Небеса всё знают

Глава 8

Спускаюсь вниз, прислушиваясь к мужскому смеху на кухне, и зло сцепляю зубы. Меня чертовски раздражает это, вмиг, словно у безумца, появляется беспричинное желание орать. Совершенно на меня не похоже.

– Не понял, неужели рабочий день завершен? – холодно интересуюсь, входя в столовую. Джесс удивленно замирает с упаковкой молока в руках, ребята завтракают за столом, нагло мне улыбаясь.

– Хм, нет, босс, он только начинается. Пошли, парни, доедим на улице, – предлагает один из них и подхватывает тарелку с хлопьями.

С ледяной яростью осматриваю полураздетых мужчин. Они специально так выглядят, чтобы показать мне разницу и напомнить, что пора заняться своим телом?

– Спасибо, детка, – самый здоровый подскакивает к Джесс и смачно целует ее в щеку.

– «Спасибо» еще отработаешь, – смеясь, она подмигивает наглецу, быстро сбежавшему из кухни под моим пристальным взглядом.

– Настроение плохое? – спокойно спрашивает девушка, сметая крошки со стола.

– Меня еще не будили ледяной водой. И что за черт? Почему ты их кормишь? Они работают на тебя и должны быть во дворе, а не в доме.

– Странный ты, Флинт. Они мои друзья и уже больше года помогают папе. Один развозит заказы, когда они есть, другой иногда подсобляет по дому, третий…

– О-о-о, радушие глубинки, как же я забыл?! И как они благодарят тебя? Опускаются на колени? Или ты? – Взглядом, полным отвращения, смеряю ее с головы до ног – полуголую, в излюбленных шортах-трусиках и топике.

– Когда как.

– Джесс! – Хватаю ее за локоть, не позволяя увильнуть от разговора.

– А тебя-то почему это волнует? Ревнуешь? – Прищуривается и издает издевательский смешок.

– Ревную? Я забочусь о тебе и твоей репутации! – Дергаю ее, чтобы хоть как-то избавить себя от жгучего желания разогнать всех к чертям.

– Чтобы заботиться о чьей-то репутации, для начала надо иметь свою не подмоченную. – Подмигивает мне и вырывается из рук.

Стерва. Вот может же выводить из себя одним только словом! Как ей это удается? Постоянно. Раздражает.

– Что найдешь в холодильнике – твое. А я в душ, – бросает Джесс и скрывается в гостиной. Но через секунду возвращается и нацеливает в меня палец.

– И скажи им правду, Флинт.

– Не понял?

– Ребятам скажи, что ты пошутил по поводу высокой оплаты их труда.

– Нет. Я сдержу обещание, если они сделают все так, как у тебя на чертежах, – складываю руки на груди. Еще чего, выполнять приказы девчонки!

– Неужели? Ну хотя бы одно. Вау, – наигранно восхищается, затем лицо снова становится серьезным. – А теперь пораскинь своими пропитыми мозгами. Они не видели таких заработков. Как отец потом будет с ними расплачиваться? Они ведь не станут больше помогать бесплатно. Хочешь разрушить нашу жизнь, вперед, Флинт, ты же любишь сорить деньгами для других.

– Джесс, я предлагал тебе деньги и продолжаю это делать! – взрываюсь. Она снова мне об этом напоминает, постоянно давит на болезненную точку.

– Мне они не нужны, как и им. Поэтому признайся парням в своей богатой фантазии. – Джесс упрямо поджимает губы.

– О, у меня очень богатая фантазия. К примеру, ты закроешь свой рот и как хорошая девочка поднимешься к себе, примешь душ и начнешь мне улыбаться. Затем прекратишь это издевательство над собой и надо мной. Как тебе? – Ехидно улыбаюсь.

– Я никогда не была хорошей девочкой, Трахни меня. – Смеясь, она выходит из кухни.

Я опять готов заорать. Она просто невыносима! Как в ней уживается столько личностей? То мегера, то соблазнительная стерва, то нежная нимфа. И чаще всего – заботливая дочь. Одуреть. Но я не собираюсь следовать ее приказам. Парням поощрение не помешает, а Скотта как-нибудь уломаю, чтобы он принял мою помощь. Но сначала уломаю Джесс. Все девушки любят дорогую одежду, духи, подарки, и она не исключение. Куплю ее внимание, отношение ко мне… М-да, только проговаривая слова про себя, уже понимаю – неправдоподобно. Нереально. У нее тяжелый характер, признаю, хотя и у меня был когда-то не самый простой. Стал мягче, ослабел. Все из-за женщин. А сейчас именно женщина в лице Джасмин вытаскивает из недр сознания другого, забытого человека, желающего добиться цели.

Не помню, когда ощущал такое желание противостоять этому миру и противоположному полу. Да, я жалкий, и жалею себя, и чувствую отвращение. А началось все очень давно, даже точку отсчета не запомнил. В эту секунду, наливая себе в хлопья молоко, вдруг осознаю, как гадко выгляжу со стороны. Вся моя жизнь была полна жалости к себе и к своим неудачам в любви. Любовь для меня – самое желанное на этом свете, я искал ее. Подбирал даже объедки, чтобы упрочить самомнение. Когда же я потерял свои яйца?

За короткое время невозможно измениться, но я попробую благодаря Джесс. У нее есть все недостатки, которых я избегал. Максималистка, готовая бороться. Уже давно не смотрю на нее как на подростка, поставил на один уровень с собой и анализирую ее жизнь, но… никак не свою. Трус. Мне страшно заглядывать глубже в сердце и разум. Вытащить из себя всю грязь и разобраться в ней. Без этого не обойтись, чтобы иметь власть над единственной женщиной, которая никогда не будет мне принадлежать. Над собственной племянницей. Нет, я не думаю о ней как о спутнице жизни, это даже не обсуждается. Хочу ей показать, что такая жизнь ни к чему хорошему не приведет. Только к полному разрушению и постоянным метаниям. Терпение. Для начала стоит поучиться ему.

Позавтракав и приняв, как мне кажется, верное решение, поднимаюсь на второй этаж и стучусь к Джесс. Она открывает. Волосы собраны в непривычно тугую косу, сама все в таком же полуголом виде, но я улыбаюсь. Молодец.

– Чего надо? – недовольно спрашивает.

– Хотел поинтересоваться о твоих планах на сегодня, – отвечаю мягко, вежливо. В голубых глазах вспыхивает недоверие.

– Как мои планы касаются тебя? – ехидно усмехается, прислоняясь плечом к косяку.

– Напрямую. Могу помочь, могу быть полезным.

– Нет, ты мне не нужен. Я собираюсь в мастерскую, тебе там делать нечего, – отрезает она, собираясь захлопнуть дверь перед моим носом. Упираюсь ладонью в створку, не давая ее закрыть. Не позволю, чтобы меня и дальше щелкали по носу.

– Конфетка, не будь букой. – Растягиваю губы в соблазнительной улыбке, обычно от нее тают все женщины. Увы, кроме прищурившейся Джесс. – Давай поедем вместе. Хоть я не умею пилить и строгать, но прекрасно сведущ в основах бизнеса и могу что-то посоветовать, чтобы дела улучшились. Я ведь не чужой. Не хочешь денег – не надо, но мои знания могут пригодиться. – Склонив голову набок, не мигая удерживаю ее взгляд.

– Ладно. Уговорил. Но запоминай правила – делаешь то, что я попрошу. Ни больше, ни меньше. Согласен?

– Идет. Дай мне минуту, я возьму вещи. Встретимся у машины Скотта.

Посвистывая, направляюсь к себе. Получилось! Немного настойчивости, и все пойдет как по маслу. Опыт общения с женщинами мне определенно поможет.

Пихаю портмоне в карман джинсов, приглаживаю отросшие светлые вихры и… забываю о наличии мобильного. Я и раньше так делал время от времени, но сейчас иная причина: он мне не нужен. Связь с миром, от которого убежал, – лишнее. И, черт возьми, меня это радует.

Пролетаю мимо пустой спальни Джесс и сбегаю по ступеням, подхватив ключи от машины. На влажном воздухе рубашка моментально липнет к коже, душит, и от желания сорвать ее расстегиваю верхние пуговицы.

– Губки подкрасил? – насмешливо спрашивает Джесс.

– А как же, и реснички заодно. Нравится? – строю гримаску и слышу громкий смех.

Опускаюсь в салон и завожу мотор, наслаждаясь изменившимся отношением.

– Тушь потекла, и не видишь дорогу? – хрюкает от смеха Джесс, указывая на выезд.

– Ты не пристегнулась.

– Я и не пристегиваюсь. Смысл? – Пожимает плечами, пристраивая на коленях рюкзак.

– С ума сошла? Это правила безопасности…

– Боже, Флинт, не нуди, – раздраженно закатывает глаза, – я не пристегиваюсь. В этом городе невозможно развить высокую скорость. Тем более что в обеих наших машинах ремни изношены и заедают. Оставь нравоучительные тирады очередной жене и двигай. Не нарушай моего условия, а то поеду одна, – машет в сторону дороги.

– Тогда пересаживайся на заднее сиденье, – выключаю мотор.

– Флинт, давай не будем снова выяснять отношения, – шипит Джесс. – Ты тратишь время, а его остается все меньше и меньше до приезда родителей. Так что побудь плохим, Трахни меня, каким я тебя и помню, – пихает меня в плечо, – стань тем, кто рулил ногами.

– Что? Откуда такие познания?!

– Мама по вечерам часто рассказывала о твоих проделках в юности. У меня целое досье на тебя. А еще она вспоминала, как ты после вечеринки взял ее машину, и наутро она там обнаружила…

– Все! Мы едем! – сдаюсь я, торопливо завожу мотор и резко газую, уши режет смех Джесс.

Поверить не могу, что Зои это сделала. Да-да, я был таким вальяжным парнем, который ходит как в замедленной съемке и сверкает белоснежной улыбкой. Внешность всегда помогала мне затащить очередную красотку в постель или на заднее сиденье машины. В тот день мою забрали родители, пришлось влезть в автомобиль Зои, и на сиденье остались презервативы. Использованные. Глупо, конечно, но кто думает головой в шестнадцать лет? Парнями точно иное место двигает.

По памяти доезжаю до неприметной мастерской. Джесс выходит первой и отпирает ключом пыльную, даже какую-то мрачную дверь в небольшое захламленное помещение, пропахшее деревом, краской и лаком.

– Ничего не говори, Флинт. Я и без твоей оценки знаю, что здесь просто воняет безысходностью.

Мебель накрыта грязными чехлами, полки пусты. Интерьер больше напоминает склад, чем магазин. Под ногами толстый слой пыли и опилок, разорванная бумага – заброшенное место, где давно никто не работает.

– Расскажи, что у вас происходит, – прошу, прочистив словно скребущее наждаком горло.

– Это помещение папа купил шесть лет назад. Сначала было хорошо, он набрал достаточно заказов, пропадал здесь днем и ночью, – говорит она и проходит между столами, я следую за ней. – Но уже три месяца, как мы закрылись. Дела идут хреново, мало кто заказывает мебель, потому как появилась возможность сделать это по интернету. Люди предпочитают эксклюзивные и именитые бренды, чтобы хвалиться ими перед гостями и друзьями.

Джесс отпирает заднюю дверь, и мы оказываемся в самой мастерской. Здесь творится бедлам – штабеля дерева, металла, горы банок с краской, брошенные инструменты и оборудование. От запаха затхлости мутит, а еще больше от того, как здесь все мертво.

– Папе остается только помогать старым друзьям и старожилам города, которые помнят его. Он берется за любую работу – что-то починить, покрасить, заменить крышу, подновить забор. Здесь он давно уже не работает, не создает новые предметы мебели. – Девушка бросает рюкзак на один из стульев и подходит к длинному столу.

– Черт, – я все четче понимаю, насколько туго им живется, вина вновь дает о себе знать, – но ты… вчера ты приезжала сюда. Для чего? – Голос хриплый от пыли, и даже не хочется его менять.

– Иди сюда, – с улыбкой подзывает Джесс, и я аккуратно пробираюсь к ней. – Вот причина, – указывает она на пластиковую вывеску, которую только начали красить в ярко-голубой цвет. – Моя задумка, которую хочу осуществить. У папы нет времени, мама в этом не понимает, остаюсь я. Новая жизнь. Новые возможности. И начать хочу с названия. Вместо старого теперь будет…

– «Уютные небеса», – читаю вслух.

– Точно. Пока родителей нет, планирую доделать вывеску, прибраться, все отмыть, восстановить папины работы. Есть и вещи, что сделала я сама. После их приезда мы устроим открытие и что-то вроде ярмарки, где будут продаваться изделия. Я уже просчитала себестоимость, старую цену и наценку. Мало кто помнит стоимость товара, поэтому мы укажем ту цену минус доллар. Особенно люди ведутся, если стоит, например, двадцать девять девяносто девять. Главное, не тридцать, хоть всего на цент меньше. Психология, – спокойно рассуждает она. Чувствую, как мое лицо вытягивается от удивления. – Времени осталось мало. Часть мебели готова, часть нужно отполировать. Не боишься запачкать руки, Флинт? – Смеясь, она срывает ткань с видавшей виды мебели.

Сразу найти, что ответить, сложно. Никак не могу прийти в себя от увиденной разрухи и банкротства, и в то же время меня распирает от гордости за эту девочку.

– Ну так что? Ты хотел помочь…

– Да-да, конечно. Боже, Джасмин! Да у меня слов нет, чтобы передать тебе, насколько поражен тем, что ты сделала. Я готов помогать. – Смеясь от понятных только мне эмоций, подхожу к ней и ловлю недоумение во взгляде. – Все что угодно, конфетка, хоть рубашку отдам на тряпки, – продолжаю, сжимая в руках ее прохладные пальцы.

– Надеюсь, этого мы избежим.

– Зачем ты прячешь это, Джесс? – Всматриваюсь в красивое утонченное лицо, в глаза, сверкающие лучше любых драгоценностей.

– Что именно? – удивляется, делая шаг ко мне. Аромат ее шампуня будто возвращает меня в прошлое.

– Себя, конфетка. Ты прячешь настоящую себя, любящую родителей и пытающуюся поправить положение, хотя тебе всего восемнадцать. Прости, что не был рядом, но сейчас здесь и готов, чтобы мной руководили, – шепчу, а сердце бьется в висках от пыльной близости. Мир Джесс ограничен этим местом и в то же время богат, а у меня все наоборот.

– Тебя возраст сделал чересчур сентиментальным, Флинт? Или женщины, которые любят тебя использовать? Бога ради, останови занудство, льющееся из тебя подобно помоям. Противно. – Она с отвращением вырывает свои руки и отскакивает от меня.

– Почему? Что я сказал не так, раз получил очередное оскорбление? Я не вправе тобой восхищаться? Почему не могу быть ведомым, если не представляю, что делать, с чего начать?! Хватит, Джасмин, не хочу ссориться. Буду молчать. – Обиженно поджав губы, изучаю стену с инструментами.