Небо, полное звезд

6

Его ладонь оказалась прохладной и твердой. Наверное, я слишком засмотрелась на нее, потому что парень кашлянул. Пришлось расцепить пальцы и убрать руку.

– А я подумала, что ты не местный, – краснея, произнесла я.

Северные имена для обитателей здешних мест не были чем-то удивительным. Смешение двух культур в Сампо ощущалось не только в именах жителей, названиях улиц, предприятий, но и в архитектуре зданий, общечеловеческих ценностях, манере общения и в поистине европейском отношении к жизни.

– А я и есть, – кивнул он. – Родился здесь и жил до пяти лет, а потом уехал.

– Вот как… Тогда ты больше местный, чем я. Мы приехали сюда всего полтора года назад.

– Твой пес часто убегает к соседям? – Мика все-таки осмелился и потрепал его по загривку.

Мне стало неловко.

– Мы стараемся следить за тем, чтобы этого не произошло. А ты приехал к Отсо Ярвинену?

– Да. – Парень нервно взлохматил волосы. – Только я забыл про разницу во времени, поэтому меня не встретили.

– Если хочешь, пос… – Слова застыли у меня на языке потому, что я увидела подъезжающий к дому соседей автомобиль. – А вот и Отсо.

И от меня не укрылся тот факт, что парень, бросив взгляд через плечо, мгновенно помрачнел.

– Значит, мне пора, – отрывисто бросил он. – Тебе помочь завести домой пса?

– Да, спасибо, – кивнула я. – Сомневаюсь, что он отстанет от тебя добровольно.

Развернула коляску и дернула дверь.

– Иди, приятель. – Мика проводил его до входа.

Пес вошел в дом, но очень неохотно. И тут же сел в прихожей, нацепив на морду самое обиженное и тоскливое выражение из всех, какие имелись в его арсенале.

– Похоже, он расстроился, – заключил парень.

– Ему бы только гулять, – подтвердила я.

– Ладно, я пойду, – обернулся ко мне Мика.

Его лицо выражало грусть от чего-то столь же неотвратимого, как лишение свободы для Дрисса.

Он спустился по ступеням и побрел по дорожке к калитке.

Я открыла дверь шире и не без усилий «перепрыгнула» на коляске через порог. Затем развернулась и потянулась за дверью, когда заметила, что Мика обернулся.

– Приятно было познакомиться, Анна! – махнул он.

– И мне, – отозвалась я.

Сердце подпрыгнуло от волнения.

Прежде чем закрыть дверь, я проследила взглядом за тем, как парень завернул на соседский участок. Вышедший из машины Отсо Ярвинен, очевидно, был рад его видеть: замешкался, вытер руки о джинсы, а затем распахнул для Мики объятия. Но тот не спешил обнимать соседа. Он протянул ему руку, и они поздоровались вежливым рукопожатием, а затем, подобрав с крыльца сумку, вошли в дом.

– А, ты уже его пустила, – послышался голос сестры.

Пес среагировал и бросился к ней. Может, она и не хотела спускаться на первый этаж, но из-за Дрисса вынуждена была сделать это.

– Он убежал к соседям, – глядя на нее с укором, бросила я. – Неужели трудно было присмотреть за ним? Это всего пять минут твоего времени.

– Но ведь вернулся же, так? – усмехнулась Софья.

Я оглядела ее прикид. Черные рваные колготки, кожаная юбка, растянутая широкая черная футболка с потертым золотистым принтом, массивные кольца на пальцах, металлические браслеты, гнездо спутанных волос вместо прически. Образ завершали мертвецки-синие губы и густо подведенные черным глаза.

– Ты себя в зеркало видела? – не удержалась я, скидывая с себя мамину куртку. – В таком виде ведьмы на шабаш ходят. Надеюсь, ты не одеваешься так в школу?

Конечно, одевается. Мама уже давно не пытается с этим бороться.

– Завидуй молча, – хмыкнула она.

Села на корточки и погладила пса.

Я положила куртку на столик, объехала сестру и направилась в свою комнату. И уже перед тем, как закрыть дверь, рявкнула:

– И кто только станет терпеть тебя…

– А я, как ни погляжу, у тебя тоже просто до хрена друзей, да, Анна? – ядовито рассмеялась Софья.

Я хлопнула дверью и сжала пальцы в кулаки. Не хотелось это признавать, но она права. Никто из тех, с кем я общалась в школе, даже не навестил меня после аварии.

– А ты рассказывала своим приятелям-инвалидам о своем прошлом? – пропела она.

– Да пошла ты! – крикнула я.

Из-за двери раздался жуткий смех.

«Стерва! Дрянь! Ведьма!»

Мне хотелось, чтобы она заткнулась. Чтобы перестала смеяться.

Я закрыла уши ладонями и зажмурилась.

Было почти так же больно, как когда меня толкали сбившиеся в стаю девчонки в школьном туалете. Я не хотела вспоминать, но снова и снова слышала свой жалобный голос и чувствовала, как горят ладони от ударов по двери. Я кричала, задыхалась и молила, но мне никто не открывал.