либо расписку; я позволила ему выгнать меня, а потом

просто ушла. Что, черт возьми, со мной не так? — я смотрю на нее в шоке. — Мои

родители были правы. Все это время я была так упряма. Мне нужно было прислушаться к

ним, а теперь у меня могут отнять Бена.

Если бы я могла это контролировать, я бы старалась быть спокойной и не столь

драматичной. Но я не могу. Все мое тело трясет, а страх потерять сына завладел каждой

клеточкой моего тела, мои вены охвачены пламенем. Мое зрение становится размытым, а

встревоженный голос Моны усиливается, а затем затухает. Мое дыхание прерывается, и я

хватаюсь за грудь, пытаясь отыскать способ снова дышать.

Сильные руки оборачиваются вокруг меня, и хриплый голос Сэма прорывается через

пелену. Я моргаю, и его красивое лицо становится более четким, морщинки от

беспокойства образуют складки на лбу. Как будто выходя из воды, слова вновь обретают

смысл, и я цепляюсь за Сэма для поддержки. Его мужественный древесный аромат и

сильное тело заставляют меня чувствовать себя в безопасности в данный момент, и я

кладу голову ему на грудь.

Мона судорожно перебирает своими руками по мне, когда Сэм кладет меня на

диван. В ней просыпается медсестра, и я морщусь, когда она светит фонариком мне в

глаза.

— Прекрати. Я в порядке, — я пытаюсь сесть, но у меня кружится голова. — Ого!

— Ложись, детка. Тебе нужно отдохнуть, — Сэм держит мокрое полотенце и стакан

воды с соломинкой.

— Что случилось?

Он стоит на коленях, прижимая прохладную ткань к моему лбу, и смотрит на Мону.

— У тебя была паническая атака, — говорит она.

— О! Логично.

56

— Держи, — Сэм предлагает мне соломинку, я делаю глоток и тут же чувствую

облегчение, когда холодная жидкость ослабляет боль в горле.

— Мамочка, что случилось? — Бен робко стоит у края журнального столика. Он не

должен видеть меня такой.

— Мамочка чувствует себя не очень хорошо, приятель. Давай вернемся наверх,

хорошо? Она не хочет, чтобы ты заразился от нее простудой, — говорит Сэм. Он берет

ситуацию под контроль и, подбирая Бена, исчезает наверху. Он словно знает, что я не

хочу, чтобы Бен видел меня в таком состоянии.

— Ты справишься с этим? — спрашивает Мона, жестом показывая, куда они

направились.

— Ага.

Я, наконец, смогла сесть и успокоиться.

— Как он попал сюда? — спрашиваю я.

— Воспользовался своим ключом. Он сказал, что услышал плач и знал, что

произошло, поэтому хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— О! — мой мир скоро рухнет, но я позволяю себе слегка улыбнуться, зная, что Сэм

заботится обо мне достаточно, чтобы проверить меня.

— Откуда он знает? — ее вопросительный тон не отстает от меня. Она не самый

большой поклонник Сэма после того, что он сделал. Я не осуждаю ее, я чувствовала бы то

же самое, если бы мы поменялись ролями.

— Он был здесь сегодня утром, когда я получила письмо.

И одно лишь воспоминание о блондинке, покидающей его дом, уничтожает ту

улыбку, что у меня была. Это напоминает мне о том, как сильно он не хочет больше быть

со мной. Что я просто подвернувшийся под руку вариант. Хотя, в глубине души между

нами что-то есть. Я чувствую это.

— Он снова уснул, — Сэм возвращается и садится рядом со мной, положив свою

руку на мои бедра, одетые в джинсы. — Тебе лучше?

— Да. Я в порядке. Теперь ты можешь идти.

Он отодвигается, но не встает.

— Я связался с адвокатом для тебя. Он хорош. Ему нужны все твои документы:

долги, платежные квитанции, списки бывших парней, семья. Он должен доказать, что ты

адекватная и любящая мать, — он замолкает, а я продолжаю смотреть на него в

замешательстве с отвисшей челюстью. Он кротко улыбается, прежде чем закончить:

— Конечно, это будет нетрудно, потому что ты — замечательная мама. Он

свяжется с тобой в понедельник. А тем временем, ты можешь собрать то, что могло бы

быть полезным, и подготовить это для него, чтобы помочь ускорить процесс.

— Подожди. Держи телефон, — кричит Мона. — О чем ты говоришь?

— Я нашел адвоката для Кортни. Я говорил ей, куда ездил этим утром.

— Нет, — заявляю я, подгибая ноги под себя таким образом, что могу повернуться и

смотреть на него с близкого расстояния. — Ты сказал, что позаботишься об этом.

— Да. И я также сказал, что знаю адвоката, и он должен мне услугу.

— Но у меня нет денег на адвоката.

— Ты ничего мне не должна.

— Как такое может быть? Здесь что-то не так, Сэм, — Мона делает шаг ко мне и

кладет свою руку на мое плечо для поддержки.

— Смотрите. Он хорош. Действительно, охренительно хорош. И он должен мне за

то, что случилось давным-давно. Если это заставит вас чувствовать себя лучше, то я тоже

не заплачу ему, — он нервно потирает затылок, — если он выигрывает, мы — квиты.

— Но я все еще буду должна тебе что-то, — говорю я.

— В смысле? — огрызается он.

— Черт. Что я должна думать? Ты игнорируешь меня в течение месяца, затем просто

появляешься, как чертов герой, со своим супер адвокатом и дерьмом. И ты ждешь, что я

57

подумаю, будто ты не хочешь чего-то взамен. Подожди, — я с горечью смеюсь, — ты

снова хочешь потрахаться? Прекрасно. Мне все равно. Я уже ходила полуголой за деньги,

каким будет следующий шаг?

Он встает и склоняется вниз до нескольких дюймов от моего лица. Я бросаю взгляд

на Мону, вцепившуюся в телефон, и вижу страх на ее лице от мыслей о том, что Сэм

поднимет на меня руку. Я быстро качаю ей головой. Последнее, что мне нужно, чтобы

вызвали копов. И Сэм никогда бы не навредил мне.

— Не смей говорить о себе такое снова. Ты, бл*дь, не проститутка, — он упирается

лбом в мой и понижает голос так, что только я могу слышать. — Прошлый месяц был

пыткой. Я был мудаком и должен извиниться перед тобой. У меня *банутое прошлое,

которое сделало меня циничным. Пожалуйста, дай мне еще один шанс. Я не буду давить

на тебя. Знаю, что прямо сейчас ты имеешь дело с безумной заварухой, но хочу, чтобы ты

знала, я здесь ради тебя. Только тебя.

— Кто была эта женщина утром?

— Она пришла поздно ночью, но ничего не было. Она спала на диване и уехала при

первой возможности. Клянусь.

Я не уверена, что купилась на то, что он сказал, и это должно быть отразилось на

моем лице, потому что он продолжает:

— Ее муж был убит некоторое время назад за рубежом, и у нее имеются кое-какие

проблемы с адаптацией. Я уверяю тебя, ничего не было.

О, нет. Я не могу себе представить, каково это — пройти через такое. Искренность

отражается на его лице, поэтому я ослабляю свою броню и впускаю его. Мне не хватало

его.

— Мне страшно, — шепчу я и оборачиваю свои руки вокруг его шеи, потому что

могу сказать, что он искренен. Я не обращаю внимания на то дерьмо, произошедшее

между нами в прошлом месяце; прямо сейчас все, что я знаю, то, что он здесь, и он

создает для меня чувство безопасности. Это то, чего у меня никогда не было, так что нет

ни единого шанса, что я позволю ему уйти.

— Все будет хорошо. Я не позволю, чему-либо плохому случиться с тобой или

Беном.

И я верю ему.

Глава 13

Сэм

Прошлой ночью я отрубился, едва добравшись до своей кровати. Физически я не

устал, но мой мозг поджарился. Встреча с отцом прошла лучше, чем я ожидал. Если бы я

мог словесно объяснить то, что чувствую, это было бы сочетание облегчения и злости,

наверное. Бесконечная злость на этого человека.

Я не знаю, что заставило его передумать, но никогда не спрошу его об этом. Он

слишком заботится о своей репутации, дабы не быть загнанным в угол и выиграть это

дело, так что я не беспокоюсь о том, что он подведет Кортни.

После того, как я вышел из бара, Джим заставил меня протрезветь, прежде чем я

поехал домой. Я собирался войти в дом, когда крик Кортни заставил меня броситься к ее

58

двери. Я постучал, но она не ответила, а ее плач стал громче, поэтому я воспользовался

своим ключом и вошёл внутрь.

Находиться с ней рядом и чувствовать ее успокоение, было таким естественным. И с

Беном тоже. Я прочитал ему книжку, и он уснул у меня на коленях. Если бы я мог

остаться с ним подольше, то сделал бы это, но я хотел убедиться, что Кортни в порядке.

Если быть честным самим с собой, то я был рад, что она поверила в то, что я сказал о

Лизе. Я волновался, что она не сделает этого, но ее доверие ко мне — лишь еще одна

вещь, притягивающая меня к ней.

Когда я убедился, что она будет в порядке до конца ночи, Мона проводила меня до

дверей и впилась в меня взглядом, прежде чем захлопнуть ее перед моим лицом. Я это

заслужил. Я не могу винить ее, ведь она лучшая подруга Кортни.

Я только что закончил свою утреннюю пробежку, заметив, что машина Моны

исчезла. Изрядно вспотев во время бега, я быстро принимаю душ, прежде чем увидеться с

Кортни. Уверен, что сегодня она будет нуждаться в некоторой помощи, и я должен

доказать ей, что не мудак... больше нет.

Она открывает переднюю дверь, и, даже выглядя измученной, она чертовски

привлекательна: без макияжа и с взъерошенными волосами, словно она только провела по

ним пальцами. Не знаю, как она может выглядеть сексуально в футболке и пижамных

штанах с принтом в виде уточек, но ей это удается.

— Привет, — зевает она.

— Привет. Я решил заскочить на минутку и узнать, не нужна ли тебе помощь с чем-

нибудь.

— О! Эмм, я в порядке.

Я провожу своим пальцем вниз по ее щеке, и ее глаза медленно закрываются.

— Позволь мне помочь тебе. Не только потому, что мне нужно доказать тебе, что я

не мудак, а потому, что я хочу этого.

— Я не смогу снова оправиться от ран, причиненных тобой, прямо сейчас, — шепчет

она и поднимает глаза.

Ее слова обжигают, но я заслуживаю ее сомнение. Я докажу ей обратное.

— Я не буду. Я не пытаюсь... — разочаровываясь, что не в силах правильно

подобрать слова, я отдергиваю свою руку и засовываю ее в карман. Как сказать, что я

хочу быть с ней, ожидая, поверит ли она мне после того, как я обошелся с ней, и того

дерьма, что наговорил?

— Не надо. Я понимаю. Хорошо, — она поворачивается и говорит через плечо, —

чувствуй себя как дома.

— Привет, Сэм! — кричит Бен, сидя на полу в гостиной с высунутым языком,

сосредоточившись на видеоигре.

— Привет, приятель.

— Хочешь поиграть?

Кортни идет наверх, но я здесь, чтобы помочь, поэтому хватаю другой джойстик и

сажусь рядом с Беном. Мы играем около получаса, когда она спускается вниз, одетая в

джинсы и толстовку.

— Уже почти обед. Что ты хочешь съесть?

— Я не голоден, — отвечает Бен.

Разочарованно вздохнув, она отвечает:

59

— Ты должен поесть, и клянусь, если ты не дашь мне ответ, я заберу эту игру и

выброшу ее в мусор.

— Хорошо. Хот-доги.

— У меня нет продуктов, чтобы их приготовить. Как насчет сэндвича?

— Нет. Я хочу хот-доги.

— У меня нет продуктов для них, — кричит она.

Ее пристальный взгляд задерживается на мне, и в нём читается безмолвная мольба.

Она никогда не кричала на него в моем присутствии, должно быть, она на пределе.

— Давай пойдём на кухню и посмотрим, что мы сможем найти. Я помогу тебе, — я

наклоняюсь ближе к его уху и шепчу, — если найдем какие-нибудь конфеты, мы спрячем

их и съедим, когда твоя мама не будет видеть.

Он хихикает и смотрит туда-сюда между нами, затем прикладывает ладошку к

моему уху:

— Я знаю, где она их прячет.

Я разыгрываю представление, когда демонстративно встаю и смотрю в лицо Кортни.

— Мы приготовим обед сами. Ведь мы — мужчины.

Бен копирует мои движения и скрещивает руки на груди.

— Да, мамочка. Мы — мужчины.

Ее губы растягиваются в улыбке, и она кивает.

— Да, так и есть. Я собираюсь поискать кое-какое барахло в подвале, пока вы будете

готовить, идет?

— Идет!

Бен семенит своими маленькими ножками на кухню, и оттуда тут же начинают

доноситься звуки хлопающих ящиков.

— Я пойду и прослежу за тем, чтобы он ничего не сломал. Делай то, что тебе нужно,

я позабочусь о нем.

Когда я прохожу мимо нее, она хватает меня за запястье. Я поворачиваю голову, и

она одними губами говорит «спасибо». Я наклоняюсь и целую ее в макушку, прежде чем

Кортни уходит вниз, чтобы порыться в бумагах.

* * *

Спустя несколько часов после игры в догонялки, настольные игры и похода с Беном

в парк, я плачу курьеру и кричу Кортни:

— Пицца приехала.

— Я буду через минуту.

Я открываю коробку и ставлю ее посередине кухонного стола, затем беру пиво для

себя, коробку с соком для Бена и наливаю бокал вина для Кортни.

Бен и я жадно накидываемся на еду, а Кортни присоединяется к нам через минуту.

— Ты нашла все, что тебе нужно? — спрашиваю я.

— В основном. Думаю, да. Я должна была увидеть то, о чем говорил тот тип, юрист.

— Что за тип? — спрашивает Бен.

Она делает глоток вина, прежде чем ответить.

— Просто друг, которому кое-что нужно.

Уже отвлекшись, Бен сосредоточился на растягивании сыра как можно дальше от

своего рта.

60

Я едва разговаривал с ней весь день, поэтому наклоняюсь и тихо спрашиваю:

— В какое время он придет?

Она не знает, что он мой отец, и я хочу сохранить это в тайне. Уверен, что она

узнает, и как бы сильно я не хотел, мне придется рассказать ей о своем прошлом и как он

отыгрывался на мне, сделав меня человеком, которым я являюсь сегодня. Был. Человеком,

которым я был. Он не имеет ничего общего с тем, кто я сейчас, сидящий за этим столом.

Кортни смотрит на Бена, прежде чем ответить.

— Когда он позвонил сегодня, то сказал, что может сделать это только завтра во

время обеда, поэтому я отпросилась с работы. Он приедет сюда в полдень.

— Хочешь, чтобы я был здесь?

Я планирую сделать это независимо от того, что она скажет, не хочу оставлять ее с

ним наедине, но она должна сказать мне об этом, так как я и так все время вламываюсь к

ней.

— Я надеялась на это, так как ты знаешь его. Я так нервничаю, — ее голос

становится мягче с каждым словом, и я хватаю ее руку под столом. Облегчение накрывает

меня, когда она сжимает мою руку в ответ и не отпускает.

— Я закончил, мама! — кричит Бен.

— Хорошо. Иди умываться и надевай свою пижаму.

— Можно мне лечь спать чуть позже?

— Нет, уже поздно, завтра в садик. Поблагодаришь Сэма за то, что он играл с тобой

сегодня?

— Спасибо, Сэм.

— В любое время, приятель.

Боже, я действительно подразумеваю это. Я весело провел время с ребенком

сегодня, чего не случалось долгое время. Он задает миллион вопросов, и это чертовски

смешно. Кортни проделала огромную работу, воспитывая его.

— Хочешь еще кусочек? — спрашивает она.

— Нет. Но ты съешь, ты даже первый не доела.

— Я действительно не голодна.

— Ладно.

И тут я подумал и понял, что вряд ли она ела, когда мы были в парке, она не

поднималась наверх, чтобы поесть весь день. Я должен буду проследить за этим.

Мы оба передвигаемся по кухне, чтобы навести порядок, и когда она открывает

шкаф, чтобы выбросить мусор, дверца закрывается неплотно.

— Как давно это сломано?

Она толкает мусорную корзину и приподнимает дверцу за ручку, чтобы выровнять

ее, прежде чем закрыть.

— Что?

— Дверца шкафа. Она провисла.

— Ах, это. Я не знаю. Давно?

— Почему ты не сказала мне?

— Потому что это не столь важно, — она пожимает плечами.

— Для меня важно. Ты должна была сказать мне, чтобы я мог исправить это.

Она не просто платит мне арендную плату, но и не должна жить в доме со

сломанными дверцами.

— Ладно.

61

— Еще что-нибудь сломано?

Она качает головой, когда наливает еще один бокал вина и протягивает мне пиво.

— Не-а. Не припомню.

— Ты скажешь мне, если что-нибудь сломается, или провиснет, или протечет, или

случится что-нибудь еще, идет?

— Это действительно не так уж существенно.

Я ставлю пустую банку и открываю новую.

— Пожалуйста. Скажи мне.

Ее брови сдвигаются, и она слегка наклоняет голову.

— С чего вдруг все это стало для тебя важно?

— Черт, я не знаю. Ты не должна жить в месте с дерьмом, которое сломано.

Особенно со мной по соседству. Я здесь, чтобы помочь тебе, и хочу, чтобы ты обращалась

ко мне с такими вещами.

Весь этот разговор сводит меня с ума, поэтому я пытаюсь сменить тему.

— Бену не пора ложиться спать? — я съеживаюсь в тот момент, когда произношу

эти слова, потому что они прозвучали дерьмово. — Это не то, что я имел в виду.

— Тогда что ты имел в виду? — она скрещивает руки и бросает свой обозленный

взгляд прямо на мой член.

— Я лишь пытаюсь сменить тему. Не хочу ссориться с тобой из-за гребаной дверцы

шкафчика.

— Я не знала, что мы ссорились. Думала, что мы просто разговариваем, — подняв

руки в знак капитуляции, она заканчивает, — смотри, ты говоришь, что хочешь

попробовать еще раз и доказать мне, что ты рядом. Тогда тебе придется разговаривать. Я

просто пытаюсь узнать тебя. Хочу понять, почему починка двери — это важно.

— Отлично. Но почему мы до сих пор говорим об этой проклятой дверце?

— Потому что! Ты не ответил на мой вопрос.

— Какой был вопрос?

Я не забыл, что она выглядит такой горячей, когда злится.

— О, мой Бог! Ты бесишь меня, — она делает еще один глоток вина. — Я собираюсь

уложить Бена в постель; ты остаешься и чинишь эту долбанную дверцу.

Ее рука чуть задевает меня, когда Кортни выходит из кухни, я хватаю ее и тяну назад

к себе, затем оборачиваю свою руки вокруг нее.

— Я знаю, что дверца не была сломана, когда я был здесь в прошлом месяце, — мои

слова звучат тихо. Я пытаюсь заставить ее понять, что у меня плохо получается говорить

о своих чувствах. Я парень, в конце концов. — Значит, она сломалась, и ты постеснялась

прийти и сказать мне об этом?

Она слегка опускает голову — это и есть ответ на мой вопрос.

— И это моя вина. Меня бесит, что я был таким гребаным придурком по отношению

к тебе. Ты не заслуживаешь этого. Вот почему я так злюсь... Я ни хрена не сделал с этой

чертовой дверцей, но все вертится вокруг тебя, детка. Все всегда возвращается к тебе.

Она поворачивается и кладет правую руку на мою щеку, затем наклоняется и

прижимает свои губы к моим. Это маленький поцелуй, но огромный шаг в нужном

направлении.

— Спасибо, — шепчет она у моего рта.

* * *

62

— Он уснул.

— Хорошо. Иди сюда, — я протягиваю руку с дивана, и она прижимается ближе ко

мне, положив голову мне на грудь.

Я думал о завтрашнем дне и решил, что она заслуживает знать, что адвокат, который

приедет сюда, в ее дом, мой отец. Было бы несправедливо ошарашить ее такими

новостями, и я действительно не хочу сделать ничего, что может еще больше расстроить

ее.

Я запускаю пальцы ей в волосы и целую ее в лоб.

— Адвокат приедет завтра?

— Ага.

— Он мой отец.

Она отталкивается от меня и открывает свой рот, прежде чем закрыть его снова.

— Но… Что? Почему ты не сказал мне раньше? — она встает с дивана и начинает

ходить взад-вперед, заламывая руки. — Замечательно. Просто чертовски здорово. Я

познакомлюсь с отцом моего бойфренда посреди битвы за опеку. Привет, — издевается

она, вытягивая руку для рукопожатия, — я — Кортни, девушка вашего сына. Пожалуйста,

Вы сможете доказать в суде, что я не шлюха, чтобы они не отобрали у меня сына?

Я стараюсь не улыбаться, когда она называет меня своим парнем. Я никогда не

испытывал такой гордости, которую чувствую сейчас от одного глупого слова.

— Эй, — я встаю, хватаю ее за руки и слегка тяну на себя, чтобы она посмотрела на

меня, — сядь, это еще не все.

Она садится в центр потрепанного синего дивана, а я — напротив нее на

журнальный столик.

— Во-первых, мой отец, Джером, — просто охуенный адвокат. Возможно, ты

слышала о нем. Его юридическая фирма курировала некоторые действительно крупные

дела, и он был в новостях сотни раз. Джером Монро?

— Звучит знакомо.

— Он был в новостях на прошлой неделе по поводу того, что добился освобождения

для того парня, что стрелял в полицейского.

Ее глаза загораются, и она кивает.

— О, так это он. Да, я слышала об этом. Это твой отец?

— Да. Но я ненавижу его.

— О...

— Он был ужасным отцом. И как только смог, я переехал сюда, поближе к моему

дедушке и не разговаривал с ним с тех пор. Я не буду утомлять тебя подробностями, но

скажу только одно. Он ужасный человек. Эгоистичный, жестокий, высокомерный лжец и

интриган. Но он отличный юрист, — я жду, пока это уложится в её голове, прежде чем

сказать что-либо еще.

— Почему ты не разговаривал с ним так долго?

— Честно, я бы предпочел не говорить об этом. Просто скажу, что он сделал нечто

непростительное.

Ее лицо смягчается, и она берет меня за руки.

— Но ты говорил с ним обо мне?

— Да.

— Я не знаю, что сказать.

63

Я наклоняюсь и прислоняюсь своим лбом к ее.

— Все, что я хочу, чтобы ты сказала, это то, что ты дашь мне еще один шанс.

— Разве это не то, что я делаю сейчас? — она улыбается и обнимает меня за шею,

притягивая меня к себе, пока наши губы не встречаются. Она сжимает меня сильнее, и,

когда ее ногти впиваются в мою плоть, я тяну руки дальше и скольжу ими вверх по ее

бокам, пока мои пальцы не касаются ее груди.

Я поднимаюсь со стола и медленно двигаюсь вверх по ее телу. Она стонет мне в рот

и прижимается ко мне. Каждым мягким изгибом. Сами по себе мои бедра толкаются в нее,

желая ее, испытывая потребность в ней, которую она заставляет меня чувствовать. Всегда

так идеальна. Ее тепло окружает меня, и я не могу насытиться ее губами. Поцелуи

никогда в жизни не заводили меня так сильно. Я могу целовать ее часами, когда ее язык

скользит по моему, а когда она отстраняется, чтобы укусить мою губу, — это так

чертовски заводит.

Я рычу ей в рот, досадуя, что прямо сейчас нас разделяют джинсы. Она оборачивает

свои ноги вокруг меня, и мы оба толкаемся друг в друга в бешеном темпе. Ее рот

пожирает мой, а ногти впиваются мне в спину. Каждое движение становится все быстрее

и сильнее, пока она не отстраняется и не начинает тяжело дышать, когда волна оргазма

проносится через нее. Каким-то образом, она становится еще аппетитнее.

Я замедляюсь и, в конце концов, встаю. Мои яйца будут болеть, но мне плевать, мне,

бл*дь, все равно. Она должна знать, что я здесь не для секса. Я возьму ее столько раз,

сколько она захочет, но я не буду трахать ее до тех пор, пока не закончится эта битва за

опеку. Я хочу знать, что она со мной ради меня, а не потому, что стресс толкает ее на это.

— Больше всего я хочу трахнуть тебя прямо сейчас, — я хватаю свою промежность,

и у меня вырывается стон, когда ее голодные глаза прослеживают за моей рукой к

твердому и жесткому члену. — Я всегда твердый для тебя, всегда готов. Но часть меня

хочет доказать, что я здесь ради тебя, и это больше, чем секс, — своими пальцами под ее

подбородком я наклоняю ее голову так, чтобы она смотрела мне в глаза. — Даже если мне

больно, физически больно, я ухожу прямо сейчас.

Я наклоняюсь и дарю ей быстрый, но жесткий поцелуй.

— Закрой за мной дверь и используй засов и цепочку. Мне нужно знать, что я не

смогу вернуться сюда и взять тебя.

* * *

— Чувак, что с тобой сегодня? — спрашивает Нейт с пассажирского сиденья.

Мы просто свалили с нашей первой работы за день и были на пути к следующей. Я

отменил свои послеобеденные встречи, чтобы быть с Кортни в этот день.

— Ничего, а что?

— Ты уставился в пространство, словно влюбленный подросток.

Я толкаю его в плечо.

— Я не такой.

— Чувак, — он растирает свою руку, — ну, точно. Что происходит?

— Ничего.

Он начинает отвечать, но его телефон звонит, поэтому он поднимет палец, отвечая:

64

— Привет, малыш, — его лицо бледнеет, и он смотрит на меня широко отрытыми

глазами. — Хорошо. Ладно, я в пути. Просто расслабься, детка. Все будет хорошо. Мы

едем прямо сейчас, я буду через двадцать минут.

Он держит телефон у своего лица, так что я едва могу слышать:

— Джени рожает. Мне нужно ехать в больницу.

Он выпаливает адрес на одном дыхании, и я набираю скорость, какую только могу,

но безопасную. Он говорит со своей женой как никто другой: слушает, подбадривает ее

словами и сжимает руку в кулак всякий раз, когда у нее случается схватка. Ее крик боли

доносится из динамика, и его лицо морщится от них.

— Детка, все нормально. Пожалуйста, не плачь. Я не пропущу это. Я почти на месте.

Он смотрит на меня, и я киваю, ускоряясь.

Мы приезжаем в больницу, и я высаживаю его у входа, так что он может бежать. Я

нахожусь в приемной только около получаса, когда он выходит с облегчением и

совершенно счастливым выражением на лице.

— Это девочка. У меня родилась дочь.

Я встаю и пожимаю ему руку, но он притягивает меня в объятия. Я хлопаю по его

спине, и его глаза заполняются слезами, когда я отстраняюсь.

— Мужик, — он вытирает их тыльной стороной ладони, — я никогда не видел

ничего подобного. Это было очень красиво. Христос.

— Поздравляю!

— Натан! У меня внук или внучка?

Я узнаю его родителей, когда они врываются, сопровождаемые какими-то другими

людьми, которых я не знаю, но могу только предположить, что они — его семья. Они все

обнимаются и плачут, когда я отхожу.

Я падаю в кресло, когда это сражает меня. Они говорят, что ваша жизнь проносится

перед глазами непосредственно перед смертью. Но я не согласен, ведь только что я видел

лица Кортни и Бена. Я видел будущее, жизнь, семью. Думаю, что ваша жизнь проносится

перед вашими газами, когда вы, наконец, решите жить.

Глава 14

Кортни

Я подъезжаю к дому в одиннадцать пятнадцать и натыкаюсь на бордюр, когда вижу

мужчину, стоящего на крыльце. Он высокий, у него слегка выступающий живот, темные волосы с

проседью, и на нем дорогой костюм. Я закрываю дверцу своей машины, и, когда его взгляд

встречается с моим, воздух покидает мои легкие. Если бы Сэм не сказал мне прошлой ночью, что

этот человек был его отцом, я бы догадалась, глядя на него. Те же подбородок и острые скулы.

— Кортни Галахер?

— Да. Здравствуйте.

Мы встречаемся на верхней ступеньке, и хотя его глаза такого же насыщенно-синего

оттенка, что и у его сына, в них присутствует холод, который я надеюсь никогда не увидеть у

Сэма.

— Джером Монро, — он протягивает мне руку, я сжимаю ее своей, а затем быстро

разрываю рукопожатие. Я не знаю, что он сделал, но раз он причинил Сэму боль, я чувствую себя

некомфортно от того, что он прикасается ко мне.

65

— Я опоздала? — спрашиваю я. Знаю, что это не так. Он сказал в полдень.

— Нет, я несколько рано. Не хотите ли пройти внутрь? — он берет свой черный кожаный

портфель и кивает в сторону двери.

Я хочу, чтобы Сэм был здесь прямо сейчас. Я нервничаю, потому что Джером держит мое

будущее и будущее моего ребенка в своих руках. Но более того, я не знаю его, а мы будем в доме

наедине. Таких мужчин, как он, я постоянно вижу в стрип-баре. Мерзкие хмыри, которые

полагают, что раз уж они богаты, женщины им что-то должны.

— Конечно.

Я отпираю дверь и делаю шаг внутрь. Когда он проскальзывает мимо меня, я прикрываю ее

и оставляю замок незаблокированным.

— Давайте пройдем к кухонному столу.

Он следует за мной и садится, с презрением осматривая мою жилплощадь. Я хватаю папки,

содержащие все документы, которые мне удалось собрать, и присоединяюсь к нему.

— Это все копии счетов и платежных квитанций. А также все финансовые документы, я

подумала, что они могут пригодиться, — я сдвигаю их в его сторону. — А здесь медицинские

документы. Свидетельство о рождении Бенжамина, справки от врача и прочее.

Он берет папки и перемешивает их, не говоря ни слова.

— Не хотите что-нибудь выпить?

— Нет, — быстро отвечает он.

— Ну ладно. Итак, как вы думаете, я...

— Я думаю, это дело даже не дойдет до суда. Я провел небольшое расследование сегодня

утром, и у меня есть туз в рукаве, если вы согласитесь, — в его глазах проблескивает злость.

— Да ну?

Чтобы не показаться чересчур взволнованной, я продолжаю:

— Что вы имеете в виду?

Он толкает документы в сторону и наклоняется вперед, уперев локти в стол.

— Грязь. Вот, что все это значит. Мэтт женат на деньгах и власти. Его новая семья будет

делать все, чтобы заставить себя выглядеть приличной, не заботясь о том, кто пострадает в

процессе, — самодовольная ухмылка кривит его губы, и он смеется. — К счастью для вас, я

забочусь об этом еще меньше. Поэтому, когда я обзвонил бывших Мелиссы, то был счастливо

вознагражден одним недовольным. К сведению, это новая жена Мэтта, если вам интересно. По

правде говоря, поразительно, что люди могут сказать вам за небольшое вознаграждение.

— Ясно, — протягиваю я. Я не злопамятна, поэтому понятия не имею, куда он ведет.

Он откидывается назад и скрещивает руки на груди, нагло уставившись на мою грудь,

несмотря на то, что на мне рабочая зеленая рубашка поло.

— Ты, конечно, красавица. Неудивительно, что Сэмми так… влюблен в тебя.

— Простите?

— Скажи. Ты тоже влюблена в него?

«Какого черта?»

— Сэм и я встречаемся, так что да, я влюблена.

Я даже не знаю, встречаемся ли мы официально, но я связана с ним.

— Хмм, — он потирает свой подбородок. — Он так же был увлечен Изабеллой. И все же ее

было легко подкупить. Жадная до денег. Безнадежно пытавшаяся вытащить свою семью из

сложной ситуации. И себя заодно.

Мой желудок начинает выворачивать наизнанку от враждебности в его голосе, и в моей

голове тут же проносится мысль. «Он пытается подкупить меня?»

— Он рассказывал тебе о своей матери? — его голос в конце поднимается на октаву, и если

бы не ухмылка на его лице, я бы подумала, что он был рад от того, что собирается сказать.

— Нет, — удается выдавить мне, хотя во рту пересохло.

66

— Она была красавицей. Зеленые глаза, как у тебя. Заразительный смех. Мой Сэмми

рассказал тебе, как он убил ее?

Я ахаю и прикрываю рукой внезапно скованную грудь. Сэм не убийца. Я не верю.

— Да, ему нравится пропускать этот лакомый кусочек. Полагаю, что все сводится к одному.

Мести, воздаянию, — он встает и подходит к окну, его руки спрятаны в карманы. — У нас были

большие планы, у моей Стеллы со мной. Но неожиданная беременность разрушила их. Сэмюэль

разрушил их, — выплевывает он. — Я пытался чувствовать взволнованность по поводу

беременности, но я знал свою жену и знал, что этот ребенок станет для нее всем миром. Я

ревновал ее к этому маленькому дерьму еще до того, как он даже родился.

— Почему вы мне это рассказываете? — шепчу я, желая прямо сейчас находиться где-

нибудь в другом месте, или, по крайней мере, чтобы Сэм был здесь.

Он пожимает плечами и поворачивается, чтобы посмотреть на меня: его глаза еще холоднее,

чем раньше.

— Она умерла, рожая его. Он убил ее.

Биение за ребрами эхом отдается в моей голове, я изо всех сил пытаюсь двигаться, чтобы

выбраться отсюда. Но единственное, что могу сделать, — просто смотреть на него в шоке.

— Так или иначе, я уверен, что, возможно, мог бы стать лучшим отцом. Он просто... всегда

был на моем пути. Что, впрочем, было довольно полезно для некоторых целей. Он действительно

помог мне сыграть роль безутешного вдовца, когда мне это было нужно, — он смотрит на меня

через плечо, прежде чем продолжить. — Я был вне себя от радости, когда ему исполнилось

восемнадцать, и он съехал. Чертовское облегчение, что мне не приходилось больше смотреть на

его лицо каждый день и вспоминать, что он отнял у меня. А когда он начал встречаться с Иззи?

Ну, давай просто скажем, что мне представилась возможность осуществить свою сладкую месть,

которой я жаждал в течение многих лет.

— Но он был ребенком, младенцем.

— Он был ошибкой! — восклицает он.

Я вздрагиваю от его тона, а он бодро шагает к столу и кладет руку мне на плечо. Мои

мышцы напрягаются, и я кусаю внутреннюю часть щеки, пытаясь сдержать крик.

— Расслабься. Я не причиню тебе вреда, — он отпускает меня и возвращается на свое место.

— Итак, как я уже говорил, Иззи. Ее брат был по уши должен некоторым наркоторговцам. Почти

пятьдесят тысяч долларов. Не трудно было купить ее. Создать неприятности для ее семьи, чтобы

вынудить ее уйти. Все, что я попросил взамен, — разбить сердце моего маленького Сэмми. Дать

ему почувствовать десятую часть той боли, которую он причинил мне, — он хихикает, и я

съеживаюсь еще больше. — Это было за день до его дня рождения. Ему должно было исполниться

двадцать три. Мне повезло, что он решил зайти домой в тот день. Он нашел фотографию, на

которой я запечатлел, как его невеста отсасывала наркоторговцу, которому задолжал ее брат. Это

было нужно, чтобы шантажировать ее, однако он снова разрушил мои планы.

Я начинаю кашлять, подавившись воздухом, и он сводит брови вместе.

— Ох, извини, это слишком вульгарно? — он встряхивает своими мясистыми пальцами и

продолжает. — Дело в том, что я уже отомстил ему. Я до сих пор презираю его за то, что он

сделал с моей Стеллой. Но… прошло восемь лет, и у меня было время… проанализировать свое

решение.

Он закрывает свой портфель и проводит рукой по кожаным стежкам, размышляя. Скрип

стула заставляет вздрогнуть мое и без того уже напряженное тело. Краем глаза я вижу, как он идет

к стене и берет фотографию перед тем, как вернуться.

— Это твой мальчик?

— Да.

Это снимок Бена в парке. Мне улыбнулась удача, и я смогла сделать удивительный кадр,

когда он спускался с горки. Бен смеется и смотрит прямо в камеру, солнце светит за его спиной,

зеленые глаза — яркие и счастливые, светло-коричневые волосы развевает ветром.

67

— Он похож на тебя.

— Спасибо.

Мне приходится бороться с желанием вырвать фото моего драгоценного мальчика из его

рук.

— Стелла бы хотела, чтобы ее мальчик был счастлив. Я следил за Сэмом на протяжении

последнего десятилетия. Есть какие-нибудь идеи по поводу количества женщин, которых он

приводил домой?

Я отталкиваюсь от стола, готовая бежать к своей машине, потому что это отвратительно.

Мой мозг не может переварить то, что он говорит, и я нехорошо себя чувствую.

— Сядь, — велит он. — Если хочешь, чтобы я помог тебе сохранить сына, ты сядешь. И

выслушаешь меня.

Я сглатываю желчь в горле и опускаю свою задницу обратно на стул, вцепившись в сиденье

для поддержки.

— Женщины. Здесь их было много. Но ты отличаешься от остальных. И дабы загладить

свою вину за то, что сделано мною в прошлом, и очистить свой послужной список и свою совесть,

я помогу тебе. Но на этом все. Не забудь сказать ему, что я не желаю видеть его лицо снова. Я не

простил его и никогда не забуду. Но ради Стеллы, ради ее сына, я отдам ему долг. Поняла?

Не в силах сформировать предложение, я киваю.

— Хорошо. Вернемся к нашему разговору. Кажется, у новой жены Мэтта была небольшая

проблема несколько лет назад. Видишь ли, ее бывший был готов выложить мне все подробности

ее беременности.

Он смотрит на меня, а я на него, застревая в сумеречной зоне.

— Ааа, я должен объяснить немного глубже. Видишь ли, ребенок не от ее бывшего. И это

было очевидно при рождении. Оказывается, это внебрачный ребенок нашего старого доброго

губернатора Гибсона, — он смеется, на самом деле смеется, перед тем как продолжить, — теперь

самое неожиданное, прелесть того, что связывает это воедино в том, что ее отец числится в

платежной ведомости на получение зарплаты у Гибсона. Усыновление не заняло у них много

времени. Во всяком случае, ребенку, наверное, будет лучше без нее. Как мать она — гнусная

женщина.

— О, Боже!

До меня, наконец, доходит то, о чем он говорит, и я чувствую себя нехорошо от того, что

стала частью этого.

— Теперь все, что потребовалось прежде, чем я приехал сюда, — короткая встреча с моим

хорошим знакомым Дентоном, чтобы преподать ему урок истории... эмм, освежить воспоминания.

Если он не хочет, чтобы в новости просочилась информация о том, что он помог скрыть

неверность и тайное усыновление внебрачного ребенка губернатора, то ему следует прекратить

дело против тебя.

Я вздыхаю с облегчением, но быстро втягиваю воздух вновь, ожидая, когда он выльет на

меня еще больше дерьма.

— Иронично, не правда ли? То, каким образом все это разрешилось, — он оставляет мои

бумаги на столе и встает со своим портфелем. — Мне больше ничего не нужно. Я попрошу своего

помощника принести тебе некоторые бумаги на подпись. Все это должно закончиться к концу

недели.

— Спасибо?

Еще один смешок вырывается из него, и он гладит меня по руке.

— О, это доставило мне огромное удовольствие, дорогая. Видишь ли, мало того, что моя

совесть теперь чиста, но эта информация также даст мне огромное преимущество перед Дентоном.

Мне никогда не нравился этот ублюдок.

Он уходит, и когда хлопает парадная дверь, я подпрыгиваю, кладу голову на стол и дрожу

из-за нервов, облегчения и страха.

68

Спустя несколько мгновений раздается стук в дверь, но я не могу двигаться. Снова

постучали и повернули ручку. Моя голова все еще лежит на столе, а щека прилипла к дереву,

когда тело Сэма попадает в поле зрения.

— Корт?

Я не могу ответить, но слежу за ним, когда он подходит ближе.

— Все в порядке? — он опускается на колени, и его взгляд встречается с моим. Я

откидываюсь на спинку так быстро, что падаю со стула, и он оказывается рядом со мной в одно

мгновение. — Детка, что стряслось?

Он прислоняет меня к стене и трогает мой лоб. Я не могу перестать смотреть в его теплые

глаза. Их внешнее сходство с отцом поразительно, однако, я знаю, что Сэм совсем не похож на

Джерома.

Я должна рассказать ему, что случилось. Теперь все произошедшее имеет гораздо больше

смысла. Я понимаю Сэма. Я сопереживаю ему, что он рос с таким человеком, каким был его отец.

Мне жаль, что у меня нет сил, чтобы притянуть его в свои объятия и утешить за всю ту боль, что

он пережил.

«Зачем его собственный отец шантажировал его невесту? Обвинил его в смерти Стеллы. Кто

дал ему такое право? Каким человеком надо быть? Неудивительно, что Сэм не доверяет никому».

— Твой отец был здесь.

Он напрягается.

— Что?

— Он приехал раньше.

— Бл*дь. Он прикасался к тебе? Причинил тебе боль?

— Нет. Мне он не причинил вреда, — я поднимаю руку и прижимаю к его красивому лицу.

— Он причинил боль тебе.

Он щурится и садится передо мной. Моя рука падает вниз, и мне тут же начинает не хватать

тепла, которое исходит от него.

— Что он сказал?

— Сэм, я…

— Что он рассказал тебе? — его голос смущенный, неуверенный. Ничего общего с тем

Сэмом, которого я знаю.

— Все.

Глава 15

Сэм

Я опускаю голову, стыдясь, что ей известно мое отвратительное прошлое.

— Теперь ты знаешь.

Я делаю глубокий вдох, затем встаю, готовый уйти. Она не хочет иметь ничего

общего со мной, зная, из какой я семьи, какую жизнь вел и кто мой отец.

— Куда ты собираешься? — спрашивает Кортни, вставая со мной.

— Ухожу.

— Почему? — в ее голосе звучит замешательство, я поворачиваюсь к ней и вижу,

как она хмурит брови.

Я провожу руками по своему лицу и смотрю в потолок.

— Вряд ли ты захочешь ещё меня видеть. И я не виню тебя за это.

Теплая рука Кортни на моей руке посылает волну комфорта сквозь меня.

— Если уж на то пошло, это заставляет меня хотеть тебя еще больше.

Я резко поворачиваю голову в ее сторону, и от ее мягкой улыбки у меня

подкашиваются колени.

69

— Что?

— То, что он рассказал мне, как он рассказал мне... — она дрожит, и я сжимаю ее

плечи.

— Он обидел тебя?

— Нет, нет. Ничего подобного.

Она сжимает мою руку и ведет к дивану. Мы садимся, и она наклоняется и нежно

целует меня.

— Ты слишком добра ко мне, — шепчу я ей. Несмотря на то, что она пережила,

Кортни еще старается утешить меня. — Я хочу вернуться ко всему этому разговору о нас,

но мне нужно узнать, что он сказал о Бене. Я, по правде говоря, не беспокоюсь по поводу

этой фиктивной битвы за опеку. Я знаю своего отца. И он бы никак не мог проиграть

Дентону. У Джерома Монро есть одна особенность: он не говорит то, что не имеет в виду.

А он сказал, что поможет.

Она улыбается, и я знаю, что новости будут хорошими.

— Он сказал, что все будет решено к концу недели.

— Что? — улыбаюсь я.

— Да. Предполагаю, что новая жена Мэтта забеременела от какого-то губернатора, а

Дентон скрыл это. Рождение, усыновление, — ёрзая на своем месте, она хлопает в

ладоши, явно возбужденная. Я вонзаю свои пальцы в ладонь, пытаясь не обхватить ее

красивую грудь. Клянусь, она превращает меня в похотливого подростка. — Он вообще

не выглядел обеспокоенным и сказал, что его помощник зайдет с некоторыми бумагами,

которые мне нужно подписать. Он также сказал мне, чтобы я сказала тебе... — она

замолкает и отводит от меня взгляд.

— Что, детка? — я поворачиваю ее за подбородок и вынуждаю посмотреть на себя.

Она должна знать, что может мне сказать. — Всё нормально. Я могу справиться с этим.

И я могу. Я слышал что угодно от этого человека. Не удивительно, что он передал ей

сообщение для меня.

Ее рот открывается пару раз, и она снова отводит взгляд. Я обхватываю ее голову

обеими руками и прислоняюсь своим лбом к ее.

— Все хорошо, — шепчу я.

— Он сказал, что вы квиты. Что он никогда не хотел бы видеть тебя снова, —

слезинка катится из ее глаза. — Мне жаль.

Я не удивлен, но, честно говоря, испытал облегчение. Последние восемь лет я

избегал реальности, потому что жил прошлым. Но теперь… Теперь я хочу жить, не

оглядываясь на свое прошлое.

— Эй, — шепчу я. Кортни поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. — Все

хорошо. Правда. Не беспокойся обо мне.

— Он был ужасен, Сэм. Я не могла поверить в то, как... понять то, что он озвучил.

— Давай прямо сейчас сосредоточимся на Бене.

Она кивает и наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я двигаюсь ей навстречу, и,

когда наши губы соприкасаются, приходит понимание, ясность. Это новое начало для нас.

Мы отрываемся друг от друга.

— Ты обедала? — спрашиваю я.

— Нет. Я не голодна.

— Тебе надо поесть, детка.

— Я знаю, но пока это действительно не закончилось...

70

Я понимаю ее. У меня тоже скручивало живот все утро. Не могу представить, что

чувствовала она.

— Хочешь посмотреть фильм или что-то еще? Ты можешь рассказать мне больше о

том, что сказал тебе Джером.

— Да.

Мы заканчиваем тем, что оставляем ТВ, и она рассказывает мне почти дословно все,

что произошло. Я уверен, что мой отец пришел пораньше, надеясь, что меня здесь не