Нежная обманщица

Глава 11

Второй день пути из Лондона дался Симоне куда труднее, чем первый. Каждый шаг серой кобылы отдавался болью во всех мышцах и костях. Заснула Симона только под утро. Тесно прижалась к Николасу и не шевельнулась до той поры, пока муж не разбудил ее. Только к полудню Симона окончательно проснулась, а ее глаза перестали слипаться.

Кавалькада продвигалась на север. Было довольно ветрено, но жаркое еще солнце согревало щеки и плечи. На сердце теплело каждый раз, когда Симона бросала ласковый взгляд на мужа, который постоянно держался поблизости. Ей казалось, что это путешествие в Хартмур дает им еще один шанс на счастье. Рядом с ней был заботливый красавец муж, в сундуке лежали свитки — письменное напоминание о Порции, Арман остался в далеком Лондоне. Скоро он вернется во Францию, навсегда оставив дочь в покое.

Единственное, что омрачало ее благостные виды на будущее, это беспокойные метания Дидье. Несколько раз в течение дня она видела брата, но только мельком. Он держался на приличном расстоянии от каравана. Одиночество брата могло разбудить в ней чувство вины, но сейчас она видела, что Дидье развлекается в свое удовольствие: скачет по веткам за белками, носится по полю в окружении пестрых бабочек. Бабочки садились на Дидье в таком количестве, что даже люди барона стали указывать друг другу на то, как странно замирают в воздухе эти прекрасные создания. Ратники говорили, что это добрый знак, и Симона молилась, чтобы они оказались правы.

Она страстно желала еще раз поговорить с леди Хейт. Возможно, тогда и Дидье обретет мир.

«Но что ты будешь делать, когда он уйдет?» — шептал мрачный голос у нее в мозгу. На мгновение Симону охватил ужас.

Однако вскоре ей стало не до своих тяжелых мыслей. Кавалькада въехала в густой лес, где за поворотом ее ожидала группа всадников, перекрывших дорогу. Симона вскрикнула и с тревогой посмотрела на мужа. Ничего себе — добрый знак!

Но Николас улыбался:

— Не бойся. Это разъезд из Хартмура. Его выслала нам навстречу моя мать. Они нас будут сопровождать.

Симона рассмеялась от облегчения и пришпорила коня, чтобы ехать бок о бок с Ником. Казалось, всадники, поджидавшие их на лесной поляне, принадлежат к расе великанов: поджарые, обветренные мужчины в полной боевой амуниции. Их лошади, все как одна, отличались широкой грудью и мощными мускулами. На одежде воинов Симона разглядела знакомый герб баронов Крейн. Ее волнение все росло.

Ратник, возглавляющий группу, подскакал к Николасу, смахнул с головы капюшон, открывая взгляду орлиный нос и падающие на плечи длинные светлые волосы, расплылся в широкой улыбке и произнес:

— Добро пожаловать, милорд.

Ник повернул лошадь и стиснул руку всадника.

— Рэндалл! Вижу, леди Женевьева получила мое послание.

— Да, сэр. В замке паника. Ни один мужчина не смеет войти в зал — все боятся, что их засадят за женскую работу. Гости уже собираются на свадебный пир. — Рэндалл бросил быстрый взгляд на Симону и смущенно улыбнулся.

Ник захохотал:

— Представляю себе, Рэндалл. А вот и моя жена, новая хозяйка Хартмура, леди Симона Фицтодд.

К удивлению Симоны, воин соскочил с коня, опустился на колено и склонил голову:

— Миледи, я ваш покорный слуга.

Через мгновение все остальные воины последовали его примеру и с грохотом и клацаньем опустились на колени. Смущенная Симона ответила:

— Ваша присяга принята, сэр Рэндалл. — Она попыталась с достоинством поклониться, но, глядя на толпу коленопреклоненных воинов, не смогла сдержать счастливой улыбки. Краешком глаза она отметила выражение гордости на лице Николаса, и это усилило ее радостное волнение.

Воины вернулись в седла, отряд рассредоточился на всю длину кавалькады, и все тронулись в путь. Рэндалл скакал рядом с Ником. Симона рассеянно прислушивалась, как лорд и командир его отряда обмениваются новостями.

— Как дела на границе? — спросил Ник.

— В целом спокойно. Четыре дня назад мы получили известие от лорда Хандаара. За Обни была замечена шайка грабителей.

Ник грозно рыкнул:

— Много награбили?

— Почти ничего, — успокоил его Рэндалл. — Там была просто стычка. Валлийцы швырялись камнями. Их и было-то всего с дюжину. Куда им до молодцов из Обни.

— Странно, что их было так мало, — задумчиво произнес Ник. — Из какого они клана? Донегал?

— Мы не знаем. Хандаар ничего про это не сообщал.

— Боюсь, это только начало. — Рокочущие нотки в голосе Ника напугали Симону. — Пленные есть?

— Ни одного. Только убитые. — Рэндалл быстро взглянул на Симону: — Прошу прощения, миледи.

Глаза Симоны слегка расширились от страха, но она промолчала, ожидая ответа Николаса.

— Отлично. Видно, придется мне отправиться в Обни раньше, чем я предполагал. Судя по твоим словам, это очень странное нападение. Надо быть начеку.

Симона перестала следить за разговором мужчин, они теперь обсуждали оружие, наконечники стрел, а это ее мало интересовало. Она напряженно всматривалась в сплошную стену леса, надеясь найти прогалину и увидеть свой новый дом. Ее пугал предстоящий свадебный пир. Что там будут за гости? Лорды из окрестностей Хартмура или же опять явится лондонская знать, пронырливая и злоязычная? Симона не ожидала, что ей так скоро придется предстать перед местным дворянством. Она надеялась на несколько мирных, спокойных дней, когда можно будет ближе узнать свою новую семью и мать Николаса.

«Она убила его и сбежала из Франции».

Вспомнив рассказ Ника о прошлом его матери, Симона вдруг забеспокоилась. Не следует ли ей опасаться женщины, которая совершила убийство? А может, нужно гордиться этим новым родством? Симона видела, что Ник очень любит свою мать, а ее послание в Лондон было полно поздравлений и радости за него. Однако вдовая баронесса привыкла распоряжаться своими сыновьями, вторжение Симоны ей может не понравиться.

Но скоро размышлениям пришел конец. Отряд выбрался из леса, и восхищенным глазам Симоны открылась долина с крепостью таких размеров, каких она не могла себе даже представить.

Замок был сложен из огромных каменных глыб. Внешние стены были так высоки, что, казалось, достигали небес, составляя резкий контраст с раскинувшимися вокруг возделанными полями. В мягком свете заходящего солнца Симона насчитала семь башен на главном здании, к которому прилегали два новых крыла меньшей высоты. Крылья были направлены к северу и югу, как будто защищая главное здание.

На холмах по обе стороны крепости раскинулась деревня. Издали домики напоминали, гигантские булыжники, рассыпанные по склону, который спускался к мосту через реку, огибавшую Хартмур и вытекавшую из долины. На дальнем конце моста собралась большая толпа. У Симоны сжалось сердце.

— Не очень-то он и велик, — весело заметил Николас, отвлекая Симону от ее страхов, — но, клянусь, в его стенах ты будешь в безопасности.

Конечно. Откуда тут взяться опасности? Кто может напасть на такой замок? Симона улыбнулась и покачала головой, все еще пораженная размерами крепости и красотой открывшегося ей зрелища: огромные деревья вдоль реки и вокруг деревни сверкали яркими осенними красками в последних лучах солнца; красные, оранжевые, желтые листья дрожали от легкого ветерка.

— Как здесь красиво, Николас, — выдохнула Симона и положила свою ладонь на его руку. — Ты должен показать мне каждый уголок.

Глаза Ника сверкнули. Такое явное восхищение пришлось ему по душе.

— Обязательно покажу, — пообещал он и забрал у Симоны поводья. — Давай поедем вперед вместе. Тебе надо познакомиться со своими подданными.

Возбуждение Симоны росло. «Это твоя новая жизнь: Здесь все будет иным. Все будет лучше».

И, улыбнувшись мужу и выхватив у него поводья, она пустила кобылу в резвый галоп и полетела вниз по широкой пыльной дороге к мосту.

Николас хлестнул своего жеребца и через мгновение догнал жену. Их лошади понеслись рядом, нога в ногу. Ветер свистел в ушах, ноздри ловили аромат увядающих листьев. Симона засмеялась от счастья.

Николас радовался, что вновь видит Хартмур, но еще больше его радовал восторг Симоны. Ник придерживал Великолепного, чтобы конь шел вровень с серой кобылой жены. Под звонкий цокот копыт молодые супруги подскакали к мосту через Тэм. С другого конца раздались приветственные крики поселян и гостей.

Ник взял поводья из рук Симоны и проехал вперед. Серая кобыла шла следом за ним в поводу. Пока они двигались через толпу, деревенские жители низко кланялись и откровенно разглядывали свою новую, такую миниатюрную хозяйку. Ник ловил восхищенный шепот: «Какая миленькая!»

Симона всем улыбалась, протягивала тонкую руку и крестьянам, и знатным гостям, бормотала:

— Bonjour, доброго вам дня. Я так счастлива, что вижу вас.

Ника встречали бурным восторгом.

— Хорошо, что вы вернулись, милорд.

— Зерно почти все перемололи, милорд. Мельник говорит…

— Попался наконец, а, Фицтодд?

Все что-то говорили. Ник переводил взгляд с одного лица на другое и думал, что не помнит такого счастливого возвращения в родной дом.

Он пустил Великолепного чуть быстрее, толпа двинулась следом за молодыми. Наконец он проехали под надвратной башней и оказались во дворе замка. Ник увидел, как со ступеней спускается Женевьева, подхватил Симону и поставил ее на каменные плиты.

— Николас, дорогой!

Не выпуская руки Симоны, Ник поклонился матери. Она расцеловала его в обе щеки, отстранилась и впилась взглядом в миниатюрную фигурку рядом с сыном.

— Леди Симона, какая вы милая! — Женевьева оставила Ника, схватила Симону за руки и крепко обняла. — Добро пожаловать в Хартмур, доченька.

Ник кашлянул.

— Матушка, ты ее раздавишь.

Женщины расцепили объятия, и Ник заметил, что у обеих заблестели в глазах слезы. На лице Симоны читалось громадное облегчение. Неужели она так нервничала перед встречей с его матерью?

— Благодарю вас, леди Женевьева. Я так счастлива здесь оказаться.

Женевьева окинула взглядом жену сына:

— Но где же ваш отец, дорогая? Я думала, он захочет проводить свою дочь до ее нового обиталища.

Улыбка Симоны померкла.

— О нет, он… У папы остались неотложные дела в Лондоне. Потом он вернется в Прованс. Смею надеяться, что вас не обидит его отсутствие.

— Обидит? — И Женевьева покачала белокурой головой: — Разумеется, нет. Да я… — Она вдруг запнулась и нахмурилась: — Как ты сказана? Прованс?

— Oui, вы слышали про него?

Женевьева кивнула:

— Давным-давно я знала там одну семью, семью дю Рош. Как звали твою мать, деточка? Может быть, я и о ней слышала?

Симона молчала, не зная, как отвечать, но тут вмешался Ник:

— Матушка, Порция дю Рош умерла. Год назад из-за пожара Симона лишилась матери и младшего брата.

— О Боже! — Женевьева побледнела. — Простите меня, леди Симона.

Симона улыбнулась и стиснула руку свекрови.

— Не стоит извиняться. Не расстраивайтесь. Но может быть, вы и правда слышали мамино имя? Может быть, даже знали ее. Например, встречали в Марселе?

Напряженное выражение исчезло с лица Женевьевы, его сменило странное облегчение.

— Очень жаль, но не встречала. Дети из семьи моих друзей не состояли в браке. И конечно, не имели наследников вашего возраста. — Женевьева перевела взгляд с Симоны на Николаса: — Но что же мы стоим во дворе? Вам же надо освежиться, прежде чем выходить к гостям.

Большой зал Хартмура своим величественным видом не уступал наружному великолепию замка. Массивные двойные двери открывались в просторное квадратное помещение. Гигантский камин напротив входа согревал лордов, сидящих за огромным столом на помосте. В обеих стенах по бокам располагались два дополнительных очага. Гирлянды из дубовых листьев и осенних цветов увивали оружие и знамена, развешанные по стенам зала. Свежий острый аромат сливался с кисловатым духом горящих поленьев и запахом жареного мяса.

Десять длинных столов на козлах протянулись вдоль обеих стен. Почти все лавки были заполнены гостями. Слышались смех, веселые крики, традиционные свадебные шутки. Из высоко расположенных окон лился мягкий вечерний свет. В дальнем левом углу Симона заметила уходящую вверх каменную лестницу. Зал сиял бесчисленным множеством свечей.

Когда Николас под руку с Симоной вошел в зал, наступила тишина. И тут Тристан вскочил со своего места за столом лордов, поднял кубок и завопил:

— Братец!

Симона увидела рядом с ним рыжую голову леди Хейт.

— Блудный барон вернулся! Ура-а-а!

Гости поднялись со своих мест и подхватили радостный вопль. Симона почувствовала, что Ник тоже смеется.

Некоторые гости, встречавшие молодых у моста, прошли следом за ними в зал и сейчас искали свободные места.

Медленно и торжественно Ник повел Симону по центральному проходу, образованному столами. Она слушала приветственные крики, кланялась, улыбалась, пожимала протянутые руки. В зале сидели одни незнакомцы. И лишь приблизившись к помосту, Симона увидела лорда Сесила Холбрука, того самого, за которого должна была выйти замуж. Там было еще несколько лордов, присутствовавших на празднике у короля Вильгельма. Симона похолодела. Она хорошо помнила ядовитые перешептывания за спиной, которые ей приходилось терпеть в Лондоне.

— Леди Фицтодд. — Лорд Холбрук ласково улыбнулся Симоне и слегка поклонился. — Счастлив оказаться в вашем доме.

Симона, благодарная за его любезность, улыбнулась и ответила на поклон. Еще большую благодарность она испытывала к судьбе за то, что ей не пришлось называться леди Холбрук.

— Фицтодд, — поднялся со своего места высокий тощий мужчина. — Благодарю за приглашение на этот праздник. Мои наилучшие поздравления по случаю вашей свадьбы.

Симона почувствовала, как напрягся Николас.

— Бартоломью, меня не за что благодарить. Адресуйте свою благодарность моей матушке.

Симона остро ощущала вражду, исходящую от обоих, и обрадовалась, что они миновали этот стол, а Бартоломью так и не успел ответить на обиду.

Наконец они оказались перед столом, где расположилась семья Ника и где леди Женевьева отдавала негромкие распоряжения слугам. Ник выпустил руку Симоны, и она тотчас ощутила себя покинутой. Поприветствовав брата, Николас нагнулся, чтобы поцеловать Хейт. Симоне показалось, что невестка что-то шепнула на ухо Нику, а он ей ответил, но все произошло так быстро, что новоиспеченная баронесса не успела понять, было ли это на самом деле. Она так страшилась минуты, когда окажется в тесном семейном кругу, и сама себе казалась самозванкой. Наконец Ник обернулся к жене:

— Симона, ты, конечно, помнишь моего брата и леди Хейт?

— Конечно, помню. — Симона растянула губы в вымученной улыбке.

Ник вопросительно взглянул на Хейт:

— А где же юная леди…

Но он не закончил вопроса. Его прервал отчаянный детский визг. Хейт рассмеялась:

— Что касается юной леди, то она, как всегда, играет под столом.

Ник со счастливой улыбкой посмотрел на Симону, и она не могла не отметить, насколько иным он выглядит здесь, в собственном доме. Омрачала впечатление одна только встреча с лордом Бартоломью.

— Леди Изабелла обожает пещеры и всякие укромные места, — сообщил Ник и нагнулся, чтобы заглянуть под стол.

Симона мгновение поколебалась, а потом тоже наклонилась. Под столом сидела прелестная девочка с белым личиком и рыжеватыми кудряшками. Она крепко сжимала крошечные кулачки и забавно взвизгивала от удовольствия, наблюдая за… перышком Дидье, которое танцевало у нее перед глазами.

— Привет, Изабелла, — позвал девочку Ник. — Ты не поцелуешь своего дядю? — Улыбка Ника померкла, когда он тоже заметил присутствие Дидье и с упреком посмотрел на Симону.

Дидье что-то верещал по-французски, а увидев Симону, спросил:

— Сестрица, правда, она забавная? — и пощекотал носик Изабеллы перышком. — Неужели я тоже был таким маленьким?

— Ты можешь что-нибудь сделать? — шепнул на ухо Симоне Ник.

— Ну что я могу сделать? — прошипела она в ответ. — Побить его? — Она посмотрела на брата: — Дидье, тише!

— Прошу прощения, — оскорбленно произнес мальчик. — Я не сделаю ей ничего плохого.

Симона беспомощно оглянулась на мужа. Ник зарычал, подхватил ребенка и вытащил из-под стола. Симона с притворной улыбкой на лице тоже выпрямилась.

— Что ты там делаешь, моя красавица? — Ник со смехом подкинул девочку вверх. Она радостно заверещала. — Прячешься от неприятностей?

— Как грубо! — обижено проворчал Дидье, и Симона почувствовала, как ледяной холод облил ее щиколотки.

— Леди Симона, — прищурившись, обратилась к ней Хейт, — вам нехорошо? — Она откинулась на спинку скамьи, заглянула под стол и тут же быстро выпрямилась.

— О… — Симона сглотнула, увидев, что Дидье с зажатым в кулаке перышком выбрался из-под стола.

— Она просто устала, — вмешался в разговор Ник. Очевидно, он тоже заметил, что Дидье выбрался из-под стола. Передав извивающуюся Изабеллу отцу, он крепко взял жену за локоть и довольно грозно произнес: — Леди Симона?

— О да, — вымученно улыбнулась она. — Дорога… Я действительно устала. — Она старалась не следить взглядом за Дидье, который сейчас полз на коленках по проходу, подбираясь к столу лорда Холбрука. — Наверное, мне надо отдохнуть.

Глаза леди Хейт бродили по залу в поисках чего-то, вернее, кого-то.

— Ну конечно, — рассеянно проговорила она. — У нас будет много времени… — она замолчала из-за резкого вопля, раздавшегося в зале, — чтобы познакомиться по-настоящему.

Лорд Бартоломью вскочил со скамьи, и Симона поняла, что именно он издал тот резкий визг, который прервал фразу Хейт. Лорд Бартоломью продолжал вопить и топать ногами. К нему бросились слуги.

— Кто-то заполз мне в штаны! — кричал лорд. — Наверное, крыса!

— Неплохо, — пробормотал под нос Ник, откашлялся и уже во всеуслышание заявил: — Друзья, позвольте нам удалиться. — И он потащил Симону от стола.

Вдруг за спиной раздался звонкий удар, потом грохот. Симона вывернула шею, чтобы узнать, в чем дело. По проходу странно катился огромный, богато украшенный щит, на котором, как на санках, сидел Дидье. Леди Женевьева застыла на месте, прижав пальцы к губам.

Пальцы Ника впились в руку Симоны.

— Это щит моего отца, — прорычал он ей в ухо. — Позови его, не то он весь зал разнесет.

— Но как?..

— Позови! — Ник сильнее стиснул ее руку.

Симона сжала губы и уголком рта прошипела:

— Дидье…

И тут тяжелая металлическая люстра с сотней свечей начала раскачиваться, как маятник. Горячий воск закапал на гостей. Раздались удивленные крики.

— Симона! — угрожающе прохрипел Ник.

Девушка поняла, что у нее нет выбора. Резким голосом, перекрывающим шум в зале, она выкрикнула:

— Дидье!

— Иду, сестрица!

Сидящий рядом мужчина озадаченно спросил:

— Ди-ди-я, баронесса?

— Простите? — самым светским тоном произнесла Симона.

— О, я имел в виду…

Другие гости тоже смотрели на нее вопросительно. Леди Хейт поднялась со своего места и обходила зал по периметру, вглядываясь во все раскачивающиеся предметы.

— Вы ведь сказали «Дидье», — краснея, продолжил гость. — Вы кого-то ищете?

Симона лихорадочно думала и выпалила первое, что пришло в голову. Слегка усилив акцент, она со смехом сказала:

— О, Дидье!

— В чем дело, сестрица? Я здесь.

— Это… это такой обычай, — говорила она, на ходу сочиняя свою ложь и не обращая внимания на брата. — Похоже на au revoir, но только… — она запнулась, сглотнула и опять рассмеялась: — это для близких друзей.

Гость заулыбался, его соседи разом заговорили, повторяя ее объяснение.

— Ну конечно. Простите мое невежество. Ваши слова — честь для меня. — Он поднялся с места и с напыщенным поклоном произнес: — И вам Дидье, баронесса.

Симона сдержала смех, а Ник потащил ее к лестнице в дальнем углу зала. Гости орали: «Дидье, Дидье!»

Симона была ошеломлена. Дидье следовал за ними по винтовой лестнице, двигаясь спиной вперед, кланяясь и рассыпая воздушные поцелуи. Симона чувствовала, как рассержен и расстроен Ник.

— Мне очень жаль, милорд, что так получилось.

Ник обернулся с той миной недовольства на лице, которую Симона уже хорошо знала.

— Неужели ты не можешь с ним справиться?

Она на мгновение остановилась, потом бросилась вдогонку за мужем.

— Николас, он ведь призрак. Я не могу им командовать, как не могу командовать тобой.

Они уже поднялись на площадку. Ник обернулся и резко спросил:

— Что ты имеешь в виду?

Симона вздернула подбородок.

— Ты делаешь все, что хочешь и когда хочешь. Ты даже не объяснил, где был в ту ночь в Лондоне. И что делал вчера вечером, когда мы ночевали в трактире. В общем зале тебя не было. Я проверяла.

Ник фыркнул, развернулся и исчез за поворотом. Симона бросилась следом с намерением заставить его объясниться. Вот только каким будет это объяснение? Она торопливо ступала за мужем, глядя в его широкую спину. Молчание становилось все более грозным.

— Ты был с проституткой?

Ник, не оборачиваясь, бросил:

— Нет.

— Ты лжешь! — сердито выкрикнула Симона.

— О Господи! — сквозь зубы пробормотал он и вдруг остановился у широких резных дверей в самом конце каменного коридора.

— Тогда расскажи мне, — потребовала Симона. — Как я могу тебе доверять, если ты сам мне не доверяешь?

Ник долго смотрел на нее, словно решая, говорить или нет. У Симоны перехватило дух. Ей так хотелось знать, что, несмотря на свою легкомысленную репутацию, он не предал ее и не предаст в будущем. Ей так нужны были его заверения. Но эти надежды рассыпались в прах.

— Боюсь, тебе придется самой разгадать эту загадку, — бесстрастно произнес он, распахнул тяжелую дверь и жестом пригласил Симону войти.

Покои барона Крейна оказались огромны. Квадратная комната была размером с большой зал в доме, где Симона провела детство. Здесь был не один, а два камина — на двух противоположных стенах. Их отверстия были так велики, что Симона могла бы встать там в полный рост.

Гладкий деревянный пол был застелен пушистыми синими с золотом коврами. Ночной воздух врывался в комнату сквозь два глубоких длинных окна, в нишах которых были устроены уютные сиденья. В двух противоположных углах располагались ширмы для переодевания. Повсюду стояли комоды, столики, диваны. Живописные гобелены и канделябры украшали стены. В центре комнаты стояла огромная кровать. У Симоны захватило дух от восхищения.

— О, Ник! — забыв о своем недовольстве, воскликнула она и погладила резной столбик темного дерева на вершине которого находилась крылатая фигура.

— Тебе нравится? — Симона по голосу догадалась, что Ник улыбается.

— Я никогда не видела ничего подобного, — призналась она, задирая голову, чтобы рассмотреть резьбу на остальных трех столбах. Единороги, русалки, драконы, сказочные птицы кружились в веселом хороводе, а верхушки опор занимали феи — у каждой особое выражение лица и свои черты.

Подошел Ник и положил руки ей на талию. Симона вздрогнула от волнения.

— Раньше эта кровать принадлежала моим родителям, а до них — деду и бабушке. Здесь была их спальня.

Симона подняла на мужа глаза, ожидая прочесть на его лице грусть по ушедшим родственникам, но Ник улыбался.

— Мне она нравится. Правда нравится. Это чудесно.

Ник поднял руку и убрал с лица Симоны выбившийся локон.

— Я рад. Мне хочется, чтобы ты была счастлива в Хартмуре.

Сердце Симоны глухо колотилось в груди. Близость Ника в уединении их общей спальни волновала ее все сильнее. Ей хотелось, чтобы этот миг длился как можно дольше. Он говорит о ее счастье с такой убежденностью, как будто действительно этого хочет. Никому и никогда прежде не было дела до того, счастлива Симона или нет.

Она приподнялась на цыпочки и коснулась губами уголка его губ.

— Благодарю тебя, Ник, — прошептала она и чуть-чуть отстранилась, но Ник обнял ее, с силой прижал к груди и, заглянув в лицо, спросил:

— Значит, ты мне не доверяешь, Симона?

Она встретила его взгляд и не отвела глаз:

— Нет. Как я могу тебе доверять?

— Мы слишком мало знакомы. Тебе многое предстоит узнать обо мне.

Руки Ника ласково гладили ее спину, и мысли Симоны путались.

— Многое? Что именно?

Ник долго молчал, вглядываясь в ее лицо, а его пальцы продолжали играть свою беззвучную мелодию на ее талии, на спине…

— Ничего особенно важного. Просто мужчине иногда нужна возможность разобраться в собственных мыслях. Я не стану открывать тебе душу, она принадлежит мне одному. — На миг его руки замерли. — Но я никогда не буду тебе лгать. Это я обещаю.

Симона опустила глаза и с удивлением увидела, что ее руки лежат у него на груди, а пальцы впиваются в пыльную вышивку плаща. Все ясно — он ей не доверяет.

— Симона, — мягко попросил Ник, — посмотри на меня. — Она подняла на него взгляд. — Я никогда не буду тебе лгать. И у меня не было женщины с тех пор, как мы поженились.

— Николас, я понимаю, что нам еще многое надо узнать друг о друге. — В ее голосе звучали тревога и боль, но, видит Бог, она верила Нику. — Но я надеюсь, что настанет день, когда ты сам захочешь разделить со мной свою ношу. Ты уже заслужил мою самую горячую благодарность тем, что поверил в Дидье, пусть ты и не можешь понять, что я не могу ни предвидеть, ни остановить его неожиданные выходки.

Ник хохотнул, взял ее лицо в ладони и мягко поцеловал.

— Твою самую горячую благодарность? — с намеком переспросил он.

Симона задрожала. Веки стали тяжелыми и опустились. Его прикосновения вливали в ее жилы сладкую отраву.

— И любовь, — прошептала Симона.

— Это мне больше по нраву. — И он снова поцеловал ее, все крепче прижимая к груди. Симоне казалось, что она тает в его руках. Мужской запах пьянил ее. В душе разливалось странное, непривычное чувство защищенности, которого она не испытывала уже много месяцев.

Ник вдруг отстранился. Симона видела — его желание не ушло, в ярко-синих глазах горели ледяные искорки страсти, но он заговорил о другом:

— Я разговаривал с леди Хейт.

Симона нахмурилась — странно, что он выбрал для разговора такой момент.

— С леди Хейт, милорд?

Ник пальцами приподнял ее подбородок, и Симона увидела Дидье, который маршировал по периметру кровати, помахивая перышком над головой. Симону поразило, что Ник заметил присутствие брата раньше ее. Честно говоря, она забыла о Дидье, как только они вошли в эту роскошную спальню. Симона вздохнула.

Дидье на минутку остановился.

— Сестрица, вы можете продолжать, я не подглядываю. — И он вернулся к игре, тихонько напевая веселую мелодию.

— Так вот, — продолжил Ник, — я поговорил с леди Хейт. Тебе скоро помогут с этим проказником.

Симона удивилась:

— Неужели? Каким образом?

— Скоро здесь будет Минерва, — просто ответил Ник.