Нежданная любовь

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Но я никогда не падаю в обморок!

Сара услышала собственный недовольный голос, открыла глаза и обнаружила, что лежит в кузове «лендровера», а под спиной у нее находится какой-то твердый ком. Она попробовала передвинуться, но сильные мужские руки удержали ее.

– Не так резко, иначе вам снова станет дурно. Полежите спокойно минутку.

– Снова? – Интересно, за кого он меня принимает, с негодованием подумала Сара и твердо повторила: – Я никогда не теряю сознания. Пожалуйста, не держите меня...

Она попыталась сесть, несмотря на то что он держал ее, но онемела от ужаса, так как у нее тут же вновь закружилась голова.

– Не двигайтесь, и вам станет лучше.

Глубокий голос, такой спокойный и внушительный, казалось, должен был раздражать ее, но почему-то произвел противоположный эффект – она расслабилась и перестала сопротивляться, закрыла глаза и только чувствовала, как твердые пальцы обхватили ее запястье, считая пульс.

– А теперь попробуйте подышать медленно и глубоко. Но не слишком глубоко...

И снова, к собственному изумлению, она послушалась, соразмеряя дыхание с ровным ритмом его голоса.

– Лучше?

На этот раз она открыла глаза и кивнула. Вокруг уже ничего не кружилось.

– Я сама виновата. – Сара с осторожностью села, на этот раз удачно. Она находилась в кузове «лендровера» Стюарта Делани, где пахло свежевырытой землей, дождем и растениями. – Уезжая из Лондона, я ничего не поела.

Не стоило объяснять ему, что на самом деле она как следует не ела несколько дней, а не несколько часов.

Сара поморщилась, вспомнив Анну с ее женственностью, мягкими очертаниями тела, представляющими разительный контраст с худобой Сары. Тощая и высохшая – вот какой окончательный приговор вынесла ей Анна. От этих слов Сара почувствовала себя бесконечно увядшей, почти старухой, хотя на самом деле Анна была старше ее на два года.

Мужчины не любят худых женщин; им нравится мягкая пышность женского тела с заманчиво очерченными формами. Сара напряглась, ожидая какого-нибудь замечания Стюарта Делани относительно ее худобы, но вместо этого он почти рассеянно заметил:

– Все иногда забывают поесть, особенно когда голова занята более важными делами. Я и сам этим отличаюсь.

Сара, сидя, огляделась и с сожалением отметила, что испачкала грязью с пола «лендровера» свой кремовый костюм.

– Послушайте, я как раз ехал домой с намерением перекусить. Поскольку ваших родителей нет, то не составите ли мне компанию? Миссис Гиббоне приходила сегодня ко мне убираться. Обычно она оставляет и что-нибудь поесть. Так что, учитывая гостеприимство ваших родителей...

Глупо было отказываться. Это не Лондон, где женщине нужно опасаться приглашений от малознакомого мужчины. И, кроме того, из маминых телефонных разговоров она знала, как нравится родителям новый сосед.

Можно, конечно, остаться одной дома и провести вечер в размышлениях и воспоминаниях.

– Если я вас действительно не обременю...

– В таком случае я не стал бы и предлагать...

В его словах проскользнула некоторая резкость, но Сара, вместо того чтобы почувствовать, что ее поставили на место, нашла его замечание почти оригинальным. Он так непохож на Иэна, шарм которого скрывал жестокость и грубость. Она правильно оценила искренность Стюарта: лучше сразу раскрыть все карты, чем долго прибегать к маскировке.

– Прекрасно. Я поеду следом за вами в своей машине, хорошо? – предложила Сара, но Стюарт Делани не согласился с этим.

– Не стоит. Я, конечно, не думаю, что вы опять упадете в обморок, но лучше не рисковать.

– Тогда вам придется отвозить меня обратно, – запротестовала было Сара, но он, не слушая ее возражений, спрыгнул вниз с кузова и направился к кабине.

Сара последовала за ним. Она не была новичком в поездках на разбитых старых «лендроверах». Еще девочкой она предостаточно поездила на подобных автомобилях и знала, как это неудобно. Конечно, сидеть в кабине намного приятней. Подойдя к краю кузова, она сняла туфли на высоких каблуках и собралась уже спрыгнуть на землю, несмотря на мешавшую ей узкую юбку. К ее изумлению, Стюарт, который, как ей показалось, предоставил ей возможность выбираться из «лендровера» самостоятельно, стоя внизу, на лету поймал ее, сгреб в охапку.

– Пожалуйста, не надо, – запротестовала Сара, задохнувшись от неожиданности.

В одной руке она держала туфли, а другой была вынуждена ухватиться за его рубашку. Очень трудно выглядеть отстраненной и деловитой, когда ты упираешься головой в плечо незнакомого мужчины, а пальцы нечаянно касаются его голой шеи.

Сару смутила его близость. Ее дыхание неожиданно стало прерывистым, от замешательства и недоумения у нее потемнело в глазах, и она закрыла их. Все тело напряглось от непонятных ощущений.

Это от неожиданности, сказала она себе, ведь так давно мужчина не подхватывал меня на руки и не держал в своих объятиях. Сколько лет прошло с тех пор, как она испытывала подобную близость мужчины, пусть и таким невинным образом? Она попыталась воскресить в памяти хоть кого-нибудь, с кем были бы связаны ее воспоминания о таких минутах нежелательного волнения, но вспоминать было нечего. Были, конечно, случаи в юности... какие-то мальчики, с их неуклюжими объятиями и неумелыми поцелуями. Но она всегда была стеснительной. А потом, когда она встретила Иэна...

Почувствовав ее напряжение, Стюарт успокаивающе произнес:

– Не волнуйтесь, я вас не уроню. Не забывайте, что я привык переносить достаточно большие деревья, с которыми надо обращаться чрезвычайно бережно, иначе их легко покалечить. Ничего нет более ранимого и незащищенного, чем молодое деревце, вынутое из земли. Минутная неосторожность – и вы можете повредить корни, а это непоправимо.

Сара с трудом подавила полуистерическое желание рассмеяться. Ее беспокоит и пугает чувственная дрожь от объятий Стюарта, боязнь того, что он может это заметить, а оказывается, в глазах ее спасителя – она всего лишь молодое деревце, которое он переносит с одного места на другое, совершенно не сознавая и не придавая значения их физической близости, не замечая ее дрожи, от которой у нее сжимаются мышцы живота и делаются твердыми соски на груди. Давно ее тело так не реагировало, подумала Сара, пока Стюарт осторожно усаживал ее в кабину «лендровера».

Раньше стоило Иэну войти в комнату, стоило ей просто услышать его голос, увидеть его, ее бросало в жар от болезненного желания. Но потом... Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда в последний раз так реагировала на его присутствие, его сексуальную притягательность, – и не могла. Это было более чем странно – ведь она по-прежнему любила его.

Сара продолжала хмурить брови, пока Стюарт усаживался за руль и заводил мотор. Анна назвала ее бесполой, и в глубине души Сара признавала точность этой колкости. Она любила Иэна и, конечно, хотела физической близости с ним, но с течением лет это желание утихло и притупилось настолько, что она фактически забыла, что значит чувствовать острую, разъедающую боль в теле, эту непреодолимую женскую тягу к мужчине. Она полагала, что с возрастом у нее исчезло чувственное влечение.

И вот сейчас она реагирует, как ей казалось, совершенно невероятным образом – не на любимого Иэна, а на другого, незнакомого мужчину, который к тому же никак ее к этому не склонял.

Пока они ехали по проселочной дороге, Сара с тревогой размышляла о том, что же с ней произошло, почему ее плоть взбунтовалась таким неожиданным, смущающим ее образом. Она начала даже подумывать, не разумнее ли отказаться от приглашения Стюарта поужинать с ним. Но здравый смысл победил, и, подшучивая в душе над собой, она сказала себе, что шансов провести вечер в объятиях Стюарта Делан и у нее практически нет. И эта странная нежелательная чувственная дрожь, накатившая на нее лишь при его прикосновении к ней, еще ни о чем не свидетельствует. В общем, твердо решила она, лучше выкинуть этот эпизод из головы. Последнее время ее чувства настолько травмированы, что подобные странные и неожиданные вещи вовсе не удивительны.

В темноте стала вырисовываться мрачная громадина замка. Сара постаралась отвлечься от внутреннего голоса, говорившего, что ее реакция на Стюарта чисто физического, а не эмоционального свойства. В конце концов, она достаточно хорошо себя знала и была уверена в том, что не принадлежит к типу жен-шин, ищущих поддержки и утешения или доказательства своей желанности и женственности в физической близости с мужчиной. Разве, напомнила она себе, Анна и Иэн не дали ей ясно и жестко понять, что такие женщины, как она, нежеланны мужчинам и не привлекают их физически? Надо быть дурочкой, чтобы попытаться доказать обратное. Неожиданно ее мысли оборвались. Связь с любым другим мужчиной, кроме Иэна? С человеком, к которому она не питает любви? В своем ли она уме, или шок последних дней окончательно лишил ее рассудка? Прекрати, сердито приказала себе Сара. У тебя и так достаточно проблем.

Прошло несколько лет с тех пор, как Сара в последний раз была в замке – однажды на Рождество вместе с мамой они нанесли визит вежливости его хозяину – старику, одиноко жившему там. Когда она была ребенком, то этот дом всегда манил ее. Стюарт остановил «лендровер» у гаража, перестроенного из конюшни.

– Почему вы решили купить этот дом? – повернувшись к Стюарту, спросила Сара.

Он чуть заметно улыбнулся. Она обратила внимание, какая приятная у него улыбка – с ямочкой слева у рта, – и подавила странное желание протянуть руку и дотронуться до нее. Ямочка делала его уязвимым, что полностью противоречило первоначальному впечатлению о нем как о человеке твердом, будто гранит. Возможно, он не настолько неотразимо красив, как Иэн, но тем не менее очень привлекателен, признала Сара и с внезапным удивлением отметила, что на такого мужчину можно положиться, довериться ему, а еще... из него вышел бы хороший отец. Сару поразила непредсказуемость ее мыслей. Отчего именно это пришло ей сейчас в голову? «Хороший отец»... Дикая нелепость – ведь она едва его знает!

– Из-за лесистой местности, – услышала она голос Стюарта и сообразила, что он отвечает на ее вопрос. – Хотя, по правде говоря, состояние деревьев тут довольно плохое. Многие дубы пришлось вырубить. Я же надеялся использовать лес, когда он подрастет. Но почва здесь отличная, или почти отличная – во всяком случае, для моих целей подходит. Той площади, которую я приобрел вместе с домом, мне вполне хватит. К тому же земельные угодья закрыты холмами Уэльса, почва хорошо увлажнена, местность не болотистая. Вначале я беспокоился, так как рисковал, пересаживая сюда деревья, но до сих пор потери были минимальными, заново высаженные деревья хорошо прижились. Всегда рискуешь, пересаживая взрослое дерево. Вот почему, прежде чем его продать, я проверяю, где оно будет расти, и предварительно убеждаюсь, что покупатель знаком с правилами по содержанию деревьев. Конечно, из-за ущерба, нанесенного недавними бурями, я выгодно поторговал, но это влечет за собой необходимость выращивать новые деревья, что требует много времени.

Сара была зачарована и смущена одновременно.

– Я не представляла, что можно пересаживать взрослые деревья.

– Этого и нельзя делать, если только их специально не выращивать для этой цели. Дело было начато моим дядей, который увидел пробел на рынке леса. Когда он умер, я оказался его наследником. Тогда я уже работал в Комитете по лесоводству и находился в командировке в Канаде. Вначале я намеревался продать Дело, но после ураганов тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года, когда все поставщики деревьев попали в затруднительное положение – нас ведь не так много, – я понял, что не смогу этого сделать: как говорится, меня уже по уши затянуло. Но необходимо было расширяться, и я стал искать, куда бы перебазироваться.

– Все это удивительно! – искренне произнесла Сара, но он, видимо, счел ее замечание саркастическим, так как вдруг поджал губы. Она порывисто дотронулась до него и быстро проговорила: – Нет, я действительно так думаю. Это просто восхитительно! Я понятия не имела, что можно так интересно возиться с деревьями, пересаживать, например, большие. Он помолчал, а потом сказал:

– Если вы на самом деле заинтересовались, то, пока вы здесь, я мог бы показать вам, как это происходит.

– С удовольствием принимаю предложение.

Сара удивилась, что она искренне этого хочет, и вовсе не потому, чтобы выкинуть из головы мысли, об Иэне хотя бы на некоторое время.

– Вам уже лучше? – спросил он.

– Да, да, я себя чувствую хорошо, – поспешила она заверить Стюарта. Одно дело – сказать себе, что минутное чувственное влечение к нему ничего не значит и навряд ли снова повторится, но совсем другое – проверить себя, особенно сразу после случившегося.

– Пока я не смог многого переделать в доме, – предупредил он, когда они пересекали двор.

Зажглось охранное освещение, высвечивая булыжники, которыми был вымощен двор, и пустые конюшни, а также беспорядочное количество окон и дверей на изъеденной временем каменной кладке замка.

– Я уже говорил, что ко мне пару раз в неделю приходит из деревни миссис Гиббоне. Пока я привел в порядок кухню и одну из спален, но что касается остального...

– Для одного человека этот дом слишком велик, – осмелилась заметить Сара.

Они почти дошли до входной двери, и он остановился, посмотрев на нее.

– Да, – мрачно согласился Стюарт. – Когда я его покупал, то не думал, что буду жить здесь один.

Сара сразу догадалась, что в его жизни что-то произошло. Как и ее, его любовь, очевидно, отвергли. Возможно, его девушка не захотела жить в таком уединенном месте. Может быть, он познакомился с ней в Канаде, а она не решилась переезжать в Англию или не любила его достаточно сильно. Никто лучше ее не знал, как больно ранит такой отказ и какие оставляет рубцы. Ей хотелось дотронуться до него в знак сочувствия и понимания, но он уже отвернулся, вытащил из кармана ключи и открыл кухонную дверь. Пропуская Сару вперед, Стюарт щелкнул выключателем и зажег свет.

Сара вошла в большую комнату и затаила дыхание от восхищения, увидев, как преобразилось это мрачное помещение с тех пор, как она была здесь последний раз. Чтобы увеличить размеры комнаты, стены передвинули. Кухонная плита, в ее памяти – низкое, покрытое ржавчиной, жуткое сооружение, изрыгающее дым, теперь превратилась в совершенно образцовую, сверкающую полировкой. У плиты спали две кошки, уютно свернувшись клубочком. Там, где раньше громоздились старые стенные шкафы и раковина с отбитыми краями, теперь красовались кухонные секции, сделанные, как ей показалось, из дуба. Прежний каменный пол был вымыт и натерт, частично его покрывали землистого цвета индийские коврики. Стены, выкрашенные в терракотовый цвет, имели мягкий персиковый оттенок; в шкафу для посуды, сделанном также из отполированного дуба, стояла коллекция оловянных кружек и китайский фарфоровый сервиз. К плите был придвинут удобный, глубокий диванчик, а массивный стол в центре комнаты казался достаточно вместительным для многочисленной семьи. Не хватало только цветов в больших кувшинах и, конечно, аппетитного запаха приготовляемой еды – эти компоненты уюта всегда ассоциировались у Сары с маминой кухней и маминой любовью.

– Как красиво! – с восхищением сказала Сара и, повернувшись к Стюарту, добавила с улыбкой: – Я не знаю, кто устанавливал вам эти кухонные секции, но точно знаю, каких бешеных денег это стоило, если взять хотя бы качество дерева...

– Это дуб, – небрежно заметил он, – я приобрел его довольно дешево, а что касается секций... – тут он пожал плечами и отвернулся, – я сделал их сам. Оказалось не очень сложно.

Сказано это было как бы между прочим, и Сара на мгновение почувствовала замешательство оттого, что проявила слишком большой восторг, но потом поняла: ее похвала, наверное, смутила Стюарта, так как, скорее всего, он не привык, чтобы им восхищались. Эти соображения привели ее к мысли, что отвергнувшая его женщина заслуживает еще одного порицания. Он делал для нее эту кухню с любовью и надеждой, а узнал, что...

Слезы навернулись ей на глаза. Она часто заморгала, чтобы смахнуть их, и сказала сдавленным голосом:

– Что бы вы ни говорили, я считаю, все это выглядит очень красиво, а дерево просто хочется потрогать и погладить.

Она замолкла, смутившись, так как он повернулся и внимательно посмотрел на нее.

– Не каждый распознает качество дерева, его очарование – для многих это просто... дерево. Люди не понимают его осязаемой притягательности... – Стюарт замолчал, а потом сказал: – Простите, я читаю вам лекцию, а вы, должно быть, умираете от голода, так как целый день ничего не ели. Посмотрим, что оставила миссис Гиббонс.

Стюарт открыл дверь и скрылся в направлении, как помнилось Саре, одной из кладовок. Через секунду он вернулся с блюдом, накрытым крышкой.

– Похоже на пирог, – сказал он.

– Замечательно! – Сара почувствовала, как у нее от голода забурчало в желудке.

В первый раз с тех пор, как Иэн ошеломил ее объявлением о своей помолвке, она захотела есть. И в первый раз смогла забыть свои собственные неприятности и заинтересоваться чем-то и кем-то. Все это пришло ей в голову, пока Стюарт включал духовку и ставил блюдо с пирогом на решетку.

– Миссис Гиббонс сказала, что на плите можно готовить, – уныло заметил он, – но я пока этим умением не овладел.

– Неудивительно.

И Сара рассказала ему, как она ребенком посещала этот дом, и снова восхитилась тем, как здорово он отреставрировал плиту.

– Мне нравилось это делать. Зимой, когда рано темнеет, хорошо, если есть чем заняться в доме.

Стюарт замолчал, и лицо у него помрачнело, а Сара сочувственно подумала, что он, наверное, вспомнил о ней – той женщине, которую любил, о том, как сложилась бы его жизнь, если бы она ответила на его любовь. Он выглядел таким мрачным, что она интуитивно отвернулась, чтобы не вторгаться в его переживания, и удивилась, услышав его голос:

– Беда в том, что вместо того, чтобы реконструировать дом, я вынужден разбирать бумаги, заполонившие мой кабинет. Это моя самая большая головная боль с тех пор, как я унаследовал дело. Наверное, это у нас семейная черта – неумение аккуратно и по-деловому заниматься канцелярской работой. Дела дяди оказались в таком запущении, что пришлось обратиться за помощью в бухгалтерскую фирму. Они посоветовали приобрести компьютер с программным обеспечением для финансовых аспектов дела и для регистрации проектов по пересадке деревьев, но, лишь только я попытался работать с этой чертовой штуковиной...

Голос его зазвучал раздраженно. Нетерпеливым жестом Стюарт запустил пальцы в волосы, и Сара снова подумала, что его прическа оставляет желать лучшего. Волосы у него были густые и блестящие, почти черные, и его стрижка так не походила на модную стрижку блондина Иэна.

– Не знаю почему, но я совершенно не приспособлен к бумажной работе. – Стюарт наморщил лоб и вдруг стал выглядеть совсем юным, почти мальчиком. Мысль, что на такого крепкого мужчину можно взглянуть как на мальчика, показалась Саре настолько забавной, что она чуть-чуть улыбнулась и увидела, как жадно Стюарт уставился на ее лицо, а особенно на рот. Реакция на его взгляд была неожиданной – она замерла и почувствовала необоримое желание облизать пересохшие губы. Сара давно забыла, как будит чувственность тот особенный взгляд мужчины на рот женщины. Только спустя несколько секунд она это осознала. И тут же ее бросило в жар, она покраснела, а когда подумала, что во взгляде Стюарта, вероятно, не было ничего сексуального, то залилась еще большим румянцем. Он мог ошибочно принять ее улыбку за насмешку над его неспособностью разобраться с собственными документами. Смущение и желание исправить положение привели к тому, что она, не подумав, быстро проговорила:

– Если я могу чем-нибудь помочь... Я пробуду здесь некоторое время. Может быть, я незнакома с программным обеспечением вашего компьютера, но я помогла бы разобраться с обычной документацией.

Стюарт наблюдал за ней с таким восхищением, что она замолчала и снова залилась румянцем.

– Простите, – начала она было извиняться, – вы, наверное, уже договорились с кем-нибудь.

– Нет, нет, – заверил ее он. – Если вы действительно могли бы... Вы и не представляете, что это за ужас для меня. Я просто не в состоянии всего этого понять. А вы намереваетесь побыть здесь какое-то время?

– Э-э... да. – Сара закусила губу и нервно теребила пуговицы на жакете. – В общем... – Она не могла заставить себя взглянуть на него, но рано или поздно все вокруг все равно узнают, что она оставила работу в Лондоне. – Я... решила взять отпуск и пожить дома несколько месяцев. Я соскучилась по деревне и по родным.

Ей хотелось найти приемлемое и логичное объяснение своему поступку, а сказанное ею, наоборот, прозвучало как импульсивное решение ребенка.

К ее облегчению, он не стал вдаваться в подробности, а только заметил:

– Неудивительно. Меня никогда не привлекал ни Лондон, ни любой другой город.

Разговаривая, Стюарт легко двигался по кухне, достал приборы из выдвижного ящика буфета и поставил согреть две тарелки. Для такого крупного мужчины его движения были чересчур проворными, но не суетливыми. Само его присутствие успокаивало и внушало уверенность.

Таймер в духовке загудел, возвещая, что ужин готов. Стюарт разложил пирог по тарелкам и протянул одну Саре, предложив ей сесть спиной к плите, чтобы согреться.

– Боюсь, я не очень-то умею есть в компании с кем-нибудь, – извинился Стюарт, с удрученным видом усаживаясь за стол.

Он снял сапоги, перед тем как войти на кухню, и смыл грязь с рук, но одет был в ту же поношенную рубашку и разорванные джинсы. Однако, вместо того чтобы сравнивать его с Иэном, всегда одетым в безукоризненные костюмы в тонкую полоску и превосходно отутюженные рубашки, Сара вдруг поняла, что чувствует себя гораздо уютнее со Стюартом. Она ощущала легкость и свободу, чего никогда не бывало в присутствии Иэна, когда она находилась в постоянном напряжении, стараясь выглядеть как можно лучше и быть всегда на высоте. С удовольствием поедая пирог, она открыла для себя следующее – приятно быть объектом заботы и внимания. Когда она бывала вместе с Иэном, то чувствовала себя обязанной поддерживать разговор и развлекать его. Только во время еды она поняла искусственность даже ее служебных отношений с Иэном. Она всегда старалась во всем добиваться совершенства, надеясь этим изменить его отношение к себе, заставить по-другому взглянуть на нее и захотеть ее. Она, словно околдованная, стремилась к невозможной цели. И все же она любила Иэна, а это должно было означать, что из всех окружающих ее людей он был единственным, с кем она чувствовала себя уютно и счастливо.

Сара отбросила нежелательные и волнующие ее мысли и стала расспрашивать Стюарта о планах в отношении его дел и замка.

У него оказалось в запасе множество интересных историй – о годах работы за границей в различных местах для Комитета по лесоводству. Ужин давно был съеден, а кофе выпит, все вымыто и убрано. Сара взглянула на часы и обнаружила, что почти час ночи.

– Боже, что вы обо мне подумаете? – извинилась она. – Гость явно засиделся! А вам завтра рано вставать.

– Не очень. К тому же я не часто имею удовольствие коротать вечер в компании очаровательной и умной женщины.

Сара замерла. Может, она и умная, но... очаровательная?..

– Я сказал что-то не то?

Его спокойный вопрос несколько ее ошеломил. Она привыкла к почти садистской манере Иэна начать говорить комплимент, а затем, когда она была готова принять его, замолчать. Поэтому Сара понятия не имела, как реагировать на слова человека, который, казалось, искренне не понимал, что она прекрасно сознает отсутствие у себя сексуальной соблазнительности и знает, что невозможно считать ее очаровательной. Но даже если это так, го Стюарт, несомненно, сделал ей комплимент по доброте, а не со зла, и ей не хотелось нарушать гармонию этого вечера, сказав ему, что нет необходимости льстить ей словами, которые не соответствуют действительности.

– Я просто устала, – соврала она. – Мне давно пора ехать.

– Да, уже поздно. Боюсь, что эгоистично задержал вас дольше положенного. Я отвезу вас. – Он помолчал, размышляя о чем-то, прежде чем спросил: – Вы не боитесь оставаться одна в доме?

Ее удивила его заботливость. Она привыкла к тому, что Иэн ожидал от нее самостоятельности, и ей было странно и тепло на душе оттого, что к ней отнеслись как к ранимому, хрупкому существу.

– Со мной все в порядке, – заверила она и добавила то, что ей следовало сказать раньше: – Мне неловко, что я отняла у вас целый вечер и съела половину вашего ужина. К тому же очень глупо было упасть в обморок. Я...

– Вы никогда не падаете в обморок, – вставил он, усмехаясь. – Знаю. Это первое, что вы сказали мне, когда я вас увидел, насколько мне помнится.

– Это так глупо... ворваться к вам, наесться и даже не позвонить маме с папой накануне. Я должна буду позвонить им утром и узнать, как там Джекки.

– Значит, это было спонтанное решение – уехать из Лондона и оставить работу? – спросил Стюарт, когда они шли к «лендроверу».

Она понимала, что вопрос вполне естествен, но все равно напряглась от неловкости и отчаяния. У нее заболело сердце, когда она подумала, почему же все-таки она так поспешно приехала домой, словно ребенок, бросающийся в объятия родителей.

– В какой-то мере – да...

Что-то в ее ответе насторожило его, он сказал:

– Простите, я не хотел проявлять любопытство.

– Нет, нет, что вы. – Сознавая, что, возможно, она слишком эмоциональна, по непонятной причине Сара захотела сказать ему правду. Она всегда испытывала отвращение к притворству и обману. – Я оставила работу, потому что... – Сара отвернулась от него и быстро докончила: – ...потому что я влюблена в своего шефа, Иэна. А он не любит меня и не полюбит никогда. К тому же он только что обручился с другой. – Она не осмеливалась взглянуть на Стюарта. – Жалкое зрелище, да? Взрослая женщина бежит домой к родителям.

– Вовсе нет. Это естественно – в момент душевной травмы обратиться к тем, кто нас любит и утешит. Этот человек, ваш шеф... Я так понимаю, он не изменит своего решения...

Сара повернулась и посмотрела на него, ожидая прочесть на его лице все что угодно, только не жалость, но увидела как раз таки сострадание и сочувствие. Она немного расслабилась и покачала головой.

– Я влюбилась в него, когда мне было девятнадцать лет, и, как дурочка, все надеялась и верила, что в один прекрасный день он посмотрит на меня и вдруг поймет, что тоже любит меня. Теперь-то я знаю, какой круглой идиоткой была.

Она глубоко вздохнула, решив ничего не утаивать – пусть Стюарт узнает до конца о ее глупости. Темнота, окутывающая их, придавала ей мужества. Что-то в нем – возможно, сочувственное молчание – облегчало ее рассказ. Или то, что он был незнакомым человеком? Но какое это имело значение? Ей вдруг стало необходимо с кем-нибудь поговорить, выразить в словах свою боль, ненужность и унижение. Неважно, что потом она, может быть, пожалеет об этом.

– Его невеста сказала, что они оба знают о моих чувствах к нему. А я наивно полагала, что умела их скрывать. Тогда я не поняла, что не смогу больше работать у него.

Сара сжала губы, вспомнив, что именно говорила ей Анна.

– И без того было ужасно сознавать, что я люблю его, а он меня никогда не полюбит. Но добавить еще груз унижения от их насмешек над моими чувствами... – Сару передернуло. – Возможно, причины моего решения уйти неверны, но само решение правильно. – Она помолчала, не находя сил взглянуть на него, и добавила нетвердо: – Не знаю, зачем я морочу вам голову. Вы, должно быть, считаете меня неисправимой дурочкой.

– Никакая вы не дурочка, – голос Стюарта звучал почему-то резко. – Я вам очень сочувствую. Это огромная тяжесть – любить кого-то без взаимности.

Саре показалось, что он говорит исходя из собственного опыта. Это ее успокоило, и она почувствовала себя не так неловко оттого, что выговорилась перед ним.

– Не знаю, почему я все это вам говорю. Обычно я никогда...

– Наверное, именно поэтому. Бывает трудно довериться близким людям, а необходимо облегчить душу, это своего рода очищение, вот и рассказываешь все незнакомому человеку. Вы не беспокойтесь – то, что вы мне сказали, дальше не пойдет.

– О, я об этом и не думала. – Сара закусила губу, ужаснувшись, что он мог посчитать ее способной на подобные мысли. В то же время она сознавала, что доверилась ему из-за неожиданного желания составить о себе хорошее мнение.

Но с какой стати ей небезразлично его мнение? Они чужие люди, хотя он и сосед родителей, но, когда ее отпуск закончится, маловероятно, что она снова встретится с ним. Так почему же для нее имеет значение, что он думает о ней как о человеке и как о женщине?

Неприятный озноб пробежал у нее по коже. Может ли он думать о ней как о женщине иначе, чем Иэн и Анна: бесполое, нежеланное существо, неудачница с точки зрения сексуальности и женственности, а поэтому мишень для насмешек и шуток?

Сара вздрогнула и инстинктивно отодвинулась от Стюарта. Он слегка нахмурил брови, словно чем-то недовольный.

– Значит, – заключил он, – вы вернулись домой залечить разбитое сердце.

– Разбитое сердце?

– Если вам поможет то, что я скажу... Мне кажется, вы легко отделались. Мужчина, который... – Стюарт замолчал, а Сара уставилась на него в изумлении.

Легко отделалась? Как он мог прийти к такому выводу, почти не зная подробностей? Ведь он совершенно не знал Иэна. Может, Стюарт просто добрый и тактичный? Сара изучающе посмотрела на него, но в полумраке ничего не могла прочесть на его лице. Она понимала, что он скрытный человек. Но вот выражение его лица посуровело, и Сара снова насторожилась.

– Это не его вина, – попробовала она защитить Иэна. – Я должна была понять много лет назад, что... – она запнулась. – Простите. Вам, наверное, надоело все это слушать. Я лучше отправлюсь домой, прежде чем начну упиваться жалостью к себе.

Сара быстро отвернулась, вдруг почувствовав застенчивость и неловкость. Лицо горело, и она недоумевала, что заставило ее так раскрыть ему душу? Что же он должен подумать о женщине, которая рассказала ему после столь краткого знакомства о самых сокровенных моментах своей жизни?

Словно читая ее мысли, он вдруг сказал:

– Я восхищаюсь вами! Вам не легко было рассказывать это мне. Очень редко встретишь женщину, которая захочет быть такой откровенной.

Его замечание поразило ее. Неужели женщина, ранившая Стюарта, была обманщицей?

Наверное, она лгала ему, изменяла или просто притворялась любящей, не любя. Какая она и где сейчас находится? Любит ли он ее по-прежнему и... хочет ли ее? Не спит по ночам, мучаясь от тоски по ней?

Сара вдруг осознала, что ее мысли нескромны, и отвернулась, боясь, что он догадается об этом по ее глазам.

– Если я чем-нибудь смогу вам помочь, пока вы будете жить здесь...

От его доброты у Сары подкатил к горлу ком. Почему он так добр к ней, ведь они едва знакомы? Из-за чувства солидарности? Оттого, что он тоже это выстрадал, или просто обладает редким даром сострадания?

– Это очень... любезно с вашей стороны. Я чувствую себя так глупо, рассказав вам все.

– Пожалуйста, не извиняйтесь. В этом нет необходимости.

Его слова успокоили ее, она почувствовала себя увереннее, неловкость и напряжение исчезли.

Спустя минут десять, по дороге домой, сидя рядом со Стюартом, она спрашивала себя, о чем он думает. Наверное, о той женщине, которую любил и которую предпочел бы видеть сидящей рядом с собой.

Уже лежа в кровати в своей прежней детской, Сара позавидовала той женщине. Неужели она не понимала своего счастья быть любимой таким человеком, как Стюарт Делание Спокойным, на мужскую силу которого можно положиться. Может, у него и нет того шарма, что у Иэна, но тем не менее он обладает такими качествами, какие любая здравомыслящая женщина найдет очень привлекательными. Он был бы преданным и любящим мужем, хорошим отцом, надежным другом. Вдруг Саре пришла в голову мысль, которая шокировала ее и отозвалась пульсацией во всем теле, – он мог бы быть прекрасным любовником, нежным, внимательным, страстным, умеющим отдавать себя... Странно, но почти бессознательно она догадалась об этом в отношении Стюарта. Что же касается Иэна, которого она знала и любила столько лет, то, когда она попыталась представить его в этой роли, воображение оставило ее. Иэн... Сара закрыла глаза, пытаясь вычеркнуть из своего сознания его облик, забыть жестокие слова, сказанные Анной. Она старалась не рисовать в своем воображении их вместе, смеющимися над ней, ее глупостью и непривлекательностью.