Недоразумение

***

Некоторые дни просто отстой.

Сначала я обнаружила пятно на милом платье, которое планировала надеть сегодня вечером. Затем пролила кофе. Потом в офисе ударилась пальцем ноги о дверной косяк. Мне буквально хотелось вышибить дверь, но в прошлый раз, когда я ударилась затылком и врезала по вредной поверхности, мне пришлось соврать Каталине, убеждая ее, что опорная балка заброшенного здания рухнула сама по себе. Если бы это была моя старшая сестра, а не вторая по старшинству, я бы так просто не отделалась. Невада чует враньё за версту. Каталина же поверила мне на слово.

Врать Каталине не входит в мои привычки. О, я, конечно, врала время от времени и меня на этом не ловили, но врать Каталине было все равно, как пнуть котенка. Это заставляло меня чувствовать себя виноватой, а я избегала чувства вины всеми возможными способами. Моя семья только недавно перестала волноваться, что я внезапно изменю форму и буду из-за этого убита. Я не хотела наваливать еще больше проблем на свою голову.

Я должна была работать над делом, которое взяла Каталина, чтобы помочь своей подруге, и я далеко продвинулась, когда позвонил Леон. Леон был моим младшим двоюродным братом. Мама усыновила его и моего старшего кузена, Берна, потому что моя тетя была редкостной сволочью, а они мне были как родные. Однажды я публично назвала Берна кузеном, а потом нам пришлось уйти со свадебного приема маминой подруги, потому что все бросали на нас странные взгляды. Это было уморительно.

Леон выпалил:

— Я облажался. Помоги нам с бабулей и не говори Каталине.

Я и не собиралась говорить Каталине. У нее итак было забот полон рот.

Быстрое расследование показало, что дома нет бабули Фриды, как и Кирпичика. Броник был её новым детищем. Она, после того, как какие-то идиоты пытались напасть на наш склад, взяла один из отобранных нами «Хаммеров», и потратила три последних года, превращая его в несокрушимого монстра. Она никому не позволяла его водить, что означает, что Леон первым делом позвонил бабуле, она взяла Кирпичик и отправилась ему на помощь.

Леон работал над «делом Ярроу», названным так из-за района, где жила женщина, по делу которой он вел расследование. Я особо не вникала, но знала, что женщина работала бухгалтером у своих друзей и, судя по всему, присваивала их деньги себе. Ничто из этого не требовало бабулю Фриду или Кирпичик.

Я прыгнула в машину и направилась по адресу, который он прислал.

Северно-западный Ярроу был тщательно спланированным районом в Кэти, которое технически было отдельным городом к западу от Хьюстона. На самом деле Хьюстон раскинулся во всех направлениях, словно гигантская амёба, поглощая соседние муниципалитеты. Некоторое время назад он поглотил Кэти, и сейчас трудно было сказать, где заканчивался Хьюстон, и начинался Кэти.

В Ярроу было около семидесяти домов, все обустроенные технологией «ЭкоСмарт», большими дворами, удобствами, такими как теннисные корты, аквапарк с горками и искусственной рекой, и с ценником от полутора миллионов и выше. По словам Леона, они реально измеряли высоту травы линейкой. Все это было настолько лакшери, что мне хотелось нарисовать единорогов, какающих радугой на их подъездных дорожках, только для того, что бы немного оживить это местечко. Покупка дома в Ярроу делала заявление: я успешный. Посмотрите на мой дом, на мою прекрасную семью, на нашу речку, на нашу тщательно подстриженную лужайку и прекрасные маленькие цветы, и падите в отчаянье, потому что мы лучше, чем вы.

В любом случае, кому вообще захочется плавать по их искусственной реке?

Логически, я могла бы привести несколько причин, почему кому-то хотелось бы жить в таком месте, но оно было не для меня. Нам тяжелым трудом давались деньги. Когда мы купим дом, никто не будет говорить нам какой высоты должна быть трава, в какой цвет мы можем покрасить стены или где мы можем парковать машины. И если я захочу турель на своей крыше, я установлю чёртову турель…

Когда мы купим дом… Все мы упорно трудились для покупки этого волшебного дома, но пока не было ничего подходящего. Дом бы решил наши проблемы с обеспечением безопасности. Склад сложно оборонять, да и мы стали слишком взрослыми, чтобы жить вместе. Берн умер бы за собственный угол. Леон тоже. Проблема была в том, что мы нуждались в чем-то достаточно большом, чтобы вместить всех нас, и защищенном, и, несмотря на то, что вокруг Хьюстона было полно особняков и комплексов, в нашем ценовом диапазоне было не так уж много вариантов. Каталина немного сходила с ума, пытаясь разобраться с этим, и поэтому я тщательно следила за ней. Нам не нужно повторения другого инцидента.

Я съехала с основной дороги, добралась до боковой улочки, совершила недолгую живописную поездку к закрытому въезду в Ярроу. Я улыбнулась охраннику в будке и набрала код на цифровом дисплее. Тяжелые ворота открылись, и я направила «Мерседес» внутрь. Охранник улыбнулся мне в ответ, когда въехала. Машина была достаточно престижной, и я ей соответствовала — красивая девятнадцатилетняя блондинка в дизайнерском сером платье за рулем «Мерседеса».

— Позвонить Леону.

Машина набрала номер, и голос моего кузена раздался в салоне.

— Ты уже почти здесь?

— Я рядом. Какой там дом?

— Продолжай ехать, и ты поймешь. — Он повесил трубку.

В этом не было ничего зловещего. Совсем.

Я направила машину по переулку. Слева от меня располагались красиво высаженные цветочные клумбы и живописные кустарники. Справа расходились подъездные дорожки, каждая из которых вела к обнесенному стеной поместью с одинаковыми воротами.

Ты поймешь.

Все дома выглядели одинаково. Некоторые были отштукатурены, некоторые обнесены кирпичом, но все они были одинаковы, немного измененные версии типа макмансион[1]…

У дома справа не было ворот. Этот факт занял у меня секунду, и я проехала мимо него. Я остановилась и дала задний ход. Погнутые ворота валялись во внутреннем дворе. За ними, на месте входной двери зияла огромная дыра в форме машины.

Черт возьми, Леон!

Я свернула на подъездную дорожку, наклонилась вперед, подъезжая к дыре, и заглянула в лобовое стекло. Внутри дома было темнее, чем снаружи, но я безошибочно различила очертания Кирпичика. «Хаммер» был внутри дома. Принесенный ущерб. Так много повреждений.

Каталина убьет его, и я буду держать его, пока она будет бить по голове.

Я заглушила двигатель и зашла внутрь. В доме был широкий коридор. Двойные лестницы обнимали противоположные стены, ведя наверх к единой лестничной площадке. Два черных следа от шин тянулись от входной двери, по блестящему серому мраморному полу, через бежевый восточный ковер, вплоть до того места, где Кирпичик остановился напротив стальной двери. Дверь выглядела действительно неуместно в престижном доме и имела большую вмятину. Убежище. Круто!

Они проехали на «Хаммере» через входную дверь, коридор, гостиную и половину чёртова дома и врезались в стальную дверь.

Чёрт возьми! Чёрт возьми, с посыпкой сверху!

Бабуля Фрида сидела на Кирпичике со скучающим видом. Справа, на полу лежал Леон без рубашки, прислонившись к журнальному столику, который каким-то образом пережил автомобильное нападение. Его футболка, когда-то белая, а теперь с пятнами крови была обернута вокруг его головы. Белый мужчина, лет тридцати пяти лихорадочно расхаживал вокруг белого дивана, будто пытаясь протереть дыру в ковре.

— Вы что все, с катушек съехали? — Казалось бы, справедливый вопрос.

Леон указал на мужчину.

— Его вина.

Я посмотрела на мужчину.

— Вы кто такой?

Мужчина перестал расхаживать и впервые посмотрел на меня.

— Я Кент. Кент Миллс. Я живу здесь. Это мой дом.

Он был супругом подозреваемой.

— Что случилось?

Леон бросил на меня измученный взгляд.

— Это Кент Миллс. Он работает дипломированным медбратом. Это его дом, за исключением того, что на него фактически наложено взыскание, потому что его супруга, наша подозреваемая, Сандра Миллс, перестала выплачивать ипотеку. Уже как шесть месяцев.

— Я платила ипотеку! — прокричал женский голос из динамика над стальной дверью. — Это недоразумение!

Кент повернулся к двери.

— О да, еще одно знаменитое «недоразумение». Это канцелярская ошибка, это компьютерный глюк, и ты обязательно позвонишь им завтра и все исправишь.

— Ты ублюдок, Кент. Глупый эгоистичный ублюдок!

Кент набрал в легкие побольше воздуха.

Я сказала, подражая голосу моей мамы:

— Молчите.

Он закрыл рот.

Я повернулась к Леону.

— Как Кирпичик попал в дом?

— Я веду к этому. Мы были наняты винокурней «Шоу» для расследования предполагаемого хищения. Я определил, что их бухгалтер, Сандра, потихоньку грабила их.

— Это ложь, и я засужу вас за клевету, — прокричала Сандра через динамик.

— Этот иск будет отклонен, потому что эта клевета, не клевета, — сказала я. — Если вы собираетесь кому-то угрожать, то, по крайней мере, делайте это правильно.

— Я проверил другие компании, для которых она вела бухгалтерию, — сказал Леон. — Она завязывала дружеские отношения с людьми, убеждала их передать ей бухгалтерию, предлагая скидки для друзей, а потом крала все, что у них было.

— Это очередная ложь. Я говорю вам, это недоразумение.

Леон закатил глаза.

— Такая же ложь, как и ваш MBA[2]?

Кент моргнул.

— Стойте. Что? Я видел ее диплом Калифорнийского Университета. Он в офисе.

— Подделка, — сказал Леон. — У нее есть сертификат бухгалтера Хьюстонского общественного колледжа. В Калифорнийском Университете нет никаких записей о ее посещении.

— Это…

— Недоразумение! — Бабуля Фрида, Кент и Леон закончили за нее в унисон.

— Переходи к той части, где вы двое въехали на машине в дом.

Бабуля Фрида выпрямилась.

— Это не просто машина, это армированный штурмовой автомобиль. — Она погладила крышу Кирпичика. — Не слушай ее, ты великолепное чудовище.

Мне пришлось напрячься, что бы не начать грозить им кулаками.

— Я обнаружил девять компаний, которые она обокрала на общую сумму в восемь миллионов долларов, — сказал Леон.

— Восемь миллионов? Да ладно?

— Она занимается этим годами.

— Восемь миллионов, Сэнди, и ты не могла заплатить ипотеку? — взревел Кент.

— Все было в порядке! Все было прекрасно, пока ты все не разрушил!

— Куда делись деньги? — спросил Кент.

— Она купила винодельню, — ответил Леон. — Серьезно, кто так делает?

— Сэнди! Что, черт возьми, ты знаешь о вине?

— Ты никогда не верил в меня, Кент.

Моя голова начала пульсировать. Я потерла виски.

Леон вздохнул.

— Я пришел сюда, что бы поговорить, дать ей шанс во всем признаться. В этот момент влетел мистер Миллс, истерично крича, что его жена заперлась в убежище вместе с его малышкой.

Ребенок? У этих двоих есть ребенок?

— Итак, ты позвал бабулю, подговорил ее взять Кирпичик и протаранить пол дома, чтобы упереться в убежище? Ты хоть представляешь, какой разговор придется вести Каталине с нашей страховой компанией?

Леон взмахнул руками.

— Я проявил осмотрительность. Во-первых, я заставил его нанять нас. Он подписал отказ, освобождающий нас от любой ответственности в результате повреждения имущества. Во-вторых, я позвонил бабуле, с целью открыть дверь с помощью паяльной лампы. Она решила, я цитирую: «протаранить быстрее».

— Бабуля!

Она пожала плечами.

— Угол въезда был неудачным, Кирпичик шире двери, поэтому в нее трудно было поспасть правильно.

— Ты проехала на Кирпичике через дом! И ты даже не сломала дверь убежища!

— Откуда я должна была знать, что она потратила деньги на листовую сталь баллистически стойкую к ударам?

— Я заслуживаю иметь хорошие вещи, я тяжело трудилась, и безопасность важна для меня!

— Со мной не советовались по поводу упомянутого тарана, — сказал Леон. — Мне пришлось нырнуть в сторону, и я ударился об этот дурацкий кофейный столик.

Аргх! Мне хотелось зарычать, но это только бы всех напугало.

— Где сейчас ребенок?

— Это не ребенок, — сказала бабуля Фрида.

Леон передал мне фоторамку. На ней Кент и Сандра держат персидскую белую кошку.

— Это имя кошки, — проинформировал меня Леон. — Малышка.

Я повернулась к Кенту.

— Почему ваша жена спряталась в убежище?

Кент замахал руками.

— Позвонил Клинт и накричал на меня, что Сандра — мошенница и обанкротила его пекарню. Ему позвонил Патрик из винодельни, и Клинт проверил свои счета. Я зашел в наш банк, чтобы узнать, нет ли у нас каких-то непонятно откуда взявшихся депозитов, и обнаружил, что мы банкроты. Хуже чем банкроты, мы в долгах! Наши персональные кредитные линии исчерпаны. Наша ипотека не выплачивается с августа. Когда я столкнулся с ней лицом к лицу, она схватила мою крошку и побежала в убежище, и теперь угрожает навредить ей!

— Все было хорошо, пока ты не начал копать! Я отдала тебе все, а ты просто не мог все это оставить. Почему ты не веришь мне, Кент?

— Ты обкрадывала наших друзей! Все знают. Клинт и Патрик обзвонили всех! Все нас ненавидят!

— Да я развивала их бизнес. Каждый из них терпел неудачу, пока я им не помогла. Они должны мне.

Кент посмотрел на меня.

— Я просто хочу назад свою кошку.

— Хорошо. — Я подошла к двери. — Миссис Миллс, это глупо. Вы не можете вечно оставаться в убежище.

— Да, могу.

— Что бы вы хотели, чтобы что произошло? — спросила я. — Что нужно сделать, чтобы вы вышли наружу?

— Я хочу, чтобы вы все ушли. И я хочу, что бы все извинились передо мной за ту ложь обо мне. Я хочу, чтобы Патрик вернулся и сказал о том, как он сожалеет, что заставил всех злиться на меня.

Отрицание было ужасной штукой.

Я попробовала вести беседу деловым тоном:

— Миссис Миллс, это нереально. Вы присвоили крупную сумму денег. Данный факт подтвержден финансовыми отчетами и банковскими выписками. Никакие извинения не заставят это исчезнуть.

— Что вы от меня хотите? Я сделаю все. Вы хотите моей крови, так ведь? Вы хотите кровавую жертву?

— Никто этого не хочет. Мы хотим, чтобы вы были здоровы и невредимы. Почему бы вам не выйти, и мы поговорим об этом? Я уверена, вы под большим давлением от стресса. Мы все совершаем ошибки. Как вы говорите, возможно, все это недоразумение.

Кент закатил глаза. Леон изображал жест отсчитывания денег.

— Знаешь, что я думаю? — спросила Сандра, со злобной ноткой в голосе. — Я думаю, ты коварная маленькая сучка. Можешь сказать этому ублюдку, что я переломаю каждую косточку в теле его дерьмовой кошки. В любом случае он любит ее больше, чем меня.

Кто бы поступил по-другому? Я посмотрела на дверь. Она казалась стандартной: стальной, с вращающимся колесом, возможно с несколькими стальными стержнями, удерживающими его во время вращения. Как только она заблокировала его изнутри, колесо не двигалось.

— Леон, позвони сержанту Муньосу и дай ему знать, что у нас сейчас будет инцидент. Мне нужно, что бы вы все покинули дом и не подглядывали. Я хочу поговорить с Сандрой наедине.

Они посмотрели на меня.

— Вы хотите, чтобы она вышла из этой комнаты или нет? — Я жестом выпроваживала их. — Уходите.

— Я хотел бы… — начал Кент.

— Пожалуйста, уходите, ваша Малышка рассчитывает на вас.

Я смотрела, как все трое выходили из дома. Дело в том, что с магами метаморфами все думали, что мы как пони с одним трюком. Мы превращаемся в монстров и иногда сходим с ума. Но это было еще не все. Далеко не все.

Я потянулась за своей магией. Она пыталась похоронить меня, как лавина, сияющая массой радужных цветов, переплетающихся друг с другом. Я выбрала только один, тёмно красный, и позволила ему наполнить меня. Кроваво-красная тень колоссального, мохнатого Чудовища с глазами, светящимися чистым белым, который был моей другой формой, заполнила мой разум.

— Вы же не собираетесь на самом деле причинить вред Малышке, так ведь? — Я расправила плечи.

— Давай посмотрим!

— Будь по-вашему.

Я схватилась за колесо и потянула. Чудовище в моей голове зарычало. Внутри двери с резким лязгом лопнул металл. Колесо со скрежетом погнулось, прутья скользнули назад, и я рывком открыла дверь.

Сандра Миллс уставилась на меня испуганными глазами. Она была белой и худой, в возрасте чуть за тридцать, с окрашенными в салоне светлыми волосами и слишком большим количеством тонального крема, который был на два тона желтее её оттенка кожи. Спортивные штаны и футболка-оверсайз висели на её костлявых плечах. Она прижимала к себе белую кошку.

Она открыла свой рот, но ничего из него не вышло.

Я протянула руку, схватила колесо и сорвала его с двери.

Сандра отпрянула.

— Я поговорила с тобой, и ты вышла сама, — сказала я ей. — Если скажешь что-то другое… — Я согнула руками спицы колеса.

Она отчаянно закивала.

В отдалении завыли полицейские сирены, становясь все ближе.

Чудовище испарилось из моего разума, словно унесенное ветром. Усталость взяла верх. Я подмигнула Сандре, взяла кошку из её рук и вышла наружу. Мне нужно было сочинить милую историю для копов, убедить Леона и бабулю что дверь была повреждена Кирпичиком, а потом позвонить в страховую компанию. Каталине не нужна дополнительная головная боль.

Я была младшим ребенком в семье, но я была Бейлор. Мы всегда честно выполняем свою работу.