Неидеальная любовь

1

Иногда думаешь, что все неприятности остались там, в прошлом. И что впереди тебя ждёт открытая и чистая дорога, на которой не встретиться больше ни препятствия, ни тех, кто снова всадит нож в спину. Конечно, сейчас я утрирую, но почему мне всё сильнее кажется, что вместо того, что бы шагать вперёд и не оглядываться, я падаю вниз?

Глубоко вздохнув, прижалась лбом к прохладному стеклу. Закрыв глаза, сжала пальцы в кулак, чувствуя, как мнутся листы тонкой бумаги, зажатые в них. Направления на анализы и постановку на учёт по беременности. Кто бы мог подумать, что случайные выводы, окажутся куда правдивее тех, что выверены логикой и временем?

— Девушка, вам плохо? — одна из медсестёр, проходившая мимо меня, замершей у окна в коридоре напротив кабинета гинеколога, заботливо коснулась моего плеча, пытаясь заглянуть в глаза.

Открыла глаза и посмотрела на неё. После минутного молчания, отрицательно мотнула головой и медленно отлепившись от полюбившегося уже стекла, не спеша побрела в сторону регистратуры, что бы поставить печать на необходимые бланки и узнать расписание работы процедурного кабинета. Мыслей в голове было ноль целых и ноль десятых, тело действовало на чистом автомате.

Остановившись возле большого плаката, висевшего рядом с кабинетом дежурного врача, в течении минут пяти напряжённо рассматривала изображённую на нём счастливую пару, где молодая женщина, смеясь и радуясь жизни держала на руках ребёнка, а их обоих обнимал молодоё не менее счастливый мужчина.

Идиллия, мать её.

Хмыкнув, передёрнула плечами и пошла дальше, опустив взгляд на квадратную плитку под ногами и отсчитывая собственные шаги. Отросшие волосы закрывали лицо, что меня вполне устраивало. Видеть счастливые парочки или просто умильно улыбающихся будущих мамаш нет никаких душевных сил.

Добравшись до регистратуры, отгороженной от основной части коридора высокой деревянной стойкой и пластиковыми перегородками, отстояла небольшую очередь и наконец-то получила все оставшиеся документы, в том числе и новую карточку.

Вручая последнюю справку, дородная женщина лет сорока пяти, работавшая тут, тихим голосом спросила:

— Первый раз?

Кивнула головой, не чувствуя в себе сил, что бы говорить нормально и связно.

— Держи, если совсем не сможешь, — она грустно улыбнулась и протянула мне ещё два листка. На мой удивлённо-вопросительный взгляд, так же тихо пояснила. — На улице прочтёшь, — и добавила уже гораздо громче. — Следующий!

Недоумённо пожав плечами, взяла протянутые бумаги и кивнув на прощание этой женщине, с тёмным волосами, сквозь которые просвечивала ранняя седина и с усталыми, слишком проницательными глазами. Думаю, за свою жизнь она видела много чего, в том числе и такие затравленные и больные взгляды, как мой.

Выйдя сквозь пластиковые двери на улицу, глубоко вздохнула и замерла, прикрыв глаза, ища внутри себя хоть какую-то точку успокоения. Сердце гулко стучало об рёбра, отдаваясь страхом и неопределённостью по всему телу. Если быть честной с самой собой, то хотелось, как это ни банально, что бы кто-то обнял и утешил. Но в данный момент рядом нет никого, кто вообще бы смог меня понять, я уж молчу про утешение и успокоение. Если только упокоение и вечное…

Так, мысли, кыш оттуда!

Тряхнув головой, постаралась загнать мрачные размышления куда-нибудь подальше и осторожно спустилась по лестнице. Можно было бы и сбежать по ним, как я обычно делала, выходя из больницы (терпеть не могу эти увеселительные организации), но в данной ситуации это будет, по меньшей мере, глупо. Всё же теперь придётся думать не за себя одну, когда любое падение могло показаться всего лишь мелкой неприятностью.

Город просыпался. Летом тут царит какая-то странно сонная атмосфера. Обычно зимой должно быть несколько уныло и пусто, однако видимо даже здесь Урал сумел оказаться в другом каком-то измерении от России всей, потому что даже в тридцатиградусный мороз можно встретить любителей экстрима, решивших попить пива и полизать металлические качели (никогда не понимала, что в этом такого прикольного), зато в точно такую же температурную планку, только с отметкой «плюс», создаётся впечатление, что мегаполис вымер. Мягко выражаясь.

Вот и сейчас, на часах десять утра. А на улице можно встретить тех редких несчастливцев, кто идёт на работу. Впрочем, было бы о чём печалиться, учитывая, что, скорее всего, работают они в офисе с работающим кондиционером.

Усмехнувшись про себя, подарила идущим навстречу ласковую улыбку, которая явно смахивала на оскал маньяка-каннибала, и направилась в сторону автобусной остановки. Надо бы показаться дома, учитывая, что я не появлялась в квартире Волкова уже около двух дней подряд. Максим предлагал подвезти меня после клиники до места назначения, но я отказалась. Справедливо мотивировав свои действия тем, что маловероятно, что Алексей правильно поймёт наше совместное появление. А мне и так предстоит выдержать не особо приятный разговор.

Автобус подъехал спустя минут пять, после того, как я подошла к металлическому сооружению, под названием «остановка общественного транспорта», но ещё до того, как мои ноги успели сделать хотя бы полшага в направлении оного, как меня сгребли в охапку и засунули в машину. Очень знакомую машину, я бы сказала, поэтому сопротивления, как такового оказывать не стала.

— И тебе доброе утро, Волков, — тихо бросила, устроившись поудобнее на переднем сидении и пристегнув ремень безопасности. Зная его манеру водить, в состоянии нервной возбудимости, а проще говоря когда он злой или волнуется, лучше соблюсти все правила, предписанные добрыми дядями из полиции. — Как здорово, что ты проезжал мимо и решил прихватить меня с собой. Но знаешь, я бы и сама прекрасно добралась до дома.

— Через сколько дней? — спокойно, даже ласково, поинтересовался Алексей, сжимая руль, но не двигаясь с места. — Мне вот интересно, почему я последний узнаю о том, что моя девушка повредила себе руку и поехала в больницу?

— Наверное, потому, что тебе до этого не было никакого дела? — задумчиво прикусила губу и сделала вид, что что-то усердно вспоминаю. — Напомни мне, чем ты занимался в субботу?

— Ездил по делам, — невозмутимо отозвался Волков, всё-таки нажав на газ и тронувшись с места, а то водители позади уже вовсю рассерженно сигналили, требуя освободить дорогу. — А что?

— Нет, ничего, — качнула головой и отвернулась к окну, невольно радуясь тому, что спрятала бумаги во внутренний карман ветровки, одолженной у Краснова. Иначе пришлось бы много чего объяснять. К примеру, то, почему с травмой руки, я поехала в женскую консультацию. — Куда мы едем?

— Домой, — коротко бросил Алексей, и мы оба снова замолчали. Говорить было абсолютно не о чем, и тем более, у меня не было никаких намерений рассказывать ему о маленькой жизни, зародившейся во мне.

Вспомнив о своей небольшой, пока что, тайне, невольно слабо улыбнулась и положила руку на живот. Этот жест странным образом успокоил, убедив, что, так или иначе, но всё будет хорошо, потому что у меня есть мой малыш… Моё персональное чудо.

— Тебе плохо? — спустя пару минут спросил Волков, вырывая меня из состояния приятной задумчивости, где воображение рисовало мне образ ребёнка на моих руках, и возвращая в суровый реальный мир. — Что-то болит? И что врачи сказали про руку?

— Что мне никогда не играть на скрипке, — хмыкнув, искоса посмотрела на нахмурившегося Лёшу и снова вернула своё внимание пейзажу за окном. Наверное, я кажусь со стороны холодной и жестокой, но после того, что я увидела в этом треклятом уличном кафе, разговаривать с ним лицом к лицу не особо хотелось, если не сказать, что не хотелось вовсе. — Успокойся. С моей рукой всё в полном порядке. Конечно, останутся шрамы и скорее всего я не смогу какое-то время нормально ею работать, но ничего серьёзного. К тому же, это левая рука, так что…

— Покажи, — требовательно попросил он, остановившись на светофоре. Неопределённо хмыкнув, протянула ему руку, сейчас перебинтованную свежим бинтом. Так как раны продолжали кровоточить, пришлось попросить сделать перевязку в клинике. Медсёстры долго цокали языком и всё пытались выяснить, как я умудрилась так поранить руку, после чего наложили швы, смазали специальной мазью, которую выдали мне с собой, и туго перебинтовали кисть. — Учитывая плотность бинта, могу сказать, что раны довольно серьёзные, не так ли?

— Наложили швы, — пожала плечами и попыталась вернуть себе свою законную собственность, но Волков не отпустил, лишь сильнее сжал запястье и вдруг нежно коснулся губами бинта в том месте, где он закрывал ладонь. Затем перевернул кисть и коснулся её тыльной стороне, пройдясь губами по костяшкам.

Я замерла на сиденье, боясь не то, что пошевелиться, даже лишний раз вздохнуть. Алексей же, тихо вздохнул и положил мою руку себе на колено, плавно нажимая на газ и вливаясь в довольно редкий поток машин, двигающийся в сторону центра города. Чтобы не встретить знакомых, клинику я выбирала подальше от места своего жительства. Она оказалась частной и платной, но отсутствие денег не являлось для меня причиной, что бы топать в сторону обычной поликлиники, так что медперсонал получил в своё распоряжение ещё одну пациентку.

Мы снова ехали молча. Куда — не имею ни малейшего понятия, Алексей не счёл нужным пояснить маршрут нашего движения, а я после такого проявления чувств не могла найти в себе силы задать хоть какой-нибудь вопрос. Например, что он делал в этом районе. Не мог же Макс ему проговориться, что увёз меня сюда? Или мог?

Вздохнув, плюнула на конспирацию, вытащила свой несчастный телефон из кармана, включила его и, отыскав нужный номер, нажала кнопку вызова.

Максим взял трубку после второго гудка, словно ожидал, что ему позвонят, и что это буду именно я:

— Привет. Ты как?

— Жить буду, — тихо ответила, повернувшись снова к окну и устроив голову на подголовнике. — Ты сдал?

— Вообще-то, нет, — спустя пару секунд откликнулся Краснов и тихо фыркнул. — Он услышал, как я предлагал забрать тебя, во время нашего телефонного разговора. Ты бы слышала, что он наговорил… Я, конечно, знал, что мой товарищ ревнив, как три Отелло, но не особо-то горел испытать это на собственной шкуре. Однако, как говориться, мы предполагаем, а бог располагает…

— Из тебя хреновый философ, — рассмеялась, прикрыв глаза, и попыталась вырвать свою руку, но её держали крепко, можно даже сказать болезненно, что заставило меня поморщиться. Волков хватку ослабил, но не отпустил. Как назло у меня ужасно зачесался нос, поэтому рассерженно посмотрев на него, положила телефон на колени, почесала кончик несчастного носа и снова взяла сотовый, приложив его к уху. — Значит, пришлось колоться?

— Естественно, — вздохнул Макс и тихо поинтересовался. — Всё подтвердилось?

— Да, — искоса посмотрев на чем-то недовольного Алексея, перешла на шёпот. — Знает?

Уточнять, кто и что, не имело никакого смысла, поэтому Максим что-то проворчал по поводу без башенных влюблённых и с тяжким вздохом ответил:

— Нет. Ты ему скажешь?

— Нет, — отрицательно мотнула головой, хоть и знала, что он меня точно не может видеть, так что все телодвижения абсолютно напрасны. — Созвонимся позже.

— Договорились, — тихо откликнулся Максим и помолчав немного, добавил. — Береги себя.

— У меня нет другого выхода, — так же едва слышно откликнулась и отключилась, убрав телефон обратно в карман.

Тишина в машине становилось просто-таки осязаемая, но нарушать её у мен не было ни сил ни желания. Боже, как хотелось оказаться сейчас где-нибудь подальше и не знать о таких проблемах, как межличностные отношения, доверие, любовь и ребёнок. Малодушно, но зато как спокойно жилось бы, а именно этого мне и хочется больше всего на свете в данный момент.

— С кем общалась? — Деланно осведомился Алексей, наконец-то выпустив мою руку и позволив мне бережно устроить её на коленях. Как назло, пострадавшая конечность откликнулась болью, правда, в этот раз скорее тупой и ноющей, заставив лишь слегка поморщиться.

Что не укрылось от его внимательного взгляда.

— Тебе правда интересно или это просто предлог, что бы со мной хоть о чём-то поговорить? — Задумчиво протянула, но заметив, как Алексей напрягся, вздохнула и ответила. — С Максимом.

— С Красновым?

— У тебя есть другие варианты? — Пожала плечами, отчаянно жалея о том, что еду не в автобусу. Там нет ни лишних вопросов, ни тягостного молчания, ни, тем более, Волкова. Кажется, именно последнее обстоятельство и тяготит меня больше всего. Новость, получившую сегодня своё доказательство на вполне правомочное существование, требовалось если не обдумать хорошо, то хотя бы более или менее усвоить.

Наличие в непосредственной близости того, кого любишь, но кому не доверяешь, слегка, мешало данному процессу. Это если говорить высокоинтеллектуальным языком, не опускаясь до банального мата. Нервничать сейчас всё же не рекомендуется.

— Юль, ты меня любишь? — После минутного молчания, когда в моей душе уже забрезжила надежда, что он больше ничего не скажет, поинтересовался Алексей, периодически кидая на меня странные взгляды.

— Люблю, — отрицать очевидное не умею, поэтому, как бы ни было больно, говорю это чёртово слово.

Мда, походу я вполне могу стать истеричкой, если всё же не попытаюсь держать себя в руках.

Алексей.

Люблю…

Он вздохнул и попытался трезво оценить всё, что происходило между ними. Не вышло. Где-то внутри него копилась злость и невысказанная обида. Глупая, в чём-то детская, но…

Именно такие чувства и заглушают все доводы разума, который, несомненно, приводит сотни тысяч самых убедительных аргументов.

Но что они стоят, против того, что твориться в душе?

Волков сжал руль и стиснул зубы, старательно приказывая самому себе успокоиться и не дёргаться раньше времени. Во всяком случае, рефлексировать от чувства вины пока что совершенно не к чему. Учитывая, что оно, это чувство, явно где-то потерялось. Или же он просто так и не понял, какое оно…

На очередном светофоре остановился, открыл окно и вытащил сигарету. Закурил, желая хоть так обрести частичное успокоение. Почему-то казалось, что Юлька знает обо всём. И о недосказанности и о вечеринках в квартире и о девицах. В общем, обо всех прегрешениях собственного парня. Но молчит. Словно ей не интересно или её не волнует. На лице милая, тёплая улыбка, от которой сводит скулы и хочется орать и разбивать в кровь кулаки об стену. Потому что выражение лица — не настоящее, маска, слишком хорошо знакомая ему ещё со школы!

Затянулся и выдохнул дым в приоткрытое окно. Юля едва заметно поморщилась, но промолчала, только с каким-то излишне философским видом пожала плечами. Честно, он бы отдал сейчас всё, что угодно, лишь бы узнать что твориться в этой хорошенькой головке. И есть ли там хоть какие-то мысли о нём.

Досадливо фыркнув на самого себя за такие мысли, Алексей выкинул окурок, но окно закрывать не стал. Сигнал светофора радостно мигнул зелёным и машина мелено тронулась в путь. Пробки в это время дня — обычное дело для такого города.

— Так что у тебя с Красновым? — Не выдержав молчания, в котором Соколова себя наверняка чувствовала вполне комфортно, спросил Алексей, перестраиваясь в другой ряд, где машин было значительно меньше.

— У меня с ним что-то должно быть? — Заинтересованно склонила голову на бок девушка и хмыкнула, каким-то своим мыслям. — Даже если и так, то не думаю, что тебя это сильно интересует. Во всяком случае, учитывая, что это касается меня.

— Вот как раз потому, что это касается тебя, — перед тем как сделать паузу, он выделил последнее слово, произнеся его с некой, не понятной самому себе нежностью. Девушка, правда, этого не оценила, скользнув по нему болезненно-усталым взглядом и снова отвернувшись к окну. — Юль, я просто хочу знать. Максим… Не самый хороший человек.

— Как будто я этого без тебя не знала, — фыркнула Соколова и, чуть помолчав, добавила. — Я у него вчера была. В несколько… Невменяемом состоянии.

— А поподробнее? — Алексей нахмурился, искоса наблюдая за по-прежнему спокойным лицом девушки. На нём лишь на мгновение промелькнула гримаса неудовольствия.

— Я не напилась где-то, если тебя именно это интересует, — пожала плечами Юля. — А всё остальное, касается только меня и… Одного человека.

— Я могу узнать кого? — Вежливо спросил, чувствуя, как внутри всё неприятно скручивается от ревности и обиды. То, что она не хочет откровенничать, говорило о недоверие. Это сложно было назвать приятным открытием, но после пяти месяцев близкого общения, да и, вспоминая прошлое, Волков не раз приходил к мнению, что «просто» — это не к Соколовой и уж точно девушку невозможно было упрекать в том, что она по-прежнему ищет какой-то подвох во всём, что её окружает…

Невозможно для остальных. Алексей же тихо бесился, понимая, что между ними «снова выросла стена». Как в мультфильме прям! Вот любопытно, кому здесь отводиться роль осла?

— Можешь, — хмыкнула Юля и покачала головой. — Но самостоятельно. Я предпочту промолчать, — она на мгновение нахмурилась, потом кивнула в ответ на какие-то свои мысли и поинтересовалась. — Ты меня к себе везёшь?

— К нам, — поправил Алексей, стараясь резко не выкручивать руль. Так недалеко и до аварии. В груди по-прежнему остался неприятный осадок от того, что его девушка недоговаривает что-то, причём явно же что-то важное.

С другой стороны, а он сам ей всё рассказывает?

Стоило признать, что доля правды в таком умозаключении имеется. Юле определённо ни к чему было знать, что даже испытывая к неё нежные чувства, он по-прежнему флиртовал с представительницами противоположного пола и даже изредка ходил на свидания, обычно, заканчивающиеся в горизонтальной плоскости. Волков никогда не был идеальным в плане отношений, так что упрекать себя ему определённо не в чем.

Но и говорить девушке, с которой встречаешься, о том, что не сходил с ней в кино только потому, что переспал с одной из случайных знакомых просто так, по старой памяти, не считал нужным. Хоть и понимал, что это как минимум не честно по отношению к Юле.

Алексей хмыкнул. Юлька должна была понимать, что ожидать от него изменений в плане пересмотра взглядов на отношения, можно, но процесс сей будет длительным и займёт точно не пять месяцев. Да и вообще, одно дело, та, с кем ты живёшь и с кем тебе хорошо (а именно такой по его пониманию была Соколова), другое — случайный секс, без каких-либо обязательств. Грязным или не приемлемым он это не считал. Должен же он как говорится, слегка перебеситься перед тем, как посвятить себя одной единственноё и неповторимой?

Припарковавшись у дома, он вышел и, дождавшись, пока Юля подойдёт к нему, щёлкнул брелком сигнализации. Машина мигнула фарами, после чего они вместе, идя рядом, но не касаясь друг друга, вошли в подъезд.

В квартире царил идеальный порядок. Пришлось постараться, что бы убрать последствия вчерашнего безрассудства, вылившегося в разбитую посуду, пол покрытый осколками и ковры, залитые всем, чем только можно. Радует, что мебель они не тронули, хоть и пришлось заново вешать гардины.

— Чем пахнет? — Поморщилась Юля, сняв с руки ветровку и аккуратно повесив её на вешалку. Постояв немного, она вытащила из внутреннего кармана какие-то бумаги и вместе с ним прошла в зал. Алексей, разувшись и бросив ключи на зеркало, отправился на кухню. Скорее всего, это рецепты на мазь или направления какие-то. Всё же она, видимо, довольно сильно повредила руку.

Сделав себе и девушке чаю, он вернулся в зал, ощущая острую потребность в разговоре. Вот только о чём именно говорить-то? Не то, что бы у них не было общих тем, просто…

Мысленно чертыхнувшись, он поставил чашки на журнальный столик, сгрёб в охапку не сильно сопротивляющуюся Юлю и уселся вместе с ней на диван.

— Отпусти, — попросила Соколова, но в ответ объятия стали только крепче. — Не сжимай меня! Мне плохо!

— А мне нет? — Вскинув брови, Алексей всё-таки ослабил хватку и позволил девушке пересесть на диван, в стороне от него. — Юль, я думаю, нам надо поговорить… О нас.

— Надо? — С лёгким оттенком небрежности переспросила Юля и, дождавшись согласного кивка, пожала плечами. — Хорошо.

— У меня есть подозрения, что тебе доложили о моих… Встречах, — признаваться в том, что изменяешь, стало как-то… Нелепо и сложно. Вся ситуация в целом попахивала дешёвой мелодрамой. Судя по гримасе отвращения, Соколова была схожа с ним мнения.

— О свиданиях? — Уточнила она и кивнула головой. — В стране нашей полно «добрых» людей.

— Это не серьёзно.

— Что именно? — Вопросительно изогнув бровь, Юля искоса посмотрела на него.

— Встречи, — решив, что волноваться ему в принципе, не о чем, ведь она же спокойно всё воспринимает, Волков чуть расслабился.

— Помотросил и бросил? Надо ли ожидать, что со мной будет так же? — В голосе девушки появилась лёгкая издёвка. Правда, в отношении кого именно — было непонятно.

— Юль, — поморщившись, Алексей уже начал жалеть о затеянном разговоре. Но поговорить им всё-таки надо. И чем раньше, тем лучше. — Если бы это было так, я давно бы тебя бросил!

— Что мешает? — Вздохнув, она прикрыла глаза, словно стараясь взять себя в руки и пару минут молчала. Только сжатые в кулак пальцы, с побелевшими костяшками выдавали её напряжение. — Ладно, предположим, я понимаю. Что это для тебя несерьёзно. Я только пытаюсь, но не могу понять, зачем?

— По привычке, — тихо откликнулся Алексей. Про себя же добавил, что маловероятно, что и дальше он будет менять что-то в собственной жизни. Даже ради неё.

— Супер, — хмыкнув, Юля поднялась и подошла к окну. — А от меня ты что хочешь?

— Что бы ты успокоилась и не нервничала, — Волков подошёл к ней сзади и обнял за талию, преодолевая сопротивление. Уткнувшись носом ей в затылок, пару минут постоял так, наслаждаясь её теплом и мягкостью. — Я всё равно тебя люблю.

— Да уж. Любишь, — тихо прошептала девушка и положила пальцы ему на руки. — Отпусти, мне в ванную надо.

— Ты не злишься? — Осторожно спросил, выпуская ей из объятий.

На мгновения плечи девушки поднялись, она, словно сгорбилась, как будто кто-то её ударил, но спустя пару секунд, снова стала прежней и повернувшись к нему, тепло улыбнулась. Только глаза были какими-то слишком спокойными, на его взгляд.

Впрочем, он мог и ошибаться.

— Всё просто замечательно, — усмехнулась Юля и вышла из комнаты, не забыв прихватить те самые бумажки, что вытащила из кармана ветровки.

Оставшись один, Алексей чертыхнулся и ударил кулаком по стене. Он сам не понимал, зачем это говорил, зачем вообще затеял данный разговор. С одной стороны, так будет честно. Пусть знает, что он всё равно останется с ней, не смотря на все интрижки.

С другой… Неприятный осадок, появившийся в душе ещё в машине, от осознания того, что Юля что-то от него скрывает, стал только острее и болезненней. Потому что теперь у неё было полное право ответить тем же и ничего ему вообще не говорить.

— Твою мать, — ругнулся Волков и уставился невидящим взглядом в окно, опёршись руками об подоконник. Жизнь явно сворачивала куда-то не туда, заставляя совершать поступки, которые приведут куда угодно, но только не к чему-то хорошему.

Юлия.

Всепрощающая, всё понимающая, сильная…

Да твою же грёбанную мать!

Залетев в ванную, хлопнула дверью и закрыла её на щеколду. Медленно сползла по стенке, украшенной кафельной плиткой, на пол и обхватила колени руками. Уткнувшись в них лбом, прикусила нижнюю губу, чтобы не начать истерично хохотать или плакать. Или бить головой об стенку.

Хорошо, что бы просто не начать истерить.

Интересно, какая сволочь придумала, что я сильная? Ага, как же, три раза! И сильная, и понимающая, и прощающая и вообще — само совершенство и спокойствие!

Тогда какого же хера я сейчас сижу на холодном полу, сжавшись в комок, разбросав по плитке чёртовы листки из больницы и мечтаю о том, что бы ничего этого никогда не было!

Глубоко вздохнула. Нужно успокоиться, потому что из этого точно ничего хорошего не выйдет. А нервничать, вроде бы, беременным нельзя.

С трудом, но удалось взять себя в руки. Относительно, конечно, но кто бы знал, скольких трудом мне стоило сжать зубы и встать, что бы умыться прохладной водой и только после этого снова оказаться на полу, рассматривая прихваченные с собой бумаги. Думать о состоявшемся разговоре, точнее пародии на него, не хотелось всеми фибрами души.

Только, как обычно, проще было сказать, чем сделать.

Спустя три минуты до меня дошло, что вчитаться в написанное чётким, «каллиграфическим» почерком врача записи не получится. Внутри продолжали биться самые противоречивые чувства, ломая обычную спокойную маску на тысячи мелких осколков. Хотелось кричать, вопить и бросаться первыми попавшимися под руку предметами. И это была бы очень… Нормальная реакция, для данной ситуации. Но, видимо, определение «норма» в моём случае никогда не срабатывает и вообще, не имеет ко мне никакого отношения.

Закрыв глаза, упёрлась затылком в холодную стену и попыталась обдумать всё происходящее без лишних эмоций, что, если принимать во внимание нестабильное состояние настроения в обычное время, и обострение данного пунктика собственной характеристики в настоящий момент, оказалось трудным делом.

Итак, что мы имеем? Что нас все имеют и получают от этого изощрённое удовольствие. Но это обычная, даже можно сказать, стандартная жизненная ситуация, так что можно особо не расстраиваться из-за этого.

А если серьёзно…

То как же руки чешутся устроить фирменный скандал, в стиле Женьки, желательно при её непосредственном участии. Чтобы звенели стёкла и мебель переставала существовать как вид. Чтобы в ход шло всё, до чего рука дотянется, а потом с чистой совестью напиться, для успокоения саднящей боли в душе. И сетовать: все мужики — сволочи и кобели, мы бабы — стервы, но дурры или наоборот — дурры, но стервы.

Одна беда, если скандал дело минутной задумчивости, то есть ничего конкретного для него делать не нужно, просто поставить кого-то из подруг в известность, сообщив им подробности наших отношений, то вот с «напиться после него», возникают серьёзные проблемы. Я и так, не особо алкоголь… Ладно, иногда могу выпить, под влиянием стресса или когда есть достаточно веский повод, или за компанию. Но не теперь точно.

К тому же, не в моём характере трепаться о том, что происходит в моей личной жизни. Тем более, о том, что мне сегодня достаточно внятно, я бы даже сказала как бы между прочим, сообщили.

Хмыкнула. По-моему, у меня это жизненное кредо, подозревать самое худшее и в качестве компенсации (из-за того же изощрённого чувства юмора Судьбы, что спровоцировало нас с Волковым на взаимные чувства) получить не только реализацию своих опасений, но ещё и что похлеще. Далеко за примером ходить не надо, он тут же, в квартире ошивается.

— Это не серьёзно, — передразнила Волкова шёпотом и зажмурилась, чувствуя, как сердце сжимается от боли. — Да лучше бы это было серьёзно! Тогда я просто послала бы тебя и уползла зализывать раны… А что мне теперь делать прикажете?!

Вопрос получился из разряда риторических, потому что вряд ли кто-то оказывался в такой ситуации, когда любимый парень признаётся, что у него есть интрижки, случайный секс с красотками, но это не серьёзно и он продолжает любить тебя.

Из этого следовал неутешительный вывод — придётся снова пытаться решить проблемы самостоятельно. Легче от понимания этого точно не стало, особенно учитывая моё положение. Так или иначе он всё равно узнает о ребёнке. Держать его насильно? А смысл? Ребёнок — это не разменная пешка в играх взрослых.

Застонала и пару раз приложилась затылком об стену. В голове царил натуральный, ничем не замаскированный Хаос, сделавший и так не отличающиеся особой стройностью мысли совершенно беспорядочными. Перед внутренним взором мелькали совершенно противоположные по смыслу картинки. То Волков передо мной каялся, то орал на меня, то я в свадебном платье, то на пороге клиники с этими треклятыми листиками, оказавшимися направлением на аборт.

— Чёрт, чёрт, чёрт! — Зло шипела, пытаясь отогнать назойливые видения, подсказывающие то один, то другой вариант развития событий. Но каким-то шестым чувством я отчётливо понимала, что всё это, мягко говоря, бред сивой кобылы.

Потому что никогда не произойдёт в моей жизни ничего подобного.

— Юль? — Приглушённый дверью голос и едва слышный стук заставили вздрогнуть и сжаться в комок. Не знаю, как так вышло, но отчего-то эти звуки причиняли почти физическую боль. Возможно потому, что привыкла переживать что бы то ни было в одиночестве, в гулкой пустоте, когда вокруг нет никого и ничего. Честно, так становиться на самом деле легче. — Ты в порядке? Что случилось? Тебе плохо?

— Мне хорошо, — отозвалась спустя минут пять, закрыв глаза и потерев виски пальцами. — Мне очень хорошо. Не трогай меня пока что.

— Я тебя люблю, — эти слова, обычно вызывавшие трепет в душе, в этот раз отозвались глухой обидой и горечью на языке. — Ты должна понять это.

— Я тебе ничего не должна, — медленно встала и подошла к зеркалу, упёршись руками в край раковины, посмотрела на своё отражение. Бледная, глаза странно блестят от непролитых слёз и искусанная нижняя губа, словно пыталась не кричать, а получалось плохо.

Героиня дешёвой мелодрамы, что б тебя…

Боль и отчаянье сменились гневом и ненавистью. И так довольно резко меняющееся настроение, полностью вышло из-под контроля. Не отдавая себе отчёт в собственных действиях, врезала кулаком по гладкой поверхности, ни капли ей не навредив. Это только в фильмах герои разбивают зеркала одним ударом. В жизни, всё гораздо хуже и куда более гротескно.

Руку прошило болью, физической и такой реальной, что отрезвление пришло очень быстро. Встряхнувшись, приказала себе успокоиться и не думать о том, что случилось. Размышления на эту тему явно не принесут ничего хорошего. Единственный правильный способ избежать поступков о которых потом буду сожалеть — уйти в работу. И поговорить с Женькой. В самом деле, она должна меня всё-таки понять.

Сполоснув лицо холодной водой, промокнула его полотенцем. Что бы привести себя в куда более уравновешенное состояние почистила зубы. Мята и однообразные действия смогли усыпить мою злость. Осталось только найти в себе хоть какие-то силы и заставить себя выйти отсюда. Спать в холодном помещении нисколько не улыбалось, да и вообще, я же того, не одна теперь, не только о себе думать должна.

Приняв для себя решение пока что ни о чём не думать, ничего не планировать и ничто не предпринимать, вышла из своего заключения, отправившись сразу на кухню. На меня напал жор. Сопротивляться желанию поесть основательно и плотно не собираюсь, даже мысли такой не было. Пусть даже придётся снова встретиться лицом к лицу с Алексеем.

Волков обнаружился на кухне, созерцая пейзаж за окном и периодически тревожно поглядывая на наручные часы. В душе появилось подозрение, которой пришлось тут же засунуть куда подальше. Маловероятно, что после случившегося, он ещё и свидание решился кому-то назначить. Всё-таки, в данный момент, ему нужно доказать мне, как я понимаю, силу собственных чувств. Он идиот, что уже даже не обсуждается, но явно не до такой степени.

На мгновение прикрыла глаза, прислонившись плечом к косяку. Воскресила в памяти, перед мысленным взором всё то, что произошло, всё, что видела, слышала сама. Сердце отозвалось тупой ноющей болью, но воспоминания не причиняли больше той озверевшей, сжимающей в тисках болью. У меня как будто произошла клиническая смерть всех нервов и сейчас они пребывали скорее в коме. Распространённая реакция моего организма, на события, оказывающие слишком сильное влияние.

Прикосновение к лицу заставило посмотреть на Алексея, подошедшего ко мне. Он смотрел со смесью тревоги и беспокойства, в серых глазах периодически проскальзывала вина, но настолько незаметно, что я ни на секунду в это не поверила. В то, что он чувствует себя виноватым.

— С тобой всё в порядке? — Хриплым голосом поинтересовался Алексей, гладя костяшками пальцев меня по щеке. Подавив желание откинуть его руку, спокойно улыбнулась и кивнула головой. — А чего так долго? Я уже волноваться начал.

— Жара, больница… Никогда не любила это сочетание, — хмыкнув, оттолкнулась от опоры и прошла мимо него к холодильнику. Война — войной, а обед по расписанию, так, кажется, говорят?

Открыв дверцу, вытащила салат и блинчики с творогом. Следом на стол отправилась горчица, а так же банка с маринованными помидорами. Всю жизнь питала к ним слабость, так что отказывать себе в них сейчас не намерена.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — Нарушил повисшее молчание Волков, не отходя от меня ни на шаг. Даже насильно усадил к себе на колени, пододвинув тарелку с салатом и взяв в руки вилку.

— А что я должна сказать? — Пожав плечами, скрестила руки на груди. — Ты всё предельно ясно пояснил. Так что следую твоему совету, не нервничаю и успокаиваюсь.

— Юль, — он вздохнул. Взяв на вилку немного салата, поднёс его к моим губам. — Я люблю тебя, это главное, что ты должна всегда помнить. И я очень испугался, когда ты закрылась в ванной. С тобой точно всё в порядке?

— Всё нормально, — отклонившись назад, рукой попыталась отобрать у него столовый прибор. В результате непродолжительной борьбы, салат слетел с него, уютно утроившись на полу под столом. — О, замечательно. Теперь мне ещё и уборкой заниматься. Блеск.

— В этом нет моей вины, — обиженно нахмурился Алексей, чем вызвал у меня нервный смешок. Чёрт, мне бы сейчас чаю мятного и ударную дозу валерьянки, что бы уснуть. Желательно дня на три, можно даже больше. Что бы проснуться, а этого ничего не было!

Глубоко вздохнув, мысленно отвесила себе подзатыльник и приказала рукам не дрожать. Но проще сказать, чем сделать, поэтому нет-нет, да и пробегала предательская дрожь по пальцам. Я всё-таки человек, а не робот, как некоторые думают периодически.

— Да, прости, — голос не дрогнул, нежности в нём было достаточно, как и добродушия. Можно сказать, что во мне сдохла хорошая актриса. — Лёш, просто…

— Не пугай меня так, ладно? — Он внимательно на меня смотрел. Положив вилку на стол, взял моё лицо в свои ладони, после чего склонился и поцеловал. Нежно, как будто боялся вспугнуть, ласково, тягуче… С явным намерением отвлечь меня от дел насущных. Я бы сказала, ему это очень даже удалось.

Закрыв глаза, наслаждалась объятиями и томительной страстью, сквозившей в этом поцелуе. И не смотря на привкус горечи, возникший практически сразу, в душе всё равно разливалось глупое тепло любви, настоящей и до ужаса непрошибаемой что ли…

На глаза навернулись непрошенные слёзы, скатившись из-под плотно сомкнутых век по щеке. Быстро, пока Алексей не заметил этого, стёрла предательскую влагу, после чего положила руки ему на плечи, прижимаясь теснее и отвечая на поцелуй с обжигающим пылом и болью, бьющейся пойманной птицей внутри.

Что ж, моё давнее увлечение любовными романами не прошло даром. Даже этот можно сказать фарс превратила во что-то романтичное и пафосное.

Лёша отстранился, прижавшись лбом к моему лбу, и тихо спросил:

— Ты не злишься?

— Нет, — если бы он знал меня лучше, то понял бы, что ответ прозвучал слишком быстро. Но ему некогда было изучить такие тонкости общения со мной, так что точно могу сказать, что Волков поверил. Иначе с чего бы ему так крепко прижимать меня к себе?

К горлу подступил ком, а глаза снова защипало. Однако, маска, появившаяся в арсенале средств для обмана окружающих давным-давно, привычно заняла место на лице, позволив Алексею увидеть слабую, но ободряющую улыбку и непроницаемый взгляд. Возможно, я поступаю не правильно, но пока что, это единственный вариант, который пришёл мне на ум.

— Тебя покормить или как? — Он снова коснулся моих губ в лёгком поцелуе и вопросительно изогнул бровь, продолжая смотреть периодически на часы.

— Я сама, — радостно ухватившись за эту возможность, взяла в руки вилку. — А ты пока найди какое-нибудь кино. Хочу на диване поваляться. Лень куда-то идти сегодня, девчонкам я уже отзвонилась, что бы они меня не ждали.

— Как скажешь, солнышко моё любимое, — улыбнувшись, мой любимый парень (при этом мысленном обращении сердце глухо стукнуло об рёбра) ссадил меня на табурет со своих колен и скрылся в квартире.

«Да уж… Любимое…» — Злая ирония, сквозившая в собственных мыслях, оставляла неприятный осадок, так что решив, что лишним это не будет, стала с аппетитом, коий никуда и не подумал деваться, уплетать салат, попутно поедая блинчики со сладким творогом и изюмом, намазав их горчицей. Помидорки оставила на потом. А то кто его знает, как кисломолочный продукт среагирует на встречу с маринованным овощем.

Звонок телефона и приглушённая ругань Волкова, отвлекли меня от еды и размышлений на тему, что влюблённый человек и клинический идиотизм это синонимы. Страдальчески вдохнув, с сожалением посмотрела на остатки блинов. Прикинув, сколько калорий набрала за небольшой промежуток времени и всего один приём пищи в своём новом статусе «будущей мамочки», ужаснулась. Но быстро пришла в себя, ибо никогда особо не страдала по поводу собственной фигуры. Убрав посуду и даже сполоснув её (хотя шевелиться или делать что-либо было жутко лень, меня отчего-то страшно тянуло в сон), прихватила с собой банку с помидорами и отправилась с кухни в зал, надеясь, что мысли наконец-то найдут себе более подходящий объект, чем муссирование слов, сказанных сегодня Алексеем, и вообще, анализа всей ситуации в целом. Честно говоря, желание сейчас думать о том, что будет дальше совершено отсутствовало. Пусть это трусость, но нервы пока что нужны мне в полном объёме.

Вот только мы ж предполагаем, а Бог располагает. И почти всегда наши мнения и желания ой как не совпадают!

Проходя мимо спальни, остановилась, услышав голос Волкова. От слов, которые он высказывал своему собеседнику, едва не выронила драгоценную ёмкость, что находилась в моих дрожащих лапках. Правда, я подозреваю, что говорил он с собеседницей…В прочем, разница не велика, по сути дела.

— Нет, не могу, — судя по голосу, Алексей злиться. Причём достаточно сильно. Так, что даже моя персона не рискнула бы сейчас показаться ему на глаза.

Внутри боролись два чувства. Любопытство и инстинкт самосохранения. Проиграл последний, так как не появилась в мире та сила, что способна заставить женщину не сунуть свой нос туда, где по этой части лица благополучно и влепят.

Аккуратно выглянув из-за угла, с удивлением заметила, что мой бойфренд расхаживает из стороны в сторону, ероша волосы свободной рукой:

— Я же сказал, не могу! У меня дома есть дела. Да!

«Это что ж у него за дела дома-то?» — Отстранённо подумала, продолжая прижиматься к стенке и вслушиваться в слова Алексея. А тот не на шутку разошёлся, ещё чуть-чуть, чувствую, и в голос орать начнёт.

— Слушай, тебя они касаются в последнюю очередь! С девушкой любимой мирюсь, поняла? Да плевать я хотел на то, что ты о неё думаешь. Это не твоего грёбанного куриного мозга дело, сучка крашенная. И знаешь что? Постель — это не повод для знакомства!

Абонент что-то сказал, что очень не понравилось Алексею, потому как тот сжал губы в одну ровную линию и тихо, совершенно спокойно (от чего по моей спине проскакал табун мурашек) произнёс:

— Позвони. Расскажи. А ещё лучше, расскажи, как ты потом на моём столе с моим же замом трахалась. Договорились? Хочу я посмотреть на твоё лицо, после разговора с ней! — И бросил трубку, что-то буркнув себе под нос.

Рвано выдохнув, скрылась в коридоре, прижавшись лбом к стене. Услышанный разговор не дал никакой определённой информации, только добавил хаоса. А его и без этого навалом в моей несчастной голове.

Банка выскользнула из ослабевших пальцев и с громким звуком рухнула на пол, разлетевшись веером брызг и осколков в стороны. Обозвав себя дурой (нет, что бы выронить эту тару где-нибудь подальше от спальни!), присела на корточки и стала собирать стекло, осторожно, стараясь не порезаться. Печальный опыт уже имеется, повторять особо не хочется.

— Слышала? — Тихо поинтересовались над головой. Не отрываясь от своего занятия, медленно кивнула, продолжая собирать мусор и сожалеть о потере такого драгоценного продукта питания. — Прости…

— За что? — Не повышая голоса и не поворачивая головы, спросила, встав и попытавшись пройти мимо него обратно на кухню. Алексей перегородил мне путь, снова обнимая меня за талию и прижимая к себе. Непроизвольно сжала теперь уже правую руку в кулак, чтобы не потерять его содержимое. Конечно же, совершенно забыв и о том, что там зажаты куски стекла, которое не упустило возможности воспользоваться ситуацией и впиться в поверхность ладони.

Вскрикнув, уткнулась лбом в его плечо и всё-таки заставила себя разжать пальцы. Осколки посыпались на пол, а вместе с запахом маринада по коридору поплыл очень знакомый, с металлическим оттенком.

— Юль?! — Алексей отстранился и внимательно осмотрел меня, после чего его взгляд наткнулся на мерно падающие вниз, на пол, капельки крови. Ругнувшись, Волков метнулся пулей в ванную, после чего вернулся ко мне, неся в руках аптечку. Всё то время, пока он обрабатывал новые повреждения на моих многострадальных конечностях, в голове вертелась мысль, что надо бежать. С другой стороны, идти мне особо некуда, да и люблю я его…

Люблю.

Горько усмехнулась и чуть покачала головой, словно пытаясь отогнать все эти мысли подальше. Почему у меня всё не так как у людей? У всех нормальная личная жизнь, в которой скандалы, ревность и прочие прелести настоящих отношений. А у меня…

Он даже изменяет странно. Вроде бы и спит с другими, а мне говорит, что любит только меня, при этом не отрицая собственных прегрешений. Всё у меня почему-то из ряда вон выходящее. Даже любовь. Если быть точной, то чувство, которое у меня есть, и всё, что с ним связанно, явно не вписывается в рамки обычного понимания любви и отношений между мужчиной и женщиной, которые признались во взаимности чувств.

Хотя…

Да, наверное, я всё-таки пристрастна. Или же просто считаю, что то, что происходит со мной, является просто невероятным исключением из правил. Неужели пора лечиться от мании величия, м?

— Дурочка моя, что ты себе напридумывала? — Едва слышно поинтересовался Алексей, закончив бинтовать мою руку и поднимаясь с колен. — То, что ты слышала, ничего не значит.

— Пойдём кино смотреть? — Предложение прозвучало как-то жалобно и несчастно, но лучше хоть что-то, чем разговор на ЭТУ конкретную тему. Сейчас у меня нет на него никаких сил, абсолютно.

— Хорошо. Иди в зал, я пока уберу тут всё, — помедлив, Лёща кивнул головой и склонившись легонько коснулся моего носа губами. — Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, — эхом откликнулась и направилась в указанном направлении.

В голове билась мысль, что он повторяет эти три слова так часто, как будто пытается заставить себя поверить в них. Желудок сжало ледяной рукой страха, что сказка закончилась как-то слишком быстро.

Но если подумать, то я ничего другого и не ждала… Наверное. А может, и нет. Боже, дай мне сил, разобраться хотя бы в самой себе и при этом не потерять то, что останется от собственного сердца в конце.

От собственного внутреннего голоса, вещавшего пафосным и велеречивым слогом, стало смешно и жутко одновременно.

2

Пожалуй, в плане ощущений, утро одно из тех периодов времени, когда можно пережить всю гамму чувств: от любви, до всепоглощающей ненависти и обратно, причём не обязательно в указанном порядке.

Алексей мирно собирался на работу, а я пыталась не двигаться и притворяться спящей дальше, пусть это и было не особо легко. Возможно, стоило бы вскочить, начать устраивать истерики, скандалы или ещё что… Но на все эти действия имелось одно противодействие — во мне не было ни моральных, ни физических сил на подобное. Именно по этой причине я продолжаю лежать на диване, где уснула, посреди ночи сменив дисклокацию, и из-под полуопущенных ресниц наблюдаю за попытками Алексея собираться на работу так, чтобы не потревожить меня. Получалось так себе, если честно. Впрочем, судить его не за что, он и в правду старался.

— Чёрт, да где же эти ключи?! — Тихо рыкнул Волков, снова заглядывая под диван. Наблюдать за ним было очень забавно, но мне жутко хотелось, что бы он ушёл наконец-то. — Твою мать… Куда я мог их сунуть?!

— На зеркале в прихожей, — тихо откликнулась, всё-таки открывая глаза, и хмуро посмотрела на Алексея, замершего на месте. По тому, как напряглась его спина, можно было понять, что он не ожидал, что я проснусь. Честно, он сам-то пробовал поспать, когда кто-то бурчит над ухом, топает как слон и роняет всё, что только можно уронить. И что нельзя тоже.

— Я тебя разбудил? — Тихо поинтересовался он, поднимаясь и смотря на меня усталыми глазами. Где-то глубоко внутри шевельнулось сочувствие и желание обнять его, но усилием воли подавила это стремление, предпочтя ответить спокойным и чуть насмешливым взглядом. — Прости. Просто не могу найти ключи.

— Я же сказала, на зеркале. Ты туда их бросил. Неужели не помнишь? — Хмыкнув, повернулась на другой бок, лицом к спинке дивана. Натянула плед повыше и уткнулась в него носом.

На минуту в комнате воцарилась идеальная тишина. Затем послышался раздражённый вздох, и в моей голове возникла крамольная мысль, что он пошёл по своим делам, однако меня настигло разочарование. Диван прогнулся, принимая на себя дополнительный вес, что однозначно говорило о присутствии Волкова в комнате. Его пальцы осторожно коснулись моих волос, перебирая спутанные пряди, после чего спустились ниже, поглаживая доступные участки кожи: щёку, шею, постепенно стягивая плед и оголяя мои плечи. Да, если он таким образом хочет привлечь моё внимание, то могу сказать прямо — получается. Особенно учитывая, что после вчерашнего у меня жуткое желание отмокать в ванной как минимум часа три-четыре, что бы хотя бы попытаться смыть с себя грязь, оставшуюся после нашего разговора. Если его можно таковым назвать.

— Юль, — тихо позвал он, поглаживая предплечье. — Ты злишься?

— М? Нет, наверное, — вернула плед на место и подтянула колени к животу, обхватив ноги руками. Говорят, что человек инстинктивно принимает позу эмбриона, стараясь как бы защитить себя, уберечь от окружающего мира. В утробе матери малыш как в маленькой крепости. Вот и мне этого хотелось больше всего в жизни.

— Тогда почему ты не хочешь со мной разговаривать? — Осторожно поинтересовался Волков, хотя я спиной чувствовала, насколько он напряжён и с каким нетерпением ждёт моего ответа.

Глубоко вздохнула и прикрыла глаза одной рукой, высвободив её из-под одеяла. Ну вот что, что ему ответить на этот вопрос? Сказать, что мне противно? Или что я просто не могу заставить себя что-то сказать? Или может поговорить с ним на тему: я не всегда могу быть сильной и держать свою непрошибаемую маску, улыбаясь всем, кто сделал мне больно?

— Лёш, я просто хочу спать, — тихо откликнулась и попыталась придать своему голосу как можно больше уверенности и правдивости. Хочется верить, что у меня это вышло. — К тому же теперь у меня болят обе руки, — и, как бы в доказательство собственных слов, продемонстрировала ему перебинтованные конечности. К чести Волкова, данный ответ его удовлетворил. Во всяком случае, он встал с дивана и ушёл собираться дальше, оставив меня наедине с собственными мыслями. Коих набралось слишком много, для того, что бы можно было продолжать спать.

Спустя пять минут, за которые я успела придумать тысячу и один способ решения моих проблем при помощи СВД (снайперской винтовки Драгунова) и качественного, дорогого киллера, хлопнула входная дверь, оповестившая меня о том, что Алексей покинул квартиру. Выдохнув и расслабившись, повернулась на спину, скинула плед на пол и устало посмотрела на потолок. Белый, ничем не тронутый, он казался недостижимой в данный момент идиллией, когда всё хорошо, спокойно и красиво. Как в сказке. Или зарубежной мелодраме.

Моя жизнь, к сожалению (или к счастью?), не имела к этому никакого отношения.

Потянувшись, провела ладонями по собственному телу, начиная от груди и заканчивая бёдрами, Нежно прикоснулась к округлости живота, слабо, нежно улыбаясь и чувствуя в душе тёплый, согревающий огонёк.

Ребёнок. Живое существо. Почти незаметное, совсем маленькое, но моё, родное и любимое уже сейчас. Ради этого чуда стоит жить дальше, не смотря ни на что!

Убедившись, что в организме не осталось и намёка на сон, со вздохом села, распутала волосы пальцами и спустила ноги на пол. Дотянувшись кончиками пальцев до валяющегося на полу пледа, подтаскивая его к себе. Прибираться я не люблю, однако оставлять его на полу опасно. У меня есть нехорошая привычка запинаться об валяющиеся предметы.

Угу. А ещё, как только что-то случается, я тут же начинаю перегибать палку с осторожностью и прочими прелестями безопасной жизни. Вот же ж… Тараканы мои незабвенные!

Сложив тонкую ткань, пристроила её на диване и встала. Голова чуть закружилась, скорее всего от резкого движения, но постояв на месте несколько секунд, почувствовала себя лучше, после чего направилась в сторону ванной, прихватив с собой телефон, лежавший на полу рядом с моим ночным пристанищем.

После утренних процедур, тщательно почистила зубы, в попытке избавиться от привкуса, оставшегося после рвоты, хотя в желудке была воистину пустыня Сахара по наличию пищи или чего-то подобного, но токсикоз, ненавязчиво проявляющийся время от времени, плевать хотел на данное обстоятельство с высокой колокольни. И только поняв, что совершенно не чувствую язык от вкуса зубной пасты, а дёсны ещё чуть-чуть и взвоют от того, насколько усиленно я тру их щёткой, прополоскала рот и вышла, промокнув губы полотенцем.

На кухне включила чайник, вытащила оставшиеся блинчики из холодильника, поставила их греться в микроволновку, нашла банку маринованных огурцов (не помидоры, но на безрыбье и рак рыба) и устроилась на табуретке, поедая соленье. Пролистав список контактов, нашла нужный, после чего нажала кнопку вызова. Надеюсь абонент, имеющий в подполье кодовую кличку «Михалыч», находится неподалёку от своего любимого сенсорного телефона. Пожалуй, в этой ситуации, только Павлова сможет выслушать меня и не навязывать СВОИ способы решения проблем.

Женя взяла трубку после пятого гудка, и голос у неё оказался сонным и не особо довольным:

— Да?

— Привет, Жень, — тихо откликнулась. Послышалось недовольное сопение подруги, и в мою голову пришла «гениальная» мысль проверить, сколько же сейчас времени. Посмотрела на часы на телефоне. Мысленно застонала, прикрыв глаза: бездушные циферки показывали полвосьмого утра. Чувствую, здорово меня сейчас благодарить будут за столь раннюю побудку.

Вздохнув, поднесла трубку обратно к уху и тихо, нерешительно сказала:

— Женечка, прости, я не подумала, что разбужу тебя и вообще не видела, сколько сейчас времени. У меня… У меня столько всего случилось, что… Я даже не знаю, с чего начать, Жень.

— Наверное, с приветствия. Хотя, судя по всему, ты уже поздоровалась. Вроде бы, — подруга глубоко вздохнула и уже более бодро поинтересовалась. — Ты пропала, чуть ли не на неделю. Мы волновались. Сложно было номер набрать?

— За это меня надо в угол поставить, — усмехнулась и встала, прижав телефон плечом к уху. Заварив себе чаю, вернулась на полюбившуюся табуретку. — Ну как минимум.

— Ремнём тебя вытянуть надо, — тяжко вздохнула Женя, подавляя зевок. — что, неужели в раю назрел кризис?

— Кризис? — Задумчиво прикусила губу, помешивая ложкой сахар в чае. — Можно и так сказать, Жень. Ты можешь со мной встретиться сегодня?

— Ну-у-у-у… — Задумчиво и нерешительно протянула Павлова, затем издала страдальческий вздох, после чего спросила, пытаясь донести тоном своих слов, как же осчастливит она меня своим согласием на встречу. — Ладно. Девочки с утра собирались заниматься сведением дебета с кредитом, при помощи бутылки коньяка и тортика, в честь выгодной сделки с одной фирмой, так что не думаю, что много потеряю, если не появлюсь там. Где и когда?

— В девять, возле клиники «Аистёнок». Той, что на Воронова 25. Договорились? — Доев блины, сообразила, что на этом завтрак явно не закончился. Ну хотя бы для желудка. Мда, это ж сколько веса мне набрать удастся за время беременности? Надеюсь, что после родов у меня всё вернётся в норму.

Поймав себя на последней мысли, чуть не захлебнулась чаем. Прокашлявшись, нервно передёрнула плечами и приказала себе не думать больше об этом. Сначала надо дожить до этого момента, и разобраться со всеми проблемами, что бы потом спокойно заниматься воспитанием ребёнка.

— Ты в порядке? — Взволновано поинтересовалась подруга, о которой я успела даже забыть, случайно.

— В полном. Так ты придёшь? — Взяв себя в руки, спросила повторно, мысленно умоляя её согласиться. Больше мне банально не к кому обратиться. Ну не родителям же идти рассказывать, что у меня в личной жизни твориться… Можно, конечно, вот только маловероятно, что они меня понять смогут.

— Да. Юль, ты же знаешь, я всегда тебе помогу. Чем смогу, во всяком случае, — Женя улыбалась, это чувствовалось по её словам. — Ну что? До встречи?

— До встречи, — улыбнулась в ответ. Душу отпустило, только сейчас поняла, как меня скрутило напряжение.

Бросив телефон на стол, медленно втянула в себя воздух и выдохнула. Разговор с близком подругой это не решение проблем, но всё же хоть какой-то шаг в правильном направлении, потому как в последнее время всё чаще и чаще замечаю за собой склонность к самокопанию, что никогда не доводило до добра. Никого.

Осталось сообразить, что же мне делать, в оставшееся до часа «Х» время?

Максим.

Меньше всего в жизни ему хотелось сегодня идти на работу. Максим проснулся, во-первых, с больной головой, во-вторых, в самом поганом расположении духа, а в-третьих, не по будильнику, а по звонку телефона. И почему этот способ побудки его нисколько не удивил?

Сонно моргая, он зевнул, потянулся и, нехотя вытащив руку из-под подушки, нашарил мобильник на прикроватной тумбочке. Нажав кнопку приёма, прислонил уже ненавистный ему аппарат к уху:

— Ну?

— Тебе в рифму, матерно или всё-таки вежливо? — Раздражённо поинтересовался Волков. В принципе, Краснова не удивило, что в это время звонит именно его друг и коллега. Поразительно было то, что интонации в голосе Алексея чётко говорили, даже кричали, о том, что тому банально хреново. Мягко и цензурно выражаясь.

— Лёх, если бы я хотел в рифму, я б тебе ответил. Причём не сомневаюсь, что пару новых оборотов ты смог бы почерпнуть из всей моей вдохновенной речи, — лениво отозвался Максим, уже сообразив, что поспать дальше ему банально не позволят. Поэтому открыл глаза, потёр их, потянулся, зевнул и только после этого сообразил, что в постели находиться точно не в гордом одиночестве. Память упорно игнорировала все попытки вспомнить всё, что было вчера и главное, с кем было. Мужчина вздохнул, и искоса посмотрел на свою… Ну предположительно любовницу. Осталось только определиться, было что-то между ними, не было или она вообще тут случайно оказалась. — И не мог бы ты не орать? Я всё-таки не один…

— Да ну? И с которой по счёту ты за эту неделю не один? — Язвительно поинтересовался Алексей. У Макса появилось желание дождаться товарища, подловить и избить. За одним можно будет надеяться, что таким образом его мозги встанут на место и Волков перестанет мучить Юлю.

Хотя он и не понимал, зачем, почему и с какого перепугу защищает эту девушку. Сколько не думал над этим, так и не смог понять собственных мотивов, поэтому просто решил не заморачиваться по этому поводу.

— У тебя собственной личной жизни нет? — Деланно удивился Максим и всё же приподнялся на локтях, рассматривая свою гостью. А ничего так… Симпатичная. Тёмноволосая, с мягкими женственными линиями тела. Чуть полноватая. Прямой нос, пухлые губы…

Память соизволила откликнуться и даже подсказала, что глаза у этой девушки тёмно-карие, с небольшим количеством зелёного оттенка, и тёплые. А сама она весёлая хохотушка и оптимистка по жизни.

А ещё её зовут Надя. Надежда…

Красиво имя и очень ей подходит, решил про себя Максим, в пол уха слушая злые тирады в исполнении собственного друга. Вот бы ещё понять, как она тут оказалась, если учитывать, что девушка была одета в его футболку, и на ней явно присутствовало нижнее бельё.

— Волков, ты всё сказал или есть что добавить? — Спокойно поинтересовался Максим, когда Алексей очень «тонко», как слон в посудной лавке, проехался по поводу отношений Краснова с его семьёй. Он прекрасно понимал, что другу необходимо выплеснуть скопившиеся негативные эмоции, но всё имеет свой предел, в том числе и проверенное временем, а так же небольшой горкой моральных трупов, терпение Макса.

Он медленно сел, спустив ноги на пол, и искоса посмотрел на свою соседку по спальному месту. Хмыкнув, подивился собственному благородству, проявившему себя вчера ночью, и натянул на мирно сопевшую девушку тонкое одеяло. Всё это время он не произнёс ни одной фразы, адресованной собеседнику, точно так же хранившему полное молчание. То ли Волков осознал, что ляпнул что-то не то, то ли ещё какая причина для тишины имелась… Краснов не имел никакого желания разбираться.

Вздохнув, он встал, потянулся, разминая мышцы спины и, прихватив с собой домашние шорты да пачку сигарет с зажигалкой, отправился на кухню, намереваясь выпить чашку кофе и наконец-то начать мыслить более или менее связно. Во всяком случае, не матерными оборотами и сравнениями, которые так и вертятся на языке вот уже минут десять точно.

Сделав себе большую кружку горячего напитка, пусть и растворимого, Максим с наслаждением закурил, после чего решил все-таки нарушить затянувшееся молчание:

— Уснул, умер или совесть нашёл?

— Макс…

— Ты высказался? А теперь я хочу сказать пару слов тебе, дорогой мой друг, — Краснов не испытывал злости или ненависти, он даже мог со всей ответственностью сказать, что находиться в некоем добродушном состоянии духа. Только это вовсе не означает, что Макс собирался и дальше выслушивать стенания товарища, учитывая, что ему самому было просто жизненно необходимо вспомнить, всё, что было ночью, а желательно начиная с утра вчерашнего дня и заканчивая данным часом. — Во-первых, меня достало то, что я у тебя вместо громоотвода. Проблемы в жизни? Или с эмоциями? Не можешь держать свои мысли при себе? Советую обратиться к опытному психотерапевту или психологу. Прости, не имею специального образования, что бы поставить точный диагноз. Но то, что тебе просто необходима ударная доза успокоительного и работа с человеком, умеющим править мозги — это признанный факт!

— Вообще-то, я никогда не высказывался о твоих умственных способностях! — Раздражённо рыкнул Алексей, вклинившись в монолог Максима, что нисколько не смутило последнего. — И вместо того, что бы прикрывать мою девушку и защищать её, лучше бы посочувствовал мне!

— Это чему же, интересно, я должен посочувствовать? — Искренне удивился Краснов, даже позабыв затушить сигарету, которая обожгла ему пальцы. Ругнувшись, он выкинул окурок в открытое окно, одновременно с этим прислушиваясь к тому, что происходило в квартире. Царившая тишина вселяла надежду, что девушку разговор не разбудил. — Я должен сочувствовать тому, что ты её обманываешь? Я должен пожалеть тебя, такого несчастного, сирого и убогого, потому что ты, не смотря на наличие девушки, продолжаешь спать со всем, что движется и мало-мальски приятно выглядит? И при этом, тебе плевать, что она бродит целыми днями по городу, не смотря на погоду, и прячется по всяким заброшенным дворам? Извини меня, такого придурка, но честно говоря, я не понимаю этого.

— В смысле она прячется? — Непонимающе переспросил Алексей, вызвав кривую усмешку у Максима.

— Вот вернёшься домой, сам у неё спросишь. Это ваши проблемы, я не собираюсь в них вмешиваться. Мне моё здоровье, в том числе и психическое, дороже, — вздохнув, он отключился, понимая, что только усложнил жизнь Юльке. Но пока эти двое не поговорят начистоту, нет никакого смысла пытаться защитить одного из них.

Хотя набить морду Волкову, идея не лишённая привлекательности.

Бросив телефон на подоконник, Макс допил остывший кофе и как раз начал думать о том, что не мешало бы сделать чашечку его гостье, как раздался звук падающего тела и тихий, придушенный вопль. Так как ничего такого, обо что можно было бы споткнуться, на полу он не обнаружил, когда на кухню пробирался, то есть только один вариант — она запуталась в одеяле и упала с кровати. Ну на крайний случай, споткнулась о ковёр.

— Живые есть? — Весело крикнул с кухни, заваривая большую чашку горячего, сладкого чаю и направляясь в комнату. Встав в проёме двери он с любопытством наблюдал за безуспешными попытками девушки выпутаться и принять вертикальное положение. Судя по раскрасневшемуся лицу и ярко алеющим щекам, есть вариант, что ей такое пробуждение, да ещё и в незнакомой квартире, вновь приобретённый опыт.

Почему-то Максиму это очень даже понравилось.

— Помочь? — Насмотревшись, поинтересовался Краснов, спустя минуты три. Девушка недовольно посмотрела на него и прикусила полную нижнюю губу. — Не стоит на меня злиться. Я хороший. Честно. Белый и пушистый.

— На белого ты не тянешь, — у неё оказался приятный голос. И очаровательные ямочки на щеках. — И на пушистого тоже. Особенно учитывая, что вчера вытворял.

— Мда? — Максим почесал затылок, опустив глазки до полу, и тихо поинтересовался. — Неужели я вчера приставал к тебе?

— Ко мне? — Наигранно удивилась Надежда и снова запыхтела, пытаясь выбраться из хватки ткани. Раздался треск, и ей удалось освободиться… Ценой одного тонкого одеяла. — Ой…

— Не страшно. Это всего лишь вещь, — пожал плечами Максим и с любопытством посмотрел на смущённую Надю. — Так что вчера было-то?

— Ты отбил у меня парня, — обвинительным тоном оповестила его Надя и сложила руки на груди. Пока он рассматривал получившееся зрелище, до головы дошла полученная информация.

— Прости… Что? — Переспросил Краснов, начиная понимать, что вчера умудрился что-то натворить. Ещё бы вспомнить что.

— Ты отбил у меня парня! — Повторила, чуть громче, девушка, иронично усмехнувшись. — Это было бы не очень смешно, если бы не пара моментов. Ты всё-таки уехал вместе со мной, а бедного Юрика начал утешать его же сосед Сергей, как бы «случайно» оказавшийся поблизости. И почему мне кажется, что это было подстроено?!

— Милочка, а нафига оно мне надо было, а? — Непонимающе посмотрел на неё Максим, отпивая уже успевший остыть чай. — К тому же, Сергеев я знаю столько, что можно составить альбом страниц на двадцать, но нетрадиционной ориентации там вроде бы не было.

— У тебя склероз или провалы в памяти? А может, временная амнезия? Кажется, я вчера тебя так приложила об косяк… — Её слова вызвали у него довольно противоречивую реакцию. С одной стороны, Максима забавляло то, как она выглядела, сидя на полу, растрёпанная и явно не до конца проснувшаяся. С другой, в голове появлялись весьма подозрительные мысли о том, что он вчера пил, с кем и самое главное, что, собственно, был за повод-то? Про последствия Краснов предпочитал пока не заикаться. А то можно выяснить что-то куда более интересное, чем собственная ориентация. Макс даже и не подозревал, что она у него как минимум бисексуальная.

Впрочем, он не подозревал и о том, что его кто-то обо что-то может приложить головой. Всё в жизни бывает впервые.

— Надежда, у меня склероза отродясь не было. А если и проявлялись временные провалы в памяти, так только вследствие приёма чего-то более тяжёлого, чем тот же виски, ну или водка на худо конец. Я даже согласен на вермут временами бываю, — отлепив, наконец, свою тушку от косяка, Максим сделал несколько шагов внутрь комнаты и, оказавшись прямо перед Надей, присел на корточки, внимательно и очень серьёзно рассматривая лицо девушки. — Поэтому был бы очень признателен, если бы ты прекратила вешать мне лапшу на уши. Я вилку забыл прихватить.

— Вчера ты был более… Пушистым, — устало прикрыв глаза, тихо откликнулась она и качнула головой, прикусив многострадальную нижнюю губу. — И чувство юмора у тебя точно присутствовало.

— Надя, — с нажимом произнёс Краснов, неожиданно почувствовав, что ему стало стыдно за собственное поведение. То что его одновременно обуревало желание обнять её и утешить, вместе с необходимостью развеять все иллюзии в отношении собственной персоны, разрывало его и без того не простую натуру. Что-то усиленно подсказывало мужчине, что в этот раз просто не получится. Да и надоело это просто, если подумать-то.

— Двадцать с лишним лет Надя, — раздражённо мотнула головой Надежда и резко поднялась, продемонстрировав все прелести собственной фигуры, сама того не желая. — Могу я надеяться хотя бы на кофе?

— Я тебе чай принёс, — тихо отозвался Максим, рассматривая стройные ноги, с изящными лодыжками и небольшими аккуратными ступнями. Смотреть выше он как-то слегка побаивался.

— Я не пью из чужих кружек, — «тонко» намекнула она на то, что он уже отпил из принесённой чашки.

Краснов вздохнул, посчитал в уме от одного до десяти и обратно, после чего пришёл к выводу, что морду набить Волкову просто жизненно необходимо. Хотя бы для успокоения собственной совести в отношении того, как он ведёт себя с собственной гостьей. Как же всё-таки то, как пройдёт утро, зависит от того, с чего ты его начнёшь!

Юлия.

Когда минутная стрелка на наручных часах доползла до сорока пяти минут девятого, вызвала такси, чувствуя, что уже просто нет никаких сил оставаться в этой квартире. Нет и вряд ли появятся.

Внутренне, в душе, я понимала, что это банальное и позорное бегство, что можно было утром выяснить всё или же вчера… Но одно дело подозревать, другое — получить не просто какие-то косвенные доказательства, а прямые неопровержимые улики, можно сказать письменную явку с повинной от непосредственного подозреваемого. Хотя, теперь уже скорее обвиняемого.

Машина приехала через пять минут. Всё это время я стояла в тени деревьев, растущих недалеко от подъезда, стараясь абстрагировать от местных кумушек, уже облюбовавших скамейку у дверей. Из обрывков разговора можно было смело делать выводы о нравственном воспитании не только всего дома, но и страны в целом. А кто виноват бы? Правильно, правительство, вместе с Путиным и Медведевым. Сталина на них нет, как выражались бабульки, поминая недобрым словом всех президентов, начиная от Горбачёва и заканчивая нынешним Дмитрием Анатольевичем. Иногда я всерьёз думаю о том, что у них нет никого невиновного, что периодически пугает.

Заметив подъехавшее такси, быстро добралась до задней двери и села в машину, радуясь тому, что она пока ещё не успела раскалиться до состояния сковородки, стоящей на открытом огне. Если уже в это время на улице чувствовалась липкая духота, боюсь представить, что будет днём.

— Куда вам, барышня? — Доброжелательно улыбаясь, поинтересовался водитель, мужчина средних лет. Что примечательно русский и даже ухоженный. Интересно, что он делает в агентстве такси? Ведь по одежде можно определить, что он привык закупаться отнюдь не на вещевом рынке.

— Воронова, 25, — улыбнувшись в ответ, назвала адрес и тут же уткнулась в прихваченную из квартиры книгу. Она оказалась стареньким и потрёпанным изданием произведения в жанре «иронический детектив», автором которого была никто иная, как Дарья Донцова. Ничего не имею против данной дамы. Её кулинарная книга лентяйки на самом деле довольно полезная и познавательная вещь, написанная приятным и понятным языком. Однако, если первые книжки ещё можно было читать, скажем ту же серию про Дашу Васильеву или Евлампию Романов, ну ещё начало про Ивана Подушкина, то последующие напоминали сходящие с одной фабрики консервы. Вроде и юмор есть и сюжет достаточно интересный, но… Одинаковый какой-то что ли? В общем, первое время, когда она только начала печататься, я с удовольствием коротала время с подобной литературой. Потом же плюнула и забросила, решив, что оно того не стоит.

Вот и сейчас пробегая страницы по диагонали и вяло думая о том, что героиня или озабоченна поиском мужа или хочет стать богатой, но никак не собирается искать преступника, не заметила, как мы добрались до места. Заплатив водителю и попрощавшись с ним, с чистой совестью забыла книженцию на заднем сидении, якобы уронив её на пол, пока водитель отсчитывал сдачу. Захлопнув дверь, сделала вздох полной грудью и направилась к входу в клинику, располагавшуюся в небольшой парковой зоне. Маленькой, если быть точно. Где-то с один двор размером.

Женьку увидела почти сразу. Павлова стояла на крыльце и дружелюбно общалась с каким-то молодым человеком. Судя по отсутствию халата или какой-то ещё специальной одежды, он не являлся сотрудником медицинского учреждения. Может, пришёл с кем-то? Только чего он тогда так нахально улыбается, трогает Женьку за руки, да глазки ей строит?

Вот же ж… Одно слово — Павлова. Вечно находит неприятности, даже там, где это в принципе не возможно.

— Жень, привет, — позвала подругу, остановившись у подножия лестницы и мило улыбаясь. Блондинка среагировала мгновенно, казалось, она только этого и ждала. Подхватившись, сделав вид, что едва не потеряла сознание от радости (парень был готов её ловить, на полном серьёзе), она рванула в мою сторону, попутно едва не столкнув с лестницы медсестру, гневно посмотревшую на неё. Схватив меня в охапку, Павлова повисла на моей шее, едва ногами не болтая от счастья.

— Любимая, ты пришла! — Заорала Павлова, ещё крепче стискивая меня в своей хватке. — Солнышко, я так волновалась! С ребёночком всё в порядке? А витаминчики ты пьёшь? Ну, те, что доктор прописал? А то смотри мне, я ведь нажалуюсь на тебя! — И уже куда тише мне на ухо. — Соколова, если ты мне не подыграешь — задушу прямо тут! От радости!

— Солнышко моё, блондинистое, — тихо откликнулась, обнимая её за талию пряча улыбку у неё на плече. Паренёк то бледнел, то краснел и точно позабыл подобрать свою челюсть с земли. Будем верить в лучшее и надеяться, что его нервы не сильно пострадают. — Ты чересчур волнуешься, дорогая. Я даже боюсь представить, что будет почти восемь месяцев спустя.

Пытавшийся закадрить Женьку кадр, нахмурился, поджал губы и промаршировал мимо нас в сторону проезжей части, буркнув на последок весьма нелицеприятное:

— Дуры-лесбиянки.

— У него точно есть какая-то фобия, — вынесла вердикт подруга, отлипая от меня и делая шаг в сторону. Проведя рукой по распущенным волосам, Женя скорбно вздохнула и поинтересовалась. — Так что случилось? И почему мы именно здесь встретились, м?

— Ну, наверное, мы встретились именно здесь, — сделала ударение на последнем слове, чуть помолчала, после чего выдала окончание фразы, — потому что мне надо сдать анализы и подойти к врачу на предмет рекомендации необходимых витаминов, курс которых надо пройти во время беременности.

Между нами повисла пауза воистину достойная «Ревизора» Гоголя. Женька смотрела на меня круглыми глазами, в глубине которых явно сверкала мысль о том, что её подруга, то бишь я, либо так над ней издевается, либо неудачно шутит, либо ещё что-то… Но хоть какого-то намёка на подозрение, что всё это совершенно серьёзно там не просматривалось.

Получается, что в такой вариант, как моя беременность лучшая подруга даже услышав от меня лично слова подтверждения — поверить не может. Забавно, однако, но и довольно печально.

— Жень? — Когда молчание стало совсем невыносимым, легонько толкнула её кулаком в плечо, стараясь вывести блондинку из состояния зверской задумчивости. Так как для неё обычная обувь — это тонкий и высокий каблук, во всяком случае, когда она идёт в места, где однозначно будет много народу, то от толчка, пусть и едва ощутимого, Женю покачнуло. И если бы не наличие в непосредственной близости случайно пробегавшего мимо санитара, то вполне возможно, что меня могли бы обвинить в чём-то вроде нанесение вреда здоровью средней степени тяжести. Ну это делая скидку на то, что за психологические травмы у нас вроде бы пока не судят. Или я ошибаюсь?

— Девушка, с вами всё в порядке? — Вежливо поинтересовался санитар, удерживая слабо дёргающееся и изредка реагирующее на внешние раздражители тело Жени, где-то в сантиметрах сорока от тротуарной плитки.

Блондинка перевела ошарашенный и абсолютно бессмысленный взгляд с меня на него, о чём-то крепко задумалась, потом медленно кивнула головой и снова посмотрела на мою скромную персону.

— Вы можете самостоятельно передвигаться или вам позвать врача? — Продолжал допрос молодой человек, но тут у Павловой что-то перемкнуло (или же замкнуло так как надо?) и она ударила его по рукам, от чего конечности моментально разжались, выпуская свою добычу в вольный полёт до земли обетованной.

— Твою мать! — Ругнулась Женя, приложившись пятой точкой. Во время удара, мне чётко слышался жалобный хруст, наводящий на размышление о том, где у неё находился сотовый телефон, но озвучивать свои предположения вслух я пока что не решалась. Медленно поднявшись, подруга отряхнула свою пятую точку и выразительно на меня глядя спросила, хорошо поставленным голосом, да так, что не слышал ее, наверное, только глухой, — Повтори, что ты сейчас сказала? И нормальным языком, а не тем завуалированным посылом, в котором читалось, куда я могу идти и кого с собой прихватить. На всякий случай поясняю, я там уже была! И ничего нового для себя точно не найду.

— Жень, да куда уж внятней говорить-то?! — Беременность имеет свойство влиять на эмоции. Поэтому, как-то не особо удивилась, когда поняла, что вспылила совершенно не по делу, но ничего не изменишь, нужно привыкать к подобным всплескам. — Тебе что, справку от врача показать? Или тест пойти, под твоим чутким руководством сделать, а?! Я — БЕРЕМЕННА! И это не шутка!

— Так, стоп, — Павлова вскинула руку вверх и нахмурилась, изучая носки своих туфлей. — Ты сейчас хочешь сказать, что отчасти устроенный только что концерт имел под собой реальное основание?

— Выходит, что так, — вздохнув, обхватила себя за плечи и тоже опустила голову. А что? Рассматривать свою собственную обувь никто ещё не запрещал!

— И как давно? — Она скрестила руки на груди, на мгновение, подняв взгляд от земли, увидела на лице подруги выражение мрачной решимости, не сулившее, кому бы то ни было, ничего хорошего. Ой, что она себе напридумывать-то успела?!

— Полтора месяца… Хотя пока это не точный срок… Чуть помедлив ответила, затем всё-таки набрала в грудь воздуха, подняла голову и поинтересовалась у всё сильнее хмурившейся Женьки. — Ты что за планы строить начала, Наполеон доморощенный?

— Хочу сделать из одного зайчика-плейбоя добропорядочного семьянина. Какие-то возражения, а может быть, другие варианты имеются? — Иронично вздёрнутая бровь и горящие жаждой мщения глаза подсказали мне, что Волкова надо спасать…

Хоть и хочется отдать его на расправу любимой и единственной лучшей подруге!

— Павлова, у тебя совсем крышу снесло? — Тихо поинтересовалась, стараясь скрыть звучавшую в голосе дрожь. Иронично изогнутая бровь, по идее, должна была говорить о том, что у меня просто великолепной настроение и вообще, я просто лучусь оптимизмом. Судя по многозначительному хмыку со стороны подруги, актёрские способности как никогда сильны сегодня. — И не надо, не надо так хмыкать. Мы с Лёшей не настолько ещё знакомы друг с другом, что бы делать такой ответственный шаг.

— Ага. А заиметь ребёнка, это не ответственный шаг? — Скептически поинтересовалась Женя, ткнув указательным пальцем мне в район живота.

— Женя, ещё неизвестно останется этот ребёнок или нет, — тихо откликнулась, чувствуя внутреннее отвращение даже к самой идее сделать аборт. А о том, что бы самой пойти на подобный шаг вообще и речи не идёт. Во всяком случае, пока что. Ни от чего в этой жизни не стоит зарекаться, как показывает практика.

— Ни за что! — Пощёчина обожгла мою щёку, заставив отшатнуться, ошарашено глядя на взбешённую блондинку, стоявшую в непосредственной близости, сжимая и разжимая кулаки. Женя схватила меня пальцами за подбородок, крепко сжимая его и глядя мне в глаза. — Ни. За. Что! Ты меня поняла?! Только попробуй сделать хоть шаг, хотя бы мысленно коснуться данной темы и я тебя в порошок сотру. Ты на заднице своей сидеть не сможешь!

— Жень, ты чего?! — Тихо поинтересовалась, подозревая, что на лице останутся отметины от её пальцев.

— У тебя уже был один аборт, тебе мало?! — Прошипела Павлова, но подбородок из своей хватки выпустила, вместо этого обняв меня за талию, притянув к себе. — Ты хочешь вообще без детей остаться?

— Жень, но…

— Заткнись! — Рыкнула Женя, обнимая меня крепче. — Что бы больше я этого не слышала, понял?

— Хорошо, — сдалась, обнимая её в ответ и чувствуя облегчение. — Хорошо, Жень. Только не злись, ладно?

— Ладно. Но насчёт свадьбы мы ещё не закончили говорить! — Усмехнувшись, Женя отпустила меня, предварительно погладив по волосам, что, так или иначе, но всегда успокаивало.

— Ты не исправима, — вытерев слезинки, возникшие в уголках глаз, с благодарностью улыбнулась подруге. Всё-таки, не смотря на её характер, Женю нельзя не любить. Хотя бы за то, что она может вовремя остановить меня или кого-то ещё, кто ей дорог. — Пойдём. Мне на приём надо.

— Ага. Пошли. И это, чур, я крёстная! — Нагло заявив это, она схватила меня за руку и потащила внутрь, не обращая внимания на взгляды прохожих и посетителей. Впрочем… Как и обычно.

Евгения.

Женя сидела на подоконнике, напротив кабинета, в котором скрылась Юлька, не обращая никакого внимания на осуждающие взгляды медперсонала. Она накручивала на указательный палец прядь светлых волос, морща лоб и раздумывая над полученной информацией. Как и над тем, что ей явно не всё выложили. Можно даже сказать, и сотой доли того, что надо было, не рассказали.

Женька вздохнула, чувствуя глухое раздражение на сложившуюся ситуацию, но в тоже время, кому как не ей быть прекрасно осведомлённой о том, насколько упрямой может быть лучшая и самая любимая подруга, почти сестра. Единственный ребёнок в семье ценил то тепло, что давала ей дружба с Юлькой. Но в тоже время отчаянно ненавидел одну из черт характера этой девушки. То, что она вечно скрывала всё в себе, пока не наступит точка кипения, когда сдерживать эмоции уже не оставалось сил.

— Упрямая ослица, — буркнула себе под нос Павлова, вытаскивая из заднего кармана джинс телефон и с ужасом понимая, что ему пришёл окончательный конец. Окончательней просто не может быть! — Да что ты будешь делать! Мать твою!

Спрыгнув на пол, едва не поскользнувшись из-за этого, девушка решительно направилась к регистратуре, намереваясь выяснить, откуда можно позвонить. А в том, что это просто необходимо, Женя ни капли не сомневалась. Ей просто не терпелось сказать пару ласковых слов Алексею, пусть даже она и обещала Юле не делать этого. На всякий случай в тот момент, когда она давала обещание, пусть и молчаливое, на всякий случай скрестила пальцы, дабы в случае чего дать по ушам некоторым личностям.

Медсестра необъятных размеров ловко сновала между полками с медицинскими картами. Привлечь её внимание оказалось делом хлопотным, но Женьку это никогда не останавливало. Евгения вообще отличалась способностью находить выход из любой ситуации. Правда, обычно, это приводило к другим проблемам, но это её тоже не особо тормозило. Юлька как-то назвала подругу «ходячим детектором неприятностей для вторых девяносто». Данный титул оправдывалась в восьмидесяти пяти процентов случаев из ста.

Аккуратно постучав в стекло перегородки, Женя вежливо спросила:

— Можно вас на минутку?

— Чего надо? — Не особо-то церемонясь, откликнулась дежурная, поглядев на наглую девчонку исподлобья. «Наглая девчонка» взглядом не впечатлилась. На неё подобное выражение лица не действовало лет с семи. Может даже раньше.

— Здесь есть телефон в свободном доступе? — Сохраняя на лице выражение абсолютного пофигизма, продолжала пытать даму в белом халате. Честно говоря, разговаривая с ней, Евгения то и дело представляла как, заполучив сиё чудо природы в личное пользование, садит её на какую-нибудь серьёзную, в части лишений организма калорий, диету, после чего издевается всеми известными способами. К примеру, на её глазах жуёт торт со взбитыми сливками.

— Висит в коридоре, рядом с гардеробом, — поджав губы, откликнулась дамочка и снова вернулась к перекладыванию карточек. Видимо, это являлось самым важным делом в её должностных обязанностях.

— Спасибо, — саркастически откликнулась Павлова, скривившись от такого пренебрежения. А ещё частная клиника. Прямо-таки образец доброжелательности и участливости!

Оттолкнувшись от стойки, она направилась в сторону выхода. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что Соколовой данная свобода в действиях и поступках вряд ли понравиться, но это для её же блага. Такой аргумент перекрывал абсолютно все доводы разума.

Найдя аппарат, девушка включила пострадавший телефон, который с трудом, но всё-таки работал, хотя использовать его по назначению уже не имело никакого смысла. Корпус полностью исчерпал все свои ресурсы, сломавшись едва ли не пополам, чуть ли не рассыпаясь на кусочки.

Вытащив из списка контактов нужный номер, быстро набрала его и стала отколупывать заднюю крышку, намереваясь вытащить симку и флэшку из нутра пострадавшего аппарата. Наверное, его ещё можно починить, сменив корпус… Но это можно будет узнать только зайдя в ремонтную мастерскую.

Трубку взяли с десятого гудка. И то, голос не принадлежал её владельцу. Уж что-что, а опознать характерные для Волкова нотки труда не составляло.

— Я вас? — Вежливо поинтересовался незнакомый мужской голос.

— Не-а, я тебя, — в тон откликнулась Женька, чувствуя потребность найти тяжёлый предмет и врезать им по макушке Волкову. Ну или хотя бы тому идиоту, что играет роль охранника в этом месте. Какого грёбанного кактуса он так пялиться на её проблемную зону?! Она, конечно, понимает, что та как минимум великолепна, но не до такой же степени, что бы дыру в ней взглядом протирать! — Ты кто?

— С утра был человеком. А что? — Невинно поинтересовался мужчина, явно развлекающийся подобным диалогом.

— Человек, а человек. Тебя как звать? И где владелец данного номера? Он мне очень нужен. Хотя бы для того, что бы врезать ему промеж ног! — Рыкнула Женя, растеряв в миг всё своё терпение. У неё тут, понимаете ли, стремление восстановить справедливость, выяснить все подробности отношений подруги и её любимого молодого человека, а после этого устроить последнему хороший мордобой, по дороге в загс.

— Могу я ожидать ответной любезности и выяснить для начала, кто это звонит, м? — Насмешливо протянул мужчина. Павлова точно не могла определить, издевается тот или просто действительно настолько непробиваем, что никакими криками его не возьмёшь. Личная подозрительность настаивала на первом варианте.

— Я Павлова Евгения. Подруга девушки того козла, которому принадлежит данный номер, — не став ходить вокруг да около, назвала себя Женя, выглянув из-за угла в коридор. Попустить выход Юльки из кабинета не входило в её планы.

— Опа… Неужели та самая, знаменитая своим нравом Женя Павлова, гроза всех людей в этом мире и особенно тех, кто хоть раз наступил ей на лапу? — Иронично усмехнулись на том конце провода. Евгения сжала зубы, уговаривая себя если и убивать данную личность, то точно не сразу. — Просто несказанно счастливо познакомиться с вами, дорогая моя. А я Максим Краснов, коллега Волкова Алексея и по совместительству тоже друг Юли. Как она, кстати?

— Задумалась об аборте, — буркнула обескуражено Женя, вспомнив, что о данном субъекте не раз слышала от Юли.

С той стороны послышался сдавленный кашель, крепкое ругательство и звон разбитого стекла. Блондинка заинтересованно прислушивалась к раздававшимся звукам, гадая, что же такого там могло произойти и с какого боку подобная реакция на такое известие.

— Она сошла с ума?! — Выдавил, наконец, Максим, когда смог спокойно и вежливо говорить. — Я надеюсь, что ты её отговорила? Или она сейчас в кабинете гинеколога?

— Она в кабинете гинеколога. Я не знала, что ты обладаешь даром ясновиденья, — нежно проворковала Женя, чувствуя зверскую потребность потрепать кому-нибудь нервы. Иначе вполне может быть, что она просто на ком-нибудь сорвётся. Что не желательно, особенно учитывая, кто именно находился в непосредственной близости.

В трубке снова послышался отборный мат. Теперь Краснво совершенно не стеснялся в оборотах, рекомендуя своему другу такие процедуры, на которые у повидавшей, в принципе, всё Павловой даже фантазии не хватило бы.

— Закончил? — Выбрав одну из пауз, когда мужчина набирал воздуха, для продолжения вдохновенного монолога, спросила девушка, глубоко вздохнув и призывая мысленно себя к спокойствию. — Она на приёме. За мысли об аборте заработала от меня пощёчину.

— Умница, детка, — облегчённо выдохнул Максим. — Она в порядке?

— Я бы сказала, что да… Если бы знала Юльку не так долго. Но за время нашей дружбы, успела выучить пару особенностей её характера и одна из них в данный момент бесит меня очень сильно. Соколова молчит. И ничего не собирается рассказывать. К тому же, отговорила меня от разговора с Волковым на тему свадьбы и её беременности, — она встала рядом с телефонным аппаратом, прислонившись спиной к прохладной стене.

— Я смотрю, ты сильно её послушалась, — сыронизировал собеседник. — Даже начинаю сожалеть о том, что Алексей вышел из кабинета, забыв свой телефон.

— Ты тоже вполне достойная жертва, — сделала комплимент Женя, проведя свободной рукой по волосам. Что-то её во всём этом напрягало, но понять что не получалось. — Макс, почему мне кажется, что ты знаешь что-то, чего я не знаю?

— А ты не думала, что вмешиваться в дела подруги, пусть даже из самых лучших побуждений, не стоит, м? — Ответил вопросом на вопрос Краснов.

— О, перестань, — Женька возвела глаза к потолку и пару секунд любовалась симпатичными пластиковыми панелями. Закончив осматривать их, она продолжила разговор. — Я знаю, что ей нужно для счастья!

— Евгения, ты самонадеянна и упряма как танк, который прёт на роту бойцов, вооружённых противотанковыми гранатами! — Фыркнул мужчина и язвительно поинтересовался. — Тебе не приходило в голову, что своими действиями ты только ухудшишь ситуацию? И если бы она хотела, то обязательно посвятила тебя в подробности всего происходящего! Возможно, даже просветит, в чём я теперь не особо уверен. Наверняка про свадьбу с Волковым брякнула, не так ли?

— Я что, настолько предсказуема? — Обиженно буркнула Павлова, чувствуя себя банальной дурой или блондинкой из анекдотов, что практически идентично. — Они же любят друг друга!

— Кто и кого любит? — Настороженно поинтересовался знакомый голос и Павлова с ужасом видела стоящую рядом Юльку, сдвинувшую брови и хмурившуюся так, что все её чувства говорили о предстоящих неприятностях.

— Ой, дорогая, я тебе потом расскажу подробности данного сериала, ага? — Тут же перевела тему и сменив пол собеседника без его согласия Женя, мило улыбаясь подруге. Та не поверила, причём ни капли, просто усмехнулась, а глаза так и остались холодными. Но доигрывать партию пришлось, иначе она была бы вынуждена признать, что нарушила собственное слово. — Целую, солнце. Поищи в контактах мой номер и позвони мне вечером, ага? Я всё расскажу от и до!

— Я так понимаю, что ты попалась на месте преступления, — понимающе хмыкнул Максим. — Удачно отмазаться. Я позвоню. Думаю, нам есть о чём поговорить.

— Я тоже так думаю, моя хорошая, — прощебетала Женя и повесила трубку. После чего улыбнулась Юльке и невинно поинтересовалась. — Как дела? С тобой всё в порядке? Что доктор сказал?

— Что тебе надо выписать ремня, — зло сузив глаза, холодно откликнулась Юля. — Но пока мне нельзя нервничать и напрягаться. Есть кое-какие проблемы. Во всяком случае, как я поняла, плохо с анализами крови или ещё с чем-то подобным.

— Оу, а подробности? — Женя сразу стала серьёзной, беспокоясь за подругу.

— Не будет, — отрезала Соколова и направилась к выходу. — Пойдём. Нам надо зайти в аптеку и кафе. Желательно такое, где есть кондиционер.

3

Максим

Забив себе в телефон номер Павловой, он стёр информацию о звонке из аппарата Волкова и откинулся на спинку кресла, потерев переносицу. День обещал быть сказочно чудесным. Сначала разговор с Волковым, затем кривое общение с Надей (он, кстати, так и не взял у неё номер телефона, вот и как искать эту красотку?), а теперь, как апофеоз, осознание того, какие может натворить дела эта дурочка, которая держит всё в себе! И её подруга, как вишенка на пирожном со взбитыми сливками.

Одна проблема. У Краснова на данное лакомство была стойкая аллергия. Он вообще сладкое не особо любил.

Глубоко вздохнув, Максим посмотрел на валяющиеся под столом осколки, всё, что сталось от красивой хрустальной пепельницы. Если память ему не изменяла, то данное чудо являлось подарком Алексею от какой-то там очередной поклонницы, так что жалеть особо не о чем. Но собрать мусор необходимо, а то, мало ли что. За одним, можно будет отвлечься от очень «позитивных» мыслей, посещающих его.

Положив телефон на стол, Краснов встал, стянул с себя пиджак и бросил его на кресло, после чего, закатал рукава рубашки, прежде чем нырнуть под столешницу.

На то, что бы найти все куски стекла, что не успели потонуть в ворсе ковра, у него ушло минут пять. Вот только стоило начать выбираться оттуда, как дверь резко распахнулась, ощутимо приложившись об стенку. В проёме, который можно было рассмотреть, слегка, находясь под столом, показались две пары ног. Одна мужская, а вторая, соответственно, женская. Всё это дополнялось летящими на пол предметами гардероба, тяжёлым дыханием и звуками страстных поцелуев, перемежавшимися хриплыми стонами. Неприятное предчувствие остро резануло нервы.

Осторожно, стараясь ничем себя не выдать, Максим выбрался из-под стола и присел рядом с ним, скрываясь за ящиками. В этом кабинете было неоспоримое достоинство — наличие дивана. Этот факт гарантировал, что Макса не обнаружат, да поры до времени.

Так как никто кроме Волкова в принципе не мог войти в кабинет оного, сомнений в том, кто это сейчас целуется с девушкой, у Краснова не было. Зато вспомнилось желание съездить другу по морде. Только вот сейчас высовываться не хотелось совершенно, потому как в глупом свете окажется именно он, а не снова начавший копать себе могилу Алексей.

Раздражённо скривив губы, сжал кулак и слегка ударил им по полу. Ворс заглушил звук удара, а само действие помогло успокоиться, пусть не до конца, но хоть на сколько-то снизив всё возрастающую ярость.

Прикрыв глаза, он постарался абстрагировать от всего, что происходило в кабинете, совсем рядом с ним. Волна возбуждения, появившаяся от стонов и шёпота очередной пассии друга, прошла по телу, но усилием воли ему удалось справиться с ней. Мыслить сейчас требовалось холодно и спокойно. Чувства подождут, а вот что-то делать с Волковым просто необходимо.

Максим прикрыл глаза, погружаясь в размышления. Ситуация вырисовывалась не особо хорошая… Для всех её участников.

С одной стороны, Алексею надо самостоятельно дойти до понимая, что такое любовь и что она весьма хрупкое чувство. Юльке по идее пора памятник ставить, за терпение и слепую, беспомощную любовь по отношению к этому ебарю хренову, трахающему всё, что движется и относится к категории «симпатичная мордашка женского полу» направо и налево. Ей бы бросить его, да искать счастья в жизни с более подходящим парнем, да только…

Он беззвучно усмехнулся. Скажи кому-то, что хладнокровный Максим Краснов, бесчувственная скотина, знает о том, что такое потерять настоящую любовь — посмеются и не поверят. И точно не смогут понять, почему Макс тогда просто развернулся и ушёл. Просто однажды мудрый человек сказал: отпусти. Твоё — вернётся. Не твоё — так незачем и мучить.

И Макс отпустил. Ушёл, закрыв за собой дверь, даже ни разу не оглянулся, посчитав, что не имеет никакого смысла смотреть на то, что могло быть твоим, но так и не стало.

Действо на диване быстро достигло своего апогея. Краснов пытался абстрагировать от него как можно дальше и снова вернулся к размышлению на тему того, как ведут себя участники всего этого абсурда, под названием «любовь». Со стороны Соколовой — это действительно сильное чувство, как он успел понять, девушка просто не умеет по-другому. А вот Алексей…

— Мы сегодня ещё увидимся, милый? — Промурлыкал нежный голос, в котором Максим к собственному отвращению узнал собственную бывшую секретаршу. Ох, мало на неё Тошик наскакивал, мало! Попросить его, что ли устроить очередную звездопляску, правда, теперь уже в кабинете у шефа?

— Нет, крошка, — усмехнулся Волков. Интонации друга говорили о многом. К примеру, о том, что он и сам, по ходу дела не знает, зачем только что переспал с ней. Спонтанный генератор идей, твою мать.

— Почему? — Обиженные нотки в голосе девушки прямо-таки сквозили фальшью.

— Я должен съездить отдохнуть со своей любимой девушкой, — а вот эти слова звучали очень правдиво и взбесили Максима до такой степени, что он решил точно не прятаться, после ухода пассии Алексея, а выполнить своё горячее и очень необходимое желание.

Усмехнулся, ядовито и зло. Конечно, такое поведение не назвать дружеским или, хотя бы, товарищеским. Да и точно не обладает мужской солидарностью. Но что есть, то есть, от того, что сформировалось жизнью и всем в ней происходящим, он просто не мог избавиться. Макс пусть и был для Алексея другом, но у него имелся ряд принципов, которые не давали делать скидку на факт близких взаимоотношений.

А если быть совсем точным, то Максим не считал возможным изменять любимой девушки и презирал всех, кто так делал. Вдвойне — если данный представитель мужского полу прикрывался словосочетанием «любимая девушка», а она была ещё и беременна. Пусть Волков об этом и не знал, данное упущение не освобождает его от ответственности за собственные действия. К тому же, Юлька из-за него руки себе порезала, пусть и случайно, а это, как и сам статус слабого, побитого жизнью существа, нуждавшегося скорее в понимании и поддержке, чем вот в таких нервотрёпках, перевешивал весы симпатии в её сторону, оттесняя даже пресловутую солидарность на задний план.

Тем временем девушка покинула кабинет, Алексей, судя по запаху табака, закурил. Самое время.

Максим поднялся с пола, краем уха услышав чертыхания со стороны дивана. Аккуратно вытащив из карманов штанов ключи, горку мелочи и пачку сигарет с зажигалкой, неторопливо закатал рукава повыше, постаравшись закрепить их так, чтобы не соскользнули. Ослабил и снял галстук, бросив его на стол. И только после этого повернулся лицом к лицу своего «друга». Хотя скорее уже врага, так будет правильнее выразиться в данный момент.

— Макс, какого хера ты тут делаешь? — Зло поинтересовался Волков. Выглядел он как после хорошего секса… Хотя, слово как, пожалуй тут не уместно.

Максим зло прищурился, но на его губах, словно в противовес, сияла лёгкая, приветливая полуулыбка. Он неторопливо приблизился к дивану, на котором развалился Алексей. Минуту стоял перед ним, рассматривая как какой-то экземпляр в старой, уже совершенно не нужной коллекции: со смесью пренебрежения и брезгливости.

— Знаешь, давно хотел предупредить, но видимо, уже не имеет значения, — Краснов размахнулся и с силой ударил своего «друга» в челюсть правой рукой. Голова оного дёрнулась, и по инерции тело рухнуло с дивана на пол. Спиной вперёд, так как возможности сгруппироваться у него не было.

Резко перевернувшись на живот, Алексей вскочил на ноги и попытался заехать Максиму в ответ, но тот легко перехватил его кулак и вывернул руку тому за спину, едва удержавшись от желания усилить нажим, так, что бы услышать предательский хруст костей. Только в его намерения пока что не входило калечить Волкова, пусть даже об этом просто кричали все мысли и инстинкты. И будь Максим на несколько лет моложе, вполне возможно, что пошёл бы у них на поводу.

Выпустив руку из захвата, пропустил Волкова вперёд, мимо себя, ударив сцепленными в замок руками по позвоночнику, слева, в районе нижнего последнего ребра.

Алексей рухнул на ковёр, тяжело дыша и ругаясь сквозь стиснутые зубы. Краснов же продолжал стоять на том месте, где и был, сохраняя на лице лёгкую полуулыбку. Те, кто были знакомы с его не самыми лучшими сторонами натуры, прекрасно понимали, что такое выражение лица говорило о крайней степени бешенства данного человека. Волков до этого дня и понятия не имел, на что на самом деле способен его друг.

Ну, или, по крайне мере, не понимал, что принципы, личные и воспитанные сложной и далеко не лёгкой жизнью, куда дороже, чем люди, что приходят и уходят.

— Сука… — Выдохнул Алексей, сумев таки подняться с ковра и даже развернуться к своему сопернику. Максим иронично изогнул бровь, приглашая его к продолжению «разговора».

Телефонный звонок отвлёк внимание Краснова, чем тут же воспользовался уже изрядно разозлённый Волков, рванув на противника. Обхватив его одной рукой под левой рукой за плечи, он не скупясь на силу, ударил Максима несколько раз в живот, после чего отпустил и стремительно нанёс ещё несоклько ударов по лицу.

Макс чертыхнулся про себя за собственную оплошность, но винить себя за неё не особо-то мог, учитывая, что данная мелодия стояла на номере Юли, а та не станет звонить просто так. Но разбираться с причиной, побудившей её набрать его номер, придётся гораздо позже. Сейчас, в первоочередных задачах стоит размазать кое-кого по ближайшей стенке. Чисто из эстетических интересов, как говориться.

Стерев рукавом капли крови, стекающей из рассечённой брови, он из-под упавшей на лоб чёлки внимательно посмотрел на Волкова, оценивая свои и его возможности. Вообще-то, честно говоря, это стоило сделать раньше, но хорошая мысля всегда приходит опосля. А мозг, затуманенный гневом, хоть и продолжал мыслить достаточно рационально, данный аспект предстоящей драки как-то упустил.

Ну ничего. Собственно, потери с его стороны не настолько велики, что бы считать подобную оплошность фатальной.

Максим подобрался, примерно набросав мысленный план следующих действий. Они с Алексеем кружили по кабинету, медленно и неторопливо, присматриваясь к друг другу и пытаясь предугадать последующие действия противника. И проверяя выдержку оного.

Первым не утерпел Волков. Он рванул на блондина, но тот, только этого и ждал. Стремительный уход в сторону, затем вниз. Подсечка и удар кулаком по лицу. Слышится хруст, а затем вскрик от боли. Из сломанного носа течёт кровь.

Волков зажимает пострадавшую часть тела руками и зло сверкает глазами на Максима. Тот лишь усмехнулся и подал ему руку, посчитав, что на этом можно и закончить избиение.

Только с данным фактом совершенно не был согласен его противник. Ухватившись за руку Краснова, он неожиданно дёрнул его на себя, одновременно с этим откатившись в сторону и так и не вытащив конечность Максима.

— Твою мать, — ругнулся блондин, чувствуя, как кисть выворачивает под неестественным углом и руку пронзает разряд боли. Однако, выиграть таким образом Алексею было не суждено. Пинок по рёбрам, без всякой осторожности и смягчения силы удара, помог Максиму освободиться и отскочить в сторону. Добравшись до своего пиджака, он с видом фокусника, совершившему свой лучший и коронный трюк, вытащил из внутреннего кармана прихваченный утром ствол. Берета подаренная Краснову одним из старых знакомых, хранилась у него дома скорее как дань памяти, чем необходимая в хозяйстве вещь. Сегодня, как по какому-то наитию, он взял её с собой, решив убрать в сейф службы безопасности, на время.

Как оказалось, не зря. Конечно, он мог справиться с Волковым и без помощи оружия, если бы не одно «но». Тот и так уже получил перелом носа и, скорее всего, трещину в рёбрах. Дальнейшее продолжение выяснения отношений приведёт либо к его последующей инвалидностью или, даже, убийству. А это, пока что, не входило в планы Максима.

— Не думаю, что стоит продолжать, м? — Лениво поинтересовался Максим, уже успевший выровнять дыхание и более или менее успокоить собственные чувства.

Волков с ненавистью смотрел на негло, пытаясь остановить кровотечение, всё ещё идущие из носа и стереть струйки крови, стекающей из рассечённой брови. Неплохо он его приложил, очень даже неплохо. Но и Алексей оказался далеко не лыком шит. Сумел-таки устроить ему вывих руки. Его счастье, что не правой, иначе можно было бы уже пострадать от случайно нажатого курка.

— Сукин сын, — выдохнул Алексей, кривясь от боли. Он с трудом добрался до дивана и рухнул на него, продолжая сверлить Максима горящим взглядом. — Сначала подглядываешь, а теперь решил меня ещё и избить. Интересно было бы знать, с чего такая честь, а? Или у тебя испарилось то, что когда-то было мозгами, в результате постоянных пьянок? Наркоты накурился? Или ебаться не с кем было, вот ты по зависти и решил меня отделать?

— Закрой свою пасть, — тихо, но с нажимом, откликнулся Краснов, усаживаясь в кресло за столом и положив пистолет перед собой. Сложив руки на столешницу, он опёрся на локти, прикрыв глаза. Мысли витали по различным направлениям, пока что совершенно не желая давать хоть какую-то определённость. Но ощущение того, что он всё сделал правильно, не уходило и это смирялось возможными последствиями.

— Заткнуться? Ну уж нет, — ехидно фыркнул Алексей, продолжая зажимать нос, хотя кровь уже практически остановилась. — Я бы хотел знать, с какого хуя ты так решил со мной пообщаться!

— С какого? — Задумчиво переспросил Максим, внимательно рассматривая своего «друга». — С такого, мой добрый товарищ, Лёша Волков. Знаешь, я ведь могу многое простить. Друзьям. Но и у меня есть кое-какие принципы, которые не дают мне спокойно смотреть на то, как ты обращаешься с тем сокровищем, которое тебе досталось, — при этом, он специально выделил слово «сокровищем», намекая, что это не вещь какая-то.

— Ты о чём вообще? — Непонимающе уставился на него Волков, заметивший, что находиться в полураздетом состоянии. Схватив валяющуюся на диване рубашку, он, морщась, натянул её на себя, но застёгивать не стал, просто накинув сверху пиджак.

— Не о чём, а о ком, — спокойно отозвался Максим, откинувшись на спинку кресла и вытащив сигарету из лежащей на столе пачки. Прикурив её, он затянулся и выпустил струю дыма в потолок. — Волков, ты совсем урод или только прикидываешься? Какого чёрта ты так с ней поступаешь? У тебя что, ни капли уважения нет к собственной девушке.? Любимой, как ты постоянно её называешь.

— Какое тебе дела до того, как я обращаюсь с Юлькой? — моментально насторожился Алексей, зло глядя на него. — Что, хочешь занять мо место?

— С удовольствием. Потому что в отличие от тебя, вполне могу обеспечить ей нормальную, счастливую жизнь! Без всяких нервотрёпок, подозрений и холодности! Без обид и прочих прелестей вашей совместной жизни, — Максим с неким злорадным удовольствием наблюдал, как расцветает на лице Волкова ревность, как он стискивает зубы и старается держать себя в руках. Но не из-за того, что боится самого Краснова, скорее его останавливает наличие пистолета. Пуля весьма весомы аргумент, что бы там не утверждали о силе слова и его воздействии на человека. — Удивлён, что я достаточно осведомлён о том, как она протекает? Да мне не надо быть даже особо наблюдательным, что бы увидеть, как ты рушишь всё, что вас связывает!

— Это не твоё дело, Краснов, — тихо прошипел Алексей. — Всё, что происходит между мной и Юлькой не имеет к тебе никакого отношения!

— Если бы она была для меня чужой, то ты был бы прав, как никогда. И не услышал бы даже слова против собственного поведения, — пожал плечами Максим. — Но она для меня как сестра, — «Даже больше» — подумал про себя Краснов, но вслух сказал другое. — А тех, кто стал для меня как член семьи, я оберегаю так же, если бы они действительно были мне родными. Разве ты не знал? Если мне не изменяет память, то именно данную черту я демонстрировал и не раз.

— Она что, тебе жаловалась? — Недоверчиво посмотрел на него Волков, вызывав у Максима лёгкий смешок.

— Как же ты её плохо знаешь, оказывается, — закатив глаза, он затушил окурок и взял в руки телефон. Пропущенных было несколько, но в последние полчаса ему звонила только Юлька. Очень хотелось верить, что ничего не случилось с ней или с малышом. Не понимая почему, Макс уже любил этого нерождённого ребёнка. Во всяком случае, он так думал и именно таким образом интерпретировал собственные чувства в отношении зародившейся жизни.

— Тебе как сказать, что бы ты понял, что не надо совать свой нос в наши дела? — Грубо поинтересовался Волков, скрестив руки на груди и тоже вытащив из кармана пиджака сигареты. Он явно старался сохранить спокойствие, но цепкий взгляд блондина уловил дрожащие пальцы и слегка кривившиеся губы.

«Два влюблённых идиота» — лениво подумал Краснов, набирая уже знакомый, до боли, номер. — «Или только один. Что же с тобой будет, Юленька, если он тебя действительно бросит? Или ты всё-таки сможешь уйти раньше?».

Честно говоря, он предпочитал думать, что девушка сможет найти в себе силы хлопнуть дверью первой.

Гудки нервировали. Неизвестность обладала поразительной способностью выводить из себя даже хранившего арктическое спокойствие человека.

Наконец-то трубку сняли, и послышался усталый, как будто потерявший все оттенки жизни голос юли:

— Привет, Макс.

— Привет, как ты? Что-то случилось? Прости, был на совещании, не смог ответить, — взглядом показав Волкову, что бы тот сидел молча, Максим снова опёрся локтями на столешницу, одной рукой удерживая телефон, второй крутя пистолет по поверхности стола.

— Да всё нормально, в общем-то, — вяло откликнулась Юля, явно не особо-то горя желанием с кем-то разговаривать. — Просто хотела предупредить, что не стоит идти на поводу у Жени. Она периодически сначала делает, а потом думает. Не хочу, что бы у тебя были проблемы из-за неё или меня.

— Юль, ты же знаешь, — при звуке её имени, Алексей дёрнулся, было, в сторону блондина, но вовремя одумался, хотя Краснов и сожалел о том, что в нём осталась хоть какое-то благоразумие, — меня нельзя заставить что-то делать, если я этого не хочу.

— Знаю, — слабо усмехнулась девушка. — Только от этого не легче, если хочешь знать. Кстати, ты Лёшу увидишь ещё сегодня?

— Да, ему что-то передать? — Блондин заставил себя говорить в том же тоне, в каком и начал беседу, чтобы не выдать то, что он думал о Волкове. Юле совершенно не к чему давать новые поводы для волнения. Как будто ей и без этого не о чем думать.

— Попроси его купить фруктов и сметаны. Желательно свежей, а не с истёкшим или истекающим сроком годности, — Соколова устало вздохнула. Максим просто кожей чувствовал, что ему придётся ещё и проводить некоторую разъяснительную работу с Алексеем, дабы он сегодня больше не трепал нервы девушки.

Если действительно испытывает к ней хоть что-то.

— Лично прослежу за этим, — усмехнулся Максим, дулом пистолета указывая Волкову обратно на диван, так как тот решил под шумок уйти из кабинета. Неужели он думал, что сможет отделаться ТАК легко? Наивность в этом мире просто неистребима. — Отдыхай, Юль. Тебе нельзя волноваться и перенапрягаться. Я прав?

Наградой за такую заботу ему стал лёгкий, едва слышный, но всё-таки смех девушки, в котором не было напряжённости и фальши.

— Краснов, ты ещё скажи, что читаешь трактаты по беременности, — пошутила Юля и уже более серьёзно добавила. — Спасибо за заботу, Макс.

— Не за что, — он улыбнулся в ответ и отключился, посчитав, что она не обидится на такое поведение. К тому же, они достаточно долго общаются, что бы Юля успела перестать удивляться его манерам и тому, как он себя ведёт.

— Я смотрю, вы так хорошо общаетесь, — протянул Алексей, так и не усевшийся обратно на диван. Он замер напротив стола, за которым устроился Краснов и сунув руки в карманы брюк. Судя по тому, как он покачивался с пятки на носок и обратно, Волков был зол. Мягко выражаясь.

Только это нисколько не пугало блондина. Его такое поведение «друга» скорее забавляло, чем вызывало страх.

— Ещё скажи, что ревнуешь, — фыркнул Максим, но тут же стал серьёзным, заметив, как дёрнулись уголки губ Алексея. Он, собственно, предполагал подобную реакцию, но в данный момент был рад ей точно так же, как лыжник отсутствию снега в январе месяце.

Потому что, этот придурок наверняка выльет весь свой гнев на Юльку, а подобное допускать нельзя.

— Волков, ты по-настоящему такой дебил, или просто хорошо прикидываешься? — Медленно протянул Максим. — Если ты попробуешь хоть в чём-то обвинить её, то пожалеешь, что вообще посмел к ней приблизиться! Поверь мне, я найду способ воздействовать на тебя, даже если ты попытаешься спрятаться от меня у пингвинов в Антарктиде!

— Да пошёл ты! — Рыкнул Алексей и всё-таки вылетел из собственного кабинета, оставив там уставшего за этот день, как за целый месяц работы на стройке, Краснова, потирающего переносицу и отстранённо думающего о том, а не сделал ли он только хуже. Всё же выражение «благими намерениями выложена дорога в Ад» не зря существует.

— Боже, за какие такие грехи на мою голову свалилась эта парочка? — Тихо простонал блондин, уткнувшись в ладони. Руку пронзила новая вспышка боли, заставив запоздало вспомнить, что они тут не только разговоры разговаривали, но ещё и подраться успели.

И он так и не сказал Алексею того, о чём его просила Соколова. Отлично. Просто невероятно круто!

Ругая себя на все лады, он взял трубку внутреннего телефона и набрал номер поста охраны на входе. Ответили сразу же, не прошло и десяти секунд:

— Слушаю.

— Это Краснов. Волков у вас не появлялся?

— Нет, не было ещё, — отчеканил охранник. — Если придёт, сообщить вам об этом?

— Нет, я сам потом с ним свяжусь, — откликнулся Максим и положил трубку на место. Раз ещё не спускался в гараж, значит, не собирается пока уезжать. Отлично. У него есть минут десять-пятнадцать, что бы съездить в магазин, купить всё необходимое и отвезти Юле, потому что от Волкова пока нет никакой пользы.

Правда, есть вероятность, что он умудриться застукать Макса за помощью Соколовой, но она ничтожно мала, так что никакого смысла опасаться мести со стороны Алексея нет.

Вздохнув, Максим встал из-за стола, убрал пистолет за пояс и, прихватив телефоны и пиджак, вышел из кабинета, направляясь в сторону лестницы. Мило улыбнувшись девушкам из экономического отдела, махнул на прощание Тошику и вышел из здания, направляясь к припаркованной неподалёку машине.

Сняв ей с сигнализации, сел за руль и резко взял с места, чудом избежав встречи с подъезжающей машиной такси. Настроение, до этого пребывавшее в районе средней паршивости, от мысли о том, что вскоре он встретиться с Юлей, стало более радостным.

Алексей.

Из кабинета он вылетел как пущенная стрела. Внутри кипела ярость и злоба, но, как это ни странно, злился Алексей большей частью на самого себя. Ведь ничего бы не было, если бы удалось удержать себя в руках, но то, как Максим разговаривал с ним, как защищал Юлю, выжигало внутри все здравые мысли и рассуждения. Кто бы мог подумать, что что-то сможет привести его в такую ярость?

Оглянувшись и не увидев никого вблизи туалетной комнаты для работников офиса, скользнул туда, закрыв за собой дверь. Подойдя к раковине, включил холодную воды и засунул голову в раковину, позволяя ледяным струям бить по лицу и волосам, смывая кровь, текущую из рассечённой брови. Бок обжигало огнём, дышать было слегка проблематично, особенно стоя в наклон. Но упорно сжав зубы, он терпел, стараясь даже не думать о том, что только что произошло в его кабинете.

Итак, всё, что было понятно — Макс, мягко говоря, не одобряет его поведения. А ещё у него есть какие-то чувства к Юле, что заставляет сжимать зубы и стараться дышать ровнее, отгоняя от себя мысль о том, что бы вернуться и продолжить начатое. Единственное, что останавливало, так это то, что в этом случае Краснов сдерживать себя не будет. Или сделает проще — пустит пулю в лоб, решив разом не только свои проблемы, но и проблемы Юли.

Волков усмехнулся. Вот уж никогда бы он не подумал, что станет препятствием, которое будут преодолевать по средствам огнестрельного оружия. Хотя, скорее всего, Алексей ещё не остыл от драки, поэтому мыслит отнюдь не так, как положено здравомыслящему и рассудительному человеку. Тем более, если он владеет достаточно преуспевающей фирмой.

Выпрямившись и закрутив кран, он опёрся руками на край раковины, внимательно рассматривая своё собственное лицо в отражение зеркала. Выглядел так себе, показываться на глаза собственной девушке в таком виде не стоит точно, иначе придётся рассказывать, что произошло. А так как Юля, что странно, довольно легко может распознать в голосе ложь, врать не имело бы никакого смысла. Оставалось бы одно — сказать правду. Но после этого можно ставить крест на дальнейших отношениях. Алексей вовсе не был уверен, что она сможет понять, что то, что произошло в кабинете со случайной знакомой, всего лишь дань старым привычкам и любимому жизненному укладу.

Вздохнул и прикрыл глаза. Перед мысленным взором предстало усталое, родное и такое знакомое лицо, со следами слабой, грустной улыбки. Серые глаза, в которых нет никаких эмоций и сжатые в кулак руки. По пальцам стекает кровь, каплями падая на осколки стекла. Словно в насмешку, на полу валяются остатки маринованных помидор. Её любимая еда.

Такая всегда сильная и уверенная в себе. А тут он умудрился увидеть, что она хотела бы заплакать, но не могла этого себе позволить. А, может, ему это показалось?

Мотнув головой, Волков вытер руки бумажным полотенцем, после чего взял ещё одно, чуть смочил тёплой водой и стал оттирать, уже начавшую присыхать, кровь с лица. На это ушло где-то минут десять, учитывая, что приходилось делать всё медленно и осторожно, чтобы не потревожить ещё сильнее нанесённые раны. Нос начал медленно опухать, рёбра продолжали ныть. Содранные костяшки не давали возможности нормально работать руками. Прежде, чем заявиться к Юльке, предстоит посетить хотя бы ближайшую больницу или медпункт. Тем более, что неизвестно, что там с рёбрами. Учитывая, как бил Макс, перелом не такая уж невероятная вещь.

Выкинув использованные полотенца в мусорное ведро, Алексей поправил пиджак, рубашку и вышел из туалетной комнаты, направляясь в сторону лифта. Показываться на глазах у нескольких десятков людей в таком виде было не приемлемо.

Добравшись в гордом одиночестве до пункта назначения, он зашёл в кабинку лифта и нажал на кнопку подземного этажа. Можно только радоваться тому, что больше никому не понадобился в это время лифт. Прямо-таки везение, что не говори.

Похлопав себя по пиджаку и карманам, Волков чертыхнулся, Телефон остался в кабинете, поэтому придётся просить охрану в гараже вызвать ему такси. Радует только то, что эти парни не будут задавать никаких лишних вопросов. Во всяком случае, можно было надеяться на это. Что-то подсказывало, что в ближайшее время судьба подкинет ещё не один кнут, как-то позабыв о том, что советуют его чередовать с пряником.

Такси приехало через пятнадцать минут. Всё это время он стоял у въезда в подземный гараж, курил и пытался не думать о том, что будет дальше. Ребята из охраны ничего не сказали по поводу его внешнего вида, но их многозначительные переглядывания изрядно потрепали нервы, выведя затихшую было злость на новый уровень. Почему-то вдруг стало обидно. Вместо того, что бы позвонить ему, Юля набрала Краснова и о чём-то с ним говорила. Как будто не хочет его слышать. Как будто ей плевать что с ним происходит и что твориться сейчас в его жизни, сегодня, в эту чёртову минуту.

Машина остановилась напротив него, мигнув фарами. Махнув рукой водителю. Что бы подождал, Алексей вернулся к посту охраны и с разрешения владельца телефона, взял его на время, сказав, что вернёт завтра. Или даже может сегодня вечером, как получится. Затем вернулся к такси и уселся на заднее сиденье.

— Куда едем? — Поинтересовался молодой паренёк водитель, поглядывая на него в зеркальце заднего вида.

— В ближайшую больницу, — буркнул Алексей, по памяти набирая номер. — Побыстрее, пожалуйста.

— Как скажете, — пожал плечами таксист и резко взял с места, но волков не обратил на это ровным счётом никакого внимания, вслушиваясь в телефонные гудки.

Трубку взяли с десятого гудка, когда у него уже заканчивалось терпение и небольшая раскладушка в кулаке начала жалобно трещать, так сильно он сжал её в своей хватке.

— Да? — Голос звучал устало и даже как-то обречённо. В груди разлилось неприятное чувство. По сути ведь именно из-за него, скорее всего, она сейчас такая. Как будто неживая.

Да, наверное, именно так. В ней не осталось ничего, что было раньше. Он не сразу заметил. Спустя какое-то время. Его ритм жизни не изменился, привычки остались теми же, единственным исключением стало наличие в его жизни, в его доме этой девушке. И поначалу всё было так… Здорово, что ли?

А потом всё начало меняться. Нет, не так. Меняться начала именно Юля. Став более замкнутой, спокойной и какой-то невыразительной.

— Вы будете говорить или предпочтёте молчать? — Лёгкое раздражение, прозвучавшее в этом вопросе, почему-то заставило сердце стучать быстрее. В голосе послышались знакомые и любимые в какой-то степени нотки. Но всё равно, голос казался каким-то чужим. — Эй?

— Привет, Юль, это я, — наконец смог выдавить из себя Алексей, выныривая из собственных мыслей.

— Кто я? — Недовольно хмыкнула в трубку девушка, пытаясь скрыть зевок. — Я не умею читать мысли и видеть на расстоянии.

— Неужели ты стала забывать мой голос, дорогая? — Ехидно поинтересовался Волков, чувствуя, как сжимаются кулаки от злости. — Интересно, почему? Потому что много общаешься с другими представителями противоположного пола?

— Волков, твои высказывания сильно смахивают на ничем не обоснованную ревность, — спокойно возразила Юля, после чего вздохнула и поинтересовалась. — Ты просто не мог сказать, что это ты звонишь? Зачем разыгрывать оскорблённую невинность? По-твоему, так легко узнать кого-то, когда он говорит спокойным, ровным голос без особых эмоций, да ещё и с чужого телефона названивающего?

— Значит, это я виноват? — Деланно удивился Волков, заметив, что таксист остановился около обычной, муниципальной больницы. Вытащив из кармана брюк купюру, достоинством в сто рублей, он протянул её водителю. Забрав сдачу, вышел из машины, продолжая удерживать трубку телефона около уха. — Это только моя вина, что сегодня я подрался с Максом из-за тебя?

— Ты… Что?! — В её голосе проскользнуло волнение, беспокойство, почти сразу же спрятавшееся за холодным ровным тоном. — Знаешь, я как-то даже не особо удивилась такой новости. Конечно, ты не мог придумать чего-то более умного, кроме как сцепиться с Красновым. И с какого боку тут я, позволь узнать?

— Ты с ним слишком тесно общаешься, — Алексей поднялся по ступеням на крыльцо больницы и зашёл туда через пластиковые двери. Остановившись в тамбуре, он глубоко вздохнул и продолжил говорить, хотя где-то глубоко в душе было подозрение, что всё это банальная, ничем не обоснованная истерика, которая хоть и свойственна в основном женщинам, иногда бывает и представителей сильного пола.

— Это преступление? — Хмыкнула в трубку Юля и снова тяжело вздохнула. — Лёш, ты с ним общаешься куда теснее, чем я. Предлагаешь мне с ним подраться, что бы было честно? Ну так как?

— Юль, я тебя люблю, ты же знаешь, — тихо прошептал Алексей, свободной рукой прикрыв глаза. — И я волнуюсь за тебя.

— И оно должно объяснить твои драки? — Усмехнувшись, Юля чем-то зашумела, то ли перебирая что-то, то ли занимаясь чем-то на кухне. Перед глазами всплыла картинка того, как Соколова возилась на кухне, готовя завтрак. Или обед. Это в любом случае было занимательно, можно даже сказать, настолько занимательно, что он был готов смотреть на это всегда.

Или же это оправдывалась поговорка: вечно можно смотреть на две вещи — на течение воды, как работает другой человек и на то, как горит огонь. Такое сравнение вызвало тихий смешок. В трубке что-то сильно звякнуло. Как будто что-то с силой поставили на стол или же бросили на пол.

— Юль? — Позвал Алексей, забеспокоившись, что она долго молчит. посетители на него оглядывались, но ничего не говорили, что Волкова устраивало. — Юль? Ты в порядке?

— В полном, — сухо отозвалась девушка. — Ты скоро будешь?

— Где-то часа через два-три, может быть раньше. Тебе купить что-нибудь? — Алексей обошёл проходившую мимо старушку и вошёл внутрь, направляясь в сторону регистратуры.

— Нет, спасибо, — равнодушно бросила Юля и попрощалась. — Удачного дня.

— Юль?!

Однако, смысла орать или звать её не было никакого смысла, так как в трубке отчётливо раздавались только гудки и больше ничего.

— Отлично, — зло рыкнул Алексей и убрал телефон в карман. Постучав в приёмное окно, привлёк к себе внимание медсестры и поинтересовался, стараясь добавить в голос как можно больше доброжелательности. — Где я могу найти дежурного врача?

— Пятнадцатый кабинет, — безразлично откликнулась дама в белом, продолжая перебирать карточки.

— Благодарю, — буркнул Волков и направился по указанному адресу.

Юлия.

Я всегда думала, что после выпуска из школы никто и ничто не сможет довести меня до такого состояния, когда контролировать свои эмоции станет не просто невозможно, а невыносимо.

Но, как и любому человеку, мне свойственно ошибаться. Только никто не говорил, что это будет так больно.

Пальцы, сжимающие телефон, побелели, а в душе кипела такая буря эмоций, что оставалось только удивляться тому, почему я всё ещё внешне остаюсь спокойна. По всем законам, пора бить головой о ближайшую твёрдую поверхность, рыдать и проклинать Волкова на чём свет стоит.

Глубоко вздохнула, медленно выдохнула и… Со всей дури запустила несчастным мобильником в противоположную стену. Телефон врезался в неё и разлетелся осколками по всей кухне, но небольшой доли мусора на полу мне было мало. Хотелось разнести всё, до чего можно было дотянуться и не думая о том, что будет дальше, я методично разбивала всё, что попадалось под руку. На пол, в стены, в окно, в холодильник, раковину, коридор… Во всех направлениях летело всё, что хотя бы, чисто теоретически, могло разбиться.

Вот только это не помогало. Внутри ничего не изменилось и легче не стало. Поэтому короткая вспышка истерики сошла на нет так же внезапно как началась. Я просто сползла по стене вниз, слишком внимательно рассматривая пропитавшиеся кровью повязки.

Слёзы текли из глаз, вниз, по щекам, капали с подбородка на сложенные на коленях руки. хотелось сделать уйму вещей одновременно, и вместе с тем, накатила апатия, вылившаяся в кривую улыбку и очередную пустую маску на лице. И почему нет никакого удивления?

Просидев на усыпанном осколками и остатками еды полу ещё минут пять, сосредоточенно прислушиваясь к царившей вокруг тишине, снова глубоко вздохнула и медленно поднялась, потирая занывшую спину. Мелкие травмы поясницы периодически давали о себе знать. Не так, что бы уж очень сильно, но всё же весьма ощутимо.

Осмотрев то, что осталось от кухни, потёрла виски и снова криво усмехнулась. Отлично, мало того, что осталась голодной, без еды и без какой-либо, пригодной для готовки посуды, не считая кастрюль и пластиковых мисок, так теперь ещё мне предстоит убраться в этом помещении и выкинуть всё, что хоть как-то могло бы напомнить о случившемся. Показывать Алексею такую себя я не собиралась. Хватит того, что у меня пострадали обе руки, всего-то за какие-то два-три дня.

Взяв в туалете совок и веник, поставила их около холодильника. Порывшись в ящиках кухонного стола, вытащила на свет божий мусорные пакеты и резиновые перчатки. Заработать ещё несколько порезов не входило в мои планы, поэтому нашла тапочки в коридоре и только после этого вернулась на место преступления.

Постояв ещё некоторое время на пороге, задумчиво потёрла подбородок. Убрать всё, да так, что бы он не заметил ничего не выйдет даже у великого Гудини. Так может быть не стоит и стараться?

— Хочешь, не хочешь, а убирать придётся. Надо же где-то готовить, — проворчала себе под нос и стала собирать куски еды и крупные осколки. Собрав всё, что можно было, завязала пакет и поставила его у входной двери, что бы не забыть выкинуть. Затем вязла в руки веник с совком, смела то, что было слишком мелким для сбора руками и все сыпучие продукты, точно так же оказавшееся на полу. И даже на столе и плите.

Потерев поясницу и заметив, что повязки скоро так прилипнут к ранам, что отдирать их будет очень болезненным процессом, повела плечами и, сунув ноги в шлёпанцы, прогулялась до мусорки, выкинув три пакета, набравшиеся за время уборки на кухне.

Медленно поднимаясь по лестнице обратно в квартиру, почувствовала свинцовую усталость, накатившую неожиданно. Ноги стали очень тяжёлыми, дыхание сбилось. С трудом пересилив желание усесться прямо на ступеньки и отдохнуть, всё-таки добралась до двери и зашла внутрь, с некоторым ужасом понимая, что теперь мне ещё предстоит и пол помыть.

Домашний телефон своим неожиданным звонком отвлёк меня от печальных и тяжёлых размышлений. Словно почувствовал моё нежелание стоять в наклон с тряпкой, пропитанной хлоркой. Даже почувствовала какую-то благодарность к тому, кто решил набрать этот заветный номерок.

Взяв в руки трубку, нажала на кнопку приёма и вежливо сказала:

— Слушаю.

— Привет, Юль. Что у тебя с телефоном? — Голос Максима звучал обеспокоенно, словно он действительно обо мне волнуется. Впрочем, его слова можно под сомнения не ставить, вряд ли бы он впустил меня к себе домой, если бы никак ко мне не относился. — Он у тебя что, отключен?

— Он скончался смертью храбрых, — невесело усмехнулась, прижав трубку щекой к плечу и зайдя в ванную. Вытащив из-под раковины пустое пластиковое ведро, налила туда немного «Белизны-гель» и поставила под струю ледяной воды. — Знаешь, у меня не самый удобный момент для разговора. Если начистоту, то мне нужно вымыть пол на кухне, а махать тряпкой и одновременно с тобой разговаривать я точно не смогу. Поэтому прости, но…

— Юль, я просто позвонил проверить, всё у тебя в порядке или нет, — он говорил тихо и спокойно, с нотками искренней заботы в голосе. Слёзы навернулись самостоятельно, мне даже не пришлось напрягаться, хотя, скорее всего, это излишняя чувствительность, вызванная беременностью. — А ещё, хотел сказать, что Алексею список покупок озвучить не успел, поэтому привезу всё сам. И… А зачем ты мыть полы собралась?

— Продукты… — В памяти всплыло, что я хотела сделать фруктовый салат и просила кое-что купить. Однако, при отсутствии посуды, фруктов, которые превратились в кашу и оказались в мусорном контейнере, такое намерение сложно будет исполнить. — Макс, слушай, у меня тут… Проблема с посудой. Мягко говоря. И с кучей продуктов, которые можно найти на кухне и в холодильнике. В общем… Если честно, то кухня сейчас напоминает место взрыва атомной бомбы. Точнее, то что от него осталось.

— Я куплю всё необходимое, — Макс усмехнулся и нежно добавил. — Не волнуйся, малышка. Всё будет хорошо.

— Иногда я перестаю верить в подобный исход, — хмыкнула и повесила трубку, бросив её на стиральную машинку. Взяв висевшую на полотенцесушителе половую тряпку, вытащила новые резиновые перчатки и, со вздохом, пошла на кухню. Как бы мне не хотелось, что бы это сделал кто-то за меня, других кандидатов на звание «Мисс поломойка», что-то не наблюдается поблизости.

Я как раз закончила вытирать пол насухо, когда раздался звонок. Ради разнообразия — не телефонный, что уже радовало и злило одновременно. Выпрямившись, потёрла поясницу. Подхватив ведро и тряпку, закинула их по пути в ванную и добралась до входной двери, пригладив растрёпанные волосы пальцами. Снова вспомнила про повязки и поморщилась. Нужно будет сменить их, а для начала разобраться с пришедшим гостем.

Открыв замки, распахнула препятствие, разделяющее меня и визитёра, после чего попыталась подобрать челюсть с пола. А впасть в ступор было с чего, учитывая, что на пороге квартиры стояла, пошатываясь из стороны в сторону, стояла Анечка, одной рукой опираясь на косяк (и только так удерживая равновесие), а во второй удерживая за горло литровую бутылку водки. Початую. И несло от неё, мягко говоря, как от цистерны с дешёвым, контрафактным алкоголем. Тошнота подступила к горлу, но сглотнув неприятный комок, мне всё же удалось выдавить из себя:

— Какие гости на нашем пороге…

— Пустишь? Или будем тут мариноваться? — Хмельно улыбнувшись, поинтересовалась Аня, стараясь говорить как можно разборчивее. Во всяком случае, я так думаю. Но у неё это не получалось совершенно.

— А ты уверена, что оно нам надо? — Вскинув одну бровь, прислонилась плечом к косяку, не собираясь пускать её внутрь. Я только всё прибрала, убираться ещё и после неё — слишком много чести. — Прости, но я предпочитаю разговаривать с такими гостями здесь. На пороге.

— Никакого гостеприимства, — хохотнула Аня и прислонилась спиной к стене справа от меня. Сползла вниз и отхлебнула выпивки. — А я ведь хочу с тобой поговорить… По честному. Правду рассказать хочу. А ты меня даже внутрь квартиры не пускаешь. Неужели я тебе настолько противна?

— Ань, я к тебе ничего не испытываю. Вообще, — пожала плечами и встала поудобнее, теперь спиной опираясь на дверную коробку. — Что тебе надо?

— Ты знаешь, что он спит с секретаршей Макса? — Хихикнув, Здобнякова поставила бутылку рядом с собой и полезла в сумочку. Вытащив сигареты, она закурила, чем только усилила у меня приступ тошноты. Интересно, у меня хватит выдержки или меня всё-таки стошнит? — А ещё у него как минимум пять девок. Он их меняет. Ему кажется, что так он выглядит ещё круче. А ты… Ты всего лишь его запасной аэродром. Домашний. Прикольно, да?

— Это всё, что ты хотела мне сказать? — В голосе звучал лёд. Честно говоря, я понимала, что Волков далеко не ангел, особенно учитывая его последние откровения, но это всё равно било очень больно по сердцу. Как ножом по живому.

— Не-а, — она снова хихикнула и затушила сигарету прямо об плитку на лестничной клетке. Снова глотнув из горла, прикрыла глаза и мечтательно улыбнулась. — Как я хочу увидеть твой крах… Твои слёзы, когда ты будешь рыдать в гордом одиночестве… Ты никто для него, понимаешь? И он уйдёт, оставив тебя ни с чем… Бля, только ради этого я куплю фотоаппарат и даже протрезвею.

— Аня, я знаю, что он мне изменяет, — тихо заговорила, помолчав минуты три и посмотрев на то, как она продолжает напиваться, без остановки курит и ржёт, сама не понимая над чем. — Я так же знаю, что я у него не одна. Если это ВСЁ, что ты хотела сказать, то можешь проваливать отсюда. Меня от тебя тошнит.

— Я тебя ненавижу. Я жалкая, да? — Тихо поинтересовалась Аня, с трудом поднимаясь на ноги и пытаясь удержаться на каблуках. Пару раз качнувшись, она вдруг зло улыбнулась и ударила полупустой бутылку об стену, сделав из неё так называемую «розочку». В душе появилось подозрение, что ничем хорошим этот «визит вежливости» не закончится. — Я очень хочу испортить тебе что-нибудь. Раз не выходит с личной жизнью, то личико то я тебе подпорчу!

Резкий выпад был настолько неожиданным, что будь она более трезвой, то смогла бы попасть мне в лицо, устроив внеплановую и совсем не желанную встречу с пластическим хирургом. Однако, её координация в данный момент оставляла желать лучшего, поэтому она промахнулась.

Схватив лежащую на зеркале расчёску, с размаху ударила ею по протянутой руке. Вещица, пусть и не тяжёлая, сама по себе, в умелых руках стала опасным оружием, учитывая, что била я от души. Вскрикнув, Аня выпустила из руки остатки стеклянной тары. Резко толкнув её рукой в грудь, выставила за порог, после чего тут же закрыла дверь, прислонившись к неё спиной и сумев-таки выдохнуть. Тошнота стала просто невыносимой.

Деревянная поверхность за спиной вздрогнула от ударов, которые явно наносились не только руками, но ещё и ногами, и всем телом. Старательно удерживая её закрытой, повернулась и стала защёлкивать все замки, в конце накинув даже цепочку. Это хоть немного, но успокоило, хотя где-то внутри всё ещё бился животный, панический страх.

Отойдя от входа в квартиру вглубь коридора, рванула в туалет. Рвало меня долго и непонятно чем, учитывая, что я всё ещё была голодной. И только спустя пять минут, когда желудок успокоился, смогла усесться прямо там, на полу и подумать о том, что жизнь становиться невыносимо отвратительной. А ведь ещё далеко не вечер, ой как далеко.

Из ванной раздался телефонный звонок. Сил что бы встать и найти трубку, забытую там, не было, но пришлось заставить себя подняться. Почему-то в голову пришла мысль о том, что слишком много в последнее время мне приходиться делать через себя, и радости это, честно говоря не прибавляло.

Сумев подняться, добрела до ванной, где почистила зубы и умылась, продолжая слушать переливчатую трель звонка. И только когда поняла, что стало как-то легче, ответила, заранее предчувствуя какие-нибудь неприятности.

— Да? — Голос звучал хрипло, и говорить было несколько больно, но вполне терпимо.

— Ну здравствуй, моя маленькая девочка…

— Зачем ты звонишь? — Воздуха стало стремительно не хватать. Стоя напротив зеркала, отчётливо видела, как по щекам расползается бледность, а спина стала липкой от холодного пота.

— Должен же я увидеть, как ты устроилась, солнышко. Ты же знаешь, как я тебя люблю…

Что он сказал — осталось неизвестным. Последнее, что мне запомнилось, так это звук падения телефонной трубки. Дальше — только темнота. Никогда не думала, что обморок может оказаться спасением, но всё бывает в первый раз.

4

Надежда

Работа, работа, работа…

Надя отчётливо понимала, что ещё хотя бы десять минут этой непрерывной возни с бумагами и мозг окончательно попрощается со своей хозяйкой. Он и так сегодня отказывался работать, старательно игнорируя все её попытки отвлечься от мыслей о Том Блондине (именно так и с большой буквы), а сейчас грозил уйти в незапланированный отпуск. Длительный.

Перед ней на стол уронили кипу новых документов, которые предполагалось, если верить приклеенному стикеру, отправить по факсу и зарегистрировать. Подняв взгляд на того, кто «осчастливил» хрупкую, бедную девушку таким «щастьем», Надя в который раз пожалела, что взгляды не умеют убивать. Иначе ещё с утра на том самом месте, где сидит её «начальника» осталось только пятно от сажи и немного пепла. И поверьте, совесть бы её не замучила!

— Это всё мне? — Жалобно пробормотала Надежда, пытаясь придумать хоть какую-то отговорку, вследствие которой, данная кипа перейдёт на соседний стол, и делать её придётся коллеге.

— Да, Надюш, — милостиво кивнула женщина средних лет, получившая в коллективе прозвище «Вампирелла». Многие сотрудники сходились во мнении на том, что она действительно является классическим представителем вида вампир энергетический. Только вот поделать с этим никто ничего не мог, как известно, ни святая вода, ни кол осиновый, ни солнечный свет на такую нечисть и нехристь в одном флаконе не действуют.

— И срочно, да? — Состроив ещё более жалостливую физиономию, протянула девушка, чувствуя, как вдруг, откуда ни возьмись, приходит совершенно отчётливая мысль, что убить «шефа» далеко не самый худший вариант развития её жизненного пути. Во всяком случае, хороших адвокатов, постоянные передачки и комфортабельную камеру ей обеспечат всей системой документооборота.

— Конечно. Ты разбирай, а я пока до магазина смотаюсь, — Зинаида Григорьевна, известная так же, как «Вампирелла», «Змия Горыновна», «Садистка», «Эксплуататор» и прочее-прочее-прочее, мило улыбнулась мастерски подкрашенными губами. Подмигнув левым глазом, начальница красивой, виляющей походкой направилась в сторону своего кабинета, периодически поправляя и без того идеальную причёску.

«Мда, а ведь на неё он бы так клюнул, что сон без намёка на приставания точно не прокатил бы. И чего мне так не везёт-то?» — печальная мысль не вызвала никакого душевного подъёма, но, сходив до кофеварки и сделав себе кружку крепкого сладкого кофе со сгущённым молоком, Надежда приняла героическое решение заняться разбором документов. Всё-таки получать втык от начальства ей совсем не улыбалось, могут ведь и премии лишить, а она уже присмотрела себе пару сувенирчиков и туфли на высоком каблуке.

До обеда день прошёл в запарке и постоянной кутерьме. Документы приходили, отправлялись, регистрировались, копировались… В общем, в небольшой комнатушке, отведённой под приёмный отдел, царил настоящий круговорот бумаги в природе. Без каких-либо химических реакций, а по средствам обычного человеческого труда.

В двенадцать часов, Надя смогла наконец-то выдохнуть и усесться за свой стол, на котором количество бумаг, почему-то, совсем не уменьшилось, но в обеденный перерыв её это волновало меньше всего. Существовал только кусок пиццы, штрудель и кофе. Ну и общение с друзьями в интернете, где, не смотря на все запреты начальства, она с удовольствием проводила время.

Сработал сигнал сообщения в ICQ и, улыбнувшись тому, что можно побалдеть и ничего не делать, Надя открыла мелькающее окошко с сообщением от своей подруги Ксюши.

Kso_Night: Привет, толстушкам и обжорам! Чего, укатила твоя узурпаторша?

Charu_Nigma: Кто бы тут насчёт полноты распространялся, обжора!:) Ага. Укатила. Сижу, отпыхиваю, после утренней запарки. Сегодня всё в силе?

Kso_Night: Ты ещё спрашиваешь!*всплеснула руками* Я этого дня, недели две ждала! Тебя куда-то вытащить — проще асфальтоукладчик угнать и проехаться им по ближайшей патрульной машине!

Charu_Nigma: Ух! И тебе их не жалко?

Kso_Night: Кого именно?*подмигиваю*

Charu_Nigma: Строителей! Им же влетит за потерю техники!

Kso_Night: О, а стражей порядка тебе нисколько не жалко, да?*грожу пальцем*

Charu_Nigma: Почему?*невинный глазки* Жалко… Но не так сильно, ибо государство им всё оплатит!

Kso_Night:*смеюсь* Садюга!

Charu_Nigma: С кем поведёшься… Так куда ты меня тащишь?

Пока подруга набирала сообщение, о чём свидетельствовал значок клавиатуры, периодически мелькавший в окне чата, Надя просмотрела личную почту, залезла на пару любимых страничек в интернете и, в конце концов, открыла недавно обретённую страницы на сайте знакомств. Ничего особо интересного или нового она там не обнаружила, поэтому закрыла вкладку и посмотрела на мигающее оповещение о запросе авторизации. Нажав на него, выбрала кнопку просмотра анкеты пользователя.

— Хм, — задумчиво протянула, откусывая кусок пирога и запивая его кофе. — Двадцать восемь лет, холост. Зовут Слава… Живёт… Так-с, это пропустим. Ага. Запрашивают авторизацию, «для приятного общения с такой симпатичной девушкой, как вы». Льстец, мягко выражаясь, — страдальчески вздохнула Надя и, нажав на кнопку согласия на добавление контакта, вернулась к общению с подругой.

Kso_Night: Сегодня мы с тобой идём покорять суши-бар!

Charu_Nigma: Э… а пиццерия не прокатит? Я суши как-то не очень… Да и одета неподходяще.

Kso_Night: Ну во-первых, я тебя зову вовсе не на свидание, ты не в моём вкусе…

Charu_Nigma: Ну спасибо!*обиженно*

Kso_Night: Прекрати дуться, немедленно. А во-вторых, мы с тобой спорили на желание. Я выиграла. И ты согласилась выполнить все поставленные мной условия. Так?

Charu_Nigma: Ну да…

Kso_Night: Вот и не возмущайся мне там. Что бы в восемь вечера около моего дома, как штык! Иначе приеду к тебе и вытащу из любого укромного места, куда тебе только придёт в голову заныкаться! Учти, я страшна в гневе!

Charu_Nigma: Боюсь-боюсь!

Kso_Night: Не слышу трепета.

Charu_Nigma: И не услышишь. Мне пора, снова работа. Гррр, как она меня зае… ну ты поняла.

Kso_Night: Как будто ты одна такая страдалица. Созвонимся.

Charu_Nigma: Договорились:) Не загрызи кого-нибудь!

Kso_Night: Только ежели любя и по обоюдному согласию.

Ксюша отключилась, вернувшись к своей собственной работе, а Надя откинулась на спинку крутящегося стула и потянулась, уже представляя, как намается, пытаясь разобрать оставшиеся бумаги.

Девушка только собралась встать и начать работу, как звук пришедшего сообщения привлёк её внимание. Подумав о том, что Ксении пора дарить так называемый «склерозник», причём не в единственном экземпляре, она открыла окошко и удивилась, сообразив, что это тот самый Влад, который добавился сегодня в контакты.

Night_Egoist: Привет. Как дела?

Charu_Nigma: Отлично. Привет, кстати. А тебя как?

Night_Egoist: Могли бы быть лучше. Красивое фото.

Charu_Nigma: Ничего особенного. В жизни я, конечно же, лучше:))))

Night_Egoist: Кто бы сомневался. Не хочешь встретиться?

Charu_Nigma: Мы едва знакомы, а ты уже зовёшь на свидание. Что, такой реактивный?

Night_Egoist: Слишком влюблённый. Ты поразила меня с первого взгляда…

Charu_Nigma: Скорее с первой буквы, если быть точными. Но лично я не хочу встречаться в первый же день общения в чате.

Night_Egoist: Почему? Какой смысл переписываться, если можем пообщаться вживую?

— Ну да. Вот так все маньяки и начинали, — буркнула себе под нос Надя, быстро набирая сообщение в ответ. — Вот только не на ту напал!

Charu_Nigma: Для начала неплохо было бы узнать друг друга поближе вот так, на расстоянии. А потом и о встрече договорились бы. Кстати, Слава это сокращённо от Вячеслав?

Night_Egoist: Нет. Слава — то Слава. Не люблю своё имя,

Charu_Nigma: А мне нравится. Моё, в смысле. Правда, не знаю, что родителей сподвигло назвать меня им, но безумно им благодарна.

Night_Egoist: Извини, мне пора бежать. Ещё спишемся?

Charu_Nigma: Конечно, почему нет? Я тоже, пожалуй, вернусь к своей работе.

Night_Egoist: Целую, крошка.

Charu_Nigma: Пока.

На этом связь оборвалась, но почему-то непродолжительный разговор с виртуальным собеседником оставил на душе неприятный осадок. Несколько секунд поразмышляв на эту тему, она пожала плечами и забыла об этом, снова зарывшись по самую макушку в бумаги.

В вихре дел оставшийся рабочий день пролетел как одно мгновение. Очнулась она только в тот момент, когда поняла, что время уже пять и в дверях кабинета стоит собственный отец, насмешливо улыбаясь и слегка сутулясь, так как дверной проём явно не был рассчитан на его высокий рост.

— Ребёнок, ты домой-то собираешься? — Протянул насмешливо мужчина, сложив руки на груди и вскинув вопросительно брови. — Неужели решила заночевать на рабочем месте?

— Даже и в мыслях не было, папа, — улыбнувшись, Надя встала, потянулась и стала складывать разбросанные по всему рабочему столу бумаги, одновременно с этим отправив компьютер на выключение. — Просто сегодня опять была куча документов и всё, как обычно, срочно. А Зинаида Григорьевна…

— Да знаю я, ребёнок. Всё знаю, — хмыкнув, мужчина подошёл к шкафу с одеждой и вытащил оттуда лёгкий пиджак, от летнего костюма, мягкого песочного цвета и протянул его Надежде. Та вздохнула, кивнула головой и одела его на себя. Проверив, всё ли выключено, погасила лампу на столе, подхватила ключи от кабинета, сумочку и телефон, после чего вышла вслед за родителем, задержавшись лишь для того, что бы закрыть камеру пыток.

Папа дожидаться не стал, поэтому Надя, как только повернула ключ на два оборота, сразу же попрыгала по ступенькам вниз, на первый этаж. Конечно, на шпильке, это делать было не очень удобно, но сила привычки давала о себе знать. Там, где другие давно бы переломали себе ноги, она спокойно преодолевала любые препятствия, не расставаясь с любимой обувью.

Виктор Владиславович уже сидел в машине, дожидаясь своего старшего ребёнка. Сзади пристроилось ещё пара коллег, которым было по пути. Надя кивком головы поздоровалась с ними и устроилась на переднем пассажирском сидении, не забыв пристегнуть ремень безопасности.

До дома добрались через час, учитывая вечерние пробки и то, что пришлось несколько раз менять маршрут, подвозя попутчиков как можно ближе к их домам. Всё это время она полулежала в кресле, воткнув в уши плеер и прикрыв глаза. Приятные звуки скрипки, контрабаса и искусственно добавленных басов, поднимали настроение и заставляли непроизвольно улыбаться. Перед мысленным взором мелькали волшебные цветные картинки, и далеко не сразу до Нади дошло, что в этих воображаемых ситуациях всё больше и больше мелькает тот самый зеленоглазый блондин с потрясающей улыбкой и совершенно невозможным, ледяным характером. Чертыхнувшись, она потёрла переносицу и села более прямо, стараясь смотреть только на дорогу и не отвлекаться на всякие там посторонние мысли и фантазии. Правда, тут, как обычно, возникает такая проблема, как то, что легче сказать, чем сделать.

Машина остановилась возле большого супермаркета, находившегося в пяти метрах от их места жительства. Девушка вопросительно посмотрела на родителя, тот же протянул её листок со списком продуктов и карточку. Страдальчески вздохнув и закатив глаза, она выбралась из транспортного средства и отправилась в нужном направлении. Когда живёшь в большой семье, приходиться помогать с организацией быта. Иначе на ужин вполне могут съесть тебя, как дополнительное блюдо.

За всеми этими размышлениями, Надежда не заметила, как столкнулся с кем-то, выходившим из супермаркета. Она наверняка упала бы носом на асфальт, но мужчина, в которого Надя умудрилась врезаться, успел подхватить её за талию и удержать на от позорного падения.

— Ой, — обречённо вздохнула брюнетка и подняла взгляд, едва не свалившись снова из-за внезапно ослабевших ног. Прямо перед ней стоял тот, о ком она старалась сегодня вообще не думать. Максим, что б его!

— О, какая приятная встреча, — улыбнулся одними губами блондин, чуть изогнув одну бровь. — Неужели ты решила меня покалечить? Раз не вышло убить на косяк, то может быть получится протаранить, я прав?

— Вообще-то, я тебя не заметила, — несколько смущённо произнесла девушка, стараясь не думать о том, что после похода в магазин ей предстоит ещё и на вопросы отца отвечать, по поводу того, чего это она обнималась с каким-то типом на парковке. Прямо-таки феерическое окончание дня, учитывая всё, что сегодня было! — Поэтому нечего мне тут предъявлять необоснованные обвинения! И вообще, — вот тут она подозрительно нахмурилась и из-под густой чёлки посмотрела на явно забавляющегося ситуацией Максима, — что ты тут делаешь?

— Ты не поверишь, за продуктами приехал, — весело отозвался Макс и наконец-то выпустил её из своей хватки. Стало значительно проще контролировать себя и держать в руках неожиданно расшалившиеся чувства. Ну вот с какого перепугу ей прямо-таки нестерпимо хочется повиснуть у него на шее и расцеловать этого надменного, хитроумного, язвительного и циничного гада?

— Вот и иди за продуктами, — насупившись, Надя сложила руки на груди и упрямо поджала губы. — И нечего меня лапать!

— Девочка моя, я ещё и не начинал даже! — Фыркнул блондин и, вытащив из кармана пиджака портмоне, закинул верхнюю часть костюма обратно. Закрыв машину, щёлкнул брелоком сигнализации и только после этого повернулся к девушке, которая и сама-то не особо понимала, зачем продолжает стоять рядом с ним. — Ну что? Пошли за покупками, толстушка моя?

— А вот за это можно и по роже схлопотать! — Надя обиженно вспыхнула и гордо вздёрнула подбородок. Развернувшись к нему спиной, она направилась к входу в магазин, намереваясь оказаться от этого напыщенного болвана как можно дальше.

«Напыщенный болван», по всей видимости, даже не догадывался о её намерениях, потому как шёл следом, засунув руки в карманы брюк и о чём-то размышляя. Искоса наблюдая за ним, Надежда подметила, что выглядел он чем-то обеспокоенным и немного усталым. К тому же у него явно была разбита бровь, и виднелся синяк на скуле, замаскированный наспех чьим-то тональным кремом.

Вот любопытно, чьим?

Засунув свои соображения по этому поводу куда подальше, девушка устало вздохнула, стараясь припомнить, что ещё, помимо того, что в списке, надо бы купить.

Евгения.

Женя Павлова была человеком эмоциональным. И прекрасно об этом знала. А ещё, она честно пыталась не лезть в дела друзей, но получалось это так себе. В основном, потому что натура Павлова была деятельная. Причём, периодически даже чересчур. Взять хотя бы отношения Юльки и этого Влада, что б ему икалось.

Женечка честно предупреждала подругу, что что-то с ним не так, но переубедить Соколову в каком-то вопросе равносильно одному из подвигов Геракла. На которого сама Евгения не тянула даже по своим скромным оценкам. Да, она не страдала заниженной самооценкой и всегда знала, что достойна в этой жизни только самого лучшего.

Правда, одно дело знать, другое — попытаться получить. Но это её, опять-таки, мало интересовало.

Вздохнув, Павлова потёрла нос и попыталась понять, как быть дальше. То, что подруга просила не лезть в её жизнь, слегка портило общую картину, но в целом, можно же сделать всё так, что она об этом не узнает?

Или позвонить этому Максу и попробовать совместный план?

Женя как раз раздумывала над этой мыслью, когда кто-то постучал в дверь её однокомнатной квартиры. В гости без звонка никто не приходил, потому что вечное «Шило в Заднице» по фамилии Павлова никогда не сидела долго на одном месте. Ничего удивительного, что Евгения слегка недоумевала по поводу того, кто ж это мог заявиться к ней в такое время? Пять часов, шестой. Не самый лучший период для похода в гости, особенно в будний день.

Нахмурившись ещё больше, она запахнула поплотнее халат, в который облачилась, оказавшись в квартире. Решив, что бейсбольная бита ей вряд ли понадобиться, Павлова провела рукой по волосам, сунула телефон в карман и направилась в коридор, недовольно топая ногами, обутыми в пушистые тапочки. В виде зайцев, с ушами. Предмет гордости и почти возведенная в ранг божества обувь.

Щёлкнув замком, распахнула дверь и подавилась приветствием, сообразив, что даже её словарного запаса, не хватает, что бы правильно поприветствовать этого… Гостя.

Вот не зря говорит, помяни, оно и всплывёт.

— Ну здравствуй, Владислав Горецкий, — мило улыбнувшись, так, что у самой зубы свело, Женя, сложила руки на груди, вопросительно смотря на стоящего перед ней мужчину. И решительно не мола понять, что же такого в нём нашла Юлька, раз терпела, достаточно долго, прежде чем разорвать отношения. — Чем обязана? И, не сочтите за бестактность, не могли бы вы подсказать, каким образом нашли меня?

— Евгения, — он улыбнулся. Одними губами, глаза так и остались совершенно холодными и бесстрастными. Насколько Женя помнила, в них появлялось хоть что-то, только когда рядом была Соколова.

Радоваться или нет тому факту, что её сейчас нет поблизости?

— Да уж двадцать с лишним лет как Евгения, — пожала плечами и снова стала его рассматривать. Высокий. Красивый. С тёмными волосами и светло-карими, близко к янтарному цвету, глазами. Достаточно тренированное тело, хорошо просматриваемое сквозь ткань футболки и простых джинсов. Длинные, стройные ноги, узкие бёдра…

В общем, что-то среднее между ожившими грёзами школьниц и среднестатистическим описанием героя-любовника в стандартном любовном романе за пятьдесят рублей. Ими на рынке вовсю торгуют.

Встряхнувшись, Павлова приказала себе не думать о его внешности и сосредоточится на том, за каким лядом этот красавец пришёл к ней в гости.

— Как всегда остроумна, — хмыкнул Влад и засунул руки в карманы джинсов. — Но я, вообще-то, пришёл не упражняться в колкостях. Всё равно переплюнуть твоё помело не получится.

— Ну спасибо… Это такой красочный комплимент, я просто таю!

— Евгения!

В его голосе сверкнула нотка неудовольствия, заставив Женечку чуть вздрогнуть и напрячься в ожидании любого подвоха. С этим уродом надо держать ухо востро, учитывая, как он искалечил и без того не очень-то вписывающий в рамки понятия «нормально» характер Юльки.

— Что тебе нужно? — Она прищурилась, уже раздумывая над тем, как бы так незаметно добраться до биты, стоящей тут же в коридоре. Надо-то всего пару шагов сделать! Только незаметно вряд ли получится, так что остаётся пока что улыбаться и делать вид, что общение доставляет просто невероятное удовольствие.

Как на американских горках при слабом вестибулярном аппарате.

— Ты знаешь, где сейчас живёт Юля? — Влад вскинул брови, пристально следя за реакцией девушки на этот, вроде бы, вполне невинный вопрос.

Женя невозмутимо пожала плечами, и отрицательно помотала головой. Влад прищурился. По его лицу было видно, что он ни на ёту ей не поверил. Печально, но чисто его проблема. Павлова не собиралась сдавать свои позиции.

— А я должна знать? — блондинка сделала большие глаза и развела руками. — Это только её дело, где и с кем жить.

— Что-то ты не шибко-то придерживалось такого принципа, когда мы с ней встречались, — хищная улыбка вызвала волну мурашек по телу. Мысль о бите стала просто невыносимо сильной. Она могла поклясться, что чувствовала её вес в руке.

— Потому что Волков, в отличие от тебя, куда более лучший вариант, — пожав плечами, Женя демонстративно посмотрела на свой телефон, отметив, что время приближалось к половине шестого. Кажется, у неё было назначено свидание в семь. Вроде бы.

Хотя она вполне могла ошибаться.

— Женя, ты в этом уверена? — Влад усмехнулся. — Ты вообще в курсе, что она на телефон не отвечает?

— Стоп. Ты ей звонил?! — Павлова разозлилась. Сильно. У Юльки проблемы в личной жизни, плюс она ещё и беременна. Ей только Влада для полного счастья не хватало. — Какого хрена, ты ей звонил, Влад?! Ты идиот? Клинический? Лечишься или успешно избегаешь встречи с врачами? Тебя здесь кастрировать или подождать, пока приедет специальная бригада из ветклиники?

Во время всего этого монолога, Женька била кулаками ему в грудь, пытаясь сделать это как можно более болезненной процедурой, однако у них были разные весовые категории, к тому же девушка проигрывала по тренированности, так как, не смотря на активные занятия бадминтоном, мускулатура у неё развита была слабо. Во всяком случае, не о такой степени, что бы свалить мужчину, в расцвете сил.

Горецкий возвёл глаза к потолку и, перехватив кулаки Павловой, затащил её обратно в квартиру, ногой захлопнув за собой дверь. Взяв девушку так, что одной рукой он удерживал Женю за руки, а второй перехватил её поперёк талии, он потащил извивающуюся как змея Павлову в сторону ванной. Поставив её внутрь душевой кабинки, включил холодную воду на полную.

Евгения взвизгнула и попыталась вырваться, но Влад держал крепко, пока не увидел, что девушка угрюмо стоит под ледяными струями и сложив руки на груди. Взгляд Павловой не предвещал ничего хорошего. В обозримом будущем.

— И зачем? — поинтересовалась Женя, продолжая стоять на месте. А что? Ледяной душ очень даже хорошая вещь, учитывая, какая царит вокруг жара. — Как только доберусь до телефона, сразу же позвоню в полицию.

— Включи свои мозги, блондинка, — слегка раздражённо бросил Влад, отходя в сторону и давая ей возможность выйти из кабины. Чем Женечка не преминула воспользоваться, стащив полотенце с вешалки и обмотав им намокшие волосы. Хотелось снять мокрый халат, но устраивать мужчине бесплатный стриптиз она не собиралась совершенно. — Как будто стал бы я приходить к тебе, без весомой на то причины. Да я звонил Юле, но после того как мы поговорили, — тут он слегка запнулся, вызвав ещё большее раздражение у Павловой, — она не отвечает ни на один телефон. Вообще. Сотовый как будто отключен, городской тоже молчит. Можешь мне не верить, но я за неё волнуюсь!

— Влад, а как насчёт того, что она не хочет с тобой разговаривать? — Женя не хотела признаваться, но она тоже начала поддаваться волнению Владислава, прекрасно осознавая, что Юлька в определённые моменты может такого натворить… Проблем, потом, не оберёшься. — Это тебе в голову не приходило? И вообще. Какого хера ты меня в душ засунул?!

— Это был единственный способ заставить тебя заткнуться, — пожал плечами Горецкий, чем вызвал у Павловой нервный скрип зубов. Так и хотелось что-нибудь ляпнуть, но приходилось пока держать себя в руках. — И не надо сверлить меня злобными взглядами, крошка. Пожалей свои прелестные белые зубки!

— Ты мне угрожаешь?

— Упаси боже. Я просто волнуюсь за твою подругу, вот и спрашиваю: ты знаешь, где она живёт? Хотя бы примерно? — на какое-то мгновение блондинке показалось, что в его глазах действительно мелькнуло беспокойство, но она предпочла отмахнуться от этого. Как Влад может за кого-то волноваться? Нонсенс.

— Во-первых, даже если я знаю, где она живёт, тебе ничего говорить не стану, — опёршись пятой точкой о край раковины, Женечка хмыкнула и склонила голову набок, с некоторой долей интереса смотря на Влада. — Во-вторых, у неё своя жизнь. Не стоит рушить то, что у неё есть. Кстати, можно узнать? Зачем ты всё время вмешиваешься в её жизнь?

— Вмешиваюсь? — он притворился удивлённым, но Женька лишь цинично усмехнулась, резко потеряв всякую весёлость и легкомыслие. Если Юлька притворялась сильной, то Женя притворялась весёлой двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и, соответственно, 365 дней в году. Её не воспринимали всерьёз, но это не значила, что за здоровым пофигизмом скрывается что-то совсем уж никчёмное. Скорее наоборот, цинизм и скептическое отношение к жизни они с подругой делили напополам.

А иногда, Женя могла дать сто очков форы для всех своих знакомых. Но для этого её надо было вывести из себя.

— Влад, не считай меня дурой, ладно? — Она неопределённо пожала плечами. — Во всяком случае, сейчас. Я прекрасно знаю о том, как ты «ненавязчиво» вмешивался в её личную жизнь. И знаешь, учитывая, что ты не гнушался никакими методами, меня как-то удивляет твоё незнание, относительно её нового места жительства.

— Всё остальное было несерьёзно, — пожал плечами мужчина, решив, что не имеет смысла отпираться. Зачем? Влад явно считал, что поступает правильно.

— Ты так уверен? — Скептически хмыкнула Евгения, прекрасно помня о том, что несколько раз у подруги были весьма неплохие шансы устроить свою личную жизнь. Тогда, по крайне мере, не пришлось бы страдать сейчас из-за некоторых индивидов.

Смерив Владислава неприязненным взглядом, Павлова пришла к выводу, что он виноват в состоянии Соколовой даже больше Волкова. Хотя куда уж, казалось бы, больше?

— Ты специально меня дразнишь? — прищурился гость, хищно улыбаясь. По спине девушке проскакало стадо неприятных мурашек. — Не думаешь, что это слегка опасно для жизни?

— Да у меня в принципе ничего безопасного не бывает. Даже секса, — хохотнула Женя, и кивком головы указала на дверь. — Не хочешь выйти? Мне всё-таки нужно переодеться. Не всё же в мокром расхаживать.

— Как скажешь, — покорно согласился Влад, что не вселяло никаких надежд избавиться от него побыстрее.

Проще всего было бы сказать какой-нибудь левый адрес, захлопнуть за ним дверь и сидеть, держа под рукой биту. Не смотря на небольшое количество сил, их вполне хватит для того, что бы ударом этого орудия труда что-нибудь сломать.

Только проще, не значит лучше. Он ведь повторно вернётся, а от его внимания нужно избавляться раз и навсегда. Правда, что-то подсказывало Жене, что даже ели она пошлёт этого урода в Ад, он всё равно вернётся. И даже, возможно, в компании чертей.

Или кто там проживает-то, в Преисподней?

Как только за мужчиной закрылась дверь, Павлова моментально стало серьёзной. Переодевание переодеванием, но решать проблему с местонахождением Юльки и с тем, что же с ней, чёрт бы всех побрал, произошло — необходимо. Всё же, она беременна, а значит, случится может всё, что угодно. Особенно, когда знаешь её черте сколько лет.

Вытащив из кармана телефон, убедилась, что он жив, не смотря на экстренное купание, и набрала номер.

Трубку взяли с первого раза:

— Да?

— Лиза, Юлька у тебя?

— Пока нет, — с той стороны послышался страдальческий вздох. — Они в больницу поехали.

— В смысле они? — не очень поняла Женя, на всякий случай, включив воду и направив кран в ванную, что б шумело побольше.

— Они, это Юля и Серёга мой, — пояснила Елизавета, явно волнуясь. Только за кого? — Павлова, не грузи меня, я и так гружённая. Она позвонила, нарвалась на Сергея. Попросила забрать её с вещами, свозить в больницу. Я только смогла понять из их разговора, что она собирается съезжать с квартиры этого… Как его… Волкова!

— Так, ясно, — потерев лоб, жене прижала трубку к уху плечом и стала снимать с себя промокший халат. — Они не отзванивались?

— Сергей звонил. Сказал, что в больнице. Что она у врача. Но ты же знаешь, тут либо с самим врачом разговаривать надо, либо Юльку пытать. Ну, или, как вариант, ждать, пока её совсем припрёт. Но этого можно, ведь, и не дождаться…

— Чёрт, Сергею не везёт в этой жизни на больницы, — устало вздохнула Женя, натягивая простые свободные шорты и топ, поверх белья. — Особенно, на больницы с Юлькой.

— Жень, а кто её ещё туда мог повезти? — хмыкнула Лиза, укачивая, судя по звукам, маленького Стаса. — Ты? Я? Кто ещё? Волков этот её? Насколько я поняла, он вообще пропадает неизвестно где, и, честно говоря, как понял Сергей, она совершенно не хочет с ним встречаться пока что. Она попросила разрешения приехать к нам.

— Я даже знаю почему, — скривившись, Женя прикусила нижнюю губу и слегка пожевала её, задумчиво наморщив лоб. — Лиз, отзвонишься, когда узнаешь, как там у неё дела, а? А я пока попытаюсь вправить кое-кому мозги…

— Стоп, — резкий окрик Лизы заставил её вздрогнуть и замереть на месте. — Ты ничего не будешь предпринимать!

— Почему? — вопрос прозвучал обиженно. Она не понимала как это, взять и не помочь любимой подруге?

— Потому что сделаешь только хуже, — сказала, как отрезала, Лиза. — Или ты не помнишь, чем иногда заканчиваются твои попытки кому-то помочь? Жень, не ухудшай ситуацию. Как я понимаю, она и так не особо лёгкая. А уж зная, как может накрутить себя Юлька… Дай им время. Если всё будет только хуже, подумаем о других методах. А пока что им обоим нужно поговорить. В открытую и без свидетелей!

— Но…

— Павлова! Ты чего хочешь? Что бы её опять из окна ловили или что бы боялись лишнее слово сказать при ней, а? Знаешь, мне хватило того раза! И повторно ловить абсолютно бессмысленный и лишённый эмоций взгляд я не собираюсь! — отчеканив это, Комиссарова выдохнула. Снова вздохнув, она устало закончила свою тираду. — Жень, честно. Не надо лезть пока что. Я понимаю, что ты хочешь как лучше, но в случае с, Юлькой может выйти с точностью, да наоборот.

Женя потёрла лоб, но вынуждена была признать правоту подруги. С её напористостью и эмоциональностью, она действительно могла сделать только хуже.

Только от осознания этого факта, желание что-то сделать никуда не делось.

— Хорошо, — выдавила из себя Павлова, поднимая взгляд и рассматривая своё отражение в зеркале. — И что ты предлагаешь?

— Нужно, что бы кто-то забрал вещи Юльки из квартиры Волкова. Сомневаюсь, что она захочет туда подниматься. Есть на примете тот, кто способен справиться с этим Алексеем так, чтобы не было особых последствий? А то, мало ли…

— Не знаю. А что, Серый рвётся творить справедливость? — попробовала пошутить Женя, судорожно пытаясь сообразить, кто б мог помочь в этом деле. Как назло, в голову никто, кроме этого самого Макса не приходил, но его номера у блондинки пока что не было, так что, вызвать его было весьма проблематично.

Задумавшись, она пропустила тот момент, когда дверь ванной распахнулась, и в проёме снова замаячил Влад. С весьма недовольны выражением лица, что не прибавляло оптимизма в отношении ближайших минут пятнадцати, если не больше.

Женя зашипела сквозь стиснутые зубы. Она и забыла про него уже, совершенно причём! Это стало бы счастьем только в том случае, если бы его трупик кто-нибудь добрый прикопал в ближайшей лесопарковой зоне.

— Лиз, я тебе перезвоню, — буркнув, Павлова отключилась и спрятала телефон в заднем кармане шорт, после чего медленно повернулась к мужчине лицом, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. На глаза попался газовый баллончик, подаренный одним из бывших. Каким образом он оказался именно здесь, Женечка не имела никакого представления, но почему-то так обрадовалась, что даже поверила на какое-то время в хорошее будущее. И даже светлое.

Влад смотрел иронично, но в глазах легко читалось раздражение. Обычная, привычная для многих маска невозмутимого спокойствия, с лёгкой насмешкой над миром, рухнула за несколько секунд, исказив лицо злобной усмешкой, напоминающей оскал. Даже повидавшую всякое Павлову проняло до такой степени, что баллончик оказался в руке гораздо раньше, чем она об этом подумала. Тело сработало на пару с инстинктом самосохранения.

— Стучаться не учили? — мило улыбнувшись, спросила Женя, иронично вскинув брови.

— Где она? — тихо спросил Влад, делая шаг внутрь. Оказывается, страшно становится только от одного понимания того, что он сильнее, выше и больше. — Я же спросил, знаешь где она живёт? Зачем ты мне врёшь?

— Во-первых, я не обязана тебе докладывать, — она старалась держать себя в руках, пусть и получалось это плохо. — Во вторых, приди в себя, придурок. Ты ей никто и не нужен! И не смотря на то, что ты вроде как заботишься о ней, я тебе не верю! И она не поверит!

Женя понимала, что играла с огнём. Причём с таким, который её сломает и не заметит. Но эмоциональность, соединившись с вынужденным бездействием, с волнением за подругу, становилась совершенно неуправляемым сгустком эмоций. К тому же, Евгения в отличии от Юли никогда не умела правильно управлять собственными чувствами.

Если не сказать, что не умела этого вообще.

— Не зли меня, Женечка, — обманчиво ласково протянул мужчина, приближаясь к ней. Он явно намеревался что-то сделать, только Женя совершенно не собиралась ждать того, что именно последует за этими словами. Выставив вперёд руку с баллончиком, нажала на крышку, направив струю прямо в глаза Владу.

Тот схватился за лицо, закричав от неожиданности. Воспользовавшись моментом, Павлова стала выталкивать его из ванной. Так как он не мог пока что нормально сопротивляться, у неё получилось дотолкать его до коридора, даже при том минимальном количестве сил, что был у девушки. Открыв дверь, вытолкнула гостя на лестничную клетку, выплюнув на последок:

— Пошёл ты!

Захлопнув за ним дверь, закрылась на все замки и прислонилась к ней спиной, пытаясь успокоить дыхание. Сердце билось едва ли не в ушах, судя по ощущениям. А если верить носу, так квартиру вообще надо глобально проветривать.

Лучше бы бывший подарил ей револьвер, хотя бы. С разрешением на ношение. Всё же кровь оттирать менее проблематично, чем выветривать последствия применения газового баллончика по назначению.

Потирая нос и чихая, Женя добралась до окна на кухне и тут же открыла его полностью. Та же участь постигла окно в единственной комнате. Слава богу, что она была с балконом, потому что находиться внутри было не особо приятно, поэтому Женя уселась на колченогую табуретку, забытую на лоджии с прошлого лета.

Хотелось курить. Ага. Много, штук десять сразу и затянуться, что бы перебить привкус разговора и газа.

Только ей не нравился табачный дым, а пить пока что рановато. Как-никак всего-то шесть часов доходит!

Вздохнув, Павлова потёрла виски и, сложив локти на перила, устроила голову на них, смотря на чистое, голубое небо над головой. Проще всего было бы отключиться сейчас от всех проблем, но кроме того, что творилось в жизни лучшей подруги, у неё были и свои собственные, нерешённые пока что вопросы, зависшие в воздухе.

Телефон завибрировал. Вытащив его, Женя поняла, что дать ей возможность передохнуть жизнь не собирается совершенно. Потому что сейчас звонила имена та проблема, о которой Женя пока что предпочитала не вспоминать.

Но, по закону подлости, она, точнее он, сам о себе напомнил.

— Слушаю, — приложив трубку к уху, она продолжила смотреть на небо, сожалея немного о том, что нет облаков.

— Долго ещё будешь от меня прятаться? — голос звучал лениво, несколько даже отрешённо. Словно говорившего совершенно не интересовал ответ. Женя поморщилась, но вынуждена была признать, что ничего с ним не поделаешь. Он не всегда таким был, но сколько она его помнила, говорил он именно в такой манере.

— Мне кажется, что мы ещё в клубе расставили все точки над «ё», — чуть поёрзала, утраиваясь поудобнее. — И, если честно, меня вполне устраивают те условия, на которых мы расстались. Разве тебя нет?

— Женя, ну что ж ты такая непонятливая, — он рассмеялся. Ласково, даже как-то нежно, вызвав дрожь в коленях и желание разбить его дорогую тачку, что, одно время, практически поселилась под её окнами.

Жаль выполнить сейчас такой порыв не получиться. Очень жаль.

— Хочешь сказать, что вдруг решил меня простить? — заинтересованно переспросила Женя, стараясь дышать ровнее и утихомирить чувства, бушующие внутри. Одно радует, маску на лице сохранять ни перед кем не надо! — Интересно будет узнать, чем же продиктован этот порыв?

— Жень, я же как-то тебе объяснял, что всё, что ты тогда слышала…

— Жень, не скатывайся до дешёвой мелодрамы. Меня и так тошнит от одного только понимания, что я связалась с практически женатым уже человеком, — поморщившись, она встала и вернулась в комнату. Плевать, как тут пахнет. Ей срочно надо что-то выпить. И забить на свидание.

Кстати, а с кем оно у неё было назначено? Наверное, всё-таки стоит последовать совету Соколовой и купить себе склерозник. Тьфу ты, записную книжку для собственных ухажёров.

— А я не особо-то и скрывал, что персона занятая, — хмыкнул мужчина и вздохнул. — Жень, ну что ты как маленькая. Свободных красивых, обеспеченных мужиков не бывает.

— Ой, спасибо большое, что сообщил эту новость! И так вовремя! — едва удержавшись от того, что бы разнести стакан об стенку, Женечка поставила его на стол и налила себе водки. Немного, но, что бы пофигизм возрос в геометрической прогрессии, хватит. — А до этого, я просто не подозревала о подобном!

— Женя…

— Да двадцать с лишним лет Женя, — устало выдохнув, Павлова залпом осушила стакан и пошатнулась, едва не подавившись его содержимым. Пить водку таким способом у неё не всегда получается правильно и без последствий. — Зачем ты звонишь? Кажется, мы всё обговорили. И то, что больше не намерены встречаться и вообще. Кожевников, ты же женишься скоро. Когда там у тебя свадьба? Так вот, своим главным подарком считаю то, что не явлюсь на неё и не буду ничего рассказывать твоей обожаемой невесте. Договорились?

— Жень, я…

— Осспади, да пошёл ты! — не выдержав, отключилась, отстранённо подумав, что уже второй раз за один вечер посылает мужчину по всем известному адресу. Только что, не в развёрнутой форме.

Бросив телефон на кухонный стол, Павлова устало прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Лиза права на все сто-двести процентов. Лезть в чужую жизнь пока что не имеет никакого смысла. Вдобавок, если ещё и в собственной — бардак. Чем она Юльке-то поможет, коли сама запуталась так, что впору идти и искать тот пресловутый камень, с тремя вариантами?

В сказках же он героям помогает выбор сделать, чем реальность хуже?

Хмыкнула. И угораздило же обеих попасть на одни и те же грабли. Юльке хоть в этом повезло, её рикошетом задело, а Женька получила прямо в лоб. Да ещё и не один раз, умудрившись начать встречаться с двумя Евгениями. С двумя собственными бывшими одноклассниками.

У одного девушка есть, у другого практически жена.

Один среднего достатка, второй обеспеченный так, что порой даже не вериться, что всё реальность.

Один вечно подкалывает, изводит, иронизирует. Второй снисходителен, в чём-то даже покровительствует.

И что самое смешное, оба её нравятся. Оба, твою мать!

Стакан всё же летит на встречу со стеной. Рассыпается осколками по полу и окружающему пространству. Следом отправилось подвернувшееся под руку блюдце. А за ним и сахарница.

Вот после неё пришлось остановиться, так как она была частью сервиза, подаренного отцом. Перед тем, как он ушёл к другой женщине и вообще уехал из города. Расставаться с ним жутко не хотелось, так что истерику пришлось подавить. К тому же толку-то от неё…

Мда, правильно Юлька говорит, легче от этого почему-то не становиться. Или это только они с ней такие неправильные?

Вздохнув, Женя встала со своего места и стала собирать мусор. Думая только о том, что бы не порезаться удалось собрать крупные куски и ссыпать их в ведро.

К тому же, так можно было отрешиться от всех остальных проблем. Сегодня вряд ли получится их решить, но, возможно, завтра будет проще.

Утро вечера мудренее всё-таки. Не смотря на весь скепсис Павловой в отношении этого выражения.

5

Юлия

Кап. Кап. Кап. Кап. Кап…

Медленно открываю глаза. Не сразу, но всё же удаётся сфокусировать взгляд и понять, что нахожусь в ванной. На полу. И мне холодно.

Кап. Кап. Кап…

Мысль текут медленно, словно патока. Сначала до затуманенного слабостью мозга доходит, что мне холодно. Затем, что кран плохо закрыт, а звук падающих капель ужасно раздражает.

Только встать пока не очень получается. Точнее, совсем не получается.

Осторожно повернулась на спину. Правый висок прострелило резкой вспышкой боли, отозвавшейся во всём теле. Поморщившись, облизнула пересохшие губы. На языке появился противный металлический привкус, на который организм среагировал весьма определённо — тошнота подкатила к горлу, и избавиться от неё было невозможно.

Снова попробовала сесть. В этот раз тело со скрипом, но всё же послушалось, принимая такое желанное горизонтальное положение. Глубоко вздохнув ещё одним усилием воли заставила себя встать. Опираясь на стиральную машинку, замерла возле раковины, напряжённо вглядываясь в собственное отражение.

Красавица, что не говори. Ещё чуть-чуть бледности и можно участвовать в рекламе морга. Если, конечно же, данное заведение нуждается в агитационных плакатах и прочих прелестях пиара.

Открыв холодную воду, набрала её в ладони и на несколько секунд погрузила в неё лицо, охлаждая кожу, пытаясь привести мысли и чувства в порядок. Но если первые ещё как-то отреагировали на это, то остального как будто во мне никогда и не существовало. Кажется такое состояние называется опустошением?

Умывшись, закрутила кран потуже и промокнула лицо, стараясь не задеть саднящий висок и разбитую губу. Как я так умудрилась — вопрос отдельный. Впрочем, обморок состояние неконтролируемое, стоит радоваться хотя бы тому, что отделалась минимальными потерями.

Повесив полотенце на место, осторожно коснулась руками пока ещё плоского живота. Не идеально плоского, конечно же, но всё же. Провела по нему пальцами, обрисовав контур, погладила. Беспокойства по поводу ребёнка в душе не было, крови на полу, кроме как нескольких капель с виска и губы, не наблюдается. Эти два факта успокаивали, но сходить к врачу всё же нужно.

На всякий случай.

Выходя из ванной, наступила на телефон, тем самым обозначив его окончательную смерть. Учитывая, что сотовый скончался чуть раньше, выводы получались не самые положительные. Позвонить никому не получится.

От плитки по босым ногам вверх полз обжигающий холод, заставляя вздрагивать и ёжиться. Держась за всё, что попадалось под руку, вышла из ванной, подавляя тошноту, рвущуюся наружу. Шатало, голову кружило. Слабость накатывала волнами, то отступая, то становясь всё сильнее.

У меня не было ни плана, ни каких-то соображений о том, что будет дальше. Просто одно, но неисчезающее желание — уйти отсюда. Здесь я не буду в безопасности, пока есть такие личности, как Аня и Влад. Их исчезновение с лица земли было бы лучшим подарком, только садиться за убийство (другого способа от них избавиться я пока что не вижу) не собираюсь.

Добравшись до кухни, мешком рухнула на табуретку, вытянув ноги и прислонившись затылком к прохладной стене. Сил не хватило даже на то, что бы включить чайник. Успокаивающий чай был бы сейчас очень кстати, но чего нет, того нет. А лишний раз перенапрягаться пока что тоже не стоит.

— Чёртова сука жизнь… — тихо выдохнула, закрыв глаза рукой и пытаясь себя успокоить. Увещевания не действовали, слёзы потекли из глаз, не смотря на все мои старания их сдержать. Сказывалась эмоциональная усталость от всего, что происходило в моей жизни. Слишком долго держала всё в себе, накопилось.

Извечный вопрос «Что делать» замаячил красным сигналом светофора. Пока я не решу, что мне делать дальше, всё останется без изменений. В том числе отношение Волкова ко мне, вместе со всеми остальными сюрпризами и приятностями. Моё желание спокойно выносить и родить ребёнка вполне законно и обоснованно.

Потёрла глаза. Если хочу начать действовать, нужно позвонить. Оставаться в этой квартире больше нет никакого смысла, а одна не справлюсь с тем, что предстоит сделать. Кончено, печально, что оба мои телефона превратились в груду осколков, но ничего с этим не поделаешь.

Надеюсь, соседи не страдают всплесками агрессии в отношении предметов быта и не отягощены излишней подозрительностью в отношении незнакомых личностей. Особенно, если они с разбитой губой ходят.

Осторожно поднявшись, медленно, аккуратно переставляя ноги, направилась в коридор. Подойдя к двери, открыла все замки. Прежде, чем снять цепочку, внимательно осмотрела лестничную клетку, через глазок.

Никого не увидев, наконец-то вышла из квартиры, прихватив с собой связку ключей. Захлопнув за собой дверь, нерешительно помялась пару секунд и соседской квартиры. Однако, если я так и буду тут стоять, ничего само собой не измениться.

Хмыкнув, подошла и резко постучала. Дурнота, успокоившаяся было, снова стала подкатывать к горлу, заставляя морщиться и вдыхать воздух мелкими порциями. Хочется верить, что меня не вырвет, едва кто-то откроет дверь. Не самое удачное знакомство получилось бы.

Ждать отклика пришлось минут пять. Хотя они показались мне вечностью. Организм откровенно издевался. От слабости снова стали подкашиваться ноги.

Я уже подумывала о том, что бы сесть на коврик, валявшийся около порога, когда послышались шаги. Дверь открылась, явив моему взору обитателя квартиры.

— Вам кого? — вежливо поинтересовалась девушка, по всей видимости, хозяйка квартиры. На вид ей было лет восемнадцать, может даже меньше. Тёмно-розовый летний костюм, бежевые балетки на ногах и светлые волосы, собранные в высокий хвост. Милое, приятное личико с по-детски встревоженными глазами. Это я настолько плохо выгляжу или кто-то успел уже испортить ей день до меня?

— Можно позвонить от вас? — голос звучал настолько тихо, что даже удивительно, как она ещё различила, о чём я её прошу. — У меня телефон сломался. К сожалению, дело не терпит отлагательств, иначе я бы не стала вам мешать.

Девушка задумчиво погладила подбородок, совершенно машинальным и явно не сознанным жестом. Затем ещё раз посмотрела на пошатывающуюся меня и согласно кивнула, отходя в сторону. Благодарно улыбнувшись, пусть и вышло несколько кривовато, прошла внутрь. Телефон оказался на зеркале, рядом с которым стоял маленький пуфик. С облегчением уселась на него и взяла в руки трубку с базы.

Девушка обеспокоенно следила за движением дрожащих пальцев. Если там мне ещё удавалось сохранить хоть какое-то самообладание, то, как только последствия принятых решений замаячили на горизонте, всё спокойствие куда-то испарилось.

— С вами всё в порядке? — обеспокоенно поинтересовалась она, склонившись ниже. При ближайшем рассмотрении, оказалось, что ей явно больше двадцати: одежда, умело наложенный макияж и всё ещё не вернувшееся в норму зрение скрыли все возрастные признаки. Впрочем, лично мне всегда давали больше лет, чем есть на самом деле. Ей же повезло, у неё всё наоборот. Мечта каждой нормальной женщины.

— Да, спасибо, — снова улыбнулась и продолжила набирать номер телефона Лизы Комиссаровой. Единственный, который помнила наизусть из всех городских телефонов моих знакомых. Во взгляде хозяйки квартиры читало ничем не объясняемое беспокойство, бескорыстное к тому же.

Сердце чуть сжалось от лёгкой, ноющей боли. Обо мне редко волновались без особых на то личных мотивов.

Подавив готовый начаться поток слёз, на мгновение прикрыла глаза, ища в себе точку опоры. На эмоциях действовать дальше не имеет никакого смысла. Нужно успокоиться, хотя бы не много.

С трудом мне удалось это сделать, уцепившись за мысль о том, что нервничать — это вредить ребёнку. Такая причина для отсутствия дёрганья оказалась самой убедительной. Поэтому приложив трубку к уху, стала ждать ответа. Хозяйка квартиры тактично ушла на кухню, оставив меня в одиночестве.

Ответили не сразу. Только где-то на пятом гудке послышалось знакомое:

— Да?

— Лиз? — тихо позвала, хотя почему-то подумала о том, что это Сергей и могу даже предположить, что не ошиблась.

— Нет, это я, Сергей, — поправил меня муж Лизы. По голосу было понятно, что он догадался, кто это звонит. Тем лучше.

Из-за угла выглянула девушка и ткнула пальцем в кружку в своей руке, вопросительно при этом подняв брови. Дождавшись моего кивка и ещё одной благодарной улыбки, снова скрылась на кухне, чем-то гремя.

— Привет, Серёж, — мои слова звучали тихо и до противного устало. Впрочем, если быть честной, то чувствовала я себя именно так — уставшей от всего и вся. Это как смотреть постоянно один и тот же фильм. В конечном счёте, начнёшь просто сидеть перед экраном, смотря на него и не видя того, что происходит. Потому что мозг настолько пресытиться этими кадрами, что даже не будет воспринимать их, как что-то новое и интересное.

— Юля? У тебя всё в порядке?

— Серёж… — глубоко вздохнув, прикрыла глаза и прислонилась спиной к стене, радуясь, что она прохладная. Хоть какое-то удовольствие. — Можно, я к вам приеду?

— Что-то случилось? — он сразу же стал серьёзным. Если я хотела прийти в гости, то никогда не спрашивала на это разрешения. К тому же, они иногда слишком хорошо меня знают, умудряясь выяснить моё состояние по нескольким словам.

— Случилось, — усмехнулась. — Жизнь не получилась.

— Юль, я серьёзно.

— Так и я не шучу, Комиссаров, — снова вздохнув, пояснила. — Серёж, у мен я всё так… Хреново, что ли? А если не хреново, то до чёртиков запутанно. И мне надо уехать отсюда. Просто потому, что иначе я не выдержу.

— Всё ело в Волкове? — спокойно поинтересовался Сергей. Его кто-то окликнул, наверное, Лиза и он ответил, не особо пытаясь скрыть свои слова. — Это Юлька. Да, у неё проблемы. Нет, она не сказала какие именно. Хорошо, я ей передам.

Закончив общаться с женой, Сергей снова вернул своё внимание мне.

— Лиза спрашивает, как ты себя чувствуешь?

— Не очень, — честно призналась, потерев лоб. — Мне нужно ещё в больницу заглянуть. Так ты приедешь?

— Конечно, — он хмыкнул. — Оставить тебя без помощи, значит подвергнуть свою жизнь серьёзной угрозе, со стороны собственной супруги. Адрес только назови. Как я понимаю, ты сейчас не в своей квартире находишься.

— Это если мягко выражаться, — хмыкнула, чувствуя определённую иронию в собственных словах. Квартира Алексея так и не стала для меня местом моего жительства. — Мира, семьдесят три. Третий подъезд, квартира сорок шесть.

— Жди, я сейчас буду.

— Спасибо, Серёж…

— Так, прекращай. Всё будет хорошо, — он повесил трубку, отправившись, скорее всего, собираться.

Я же отключилась и аккуратно положила телефонную трубку на зеркало. Мысли в голове радовали отнюдь не радужными перспективами.

Наладиться? Всё, возможно, и наладиться, вот только вериться в это с таким большим трудом… Как можно исправить отношения, которые с каждым разом делают только больнее? К тому же, между мной и Волковым нет доверия, с моей стороны. А значит, дальше лучше не станет, скорее уж наоборот.

И не надо говорить мне про чудеса. Они если и случаются, то точно не со мной. И не в присутствии в моей жизни таких людей, как Влад или Анька.

Ещё не стоит забывать о том, что было в моём прошлом. Маленький мальчик, оставшийся сиротой из-за меня, никуда не денется.

Опустив голову, опёрлась локтями об колени, сцепив пальцы в замок на затылке. Иногда кажется, что всё наладилось. Что всё будет хорошо.

Только такие опасные заблуждения никуда не ведут. Разве что к пониманию, какой ты, в сущности никчёмный человек, раз пытаешься надеяться на лучшее в этом сумасшедшем доме, под названием Земля.

Послышались шаги, и моих сцепленных пальцев коснулась чья-то рука. Вздрогнув, подняла голову и вопросительно посмотрела на подошедшую хозяйку.

— Я сделала чай. И несколько бутербродов. Что-то мне подсказывает, что ты от них не откажешься, — она улыбнулась, сразу, без вопросов перейдя на «ты» и демонстрируя своё дружелюбие.

Мой вопросительный взгляд, видимо, оказался весьма красноречивым, потому что она вздохнула и развела руками:

— Ну не могу я смотреть на тебя, такую бледную и трясущуюся. Пойдём, перекусишь. А то, такое ощущение, что ты сейчас в голодный обморок свалишься. Меня, кстати, Ника зовут. Ничего, что тут так сразу на «ты», а?

— Юля, — поднявшись с пуфика, чуть улыбнулась. — И ничего страшного. На «вы» я чувствую себя старой и дряхлой.

— Аналогично, — рассмеялась Ника, взяв меня за руку и утягивая на кухню. — Идём скорее, а то остынет.

Организм по-прежнему казался наполненным свинцовой слабостью, но тошнота перестала подкатывать к горлу, так что уговорить меня на перекус не составило никакого труда.

Кухня оказалась небольшой, но уютной и светлой. С лёгкими, жёлтого цвета, шторами. Белая тюль едва доставала до подоконника, слегка колышась от ветра, дувшего в открытое окно. Сама мебель, выполненная под светлое дерево, с красным отливом, смотрелась очень изысканно и к месту. Белый холодильник, отливающий полированным металлом, микроволновка и электрочайник дополняли обстановку.

Усадив меня на угловой диванчик, Ника поставила на стол две большие смешные кружки в виде котов, со вкусно пахнущим чаем, и тарелку с бутербродами. Сыр, ветчина и это всё в компании огурца и помидора. Рот моментально наполнился слюной, заставив непроизвольно поёжиться.

— Ешь, — Ника устроилась напротив меня и вытащила тонкую сигарету из пачки, лежавшей на столе. Поднеся зажигалку к её кончику, замерла на мгновение и вопросительно посмотрела в мою сторону.

Отрицательно мотнув головой, показывая, что не возражаю, взяла бутерброд и стала есть, пытаясь хотя бы таким способом заглушить мрачные размышления.

В ожидании Сергея мы просидели так где-то час. Ника не лезла с расспросами. Предпочитая сидеть и что-то читать с экрана нетбука. Как я поняла, она просматривала какую-то документацию, изредка высказывая свои предположения по соотношению умственных способностей и зарплаты некоторых работников. На меня она при этом не обращала ровным счётом никакого внимания, предоставив возможность спокойно пить чай и поглощать бутерброды.

Лично меня такое поведение хозяйки квартиры вполне устраивало. Редко когда можно встретить подобную тактичность, особенно у нас в России.

Звонок в дверь вывел нас обеих из состояния задумчивости. Ника вопросительно на меня посмотрела и, дождавшись утвердительного кивка, пошла открывать, оставив меня на кухне. Вместе со всеми далеко не радужными мыслями.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, закрыла глаза, погружаясь в свои мысли.

Итак, что же у нас есть? А у нас есть весьма неприятное понимание, что бездействовать не имеет больше смысла. Скажем так, за какие-то несколько дней, в течение которых все самые худшие опасения умудрились реализоваться, стоять и смотреть, как всё вокруг рушиться, уже нет ни сил, ни возможности.

Хмыкнула. А ведь хотела, что бы он понял… Увидел, что я не всегда могу быть сильной. Скорее даже совсем не могу, лишь притворяясь и играя предложенные роли. Да только, видимо, Алексей может разглядеть лишь то, что касается его самого.

Печально. Но от этого факта никуда не деться.

С моей стороны весьма малодушно решить всё вот так, неожиданно и оборвать резко, без возможности выслушать или сказать что-то для противоположной стороны. И, возможно, я бы даже дождалась Волкова, если бы не визит любезной Анечки. Раздавшийся следом звонок от Влада всего лишь укрепил мою веру в правильность принятого решения.

Хотя, какое оно к чёрту правильное?

Слёзы покатились по щекам. Эмоциональная глухота постепенно проходила, делая восприятие мира острее и более болезненным. Мне ужасно, до боли в груди, хотелось, что бы ничего этого не было. Что бы я всё, что происходит между мной и Алексеем стало жутким сном. И когда я проснусь, всё будет так же, как в самом начале отношений.

Моей щеки коснулись чьи-то пальцы, стирая дорожки от слёз и тихо поглаживая, словно успокаивая.

Затем кто-то опустился передо мной на колени и взял в тёплые ладони, мои дрожащие, холодные руки. Подул на них, поглаживая запястья.

— Привет, Серёж, — тихо произнесла, стараясь себя успокоить и понимая, что получается это мягко говоря хреново.

— У меня есть серьёзное основание, что бы дождаться твоего благоверного и устроить ему разъяснительную беседу в духе старых добрых девяностых, — задумчиво протянул приятный мужской голос, с лёгкими нотками раздражения. Что ж, я его понимаю. Сама себя ненавижу за то, в каком состоянии сейчас нахожусь. У тряпки сейчас и то, наверное, больше силы воли.

— Сомневаюсь, что это поможет, — хмыкнула и открыла глаза, стараясь не щуриться от неожиданно яркого света.

Передо мной на корточках сидел симпатичный брюнет. Короткие, чуть взлохмаченные волосы, карие глаза, нос с горбинкой, волевой подбородок, тонкие губы. Немного пижонские усы и проколотое ухо довершали его образ.

— А я бы, всё-таки, рискнул, — он заправил прядь волос мне за ухо и неодобрительно покачал головой. — Ну ты себя и довела, Юль.

— Серёж, давай без нотаций, а? — вышло даже не устало, а жалобно. И жалко.

— Если бы я считал, что это поможет, то привёл бы Лизу, — вздохнув, Сергей выпрямился и, взяв за руку, заставил подняться меня с табуретки, что бы тут же крепко прижать к своей груди.

Уткнувшись носом в его футболку, тонко всхлипнула, но не разрыдалась. Просто вдруг поняла, что это то, что мне действительно нужно. Что бы кто-то просто обнял меня, погладил по волосам. Не осуждая, не заставляя что-то говорить или объяснять. Ничего не требуя.

Какими бы странными не казались такие отношения, между мной и Комиссаровым нет ничего, кроме дружбы. Просто иногда два совершенно чужих человека относятся друг к другу гораздо нежнее и лучше, чем родственники.

Потёрлась носом о ткань его одежды. Слёзы закончились, снова уступив место зыбкому, болезненному спокойствию. Подняв голову, посмотрела Сергею в глаза и, слабо улыбнувшись, кивнула головой, показывая, что сумела взять себя в руки. Во всяком случае, относительно.

Иронично вскинутые брови показывали, что поверили мне тоже весьма относительно. Но настаивать и что-то выяснять он точно не будет. Не в его характере ломать человека.

— Ну что? Куда сначала? В больницу или за вещами? — из объятий он меня не выпускал, ещё и раскачиваться начал из стороны в сторону, словно маленького ребёнка баюкал.

— В больницу, — вздохнув, сделала шаг назад, показывая, что хочу высвободиться. Сергей тут же отпустил, но в сторону не отошёл. Наоборот, взял меня под руку и повёл в коридор. Ника стояла там, разговаривая с кем-то по телефону.

Заметив нас, она отодвинула трубку в сторону и спросила:

— Всё нормально?

— Да, спасибо тебе за помощь, — благодарно улыбнувшись ей, махнула рукой на прощание и вышла на лестничную клетку вслед за Сергеем.

У дверей квартиры Волкова мы остановились. Судя по взгляду мужчины, он хотел войти вместе со мной. Но лично я была не уверена, что смогу нормально собраться все нужные бумажки и сменить повязку на руках в его присутствии. Конечно, неудобно будет накладывать чистый бинт самостоятельно, но не первый же раз так делаю.

— Серёж, подожди меня в машине, ладно? — умоляюще на него посмотрела. Не нужно ему там быть, не нужно. Особенно, учитывая, что Волкову могло взбрести в голову показаться дома… Слушать скандал у меня нет ни душевных, ни физических сил.

— Уверена, что справишься? — скептически поинтересовался Комиссаров. Однако в его взгляде сквозило понимание, поэтому тяжело вздохнув, он кивнул головой. — Хорошо. Но если что, зови. Поняла меня?

— Ага, — согласно замотала головой, едва не спровоцировав при этом тошноту. Разбитый висок напомнил о себе с небывалой яростью, заставив меня поморщиться. Мужчина неодобрительно цокнул языком, однако, промолчал, спускаясь вниз. Это значит, что читать мораль на тему собственного здоровья мне будут позже. Когда моё самочувствие достигнет хотя бы отметки «более или менее хорошо».

Ну или раньше. Всё зависит от того, насколько у него хватит терпения. Зная о том, как протекает семенная жизнь, в этом «тихом омуте» водятся те ещё черти.

Открыв дверь, шагнула внутрь и поняла, что ни черта я не умею контролировать свои эмоции. А если и умела, то это было настолько давно и неправда, что впору даже посмеяться. После того, как порыдаю.

Стиснув зубы, сжала кулаки так сильно, что в заживающих ранках появилась острая боль. Вкупе с раной на виске вышло как раз то, чего и хотелось. Небольшое отрезвление, которое смогло дать возможность взять себя в руки. Хотя бы для того, что бы собрать бумажки.

Нахмурившись, потёрла лоб. Итак, что у нас по плану?

Чтобы не пришлось дважды переодеваться, сначала зашла в ванную. Пять минут и несколько весьма заковыристых посылов помогли сменить повязки на руках. Хочется верить, что это первый и последний раз, когда я выделываю такое с собственными конечностями. Но зная саму себя, всё же не буду зарекаться. Сильные чувства имеют непредсказуемые последствия.

Закончив медицинскую часть, приступила к более существенной. Решительным шагом преодолела расстояние от ванной до спальни. Стянув через голову домашнюю одежду, вытащила из шкафа летнее платье из хлопка, тёмно-сиреневого цвета. Скромный вырез и длинна до колен вполне меня устраивали. Натянув его, подпоясалась и покрутилась перед зеркалом. Лицо выглядело так, что краше только в гроб кладут, но в целом вполне нормально, если учесть мой состояние и постоянный стресс. Но врачу о последнем особо распространяться не стоит.

Впрочем, судя по всему, на мне это большими буквами написано и я очень надеюсь, что не матерными.

Последняя мысль заставила слегка улыбнуться, что уже можно было считать прогрессом. Активные действия, пусть и не до конца, но хотя бы частично позволяли вытеснить мрачные размышления. Проблемы, всё же, следует решать по мере из поступления. Так как-то жить проще, что ли? И к предстоящему разговору, даже зная, что и как буду говорить, всяко не смогу подготовиться. Слишком непредсказуема возможная реакция Алексея на него.

В коридоре подошла к зеркалу и сложила на него все бумаги. Сверху оказалось направление на аборт, которое тут же, незамедлительно, отправилось в ящик под зеркалом. По старой привычке, складывала туда всё, что мне не нужно, а позже просто надо будет выкинуть в мусорное ведро. Карточку и направления сложила в небольшую сумку. Расчесала волосы и собрала их в небрежный пучок на затылке. И дабы не казаться вообще молью бледной, чуть подкрасила губы блеском. Общей картины это не изменило, но придало уверенности, что выгляжу не совсем как умирающий лебедь. Хотя бы как недобитый, что уже легче воспринимается.

Мысленно приготовившись ко всему «хорошему», подмигнула сама себе и вышла, захлопнув за собой дверь. Надеюсь, что встреча и разговор с Лёшей состоятся не сегодня. Для начала мне вполне хватит того, что выскажут Лиза и Сергей, когда узнают подоплёку всего происходящего. А то, что высказывания будут весьма эмоциональные и в том числе о моих умственных способностях — даже не имеет смысла сомневаться.

Осторожно спустившись на первый этаж, вышла из подъезда, оказавшись под лучами солнца. Поёжилась от царившей в воздухе духоты. Лето неожиданно показалось слишком жарким, но тут уж ничего не поделаешь. С природой спорить себе дороже, что не говори.

Сергей ждал у машины. Стоял, постукивая пальцами по бедру и нетерпеливо смотрел вокруг, то и дело возвращаясь взглядом к подъездной двери. Увидев меня, весьма заметно облегчённо вздохнул и даже улыбнулся. Одними уголками губ, но этого было достаточно. Он волновался и достаточно сильно.

Другого, правда, от него сложно было бы ожидать.

Подойдя к нему, остановилась рядом и тяжело вздохнула:

— Я поступаю правильно?

— Не мне судить, — Сергей пожал плечами и качнул головой. — Время покажет. Но скажи мне, пожалуйста, что ты сейчас чувствуешь?

— Насчёт чего именно?

— Насчёт того, что делаешь. Что ты сейчас чувствуешь, Юль? — он не повышал голоса, не кричал, просто спрашивал. Но мне казалось, что за этим, не сложным, в сущности, вопросом, кроется что-то большее. Или я стала слишком подозрительной, что тоже может быть.

— Не знаю, — неопределённо пожала плечами. — Я сейчас стараюсь вообще не думать. Потому что мысли становятся не особо приятными. Однако, понимаю, что в данной ситуации, это самое и, пожалуй, единственно верное решение.

— Другого ответа я от тебя и не ждал, — он улыбнулся и погладил меня по руке. Жест скорее подбадривающий, чем провокационный, каким наверняка кажется со стороны. Очередной повод для сплетен у местных кумушек.

С другой стороны, да пошли они все!

— Ну я же типа взрослая, рассудительная, умная… Не раз с мужчинами дела имела, — насмешливо протянула, усаживаясь на заднее сиденье. — Но в данный момент я мечтаю попасть на приём к доктору. Не хочу, что бы с ребёнком что-то случилось.

— Радует, что хоть о ком-то ты сейчас думаешь в первую очередь, — Сергей вздохнул и уселся за руль.

Определённая толика весьма правдоподобной иронии в его словах вызвала у меня кривую ухмылку. Возможно, он не отел напоминать мне о том, что случалось раньше, но человеческий разум штука весьма странная. И я вижу двойной смысл там, где его наверняка и не было никогда.

Устроившись на заднем сидении, подложила одну из подушек, валяющихся за подголовником, под голову, прислонившись виском к двери. Мимо проносились дома, лица, машины. А в голове у меня не было ничего, кроме единственного осознанного желания, почти просьбы: пусть с малышом всё будет хорошо.

Солнечные лучи проникали внутрь, накаляя и без того достаточно тёплую атмосферу, царившую здесь. Но опускать стекло не торопилась. Казалось, стоит пустить воздух, наполненный выхлопными газами и уличным шумом городской суеты, как разрушиться окружающая защитная стена, позволяющая пока что быть… Бесчувственной. Неэмоциональной.

Быть сильной. Тем, кем я никогда не была и не смогу стать.

До клиники мы добрались минут за сорок. Всё это время я пыталась придумать хоть какое-то оправдание для врача. Не рассказывать же ей, в самом деле, о том, что её пациентка упала в обморок от разговора со своим бывшим парнем. Но какого-то определённого варианта так и не смогла найти. Будем надеяться, что метод решения проблем по мере их поступления, сработает в любом случае. Даже сейчас.

Припарковавшись, Сергей вышел из машины и помог выбраться мне. Аккуратно, но крепко удерживая за локоть, он потащил мою, в общем-то, не сопротивляющуюся тушку в сторону входа. То, что он не в восторге от процесса посещения подобного заведения, видно невооружённым взглядом. Впрочем, я тоже не любитель больниц, с определённого момента своей жизни.

На наше счастье, мадам Судьба на сегодня закончила сыпать всякими подлостями и гадостями, поэтому врач, Вера Николаевна Красильникова, оказалась свободна и с удовольствием согласилась меня принять.

Глубоко вздохнув, постояла немного перед кабинетом гинеколога и постучала. После чего, вошла внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Сергея оставила в коридоре. Пусть медсёстрам поулыбается, для разнообразия.

Вера Николаевна представляла собой достаточно строгую даму, где-то за соро пять с хвостиком. Со вкусом, умеющую одеться просто и в тоже время элегантно. Минимум косметики, только самое необходимое. Ну и конечно же атмосфера понимания и добродушия.

Только почему у меня при одном взгляде на неё возникают ассоциации с пыточной? Вполне может быть, что я ошиблась кабинетом врача, клиникой и, собственно, диагнозом. И если бы не проведённые тесты, подтверждающие, что мне именно сюда, попросила бы отвезти меня в ближайшую психушку…

Так, всё. Вдохнула. Медленно выдохнула. И уселась на стул, стараясь при этом не выглядеть совершенно разбитой, коей ощущала себя в этот самый момент.

— Соколова? — она вопросительно посмотрела на меня поверх очков. — Что-то случилось? Я не ожидала увидеть тебя так скоро. Если моя память не изменяет мне с пенсией, то мы должны были встретиться на следующей неделе.

— Я…

— Так-так-так, — меня схватили за подбородок, не дав даже рта раскрыть, и внимательно осмотрели лицо. — В обморок упала? Из-за чего?

— Не знаю. Просто резкая слабость накатила, пока в ванной стояла, — пожала плечами, старательно концентрируя собственной внимание на цикламене, что стоял на окне. Цветок явно давно не поливали, что отвратительно сказывалось на его состоянии. Проще говоря — он засох. И реанимации, как подсказывает мой опыт проживания в одной квартире с заядлым цветочником, не подлежит.

— Сильно ударилась? — кивок головы в мою сторону обозначил, что ссадина на виске не осталась незамеченной. Как и разбитая губа. — Тошнота, головокружение?

— Тошнота была. Но довольно быстро отступила. Я даже поела, — чуть улыбнулась, вспомнив про Ники. Интересная всё-таки женщина. — Головокружение тоже, но не сильное. Скорее потеря ориентации в пространстве.

— На сотрясение не похоже, — протянула Вера Николаевна, задумчиво постукивая кончиком ручки по умело накрашенным губам. — Слабость не прошла, как я посмотрю?

— Да, — кивнула, оторвав своё взгляд от мёртвого цветка и начав рассматривать обстановку кабинета.

Довольно просторное помещение. Поделено на две зоны: в одной рабочий стол с компьютером, шкаф с документацией и несколько передвижных стеллажей с медикаментами и инструментами; в другой гинекологическое кресло, аппарат для УЗИ и кушетка. Всё это отделено друг от друга широкой, большой деревянной ширмой, позволяющей проводить осмотр без страха быть кем-то увиденным в такой момент.

Закончив этот беглый осмотр, вернула своё внимание поверхности стола, рассматривая витиеватые линии узора древесины.

— Юлия, вы меня слушаете? — прикосновение к руке, заставило вздрогнуть и вернуться в реальность. Вера Николаевна не выглядела осуждающе, смотрела как-то насмешливо, с толикой иронии во взгляде. Если подумать, то гинекология не такая уж простая профессия, как многие считают. Им приходиться работать не только по основной специальности, но одновременно с этим специализироваться ещё и в качестве мастера по женской психологии.

— Да, конечно, — с умным видом кивнула головой. Судя по взгляду врача, мне не поверили. Ну и ладно. В конце концов, мало ли мыслей для тяжких раздумий у будущей мамы?

Особенно, если она только что ушла от будущего отца, который даже не предполагает о существовании собственного ребёнка. Проблема, однако.

— Ох, какой ты ещё в сущности ребёнок… Проходи давай. Сначала так осмотрю, потом УЗИ сделаем. Сотрясения мозга не наблюдается, если станет хуже, сразу в больницу, поняла меня?

— Угу, — вздохнув, направилась за ширму.

Осмотр занял едва ли не час. То ли врач настолько въедливый, то ли я такая вредная… Но только когда стрелки часов перевалили за пять часов вечера (из дома мы выехали в начале четвёртого), Вера Николаевна удовлетворённо хмыкнула и отошла в сторону, подавая мне специальную салфетку, что бы стереть гель с живота.

Пока я одевалась, она что-то писала в моей карточке. Изредка хмурилась, но это оказалось единственным проявлением хоть каких-то эмоций в отношении состояния пациента. В остальном мимика оказалась абсолютно нечитаемой.

Что безумно раздражало. Хотелось хоть какой-то определённости.

— Садись, — Вера Николаевна кивнула головой на стул. Дождавшись, пока я сяду, продолжила. — У тебя всё в порядке. Риск выкидыша минимален. Плод стабилен, насколько можно рассмотреть. По всей видимости, у тебя нервное истощение. Если хочешь родить — избегай любых стрессовых ситуаций. Больше положительных эмоций, витаминов. Никаких фаст-фудов, даже если припрёт! И старайся сильно не напрягаться, — сделав ещё пару пометок, она снова посмотрела на меня внимательным взглядом. — И скажи своему молодому человеку, что бы лучше за тобой присматривал. В идеале, что бы свозил тебя на отдых. Можно даже не на море, просто куда-нибудь загород. Понятно? Я выписала тебе витамины: общий комплекс и отдельно кальций с железом. Принимать строго, как написано в рецепте. И не увиливать.

— Хорошо, — покорно кивнула головой, радуясь, что с ребёнком всё в порядке. Осознание того факта что малыш здоров и что с ним всё будет хорошо, заставляло улыбаться и воспринимать окружающую действительность в куда более радужных тонах.

— Хорошо, — передразнила меня женщина и добродушно усмехнулась. — На следующей неделе во вторник придёшь на приём. Проведём дополнительные анализы, что бы получить железобетонные доказательство, что всё в норме. Но я уверена, что всё будет… Как?

Я рассмеялась. Легко и непринуждённо, чуть откинув голову назад. Затем посмотрела на неё и улыбнулась, широко и открыто:

— Всё будет лучше всех, Вера Николаевна.

— Вот этот настрой мне нравиться намного больше, чем горестная мина по прибытию в мой кабинет, — удовлетворённо улыбнувшись, врач протянула мне бланки рецептов. Взяв их, кивнула на прощание и вышла из кабинета, продолжая сохранять улыбку на лице.

Ровно до того момента пока за мной не закрылась дверь. Прислонившись к неё спиной, прикрыла глаза и подавила страдальческий вздох. Исполнять рекомендации будет очень даже проблематично, учитывая, какие у нас с Алексеем натянутые сейчас отношения.

На плечо легла тёплая рука, слегка надавив и тут же погладив пальцем напряжённые мышцы. Не надо быть семи пядей во лбу, что бы понять, кто это.

— Всё в порядке, — вздохнув, открыла глаза и посмотрела на серьёзное лицо друга. Он недоверчиво вскинул брови. — Правда. Всё в порядке. Просто мне ещё предстоит поговорить с Волковым… И забрать вещи.

— А врач…

— А врач просил не нервничать и избегать любых стрессов, — оттолкнувшись от прохладной поверхности, направилась в сторону аптечного пункта, находившегося прямо здесь, в здании клиники.

Серёжа догнал меня уже у его дверей. Взял за руку и аккуратно разжал пальцы, добывая выписанные рецепты. Кивнув головой в сторону выхода, он зашёл внутрь аптеки, читая название лекарств и попутно вытаскивая из заднего кармана деньги.

Но на улицу не пошла, решив, что нужно сделать один звонок. Всего один, но достаточно важный, во всяком случае, сейчас. Надеюсь, что он находиться на своём рабочем месте, а не шляется непонятно где. Иначе он рискует и вовсе меня, потом, не найти.

Трубку взяли с третьего гудка, при этом у секретарши был такой голос, словно она раньше работала в службе секса по телефону. Клиенты ей хоть чаевые дают или как?

— Я вас слушаю, — томно протянуло это чудо, пытаясь то ли меня соблазнить, то ли вызвать рвоту. Впрочем, видимо это реакция беременного организма.

— Нет, дорогая. Это я тебя слушаю. А услышать я жажду на месте ли Алексей Волков или отсутствует.

— Алексей сейчас не может с вами разговаривать, он несколько… — пауза, заполненная томным вздохом, — занят, я бы сказала.

— Знаешь, тебе бы только порнушку озвучивать. От клиентов, я так чувствую, отбою бы не было. Скажи этому занятому человеку, что звонит его девушка, по имени Юлия, а по фамилии Соколова. И если у него даже в этом случае нет времени со мной разговаривать, передай ему, пожалуйста, что ключи от его квартиры будут у соседки.

Сказала и едва язык себе тут же не откусила. Очень надеюсь, что Волкова там действительно нет, иначе разбор полётов будет намного раньше, чем хотелось бы.

— Вы знаете, Алексей куда-то спешно уехал, — расстроено протянула секретарша. Видимо, сама только что обнаружила отсутствие шефа в его рабочем кабинете. — Ему что-то передать.

— Передай ему, что он скоро станет папой.

Повесив трубку, лбом прислонилась к поверхности аппарата. Беременность явно плохо на меня влияет. Остаётся надеяться, что Волков не станет устраивать скандалы с требованием назвать имя отца ребёнка. Потому что такого соответствия мыльным операм всех стран моя психика не сможет перенести.

— Ну что? Поехали домой? — голос Сергея звучал вполне миролюбиво. Я бы даже сказала, ласково. Повернув голову, увидела его понимающую улыбку. Вздохнула. И утвердительно качнула головой. — Так, умирающий лебедь, а ну прекратили пародировать знаменитую смерть птички в «Лебедином озере»! Я сейчас отвезу тебя к Лизе. Сам отправлюсь за твоими вещами. И никакие возражения не принимаются! Уж что-то, а женские вещи от мужских я как-нибудь смогу отличить.

— Серёж, я сама…

— Я вижу, как ты сама, — он вздохнул и крепко меня обнял. Уткнувшись носом ему в шею, обняла его за талию, успокаиваясь от ласковых, почти невесомых прикосновений к спине и волосам. — Юль, ваш разговор по душам никуда не убежит. Отдохни и успокойся, возьми себя в руки. В конце концов, просто побудь там, где никто от тебя ничего не требует и не просит. И не считает всесильной и всепрощающей. Согласна?

— А у меня есть возможность отказаться? — хихикнула и едва заметно кивнула головой, соглашаясь с его словами.

— Выбор есть всегда, — глубокомысленно изрёк Комиссаров и выпустил меня из своей хватки. Взяв под локоть потащил на улицу. — Но в данном случае принимается только положительный ответ.

— Так и знала, что где-то в этой фразе должен быть подвох, — тихо рассмеялась, стараясь не отставать от него. Друзья у меня своевольные…

Но на то они и мои друзья.

Алексей.

Настроение испортилось окончательно, стоило вернуться на работу и понять, что дозвониться до Юлии не было никакой возможности. Ни сотовый, ни городской номера не отвечали, заставляя в бессильной злости сжимать трубку. Если бы не чёртово совещание начальников отделов, то он, пожалуй, поехал бы сейчас домой, что бы разобраться во всей этой ситуации. Интуиция вопила в полный голос о том, что отношения между ним и Юлей находятся на грани разрыва.

Только вот терять её в его планы не входило. Совершенно точно нет.

Совещание закончилось в пять, в начале шестого. В кабинет заходить смысла не было, к тому же, встречаться с новой секретаршей совершенно не хотелось. Поэтому прихватив пиджак и ключи от машины, Алексей вышел и конференц-зала и направился сразу в гараж. Где-то на краю сознания цепляла мысль о том, что он должен был что-то сделать, о чём его попросила Юля. Но что именно, вспомнить так и не получилось. Махнув на это рукой, он сел в машины и выехал из подземного гаража, сразу же направившись в сторону дома. Думать о чём-то не хотелось.

Но мысли настойчиво лезли в голову. Начиная от самых страшных, о том, что с ней могло что-то случиться. И заканчивая такими, от которых пальцы на руле сжимались так, что белели костяшки. Может, пока он тут делами занимается, по травмпунктам катается, она с каким-то парнем развлекается в квартире. А телефоны выключила специально.

Глубоко вздохнув, Алексей постарался взять себя в руки. Маловероятно, что Юля опуститься до такого. Она если чем и отличается от остальных, так это предельной честностью. Особенно в отношениях.

Один вопрос. Почему на звонки не отвечает?

Как назло выехав на центральную улицу, попал в пробку. Медленно двигающийся поток машин не успокаивал, только нагнетая и без того нелёгкую атмосферу в машине. Когда он всё же смог вырулить на боковую дорогу и начать ехать с нормальной скоростью, Волков чувствовал, что сейчас ему будет достаточно самой малой искры, что бы взорваться и устроить скандал, которому смогу позавидовать все несдержанные звёзды российской эстрады. Тот же Филя Киркоров покажется милым мальчиком.

Остановившись возле дома, вышел из машины, мимоходом отметив, как косятся на него вездесущие бабульки и о чём-то шепчутся. Привычно проигнорировав местный вариант КГБ, Алексей вошёл в подъезд и быстро поднялся на свой этаж.

Похлопав по карманам, скривился, обнаружив, что оставил ключи от квартиры в машине. Но едва только Алексей собрался постучать, как дверь открылась, явив его взору слегка бледное, подбитое лицо Максима. Краснов стоял на пороге, сжимая в руке неприметный листок бумаги, и выглядел чем-то взволнованным.

— Где Юля?

Вопрос прозвучал одновременно, вызывав у Волкова желание, найти что-то тяжёлое, что бы врезать предполагаемому сопернику. Что он вообще здесь делает?!

— Краснов, что ты здесь делаешь? — тихо, с угрозой, поинтересовался Алексей, сложив руки на груди. В такой позе легче было себя контролировать.

Пусть и ненамного.

— А что ты здесь делаешь, кроме того, что периодически ночуешь? — язвительно откликнулся Максим, пытаясь убрать листок в карман. — И с чего тебя так интересует, где Юля? Неужели не нашлось другой цыпочки?

— Не нарывайся, — рыкнул Алексей, делая шаг внутрь и протягивая руку. — Дай сюда.

— Что именно?

— Тот листочек бумаги, что ты так старательно прячешь, — хмыкнул Волков, закрыв за собой дверь и прислонившись к ней спиной. Тем самым он отрезал пути отступления Краснову.

Которого данный факт не особо интересовал.

— Он предназначен для личного пользования. То есть, для меня и только для меня, — иронично вскинутые брови и насмешливая улыбка не спешили сходить с лица Максима. — Извини, но тебя это не касается.

— Отлично. Ты можешь привести железный аргумент в пользу того, что листок, найденный тобой в моей квартире, может касаться исключительно тебя одного? — Алексей сжал зубы, старательно уговаривая себя не срываться пока что.

Но отсутствие Юлии в квартире заставляло ощутимо нервничать. Особенно, стоило вспомнить про её раненные руки, нервное состояние и вообще…

В душе почему-то поселилось беспокойство, плавно перерастающее в тревогу.

6

Максим

Встреча с Надей в магазине оказалось приятным моментом, скрасившим довольно-таки мрачный день. В магазине он старался её особо не доставать, но возле кассы, пока они стояли в очереди, от души повеселился, действуя ей на нервы. Маленькая месть, за встреченный головой косяк, оказалась весьма сладкой. К тому же, в пылу спора ему удалось выяснить её номер телефона. Так что в целом, Максим мог собой гордиться. Поход в магазин прошёл отлично.

Не считая того момента, что он не мог теперь дозвониться не только по сотовому, но и на домашний. Это заставляло волноваться, пусть пока и не особо сильно.

Наконец, добравшись до дома Волкова, он порылся в бардачке, нашёл запасную связку ключей, и направился к подъезду, мило улыбнувшись соседкам, сидящим на скамейке около него. Те дружно улыбнулись, заставив Краснова удивлённо вскинуть брови. Впрочем, особого значения такому интересу к собственной персоне он не придал. Поднявшись на нужный этаж, открыл дверь и вошёл в квартиру друга.

Первое, что бросилось ему в глаза, отсутствие каких либо вещей на вешалке. Только две ветровки, явно мужского покроя, сиротливо висели. На зеркале не было никаких признаков парфюмерии, одна расчёска и та старая.

— Юля? — осторожно позвал, не разуваясь и проходя дальше. В квартире стояла оглушительная тишина, нарушаемая только мерным тиканьем часов. В спальне дверцы шкафов нараспашку и часть полок пустые. На кухне хоть и был порядок, но частичное отсутствие посуды нельзя не заметить. К тому же, в мусорном ведре обнаружились останки сотового телефона. Заглянув в ванную, Максим нашёл раздавленную трубку от такого, стационарного аппарата. И капельки крови на плитке.

Выскочив в коридор, Максим взволнованно огляделся и провёл рукой по волосам в нервном жесте. Вариантов о том, что именно здесь произошло имелось всего два. Либо Юлька сама ушла, либо кто-то её увёз. Следы на полу, немного на стиральной машинке…

Скорее всего, она упала и ударилась. Причём достаточно сильно, раз рассекла кожу до крови. Валяющийся рядом телефон указывал на то, что Юля с кем-то разговаривала в этот момент. Осталось самое лёгкое, выяснить с кем она говорила и где сейчас находиться. И если первое не так уж сложно сделать, то со вторым могут возникнуть проблемы. Каких-либо идей по поводу нынешнего местонахождения девушки у Краснова не было.

Ругнувшись, он вытащил телефон и набрал номер Павловой. Уж кто-кто, а эта зараза должна знать, где её лучшая подруга.

Трубку не брали довольно долго, а когда, наконец, прозвучал голос, то Макс мог дать руку на отсечение, что говорил мужчина.

— Слушаю.

— А Женю можно? — стараясь не начать смеяться, поинтересовался Максим.

— Слушаю, — снова повторил тот же голос. Ситуация становилась всё больше похожей на трагикомедию. А ведь Юлька предупреждала, что с этой дамой не соскучишься. И, откровенно говоря, если бы он не волновался за саму Соколову, то обращаться к Жене не стал.

— Мне вообще-то ту Женю, что владелец данного номера, — уточнил Макс, разглядывая обстановку квартиры друга. Без Юлькиных вещей стало как-то… Неуютно, что ли? Словно эти женские мелочи, вроде губной помады, резинки для волос или ещё чего, делали помещение не таким безликим и даже живым.

Странно, ей богу.

Тем временем в трубке послышалась какая-то возня, пыхтение, звук удара, после чего он услышал уже знакомое:

— Привет. Чего надо?

— Юлька где?

— Какая Юлька? — Павлова притворилась, что и понятия не имеет о чём речь. Максим сделал вид, что поверил. Секунд на пять.

— Жень, я серьёзно. Где она? — Краснов прислонился плечом к стене, спрятав свободную руку в карман брюк. — У неё в ванной следы крови. Как думаешь, какие мысли приходят в голову, если их увидеть?

— Максим, подожди минутку, — девушка видимо куда-то вышла, попутно огрызнувшись на кого-то и только спустя минуты две, снова заговорила. — Она у друзей, Макс. Где точно — говорить не буду. Просто скажу, что с ней всё в порядке. Ударилась сильно, но это пройдёт.

— А вещи?

— Она сама попросила всё забрать, — Женя устало вздохнула. — Макс, Юлька уже не может. У неё просто не хватает сил терпеть. У всего есть свой предел. У её понимания и прощения тоже. Сам ведь знаешь, что она не сильная. Далеко не.

— Ты можешь попросить её позвонить мне, когда чуть успокоится? — Максим тихо вздохнул, чувствуя волну тревоги и горечи, поднимающуюся изнутри. Не смотря на то, что причин для беспокойства особых не было, избавиться от этих ощущений не представлялось возможным.

— Конечно, — легко согласилась Женя и снова на кого-то зашипела. Правда, разобрать слова не представлялось возможным. Чтобы разговор не достиг посторонних ушей, девушка зажала динамик рукой. Но всё же внимание Максу она вернула. — Слушай, ты не мог бы ящик в коридоре под зеркалом проверить. Просто Лиза утверждает, что Юлька оставила там одну бумажку. Очень важную бумажку.

— Хорошо. Я буду ждать звонка, — Краснов отключился и подошёл к зеркалу. Выдвинув ящик, обнаружил на самом верху небольшой, кусок бумаги. Вытащив его, развернул и с некоторым удивлением понял, что это направление на аборт. Пока что оно не было заполненным, только печать врача внизу и ничего больше: ни имени, ни фамилии.

Вот только от этого легче не стало, потому что коли для Юли это была очень важная бумажка, значит она действительно подумывает о таком развитии событий.

На душе стало по-настоящему мерзко. И обидно. До боли обидно, потому что остановить её, если она решилась, Макс не сможет. И хоть как-то помочь тоже. Остаётся надеяться, что Волков вовремя продерёт свои глаза и увидит, что творится вокруг него.

Только он собрался, было, убрать провокационную бумагу в карман, как дверь открылась, явив его взору хозяина квартиры. Очень недовольного тем, что он увидел.

Волков не стал размениваться на мелочи. Он задал тот единственный вопрос в данной ситуации, на который Максим не мог дать точного ответа:

— Где Юля?

Краснов, догадывающийся о том, что пока не стоит показывать собственную осведомлённость о положении дел, повторил вслед за ним так, что бы со стороны казалось, что спросили они одновременно.

— Краснов, что ты здесь делаешь? — тихо, с угрозой, поинтересовался Алексей, сложив руки на груди.

— А что ты здесь делаешь, кроме того, что периодически ночуешь? — язвительно откликнулся Максим, пытаясь убрать листок в карман. Пока что показать его Волкову не было никакой необходимости. Для начала этой парочке нужно просто поговорить. Маловероятно, что направление на аборт станет лучшим для этого поводом. — И с чего тебя так интересует, где Юля? Неужели не нашлось другой цыпочки?

— Не нарывайся, — рыкнул Алексей, делая шаг внутрь и протягивая руку. — Дай сюда.

— Что именно?

— Тот листочек бумаги, что ты так старательно прячешь, — хмыкнул Волков, закрыв за собой дверь и прислонившись к ней спиной.

— Он предназначен для личного пользования. То есть, для меня и только для меня, — иронично вскинутые брови и насмешливая улыбка не спешили сходить с лица Максима. Хоть и хотелось до жути вцепиться в этого остолопа и выбить из него всю дурь. Пусть даже Макс сомневался в том, что это поможет, на душе точно полегчало бы. — Извини, но тебя это не касается.

— Отлично. Ты можешь привести железный аргумент в пользу того, что листок, найденный тобой в моей квартире, может касаться исключительно тебя одного?

— Конечно, — блондин пожал плечами. — На нём написано моё имя.

— Макс, не смеши меня, — зло скрипнув зубами, Волков подошёл к нему почт и вплотную. — Или ты отдаёшь этот чёртов листок, или я просто тебе врежу.

— Уверен, что получится? — спокойно поинтересовался Краснов, поставив ноги чуть шире, что бы легче было принять удар.

— Уверен, — буркнул Алексей и без перехода ударил его в живот. Размахнуться у него не было никакой возможности, иначе Максим легко ушёл с траектории, поэтому назвать случившееся полноценным ударом — это весьма польстить Волкову. Однако, на какое-то время Краснов оказался дезориентирован в пространстве, что дало возможность его противнику воспользоваться возникшей заминкой, что бы выдернуть листок из пальцев мужчины.

Макс мысленно усмехнулся. В подобных ситуациях, он всегда планировал несколько вариантов развития событий. Первым и основным в этом случае было отрицание всего, что касалось Юльки. Он знать ничего не знает, и эта бумажка касается только его. То, что Волков может её получить таким способом, он как-то не учёл, но, в общем-то, не особо удивился. Один из вариантов предполагал такое.

— Что это? — голос Алексея надломился. Он звучал настолько растерянно, что Краснову захотелось рассмеяться ему в лицо. Но он прекрасно осознавал, что тот не оценит юмора.

Впрочем, это не мешало злорадствовать в душе. Получить такой удар ниже пояса весьма болезненно.

— А ты читать разучился? — усмехнувшись, Максим выпрямился и повернулся лицом к своему другу. Странно, вроде бы о какой дружбе может идти речь, если они защищают друг от друга одну и туже женщину? И тем не менее, он считал Алексея другом. Пусть теперь этот статус был больше номинальным.

— Чьё это?

— Юли, разве не понятно? — короткое пожатие плечами, типа чего удивляешься.

— Но… — Волков замолчал на полуслове, потому всё же сумел взять себя в руки и продолжил. — Разве она беременна?

— А, по-твоему, это совсем уж невозможный вариант развития ваших отношений? — не удержался и съязвил Максим, начиная подозревать, что Алексея явно обделили при рождении нормальными мозгами.

— Но почему она молчала? — растерянно отозвался тот, опускаясь на корточки и прислонившись спиной к стене. — Зачем?

— Лёх, скажи честно, ты себя как в последнее время ведёшь? — Макс опёрся плечом о вешалку, чувствуя себя воспитателем в детском саду, вынужденным объяснять мальчикам и девочкам, что вытворяет влюблённая пара, развалившись на траве. — У тебя обалденная позиция: я могу всё, а ей нельзя. Понимаю, ты крутой мачо и всё такое… Но однажды, помяни моё слово, ты окажешься в такой заднице, из которой никто тебе даже не поможет выбраться.

— Макс, кончай разводить полемику, — фыркнул Волков, уже начавший отходить от шока. Невольно восхитишься тем, как быстро он восстановил своё самообладание. — И не надо давить мне на совесть. Юлька тоже, знаешь ли, не ангел.

— Это, интересно, с чего такие выводы?

— С того, что ребёнок, скорее всего, не мой, раз она так и не сказала о нём.

— Потрясающая логика, — раздражённо фыркнул Максим. — По-твоему, если девушка боится, что ваши отношения рухнут в любой момент и поэтому молчит о ребёнке, значит, она залетела от кого-то другого. Ты в детективы пойти не хочешь? Или в адвокаты, специализируясь на бракоразводных процессах? У тебя явный талант к переворачиванию всего происходящего с ног на голову!

— А ты с чего так распалился, а? — прищурившись, поинтересовался Алексей. — Что, неужели за своё дитятко беспокоишься?

На мгновение Максим опешил от такой постановки вопроса. А когда смог взять себя в руки, пожалел о том, что оставил пистоле на работе. Убить его — решить все проблемы разом. В конце концов, в тюрьме не так уж и плохо, если подумать.

— Лёша, ты сейчас сам понял, что сказал? — медленно проговаривая слова, спросил Максим, выпрямившись и спрятав руки в карманы брюк.

— Вполне.

— А, по-моему, не очень. Я что-то очень сомневаюсь, что все в этом мире ориентируются исключительно на твоё поведение, — Краснов зло фыркнул. — И это твой ребёнок, потому что в отличие от тебя, Юлька не разменивается на посторонние связи. Не видит в этом смысла, если любишь того, кто рядом!

— А ты так разбираешься…

— Заткнись! — рявкнул Максим, подойдя к Волкову и отвесил ему подзатыльник, от чего голова Алексей мотнулась в сторону, врезавшись ещё и в стену. Зашипев от боли, он с ненавистью посмотрел на друга. — Даже не смей о ней в таком тоне говорить! Врезать бы тебе ещё раз, да только боюсь, что могу не рассчитать сил и прибить тебя, по доброте душевной, — схватив Алексея за рубашку, оторвал его от пола и приложил спиной об стену коридора. — Ты сейчас успокаиваешься, приводишь себя в порядок и ищешь её, понял? И не дай бог, ты заставишь её волноваться или устроишь скандал! Вот тогда мне станет абсолютно наплевать на то, что она тебя любит! Пристрелю как паршивого пса и сдохнешь в ближайшей канава, усёк?!

— Усёк, — тихо, с явной злобой, бросил Волков, впрочем, даже и не делая попытки освободиться. Хватка у Максима была, по меньшей мере, железной. — Отпусти меня. Мне нужно подумать

— Я очень надеюсь, что думать ты будешь над своим поведением, урод, — выплюнул Макс, но Волкова выпустил и не задерживаясь, вылетел из квартиры, громко хлопнув дверью. Пакеты с продуктами и милыми безделушками, купленными в подарок Юле, остались в машине, что невольно даже радовало.

Глубоко вздохнув, Максим выругался сквозь зубы и с размаху врезал кулаком об стену, пытаясь хотя бы так унять бушующую внутри злость.

К его изумлению, открылась дверца соседней квартиры и выглянула миловидная девушка, в смешной розовой пижаме. Она удивлённо несколько секунд смотрела на него, потом, словно что-то обдумав, поинтересовалась:

— Вы Юлю ищите?

Максим помолчал немного, затем кивнул головой, подойдя поближе, что бы Волков, в случае чего, не услышал их разговора.

— Вы знаете, где она? — тихо поинтересовался у соседки, прислонившись плечом к стене, рядом с дверью её квартиры.

— Её забрали друзья, — девушка замялась немного, потом продолжила говорить. — Просто я вижу, что вы… Ну, хороший и друг её, да? — дождавшись ответного кивка, соседка глубоко вздохнула и быстро зашептала. — Просто тут приходил ещё один мужчина. Представился её женихом. Он сначала стучал в дверь, кричал, требовал открыть… Я вышла и сказала, что Юли нет, она уехала. Он сразу стал таким вежливым, приятным в общении… Но почему-то мне показалось, что он всё ещё был разозлённым.

— Он ушёл ни с чем? Представился хоть? Имя назвал своё? — Максиму не надо было быть ясновидящим, что бы понять, кто это мог быть. Юля как-то рассказывала ему о своём бывшем парне, Владе. Да и Волков упоминал о нём однажды, отзываясь весьма нелестно, мягко выражаясь.

— Сказал, что его зовут Влад и что он очень близкий знакомый Юли, — девушка вздохнула и покачала головой. — Бедная девочка…

— Почему бедная-то? И почему девочка? — Максим удивлённо вскинул брови.

— Потому что не смотря на свой возраст и жизненный опыт, она маленький беззащитный ребёнок, которому хочется любви, — пожала плечами девушка и качнула головой. — Как найдёте, помогите ей справиться со всем, ладно? И передайте от меня привет.

— От кого передать-то?

— Скажите, что от Ники, — соседка улыбнулась и скрылась в квартире, закрыв за собой дверь и оставив Краснова в состоянии лёгкого оцепенения.

Спустя минуту, он резко оттолкнулся от стены и направился к лестнице. Спускаясь на первый этаж, Максим продолжал думать о том, куда могла скрыться Юлька. То, что она не уехала куда-то настолько далеко, что бы её ни Алексей ни Влад не нашли, не обсуждалось. Максимум, что Соколова могла сделать — это оказаться за чертой города, где-нибудь в котеджном посёлке.

Осталось только узнать, кто именно из её друзей живёт в подходящем месте. Вечер обещал быть весьма занимательным. У Максима возникло подозрение, что лучше бы он тогда Юльку отбил у Волкова. Меньше было бы проблем теперь.

Сев в машину, он завёл мотор и поехал к себе домой. Смысла мотаться по городу, выискивая друзей Юлии, не было. Лучше дождаться, пока она сама ему позвонит.

Юлия.

Дом Комиссаровых находился за чертой города. Посёлок городского типа Рябинка отделяло от мегаполиса каких-то десять километров. Не так уж много, при наличии собственной машины и любви к ранним подъёмам.

Молчание в машине сохранялось вплоть до того момента, пока мы не подъехали к высокому, железному забору, за которым можно было услышать надрывный лай собаки. Мощный кобель, породы кавказская овчарка, всегда производил на гостей неизгладимое впечатление, пусть и был по натуре мирным, достаточно ласковым зверем.

Сергей остановил машину, и устало вздохнул. Посмотрел на меня в зеркальце заднего вида.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Для начала, отдохнуть. Поиски всё равно займут у него некоторое время. Немного. От силы два дня, а то и меньше. За это время мне нужно будет взять себя в руки. И подготовиться к разговору. Он будет не из приятных.

— Почему ты так думаешь?

— Серёж, я ушла, не оставив даже записки. Не позвонив, ничего не сказав и собрав все имевшиеся вещи. Ты бы обрадовался такому повороту событий?

— Сомневаюсь, что я бы стал доводить до подобного момента, — усмехнулся Сергей и снова вздохнул. — Но ты понимаешь, что с ним надо поговорить, да?

— Как никто другой, — хмыкнула и вышла из машины, поёжившись от прохладного ветра, дувшего со стороны озера.

Думать о том, что предстояло, не хотелось совершенно, но мысли штука такая, им невозможно запретить не появляться. И каждый раз, я возвращалась к тому, о чём и как буду говорить с Алексеем, хотя знала точно, что стоит нам оказаться в одной комнате, как все заготовленные слова рухнут в бездну.

Передёрнув плечами, опустила голову и пошла в сторону дома. Хлопнула дверь машины, говоря о том, что Сергей тоже вышел и теперь, наверное, достаёт мои вещи из багажника. Остаётся только радоваться тому, что их оказалось не так уж много.

Калитка распахнулась до того момента, как я коснулась рукой деревянной ручки. Меня схватили в охапку и крепко прижали к себе, заставляя чуть наклониться вперёд. Вдохну тёплы, домашний запах, пронизанный ароматом кофе с молоком, исходивший от Лизы, почувствовала, как наворачиваются на глаза слёз и крепко обняла её в ответ, уткнувшись носом в пушистые волосы.

— Выглядишь хреново, — тихо прошептала Лиза, крепко сжав меня в объятиях и отпустив, делая шаг назад.

— Знаю, — качнула головой.

— Есть хочешь?

— Не знаю. Лиз, честно, ничего не хочется…

— Не знаю, как вам, девушки, но лично я есть не хочу. Я хочу жрать, — весело вклинился в наш разговор Сергей, протискивая мимо Лизы с сумками в раках. — И что за дурная манера разговаривать, стоя на пороге? А ну, марш в дом. Обе! Одна родила не так давно, вторая беременная и обе стоят на ветру. Как это называется, я вас спрашиваю?

— Мужской шовинизм в действии, — не задумываясь, ответила Лиза и, подхватив меня за руку, потащила в сторону дома. — Идём. А то этот троглодит, по недоразумению, названный моим мужем…

— Вообще-то, насколько я помню, это ты его к алтарю тащила.

— Я его не тащила! Я его пинками загоняла под карающий меч той мумии из ЗАГСа. У меня три дня потом ощущение было, что я попала в гробницу Тутанхамона, а он решил за мной одну из своих служанок отправить, — фыркнула подруга, легко обгоняя Серёгу по дорожке к крыльцу, даже не смотря на довольно приличный груз, что тащила на буксире.

— Между прочим, я всё слышу, — буркнул парень, взглядом обещая припомнить собственной супруге всё, что она тут наговорила.

— Между чем? — невинно хлопая глазками, поинтересовалась Лизаветта, открывая дверь и пропуская меня внутрь.

Дальнейшую полемику я пропустила мимо ушей, оказавшись в просторном, светлом коридоре. Дом был деревянным, одетым в кирпичную «шубу» и с укреплённым фундаментом, способным выдержать надстроенный второй этаж и мансарду, сделанную из получердачного помещения.

Внутри сохранили прежнюю, деревянную отделку стен и пола с потолком. Здесь хоть и стояла самая современная техника, пополам с хорошей мебелью, но атмосфера осталась прежней, спокойной и наполненной чем-то убаюкивающим, заставляющим отсечь от себя все тревожные размышления. Городская суета казалась чем-то не существующим.

Скинув балетки, повесила ветровку на свободную вешалку в прихожей и осторожно ступая прошла в гостиную. Большой камин, два больших мягких дивана и три кресла. Тёмный ковёр, с длинным ворсом. Светильники, сейчас не излучавшие света, располагались по стенам. Несколько стеллажей с книгами и один низкий журнальный столик посреди комнату дополняли обстановку.

Забравшись на диван, устроилась в углу, подобрав под себя ноги и устроив голову на подлокотнике. Перебранка стихла минуты через две. Видимо, они заметили мою пропажу.

— Юль? — осторожно позвала меня из коридора Лиза.

Я улыбнулась. От осознания, что кто-то о тебе беспокоится и кто-то может за тебя волноваться, на душе стала немного легче.

— Соколова! — это уже Сергей. Придётся ответить, а то ещё поругаются из-за того, что меня из виду упустили.

— Я здесь, на диване. А где Стас?

— Мы сдали его бабушкам. Они тут ныли, что им без обожаемого внучка скучно, так что пусть теперь развлекаются.

— Жестокая женщина.

— Не. Просто они матерями были, фиг его знает, сколько лет назад. И мы с Серёжей в этом возрасте спокойные и мирные детки-одуванчики, если верить их рассказам. Пусть на своей шкуре испытывают, что такое поколение «Next».

— Лиз, я есть хочу…

— Так иди и приготовь. Я что, на холодильник кодовый замок поставила, открывающийся только по отпечатку пальца?

— С тебя станется…

— Ой, спасибо. Ты мне такую великолепную идею подал… Я до этого понятия не имела, как с твоим лишним весом бороться!

Хрюкнув от смеха, уткнулась носом в обивку дивана. По этой парочке плаче, даже рыдает, сцена.

Голоса стихли. Лиза и Сергей, скорее всего, отправились на кухню, решив, что теперь меня вполне можно оставить в одиночестве. Что ж, вешаться, резать вены и глотать таблетки я точно не собираюсь, так что они вполне могут себе позволить расслабиться.

А я пока что попытаюсь собрать мысли в кучу. И позвоню Жене, волнуется ведь. Наверное.

Во всяком случае, надеюсь на это, пусть после всего, что уже случилось, верить кому-то становится весьма проблематично.

Вздохнув, вытянула ноги и повернулась на спину, внимательно рассматривая потолок. Доверие никогда не было моей сильной стороной. Не особо приятная школьная жизнь, натянутые отношения со сверстниками, неидеальная семья… Всё это, в конечном итоге, привело к тому, что я стала тем, кем стала. Человеком, которому сложно открыться до конца, даже если он находиться среди любящих его людей.

Друзья у меня появились лишь лет в девятнадцать, не раньше. Женька не считается, она мне скорее как сестра.

Возможно, отношения с Владом сошли на нет таким странным образом как раз из-за того, что, не смотря на кажущуюся идеальность отношений, инстинктивно всё равно ощущала… Отсутствие открытости до конца, на максимум, что бы можно было предугадывать желания, стремление партнёра.

Было бы очень печально понять, что тоже самое происходит и сейчас, с Алексеем.

Повернувшись набок, положила руки под голову и прикрыла глаза. Честно говоря, было пакостное ощущение того, что я стала героиней очередной банальной мелодрамы.

Беременность, которую никто не планировал. Измены со стороны мужчины, считающего это нормальным поведением для себя самого, но ревнующего меня по поводу и без. Помощь друзей, считающих, что знают, как будет лучше всего…

Так похоже на сериалы, которые я сама терпеть никогда не могла. Но жизнь штука странная. И сама по себе тот ещё многосерийный фильм, без определённого начала и с весьма неинтересной концовкой.

Поэтому стоит ли удивляться, что вместо чего-то особого и индивидуального, становишься обычным человеком, с обычными, банальными проблемами. Из которых выход приходиться искать с завидной регулярностью.

Сон не шёл. Лежать спокойно тоже не получалось. То ли очередной скачок настроения, то ли ещё что, но организм требовал чего-нибудь сладкого. Желательно собственного приготовления.

Тяжело вздохнув, села, опустив ноги на пол, и задумчиво прикусила губу. Разговор с Алексеем нужен, просто необходим. И в самое ближайшее время. Значит, придётся с ним как-то связываться, потому что сам он будет искать долго и нудно, если вообще задумается об этом.

Что бы определиться точнее, надо созвониться хотя бы с Максом. Кстати, он, кажется, собирался ко мне зайти…

Ох, надеюсь, новой драки между ними не было. Иначе все мои планы насчёт мирного и спокойного разговора полетят в тартарары.

Придя к выводу, что мне нужен телефон, поднялась и направилась в сторону кухне, где слышалась тихая перебранка. Довольно привычное дело, для семьи Комиссаровых. В коридорах стены украшали фотографии членов семьи и малыша Стаса. По полу разбросанные игрушки явно говорили о том, что здесь живёт маленький ребёнок.

Кухня была особым и огромным по своим размерам местом. Обеденный стол в центре окружали стулья с высокой спинкой. Гарнитур, сделанный под тёмное дерево, большое окно с тонкими, полупрозрачными занавесками, самая современная техника, на радость хозяйке. Уютно и тепло, как и в любом другом уголке этого дома.

Лиза суетилась у плиты, следя за закипающим чайником и что-то выискивая на полках шкафа. Сергей читал газету, устроившись на одном из стульев, закинув ноги на другой. Такая идеалистическая, мирная картина семейной пары, отдыхающей от шума и суеты дел.

— Чаю можно? — проходя к столу, уселась на ближайший стул, устало вздохнув.

— Есть будешь? — не оборачиваясь, поинтересовалась Лиза, продолжая колдовать над своими кастрюлями. — Серый, ну-ка, оторви свой зад! Дай её фруктов!

— Слушаюсь и повинуюсь, — Серёга улыбнулся, отложив в сторону газету и пододвинув ко мне блюдо с яблоками и виноградом. — Ешь. И рассказывай, что случилось. Желательно, полностью, а не в краткой форме.

Помолчав немного, сжевала пару виноградин и заговорила, не глядя на них, а старательно изучая поверхность стола:

— Я не хочу, что бы вы решали мои проблемы вместо меня. У вас своих дел хватает, что бы ещё и со мной нянчиться.

— Никто и не говорит, что мы за тебя собираемся их решать, — фыркнула Лиза и, выключив газ, уселась рядом со мной, поставив перед моим лицом кружку с мятным чаем. — Но ситуацию хоть можешь описать?

— Ситуацию? Дешёвую мыльную оперу видела? — хохотнула, отпивая из чашки. — Вот тоже самое, никак не меньше. Он изменяет, считая это нормой. Я беременная, причём случайно беременная. Он исходит на пену от ревности, дерётся с лучшим другом, считая что у того роман со мной, а сам при этом заявляет мне в глаза, что он меня любит! И что все эти его шлюхи ничего не значат.

— Юль…

— А знаешь, что самое обидное? — усмехнувшись, откинулась на спинку стула. Слёз не было, нет даже такой, казалось бы, необходимой сейчас истерики. Только лёгкое сожаление и ощущение, что вымазалась в грязи. — Что я его люблю, Лиз. Люблю…

— Так сделай аборт, порви с ним все отношения. Что мешает? — Сергей пожал плечами, возвращаясь к чтению, но по слегка подрагивающим пальцам легко можно было определить, что он волнуется.

— Аборт? — меня передёрнуло. — Нет уж. Хватит. Я за тот грех ещё неизвестно, сколько расплачиваться буду, и новый на себя вешать не собираюсь. К тому же… Этот ребёнок не виноват, что в отцы ему достался такой идиот. Рвать отношения? — тут я всерьёз задумалась, потирая переносицу. Необходимо было занять руки хоть чем-то, что бы скрыть предательскую дрожь. — Пока что это тоже не вариант.

— Что, будешь строить из себя жертву?

— Сергей! — Лиза недовольно поджала губы, неодобрительно качая головой. Что бы поддержать и успокоить, она положила мне руку на плечо и сжала его. — Ей и без этого…

— Лиз, он всё правильно говорит. За исключением того, что строить жертву я больше не намерена. Знаешь, мне тоже надоедает быть всепрощающей и всё понимающей, как это не удивительного, — мои слова прозвучали тихо, с ноткой горечи, но никто не обратил на это внимание.

Серёжа убрал газету в сторону и пересел на стул слева. Вместе с Лизой они обняли меня, стараясь успокоить и приободрить.

— Что ты будешь делать? — Лизаветта провела пальцами по моим волосам. — Серёж, постели ей в гостевой спальне. А мы пока поговорим о своём, о девичьем.

— Хорошо, — её муж только хмыкнул, но потрепав меня по щеке, встал и вышел из кухни, оставив нас наедине. В этом плане ему надо отдать должное. Он редко вмешивался в те разговоры, что происходили между Лизой и кем-то из близких подруг.

Ну а моё право на тайну Комиссаров уважал как ничто другое.

Стоило нам остаться вдвоём, как Лиза тут же развернула меня к себе лицом и серьёзно поинтересовалась:

— Мстить будешь?

Первой реакцией было абсолютное обалдение от такой постановки вопроса. Кому? За что? Зачем? Эти вопросы промелькнули перед мысленным взором за считанные секунды.

И только спустя минуты две, я смогла выдавить из себя встречный вопрос:

— Ты о чём?!

— Юль, он же протоптался по тебе как мог! Надо ему отомстить!

— Лиз, ты сошла с ума?! Как я ему буду мстить? Устрою побег по мужикам?! Ты себе это хоть примерно представляешь? — наверняка у меня сейчас глаза по пять рублей.

Зато эффект достигнут. Заниматься самоуничтожением я на время перестала.

— Я себе это даже не примерно представляю! — фыркнула Лизаветта и отвесила мне подзатыльник. Не сильно, но весьма чувствительно для самолюбия. — Юль, очнись! Пока ты ему всё прощаешь, он совсем распоясался! Просто ударь его же оружием!

— И как? Как мне это сделать? Он меня ревнует даже к собственному другу, с которым у меня нет никаких особых отношений. Скорее у нас взаимное уважение и то, полученное при весьма странных обстоятельствах! И как я, по-твоему, должна Волкова ударить его же оружием?

— Ты меня слышишь, нет? Я не предлагаю тебе найти первого встречного и переспать с ним! Я всего лишь хочу сказать, что флирт с каким-нибудь парнем вполне подойдёт. Только это должен быть очень качественный флирт.

— И что ты понимаешь, под словом «качественный»? — подозрительно прищурилась.

— То, что Волков при виде тебя и этого парня должен взбеситься, — пожала плечами Лиза и улыбнулась. — И я даже знаю, кто тебе может в этом помочь!

— Лиза…

— Юль, он мой хороший друг. Просто лапочка!

— Лизаветта…

— Ой, он вообще такой милы, ты просто не представляешь!

— Елизавета Батьковна, — гаркнул Сергей, неслышно возникший за спиной у собственной жены. Та подпрыгнула и виновато опустила глаза. — Хватит. Она сама решит, что делать и как.

— Спасибо, Серёж, — благодарно ему улыбнулась и вздохнула. — Но я сомневаюсь, что такой метод борьбы с его похождениями что-то изменит.

— Возможно, ничего не изменится, — пожал плечами Сергей, массируя плечи Лизы, от чего та едва ли не карамельной лужицей на пол сползать начала. — А возможно, что он поймёт, что теряет. Юль, хуже от того, что ты попробуешь, никому не будет.

— Я бы не была так уверена в этом, — хмыкнув, встала и направилась в коридор. — Я спать. Устала что-то.

— Кончено, отдыхай, солнышко, — откликнулась Лиза, но могу поклясться, что сейчас её интересовало соблазнение собственного мужа.

Любовь… Что тут ещё скажешь?

Комнаты для гостей находились на втором этаже, недалеко от хозяйской спальни. Поднявшись по лестнице, безошибочно определила ту, что отвели, по доброте душевной, мне.

Просторная комната, наполненная светом, выкрашенная в светлые тона. Здесь легко почувствовать себя спокойной и защищённой от всех бед окружающего мира. Добравшись до большой, двуспальной кровати, рухнула прямо на покрывало. Раздеться не было ни сил, ни желания.

Свернувшись в клубок, уткнулась носом в подушку. Взгляд наткнулся на телефонную трубку, лежавшую на тумбочке. Чертыхнувшись, протянула руку и взяла её. Нужно позвонить Жене, мало ли что…

Набрав знакомый номер, минуты три ждала, пока на том конце провода послышался голос любимой блондинки. Вот только он был таким усталым и больным, что все волнения о себе любимой испарились, уступив место беспокойству за Павлову. Как человек привыкший всегда и ко всему относиться с лёгкой шутливостью, она редко когда позволяла себе унывать.

И именно в такие моменты стоило начинать бить тревогу. По пустякам Женя тоже не особо расстраивалась.

— Жень? — позвала, прислушиваясь к звукам из трубки. — Женя, что случилось?

— Всё в порядке, — спустя минуту молчания, отозвалась Павлова и вздохнула. — Ты-то как?

— Да что мне сделается, — хмыкнула, нервно теребя пальцами край платья. — Жень, я же чувствую, что что-то случилось.

— Юль, не грузись, — тихо попросила Женя. — Со мной всё будет хорошо. И тебя Максим просил перезвонить. Он волнуется. И Влад ещё шастал тут…

— Жень, ты хоть не полезла с ним драться?

— Я что, дурра что ли? Тем более бита находилась в другой комнате, — расстроено вздохнула подруга. По голову казалось, что она пришла в себя, но я слишком хорошо её знаю. Мы обе постоянно притворяемся, когда нам плохо. И эта её показательная бравада, только усиливает беспокойство.

Одна проблема. Женя ничего не скажет, пока её не припрёт окончательно. Зная эту особенность, настаивать, не имело смысла. Если бы всё было слишком плохо, она бы со мной уже поделилась.

— Жень, ты обещаешь, что расскажешь, если будет совсем…

— Плохо? Конечно. Ты же знаешь, ты у меня единственная, кто может выслушать всё, что я расскажу, не перебивая и не комментируя, — иронично усмехнувшись, Павлова снова вздохнула. — Отдыхай. Устала, наверное. Завтра увидимся.

— Ага, — медленно протянула. — Береги себя.

— Ты тоже.

Она отключилась, а ещё некоторое время сидела, смотря в никуда.

Мне не нравилось настроение Жени.

Мне не нравится то, что происходит в моей жизни.

И вполне может быть, что Лиза права. И бить Волкова надо его же оружием. Вот только как можно причинить боль тому, кого любишь? Это было мне не понятно.

Тряхнув головой, отгоняя настырные мысли, по памяти восстановила номер Краснова и набрала его. Как будто ожидая моего звонка, трубку сняли практически сразу:

— Юля?

— Ты уже угадываешь, не услышав голоса? — улыбнулась, откинувшись спиной на подушки и облегчённо вздохнув. Только сейчас поняла, как у меня спина ныла.

— Этот номер телефона знают единицы. И звонить в такое время может ещё меньшее количество лиц, — усмехнулся Максим и с долей нежности поинтересовался. — Ты в порядке?

Тяжело вздохнув, закрыла глаза ладонью и откровенно ответила:

— Нет. Макс, я ни черта не в порядке. Но жалеть себя уже не могу. Видел Лёшу?

— Видел, — он раздражённо фыркнул. — Он нашёл твоё направление на аборт.

— Зае… Прости.

— Да я, в принципе, такого же мнения. Правда, испугался, когда сам его первым нашёл. Ты же не?…

— Нет. Я, конечно, идиотка, но повторно убивать невинного ребёнка не собираюсь, — меня даже передёрнуло от отвращения. — Но, наверное, это и к лучшему, что ты ему показал. Возможно, мы даже сможем поговорить без особого крика.

— Я бы на это не рассчитывал.

— Я уже ни на что не рассчитываю. Извини, что заставила поволноваться. Но всё произошло слишком быстро. Сначала разговор с Алексеем, затем пришла Анька. Не знаю, что бы было, будь я медлительнее. «Розочка» из бутылки имеет странное свойство оставлять после себя раны. Затем позвонил Влад… И я поняла: с меня хватит, — не знаю, зачем я рассказывала всё это Максиму, но интуитивно чувствовала, что не могу остановиться. Что рассказать хоть кому-то о том, что произошло на самом деле просто жизненно необходимо. — Я даже не могу вспомнить, что и как говорила этой соседке. Действительно начала восприниматься мозгом только, когда Сергей приехал.

— Юль…

— Подожди. Можно я договорю? Макс, я устала во что-то верить. И не могу его в чём-то убеждать. Мы с ним поговорим. Через несколько дней, а может даже завтра.

— Обещаешь?

— Я знаю, что это нужно. И даже если для меня это станет чем-то неприятным, разговор всё равно неизбежен, — грустно улыбнулась. — Прости, что вываливаю на тебя всё это.

— Ничего. Как бы странно это не звучало, но мало кто считает нужным мне доверять. И я рад, что ты один из тех немногих, кто видит больше, чем есть, — мне показалось, что в его голосе послышалась ироничная улыбка. — Отдыхай. Я присмотрю за ним. И в следующий раз, когда Анечка вздумает прийти к тебе, позвони Алексею. В конечном счёте, это его вина, что она тебя никак в покое не оставит.

— Спокойной ночи, — пожелала и тяжело вздохнула. — Увидимся.

— Сладких снов, малышка.

Он отключился, а я ещё минут пять лежала и вслушивалась в гудки. Отчаянно хотелось верить, что завтрашний день будет лучше. Но скептик во мне утверждал, что не стоит на это надеяться.

И я склонна была доверять этим ощущениям.

Евгения.

Курить Женечка начала, когда поступила в институт и уехала в другой город. Тогда она впервые поняла, что ничего в этом мире просто так не даётся. Сколько нервов было потрачено на то, что бы найти работу, жильё, привыкнуть к большому городу — вспомнить страшно. И каждый из иногородних студентов искал свой способ скинуть напряжение и замедлить бешеный бег времени вокруг себя.

Кто-то пил, кто-то увлекался стимуляторами и лёгкими наркотиками, а Павлова начала курить, хотя до этого сигаретный дым на дух не переносила.

Сейчас она стояла на балконе и мелено затягивалась очередной сигаретой. Выдохнув облако дыма, Евгения устало уронила голову на руки, лежавшие на перилах.

— Проблемы, проблемы… — в её голосе слышалась лёгкая, истеричная нотка. И хотя до полноценной истерики ещё очень далеко, для тех, кто знал её, такие отголоски были первыми звоночками, обозначавшие нешуточные проблемы в жизни девушки.

Вот только не было рядом никого. И звонить некому. Единственная подруга сама запуталась в жизни. Мать укатила с очередным хахалем заграницу. То ли в Таиланд, то ли в Египет… Женя не особо прислушивалась к пустой болтовне, в исполнении любимой родительницы. Отец…

Отец после того, как развёлся с матерью, ушёл в другую семью и о дочурке вспоминал лишь по праздникам. Так что помощи от него в этом деле никакой. Совершенно.

А проблемы, между тем, принимали не шуточный оборот. Если до этого всё казалось простым (подумаешь, из двух парней выбрать!), то чем дальше всё заходило, тем отчётливее понимала Женя, что не знает, где из этой ситуации выход

А эти… Эти два урода не упрощают жизнь, делая всё только хуже.

Тихо всхлипнув, она оттолкнулась от перил и вернулась в комнату. Евгений спал, подмяв под себя одеяло. Тёмные, средней длины волосы взъерошены, на тонких губах вместо привычного снисходительно-ироничного оскала лёгкая улыбка. Присев на краешек дивана, Женечка кончиками пальцев провела по обнажённой спине мужчины.

— Зачем ты появился, а? — тихо, едва слышно зашептала девушка, сползая на пол и обхватив колени руками. — Зачем? Не знала бы вас обоих, и не было бы никаких проблем! Так нет! Вы появились! Оба! Одновременно. И делаете вид, что я для вас что-то значу… Юлька когда-то была очень даже права… Быть игрушкой самое противное из всего, что есть в этом мире. Хуже только добровольное пребывание в роли игрушки, — она не весло усмехнулась. — И, видимо, я неправильный человек. Потому что мне это начинает нравиться.

В квартире по-прежнему царила тишина. Женя сидела на полу, смотря на стену напротив. Она не видела, как мужчина открыл глаза, внимательно наблюдая за ней. Затем едва слышно повернулся набок, вытаскивая из-под подушки мобильный телефон.

Открыв папку с сообщениями, быстро набрал текст:

«Надо поговорить. Встретимся через два дня возле здания администрации».

Выбрав из списка нужный номер, он нажал отправить, краем уха прислушиваясь к тому, что происходит за его спиной.

Ответ пришёл через две минуты.

«Согласен. Есть кое-какие невыясненные моменты. Увидимся».

Усмехнувшись, Евгений повернулся снова лицом к сидящей на полу девушке. Женя была неподвижна и в начале он подумал, что она уснула. Но Павлова снова курила, что-то рассматривая на потолке. Едва слышно выдохнув, он закрыл глаза и снова провалился в сон.

Женечка поджала губы, прищурившись. Она не умела долго пребывать в состоянии самобичевания и теперь стыдилась проявленной слабости. Если уж Юлька может держаться и решать свои проблемы, даже когда невыносимо плохо, чем Евгения хуже?

К тому же, всё это действительно зашло слишком далеко. Завтра же она встретиться с девушками этих двоих.

Да, неправильный поступок.

Да, некрасиво с её стороны вот так рушить счастливую жизнь незнакомых её людей.

Но так дальше эта игра продолжаться не может. Если мальчики не хотят ничего предпринимать, значит пора девочкам решить между собой.

Затушив сигарету, она медленно поднялась, потянулась и забралась на диван, пристроившись с краю. Уже засыпая, Женя с неудовольствием отметила, что Евгений притянул её за талию к себе поближе.

7

Алексей.

Он сидел в уже знакомой ему пиццерии и пытался справиться с раздражением и волнением одновременно. И хотя Юля должна была уже скоро прийти, это не успокаивало.

Алексей вздохнул и потёр переносицу, отложив зажигалку в сторону. Эти два дня прошли как в тумане. Сначала он злился на неё, за то, что молчала о ребёнке, за направление на аборт, за то, что обращалась за помощью к Максиму, а не к нему. Ну и, конечно же, за то, что тот, как оказалось, знал о её беременности раньше, чем будущий отец. Затем приходило чувство вины. Не увидел, не понял, причинил много боли…

Волков усмехнулся. За это время он себя разве что в мировом потопе не обвинил. И то, просто потому, видимо, что не вспомнил о нём.

После приступа самоуничтожения снова пришла злость. Теперь он уверял себя в том, что всё сложилось как нельзя лучше. Уход Соколовой решил многие проблемы разом и можно снова жить так, как привык…

Вот только выяснилось, что привык-то он как раз к ней. И хотел всё вернуть обратно. Правда, сам не понял, чего в этом было больше: банального желание восстановить своё самолюбие или же страха потерять ту, которую любишь?

Перед ним стояла чашка кофе. Взяв её, отпил порядком остывший напиток и снова посмотрел на часы. Девушка опаздывала, вынуждая ёрзать на месте от нетерпения. Чертыхнувшись про себя, он вытащил новый телефон и набрал номер, по которому сегодня утром он звонил Юле, договариваясь о встрече.

Трубку сняли после пятого гудка:

— Да:

— Юля? — недоумённо переспросил он, чувствуя себя последним идиотом и злясь на девушку из-за этого. Голос его собеседника явно принадлежал мужчине.

— Нет, — послышался лёгкий смешок. — Я её друг. И если ты звонишь узнать, где она, то просто оглянись. Ну… Хотя бы для приличия, что ли?

Отключившись, Алексей резко обернулся и заметил, стоявшую рядом Юльку. Та криво усмехнулась, кивнула головой в знак приветствия и уселась за столик, положив перед собой новый телефон. Во всяком случае, он его не помнил.

— Привет, — после недолгого молчания, поздоровался, отмечая свежий цвет лица и здоровый блеск глаз. Выглядела Соколова так, словно и не было никаких проблем, и не уходила она от него. Светло-зелёные бриджи, длинная свободная футболка и простые, спортивные кеды. Волосы девушка собрала в низкий хвост, заправив выбивающиеся пряди за ухо.

Сам Алексей таким цветущим видом похвастаться не мог. Раздражение, утихшее было, вернулось вновь.

— Привет, — Юля хмыкнула и отвернулась к окну. — Как дела?

— По мне не видно? И мы вроде бы пришли не об этом разговаривать.

— Не груби, — до этого достаточно ласковый взгляд девушки стал колючим и злым. Мельком глянув на него, она снова стала рассматривать улицу, накручивая на палец прядь волос. — Ты прекрасно понимаешь, что не я это начала.

— О да. Ты просто забыла сообщить мне о таком факте, как о своей беременности, — раздражённо бросил Волков и осёкся. Сделал пару глубоких вздохов, стараясь взять себя в руки, после чего уже более спокойно спросил. — Какой срок?

— Больше месяца, — пожала плечами девушка, не смотря на него. — И я хотела тебе сказать… Даже может быть сказала бы. Но когда любимый человек глядя тебе в глаза рассказывает о том, что изменяет, но уверяет, что это всё несерьёзно… Знаешь, не смотря на распространённое мнение, я далеко не дура. Прекрасно понимаю, что первой твоей мыслью было бы то, что я сказала это специально. Привязать тебя рассчитывала. Замуж выйти. Не так ли?

— Даже если и так, мы могли бы всё обговорить тогда, а не доводить до такого…

— До чего? — она всё-таки повернулась к нему лицом, вопросительно вскинув брови. — До чего доводить? До моего ухода? Ну вот тут ты всего лишь одна из причин, — кривая усмешка и усталый вздох. Алексею хотелось обнять её и в тоже время отвесить пощёчину. Потому что, чтобы не случилось, она опять ничего ему не сказала. И это выводило из себя. — Я бы сказала, это всё неудачное стечение обстоятельств.

— Юль, я не понимаю. Почему ты не могла позвонить мне тогда? Мы бы поговорили… — Лёша сложил руки на тол, сцепив пальцы в замок.

— И что бы я услышала? Очередной голос очередной любовницы? — небрежное пожатие плечами в её исполнении выглядело обидным. — Лёш, ты хотя бы сейчас не выкручивайся, а? И не говори мне о том, что все они — мимолётное увлечение. Я устала. Понимаешь? Устала терпеть твоё пренебрежение, измены и прочие прелести нашей совместной жизни. Возможно, если бы в тот день не пришла Анька, не позвонил Влад, я ещё бы продержалась какое-то время… Но это даже к лучшему. Так, по крайне мере, я смогла решиться хоть на что-то. И не кажусь теперь себе тряпкой, об которую ты благополучно вытирал ноги.

— Значит ты у нас жертва? — иронично поинтересовался он, вытаскивая сигареты и прикуривая одну. — Ни в чём не виноватая, ни к чему не причастная. А как же Макс? Или тот с кем ты приехал, м?

— У меня такое ощущение, что ты к нему небезразличен. Как минимум, — Юля отодвинулась в сторону, чтобы дым не попадал на неё и Волков с опозданием вспомнил, что девушка всё-таки находиться в положении. Увидев, что Алексей собирается затушить сигарету, девушка вскинула руку, привлекая его внимание. — Не стоит. А то скажешь, что я тебя в твоих желаниях ограничиваю. И насчёт Максима. Он мне друг. Хотя это я ещё сильно преувеличиваю. А разговаривал ты сейчас с Сергеем и он муж моей близкой подруги. У нас с ним скорее именно братские отношения, так что извини, но твои обвинения такие же пустые, как и заверения в любви, как показало время.

— Высказалась? — тихо поинтересовался Алексей, всё-таки затушив окурок, и вопросительно на неё посмотрел. — Я могу сказать что-нибудь?

— Если это будут не очередные обвинения в мой адрес.

— Ну, это уж как фишка ляжет, — хмыкнул и задал первый вопрос. — Это мой ребёнок?

— Мне сделать анализ ДНК или поверишь на слово? — девушка иронично изогнула бровь. — Кроме тебя я ни с кем больше не спала в последнее время, если тебе интересен именно этот аспект моей жизни.

— Отлично. А теперь поговорим о наших отношениях. Значит, исходя из твоих слов, это моя вина, что всё так повернулось? — Волков глубоко вздохнул, призывая себя к спокойствию. Крики тут точно не помогут.

— Я так не говорила.

— Но предполагала, не так ли?

— Возможно, — она кивнула головой, задумчиво прикусив нижнюю губу. — Лёш, я не знаю, что и когда пошло не так. Но больше продолжаться это всё не может.

— Тебе мало того, что я тебя люблю? Да, у меня есть любовницы, я не отрицаю этого. Но больше чем мимолётный секс между нами нет. Я всегда возвращаюсь к тебе, не смотря ни на что, — он допил холодный кофе, стараясь отвлечься от раздражающих мыслей. Но это не срабатывало. То, что она сейчас находилось в непосредственной близости, заставляло думать не в том направлении, в каком хотелось бы.

— Тебе памятник за это стоит поставить, не иначе, — усмехнулась Юлька. — Только вот по-твоему это нормально, так со мной обращаться? Мне больно, Лёш. И я не железная. Да, ты всегда возвращаешься… После того, как отсутствуешь ночью. Приходишь, улыбаешься и говоришь мне, что был на совещании. Или ещё где-то. При этом от тебя прёт чьими-то духами и пустая пачка из-под презерватива в кармане торчит. Мне так нравиться это видеть, Лёш, ты просто не представляешь!

— Это было всего однажды!

— Да, в другое время ты, видимо, успевал привести себя в порядок…

— Так, стоп. Я дал тебе возможность высказаться, могу теперь я хоть слово вставить? — он раздражённо передёрнул плечами. — Я не понимаю, что тебя не устраивает? Ладно, не сказала о ребёнке, это одно. И уже не имеет значения, по какой причине, потому что я о его существовании теперь знаю и аборт делать не позволю. Помощь в решении собственных проблем ты не просишь. И ничего не говоришь против того, что я делаю и как поступаю. Тогда чем ты недовольна?!

За столиком воцарилось молчание. Юля недоверчиво смотрела на него минуты две, после чего встала и направилась к барной стойке. Алексей же остался сидеть на месте, уже сожалея о сказанных словах. Но ему было необходимо знать, что, чёрт бы всё побрал, происходит.

Соколова вернулась минут через пять, с подносом, на котором стояло два куска пиццы и высокий бокал яблочного сока. Усевшись на место и, не глядя на него, она принялась за еду, не произнеся и слова.

Юля ела, а Алексей смотрел в окно, не зная, чего ждать дальше. И хотя он понимал, что в чём-то был не прав, понять, в чём именно, не мог, да и не хотел если честно.

Наконец, девушка отложила в сторону вилку и нож, отпила сока и тихо заговорила:

— Чего я от тебя хотела? Наверное, понимания. Того, что бы ты увидел, что я не всесильная, Лёш. И не всепрощающая. Слабая, усталая, беременная девушка, оказавшаяся в сложной ситуации и считавшая, что рядом есть человек, на которого она может положиться. А ты просто продолжал жить так, как жил раньше. О чём я думала? Наверное, о том, что ты увидишь. Заметишь. Услышишь. Или просто почувствуешь. Честно говоря, не имею понятия, чего именно я ждала.

— А проблемы? Почему ты не говорила об Аньке, о Владе? Почему? И какого чёрта им от тебя надо7!

— Не ори, — Юля поморщилась и снова принялась за еду, осторожно и тщательно прожёвывая каждый кусочек. — Не говорила о Владе, потому что он появился только несколько дней назад. Позвонил, если быть точной. А до этого у меня состоялся весьма неприятный разговор с тобой. После него в гости пришла в стельку пьяная Анечка, с бутылкой водки наперевес. Она рассказывала мне о том, какой ты любвеобильный. О твоей новой секретарше в том числе. И знаешь, что самое интересное? Я ей сказала, что мне плевать. И именно потому, что ты ко мне возвращаешься. Меня любишь. Сейчас-то понимаю, что мне отнюдь это всё не безразлично. Но не признаваться же в этом невменяемой бабе, которая едва не заколола меня разбитой бутылкой, не так ли?

— Что она делала?! — Алексей почувствовал, как гнев нахлынул на него волной, сметая всё на своём пути. И даже неважно было, что между ними существуют некоторые разногласия. Она его девушка и никто не смеет ей угрожать. — И что этот Влад от тебя хотел?

— Не знаю. Во время обморока мне было не до его слова, — она пожала плечами и равнодушно качнула головой. — Успокойся, — заметив, как он нервно сжал края скатерти, Юля устало вздохнула и отрицательно мотнула головой. — Ничего серьёзного. Слишком много стресса, только и всего. А Анька… Буду надеяться, что моё новое место жительства она не найдёт.

Её слова только сильнее разозлили Алексея. Зло фыркнув, он гневно на неё посмотрел:

— Знаешь, а ты ведь и есть первопричина того, что я продолжаю спать со всеми, кто понравится. Всё дело в твоей холодности! Ты же не реагируешь ни черта, что бы я не делал! Как великомученица какая-то терпишь и терпишь, и терпишь…

— Отлично. Я виновата. Дальше что? Зачем тогда весь этот разговор, а? Зачем? Что он тебе даст? Высказался? Полегчало? Поздравляю! А мне нет! Я холодная? Молчала как мученица? А что я тебе сказать должна была? И ещё скажи, что ты не видел, как мне плохо! И не замечал, что я гуляю по городу, даже под дождём! И не видел, как меня от еды тошнит периодически. Скажи, что ты не заметил как я руки порезала! Скажи! Я великомученица?! Да это ты сейчас сидишь и строишь из себя святого! И знаешь что? Мне надоело! Надоело терпеть боль и унижение, надоело знать, что ты с кем-то спишь, а потом приезжаешь ко мне! Думаешь, приятно целовать тебя после этого?!

— Юль, успокойся…

— Успокоиться?! — девушка зашипела как змея, поднимаясь из-за стола и комкая в руке бумажную салфетку. — Знаешь что, Волков? Я думала, мы поговорим и всё уладим. Видимо, я ошибалась, полагая, что высказав всё, что накопилось, мы сможем наладить отношения. Как оказалась, мои надежды не оправдались. Удачи тебе… С твоими шлюхами.

Бросив ему несчастный кусок бумаги в лицо, она подхватила телефон, сумку и направилась в сторону выхода.

Волков замешкался всего на пару минут. Вытащив бумажник, он бросил на стол несколько купюр и направился следом за ней. Отпускать её просто так, как и вообще, Алексей не собирался. Хватит. Пусть он и не будут разговаривать друг с другом, но Юля должна находиться под его присмотром!

Выскочив из кафе, осмотрелся. Юля быстро шла в сторону перекрёстка. Проверив, что бы ключи от машины были под рукой, Алексей пошёл следом, ловко лавируя между прохожими.

Догнать её получилось только на светофоре. Крепко ухватив девушку за руку, Волков потащил её обратно, к своей машине. Сначала Юля удивлённо на него смотрела, но спустя мгновение начала сопротивляться и пытаться вырвать руку из его хватки.

— Отпусти, — зло прошипела девушка, когда они остановились около пассажирской дверцы. — Я никуда с тобой не поеду. Хватит! Не хочу больше…

— Замолчи, — резко бросил он, не без труда усаживая Соколову на переднее сиденье рядом с водителем. Проверив ремень безопасности, захлопнул дверь. Устроившись за рулям, Алексей вставил ключ в замок зажигания и завёл двигатель. — я не собираюсь продолжать этот разговор на улице или в кафе. Мы поедем в более спокойное место, где и обсудим все… Разногласия.

— Теперь это так называется? Разногласие? Весьма демократично, — усмехнулась Юля, скрестив руки на груди. Взглядом с ним она старалась не встречаться. — Я ничего не хочу уже, Лёш. Я устала. Если тебе так уж приспичило меня куда-то везти, то довези до ближайшей остановки. Дальше обойдусь своими силами.

— Пока мы с тобой нормально не поговорим, ты будешь находиться рядом со мной, — жёстко отрезал Волков, поворачивая в сторону своей второй квартиры. Если сначала он хотел вернуться в привычный дом, то теперь, после заявления о том, что в гости наведывались такие личности, как Влад и Аня, планы поменялись. И пусть там давно никто не появлялся, кроме наёмной домработницы, раз в неделю стирающей пыль, это лучше, чем совсем ничего.

— А нам есть, о чём говорить? — с долей горечи поинтересовалась девушка. — По мне, так мы всё уже друг другу сказали.

— А по мне, мы ещё и не начинали, — хмыкнул Алексей.

Дальнейший путь прошёл в молчании. Волков даже подумал, что это становиться доброй такой традицией, ехать в тишине. Но шутить на эту тему не стал. Сейчас, сидя рядом с ним, Юлька казалась невыносимо слабой и усталой. Как будто запал или стержень, что до этого помогал ей держаться, куда-то исчез. Надо признать, что такое зрелище несколько пугало, потому что он не знал, как действовать с такой Юлей. Что ей говорить и как.

Подъехав к подъезду дома, выключил двигатель и несколько минут сидел на месте, всматриваясь куда-то вдаль. Прохожие спешили по своим делам, не обращая внимания на замершую внутри салона машины парочку.

— Я не хочу, что бы ты уходила, — наконец смог выдавить из себя Алексей. На девушку он по-прежнему не смотрел. — Я не знаю, что это. Любовь, желание доказать, что ты принадлежишь только мне или ещё что… Но я не хочу, что бы ты уходила.

— Как у тебя всё просто, — усмехнулась Юля. — Ты не хочешь, значит, так не будет. Лёш, я бы с удовольствием не уходила. Но мазохизм, это немного не моё. И если себя я ещё могла бы не пожалеть, то ребёнок ни в чём не виноват.

— Да прекрати ты прикрываться ребёнком, — не выдержал Волков и повернулся к ней. С силой схватив девушку за плечо, заставил Юлю посмотреть ему в глаза. В серых омутах читалась неприязнь к такому его поведению, злость, обида, боль…

Но все эмоции моментально скрылись, словно она отгородилась от всего окружающего мира. ОТ этого стало больно, на самом деле больно. Потому что так она пряталась ещё и от него.

— Я не…

Договорить Юле не дали. Хватит, они слишком много разговаривали и так и не смогли сказать хоть что-то друг другу. Алексей склонился ещё чуть-чуть и осторожно, нежно поцеловал её, заставляя замолчать. Небольшое сопротивление с её стороны исчезло, спустя несколько секунд. Тяжёло вздохнув, она поддалась вперёд, отвечая на ласку и зарываясь пальцами в его волосы.

Внутри появился маленький комочек удовольствия, постепенно становившийся всё больше и больше, пока не перерос в неприкрытое желание, теперь скользившее в каждом жесте Алексея. Вот он пробежался кончиками пальцев по спине девушки, коснулся груди, ещё незаметного живота и его руки снова вернулись к шее, доверчиво изогнутой в попытке урвать больше от их поцелуя.

Он отстранился только, когда стало не хватать воздуха. Посмотрел в лицо Юли, с припухшими от поцелуя губами. Щёки раскраснелись, глаза прикрыты и чуть подрагивают, словно она ещё сама не поняла, что это всё значит. По мнению Волкова, всё довольно ясно: она никуда от него не уйдёт. Тем более, с его ребёнком.

Возможно, первая реакция на информацию о беременности девушки была не совсем адекватна, но она вовсе не означала, что Алексей собирается отказываться от такого подарка. К тому же, вполне возможно, что это позволит удержать Соколову рядом с ним.

— Идём. Мы обо всём поговорим сегодня, чуть позже. Когда ты поешь нормально и успокоишься. Хорошо? — тихо проговорил, погладив по щеке и с трудом удерживаясь от желания обнять её.

— Лёш, это ничего не изменит, — в голосе Юли слышалась нотка беспомощности и растерянность.

— Изменит.

— Лёш, ребёнок не сделает нашу совместную жизнь крепче и лучше, — понимая, что спорить с ним бесполезно, во всяком случае сейчас, Юля отстегнула ремень безопасности и вышла из машины. Боясь, что она может уйти, Алексей выбрался следом. Щёлкнув брелком сигнализации, он взял её под руку и повёл к подъезду.

Возле этого дома бабушки не любили сидеть. Солнечная сторона и отсутствие мало-мальски высоких деревьев перекрывало доступ местному филиалу КГБ к информации о жильцах. Что в данный момент несказанно радовало Волкова. Не хотелось лишний раз нарушать возникшее между ним и Юлей хрупкое перемирие. Пусть даже он не считал себя в чём-то виноватым.

Квартира встретила тишиной и затхлым воздухом нежилого помещения. Оставив девушку в коридоре, он за несколько минут открыл все окна, впуская ветер и устроив немаленький такой сквозняк. Заскочив на кухню, проверил холодильник и, к своему удивлению, нашёл там некоторое количество продуктов и даже сваренный суп с клёцками. Всё выглядело свежим и аппетитным. Вполне может быть, что домработница тайком использовала холодильник для хранения своих запасов, или же периодически ночевала здесь, но сейчас Алексею на это было наплевать. Главное, есть чем накормить Юлю, а с остальным потом разобраться можно.

Поставив кастрюлю на плиту, включил газ и вернулся к Соколовой, так и оставшейся стоять в коридоре.

— Сейчас суп разогреется, и поешь, — он попытался ласково улыбнуться, но вышло плохо. Всё, что происходило, казалось до жути неправильным, и должно было быть совсем не так. Без криков, скандалов и взаимных упрёков, но ничто не бывает идеальным в этом мире, даже такое высокое чувство, как любовь.

Юля хмуро на него посмотрела. Она стояла там же, где он её и оставил, посреди коридора, прижав сумку к груди. Двигаться с места девушка не собиралась.

— Юль, пойдём в комнату. Переоденешься…

— Тут есть женские вещи? — вскинула брови Соколова, хмыкнув и передёрнув плечами. — Ты очень любезен, но я предпочитаю свою одежду, а не с чужого плеча.

— Здесь кроме тебя не было ни одной женщины, — откликнулся Волков, задетый за живое словами девушки. Взяв её за руку он завёл Соколову в спальню и продемонстрировал ей аккуратно и чисто убранное помещение. — Вот, смотри. Можно сказать, ты первая, кто побывал в моей настоящей квартире. Здесь мы и будем жить.

— Мы?

— Ты же не думаешь, что я отпущу тебе, беременную, куда-то ещё?

— Именно так я и думаю, Лёш. Именно так. Потому что мне дороги мои нервы и мой ребёнок. И этот вопрос не обсуждается, — упрямо поджав губы, Юля отрицательно мотнула головой. — Я устала.

— Ты даже не хочешь дать мне шанс исправиться? — схватив её за плечи, развернул к себе лицом, прижавшись лбом к её лбу. Прикрыв глаза, вдохнул знакомый и такой необходимый запах. Но теперь к уже привычным ноткам добавилось что-то ещё, более… острое и пряное. Беременность сказывалась не только на её эмоциональном состоянии, но и на всём, что окружало девушку.

В том числе и на него. Кто бы мог подумать, что однажды он не сможет отпустить девушку, которая сама захочет уйти?

— Шанс? — медленно протянула Юля, даже не делая попытки обнять его, пусть и не вырывалась. это было хорошим знаком…

Наверное.

— Да. Шанс. Всё-таки, ты тоже не ангел, — он открыл глаза, с некоторой долей нежности рассматривая недоверчивое выражение лица девушки.

— О да. Я само воплощение всех пороков, — иронично усмехнувшись, Юля размахнулась и резко ударила кулаком ему в живот. Выпустив её из объятий он согнулся пополам, ловя ртом воздух. Не то, что бы было сильно больно, однако, эффект неожиданности сыграл свою роль.

— Значит, я не ангел? — задумчиво переспросила Соколова и ещё раз ударила Алексея, теперь уже по лицу, размахнувшись от души.

Волков при желании мог бы уклониться, но не стал, интуитивно чувствуя, что ей это просто необходимо. Он стоически терпел удары, сыпавшиеся на него. Постепенно они спадали на нет. В конце концов, Юля просто уткнулась носом ему в грудь, стараясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

— Почему?! Ну почему я не могу от тебя уйти?! Почему, ты можешь мне ответить? — она не кричала, не истерила, просто говорила, продолжая стучать кулаками по его торсу. — Боюсь стать матерью-одиночкой? Ну уж нет! Ребёнка я и сама смогу вырастить! Без чьей-то помощи. Денег на жизнь мне хватит. Остаться без любви? Я без этого чувства вполне спокойно жила до встречи с тобой. Так какого грёбаного хера я не могу тебя бросить, когда у меня есть столько поводов?

— Я тебя люблю, — тихо прошептал Алексей, заключая её в объятия.

— Хороша твоя любовь. Ничего из неё путнего не получается пока что, — прошептала Юля, наконец обняв его за талию и прижавшись щекой к футболке.

— Я тебя люблю, — тихо прошептал он снова и коснулся губами волос на затылке девушки, крепче прижимая её к себе. — Идём, тебе надо хорошо питаться.

— Не хочу, — откликнулась девушка, уткнувшись носом ему в грудь. — Меня покормили. У Сергея не забалуешь. Будет стоять над душой, пока всё не съешь.

Алексей хотел было поинтересоваться, кто такой этот Сергей и кто он для неё, но не стал. Всё-таки они и так достаточно поскандалили. Взяв в кулак густые тёмные волосы, чуть потянул, заставив девушку отклонить голову назад и посмотреть прямо ему в глаза. Юля не сопротивлялась, позволив ему это сделать. Смотря на Волкова, нервно провела кончиком языка по губам.

Это сработало как красная тряпка на быка. Её не было рядом всего несколько дней, а такое ощущение, что она отсутствовала целую вечность. Наклонившись ниже, осторожно прикоснулся губами к её лбу. Затем спустился ниже, целуя кончик носа. Провёл языком по верхней губе и чуть сжал её. Оттянув, отпустил и посмотрел на девушку.

Юля стояла неподвижно, прикрыв глаза. Дыхание сбилось, на щеках появился румянец. Улыбнувшись, он потянул её за собой, в сторону кухни. Усадив девушку на табуретку, выключил суп, но накладывать не стал. Налил соку из холодильника, сел перед ней на корточки и вложил запотевший стакан в тонкие пальцы. Соколова удивлённо на него посмотрела, но послушно выпила жидкость. Поморщившись, поставила ёмкость на стол и вопросительно вскинула брови:

— Это такой способ меня возбудить? Если честно, не катит. От холодного обычно остывают.

— Тебя так и тянет сказать какую-то колкость, — улыбнулся Алексей, ласково погладив девушку по щеке. — Ты останешься?

Юля помедлила с ответом. Она смотрела на него, как будто раздумывая стоит оно того или нет. Волков всё бы отдал за то, что бы понять, где бродят её мысли, но старался даже не дышать лишний раз, Почему-то в душе было странное предчувствие, что это мгновение самое главное в данный момент.

— Я останусь, — наконец, едва слышно прошептала девушка, коснувшись кончиками пальцев его губ. — Но, Лёш, я не железная. Помни об этом, пожалуйста…

— Не забуду, — так же тихо откликнулся Алексей, поднявшись и помогая встать ей. — Честно, Юль. Не забуду.

Ещё какое-то время он, молча, смотрел на неё, заем резко притянул к себе, впиваясь в губы жадным поцелуем. Хотелось всего и сразу, но краем сознания цепляясь за информацию о её состоянии, Волков сдерживал себя, стараясь не переборщить. Мысль о ребёнке приятно грела самолюбия. А ещё жутко хотелось, что бы это был именно сын, но пока что он это желание прятал как можно глубже.

Шаг за шагом, они продвигались в сторону спальни. Алексей целовал её, спускаясь ниже. Прошёлся влажной дорожкой по шее, лизнул мочку уха и снова вернулся к слегка припухшим губам. Его язык играл, то прорываясь внутрь рта девушки, то нежно обводя по краю, а порой и вступая в противоборство с её языком. Руки лихорадочно блуждали по телу Юли, скользя по изгибам, проникая под одежду. Первой на пол полетела футболка. Следом бюстгальтер исчез, дав наконец-то доступ к груди. Возможно ему показалось, но она стала больше и сейчас чувствовалась по особенному, что только усилило и без того зашкаливающее возбуждение. Глухо простонав, он отстранился, окидывая её горячим взглядом.

— Моя, — пробормотав это, резко развернулся, не выпуская девушку из объятий. Толкнув её в сторону кровати, стащил свою футболку и бросил на стул. Расстегнув ремень, подошёл ближе и осторожно коснулся пальцами хрупкой шеи. Провёл вниз, по ключице, до груди. Коснулся затвердевших сосков и спустился на мягкую округлость живота. Оттянул резинку бриджей, провёл по краю трусиков. Нежно, как будто боясь, что Юля куда-то может исчезнуть. За штаны притянул её к себе и стал аккуратно стягивать вниз оставшуюся одежду, пока та не упала на пол. Контраст её обнажённого тела, нетронутой обстановки комнаты и одежды, что была всё ещё на нём, завораживал.

Вот только останавливаться на этом он не собирался.

— Лёш… — неуверенно позвала Юля, поёжившись от прохладного воздуха.

— Ты никуда не уйдёшь, — твёрдо заявил Волков, делая шаг к ней. Не удержавшись, девушка упала спиной на кровать, охнув от неожиданности. Алексей остался стоять на месте, невольно любуясь открывшимся зрелищем. Ему было необходимо кое-что от неё услышать. — Повтори.

— Я не уйду, — откликнулась Юля и усмехнулась, сложив руки на груди явно его провоцируя. — Во всяком случае, пока что. Но если ты будешь медлить, то…

Алексей не стал слушать дальше. Опёршись коленом на край кровати, нагнулся и закрыл ей рот поцелуем, неспешно отводя руки девушки от груди. Перешёл на подбородок, пропутешествовал ниже, к изогнутой шее. Коснулся губами ямочки между грудями. Сдерживаться становилось труднее с каждым ударом сердца, но пока что он неплохо себя контролировал, покрывая поцелуями нежное, хрупкое тело.

Юля недовольно заворчала, стоило ему попытаться отодвинуться, лишая её возможности касаться напряжённых мышц Алексея. Что-то пробормотав себе под нос, она обвила ногами его за талию и опрокинула на себя. В последний момент ему удалось повернуться так, что бы они оказались лежащими на боку. Волков опасался, что вес его тела может как-то повредить ребёнку. Теперь, зная о существовании маленькой жизни, некоего неизвестного третьего, не просто приходилось, хотелось быть аккуратным. И невыносимо нежным.

Вот только он не учёл, что Юля может быть не совсем согласна с его решениями и уж тем более Алексей немного не подумал о том, что у неё может быть собственное мнение на этот счёт. А судя по действиям девушки, она не собиралась нежничать.

Резко отстранившись, Юля ударила его в плечо, заставляя лечь на спину. Скользнув кончиками пальцев по обнажённой груди, обрисовывая рельеф напряжённых мышц. Она приподнялась на локтя, рассматривая свою жертву с долей холодного интереса. Видеть обжигающе ледяной взгляд и слышать сбивчивое, лихорадочное дыхание, когда пульс шумит в висках, оказалось неожиданно остро и пряно. Алексей словно увидел свою девушку с какой-то иной стороны.

И мог бы поклясться, что это ему нравилось.

Тем временем Юля приподнялась, перекинула ногу через него и с удобством устроилась прямо на нём, касаясь напряжённой плоти. Задумчиво прикусив нижнюю губу, она вопросительно вскинула брови и царапнула ногтями кожу на плече. Поднявшись выше, обрисовала контур лица, слегка нажимая на кожу, так, что иногда становилось больно.

Впрочем, всё, что она сейчас делала, больше всего смахивало на изощрённую пытку. Часть его отчаянно хотела исправить такое положение вещей. Но другая — требовала продолжения банкета.

Пока Алексей раздумывал над вариантами развития событий, Юле надоело быть медлительной. Наклонившись вперёд, она лизнула кожу у основания шеи. Затем прикусила и снова лизнула, заставив судорожно вздохнуть. Заткнув ему рот поцелуем, девушка нащупала застёжку на его джинсах и ловко расстегнула её. Дёрнув молнию, стала стягивать с него штаны. Алексей перехватил тонкие пальцы и положил их себе на грудь. От мешающей одежды избавился так быстро, как только смог, учитывая, что всё это время слегка подрагивающие пальцы изучали его тело так, как будто Юля впервые видела обнажённого мужчину. Понимание, что её желание не меньше, отзывалось в каждом мускуле мучительным стремлением к разрядке. К логическому завершению всех этих игр.

Осталось только убедить в этом Юлю, которая, то ли не желала сдаваться без боя, то ли просто хотела почувствовать всё по максимуму.

— Хватит, — тихо шепнул, целуя её в плечо, пока его руки гуляли по телу девушки. — Не играй со мной.

— Я ещё и не начинала…

— Ну уж нет, — Волков рыкнул и резко поддался вперёд. Уложив её на спину, навис сверху и окинул взглядом. — Хватит. Игры закончились.

— Ну как сказать, — протянула девушка, прогнувшись в пояснице и прижавшись к нему всем телом. Потёршись недвусмысленно бёдрами о него, царапнула ногтями по спине Алексея. — Ты хотел прекратить игры?

— Ах ты…

Рыкнув, он впился в её губы болезненным поцелуем. Правая рука скользнула вниз, закинув одну ногу Юли на своё бедро. Мягким толчком оказавшись внутри, едва сдержался от того, чтобы не застонать в голос, громко и, не сдерживаясь. Судорожный вздох девушки только подстегнул и без того долго сдерживаемые порывы.

Дальше всё смешалось в один горячий, сладко-горький ком, с оттенком отчаянья и безнадёжной любви. Алексей не знал и не хотел знать, что будет завтра, да даже банально через час. В данный момент для него существовала только эта девушка, и только этот миг, где они были единым целым.

Хрупкое тело извивалось, требуя большего. Гораздо большего, чем он мог дать ей сейчас. Сжав зубы, Волков двигался, стараясь не упустить ни единого вдоха, стона или вскрика, срывающегося с её губ.

Время остановилось. Были только два тела, поцелуи в горячке страсти и нарастающая лавина возбуждения, пополам со слепящим наслаждением. Удовольствие накрыло их одновременно, заставив замереть на месте.

Выдохнув, Алексей со стоном рухнул на кровать, с трудом сумев сместиться вбок. Он всё ещё находился в ней и чувствовал себя безосновательно счастливым. И в гармонии с собой.

Юля положила голову ему на плечо, обняв одной рукой вокруг груди и стараясь выровнять дыхание. Пот1ршись щекой об него, хмыкнула и тихо шепнула:

— У тебя нет никакой выдержки. Абсолютно.

— Тебя слишком долго не было рядом, солнце моё, — усмехнулся Алексей, медленно выдохнул и обнял её за талию, прижимая крепче к себе. — К тому же, ещё не вечер.

— Даже так? — едва слышный смешок прошёлся по разгорячённой коже, вызвав волну мурашек. Улыбнувшись, он зарылся носом в спутанные пряди волос девушки.

— А ты сомневалась?

— В этом, точно нет, — фыркнула Юля и зевнула, прикрыв рот ладонью. — Но после того, как я высплюсь. И знаешь что? Не дай бог ты куда-нибудь денешься, — сонно пробормотала девушка, устраиваясь поудобнее. — Тебе будет очень плохо…

— Даже и не думал никуда идти, — почти беззвучно отозвался Алексей и прикрыл глаза, наслаждаясь теплом, исходящим от девушки.

В скором времени он тоже оказался в объятиях Морфея.

Максим.

День приближался к концу. То, что Юля не звонила и Волков не появлялся с очередным намерением набить ему морду, можно было считать показателем того, что эта парочка помирилась. Вопрос только в том, надолго ли?

Вздохнув, Краснов затушил сигарету и посмотрел на часы. Семь вечера. Оставаться на работе больше не имело смысла.

Засунув руки в карманы, наткнулся на небольшую смятую бумажку. Вытащив её, развернул и обнаружил номер телефона. Усмехнувшись, Макс вспомнил о том, что это телефон той самой Нади, с которой он не так давно познакомился. Даже ночь провели в одной постели.

Поколебавшись несколько минут, он вытащил телефон и набрал записанные цифры, решив, что это будет не такое уж плохое завершение вечера.

Трубку взяли с пятого гудка. Надя ответила сонным голосом, словно он её разбудил:

— Кто это?

— Неужели меня можно забыть? Какой удар по моему самолюбию, — тихо рассмеялся Максим, прислонившись плечом к стене рядом с окном и прижав телефон плечом к уху. — А я уже подумывал о том, что бы поставить себе памятник при жизни.

— Максим? — неуверенно спросила Надежда. В голосе послышалось облегчение. — Это точно ты?

— Не-а, это моя тень, — хохотнул блондин и провёл рукой по волосам. Конечно, Надя проигрывала по некоторым параметрам Юле, к которой он испытывал нечто большее, чем дружеские отношения, пусть и отрицал подобное. Но было в её наивности, детской непосредственности что-то притягательное, что не говори.

— Если это твоя тень, то я, пожалуй, пойду спать дальше, — буркнула девушка.

— Извини, у меня просто настроение хорошее. А ты чего такая смурная? И вообще, разве это дело спать в семь вечера?

— Дело. Когда тебе пол ночи не давал спать какой-то маньяк, можно и на работе уснуть. Жаль, начальство всегда рядом. В одном кабинете сидим, блин, — раздражённо откликнулась Надя и тут же спохватилась. — Ой, прости. Я не хотела на тебя это вываливать.

— Держать всё в себе тоже не имеет никакого смысла. Последствия могут быть самые непредсказуемые, — философски заметил Максим и глянул в окно, смотря на проезжающие, мимо здания офиса, машины. Сейчас ему вспомнилась Юлька, которая всё время держала в себе, пока не наступал критический момент. — Может быть, встретимся?

— Сегодня? — удивлённо переспросила его собеседница.

— Ну да. Лично я сейчас собираюсь плюнуть на работу и отправиться в ближайший ресторан. Ну ладно, согласен даже на кафе, — хохотнул Максим. — Как тебе идея прогуляться по городу, съесть мороженное и прочее?

— Хм… Это свидание? — хихикнула девушка. — Если да, то я согласна.

— Отлично. Адрес подскажешь или где-то встретимся, в определённом месте?

— Давай возле здания администрации, — предложила Надежда и тут же уточнила. — Через час. Только я могу опоздать, если что. Так уж получается.

— Ничего. Я терпеливый, — улыбнулся Краснов. — До встречи.

— Ага. Пока.

Отключившись, он немного постоял ещё возле окна, затем усмехнулся собственным мыслям и, прихватив пиджак вышел из кабинета. Сейчас Максим очень надеялся на то, что никому не приспичит сваливать на него свои проблемы сегодня вечером.

Выйдя на улицу, посмотрел в небо. Безоблачное, можно даже сказать девственно-голубое. Отличный день для того, что бы повидаться с симпатичной и приятной девушкой. Насвистывая легкомысленную мелодию, Краснов направился в сторону перекрёстка, закинув верхнюю часть костюма на плечо и улыбаясь прохожим.

Даже как-то странно чувствовать себя настолько счастливым.

Юлия.

Я проснулась оттого, что замёрзла. Потянувшись, машинально попыталась натянуть покрывало на себя обратно, но ничего не вышло, потому как привычная деталь, связанная со сном, отсутствовала.

Открыв глаза, пару минут удивлённо рассматривала окружающую обстановку, после чего до меня дошло, что рядом со мной лежит Волков, крепко прижимая меня к себе. И спит, улыбаясь, непривычно открыто и доверчиво.

Тихо вздохнула. Почему-то знала, что так и будет. И от этого было горько и больно, напоминая самой себе безвольную половую тряпку, об которую можно вытирать ноги, как и когда позволено.

Коснулась пальцами подбородка, на котором пробилась щетина, погладила его по щеке. Склонившись, едва ощутимо прижалась губами ко лбу.

Если бы можно было передать человеку все свои мысли, страхи, сомнения и чувства, то, наверное, в этом мире не осталось бы такого понятия, как несчастная любовь. С другой стороны, у всех нас есть те тайны, в которых мы никого не желаем посвящать…

Слабо улыбнувшись, аккуратно выбралась из объятий Алексея, прихватив валявшуюся в стороне футболку. Натянув е на себя, отправилась в ванную. Мне срочно нужно было расслабиться, полежать в горячей воде и просто отключиться от того, что происходит.

Включив воду, выбрала необходимую мне температуру, после чего зашла на кухню. Включив чайник, открыла окно, пропуская внутрь свежий воздух. Судя по часам времени около восьми вечера. Интересно, сколько мы проспали?

— Не знаю. Да и какая разница? Вопрос в том, зачем ты встала, м? — сильные руки обвились вокруг моей талии. Алексей подкрался неожиданно и даже не додумался, судя по моим ощущениям, хотя бы штаны натянуть. Опёршись подбородком на моё плечо, осуждающе протянул. — Ты зачем окно открыла? Простынешь ведь! Тебе себя беречь надо.

— Лёш, ты одеться не хочешь? Потому что соседи в нашей стране — это очень опасный осведомитель любых правоохранительных органов, — усмехнувшись, закрыла раму и развернулась в его объятиях лицом к нему. — Отпусти меня, пожалуйста.

— Куда это? — удивлённо вскинул брови Волков и нагло усмехнулся. — Я тебя отпускать не собираюсь совершенно. К тому же, ты сама обещала, что не уйдёшь.

— По-моему, ты зациклился на чём-то одном, — фыркнув, покачала головой. — Вообще-то я в ванную собралась.

— Да? — меня быстро поцеловали. — Тогда сейчас мы с тобой принимаем горячие водные процедуры, а после возвращаемся в постель, потому что лично я хочу повторить кое-что. Для закрепления, так сказать.

— Лёш…

— Нет, солнышко, даже не пытайся отказаться, — он потянул меня в сторону ванной комнаты, попутно стащив футболку. При этом он не уставал целовать и шептать о том, что любит меня.

И я верила ему. Верила, до определённого момента, потому что где-то там, внутри, всё равно было больно и страшно, что меня снова предадут. А сделать ничего, что бы предотвратить не могу. Совершенно.

В спальне мы оказались только спустя полчаса, когда вода совершенно остыла. Вытащив меня и завернув в большое полотенце, Алексей подхватил на руки и осторожно донёс до спальни, где опустил на сбитые в ком простыни. Аккуратно вытерев, сгрёб грязное бельё и на несколько минут исчез из поля зрения, после чего вернулся с простынёю… Устроившись рядом со мной, обнял и укрыл нас обоих, прижав к себе покрепче.

— Юль? — тихо позвал, убедившись, что я устроилась поудобнее на его руке и не пытаюсь вырваться.

— М? — откликнулась, стараясь не думать о том, что будет дальше. Честно говоря, будущее представлялось излишне туманным, что не говорпи.

— Ты меня простила? — Алексей погладил меня по плечу и нежно поцеловал.

— Не знаю, — устало ответила, прикрыв глаза. Накатила сонливость, призывая организм прекратить бодрствовать. — Я ещё ничего не знаю, Лёш…

— Спи. Ты устала, — вынес вердикт Волков, увидев, что я зеваю. — Завтра поговорим.

Он уткнулся носом мне в шею, щекоча кожу дыхание, а я продолжала смотреть на стену, пребывая в каком-то полуторном состоянии. Беспокойные мысли не давали окончательно провалиться в сон.

8

За окном солнце и жаркое лето. Хмуро окинув взором гуляющих по улице людей, глубоко вздохнула и вернулась к своему столу. Поставив кружку с чаем на стол рядом с ноутбуком, уселась в кресло и потёрла поясницу.

Открытый файл с договором на поставку учебников так и остался не тронутым. Посмотрев на текст пару минут, вынуждена была признать, что мысли витают где угодно, только не около работы с нужными документами. И поделать с этим ничего не получалось, волей-неволей я то и дело возвращалась к размышлению о собственной личной жизни.

С момента нашего так сказать «воссоединения» прошла неделя. Алексей вёл себя… Безупречно. Не будь у меня такого количества скептицизма, возможно, наши отношения доставляли бы мне море удовольствия и счастья. Но червячок сомнений остался в моей душе и заставлял подсознательно искать в его словах скрытый смысл, видеть двойное дно его поступков. Разум понимал, что повторение всех его выкрутасов — это реальное положение вещей. А сердце…

Сердце верит в лучшее до последнего. Не смотря ни на что.

Взяв в руки кружку, отпила глоток. Горячая жидкость обожгла горло и язык, но погрузившись в размышления, даже не заметила этого. После ссоры отпала необходимость скрывать беременность. Однако, не смотря на то, что Алексей стал больше времени проводить со мной, проявлял много участия и внимания, что-то во всём этом напрягало, заставляло нервничать. Только понять, что именно, как-то не получалось, что ли?

Двойственность ситуации и отношений убивало. Медленно, болезненно и верно. Доверие давалось с большим трудом. И то, что Алексей его постепенно уничтожал всеми своими действиями и поступками, не облегчало жизнь.

Поморщившись, свободной рукой закрыла все папки и выключила компьютер. Выдернув флэшку, бросила её в верхний ящик стола. Монотонные действия помогали отвлечься от раздумий, хотя в последнее время всё чаще приходила к тому, что надо было поставить точку в отношениях гораздо раньше. Или сейчас.

Глупые мысли о том, чего не было и не будет. Во всяком случае, пока.

Сложив бумаги в стопку, медленно поднялась и положила её на полку в шкафу, около дверей. Офис пустовал, девочки сегодня работали в зале. Юля с Алёной разгребались с наплывом посетителей, Оля и Лиза выясняли отношения с поставщиками и отгружали заказанный товар. Любимая нами блондинка куда-то слиняла, сославшись на неотложные личные дела. На звонки она не отвечала, заставляя волноваться. Подобного поведения за Павловой никогда не замечалось.

Чертыхнувшись, потёрла виски и посмотрела на дисплей телефона. Два часа дня. Ещё минуты три и я что-нибудь разнесу, лишь бы только избавиться от навязчивых идей. Находясь в одиночестве, постоянно начинаю раздумывать о том, что со мной происходит. Не то, что бы я была против подобного, но в последнее время это происходит слишком часто. Беременность сделала своё дело, эмоциональная нестабильность не улучшала положение вещей, только осложняла и без того не самую простую жизнь.

Взяв сумочку, забрала пару новых детективов, отложенных из последнего поступления, как возможно интересные, и прошла в зал. Что-то мне подсказывает, что там толпится огромное количество покупателей.

Многолюдность — это слабо сказано. Я явно преуменьшила способности народа набиваться в закрытое помещение с маниакальностью шпрот, словно это единственное пристанище. Как только вышла из коридора, ведущего в офис, моментально попала в оживлённую толпу, галдевшую обо всём на свете. В том числе и о том, что их медленно обслуживают. Нашли, чем возмущаться. Тут вообще-то не роботы работают, а люди. Нет, Россия всё-таки поразительная страна, что не говори.

С трудом стала пробираться к прилавку, где можно было заметить стоявшую едва ли не дыбом шевелюру Алёнки, сверкавшую ярко-красными и оранжевые прядями.

— Простите… Пропустите… Блин, да не видно что ли, что я иду?! Я что, такая маленькая и незаметная?! — возмущалась в голос, не обращая внимания на то, что толпе это не особо нравилось. Духота вызвала дурноту, подкатывающую к горлу, а падать тут некуда просто по определению. Да и дышать нечем. — Так, товарищи! Тут беременная хозяйка данного магазина! Рухну в обморок — фиг какие вы скидки увидите когда-нибудь! Вообще и в принципе!

— Да кто ты… — начал, было, возмущаться один из мужиков, стоящий неподалёку, но мою скромную персона заметила одна из постоянных посетительниц. Миниатюрная брюнетка, довольно плотного телосложения и звали её Надя.

— Мужчина, она действительно владелец данного магазина! — громко и отчётливо ответила Надежда, пробиваясь вперёд с помощью локтей и собственного напора. Взяв меня под руку, она без проблем помогла добраться до прилавка. Чего у неё не отнять, так это умения добиваться своего. Правда, исключительно тогда, когда ей это выгодно.

— Спасибо, Надюшь, — мягко улыбнулась девушке, сжав её пальцы в знак благодарности.

— Всегда пожалуйста. Посидим как-нибудь в кафешке? — брюнетка смущённо улыбнулась, накручивая прядь волос на палец. Её неизменное добродушие и оптимизм почему-то стали бальзамом для пострадавшей души.

— С удовольствием. Если хочешь, прямо сейчас, — кивнула головой в сторону выхода. Возможность покупаться в чьём-то счастье оказалась весьма заманчивой. — Потом возьмёшь, что хотела. В смысле из книг.

— Договорились.

— Угу. Жди меня у выхода, — со вздохом осмотрела толпу посетителей и пожелала, мысленно, девочкам терпения.

Алёна и Юля о чём-то спорили. Пробравшись за прилавок, с трудом, но уловила, что проблема заключалась в зависнувшем компьютере, решившем так не вовремя отказаться обслуживать народ. Для считывания информации и ведения журнала продаж мы использовали штрих-коды и магнитные ленты. Техника являлась важной частью работы, сломавшаяся касса практически остановила работу в магазине.

На тему, как всё исправить сейчас и вёлся очень оживлённый спор.

— Нужно звонить администратору! — кипятилась Алёнка, размахивая руками и, то и дело, одёргивая длинный топ с оптимистичным посылом к такой-то матери, на английском. Она у нас вообще интересная личность в плане тяги к афоризмам, высказываниям и прочим.

— Угу. А народ ты как обслуживать собралась? — справедливо возмущалась более спокойная Юлька. Её состояние выдавали пальцы, нервно крутившие ручку.

Парочка эта смотрится очень колоритно. Обе темноволосые, у Юли цвет даже ближе к чёрному будет. Алёнка миниатюрная, стройная, агрессивно-активная с напором. Которому позавидует любой футболист. Лицо овальное, с резко очерченным подбородком. Карие глаза прятались за стёклами узких прямоугольных очков. Чуть вздёрнутый нос и свободный стиль одежды делали её моложе своих лет. Среди нас она смотрелась едва ли не тинейджером. Первое время лично у меня едва не появился комплекс неполноценности, так как я была более спокойной и всегда казалась старше своего возраста. Но поставщики предпочитают общаться с серьёзными людьми…

Собственно, именно из-за «морды аля кирпич» с милой улыбкой, меня и сделали директором этого дурдома.

Юлька от Алёны отличалась как небо от земли. Строгий деловой стиль, полноватая, но не слишком. Круглое лицо, милые ямочки, серые глаза и мягкая, материнская улыбка. Только что спорить с ней никто особо не решается… Характер у неё, как у Сталина. Чуть что — репрессии.

Да все мы не без греха или изюминки, прямо как у Клеопатры. Но Клёпу не переплюнуть, что не говори. Уж слишком заметная женщина.

Девочки моего появления не заметили, продолжая оживлённую дискуссию

— Юль, нужно закрываться! — настаивала Алёна, периодически дёргая ухом от шума толпы. — Мы не справимся в ручную.

— Ой, можно подумать мы в первый раз в такой ситуации.

— Ну не в первый. Но ты что, хочешь такое количество народа обслужить?!

— Если вдвоём возьмёмся…

— Издеваешься?

— Даже не думала…

— Кхм.

Подруги дружно проигнорировали попытку прервать их разговор. Народ начинал волноваться сильнее.

— Девочки…

Алёна и Юля даже не повернули голов, хотя стояла я не так уж далеко, что бы совеем не слышать моего голоса. Вот и как это называется, а?

— Так, — командным тоном прикрикнула, стукнув ладонью по прилавку, — а ну тихо! И медленно, с чувством, с расстановкой рассказываем, в чём суть такого оживлённого спора!

Меня услышали. Даже повернулись лицом и дружно, скорбно вздохнули. А затем выложили суть дела, которую я и без посторонней помощи прекрасно поняла. Всё-таки это единственная вещь, что могла остановиться налаженный механизм действий персонала магазина.

Итак, компьютер на кассе решил повиснуть после того, как Алёна попыталась провести по нему несколько книг. С чего — никто не мог понять. В том числе и я.

Хотя…

— Алён, — взмахом руки остановила словесный поток, давно уже вышедший за пределы темы разговора, — а эти книги были внесены в базу данных или они из свежего поступления?

— Из вчерашнего привоза, — призналась подруга. Наш с Юлькой дружный вздох, наполненный искренней печалью, привёл её в недоумение. — Чего?

— Блин, Лён, я тебя прикопаю когда-нибудь, — буркнула Юлька, вытаскивая телефон из кармана пиджака. — Юльчик, давай, иди. Ты на прогулку собралась, как я понимаю?

— А что, по мне так заметно? — нахмурилась, глянув на зеркальную стенку стеллажа. В неё отразилось бледное лицо, с затравленным взглядом. Пора завязываться с размышлизмами на тему о вечном. Чувствую, до добра они точно не доведут мой и без того не совсем нормальный организм. — Твою…

— Вот-вот, — хмыкнула Юля, набирая чей-то номер. — Я сейчас нашего красавца админа вызову, а ты давай, иди. Тебя Надя ждёт. И знаешь что?

— Что? — переспросила, старательно пряча улыбку. Иногда, я думаю, что друзьям очень не повезло заполучить такой груз как я, личность порой, очень асоциальная. Но в тот же миг в душе начинает проявляться присущий всем эгоизм. Потому что у меня есть те, на кого можно положиться.

— Пару дней отдохни. Что бы мы тебя поблизости не видели, — хмыкнула Алёна и скрестила руки на груди. — Всё, иди, давай, отсюда.

— Ой, а вы без меня точно справитесь? — похлопав глазками, стала пробираться к другому концу прилавка, что бы обойти очередь.

— Ещё слово и я лично тебя транспортирую домой, где привяжу к кровати и буду жутко изгаляться, читая вслух слезливые романчики, — пригрозила Ольга, выпавшая из-за угла. Судя по её раскрасневшимся щекам и плотоядному взгляду, спорить — себе дороже…

Впрочем, это в любом случае так. За ней следом может и Лиза появиться. А молодая мамочка обладает очень большим количеством аргументов за хороший отдых, не смотря на то, что ты не её ребёнок. Слова о том, что я взрослый человек только усиливают пыхтение на тему моей безответственности.

— А точно справитесь? — повторила вопрос, боком выбравшись в зал, и уже почти скрывшись в толпе. Ольга, как раз выяснявшая суть ситуации, повернулась и погрозила кулаком. Пришлось срочно делать ноги, пока действительно не выполнили свои угрозы. Знаю я своих подруг, им только дай покомандовать.

Добраться до двери оказалось неожиданно гораздо проще, чем виделось. Уже прознавшие о том, кто эта странная персона в полупрозрачной голубой блузке и джинсовых бриджах, покупатели расступались, периодически приветливо кивая головой.

Оказавшись возле двери, облегчённо выдохнула и шагнула на улицу. В последние дни жара сменилась приятной облачностью, с прохладным ветром, что не могло не радовать. Поэтому я с удовольствием застыла на несколько секунд на пороге, прикрыв глаза. Не сильные порывы воздуха ласкали лицо и становилось легче дышать. Тошнота отступала, мир виделся в более оптимистичных красках.

Жаль ситуацию жизненную не поправить таким образом.

— Юль? — Надя окликнула меня, коснувшись плеча. Не узнать её просто невозможно.

Скорбно вздохнув, открыла глаза и отошла в сторону, чтобы не мешать людям. Брюнетка внимательно, даже несколько подозрительно смотрела на меня, теребя пальцами ремешок сумки. И чего она волнуется?

— Ась? — потянувшись, потёрла спину и зевнула, прикрыв рот ладонью. — Пошли. Я ужасно хочу смыться отсюда, пока меня не принудили к активному отдыху. Куда пойдём?

— Предлагаю в «Ням-ням», — Чаруш махнула рукой на противоположную сторону улице. — Здесь недалеко.

— Я знаю, — кивнула головой, прищурившись. — А чего ты такая дёрганая?

— Я тебе там расскажу, — вздохнув, девушка взяла меня за руку и потащила в сторону пешеходного перехода. Но тут, как назло, зазвонил телефон и не надо семи пядей во лбу, что бы понять, кто это такой настойчивый.

Поморщившись, вернула себе свою конечность и кивком головы показала Наде, что бы она шла вперёд. Чаруш пожала плечами и зашагала по тротуару, тем самым, давая возможность побеседовать с так некстати вспомнившим обо мне Волковым.

Пожелав себе терпения, вытащила телефон и нажала кнопку приёма вызова:

— Да?

— Ты где? — с ходу поинтересовался Алексей. Судя по звукам, он ехал в машине.

— Хороший вопрос. А где я, по-твоему, могу быть? — собственный голос звучал устало и равнодушно. За сегодня это был уже пятый звонок, поэтому отвечать не хотелось совершенно. Он все разговоры начинал с одного и того же вопроса, на который скоро уже аллергия появится.

— Юль, пожалуйста, — не менее устало вздохну Лёша. — Не начинай.

— Хорошо, — кивнула головой, чисто машинально. Увидеть моего жеста он не мог, точно знаю. — Так что ты хотел узнать?

— Для начала, твоё самочувствие.

— В пределах нормы, — остановившись на светофоре, оглянулась, но, не смотря на то, что машин не было видно, рисковать не стала. В России две беды: дороги и дураки, что едут по ним. Последние умеют выскакивать на совершенно прямом и чистом участке улицы и долго петлять до тех пор, пока не собьют кого-нибудь.

— Юль…

— Ну что, Юль? У меня всё хорошо, — пожала плечами, разводя руками в ответ на осуждающий взгляд Нади, успевшей перейти перекрёсток. Та только возвела глаза к небу. Нет, будь я не беременна, то перебежала бы. Но кроме дураков, дорог и лихачей тут ещё и полиция любит появляться по принципу «вдруг-откуда-не возьмись». Штраф вещь конечно не особо серьёзная, но не приятная.

— Точно? Тогда какие планы на вечер?

— Я и сама не знаю, — пожала плечами. — Подозреваю, что ты сейчас меня просветишь об этом?

— Очень смешно. Обхохочешься, — проворчал Алексей. — Я хотел предложить прогуляться. Или в кино сходить.

— Хм, Волков, для букетно-конфетного периода как-то уже поздновато.

Светофор сменил цвет на разрешающий зелёный, и я спешно пошла к Наде, лавируя между другими пешеходами. Подхватив Чаруш под локоть, потащила её в сторону пиццерии, куда кроме нас двигалось приличное количество людей. Радует наличие кондиционеров. Иначе я туда даже под принуждением не зайду. Толпа, очередь и духота — губительное сочетание.

— Не язви, — несколько обиженно заметил Алексей. — Я хочу сходить с тобой в кино. Это плохо?

— Да нет, в общем-то… А что за фильм? — пропустив знакомую вперёд, зашла следом и встала в очередь, рассматривая меню. — Подожди минутку, — убрав телефон в сторону, поинтересовалась у Нади, стоявшей рядом. — Что будешь?

— Что-нибудь… Не обычное, — девушка протянула руку и забрала у меня листок бумаги. — Что ты хочешь?

— Относительно съедобное, но без особо странных вкусовых сочетаний. И кусок поменьше. Я не лошадь, мне и ведра хватает, — пожав плечами, вернулась к прерванному разговору. — Лёш, ты ещё тут?

— Конечно. Куда я от тебя денусь? — вздохнул страдальчески Волков. — Ну так как? Пойдёшь со мной на «Орден»?

— Хм, название-то какое, — молча одобрила Надин выбор и пропустила её к кассе. Сама отошла в сторону и устроилась на свободных диванах, положив сумку рядом с собой. Опёршись локтями на столешницу, запустила пальцы в волосы, отрешённо рассматривая прохожих за окном. — А ты уверен, что мне понравится?

— Ты же любишь такое сочетание: фантастика, приключение и триллер, — фыркнул Лёша. — Я могу покупать билеты?

— Я же уже согласилась. Чего переспрашиваешь? — хмыкнула и вздрогнула. В проходившем мимо мужчине, неожиданно увиделся Влад. Вот уж кого-кого, а этого типа мне сейчас хочется видеть ровно столько же, насколько весь день мечтала идти в кинотеатр.

Однако, пока ошарашено моргала, подозрительный прохожий уже удалился по своим делам, пройдя мимо пиццерии. На душе сразу же полегчало, хотя в сердце осталось тревожное предчувствие каких-то неприятностей. Надеюсь, в кои-то веки моя интуиция ошибается.

— Ты в последнее время часто решения меняешь в самый последний момент, — напомнил о себе Лёша.

— Что поделать, такова судьба женщины… Убивать своей логикой психику мужчин, — на память процитировала когда-то прочитанный афоризм. — Ладно. Я сейчас по городу гуляю. Домой приду часам к, — посмотрела на наручные часы, — шести вечера. Нормально?

— Конечно. Я возьму на восемь часов. Тебе отдохнуть надо бы, наверняка весь день бегала как сумасшедшая…

— Волков, у меня пять подруг. Одна из них имеет маленького ребёнка, ещё две воспитывали племянников. Как думаешь, мне сильно работать дают? — я рассмеялась. — Но так и быть. Чуть-чуть отдохну. До встречи, а то меня тут уже настоятельно просят прекратить болтать во время еды.

— Юль, почему ты со мной так разговариваешь? — не дал закончить эту высокоинтеллектуальную беседу Алексей. — Я же пытаюсь загладить свою вину. Да и вообще. Не делал ничего такого сверх непростительного.

— Лёш, ты, правда, хочешь поговорить на эту тему? — тихо поинтересовалась, пододвинув к себе принесённый Надей стаканчик с горячим капучино. Знаю, странно пить кипяток летом, но здесь кондиционеры и довольно прохладно. Так что вполне уместный выбор, надо признать.

— А что, неподходящее время? — язвительно заметил Волков.

Я задумалась. Доля истины в его словах, несомненно, имелась. В последнее время и сама заметила, что отношусь к нему не просто плохо, а так, как обычно обращаюсь только с теми, кто мне устроил какие-то неприятности. С одной стороны, это справедливо. Волков в лучших традициях кобелей прыгал от юбки к юбке. И не скрывал этого. Что, неужели есть те женщины, что спокойно это стерпят и будут такими же милыми, послушными, ласковыми и вообще? Думаю, что те, кто оказывался в подобной ситуации, устраивали разнос либо благоверном, либо его пассиям.

С любовницами знакомиться не хочется совершенно. Так что приходится отдуваться Алексею.

С другой… Он ведь старается исправиться. Прикладывает для этого все возможные усилия со своей стороны. Вон, даже вспомнил о том, что в отношениях, как известный стереотип, существует букетно-кофетный период с походами во всякие места культурного просвещения населения.

Осталось решить один вопрос: почему у меня не получается говорить с ним так же, как и раньше? Почему каждый раз меня тянет начать хамить, язвить и выводить его из себя? Пока что ответ так и не нашёлся, что бы я не делала.

Поэтому…

— Алексей, сейчас ни время, ни место, ни ситуация… В общем, я не хочу в данный момент говорить на эту тему. Хочешь получить ответ на свой вопрос? — взяв вилку, отломила кусочек пиццы и положила себе в рот. Прожевав, закончила свою речь. — Пообщаемся вечером. Хорошо?

Он явственно заскрипел зубами. Надя старательно делала вид, что она не слышит, о чём я говорю, рассматривая окружающую обстановку.

Наконец, после общего, минутного молчания, Волков ответил:

— Хорошо, — голос звучал ласково, даже нежно. Это вызвало толпу мурашек, пробежавших по спине. Но, если сначала мне показалось, что Лёша настроен доброжелательно, то тот самый червячок сомнения, что остался после нашей ссоры, заставил тут же усомниться в этом. — До вечера.

— Ага, — и повесила трубку. Бросив телефон на стол, нахмурилась и взялась за еду. Всё же чего у Нади не отнять, так это вкуса к еде. Умеет она выбирать подходящие по настроению блюда. Вот вроде бы ничего сверх оригинального или невероятного в этом блюде нет: ветчина, сыр, огурчики, помидорки, соус…

А настроение стало более или менее нормальным. Даже можно было позволить себе улыбнуться, когда Чаруш спародировала какую-то попсовую группу, игравшую на всю катушку в качестве приятной атмосферы для посетителей. Оптимизм, судя по всему, у Наденьки вещь неистребимая.

В этом мире подобное редкость, местами даже весьма ценная.

— Так, что у тебя случилось Надюшь? — оторвавшись от собственных мыслей, посмотрела на девушку, продолжавшую что-то мне рассказывать. Хм, не первый раз замечаю, что совершенно не слышу периодически то, что мне люди рассказывают. Особенно ярко проявляется данное явление этим летом. Впору задуматься…

Нет. Не надо думать. Слишком много такого занятия может иметь не совсем приятные последствия. Гусь вон, тоже размышлял о философский вопроса бытия. Пока его в суп не закатали. Или это был гуляш? Собственно, без разницы. Главное, что закатали.

— Представляешь, и он меня пригласил на свидание! — закончила свою речь Надя, вызвав у меня нехилое удивление. Потому как я снова всё мимо ушей пропустила. Да что ж такое-то? — И я теперь не знаю, соглашаться или как! Мало того, что мы с ним познакомились в аське, так я его ещё и не видела ни разу. А он прямо со второй минуты выдал, что хочет увидеться. Вот и что мне делать-то?

— Бррр, — передёрнула плечами и тряхнула головой, отгоняя появившуюся сонливость и безразличие к разговорам окружающих. — Так, Надежда, давай всё снова, но вкратце и по порядку! И пожалуйста, не так быстро. А ещё можешь подержать меня за руку?

— Зачем? — удивилась девушка, но сжала мои пальцы. — У тебя что-то случилось?

— Это у тебя что-то случилось, а у меня просто проблемы со вниманием к словам собеседника. Ты извини меня, — потёрла нос и смущённо улыбнулась. — В последнее время у меня большие проблемы с концентрацией на разговоре. Понятия не имею, что со мной такое.

— Не извиняйся, — Надя махнула рукой и откинулась на спинку дивана. — Я уже привыкла. Но тебе действительно интересно, что со мной?

— В противном случае, я бы не спрашивала.

— Ладно. Мы с подругой сидели и общались а аське. Она побежала по делам, а я выходить из программы не стала. Ну вот. Взял, добавился какой-то незнакомец. Стал делать комплименты и всё такое прочее, — брюнетка вздохнула и опустила глаза вниз. Моя интуиция сделала стойку, предупреждая, что сейчас будет то, что может иметь далеко идущие последствия. Из разряда не особо приятных. — Вот. И он пригласил меня на свидание. Представляешь? Без каких-либо предварительных прелюдий и вообще. Просто сказал, что нам обязательно надо встретиться. И повторяет это каждый раз, стоит мне оказаться в онлайне.

— Так, стоп, — вытащив свои пальцы из е хватки, потёрла нос. — И что ты решила?

— Вот что я могу решить? — Надя хмыкнула. — Я ещё не совсем дура. И понимаю, что ни чем хорошим это не может закончится.

— Угу. И?

— Что и? Юль, я конечно наивная оптимистка, но не до такой степени. Конечно я не хочу с ним встречаться. Во всяком случае, пока.

— Ага. То есть ты предполагаешь, что в будущем такое возможно? — устало вздохнув, тоже откинулась на спинку дивана и сложила руки на груди. Пока почему-то оказалась не шибко удобной, грудь в последнее время стала довольно чувствительной, только вот менять положение собственного тела не стала. Как-нибудь высижу.

— А почему бы нет? Он вполне интересный собеседник, — Надя взяла в руку креманку с мороженным и стала есть десерт, периодически оставляя ложку во рту, от чего казалась сущим ребёнком.

Впрочем, иногда я думаю, что она так и не вылезла из детства.

— Надь, а давай по порядку, — склонив голову набок, задумчиво закусила нижнюю губу. — Ты же ничерта о нём не знаешь.

— Ну и что? Я вот с одни виртуальным знакомым уже сходила в клуб, — фыркнула Чаруш. Я заинтересованно вскинула брови. — Ну познакомились на сайте знакомств. Зовут Макс. Фамилия Краснов. Шикарный блондин с зелёными глазами. Характер, правда, не совсем сахар, но мне так даже больше нравится.

— Ох, что-то описание очень знакомое… — потёрла подбородок, уже пытаясь понять, что в ней могло понравиться Краснову. По мне, так Надя совсем не в его вкусе. — Ну и что дальше? Хорошо сходили в клуб?

— Ты ж знаешь, мне пить нельзя, — скорбно выдала Надюша, вызвав умильную улыбку. Мда, этому чуду не то, что пить, порой и нюхать нельзя. Я могу предположить, что в обычной жизни она успешно притворяется невинной белой овечкой, что бы никто обидеть даже не захотел…

Но стоит Наденьки чего-нибудь крепкого попробовать, как с неё тут же слетают все маски, оставляя только весьма своеобразную девицу, способную в такие моменты не то что банк ограбить, но и всю его охрану приложить головой о ближайший косяк. Вот любопытно, что она с Максом сделала?

— Знаю. Как-то раз рискнула оказаться поблизости.

— Не издевайся, ладно? — Надя покачала головой. — Я уже извинилась за тот случай. А здесь я вообще только один коктейль выпила!

— Надеюсь не «Кровавую Мэри»? — подколола, допивая капучино.

— Я её после нашего похода в клуб даже видеть не могу! — скривилась девушка и издала душераздирающий вздох. — Нормально сходили. Один коктейль. Лёгкий. Не обременённый большим количеством алкоголя. И тут Макс пригласил меня на танцпол. А сам с какой-то белобрысой флиртовать начал.

— И? — известие о том, что Краснов с кем-то помимо Нади в клубе зажигал не удивило. Я бы больше поразилась, будь всё иначе и не отходи он от Чаруш весь вечер, с комплиментами, нежностями и букетами роз.

— И я отобрала у кого-то ещё один коктейль. Вот он, кажется, и оказался «Кровавой Мэри»… В итоге, я проснулась в его квартире, в его постели, а он даже не вспомнил, что я приложила его головой об косяк…

— Чего?!

— Ну это случайно вышло…

— Мать, ну ты даёшь! — истеричный смешок, вырвался помимо воли. Надя ведь не в курсе, что я с Красновым очень даже знакома… И представить, как это можно его случайно приложить об косяк, не могу. — И ты после этого осталась жива?

— А он не помнит! — выдала потрясающую фразу Надя и широко улыбнулась. Если так и дальше дело пойдёт, я от смеха на полу рискую оказаться.

— В смысле?!

— В прямом! Он не помнит, что вечером было, — Чаруш вздохнула и посмотрела на пустую тарелку. — Так что мне делать с этим настойчивым поклонником?

— Не идти у него на поводу, — пожала плечами. — Я сомневаюсь в том, что из этого выйдет что-то хорошее. А перед Максимом стило бы извиниться. И рассказать о том, что приложила его светлую голову.

— Обалдела? — округлила глаза девушка. — Он же меня убьёт!

— Ну убить — это вряд ли. Сомневаюсь, что он настолько плохой человек, что бы множить трупы согласно таблице квадратов чисел, — улыбнулась, поднимаясь с дивана. — С тем мужчиной, что тебя в аське достаёт, постарайся не встречаться. Моя интуиция подсказывает, что ничем хорошим данное действо не закончится.

— Ну не знаю… Он вроде приятный в общении, — Надя пожала плечами, поднимаясь следом за мной, оставив деньги на столе.

Вышли мы под ручку. Разговор дальше не продолжали, хоть и крутилось у меня на языке несколько довольно крепких выражений в адрес умственной деятельности некоторых лиц. Вслух озвучить их не дало воспитание, да и всё та же интуиция. Она довольно прямолинейно заявила, что если я начну доказывать Наде, какая она идиотка и ничего не соображающая личность, девушка просто сделает всё мне назло. Пойдёт и встретится с этим уродом озабоченным.

Поэтому, дойдя вместе с Чаруш до перекрёстка, попрощалась, помахала ей на прощание, а сама пошла в другую сторону. Возвращаться в магазин не хотелось, и смысла не было никакого. Вместо этого, шагала мимо магазинов, бездумно разглядывая содержимое витрин, крутя в руках телефон.

То, что Надя может сделать что-то неразумное, сомнений никаких нет. Это только вопрос времени, к тому же вряд ли большого. У неё привычка исполнять спонтанно возникшие желания практически моментально.

Вздохнув, остановилась напротив магазина с детскими игрушками. Огромный медведь, песочного цвета обнимал лапами сердечко. Умильная морда так и привлекала к себе внимание, вызывая желание обнять его и уткнуться носом в шерсть.

Купить что ли?

Решив, что можно позволить себе маленькие приятные мелочи, решительно зашла в магазин, попутно выискивая в памяти телефона номер Макса. Не нравится мне эта ситуация с Надей и общением в аське.

Краснов взял трубку с первого гудка. Появилось подозрение, что он дежурил рядом с телефоном, но ждал звонка вовсе не от меня.

— Привет, Краснов. Голова сильно болела после клуба или так, местами? — встала в очередь, вытаскивая из сумки кошелёк.

— Соколова, ты изверг. Я не от тебя звонка ждал, — вяло зевнул Краснов в трубку.

— Да я поняла уже. Неужели от какой-то девушки? — с языка так и рвалось имя Нади, но усилием воли сдержала такой недостойный порыв.

— Предположим, — сразу посерьёзнел Макс. И тут же подозрительно поинтересовался. — А ты чего хотела? Что-то случилось? Опять с Волковым поцапалась?

— Слушай, не переводи на эту тему, пожалуйста, — вздохнула и поинтересовалась. — Как я поняла, ты знаком с некой Надей Чаруш?

— Соколова, ты что, Штрилицом подрабатываешь периодически? — после секундного молчания, спросил Макс. — Ты откуда про неё выяснила, а? Кто слил явки и пороли?

— Краснов, ты трезвый или как? — встревожено поинтересовалась, указав продавщице на понравившуюся мне игрушку. — Говори нормальным тоном, мне в данный момент не до шуток. Ты знаком с Надей или как?

— Предположим, — уже более привычным, спокойным голосом откликнулся Макс. — А что такое?

— Она тут с одним типом в аське познакомилась.

— И? Я тут причём? Она свободная девушка. А то, что мы один раз в клуб сходили — ничего не значит.

— Макс, вот давай не будем сейчас про свободу и про прочее говорить. Если бы оно ничего не значило, ты бы и имя вспомнить не мог, — расплатившись, забрала большой пакет с мишкой и пошла к выходу. — Так что послушай меня сначала, а потом уже будем рассуждать на свободные темы.

— Ладно. Что с этой милой госпожой Чаруш?

— То есть ты с ней уже знаком настолько близко, что бы догадаться, что с ней может что-то случится? — улыбнувшись страдальческому вздоху мужчины, остановилась на автобусной остановке.

Мельком взглянула на часы. Они показывали пол пятого, что невольно радовало. Действительно смогу отдохнуть перед приходом Волкова и подготовиться к разговору с ним. Чувствую, как бы всё очередной ссорой не закончилось.

— Встреча с косяком считается близким знакомством? При её непосредственной помощи, конечно же.

— Так ты помнишь?

— Такое хрен забудешь, — вздохнул Краснов. — Юль, не трепли мне нервы, лучше рассказывай.

— Ладно. Она тут с одним типом в аське познакомилась. О нём она ничего не знает, а этот тип настойчиво зовёт её на свидание.

— Ну и? — лениво откликнулся Краснов. И широко зевнул. — Пусть встречается. Я тут причём?

— Макс, ты клинический идиотизм от Волкова подхватил или свой где-то прятал?

К остановке подъехала маршрутка. Усевшись на сиденье рядом с водителем, отдала ему деньги и вернулась к прерванному разговору:

— Я прекрасно понимаю, что у вас с Лёшей поход в клуб с девушкой не означает, что за неё следует брать ответственность.

— Ты как всегда догадлива. Осталось только понять, почему ты считаешь себя за неё ответственной. Пусть совершает ошибки и учится на них. Что ты панику наводишь? — всё так же лениво откликнулся Краснов. Его тон понемногу начинал злить. Неужели можно настолько недогадливым быть?

— Макс, я знаю, что она вляпается в неприятности. Причём сильные.

— Ещё скажи, что я должен её защитить, — фыркнул Краснов.

— Не скажу. Всё-таки не настолько дура, — обиженно буркнула. — Ты хотя бы можешь выяснить, с кем она там общается?

— Предположим. А что мне за это будет? — тут же хитро поинтересовался Максим.

— Блин, моя вечная благодарность! Как узнаешь что-то, позвони, — резко выдохнула и отключилась.

Сжав телефон до хруста несчастного корпуса, попыталась взять себя в руки. Вообще, если мыслить здраво (ну или хотя бы попытаться), Максим прав. Опекать Надю не обязан ни он и ни я. Вот только куда теперь совесть свою засовывать, что бы она молчала и не твердила о том, насколько подло я поступаю по отношению к девушке. И откуда ж её вынесло, спала ведь спокойно!

Ладно. С Максом всё понятно. Для него и Волкова поход в клуб с девушкой совершенно ничего не значит, хотя последнего данный случай довёл до отношений со мной. Но это другой расклад, да и обстоятельства знакомства у нас несколько иные. Надеюсь, что у него хватит совести хотя бы обещание проверить, кто этот типа выполнить.

Осталось разобраться с собой и определить, зачем я пытаюсь помочь Чаруш, хотя меня, её проблемы должны волновать в самую последнюю очередь. К тому же, меня не оставляет ощущение, что сегодня я видела именно Влада. А значит, либо он следит за мной, либо что-то серьёзное происходит. Горецкий просто так не станет крутиться поблизости.

Маршрутка остановилась на остановке, и я вышла, поблагодарив водителя. Осмотревшись по сторонам, поёжилась от неприятных предчувствий, по поводу вечера и пошла в сторону дома. Надо будет отблагодарить Краснова за помощь, ну или хотя бы за то, что он слушал мои оскорбления в свой адрес.

Максим.

Звонок Юлии вывел его из состояния ленивой сонливости. И он действительно не соврал Соколовой. Сказав, что ему в принципе плевать на то, что будет с Надей. Вот только в душе всё равно остался не совсем приятный осадок от собственных слов. Судя по тону девушки, она явно считала себя ответственной за эту Надежду, что не особо облегчало ей жизнь.

Вздохнув, скинул ноги со стола и встал, потягиваясь, разминая мышцы. Работы сегодня как таковой не было, так что Максим попросту сидел и бездельничал, попивая очередную чашку кофе.

Однако, он совершенно не представлял, что ему делать с просьбой Юли. Не выполнить её не мог. Уж слишком много для него значила эта девушка, хотя он и старался ограничить свои чувства в отношении неё. Да, она приятная и интересна ему, только уже занята, так что приходится придерживать коней, как говорится.

— Ну ёлки-палки, — вздохнув, Краснов нажал на кнопку громкой связи.

— Да? — секретарша откликнулась практически моментально. Мила отличалась умом и сообразительностью, так что практически с первого раза поняла, что не стоит строить глазки ни своему шефу, ни Волкову. Остальные мужчины в полном её распоряжении. Этим она очень ему понравилась.

— Мил, позови ко мне Антона, из компьютерного отдела, — миролюбиво попросил Краснов, усевшись на край стола. А то тело скоро примет форму кресла, что не есть хорошо.

— Господина Цепова? — уточнила Мила и запнулась, явно засмущавшись. Цепов сумел завоевать и её сердце, что никого не удивило. — А если он занят?

— Тогда скажите ему, что зарплату начисляют те, кто подчиняется непосредственно мне. И если он хочет стать участником книги рекордов Гинеса в номинации самая смехотворная зарплата, то может продолжать в том же духе.

— Как скажите, — тяжело вздохнула Мила и отключилась. Максим надеялся, что Антон если её и убьёт, то не сразу. Впрочем, гонцов уже давно не лишают головы за плохие новости.

Цепов примчался так, словно на нём снова висело ФСБ в полном составе. Если не отдел Ка, или как их там называют.

Открыв дверь в кабинет начальства при помощи ноги, Антошик швырнул на стол кучу бумаг и приземлился на диван. Всклоченная шевелюра и весьма неприязненный взгляд подтвердили догадки о том, что гонцов больше не казнят…

Что вовсе не означает, что все их новости приносят только счастье.

— И что это было? — улыбка Цепова напоминала оскал вампира, выбравшегося из склепа на охоту. А и цвет кожи под стать. Обычно Антон следил за своей внешностью и много времени проводил на свежем воздухе, однако из-за кое-каких трудностей, которые он сам себе на пятую точку нашёл, сейчас мальчик был бледен, худощав и с кругами под глазами. Поэтому любое отражение настроения данного индивида на его лице могло стать шедевром очередного ужастика.

— Антон, ты не рад меня видеть?

— Макс, ещё слово и я мало того, что стану преступником в сфере компьютерных технологий, но ещё и за убийство срок получу, — буркнул Антон, широко зевнув и устроившись на диване поудобнее, прикрыв глаза. — Колись, с чего ты, во-первых, прислал ко мне эту строящую глазки дурочку, а во-вторых, пригрозил мне урезанием заработной платы. Я сомневаюсь, что мои проблемы с некоторыми официальными личностями стал поводом для таких репрессий.

— Тошик, будь оптимистом…

— Краснов, я вечный оптимист. Выкладывай! — смежив веки, Антон поёрзал немного, но всё же удовлетворённо вздохнул, явно найдя удобную позу на шикарном кожаном диване. Этот любитель комфорта не мог просто лечь, ему надо выпендриться и не как-нибудь, а так, что бы двусмысленно!

Краснов постучал пальцами по подбородку. Как правильно оформить просьбу, он не имел никакого представления. Но то, что молчание будет играть не в его пользу, тоже понимал.

Поэтому устроившись в кресле, хоть и начал его уже ненавидеть, Максим вытащил сигареты, закурил, выпустил в потолок кольцо дыма и выдал:

— Мне нужно взломать одну аську.

Цепов открыл глаза. Сел. Внимательно на него посмотрел. Почесал взлохмаченную голову и тихо, с нотками угрозы, поинтересовался:

— То есть?

— Что непонятно? Есть номер аськи. Его надо взломать. Затем пробить все имеющиеся там контакты и пробить не просто на фамилию, имя, отчество, но и на пол, возраст и прочие прелести жизни, — Макс пожал плечами, стараясь не рассмеяться. — Разве это так сложно?

— Товарищ начальник, вы, извиняюсь, издеваетесь или как? — тихо произнёс Антон, потирая переносицу. — У меня на хвосте висит энное количество красивых, крепких дядей, у которых вместо мозгов уголовный, процессуальный и административный кодекс, с кучей федеральных документов. И это всё смешанно, взбито, да ещё и в такой концентрации, что проще застрелиться, чем доказать, что ты не виноват и не Билл Гейтс. И не воплощение вселенского зла, хоть и смахиваешь на него периодически.

— И? — Максим из вежливости изогнул вопросительно бровь, затушив окурок в пепельнице. Интуитивно он догадывался о том, что Антон уже заинтересован в деле, да и никогда не останавливало его наличие преследователь и надсмотрщиков. Скорее наоборот, подстёгивало и заставляло влезать во всякие сомнительные авантюры.

Так что, Краснов чисто из корыстного любопытства и интереса слушал внушительный по своей продолжительности монолог Цепова, который разразился грозной, громовой тирадой на тему собственной несчастной жизни.

Где-то минут через пять, когда блондину надоело считать в уме квадраты некоторых чисел и представлять, насколько именно можно урезать зарплату этому незаменимому, в качестве персонального выноса мозга, болтуну, Антон соизволил прерваться, что бы перевести дух. Такую возможность Максим не мог проигнорировать.

— Антон, меня интересует короткий, лаконичный, положительный ответ на вопрос, можешь ты сделать то, о чём я прошу или нет, — Краснов уселся прямо и поставил локти на стол, сцепив пальцы в замок. Его спокойный, несколько насмешливый взгляд заставил Цепова нахмуриться и почесать нос.

Те, кто знал Тошика достаточно хорошо, прекрасно были осведомлены о том, что данный жест выражал беспокойство.

— Так-с, — вздохнув, компьютерный гений и вредитель крупного масштаба из чёрных списков государства, принял вертикальное положение и поморщился. — Ты хочешь, что бы я взломал аську, выяснил данные, вплоть до паспортных, всех контактов и принёс тебе информацию. Так?

— Ты такой догадливый.

— И всё? И ты от меня отстанешь, и зарплату урезать не будешь? — преисполнился подозрения Цепов, чувствуя имевшийся в тоне начальства подвох. Только что именно там было, понять пока не мог. Да Краснов и сам толком не определился.

По крайне мере, пока что он просто обдумывал возможные варианты. Периодическая встряска главе компьютерного отдела в большинстве случаев положительно сказывалась на темпах и качестве работы оного.

— Насчёт зарплаты, это ты к Волкову, — хмыкнул Краснов и потянулся. — Я за неё всё-таки не отвечаю в некоторых случаях. Но если сделаешь всё, что я сказал, то возможно даже походатайствую за снятие некоторых ограничений с вашей локальной сети.

— Хм, то есть я получу доступ к отчётам наших бухгалтеров? — невинно спросил Антон, хлопая глазками.

— А тебе зачем? — посерьёзнел Максим и внимательно посмотрел на товарища. — Антон, сделай, а там уже поговорим о поощрениях. Договорились?

— Лады, — легко согласился парень, поднимаясь и подтягивая низко сидящие джинсы. — Вечером получишь.

— Вечером это когда? — демонстративно посмотрев на часы, поинтересовался Краснов. — Сейчас уже шесть часов. Если не больше.

— Ой, да ладно, — махнул рукой Тошик. — Ты раньше восьми не срулишь с работы. Так что жди. Узнаю я, что за контакты у этих девяти цифр счастья…

Цепов уже было вышел из кабинета, как остановился. Медленно повернувшись в сторону насмешливо улыбающегося Максима, склонил голову набок.

— Номер надо, да? — любезно предположил Макс, протягивая другу листок бумаги из блокнота.

— Мерси, — буркнул Антон и скрылся, оставив тихо посмеивающегося Краснова в одиночестве. Настроение стало более оптимистичным, потому что он всё-таки выполнил обещание, данное Юле. А там можно будет и благодарность спросить. Ненавязчиво так…

Надя хорошая девушка. Очень даже. Но всё же, Соколова как-то более приятна.

9

Надежда

Надя всем казалась наивной. И слишком ребёнком. Впрочем, если быть честной, то ей так было намного проще жить в этом мире и смотреть на многие сложности и проблемы сквозь призму розовых очков. К примеру, Надежда совершенно не понимала, зачем Юля так сильно усложняет себе жизнь, продолжая встречаться с Волковым, но советовать и лезть в чужой монастырь со своим уставом не собиралась. Всё-таки Юля взрослый человек, как-нибудь сама разберётся.

Вздохнув, Надя подпёрла подбородок кулаком и тоскливо посмотрела в сторону кухни. Нужно было брать себя в руки и идти готовить ужин на всю семью разом. А если учитывать, что братец скоро из школы вернётся, то надо действовать как можно быстрее. Этот троглодит мог сожрать всё, что движется и всё, что не движется.

Решив про себя, что привычное рутинное дело поможет сосредоточиться на одном из вопросов, мучавших её уже не известно какой по счёту день, девушка встала, одёрнула короткую футболку и направилась на кухню, по пути шуганув кота со стиральной машины. Дым сердито мявкнул и гордо удалился в комнату бабушки, явно показывая, что за такое обращение с собой

Привычные, рутинные дела: чистка картошки, возня с фаршем и прочие прелести готовки, выполнялись практически автоматически, пока голова была занята совсем другим. Мысли то и дело возвращались к странному парню, объявившемуся в аське и не оставлявшему попыток пригласить её на свидание. Юля права в том, что не стоит даже думать о возможной встрече. Ничего хорошего из этого не выйдет. Разве что неприятности найдёт себе на голову, если не что похуже.

Хлопнула дверь и зычный голос поинтересовался:

— Дома есть кто?

— А ты как думаешь? — откликнулась Надя, улыбаясь про себя. В дверном проёме появилась светловолосая, взлохмаченная голоса.

Прищурившись, Илья, младший брат Надежды, повёл носом и выдал критический комментарий:

— Опять без специй?

— Будешь сам готовить, если вредничать начнёшь, — отмахнулась сестрёнка и спросила, повернув голову в его сторону. — Слушай, Илья, вопрос на засыпку.

— Нда? Какой? Опять логарифмы за тебя считать? — парень зашёл в помещение и плюхнулся на табуретку, рядом с обеденным столом. — Или корень квадратный извлечь не можешь? Или программка твоя снова подвисла?

— Илья! Не выставляй меня полной идиоткой, — прищурившись, девушка погрозила парню деревянной лопаткой. — Я вот спросить хотела, вот если бы тебя какая-то девушка незнакомая, по аське на свидание пригласила, ты бы пошёл?

— Возможно, пошёл бы, — пожал плечами Илья, стащив конфету из вазочки. — Всё зависит от того, какая девушка. В смысле, на внешность. Ну и от того, как она себя ведёт в общении. Впрочем, если внешность подкачала бы, я бы не пошёл. Просто потому, что зря время тратить и давать человеку ложные надежды не хочу. А тебя чего этот вопрос волнует?

— Да так. А если бы это был парень?

— Надь, ты обалдела? — Илья подавился сладким и закашлялся. — с утра вроде бы нормальный был. Нафига мне с парнем встречаться?! Ну у тебя и вопросы, сеструха…

— Нормальные у меня вопросы, — ощетинилась Надежда и поджала губы. — Просто один парень меня по аське терроризирует. Приглашает на свидание. А я не знаю, идти не идти.

— Тьфу ты, — чертыхнувшись, парень провёл рукой по волосам и задумчиво постучал пальцем по столу. — Напугала меня. Ну чего тут думать? Ты его фотку видела? Если да и он тебе нравится и если ты биту никуда далеко не прятала, то можешь идти. Кто тебя держит?

— Какую биту? — машинально переспросила, выключив газ под сковородкой и кастрюлей.

— Которой будешь от маньяка отмахиваться, — на полном серьёзе откликнулся братишка. — Надь, ты чего как маленькая, а? Мужик, которого в глаза не видела, о котором нифига не знаешь, приглашает на свидание! Давно криминальную хронику, что ли не смотрела? Так я специально для тебя подборку могу сделать.

— Илья, ну вот кто тебе сказал, что я надумала идти на место встречи, а? — обиделась девушка, снимая передник и швырнув его прямо в лицо брату. — Я просто спросила!

— Ага, я так и понял, — фыркнул Илюха и вышел из кухни. — И в следующий раз специи не забудь добавить! Пресное мясо — это невкусно!

— В следующий раз сам будешь делать! — рявкнула Надя и вернулась в свою комнату, громко хлопнув дверью. Раздражённо передёрнув плечами, она забралась с ногами на диван и открыла ноутбук. Сообщения от Владислава отправлялись в папку спам, да и читать их смысла не было, всё равно там одно и то же: давай встретимся, жду тебя в парке и бла-бла-бла…

Что с ним делать, Надя так и не определилась. С одной стороны, встречаться это действительно безумная идея, лишённая хоть какого-то смысла. И в отличии от бытующего мнения, инстинкт самосохранения у Нади был. Даже срабатывал вовремя. Так что такое предложение отвергалось сразу и со всей возможной патетикой.

С другой… Возможно, он не такой уж плохой парень? Мало ли, какая ситуация в жизни у человека…

Так, стоп. Надя мысленно отвесила себе подзатыльник и тряхнула головой. Вот только не надо быть настолько доброй, милой и наивной.

Погрозив самой себе кулаком, девушка подключила интернет, после чего зашла на свою страницу на сайте знакомств. Пролистав всех, кто был в гостях, отметила уведомления как прочитанные. Затем закрыла и, включив музыку, завалилась на спину, уставившись в потолок. Ворчание брата на кухне игнорировалась, думать об Владиславе не хотелось совершенно. Поэтому прикрыв глаза, девушка отправила свою фантазию в полёт, незаметно для себя задремав.

Проснулась она от того, что Дымыч сиганул на живот хозяйки со стола. Весил котяра не мало, поэтому пробуждение выдалось резким и неприятным.

— Дымыч, зараза, — ругнулась Надя, скидывая животинку на пол и потирая пострадавшую часть тела. — Нашёл куда прыгать…

Недовольно ворча, она встала и побрела в сторону кухни, намереваясь доесть оставшийся вчера торт. Звонок телефона отвлёк её от этой мысли. Вытащив сотовый из кармана джинсовки, посмотрела на экран и пожала плечами. Номер высветился незнакомый, кто бы это мог быть, Надя не имела ни малейшего представления.

— Да? — ответила, прижав трубку к уху и заглядывая в холодильник. — Кто это?

— Макс. Есть другие варианты? — ленивый голос блондина заставил девушку замереть на месте от неожиданности. После того, как он взял у неё номер телефона, Максим даже ни разу сообщения не написал. Возможность звонка вообще рассматривала как вариант, стремящийся к нулю.

— Привет, — как-то растерянно протянула Надя, устраиваясь на стуле и ставя перед собой тарелку с куском шоколадного бисквита. — Какая неожиданность. Честно говоря я не думала, что ты вообще про меня вспомнишь.

— Склерозом страдаю только тогда, когда в долг беру, — хмыкнул Максим и куда более спокойным, даже ласковым голосом поинтересовался. — Как у тебя дела? Кстати, ты мне должна за ту встречу с косяком.

— Так ты…

— Ну да, говорю же. Склерозом страдаю в строго ограниченных случаях, — рассмеялся Краснов.

— А жаль… — задумчиво протянула Надя, жуя сладкое и не представляя, что ещё говорить. Мысли, окончательно покинули голову, предоставив разбираться организму, периодически слишком длинному языку и бушующим гормонам. — А что ты хотел?

— Поинтересоваться, как у тебя дела. И какие есть планы на вечер, — послушно повторил мужчина.

— Да никаких пока что, — Надежда посмотрела на часы. — В расписании свиданий пустое место, домашних дел нет… В общем, свободная как ветер.

— Это хорошо… Может быть, встретимся? — мурлыкающие интонации заставили мурашки совершить повторный вояж по её спине.

Не сказать, что вопрос так уж сильно застал девушку врасплох…

Просто, честно говоря, выходить сейчас, в душную и липкую жару, совершенно никуда не хотелось. Однако, раз уж одного интернет-знакомого так сурово раскритиковали, возможно ей повезёт со вторым?

— А почему бы и нет? — откликнулась Надежда, улыбаясь непонятно чему. — Назначай место!

Юлия.

Дом встретил меня тишиной, запахом сигарет и пива. Или какого-то ещё алкоголя, го с некоторых пор моё обоняние отказывается определять спиртосодержащие продукты как-то иначе, чем пиво.

Поморщившись, поставила пакеты на пол в коридоре и, скинув надоевшую обувь, не спеша направилась в зал. Нужно открыть окна, иначе меня вывернет наизнанку от такого амбре.

Через три минуты по довольно-таки просторной квартире вовсю гуляли сквозняки. Особой прохлады не создавали, но дышать стало значительно легче. Улыбнувшись собственным мыслям, переоделась в домашнюю безразмерную футболку, натянула короткие шорты и устроилась на диване, в обнимку с плюшевым мишкой. Лежать так оказалось непривычно…

Но очень здорово. Уткнувшись носом в макушку игрушечного зверя, блаженно зажмурилась и не заметила, как провалилась в сон. Сейчас это не составляло никакого труда и такое понятие, как бессонница, кануло в небытие.

Разбудил меня звук открывающейся двери. Поёжившись от прохладного ветра, пробежавшегося по обнажённым ногам, не стала вставать, вполне справедливо полагая, что найти меня Волков сможет без посторонней помощи. Всё-таки, не на Северном полюсе прячусь. Поэтому сжав мишку покрепче, продолжила лежать, лениво думая о том, что сейчас либо будет очередной скандал, либо меня попытаются задобрить. Возможен, конечно, и какой-нибудь третий вариант, но пока что на его придумывание банально не хватает воображения.

Тихие шаги раздались в непосредственной близости от дивана где-то минут через пять. Тяжёлый вздох, а затем мебель прогибается под дополнительным весом, а ноги уже привычным образом оказываются на мужских коленях. От Алексея исходило приятное тепло, согревающее слегка подмёрзшие конечности. К тому же, он едва ощутимо касался моих икр пальцами, водя по коже и вызывая волну мурашек, пробегающую по всему телу.

— Ты не спишь, — констатировал Волков, спустя минуту, послушав наше обоюдное молчание.

— Нет, — глаза не открывала. Не хотелось разрушать воцарившуюся, почти идеалистическую атмосферу семейной жизни. А о том, что предстоящий разговор вряд ли будет простым и лёгким, вообще не думала. Так проще воспринимать происходящее и не сильно фонтанировать эмоциями при этом.

Хм, по-моему, мне пора завязывать с психоанализом, а то и не такие формулировки начну выдавать, да ещё и вслух.

— Юль, зачем ты так со мной? — поинтересовался Лёша, не переставая поглаживать мои ноги. При этом у него было такое выражение лица, словно ничего более лучшего в жизни не делал. Наблюдая за его мимикой из-под полуприкрытых век, задумалась над тем, почему всё-таки в него влюбилась.

Как обычно, этот вопрос остался без ответа и даже намёка на него.

— Ты о чём? — повернувшись на спину, открыла глаза, вопросительно смотря на него, своего молодого челвоека. Хотя в некотором смысле, он уже мой гражданский муж, практически.

Забавно. Вот сколько представляла свою супружескую жизнь, никогда не думала, что она окажется похожей на аттракцион «Американские горки». В некотором смысле, постоянные так называемые взлёты и падения не так уж плохи. Они не давали возможности заскучать. Уж о чём, о чём, а об этом не беспокоилась ни я, ни Волков, насколько мне известно.

Вот только в последнее время у меня всё чаще возникает ощущение, что любые мои попытки примириться с тем, как он себя порою вёл, бесполезны. И лучше бы была скука. С нею, по крайне мере, можно найти способ бороться.

А как сломать человека и переиначить его под себя? Этому не учат даже в рамках предмета «Психология».

— Ты поняла о чём я, — фыркнул Алексей и бросил взгляд на моё лицо. — Хреново выглядишь, кстати.

— Хороший комплимент, — хмыкнула и приподнялась, усаживаясь поудобнее. Медведя поставила на пол, ноги подтянула к себе, обхватив их и уткнувшись носом в колени. — Лёш, скажи честно, я что, по твоему мнению, должна была наплевать на себя и смотреть на мир сквозь розовые очки? Не видеть, не слышать и не думать? Извини, я так не могу. Пусть самоуважения у меня уже не так много, как во время нашего повторного знакомства, но оно у меня ещё есть. Или ты ждал огромного количества радости от того, что натворил?

— Не начинай, — Алексей отмахнулся и сложил руки на груди, нахмурив брови. Сегодня он щеголял светлыми джинсами и ярко-жёлтой, канареечной футболкой с изображением красного перца чили на спине. — Всё не настолько фатально, что бы до сих пор на меня дуться.

— О как, — на мгновение даже потеряла дар речи от таких слов. С трудом заставив челюсть вернуться на место, сглотнула, прикрыла глаза и, досчитав до десяти и обратно, поинтересовалась. — Ты действительно хочешь говорить на эту тему именно сейчас?

— А почему бы и нет? — пожал плечами Лёша, выразительно посмотрев на наручные часы. — До сеанса у нас есть где-то час-полтора. Как раз хватит, что бы расставить все точки на «и». Знаешь, мне тоже надоело уже страдать от твоего плохого настроения.

— Ах да. В беременности своей я тоже сама виновата или как? — ехидно откликнулась, повернувшись к шкафу и с преувеличенным интересом рассматривая стоявшие там книги. — Хочешь сказать, что непорочное зачатие это не миф? Ты ещё про ПМС выскажись, тогда уж. Что бы наверняка и сразу по всему проехаться.

— Не надо устраивать ругань и придираться к словам, — поморщился Волков, проведя рукой по волосам и ещё больше растрепав их. В груди появилось горячее желание, постепенно перебирающееся к низу живота.

Закрыла глаза, открыла. Глубоко вздохнула и отогнала мысли куда подальше. Нет. Или мы разговариваем или занимаемся сексом. Пока что приоритетнее выяснить отношения, хотя второй способ сосуществование менее затратен в плане нервов.

— Лёш, я не понимаю, что ты от меня услышать хочешь. Извинения? А за что я должна извиняться? За то, что мне было больно и это чувство до сих пор как заноза сидит внутри? За то, что не могу тебе теперь полностью доверять? За то, что ощущаю себя идиоткой, потому что надеялась на другой расклад в наших отношениях? Скажи мне, за что я должна извиниться, что бы наконец закрыть эту тему?

— Юль, а за что я должен извиняться?! Ты же знаешь, что я тебя…

— Вот только не надо приводить мне до такой степени убойные аргументы! Не катят они, понимаешь? Не катят! Я сердцем ещё могу поверить в возможную искренность этих слов, да только как же до тебя не доходит, что мнение чувств уже ничего не значит?* Как ты не понимаешь! Однажды оступился — всё. Доверие…

— Ты опять? — тихо прошипел Волков, поднимаясь и отходя к окну. — Про доверие хочешь поговорить? Давай! Я согласен! Ты разводишь целую демагогию на эту тему, а сама? Ты требуешь от меня доверять тебе, что бы могла доверять мне, да только от тебя же даже под пытками нечего не добиться! Ты же никому ничего не рассказываешь. Закрылась в себе и сиди, гадай, что там такого у неё случилось. Или это просто очередная блажь в стиле Юли Соколовой, которой так не хватает внимания! Хочешь что бы тебе отвечали тем же, делай так сама!

— Как так? По твоей логике, дабы не чувствовать себя обиженной, мне надо найти любовника. Как минимум двух, кстати, а то и больше, чтобы не отставать от такого знатного жеребца, — я завелась. И понимала это. Как и то, что ничем хорошим такое выяснение отношений закончится не может просто по определению.

Но погашаемое силой воли желание, обида, цветущая в моей душе буйным цветом и слепое желание сделать больно в отместку, слились в один сплошной поток эмоций и накрыли с головой, подавляя последние остатки хоть какого-то здравомыслия.

А коли быть честно хотя бы с собой, мне до зуда в пальцах хотелось заставить его почувствовать всё то, что чувствовала я сама, когда он пренебрегал мной, моими желаниями и моими чувствами. О да, он ещё в школе ловко научился топтаться по всему, что было мне дорого…

И теперь, не смотря на осознание абсурдности такого скандала, я сознательно шагала вперёд напролом, ударяя тем же, чем обычно награждали меня саму.

Старые раны не заживают. Мы просто учимся не задевать их.

— Я не это имел в виду! — на пол полетела стопка книг, мирно лежавшая на журнальном столике. Алексей с удовольствием ударил бы кого-нибудь, если судить по сжатым кулакам. Но сейчас в комнате есть только я…

Надеюсь, что бить женщин не в его характере.

— А что ты имел в виду? Что ты хотел сказать своим «Относись к другим так, как хочешь, что бы к тебе относились»? Что ты хотел этим сказать?! — встав с дивана, оказалась прямо напротив него. Что бы не провоцировать банальную драку (пусть даже силы очень не равны), сложила руки на груди, вцепившись в Волкова усталым, обречённым и злым взглядом.

Алексей слегка вздрогнул. Видимо, мой внешний вид кричал о том, что точка кипения, за которой не останется дороги назад, находиться слишком близко.

Однако, сдавать позиции ни он, ни тем более я, не собирались. В конце концов, могу побыть садистом хоть немного, уязвляя чужие чувства и самолюбие?

— Вот скажи мне, ты хоть раз задумывался о том, что делаешь? И почему вокруг тебя могут выжить только такие как Макс? — голос звучал глухо и даже едва слышно, особенно учитывая, как мы неосознанно орали друг на друга совсем недавно. — Потому что другие, не способные относится пренебрежительно не только к чужим, но и к собственным чувствам, просто не смогут находиться рядом и терпеть всё, что ты творишь! Да тебе же плевать на меня, по сути-то! Я не понимаю, почему до сих пор терплю, почему надеюсь, остаюсь рядом, прощаю и пытаюсь не нагнетать обстановку своими истериками! Я отказываюсь понимать, почему ты мне дорог и почему я не могу переступить порог кабинета гинеколога, что бы сделать аборт и освободить обоих от опостылевших обязательств! — сердце сжималось от слов, слетавших с моего собственного языка, но в меня как будто бес вселился.

Я говорила, снова повышая голос, срываясь на болезненный для горла крик, выплёскивая всё, что успело накопиться за наши «отношения». И мне нравилось видеть, как слова причиняют Лёше почти физическую боль.

Правильно. Никто не любит слушать о собственных недостатках. Особенно в области чувств.

— Тогда какого хера ты здесь, а не в больнице? — выплюнул Волков, развернувшись и грохнув на пол вазу. Не знаю, помогало ли ему это держать себя в руках и не перейти к более действенным методом моего затыкания, но на меня это не произвело никакого эффекта.

Ещё пару месяцев назад, я бы вздрогнула, осеклась или вообще испуганно замолчала, а сейчас просто смотрела на него в упор и продолжала говорить. И было настолько на всё плевать, что взорвись в непосредственной близости граната, и то не заметила бы.

— Какого хера? А правда, какого хера? Мне же по идее наплевать на всех кроме себя, я же никому ничего не рассказываю и никому не доверяю! Так действительно, какого хера мой ребёнок ещё жив? — неосознанно приложило ладонь к животу и глубоко вздохнула. — Тебе пора бы повзрослеть, Волков. Ты не замечаешь, как причиняешь боль мне, как унижаешь и делаешь такую бедную и несчастную жертву мужского эгоизма и себялюбия из человека, который по сути ничего плохого тебе не сделал. Заметь, я не заставляла тебя приезжать ко мне посреди ночи. Я не просила начинать эти отношения. И могу прямо и честно сказать, что вполне бы уже переболела и нашла куда более лучший вариант!

После последней фразы в комнате повисла тишина. Её можно было потрогать, настолько ощутимой она оказалась. Алексей стоял очень близком, нас разделяло каких-то полшага, но в этот момент мне показалось, что между мной и ним едва ли не километры расстояния.

— Лучший вариант? — переспросил Лёша, опасно прищурившись. Но почти сразу же он как будто расслабился, даже улыбнулся. С долей снисходительности и веселья. — Лучший вариант? И кто же им стал был? Паша? Ванюша твой любимый? Или Влад, так страстно захотевший тебя вернуть, свою любимую сломанную куколку? Кто из них, м? Или ты кого-то ещё из нашего класса приметила? Получше меня? А может, тебе Максимочка понравился до такой степени? Конечно, я ему и в подмётки не гожусь…

Не выдержала. Подлетела и с размаху отвесила пощёчину. Руку обожгло болью, а на глаза навернулись слёзы. Но быстро вытерев их, зло посмотрела на замолчавшего Волкова, прижимавшего ладонь к горящей щеке. В его взгляде сквозило удивление пополам с непогасшей злостью.

— Никогда. Не смей. Говорить о том, чего даже не понимаешь, — слова падали тяжёлыми каплями, выводя скандал на новую ветку, с более разрушительными последствиями. — Засунь свою ревность себе же в глотку, потому что я тебе никогда даже малейшего повода не давала! Не приписывай мне собственные грехи, будь, в конце концов, нормальным мужиком!

— А я не нормальный?!

— Ты?! Да ты же даже не можешь переступить через себя ради кого-то! Я тебя люблю, а с ними сплю просто так, — передразнила, вернув ему его же собственные слова, сделав шаг в сторону двери. Ужасно хотелось пить.

— А для тебя вполне нормально остаться ночевать у незнакомого мужика! Я что, должен верить в то, что между вами ничего не было? — Алексей схватил меня за руку, чуть выше локтя и резко дёрнул, заставляя повернуться к нему лицом. Было больно, но закусив губу сдержалась от крика, просто прямо посмотрела ему в глаза..

Взгляд мне очень не понравился. В нём была ярость, ревность и что-то ещё, на грани уловимого. Этот коктейль оказался настолько опаляющим, что желание продолжать выяснять отношения куда-то пропало.

Что бы вернуться, вместе с новой порцией обиды и злости. К тому же, никогда не любила находиться под принуждением.

— Не суди по себе, — рыкнула, попытавшись вырваться из его хватки, но Волков держал крепко, а затем и вовсе положил вторую руку мне на талию, удерживая рядом с собой. — Отпусти! Отпусти меня сейчас же! Только такой тупой придурок мог подумать, что между мной и Максом что-то было! Неужели ты настолько меня не уважаешь и не ценишь? За личность-то хоть считаешь или и тут облом?!

— А что я ещё мог подумать?! — сорвался на крик Волков и резко оттолкнул меня в сторону.

Его счастье, что не сильно и что, споткнувшись об медведя, я приземлилась на достаточно мягкий диван, успев выставить руки и хоть как-то затормозить.

Выпрямившись, осталась сидеть на диване, повернувшись к нему лицом и поджав губы. Горячая, терпкая злость сменилась холодной горькой ненавистью. Вот уж точно, от неё до любви один шаг, как и обратно, собственно, тоже. А орём мы друг на друга всего каких-то минут десять, вряд ли больше. Удивительное рядом.

— Ещё раз так сделаешь, я не останусь в долгу, — тихо, спокойно и холодно предупредила Алексея, не отводя глаз и видя, как на его лице промелькнуло сначала недоумение, а затем осознание того, что только что произошло. — Одним из того, что я тебе никогда не смогу простить, так это любые твои поползновения в отношении ребёнка и меня. Понятно?

— Юль…

— Я не ангел, Лёш. Уж что-что, а самокритичности мне хватает. Её даже слишком много, как утверждают мои подруги, — обхватив медведя руками, усадила его к себе на колени и прижала к груди. Большая игрушка успокаивала. — Но если бы ты удосужился хотя бы иногда слушать и слышать, а ещё и видеть, то понял бы, что я не размениваюсь в отношениях по мелочам. Для меня неприемлемо встречаться с одним и спать с другим одновременно… Впрочем, ты для себя всё уже решил, — фыркнула и пожала плечами. — Извини, что занимаю твоё время.

Встав с дивана, вышла из комнаты, не особо думая, зачем и куда иду. В этой квартире балкон находился при спальне. Пройдя через коридор в неё, с остервенением подёргала ручку дверцы. Не сумев открыть, прислонилась лбом к прохладному стеклу. Вспышка ярости, гнева и обиды отобрала силы, оставив после себя опустошающую слабость. Такую, что даже ноги подкашивались.

В коридоре послышались шаги. Звук ударов. Затем что-то упало. Не желая встречаться с Алексеем в ближайшее время, снова дёрнула ручку и сумела открыть вход на балкон. Босиком прошла по нагретому бетону и уселась на низенькую табуретку, стоявшую около перил. Вытянув ноги, упёрлась ими в стену дома под самим окном и прикрыла глаза, подставив лицо лёгкому, летнему ветру.

Мысли скакали в голове, как кузнечики по полю. Ухватиться за какую-то одну не получалось, поэтому я либо думала о том, что наговорила Лёше, либо о том, что хочется есть. А ещё иногда становилось очень грустно, от того, что всё так повернулось.

Но смысла жалеть о том, что не изменить, всё-таки никакого нет.

Вздохнула, поглаживая игрушку и сжимая её в своих руках. Бессмыслица какая-то, а не жизнь.

— Юль? — спокойный мужской голос над головой заставил вздрогнуть, поморщиться, но всё же поднять голову и посмотреть на Алексея.

— Что тебе от меня надо? — тихо поинтересовалась, отвернувшись от него. — Не наорался?

— Юль, пожалуйста… Прости меня.

Шорох. Волков уселся рядом со мной и попробовал взять за руку. Выдернула, не позволив и настолько, насколько позволяла табуретка, отодвинулась в сторону.

— Юль…

— Ты только что наговорил много всего хорошего, а сейчас просишь прощения. Ты сам-то как думаешь, это нормально? — хмыкнув, покачала головой. — Не смеши меняю. Ещё пяти минут не прошло даже, что бы осознать, что именно ты наговорил и зачем. Я тоже хороша, не спорю, но! Не считаю, что сказала что-то, что было бы неправдой. Не так ли?

— Не начинай, пожалуйста. Лучше пойдём в кино, — неожиданно предложил Алексей, коснувшись губами моего плеча, выглядывающего в широком вороте футболки.

От такой смены его настроения почувствовала себя последней дурой, да ещё и скандалисткой. Сплошь одни нервы и эмоции, а он, такой бедный и несчастный, просто покоряется ситуации. В голове стали появляться вполне такие серьёзные мысли о том, что было бы неплохо приложить этого гада чем-то тяжёлым. Жаль, под рукой ничего подобного не наблюдалось.

— Ты обалдел? — справившись с собственным голосом, поинтересовалась, невольно снова повернувшись к нему лицом. — Волков, а ничего, что у нас только что был скандал? Или ты на нём не присутствовал? Ах да, я наверное с кем-то другим только что отношения выясняла…

— Юль, пожалуйста, не надо начинать снова, — Волков всё-таки завладел свободной рукой, переплетя наши пальцы и прижавшись губами к тыльной стороне моей ладони. — Я не хочу продолжать выяснение отношений, потому что пока не вижу в этом смысла. Я хочу отдохнуть. Отвлечься. Поэтому предлагаю нейтральный вариант развития вечера — поход в кино. Тем более, мы всё равно туда собирались.

— Я всерьёз беспокоюсь за твоё душевное состояние, — раздражённо дёрнула плечами. — Мы только что орали друг на друга, какое может быть кино?!

— Нормальное. Возможно даже интересное. Юль, пойдём. Развеемся. И переживём то, что только что было, — Алексей поднялся с пола и потянул меня за собой.

После скандала сил на сопротивление не было никаких. Я тупо плелась вслед за ним, опустив голову и таща за собой медведя, удерживая игрушку за одну лапу.

Волков довёл меня до спальни и насильно усадил на край кровати. Отобрав мишку, положил его на стоящий рядом пуфик. Взяв моё лицо в свои ладони, внимательно посмотрел в глаза и тихо, но твёрдо сказал:

— Переодевайся. Я не хочу больше выяснять отношения. Поэтому — не спорь и не препирайся. Я редко тебя когда-нибудь о чём-нибудь прошу. Пожалуйста, сейчас не спорь со мной.

— Зачем? Зачем ты так делаешь? Что тебе даст этот грёбанный поход?!

— Ты успокоишься, — ответил Алексей и отстранился, давая мне свободу. — И я успокоюсь. И мы сможем поговорить спокойно. Без взаимных упрёков и обвинений. Хорошо?

Пару секунд смотрела на него и ничего не видела. Больше всего хотелось забиться куда-нибудь и пожалеть себя. Но в чём-то Лёшка определённо прав. К примеру, в том, что развеяться не самая плохая идея.

— Хорошо, — кивнула головой, и опустила взгляд. — Выйди. Мне переодеться надо.

— Я подожду тебя в зале.

Он вышел, оставив меня в одиночестве и в весьма растрёпанных чувствах. Во всяком случае, сейчас даже примерно не могу представить. Что будет дальше. Лучше бы сексом занялись, если подумать. Было бы не так плохо сейчас.

Потерев виски, встала и подошла к шкафу. Вытащив свободный джинсовый комбинезон и топ с глубоким вырезом, переоделась, стянула волосы в низкий хвост. Придя к выводу, что выгляжу более или менее, направилась к тумбочке с обувью.

Волков, услышав мои не особо-то осторожные шаги, выглянул в коридор. Я обула мягкие балетки, выпрямилась и вопросительно изогнула бровь, засунув дрожащие руки в карманы на штанах.

— Успокоилась? — чуть помедлив, поинтересовался Алексей, подойдя ко мне ближе.

— Успокоилась, — в тоне ему откликнулась, высоко вскинув подбородок и вымученно улыбнувшись. — Мы идём?

— Идём, — он прихватил ключи, бумажник и открыл передо мной дверь, пропуская вперёд. Кивнув головой, вышла из квартиры, молясь всем известным святым, что бы этот день наконец-то закончился, Похоже, я слишком эмоционально на всё реагировать начала…

Что причиняет больше неприятностей, чем что-то хорошее.

До кинотеатра добрались в молчание. «Киномакс» располагался практически в центре города, напротив драмтеатра, в шикарном по своей архитектуре районе. Припарковавшись, Лёша вышел из машины и помог выбраться мне. Поставив своё сокровище на сигнализацию, он повёл меня к входу в здание, куда уже стекалось довольно много народу. По всей видимости, сегодня какая-то премьера или ещё что.

Хотя наверное у меня просто слишком много параноидальных идей в голове… Как вариант.

Пройдя в зал, устроились на своих местах и стали ждать начала сеанса. Попкорн и прочие прелести брать не стали. Я бы, возможно, и не отказалась, но одного прищуренного взгляда серых глаз оказалось достаточно, что бы передумать. Заводить ещё один скандал совершенно не хотелось.

Места оказались в середине ряда, едва ли не на галёрке. То, что зал небольшой, значительно смягчало подобное обстоятельство, поэтому поёрзав немного, положила ногу на ногу, съехала чуть вниз и. устроив голову на спинке кресла, приготовилась к не особо интересному показу фильма, часть которого можно будет со спокойной совестью продремать. Хотя бы для того, что бы разгадать то, что творится в собственной душе.

Пусть даже заглядывать туда занятие жутко неблагодарное.

Но стоило погаснуть освещению, а на экране появится первым кадрам, как Волков снова захватил в плен мою руку и стал поглаживать запястье. Посылая по телу сотни маленьких электрических разрядом. Возможно, в какое-то другое время это помогло бы успокоиться и даже расслабиться. Сейчас же я постоянно ждала какого-то подвоха. Не мог он оставить все мои слова в прошлом, не мог. И не забыл, это точно.

Червячок сомнения грыз меня изнутри, заставляя искать любой подвох в любых действиях Алексея. Какой тут сон?! Тут бы фильм высидеть, хотя бы.

— Юль, ты не ударилась тогда? — склонившись к моему уху, тихо прошептал Волков, обжигая кожу горячим дыханием. — Нигде не болит?

— Ты меня в кино позвал только для того, что бы про самочувствие спросить? — тихо буркнула, следя за передвижением каких-то подозрительных личностей на экране. — И не мешай мне смотреть эту потрясающую картину, название которой я даже приблизительно не знаю!

— Юль…

Я молчала, стараясь отодвинуться от него как можно дальше. В условиях кресла в кинозале это было не особо легко. Если не сказать, что практически невозможно.

— Юляш…

По-прежнему не реагировала, пытаясь высвободить свои пальцы из его хватки.

— Юленька…

— Волков, заткнись! — тихо, но весомо рыкнула, зло на него посмотрев. — Если приспичило поговорить, то побеседуем позже. Я хочу забыться, отрешиться или сделать что-то ещё в этом же духе. А ты не даёшь мне даже возможности.

Неожиданно Алексей замолчал и выпустил мои многострадальные пальцы из своей хватки. Отодвинувшись, он уставился куда-то вдаль, больше не обращая никакого внимания на меня. Зло усмехнувшись, опёрлась локтями на подлокотники и сложила руки домиком. Вновь начавшая бушевать внутри обида и злость удовлетворённо отметила мелькнувшее в глаза Алексея беспокойство с толикой уязвлённого самолюбия.

Алексей.

Он не знал, что попытка разобраться в ситуации с его стороны понесёт за собой такие последствия. Скандал получился бесполезным. Но в тоже время полным различной и довольно ценной информации. И хотя сейчас в нём жило чувство вины за ту боль, что мелькала на лице девушки, одновременно с этим Алексей злился и не знал, что именно делать дальше.

Попытка примириться не получилась. Даже сейчас, сидя в тёмном зале, перед экраном, где творились совершенно неинтересные ему сюжетные действия в каком-то фильме, Волков ощущал стену, которую выставила между ними Юлька и не давала возможности проникнуть за неё.

«Чёрт, чёрт, чёрт!» — он тряхнул головой, пытаясь отогнать картинки творившегося в квартире безобразия. Лёха морщился от собственных слов, до сих пор звучавших в ушах и того, что в сердцах, но совершенно серьёзно, крикнула ему Соколова.

«Заметь, я не заставляла тебя приезжать ко мне посреди ночи. Я не просила начинать эти отношения. И могу прямо и честно сказать, что вполне бы уже переболела и нашла куда более лучший вариант!»

И ведь он прекрасно понимал, что девушка говорила правду. Да, она много чего орала или шипела, или просто спокойно и холодно кидала ему в лицо, но большинство слов прошли мимо ушей, так как явно были сказаны в запале и не имели под собой какой-то фактического обоснования.

Но вот эти…

В них слышалась явственная горечь, боль и обида. И то, что лучше бы она его не пускала. Послала бы, прогнала, посмеялась… Но не позволяла к себе прикасаться. Тогда всё было бы…

Не так фатально, что ли?

Вздохнув, Алексей откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, сжав пальцами подлокотники. Кто бы мог подумать, что Соколова окажется таким мастером по втиранию соли в душевные раны или в том, как наносить оные с удовольствием и даже наслаждением.

Впрочем, теперь есть повод подумать о будущем. В более серьёзном ключе.

Итак, от ребёнка Юлька избавляться не будет. Но Волков и не собирался заставлять её идти на аборт. Кем-кем, а детоубийцей он не был… И не собирался повторять ошибки некоторых своих знакомых. К тому же, насколько ему стало известно от Краснова, Юля однажды уже прошла через подобное. И последствия были мягко говоря не особо приятные.

Вторым выводом из того, что сегодня было, следует, что она ему измены не простила. И помнит. Только вот молчит, пока уж совсем не прижмёт. Да и в таком случае ему ничего говорить не станет.

Это сегодня он дожал Юлю, и девушка просто уже била всем, что было спрятано в глубине души. Практиковать подобное опасно и болезненно для обоих. Память у Соколовой так же оказалась достаточно хорошая, а язык остр.

А ещё она весьма болезненно реагирует на вопрос доверия, который является для неё особо важным в отношениях.

Только от этого не легче, ни капли.

Волков вздохнул и сел прямее, почувствовав, что спина затекла и практически не чувствуется. Помассировав шею, Алексей искоса посмотрел на Юлю. Она сидела прямо так, как будто проглотила палку и поджав губы. Пальцы судорожно сжаты, а глаза прищурены так, как будто она на кого-то злиться.

Усмехнулся. Гадать, кто же стал объектом неприязни Соколовой, смысла нет. Достаточно просто в зеркало посмотреть. Но не делать же это посреди фильма?

Вздохнул ещё раз. Можно всё-таки попробовать снова? Ей нужно расслабиться, учитывая, какой сегодня был стресс.

Да и, в конце концов! Он эгоист! Он хочет целовать любимую девушку и обнимать её. И не ждать при этом подсознательно, что она чем-нибудь ударит в самый неожиданный момент.

Придвинулся к ней ближе, положив руку на колено Юли и слегка сжав его. Ладонь неспешно двинулась выше, скользнула вверх, коснулась локтя и погладила внутреннюю, нежную и весьма чувствительную его часть.

Юля втянула воздух сквозь сжатые зубы и дёрнула рукой, пытаясь уйти от контакта, но простора для манёвра не было.

Поздравив себя с тем, что Соколова не орёт и не пытается закатить ему ещё один скандал в людном месте, Алексей расцепил тонкие пальцы и взял её ладонь в свои руки и подул на неё. Затем потёрся щекой о тыльную сторону, наблюдая за реакцией девушки на собственные действия.

Юля сильнее сжала губы, ставшие одной тонкой линией. Вся поза выдавала напряжение и если бы не слегка сбившееся желание, он непременно подумал бы о том, что она подыскивает возможный способ особо изощрённого убийства несчастного парня.

В данный момент Волков не думал об обиде, оставшейся горьким осадком на языке от слов, сказанных Соколовой. Он не помышлял о мести, не считал нужным поднимать эту тему снова. Точно так же как она, Алексей отложил произошедшее в сторону, не забывая, но пока и не акцентируясь на этом.

Позже, они обо всё поговорят. Спокойно. Без лишних эмоций. И вот тогда все вопросы будут освещены в разговоре.

Перегнувшись через подлокотник, взял её лицо за подбородок и повернул к себе. Слабое сопротивление было преодолено без особого труда и на него уставились холодные, лишённые эмоций серые глаза, влажно блеснувшие в отблесках света с экрана.

— Ты плакала? — вопрос прозвучал едва слышно, но Юля, казалось, просто ощутила то, что он хотел её сказать. Слабый кивок головы и кривая улыбка послужили ответом.

— Из-за меня? — снова спросил, чувствуя, как внутри обида сменяется злостью на себя.

Ещё один слабый кивок и попытка освободиться. Не дал. Дёрнул за руку, заставив оказаться на его коленях, и обнял за талию, прижав покрепче. Провёл рукой по спине, слегка поглаживая выступающие косточки позвонков.

— Отпусти, — тихо шепнула Юля, смущённо поглядывая на сидевших рядом людей. Но тех больше занимал сюжет фильма, чем разборки двух зрителей, сидящих на так называемых «местах для поцелуев». — Отпусти, я не хочу…

— Я предлагаю тебе мировую, — вздохнув, Волков уткнулся носом ей в шею, прикрыв глаза. В конечном счёте, наговорить они оба наговорили много чего «хорошего». И оба не ангелы, как она точно заметила.

— А я предлагаю тебе оставить меня в покое, — упёршись руками ему в грудь, Юля постаралась отодвинуться как можно дальше. — Ты же хотел увидеть, какая я бываю на самом деле, да ещё что бы чувства и мысли свои не скрывала? Получай. В данный конкретный момент я чувствую, что меня подташнивает от твоих прикосновений, и всё, что хочу, так это чтобы меня не трогали в ближайшее время. Понятно?

— А я не хочу оставлять тебя в покое. Тебе понятно? — зло шикнул Алексей и впился в её губы жёстким, болезненным поцелуем, показывая, кто из них сильнее.

Юлька не разжимала губ, никак не реагируя на близость и прикосновения. Что бы добиться хоть какого-то отклика, пришлось укусить её за нижнюю губу. Девушка зашипела, но поддалась на провокацию. В интересном положении прекрасной половины человечества имеются свои определённые плюсы. Некоторые желание периодически выбиваются из-под контроля, заставляя идти против собственных решений.

Она положила руки ему на шею, притягивая ближе. Поцелуй стал более страстным и глубоким. Прервав его, Алексей откинул голову назад и поинтересовался, переводя дыхание:

— Пойдём? Дома это будет гораздо удобнее, чем здесь, при таком количестве народа. Или ты хочешь чуть-чуть экстрима?

Несколько секунд девушка удивлённо смотрела на него, а потом резко ударила локтем под рёбра и пересела обратно на своё место, снова оградившись холодной стеной отчуждения.

Стиснув зубы, Волков пару минут смотрел на спинку сиденья перед собой, затем ругнулся себе под нос и встал. Схватив её за руку, он потащил Юлю за собой, попутно извиняясь перед остальными посетителями кинотеатра, но, на самом деле, совершенно не чувствуя себя виноватым.

Соколова пыталась что-то возразить, но она достаточно хорошо успела его изучить, что бы понять, что в данный момент любые слова просто пролетят мимо ушей, нигде не зацепившись и даже не отложившись в сознании.

Вылетев из здания на улицу, Алексей остановился около ступеней, ведущих на тротуар. Юля выдернула свою руку, уже в который раз за сегодня и отошла в сторону. Зябко поёжившись, она обхватила себя руками за плечи и качнула головой, словно о чём-то споря сама с собой.

— Дурацкая была идея, — наконец, высказалась девушка и пожала плечами. — Не стоило идти в кино после такого скандала. Ни я не успокоилась, ни ты. Смысл?

— Я знаю отличный способ успокоить нервы, — хмыкнул Волков, тем не менее, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— А я знаю ещё более лучший способ, оставить друг друга на ночь в покое, — резко ответила Юля и бросила на него усталый взгляд. — Я могу переночевать у Женьки. Или у кого-то ещё из девчонок.

— Ну уж нет, — зло прищурился Алексей. Сама мысль о том, что она может куда-то пропасть из поля его зрения, заставляла пальцы сжиматься в кулаки. — Извини, солнце, но сегодня тебе придётся терпеть моё общество не взирая на все свои желания.

— Тогда прекрати попытки свести всё к примирению в постели. Хватит. Не желаешь говорить и играть в открытую? Отлично! Поживём как простые соседи по коммуналке. Может, это станет необходимой нам панацеей? — фыркнув, Юля провела рукой по волосам и неожиданно резко выдохнула, ударив себя по лбу. — Идиот. Кретин. Сволочь!

— Что случилось? — несколько обеспокоенно поинтересовался Алексей, подойдя к ней поближе.

— Ничего хорошего! Впрочем, учитывая с кем я говорю, это не удивляет! — рыкнув, девушка поспешила вниз по ступенькам, направляясь к машине. — Поехали! Из-за тебя я совершенно забыла про продукты, оставленные в коридоре на полу!

Сначала он даже не понял о чём речь. Потом едва заметно улыбнулся. Но видя её искреннее негодование весело расхохотался, не взирая на все бросаемые в его сторону гневные взгляды. Почему-то после того как он отсмеялся, обстановка в машине стала более свободной. Юля тоже слегка улыбалась, пусть взгляд у неё не потеплел ни на йоту.

С другой стороны…

Ох. Волков вздохнул и завёл мотор, слушая, как какой-то попсовый певец орёт дурниной о неземной любви. Вот уж точно пацан явно не имеет представления, о чём идёт речь в его песне… И уж точно не влюблялся.

Потому что неземной любви не бывает. Бывает вот такая хреновая привязанность, когда знаешь, что делал всё правильно, а всё равно оказываешься виноватым.

Машина плавно тронулась с места, позволяя отвлечься от размышлений и сомнений, раздирающих напополам.

Эх, Юлька, Юлька. Действительно, зачем ты позволила остаться тогда на ночь? Если бы всё пошло по-другому, то ни он, ни она сейчас бы не маялись от собственных обидных слов.

10

Максим

— Мне, пожалуйста, вот те розы. Белые, — Максим указал на нежные, едва распустившиеся бутоны, стоявшие в холодильнике.

Продавщица смущённо опустила глаза, она пыталась с ним флиртовать, но его мало интересовала именно эта представительница слабого пола, хотя Краснов признавал, что девушка симпатичная оказалась. Не то, что бы у него вдруг пропало желание поразвлечься на досуге, только в последнее время требования к партнёршам стали повышаться.

Интересно, с чего бы это?

— Вот, ваш заказ, — худощавая рыженькая девушка положила на стол три розы, завёрнутые в прозрачную с цветными разводами упаковочную бумагу и перетянутые красной лентой. Скромно, но со вкусом. — С вас триста пятьдесят рублей.

— Прошу, — Максим протянул ей деньги и забрал цветы, после чего, кивнув головой, удалился, чувствуя на себе расстроенный взгляд сотрудницы цветочного отдела.

Оказавшись на вечерней улице, он довольно улыбнулся и тряхнул головой, прогоняя сонливую леность, возникшую после неспешного рабочего дня, тянувшегося слишком долго даже по его личному мнению.

Прикрыв глаза, мужчина постоял немного на тротуаре, подставляя лицо сухому летнему ветру, и глубоко вздохнул. Вчерашняя встреча с Надей, увы, не состоялась. Не то, что бы он этого очень уж хотел, но после информации полученной таки от насупившегося Антона, такой поступок показался очень правильным.

Однако, что бы там не успел напридумывать себе Краснов, в качестве возможных планов на вечер, судьба, как обычно, внесла собственные коррективы. К концу дня решил о себе напомнить один из заказчиков, и они с Цепов на пару разбирались в выдвинутых оным претензиях. Позвонив девушке и перенеся встречу на сегодня, Максим почему-то почувствовал себя предателем. Словно, успел что-то сделать, о чём пока что даже не подозревал.

Усмехнувшись, Максим открыл глаза и неторопливым шагом направился в сторону парка, где они с Надеждой договорились встретиться. Невольно стоило порадоваться тому, что Краснову удалось в принципе невозможное: отговорить девушку от поступка, продиктованного чисто женской логикой — от встречи с незнакомым мужчиной поздно вечером. К тому же, этим «красавцем» оказался никто иной, как Влад Горецкий.

Информация, полученная Тошиком навевала на определённые размышления. По всем прикидкам выходило, что это тот самый Влад, про которого как-то по пьяни проговорился Волков. Бывший бойфренд Соколовой, житья ей не дававший определённый период времени. Помнится тогда, Алексей жутко сокрушался, что не сломал ему что-нибудь особо не нужное.

Но тогда возникает вполне логичный такой вопрос: а какого хрена ему от Чаруш нужно? Маловероятно, что Юлька рассказывала ему о своих знакомых, особенно после расставания. Так что интерес его…

Слегка напрягал.

Отогнав от себя назойливые мысли, Макс вытащил телефон из заднего кармана брюк и набрал номер Соколовой. Если у кого и спрашивать о возможных мотивах Горецкого, то только у неё.

Трубку взяли с пятого гудка и голос, раздавшийся прямо в ухо точно не смахивал на привычный, слегка дружелюбный тон девушки:

— Что?

— Что-то случилось? — сразу поинтересовался Краснов, обходя целующуюся парочку. До парка оставалось ещё пара домой.

— А когда у меня жизнь спокойная была? — несколько философски протянула Юля и уже более спокойно продолжила. — Что произошло, что ты про меня вспомнил вдруг?

— Да понимаешь… Тут Владислав Горецкий всплыл на горизонте, — Макс остановился перед входом в парк, оглядываясь по сторонам. Не смотря на довольно прохладную для лета погоду, народу на улицах оказалось неожиданно мало.

— Дай угадаю. Это тот самый неизвестный, что с Надей общается? — в голосе Соколовой промелькнуло едва заметное беспокойство. Для привычного к анализу мелких деталей в поведении и словах человека, Краснова не составило труда его уловить. — Макс, я надеюсь, она с ним на встречу не согласилась? Не то, что бы я ревновала, но учитывая особенности характера Владислава… Ничего хорошего не выйдет. Надя точно не тот человек, который способен переделать Горецкого. Если таковой вообще существует.

— Не думаю, что она до такой степени наивная, — хмыкнул Максим, идя по центральной аллее и наслаждаясь прохладной тенью от высоких кустов и деревьев.

— Лишняя осторожность, тем не менее, не помешает, — вздохнула Юлька. — Хоть ты то меня не будешь спрашивать, почему я его выбрала?

— Я не настолько хорошо с тобой знаком. Но есть такой вариант, что у тебя «синдром жертвы», — он остановился около одной из скамеек и устроился на ней. Место назначенной встречи было в трёх шагах, но стоять на солнцепёке не хотелось совершенно. — Видишь ли… Волков тоже далеко не подарок. Ваши отношения только каким-то чудом ещё держаться.

— Звонил? Или сам мониторинг проводишь? — девушка не разозлилась, только как-то устало усмехнулась. — Максим, я ведь и сама далеко не ангел, знаешь ведь об этом. Влад в то время был другим. Да, в чём-то холодным, злым, циничным… Но другим. Сейчас даже я не могу найти в нём того человека, в которого когда-то влюбилась. И сомневаюсь, существовал ли он вообще.

— А Лёха?

— А что Алексей? — Юля хмыкнула. — Тут другая ситуация. И если кто-то может подумать, что я ему что-то там простила… Ошибаются они. Я не прощу. Я просто попробую научится жить и изменить его.

— Зубы не сломай, — чуть помолчав, посоветовал Максим, понимая, что сказать или сделать что-то сверх того, что уже есть не может. Всё-таки. Это их жизнь и им решать, как и что будет дальше. Кончено, в идеале, Соколовой следует бросить этого эгоиста… Да только в этом случае идеалы вообще не имеют никакой силы.

— В случае чего протезы поставлю, — буркнула Юля и отключилась.

Краснов убрал телефон в карман, задумчиво поглаживая подбородок. Ощущение какой-то пакости не покидало, преследуя словно гончая свою добычу. Да ещё и истерики Волкова, периодически решающего устроить показательное линчевание друга по поводу и без. Честно, не будь у этого придурка беременной девушки, давно бы уже познакомился не с самыми лучшими сторонами характер Максима.

Хмыкнув, мужчина посмотрел в сторону. Где-то в густой зелени слышалась какая-то возня. Затем раздался лёгкий вскрик, а после звуки ударов. Максим нахмурился и отложил букет в сторону. Нади поблизости не наблюдалось хотя, не смотря на свою привычку задерживаться, она должна была уже прийти.

Из кустов раздался ещё один вскрик и самый странный, пожалуй, звук: ломающаяся кость. Его блондин даже спросонья ни с чем спутать не мог.

Инстинкты сработали быстрее, чем мозг успел обработать полученную информацию. Альтруистом Краснов тоже никогда не был, но оставить человека в беде, находясь в непосредственной близости, не мог. Не потому что убеждения не позволяли, а потому что сам однажды остался в живых только из-за неравнодушия проходивших мимо людей.

Продираясь сквозь кусты, Макс пытался понять, что могло произойти и продумать как действовать, но оказавшись на небольшой поляне среди деревьев замер как вкопанный. Все мысли разом покинули голову, оставив только ярко вспыхнувшую ярость и злость, захлестнувшие его с головой.

На траве лежала Надя. Девушка была без сознания, на виске можно было увидеть рванную рану, а волосы стали ещё темнее, пропитавшись кровью. Одна рука вывернула под неестественным углом. Губы разбиты, лёгкая блузка порвана в нескольких местах. Сумочка валялась в стороне, как и туфли.

Ну а непосредственно возле неё стоял мужчина в бейсбольной кепке и тёмной одежде. Он склонился над девушкой, держа в левой руке какую-то бумажку. Судя по всему, собирался засунуть её в рот беспомощно раскинувшейся Наде.

Максим рванул вперёд. Сбив нападавшего с ног, без промедления ударив его по лицу. Несколько раз приложился по корпусу, точно попадая по болевым местам.

Неизвестный, оказавшийся молодым парнем, лет двадцати, попробовал защищаться, но Краснов оказался сильнее. Вытащив у нападавшего ремень из брюк, с лёгкостью связал ему руки за спиной, заодним обмотав и ноги, что бы не мог убежать. И только убедившись, что урод обезврежен, Максим оставил его в покое, направив всё своё внимание на пострадавшую девушку. Опустившись перед ней на колени, проверил наличие пульса, дыхания и осмотрел повреждённую руку. К счастью, перелом был не сложным, без смещения и закрытым. Это вселяло надежду на то, что врачи сумеют сделать всё лучшим образом и дееспособность руки останется на уровне.

Достав телефон набрал номер скорой. Диспетчер ответил спустя пару секунд:

— Слушаю, скорая.

— Парк Вагоностроителей, центральная аллея. Нападение на девушку. Травма головы, побои и перелом левой руки. Сейчас находится без сознаний.

— Возраст, фамилия имя, адрес проживания?

— Около двадцати шести лет, Чаруш Надежда, адреса точного не знаю, — Максим отвечал кратко, н е вдаваясь в подробности. Он удерживал голову девушки на весу, машинально поглаживая щёку, старательно избегая прикосновений к повреждённой коже. Периодически поглядывал в сторону нападавшего. Тот не шевелился, испуганно смотря на мужчину.

«Чует, что попал по крупному» — неприятно усмехнулся Краснов.

— Ждите, выезжаем, — отчеканил диспетчер и повесил трубку.

— Будем надеяться, что приедут действительно быстро, — тихо прошептал блондин и набрал другой номер. Правоохранительным органам тоже надо периодически вытряхивать свои разжиревшие задницы из кресел и работать на земле.

— Дежурная часть, слушаю. — мужской голос вернул его к неприятным размышлениям о работе полиции.

— Нападение на девушку, преступник задержан на месте. Парк Вагоностроителей, центральная аллея. Приезжайте побыстрее, пожалуйста, — последнее слово всплыло в разговоре без его участия, мысли Максима витали вокруг Нади, всё ещё не пришедшей в себя. Он никогда не признался бы, но сейчас впервые в жизни так переживал за человека, который, в общем-то ничего для него не значит.

Наверное, он в этом сильно заблуждался, когда думал, что Надежда так, мимолётное увлечение. А может, просто стал куда более человечным, чем был.

Его внимание привлекла бумажка, белеющая на зелени травы. Осторожно опустив голову девушки на землю, стараясь не потревожить рану, Максим дотянулся до клочка листа с неровно оборванными краями и расправил его. Чёрно-белое изображение, отпечатанное на лазерном принтере с трудом, но сложилось в фотографию, где были изображены Надя и Юля. Вместе. А ещё внизу имелась подпись, сделанная явно мужским почерком.

«Я причиню тебе боль… Даже через тех, кто для тебя не дорог. Боль окутает тебя со всех сторон. И ты вернёшься. Моя маленькая жертва…»

Ругательство вырвалось сквозь зубы неприятным шипением, напоминающим змеиное. Не понять, кто автор этих строчек, мог только идиот, а Макс себя таковым не считал. Сложив записку, Краснов убрал её в карман и вернулся к Наде. Вдали слышалась сирена скорой помощи. Значит, всё образуется.

А Горецкий теперь станет не только проблемой Соколовой, но и его личной. Ненадолго, правда. Ровно до того момента, пока такой человек существует.

Холодная усмешка скользнула по губам блондина. Паренёк вздрогнул от страха при виде неё.

Юлия.

Паршивый вечер плавно перетёк в одинокую ночь, наполненную духотой и неприятными ощущениями в душе. Утром мы молча позавтракали и разошлись по своим делам. Прибыв на работу, привычно погрузилась в пучину бумаг, документов и счетов, тем самым отключившись от событий, происходящих вокруг меня и в моей собственной жизни. К тому же, Женя так и не появилась, прислав короткое сообщение о том, что ей нужно побыть в одиночестве. Пожав плечами, ответила, что это её право и снова вернулась к делам.

Волков звонить не прекратил. Каждый час справлялся о моём самочувствие, но искреннюю заботу в голосе сменила вежливость с оттенком холодности. От такого сочетания по моей спине пробегали липкие неприятные мурашки, заставлявшие отвечать скомкано и невнятно, стараясь поскорее свести разговор на нет.

Обида, разгоревшаяся вчера в душе, никуда не делась. Воспоминания об его изменах, так же выдранные из памяти во время скандала, лежали неприятной тяжестью на сердце. И хотя разум понимал бесплотность попыток придумать, что было бы если, перед мысленным взором то и дело проскальзывали визуализированные пути исхода той или иной ситуации. В том числе и вчерашней, когда Алексей попытался свети всё к привычному способу примирения.

Вздохнув, отодвинула в сторону надкушенное яблоко и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза. Возможно, стоило согласиться на такое развитие событий, но…

Ничего это, чёрт возьми, не решит и не исправит. Сомнения станут только более сильными и приобретут свою особенную горечь.

Да ещё звонок Максима. Синдром жертвы. Ну да, в какой-то степени это, пожалуй, верное определение. Со стороны, наверняка, кажется, что я безропотно подчиняюсь ситуации и даже не пытаюсь сделать полпытки выбраться из неё. В случае с Владом такое проскальзывало, самой себе можно не врать.

Но тогда отношения с мужчинами были для меня ещё в новинку и разобраться в том, что будет дальше, не получалось. Всё ухудшалось состоянием влюблённости и впервые встретившимся человеком, который мог понять мою вечную «маску» и даже заглянуть за неё. Он слушал меня и слышал, понимал и поддерживал. Рассмотреть в нём то, кем Влад стал потом, тогда я не могла. Скорее всего, предпосылки безумия, мелькающего в нём сейчас, уже тогда были в Горецком, только…

Я не видела. Я влюбилась. И сама же напоролось на эти грабли, получив не слабый удар по самой себе.

Хмыкнув, крутанулась на стуле, прижимая руки к животу. Всё познаётся в сравнении. Тогда мне казалось, что я и Влад — это идеальная пара, эта та самая сказочная любовь, которую ждут все девочки.

Встретив Алексея, поняла, что любви идеальной не существует. Зато есть просто любовь. И даже сейчас, после всех высказанных упрёков, это хрупкое чувство окутывает меня своим теплом. Не смотря на горечь обид и сломанное доверие.

— Что же нам делать, малыш? — тихо шепнула, поглаживая живот. Кто бы знал, чего мне стоило даже подумать о возможном аборте. Хватит, один раз прошла через это, но во второй раз ломать себя и убивать невинного ребёнка не собираюсь. Он часть меня, и я люблю его в любом случае, не смотря на то, будем мы с его отцом вместе или нет.

Нахмурившись, потёрла лоб. Есть у меня подозрения, что пока Волков не попробует собственного лекарства, так и будет считать, что измены — это обычное дело. Особенно в открытую и ставя в известность меня. Ненавижу ложь, но в данной ситуации она явно была бы во спасение. Но, видимо, Лёша думал в первую очередь о себе, не догадываясь, какую можно причинить боль таким поведением.

Потерев виски, взяла со стола трубку стационарного телефона и набрала внутренний номер. Ответили спустя пару гудков:

— Ась?

— Лиза там? — поинтересовалась, даже не пытаясь угадать, кто это. Связь искажала голоса порой до неузнаваемости.

— Я была там, но могу оказаться и тут. Юль тиы чего? Не узнала что ли? — рассмеялась в трубку Комиссарова. — Знать, быть мне богатой.

— По-моему, ты и так не бедствуешь. Если понимаешь о чём я, — усмехнувшись, осторожно спросила. — Мы можем поговорить?

— Сейчас?

— Желательно. Потому что потом я на этот разговор могу не решится, — устало вздохнув, отправила подготовленные документы на печать и закрыла все файлы. Выключив компьютер, отъехала от стола, насколько позволял провод и уставилась невидящим взглядом в окно.

Молчание затягивалось, так что пришлось окликнуть подругу:

— Лиз?

— Тут я, — на мои плечи легли тёплые руки и слегка помассировали. — Не думаю, что этот разговор из категории тех, который можно озвучивать всем присутствующим в торговом зале.

Телефон у меня отобрали и вернули на стол, после чего, Комиссарова пододвинула ко мне ещё один стул и устроилась на нём, внимательно вглядываясь в моё лицо:

— Итак? Есть что-то ещё, чего я пока не знаю?

— Я хочу отомстить, — помолчав немного, ответила, опустив взгляд. — Я хочу, что бы он почувствовал ту же боль, что и я.

— Юль, ревность не самое лучшее чувство, — Лиза вздохнула и погладила меня по руке, вцепившейся в подлокотник. — Я понимаю… Хотя о чём я? Ни черта я не понимаю. Мне такое переживать не приходилось, хотя не могу сказать, что мой Серый был образцом любимого человека. Но всё же считаю, что бить его же оружием как-то… Не подходяще, что ли?

— А он по-другому не поймёт. Он же не чувствует себя виноваты и недоумевает, почему же я так злюсь, — хохотнув, качнула головой. — У нас вчера был скандал. Представляешь? Никогда до этого посуду не била, а тут была в каком-то шаге от такого поступка. Хотелось сделать ему больно. На самом деле. Так, что бы сам себя до истерики довёл.

— Юль, не надо опускаться до его уровня, ладно? — Елизавета с трудом отцепила мои пальцы от мебели и взяла руку в свои ладони. — Ты же умная, воспитанная девушка. Да, со своими тараканами, но у кого их нет? Если тебе так плохо — брось его! Что, ребёнка воспитать не сможешь что ли?

— Лиз, а чувства ты куда деть прикажешь? — раздражённо дёрнула плечами.

— Чувства не сломанная жизнь, в конце-то концов. Переживёшь как-нибудь.

— Если бы он тогда не приехал, я бы пережила. И даже сейчас не вспомнила бы про них! Но он появился, как какой-то безумец на пороге моей квартиры! И теперь я не могу отпустить его… Просто не могу и всё.

— Это не моё, конечно, дело, Юль, но мне кажется, что ты преувеличиваешь его значимость для себя. А месть — это не правильный поступок. И даже из женской солидарности я тебя не поддержу в этом деле.

— Спасибо за мнение, Лиз, — несколько сухо ответила, выдернув руку из её хватки. — Чаю хочешь?

— Конечно, — кивнула головой подруга, по в её взгляде промелькнуло неодобрение, заставившее меня внутренне скривится.

Потому что, Лиза, чёрт бы её побрал, была права. Месть — это не выход. Но!

Я хочу этого. И ничего не могу поделать с собственными желаниями.

Кивну головой подруге, встала и направилась на кухню, мысленно уже думая о том, что и как буду делать. То, что ничего хорошего из этого не получится, как-то само собой отошло на второй план.

Женская логика в действии: разум ничто, чувства всё.

Остаток рабочего дня прошёл относительно спокойно. Неспешные разговоры ни о чём, небольшое волнение за Женьку и стойкое понимание того, что вколачиваю гвозди в гроб наших с Волковым отношений, получая при этом какое-то извращённое удовольствие, что ли?

Нет, всё-таки надо обратиться к психотерапевту. Возможно, что я ещё не окончательно потерялась в собственных чувствах, обострённых беременностью.

Попрощавшись с подругами, в пять часов вышла из офиса. Постояв немного в тени деревьев во дворе, пришла к выводу, что в качестве мести вполне подойдёт поход на выставку или какое-то другое светское мероприятие, без Волкова.

Идеальным вариантом могла стать презентация какой-нибудь книжной новинки или что-то вроде книжной ярмарки, но такие мероприятия в основном проводились в Москве, в нашем городе такое не практиковалась, а разводить бурную деятельность только ради причинения душевных неудобств Волкову совершенно не хотелось.

— И что же делать? — вслух поинтересовалась у себя самой, машинально отвечая на вызов: кто-то настойчиво пытался получить возможность пообщаться со мной. — Слушаю?

— Подруга ещё не передавала привет? — Влад говорил лениво, даже несколько заботливо, если это не моё больное воображение пририсовывает несвойственные его словам оттенки. — Она оказалась такой наивной дурёхой… Надеялась, что я не смогу её поймать и сама же попала в мой капкан.

— Во-первых, какая подруга, — спокойствие далось неимоверным усилием воли, потому что догадываться о ком идёт речь, не пришлось. Максим был так добр, что сообщил мне, с кем же переписывалась Надя, и кто именно настаивал на встрече с ней. Сложить два и два, что бы получить четыре, я всегда умела. — А во-вторых, ты к психиатру не хочешь сходить? По-моему, твоё душевное здоровье оставляет желать лучшего!

— Просто ты стала моим наваждением… И я надеялся, что делая тебе больно, смогу избавиться от него. Однако, ты просто невероятно удачливая сучка.

— Комплимент прямо-таки шикарный, Влад. Ты бы определился хотя бы для себя, чего хочешь больше. Вернуть меня или убить. Эти два варианта не предусматривают совмещения, даже при очень изобретательной фантазии, — старалась говорить холодно и с ноткой насмешки. Играть с ним опасно, к тому же, похоже, он перешёл одну из границ, когда ещё смог бы остановиться или кто-то его остановил бы.

Получается, придётся с этим что-то делать и как можно быстрее. Хотя самым эффективны способом избавления от Влада и его внимания является смерть. Его или моя.

Выбор, по-моему, просто шикарный. Интересно, а Волков что бы сказал, услышав мои мысли?

— А мне всё равно, — усмехнулся Владислав. — И жди известия от подружки. Она всё-таки довольна мила… Хотя и проста до безобразия.

В трубке послышались отрывистые гудки. Сжав телефон в руке, со злостью швырнула его на тротуар, равнодушно смотря, как тонкая техника разлетается на осколки и составляющие.

Вдох. Выдох. Ещё раз. И так пока дрожь в руках не сошла на нет. Склонившись, вытащила из кучи теперь уже мусора флэшку и сим-карту, после чего направилась в сторону остановки. Поездка на общественном транспорте отличный способ поразмышлять обо всём, что случилось. Хотя для начала бы не мешало заменить телефон.

И позвонить Наде. Или Максиму. Кому-то из них точно, что бы узнать, что случилось и случилось ли вообще.

Приняв решение, развернулась на полпути и направилась к ближайшему салону «Евросети», находившемуся недалеко от нашего магазина.

Толкнув белую, пластиковую дверь, вошла в прохладное ярко-освещённое помещение, сразу же попав в руки продавцов-консультантов.

— Чем могу помочь? — милая, миниатюрная блондинка внимательно смотрела на меня, приветливо улыбаясь. — Вы что-то хотели?

— Мне телефон. Не самый новороченный и дорогой. Что-нибудь из старых моделей вполне подойдёт. Не обязательно сенсорный, — вздохнув, потёрла поясницу. — И побыстрее.

— Вот пожалуйста. Здесь выставлены последние новинки. Идёмте, я вам покажу, — она схватила меня за руку и потащила к витрине, вдохновенно рассказывая о возможностях той или иной модели.

Через полчаса я всё-таки смогла получить вожделенный аппарат и даже набрать номер Макса, успев его не то, что запомнить, вызубрить так — от зубов отскакивало.

Однако, вместо приятного мужского голоса, сухой женский, записанный на автоответчик, сообщил, что «Аппарат абонента выключен, либо находится вне зоны действия сети». Неприятный холодок, пробежавший по спине, заставил сжать руками ремешок сумочки. Происходящее нравилось мне всё меньше и меньше. К тому же, звонок Влада нельзя назвать пустой шуткой обозлённого на весь мир, в общем, и на меня, в частности, человека. У него дело и слово расходятся только в исключительно редких случаях.

Приказав себе успокоиться, со скрипом, но всё-таки вспомнила номер Алексея и набрала его. Тот ответил спустя минуты три, когда я уже просто физически устала набирать и слушать безответные гудки.

— Слушаю? — говорил сухо, даже как-то отстранённо. Неприятный укол обиды, пришлось проглотить, молча, напоминая об истинной цели своего звонка.

— Волков, ты Макса не видел? — спросила, останавливаясь перед входом в музей изобразительного искусства. Яркая афиша, привлёкшая моё внимание, рассказывала о выставке африканских масок. Причудливые картинки неожиданно показались интересными и недолго думая, вошла внутрь, направившись к кассе. Сегодня вряд ли смогу пойти, но на ближайшее время вполне можно взять.

— А чего тебя так Краснов интересует? — подозрительно поинтересовался Алексей и тут же довольно хмыкнул. — Ушёл объект твоего внимания. А если ты на время посмотришь, то поймёшь, что и тебе давно пора дома быть. Ты вообще где ходишь?

— Где надо, — раздражённо фыркнула и отставила трубку в сторону, привлекая внимание женщины кассира постукиванием по стеклу окошка. — Мне, пожалуйста, билет на завтра, на выставку африканских масок.

— Во сколько? — устало задала уточняющий вопрос кассирша, шурша бумагами у себя на столе.

— На семь вечера, — пояснила и протянула заранее приготовленные деньги. Завтра пятница, вполне можно позволить себе расслабиться хоть немного. Если у меня это получится.

— Пожалуйста, — протянув мне небольшой цветной прямоугольник, женщина вернулась к своим делам, а моя персона соизволила вспомнить о Волкове, что-то говорящем в отодвинутый в сторону телефон.

— Да? — поспешно вернула трубку на место, пытаясь справиться с неуместным весельем. Особо смешного в ситуации, конечно же, не было, но всё же забавно осознавать, что Лёша минут пять говорил с пустотой и, скорее всего, ему всё придётся повторять по второму кругу.

— Ты что, не слышала меня? — рассерженно буркнул Волков. — Ты где находишься, в конце-то концов?!

— Организую себе нескучный вечер на завтра, а что? — хмыкнув, вышла на улицу и поспешила к остановке. — И мои планы тебя как-то не сильно должны касаться, разве нет? Если честно, я просто не могу дозвониться до Максима, поэтому и набрала тебя. Если ты потрудишься и засунешь свою ревность куда-нибудь подальше, возможно, я даже расскажу, зачем он мне нужен.

— Я не ревную, — фыркнул Волков. — А для особо умных повторяю ещё раз: Максим ушёл, уже давно. И наверняка дома развлекается с кем-то.

— Да ни с кем он не развлекается, — тихо зашипела, садясь в подъехавшую маршрутку. Прохожие недоумённо на меня оглядывались, заставляя испытать давно забытое ощущение стыда. Всё-таки, неудобно выяснять отношения, даже по телефону, посреди не самой тихой улицы города. — В общем так. Найди любой способ связаться с Красновым. И спроси его о Наде.

— Так, стоп. Что за Надя? Что у тебя там случилось? — в его голосе впервые за весь день мелькнуло беспокойство. Прогресс, как говорится, на лицо. — Юля!

— Ты дома или где? — устало вздохнув, прикрыла глаза. — Если дома, то подожди, я сейчас приеду и всё объясню. Если нет, то просто найди Максима. Любыми средствами. И узнай у него про Надю. А потом я, может быть, всё тебе объясню. Во всяком случае — постараюсь.

Отключившись, положила телефон в сумку и задумчиво прикусила нижнюю губу. Всё происходящее нравилось с каждым разом всё меньше и меньше. Волнение за Надю и Максима заставляло заметно нервничать, кидая из крайности в крайность. И если Краснов не тот человек, с которым можно легко разделаться, то Надя…

Надя.

Чёрт, иногда я всерьёз начинаю верить в то, что приношу близким людям сплошные несчастья.

Алексей.

Найти Краснова не составило труда. Достаточно было набрать нужный номер и терпеливо дождаться ответа. И он, возможно, не стал бы этого делать, если бы не искреннее волнение и беспокойство в голосе Юли. Эти эмоции были неподдельными и противиться им не оказалось сил.

Переговорив с другом, Алексей положил телефон на диван рядом с собой и хмуро уставился на монитор ноутбука, стоявшего на коленях. Информация, полученная от Краснова, давала обильную пищу для размышлений. К примеру, стоило всерьёз задуматься над тем, как оградить Юлю от лишнего волнения.

Маловероятно, что она останется равнодушной, услышав, что случилось с её знакомой. К тому же, было чёткое ощущение того, что Соколова точно знает, кто в этом виноват.

— Твою мать, — ругнулся и захлопнул крышку компьютера, поставив его на журнальный столик.

Раздражение не проходило со вчерашнего вечера. Надежда на примирение сдохла ещё по пути домой из кинотеатра. Девушка весь оставшийся вечер держалась холодно и отстранённо, словно в его словах было что-то такое, что причинило ей слишком сильную боль. Сколько раз не прокручивал мысленно сказано во время скандала, так и не нашёл то, что могло бы так задеть Юлю.

Алексей надеялся, что к утру она отойдёт. Но очень сильно ошибся. Соколова не только не смягчилась, но казалось приняла для себя какое-то очень важное решение. Это, вкупе с ревностью, которая, не смотря на постоянное отрицание, никуда не делась, представляло из себя очень жестокий коктейль, наполняющий мысли горьким ядом.

Волков остановился посреди комнаты и насмешливо фыркнул. Дожили. Уже размышлять начал, как герой какого-то романа. Потерев шею, он направился на кухню, намереваясь сделать себе крепкого кофе. Не смотря на достаточно тёплую погоду, это единственный пока что возможный допинг, для уставшего мозга.

Спустя полчаса в замке послышалось шуршание ключа. Хлопнула дверь и с порога раздалось усталое, но довольно мирное:

— Привет.

— Я на кухне, — не особо повышая голос, пояснил Алексей, устроившись на табуретке и отпивая горячий напиток. — проходи. Есть новости.

— А я думала, ты оставишь меня на пороге жить, — хмыкнула девушка, появляясь на кухне. Бледное лицо, тёмные круги под глазами и слегка подрагивающие губы выдавали её с головой. Соколова устала, переволновалась и явно слишком нервничает.

Беспокойство поднялось из глубины души, заставив отставить чашку в сторону и силой усадить вяло сопротивляющуюся девушку к себе на колени. Уткнувшись носом в основание шеи, вдохнул лёгкий аромат духов, слегка сладковатых, но с пряной ноткой. Погладил холодные руки, сжав тонкие пальцы в своих.

— Успокойся, — тихо шепнул на ухо, прикрыв глаза и с каким-то маниакальным удовлетворением чувствуя нарастающее болезненное желание, появившееся от её близости. — Пожалуйста. Тебе нельзя волноваться. Во всяком случае, так сильно.

— Скажи мне что случилось и я перестану волноваться, — в тон ему откликнулась Юля, но вырываться из объятий не стала. Это можно воспринимать как хороший знак?

— Надя попала в больницу. Черепно-мозговая травма, рваная рана на виске, разбитые губы, сломанная рука. И били её хорошо так, от души. Макс сказал, что если бы он не услышал крики, то ей досталось бы ещё сильнее, — девушка дёрнулась и вжала голову в плечи, съёжившись так, как будто это она была виновата в том, что случилось. Волков лично считал, что всё это — просто стечение обстоятельств, повлиять на которые никто не мог.

И уж тем более этого не могла сделать слабая, хрупкая девушка, к тому же — беременная.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — после минутного молчания, спросил Алексей, нежно поглаживая зажатые в ладони пальцы.

Юля отрицательно помотала головой, опустив её ещё ниже. В этот момент она действительно казалась ужасно слабой и невыносимо одинокой. Он с некоторым неприятным удивлением понял, что не смотря на его присутствие, девушка всё равно полагается только на него.

— Юль? — позвал, осторожно надавив подбородком на плечо. Она глубоко вздохнула и повернулась лицом к нему. Серые глаза казались пустыми и невыразительными, хотя нет. В глубине мерцала злость и обида, без труда теперь распознаваемая в казалось бы совершенно непроницательном взгляде. — Что ещё случилось, кроме этого?

— Я знаю, кто это сделал, — устало и отстранённо откликнулась девушка, прикрыв глаза и уткнувшись лбом в его лоб. — Я знаю, кто это, понимаешь? Он сам позвонил и поинтересовался, передала ли подруга его послание. И если бы я раньше узнала о том, что это именно он с ней общается в интернете и настаивает на встрече, я бы… Я бы…

— Влад, так? — зло уточнил Алексей, крепче прижимая её к себе. Не смотря на то, что их отношения стали настолько шаткими, что любое неосторожное слово или действие может растереть в пыль то немного, что осталось, он хотел её оберегать.

Странное желание, учитывая, что вместе с ним, Волков вполне серьёзно обдумывал вероятность знакомства с ещё какой-нибудь не особо прихотливой девушки. Причём делал это чисто машинально и поймав себя на данной мысли, неприязненно поморщился. Сейчас совершенно не время заниматься подобными размышлениями.

И, если подумать, это время перестало существовать очень давно.

— Это ведь он тебе позвонил, так? — задал уточняющий вопрос и получил слабый кивок. — Здорово. Просто здорово. Ты мне можешь объяснить, почему продолжаешь с ним общаться, а?

— Лёш, ты идиот или прикидываешься? — она отодвинулась, в один миг разрушив хрупкую атмосферу мира, царившую между ними. — По-твоему, сменить номер это так просто, да? У тебя самого сколько контактов завязано на одной симке? Вот у меня их тоже не мало. Причём есть такие, с которыми связь терять нельзя совершенно! И Влад меня давно уже не беспокоит… Не беспокоил до сегодняшнего дня.

— Юль, почему ты не напишешь заявление в полицию?

— Сам понял, что предложил? — она усмехнулся, и, к его удивлению, поёрзала, устраиваясь поудобнее, после чего положила голову ему на плечо, явно пытаясь расслабиться. — В полицию… Ха. Да меня на смех поднимут. К тому же, он ничего против мен не делал, а значит смысла нет даже пытаться.

— Хорошо. А в случае с Надей? — напряжённо произнёс Алексей, тем не менее, обняв её за талию и уткнувшись носом в волосы девушки. — Разве она не может заявить на него?

— Насколько я знаю Влада, скорее всего, нет никаких доказательств, указывающих на его причастность к случившемуся. Если Максу удалось поймать исполнителя, это вовсе не означает, что тот сдаст своего нанимателя. Владислав умеет… Убеждать людей, — тяжело вздохнув, Юля взяла его за руку и прижала к своей щеке, словно пытаясь впитать в себя драгоценное тепло. — А информацию, полученную через вашего, как его… Тошика, вот. Эту информацию к делу не приобщат. Она получена незаконным путём. Как я понимаю, взлом аккуанта явно не легализован законом, если это делается, конечно же, не самими сотрудниками правоохранительных органов.

— Откуда ты знаешь про Тошика? — усмехнувшись, поинтересовался Волков, поглаживая её по щеке и спине, тем самым стараясь успокоить и приободрить.

— Макс рассказал. Да и ты не раз про него упоминал… Даже знакомить порывался.

— Хорошо, что не познакомил. Боюсь, тогда моя ревность не знала бы границ, — ляпнул Алексей и тут же прикусил себе язык, сообразив какой карт-бланш только что предоставил девушке.

— Хм, — задумчиво протянула Юлька и неопределённо хмыкнула. — Приятно, конечно, слышать, но к делу это не имеет никакого отношения. В каком Надя состоянии?

— Врачи сказали, что ей повезло. И Макс рядом оказался, и скорую оперативно вызвал, и раны были не глубокими. Единственное, что с гипсом ходить придётся, да реабилитацию потом проходить… Но это мелочи. Главное, жива, — Волков послушно не стал развивать тему ревности, невольно радуясь тому, что Юлька сама проигнорировала его слова. — А тебе нельзя нервничать! В конце концов, не думаешь о себе, подумай о ребёнке.

— Странно слышать такие слова заботы от тебя, — Соколова ткнула его пальцем под рёбра, заставив вздрогнуть. — Я спокойна. Настолько, насколько это возможно. Макс держится?

— А чего ему сделается? Ты меня извини, но Надя ему никто, по сути дела. Просто знакомая девушка, возможно пассия на одну ночь, — цинично усмехнувшись, порадовался, что Юля не видит его лица. Впрочем, это вовсе не означало, что Соколова не могла понять какое у него выражение, за что снова ткнула кулаком в живот. — Ай! Не дерись!

— Я ещё и не начинала. А будешь продолжать строить из себя сверх циничного мачо, встану и найду сковородку, — недовольно буркнула девушка, поднимая головой и в упор глядя на него. — Устроил тут… Я в курсе, что Надя Максу никто! Уж извини меня, мой просвещённый бойфренд, но разговор на эту тему между мной и Красновым уже состоялся. Будь лаской, не проезжайся по этой теме.

— Хм, а я думал, что таким образом смогу изменить твоё мнение об этом несомненно замечательном человеке…

— О, прекрати, — с трудом, но Юля всё-таки смогла выбрать из его объятий, что бы тут же отвесить ему подзатыльник. Не сильный, но достаточно чувствительный. — Лучше сделай мне чаю. И дай поговорить с Максом.

— А в больницу тебя не отвезти? — возмущённо засопев, Алексей встал и включил чайник, попутно открыв кухонный шкаф, что бы найти нужный сорт чая. — И какой чай желает ваша душенька?

— Травяной. Успокоительный. Желательно с мятой. Вообще-то, как обычно, и кое-кто давно должен был запомнить, — Юля легонько хлопнула его по плечу и вышла с кухни, сообщив напоследок. — Я в ванную.

Алексей согласно кивнул головой и занялся приготовлением чая. Вообще, его всегда забавляла эта приверженность девушки к данному напитку. Кофе Юля пила редко, в особо исключительных случаях, а во время беременности и вовсе не употребляла, сославшись на то, что в общем-то и так неплохо засыпать умудряется. Сам Волков пожимал плечами в ответ и продолжал пить очередную чашку крепкого, ароматного напитка.

С другой стороны, в такой суете ради одной чашки была своя прелесть. Можно было беспрепятственно подумать над тем, что случилось.

Появление Владислава стало не самым приятным сюрпризом. Он не стал рассказывать Юле о том, какое именно послание оставил сей выродок для неё, посчитав, что волновать девушку ещё больше станет отвратительным поступком с его стороны. Пусть даже не он будет причиной. Только вот и оставлять всё это безнаказанным — не самый лучший вариант.

Чертыхнулся, вспомнив об оставленном на диване телефоне. Поставив чашку на стол, отправился в зал, попутно отметив звук льющейся из ванной воды и непривычную тишину при этом. Обычно девушка сама того не замечая начинала мурлыкать какую-нибудь мелодию, так что отсутствие звукового сопровождения слегка напрягала…

Но пока что не стоило беспокойства.

Взяв телефон, Алексей подошёл к окну и снова набрал номер Максима. Тот ответил так быстро, как будто ждал звонка.

— Макс? — осторожно позвал, помня о том, что друг пребывал не в самом лучшем расположении духа. — Ты можешь говорить?

— Да. Хотя не особо к этому расположен. В чём дело? — неохотно откликнулся Краснов. — Что-то с Юлей?

— Не считая того, что она явно перенервничала, с ней всё нормально, — вздохнул Волков и пожалел об отсутствии сигарет под рукой. — Но этот Влад ей звонил. Интересовался подругой.

— Сукин сын, — буркнул Краснов. Судя по звукам, он курил. — Что будем делать?

— Не знаю… Но оставлять всё так не намерен. Возможно, удастся избавиться от него с помощью доблестных ребят в погонах?

— Без понятия, Лёх. Честно говоря, мне начинает казаться, что этот человек слинял из ближайшей психушки и теперь успешно выдаёт себя за вменяемого, — Краснов вздохнул, устало и как-то обречённо. — Единственный вариант, по-моему, это встретиться с ним лично и прикопать в ближайшем лесу. Это сейчас он Юльку через близких и знакомых достать пытается, а что дальше будет? А если он со Здобняковой встретиться, не приведи господи, конечно же?

— Мда… — задумчиво протянул Алексей и снова настороженно прислушался. — Слушай, я пойду проверю, как она там. А то что-то тихо подозрительно… И дай Тошику задание найти этого урода. Не понимает по-хорошему, будем общаться по-плохому. Ах, да. И проверь, чем Анечка занята. А то, как бы действительно не спелась сладкая парочка твикс.

— Договорились. И передай Юле, что я присмотрю за Надей. Как не отпирался, а всё равно вышло так, как она хотела, — сухо усмехнувшись, Максим повесил трубку.

Алексей, пожав плечами в ответ на столь странное послание, снова бросил телефон на диван. Сходив до спальни, вытащил из шкафа большое банное полотенце и осторожно постучал в дверь ванной. Не дождавшись ответа, открыл её и застыл на пороге. Юля сидела на полу. С волос и тела стекала вода. Девушка была то ли без сознания, то ли просто закрыла глаза, но выглядело это настолько пугающе, не говоря о том, что она находилась на холодной кафельной плитке, что Волков рванул вперёд, едва не растянувшись на скользком от воды полу. Схватив её в охапку, обернул полотенцем и поднял на руки, чувствуя нарастающую внутри панику.

А если перенервничала? А если что-то с ребёнком? Или ударилась?

В голове хаотично метались мысли, не давая возможности уцепиться за ту, что могла бы помочь в данной ситуации. Приказав себе успокоиться, Алексей двинулся со своей драгоценной ношей в сторону спальни. Аккуратно уложив девушку на кровать, похлопал по щекам. К его искренней радости и облегчению, Юля чуть вздрогнула и открыла-таки глаза. Взгляд оказался неожиданно мутным и каким-то больным.

Глубоко вздохнув, она снова смежила веки и повернулась на бок, сжавшись в комок.

— Юль? Не молчи, пожалуйста. Что-то болит? Может врача вызвать? — Алексей уселся рядом, тормоша её за плечо. — Да не молчи ты!

— Лёш, просто полежи рядом. Молча. И не надо врача. Всё в порядке, правда, — глухо откликнулась Соколова, даже головы не повернув в его сторону. — Просто побудь рядом…

Волков остро чувствовал, что за её словами скрывается ложь. Но выяснять отношения сейчас не стал. Закутав её в полотенце, а затем и в покрывало, как в кокон, вытянулся рядом, обнимая одной рукой за талию, а вторую устроив у себя под головой.

Мысли о том, что что-то не ладно, так и не покинули его, заставляя периодически крепче прижимать к себе хрупкое тело. Он и сам не заметил, как уснул, уткнувшись носом во влажные волосы, пахнущие цветочным шампунем.

Надежда

В себя приходила медленно. У неё складывалось такое ощущение, что на голове одета тяжёлая, душная шапка, от чего он, голова, сильно болит, отдаваясь неприятными ощущениями по всему телу. Хотелось пить и кричать одновременно. И если первое объяснялось жаждой, то второе…

Девушка с трудом сглотнула, морщась от боли в сухом горле. Она не особо отчётливо помнила, что сегодня произошло. Только сильный удар и такое ощущение, что кто-то ей что-то говорил…

Но что именно, память отказывалась подсказывать.

Попытавшись открыть глаза, испытала новую волну боли. Губы разлепить тоже не удалось и сквозь них вылетело невнятное мычание, так не похожее на обычную человеческую речь.

Надя очень надеялась, что хоть кто-то окажется рядом, не оставив в пугающей неизвестности. К её вящему удивлению, так и вышло.

Кто-то стремительно подошёл к кровати и сухим, потрескавшихся губ коснулся смоченный кусок ткани, давая возможность получить так необходимую сейчас воду. Напоив её, человек влажной тряпкой аккуратно обтёр лицо девушки, а затем уселся на край кровати, от чего та прогнулась.

— Где я? — тихо спросила, чувствуя себя унизительно беспомощной, едва не взвыв от отчаянья и неизвестности.

— В больнице, — голос оказался очень знакомым и ассоциировался с именем Максим. — Теперь всё будет в порядке, Надюш. Обещаю.

— А кто… — договорить она не успела. Организм, переживший слишком много для одного дня, утянул её в спасительную дрёму, оставив все нерешённые вопросы на потом.

11

Евгения

Она лежала на полу, рассматривая белый потолок и люстру, слегка покачивающуюся от сильного ветра. Мыслей в голове не было совершенно. Если честно, Женя хотела закрыть глаза и проснуться в каком-нибудь другом веке. Когда не было таких проблем, как выбор спутника жизни. За тебя это делали родители, а ты просто был поставлен перед фактом.

Наверное, так всё было бы куда проще.

Вздохнув, Павлова вытащила из ушей наушники и выключила плеер. От окончательной встречи с депрессией спасала только песня в исполнении «Линды», род названием «Так кричали птицы». Она не имела понятия, где умудрилась откопать эту композицию, но склонялась к мнению, что её скинула Юлька. Чему Женечка очень радовалась. Сама она вряд ли смогла бы найти настолько подходящую для сегодняшнего состояния музыку.

Стоило музыке прекратиться, как по ушам ударил порядком осточертевший телефонный звонок. Причём сразу с двух точек — из коридора и с дивана, возле которого безвольной сломанной куклой (тут Женя усмехнулась) валялась хозяйка квартиры, предаваясь вялым размышлениям о смысле жизни.

С кем-то разговаривать сил не было совершенно, но ответить всё равно придётся. Просто для того, что бы эти аппараты наконец-то заткнулись, позволив снова остаться в звенящей тишине пустого помещения.

Поднявшись, протянула руку и взяла надрывающийся сотовый телефон. К вящему удивлению Жени звонила не Юлька и не кто-то из девчонок. Даже не собственная родительница. К слову, номер был совершенно незнакомым.

Чертыхнувшись, блондинка провела рукой по спутанным волосам и ответила на вызов:

— Кому не спится в ночь глухую?

За привычным сарказмом и ехидством, Женя отчаянно пыталась скрыть собственное хреновое состояние. Близкая подруга, успевшая изучить Павлову вдоль и поперёк и прекрасно чувствовавшая, когда той действительно нужно остаться одной, давно уже научилась по голосу определять, что разговор не состоится.

Однако, звонившей Юлей не был, поэтому спустя секунд тридцать напряжённого молчания, тихо спросил:

— Почему не звонишь?

Захотелось побиться головой об стенку. А ещё лучше сделать кому-нибудь очень больно. Женя закусила губу, сдерживая рвущиеся наружу слова. Потому что произносить их вслух не имело никакого смысла. Он всё равно не поймёт.

— Возможно, потому что не хочу этого, — перед глазами всё ещё стоял аэропорт, а в голове болезненно бились услышанные слова.

Она никогда не думала, что окажется чьей-то игрушкой. Как показало время, всё течёт, всё меняется. И вместо того, что бы высказать им всё, что о них думает, Евгения сидит дома, закрывшись от всего мира, в попытке найти в себе хоть что-то, что может помочь выжить.

Противно чувствовать себя депрессивным нечто в поисках того, что сможет всё исправить. Но ничего другого пока что не оставалось.

— Жень, я тебя чем-то обидел? — Кожевников старался говорить мирно, дружелюбно. Даже с ноткой нежности, что неожиданно вывело её из себя, заставив со всей дури ударить кулаком по деревянной части подлокотника дивана. Руку обожгло болью и это отрезвило…

Не намного, правда.

— Скажи честно, зачем это всё? — тихо и зло поинтересовалась Женя, поднявшись с пола и направившись на кухню. Нужно выпить кофе. Можно было бы и чего покрепче, но становиться алкоголиком Павлова точно не собиралась. — Какого хрена вы решили, что я прекрасная кандидатура на роль вашей игрушки? Дух соперничества взыграл или как?

— Жень, что ты…

— Нет, это что ты о себе возомнил, решив, что можно так просто поразвлекаться со старой знакомой, а потом спокойно вернуться в постель к жене?!Знаешь, я ведь подозревала, что что-то не так. И когда о жене узнала, подумала, что всё закончится не начавшись. Но, видимо попа искать приключения даже в отношениях любит, — усмехнувшись, включила кофеварку и устроилась на табуретке, смотря на сумерки за окном. — Хотя я её увлечения в последнее время не особо разделяю.

— Женечка, солнце…

— Вот только не надо ласковых слов, — отмахнувшись от собеседника, Павлова вытащила из-под кухонного стола пачку сигарет и прикурила. Закашлявшись, всё равно продолжила лихорадочно затягивать дымом, пытаясь хоть таким способом сбросить нервное напряжение.

— Жень, открой дверь и мы поговорим, — спокойно, с оттенком холодности попросил Кожевников, чем вызвал слегка нервный смешок у девушки. — Я всё тебе объясню.

— А не надо ничего объяснять, — устало откликнулась Женя, затушив наполовину выкуренную сигарету об подоконник, мимоходом отметив, что мама её по головке за такое поведение не погладит. Правда, в данный момент ей было на всё глубоко наплевать. — Я и так всё поняла, вроде бы не маленькая и не глупая девочка, чтобы не понять. Просто предупреждаю заранее, что намерена побеседовать с твоей женой и с девушкой Талбера. Знаю, идиотское решение. Но так, по крайне мере, я поступлю честно по отношению к ним. Про себя молчу. Меня уже только могила, видимо, исправит.

— Павлова, твою же ж мать! Открой дверь немедленно! — вслед за криком, раздался сильный удар по входной двери, заставивший её подпрыгнуть от неожиданности. — И мы спокойно обо всём поговорим!

— Пошёл вон, — просто и тихо ответила Евгения и хмыкнула. — Пошёл вон и больше не возвращайся. А сейчас прекрати колошматить мою дверь! Во-первых, хрен ты её выбьешь. А во-вторых, разбудишь соседей, вызовут полицию. Ты же не хочешь провести милое утро в отделении полиции, общаясь с наверняка очень стильно одетыми и чисто вымытыми бомжами?

На такой вот ядовитой ноте, она отключила телефон, бросив его на стол, и снова уставилась в окно.

Драмы никогда не оставляли её в покое. Сначала собственная семья, в одно мгновение прекратившая своё существование, затем личная жизнь, не желающая идти нормальным путём и подруга, сумевшая из всех мужчин найти именно тех, кто вполне в состоянии превратить совместное сосуществование в маленький, персональный ад. А ещё она всё время была кому-то должна и делала что-то ради других. Строила чужие жизни и судьбы, не оглядываясь на то, что нужно ей.

Возможно, именно поэтому сейчас Женя оказалась в весьма сложной и сомнительной ситуации. С одной стороны, нельзя отрицать что с Кожевниковым связывает что-то большее, чем просто симпатия и секс. С другой, попытаться построить с ним дальнейшие отношения — разрушить его семью. А это уже противоречит собственным жизненным принципам.

Куда не кинь — всюду клин. Просто замкнутый круг какой-то и самое противное, что выход из ситуации есть, конечно же. Куда ему деваться? Только лично для неё в нём нет ничего хорошего.

Устало вздохнув, Женя встала и налила себе кофе. Чёрного. Без сахара или молока. Горького и совершенно не вкусного, напоминающего чем-то собственную жизнь. Возможно тем, что в нём так же не было ничего хорошего.

Вернувшись в комнату, она уселась на пол, скрестив ноги по-турецки, найдя видимую только ей точку на колыхающихся шторах. Отпивая кофе маленькими глотками, девушка пыталась найти в душе точку опоры, что бы действовать согласна тому плану, который первым пришёл в голову. Да, ничего хорошего в нём не было. Идея рассказать всё жене одного и девушке другого явно граничила с прилюдным самоубийством. Но хот что-то лучше, чем совсем ничего, так что помаявшись немного, Евгения приняла этот вариант действия как единственно верный.

Осталось только понять, как всё провернуть. В том, что это будет не просто, она ни капли не сомневалась.

Тут девушка ругнулась сквозь зубы и треснула себя по лбу, тут же поморщившись от неприятной боли. Что бы выяснить, как встретиться с пассиями своих теперь уже экс-любовников, вполне достаточно просто найти общих знакомых, которые наверняка знают, кто является второй половинкой у обоих Евгениев и как с ними увидится.

Поразмышляв ещё немного, блондинка вспомнила о Владимире Панове. Во-первых, Вовчик был лучшим другом Кожевникова, а во-вторых, вполне дружелюбно общался с Талбером, так что, по идее, должен быть в курсе дел обоих.

Залпом допив остывший напиток, Женя добралась к компьютера и включила его, одновременно с этим выдернув штекер колонок из системника, вполне справедливо полагая, что стоит оказаться в сети, как тут же появиться хренова туча желающих пообщаться именно с ней и именно сейчас. Почему-то никто не догадывался, что Павлова не самый большой любитель общения, особенно, когда оно сводится к нескольким однотипным фразам.

Через час поисков, удалось найти телефон требуемого человека. Какая-то часть, скорее всего голос разума, вопила о том, что разговор с женой и девушкой не принесёт ничего и выглядит, как месть обиженного на весь мир ребёнка. В какой-то степени, Женечка была согласна с тем, что такое поведение, по меньшей мере, глупо…

Вот только другого выхода как-то не видела. Оставалось надеяться, что такая выходка сможет хоть что-то изменить.

Или всё же?…

Схватившись за голову, сползла на пол. В который раз прокляла себя за порыв, заставивший её организовать себе пару выходных на море. Если бы тогда не поехала в аэропорт, то возможно, продолжала пребывать в неведении, любила бы его и терзалась страданиями по поводу разрушение чужой семьи.

Только было бы от этого менее больно, вот в чём вопрос.

Подтянув ноги к подбородку, обняла их и уткнулась носом в колени. Жизнь несправедлива. Мы всё время всем и вся должны, а когда хотим урвать кусочек счастья для себя, оказывается, что кто-то от этого может пострадать. Замкнутый круг. В который раз.

Положив бумажку с записанными цифрами на пол рядом с собой, Женя медленно поднялась. Сходив на кухню, вернулась обратно вместе с телефоном и улеглась на пол, смотря на слабо светящийся монитор. Решительность исчезла точно так же, как и появилось. Настроение скакало, как сумасшедший заяц из рекламы батареек, не оставляя времени на то, что бы сделать хоть что-то. Евгения пыталась мыслить спокойно и здраво, но ничего не получалось.

Нужен якорь. Человек, способный выслушать, понять и просто поддержать. Хотя бы своим молчанием. И единственным таким человеком была Юля, сейчас переживающая не самые лучшие времена.

Павлова глубоко вздохнула и всё же набрала номер подруги. Гудки постепенно сливались с один, пока она не отключилась. Волнение за Соколову на мгновение перебило собственные переживания, но зацикливаться на этом не стала. Не смотря на то, что Волков порядочная сволочь, он её любит и старается защищать, как умеет.

Сбросив вызов, провела пальцем по монитору, пролистывая список контактов. Нашла номер Алёнки и набрала его, понимая, что поговорить нужно хоть с кем-то.

Коллега ответила спустя минуты две.

— Привет, блондинка. Чего звонишь в такую рань? — Алёна широко зевнула прямо в трубку. — Я только-только устроила свою пятую точку на диване. А телефон, между прочим, находился отнюдь не рядом с ним.

— Лён, давай без сарказма… Пожалуйста, — тихо попросила Женя, чувствуя, как в горлу подкатывает неприятный спазм. Всё же она не привыкла говорить о своих проблемах с кем-нибудь, кроме Юли. С той они вместе почитай уже больше семнадцати лет и та могла понять состояние подруги с полуслова и одного взгляда.

— Жень, что случилось? — серьёзно поинтересовалась девушка, сразу растеряв шутливый тон. Хотя нотку иронии в голосе всё равно удалось уловить, но тут ничего не поделаешь, такая уж она есть.

— Два дня назад я сказала вам, что хочу отдохнуть и улетаю. Посреди недели. На море, — слова давались с трудом, но всё же Евгения заставляла себя их произносить. Хранить всё в себе у неё не получалось. Вов сяком случае, достаточно долго.

— Я помню, но…

— Лён, не перебивай меня. Иначе я не смогу ничего рассказать, — вздохнув, сжала пальцы в кулак, до боли впившись ногтями в ладонь. — Так вот. Ты не знаешь об этом, но я встречаюсь с двумя мужчинами сразу. Знаю, это не правильно. К тому же у одного есть девушка, у второго жена. Но… так вышло. Я не смогла отказаться от них, — казалось, что рухнула какая-то плотина, мешавшая рассказывать о собственной жизни. Женя начала говорить быстро, сбивчиво, тем не менее стараясь не упустить ни одной детали. — Я устроила себе внезапный отдых, что бы отключиться от всего. Что бы наконец-то суметь разобраться с собственной мыслью. Юля знала об этом. Не одобряла, но знала и молча дала согласие. Она же приехала меня проводить, пусть я и не просила об этом. И вот когда мы сидели в одном из кафе на территории аэропорта… В общем, там оказались и они. Те двое мужчин, что появились в моей жизни.

— Вы пообщались? — осторожно спросила Алёна.

— Нет. Они нас не увидели. Но это не самое… Страшное. Понимаешь, они знакомы друг с другом. И… Я была всего лишь разменной монетой в их соревнованиях.

— Что? — собеседница непонимающе переспросила. — Жень, я что-то не особо понимаю о чём…

— Лён, они поспорили. Поиграть решили со мной, понимаешь? Кто своего быстрее добьётся! Я стала всего лишь предметом их общего интереса, не более. Не знаю, как я тогда сдержалась…

— Так, стоп, подруга. То есть эти двое совершенно не случайно тобой заинтересовались, так?

— Мягко говоря, Лён, мягко говоря… — глубоко вздохнув, вытерла тыльной стороной руки слёзы, появившиеся в уголках глаз. — И знаешь, я бы это ещё смогла простить, как говориться. Не принимать близко к сердцу или ещё как-то. Я бы даже наверное смогла свести всё в шутку или ещё что-то сделать, если бы…

— Ты влюбилась, — тихо закончила за неё Алёна, и устало вздохнула. — Ты влюбилась в кого-то из них, да?

— Да, — Женя грустно улыбнулась. — Я влюбилась. И чёрт бы всё побрал, устала быть сильной пофигисткой с вечно весёлым настроением. Мне захотелось, что бы был кто-то, кто будет любить меня любой. Кто будет просто рядом, в любую минуту. Кому можно довериться и с кем могу посмеяться или ещё что… Лён, не поверишь, я впервые в жизни поняла, как иногда бывает больно от чужих слов. Впервые со школы.

— Юля знает о том, что ты сейчас загоняешь себя в депрессию?

— У неё своих проблем хватает, — хрипло рассмеялась Женя. — Как думаешь, ей самой-то легко, учитывая, какие у неё отношения с Волковым?

— Мы говорим не о них, в данный момент, — грубо оборвала её Алёна. — Ты дома? Я сейчас подъеду.

— Хорошо, — облегчённо вздохнув, Павлова смогла наконец-то разжать руку, которую уже начало сводить судорогой. — Если встретишь кого-то возле моей двери, спусти его с лестницы, пожалуйста.

— Кто-то из этих двоих? — понимающе протянула подруга и вздохнула. — Хорошо, Жень. Я сейчас буду. Только, пожалуйста, не делай глупостей больше того, что уже сделала, ладно?

— Спасибо, Лён… Спасибо, — отключившись, она бросила телефон в сторону, закрыв лицо руками. Не Юля, но всё же… Всё же, хоть кто-то лучше, чем совсем никого.

Звонок в дверь раздался через полчаса. Всё это время Женя просидела в одной позе, закрыв лицо руками и пытаясь сдержать слёзы, стекающие по щекам. Эмоции разрывали изнутри, не давая найти точку опоры, что бы нацепить привычную маску безразличия к происходящему и улыбки. Медленно поднявшись, она провела рукой по волосам, раздирая спутавшиеся пряди и отправилась открывать. Алёна приехала, как и обещала, что уже вселяло некоторую надежду на то, что жизнь не рухнула, как казалось до этого.

Щёлкнув замком, распахнула дверь и встретилась с заспанным взглядом подруги. Та пригладила рукой всклоченные волосы, зевнула и кивнула головой куда-то в сторону. Переведя взгляд, Женя почувствовала приступ тошноты и паники одновременно. Слева, прямо на полу, сидел Кожевников, опираясь затылком на стену и даже не повернувшись в сторону девушек.

— Уходи, — тихо бросила Павлова, пропуская Алёну в квартиру и снова закрывая дверь. Правда, перед этим добавив. — И никогда больше здесь не появляйся.

Ответа, даже если он и был, девушка не услышала. Просто опустив голову вернулась в комнату, снова устроившись на полу. Теперь уже вытянувшись во весь рост. Прохладный воздух из открытой двери балкона позволял хоть немного, но держать себя в руках.

— Это один из них? — Алёна включила свет и стала собирать раскиданные по комнате вещи. Она не удивлялась, не пыталась читать нравоучения. Не смотря на довольно вспыльчивый и неустойчивый в некоторых моментах характер, Алёна Сергеева знала, когда и что надо делать. И сейчас отлично понимала, что любая попытка наставить на путь истинный, встретит не то что стену — железобетонный фундамент.

— Женатый. А второго ты и так знала, — кивнув головой, Павлова слабо улыбнулась. — Талбер.

— Талбер? — прищурившись, Алёна кинула полотенце куда-то в сторону и сжала висящий на запястье кожаный браслет. — Хочешь сказать, что этот милый шалунишка играл с тобой, так? Сукин сын…

— Лён, я не хочу про них говорить. Честно…

— Зато я хочу. А главное, я хочу поговорить с его девушкой, — выплюнула Алёна и вытащила свой телефон. Набрав номер, дождалась ответа и мило поинтересовалась. — Женёк? А дай в ухо той даме, кому телефон принадлежит. Ага. Я подожду. И не смей отвлекать её на секс! — помолчав ещё пять минут, Алёна уже более серьёзным тоном поинтересовалась. — Лёльча? Это я. Ну да, не сложно было догадаться. А теперь слушай внимательно и даже не пытайся что-то сделать с тем субъектом, что сидит рядом и наверняка желает подслушать наш разговор. Пихни его в живот от меня, — секундное молчание и смешок. — Спасибо. Лёль, я у Женьки. И у нас назревает нехилый такой по своей масштабности дебош. Естественно пьяный. Я хочу, что бы ты присутствовала, так как говорить в это время мы будем о твоём парне. Да, солнце. У нас будет очень серьёзный разговор, так что бутылки мартини не хватит, бери две. Я тоже тебя люблю. Чао.

Отключившись, Алёна бросила телефон на дива и вытянулась рядом с Женей. Та пыталась сохранить спокойствие, но заметно нервничала.

— Зачем? — наконец смогла выдавить из себя Павлова, сжав пальцами ковёр. — Зачем ты её позвала?

— А ты предпочитаешь страдать в одиночестве? — фыркнула Алёна. — Солнце, Талбер по ходу решил разыграть из себя бога. Вместе с тем, вторым. Лёля хорошая. Она поймёт и поможет. Я тебе точно говорю.

Скептический смешок Жени был проигнорирован. А ещё через десять минут раздался следующий звонок в дверь. Побыть в депрессии и покое, по-видимому, не получится, поэтому Евгения просто поднялась и впустила в квартиру ещё одну свою подругу. Та выглядела встревоженной и напряжённой, периодически проводя по тёмным волосам рукой и дёргая себя за косу. Посмотрев на Евгению, глубоко вздохнула и отвесила ей подзатыльник, поставив пакет на пол.

— За что? — флегматично поинтересовалась Женечка, даже не думая защищаться.

Депрессивное состояние для неё являлось редкостью. И если она попадала в него, то Павловой становилось совершенно всё равно, что с ней делают, кто и почему. Вместо того, что бы возмутиться, она просто потёрла пострадавшую часть тела, равнодушно смотря на подругу.

— За молчание! — фыркнула Ольга Фрей, проходя в комнату. Одного внимательного взгляда хватило, что бы понять, что ситуация не критическая, но вполне может ею стать. — Лён, забери бутылки из коридора, а ты, пофигист наш вечный, неси бокалы. Мне не улыбается хлебать из горла.

Павлова поморщилась, но закрыла дверь, мельком отметив, что Кожевникова уже нет на лестничной площадке. Почему-то это осознание отдалось горечью где-то в груди.

Евгений.

Сидеть возле её двери и знать, что не можешь попасть внутрь, мучительно. И честно говоря, он устал. Настолько, что даже не отреагировал на неприязненный взгляд двух её подруг, одной из которых оказалась девушка Талбера. Интересно, он вообще выживет после сегодняшнего или нет? Насколько Кожевникову было известно, Олечка отличалась собственническим характером, а значит вполне в состоянии устроить такой скандал, какого никогда не было. В жизни друга, конечно же.

Вздохнув, он прислонился плечом к стене дома и подняв голову посмотрел на слабо светящиеся окна квартиры Жени. Никогда не думал, что всё окажется так… Болезненно. Особенно, в самом начале небольшой игры, затеянной им и Жекой. Вдвоём они просто хотели поразвлечься напоследок. Пощекотать немного нервы, перед тем, как остепениться.

Жестоко? Цинично? Да. Этого не отнять. Но не все в этой жизни бывают белыми и пушистыми, а он так в особенности. Суровая школа современной жизни заставляет либо становиться хищником, либо жертвой. А позволить кому-то пообедать собой Евгений не мог.

Правда, как показало время, кое-кому можно было сдаться без оглядки. Только вот этот кое-кто теперь и близко к себе не подпустит. Как бы она дел каких-нибудь не натворила, с горяча. Импульсивности ей не занимать.

Потерев переносицу, мужчина оттолкнулся от своей случайной опоры и направился в сторону набережной. Засунув руки в карманы брюк, он подставил лицо ветру, позволяя тому играть с отросшими за несколько месяцев волосами. Жене нравилось зарываться в них пальцами, перебирать пряди. Почему-то, это оказалось настолько важным, что не смотря на протесты собственной молодой жены, Кожевников не пошёл в парикмахерскую, как планировал.

Тогда они с Галей снова поругались по мелкому и вроде как незначительному поводу.

Вытащив из кармана сигареты, Женя закурил, остановившись около каменных перил моста через реку в центре города. Опёршись локтями на неё, задумчиво выпустил струю дыма в воздух. Если уж на то пошло, что с ней он ругался гораздо чаще, чем с Павловой. С той можно было поспорить, подшутить, посмотреть на то, как недовольно скривится личико и тут же успокоить, поцеловав её. А ещё с ней можно было говорить о чём угодно…

Павлова была довольно многогранной личностью, мало кто мог это разглядеть, в том числе и бывшие одноклассники. Вместе с Соколовой они успешно маскировались под обликами «серых мышек», но на самом деле были другими. И Женя понял это уже тогда, когда ещё учился вместе с ними.

Бросил сигарету в воду и опустил голову. Но сейчас сиё сыграло плохую шутку с ним же самим.

Отпустить её — не возможно. Разборки с женой ничего хорошего не принесут. А предстоящий разговор с Женей не понятно, с чего начинать.

— Охренеть, как хорошо поиграли, — сплюнув, Кожевников выпрямился и решительным шагом направился в сторону своего дома. Проблемы следует решать по мере изх наступления. Сейчас приоритетнее всего поговорить с Галиной. Их брак продлился меньше года. А они уже устали друг от друга. Как показала практика, она не его женщина.

Усмехнулся. Как показали фотографии детективов, Галюня предпочитала блондинов.

Дойдя до дома, поднялся на свой этаж и открыл дверь в квартиру. Его встретил запах жареного мяса и кофе. Разувшись, он закатал рукава рубашки и прошёл в гостиную. Вытащив бутылку коньяка, налил себе стопку и сразу же выпил, затем налил ещё одну, после чего устроился в кресле, внимательно прислушиваясь к звукам с кухни. В конце концов, Гале надоело ждать, пока блудный муженёк объявится, почуяв вкусный запах ужина, приготовленного её нежными ручками, и она явилась лично, старательно придерживая тонкий шёлковый халатик, так и норовивший соскользнуть с обнажённых плеч.

Ах женщины… Как вы коварны в своей красоте.

Евгений усмехнулся и отпил чуть благородного напитка, из-под полуопущенных век наблюдая за передвижениями собственной супруги. Мысли, не смотря на расслабляющую обстановку, были чёткими и вполне осознанными. Разговор откладывать не имело никакого смысла. Так или иначе, игра зашла слишком далеко и теперь пришла пора расстаться с одной из фигур на шахматной доске. Хорошо, что хватило разума, осознать с какой именно и не совершить фатальной ошибки.

— Жень, а ты чего такой хмурый? — девушка подошла к нему и устроилась на подлокотнике кресла. Тёмные волосы, небрежно перекинутые через плечо, скользнули по руке мужчины, заставляя вздрогнуть от неожиданности.

— Да вот знаешь… Повод нашёлся, — Евгений улыбнулся, сравнивая мысленно Женю и Галину. И сравнение было не в пользу Павловой, но всё же… Она была намного лучше, чем его нынешняя жена. Интересно, это подтверждает то незыблемое правило о том, что все мужики козлы или нужно какое-то ещё доказательство?

Перед мысленным взором возникла картинка из недавнего прошлого.

…Женя стояла у каменного парапета, опираясь руками на широкие перила и запрокинув голову как можно выше. Ветер трепал светлые волосы. Девушка, прикрыв глаза, улыбалась, слушая какую-то музыку, играющую в наушниках. На ней одето летнее платье на тонких бретелях с высокой талией и свободной юбкой, туфли на небольшой платформе и лёгкое кружевное болеро.

Залюбовался тонкой фигурой. Подойдя к ней, коснулся кончиками пальцев плеч. Погладил основание шеи, пробежался по позвоночнику, стягивая мешающую ему деталь одежды вниз. Отведя волосы в сторону, прижался губами к нежной коже, чувствуя дрожь, пробежавшую по телу девушки.

Вытащил наушник из одного уха и прикусил маленькую мочку.

— Соблазняешь? — тихо поинтересовалась Женя, улыбаясь и чуть склонив голову на бок, давая больше доступа. — Зачем? Мы же вроде бы всё обсудили. Или я чего-то не знаю?

— Жень, а ты бы стала моей женой? — не понятно зачем, поинтересовался Кожевников, обняв её за талию и притянув к себе поближе. Болтавшийся наушник вставил себе в ухо. Наслаждаясь звуками классической музыки.

— Не-а, — чуть помолчав, ответила девушка, водя пальцами по его рукам и запястьям. Это вызывало желание, тугим комком сворачивающееся внизу живота. Пришлось напомнить себе, что за секс в общественном месте их вполне могут посадить суток на пятнадцать, как минимум.

— Почему? — в голосе послышалось разочарование, хотя он старательно его подавлял. Пусть и сам не смог бы объяснить с чего такая реакция.

— Потому что ты этого не хочешь, — пожав плечами, Женя повернулась в его объятиях, оказавшись лицом к нему. Погладила по щеке и обвела кончиками пальцев контур его губ. — Потому что я для тебя… Не важно. Жень, пожалуйста, помолчи. Не надо сейчас ни про отношения, ни про супружество, ни про что-то ещё. Давай просто постоим, а?

— Хорошо, — вздохнув, коснулся губам её лба, прикрыв глаза и проглотив неприятный осадок от её слов.

Евгения снова повернулась лицом к реке, удовлетворённо вздохнув и плотнее прижавшись к нему…

— Женечка, а ты ужинать будешь? — Галя ласково провела пальцем по носу и прижалась губами ко лбу. — Я приготовила мясо с картошкой. А ещё сварила кофе, как ты любишь. И соскучилась…

— Дорогая, нам поговорить надо, — ласково улыбнувшись, Кожевников отодвинул руку жены в сторону и чуть подтолкнул её, заставляя слезть с подлокотника. Галина поморщилась, но всё же спрыгнула на пол и, продефилировав по комнате, устроилась во втором кресле, закинув ногу на ногу и поглаживая обнажённую кожу.

Женя вздохнул и допил коньяк. Её стратегия была вполне ясна. Галенька хотела прыгнуть в постель к мужу, задобрить его таким способом. Привязать к себе ребёнком, в случае чего…

Он заметил, что она в последнее время не принимает никаких таблеток, следит за здоровым питанием, своим и его, и прячет презервативы. Правда, не так успешно, как ей кажется.

— Что-то случилось? Ты на меня всё ещё сердишься за этого паренька? Он такой милый был… А ты на меня внимание долго не обращал. Вот и сорвалась. Но я по-прежнему тебя люблю, солнышко. Только тебя, — Галя улыбнулась, похлопала глазками для наглядности, для пущей невинности.

Только верить ей было делом бесполезным, абсолютно. Евгений это понял ещё на третий месяц после знакомства.

— Галь, не смеши меня. Я знаю обо всех твоих похождениях. Я подчёркиваю, обо всех, моя ненаглядная вторая половинка, — Кожевников вздохнул и повертел в руках пустой бокал. — И честно говоря, мне это надоело. Совершенно. Терпеть твой флирт, твои отлучки, встречи в номерах гостиниц… Я даже краснеть научился по этой причине, что для меня не то, что редкость, вообще исключительное состояние. И мне было жутко любопытно послушать, как мои же друзья рассказывают о том, какая у меня жена в постели горячая штучка.

— Женечка, я…

— Ты, ты и ещё раз ты, — Женя усмехнулся. — Галь, ты же понимаешь, что я могу многое тебе простить. И я бы даже не стал поднимать эту тему, потому как сам не без греха. Но есть маленькая такая проблемка. Ты пошла не просто по моим друзьям и деловым партнёрам, ты пошла по рукам, да так, что слух о тебе пошёл далеко. Очень далеко.

— Что ты предлагаешь? — Галина села прямее, сложив руки на груди. — Вообще, это только твоя вина. Ты бросил меня посреди медового месяца. И тебя больше привлекала та блондинистая сучка.

— А вот её трогать я даже в мыслях не советую, — Кожевников зло прищурился, сжав бокал в руке так, что тот лопнул и осколки впились в ладонь. Кровь выступила и потекла по коже, но мужчина не обратил на это внимание, цепким взглядом следя за теперь уже экс-супругой, пусть и на словах пока что. — Знаешь почему? Потому что отдача замучает. У меня есть одна знакомая, моя бывшая одноклассница. Она тоже пыталась задеть одну девушку. Роль алкоголички ей так идёт… Кто бы мог подумать, что жизнь так повернётся. М?

— Ты не посмеешь… Ты не посмеешь бросить меня ради этой шлюхи! Она же спала и с Талбером и с тобой! Она же спала с вами обоими!

— И? — поморщившись от её крика, поинтересовался Женя. — Я знаю об этом.

— Да ты…

— Я — это я, Галин, — пожав плечами, встал, вытаскивая из ладони стёкла. Подошёл к двери и чуть повернувшись, добавил. — И я всё же советую тебе не рыпаться и спокойно провести бракоразводный процесс. Либо по доброй воле, либо силовыми методами, но мы разведёмся. Так или иначе.

На кухне царила романтическая атмосфера. Фыркнув, мужчина включил верхний свет и задул свечи, после чего взял вилку и устроился за столом. Возможно, он не идеал и уж точно не образец хорошего парня.

Но ради Жени можно измениться, во всяком случае, постараться и приложить для этого максимум усилий. Кто бы знал, что простое желание пощекотать нервы обернётся действительно настоящими чувствами и ставка в игре станет самой дорогой девушкой на свете, частичкой самого себя.

Да, Волков знатно посмеётся, когда они наконец-то встретятся. В том, что Женя захочет познакомить свою подругу с собственным женихом, нет никаких сомнений.

— Самонадеянность не приведёт ни к чем хорошему, верно Фил? — поинтересовался Евгений у белоснежного перса, сидящего рядом на табуретке. Тот мяукнул. — Верно. А значит, надо бы поразмыслить над тем, как возвращать утраченное доверие и склеивать чувства заново.

Юлия

Чувство беспокойства не давало возможности задремать. Да, было плохо. Даже невыносимо плохо и хотелось спать до такой степени, что глаза держать открытыми не получалось.

Но внутри всё скручивало от волнения и даже подташнивать начало.

— Лёш, — позвала, зная, что он тоже не спит. Уж что-то, а почувствовать, как напряжены его руки, обнимающие меня за талию, труда не составило.

— М? — отозвался спустя минуту, крепче прижимая к себе и положив подбородок на плечо. Дыхание согревало кожу, вызывая приятные мурашки по всему телу. На мгновение даже волнение отпустило. — Ты чего не спишь? Время позднее…

— Я волнуюсь. — честно призналась, чувствуя себя при этом немного глупо.

— А есть повод? — вздохнув, поинтересовался Алексей, отодвинувшись и принудив повернуться к нему лицом. Серые глаза смотрели внимательно, чуть устало, но с нежностью.

Даже ком в горле появился из-за того, что я причиняю ему боль, хотя он пытается всё исправить. Во всяком случае, так мне кажется.

— Не знаю… Женька давно не объявлялась, — вздохнув, не выдержала и уткнулась носом ему в грудь. Лёша стал водить пальцами по позвоночнику, выписывая странные круги. — У неё ситуация в личной жизни такая, что наши с тобой склоки детскими разногласиями в песочнице показаться могут.

— Ну знаешь… Учитывая, что ты творишь в этой самой песочнице, и как норовишь меня постоянно совком по голове огреть..

— Волков, прекрати, — шикнула, несильно ткнув его кулаком в живот. — Ты виноват.

— Я виноват. И что, ты теперь до самого рождения ребёнка будешь мне это припоминать? Кстати, ты у врача давно была? — его пальцы коснулись подбородка, заставляя заглянуть ему в глаза.

— На той неделе, — вздохнула и покачала головой. — Всё нормально. Только просили меньше нервничать…

— Вот. А ты себя изводишь! И меня… Юль, я понимаю, что ты обижена и тебе больно…

— Так, Волков, мы вообще-то не про нас и песочницу нашу говорили, — снова ткнула его кулаком в живот и уткнулась носом в грудь, вдыхая такой родной и до боли необходимый запах. — Я волнуюсь за Женю. Она ведь только кажется таким пофигистом, которого ничем не проймёшь.

— Если бы было что-то серьёзное, она бы позвонила, — Алексей провёл носом по моему виску и коснулся едва ощутимым поцелуем. — Тебе отдохнуть надо и успокоиться, а не скакать по городу, улаживая дела своих друзей. И пожалуйста, не отвечай больше на звонки Влада этого… Пожалуйста.

— Я подумаю над этим, — мрачно усмехнулся, понимая, что давать такое обещание не имеет никакого смысла. Всё равно не сдержу.

Где-то в глубине души появилась желание быть для кого-то важной, нужной, необходимой… Пальцы самостоятельно, против моей воли, пробежались по его плечам и зарылись в волосах, притягивая к себе обеспокоенное лицо Алексея. Он сначала подозрительно на меня посмотрел, а потом сдался и поцеловал, прижав к себе одной рукой, второй закинув мою ногу себе на бедро.

Желание, обострившееся в последнее время, выплеснулось наружу, смывая горячей волной все выставленные внутри запреты, всё, что успела себе напридумывать и запланировать за это время. Руки лихорадочно блуждали по его торсу, изучая, поглаживая, притягивая ближе и задыхаясь от возбуждение, плавящего внутренности.

Алексей целовал осторожно, но тягуче медленно, заставляя дрожать от нетерпения. Его руки осторожно снимали тонкую ночную рубашку, которую ему удалось натянуть на меня после того проявления слабости в ванной. Сняв окончательно, отбросил её в сторону и стал покрывать осторожными поцелуями обнажённую грудь и расслабленное, доступное, открытое тело.

Я расслабленно откинулась на спину, закрыв глаза и чувствуя, как слёзы стекают по щекам. Пальцы перебирали пряди, легонько касались широких плеч.

— Ты моя, — тихо шепнул Волков, целя небольшую округлость живота и спуская ниже. — Я тебя люблю. Моя маленькая…

Выгнулась от едва ощутимого прикосновения языка. Затем прикосновения стали смелее и куда более ощутимее. Одновременно с этим его пальцы ласкали чувствительную грудь, не давая возможности задуматься или отстраниться. Никакого шанса.

Удовольствие накатывало волнами, заставляя впиваться ногтями к напряжённые мышцы, оставляя глубокие царапины. Но довольствоваться пассивной ролью не хотелось совершенно. Взяв его за волосы, потянула, вынуждая поднять голову. Осторожно коснулась указательным пальцем влажных губ, провела по ним и слизнула капли влаги, после чего снова впилась в них поцелуем. Волков осторожно лёг на меня, помогая обхватить ногами за талию, но заполнить ноющую пустоту внутри меня не спешил. Словно оттягивал удовольствие или же мучил специально.

— Ты меня простишь когда-нибудь? — прерывистый шёпот на ухо, обжигая дыханием. Пальцы скользят по моему телу, с ходу определяя, где надо погладить, где надавить, ущипнуть или же потереть, а где достаточно просто прижаться на мгновение всем телом.

Его глаза лихорадочно блестели, в них как будто лёд плавился под напором чувств. Сколько мы не были вместе? Дня три? Меньше? Не знаю. Мозг отказывался соображать, отдавшись на волю его желаниям и своим собственным.

— Юль, кроме тебя мне никто не нужен… — прошептал, прикусив кожу у основания шеи и снова спуская ниже. Горячий язык коснулся одного из сосков, чуть погладил, прикусил и тут же отпустил, подув на разгорячённую кожу. Затем уделил внимание другому, пальцами доводя до исступления и лихорадочных движений бёдер.

Я молчала. Сейчас не было никакого желания что-либо говорить, да и горло было способно издавать только тонкие полустоны-полувсхлипы. На остальное не осталось ни сил, ни желания. Кроме как наконец-то выместить ноющее чувство пустоты и осознать, что ты нужна, любима, необходима…

— Посмотри на меня, — тихо попросил Алексей, и пришло осознание, что он отстранился, что приподнялся на вытянутых руках надо мной и теперь ждёт, что я сделаю, внимательно вглядываясь в моё лицо.

С трудом открыла потяжелевшие веки, стараясь унять бушующие внутри эмоции, но справиться с ними не было никакой возможности. Поэтому на мгновение Волков замер, вглядываясь в мои глаза. Что он там увидел — не знаю, но на напряжённом лице появилась слабая, почти счастливая улыбка.

Снова опустившись на меня, он осторожно высвободился из хватки моих ног. Затем осторожно поднял одну из них и закинул повыше себе на талию и медленно вошёл, продолжая рассматривать выражение моего лица.

Желание, съедающее изнутри, разгорелось с новой силой. Оно превратилось в голод, заставивший выгнуться дугой, стремясь продлить контакт любым способом. Лихорадочные поцелуи лишь мешали, не давая сосредоточиться на наслаждении, зарождающемся внизу живота, но останавливать Лёшу не собиралась, сама целуя его, покусывая губы, царапая спину и зарываясь пальцами в его волосы.

Темп резко изменился, став быстры и уверенным. Чуть приподнявшись, он изменил угол проникновения, заставив задохнуться от нахлынувших ощущений. Буря эмоций внутри становилась совершенно невыносимой, грозя смести всё, что у меня было в душе, всё, что там вообще могло быть…

Удовольствие накрыло с головой. Зажмурившись, закусила губу, сдерживая рвущийся наружу крик, и скорее почувствовала, чем услышала ответный стон.

Лёша перекатился набок, подтянув меня выше и снова прижав к себе. Его дыхание всё ещё было неровным, а руки продолжали лихорадочно поглаживать меня по спине.

— Ты… В порядке? — тихо поинтересовался Алексей, оставляя едва ощутимые поцелуи на моём лице. — Я… Не сделал тебе больно?

Прислушалась к себе, стараясь спрятать довольную улыбку. Тело наполнилось истомой, но делание, как ни странно, не утихло, так, на время стало менее ощутимым что ли? Вздохнула и потёрлась носом о его плечо.

— Нет, — чуть толкнула его в плечо, заставляя лечь на спину. Осторожно приподнявшись, забралась сверху, осматривая открывающийся вид. Провела кончиками пальцев по его груди, поскребла ногтями. — Больно не было… Было… Хм… Тебе честно сказать? — склонилась к его лицу, сама не понимая, зачем играю с огнём.

Если верить взгляду Алексея, то ничего хорошего мне не светит…В смысле, хорошее то как раз будет, только как бы не переусердствовать. Вздохнув, слезла с него и устроилась рядом, свернувшись калачиком под боком у Волкова.

— Я тебя люблю, — наконец произнесла, задумчивым тоном. Взяв его руку в свои ладони, прижалась щекой к ней. — Но насчёт прощения… Не сейчас, Лёш. Не сейчас…

— Хорошо, — Алексей обнял меня за плечи, притянув к себе. — Не сейчас. Юль, не волнуйся за Надю. Макс теперь глаз с неё не спустит. Правда, сам он не особо рад этому.

— Хорошая тема после секса, — прыснула, но прижалась щекой к его груди, слушая, как сердце бьётся. Так уж вышло, что сейчас я лежала с левой стороны. — Лёш, я хочу к ней съездить. Проведать. Отвезёшь?

— Нет, Юль, к Наде ты поедешь на следующей неделе. Сейчас тебе нужно отдохнуть, — уткнувшись носом в мои волосы, едва заметно улыбнулся. — Давай спать, а то ты меня в последнее время пугаешь. То слабость, то неожиданная сексуальная активность.

— А тебя можно испугать? — деланно удивилась. — Ладно. Буду знать.

— Спи уже, — буркнул Волков.

Слабо улыбнулась, закрыв глаза. Не смотря на всё то, что творилось в душе, что думала сегодня и вообще, я его любила. Любила так, что могла бы забыть об изменах даже…

Хотя это вряд ли. Забыть у меня в принципе не получится, пусть даже есть такой ничтожный шанс.

Обхватив его руками за талию, потёрлась носом об кожу на груди и снова вздохнула. Как же всё-таки сложно с этими мужчинами, эгоистами до мозга костей. Как же сложно…

Алексей.

Юля уснула довольно быстро, потёршись носом об него и обхватив руками за талию. Он ещё какое-то время лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок и пытаясь собрать мысли в кучу. Отзывчивость, внезапно вспыхнувшее желание… Всё это волной смыло боль и горечь прошедших дней. А сказанные слова помогли сохранить надежду, что всё будет хорошо.

Пусть даже и не простит измен. Этого он ожидал, подсознательно готовился и прекрасно понимал, что по-другому вряд ли могло быть. Не тот характер у Юльки, далеко не тот.

Осторожно высвободился из её хватки, подавив в себе желание разбудить и продолжить выяснять отношения в привычной, горизонтальной плоскости. Нет, сейчас это не имело никакого смысла, поэтому Алексей встал, натянул штаны и отправился на кухню, прихватив с собой телефон и пачку сигарет.

Прикрыв дверь, открыл окно и уселся на табуретку. Прикурив, затянулся и взял телефон в руки. Набрал номер Макса и стал ждать ответа.

Краснов взял трубку через полминуты:

— Слушаю.

— Занят? — Волков неспешно курил, чувствуя себя ленивым котом, объевшимся сметаны. Подозревал, что это состояние ненадолго, но всё же наслаждался им.

— Нет. Думаю, — блондин усмехнулся. — Судя по твоему голосу, у тебя наметился прогресс в отношениях с Юлей.

— Не знаю, — честно признался Волков, затушив сигарету и устроив локти на подоконнике. — Я надеюсь, но знаешь, особо себя не обнадёживаю. Она сложный человек. Как Надя?

— Лучше, — голос друга заметно потеплел. — Врачи говорят, ей очень повезло. Я надеюсь, что называть меня Везением всё-таки не будут… Но зная Надю, пусть и недолго, гарантию дать не могу.

— Я горю желанием с ней познакомиться, — хмыкнул Алексей. — Что насчёт Влада?

— Зашхерился, урод, — Макс зло скрипнул зубами. — Антон говорит, все контакты перекрыл. Знает, сука, что искать могут. А полиция только лапками разводит… Нет, правильно меня в своё время учили, что хочешь всё сделать правильно, делай всё сам.

— Предлагаю свою помощь и поддержку, — холодно выдал Лёша, зло улыбаясь. — Причём бескорыстную

— Ещё бы ты с меня деньги за него взял…

— Макс, успокойся. И держи себя в руках, — холодно одёрнул приятеля Алексей. — Ты прекрасно знаешь, что этот Горецкий мне много чего должен… Мягко говоря.

— Я помню, — спустя минуты две выдохнул Максим. — Извини. Нервирует он меня, особенно в том плане, что появляется, исчезает и следы заметает слишком уж качественно. Для обычного влюблённого, отвергнутого девушкой, к тому же бывшей, слишком у него методы возврата любимой радикальные.

— Она не его любимая, — зло рыкнул Волков. — Она не его.

— Вот теперь ты успокойся, — снова вздохнул Краснов. — Она же рядом с тобой? С тобой. Беременная. Да, обиженная, но если ты не полный идиот — сможешь исправить всё, что натворил. Так что выдыхай. И иди спать. Завтра встретимся и всё обсудим.

— Выдыхать я могу сколько угодно. Но всё равно боюсь. Потерять боюсь, — Алексей усмехнулся, с оттенком горечи. — До завтра. Держись друг. Всё наладится.

— Ну-ну.

Отключившись, Волков положил телефон на стол и снова закурил. Мысли в голове лихорадочно скакали, постепенно успокаиваясь, пока Алексей сам не заметил, как задремал, уронив голову на руки.

12

Юлия

Проснувшись ближе к утру с удивлением поняла, что в постели нахожусь в гордом одиночестве. Учитывая, что засыпала я в обнимку с Алексеем, факт довольно-таки странный.

Вздохнув, медленно поднялась, завернувшись в покрывало и поплелась на поиски блудного мужчины. Сомневаюсь, что он далеко ушёл или его вызвали по работе.

Волков обнаружился на кухне, спящий в обнимку со стулом, с потухшей сигаретой в руке. Окно открыто, телефон на столе — все признаки полуночного общения с кем-то. Подавив в себе желание проверить, с кем он разговаривал, поёжилась от прохладного воздуха и подошла к мужчине, застывшему в неудобной позе на не самом подходящем для сна предмете мебели.

Осторожно коснувшись его плеча, чуть толкнула, пытаясь привести в чувство. Вышло не особо, Волков что-то промычал и повернул голову в другую сторону.

— Лёш, — позвала, дёрнув его за прядь волос. — Лёш, проснись. Я всё понимаю, но спать на стуле просто физически небезопасно. Ты ж не разогнёшься потом…

— Отстань, — вяло пробормотал Алексей, даже не подумав проснуться. Только поёжился от холодного ветра с улицы и снова уткнулся лбом в сложенные на спинке стула руки.

На пару мгновений задумалась, пытаясь понять, как можно его разбудить. На ум пришло только одно действие, которое вряд ли понравится самому Волкову, но по-другому, по всей видимости, просто не выйдет. Приняв решение, подошла к раковине и набрала в стакан холодной воды. После чего со всего маху вылила жидкость прямо на мирно склонённую голову.

Раздавшийся вопль мог разбудить и мёртвого, но вместо каких-либо объяснений лишь зевнула, глядя на ошарашенное лицо Алексея, пожала плечами и уточнила:

— А утром не разогнулся бы.

Он пару мгновений просто смотрел на меня, потом встряхнулся и улыбнулся. Подхватив меня на руки, потащил обратно в спальню, попутно поцеловав, целомудренно, в лоб.

Поставив меня на ноги, Лёша стянул простынь и быстро надел на меня сорочку, подобрав её с пола. После чего перестелил постель и устроил на ней, укрыв одеялом. Сам улёгся рядом, обнимая и целуя за ушком. Такое поведение с его стороны для меня было чем-то новым и из разряда шокирующего, поэтому всё это время продолжала молчать, в провальной попытке понять, как теперь воспринимать его и как с ним дальше общаться.

Прислушиваясь к его размеренному дыханию и ощущая тяжёлую ладонь на своей талии, почувствовала, как на глаза навернулись слёзы. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь мог представить, что я влюблюсь? И так, что не смотря на всю боль и все неприятности, буду стремиться остаться с этим человеком?

Усмехнулась. Да половина моих знакомых вообще считала, что я неспособна любить и понятия не имею, что такое жить кем-то другим. Вторая свято верила в то, что не найдётся тот идиот, что сможет привязаться ко мне.

И что получается?

Прикрыла глаза, наслаждаясь окружающим меня теплом сильного мужского тела. А получается совершенно неидеальная любовь, в которой два придурка влюблённых просто закусили удила и не желают уступать ни там ни тут. И пока я не смогу показать ему, что кроме меня никто Волкову не нужен, тот не сможет пересилить себя и прекратить заглядываться на других.

Впрочем, кого я обманываю? По правде говоря, почти у каждого мужика есть любовница. И ладно если одна. Мой отец, к примеру, исключением из этого правила точно не был. Однако, вопрос ведь не в том, есть или нет.

Вопрос в том, что мама, по крайне мере, не знала об этом или знала, но так как папа не делал этого в открытую, молчала.

Почувствовала подкатившую к горлу дурноту. Нет, пора завязывать с такими мыслями. В конце концов, для подобных размышлений есть дневное рабочее время, а сейчас — спать.

Повернувшись в объятиях Волкова, привычно уткнулась носом ему в грудь и уснула, отгородившись от проблем и тяжёлых мыслей.

Больше всего в своей жизни не люблю просыпаться по будильнику. Особенно, если это чужой будильник и его обладатель упорно притворяется, что не слышит надрываний несчастного телефона, благополучно оставленного на кухне.

— Лёш, — пихнула его локтём в бок.

Он невнятно что-то пробормотал и только глубже зарылся носом в подушку.

— Лёша! — громче повторила, ущипнув его за кожу на животе. От этого Волков подпрыгнул и недовольно на меня посмотрел. — Телефон.

— Да пошёл он, — буркнул Алексей. В серых глазах недовольство, от внезапного пробуждения, сменилось нежностью и, склонившись, он осторожно поцеловал меня.

Прикрыв глаза, какое-то время наслаждалась неспешным, тягучим, опустошающее невинным поцелуем, но всё же нашла в себе силы оттолкнуть его и осуждающе покачать головой.

— Что? — непонимающе переспросил Лёша, потёршись носом об мой нос. — Ещё скажи, что тебе не нравится такое пробуждение.

— Волков, я тебя люблю. И такой вариант «доброго утра», конечно же, мне нравится гораздо больше, чем ругань или что-то ещё, — ухватившись за его шею, дотянулась до уха. — Но будильник сам по себе не заткнётся, а работу никто не отменял.

— А давай не пойдём никуда, — неожиданно предложил он, падая обратно на кровать и притягивая мою совершенно не сопротивляющуюся тушку к себе.

— В смысле? — удивлённо переспросила, приподнявшись на локтях и рассматривая его безмятежно улыбающееся лицо.

Алексей прикрыл глаза. Взяв мою руку, положил её себе на грудь и прижал, поглаживая чувствительное запястье.

— А вот так, — наконец ответил, продолжая улыбаться. — Я хочу провести с тобой весь день, не спеша по делам, не возясь с бумагами и не встречая никого из знакомых. Что, мы с тобой выходной не заслужили?

— Волков, не знаю, как ты, а я свою работу люблю, — усмехнулась и покачала головой. Высвободив пальцы из его ватки, зевая, встала с кровати. — Но если тебя так достала собственная фирма, оставайся. Я постараюсь освободиться пораньше, а ты приготовишь что-нибудь вкусненькое. Как тебе такой вариант, м?

По его лицу пробежала тень недовольства, но Лёша сумел взять себя в руки и вполне миролюбиво заметить:

— Ты кого больше любишь, меня или работу?

— Хочешь сказать, что это я из-за неё в интересном положении оказалась, да? — насмешливо вскинула брови, подойдя к шкафу и вытащив оттуда лёгкие брюки и тонкую блузку. Прихватив вещи и нижнее бельё, вышла из комнаты, бросив через плечо. — Не будь занудой. Прийти домой и обнаружить тебя на диване будет для меня приятной неожиданностью.

— Язва, — беззлобно хмыкнул Волков, на что я лишь пожала плечами, уже сосредоточившись на предстоящих делах.

Сборы заняли минут пятнадцать. Сегодня захотелось выглядеть более презентабельно, чем обычно, поэтому две трети этого времени провела перед зеркалом, аккуратно подкрашивая глаза. Осторожно мазнув блеском по губам, удовлетворённо кивнула головой собственному отражению и провела рукой по волосам, взбив их для пущей пышности, хотя после мытья и сушки феном они и так едва ли не дыбом стояли.

Убедившись, что выгляжу относительно нормально, хотя и бледнее обычного, прошла на кухню, намереваясь выпить кружку чая. Хотя съесть что-нибудь тоже не помешает, неизвестно когда ещё завтрак будет.

И будет ли вообще.

Лёша сидел за столом, на котором стояло две кружки. В воздухе чувствовался слабый запах мяты с корицей. Улыбнувшись, села на свободную табуретку и собралась, было, уже взять свою порцию горячего напитка, как раздалось недовольное ворчание и меня сдёрнули с выбранного места, что бы с возможным комфортом разместить на мужских коленях.

— Предупреждать надо, — усмехнулась, пододвигая к себе кружку. — А если бы пролила на тебя? Или не дай бог на себя?

На несколько минут Волков честно сделал вид, что задумался, потом фыркнул, поцеловал меня в висок и пододвинул ко мне тарелку с бутербродами, которую я до этого момента не заметила.

— Ешь. А пролить чай ты бы не успела. И в следующий раз просто не забывай, что если мы завтракаем вместе, то ты сидишь у меня на коленях, — тон Алексея ясно говорил о том, что никаких возражений не потерпят.

Улыбнулась, откусывая кусок бутерброда. Прожевав, задала интересующий меня вопрос:

— А с каких это пор у нас такое правило появилось?

— С сегодняшнего дня, — серьёзно ответил Алексей, внимательно следя за тем, как исчезают бутерброды. Организм требовал пищи и ни в какую не желал останавливаться на одном… Втором… Короче, останавливаться на потреблении какого-то определённого количества бутербродов.

И пристальный взгляд нисколько не мешал пищеварению. А раньше я бы обязательно подавилась. Беременность сильно меняет людей.

— Круто, — облизнувшись, совершенно машинально, допила чай и попыталась встать, но меня не пустили. Прижавшись губами к обнажённой коже плеч, Лёша прикусил её, вытянул, оставляя след и только после этого, разжал руки, давая возможность встать.

Потерев пострадавшее место, хмыкнула, но слезла с его колен и послав на прощание воздушный поцелуй, пошла на работу, не забыв новый телефон, сумочку, где прятался билет на выставку, и кошелёк.

Только когда за моей спиной хлопнула дверь, я позволила себе расслабиться и перестать улыбаться. Ощущение собственного предательства по отношению к Алексею стало ещё сильнее, чем ночью, но менять свой план не собиралась. К тому же, разве не имею я права сходить в музей на интересующую меня выставку?

Успокоив себя более или менее, выскочила из подъезда и торопливо зашагала в сторону остановки. Не смотря на предложение Волкова сдать на права и водить машину, соглашаться на подобное не собиралась. Доехать на общественном транспорте сейчас гораздо проще, чем на собственном автомобиле. К тому же, не люблю я это… Отвечать за чьи-то жизни, кроме своей собственной.

Магазин встретил меня топлой покупателей и отсутствием как минимум троих членов нашего коллектива. Пойма страдальческий взгляд Юльки, вздохнула и, бросив вещи в офисе, встала на кассу, обслуживая нетерпеливых клиентов.

В кутерьме и запарке, тем не менее, наполненной долей юмора и шутливых замечаний со стороны постоянных посетителей, первая половина дня пролетела незаметно. Только в два часа дня, закрываясь на перерыв и я, и Юлька поняли, как успели вымотаться за это время. Лично у меня от слабости ноги подкашивались. Всё-таки непривычно работать так долго, особенно для моей персоны, до этого появлявшейся в торговом зале поскольку постольку.

Выпроводив последнего покупателя, устроились на небольшой кухне в офисе, справедливо рассудив, что заслужили возможность порадовать себя чем-нибудь вкусненьким.

— А где девчонки? — поинтересовалась, наливая себе холодного морсу. Утроившись на табуретке, с удовольствием стала поедать лёгкий салат из овощей со сметаной.

Юлька задумчиво созерцавшая немаленький бутерброд с копчёной курицей и сыром, оторвалась от своего занятия и пожала плечами:

— Да фиг его знает. Лёнка с утра прислала сообщение, что они с Ольгой будут во второй половине дня. А Лиза ещё с вечера отзвонилась. Они мелкого в больницу повезли, на приём к врачу.

— Что-то серьёзное? — обеспокоенно посмотрела на подругу.

— Не. Планово, — махнула та рукой, откусывая кусок своего обеда. Прожевав, пояснила. — Они себе в привычку взяли раз в два месяца мальчишку возить на осмотр. Анализы сдают, врачей обходят… В общем, это, мягко говоря, на весь день.

— Понятно, — протянула, отпивая из своего стакана. — А я сегодня на выставку иду.

— С Лёшей? — тут же заинтересовалась Юлька. — Если да, я только за.

— Неи, — хмыкнула. — Одна иду. Хочется посвятить время себе любимой и… Всё о стальное.

— Вот не пойму я тебя, Соколова, — чуть помолчав, выдала Юля, постукивая пальцами по столешнице. — У вас не отношения, а сплошные конфликты и противоречия. И ты сейчас их ещё больше усугубишь, если будешь ходить одна по выставкам.

— Ну я ему изменять не собираюсь и иду просто для того что бы отдохнуть. В этом нет ничего предосудительного, — пожала плечами, налив себе ещё мора из кувшина, после чего убрала оный в холодильник. — Юль, это просто выставка. Сомневаюсь, что там будет толпа мужиков, желающих со мной познакомиться. Всё-таки умение делать морду кирпичом никуда не делось.

— Я бы не была так уверена в силе подобной методики. Ты, знаешь ли, уже не маленькая неуклюжая девочка. К тому же, влюблённость делает тебя… Более привлекательной, — окинув меня оценивающим взглядом, подруга покачала головой. — Впрочем, поступай, как знаешь. Не маленькая уже, разберёшься.

— Спасибо за разрешение, — немного нервно рассмеялась и поспешила перевести разговор на другую тему, поставив перед Юлей кружку с кофе. — И всё-таки, что у девчонок случилось?

— Есть у меня подозрение, что дело в Женьке, — вздохнув, пояснила Юля. — Но тут врать не буду, предполагая, что могло случится. Сама же понимаешь, Павлова человек такой, пока сама не расскажет…

— Хрен выпытаешь, — кивнула головой в знак согласия, привалившись спиной к стене и прикрыв глаза. — Мне об этом можешь не рассказывать. Больше семнадцати лет её знаю. Так это что, получается, что нам сегодня вдвоём пахать что ли? И ведь как назло, наплыв клиентов…

— И не говори, — обречённо вздохнула подруга, потирая лоб. Посмотрела на часы и снова вздохнула. — Ну что? Пошли?

— А варианты есть? — хихикнув, встала и потянулась, упёршись руками в поясницу, и сладко зевнула.

— Есть. Срочно эмигрировать заграницу, — на полном серьёзе предложила Юлька, выходя в коридор. Я шла следом, старательно пряча улыбку. — Правда, и там достать могут…

— Что верно, то верно, — хмыкнув, встала за кассу и кивнула головой. — Вперёд. На баррикады!

— Скорее грудью на амбразуры, — под нос себе пробормотала коллега и открыла дверь в торговый зал.

Чем был хорошо наплыв покупателей? Тем, что не оставалась времени на лишние размышления и самоанализ, который не доводит обычно ни до чего хорошего. Разве что до новых совершенно безумных идей, но мне пока что хватает и решения отомстить Волкову. Пусть я в нём уже и не так уверенна, как вчера вечером, учитывая, его поведение ночью и то, что было утром. Не из корыстных же побуждений он обо мне беспокоится, про врача спрашивал, да ещё и завтрак готовил?

Алексей, конечно, гад. Правда, сомневаюсь, что до такой степени, что бы лелеять в ком-то ложное чувство безопасности и тепла.

К пяти часам вечера народ, наконец-то, потерял свою жажду к печатной продукции, и посетителей стало в два раза меньше, а к шести часам магазин совсем опустел. Вздохнув с облегчением, смогла отлипнуть от прилавка и даже сесть на стул, расслабив напряжённые мышцы во всём теле. Нестерпимо захотелось в туалет. Морс требовал выхода из организма, поэтому сделав знак рукой подруге, смоталась из зала, чувствуя невероятное облегчение от этого.

Сделав все дела, посмотрела на наручные часы и нахмурилась. До начала выставки осталось сорок минут, а я мало того что не собрана, так и после напряжённого трудового дня напоминаю по внешнему виду ладно если мочалку, но уж точно не нормальную, симпатичную девушку.

Чертыхнувшись, вернулась в офис и открыла один из ящиков в шкафу, стоящем у окна. Там хранился стратегический запас косметики, необходимый чисто женскому коллективу в любом случае. В соседнем отделении имелось несколько блузок на выбор. Да, странно иметь такой набор вещей на работе, но у нас чего только не бывает. Помнится, как-то Ольга умудрилась пролить на себя чернила для струйного принтера, а я всё время ставлю пятна от штемпельной краски. Так что…

Нам нужно быть готовыми ко всему, что мы и стараемся делать.

— Ну-с… Приступим, — подбодрила саму себя и приступила к наведению марафета. Это я громко сказанула, но суть в общем-то такова: из непрезентабельного товара делаем ходовую штучку.

На макияж ушло едва ли не двадцать пять минут из оставшегося времени. Выбрав себе лёгкую шифоновую блузку с завышенной линией груди, по которой проходила тёмно-синяя лента, короткими рукавами-фонариками и глубоким декольте, быстро переоделась, после чего осторожно и тщательно расчесала волосы. Скрепив их заколкой-крабом, собрав несколько прядей по бокам и заведя их назад. С такой причёской мой облик терял какую-то часть силы и жёсткости, периодически присущей мне и я становилась милой, нежной, ранимой.

Такой нравилась себе куда больше, чем с распущенными или же собранными в хвост волосами.

Ещё раз проверив свой внешний вид, собрала сумку, прихватила телефон и снова вернулась в зал, что бы попрощаться с Юлькой. Она о чём-то оживлённо беседовала с мужчиной, заинтересованно её рассматривающим. У него были волосы, в большинстве своём седые, что только придавало шарму. Невысокий, коренастый, с широкими плечами и хорошим телосложением. Приятное лицо, м добродушной улыбкой.

Если у него серьёзные намерения, то я только за. Засиделся наш Самс в девках, ох как засиделся…

— Юль, — окликнула, привлекая к себе внимание, и, дождавшись вопросительного, чуть смущённого взгляда, махнула рукой в сторону выхода, — я пошла. Удачи… Во всём, — сопроводила последние слова понимающим взглядом и двусмысленным подмигиванием.

— Типун тебе… на все месте, — буркнула Юлька и вздохнула. — Приятного вечера.

— Ага, — хихикнула, после чего постаралась побыстрее уйти, что бы не смущать подругу и не вспугнуть её возможное счастье.

На улице неожиданно оказалось прохладно. Я бы даже сказала, что как-то по-осеннему, но всё же не настолько, что бы одеться теплее. Вздохнув, зажмурилась, под лучами вечернего солнца, после чего с хорошим настроением направилась в сторону музея.

Оказавшись в выставочном зале, на какое-то время потеряла дыхание от окружающей таинственности и красоты. Минимум освещения. Только там, где висели сами маски, причудливые и необычные, с острыми линиями, тонкой работой на грани невозможного, разукрашенные в неповторимой манере. Люди практически не видели друг друга, рассматривая удивительное народное творчество, бросающее ломанные, разнообразные тени на подсвеченные участки стен.

Зажмурившись на мгновение, снова открыла глаза и стала медленно обходить зал, останавливаясь у каждого экспоната и долго рассматривая его. Пытаясь угадать, что вырисовывается в тенях, что хочет показать маска, так похожая и не похожая на человеческую. Что в ней пытались сказать, а что спрятать, скрыть от посторонних глаз?

Мысли так захватили меня, что не заметила, как столкнулась с каким-то молодым человеком, так же замершим перед очередным шедевром, рядом с тем, что я рассматривала.

— Простите, — шёпотом извинилась и хотела, было, идти дальше, но меня остановило лёгкое прикосновение пальцев к локтю и тихий вопрос:

— Что вы в них видите?

— Простите? — удивлённо посмотрела на мужчину. Не старше меня, может даже младше. Длинные светлые волосы, собранные в аккуратный хвостик, косая чёлка на пол лица. Сам миловидный. С лёгкой неправильностью в чертах и тёмными глазами, с внимательным взглядом.

— Я спрашиваю, что вы в них видите? — повторил он свой вопрос, вцепившись в меня так, словно я была его спасительным кругом. — Лично я считаю, что они уродливы…

— Каждому своё, — тепло улыбнулась, аккуратно освободившись от его хватки. — Я вижу в них необычные вещи. Я вижу в них нас, людей. И наше отражение в глазах других. Я вижу духов другого мира, которых призывали колдуны племён. Я вижу тени истории и тени будущего. Каждому своё. Для вас — они уродливые отображения совершенного в своей неповторимости человеческого лица. Для меня они и есть эти лица.

— Вы так говорите, как будто сами творили что-то подобное, — задумчиво с долей интереса поинтересовался мой нежданный собеседник.

— Скажем так, я просто вижу то, что не видите вы, — рассмеялась и покачала головой. — Если вам так не нравятся маски, зачем пришли на выставку?

— Мой друг был здесь вчера. Взахлёб рассказывал о необычных ощущениях… Решил попробовать получить тоже самое, — он поморщился и фыркнул. — Но видимо не моё, совсем не моё.

— Здесь есть другие выставки, — улыбнувшись, пошла дальше. — Ищите и найдёте.

— А можно спросить? — он догнал меня у другого конца зала.

— М? — отвлеклась на мгновение от созерцания новой маски и бросила на него рассеянный взгляд. — Что вы хотели?

— Во-первых, узнать ваше имя… А во-вторых, можно на ты? Меня зовут Вячеслав, — он шёл рядом со мной, мешая сосредоточиться на тех ощущениях, которые окружали маски.

Недовольно поморщившись, вежливо ответила:

— Меня Юлия зовут, а теперь можно попросить тебя, Вячеслав, если не нравится выставка, не мешать мне смотреть?

— Хорошо, — слегка смутившись, Вячеслав отошёл в сторону, позволив сосредоточиться на окружающих произведениях искусства.

В выставочном зале я провела больше часа. Оторваться от рассматривания теней и масок, создающих их, смогла только, когда работники музея объявили о закрытии выставки. Издав вздох сожаления, всё-таки выпнула себя в сторону выхода, вместе с другими посетителями.

У дверей меня ждал сюрприз. Довольно странный, стоит отметить. Вячеслав стоял около выхода и ждал, не стоило даже пытаться угадать кого, потому что, увидев меня, он тут же расплылся в улыбке и подошёл ближе. Впрочем, не настолько, что бы можно было считать это наглостью или ещё чем-то.

— Понравилось? — без предисловий поинтересовался Вячеслав и смущённо улыбнулся. — Извини, я просто хотел развить наше знакомство. Всё же не каждый день встречаешь такого интересного человека.

— И чем же я интересна? — спросила, скептически изогнув брови и весело фыркнула. — А выставка да, понравилась. Я бы ещё побродила, но увы, если у меня время ещё есть, то работники музей хотят побывать дома перед тем, как снова оказаться на работе.

— Ты пешком? — молодой человек огляделся и заметив, что меня никто не встречает, предложил, причём, судя по его взгляду, абсолютно без задней мысли. — Я могу проводить тебя. Не дело молодой красивой девушке в одиночестве по ночному городу бродить.

— А сколько… — посмотрела на часы и присвистнула. Я, конечно, знала, что натура увлекающаяся, но пробыть почти три с лишним часа в одном помещении и не заметить этого…

С другой стороны, ничего не поделаешь. Искусство требует жертв.

— Ага, я тоже удивился, как ты смогла столько времени смотреть на эти… Макси, — Вячеслав пожал плечами и склонил голову набок. — Ну так как?

— Если тебе по пути и если меня после этого не будет ждать сцена ревности от какой-нибудь красотки, — вздохнула и кивнула головой, как-то позабыв о том, что меня саму может ждать дома.

— Лина доверяет мне, — улыбнулся парень и продемонстрировал обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки. Затем взял мою руку и положил себе на локоть. — Показывай куда тебя проводить, о великий философ видения произведений искусства.

— Вот саркастический тон тебе совершенно не идёт, — хмыкнула и кивнула головой в нужном направлении. Одновременно с этим получше рассмотрела своего нового спутника. Как уже отметила, довольно милый. Одет в классические светлые брюки и рубашку бежевых, тёплых тонов. Рукава закатаны, что не портить внешний вид. Повезло, наверное, этой Лине.

Мы шли неспешно. Можно сказать, что путь, в целом занимающий где-то минут сорок, максимум час, нами был проделан за полтора часа, если не больше. Наслаждаясь прохладой и тишиной, переговаривались, меняя темы каждые пять минут. С ним оказалось интересно болтать просто так, ни о чём, как со старым, давно проверенным товарищем. Вячеслав много знал, причём его знаний не ограничивались какой-то конкретной областью. Казалось, что он побывал во всех местах этого мира и явно намеревался выйти за его пределы.

Весёлый, смешной, чуть-чуть неуклюжий, немного нелепый, с искренним желанием помочь всем нуждающимся… В нём было всё, чего мне порой так не хватало.

Остановившись возле нужного подъезда тепло попрощались, обменявшись номерами телефонов и решив, что обязательно сходим ещё на какую-нибудь выставку, что бы сравнить наши впечатления от неё. Вячеслав был начинающим писателем, и его интересовало в буквальном смысле всё, что мог знать или видеть, или уметь человек.

По-прежнему улыбаясь, поднялась на нужный мне этаж и позвонила в дверь. Её открыли до того, как я сняла палец с кнопки звонка. Волков выглядел, мягко говоря, не особо счастливым от моего возвращения. А если быть совсем честной, то излучал волны такой «доброжелательности», что кто-то другой, наверное, пошёл бы и повесился от угрызений совести за позднее возвращение.

Но меня всё ещё переполняла эйфория от выставки, смешиваясь с кучей самых разнообразных эмоций. Поэтому… Проигнорировав его прищуренный и не предвещающий ничего хорошего взгляд, протиснулась мимо него в квартиру. Скинув обувь, поставила сумочку на зеркало и направилась прямо на кухню. Есть хотелось зверски.

Стол, к моему вящему удивлению, оказался сервированным. На двоих. И в духовке, судя по запаху, явно томилось мясо. Заглянув в неё, убедилась в верности своих доводов и непонимающе посмотрела на Волкова, стоящего в дверном проёме.

Алексей явно был зол. Это угадывалось в напряжённой позе, холодных глазах и сурово поджатых губах. Он стоял, облокотившись плечом на стену и сложив руки на груди. Просторная домашняя футболка и бриджи подчёркивали подтянутую фигуру, заставляя, невольно, вспоминать то, что было ночью.

Поморщившись, тряхнула головой. Вот об этом в данный момент думать совершенно не нужно, потому как меня, по ходу дела, ожидает скандал.

— Я что-то пропустила? — киваю головой на стол. — Какой-то праздник?

— Да нет, собственно, — холодно откликнулся Волков и как-то цинично усмехнулся. — Просто решил тебе приятное сделать… Зря, как оказалось.

— Это почему зря? — вопросительно на него посмотрела, опираясь пятой точкой на тумбочку, рядом с плитой.

— У тебя была более приятная компания на вечер, — Алексей стал серьезным, а взгляд в мгновение изменился с холодного на цинично-яростный, окрашенный ревностью.

Про себя рассмеялась, позволив проявиться этому лёгкой улыбкой. Оттолкнувшись от своей опоры, медленно подошла к нему и погладила по щеке. Затем сочувственно похлопала по плечу и как можно более беспечно ответила:

— Если бы эта компания нравилась мне больше чем твоя, я бы не стала останавливаться на невинных разговорах. К тому же, он женат, — отодвинувшись на шаг назад, спокойно и даже как-то устало поинтересовалась. — Еду в этом доме дают или мне голодать полезнее?

Посмотрев на меня ещё какое-то время, он вздохнул и неожиданно притянул к себе, впившись злым поцелуем в губы, намеренно делая больно и в то же время ласково поглаживая напряжённую спину. Отпустив, усадил на табуретку и занялся ужином. Алексей не заметил, как на моём лице появилась довольная и в какой-то степени мстительная улыбка, моментально исчезнувшая, стоило ему снова повернуться ко мне.

Поели в молчании, каждый думал о своём, но в тоже время внимательно следил за партнёром. Волков казался напряженным, как пружина зверем, готовым в любой момент броситься на меня, правда, не понятно с какими конкретно намерениями. Воображение, разыгравшееся в ходу выставки, тут же нарисовало несколько вариантов возможного развития событий, но все были отметены мною, как чересчур глупые и откровенно пошлые.

Организм явно решил отыграться на собственной хозяйке за такие поздние блуждания и бурный рабочий день. Съев последнюю порцию картошки, почувствовала свинцовую усталость и широко зевнула, грея руки о горячую кружку чая. Почему-то в голову пришли мысли о море. Тёплом, спокойном синем море, жёлтом песочке и не палящем солнце. Жаль в этом году не получилось съездить на юг.

Заметив моё сонное состояние, Лёша вздохнул и стал убирать со с тола. Сгрудив тарелки в раковину, отобрал у меня чай и унёс его вместе со своей кружкой вглубь квартиры. Возмутиться по этому поводу не успела: он вернулся и, подхватив меня на руки, утащил туда же, совершенно не слушая невнятные возражения на тему, что я не маленькая и сама дойду. Судя по скептическому взгляду мне верили поскольку постольку, да и то, делая скидки на положение. Хотя не понимаю, какая тут может быть взаимосвязь.

Волков устроил меня на диване, положив под спину подушку. Сам сел на пол, прислонившись плечом к мои коленям. Подал кружку и включил телевизор. Некая холодность и затаённое раздражение чувствовались даже сквозь пелену усталости. От этого в душе разлилось приятное удовлетворение, потому что когда я испытывала что-то похожее от его постоянных исчезновений, он благополучно игнорировал, так что пусть теперь почувствует на собственной шкуре, что это такое.

Отпив порядком остывшего напитка, протянула свободную руку и зарылась пальцами в его волосы, поглаживая и слегка массируя затылок. Заметила, что Лёша едва заметно дёрнулся, но тут же расслабился, откинувшись назад полностью и прикрыв глаза. Что там шло по телику ни я ни он не замечали, отдавшись этой странной, раздражённой нежности и ласки.

— Так где ты была? — хриплым голосом поинтересовался Алексей, стараясь не смотреть на меня слишком внимательно и требовательно. Получалось у него… В общем, ничего у него не получалось.

— Неужели так любопытно? — тихо рассмеялась и покачала головой. — Тебе бы там не понравилось точно. Это была выставка. Африканских масок. В музее изобразительных искусств.

— Ну и как? — всё равно не отставал Алексей. При этом голос у него становился всё ниже, заставляя задремавшее желание заинтересованно приподнять уши, так сказать. Таких последствий собственных действий стоило ожидать. Вполне закономерно, что увидев меня с другим (а я могу поклясться, что он видел), Волкову захотелось удостовериться в том, что я всё ещё принадлежу ему.

И, если совсем честно… Против такого завершения вечера ничего против не имею.

— Мммм, — довольно протянула, намеренно дразня его и провоцируя на более решительные действия. Кружку с недопитым чаем давно поставила на журнальный столик. — Это было… Впечатляюще. Никогда не испытывала таких ощущения от созерцаний произведений искусства…

Когда он вскочил на ноги, и его лицо оказалось так близко — не заметила. Взгляд у меня был слегка расфокусированный, уследить за быстрыми передвижениями этого маньяка не получилось бы при всём желании.

Зато когда его глаза оказались напротив моих и хищная улыбка в купе с многообещающим взглядом вызвали толпу мурашек на спине. Только вот возникли они точно не от страха.

Алексей

День начинался просто замечательно. Проснуться в обнимку с любимой девушкой, пофлиртовать с ней и даже получить определённый намёк на возможное скорое прощение всех грехов — что может быть лучше? Однако, к вечеру его настроение неуклонно стало портиться.

И причины для этого были самые что ни на есть серьёзные.

Во-первых, Юля не пришла пораньше с работы, не отзвонилась, а затем и вовсе выключила телефон. Город по вечерам нельзя было назвать даже относительно безопасным, а тут ещё и Владислав этот где-то по норам прячется… Есть повод волноваться за упрямую дурёху, решившую что-то ему доказать.

Во-вторых…

Во-вторых, он банально ревновал её. Натурой Соколова была мстительной. Способной ударить в самый неожиданный момент, и припомнить всё, что было. В то, что она прыгнет к первому же понравившемуся парню в постель — не верилось. Всё-таки ребёнка будущего она любит, да и его, Алексея, тоже.

Но если разум твердил одно, то чувство ревности совсем другое, заставляя то и дело подходить к окну и выглядывать загулявшуюся девушку.

И сейчас, рассматривая усталое, но довольное лицо Юли, Алексей невольно удивлялся тому, с каким философским спокойствием она смогла тогда выдержать все его подобные отлучки. Хотя сейчас уже не был так уверен в том, что в душе у этой маленькой заразы не творилось что-то, наподобие того, что он испытывал сегодня.

Схватив её за подбородок, поцеловал. Жёстко, причиняя боль. Хотелось подчинить, заставить пресмыкаться перед собой, показать, кто сильнее и кто тут главный. Вот только если с кем-то другим такое и могло пройти, то только не с Юлей. Она обняла его руками за шею, осторожно, нежно прикасаясь и поглаживая напряжённые мышцы. На все его выпады, девушка отвечала нежностью и теплом, словно стремясь растворить в себе всю его агрессию, пусть даже и являлась первопричиной для такого поведения.

— Ты могла позвонить, — оторвавшись от покрасневших, искусанных губ, хрипло прошептал Волков, спуская к беззащитно изогнутой шее. Пальцы тем временем пытались добраться до груди девушки, но преграда в виде блузки заставляла глухо шипеть от раздражения. Сдавшись, он отстранился и стянул с неё мешающую деталь одежды прямо через голову, за одним сдёрнув и заколку, державшую некоторые пряди. Волосы рассыпались по светлой коже плеч. У неё не было загара, никогда, сколько Лёша помнил.

Отбросив блузку в сторону, провёл пальцем по выступающим косточкам ключицы и на мгновение тесно прижался к ней, всем телом, отступив снова только тогда, когда с защёлкой бюстгальтера было покончено, и ещё одна ненужная сейчас вещь оказалась в стороне. Не мешая любоваться, прикасаться, гладить, целовать…

Уже не дожидаясь ответа, ни ещё чего-то, Алексей резко дёрнул девушку на себя. Устроившись на ковре, опираясь спиной на диван, заставил Юлю встать над ним, широко расставив ноги. Расстегнув молнию, стянул с неё брюки вместе с оставшейся одеждой. Сам избавился от раздражающей возбуждённое тело ткани ещё до этого, даже не успев толком подумать о том, чем всё это закончится. Не вечер, а ситуация в их отношениях.

Да и разве можно думать о чём-то серьёзном в такой момент?

Потянул её за кончики пальцев вниз. Юля слегка смутилась, что было видно по чуть заалевшим щекам. От чего именно выяснять было некогда, поэтому ободряюще улыбнувшись, уже сильнее потянул её на себя, вынуждая опускаться ниже, пока влажная от желания плоть не оказалась на его возбуждённом члене.

— Ты этого действительно хочешь? — тихо шепнула девушка, склонившись к его уху. Едва ощутимо лизнула кожу на виске, ногтями впившись в его плечи. На них ещё не сошли следы от прошлой ночи, но Юле это нравилось. Алексей чувствовал, что она едва заметно улыбается, хотя в голосе слышится отголосок опасения и неуверенности. — В такой…

— Позе? — он хмыкнул и резко ущипнул её за сосок, сжавшийся и сейчас напоминающий твёрдую горошину. Она протестующее охнула, но отодвинуться не смогла, только беспомощно что-то пробормотала, чувствуя давление его плоти. — Тсс, солнышко моё, мы ещё только начали. И всё обязательно будет хорошо…

Последнюю фразу сказал, что бы успокоить обоих. Забывать о том, что перед ним мать его ребёнка, совершенно не стоило, не смотря на желание её наказать.

Чуть приподняв её бёдра, осторожно, не спеша проник внутрь, чувствуя опаляющий жар и стискивая зубы, что не сорваться сразу на жёсткий темп, которого требовала клокочущая, всё ещё, в душе злость и обида.

Хриплый стон, запрокинутая назад голова, разметавшиеся по обнажённой спине волосы, кончики которых щекочут руки. С одной стороны, она сверху, над ним, но..

Тут он снова улыбнулся, хищно, собственнически сминая нежную плоть, руководствуясь только своими ощущениями и тем, что требовало его тело. Алексей наслаждался беспомощными охами, изогнутой спиной в попытке продлить контакт и поймать ускользающее удовольствие.

Но этого оказалось мало. Слишком мало, что бы удовлетвориться.

Выскользнув из её лона, заглушил протестующий всхлип голодным, жадным поцелуем. Опустил на четвереньки, повернув к себе задом, и мягко погладил по спине, обведя пальцами каждый выступающий позвонок. Сегодня у неё не получится вести, сделать всё по-своему… И от этого становилось особенно сладко.

— Обопрись на локти, — голос дрожал от возбуждения и беззащитности открытого для него тела девушки. Провёл ладонью по внутренней стороне бедра, тем не менее не касаясь нужных мест, скорее просто пробуя как будто заново её кожу на ощупь.

— Пожалуйста…

Сначала даже не понял что это… Голос оказался настолько слабым и едва различимым, что вполне можно было подумать, что этой просьбы не звучало.

Но она снова повторила, чуть громче:

— Пожалуйста… Я хочу..

— Чего? — власть оказалась весьма приятным чувством. И хотя собственная выдержка начинала постепенно отказывать, он всё равно намеревался держаться до последнего. Пусть это и казалось совершенно невозможным.

Прислонился к горячей плоти, наклонившись вперёд и покусывая основание шеи, гладя и лаская упругую грудь, вызывая совсем теперь уже тонкие всхлипы.

— Пожалуйста, — совсем тихо прошептала Юля, изгибаясь и прижимаясь к нему как можно плотнее. — Хочу тебя… Пожалуйста…

Промолчал. Для слов и лишних эмоций просто не осталось сил, в последнее время на долгие прелюдии не было ни времени, ни желания. Да и обоим сейчас не хотелось игр друг с другом, опаляя нервы и испытывая выдержку. Это чувствовалась и в нетерпеливых движениях и в том, как звучал голос, в едва заметной дрожи, проскальзывающей по телу.

Отстранившись, легко вошёл в податливую плоть, продолжая ласкать извивающееся тело. Но как только девушка попыталась задать ритм движений самостоятельно, остановился, выжидая, пока она поймёт и смириться с тем, что сегодня вся власть в его руках.

Почувствовав, что Юля больше не пытается перехватить инициативу, снова начал двигаться, закрыв глаза и отдавшись древнему как сам мир ритму. В этот раз получилось острее, грубее и жёстче, он отдавал свою злость и ревность, впитывая её мягкость, уступчивость сегодня и нежность. В какой-то миг доминирование перестало иметь смысл, и рука сама потянулась к жаждущей прикосновений плоти. Громкий стон стал наградой, заставив улыбаться и ускоряться. Толчок за толчок удовольствие нарастало волной, захлёстывая и сминая все чувства, барьеры и мысли. Мир сузился до двух тел, схлестнувшихся в порыве обоюдного желания, что бы взорваться искрами удовольствия.

Почувствовав, как её плоть сжимается вокруг него, стиснув зубы, задвигался в более рваном ритме, пока оргазм не поглотил и его. Сил хватило только на то, что бы рухнуть не на ослабевшую девушку, а рядом и притянуть к себе за талию, продолжая находиться внутри неё.

Уткнувшись носом во влажные пряди волос, счастливо, совершенно по-мальчишески, улыбнулся: в душе разлилось удовлетворение собственника, только что утвердившего права на то, что принадлежит только ему.

— Счастлив? — хрипло поинтересовалась Юлька, устало прикрыв глаза.

— Конечно, — подул на разгорячённую кожу и потёрся носом об выступающие позвонки. — Потому что так ты будешь отдаваться только мне.

— О боже, — хохотнула девушка и едва заметно повела плечами.

— Я согласен на более простой вариант — любимый, — дурачась подколол её Алексей и крепче прижал к себе, мимоходом отметив, что, похоже разбил свою чашку и теперь на ковре будет пятно от чая… И не только от него.

Последняя мысль заставила рассмеяться. Сейчас ему было плевать на всё, гармония внутри настраивала на любовь ко всему миру и к отдельно взятой девушке. Которая, похоже, намеревается уснуть прямо на ковре.

Укусив за кожу на плече, на вкус оказавшуюся терпко солёной, привлёк к себе внимание сонных глаз:

— Не спать. Надо ещё до ванной дойти.

— Иди, — пробормотала Юля, явно намереваясь свернуться в клубок и заснуть. — Тебе надо, ты и иди…А я устала.

Вздохнув, Волков осторожно поднялся, после чего взял девушку на руки, мельком подумав, что такой способ транспортировки стал совершенно привычным и вместе с ней вошёл в ванную. Крепко прижав к себе, наскоро принял душ, выслушав много невнятных комментариев по поводу некоторых неугомонных личностей и, закутав Юлю в полотенце, отнёс в спальню и устроил на кровати. Сам надел свежее бельё и устроился рядом, счастливо улыбаясь.

«Это тоже уже традиция» — подумал и прижался щекой к прохладному после едва тёплой воды, плечу. Закрыв глаза, удовлетворённо вздохнул, погружаясь в царство Морфея.

Разбудил звонок телефона. Выругавшись сквозь зубы, осторожно поднялся и, стараясь не разбудить Юлю, нашарил сотовый на полу и раздражённо шикнул в трубку:

— Кто там ещё?!

— Извините, я, наверное, ошибся… — смущённый мужской голос заставил мгновенно скинуть с себя всю сонливость. — Это разве не номер Юли Соколовой?

— Её, — холодно ответил Алексей, чувствуя, как ревность, утихшая было, решила снова вернуться, скручивая внутренности и заставляя сжать пальцы в кулаке так, что побелели костяшки а пластиковый корпус несчастного средства связи жалобно затрещал.

— А где…

— Спит, — лаконично ответил Волков, мимоходом глянув на часы. Три утра. И кому же это в такое время приспичило пообщаться с его девушкой?! — А могу ли я поинтересоваться, с какого хуя вы звоните на этот номер и в такое время?

— Время? — его собеседник, кажется, не обратил никакого внимания на ругательство, появившееся в речи Волкова, только ощутимо удивился чему-то. Раздалось шуршание, сдавленное проклятье и смущённый смешок. — Простите, заработался и на часы не посмотрел. Я вас разбудил, наверное? Извините, ещё раз. Я завтра Юле перезвоню. И не передавайте ничего, а то ещё подумает, что что-то срочное было и ругаться на вас начнёт.

— Вы очень добры, молодой человек, — язвительно протянул Волков и тут же отключился, бросив телефон в сторону.

Сделав пару вдохов-выдохов, сумел более или менее взять себя в руки, хотя и было зверское желание придушить кого-нибудь. Как ни странно, но трогать Юльку порыва не было. Пусть ей и предстоит пережить в будущем допрос об этом недоразумении, только что звонившем на её номер.

Хотя…

Вздохнув, заставил себя успокоиться и лечь обратно, ревностно прижав уютно свернувшуюся в клубок девушку к себе как можно крепче. Даже ногу закинул ей на бедро, что бы не вздумала исчезнуть по утру.

— Нет уж, дорогая, — тихо прошептал, уткнувшись носом ей в волосы. — Никаких других у тебя не будет. И ты очень быстро это поймёшь.

— Волков, прекрати ворчать, а? — сонно пробормотала Юлька, прижимаясь к нему спиной и раздражённо передёргивая плечами. — Спи уже, бодряк ты мой. Завтра выходной, но весь день проводить в кровати я не намерена, учти.

— Поживём-увидим, — со сдавленным смешком, откликнулся Алексей, закрывая глаза. — Поживём-увидим…

13

Юлия

Утро понедельника принесло не самые приятные сюрпризы, что, впрочем, давно уже не удивляет. Покажите мне того человека, который радуется этому дню недели и я лично кину в него камень, ибо нечего выделяться!

Сонно дёрнувшись, едва не спихнула с кровати развалившегося почти на всю ширину сего предмета мебели Волкова. Меня шёпотом попросили не дёргаться, поцеловали в плечо и повернулись на другой бок, явно намереваясь продолжить свой несомненно здоровый сон.

Тихо фыркнув, потянулась и открыла глаза, что бы тут же поморщиться от, пусть и приятной, усталости во всём теле. Бурные выходные — это здорово, не спорю, но хотелось бы быть в более бодром состоянии.

Вздохнув, сумела заставить себя встать и даже принять прохладный душ, слегка примиривший меня с тем, что во-первых, конец лета, а во-вторых, Волков, не смотря на все свои собственные прегрешения, отъявленный собственник, стремящийся доказывать это по любому поводу. Во всяком случае, именно этим он и занимался, начиная с вечера пятницы.

Сделав себе большую кружку холодной воды с сахаром, одёрнула конфискованную у Алексея футболку и задумалась над традиционными для русского человека вопросами: что делать и кто виноват? Естественно, подумать на эту тему можно было только в понедельник и обязательно с самого раннего утра.

Ну да, осознание того, что натворил, приходит сразу же за весёлыми выходными.

Лёша все два дня усиленно обо мне заботился и занимал всё свободное время, не давая даже возможности сконцентрировать своё внимание на чём-то или ком-то, кроме его собственной персоны. Такая выходка попахивала раздутым самомнением, но не надо быть семи пядей во лбу, что бы понять, чем всё спровоцировано.

Ночной разговор с Вячеславом. Несчастный мальчик явно не думал, что может напороться на такое «чудо», рычащее через слово. Не смотря на то, что Алексей свято верил в то, что я спала, это было далеко не так. Поэтому весьма короткую беседу слышала всю. И даже с обеих сторон, учитывая, что динамик у телефона оказался качественным и очень хорошим.

Страдальчески вздохнула и потёрла лоб. Ревности у этого субъекта хватит на три таких же Волкова, и ещё останется. Мужики все такие или мне индивид какой-то особенный попался? Это ж надо, сам изменяет, а меня за простой разговор с интересным человеком так выматывает в…

Упс. Мысли ушли не в ту степь, от чего я поперхнулась водой и отчаянно закашлялась, старательно игнорируя все подробности выходных, а особенно ночей, всплывшие в памяти. Думать об этом именно сейчас совершенно не стоит. Я не против разнообразия и частой интимной жизни, но иногда всё-таки стоит делать перерыв.

Очень даже стоит.

Успокоившись, сделала себе в этот раз уже чаю и отправилась в зал, где пылился мой ноутбук. Обосновавшись на полу, поставила умную машинку на колени и включила, намереваясь отдохнуть от реальности в мире виртуальном. Думать — полезно. Но по-моему, мой мозг сейчас не способен к рациональному мышлению.

Подключившись к сети, проверила почту, открыла пару любимых сайтов, прошлась по страницам друзей-знакомых и снова вернулась к вопросом, поставленным на повестку этого утра. Поговорить с Вячеславом мне удалось только вчера вечером, закрывшись в ванной и включив воду. Почему именно так — сама не пойму, но цепкий, вездесущий взгляд не менее вездесущего Алексея, просто провоцировал на подобное поведение. К тому же эта личность ещё и все контакты у меня прошерстил… Видите ли Влада он там искал…

Ага. Я сделала вид, что верю, в ответ, потребовав его телефон на проверку. На вопрос «Зачем?» состроила невинное выражение лица и ответила, что проверю, есть у него номер Здобняковой или нету. Начавшиеся препирания оборвались почти сразу, стоило появиться на пороге квартиры Максиму. Вот тогда у меня и вышло перезвонить своему новому знакомому и извиниться за поведение Волкова.

Договорившись встретиться сегодня возле краеведческого музея, вышла к мужчинам и застала окончание весьма интересного, как мне кажется, выяснения отношений. Лёша доказывал Максу, что у меня с кем-то что-то есть, а тот страдальчески закатывал глаза и предлагал спросить лично у меня, сплю я с кем-то помимо Волкова или нет, а его оставить в покое. Ему вполне хватает проблем с метанием между больницей, своими знакомыми и Надей.

Однако, стоил о мне оказаться в комнате, как тема скандала тут же исчерпала себя. Меня удостоили сочувствующим взглядом и передали привет от Нади, после чего Краснов практически сразу ушёл, сказав, что позвонит Лёше, как только что-то выяснит. Ну а сам ревнивец сделал невинный вид, взъерошил волосы и предложил сходить за мороженным. После чего тут же выскочил из дому, оставив меня в совершенной растерянности.

От воспоминаний отвлёк звук сообщения в одной из социальных сетей. Открыв нужную страницу, с удивлением увидела, что послание пришло от Кожевникова Евгения. Личность довольно хорошо знакомая мне как в прошлом, так и в настоящем. Женя не была многословной, но о тех, кто же за ней ухаживал — рассказала. Да и сумев всё же дозвониться до Алёны, я узнала некоторую, весьма любопытную информацию.

Счастье Талбера и Кожевникова, что у меня нет ни способностей к спорту, ни банально чего-то тяжёлого из оружия. Потому что за то, что они устроили, я бы как минимум устроила им принудительную кастрацию.

В сообщении Женя указывал своё номер телефона и просил перезвонить, так как ему нужно со мной поговорить. Очень нужно, потому что Кожевников даже в школе никогда не опускался до просьб. Не тот характер.

Отставив ноут в сторону, медленно поднялась и пошла обратно в спальню. К счастью, Волков по-прежнему спал, теперь уже безнаказанно занимая всю горизонтальную плоскость, и уткнувшись носом в мою подушку. Зрелище довольно забавное, учитывая, что при этом у него была настолько счастливая улыбка…

Весело усмехнувшись, обшарила пол в поисках хрупкой техники и всё-таки умудрилась его найти. Осторожно вернувшись к компьютеру, набрала указанный номер.

Ответили почти сразу.

— Привет, Юль, — голос спокойный, даже с нотками лёгкой усталости. — Всё-таки решила со мной поговорить?

— Здравствуй, Женя, — усмехнулась и сцедила зевок в кулак. — А мне не стоило этого делать?

— Ну, как я успел понять, ваши отношения с Волковым находятся не на самом лучшем уровне, разве не безопаснее было бы избегать его провоцировать?

— Жень, если ты хотел со мной поговорить, что бы прочитать мне лекцию о том, как следует поступать в отношениях, а как нет, то ошибся адресом, — говорила спокойно, даже как-то неспешно. Его слова не задевали, хотя оставляли лёгкую обиду, но скорее на себя саму, чем на собеседника. В его словах была доля правды, не самой приятной, кстати.

— Ладно, прости, — он вздохнул и куда тише добавил. — Я просто…

— Я думаю, что ты хотел о Женьке поговорить, — в спальне кто-то завозился, но вскоре всё затихло. Вот же… Что за человек? Сколько спать-то можно?

Искоса посмотрела на часы. Восемь утра. Ну ещё полчаса у него есть. Если не проснётся самостоятельно — приму более серьёзные способы побудки.

— Это не телефонный разговор и уж точно не для этого времени, — отвлекая меня от домашних забот, сухо ответил Кожевников. — Я бы хотел встретиться с тобой. Если не возражаешь в кафе «Сантьяго», на улице Быкова.

— Знаю такое, — кивнула сама себя, вспоминая, как однажды сидела там именно с Женькой. Просто дежавю какое-то. — Как насчёт двух часов дня?

— Устроит, — тут же согласился Женя и чуть мягче добавил. — Спасибо.

— Пока не за что. И на твоём месте я бы не рассчитывала на что-то большее, чем просто разговор. Я не думаю, что ты забыл, чья я подруга, — закончив этот ненужный никому диалог, отключилась и задумчиво поскребла подбородок коротко обрезанным ногтем указательного пальца.

Интересно, меня Павлова сразу пристрелит или всё-таки даст возможность высказаться? Просто я сомневаюсь, что если бы она ничего для него не значила, Евгений искал бы способа со мной поговорить. Да и причины бы у него не было, совершенно никакой причём.

Хмыкнула. На что только не пойдёшь ради своей подруги. Даже на скандал с собственным парнем, который сумел таки вырвать себя из объятий Морфея и теперь стоит в коридоре, старательно пытаясь слиться со стенкой. Он что, на самом деле думал, что я не услышу его шаги?

— Доброе утро, — мило улыбнулась, искоса посматривая на напряжённое лицо Алексея.

— Доброе, — широко зевнув, он плюхнулся на диван рядом со мной и устроил голову на моих коленях. После чего задал самый невинный вопрос. — Чего не спится по утрам?

— Ты знаешь, есть такое чувство, совестью зовётся. И оно не устаёт напоминать, что мы в ответе за тех, кого приручили, — пожала плечами, не собираясь ничего ему рассказывать. — Ты сегодня на работу?

— Да, надо кое-что сделать, — поморщившись, Лёша кивнул головой и, поймав мою руку, прижал её к своей щеке. — Так чтоя сегодня допоздна. А ты?

— Ну а я планирую сегодня провести тихий и спокойный день сначала за рабочим столом, а потом на этом диване, — любовно погладила ткань обивки на подлокотнике. — В одиночестве, в кои-то веки.

— Хм, мне начинать ревновать? — нахмурился, поглядывая с показной злостью на предмет мебели.

— Давай. Я посмотрю, как ты прирежешь его в приступе ревности, а после вызову добрых дядей санитаров.

— Злая ты, — фыркнул Волков и потёрся щекой о мою ладонь.

— А кто в понедельник может быть добрым? — удивлённо похлопала глазами, после чего не выдержала и рассмеялась. — Доброе утро, — склонившись, легонько поцеловала его, практически просто мазнула по губам.

— Доброе, — улыбнулся Алексей, но в его глазах мелькнуло выражение настороженности и обиды. Надеюсь, он не наделает глупостей за сегодня.

Потому что очень не хочется снова с ним ругаться или скандалить. Хотя если его приступы ревности ко всему окружающему продолжаться, разбор полётов будет не особо приятным. Ладно, я сама этого хотела, в принципе, но пыл ему явно стоит поумерить.

Позавтракав и неспешно собравшись, мы покинули наш дом. Волков подбросил меня до магазина. А сам уехал по своим делам, дав возможность вздохнуть с облегчением. Постоянное внимание меня слегка нервировало.

До двух часов усиленно занималась работой. Девчонки после выходных напоминали живое воплощение зомби и страдальчески стонали, периодически жалуясь на то, что мы с Юлькой их нещадно эксплуатируем. Но Самс и сама выглядела не самым лучшим образом, так что на роль злобного начальника годилась только я.

А мне лично было забавно подкалывать их и видеть муки страдания на лицах и обещание всевозможных кар, что на меня обрушат, если найдут в себе силы для этого.

В пол второго, собралась на выход. Попрощавшись и попросив больше так не напиваться, вышла из офиса, направившись в сторону набережной. Кафе «Сантьяго» находилось как раз в той стороне.

Сегодня погода оказалась пасмурной, по небу ползли серо-чёрные тучи. Где-то вдалеке грохотал гром, пахло водой и скорой грозой. Об этом говорила и давящая духота, казавшаяся настолько плотной, что ее, наверное, можно было бы резать, при желании.

Зайти в кафе успела до того, как начался дождь. Поёжившись от внезапного холода, потёрла руки и оглядела небольшое, уютное помещение, наполненное полумраком. Кожевников обнаружился в дальнем углу, около большого окна, на котором не было никаких штор и можно было рассмотреть, что творилось на улице. К тому же, это было единственное более или менее освещённое место во всём заведении.

Вздохнув, одёрнула тунику, провела рукой по волосам и решительно направилась в его сторону.

Казалось, что он почувствовал моё приближение, так как резко повернулся ко мне. Широкая улыбка расползлась на его лице. Он ещё в школе был достаточно милым, а теперь и вовсе производил интригующее впечатление на слабый пол. Официантка так и вилась рядом, мило интересуясь, и, по видимому, уже в который раз, не желает ли он чего-нибудь кроме кофе.

— Привет, — усевшись за столик, мельком глянула на мужчину и перевела свой взгляд на девушку, сразу же прекратившей заигрывать с клиентом. Ну ещё бы, у него же появилась собеседница. И она никак не могла ошибиться столиком…

— Что-то желаете? — как можно более любезнее поинтересовалась высокая, излишне худая брюнетка, стараясь сохранить искреннюю доброжелательную улыбку на лице. У меня возникло желание развеять все её подозрения, сообщив, что на этого конкретного представителя мужской части человечества, не претендую вообще и в принципе.

Но Женя на меня так жалобно посмотрел, что невольно заставил весело усмехнуться.

— Чашку чёрного чая и кусок яблочной шарлотки, — склонила голову набок, изучающее рассматривая официантку. — Побыстрее, пожалуйста.

— Мы всегда работаем быстро, так что…

— Милочка, работайте, — жёстко ответила, тут же потеряв к ней всякий интерес. Да, соглашусь, грубовато прозвучало, но, по-моему, по-другому она вряд ли оценила бы, что работа для неё сейчас дороже, чем мимолётная надежда на какие-то отношения с симпатичным мужчиной, зашедшим в это кафе.

— Хорошо, — поджав губы, девушка кивнула головой и испарилась, оставив нас с Кожевниковым наедине. Относительно, конечно же.

Заказ принесли спустя минут пять. Всё это время мы не произнесли и слова, молча рассматривая друг друга и даже не пытаясь начать разговор, который так или иначе должен был состояться.

Размешав сахар, отпила горячего напитка и удовлетворённо вздохнула, почувствовав согревающее тепло. И только после этого поинтересовалась:

— Итак?

Евгений ещё несколько минут смотрел на меня, после чего произнёс:

— Ты же знаешь, что случилось.

— О вашей игре? — вскинула брови, продолжая мило улыбаться, но внутри всё сжималось от некой затаённой злости внутри, обиды за Женьку. Потому что довести Павлову до состояния депрессии дело очень сложное и трудоёмкое. Тут действительно надо чего-то для неё значить.

— И не только, — едва заметно поморщившись, Кожевников продолжил говорить. — Кстати, зачем ты нахамила бедной девушке?

— Жень, я не в настроении. Причём очень не в настроении, — потерев виски, пожала плечами, откусывая кусок десерта. — Поэтому, пожалуйста, переходи к делу, не трать моё время на философские разговоры о том, что, как и почему в этой жизни делается.

— Хорошо, — отпив ещё кофе, мужчина сложила руки на столе, сцепив пальцы в замок. — Раз без философии, так без философии. Я её люблю.

— Кого? — непонимающе переспросила, уже начиная догадываться, что мне сейчас скажут. Что, впрочем, меня нисколько бы не удивило, если честно. Кожевников не совсем тот человек, который будет пытаться общаться с подругой предполагаемой «игрушки» при этом не испытывая к своей «жертве», что-то кроме желания.

Мы не виделись достаточно давно… Но некоторые принципы остаются неизменными даже спустя столько лет.

— Женю, — криво усмехнувшись, уточнил Кожевников и продолжил говорить. — Да, я знаю, что мой поступок никак не вяжется с тем, что я сейчас сказал. Но вообще-то, я и не планировал в неё влюбляться. У меня жена есть, вообще-то.

— Что-то мне вся эта ситуация напоминать начинает, но я пока что промолчу, — отпив ещё чаю, повернула голову к окну, отстранёно наблюдая за всё больше усиливающимся дождём и спешившими спрятаться, от разыгравшейся стихии, людьми.

На душе было погано. Это же насколько надо влюбиться, что бы отступить от собственных принципов? Впрочем… О чём я говорю? Сама далеко не лучший представитель влюблённой женщины.

— Я знаю, что далеко не лучший представитель нашего племени, — Женя протянул руку, коснувшись моих пальцев, обхвативших кружку. — Но я не хотел, что бы всё так обернулось.

— Не хотел влюбляться?

— И это тоже. Но влюбился. К тому же, моя супруга отличается чем угодно, вот только не верностью точно, — мужчина хмыкнул и погладил мою руку, заставляя перевести взгляд на него. — И я уже собираю документы для развода.

Вздохнув, высвободила свою конечность из его пальцев и задумчиво осмотрела сидящего напротив меня Кожевникова с ног до головы. Интуиция, чисто женская, подсказывала, что вероятность обмана с его стороны маловероятно. Он ведь прекрасно понимает, что коли я не захочу, или мне что-то не понравиться, с моей стороны не последует никаких действий, для того что бы помочь ему. Наоборот, при моей активной поддержке Женя просто пошлёт его куда подальше. А у неё политика в отношениях порой соответствует старой как мир поговорке «С глаз долой — из сердца вон».

Вот только даже если Кожевников говорит чистую правду, легче от этого не становится. Одно дело объяснить всё мне, другое — Павловой.

— Жень, честно, я не знаю, как тебе поступить в этой ситуации, — наконец, начала говорить, покусывая нижнюю губу и теребя пальцами салфетку. — Я знаю Павлову. Соваться к ней сейчас с одной стороны нельзя — слушать не станет, с другой… Ждать — это тоже только усложнять себе задачу. В её голове порой такое твориться, что мне с моими тараканами страшно становиться.

— И как быть?

— По-хорошему, отловить бы её, да подержать некоторое время в замкнутом пространстве вместе с тобой, исключая наличие любых тяжёлых или опасных для жизни предметов, — хмыкнула и склонила голову набок. — Волей неволей, но ей придётся тебя выслушать. Но боюсь, что такой трюк вряд ли получится провернуть.

— Ну не знаю, — как-то загадочно протянул Кожевников, усмехнувшись. — Идея мне определённо нравится.

— Тогда действуй, — улыбнулась, смешно наморщив нос. — Ежели что, я окажу поддержку. Но на многое не рассчитывай. Всё-таки я тоже женщина… Про солидарность это вовсе не пустой звук.

— Спасибо за поддержку, — улыбнулся Женя и неожиданно спросил. — А у тебя как с личной жизнью?

— Знаешь, мы не настолько с тобой хорошо знакомы, что бы говорить на эту тему, — вздохнув, вытащила, было, кошелёк, но Кожевников отрицательно покачал головой. — Ладно, спасибо за чай. И удачи.

— Созвонимся, — кивнул головой мужчина, а я, помахав ему на прощание, вышла из кафе, чувствуя, что ничем хорошим всё это не закончится.

Возможно, я пессимист и вижу всё в чёрных тонах, но подозрения меня подводят редко. Я бы даже сказала, что никогда.

Перейдя дорогу по пешеходному переходу, направилась обратно к магазину. Нужно ещё сделать кое-какие дела и только после этого можно будет вернуться домой. И выспаться. Возможно, у меня это даже получится, хотя терзают смутные сомнения…

Алексей.

Она вышла из кафе и направилась обратно к магазину. Да, следить за собственной девушкой — глупо. Но он, в общем-то, и не следил. Просто так вышло, что дела фирмы заставили оказаться именно в этом районе, где он и увидел Юлю, общавшуюся с каким-то смутно знакомым мужиком. Тот, то касался её руки, то ещё что-то. В общем, выглядело это, как воркование голубков.

Вздохнув, вцепился пальцами в оплётку руля и сжал зубы. Глупо всё это. Глупо и совершенно по-детски. Но ревность не спрашивает твоего разрешения на проявление, поэтому не осталось ничего другого, кроме как сдерживать свои собственные порывы.

Устраивать скандал посреди улицы явно не хотелось.

Чертыхнувшись, он вывернул руль и развернул машину, направившись обратно в офис. Старательно отгонял от себя мысль о том, что Юля идёт под мелким моросящим дождём и что она может простыть. С пятой попытке, Алексею удалось переключить свои мысли на работу, но где-то в душе болезненной занозой засело то, что его любимая девушка встречалась со вторым уже мужчиной и при этом позволяла ему подобные вольности. Его за такое в начале их отношений вполне могли бы и послать куда-нибудь.

Остаток рабочего дня заполнился смутными попытками не сорваться на ком-нибудь. Он даже Юле не звонил, справедливо полагая, что разговор на тему измены лучше всего проводить наедине.

К шести часам Волков почувствовал, что больше уже не выдержит. Скупо попрощавшись с сотрудниками, он выскочил из кабинета и, едва не сбив с ног Краснова, хотевшего что-то у него узнать, умчался в гараж.

Как до дома добрался — не понял, в себя пришёл уже на лестничной клетке и на мгновение прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. С пятой попытки вышло и домой он зашёл уже спокойный, относительно конечно.

Бросив вещи на зеркало, прошёл в зал и вытащил из бара бутылку виски. Налив себе бокал, залпом выпил его, после чего наполнил во второй раз, усевшись в кресло и откинув голову на спинку. Мысли притупленные алкоголем, теперь текли мерно и расслабленно, позволяя заново анализировать ситуацию.

Итак, что же выходило? А получалось, что Юля решила испробовать на нём его собственные методы поведения. В том, что она мстительная — Алексей никогда не сомневался. Но он как-то не думал, что девушка может решиться на подобное. Всё же измена, да ещё и в её положении, это воистину игра на грани фола.

С другой стороны, она удалась, что не говори. От бушевавших в душе чувств, хотелось свернуть чью-нибудь шею. Хотя, почему чью-то? Желание вполне осознанно предлагало провести подобные воспитательные мероприятия с теми двумя, что смеют даже просто смотреть на его девушку!

Отпив ещё виски, Алексей потёр переносицу, прислушиваясь к окружающим звуком. Квартира казалась уютной и впервые за всё это время ощущалась настоящим домом. Не нужно гадать на картах, что бы понять, почему произошли такие изменения в восприятии собственного места жительства. Это всё из-за одной девчонки, решившей, что она имеет права на переделку его мировоззрения, привычек и модели поведения.

Допив виски, снова наполнил бокал. Хотелось банально напиться, заглушить чувство собственной вины, уязвлённое самолюбие и притуплённый, почти подсознательный страх, что Юлька однажды просто хлопнет дверью перед его носом, выдав, что лучше в одиночестве воспитывать ребёнка, чем продолжать жить в одной квартире с Алексеем.

От таких мыслей стало ещё хуже. Теперь уже в душе разгоралось жгучее желание вытрясти любые подобные мысли из её головы и заставить раз и навсегда отказаться от таких идей. Разум медленно заволокло туманом ревности, злости и страха, смешавшихся в непередаваемый по своей опасности коктейль.

В себя пришёл только, когда опустела бутылка, а в замке послышался шорох ключей. Хлопнула дверь, связка брякнула, упав на твёрдую поверхность, шорох шагов добрался до зала.

— И по какому поводу пьянка? — суховато поинтересовалась Юля, прислонившись плечом к косяку и сложив руки на груди.

— Крушение идеалов, — хмыкнул Алексей, поставив пустую тару на пол. Бокал он устроил на столике рядом с креслом. — Представляешь, у меня была такая милая девушка… Такая хорошая, верная…

— Волков, приглуши свою беспочвенную ревность, — фыркнула Соколова, проходя в комнату и устраиваясь в соседнем кресле. У неё был усталый вид, с оттенком лёгкой задумчивости. — Вообще-то, я тебе даже повода не даю, зачем ты мне концерт устраиваешь?

— Да ну? А с кем это ты сегодня в кафе была? — язвительно поинтересовался Алексей, склонив голову набок и внимательно рассматривая девушку.

— Хм, надо будет передать Кожевникову, что он богатым будет, — вздохнула Юля и потёрла виски, поморщившись. — Лёш, я тебе всё объясню. Но точно не сегодня и не в ближайшее время. Это дело затрагивает личные интересы нескольких людей, к которым ты не имеешь никакого по сути отношения.

— О, перестань. Мне твои похождения совершенно не ин…

— Волков, лучше тебе не продолжать предложение, — тихо, но зло попросила Соколова, встав и направившись в сторону коридора. — Потому что тебе может очень не понравиться, то, что за этим последует.

Он саркастически усмехнулся, от чего глаза девушки опасно сузились, а в их глубине мелькнула ничем не прикрытая злость. Резко поднявшись, Юля вышла из зала, но вернулась спустя несколько минут, неся в руках большую кастрюлю, наполненную водой. Ничего не говоря, она вылила всё её содержимое прямо на голову Алексея, после чего развернулась и ушла, оставив его в полном недоумении.

Такой душ заставил мозги прийти в себя и хотя опьянение всё ещё держало в своих цепких лапах весь организм, Волков смог понять, что пусть и не стремясь к этому, но он умудрился снова спровоцировать выяснение отношений и испортить и без того явно не особо радужное настроение Юле.

— Молодец, — раздражённо буркнул Алексей, с трудом, но всё же сумев подняться на ноги и, встряхнувшись, отправился в спальню, переодеваться. Ну и пытаться придумать, как избежать более… Масштабных что ли? В общем, разборок избежать.

Просто потому, что это ничего не даст.

Сменив мокрый костюм на домашние джинсы и футболку, промокнул рубашкой волосы и прошёл на кухню, где Юля развела довольно-таки бурную деятельность. Она старательно резала овощи, собираясь сделать салат, краем глаза следя за закипающей в кастрюле водой. Рядом стоял открытый пакет с варениками и глубокая тарелка, в которой лежал кусочек сливочного масла. Необъяснимую страсть к вареникам с картошкой не могла объяснить даже сама Соколова, но с завидной регулярностью потребляла данный продукт, нисколько не смущаясь ни стоимостью, ни тем, что такие продукты полнят и портят хрупкую фигуру.

Скользнул взглядом по несильно изменившейся талии девушки. Учитывая, что в будущем она станет похожа на маленького колобка, маловероятно, что отказ от вареников что-то изменит.

— Что на ужин? — стараясь говорить как можно более миролюбиво, поинтересовался Алексей.

— У меня салат и вареники, у тебя не знаю что, — пожала плечами девушка, даже не повернувшись в его сторону. Резкие движения выдавали её нервозность и злость.

Вздохнув и возведя глаза к потолку, Алексей поднялся с места и подошёл к ней со спины. Обхватив руками за талию, притянул к себе и уткнулся носом в плечо. Покачался из стороны в сторону, пытаясь тем самым успокоить девушку. Но она неожиданно сильно ударила его по рукам, и вырвалась из хватки.

— Проспись для начала, — тихо выдавила из себя бледная Юлька. Зажав рот ладонью, она выскочила с кухни.

— Ненавижу понедельники, — выдал банальную до неприличия фразу Волков и ударил кулаком по стене, зашипев сквозь зубы от боли. Ругнувшись про себя, он стремительно вышел в коридор. Накинув ветровку, схватил с зеркала ключи и хлопнув дверью покинул квартиру. Ему и правда лучше проветрится.

Юлия

Услышала, как громко хлопнула дверь. Правда, испытывать какие-то чувства по этому поводу не могла, продолжая склоняться над унитазом, в бесполезной попытке удержать то немного, что удалось за сегодня съесть в желудке.

Наконец спазмы прошли, накатила слабость. Пришлось опереться рукой на стену, что бы не упасть на колени. Медленно выпрямившись, осторожно вышла из санузла и сразу же зашла в ванную. Старательно почистив зубы, ополоснула рот. Только тогда смогла более-менее вдохнуть воздух, которого, как оказалось всё это время очень не доставало.

Выключив воду в кастрюле, сделала себе сладкого, крепкого чаю. Отпив немного, прикусила губу и закрыла глаза. День, начавшийся не так уж плохо, к вечеру прекратился в нечто до невозможного прозаично-злое. И жутко напоминающее то, что уже как-то было.

Вздохнув, покачала головой. Ревность оружие обоюдоострое. Я это знала раньше, но как-то не подумала о том, что последствия моей «мести» могут пойти и против меня. Предусмотрела всё, кроме того, какие мысли могут появиться в голове Алексея. А ведь однажды уже столкнулась с проявлением данного чувства конкретно у этого мужчины. И вполне могла бы предугадать последствия.

Но одно дело думать сейчас, другое, что мне уже ничего не изменить.

Звонок телефона отвлёк от нерадостных размышлений. Поставив кружку на стол, забрала телефон с зеркала. Вместо номера высветилось имя «Вячеслав». Решив, что хуже уже вряд ли будет, ответила, вернувшись к остывшему чаю:

— Привет. Чего хотел?

— Ну почему сразу хотел? — несколько растерянно протянул Вячеслав. — Я просто так позвонил…

— Ну да. Я типа верю, — рассмеялась, хотя и несколько натянуто. Настроения для беззаботной болтовни не было совершенно. — Слав, чего ты хотел?

— Да понимаешь, у меня тут одна идея есть, — начал каяться молодой писатель. — И там такая ситуация у главных героев. В общем, молодой человек приглашает девушку на свидание, но как-то забывает о том, что уже пригласил свою старую знакомую в тоже место, что бы вместе выпить кофе… Вот как девушка может на это отреагировать, а?

— Смотря, какая девушка, — почесала затылок, несколько озадаченная поставленным вопросом. К тому же, ситуация в чём-то была похожа на ту, в которой как-то оказалась я сама. — Лично я бы познакомилась с этой неожиданной соперницей. И если парень не особо интересный, то предпочла бы провести вечер с ней, общаясь на чисто женские темы.

Судя по звукам, Вячеслав подавился чем-то, что жевал до этого момента. Судорожно закашлявшись, парень на какое-то время ушёл из этого мира, явно пытаясь переварить то, что ему сообщили.

Однако, справившись с собой, он поинтересовался:

— Я могу задать один вопрос? Всего один, честно.

— Риск дело благородное и сугубо индивидуальное, — усмехнулась. — Задавай.

— А почему?!

— Что почему? — переспросила, поставив кружку в мойку и убрав овощи в холодильник, вместе с варениками. Мимолётно глянув на часы, устало вздохнула.

— Почему бы ты так поступила? — судя по голосу, парень очень заинтересован в объяснении мотивов для такого поведения в озвученной ситуации. А мне это только на руку, отвлечься от собственных проблем никогда не помешает.

Вернувшись в зал, устроилась на полу, завернувшись в плед и подложив под спину диванную подушку. Август месяц радовал периодическими сменами погоды. Сегодня, к примеру, к вечеру стало прохладно. Причём довольно чувствительно.

— Знаешь, Славик, это сложно объяснить, — прикрыв рот ладонью, зевнула и продолжила объяснять, натянув плед на плечи. Звука открывающегося замка я благополучно не слышала, как и тихих шагов в коридоре. — Если честно, я даже понятия не имею. Почему именно так поступила. Но чувствую, что так было правильно. Во-первых, потому что я не настолько хорошо с ним знакома. А во-вторых, потому что если первые предположения по поводу любовницы подтвердятся, то это способ подействовать на нервы парня.

— Хм… Никогда бы так не подумал…

— Да собственно, мужики вряд ли бы вообще о таком подумали бы, — хихикнула и вздрогнула, почувствовав холодные руки на своих плечах. Резко повернувшись, встретилась с нечитаемым, холодным взглядом Волкова.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Тяжёлое дыхание Алексея нервировало хуже, чем отсутствия контроля над ситуацией.

— Вячеслав, я тебе потом перезвоню, — тихо прошептала и отключилась, положив телефон на пол рядом с собой.

— Зачем ты делаешь мне больно? — тихо, даже как-то слишком спокойно поинтересовался Лёша, сев рядом, в пол оборота и внимательно смотря на меня. — Зачем?

— Что зачем? — не повышая голоса, переспросила, чуть изогнув бровь. Волнение пыталась скрыть за напускным равнодушием. — А зачем ты делал больно мне? Зачем изменял и рассказывал об этом? Лёш, в общем-то, мы уже всё выяснили ещё тогда, когда впервые так выясняли отношения, что ты даже толкнул меня. Помнишь?

— Юль, я уже извинился. Я уже просил прощение и не раз. Я пытаюсь загладить свою вину как могу и как умею, — Волков взял меня за подбородок и стал поглаживать, внимательно вглядываясь в моё лицо. — Но ты усложняешь всё до такой степени, то я даже начинаю чувствовать себя виноватым там, где нет моей вины. Вот и спрашиваю. Зачем всё это? Зачем? Разве так сложно всё забыть?

— Забыть? — переспросила, чуть сузив глаза. — Забыть? А ты хоть раз забываешь о том, что я с каким-то мужчиной просто взглядами обменялась, м?

— Я тебе этого никогда не говорил, — фыркнул Алексей и легко мазнул губами оп моим губам. От него всё ещё пахло алкоголем, но в этот раз тошноту этот аромат не вызвал. — Я никогда не высказывал тебе всё, что думал. Особенно в плане того, что касается твоего общения с мужчинами. Поэтому знаешь, твои обвинения сейчас звучат мягко говоря неправдоподобно.

— Лёш…

— Пожалуйста. Скажи мне. Зачем? — он притянул ближе, заглядывая в глаза.

Сглотнув, крепко зажмурилась. Вдохнула, выдохнула и ответила:

— Потому что… Потому что мне больно! — всхлипнула и уткнулась лицом ему в плечо, смяв руками его куртку. — Мне больно, понимаешь?! Плевать, сколько раз ты скажешь «извини»! Плевать, как ты будешь себя вести, и что будешь делать! Это больно! Это по-настоящему больно! Больно!

— Юль, я же не могу это исправить, — он говорил спокойно, даже как-то отстранённо. — Я не могу ничего изменить.

— Ты не понимаешь. Больно. Я всегда думала, то смогла избавиться от всего, что причиняло мне такую боль, которую не возможно было спрятать, скрыть или избавиться от неё, — шептала, прижавшись к нему и понимая, что слова складываются в абсолютный и уже совершенно не контролируемый бред. Но остановиться не получалось. — Я думала, что всё закончилось. Что меня не будут унижать, использовать как замену чему-то… Я думала… Я…

— Я люблю тебя, — Волков крепко обнял меня. — Я не могу причинить тебе боль.

— Не можешь? — хохотнула и ещё крепче сжала лацканы его куртки. — Не можешь?! Лёш, да ты не замечаешь, как делаешь больно. Не замечаешь…

— Юль…

— Хватит, — смогла остановить собственное словоизлияние и глубоко вздохнула. — Хватит. Не надо больше об этом. Пожалуйста. Я не хочу ругаться. Я не хочу скандалить и выяснять отношения. Я не хочу оправдываться в тех ситуациях, где не виновата и не хочу подозревать тебя во всём, что может быть и даже нет… Хватит, Лёш. Давай оставим эту тему, пожалуйста?!

— Хорошо, — после минутного молчания, откликнулся Волков, начав поглаживать меня по спине и обняв за талию, сделал так, что я вытянулась прямо на нём. — Хорошо, только… Пожалуйста, не делай мне больше больно…

— И ты мне, — тихо попросила, прикрыв глаза и обняв его в ответ. — И ты…

Я не заметила, как уснула, прижавшись щекой к тому месту, где билось его сердце, вслушиваясь в размеренный стук.

Очнулась от того, что Алексей зашевелился. Широко зевнув, сползла с него, без труда расцепив ослабевшие руки Волкова, и сонно моргая посмотрела на него. Усталое, осунувшееся лицо, мешки под глазами, лёгкая щетина.

Вздохнула. Ну и то же делать-то? Похоже, я сама запуталась во всём, что происходит и в том, что натворила. Теперь осталось только понять, где же найти этот злополучный выход из сложившейся ситуации.

По-хорошему, прекратить надо все эти чёртовы игры и начать жить спокойно и нормально. Вместе.

Улыбнувшись, погладила его по щеке и прижалась губами ко лбу. Обняла за плечи, уткнувшись носом в шею, и потёрлась об неё. Волков что-то одобрительно пробормотал и погладил меня по спине.

Снова вздохнула и с трудом, но всё-таки встала. Закутавшись в плед побрела в сторону спальни. Сгребла одеяло, обе подушки и покрывало в охапку, после чего вернулась в зал. Скинула всё это на пол и даже умудрилась как-то расстелить. После этого стащила с Волкова обувь, затем заставила его лечь на устроенную мною импровизированную постель и даже сняла с него куртку. На большее меня просто не хватило, да и вряд ли ему будет неудобно так спать. Плюхнувшись рядом, прикрыла глаза и попыталась уснуть.

Однако, легче сказать, чем сделать. Организм решил всё за меня и теперь вместо того, что бы отправиться в объятия Морфея, я уставилась в потолок, думая о насущном. Или не думая вовсе.

Вибрацию телефона почувствовала далеко не сразу. Сообразив, что это виброзвонок в беззвучном режиме, повернулась набок и нащупала подпрыгивающий аппарат. Волков сонно буркнул что-то и обнял меня за талию, притянув к себе поближе. Затем уткнулся носом в шею и довольно мурлыкнул. Вот честное слово, мурлыкнул как настоящий кот. Я от удивления даже не сразу сообразила, что телефон продолжает извиваться в руке.

А когда вспомнила, готова была послать абонента куда подальше, что бы не звонил в самое неподходящее время.

Ругнувшись сквозь зубы, нажала на кнопку приёма и поднесла трубку к уху:

— Слушаю.

— Юля? — тихий голос Павловой заставил вздрогнуть и тут же проснуться.

Устроившись поудобнее и шлёпнув Волкова по руке, которая пыталась забраться ко мне под футболку, спросила:

— Жень, это ты? Жень, что-то случилось?

— Я просто… Просто хотела тебя услышать. Юль, ты меня любишь? — Павлова говорила чуть заплетающимся языком, ясно показывая, что находиться в не совсем вменяемом состоянии. Не хватало только, что бы она в запой ушла или ещё что.

— Люблю, солнце, — тепло улыбнулась, постаравшись придать голосу особую нежность. Знаю, глупо надеяться, что сотовая связь сможет передать всё то, что я чувствую, но оно того стоит, наверное.

Я надеюсь на это.

— Юль, поговори со мной… Пожалуйста. Просто поговори… Я хочу что бы хоть чей-то знакомый голос звучал в этой пустой квартире, — жалобно попросила Женька. — Пожалуйста…

— Хорошо, подруга, — вздохнула и начала говорить. — Вчера я была на выставке. В музее изобразительных искусства. Представляешь, там были такие африканские маски…

Надежда

Лёжа на кровати и глядя в потолок, думалось только об одном — ненавижу больницы. В них всё казалось настолько неприятным, странным и надоевшим, что хотелось взвыть и начать расчёсывать руки. Особенно ту, что в гипсе. Но врачи предупреждали, что на коже может начаться раздражение, однако ничем не попытались помочь.

Впрочем, его ждать от медицины?

Вздохнув, девушка здоровой рукой коснулась повязки на голове и поморщилась. Последствия черепно-мозговой травмы почти прошли, только головные боли начали появляться чаще, чем обычно. К тому же теперь она боялась шагов и вздрагивала от любого резкого звука, даже если сама становилась его источником.

Дверь в палату открылась и на пороге появилась уже совершенно точно близко знакомая фигура высокого блондина, с холодными зелёными глазами.

— Привет, — Максим улыбнулся и сел на край её кровати. Положив на тумбочку букет цветов, он вытащил из пакета банку с соком, пакет с фруктами и с шоколадными конфетами. Устроив это всё рядом с цветами, мужчина поправил белый халат, после чего взял девушку за руку, погладив чувствительное запястье. — Как дела?

— Лучше. Но гипс сволочь чешется, — смешно наморщила нос Надя и хмыкнула. — Кошмар просто.

— А из полиции приходили? — ненавязчиво пробегаясь пальцами по её руке, Краснов, тем не менее, оставался совершенно спокойным. — Они должны были…

— Приходили, — она поморщилась, вспомнив об этом визите. — Но как я поняла, ничего хорошего из того, что ты задержал этого гада не вышло, да? Он всего лишь исполнитель?

— Да, — Макс задумчиво потёр переносицу и отвёл взгляд. — Извини, но получается, что пользы от наших правоохранительных органов нет никакой.

— Да ладно, — вздохнув, она улыбнулась и, протянув руку, погладила его по щеке. — Всё нормально. Главное, то всё хорошо закончилось. Кстати, как там Юлька? Я краем уха слышала как-то, что у неё проблемы какие-то?

— Проблемы… — Максим как-то зло усмехнулся. — С мозгами у них проблемы…У обоих. Надь, понимаешь, они сами себе строят сложности, что бы их тут же преодолевать. В общем, жизнь как всегда бьёт ключом и всё именно по голове этой парочке. Поверь на слово.

— У Алексея сложный характер, да? — сочувственно протянула Надя, улыбаясь и качая головой.

— Сложный? — переспросил Краснов и фыркнул. А затем расхохотался, откинув голову назад, искренне и задорно. Нельзя было не улыбнуться в ответ.

Посмеявшись, он глубоко вздохнул и вытер выступившие слёзы. Посмотрев на улыбающуюся девушку, он вздохнул и продолжил:

— Сложный — это мягко сказано, Надюшь. У него порой столько завихрений бывает в голове, что даже дипломированный психолог не разберётся, — улыбнувшись, мужчина повернулся боком и спиной облокотился на стену, прикрыв глаза. — А уж про Юлю и говорить не стоит. Впрочем, в отличии от Волкова, у этой девушки есть мозги и они периодически срабатывает в нужное время и место. В общем, с ними не то что сложно, невозможно порой. Особенно попадая под перекрёстный огонь.

— Ты так рассказываешь, как будто с ними уже лет пять общаешься, — рассмеялась в свою очередь Надя, но быстро замолкла, схватившись за занывшие рёбра.

— С ними месяц за год идёт. Так что я даже больше пяти лет знаком, — хмыкнул Макс и покачал головой. — Но Юля действительно интересная личность. Правда. Я бы даже сказал, что она очень интересная личность…

— Она тебе нравится? — осторожно спросила Надя, чувствуя в груди не имеющую к полученным травмам ноющую боль. — Нравится, да?

— Как человек? — мягко поинтересовался Максим и улыбнулся. — Как человек — да. Она многогранная, интересная, сильная личность, которая просто попадает в слишком трудные для неё ситуации. И Волков одна из них.

— А я… — вопрос так и остался не заданным, но она точно определила, что Краснов прекрасно понял о чём ей так хочется узнать.

Задумчиво посмотрев на Надю, он снова взял её за руку и прижал открытую ладонь к своей щеке. Потёрся об неё и хмыкнул:

— Надь, я буду честен. Ты симпатичная девушка. Правда. Милая, наивная, честная… Но я не могу сказать, что между нами возможно что-то большее, чем просто пара встреч. Понимаешь?

— Понимаю. Но хоть немного счастья для меня можно? — слабо улыбнувшись, открыто посмотрела ему в лицо. — Я тебе нравлюсь? Хоть немного?

— Нравишься. Если бы не это, вряд ли бы я тут сейчас сидел, — Максим склонился и осторожно коснулся губами её лба. — Но я ничего не могу тебе обещать.

— Понимаю, — прикрыв глаза, Надя вздохнула. — Но этого мне пока хватит.

— Хорошо. А там посмотрим, — его дыхание приятно согревало кожу, а внутри, где-то в районе сердца, разлилось приятное тепло.

14

Алексей

Он сидел за столом в собственном кабинете, рассматривая фотографию, лежащую перед ним. Юля чему-то улыбалась во сне, смешно морща нос. Этот снимок Алексей сделал ещё в первые месяцы их отношений, как-то поздно вечером вернувшись домой и застав её свернувшейся клубком на диване. После он распечатал его и спрятал у себя в столе.

А сейчас думал о том, как бы сдержаться и не порвать его в клочья. Одно единственное слово, услышанное сквозь сон и не имевшее отношение к нему лично, стёрло всё, что было в душе. Все ограничения, привязанности и боль. Потому что ради неё он готов был измениться, отказаться от некоторых своих привычек.

Вот только теперь выясняется, что это — напрасная трата времени и сейчас он просто сидит и жуёт сопли, на самом-то деле.

Вздохнув, погладил фото костяшками пальцев, после чего резко схватил и разорвал напополам. Швырнув получившиеся куски в мусорку, откинулся на спинку кресла и потёр глаза. Зверски хотелось выпить, но переизбыток виски вчера в организме, вылился сегодня в головную боль и плохое настроение. Повторять демарш не имело смысла, единственной реакцией стала тошнота, да и то не у него. Поэтому стиснув зубы, Алексей нажал на кнопку селекторной связи:

— Инга, чашку крепкого кофе, пожалуйста.

— Одну минуту, — вежливо откликнулась секретарша. Зря на неё Краснов ругался, милая и вполне приличная особа. А уж то, что они вытворяли в кабинете… С кем не бывает? Можно теперь не искать себе оправдание. Мистической второй половинки, ради которой можно изменить самого себя, оказывается не существует. Так зачем сотрясать кулаками и обещаниями воздух?

Через пару минут дверь в кабинет открылась и на пороге появилась сильно изменившаяся за последнее время Инга Скворцова. От природы она была миниатюрной, где-то метр шестьдесят. Длинные тёмные волосы собранны в небрежный пучок на затылке, что придавало ей некоторое очарование. Голубые глаза, аккуратно подведённые чёрным карандашом, губы слегка подчёркнутые красной помадой… Совсем некстати вспомнилось, что Юлька совершенно не любила пользоваться косметикой.

Впрочем, с другой стороны, не приходилось пробовать на вкус шедевры косметической промышленности.

Походкой от бедра, Инга дошла до его стола и, изящно наклонившись, поставила перед ним чашку с вкусно пахнущим кофе. Улыбнувшись, девушка выпрямилась и вопросительно на него посмотрела.

— Благодарю, это пока всё, — кивнул головой Алексей, с долей интереса рассматривая её фигуру. Злость на Юльку вылилась в желание доказать ей, что может быт ещё больнее, чем было до этого. И не смотря на то, что часть его сознания прекрасно понимала, что для начала стоит выяснить, с кем она так ласково разговаривала среди ночи, вся натура желала наказать вышедшую из подчинения девушку.

И наказать так, что бы ей было по-настоящему больно.

Отпив горячего напитка, крутанулся на стуле и уставился в окно, за которым солнечные лучи ласково согревали просыпающийся город. Неожиданно в голову пришла интересная мысль, нетерпящая отлагательств и некоторое время подумав над ней, Алексей протянул руку и взял трубку со стола. Набрав номер Юли, дождался ответа и поинтересовался:

— У тебя есть какие-то планы на день?

Соколова, скорее всего опешившая от такой постановки вопроса, некоторое время молчала, потом фыркнула и ответила:

— Нету. Но ещё только десять утра, Волков. Что бы им появится, нужно дождаться хотя бы обеда. А в моём случае ещё и двух часов после него, потому что у людей есть такая замечательная особенность вспоминать обо всём в самый последний момент. А ты к чему спрашиваешь?

— Да вот, хотел пригласить тебя в кафе… — как бы нерешительно протянул Алексей, стараясь запрятать горечь собственных мыслей куда подальше. Но ощущение, что он собственноручно что-то ломает в их отношениях, не покидало, заставляя нервно тереть пальцами переносицу.

— В кафе? — голос девушки смягчился. В нём скользила нежность, казалось резавшая по живому.

— Да. Посидели бы, мороженного поели… Ты какое любишь? — с языка срывалась всякая бесполезная чушь. Он даже не задумывался над тем, что говорит и кому.

— С шоколадной крошкой, — тихо рассмеялась Юля и радостно продолжила. — Но платишь ты! И кафе тоже ты выбираешь. Я буду свободна в районе трёх часов. Увы, до обеда у меня работа, а после я обещала кое с кем встретиться. Предупреждая твой ревнивый возглас: у меня с ним чисто дружеское общение и он женат. Что удивительно, жену свою любит. Правда.

— Да я всё понимаю, — усмехнулся Волков, чувствуя, что сама улыбка вышла мягко говоря кривовато. — В три, в «Сонате». Подойдёт?

— Конечно, — в голосе девушки слышалась улыбка. — Увидимся. Люблю тебя.

— И я.

Произнести ответные слова не получилось. Он уже был готов сказать в ответ тоже самое, но что-то помешало и чтобы не смущаться и не наводить на подозрения, предпочёл согласиться и отключиться, чувствуя, как губы сами собой кривятся в злой усмешке.

Положив телефон на стол, сложил руки домиком, переплетя пальцы и приложив их к губам. Взгляд блуждал по кабинету, не желая останавливаться на чём-то определённом. Определённых идей нет, но всё же мысли о мести не оставляли его, занозой засев в сердце и причиняя глухую боль.

На самом деле, Алексей понимал, что самостоятельно создал ту ситуацию, что стала отправной точкой для всех происходящих теперь событий. Так же он прекрасно осознавал, что если не отвечать ударом на удар, то со временем всё снова вернётся на круги своя. В конце концов, она беременна и от него, в чём Волков нисколько не сомневался. Маловероятно, что Юля начнёт прыгать в постель какого-то малознакомого мужика, если уж у неё так болезнен вопрос доверия к окружающим.

Это всё он понимал, принимал и считал правильным. Только одно дело — разум. А вот уязвлённое самолюбие и сердце — это как-то несколько другое.

Вздохнув, снова взял телефон в руки и набрал номер отца. В конечном счёте, на работе ему пока что делать нечего, а с собственным родителем Лёша не виделся уже довольно давно. Возможно, он сумеет чем-то помочь…

А возможно хотя бы просто выслушает.

— Слушаю, — сухой, несколько отстранённый голос Константина Сергеевича Волкова прозвучал хлёстко, побуждая не мелить с изложением причины столь неожиданного звонка. Не сказать, что у Алексея были проблемы в отношениях с родителями, но те предпочитали в бизнесе и в личной жизни предоставлять отпрыску свободный полёт. Впрочем, ответственность тоже ложилась только на него.

— Привет, отец. Как жизнь молодая? — полушутя-полусерьёзно поздоровавшись, Алексей развернулся к столу лицом и опёрся локтями на него, рукой зарывшись в волосы. — Не поможешь буйному отпрыску советом?

— Советом? — несколько удивлённо переспросил Волков-старший и иронично усмехнулся. — А с чего это ты у меня совет спрашиваешь? Неужели появилась та дурочка, что решила тебя беременностью к себе привязать? Поздравляю, сын. Ты наконец-то станешь папой и пополнишь собой ряды женатиков.

— Хорошая шутка, — хмыкнул в ответ Алексей. — К тому же, в ней есть доля правды и тебе пора готовиться к участи «любимого дедушки». Можешь разучивать стишки, заготавливать конфеты и мягкие игрушки, а так же прятать всё более или менее ценное.

— Это шутка? — вежливо уточнил Константин Сергеевич. — Если да, то не особо смешная. Если нет… То почему мы до сих пор не знакомы с твоей будущей супругой?

— Пап, я совершенно не уверен, что она согласиться стать моей супругой и что знакомство с вами её интересует хоть чуть-чуть, — фыркнув, Алексей тряхнул головой и уже более спокойным тоном поинтересовался. — Мне с тобой поговорить надо. Желательно лично и без посторонних.

— У тебя проблемы? И такие, что без моего совета никак? — деланно удивился Константин Сергеевич и устало вздохнул. — Я буду у тебя в офисе где-то около двух часов дня. Подойдёт?

— Конечно. Спасибо, пап. Ты меня выручил, — облегчённо выдохнув, Волков отключился и слабо улыбнулся сам себе. Хоть что-то хорошее за сегодня случилось.

До двух часов он напряжённо работал. Возможно, могло показаться, что Алексей просто слонялся по офису, периодически пугая сотрудников и даже сумев довести до нервного тика обычно совершенно пофигистичного к окружающему его беспределу (если он не касался зарплаты) Тошика, едва не пославшего его по матушке, но вовремя вспомнившего, что мать у Волкова вполне может как-нибудь явиться…

А с нею Антон предпочитал не конфликтовать.

Без пяти два на пороге кабинета Алексея появился его отец. Высокий, статный мужчина, за пятьдесят, с сединой в волосах и тёмными карими глазами. Окинув цепким взглядом помещение, он понимающе усмехнулся и зашёл в комнату, предварительно закрыв перед носом любопытной Инги дверь.

Усевшись в кресло рядом со столом Алексея, Константин Сергеевич вытащил из портфеля пачку сигарет и закурил, щёлкнув зажигалкой. Выпустив струю дыма в потолок, он закинул ногу на ногу, после чего выразительно вскинул бровь, внимательно смотря на отпрыска.

— Я так понимаю, у тебя проблемы в отношениях с девушкой, — чуть иронично улыбнувшись, Волков-старший стряхнул пепел в небольшую вазочку, стоявшую на столе и величественно кивнул головой. — Рассказывай. Будет над чем с мужиками в бане позлорадствовать.

— Бери выше, пап. По мне били моим же оружием, а потом сказали, что не простят, да ещё и другого любят, оказывается, — невольно переняв манеру отца выражаться, поведал о своих трудностях Алексей, понимая, что в таком изложении они звучат нелепо.

— Даже так, — довольно протянул Константин Сергеевич. — Знаешь, я бы с удовольствием познакомился с той представительницей слабого пола, что умудрилась заставить тебя увидеть собственное поведение со стороны, да ещё и уязвить до такой степени, что ты мне позвонил. Воистину, это должна быть грандиозная личность.

— Не сомневаюсь, она бы тебе понравилась. Как раз в твоём вкусе, — буркнул Лёша, чувствуя себя маленьким мальчиком, ябедничающим на сверстника, отобравшего в песочнице совочек.

— Да? — не без интереса переспросил его отец и рассмеялся. — Тогда тем более пора знакомится с будущей невесткой. В кои-то веки тебе попалась дамочка, сумевшая не только достойно принять твой скотский характер, а он скотский, не смотря на то, что полностью, практически, идентичен моему, но и ответить тем же, да ещё вдвойне! Как зовут эту прелесть?

— Юля, — возведя глаза к потолку, Алексей пожелал себе терпения и продолжил. — Её зовут Юлия Соколова. И пап, я не собираюсь вас с ней знакомить. И она не моя будущая жена!

— Так, если отбросить всю твою истеричную чушь и сосредоточится на фактах, то получается, что есть некая беременная девушка, к которой ты питаешь далеко не братские чувства и которая обставила тебя на твоём же поле, — рассудительно произнёс Константин Сергеевич и по-мальчишески, широко улыбнулся. — Сын, послушай бедного старого подкаблучника. Женись на ней. И уж в браке можешь мстить сколько душе угодно. А устраивая вот такие вот нападки, которые ты наверняка уже напридумывать успел, ничего хорошего не увидишь. Я тебе по собственному опыту говорю. Мать свою знаешь?

— Ну, — не совсем понимая, к чему клонит отец, откликнулся Алексей. Разговор заходил в тупик. Он отчётливо начал осознавать, что папик мало того, что не собирается оказывать ему даже моральную поддержку, так ещё и вполне готов проехаться по всем имеющимся недостаткам отпрыска.

— А ведь я ей тоже мстить хотел начать… Пока не понял, что лучшей мести, чем брак со мной, придумать просто невозможно, — фыркнув, Константин Сергеевич покачал головой. Алексей без труда заметил, как потеплел его взгляд при воспоминаниях о собственной жене. В груди заныло. Хотелось так же когда-нибудь говорить о Юле, но почему-то в последнее время всё чаще ловил себя на мысли, что подобное маловероятно.

— Пап, она другого любит, — заставил себя это произнести, всё же так до конца и не веря, что Юлька могла так с ним поступить.

— Но живёт-то с тобой. Да и ребёнок знаешь ли это не нашкодивший щенок, которого можно выставить за дверь, — пожал плечами Константин Сергеевич и нахмурился, подозрительно покосившись на сына. — Только не говори, что ты решил устроить ей алаверды по полной и теперь продумываешь план мести. Сразу говорю, ничего хорошего не поимеешь, кроме совести и головной боли!

— Пап, мне уже не пятнадцать…

— Ага. Тебе двадцать пять, а ума как в семь лет, когда на слово «Дурак» от соседской девочки отвечали неприличным жестом и только повзрослев, добавляли к нему фразу: «Зато красивый и не твой!», — раздражённо передёрнул плечами Волков-старший. Затушив сигарету, он расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, и устало прикрыл глаза, как-то враз растеряв свою ироничность и задор.

— Пап, я… — попробовал что-то сказать Алексей, но его перебили властным взмахом руки.

— Значит так, — вздохнув, тихо заговорил Константин Сергеевич, не смотря на сына. — Я не знаю, что у вас произошло. Да, собственно, и не горю желанием знать об этом, потому что меня оное не касается, ни в коей мере. Я могу только сказать, что если ты решишь ей устраивать месть, при этом не разобравшись толком в том, что произошло… А я не сомневаюсь, что ты не разобрался. Такой же как мать, предпочитаешь рубить сразу и бить не раздумывая. Так вот. Если ты решишь не отступать от своих замыслов, не жди от меня поддержки или одобрения. Она заслуживает уважение уже за то, что ты невольно с ней считаешься, что она смогла задеть тебя за живое. А то, что может думать о ком-то кроме тебя, так это твои личные трудности. Раз не смог заставить её не видеть никого кроме тебя.

С этими словами, Константин Сергеевич поднялся, холодно кивнул и вышел из кабинета сына, громко хлопнув дверью.

Волков вздохнул. Разговор вышел малоинформативным. Отец, в своей привычной, слегка ироничной, манере высказался по вопросу, даже не желая слушать доводы собственного сына. Впрочем, а чего он, собственно, ждал? Родительского благословения?

Так его-то как раз и получил, на свадьбу. Можно сказать, ему отвесили чувствительный пинок под зад, чтобы не сомневался и тащил девушку под венец.

Поддержки или защиты?

Прикрыл глаза и потёр лоб. Вообще-то, реакция отца была предсказуема. Он достаточно часто помогал разруливать некоторые щекотливые ситуации или же выслушивал истории похождений собственного отпрыска по бабам. Так что, услышав о предполагаемом наследнике семьи, тут же ухватился за эту возможность заставить сына остепениться, как удав за кролика. Всё же мать умела пилить так, как не снилось и всем тёщам из анекдотов. Нельзя так про собственных родителей, но как говориться, образы в сериалах далеко не всегда гротескные.

Но всё же, Алексей надеялся, что Константин Сергеевич попробует помочь мирно всё это разрешить, возможно, поговорив с Алексеем и показав ему, что так поступать, как он задумал, совершенно не стоит. Только вот ничего не вышло.

Ну и ладно. Злая мысль неожиданно приятно согрела душу. Раз даже отец не стал слушать, так какой смысл дальше раздумывать над собственным решением? Принял, продумал, выбрал?

Так смысл медлить?

Усмехнувшись, искоса посмотрел на обрывки фотографии, валяющиеся в корзине для бумаг. Ревность и боль оружие обоюдоострое. Их может использовать как мститель, так и сама жертва.

И плевать, что всё может закончиться фатально.

Решив всё для себя, Волков встал и направился в приёмную. Внимательно и оценивающе глянув на Ингу, довольно усмехнулся. Подходит. В меру симпатичная, в чём-то даже лучше Юльки. Фигура выигрышно подчёркнута чёрной блузкой с расстегнутыми до декольте пуговицами и прямой юбкой до колен с высоким разрезом до бедра.

— Инга, не хочешь сходить со мной в кафе? — подойдя к её столу, опёрся об столешницу ладонью и весело улыбнулся, погладив девушку по щеке. Та довольно улыбнулась и даже на мгновение зажмурилась от счастья, после чего согласно кивнула головой, специально потёршись щекой о его руку.

— Конечно, — её голос прозвучал до того низко и завораживающе, что Алексей слегка опешил, впрочем, отступать от намеченного плана не стал.

— Тогда собирайся, — Волков выпрямился, засунув руки в карман, и кивнул головой на выход. — Я подожду тебя в гараже у машины.

— Хорошо, — девушка улыбнулась, соблазнительно обведя кубы кончиком языка. — Я быстро… Лёшенька.

Алексей про себя поморщился от этого уменьшительно-ласкательного прозвища, но выдержал и даже смог улыбнуться в ответ, перед тем как покинуть приёмную. Честно говоря, у него сводило зубы от слащавости, исходившей от этой хищницы. Жаль, что лучшей кандидатуры он не найдёт. Во всяком случае, так быстро.

Спустя минут пятнадцать, они уже ехали в сторону кафе. Алексей то и дело бросал косые взгляды на Ингу, казалась бы наслаждающуюся происходящим. Сейчас, сидя рядом с ним, она казалась ему совершенно неуместной в этой машине, да и на этом месте. То, как девушка поворачивала голову, то, как она смотрела в окно, как смеялась над порой совершенно неуместными шутками ведущего по радио.

В ней почему-то всё казалось сейчас насквозь фальшивым. Только останавливаться он уже не собирался, да и не смог бы.

Остановившись и припарковавшись рядом с заведением, Алексей минут пять молча сидел, опустившись лбом на руль и закрыв глаза. Словно собирался с духом.

Затем резко выпрямился, отстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Инга выскочила следом, едва не подвернув ногу на тонкой шпильке. Впрочем, она почти тут же выпрямилась и, соблазнительно покачивая бёдрами, обошла машину, подойдя к Алексею почти вплотную. Взяв его под руку, она потянула Волкова к входу в кафе, почти повиснув на нём.

Обстановку он не запомнил. Как и то, сколько было посетителей и были ли они вообще. Лёша не смог бы сказать, чем тут пахло и что вообще происходило в данном помещении. Видел только одно — Юльку, смотревшую больным, затравленным взглядом загнанного зверя на него, в обнимку с Ингой.

Всего мгновение длился момент, в течении которого Алексей мог видеть настоящие чувства любимой девушки, затем серые глаза стали резко холодными и непроницаемыми, а болезненная гримаса сменилась на спокойную, даже приветливую улыбку. Рядом с ней сидел высокий молодой человек, переводящий непонимающий взгляд с неё на Волкова и обратно. Затем вдруг стал неожиданно по-взрослому серьёзным и взял руку девушки в свои ладони, сжав их, тем самым оказывая молчаливую поддержку.

Переведя взгляд на своего собеседника, Соколова слабо улыбнулась, кивнула головой и снова посмотрела на парочку.

Вот теперь Алексей мог оглядеться. Одно дело смотреть на то, какую реакцию вызывают твои слова об измене, другое видеть воочию, какую причиняешь боль близкому человеку.

Кафе «Соната» рассчитано в основном на детей. Высокие потолки, большие окна, просторный зал, с маленькими круглыми столиками, окружёнными стульями. Много изображений мультгероев, в виде миниатюр развешенных по стенам. Но не смотря на атмосферу несерьёзности, сюда часто заходили и взрослые, и влюблённые парочки. Так что местечко довольно популярное и даже весьма интересное.

Дойдя до столика, где сидела Юля с молодым человеком, Волков помог сесть Инге и устроился рядом сам, продолжая удерживать девушку за руку.

— Привет, — он улыбнулся и наклонился, что бы поцеловать в щёку Юлю, но та изогнула бровь, иронично и зло усмехнувшись. Алексей предпочёл не провоцировать её ещё сильнее. Усевшись поудобнее, вопросительно посмотрел на парня. — Не представишь своего спутника?

— Я Вячеслав, — улыбнулся молодой человек и пожал протянутую руку. — Очень приятно познакомится. А вы Алексей? Жених Юли?

— Он мой мужчина, — встряла Инга, положив голову на плечо Волкова. Тот попытался выбраться из её хватки, чисто машинально, но позже не дёргался, лишь улыбался, хотя чувствовал, что улыбка выходит натянутой и неестественной.

— Даже так? — тихо переспросила Юля и хмыкнула. — Я рада за вас, дорогая. Правда. Может быть вы поясните, по какой такой причине он именно ваш мужчина?

— Юль, ты…

— Да, я всё правильно поняла, Лёш, — кивнула головой собственным мыслям Соколова, и устало вздохнула. — Ты мне решил отомстить? Здорово. Я даже рада. Со столькими хорошими людьми познакомилась и только благодаря тебе. Вас как зовут, солнышко?

— Инга, — высокомерно бросила та, насмешливо сморщив нос. — А вы как я смотрю совершенно за собой не следите, дорогая. Мешки под глазами, бледность… Фу.

— Милая, вы здесь всего лишь декорация. И не смотря на то, что я так хреново выгляжу, как вы изволили выразиться, Алексей по-прежнему со мной, — покачала головой Соколова и, сделав знак рукой, подозвала официанта. К ним поспешила миловидная женщина, лет тридцати. Встав рядом со столиком, внимательно посмотрела на Юлю. — Нам, пожалуйста, по порции мороженного, всем. Мне лично с шоколадной крошкой, а им любого фирменного. И по чашечки горячего чая, будьте добры.

— Хорошо, — официантка кивнула головой и ушла исполнять заказ. Алексей глубоко вздохнул и посмотрел на Юлю повнимательней. И только сейчас увидел, как судорожно сжаты пальцы девушки.

— Ну что, продолжим знакомство? — поинтересовалась Юлия, едва заметно отодвинувшись от Алексея в сторону. — Что это Вячеслав, мы все знаем. Я даже знаю, чем он занимается и какая замечательная у него жена. Без шуток. А вот вы, Инга, кем вы работаете?

— Я секретарь, — поправив выбившуюся из причёски прядь волос, любезно ответила Инга, старательно продолжая льнуть к Волкову. Хотя ему это откровенно говоря не нравилось. — Мы с Лёшенькой работаем вместе.

— Совсем оголодал, да? — тихо, с долей злости поинтересовалась Соколова, наклонившись к Алексею. — Ты бы хоть дважды на одни и те же грабли не наступал, герой.

— Тебя забыл спросить, — фыркнул Волков.

— Меня забыл спросить? Так значит? — холодно усмехнулась Юля и резко встала. По всей видимости, она хотела уйти, но, не рассчитав сил, зацепилась ногой за ножку стула на котором сидел Волков, и упала на пол, больно ударившись грудью и локтём. Алексей смотрел на это всё, как на что-то невероятное, словно в замедленной съёмке.

Но не сделал и попытки остановить падение девушки.

Юлия

От удара вышибло сознание на мгновение. Туман перед глазами развеялся, но далеко не сразу. И уж точно не совсем быстро я сообразила, кто удерживает меня на коленях, прислонив голову к своему плечу. А когда поняла…

Стало ещё больнее, хотя, казалось бы, куда уж больше-то?

— Отпусти её, — зло выговаривал Волков, дёргая меня за руку. — Отпусти её сейчас же!

— Что бы ты снова довёл её до обморока? — с ноткой ехидство откликнулся Вячеслав, крепче прижав меня к себе. Я была этому только рада, потому что могла хоть на какое-то время поверить, что этот мужчина меня не предаст. И не станет причинять боль, просто потому, что для него это не имеет никакого смысла.

— Отпусти её.

— Уважаемый Алексей, — спокойно начала говорить Слава, явно почувствовавший, что я пришла в себя и прекрасно всё слышу, — не могли бы вы заткнуться и сесть обратно к своей потасканной девочке, так умильно смотрящей на вас?

— Да как ты…

— Что? Смею?! Наверное, потому, что в отличии от вас, видел, как больно вы ей сделали. И продолжаете делать. Не дёргайте её! Мало того, что она не желает на вас даже взгляд поднимать, так вы ещё решили и руку ей повредить? Просто так или какую-то цель преследуете?

— Слав, отпусти меня, пожалуйста, — голос оказался хриплым, надтреснутым и бесконечно усталым. Из меня как будто выдернули все кости, настолько слабым сейчас казалось тело. Впрочем, разум недалеко от него ушёл.

Объятия разжались и с трудом, но всё же смогла заставить себя повернуться лицом к Алексею и Инге, даже получилось слезть с колен Вячеслава и слегка пошатываясь перебраться на собственный стул. Вокруг продолжала течь обычная, даже в чём-то счастливая жизнь. А вокруг меня как будто вакуум, где нет ничего хорошего. Разве что порция мороженного, стоящая на столе.

Взяв ложку начала медленно поедать тающее лакомство. Игнорировать взгляды Лёши оказалось делом сложным, но почему-то легко выполнимым, когда вся твоя сущность противиться даже мысли о том, что бы он коснулся меня. Или попытался обнять.

От этой мысли к горлу подкатила тошнота. С трудом проглотив горький ком, машинально отодвинулась подальше от Волкова.

— Мы идём домой, — сквозь зубы выдохнул Алексей и схватил меня за руку, выше локтя. Дёрнув на себя, заставил встать и даже удостоился безучастного взгляда, брошенного не него.

От чего он, кажется, разозлился ещё сильнее. Хотя по логике вещей, это мне сейчас надо рвать и метать, но… После сегодняшнего падения, что-то в голове перемкнуло. И выражать какие бы то ни было эмоции нет никакого желания.

Единственное о чём я думала, так это о том, что нужно показаться врачу. Навредить малышу я совершенно не хочу.

— Юль? — Вячеслав обеспокоенно окликнул меня. Повернувшись, вопросительно изогнула бровь, склонив голову набок. — Если хочешь, я могу забрать тебя. Таня поможет.

— Боюсь, что в этой ситуации, — кивнула головой на Алексея, — разбираться нужно только мне самой. Больше некому просто напросто.

— Если что, звони, — подойдя ко мне, не смотря на разгневанные взгляды Волкова, Вячеслав осторожно поцеловал меня в щёку. Погладил по руке и ободряюще улыбнулся. — Мы тебе поможем.

— Ага, — на мгновение прикрыла глаза, пытаясь найти силы внутри себя, но…

Пустота. Ничего. Только холодная боль и лёгкий оттенок заинтересованности в том, на что именно готов Алексей, что бы продолжить эту забавную, во всех отношениях, пытку.

— Идём, — Волков крепко держал меня за руку и легко тащил в сторону выхода, не обращая внимания ни на обиженные взгляды Инги, ни на удивлённые взоры посетителей, только что ставших свидетелями интересной сцены выяснения отношений.

Усадив меня в машину, он запрыгнул на водительское сиденье и резко сорвался с места, едва не сбив какого-то мужчину, решившего перейти дорогу. До дома ехали в молчании. Судя по сжатым на руле пальцам, Алексея переполняют эмоции, а мне всего лишь хочется спать.

И это отнюдь не странно.

Ещё в детстве заметила за собой такую особенность. В момент особо сильных переживаний у меня может наступить временная апатия, характеризующаяся полным отсутствием каких-либо проявлений чувств или переживаний. Как будто окружает невидимая стена, не пропускающая сквозь себя никого и ничего, что может причинить боль или разрушить найденное хрупкое равновесие, пусть и делающее из человека бесчувственного представителя толпы.

Как сейчас, к примеру. И ведь знаю, понимаю, что моё молчание, моё безучастие выводит его из себя ещё сильнее, но ничего не могу с этим поделать. Нужно время.

Из машины вышла самостоятельно и так же без его помощи дошла до квартиры, хотя Алексей то и дело пытался перехватить меня. Открыв дверь, пропустил вперёд, за что получил едва заметный кивок. Даже не разуваясь, я добрела до дивана, на который и села, ища, куда бы приткнуть собственный взгляд.

— Нам надо поговорить, — Алексей сел рядом и взял меня за руку.

— А есть о чём? — флегматично поинтересовалась, высвободив свои пальцы из его хватки и сложив руки на коленях, чтобы он не мог дотронуться до них. — Ты же явно сейчас дал понять, что у тебя своя жизнь, у меня своя. Или я не так тебя поняла?

— А сама-то? — раздражённо фыркнул Алексей. — С кем ты вчера ночью разговаривала? Со своим любовником? Ему тоже в любви признаёшься, да?!

— Так ты не спал, — скорее констатировала факт, чем удивилась или ещё что. — А ты не пробовал поинтересоваться, с кем я говорила?

— Я и интересуюсь!

— После того, как уже сделал мне больно снова, отомстил и устроил феерическое представление? А не поздновато ли? — усмехнулась, едва заметно. — Честно говоря, тебе можно сказать повезло. Сейчас ты можешь более или менее спокойно всё обсудить. С другой девушкой, скорее всего тебя бы ждал как минимум скандал. Как максимум… Хлопанье дверью и уход.

— Ты никуда не пойдёшь! — взвился Алексей, вскочив на ноги и заходив по комнате из угла в угол. — Я тебя не отпущу.

— И почему же? — деланно поинтересовалась, сжав руками подол юбки. — Зачем тебе я, коли по твоему мнению мало того, что не даю тебе гулять направо и налево, так ещё и сама изменяю, м?

— Потому что… Потому что… — он пытался подобрать слова, но не получалось. А я с каким-то мазохистским удовольствием наблюдала за этим, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Интересно, что мешает встать, собрать вещи и уйти? Вот что?

— Ты даже не можешь придумать, зачем тебе я, — вынесла вердикт с печальной улыбкой, опустив взгляд и обхватив себя руками за плечи. — Ты даже не понимаешь, нужна ли я тебе вообще…

Волков подошёл ко мне и обнял, прижав к себе. На глаза навернулись слёзы, но мне удалось их подавить и даже резко мотнуть головой, в попытке выбраться из кольца его рук. Но Лёша держал крепко и уверенно, не давая никакой возможности.

— Отпусти, — тихо прошептала, сжавшись в комок. — Отпусти, а? Не делай ещё больнее, чем уже натворил.

— Юль, я не могу тебя отпустить. Так уж… Так уж получается. К тому же, ты ждёшь ребёнка. Моего ребёнка, — горячее дыхание обжигало щёку. Лёша пытался украдкой едва ощутимо целовать меня, но резкий удар локтём в живот быстро остудил его пыл. — Не дёргайся. Снова же упадёшь!

— Ага. И ты будешь безумно рад, если такое случится, — огрызнулась, продолжая вырываться. В конце концов, мне это удалось, и я вскочила на ноги, отойдя от него подальше. — Не трогай меня. Даже не приближайся. И это — мой ребёнок. Ты им не интересуешься, он тебя ни к чему не обязывает даже сейчас! И знаешь что, я вполне могу самостоятельно его воспитать, без чьей-либо помощи. Средств на жизнь мне хватает!

— Не кричи, — вздохнул Волков. — Тебе нельзя волноваться.

— Где у тебя этим мысли были, когда ты пришёл с этой… с этой девушкой в кафе? — вопросительно вскинула брови и замерла на месте, недоверчиво смотря на Волкова. — Боже… Я только сейчас поняла. Ты и в кафе пригласил только затем, что бы прийти вместе с нею. Месть за месть? Зуб за зуб? Око за Око? Вот теперь, после твоего такого демарша, я имею полное моральное право пойти и переспать с первым встречным. Одно только, что я не смогу сделать этого, потому что считаю себя не до такой степени сломанной.

— Юль…

— Что Юль? Неужели ты меня настолько плохо знаешь, Лёш? Неужели в твоём воспалённом ревностью мозгу не возникло даже тени здравой мысли, что любовь бывает разной и что сказать «люблю» можно не только своей второй половинке?

Голоса не повышала, но судя по тому, как морщиться Волков, создаётся полное впечатление дикого базарного ора в моём исполнении. Что ж, ему стоит радовать тому факту, что сейчас я всё ещё не чувствую ничего, и не могу выразить всё, что думаю никак иначе, кроме как в словах.

Внутри тугой пружиной скручивалась боль, обида и злость, заставляя понимать, что как бы я не хотела его изменить, какие бы усилия к этому не прилагала — всё бесполезно. Ему плевать на всех, кроме себя.

— Так ты…

— Закрыли тему, — резко оборвала его и глубоко вздохнула. — Пока что я не могу переехать обратно в свою квартиру. Поэтому придётся тебе потерпеть меня ещё какое-то время. Как только закончится ремонт, и привезут новую мебель, я тут же освобожу тебе место для тусовок с твоими любовницами.

— Ну нет. Никуда ты не поедешь, — рыкнул Волков, встав и моментально оказавшись рядом со мной. Схватив меня за плечи, хорошенько встряхнул, после чего приблизился к моему лицу и тихо, раздельно, чётко повторил. — Ты. Никуда. Не. Поедешь. Даже не думай, что тебе удастся от меня сбежать! Согласен, возможно, моё сегодняшнее поведение причинило тебе боль…

— Возможно? — перебила, зло сощурившись и жалея о том, что слабость в теле ещё не прошла, потому что только это удерживало меня от применения какой-никакой, но всё-таки силы по отношению к нему. — То есть, это ещё не точно, да? По мне, оказывается, не заметно, что ты сделал?! Отпусти меня сейчас же! И не смей трогать! Хватит того, что ты даже не удосужился поймать меня, когда я начала падать! Заметь, ты мог, но не стал. Не хочешь сказать, почему? Впрочем, о чём это я? Ты же пришёл в кафе только что бы отомстить. Отомстил? Теперь я наконец-то могу быть свободной?!

— Успокойся! — не выдержав, заорал Алексей, крепко прижав меня к себе. — Прекрати истерику, в конце-то концов! Если бы для меня ничего не значила, то я…

— Давай обойдёмся без фальшивых слов о чувствах, а? — пробубнила ему в куртку, старательно подавляя желание обнять в ответ и потереться носом об так близко находящуюся шею. — Не надо мне сейчас говорить об этом — не поверю. Ты столько раз говорил «люблю», а чем всё обернулось? Мы с тобой оказались на разных сторонах, Лёш. Отпусти, пожалуйста. Дай мне побыть одной…

Он разжал руки и я отошла в сторону. Бросив на него взгляд, покачала головой и пошла в сторону спальни. На пороге зала, обернулась и спросила:

— Ты хочешь знать, с кем я говорила ночью? — дождавшись резкого кивка, вздохнула и ответила. — Это была Женька. Ей сейчас тоже далеко не сладко. Кожевников с Талбером устроили игру, в ходе которой Женя оказалась призом. А теперь спроси меня, почему я теперь не доверяю мужчинам и попробуй порассуждать на тему, имею ли я право высказывать своё недоверие.

Высказавшись, отвернулась и, ссутулившись, медленно прошла по коридору в спальню. У двери скинула туфли и закрыла комнату, повернув защёлку так, что бы он не мог сюда попасть. И только после этого поняла, что невидимой стены, моего защитного барьера больше нет. Осталась только обнажённая, болезненно ноющая душа и сердце, вяло отстукивающее ритм. Прислонившись спиной к деревянной поверхности, медленно съехала по ней вниз и заплакала, уткнувшись носом в колени и обхватив их руками.

Хотелось выть, стонать, кричать и бить посуду. И вместе с тем забиться в угол, сжаться в комок, притворится, что меня нет, и уже не будет никогда.

Любить это… Это слишком для меня.

Ещё в детстве я мечтала о том, что моя история любви не будет похожа на всё, что видела вокруг себя. Думала, что я особенная и всё у меня будет иначе. Но проза жизни оказалась куда более грязной и совершенно не такой, какой представлялась.

И снова рядом нет никого, кто смог бы подержать, успокоить, обнять, утешить…

Слёзы стекали по щекам, оставляя влажные солёные дорожки, впитываясь в ткань юбки, прилипающей к ногам. В последний раз у меня была подобная истерика только в детстве, после похорон дедушки. Именно тогда я пообещала сама себе, что не позволю никому стать настолько близким, что бы после потери его так же переживать.

Ах, детство… Сколько было в тебе наивности и чистоты. Если бы было можно остаться в тебе навсегда…

Сглотнула и заставила себя встать. Шатаясь, добрела до кровати и рухнула на неё, обхватив руками подушку. Уткнувшись в мягкую ткань носом, закрыла глаза, стараясь успокоиться. Только слёзы, не останавливаясь, продолжали течь по щекам.

Ненавижу эту чёртову любовь… С такой мыслью мне всё же удалось провалиться в тревожный и зыбкий сон.

Проснулась резко. Будто на меня вылили ведро холодной воды. Лоб был покрыт испариной, а сердце глухо билось об рёбра. Но сам сон я как ни старалась, вспомнить не могла. От него остались только ощущения: страх, горечь, боль, преследование… Всё это липким осадком закрепилось на коже, вызывая жуткий зуд и желание расчесать себя до кровавых корост.

Сглотнув, перевела дыхание и села, прислонившись затылком к стене. Истерика помогла снять нервное возбуждение и теперь я могла хотя бы попытаться подумать спокойно, без лишних эмоций. Впрочем, думать-то особо не над чем, но всё же.

Ну что ж. Дальше оставаться в квартире вместе с Волковым — это подвергать саму себя изощрённым пыткам. Вывод — надо съезжать, но пока что некуда, остаётся только поторопить ремонтников и как можно реже оставаться с Алексеем наедине. Кожей чувствую, что если дать слабину, то он уговорит меня остаться и не разрушать то, что есть…

Глупо. Как можно разрушить то, чего уже не существует, да и вряд ли когда-то существовало?

Ребёнок. Он только мой. Да, Алексей его биологический отец, но даже наличие ребёнка, пусть и пока ещё нерождённого, ничего не изменит. К тому же, мне вполне хватит денег, что бы самой его воспитать. Ничего, не маленькая, как-нибудь справлюсь. Нужно только сходить на неделе к врачу, частые обмороки, слабость, да ещё и сегодняшнее падение… Бережённого, как говорится, бог бережёт.

Что ещё? Чувства?

Усмехнулась. Они есть. Никуда не делись и вряд ли вообще денутся, я ничего не могу с этим поделать. Люблю его. И всё. Никакие доводы разумы не способны заставить меня перебороть чувства к Волкову, но от неразделенной любви ещё никто не умирал. В конце концов, жила же я столько лет без него, не проживу ещё столько же или даже больше?

Желудок заурчал, напоминая о том, что совсем не лишним будет что-нибудь поесть. Вздохнув, осторожно встала и подошла к шкафу. Свет включать не стала, прекрасно видя в полутьме комнату. Стянув с себя блузку и юбку, бросила их в сторону. Сверху накинула лёгкий халат и завязала пояс, стараясь что бы он сильно не давил на живот. Волосы стянула простоя резинкой, после чего невесело улыбнулась собственному отражению.

Открыв дверь, резко распахнула её, едва успев отойти в сторону, иначе быть мне сбитой Волковым, умудрившимся уснуть прямо на пороге.

— Что за?! — сонно моргая, Алексей оглядел меня с ног до головы, счастливо улыбнулся и тут же стал серьёзным. — Юль, ты чего не спишь?

— Тебя это вряд ли должно волновать, — холодно заметила, усмехнувшись и перешагивая через него.

— Юль, пожалуйста…

Но слушать его не было никаких сил и увидев, как я на него смотрю, Волков предпочёл замолчать. Тем лучше. Меньше всего хочу сейчас о чём-то говорить и тем более, о том, что связывает, точнее связывало нас.

Хватит. Он своего добился. Теперь может делать всё, что угодно, в том числе и трахаться с этой Ингой. Судя по её поведению, такое уже было и она вовсе не прочь повторить. Флаг ей в руки. Может быть, более близкое общение с Лёшенькой поможет ей понять, какая она идиотка, и какой он бесчувственный кретин.

Так, хватит. Вытащив из холодильника салат, поставила его на стол и включила чайник. Думать об этом не имеет смысла, новый виток истерики явно не является пределом моих мечтаний, поэтому не будем его провоцировать.

Когда Алексей зашёл на кухню, я молча ела, изредка запивая очередную порцию салат горячим чаем и смотрела в тёмное окно. Свет фонарей и окон из других домой, создавали причудливые фигуры в ночи, заставляя невольно сосредоточиться только на том, что в них можно увидеть. Это было мне только на руку, потому что любая другая мысль могла разрушить хрупкое спокойствие, с таким трудом выстроенное вокруг и внутри.

— Приятного аппетита, — вежливо пожелал Алексей, но ответа не получил. Говорить о чём-то не хотелось вообще, а с ним в частности. Поэтому бросив на него косой взгляд, снова вернулась к созерцанию фигур.

Кажется, это называется «холодная война».

Пив-бар «Пико» находился в дальнем районе города. Небольшое помещение, пластиковые столы и стулья, стойка бара и посетители, в основном из тех, кто без бутылки не видит смысла жить дальше.

За крайним к двери столиком, сидели две девушки, явно не вписывающиеся в окружающуюся обстановку. Во всяком случае, одна из них точно не была похожа на завсегдатого посетителя этого питейного заведения.

Инга скривила губы, рассматривая почти лежащую на столе Здобнякову. От почётного звания алкоголик ту отделяло только то, что она периодически трезвеет и даже бывает адекватной.

— Зачем мы здесь? — поморщившись, она брезгливо стряхнула со стола окурки. — Что, нельзя было в более приличном месте поговорить?

— Усохни, мелочь, — буркнула Анна, с трудом, но вся же сев прямо. Длинные волосы, оказались грязными и скорее всего очень долго не общались с расчёской. На ней не было макияжа, а одежда состояла из растянутой порванной местами футболки и линялых, заляпанных чем-то джинсов.

— Да как ты…

— Добрый вечер, дамы, — к ним за столик сел высокий, симпатичный мужчина, лет тридцати. Внимательно осмотрев обеих, едва заметно нахмурился, но снова широко улыбнулся и представился, сложив руки на груди. — Владислав. А вы, как я понимаю, Инга и Анна?

— Да, — Инга с интересом смотрела на новое действующее лицо в их компании. Владислав определённо ей нравился, был в нём пресловутый мужской магнетизм, заставляющий женщин судорожно сжимать ноги и начинать считать вдохи, что бы успокоиться. — А мы знакомы?

— Можно сказать и так, — Владислав хмыкнул. — Мы с вами знаем одну девушку. И у нас у всех есть повод пожелать ей «здоровья и счастья» в прямом и переносном смысле.

— И как же? — Здобнякова пьяно хихикнула. — Она непрошибаемая, мелкая сучка.

— Закройте свой рот, уважаемая, пока его с мылом не помыли, — холодно оборвал её Горецкий и наклонился к ним, что бы никто посторонний не услышал. — Слушайте сюда. Вы две проститутки, стелящиеся под Волкова. Мне плевать, что вы хотите от него, я знаю, что мне нужно от вас. Поможете избавить её от ребёнка, получите своего Волкова на блюдечке. Сомневаюсь, что она будет ему нужна после этого, как и он ей.

— За проституток, врезать бы тебе. Да только это ж правда, — расхохоталась Анька и, пошатываясь, поднялась со стула. — Пойду, водочки возьму. Наш союз требует серьёзной обмывки.

— Сядь, — холодно бросил Влад и его тон не терпел никаких возражений. Здобнякова медленно опустилась обратно, недоумённо смотря на него мутноватым взором.

Инга же вообще мало понимала, что здесь происходит. Но перспектива получить Волкова на блюдечке её вполне устраивала. Даже больше того, она этого желала.

— Что мы должны сделать? — ласково улыбнувшись, поинтересовалась девушка, кокетливо строя глазки Владиславу. — Я так понимаю, ты жаждешь получить себе эту…

— Нет. Она мне больше не нужна, — пренебрежительно фыркнул Горецкий и передёрнул плечами.

— Тогда…

— Я просто хочу показать ей, что рядом со мной она была бы в большой безопасности, — широко улыбнулся Владислав. — Я хочу, что бы она поняла, что потеряла.

— Тю… Она непрошибаемая, — фыркнула Здобнякова и зевнула, пьяно срыгнув. — Сомневаюсь, что это поможет ей понять, что она потеряла.

— Мне всё равно, — снова пожал плечами Влад. — Мне плевать. Я просто хочу избавить её от этого ребёнка, вот и всё. И показать, что это всё из-за её любимого человека. Ну так что?

— Мы согласны, — усмехнулась Анна и снова поднялась с места. — И за это надо выпить.

— Без меня, — отрезал Горецкий и тоже встал. — Вот мой телефон, — он положил на стол визитку, — я найду способ связаться с вами, если что-то узнаю.

— Пока, красавчик, — хмыкнула Здобнякова и помахала ему на прощание. Следом за Владиславом, Инга тоже ушла, оставив Анну один на один с бутылкой водки и скудной закуской из солёного арахиса.

Та с минуту смотрела на пустые стулья рядом с собой. Потом усмехнулась, пожала плечами и открыв бутылку из горла хлебнула дешёвую водку местного разлива. Закашлявшись, отдышалась и сделала ещё один большой глоток.

Поднявшись из-за столика, с бутылкой наперевес, девушка прошла к соседнему, где ютилась компания лиц неопределённого возраста и пола. Со словами:

— Принимайте собутыльника, — она уселась к ним и жизнь для неё потерялась в содержимом пластикового стакана.

15

Евгения

Выбраться из депрессии невозможно. Прийти к этому мнению Жене помогло собственное состояние, из которого она пыталась выйти уже неделю, но всё, что получалось, это только удержаться от необдуманных поступков и хвататься за разговоры с Юлей, как за спасительную соломинку.

Вздохнув, Павлова оторвалась от созерцания скатерти и посмотрела по сторонам. Юлька опаздывала, да и голос у неё по телефону был странным. Поэтому Женя волей неволей, но волновалась за подругу. И корила себя за то, что тогда активно толкала её в объятия Волкова. Возможно, сейчас было бы гораздо меньше проблем.

Наконец на входе замаячила фигура Соколовой и спустя минут пять, на соседний диванчик уселась Юля, в данный момент больше всего напоминая собственное отражение, а не нормального, здорового человека.

Бледное лицо, отсутствие хоть какой-то улыбки или даже радости, тусклые волосы, собранные в простой хвост…

И усталый, затравленный взгляд больного человека.

— Что случилось? — без какого-либо предисловия, поинтересовалась Женя, даже не заметив, что собственные проблемы и трудности отошли на второй план. — Ты сейчас смахиваешь на живую иллюстрацию к фильму «Страшилы».

— Правильный перевод, по-моему, «Вселяющие страх», — сухо усмехнулась Юля и откинулась на спинку дивана, прикрыв глаза. — Хотя пофиг, как он правильно называется. Суть я поняла.

— Вот-вот, — кивнула головой Женя и встала. — Я сейчас возьму нам по кусочку пиццы с чашкой горячего шоколада. И ты мне всё расскажешь!

— Иди уже, — отмахнулась Юля, не соизволив открыть глаза. — Ты больше говоришь, чем делаешь.

Отстояв очередь и получив то, что требовалось, Павлова вернулась обратно к занятому столику, застав подругу в том же самом положении, в котором та находилась. Пиццерия «ВкусНяшка» была выбрана не случайно. Так уж вышло, что именно здесь они обсуждали все возможные проблемы, случавшиеся у них, парней и всё, что вообще могло стать темой для разговора двух девушек.

— Прошу, — она поставила порцию перед Юлькой и села напротив, пристально следя за лицом Соколовой. На том, как и всегда, прочитать что-то было сложно, но за годы знакомства, Женечка научилась чувствовать настроение подруги и сейчас это самое настроение ладно, если равнялось отметке «ниже плинтуса».

Возможно всё было гораздо хуже, чем Юлька позволяла себе показать.

— Спасибо, — едва заметная улыбка и слегка наморщенный нос. — Я чуть попозже поем. Пока что не хочется.

— Ладно, я тоже позже, — она отодвинула тарелку в сторону и отпила горячего шоколада. — Давай, рассказывай. По лицу вижу, что случилось что-то.

— Все мужики козлы, — хихикнула Юлька, но смех вышел не радостным. Скорее печальным. — Я поняла, что эта непреложная истина, которую никому не удастся опровергнуть. Никогда.

— Тоже мне новость, — пожала плечами Женька и с любопытством посмотрела на подругу. — А по конкретнее?

— Ну ты же знаешь, что Волков мне в открытую заявлял о своих изменах, так? — Юля тоже отпила горячего напитку и поморщилась. — Что-то всё сегодня с металлическим привкусом. Так вот. У нас вышел мягко говоря небольшой скандал, не так давно. И я решила ему отомстить.

— Око за око?

— Глупо, знаю, — кивнула головой Соколова, отрешённо глядя в сторону. — Но я этого действительно хотела. Правда, не думала, что придётся столкнуться с ответом. Понимаешь, он же услышал наш ночной разговор. Услышал, как я тебе сказала, что «люблю». И решил, что имеет право сделать мне больно в ответ. В итоге я поняла, что… Что с меня хватит.

— Ты мне сейчас героиню одного фильма напомнила.

— Да я сама себе напоминаю героиню дешёвой мелодрамы. Осталось только собрать родственников для кровного отмщения, — скривилась девушка и раздражённо фыркнула. — В общем и целом у нас с ним теперь «холодная война».

— Мда… — задумчиво протянула Евгения и почесала бровь. — Слушай, я конечно всё могу понять, но зачем он мстить то сразу начал? А спросить?

— А он спросил, — кивнула головой Юля. — После того, как наглядно продемонстрировал мне свою любовницу. Прикольно, да?

— Ох. еть, — не выдержала и ругнулась Женя, представив, что было бы с ней, окажись на месте подруги. С другой стороны, они обе примерно в одной ситуации, просто у Соколовой она более фатальная что ли?

— Хорошо, что я матом не ругаюсь, — неожиданно улыбнулась Юлька. — Потому что считаю, что никаких слов не хватило бы, для выражения моего состояния в тот момент. А после… После он пытался даже извинятися. Даже в любви признаваться. Только знаешь, как будто пусто внутри. И понимаешь, что вроеде бы любишь, только терпеть уже сил нет.

— Вот это-то я как раз хорошо понимаю, — криво усмехнулась Павлова и что бы хоть чем-то себя занять, стала уплетать пиццу, прожевав кусок, спросила. — И что теперь делать будешь?

— Учиться жить без него, — пожала плечами Юлька, откусывая небольшой кусочек. — Закончится ремонт в квартире — перееду туда. А там уже и не до чувств к нему будет. Детская, мебель, одежда, пелёнки-распашонки…

— Я надеюсь, мне позволят участвовать в оформлении детской? — заинтересованно переспросила Женя и ласково улыбнулась подруге, протянув руку и сжав слегка подрагивающие пальцы. — Всё будет хорошо.

— Я задолбалась повторять себе эту фразу, — нервно хихикнула Юлька. — Как насчёт того, что бы сходить со мной в больницу?

— Конечно, только доем, — Павлова согласно закивала головой, с удвоенной энергией накинувшись на свою порцию. Не то, что бы ей так уж сильно хотелось есть, просто нужно было отвлечь подругу от мрачных мыслей, да и себя заодно. А лучшего средства, чем рутинные заботы пока что не придумали.

Поев и дождавшись, пока Юля допьёт свой шоколад, Евгения взяла подругу под локоть и потащила в сторону выхода. Юля рассмеялась и высвободила свою руку из хватки, как только они оказались на пешеходном переходе. Мигал красный, готовясь смениться на зелёный. Женя нетерпеливо постукивала ногой по асфальту, поглядывая по сторонам. Машин поблизости не было.

Раздражённо фыркнув, она дождалась, когда загорелся жёлтый и шагнула на проезжую часть, уверенно направляясь на противоположную сторону улицу. Звук приближающейся машины резанул слух и заставил ускориться, но она не успела дойти буквально пару шагов, когда почувствовала сильный удар в бедро. Боль прошла горячей волной по позвоночнику, и мир вокруг погрузился по тьму, оставшись горьковатым напоминанием в виде привкуса крови на языке.

Юлия

Тридцать секунд.

Половина минуты, изменившей этот день в корне.

Женя вытащила меня из пиццерии за собой, совершенно не церемонясь и не слушая возражений. Только у пешеходного перехода, мне удалось вытащить руку из её хватки. Мы стояли и ждали, когда светофор соизволит загореться зелёным, но Женя как всегда торопила события и стоило появиться жёлтому сигналу, как она тут же шагнула на «зебру». Меня отвлёк звонок телефона, поэтому я осталась на месте и подняла голову, услышав звук глухого удара.

Застыв на месте, скованная страхом и ужасом, пополам с неверием, я смотрела на то, как тело моей подруги сломанной куклой отлетело на мостовую и замерло неаккуратной смятой кучей. Чёрная ауди умчалась дальше, даже не затормозив, хотя бы ради приличия.

Крик застрял в горле и вместо того, что бы запоминать номера или снимать это на камеру, как делали прочие прохожие, я бросилась вперёд, наплевав на то, что у меня по-прежнему звонил телефон, что от слабости подгибаются ноги, и чем-то помочь я сейчас точно не могу.

Опустившись на колени рядом с бессознательной Женей, дрожащими пальцами нащупала слабый пульс на запястье. Слава богу, она жива. И хочу верить, что с позвоночником у неё всё в порядке.

Вытащив замолчавший телефон, набрала «03». Диспетчер ответил спустя пару гудков:

— Скорая, слушаю.

— Улица Крымская, пешеходный переход рядом с перекрёстком у пиццерии «ВкусНяшка». Девушку сбила машина. Пульс есть, но я не знаю, какие у неё повреждения, она без сознания. Приезжайте, пожалуйста, быстрее!

— Принято. Бригада выезжает.

Отключившись, убрала телефон в сумку, и села рядом с Женей. Нас окружила толпа, кто-то вызвал полицию, но на это не обращала никакого внимания, положив голову подруги к себе на колени и гладя её по волосам, в которых уже можно было увидеть кровь.

Какой-то частью сознания понимала, что не стоило её трогать, но оставить Женю в одиночестве на холодном асфальте не могла просто физически. Гладила по голове, прижималась губами к виску, молча плакала, сжимая пальцы в кулаки, что бы не сорваться на крик. Видимо, судьба решила наградить меня горькими пилюлями, чтобы не думала, что жизнь это сладкий мёд.

Я никогда так и не считала. Но ничего не поделаешь.

Скорая подъехала через десять минут. А может через час… Я не считала времени, я поняла, что всё может наладиться, только оказавшись в машине скорой вместе с Женей, продолжая держать её за руку и гладя по волосам. Врачи что-то спрашивали, и я даже отвечала им, но в памяти всё слилось в один бесконечный миг, который никак не желал заканчиваться и с каждым вдохом окрашивался во всё более мрачные тона.

Кто-то сунул мне под нос нашатырь и встряхнув головой, смогла поднять более или менее осмысленный взгляд на врача.

Это оказалась невысокая, полноватая женщина, под сорок, с крупным носом в больших круглых очках, в роговой оправе. Поправив очки на переносице, она спросила:

— У неё есть аллергия на какие-нибудь лекарства?

— Не знаю, — тихо откликнулась, чувствуя, что сознание медленно, но всё же начинает ускользать. Пережитое сказывалось на состоянии. — Вроде бы нет. Но я не знаю, правда…

— С вами всё хорошо? — обеспокоенно поинтересовалась фельдшер, схватив меня за плечо. Боль от её цепких пальцев позволила выскользнуть из темноты и даже встряхнуться.

Снова поднесла к носу вату с нашатырём. Вдохнула и покачала головой, разгоняя туман:

— Мне нужно отдохнуть. Понимаете я… Я беременна. Видимо, это слишком для меня…

— Слабость, голову кружит, так? — понимающе кивнула головой женщина и помогла мне откинуться спиной на стену кузова машины. — Прикройте глаза и дышите. Всё будет хорошо. Вы оперативно позвонили, да и ваша подруга удачно упала, судя по всему, сильных травм удалось избежать. Так что, успокойтесь.

— Спасибо, — благодарно на неё посмотрела и тут же откинулась спиной назад, старательно повторяя про себя как мантру «Вся будет хорошо. Даже если всё будет плохо, всё равно всё будет хорошо».

К больнице мы подъехали довольно быстро, не смотря на то, что следить за временем не получалось абсолютно. Мысли вихрем носились в голове, даже не думая останавливаться на чём-то конкретном.

Санитары вытащили каталку с всё ещё находившейся в бессознательном состоянии Женей из машины, фельдшер помогла выйти мне и поддерживая под руку повела в сторону входа.

Женю увезли прямо в реанимацию, меня же отвели в гинекологическое отделении клиники и сдали на руки заведующему отделением, что бы меня осмотрели. Андрей Станиславович, так представился врач, внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Стрессовые ситуации, так?

— Да, — не вдаваясь в подробности, кивнула головой, мысленно молясь о том, что бы с Павловой всё было хорошо.

— Обмороки, слабость, тошнота? — продолжал спрашивать невысокий мужчина, лет пятидесяти, с тонкими усами над верхней губой и ласковым, добрым взглядом тёмных глаз. Взяв меня за руку, Андрей Станиславович потянул меня в сторону смотровой. — Девушка, а как вас зовут?

— Юля, — тихо ответила, даже не соображая, что у меня до этого спросили.

— Имя-то какое красиво, Юлия. Чисто римское, — улыбнулся Андрей Станиславович и снова спросил. — Так что? Слабость, обмороки, тошнота есть?

— Сейчас почему-то чаще стали, — наконец смогла ответить на его вопросы и даже понять, что меня завели в кабинет и тянут к кушетке, рядом с которым виднелся аппарат УЗИ. — А…

— Сейчас проверим состояние плода, потом сдадите на анализ кровь, выпьете успокоительное и дождётесь результатов, вместе с моим заключением, — мужчина уложил меня на кушетку и закатал низ блузки, открывая живот. — Вы здесь одна или пришли с кем-то?

— Меня на скорой привезли, с подругой, — устало вздохнув, прикрыла глаза. — Её машина сбила. Я рядом была…

— Всё будет хорошо, Юленька, обязательно будет, — кивнул головой Андрей Станиславович и стал внимательно разглядывать картинку на мониторе. — Так… Плод нормальный, развитие соответствует сроку… Два месяца, так?

— Да.

— Хорошо. Что ж, по показаниям УЗИ с плодом всё в порядке, — врач отключил аппарат и стёр салфеткой специальный крем с моего живота. — Вставайте, только осторожно, не делайте резких движений, моя хорошая. Не надо этого. Сейчас я выпишу вам направление на анализ, и пойдёте в пятнадцатый кабинет, на этом же этаже. Сдадите кровь и вернётесь сюда же. Я провожу вас в свободную палату, где сможете отдохнуть, полежать немного. Вам это сейчас необходимо… И если хотите, я попрошу медсестру сообщить вам, как только будут новости о вашей подруге. Только скажите её имя и фамилию. Документы, надеюсь, при ней были?

За время этой речи, Андрей Станиславович добрался до своего стола и уже начал записывать что-то на чистом листе карточки. На меня он не смотрел, но всё же нет-нет, но бросал взгляды в мою сторону.

Я же сев, одёрнула блузку и как-то облегчённо вздохнула. Понимание, то на какое-то время я оказалась в безопасности, значительно улучшило настроение и собственное душевное состояние.

— Павлова Евгения Михайловна, — чуть улыбаясь, ответила, подойдя к врачу и встав рядом с ним, правда, не стараясь заглянуть через плечо, что бы увидеть, что он там пишет. — Это мой подруга. И… Спасибо. Мне действительно нужно отдохнуть… Хоть немного.

— По вам это видно, моя дорогая, — улыбнулся врач и протянул мне бумажку. — Идите, сдавайте анализ.

— Пятнадцатый кабинет? — уточнила, уже взявшись за ручку двери.

— Пятнадцатый, — кивнул головой мужчина, после чего вернулся к своим бумажкам.

Выйдя из кабинета, смогла наконец-то разглядеть окружающую обстановку. В тот момент, когда меня фельдшер сдавала на руки заведующему отделением, мой разум был не в состоянии отслеживать то, что видели глаза, так что внешнее и внутреннее убранство клиники прошло как-то мимо меня. Зато сейчас была возможность оценить то, что здесь было.

Светлый широкий коридор, высокие потолки и лампы дневного света. Мягкие кушетки для посетителей, информационные плакаты на стенах, цветы на подставках. Персонал, снующий туда-сюда, приветливо улыбался. Или смотрел равнодушно. Впрочем, учитывая специфику отечественной медицины, как-то не сильно удивляюсь такому поведению медсестёр.

Да и плевать на них, если честно.

Без труда найдя нужную дверь, вошла и сдала все необходимые анализы. Снова накатила тошнота, хотя на кровь у меня такой реакции не было даже в детстве. Лаборантки тут же сунули под нос нашатырь и велели дышать глубоко и размеренно. Последовав их совету, смогла почувствовать себя более или менее сносно. Во всяком случае, смогла встать и вернуться в кабинет Андрея Станиславовича.

Посмотрев на мой бледный вид, врач недовольно цокнул языком и проводил меня до одноместной палаты. Проследив, что бы я вытянулась на кровати, предупредил о том, что вставать, вскакивать или делать что-то ещё — не рекомендуется, после чего вышел.

Напоследок уточнил — медсёстрам дано разрешение сказать мне о том, в каком состоянии находиться Павлова Евгения, поступившая в реанимацию.

Облегчённо вздохнув, взяла сумку и вытащила из неё телефон. Пропущенным вызовом был звонок от Волкова, но набирать его не видела никакого смысла, поэтому найдя нужный сейчас контакт, стала ждать ответа.

Трубку взяли спустя минуту.

— Слушаю, — голос Кожевникова звучал собранно и жёстко.

Возможно, он был сейчас на работе, а может просто не в духе, но выяснить это не стала, просто ответила:

— Женю сбила машина. Сомневаюсь, что она успела наследить в бизнесе, что бы кто-то пытался её задавить. Так же не думаю, что это случайность. Жень, мне кажется, что её намеренно пытались убить или покалечить.

— Номер машины запомнила? — спокойно поинтересовался Евгений. Никакой дрожи, криков, воплей или ещё чего, что можно было бы ждать от человека, которому небезразлична судьба Павловой.

Только это ничего не значит, на самом-то деле.

— Нет. Только марку. Чёрная ауди и с глухой тонировкой, — устало вздохнула. — С ней должно быть всё в порядке… Я в это верю, во всяком случае.

— Мне приехать? — его голос слегка смягчился, в нём можно было бы при желании услышать участие и заботу.

— Нет, не стоит. Сейчас не лучшее время. Я позвоню, когда сможешь к ней подступиться. Сейчас она переживает не только за себя, но и за меня. так что…

— Понятно. В Раю наступили критические дни? — усмехнулся Евгений и тут же добавил. — Не в обиду. Просто нервничаю.

— Не страшно, — слабо улыбнулась. — Я понимаю. Ну всё, до связи. Я позвоню, как что-то известно станет.

— Берегите себя, — ответил Кожевников и отключился.

С минуту смотрела на погасший экран монитора, но снова включать его не стала, положив рядом с собой и повернувшись набок. Подтянув ноги к подбородку, обхватила их руками, закрыв глаза.

В такой позе и задремала, продолжая читать про себя молитву. Простую, незамысловатую, которую наверняка знает большинство людей, начинавшуюся со слов «Отче наш…». Но так становилось легче, пусть и ненамного.

Разбудили меня лёгкие прикосновения к плечу. Сразу же открыла глаза, испуганно глядя на склонившуюся надо мной медсестру.

— Вашу подругу перевели в палату реанимации, — тихо ответила на мой вопросительный взгляд молодая девушка в белом халате. — Она ещё не пришла в себя.

— Что с ней? Что-то серьёзное?

— Перелом ноги, ушиб рёбер, сотрясение мозга, рваная рана на затылке, — девушка перечислила повреждения и улыбнулась. — Она легко отделалась. Врачи сказали, в рубашке родилась.

— Слава богу, — улыбнулась в ответ, с облегчением снова устраиваясь на кровати. — Спасибо…

— Отдыхайте, — сочувственно кивнула головой медсестра и выпрямилась. — Ваши анализы будут готовы только завтра к утру. И повидать свою подругу сможете тогда же. Так что поспите немного, я вас через часа три разбужу, домой поедете.

— Спасибо, — вздохнув, снова свернулась в клубок и теперь уже заснула куда более спокойным сном.

Та же девушка разбудила меня спустя оговорённый срок и помогла собраться. Сообщив, куда я могу подойти завтра, что бы узнать результаты и где надо будет спросить о состоянии Жени, она проводила меня к выходу. Там мы тепло попрощались, после чего я вызвала такси. Идти до дома пешком не представлялось возможным.

Квартира оказалась пустой. Зайдя внутрь, тяжело вздохнула и сразу же прошла в спальню, закрыв за собой дверь. Волков мог вернуться в любой момент, времени было достаточно много, а общаться с ним нет ни сил, ни желания.

Всё о чём я думала, так это о том, что сегодня Женя как будто бы родилась заново. Она отделалась практически лёгким испугом и теперь всё будет хорошо. В том, что Кожевников сможет обеспечить безопасность любимой девушки, я не сомневалась.

Евгений

Звонок Соколовой стал последней каплей. Срываться на девушке, которой, судя по всему, и так досталось, не стал. Но на жену посмотрел тяжёлым, не предвещающим ничего хорошего взглядом.

Галина стиснула пальцами кофейную чашку и опустила глаза, слегка вздрогнув и поёжившись, как от холода.

— Итак, ты сегодня ездила за покупками? — ласково поинтересовался Евгений, жалея о том, что рукоприкладство никогда не являлось для него нормальным обращением с женщинами. — На старой машине собственного брата, не так ли? У него вроде бы чёрная ауди, с сильной тонировкой.

— Ты не докажешь, — зло фыркнула девушка и усмехнулась. — Надеюсь, что она сдохла. А машина эта уже и не машина вовсе. Так, горстка металлолома.

— А я не собираюсь что-то доказывать, — пожал плечами мужчина и холодно улыбнулся, покачав головой. — Ты же меня должна хорошо знать, Галя. А если не знать, то хотя бы догадываться о том, что я могу сделать в ответ. Но, видимо, твои мозги отключились из-за ревности. Хотя это уже не имеет никакого значения.

— Что ты хочешь сказать? — прищурившись, поинтересовалась Галина, отпив кофе и старательно сохраняя лицо.

— Во-первых, Женя жива, — Кожевников глотнул кофе и поморщился. Словно в отместку, жёнушка сварила самый противный его вариант. — Во-вторых, она будет жить дальше, да ещё и совершенно здоровой. Ну и в-третьих… Если ты предпримешь ещё хоть шаг в этом направлении, тебе не помогут никакие связи твоего отца. Потому что я лично утоплю его фирму, репутацию и прочие прелести обеспеченной жизни в таком количестве грязи, которое тебе и не снилось. Понятно?

Галина какое-то время недоверчиво смотрела на него, но чем дольше она это делала, тем яснее понимала, что Кожевников не склонен шутить, и говорит совершенно спокойно, без надрыва, без какого-либо драматизма.

А значит, действительно будет так, как он сказал.

— Как пожелаешь, — от бессильной злобы, она сжала кружку так, что та лопнула, а осколки больно впились в ладонь. — Муженёк…

— Я рад, что ты оказалась понятливой, жёнушка.

Спустя полчаса, Евгений вышел из когда-то общей квартиры с двумя сумками в руках. И переноской, где сидел белый кот Сев в такси, он уехал на свою старую, однокомнатную квартиру, в одном из спальных районов города. На его лице царило спокойное, благодушное выражение. Сейчас он был просто уверен в том, что всё обязательно будет хорошо.

Максим

Надю ещё не выписали, но позволили перейти на амбулаторное лечение, сводившееся к капельницам, определённым процедурам, перевязкам и постельному режиму. По согласованию с её родителями, Краснов из больницы привёз Надю к себе в квартиру, где в компании изрядно подросшего щенка помогал ей восстанавливаться от полученных травм.

Попутно Максим выяснил, что Владислав встречался в дешёвом баре с Ингой и Анной, а уж сопоставить факты и сложить два и два труда не составило. Особенно, учитывая, что Волков слегка рассказал ему о том, что натворил. Не всё… Но этого хватило, что бы у Краснова зачесались руки от желания набить ему морду. Хотя бы ради того, что бы тот на какое-то мгновение почувствовал боль, пусть и несоизмеримую с той, которую испытала девушка.

Вздохнув, он отогнал мысли о психическом состоянии Волкова, Макс потёр переносицу, сняв очки. Он носил их редко, даже можно сказать никогда, но в последнее время зрение стало слабеть и врач прописал носить в течении нескольких месяцев очки.

Отодвинув ноутбук в сторону, он откинулся на спинку кресла и перевёл взгляд на спящую в кресле девушку. Надя сама не заметила, как уснула за просмотром очередного сериала. Волосы собранные в пучок, растрепались, на лице блуждала улыбка. Она казалась расслабленной и довольной жизнью и только шрам, гипс и перевязка, выглядывающая из-под футболки, напоминали о том, что случилось.

Ну и кошмары, конечно же. Куда уж от них денешься… Пока окончательно не сотрутся неприятные воспоминания, страшные сны будут будить его по ночам.

Встав из-за стола в кабинете, он подошёл к креслу и забрал из ослабевших пальцев нетбук, давно уже ушедший в так называемый «спящий» режим. Пристроив его рядом на полу, несколько минут смотрел на безмятежное лицо девушки. Покачав головой, осторожно взял на руки, пристроив голову на своём плече. Надя, словно почувствовав, что её собираются куда-то нести, недовольно заворчала, но обхватила руками за шею, уткнувшись носом в ключицу мужчины.

Максим хмыкнул и несколько раз качнулся из стороны в сторону, укачивая, словно маленького ребёнка. На ум даже пришла какая-то детская колыбельная, которую он начал тихо мурлыкать на ухо девушки. Та тихо хихикнула и прижалась к нему ещё крепче. Краснов же неторопливо направился в комнату, отведённую для девушки. Конечно. Она явно была совершенно не против того, что бы они спали вместе, но Макс пока что предпочитал оставлять их отношения в том состоянии, в котором они были — без перехода к отношениям, приемлемых для любовников.

Устроив Надю на покрывале, осторожно укрыл свободным куском оного и вышел, прикрыв за собой дверь. Сам же прошёл на кухню и достал из шкафчика небольшую медную тюрку и молотый кофе в специальной банке. Зажёг газ, налил холодную воду, добавил нужное количество кофе и поставил на небольшой огонь, используя специальный разделитель, чтобы тюрка не проваливалась прямо на комфорку.

Вытащив сигареты, закурил и медленно выдохнул в сторону открытого окна. План действий в отношении Горецкого сложился уже давно.

Позволять этой твари жить дальше не имело никакого смысла, он не успокоиться, пока не добьётся своего, да и то далеко не факт, что Владислав успокоиться после этого. У него, похоже, голову снесло окончательно, и навязчивая идея стала настоящей манией, превратив, в целом, достаточно вменяемого человека в психически нестабильного индивида, опасного теперь уже для всех. А уж о том, что он мог сделать с Юлей, невольно послужившей причиной для такого поведения, даже думать не хотелось.

Хотя тут вопрос, всё-таки, спорный. Скорее всего, учитывая, что Владислав предпочитает причинять боль тем, кто её окружает, самой девушке не угрожала прямая угроза. Что не облегчало ситуации, нив коей мере.

Пена стала подниматься в тюрьке, и Максим выключил газ, после чего налил кофе в небольшую чашку и бросил туда пару кусков сахара-рафинада, стоявшего на столе. Размешав его, отпил и снова задумчиво посмотрел в окно.

Выйти на одного из своих старых знакомых, имевшего милую кличку Зайчик, за любовь к женскому полу, оказалось не сложно. Василий Арсентьев давно уже легализовался в бизнесе и сейчас возглавлял одно из довольно известных частных охранных предприятий. Он с удовольствием согласился помочь другу, проявив особый энтузиазм, когда понял, что дело касалось защиты слабого пола. Зайчик девушек любил и уважал. Он всегда был честен с партнёршами, не злоупотреблял собственной внешностью, не преступал закон и никогда не поднимал руку на женщин.

Поэтому Владислав, после разговора Максима и Василия, можно сказать продолжал жить уже с предначертанной участью, которую изменить не смог бы даже сам бог.

И одной проблемой на плечах Краснова стало меньше. Теперь осталось только разобраться с Волковым и его отношениями с Юлькой. Впрочем, вот тут он почти был готов уйти с поля боя, предоставив этой парочке самостоятельно забивать гвозди в свои чувства. Но всё же что-то останавливало от такого, вполне адекватного, решения.

Возможно, всё дело в том, что Максим испытывал симпатию к Юле и понимал, что та действительно любит Алексея, не смотря на все его скотские поступки.

Возможно, он хотел, что бы Волков почувствовал, каково это, любить и не получать никакой отдачи, кроме боли и нападок.

А возможно… Возможно, он хотел помочь им понять, что они на самом деле любят друг друга, а не испытывают простое влечение.

Допив кофе, Макс поставил кружку в мойку и вернулся в свой кабинет. Усевшись обратно в кресло, вытащил телефон из верхнего ящика стола. Найдя нужный номер, нажал кнопку вызова, после чего стал ждать ответа.

Волков соизволил отозваться где-то через минуты две, и голос его сложно было назвать нормальным:

— Ну?

— С Горецким всё решено, — без предисловий начал Максим, мельком просматривая открытые на компьютере документы. — Так что, вскоре он перестанет нам мешать.

— Хорошо, — кисло отозвался Алексей и тут же поинтересовался. — Тебе Юля не звонила?

— Нет. Она, в отличие от тебя, не бежит мне жаловаться чуть что, — язвительно откликнулся Краснов и серьёзно спросил. — Что ты ещё натворил? Кроме того, что заявился к ней с Ингой. Набить бы тебе морду за это…

— Макс, хватит. Мне и так не особо клёво после этого, — зло буркнул Волков. — Учитывая. Что я прекрасно видел, как ей было больно. А уж то, что теперь между нами «холодная война» радует меня точно так же, как проигрыш нашей сборной по футболу.

— А ты всё ещё за них болеешь? — искренне удивился Максим, хотя понимал, что в данный момент глумиться над товарищем — не самая лучшая идея.

— Прекращай, а? — страдальчески протянул Алексей и чертыхнулся. — Я волнуюсь за неё. Она же теперь меня к себе не подпускает. Ни на йоту.

— А ты на что рассчитывал, собственно? — фыркнул Краснов и откинулся на спинку кресла, положив ноги на край стола. — Что тебя с распростёртыми объятиями встретят после всего, что было? Ну знаешь, это у тебя слишком стереотипное мышление, дружок. Юля же редко вписывается в общепринятые рамки поведения.

— Знаю, — вздохнул Алексей. — Что теперь делать-то?

— Отвлечься. И ей и тебе. Пуст она занимается своими делами или ещё чем-то, а ты съезди в командировку. Один! Отдохнёшь, попробуешь разобраться в себе…

— Думаешь, поможет?

— Уверен, — непонятно зачем кивнул головой Максим. Жест вышел чисто машинально, потому что видеть его никто не мог, а уж Волков тем более. — Сам же говорил, что кому-то надо в Невьянск съездить, так что флаг тебе в руки.

— Ладно, — задумчиво протянул Алексей. — Попробую сегодня поговорить с ней. Если не получится, то поеду на пару дней. Возможно, без меня она и успокоится.

— Давай, — Максим отключился и убрал телефон на место. Прикрыв глаза, он слегка задремал и булл разбужен прикосновением прохладной ладони ко лбу. Резко выпрямившись, он удивлённо посмотрел на Надю, стоявшую рядом.

Девушка смущённо улыбнулась и покачала головой. Она куталась в плед и смешно морщила нос, переступая с ноги на ногу.

Краснов вздохнул, без труда определив причину столь неожиданного визита.

— Опять сон приснился? — сочувственно поинтересовался он, взяв её за руку и усаживая к себе на колени. Надя как маленький котёнок свернулась клубком и прижалась щекой к его груди. — А чего не позвала?

— Не хотела беспокоить, — сонно откликнулась Надя, снова закрыв глаза. — К тому же, ты сам спал.

— Ну да, это веский довод, — хмыкнул Максим, пододвинув к себе ноутбук и снова уткнувшись в чтение документов. — Только будить меня всё равно пришлось бы. Работы много.

— Угу-м, — неопределённо откликнулась Надя, проваливаясь в сон. Она уютно устроилась на его коленях и даже умудрилась закинуть ноги на подлокотник кресла, при этом, нисколько не мешая самому Максиму.

Так они и работали до девяти часов вечера. Пока у Краснова не затекли ноги, и рука не занемела. Тогда он осторожно встал, взяв девушку на руки, что похоже уже вошло в привычку, и отнёс её к ней в комнату. Возвращаться к себе было лень, да и устал Максим за сегодня, причём не сколько физически, сколько морально, поэтому устроился рядом с Надей, осторожно поцеловав её за ушком и уткнувшись носом с затылок.

Утро наступило достаточно быстро. В какое-то мгновение мужчина просто открыл глаза и понял, что проснулся, а рядом с ним всё ещё сладко посапывает девушка, используя его в качестве лежанки, да ещё и гипс пристроив рядом.

Выбравшись из-под Нади, Максим потянулся и рысцой побежал в душ, а затем в свою комнату — переодеваться. Совершив все утренние процедуры, и даже приготовив завтрак, растолкал сонную девушку и поминутно поторапливал, уже успев познакомиться со способностью Наденьки собираться по несколько часов подряд.

В конце концов, из дома они вышли, когда было уже одиннадцать часов дня. Доехав до больницы, Макс отправил Надю на процедуры и перевязки, строго наказав медсёстрам не отвлекаться на болтовню с пациенткой, а сам остался около скамейки возле центрального крыльца, решив немного покурить.

Он сидел на скамейке, рассматривая прохожих. За то время, пока Надя собиралась, позвонил Василий, уточнил последние детали их плана. Поэтому сейчас Краснов чувствовал себя до нельзя довольным и счастливым. А почему бы ему и не быть довольным? Близким ему людям больше ничего не угрожает, так что можно сказать, что жизнь налаживается.

Алексей

Он сидел на кухне и медленно пил чай, дожидаясь пока Юля выйдет из спальни, теперь полноправно принадлежащей только ей. С вечера они не обмолвились и словом, хотя Алексей мог бы многое ей сказать.

Вопрос в том, что маловероятно, что Юля стала бы его слушать.

Наконец раздался звук открывающейся двери, и на пороге кухни появилась бледная, усталая девушка. Сейчас, когда их общение свелось к необходимому для сосуществования в одной квартире минимуму, он мог заметить разницу между тем, что было и что с ней стало.

Юля похудела. Довольно сильно. Осунулась, кожа стала бледной, появились тёмные круги под глазами и пустой, почти лишённый эмоций взгляд. Искоса посмотрев на него, она прошла к чайнику и налила себе воды в кружку. Добавив туда сахара, размешала и отпила немного.

— Доброе утро, — осторожно начал Волков, чувствуя себя неуютно рядом с Юлей, которая стойко игнорировала любые его попытки пойти на примирение.

— Доброе, — сухо откликнулась Соколова, кивнув головой.

— Как ты себя чувствуешь? — после минутного молчания, он предпринял ещё одну попытку разговорить девушку.

— Брошенной. А в целом, вполне нормально, зря переживаешь, — пожав плечами, она вытащила из холодильника остатки колбасы и сыра, после чего сделала себе бутерброд. Усевшись напротив Алексея, невозмутимо стала его есть, не обращая внимания на соседа по жилплощади.

Прожевав последний кусок, девушка запила его остатками воды и поинтересовалась:

— А ты почему не на работе?

— Хотел поговорить с тобой, — стараясь сохранить спокойствие, пояснил Алексей, уже заранее предположив, что вся его затея обречена на провал. Маловероятно, что эта попытка удастся, учитывая, с каким упорством Юля избегала всех его попыток объяснить собственное поведение или попытаться наладить отношения снова.

Если она вообще этого желала.

— О чём? — Соколова притворилась, что ничего не понимает, но взглядом предпочитала не встречаться, увлёкшись рассматриванием пейзажа за окном, возле которого сидела.

— О нас, или у тебя есть другая тема для разговора?

— Как это ни странно, но есть, — неожиданно улыбнулась девушка и даже посмотрела прямо на него. — Я хотела спросить, хочешь ты быть записанным в свидетельство о рождении ребёнка или предпочтёшь не вязать себе на шею сиё ярмо? Хотя, честно говоря, тебя эта запись ни к чему не обязывает, честно.

В кухне повисло молчание, которое, при желании, вполне можно было бы резать ножом, настолько оно оказалось осязаемым. Волков переваривал услышанное и старался подобрать слова в ответ, но кроме матерных на язык ничего не шло. Вздохнув, он вытащил из кармана брюк сигареты и собрался закурить, однако, поймав предупреждающий взгляд девушки, убрал никотин обратно. Раздражать её ещё сильнее явно не самая лучшая идея.

— То есть, по-твоему, я не захочу признать собственного ребёнка? — тихо, с ноткой угрозы, спросил Алексей, сложив руки на столе и сцепив пальцы в замок. Жутко хотелось схватить её за плечи и хорошо встряхнуть, а затем отшлёпать или поцеловать. Сам ещё не придумал точную последовательность. — Ещё скажи, что ты не собиралась позволять мне участвовать в его воспитании!

— А зачем говорить? Ты и сам всё прекрасно сказал, — Юля улыбнулась. Натянуто и скорее играя на публику, чем действительно испытывая радость или удовольствие от собственных слов. — Я даже рада, что ты у меня оказался таким понятливым. И нет, благодарить за то, что убираю любую помеху на пути к званию «Секс-король», не стоит. Я всегда рада помочь ближнему своему.

— Ты… Ты когда стала такой жестокой?!

— Мне тебе точную дату сказать? Может, сам догадаешься? Могу лишь пояснить, что у меня были великолепные учителя, — девушка встала и убрала за собой тарелки, поставила чашку в мойку, после чего повернулась к нему лицом, сложив руки на груди.

По всей видимости, она ждала ответной реакции. Только вот Алексей не знал, что ей ответить, как не знал, что сделать, что бы всё исправить.

Потому что как не крути, а доля вины в его действиях есть. Если не сказать хуже.

Наверное, стоило повзрослеть чуточку раньше, когда только понял, что нужна именно эта девушка и именно рядом с ним. Когда осознал, что спать с другими уже не так интересно, и делаешь это скорее по привычке, чем из удовольствия или настоящего желания.

Оставить привычки было бы сложно, но вполне возможно. Или хотя бы сделать их не такими явными и преданными огласке. Если бы он сам не рассказывал Юле о своих похождениях, если бы не решил сделать ей больно и в кои-то веки послушал собственного отца, если быв…

Если бы да кабы, да во рту росли грибы, то какой бы интерес нам ходить тогда бы в лес. Так кажется в народе говорят.

К тому же, история не терпит сослагательного наклонения. Ни в чём. Даже в личных отношениях.

— Зачем ты так со мной? — спросил уже просто, что бы разговор закончился не на такой болезненной ноте. Хотя все их разговоры, попытки обсудить всё по взрослому и серьёзно, заканчивались, обычно, либо сведением спора в шутку, либо постелью, либо вот такой вот «холодной войной». Найти компромисс ни разу не удалось.

Вполне может быть, что и в этот раз будет точно так же. Хотя почему будет? Уже есть.

— Так это как? — Юля вздохнула и покачала головой. — Это бесполезно. Все наши попытки поговорить сводятся к тому, что мы снова ссоримся. А смысл? Тем более теперь, когда в скором времени у тебя будет полная свобода действий и выбора, а у меня маленькое чудо и жизнь ради него. Так что мы тут пытаемся друг другу доказать? И главное, зачем?

— Но я тебя люблю…

Слова прозвучали безнадёжно устало и как-то жалобно. Даже самому стало неприятно от интонаций, появившихся в голосе. Юлька же и вовсе скривилась.

— Знаешь, у тебя эти слова звучат как оскорбление, — она оттолкнулась от мойки и направилась к выходу. — Поэтому я даже не буду что-то отвечать на них.

Тело среагировало быстрее, чем мозг успел осознать. Схвати её за руку, дёрнул на себя и усадил на колени, крепко обхватив за талию. На лице девушки не промелькнуло ни одной, даже самой завалявшейся эмоции. Алексей даже невольно восхитился такой способностью держать маску и сохранять хладнокровие.

Впрочем, это чувство быстро прошло, стоило заметить нервно бьющуюся жилку на шее и слегка поджатые губы. Пусть вместе они прожили не так долго, но кое-что он всё же смог научиться читать в её лице, жестах, словах.

И сейчас отчётливо видел, что Юля боится. Боится не справиться с собой, сдаться, простить и вернуть всё на круги своя.

В душе появилась робкая надежда на то, что всё ещё можно исправить. Осторожно приблизив к себе её лицо, едва ощутимо коснулся губами плотно сжатого рта, провёл по нему языком, принуждая открыться и ответить на ласку.

Вместо этого, Соколова больно ущипнула его за руку, заставив на мгновение ослабить хватку. Этого времени оказалось достаточно, что бы она спрыгнула с его колен и отошла как можно дальше. Посмотрев на него с жалостью, бросила, выходя из кухни:

— Это ничего не решит и не изменит. Оставь бесплотные попытки. Только делаешь нам обоим больнее. Впрочем… О чём я? У тебя же есть способ сбросить нервное напряжение и сексуальную неудовлетворённость. Так что… Не делай больнее мне. Пожалуйста. Будь хоть в этот раз мужчиной.

Закончив свою тираду, она скрылась в спальне, громко хлопнув дверью. Волков остался на кухне, уставившись в одну точку и отсчитывая про себя секунды.

В себя он пришёл минут через пять. Даже смог чему-то улыбнуться, не понимая, правда, чему собственно радуется и есть ли повод для этого вообще и в принципе. Идея Краснова о том, что стоит уехать в командировку, то бы дать Юле время, сейчас казалась самым верным решением, не смотря на то, что вчера он не был так в этом уверен.

Помыв посуду, вытер руки и отправился собираться на работу. Попутно отметил, что из спальни не раздаётся никаких звуков. Возможно, девушка легла спать или тоже собирается куда-то по своим делам. Постояв немного рядом с закрытой дверью, но таки не решившись постучать, Алексей прошёл в зал и переоделся, после чего, прихватив телефон и пакет бумаг, принесённых вчера с работы, вышел из квартиры, стараясь не сильно хлопать дверью.

В офисе его встретила счастливо улыбающаяся Инга, от вида которой сразу же заныли зубы, так же как в детстве, когда переешь сладкого. Волкова периодически даже начинало подташнивать от вида собственной секретарши. По хорошему, её следовало уволить или отправить куда-нибудь в филиал, находящийся в местах не столь отдалённых. Только пока не было ни возможности, ни времени этим заняться.

Возможно, стоит поручить это Краснову, давно уже имевшему зуб на эту девицу.

— Лёшенька, доброе утро, — девушка вскочила из-за своего стола и на глазах у ожидающих приёма посетителей попыталась продемонстрировать их более личные, чем профессиональные отношения. Однако, остановилась на полпути, наткнувшись на не особо ласковый взгляд Алексея, и тут же поправилась. — Доброе утро, Алексей Константинович.

— Доброе, Инга, — кивнув головой, осмотрел посетителей, прикинул, на месте сейчас глава Невьянского филиала или нет и вынес вердикт. — Господа, давайте сделаем всё по-быстрому. Потому что у меня намечается срочная командировка. У кого дела терпят по времени и срокам или не требуют лично моего вмешательства, можете дождаться Краснова.

Нестройных хор голосов был ему ответом. Алексей ладно если половину из сказанного услышал, заходя в кабинет и закрывая за собой дверь. Бросив бумаги на стол, уселся в кресло и вытащил свой ежедневник. Пролистав пару страниц и найдя нужный номер, набрал его. Ответили через пару минут.

— Николай Александрович? Приветствую. Волков вас беспокоит. Да-да, помню я, что меня сложно не узнать и трудно забыть, — поприветствовав главу филиала, Волков перешёл к главной цели своего звонка. — У меня тут вопрос нарисовался по работе твоей конторы. Ладно, нашей, уговорил. Хочу приехать на пару недель. Да знаю я что середина августа и прочие прелести конца лета. Ты ещё скажи, что не примешь… Примешь? И даже устроишь? И накормишь? Ну тогда сегодня вечером выезжаю. Увидимся.

Повесив трубку, он потёр виски. Надо будет попросить Максима присмотреть за Юлей. Понятно, что они у него уже в печёнках сидят, коли не хуже, но всё же…

Так оно будет как-то спокойнее.

Нажав на кнопку селектора, проговорил:

— Инга, кто там первый? Пусть заходят. И сделай мне чашку кофе.

— Одну минуту, Алексей Константинович.

16

Юлия

Дождавшись, пока хлопнет входная дверь, смогла перевести дыхание и даже немного улыбнуться. Не сильно. Ровно на столько, сколько нужно было, чтобы не разреветься.

Бросив взгляд на часы, глубоко вздохнула. Времени у меня ещё полно на самом деле, медсестра сказала прийти не раньше одиннадцати-двенадцати часов. Анализы-то будут готовы к утру, а вот к Жене меня пустят не раньше обеда. Если вообще пустят.

Приказав себе не думать об этом, потёрла глаза и стала собираться. Нужно добраться до работы и рассказать о случившемся. Из-за всего пережитого у меня не было никакого желания разговаривать с кем-то по телефону. А проснувшись, поняла, что за звонок в пол первого ночи меня могут просто послать куда подальше, даже не дослушав.

К тому же, есть ещё один фактор в пользу разговора с подругами. Жене совершенно нельзя давать задумываться над смыслом жизни и копаться в себе. Иначе она додумается до таких выводов, которые можно будет вычистить из её мозгов лишь при помощи магии и то, далеко не факт.

Но как реалист, склонный к изрядной доле скептицизма, я сомневаюсь в существовании таких вещей, как магия или волшебство. Докажут мне их существование с материальной точки зрения — буду лечить Павлову такими методами. Пока же придётся просто отвлекать её от размышлений над высшими материями.

Вздохнув, натянула свободные штаны, сверху длинную футболку, собрала волосы в простой хвост и, прихватив карточку, выписанную Андреем Станиславовичем, телефон и сумочку с кошельком, вышла из квартиры.

Магазин встретил меня прохладным, полутёмным залом и тишиной. До открытия оставалось где-то минут десять, может даже меньше, посетителей не было, значит девочки сейчас сидят в конторе и бездельничают, наслаждаясь спокойствием.

Пройдя по коридору, дверь магазина была уже открыта, не смотря всё ещё висевшую табличку «Закрыто», добралась до офиса и встала на пороге, рассматривая такую разношёрстную, но всё-таки дружную компанию.

Самс сидела за компьютером, сводя дебет и кредит, да ещё и ругаясь периодически, стоило программе совершить очередной выбрык. Сегодня она щеголяла мелированными прядями в чёрной копне волос и лёгком джинсовом сарафане, смотревшимся весьма неплохо на полной фигуре.

Алёна и Оля пили чай, о чём-то переговариваясь и периодически кидая страдальческие взгляды на циферблат часов, висящих на стене. Лиза упорно что-то рисовала у себя за столом. Видимо, готовит очередную презентацию или просто убивает время.

— Всем привет, — улыбнулась и постучала об деревянную часть косяка. Девочки повернулись на звук голоса и как-то синхронно вздохнули. От их укоряющих взоров стало как-то не по себе. — Что-то случилось?

— Случилось, — задумчиво пожевав нижнюю губу, откликнулась Юля и встала из-за стола. Подойдя ко мне, она сложила руки на груди и поинтересовалась. — Ты какого ёжика драного вчера не сказала про Женьку?!

— Да! — поддакнула Лизавета, даже не оторвавшись от своего занятия. Алёна и Оля промолчали.

— Ну… — опустив взгляд, поковыряла ногой пол. Жалко, что нету дырки, а то я бы с удовольствием занялась бы ею… Не люблю оправдываться, особенно в том, в чём не считаю тебя виноватой. — Во-первых, я перенервничала. Во-вторых, не было желания с кем-то говорить… А проснувшись в пол первого ночи, подумала, что вы не оцените такой мой порыв.

— Ты так уверена? — скептически фыркнула Юля и отвесила мне не сильный подзатыльник. — Ты бы проверила что ли, хотя бы для приличия! А что у тебя с личной жизнью?!

— А это вы откуда взяли? — прищурилась, потирая затылок. Очень интересно знать, откуда такие слухи, особенно учитывая, что в большей степени они правда.

— Оттуда, — фыркнула Лизавета и подняла на меня взгляд. — Юль, рассказывай.

— Рассказывать не о чем, — пожала плечами и прошла к своему столу, для начала аккуратно обойдя по кругу Самс. Она раздражённо фыркнула, отмахнулась от меня и вернулась к своему отчёту.

Я же уселась в кресло, потёрла подбородок и продолжила говорить:

— Моя личная жизнь скончалась в страшных конвульсиях два дня назад. Теперь мы с Волковым просто живём на одной площади, пока у меня ремонт не закончат делать. Такая вот история, незамысловатая и вполне прозаичная. Встретились, переспали, сделали ребёнка и разбежались.

— Нельзя быть такой циничной, — неодобрительно покачала головой Оля и встала, потягиваясь. — Я пошла покупателей распугивать, а вы как хотите.

И она вышла из кабинета, оставив меня один на один с тремя не совсем довольными мои поведениям персонами.

— Когда ж ты стала таким циником? — как-то обречённо поинтересовалась Алёна, подкатившись на стуле ко мне и глядя прямо в глаза. — Что-то я не припомню за тобой такого.

— Видимо, задатки у меня были, раз смогла так быстро переквалифицироваться из жертвы в циника, — пожала плечами и устало вздохнула. — Я вообще-то не только про Женю хотела поговорить.

— Как она? — Самс продолжала что-то считать, но следила за разговором. — С ней точно всё хорошо?

— Врачи сказали в рубашке родилась, — слабо улыбнулась и выдала идею, появившуюся у меня по дороге на работу. — Я наверное выйду из дела.

В комнате повисло молчание. Девочки смотрели на меня круглыми глазами, в которых чётко читалось две мысли: «Она дура!» и «Да ну нафиг, это всё шутка!». Даже самой захотелось поверить в то, что либо я окончательно лишилась мозгов, либо ещё что.

Однако, чем дольше я задумывалась над идеей выйти из бизнеса, тем всё более привлекательной она мне казалась и у неё, кстати, было несомненно куда больше плюсов, чем минусов.

— Это шутка? — выразила общее мнение Лиза, сумев подобрать челюсть и даже не прикусить при этом язык, как Алёна, от такого заявления даже отъехавшая в сторону.

— Если бы, — усмехнулась и покачала головой. Наклонившись вперёд, опёрлась локтями на стол, сцепив пальцы в замок. — Просто тут такой расклад получается. Сейчас у меня ещё небольшой срок, я могу работать и даже в так сказать авральном режиме, хотя сомневаюсь, что удастся его выдержать, если что. Но учитывая скажем так личные обстоятельство и то, что с ребёнком мне придётся возиться в гордом одиночестве, то лучшим выходом из ситуации будет продать свою долю. Пока срок небольшой, буду работать где-нибудь. Скажем даже здесь, продавцом или ещё кем-то. а потом буду тратить деньги со счёта.

— Юль, не мели чушь, — фыркнула Лиза, справившись с наплывом эмоций и теперь более или менее трезво смотря на жизнь. — Наладиться у тебя личная жизнь, найдёшь ещё мужика хорошего. Он тебя и ребятёнка содержать будет и не придётся бросать магазин. И нас вместе с ним.

— Я вообще-то серьёзно, — покачала головой. — Я здесь выполняю практически чисто декоративную функцию, с некоторыми уточнениями. Вы и без меня хорошо справляетесь, а если найти хорошую, крепкую «крышу», так никаких проблем не будет. Ну так что?

— Это будет только твоё решение, — после минутного молчания, откликнулась Юля, отодвинувшись от своего стола. — Лично я думаю, что тебе просто нужно отдохнуть. Потому что большего фаната этого дела я ещё не видела. Без тебя наш магазин будет совсем не таким.

— Возможно, ты права, — согласилась, старательно игнорируя осуждающий взгляд Алёны, так и норовившей просверлить дыру в моей спине. — Но мне почему-то кажется, что самым лучшим для меня сейчас вариантом будет продать свою долю и заняться собственной жизнью. Маловероятно, что выручу такие большие деньги, что смогу долго-долго не работать, но всё же…

— Хорошо, — Лиза тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла, сложив руки на груди. — Ты хочешь продать долю. Возникает вполне закономерный вопрос — кому?

— Вариантов не так уж много, — усмехнулась, без страха встретив её взгляд. В нём не было осуждения, только беспокойство, что сильно порадовало, если честно. — Я предлагаю «Дом Книги». Они крупные дельцы на книжном рынке, это раз. Мы неплохо сработались вместе с ними и сотрудничество у нас достаточно выгодное, как ни крути, это два. Ну и три. В нашей местности трудно найти более интересное предложение. Если не сказать, что особого выбора нет вообще.

— Разумно, — Алёна обречённо вздохнула и кивнула головой, теребя кончик пряди. — Но ты точно уверена в том, что хочешь продать долю? Не пожалеешь?

— Скажем так, интуиция твёрдо уверена, что не пожалею, — ободряюще улыбнувшись, поднялась с места, прихватив сумку и взяв из верхнего ящика немного мелочи, лежащей там на про запас. Надо будет купить Женьке хоть игрушку какую-нибудь, чтобы не так одиноко в палате было. — Я в больницу. Что Жене передать?

— Что бы поскорее возвращалась, — Лиза улыбнулась и вернулась к работе. — Без её эмоциональных разговоров с поставщиками как-то скучно живётся.

— Обязательно. Что-то ещё? — вопросительно посмотрела на Юлю. Та вздохнула и полезла в стол. Вытащив оттуда большую шоколадку с орехами, встала и протянула мне. Пришлось подойти и забрать, а то ведь могут и кинуть через всю комнату и всё равно, что ты не сможешь прыгнуть, что бы поймать.

— Пусть улучшает настроение. — Самс внимательно на меня посмотрела и куда тише добавила, что бы слышать могла только я. — Насчёт продажи всё-таки подумай ещё. Девочки правы. Без тебя это будет уже не тот магазин.

— Конечно, — улыбнулась и поцеловала её в щёку. — Не волнуйся. Я не буду принимать решения с горяча.

— Юль, ты к Жене, да? — встрепенулась Алёна, стоило мне направиться к двери. Остановившись на пороге, вопросительно на неё посмотрела. — Я с тобой! Подожди меня!

— Да я никуда не тороплюсь, особо, — несколько растерянно протянула, дожидаясь, пока она возьмёт свой телефон и сумочку. Собравшись, Лёна подхватила меня под локоть и потащила в сторону выхода. Такое ощущение, что где-то явно случился пожар, но кроме неё об этом никто не знает.

Остановилась она только, когда мы оказались на улице, в непосредственной близости от остановки общественного транспорта. И то лишь потому, что мне это надоело, и я выдернула руку из её хватки, встав посреди тротуара и посмотрев на неожиданно засмущавшуюся девушку иронично изогнув брови.

— Ну? — требовательно спросила, дёрнув её за непокорную рыжую прядку. — Где горит? Или уже сгорело?

— В общем, это… Ты знаешь некоего Антона Цепова? — теребя руками ремешок своей сумочки, поинтересовалась Алёна, подняв на меня настолько таинственный и чем-то заинтересованный взгляд, что в душе робко шевельнулось извечное женское любопытство, требующее немедленного удовлетворения. Даже если для этого придётся применять как минимум пытки.

— Предположим. Если он: компьютерщик, работает на некоего Волкова и отличается патологической страстью к приключениям на свои девяносто. А что? — недоумённо пожала плечами, совершенно не понимая, причём тут любитель женского пола, единственный и неповторимый Тошик..

— Понимаешь, тут такое дело…

Сколько раз слышала эту фразу, но никогда не переставала поражаться тому факту, какие за ней следовали нелепые, абсурдные, а подчас и пугающие истории из личного опыта. Собственно, в России беды всего две: дороги и дураки. Алёна не имеет отношение ни к тем, ни к другим, но, как и Женя, умудряется периодически устроить что-нибудь такое, от чего мы как минимум впадаем в ступор, а её родителям это даже под страхом смертной казни рассказывать нельзя.

Итак, печальная история про Ромео, промышляющего преступлениями в сфере компьютерных технологий, и Джульетту, обожающую экстремальные виды спорота и кататься на роликах в не особо предназначенных для такого местах, была озвучена мне во всех возможных подробностях.

Почему печальная? Да потому что теперь эта парочка вляпалась по уши в великое свинство нашего мира под названием «любовь», причём ладно бы только в неё! Мои глаза становились всё больше и больше от удивления, при озвучивании фактов недолгого, но яркого знакомства Алёны Сергеевой и Антона Цепова. Я конечно понимаю, что век акселерации и прочих прелестей развития общества, но что бы знать друг друга неделю и уже готовится к свадьбе?!

— Ущипни меня, — сумев поставить челюсть на место, жалобно попросила, прикрыв глаза рукой. Алёна добросовестно выполнила просьбу, так что, почувствовав неожиданную боль на руке выше локтя, резко отшатнулась в сторону и зашипела. — Ну не так же сильно!

— Как могла, — развела руками эта зараза и состроила невинную мордашку. — Ну так ты знаешь Антона Цепова?

— Знаю, — обречённо опустила голову. — Что тебе от меня-то нужно? Учти, я помогать в организации сего безумства не собираюсь!

— Какого безумства? — несказанно удивилась подруга и взлохматила и без того не особо ровно лежащие волосы.

— Свадьбы вашей!

— Да тьфу на тебя, — фыркнула Алёнка и весело фыркнула. — Я вообще-то просто хотела выйти на него, найти то есть. Он же, гад такой, сам потащил меня заявление в ЗАГС подавать!

— То есть?! — чем дальше, тем страньше. Чувствую, к концу истории я могу заработать качественный сердечный приступ от изумления.

— Да я в шутку сказала, что за такого красавца грех замуж не выйти! — подруга всплеснула руками и взяв меня за руку потащила в сторону остановки. — В какой Женька больнице?

— В центральной, городской. На Луначарского, — машинально ответила, продолжая попытки переварить услышанное. Однако, мозги отказывались работаться, поэтому пришлось снова жалобно простонать, привлекая к себе внимание. — Лён, я поняла, что я ни черта не поняла.

— Так, в городской значит… Это нам на тридцать седьмой маршрут, — протянула Алёна, не став заходить в автобус, явно не нужного нам номера. — В общем, по порядку. Познакомились. Поболтали. Он пофлиртовал, я построила глазки и сошлись на том, что неплохо где-нибудь посидеть. Посидели поболтали, посмеялись… И тут надо же было мне решить ем у польстить! Ну и сказала эту фразу, о чём очень сейчас жалею. Ну, точнее, почти жалею. Вот. А Тошик, сволочь очкастая, оказался злопамятным! И тут же подорвался вести меня в ЗАГС! Не спрашивай, как нас туда пустили и как заявление приняли — не имею ни малейшего представления. Но факт есть факт, сегодня позвонили из этого самого дворца брачующихся и сообщили, что бракосочетание назначено на пятнадцатое сентября!

— И?

— Что и?! — взвилась подруга и сердито насупилась, подталкивая меня в сторону автобуса. Он как раз подошёл к остановке. — Этот гад спрятался от меня! На звонки не отвечает, дома не появляется… Вот что с ним делать?

— Кастрировать, — предложил стоявший рядом с нами мужчина, средних лет, приветливо улыбнувшись. — Кастрировать, чтобы неповадно было. Дамы, а можно побыстрее?

— Кончено, — стараясь не рассмеяться, прошла внутрь и уселась возле окна. Алёна приземлилась рядом, её щёки алели от смущения. Пришлось напомнить ей тему разговора, а то она так до конечного пункта поездки молчать будет. — Так что ты от меня хочешь?

— Найти его! — надулась Алёна, сложив руки на груди. — Найти и свести со мной. А уж я ему устрою такое бракосочетание…

— Лён, а не проще сходить и забрать заявление? — посмеиваясь, предложила, искоса посматривая на явно разозлённую подругу.

— В смысле? — несколько опешила Алёнка и непонимающе на меня посмотрела.

— Сходи, блин, туда, где вы были и скажи, что передумали и что забираете заявления. Наплети, что Тошик в командировке или вообще эмигрировал на Северный полюс, — пожала плечами, вытаскивая деньги на проезд и протягивая из кондуктору. Суровая тётя неопределённого возраста смерила нас оценивающим взглядом, почему-то скривилась и продолжила свой путь по автобусу.

Проводив её взглядом, закончила свою фразу:

— Или лучше на Южный. В общем, чего я тебя учу? Разве ты никогда не добывала документы обманным путём?

— Так, намёки не принимаются и не воспринимаются, — фыркнула Алёна и почесала нос. — Хотя ест в твоих словах рациональное зерно… Только вот…

— Что?

— Я всё равно хочу его достать!

— Да ради бога, — всплеснула руками. — Я даже могу найти тебе номер твоего ненаглядного… Только пообещай, что если и будешь его убивать, то не с особой жестокостью и следы заметёшь. А то у нас Уголовный кодекс довольно строгая книжица.

— За кого ты меня держишь? — оскорбилась Алёна и схватилась за сердце, закатив глаза. — Я девушка законопослушная!

— Ну да, ну да. Я верю, — покивала головой и встала, видя, что автобус подъехал к больнице.

— Фу, какая ты, — фыркнула Алёна и ткнула меня в бок кулаком. Не сильно, но достаточно чувствительно, что бы я от неожиданности оступилась. Однако, сумела сохранить равновесие и выйти на улицу, неодобрительно качая головой. Алёна вышла следом, старательно пряча улыбку.

Возле крыльца центрального корпуса мы попрощались. Пообещав Алёне заполучить заветный номер, мысленно посочувствовала Антону и вошла внутрь, не заметив, как из машины, припаркованной недалеко от остановки, за мной следит какой-то мужчина, спрятав глаза за стёклами солнцезащитных очков.

Владислав внимательно следил за девушкой, только что тепло попрощавшейся со своей подругой и неспешно поднявшейся по ступенькам на крыльцо больницы. По его прикидкам Юля должна сейчас сначала подняться за результатами анализов и только потом спустится к подруге. Лучше всего будет поймать её на лестнице, после приёма у врача. Там можно будет исполнить план, который он придумал совсем не давно, можно сказать под влиянием момента.

Вытащив телефон, набрал один из номеров без имени и дождавшись ответа, тихо, но чётко произнёс:

— Она зашла в больницу. Ждите её в отделении гинекологии. И постарайтесь не привлекать лишнего внимания. И ещё. Инга не давай ей пить! Иначе всё пойдёт насмарку!

Услышав нужную реакцию, отключился и бросил сотовый на пассажирское сиденье. На его лице блуждала довольная улыбка. Говорят, месть это блюдо, которое подают холодным… Что ж, он вполне остыл для того, что бы свести счёты с девушкой, ставшей для него слишком навязчивой идеей. Пора освобождаться из этого плена!

Евгения

Утро наступило внезапно. Хотя оно почти всегда приходит неожиданно, а когда ты всю ночь маешься от боли, притуплённой обезболивающими, но не исчезнувшей до конца, просыпаешься или проваливаешься в липкую дрёму, приход рассвета становится спасительным кругом.

Получив порцию уколов, лекарств и пережив утренний обход, Женя наконец-то смогла поразмыслить над тем, что с ней случилось и как быть дальше.

Она знала, что Юля, скорее всего, расскажет подругам о том, что ей нельзя давать задумываться, а значит стоит ожидать большого количества посетителей. И всем придётся улыбаться, говорить, как она рада их всех видеть и что обязательно всё будет хорошо. Евгения не любила врать, тем более тем, кто искренне о ней беспокоился, но так или иначе придётся это делать. Волновать их не хотелось, а объяснять, что и как творится у неё в душе…

Не самая лучшая тема для разговора.

Вздохнув, с трудом сглотнула и облизала пересохшие губы. Рёбра несчастно ныли, гипс на ноге чесался, голова болела, и хотелось куда-нибудь спрятаться от всего этого. Чертыхнувшись, она снова прикрыла глаза, стараясь задремать немного, потому что перетерпеть неприятные ощущения легче всего в бессознательном состоянии.

Звук открывающейся двери, вывел едва задремавшую девушку из этого состояния, заставив чуть приоткрыть тяжёлые веки, что бы увидеть нежданного визитёра. Медсёстры по секрету поведали, что подруга придёт часам к одиннадцати, если не позже.

Евгения замерла от неожиданности, стоило рассмотреть вошедшего. Кого-кого, а Кожевникова она увидеть совершенно не ожидала. И, честно говоря, не хотела видеть.

— Уходи, — голос сорвался хриплым шёпотом, раздражающим пересохшее горло. Евгений невозмутимо прошёл к койке, притащив за собой стул.

Вытащив из пакета маленькую баночку сока, яблоки и мандарины, он сложил это на тумбочку и сел на стул. Вставив трубочку, поднёс сок к её рту, настойчиво и твёрдо сказав:

— Пей. А потом уже будешь пытаться меня выгнать.

От неожиданности, она подчинилась и сделала несколько глотков. Это всё, что она смогла сделать, желудок недовольно сжался, не желая пока что принимать что-то большее, чем уже съеденный лёгкий завтрак.

Отвернувшись, показывая, что больше не хочет, Женя снова закрыла глаза и попросила:

— Уходи.

— Сначала ты меня выслушаешь, — Евгений едва заметно улыбнулся и погладил её по щеке. После чего, взял за руку и начал говорить.

Точнее попытался. Не понятно, откуда взялись силы, но Женя выдернула свои пальцы из его хватки и со всей силы ударила по щеке.

Он не отклонился. Не попытался её остановить или сделать что-то ещё. Просто продолжал улыбаться и смотреть на неё с затаённой нежностью в глубине взгляда и едва ощутимо водил кончиками пальцев по обнажённому предплечью.

— Я тебя люблю, — наконец тихо прошептал Женя и склонился ниже, коснувшись кубами её виска. Задержав дыхание, Евгения справилась с приступом паники, внезапно накатившим на неё. Стремление избежать новых ран сильнее, чем все доводы разума и она пыталась защитить себя, так как могла и насколько позволяло её состояние. — Не отталкивай меня…

— Я устала, — прикрыв глаза, Павлова старалась спрятать бурю эмоций, что бушевала в душе. — А ещё я не хочу тебя видеть и слышать. Хватит. Вы играли мной на протяжении стольких месяцев… Я просто устала.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился визитёр и поднялся, поправляя наброшенный на плечи белый халат. — Но не надейся спрятаться от меня, Жень. Я не останавливаюсь на половине пути.

На такой ноте он вышел из палаты, оставив растерянную и порядком недоумённую девушку одну. Павлова на мгновение позволила себе улыбнуться его самоуверенности, но тут же нахмурилась.

За время их знакомства, она успела узнать о способности Кожевникова держать слово, поэтому его заверения о том, что он не остановиться на полпути несколько пугало. Особенно тем, что оно неожиданно отозвалось теплом в душе.

Обругав себя, Женя потёрла лоб и невольно поёжилась от прохладного сквозняка. Где там Юля запропастилась? Она давно уже должна была прийти и теперь Павлова немного волновалась, не случилось ли чего-нибудь с непутёвой подругой.

Юлия

От Андрея Станиславовича вышла счастливо улыбаясь и даже немного радуясь предстоящему дню. Врач заверил меня, что всё будет хорошо и был настолько убедительным, что у меня просто не было другого выхода, кроме как поверить в его слова.

Чего хотелось прямо-таки всеми фибрами души, как не крути.

Пройдя пост медсестёр, вышла на лестничную площадку и стала спускаться вниз, на второй первый этаж. Отделение гинекологии находилось на третьем, так что попутно я ещё с любопытством посмотрела на терапевтическое, обнаружившееся этажом ниже.

Мысли блуждали вокруг предстоящего оформления детской. Договор с фирмой был только на ремонт квартиры, так что декорировать комнату, покупать мебель и прочее придётся самостоятельно. Хотя можно попросить маму помочь, она не откажется. Ей только дай пройтись по магазинам всяких интересных вещичек.

За такими размышлениями не заметила, как оказалась в терапевтическом отделении. Организм обиженно буркнул на свою хозяйку, подсказывая, что неплохо было бы посетить место задумчивости, в поисках которого я и отправилась вглубь этажа, не заметив двух фигур следовавших за мной.

Одна из медсестёр любезно показала, где находится женский туалет и тут же убежала по своим делам. Выполнив необходимые потребности, вздохнула и не спеша выбралась в коридор, после чего отправилась вновь в сторону лестницы.

Когда голова занята собственными проблемами, редко замечаешь, что происходит вокруг тебя. Наткнувшись на препятствие, мешающее пройти дальше, я удивлённо подняла голову и едва сдержалась, чтобы не отшатнуться назад. Передо мой стояла незабываемая Здобнякова. А рядом с ней маячила та самая Инга, запомнившаяся ещё по встрече в кафе. От Аньки ощутимо несло перегаром, но она сладко улыбалась, чем заставляла нервничать и пытаться найти возможность обойти их. Инстинкт самосохранения ещё никто не отменял.

— Куда-то торопишься? — Инга вопросительно изогнула бровь, делая шаг в сторону и тем самым преградив мне пути к отступлению. Аня так же сдвинулась чуть в сторону, тем самым взяв меня в импровизированные клещи.

— Вам какое дело? — нахмурилась, скрестив руки на груди. — Если вас интересует Волков, то вперёд, он теперь свободен как ветер. А меня не трогайте.

— Не трогать тебя? — Аня сделала шаг ко мне и оказалась прямо за спиной. — Не трогать тебя? Такую бедненькую, несчастную, беременную…

— Ты знаешь, — тут же вдохновенно подхватила Инга. — Влад нам многое про тебя рассказал. И про то, какая ты бесчувственная стерва, и как переспала с мужем подруги…

— Всегда поражалась способности людей считать себя самыми умными, тогда как обстоятельства говорят совершенно об обратном, — иронично усмехнулась, делая небольшой шаг в сторону. — Отстаньте. Я больше на вашего Лёшеньку не претендую. Можете забирать его со всеми потрохами и тараканами, а меня оставьте в покое.

Обойти их не получилось. Здобнякова со всей силы вцепилась мне в руку, чуть выше локтя, резко дёрнув на себя. Откуда в этом пропитанном алкоголем теле столько сил — не имею представления, но когда-то читала одну занимательную вещь: психически не стабильные люди в моменты обострения своего состояния могут обладать повышенной физической силой.

Жаль психоневрологическое отделение в другом корпусе!

Попыталась вырваться, но держали крепко и намеренно усиливали сжатие, причиняя боль. Сдерживая злые, скупые слёзы, навернувшиеся на глаза из-за бессильной ярости на Волкова, как источник всех неприятностей, ударила ногой по голени Аньки. Та взвыла и выпутсила меня из своей хватки. Получив долгожданную свободу, бросилась в сторону выхода из отделения, туда, где маячила лестничная площадка.

В голове билась только одна мысль: бежать! Как можно быстрее и как можно дальше, что бы успеть спрятаться от этих двух психованных дур.

Вот только мы предполагаем, а бог располагает. В душе появилась надежда на то, что смогла избежать неприятного, да и вообще опасного для себя общения, как вдруг меня схватили за волосы. От резкой боли и рывка, подогнулись колени, и я рухнула на пол, больно ударившись о плитку. Следующий удар получила по лицу, затем больно ткнули коленом в позвоночник.

В ответ ударила локтем наугад и видимо попала одной из них в живот, хватка на волосах ослабла и с трудом, но всё же удалось подняться, что бы броситься дальше. Правда, теперь это уже был не бег, а нелепое ползанье, но хоть что-то лучше, чем совсем ничего.

Почему никто не вмешался? Куда делись все, кто только что был в коридоре? Хороший вопрос. Только ничего удивительного в этом нет. Когда ты оказываешься в опасности, рядом обязательно не будет никого, даже если ты пострадаешь на центральной улице площади!

Отвлёкшись от своих преследователей, видела только конечную точку пути — спасительную лестницу. О том, что можно было бы забежать в любой кабинет, даже и мысли не возникло. Хотелось только одного побыстрее оказаться как можно дальше от них, поэтому пропустила тот момент, когда Инга оказалась передо мной и резко толкнула в сторону, явно намереваясь спустить с лестницы.

Неловко взмахнув руками в попытке ухватиться хоть яза что-то, поняла, что просто не смогу остановиться и по инерции слечу вниз. Уже понимая это, закрыла глаза, перестав бороться.

Неожиданный удар заставил тело резко остановиться, отшвырнув меня назад. Боль в рёбрах выбила весь воздух из лёгких. Упав на пол, приложилась головой обо что-то металлическое и провалилась в бессознательное состояние.

Чьи-то крики и шум спешивших на помощь представителей медперсонала уже и не слышала, впервые почувствовав себя почему-то отрешённо-спокойно.

В себя пришла от похлопываний по щеке, резкой боли внизу живота и запаха нашатыря перед носом. С трудом открыв тяжёлые веки, мутным взглядом посмотрела на склонившуюся надо мной девушку. Где-то в стороне слышались крики Инги и Ани, пытавшихся с кем-то бороться. Медленно повернув голову, невольно улыбнулась. Два крепких санитара удерживали этих истеричек на месте, а кто-то, если меня не обманывает слух, вызывал полицию.

Неужели мне повезло и их сдадут в правоохранительные органы?

— Девушка! Девушка! — настойчивый голос заставил снова посмотреть на медсестру, приводившую меня в сознание. — С вами всё в порядке? Девушка!

— Больно, — разлепив сухие губы, с трудом проговорила. Язык слушаться не желал. — Живот. Больно. Ребёнок…

— Беременная?! — тут же всполошилась девушка и громко крикнула. — Звоните в гинекологию! Тащите каталку. Нужно срочно её осмотреть!..

— Ребёнок… — тихо продолжала шептать, снова погружаясь во тьму. — Больно…

Дальше осталась только темнота. И страх. Страх, что я могу лишиться одного единственного маленького кусочка своего личного счастья из-за навязчивых идей двух

Снова открыла глаза уже в палате. Перевела взгляд на капельницу и тянувшиеся от неё к руке трубочки. Глубоко вздохнула и поморщилась от ноющих, неприятных ощущений внизу живота и в рёбрах.

Попробовала пошевелить рукой. Получилось так себе. Но пустоты внутри себя не чувствовала и была маленькая, совсем крохотная надежда на то, что с моим малышом всё в порядке. И что я по собственной глупости не потеряла свой шанс на относительно счастливую жизнь.

Рядом раздалось сдержанное покашливание. Удивлённо сморгнув навернувшиеся на глаза слёзы, слегка повернула голову и встретилась с сердитым взглядом зелёных глаз. Максим сидел на стуле, рядом с моей кроватью, скрестив руки на груди. Он выглядел обеспокоенным, раздражённым и до смешного взъерошенным. На соседней койке дремала Надя, с вернувшись в клубок. Она была накрыта сверху пиджаком, явно принадлежащем Краснову.

Невольно стало завидно. До саднящего чувства внутри, до закушенной губы и новой порции слёз. Видимо, организм настолько ослаб, что нет сил даже сдерживать бушующие внутри эмоции.

Прикрыла глаза и хрипло спросила:

— Как ты тут оказался?

— Мимо пробегал, — шёпотом откликнулся Максим. В голове слышалась злость, но кричать он не мог, боясь разбудить Надежду, да и явно сдерживаясь из-за моего состояния. — Ты можешь мне объяснить, какого хрена продолжала с ними говорить, вместо того, что бы просто позвать на помощь?

— Наверное, того же самого, который заставлял меня надеяться, что Лёша измениться, — попытка пожать плечами привела к болезненным спазмам в мышцах. — Что со мной случилось?

— Они толкнули тебя к лестнице. Повезло, что в этот момент открылся грузовой лифт, и Инга не смогла толкнуть тебя именно в сторону степеней. Ты ударилась о перила, отшатнувшись, запнулась об каталку с едой и ударилась головой об колёсико, — как можно более спокойно проговорил Краснов и устало вздохнув, потёр лоб. — Юль, как же ты так? Врачи сказали, что у тебя была угроза выкидыша. Стресс, удар, слабость… Ты вообще понимаешь, что тебя на сохранение положили?!

— Не кричи, — едва заметно поморщилась. Но осмыслив услышанное, встрепенулась и спросила то, о чём так волновалась. — Ребёнок в порядке? Да?!

— Да, — как можно более мирно ответил Макс и взял меня за руку, успокаивающе поглаживая холодные пальцы. — С ребёнком всё в порядке. Тебе повезло, что они напали в больнице. Хотя если бы ты скатилась с лестницы, результат мог бы оказаться куда более печальным. Андрей Станиславович обещал зайти через час где-то, может позже. Но просил тебя не беспокоить и не нервировать.

— Это лучшее, что я услышала, — улыбнулась и прикрыла глаза, сумев наконец-то расслабиться.

— Не сомневаюсь, — иронично усмехнулся Максим. Погладив меня по щеке, спросил. — Что дальше делать будешь?

— Пока не знаю, — устало вздохнула и покачала головой. — И предпочитаю не задумываться, честно. Но я больше не хочу оставаться один ан один с Алексеем.

— Он тебя любит…

— Плевать, — мотнула головой, чувствуя, как снова подступают слёзы. — Оставь меня одну, пожалуйста. Мне нужно… Мне нужно успокоиться.

— Хорошо, — Краснов поднялся со стула и подошёл к Наде. Разбудив её, увёл сонную девушку из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь. И как только они оставили меня один на один со всем, что творилось в душе я сжала руки в кулаки и практически завыла, чувствуя, как внутри всё скручивает от пережитого страха, боли и злости.

Копившееся напряжение. Усталость. Стресс. Гнев. Обида. Боль. Месть. Желание ударить. Опасения. Страхи. Угрозы.

Это лишь малая толика того, что мне приходилось чувствовать и даже скорее напоминает отголоски, не отражающие и сотой доли настоящих эмоций.

Я ревела. Выла. Плакала и билась в истерике. Мне хотелось расцарапать грудь ногтями, разодрать саму себя и вырвать сердце. Безумные мысли.

Но этого мне хотелось больше всего.

Истерика. Банальная, не объяснимая и такая спасительная. Возможно, я делала себе только хуже, но это помогало хоть ненамного скинуть сковывающее напряжение.

Дверь распахнулась неожиданно. В палату влетела медсестра, обеспокоенно смотрящая на меня и что-то говорящая кому-то в коридоре. Кому? Что? Не знаю, не было слышно из-за собственных всхлипов, смешанных со смехом, снова скатывающимся в пронзительный вой. Она схватила меня за руки, заведя их мне за голову и удерживая в захвате. Подбежавшая к ней на помощь санитарка, сжала мои ноги, заставляя оставаться на месте. Я кричала, билась, пыталась вырваться, но они оказались сильнее ив конце концов смогли не дать мне причинить себе вред до того момента, пока не прибежала ещё одна медсестра и не поставила укол.

Препарат начал действовать не сразу. Но постепенно мышцы прекратилось водить судорогой, а слёзы наконец-то остановились. Я смогла нормально вдохнуть воздух и расслабить горло, что бы выдохнуть и хрипло прошептать:

— Спасибо.

— Что вы творите?! — начала выговаривать мне медсестра, отпуская руки и помогая устроить поудобнее. Сонливость накатывала постепенно, отбирая последние силы. — Вам нельзя нервничать. Нельзя делать резких движений, нельзя расстраиваться!

— Я знаю…

— Так, засыпайте и попробуйте ещё раз закатить мне истерику! Выпорю, честное слово, — рассерженно буркнула женщина и вышла, оставив меня в одиночестве.

Тело налилось свинцом. Глаза закрылись сами собой и я отключилась, в последний раз подумав о том, что мне не везёт. Ни в чём.

Максим

Из больницы он не вышел — вылетел. Злость, кипевшая в груди, требовала выхода, но, к счастью для этих сучек, полиция уже прибыла, а свидетельских показаний оказалось достаточно, что бы увезти Аньу и Ингу в отделение.

Можно сказать, что тем самым они спасли им жизни.

Надя недоумённо хлопала глазами, но вопросов не задавала, покорно следуя дальше. О том, почему Юля оказалась в палате, она тоже не интересовалась, оставив все расспросы на потом. За это Максим ей был очень благодарен в данный момент.

Конечно, кому-то могло показаться странным такое поведение, учитывая, что к Юле она относилась достаточно тепло и даже считала её своей подругой. Но в этом вся Надя, такой уж она человек. Пока не скажут, не полезет в чужие дела.

Они доехали до дома Нади, и Максим оставил её у родителей, а сам направился в квартиру Волкова. По его подсчётам, тот должен быть уже там, так как планировал пораньше уйти с работы, после чего уехать в Невьянск. Правда, теперь Краснов жалел об этом своём предложении. Учитывая последние обстоятельства.

Чертыхнувшись, он резко вывернул руль, едва избежав столкновения с проезжавшей мимо машиной, и нажал на тормоза, останавливаясь рядом с домом, где проживал Волков.

Поднявшись на нужный этаж, отрывисто постучал. Ответа не услышал. Чертыхнувшись, вытащил телефон и набрал номер друга. Тот ответила далеко не сразу и не совсем трезвым голосом:

— Алё!

— Волков, твою мать, ты где?!

— В баре, на одной из автозаправок за чертой города, — весело откликнулся Волков и рассмеялся словам какого-то парня, прозвучавшим на общем фоне шума. — Ты же сам предложил развеяться, переключиться. Вот именно этим я и занимаюсь!

— И тебе плевать, что сейчас происходит с Юлей? — рявкнул Максим, осознавая, что сейчас с удовольствием придушил бы товарища и прикопал в ближайшей помойной яме. Лишь бы не слышать этого счастливого тона, особенно сейчас, после всего, что случилось с Юлькой.

— А что с ней? Она не особо-то вежлива сегодня была. Да и вообще, все бабы дуры! — с таким жизнеутверждающим девизом, Алексей отключился.

Он внимательно и как-то слишком серьёзно посмотрел на телефон, зажатый в руке. Макс старательно сжал зубы, ища внутреннюю гармонию в глубине души. Оной не наблюдалось, и с трудом заставив себя разжать пальцы, Краснов положил телефон обратно в карман брюк и медленно, размеренно спустился на первый этаж. Выйдя из подъезда, всё-таки не выдержал и пнул попавшийся на пути камень, после чего ещё один и ещё один, пока случайный кусок гравия не попал в его же машину. Сработавшая сигнализация заставила вздрогнуть и слегка прийти в себя. Тряхнув головой и поведя плечами, Максим выключил сигналку и сел за руль. Заведя мотор, осмотрелся по сторонам и вдарил по газам, выворачивая руль. Старался не думать, что бы сделала с Волковым, окажись он в непосредственной близости от него.

Припарковав машину рядом с собственным домом, с минуту сидел, тупо уставившись в никуда. Если бы не стук в окно, он бы так и просидел здесь до самой ночи. Повернув голову, увидел Надю, ёжившуюся от холодного ветра. Девушка слабо улыбнулась, проведя рукой по волосам, стараясь не задевать повязку.

Максим вздохнул и потёр лоб. Он не соврал, когда сказал, что не может ничего обещать. И уж точно не будет этого делать просто потому, что предпочитает оставаться честным в отношениях с противоположным полом. Особенно с тем, кто определённо ему не совсем безразличен.

Выйдя из машины, не забыв прихватить свой пиджак, накинул его на плечи девушки и, обняв одной рукой за талию, повёл в сторону подъезда, продолжая хранить молчание.

— Что-то случилось? — осторожно коснувшись его пальцев, спросила Надя, проходя в квартиру и скидывая обувь. Повесив его пиджак на крючок, она направилась в сторону кухню и уже оттуда задала ещё один вопрос. — Максим, что было с Юлей? Это первое. И что случилось сейчас? Это второе. Можешь ответить в любой последовательности.

— Не люблю ультиматумы, — устало фыркнул Краснов. Переодевшись, он тут же оказался на кухне, внимательно следя за тем, что бы девушка, суетившаяся около плиты, не поднимала ничего тяжёлого и даже не пыталась перенапрягаться.

Взяв с тарелки бутерброд, откусил и поинтересовался:

— Тебя что именно больше интересует?

— Вообще-то всё. Но для начала… Ладно, расскажи, что с Юлей. Как я поняла, сейчас она более или менее в порядке. Только когда ты выдернул меня из процедурки, у тебя было такое выражение лица… Я подумала, что кто-то умер! — Надя поставила перед ним кружку с чаем и тарелку с салатом. Усевшись напротив, подтянула колени к подбородку и улыбнулась. Мягко, даже как-то растерянно.

— В какой-то степени, так едва не случилось, — Краснов потёр переносицу и откинулся спиной на стену, глядя куда-то в сторону. — Я не буду описывать тебе всё, что происходило… Но вкратце, история прозвучит следующим образом. Бывший парень, две любовницы, одна любимая девушка, нерождённый ребёнок и слишком много навязчивых идей для троих вполне себе нормальных, до определённого момента людей.

— Как она? — помолчав немного, тихо поинтересовалась Надя, отпивая чаю и грея пальцы, обхватив чашку ладонями.

— Возможно, никогда больше не будет верить мужчинам, — криво усмехнулся Максим и посмотрел на часы. — Надь, это не тема для разговора. К тому же, я сейчас точно не в том настроении, что бы спокойно к этому всему относиться. Особенно, учитывая, какой финт снова выкинул Волков.

— Хорошо, — кивнув головой, девушка зевнула и взъерошила волосы. — Я пойду спать. Устала что-то. если захочешь поговорить, разбудишь.

— Я как-нибудь до утра подожду, — улыбнулся Максим, качая головой. Надя пожала плечами и ушла, оставив его в одиночестве.

Этого ему сейчас и хотелось.

Вытащив пачку сигарет, прикурил и выпустил струю дыма в потолок. Сколько раз он вот так же сидел и думал о чём-то не менее важном, чем спасение чьей-то личной жизни? Пожалуй, таких ситуаций было даже слишком много.

Стряхнув пепел, сделал ещё одну затяжку. Вменяемость Волкова ставиться в последнее время всё более под вопросом. Порой ему начинает казаться, что мозгов там не было с рождения.

Правда, тогда возникает вопрос о том, что же так привлекло Юльку, но здесь Максим склонен поверить в любовь. Причём именно в бескорыстную и искреннюю. Иначе такой девушке как Юлия совершенно не имеет смысла оставаться рядом с такой самовлюблённой сволочью.

— Фигня какая-то, — буркнул Краснов и затушил сигарету. Он не понимал, зачем девушка заставляет себя проходить через это. Только повлиять на осознанный выбор человека не мог. И не хотел. В конце концов, это только её жизнь.

Поднявшись из-за стола, прихватил с собой пепельницу и кружку с чаем, после чего вернулся в комнату, которую занимал на данный момент. Устроившись на диване, закинул ноги на мягкий подлокотник и, поставив пепельницу себе на живот, снова закурил, внимательно рассматривая трещины на потолке.

Человеческий разум сложно устроенный механизм, способный в незначительных деталях поведения человека высказывать его тайные страхи, желания, опасения, мысли. Люди не замечают, что так или иначе, но их намерения высказываются, причём с определённой чёткостью и точностью, надо только уметь читать такие проявления.

К примеру, по определённым знакам, подаваемым языком жестов, тела и мимики лица, Максим без труда определил, что Надя далеко не против перейти на более глубокий уровень отношений.

С помощью подобной системы оповещения, он так же с весьма высокой долей точности смог определить причины и мотивы действий Юли и Алексея. Им он говорить не стал, хотя парочке было бы полезно узнать, что Волков, к примеру, изменяет не только в силу характера, но и ещё потому, что боится потерять девушку, поэтому старается сохранить определённую дистанцию, которую сам же и нарушает постоянно. Его стремление оградить себя от близких и долговечных связей, вызвано подсознательным страхом или опасением, что однажды Юля просто развернётся и уйдёт.

Девушка же предпочитает никого близко к себе не подпускать, что бы не показать слабых мест и не получить по ним удар тогда, когда меньше всего его ждёшь.

Глубоко вздохнув, Макс страдальчески простонал:

— Ненавижу психоанализ, — повернувшись набок, поставил пепельницу на пол, затушив сигарету, и прикрыл глаза. — Надо было идти семейным консультантом. Денег хоть заработал бы…

Привычка сопоставлять и анализировать помогала видеть больше остальных людей. Но особого счастья от этого он совсем не испытывал. Потому что проще пробить кирпичную стену головой, чем заставить людей признать собственные ошибочные мнения или поступки. За такими вот размышлениями, Максим не заметил, как провалился в сон, в котором с удовольствием месил не защищающегося Волкова, выказывая всю свою злость и обиду за Юльку.

17

Юлия

«Одинокая птица, ты летишь высоко… В антрацитовым небе безлунных ночей…Повергая в смятенье бродяг и собак… Красотой и размахом крылатых плечей… У тебя нет птенцов, у тебя нет гнезда… Тебя манит незримая миру звезда… А в глазах у тебя неземная печаль… Ты сильная птица, но мне тебя жаль»

Хрипловатый, приятный баритон Вячеслава Бутусова лился из наушников, вводя в меланхоличное настроение, но это лучше, чем накатывающая волнами апатия и депрессия.

«Одинокая птица, ты летаешь высоко… И лишь безумец был способен так влюбиться… За тобою вслед подняться, за тобою вслед подняться… Что бы вместе с тобой… Разбиться, с тобою вместе… С тобою вместе…»

Повторяя про себя слова песни, медленно и аккуратно вышивала золотого дракона на синем фоне с орнаментом. Вышивка крестом, как и старый отечественный рок так же помогала сохранить хотя бы видимость душевного равновесия. Очень полезно, когда поток посетителей заставляет тихо истерить от их нравоучений и лекций.

Дело даже не в том, что в большинстве своём все они пытаются научить меня правильно жить. Вся проблема в том, что не было того, кого хотелось увидеть на самом деле. Не смотря на то, что наших отношений уже и не существует, в общем-то, я всё равно хочу, что бы он пришёл ко мне. Возможно, тогда нам удалось бы поговорить хотя бы.

Иголка сорвалась и больно воткнулась в палец. Капля крови медленно проявилась, становясь всё больше и больше. Вздохнув, взяла с тумбочки платок и осторожно обмотала пострадавшую конечность. Десятый раз за пять минут. Либо мне не помогает музыка и такое занятие, либо сегодня я просто не могу на чём-то одном сосредоточиться.

Или ещё какой-то там вариант, который предусматривает пластичная женская психика.

Отложив канву в сторону и убрав нитки с коленей, спустила ноги с кровати и встала. Слабости не было. Неделя в палате, на лекарствах, витаминах, хорошем питании и при отсутствии каких бы то ни было стрессов, помогла восстановить израсходованные силы и привести состояние своего здоровье в определённую и необходимую норму. Жаль, но того же нельзя сказать о душевном состоянии.

В первые три дня после случившейся истерики, мо состояние напоминала коматозное. Мир вокруг перестал существовать, остались только ошмётки чувств и ощущений внутри меня, осколки воспоминаний и разодранные нервы. На этом и сосредоточилось всё моё внимание, заставляя изрядно нервничать как врачей, так и друзей и семью. Они хотели привести ко мне психолога, но отец остановил их попытки взять ситуацию под контроль. Сказал, что мне нужно самой выплыть из этого состояния, а им всем просто наблюдать, чтобы не случилось чего-то непредвиденного.

Тогда я поняла, насколько его люблю, и насколько он верит в меня. Это помогло, немного, но всё же привело в себя. Настолько, что бы отпустить все бушевавшие эмоции на волю, в теперь уже беззвучной истерике, состоящей из слёз и закушенных до крови губ, искривлённых в усмешке. После этого стало легче.

Чуть-чуть и всё же здорово, что у меня есть такой отец.

Хмыкнув, подошла к окну и опёрлась ладонями об подоконник, прижавшись, как в детстве, носом к холодному стеклу. Неделя, как я в больнице. Неделя, как за окном исчезло солнечное лето, сменившись первыми признаками осени — хмурое небо, серые, свинцового оттенка облака и дожди, порой кажущиеся бесконечными.

Из открытого окна пахло свежестью и веяло прохладой, взывая толпы мурашек по коже. Прикрыв глаза, вдохнула полной грудью. Музыка продолжала звучать, сменилась только песня, но не её тон. Новые слова когда-то невероятно популярной песни обостряли притупившиеся, было, чувства. После повторной истерики коматозное состояние прошло. Зато вернулись резкие перепады в настроении и состоянии души. Из крайности в крайность, что не говори.

«Я пытался уйти от любви… Я брал острую бритву и правил себя… Я укрылся в подвале, я резал… Кожаные ремни, стянувшие слабую грудь… Я хочу быть с тобой… Я хочу быть с тобо-о-о-ой… Я так хочу быть с тобой!.. Я хочу быть с тобой и буду с тобой»

Голос пел, красиво и завораживающе. Он пел о ценных чувствах, о настоящих чувствах, хотя сомневаюсь, что кто-то резал бы себя или правил. Но метафоры сильная вещь, если их правильно понимать. Ассоциации, аллегории… Или что там ещё?

«Твоё имя давно стало другим… Глаза навсегда потеряли свой цвет… Пьяный врач мне сказал, тебя больше нет… Пожарный выдал мне справку, что дом твой сгорел…»

Раздражённо передёрнув плечами, вытащила наушники и бросила плеер на кровать. Меланхолия меланхолией, но до депрессии довести себя можно не только самокопанием.

В дверь постучали. Повернувшись, удивлённо бросила взгляд на часы. Осмотр уже был, процедуры тоже, завтрак я благополучно проспала, объяснив это тем, что меня и так закармливают как на убой. Медсёстры посмеялись и попросили больше так не делать. Так что посетителей не предвещалось.

Стук повторился. Значит, не знакомые, друзья или члены семьи, те бы просто открыли дверь и уже просочились бы в палату, ругая меня на все лады за медлительность.

— Войдите, — сдалась, когда постучали в третий раз. Как бы мне не хотелось обратного, гость не собирался разворачиваться, для ухода.

Дверь открылась. На пороге стоял невысокий, полноватый мужчина, лет сорока пяти. С залысинами, в очках и с криво повязанным галстуком. По моим личным наблюдениям, это придавало Георгию Артуровичу Даритскому определённую харизматичность и точно не обделяло обаянием. К тому же, он умел располагать к себе людей.

— Добрый день, Юлия Валерьевна, — мужчина вежливо склонил голову и прошёл к стулу, стоящему у кровати. Невольно смутилась, вспомнив, что сейчас на мне простые спортивные штаны и растянутая футболка. Не лучшая одежда для встречи с генеральным директором «Дома книги».

Любопытно, что он здесь забыл?

— Добрый, Георгий Артурович, — слегка улыбнулась и приветственно кивнула головой, повернувшись к окну спиной. — Чем обязана вашему визиту?

— Ваши друзья недвусмысленно намекнули на возможность продажи доли в магазине, — без каких-либо предисловий, перешёл к сути своего прихода Даритский, устроившись на стуле и положив портфель себе на колени. С интересом посмотрел на не оконченную вышивку, на платок с красными пятнышками и хмыкнул. — Вижу, вы не теряете время зря. Всё-таки в вас велика творческая сторона личности. Но я, собственно, не это хотел сказать, просто слегка волнуюсь.

— Не волнуйтесь, — улыбнулась, старательно успокаивая себя мысленно тем, что сама этого хотела, так что разговор в принципе неизбежен был. И даже хорошо то, что он сам пришёл, времени на подготовку документов уйдёт меньше. — И да. Я действительно хочу продать свою долю. Если не секрет, кто вам рассказал о моём решении?

— Ваша компаньонка, — Георгий Артурович поправил галстук, чем только усугубил ситуацию. — Я думал, она вам сказала о нашем разговоре.

— Мне в последнее время мало удаётся поговорить о делах. Скорее о личном. Так что вы думаете по поводу продажи доли? — сложив руки на груди, вопросительно изогнула бровь. — Предполагаю, что вы в этом заинтересованы гораздо больше, чем кто-то ещё, учитывая уже имеющиеся общие направления работы.

— Ваше предложение? — Георгий Артурович смотрел на меня прямо, цепким взглядом. — Мы, в принципе, согласны на любые условия.

— У меня их несколько, — времени, что бы обдумать всё, было достаточно. Неделя в комнате, без права уехать куда-нибудь подальше, заставляет размышлять и планировать, занимая свой разум хоть чем-то более или менее существенным. — Цену согласуем с вашими экономистами. Думаю, они в состоянии оценить стоимость такого вложения. Это первое. Второе — магазин сохраняет своё название и прежнюю независимость, конечно же, относительную. Но теперь у вас будет половина выручки, а не процент с продаж. И третье. Никто не будет знать о том, что я продала долю. Даже ваши партнёры.

— Интересно, — задумчиво почесал затылок мужчина и вздохнул. — Почему именно так? Нет, с первыми двумя условиями я вполне могу согласиться. В них нет ничего удивительного и всё достаточно логично, в том числе и ваше утверждение о моей выгоде. А почему вы хотеть, чтобы никто не знал? Зачем?

— Это не имеет принципиального значения, — мило улыбнулась и пожала плечами. — Никакого. Просто я хочу, что бы никто об этом не знал. Точнее, что бы об этом знало как можно меньше народу, вот и всё.

— Хорошо, — Георгий Артурович кивнул головой и встал, снова поправив несчастный галстук, и прокашлялся. — Мы подготовим все необходимые бумаги. Когда вы сможете их подписать?

— В любое удобное для вас время. Спасибо за понимание.

— Приятно сотрудничать с умными людьми, Юлия Валерьевна. Мне жаль, что наше сотрудничество на этом закончатся, — подойдя и пожав мне руку, мужчина удалился, аккуратно закрыв за собой дверь.

И снова оставив меня один на один с собственными принятыми и частично выполненными решениями. Частично, но не до конца, что, в общем-то, не удивительно. Времени прошло достаточно, что бы понять, чего я хочу, вот только его так мало для их исполнения.

Потерев лоб, подошла к тумбочке и вытащила из неё телефон. Включив его, просмотрела оставленные сообщения, но не нашла ни одного от Волкова. Это не удивило и не расстроило, слишком многое произошло, для возможности расстроиться ещё больше просто не осталось возможности.

Пролистав книгу контактов, нашла номер Юли и набрала его. Раз продажа доли теперь уже не является приоритетным, нужно обговорить со своим теперь уже почти бывшим компаньоном все условия выхода из бизнеса. В том числе и возможность последующего возвращения, хотя я сомневаюсь, что у меня хватит средств, для входа в дело, скорее всего только в качестве наёмного рабочего.

Самс не отвечала, так что, послушав некоторое время гудки, бросила это дело, отключившись и положив телефон рядом с собой. Пальцы наткнулись на плеер. Настроение для музыки сейчас не подходящее, поэтому погладив гладкую поверхность корпуса небольшого устройства, так же отодвинула его от себя и закрыла глаза, сосредоточившись на том, что буду делать дальше.

Продажа доли вопрос решённый. Небольшие условности не смогут остановить запущенное колесо и оставить меня на одном месте. Идея уехать, разорвать замкнутый круг обстоятельств, появилась несколько дней назад. У нас произошёл странный разговор с Максимом. Тот клялся в том, что именно он виноват в отъезде Волкова в командировку, просил не рубить с плеча и так далее, и тому подобное. Пообещав подумать над этим, я поняла, что мне такое стечение обстоятельств только на руку. Чем дольше не было рядом Алексея, тем глубже ощущалась потребность сменить обстановку, отключиться от того, что произошло и возможно произойдёт. Любому терпению приходит конец, моё прекратило существовать ещё до того, как я оказалась в больнице, но окончательная точка поставлена именно сейчас.

Потерев лоб, задумчиво посмотрела на потолок. Краснов сказал, что Алексей должен вернуться через несколько дней. Меня должны выписать через четыре, но возможно удастся ускорить этот процесс, договорившись с Андреем Станиславовичем. Коли я пообещаю ему больше не доводить себя до такого состояния и уехать в места с лучшим климатом, возможно, он даже согласится на такую авантюру.

Нужно только подобрать достаточно веские доводы для его убеждения, при этом, не рассказывая истинных причин побега.

Да. Это бегство. Не самая лучшая стратегия, но зато самая безопасная на данный момент. Женя не одобряла принятые решения. Она считала, что нам всё-таки стоит поговорить в последний раз, однако когда Павлова смогла настоять на звонок Волкову, нам ответила не совсем трезвая девушка, хрипло поинтересовавшись, кому не спится в ночь глухую.

После этого, Евгения со скрипом, но одобрила план с переездом. Особенно учитывая, что я уже договорилась со своими родственниками в Краснодарском крае о предоставлении временного политического убежища. Родители так же полностью поддержали меня, не смотря на то, что не хотели отпускать.

За окном раздался гром, следом сверкнула молния. Новая волна ливней, вполне ожидаемая для данного периода времени.

Голова начала болеть, показывая, что размышлять дальше о том, что будет дальше — это только травить саму себя же. Подойдя к шкафу, вытащила джинсовку и большой жёлтый зонт-трость, с нанесёнными иероглифами. Что они означали, продавец так и не смог сказать, так что тайна осталась нераскрытой. Прихватив старые кроссовки, принесённые именно для таких вот прогулок, вышла из палаты, оставив там и телефон и плеер.

Пройдя мимо поста медсестёр, спустилась на первый этаж. Можно было бы заглянуть к Женьке, но та сейчас тоже предпочитает отсиживаться в одиночестве. Выходить на улицу ей, в отличии от меня, нельзя. Гипс не позволяет. Поэтому вот такие прогулки приходится совершать в одиночестве.

Мелкий дождик, который накрапывал, пока я собиралась, превратился в настоящий потоп. Грунтовые дорожки превратились в грязную, липкую жижу, а лужи расползлись по асфальтированным местечкам. Глубоко вдохнув приятный влажный воздух, открыла зонт и побрела без определенной цели в сторону небольшого парка, разбитого за главным корпусом.

Медленно переставляла ноги, даже не думая обходить лужи. Смотрела только на воду под ногами, слушая как капли равномерно отстукивают ритм по поверхности зонта. Иногда мне кажется, что всё, что со мной случилось — закономерность. Всего одно принятое решение изменило жизнь, развернув её на триста шестьдесят градусов. Чего мне стоило вытолкнуть Алексея или просто сказать ему «Нет»?

Снова вздохнула. Сколько бы не задавалась этим вопросом, всегда прихожу к тому, что не смотря на наличие выбора, сделать его я просто не могла. Точнее не так. Я не могла выбрать другой вариант.

Хмыкнув, замерла посреди лужи, водя носком ноги по её поверхности, выписывая замысловатый рисунок. Самоанализ интересная вещь и её нельзя путать с самокопание. Не смотря на сходные названия и в принципе почти одинаковый процесс, два действия имеют мало того что различный результат, так ещё и совершенно противоположные цели, мотивы, точки начало отсчёта и кучу других параметров.

Нужно понять, что самоанализ — это практически ежедневно выполняемое человеком действие. Каждый день каждый из нас в конце, начале, середине дня выбирает различные варианты пути, действий или же подбор слов, для той или иной ситуации. А затем, проводит сравнение полученных результатов, смотрит, что оказалось бы лучшим вариантом развития событий и как избежать ошибок впредь. Это в моём понимании — самоанализ. В том числе и внутренних качеств, которые есть: в каком они состоянии, на какой стадии развития и что требуется для того, что бы улучшить имеющийся результат.

Вздохнув, пнула камень, валяющийся на дороге. Философия не мой конёк, но она помогает отвлечься от дел насущных и лучше размышлять над тем, что ты могла бы изменить в будущем или настоящем, чем жалеть о том, что уже случилось и что, как известно, невозможно уже изменить.

Да, в определённом смысле, у меня самоанализ смешан с самокопанием, потому что я, то и дело скатываюсь к тому, что бы начать думать о тех вариантах развития событий, которые упустила, оставшись с Алексеем наедине.

Хотя я действительно стараюсь с этим справиться и изменить такое отношение к ситуации.

Дойдя до изрядно намокшей скамейки, с минуту постояла возле неё и скорбно посмотрела на изрядно намокшие доски. Сидеть здесь — это надругаться над своим здоровьем, ещё не хватало застудить что-нибудь. бросив прощальный взгляд на такое удобное местечко, пошла в сторону более отдалённого, но зато скрытого от дождя. Беседка, деревянная, резная, пряталась в центре парка и была излюбленным местом влюблённых парочек, коих в больнице имелось изрядное множество, в том числе и среди самих работников.

Добравшись до цели своего пути, поднялась по вытертым ступеням и закрыла зонт, устроившись на низкой скамье около тонкой стенки, искусной работы. Положив руки на перила, устроила на них подбородок, прикрыв глаза и слушая дождь.

Скоро всё закончится. Если с выпиской всё пройдёт хорошо, то я смогу вернуться в квартиру раньше Алексея и собрать все свои вещи, после чего он уже не сможет влиять на меня или удерживать на месте. К тому же, никто ему не скажет, где меня искать, потому что никто не знает, где именно я буду жить. Разве что родители, но к ним он не сунется. Побоится, во всяком случае. А Женя знает лишь, что я еду к родственникам на юг, как и все мои друзья.

Вытянув одну руку, слегка вздрогнула от прикосновения холодной воды к обнажённой коже. Повернула ладонью вверх, сжала кулак и снова распрямила пальцы, чувствуя прикосновения дождя, его запах и слыша неповторимую музыку воды, окружающую меня.

Ещё немного. Потерпеть, чуть-чуть, что бы затем всё закончилось, и можно было бы испытать облегчение. Я не знаю, будет ли мне действительно хорошо после всего, что сделаю, сжигая за собой мосты, но пока верю в это.

Спустя десять минут покинула беседку, снова раскрыв зонт и идя обратно к больнице. Мне было плевать, что у меня промокли ноги, что в обуви хлюпает вода, что одежда так же оставляет теперь желать лучшего и что я достаточно промёрзла, правда не достаточно для того, что бы заболеть. Главное, что теперь есть цель, есть задача, для решения которой получилось преодолеть «эмоциональную смерть».

До вечера снова занималась вышивкой. Разговор с врачом пришлось перенести на следующее утро.

Евгения

Женя наблюдала за подругой из окна, видя, с каким удовольствием та идёт по лужам, совершенно игнорируя тот факт, что может простыть или ещё что.

Невесело усмехнувшись, Павлова посмотрела на свой гипс, трость, стоящую рядом с кроватью, перевела взгляд на стопку книг на тумбочке и устало потёрла виски. Сидеть в четырёх стенах невыносимо. Особенно, когда можно было пройтись под дождём с подругой, ни о чём не спрашивая, ничего не рассказывая, а просто слушая тишину вокруг. Это лучше, чем давить «розовыми соплями» в которые давно уже превратились все любовные романы, называемые в народе «книжки-малышки».

Чертыхнувшись, она осторожно спустила повреждённую ногу на пол и взяла в руку трость. Пострадавшие рёбра отозвались не особо приятными чувствами, но вполне терпимо. Неделя не прошла даром, да и желание поскорее соскрести себя с койки делало своё дело.

К тому же, имелся ещё один достаточно прочный мотиватор — постоянные визиты Кожевникова. Тот словно вознамерился навсегда приковать её к койке, своими визитами выводя из себя, что сказывалось на общем самочувствии. Женя старалась держаться, но постоянно выставлять его из палаты не получалось даже чисто физически. Жалобы Юле привели к тому, что Соколова посоветовала разобраться в себе и если она действительно любит Евгения — выслушать его. В конце концов, сам он не виноват в том, что случилось то, что случилось.

Однако по множеству случайно возникавших причин, Женечка раз за разом откладывала разговор. Скорее всего, она банально не знала, как его начать и что из этого, в конце концов, получится.

А если попытаться быть честной с собой, она боялась, что поверит и снова окажется преданной. Этого хотелось меньше всего.

Медленно поднявшись, девушка мелкими шажками, опираясь на трость, заменившую костыль по её требованию, выбралась из палаты, направляясь к цели своего маленького путешествия: автомату с шоколадками, стоящему рядом с регистратурой. Вставив в приёмник для купюр пятьдесят рублей, выбрала желаемый продукт и, с трудом наклонившись, забрала плитку шоколада, вместе со сдачей. Сладкое невероятно стимулирует мозг для активной работы, к тому же изрядно успокаивает нервы и поднимает настроение.

Обратный путь до палаты показался неимоверно долгим. Собрав всю сою волю в кулак, Женя доскакала до ближайшей кушетки, стоящей в коридоре и, со счастливым вздохом, приземлилась на неё, осторожно вытянув загипсованную конечность и азартно вскрывая упаковку добычи.

Откусив маленький кусочек, тщательно проживала и снова мыслями вернулась к сложившейся ситуации. На самом деле, она не была неразрешимой. Её достаточно просто поверить и выслушать, а после признаться в собственных чувствах и прекратить бег по закрытой клетке. К тому же, чем дольше упрямишься, тем возрастает возможность, что Евгению это может надоесть. Любовь любовью, но позволять трепать себе нервы он вряд ли будет.

Только собственные страхи перебороть очень трудно. Женя печально улыбнулась и снова откусила шоколадку. Всегда и всё ради других, поэтому сейчас так странно и страшно осознавать, что теперь она не должна никому ничего. И в кои-то веки может строить что-то своё.

Если, конечно же, сможет заставить себя открыть рот и всё сказать.

Как-то так получилось, что его присутствие она всегда ощущала и точно знала, когда он вставал рядом. Вот и сейчас оп спине пробежалась знакомая толпа мурашек, а глаза непроизвольно закрылись, сжались кулаки. Стоило больших усилий заставить себя не дёргаться и не срываться с места, что бы спрятаться от него.

Всё равно ведь найдёт. И… Возможно, именно сегодня наконец-то получится поговорить? Ещё только два часа дня, так что есть неплохие шансы успеть до обеда выяснить всё и уже закрыть тему.

Нервно облизнув пересохшие губы, Женя едва слышно рассмеялась. Все мысли, пришедшие на ум, были настолько нелепы, что захотелось побиться головой об стенку, хотя вряд ли это помогло бы ей.

— Привет, — тихо поздоровался Кожевников, присаживаясь рядом и неосознанно прикасаясь пальцами к её руке. Ещё в начале их отношений, Женечка заметила эту насущную потребность у обоих: коснуться, погладить, подержать за руку. Контакт длился не больше нескольких секунд, но этого хватало, что бы получить маленькое тёплое солнышко в груди и улыбаться.

Прям как сейчас: она чувствовала нелепую, радостную улыбку, расползающуюся на лице. Рядом с ним Евгения вообще очень часто чувствовала себя нелепой.

— Привет, — слабо кивнув головой в знак приветствия, откликнулась Женя и вздохнула. — Чего пришёл?

— Поговорить, — косой взгляд в сторону гостя убедил в том, что он или издевается или на самом деле радуется даже такой, не особо-то обнадёживающей реакции.

— Ну ладно, — завернув остатки шоколадки, девушка встала, и хотела было, опереться на стену, как Кожевников оказался рядом и приобнял за талию, поддерживая и в то же время, находясь слишком близко, чем вызвал очередной приступ паники.

К тому же, слишком сильно сжал, потревожив несчастные рёбра. Мужчины… От них одни сплошные неприятности!

— Не так сильно, — засунув, куда подальше, свои страхи, смогла наконец-то выдавить Женя, чувствуя себя до смешного глупой. Ещё чуть-чуть и у неё вполне могут развиться какие-нибудь комплексы. — Мне ж больно… Всё ещё.

— Прости, — мужчина тут же ослабил хватку, но не отступил, продолжая предоставлять ей точку опоры. Вместе они достаточно быстро добрались до палаты девушки, где её со всей возможной осторожностью устроили на кровати.

Сам Женя уселся на стул, придвинув его как можно ближе.

— О чём хотел поговорить? — склонив голову набок, поинтересовалась Павлова, сцепив пальцы в замок.

— Жень, не начинай, — поморщился Кожевников. — Ты прекрасно знаешь, о чём я хотел поговорить. Потому, что я пытаюсь это сделать уже который день подряд.

— А может, мне нравится выслушивать твои извинения, — фыркнула Женя, но поймав не особо радостный взгляд мужчины, замолчала.

Посидев немного, устало вздохнула и сдалась окончательно. Юля была права. С любовью невозможно бороться, а бежать, в её случае, просто не получится.

— Давай попробуем, — тихо, едва слышно даже для себя самой, проговорила, и зажмурилась, крепко сжав пальцы. — Давай попробуем, но я не могу ничего гарантировать.

— Что попробуем? — осторожно поинтересовался Евгений. Его пальцы аккуратно разжали сжатые кулаки и стали поглаживать чувствительные запястья.

— Жень, я не смогу забыть, всё что было. И не смогу простить. Но… — тут она сглотнула и замолчала, собираясь с духом. Сложно давать кому-то второй шанс, но почему-то в душе появилась уверенность, что всё правильно.

Не смотря ни на что.

— Но ты готова рискнуть? — тёплое дыхание согрело ухо. Сильные, уверенные руки осторожно, бережно и в тоже время уверенно обняли её, прижимая к горячему мужскому телу. Как Кожевников умудрился устроится на одноместной больничной койке, да ещё рядом с местами загипсованной девушкой, было совершенно непонятно. Вот только устроив щёку у него на груди и слушая мерно бьющееся сердце, Евгения поняла, что в сущности, это не имеет никакого значения.

— Знаешь, ты идиот, — вдруг сказала Женя, обхватив его рукой поперёк талии и едва заметно улыбаясь.

— Почему это? — немного лениво откликнулся Евгений, водя указательным пальцем по её плечу, выписывая замысловатые узоры.

— Разве так сложно было встретиться на пару лет раньше? И не понадобилась тогда бы тебе эта чёртова игра, выбила бы всю дурь из этой головы, — изловчившись, она постучала ему по лбу.

Мужчина улыбнулся, чуточку насмешливо, чуточку цинично.

— Я бы не был так уверен в том, что тебе удалось бы провернуть это дело. Пару лет назад, я был… Малоприятным типом.

— Ты им и остался, — безапелляционно заявила Женя и вздохнула. — Я слабачка, да?

— В каком смысле? — непонимающе переспросил Евгений, недоумённо посмотрев на девушку.

— Ну… По-хорошему, не стоило соглашаться начинать всё снова, — прошептала Женя, уткнувшись носом в его рубашку. — Но…

— Но?

— Юля сказала, что мне нужно разобраться в себе. И я поняла, что не… Не смогу без тебя. Я надеюсь, ты мне расскажешь, как вообще получилась вся эта история?

— Расскажу, — вздохнув, Евгений обнял её крепче и прикрыл глаза. — Только давай полежим немного? Я за это время спал едва ли по три часа в день. Этого как-то маловато, для нормального существования организма.

— Хорошо, — Женя тоже смежила веки и сонно вздохнула. — Какая же я девушка странная… Взяла с разбегу всё простила…

— Ага. Хороший у тебя разбег, целых семь дней с лишним…

Ворчание, но ласковое и приятное уху, убаюкивало. И то, что она подпустила его к себе так быстро, вдруг стало неважно. Совершенно.

Любит и хорошо. А с остальным они как-нибудь разберутся…

Юлия

Выписаться из больницы получилось только через два дня, в среду. Андрей Станиславович стойко сражался за то, что бы оставить непокорную пациентку в больнице, но долго сопротивляться натиску не смог. Всё же отказать скромной и милой девушке, клятвенно обещающей, что больше не будет нервничать и прочее, очень сложно.

Да и я умею быть весьма убедительной, если мне это необходимо. Поэтому в среду утром, я получила больничный лист, список рекомендаций, собственную карточку и покинула гостеприимную больницу, пожелав себе больше тут не появляться. Или видеть врачей как можно меньше.

До дома добралась на такси. Не смотря на то, что Кожевников, как и Сергей предлагали довезти меня и помочь с вещами, всё же предпочла сделать это самостоятельно. Было во всём происходящем что-то такое… Даже не знаю как объяснить.

Я просто точно знала: собрать вещи должна сама. Увидеть в последний раз место, где всё-таки была счастлива, пусть и не так, как хотелось и как описывают в любовных романах.

Впрочем, жизнь у нас как игра… Задумка хреновая, зато графика обалденная. Прямо-таки и не верится, в то, что происходит.

Выйдя из машины, расплатившись с водителем, остановилась перед подъездом. Внимательно осмотрелась вокруг, как будто пытаясь запомнить каждую мелочь, но в то же время прекрасно понимая — не имеет смысла. Сюда вряд ли вернусь, так зачем тревожить душу?

Вздохнув, потёрла лоб и медленно направилась к двери. Поднявшись на нужный этаж, попутно машинально здороваясь с соседями, с которыми волей неволей познакомилась за время проживания здесь, замерла перед дверью квартиры. Глубокий вдох. Медленно выдохнуть и вытащить ключи из кармана джинсов. Открыв замок, прошла внутрь, поставив пакет с вещами из больницы прямо в коридоре.

Положив связку на зеркало, провела руками по волосам и глубоко вздохнула. После чего решительным шагом направилась в спальню. Вещи сами по себе не соберутся.

В квартире пахло… Скажем так не особо приятно. Скорее всего в холодильнике что-то стоически сдохло и теперь наполняет своим ароматом всё помещение. Поморщившись, вытащила из шкафа сумку и сняла все свои вещи с полок и вешалок. Бросив их на кровать, стала складывать, предварительно открыв окно, потому что дышать становилось совершенно нечем.

Пока складывала, сосредоточившись на том, как всё уместить, терпела. Однако, стоило сложить последнюю стопку белья, как стало понятно — терпение отправилось на то же кладбище, что и продукты в несчастной бытовой технике. За животных я уже давно не волнуюсь, они благополучно проживают у родителей, сменив нервную обстановку квартиры одной взбалмошной пары, на более уютную атмосферу место проживания более старшего поколения. Самая максимальная угроза — удушение в любящих объятиях моей младшей сестры. Если родители не успеют отобрать тушку бедного домашнего питомца.

И из всех причин возникновения неприятного аромата, концентрацию которого уже можно сравнить со слезоточивым газом, остаётся только продукция нашей пищевой промышленности.

Открытие холодильника, подтвердило мои опасения и вызвало практически немедленно ответную реакцию организма в виде рвотного рефлекса. Сдержав порыв попрощаться с завтраком, мужественно задержала дыхание и стала вычищать нутро белого друга.

Работа заняла где-то час. За это время меня успело потерять уйма народу, ещё столько же отругало за то, что я «травлю» свою душу, находясь так долго в квартире Волкова. Но на самом деле душа молчала. Никаких отголосков, словно снова наступило состояние коматоза, когда не чувствуешь совершенно ничего и понимаешь — счастлив, от проведения таких простых, знакомых и привычных мероприятий. Странное сочетание: отсутствие чувств и ощущение безграничной гармонии с миром. Ничего не поделаешь, человек существо само по себе, мягко говоря, не обычное.

Закончив чистку, вымыла полки, провела тряпкой, смоченной в воде с добавлением уксуса, по всем стенкам и только после этого закрыла холодильник. Убрав весь инвентарь и вытерев лужу, образовавшуюся на полу, вернулась в комнату, попутно побрызгав найденным освежителем воздуха с ароматом мяты.

Рухнув на кровать, сложила руки на коленях, сцепив пальцы в замок. Последний раз осмотрелась вокруг. Комната казалась до боли знакомой и совершенно чужой. Словно ничего она для меня и не значила, никогда.

Пальцы машинально коснулись рамки с фотографией, стоящей на тумбочке, рядом с ночником. На ней я и Алексей сидели перед старым, покосившимся домиком, не падающим только по ему одному ведомой причине. Этот снимок сделали в саду у родителей. Причём сделала его моя мелкая, решив, что самый лучший момент для обучения искусству фотографии — это снять целующуюся парочку. Стоит признать, что у неё хорошо получилось. Увидев фото, мы с Лёшей решили забрать его себе, а Полинка получила сладости и игрушку от расщедрившегося Волкова.

Одинокая слезинка скатилась по щеке, упав на покрытое пылью стекло. Кончиком пальца провела по лицам, пытаясь побороть в себе искушение забрать фотографию с собой. Не получилось. Вытащив его из рамки, аккуратно положила в сумку, к документам и билетам. Последние я заказала и выкупила ещё несколько дней назад.

Звонок в дверь отвлёк от печальных мыслей. Встряхнувшись, посмотрела на часы и вздохнула. Поезд отправлялся в шесть часов по Москве, что в переводе на наше время — восемь часов вечера. Сейчас почти пять, а надо ещё еду собрать, да и попрощаться нормально с друзьями не мешает. К тому же, Георгий Артурович просил заехать, подписать последние документы, для перечисления денег на карточку…

В общем, отсиживаться в квартире не имело смысла. Да и сколько бы не пытался проститься, всё равно часть меня тут останется, не смотря на всю пустоту, которая расползлась в душе как чёрное пятно.

Звонок повторился, став более настырным и даже в некоторой степени визгливым. Вздохнув, прихватила сумку, и отправилась открывать дверь. На пороге обнаружилась Лёна, тревожно посматривающая на меня. Но заметив на моём плече сумку, облегчённо выдохнула и отпустила кнопку.

— Ты чего так долго? — без приветствия, поинтересовалась Алёна, отбирая у меня вещи и пакет.

— Да так, задумалась, — честно ответила, вспомнив, что забыла забрать из ванной кое-что. — Подожди, я сейчас. Прихватив пусто мешок, лежавший на зеркале, отправилась в озвученном направлении.

На сбор флаконов, тубусов и прочего женского барахла ушло три минуты. Не особо церемонясь, я покидала всё в пакет, лишь зубную пасту и щётку отдельной в руку взяла, после чего вернулась к подруге и мы вместе вышли из квартиры, захлопнув замок. Ключи остались лежать на тумбочке, теперь уже совершенно мне не нужные.

— Ты как? — Алёна искоса на меня посмотрела, усаживаясь на пассажирское сиденье такси.

— В норме, — улыбнулась. Открыто и даже как-то впервые легко, за всё это время. — Поехали. Мне ещё к Георгию Артуровичу заскочить надо.

— Как скажешь, — Алёна сжала мои пальцы и назвала адрес водителю.

До семи часов вечера время пролетело незаметно. Закончив все дела, поехала в дом к Комиссаровым, где тепло посидели с девочками, попрощались, пообещали не теряться и скоро встретиться, а так же обязательно позвонить, когда родится малыш. На какой именно срок уезжаю — сама пока что не знала.

Затем поехали всей толпой к моим родителям. Прихватили даже мелкого, решив, что ему тоже пора приобщаться к нашей компании. Мама с отцом приготовили провизию в поезд, передачки родне и кое-какие средства блудной дочери. Стараясь удержать от слёз, обняла на последок сестрёнку и вышла из родительского дома. Прощаться с ними оказалось гораздо тяжелее, чем с друзьями. Впрочем, оно и понятно. Всё-таки не смотря на все свои недостатки, эти люди всегда были рядом и помогали в трудную минуту.

На вокзал меня привезли так же, всем табором. Но оставаться не стали, сказав, что предпочитают думать, будто я в командировку уехала и скоро вернусь. Понимающе кивнув головой, махнула им на прощание рукой и скрылась в здании железнодорожного вокзала, с каким-то внутренним трепетом ожидая, когда подойдёт срок посадки на поезд.

Женя проводить не пришла. Что было понятно и вполне объяснима, после того, как Павлова всё-таки дала шанс Кожевникову, поймать эту парочку не представлялось возможным. И не считала нужным. Пусть наслаждаются обществом друг друга. Потрепать нервы любимой блондинке я всегда успею.

Купив в газетном ларьке какой-то детектив и пару журналов со сканвордами разной сложности, села в зале ожидания и углубилась в чтения, отвлекая себя тем самым от волнения и нервов, которые никак не желали успокаиваться.

Поезд объявили. Убрав макулатуру в сумку, встала и пошла на перрон, не оглядываясь и не смотря по сторонам. Меньше зацикливаюсь и меньше думаю, не останавливаясь на мелочах, от этого становится как-то легче и проще жить.

Дождавшись пока подъедет состав, выстояла очередь из пассажиров, протянула проводнице билет и всё-таки не выдержала, оглянулась по сторонам. Город казался частью меня. Хотелось, до боли, вырвать билет из рук женщины в форменной одежде и вернуться обратно, домой, свернуться клубком на кровати и дождаться возвращения Алексея.

Сдержалась. Прикрыла глаза на мгновение, но дождавшись слов:

— Проходите, — поднялась по ступенькам в вагон и прошла в своё купе. Бросив сумку на полку, уселась около кона и улеглась на стол, устроив подбородок на скрещенных руках.

Слеза снова скатилась по щеке, но я улыбалась. Так будет лучше, так на самом деле будет лучше…

Поезд тронулся, отходя от станции и двигаясь в сторону юга. Мерное покачивание наконец-то успокоило и напряжение в душе отступило, оставив ожидание чего-то нового, пока что ещё не знакомого.

Надеюсь, что перемены будут к лучшему.

На перрон выскочила забавная парочка. Высокий молодой человек, осторожно поддерживала ковыляющую девушку, с ногой в гипсе. В руках у блондинки был большой плюшевый медведь, а парень держал в свободной руке букет цветов.

Пробившись сквозь толпу провожавших, они увидели, что нужный им поезд уже отъехал и набирал обороты, унося вдаль человека, который, возможно, стал той самой ниточкой, что связала их. Пусть даже они сами так совершенно не считали.

— Чёрт, — ругнулась девушка и с трудом вытерла пот на лбу, балансируя на од ной ноге. — Я же говорила — не успеем!

— Ты хочешь вторую ногу сломать?! — зашипел на неё парень, силой заставив отойти к скамейкам и усадив на них недовольную блондинку. — Да, опоздали. Но ты так говоришь, как будто она уже не вернётся!

— Не вернётся, — тихо откликнулась вмиг погрустневшая девушка, обхватив руками игрушку и уткнувшись в неё носом. — Она не вернётся. Её сложно вынудить пойти на крайние меры, но ему это с лёгкостью удалось… Действительно, зацепил за живое.

— Знаешь, — обняв её за плечи, молодой человек притянул девушку к себе, потёршись носом о светлые волосы на затылке, — мне кажется, что всё ещё наладится.

— Твоим предчувствиям я не особо доверяю, — фыркнула его спутница и вздохнула. — Но я хочу, что бы всё оказалось именно так.

Алексей

Из Невьянска вернулся через две недели. За это время в нём окончательно укрепилось понимание, что единственным человеком, который ему нужен, не смотря ни на что, остаётся Юля. И честно говоря, не потеряй он телефон где-то в одном из баров, возможно, что давно бы уже позвонил Соколовой…

А может быть, не стал бы этого делать. Кто его знает, как бы она отреагировала на излияния пьяного мужчины?

Нет. Такие откровения следует делать на свежую голову, Алексей это прекрасно понимал, посему и отложил разговор до своего возвращения. Правда, планировал он вернуться на неделю раньше…

Войдя в квартиру, сразу понял, что что-то не так. Стояла звенящая тишина, хотя на зеркале валялась связка ключей, которая, как он точно помнил, принадлежала Юле.

— Юля? Ты дома? — позвал девушку, но никто не откликнулся. Бросив сумку с вещами, обошёл квартиру. Она оказалась пустой, причём совершенно, и видно было следы пыли на мебели. Вот только, стало понятно, что здесь уже никто не живёт, достаточно давно уже.

Непонимающе посмотрев на пустые полки в шкафу, растерянно оглянулся по сторонам и медленно сел на кровать. Увидел пустую рамку, валяющуюся на полу. В ней было их любимое фото, сделанное младшей сестрой Соколовы. Подняв её, повертел в руках и поставил на место.

И куда же она делась? Неужели просто вязла и ушла?

Сидеть и гадать можно было до бесконечности. Взяв трубку городского телефона, набрал номер Максима. И дождался ответа.

— Макс, привет.

— Вернулся? — спокойно поинтересовался Краснов.

— Да, я хотел спросить, где…

— Уехала, — так же равнодушно ответил Максим. — Она уехала. И можешь не спрашивать, куда. Я не знаю, она сохранила это в тайне.

— Что?! — он недоверчиво посмотрел на трубку. — Куда?!

— Я же сказал, понятия не имею, — хмыкнул Максим и добавил. — Ты же ничего не знаешь о…

— Она меня бросила, — не дослушав, вынес вердикт Алексей, сжав кулаки. — Она меня бросила. Променяла на какого-то урода и уехала!

— Волков, ты нигде головой не ударялся? — деланно поинтересовался Краснов. — Или у тебя с детства не проходящая ЧМТ?

— ЧМТ? — тупо переспросил, почувствовав накатившую апатию. Осознание, что ему не дали никакого шанса всё исправить, выбило из колеи.

— Черепно-мозговая травма, — любезно расшифровал друг и тут же едко добавил. — Видимо, тебя ещё в детстве уронили. Потому что ты, урод, умудрился сам себя лишить любимой девушки!

— Она сама…

— Сама?! — казалось, что вся маска спокойствия слетела с Краснова и ему впервые, за очень долгое время, предоставили возможность всё сказать. — Сама7! Ты себя вообще слышишь? В чём она провинилась? Что не смогла выдержать твоих издевательств?! Знаешь, тебе очень повезло, Алексей. Повезло в том, что ты отсутствовал в городе. Но знаешь что? Ты прошляпил — ты и изворачивайся, как хочешь, что бы всё исправить. На мою помощь можешь даже не рассчитывать!

С этими словами Краснов бросил трубку. Аккуратно положив телефон на место, Алексей уставился невидящим взором на стену. Там висела картина, подаренная ему Юлькой, на день рождение: девушка, в индейский одеждах, с распущенными волосами, лежит под боком у огромного, матёрого и опасного на вид волка, нежно касающегося языком её лица.

Сердце отозвалось глухой болью. А в душе появилось понимание, что всё то, что случилось — это его вина.

Хотя..

Зло выругавшись, Алексей вскочил и запустил пустой рамкой из-под фотографии в картинку. Врезавшись металлическим углом, она разбила стекло и повредила рисунок, после чего обе вещи упали вниз, нарушив висящую в квартире тишину звоном разлетевшихся по полу соколков.

Рухнув спиной на кровать, закрыл лицо руками и глухо застонал. Как же всё получилось именно так? Почему?

И как?

«Уехала… Она уехала. Просто сбежала…»

Мысли оказались немного злыми, отдавали горечью и въедались в грудь, заставляя тревожно сжиматься сердце. Куда она могла уехать? С кем? Как она там будет жить, одна, без поддержки и семьи?

И что, получается, он для неё ничего теперь не значит?

Резко поднявшись, прошёл в зал, где открыл бар и вытащил на свет бутылку виски. Нужно напиться. Что бы пережить все новости, так неожиданно обрушившиеся на него

А ещё лучше, пить долго и беспробудно, что бы вытравить все воспоминание о Юле и ребёнке.

Алексей очень сильно надеялся на то, что у него получится это сделать…

Спустя пару месяцев Волков осознал, что все эти попытки — бесплотны. Сколько бы он не пил, Соколова так и маячила перед глазами, вместе со всем тем, что он ей сделал. В конце концов, в голове созрело решение найти её и попробовать всё исправить.

Во всяком случае, он должен попытаться.

18

Три месяца спустя

Я шла по разукрашенной в яркие, красно-жёлтые, с примесью оранжевого, цвета аллее парка, освящённой тёплым, теперь уже мягким ноябрьским солнцем. На юге матушки России осень оказалась непривычно тёплой и даже сейчас, прожив здесь уже почти три месяца, всё ещё слабо верю, что такое возможно.

Вздохнув, подняла голову, прищурившись от света и улыбнувшись небу, затянутому лёгкими, перистыми облаками. Казалось, что на чистой голубой заводи видны обрывки белоснежного тумана.

Усмехнувшись собственному лирическому настроению, старательно сохраняемому мной всё это время, опустила взгляд, подмигнула недоуменно рассматривающему меня прохожему и неспешно зашагала дальше, неосознанно то и дело, дотрагиваясь да уже довольно заметного живота и кутаясь от прохладного ветра в толстую ветровку.

Не останавливаясь, перешла улицу по пешеходному переходу и зашла в магазин, переполненный ароматными запахами, заставившими сработать рефлекс собаки Павлова: повышенное слюноотделение, вместе с урчащим желудком. Продавщица лениво выглянула из-за продуктового прилавка и снова вернулась к разгадыванию сканворда. Ну, или же чтению очередной скандальной статьи в обычно жёлтой газетёнке.

Хмыкнув, подошла к витрине и стала рассматривать довольно разнообразный выбор конфет. Хотелось сладкого и вместе с тем чего-нибудь экзотического. Мысленно пожелав себе терпения в подобных запросах, подошла к кассе.

За прилавком стояла молоденькая девушка, года на три меня младше. Стоило постучать костяшками пальцев по пластиковой поверхности, как на меня подняли скучающий взгляд зелёных глаз.

— Ну? — растягивая гласные, поинтересовалось это чудо, наматывая на палец белокурую прядь. Волосы явно осветлённые, и не в первый, даже не в пятый раз, поэтому с виду напоминают мочалку. Причём, хорошо и давно пользованную. — Что хотели?

— Блинчики с творогом есть? — поинтересовалась, уже присмотрев себе баночку сока, стоящую позади девушки, на полке за её спиной.

— Есть, — кивнула продавщица, искоса поглядывая на раскрытый журнал, лежащий рядом с калькулятором. Ради интереса, тоже посмотрела на статью и едва не захихикала в голос. В ярко разукрашенном тексте говорилось о том, если верить заголовку, как заарканить олигарха. В домашних условиях.

Моё живое воображение тут же нарисовало соблазнительную картинку. Эта дурочка (а как ещё назвать ту, что верить подобным советам?) раскручивает лассо в одной руке, а второй продолжая читать журнал. Затем появился толстый не высокий колобок на ножках, с огромным портфелем в одной руке, сотовым телефоном другой и толстой золотой цепью на шее. Не знаю, почему именно этот образ, но вот таким мне представился олигарх. Ловкий бросок и он оказывается в петле, после чего охотница отбрасывает журнал в сторону и усиленно потаскивает добычу к себе. При этом я забыла упомянуть, что на ней была не только униформа продавщицы, но и шляпка с белоснежной фатой на голове.

Весь этот процесс проходит под ремиксовую версию песни Глюкозы и Верки Сердючки «Жениха хотела» и марш Мендельсона одновременно. Единственное, чего, пожалуй, не хватало малышке, так это наручников, розовых и пушистых, да чёрной милицейской дубинки. Так сказать, в целях воспитания.

— Ну? Брать будешь или нет? — грубоватый окрик вернул с небес на грешную землю, окуная по самую маковку в реалии нашей жизни. Девочка смотрела на меня безучастным взором, в котором смешалось ожидание, когда же я покину её магазин и стремление побыстрее дочитать интересующую её информацию. Ну и как тут откажешь, такому милому ребёнку-то?

— Килограмм блинчиков с творогом, — начала перечислять, пытаясь вспомнить, что ещё нужно не забыть купить домой и хочется ли мне тащиться с сумками на довольно приличное расстояние. Закупать сегодня продуктами вовсе не обязательно, завтра Ванька поедет с Катериной на рынок, вполне можно присоединиться к ним. Решив для себя, что все нужные покупки сделаю потом, вместе с родственниками, продолжила говорить, вернув своё внимание продавщице. — Банку горчицы по сорок пять, только не особенно острую. Соку, два литра, яблочно-виноградного. И жевательной карамели с полкило.

Пятнадцать минут у «охотницы» ушло только на то, что бы взвесить блинчики и конфеты. За горчицей и соком она ушла и вовсе где-то на пол часа, так что я опёрлась боком на прилавок, бездумно рассматривая окружающую обстановку. Поначалу такая «скорость» меня бесила и выводила из себя, но постепенно, волей неволей, пришлось подстраиваться под их ритм жизни. Я даже вошла во вкус, найдя очень увлекательным занятие по разглядыванию прохожих.

Мимо шли люди. Они куда-то торопились или же просто прогуливались А возле скамейки стоит влюблённая пара, не замечая ничего вокруг себя. Кажется, что всё вокруг озаряется светом счастья, исходящим от них.

Закусила губу и на мгновение прикрыла глаза, старательно загоняя внутрь чувства и воспоминания. Прошло так много и, в тоже время, так мало времени…

— С вас триста пятнадцать рублей сорок пять копеек, — скороговоркой выдала блондинка, наконец-то добравшись до кассового аппарата и посчитав стоимость покупок. Тряхнув головой, отогнала ненужные эмоции подальше, в самую глубь сердца и, рассчитавшись, вышла из магазина, неся достаточно объёмный пакет.

День казался уже не таким чудесным и то, что врач с уверенностью в голосе заявил, что со мной всё в порядке и беременность протекает хорошо, вдруг стало совершенно неважно. Как и новая работа, взамен потерянному собственному бизнесу. Про знакомства и новые отношения вообще можно промолчать.

Отвесив себе мысленно подзатыльник и напомнив, что отрицательные эмоции вредны для ребёнка, я стремительно направилась к остановке.

До дома, в котором находилась квартира, снимаемая мной у моих же дяди и тёти, добралась только через полчаса, вымотавшись в общественном транспорте так, словно весь день занималась разгрузкой вагонов. Какая-то бабуля, сидящая рядом, нестерпимо воняла протухшей селёдкой. Подорванный лёгким токсикозом организм, и так не особо жаловавший резкие запахи, особенно неприятные, даже в период спокойной жизни, сейчас отреагировал на это, как вся контора ФСБ на теракт, организованный, как минимум, против президента Российской Федерации.

Вывалившись из железного монстра на асфальт перед остановкой, с облегчением вдохнула запах фруктов и овощей, что лежали на прилавке ларька, пристроенного к основной конструкции. Это чуть-чуть успокоило, но всё же, предпочтительней будет добраться до дома и устроиться на диване, предварительно поев чего-нибудь. А затем уж можно будет включить телевизор и закутаться в тонкий плед, наслаждаясь тишиной и уютом.

Кирпичных многоэтажных домов в станице немного. Десяток, может два, но не больше. Как это не удивительно, но люди предпочитали жить собственным хозяйством, да и инфраструктура здесь ориентирована в основном на частный сектор. Именно поэтому то место, где я сейчас жила, напоминало островок городской жизни в деревенском море. Правда, если бы у меня хватило денег на то, что бы купить хорошо отделанный дом, со всеми коммуникациями, то я бы это сделала. Однако, с этим желанием пришлось расстаться, оставив деньги на будущее. Как только родится ребёнок, я не смогу работать продавцом-консультантом в книжном отделе. Дитё требует внимания и заботы, к тому же, если ты теперь мать-одиночка.

Родная, даже больше чем, пятиэтажка стояла в глубине скопления себе подобных, окружённая невысокими деревьями с густой кроной. На детской площадке играла малышня, а бабушки-дедушки, вместе с молодыми мамочками, сидели на лавочках, обсуждая все местные и общероссийские новости. Мой подъезд не избежал подобной участи. На старой, доморощенной и собственноручно сколоченной скамье восседал старейшина, старожил дома, Иннокентий Иоаннович Михеенко. Бодрый дедуля, под девяносто с гаком, обожал шуточки, розыгрыши и был в курсе всех местных новостей. Конечно, сплетником дед Кеша не был, упаси боже. Но поток информации, льющийся из его уст, вполне мог соперничать с Ниагарским водопадом.

Вот и сегодня, стоило мне сделать шаг в сторону железной двери и только-только поднять руку с зажатым в ней ключом от домофона, как раздалось деликатное, но отлично слышимое покашливание, означавшее, что дед Кеша хочет со мной пообщаться. Глубоко вздохнув, натянула на лицо милую улыбку и повернулась к ожидающему мою реакцию старику.

— Добрый день, Иннокентий Иоаннович, — вежливо кивнула, вспоминая про себя собственную бабушку, которая, мягко говоря, была нелёгким в общении человеком, со своими тараканами в голове. К примеру, мат у неё вылетал свободно и легко, вплетаясь в повседневную речь. Поэтому годам к десяти я не смущаясь могла выслушать любую матершинную фразу, что в последствии очень мне помогало. Особенно, когда девчонки отказывались общаться с коммунальными службами, грузчиками и прочими милыми дядями и тётями. — Как ваше здоровье драгоценное?

— Вашими молитвами, — хохотнул старик и опёрся руками о палочку из дерева дорогих пород. Насколько я знала от местного «сарафанного» радио, она даже была инкрустирована золотом. А так как трость подарил внук, это, в общем-то, говорило о том, что своего дедушку он очень любит и уважает. — Иди сюда, солнышко, садись рядом со старым хрычом. Поговорить с тобой охота мне. Уважишь, а? — и лукавый прищур светлых, как будто со временем выцветших голубых глаз.

— Конечно, Иннокентий Иоаннович, — кивнула и, подойдя к скамейке, устроилась рядом со старожилом, ощущая на себе его внимательный, строгий взгляд. — Что-то случилось?

— Эх, Юля, Юля… — дедушка Кеша устало вздохнул и его морщинистая рука, с длинными тонкими пальцами опустилась поверх моей и крепко сжала. — Что ж ты творишь, девочка?

— В каком смысле? — удивлённо скосила глаза на деда и пожала плечами. — Я вроде ничего такого не делала…

— А сына хочешь без отца оставить, да? — Усмехнулся Иннокентий Иоаннович, и покачала седой головой. Его вторая рука опиралась на набалдашник трости, слегка дрожа. — Так негоже делать, внученька.

— Иннокентий Иоаннович, я, может быть, ошибаюсь, но это, по меньшей мере, не ваше дело, не так ли? — ощетинившись, грубее, чем следовало, поинтересовалась у старика.

Густые брови нахмурились, дед Кеша закусил кончик длинных белых усов и, пожевав его чуток, ответил:

— Может и не моё, да только я ж правильные вещи толкую, малышка, — вздохнув, он убрал свою руку и опёрся уже двумя на трость, положив подбородок на сомкнутые пальцы. — Я ведь не просто так сегодня оделся в этот чёртов чёрный костюм, в коем чувствую себя как на собственных похоронах. Знаешь, какой сегодня день?

— Какой? — удивлённо посмотрела на своего собеседника и только сейчас заметила на худощавом теле пожилого человека дорогой строгий костюм тройку, чёрного цвета. На отвороте ворота в петлице болталась красная роза. Говорят, в молодости дед Кеша был знатным сердцеедом. А теперь стал уважаемым старцем, прожившем на этом свете почти целый век. Запоздалый стыд за слишком грубый тон своих слов поднялся из глубины души и заставил опустить голову, рассматривая носки мягких, удобных демисезонных сапожек.

— Семьдесят лет прошло с тех пор, как умерла женщина, которую я любил. Умерла, вместе с новорождённым ребёнком. Моей дочкой, — Иннокентий Иоаннович тяжело вздохнул, устремив взгляд невидящих глаз куда-то вдаль.

Мне стало неуютно, от понимания того, что ему до сих пор больно и память не даёт забыться и жить дальше. Но тут мозг обработал полученную информацию и заставил меня нахмуриться. По словам соседей, жена деда Кеши умерла лет десять назад. Тогда о ком он говорит, чёрт возьми?

Чувствуя, что голова идёт кругом от всех возможных вариантов, чтобы не упасть с ненадёжного сооружения, ухватилась за руку старика.

— Дед Кеша, — медленно произнесла, стараясь не думать о том, что мои догадки верны.

— Чегой? — тихо отозвался Иннокентий Иоаннович.

— Но я слышала, что ваша жена умерла десять лет назад. Почему семьдесят? — виски заломило, а к горлу подступила тошнота. Врач предупреждал, что мне нельзя перенапрягаться, но каких-то критериев определения уровня нагрузки дать не смог. Просил только осторожнее быть.

— Доложили, кумушки? — усмехнулся тот и посмотрел на меня. Увидев, в каком я состоянии (сомневаюсь, что лучший, в своё время, врач-акушер мог не правильно истолковать зелёный цвет лица и дёргающиеся колени), дед Кеша тревожно нахмурился и стал медленно подниматься со скамейки. Встав, он протянул мне руку. — Пойдём. доведу тебя. А то ты бледная, дрожишь и потом холодным покрылась. Тебе врач ничего не говорил по поводу нагрузок, ась?

— Говорил, — слабо улыбнувшись, осторожно встала, положив свободную от пакета с едой руку на живот. — Только у меня угадать никак не получается, когда остановиться надо.

— Ох, молодёжь, — покачал головой Иннокентий Иоаннович, подставляя мне свой локоть.

Зайдя в подъезд, аккуратно и не спеша поднялись вдвоём с дедом Кешей на третий этаж, где и находилась моё временное пристанище.

Открыв дверь, пропустила старика вперёд, зайдя следом и сразу же направившись на кухню. Сложив покупки в холодильник, налила себе и деду Кеше сока, после чего вернулась к своему гостю, уже успевшему удобно расположиться в кресле в единственной комнате.

— Спасибо, милочка, — усмехнулся Иннокентий Иоаннович, с благодарностью принимая у меня стакан. Взглядом указав на диван, старик велел, тоном не терпящим возражений. — Садись. А то рухнешь ещё в обморок, что я с тобой делать буду, а?

— Да ладно вам, дед Кеша, — вздохнув, всё же последовала его совету. Отпив сока, зажмурилась от удовольствия. — Ох, хорошо как… И всё же, почему вы сказали, что ваша любимая женщина умерла семьдесят лет назад?

Стари помолчал немного, снова смотря в никуда и вертя в руках свою старую трость. Затем поставил стакан на журнальный столик и заговорил, тихим, усталым голосом:

— Я тогда молодым врачом был. Сосунок ещё, ни войны, ни жизни не видел. Влюбился в неё, когда учёбу заканчивал. Она меня на год младше была. Я ж не знал, как к ней подступиться, пока счастливая случайность не свела нас на одном студенческом празднике. Такого счастья, как в тот момент, когда она согласилась со мной встречаться, я не испытывал ни до этого момента, ни после. Мы начали жить вместе, и это было самым лучшим временем, — дед вздохнул. — Вот только я всё сам и испортил. Теперь-то понимаю, что одного виноватого в том, что случилось, быть не может. В любви всегда два человека участвует. И виноватыми они могут быть только оба. Но тогда… Я её подавлять начал. Диктовать условия свои. Ревностью изводил. Тамара терпела. Долго терпела, за что уважаю её до сих пор. Затем в один далеко не прекрасный день, она собрала вещи и ушла. И даже встречаться со мной не захотела после, — дед Кеша говорил и говорил, а за каждым его словом слышалась глухая тоска и боль потери, отзывающаяся в моей душе грустью и печалью. — Я со злости уехал в другой город. И только там, спустя некоторое время, понял, что люблю-то её одну. И что согласен быть с ней на любых условиях. Пусть даже придётся себе на горло наступить… Я поехал обратно, хотел прощение попросить. Да, хотел, — старик замолчал, нервно теребя край пиджака.

— Она не простила?

— Эх, если бы так, милочка, — печально усмехнулся Иннокентий Иоаннович. — Когда я приехал в свой родной город, её родители рассказали мне, что Тамара поехала за мной. Она стояла на остановке, когда какой-то мужчина, за рулём машины, сбил её. Насмерть. Вместе с нерождённой девочкой. Так я в один день стал сиротой… И не смог больше никого полюбить так же, как мою Тамару. Конечно, после войны, вернувшись домой, женился. Семью завёл… Вот только чувства притупились и любить больше не мог. Радует, что жена попалась мне понимающая… Да и прожили мы с ней, душа в душу. Сына вон, воспитали. Да…

— Сочувствую вам, — вздохнув, допила сок и обеспокоенно посмотрела в строну окна. — Вас не потеряют?

— Детонька, я ж не к тому тебе рассказал, что бы ты меня старика жалела, — дед Кеша покачал головой. — Я тебе хочу сказать, что бы ты из-за обиды своей, жизнь себе не поломала. Про ребёнка молчу уж.

— Это всё сложно, — хмыкнув, покачала головой. — И далеко не так красиво и с таким накалом чувств, как у вас, дед Кеша. Вы на кладбище поедете?

— Да. Положу цветы на могилу. И попробую научиться жить без неё. Снова, — Иннокентий Иоаннович неспешно поднялся с кресла и качнул головой. — Сиди. Сам захлопну за собой. Но над моими словами подумай. Настоящая любовь даётся в жизни всего один раз. Остальное всего лишь её суррогаты.

— Дед Кеша, я подумаю. Честно, — кивнула головой и тепло улыбнулась старику. — Удачи вам.

— Да на кой она мне… Удача ваша, — проворчал Иннокентий Иоаннович и удалился, громко хлопнув дверью.

Устало прикрыв глаза, откинулась на спинку дивана. В чём-то этот добродушный старичок был, несомненно, прав. Но принять, понять, простить…

Разве можно простить то, как предали твоё доверие? Или то, что не пожелали считаться с твоим мнением? А уж про последние дни нашей совместной жизни я вообще предпочитаю не вспоминать. Не было там ничего того, за что стоило бы бороться.

Или всё же было?

Помотав головой, отгоняя ненужные мысли, широко зевнула, потянулась и неспешно поднялась с дивана. Отдых это хорошо, никто не спорит, но нужно приготовить себе чего-нибудь поесть. Да и к вечеру вещи выбрать. Всё-таки впервые за несколько месяцев я согласилась пойти прогуляться с мужчиной.

Не то, что бы Саша мне по-настоящему нравился, нет. Обжёгшись на воде, теперь дую на всё подряд. Но с ним, по крайне мере, я чувствовала себя относительно спокойно и не шугалась уже, как первое время.

Сердце неприятно кольнуло чувство вины. От этого ощущения так и не получилось избавиться, зато удавалось довольно успешно подавлять. В конце концов, как говорила моя мама: «Не оглядывайся назад, иди дальше».

Посмотрев на часы, скорбно вздохнула. Однако, за разговором с дедом Кешей не заметила, как пролетело время и до назначенной встречи осталось всего ничего, каких-то полтора часа. Так что сначала в душ, затем переоденемся и только потом лёгкий обед. Если не уляпаюсь, можно будет поздравить себя с прогрессом. А то эта беременность сделала меня жутко неуклюжей.

Что бы было не так скучно, включила маленький музыкальный центр, предварительно воткнув в него флэшку. Поставив произвольное воспроизведение, прихватила полотенце и скрылась в ванной, мурлыкая себе под нос мелодии в исполнении группы «Bond». Квартет из трёх скрипок и одного контрабаса казался мне бесподобным.

В круговерти забот, мысли о прошлом, как и о Волкове, в голове практически не появлялись. Сначала душ, затем выбор наряда, готовка… Время стремительно летело, даже не думая замедлять свой ход, поэтому я едва не пролила на себя горячий чай, когда раздался стук в дверь. Конечно, я знала, что Александр должен был зайти за мной, но даже не представляла, что до назначенного часа не осталось ни одной минуты.

— Что б тебя, — недовольно поморщилась, но поставила чашку на стол и осторожно выбралась из-за стола. С какого-то момента, я стала излишне раздражительной, когда кто-то прерывал мои занятия. И хотя зачастую вины человека в этом не было, злости у меня не убавлялось.

Перепады настроения помогали довести до истерики даже практически непробиваемую тётку со стороны матери. На их месте, я бы давно уже себя прибила, что бы нервы зря не тратить.

Стук в дверь повторился. Помянув недобрым словом пунктуальность, глубоко вздохнула и поплелась в коридор. Открывать придётся в любом случае, а то Саша ещё и беспокоиться начнёт, не случилось ли со мной чего-нибудь. Что удивительно, парень знает, что я к нему не испытываю ничего, кроме дружеской симпатии. И, тем не менее, с маниакальной настойчивостью приглашает меня на свидания, дарит подарки и делает комплименты. Глубокая беременность при этом этого представителя сильного пола нисколько не пугает.

Щёлкнув выключателем, повернула ключ в замке и открыла дверь. На пороге стояло милое, симпатичное белобрысое чудо, с мягкой улыбкой и счастливым взглядом голубых глаз. Ямочки на щеках, лёгкий, ровный загар, спортивное телосложение. Всё это делало его объектом желаний всей женской части коллектива магазина спортивных товаров, что находился напротив книжного, где мне удалось найти работу. Местные сплетницы выдавали множество теорий на вопрос, почему он заинтересовался именно мной, но когда мы только познакомились, лично я не помышляла ни о каком романе. Парень как парень. Ну красивый, ну привлекательный.

Вот только никаких чувств не вызывает. Разве что лёгкую заинтересованность, не более того.

— Привет, — Саша улыбнулся ещё шире и протянул мне букет ромашек. — Готова к прогулке?

— Хороший вопрос, — задумчиво протянула, постукивая пальцем по подбородку. То ли от жизненной ситуации, то ли от положения, в котором пребывала, но характер, и без того не отличавшийся лёгкостью, стал ещё хуже.

Если такое вообще возможно.

— Мамочка опять не в духах? — рассмеялся Сашка, уже успевший привыкнуть к моим закидонам. Да и злиться на него было невозможно. Во всяком случае, долго.

— Скорее голодная, — хмыкнула и обулась. Прихватив сумочку, телефон и ключи, положила букетик цветов на зеркало, после чего вышла из квартиры, повернувшись спиной к парню, что бы закрыть дверь.

Тёплые ладони легли на живот, прижимая меня спиной к груди Александра. Уткнувшись носом мне в макушку, он вздохнул и предложил:

— Может, тогда в кафе пойдём? Ну её, эту прогулку. Тебе питаться хорошо надо. Или можем к моим родителям зайти, ты им уже как дочь практически.

— Саш, не надо, — покачала головой, убрав его руки и сделав шаг в сторону. Грустно на него посмотрела и вздохнула. — Не торопи события, хорошо?

— Как скажешь, — казалось, что он ничуть не огорчился, но по едва заметно дёрнувшейся щеке мне стало ясно, что его это задевает, что бы не говорил и как бы не поступал.

Но тут уж ничего не поделаешь. Через себя переступить я тоже не могла. Чувствам нельзя приказать появиться или исчезнуть. Так что остаётся только ждать. Хочется верить, что недолго.

— Идём? — робко улыбнулась и протянула ему ладонь, старательно подавляя дрожь.

— Конечно, — он снова улыбался. Взяв мои пальцы в свою крепкую руку, осторожно коснулся их кончиков губами в невесомом поцелуе, и мы начали спускаться вниз. Уютное молчание между нами не напрягало, но отчего-то на душе всё ещё было неспокойно.

Александр.

Саша никогда не верил, что можно влюбиться с первого взгляда. И придерживался мнения, что симпатию понравившейся девушки надо завоёвывать любыми средствами, а если она с другим, то отбивать во что бы то ни стало.

Однако случайный визит в магазин канцелярских товаров, напротив которого Саша работал, изменило всё его представление о любви. Потому что тогда он познакомился с этим маленьким чудом. Не зная, кто она, откуда и что с ней случилось, даже видя, что девушка беременна и остерегается близко сходиться с представителями сильного пола, Александр всё равно полюбил её. И стал частым гостем в этом заведении, приходя порой только для того, что бы посмотреть на сероглазую брюнетку, с трогательной слабой улыбкой на бледных губах.

Лишь постепенно, день за днём, ему удалось приучить её к себе. Как бы грубо это не звучало в отношении Юли, но их общение первое время напоминало укрощение дикого зверя. Соколова, боясь чего-то неведомого, старательно избегала встреч с ним, говорила мало и сухо, словно пыталась отвадить от себя. Но тут Саша проявил упрямство и смог подобрать к ней ключик. В последствии он об этом не жалел, не смотря на то, что общение с ней стало невыносимой пыткой.

Молодой человек вытянулся на скамейке, положив голову на колени девушки. Он любовался её лицом, пока она читала местные сплетни в купленной у рынка газетёнке. Поза была не совсем удобной, мешал живот, но ради таких вот спокойных моментов, когда она не закрывалась, не хмурилась, не волновалась и прочее, можно было и потерпеть.

— Ты сегодня молчаливый какой-то, — словно невзначай поинтересовалась Юля, убрав прядь волос за ухо. На мгновение Саша залюбовался тонкой шеей и хрупким силуэтом девушки. Для прогулки она надела просторный джинсовый комбинезон с длинными лямками, водолазку под горло и тёплую лёгкую куртку. Не смотря на то, что станице она жила достаточно давно, кожа так и осталась светлой, делая её похожей на фею.

— Ты тоже. О чём задумалась? — протянув руку, коснулся носа Юли. Она смешно сморщила его и дёрнула головой в сторону. — Давай, рассказывай. Я же вижу, что с тобой что-то не то происходит.

— У меня просто был странный разговор с одним из соседей, — после минутного молчания откликнулась Юля, вздохнув и отложив газету в сторону. Подняв голову, она, прищурившись, посмотрела на безоблачное синее небо. — И это заставило задуматься кое над чем, что было у меня в прошлом.

— Ты имеешь в виду, отношения с отцом твоего ребёнка? — осторожно поинтересовался Саша, чувствуя, что ступает по очень зыбкой почве. Этой темы девушка предпочитала в разговорах не касаться.

Соколова замолчала, не отводя взгляда от зеркальной глади пруда в парке, где они решили передохнуть, устроившись на скамейке возле небольшого пруда. Саша уже думал о том, что придётся искать возможность извиниться за своё любопытство, но она неожиданно устало вздохнула и заговорила. Правда, голос у неё звучал глухо и без каких-либо эмоций, что, учитывая её состояние, было удивительно само по себе.

— Дед Кеша рассказал мне историю своей жизни. Знаешь, удивительно, что он всё ещё помнит те далёкие времена, когда был молодым. Сказал, что бы я подумала над этим и приняла решение. Но… Я не смогу вернуться к тому, что было. Как говорится, сожжённые мосты вряд ли можно построить заново. Возможно, я всё ещё его люблю, но на тех же условиях быть с ним не смогу. А он… Он не захочет меняться. Как я думаю.

— Юль, ты его любишь? — тихо спросил Александр, стараясь, что бы голос звучал спокойно и непринуждённо.

— Не знаю, Саш. Честно, — она хмыкнула и провела пальцами по его волосам. И снова замолчала, продолжая перебирать светлые пряди.

— Выходи за меня замуж, — неожиданно для самого себя, выдал Саша и понял, что в принципе с таким планом действий очень даже согласен.

— Прости? — Юля недоумённо на него посмотрела.

— Выходи за меня замуж, Юль. Тебе рожать скоро и одна ты не справишься. А я помогу. Рядом всегда буду. Ну так как? Согласна?

— Предположим, рожать мне не так уж и скоро, — осторожно откликнулась девушка. — Но Саш… Я же… Я тебя не люблю.

— Я знаю, — вздохнув, Александр сел прямо, уткнувшись взглядом в землю. — Вот это уж точно не новость для меня. Но одной тебе не справиться. И я терпеливый. Когда-нибудь ты откликнешься на мои чувства.

— Саш, мы не в мелодраме. И не в дешёвом любовном романчике, где обязательный хэппи энд и счастливая жизнь, с надёжным, пусть и нелюбимым человеком, — вздохнув, Юля встала и направилась по дорожке к выходу из парка, засунув руки в карманы и вжав голову в плечи, склонив её вперёд. Так она напоминала нахохлившегося воробья, ищущего способ согреться.

Видя её такой, ему всегда хотелось обнять и прижать девушку к себе, грея и убаюкивая, обещая защитить от того, что твориться в этом мире.

Чуть замешкавшись, отвлёкшись на размышления о любви, Саша вскочил с места и бросился следом за Юлей. Догнать её удалось минуты через две, и они снова шли рядом, правда теперь Соколова спрятала руки в карманы, не давая ему возможности себя коснуться.

— Чем тебе не нравиться такой конец? — всё-таки вернулся к теме разговора, чувствуя острую необходимость закончить его. Или, хотя бы, попытаться сделать это.

— Тем, что так не бывает, — пожала плечами Юля, не глядя на него. — Саш, даже малым детям понятно, что жениться надо, испытывая хоть какие-то чувства к партнёру. А я к тебе ничего не чувствую… Кроме лёгкого интереса. Прости за прямоту, но в этот раз я предпочитаю не строить ложных иллюзий. Даже если мы сможем притереться друг к другу, это вовсе не означает, что у нас получиться жить вместе.

— По-твоему, любовь настолько важное чувство, что из-за него проще быть матерью-одиночкой, чем связать свою жизнь с нелюбимым человеком? — иронично усмехнулся Саша, задетый за живое.

— По-моему, ты сам не понимаешь, чего всё-таки от меня хочешь: скандала или же нормального разговора. Я просто объясняю тебе свою позицию. Говорю о том, что так не получится. Пытаюсь просто предотвратить боль, которую ты можешь почувствовать потом, когда поймёшь, что живёшь с женщиной, для которой ты ничего не значишь, — снова пожала плечами девушка и устало вздохнула, наконец-то подняв на него взгляд. В серых глазах отражалось спокойствие и лёгкая грусть. — Лёш…

— Саша, — поправил он, поморщившись от чужого мужского имени.

— Да, прости, — она снова вздохнула и продолжила говорить. — Саш, я видела такие пары. Да, с виду всё хорошо, но если копнуть, то такое вылезет… Честно, я не хочу портить подобным образом жизнь ни себе, ни тебе. Особенно тебе. Что, свет клином на моей персоне сошёлся?

Саша остановился и схватил её за плечо, разворачивая к себе лицом. Удерживая её так, он несколько мгновений вглядывался в безмятежное лицо девушки, после чего наклонился и впился поцелуем в плотно сжатые губы. Что Александр надеялся доказать подобными действиями, парень и сам не знал, но упрямо целовал замершую на месте девушку, даже не получая от неё никакого ответа.

Спустя пару минут, отступил назад, чувствуя себя виноватым. Юля молчала, смотря на него спокойным взглядом, в котором, казалось, исчезли, утонули все эмоции.

— Прости, — тихо шепнул, погладив девушку по щеке. Та усмехнулась каким-то своим мыслям и резко дёрнула головой, уходя от контакта. — Юль, я не хотел…

— Саш, не осложняй себе жизнь, хорошо? — она покачала головой. — Ты же вроде умный парень. И красивый. Найдётся ещё та девушка, в которую ты влюбишься, потеряв голову. А я не стою твоих страданий.

— Ты не понимаешь, — Александр печально хмыкнул и взял её за руку, направившись по дороге к небольшому уютному кафе, находившемуся в двух домах от парка. — Как показала практика, любимых не выбирают.

— Ты это мне говоришь? — деланно удивилась Юля, предпочтя, по всей видимости, забыть о произошедшем инциденте. Саша был этому только рад, правда, его не покидало ощущение, что он совершил ту единственную ошибку, которая будет стоить всех их отношений. С другой стороны, сама мысль о том, что она может принадлежать кому-то ещё, сводила с ума. И пусть к не родившемуся ребёнку он относился с теплотой, хоть и была неприятна мысль о том, что дитя чужое и наверняка будет похоже на отца, то любой другой мужчина начинал выводить из себя.

Александр грустно улыбнулся, наблюдая за тем, как Юля устраивается за столиком у окна и рукой подзывает официанта.

Глупо питать иллюзии, строить планы и жить надеждой на то, что когда-нибудь она сможет ответить на его чувства взаимностью. Только от понимания данного факта, легче не становилось. Ничуть.

Усевшись рядом, пролистал меню и не особо-то выбирая, заказал жаркое и крепкий кофе. Девушка ограничилась салатом из свежих овощей, котлетами с пюре и большой кружкой чая. Неловко поёрзав, пожала плечами, словно говоря «ничего не могу с этим поделать». Этот жест вызвал умильную улыбку. И ему не казалось странным то, что такое зрелище доставляло удовольствие.

Они ели молча, изредка посматривая друг на друга. Саша хотел было извиниться, но передумал, не безосновательно полагая, что это выглядит глупо, мягко выражаясь. А он и так натворил уже дел за сегодня.

— Юль, — всё-таки не выдержав тишины, в которой девушка чувствовала себя вполне уютно, позвал Александр, отложив в сторону вилку. — Можно спросить?

— Смотря что, — осторожно откликнулась Соколова, тщательно пережёвывая кусок мяса. Хотя какое в котлетах, да ещё и в кафе, мясо. Отпив немного чая, она снова уставилась в свою тарелку, явно о чём-то размышляя. Напряжённая складочка между бровей и поджатые губы говорили сами за себя.

— Он стоит того?

— М? — девушка непонимающе на него посмотрела. — Ты о ком?

— Этот Алексей… Он стоит того, что бы так его любить? — чтобы она не увидела, как ему важен ответ, Саша спрятал руки под столом, сжав пальцы в кулаки так, что побелели костяшки. В другое время не стал бы даже поднимать тему бывшего парня, но отчего-то сегодня так и тянуло на это. В конце концов, ему просто хотелось знать, за что кому-то так повезло.

Юля отодвинула тарелку в сторону и обхватила кружку с чаем ладонями, задумчиво смотря в окно. На её лице отражалась целая буря эмоций, сменившая умиротворённой спокойствие. Здесь было всё: боль, оби9а, горечь, осуждение, вина и надежда.

А ещё любовь. Болезненная, гибнущая, но всё ещё продолжающая цепляться за что-то, известное только ей.

Возможно, он мазохист. Потому что все эти чувства — как нож в сердце, и кто-то с садистской ухмылкой проворачивает его раз за разом. Но отказаться от возможности находиться рядом, пусть даже это всё больше напоминает изощрённую пытку, нет ни сил, ни особого желания.

— Я не знаю, — наконец, заговорила девушка, по-прежнему разглядывая улицу. — Сложно сказать, кто стоит, кто не стоит, а кто недостоин и того, что бы о нём упоминали даже вскользь. Жизнь штука весьма относительная, а все наши мерки настолько условны, что даже смешно пытаться себя в них загнать, — тут она вздохнула и тряхнула головой, переведя взгляд на Сащу. — Прости, ударилась в философию. Ты спросил стоит ли он любви? Конкретно моей, не так ли? — получив утвердительный кивок, усмехнулась и качнула головой. — Нет. Он не стоит того, что бы я его любила. Он изменял, обманывал и сломал то единственное, что было важным — моё доверие. Он ревновал, указывал что мне делать и в конце концов, я едва не потеряла ребёнка. Из-за него про меня рассылали едва ли не порно фото и прочие прелести интересной жизни взрослых, едва не прирезали розочкой от разбитой бутылки и трепали нервы как могли.

— Но…

— Но я его люблю. А знаешь почему? Потому что идеальной любви, как в романах и фильмах — не существуют, — Юля слабо улыбнулась, отпивая чай. — Принцев на белом коне нет, да и не ждёт их уже никто. А Волков… Знаешь, он и в школьные годы на такое почётное звание не тянул, что уж говорить про наше время?

— Но почему…

— Да что ты заладил, почему, за что, стоит ли того… Саш, любят не за что-то, не почему-то и не меряя на весах, во что это тебе обойдётся. Любят, потому что любят. За то, что человек просто есть. Потому что если для других он никто, для тебя он целый мир. Ну где-то так. Меня снова потянуло на лирику, — фыркнув, девушка вдруг прищурилась и посмотрела на него внимательней. — Саш, если ты хочешь знать ответ, попробуй для начала, спросить самого себя, зачем тебе я и за что ты так меня любишь. Возможно, ты меня поймёшь… А может, найдёшь повод отказаться от этой любви.

Вытащив из сумки кошелёк, Юля положила на стол несколько сотен, после чего взяла куртку и направилась к выходу. Он же остался сидеть на месте, не зная, зачем вообще завёл этот разговор и стоил о ли это всё полученных ответов.

Александр очнулся от задумчивости только, когда за окном ударил гром. Небо, ещё недавно бывшее голубым и чистым, затянуло свинцовыми тучами. Первые крупные капли ударили в стекло, непривычно громко, потянув за собой целый потоп. Люди, ещё недавно наслаждавшиеся тёплым осенним днём, пытались где-нибудь найти укрытие, что бы переждать разбушевавшуюся стихию. Будь это другой день или другая девушка, он даже не подумал бы броситься следом. Но одно лишь понимание того факта, что Юля там одна, беременная, без зонта и под ледяным дождём, заставило Александра подпрыгнуть на месте и броситься к выходу.

Она никогда не меняла маршруты. Привыкнув ходить по одной дороге, Юля не пыталась что-то изменить в сложившемся укладе вещей. Найти её, даже в такую грозу не составило труда, хоть и была вероятность, что девушка всё же решила спрятаться где-нибудь от больно бьющих по обнажённой коже капель.

Саша увидел её на перекрёстке. До дома, где жила Соколова оставалось не так уж долго идти. Стянув с себя толстую ветровку, накинул на голову девушки, обхватив её руками за плечи, и потащил в сторону подъезда, тихо, полушёпотом, проклиная её упрямство. Заскочив в подъезд, он помог Юле подняться на нужный этаж и даже открыл дверь квартиры.

— Бери сухую одежду и в горячий душ, — приказным тоном выдал Александр, снимая промокшие насквозь кроссовки и отбрасывая их в сторону. О своём здоровье в данный момент он не особо задумывался.

— В шкафу есть сухое полотенце и одежда. У меня брат иногда ночевать остаётся, — тихо откликнулась Юля, проходя мимо него в ванную и прихватив с собой банный халат. — Переоденься. Не хочу, что бы из-за меня ты ещё и простыл.

Машинально кивнув головой, Саша переоделся, сложив мокрую одежду в пакет. Поставив его в коридоре, прислушался к звукам плещущейся воды и вздохнул. Мыслей в голове было слишком много, что бы выбрать что-то определённое в направлении развития отношений между ним и Юлей. То, что будет нелегко, Александр Степанович Михеенко знал со слов деда. С ним он в последнее время стал общаться гораздо чаще, узнав, что тот живёт в одном доме с интересующей его девушкой.

Догадываясь об интересе внука к соседке, дед Кеша заранее вызвал оного на разговор и предупредил, что бы не лез напролом и что бы уяснил, что шансов на удачный исход практически нет. Михеенко-младший тогда ещё не подозревал, насколько дед был прав…

А после стало уже всё равно.

Потерев шею, Саша отправился на кухню, проигнорировав свербящее в душе желание соблазнить любимую девушку. Подонком или эгоистом он не был, да и с восприятием реальных фактов тоже было нормально всё, так что дабы не сидеть без дела, решил поставить чайник и приготовить что-нибудь лёгкое. Салат какой-нибудь или ещё чего.

Хозяйка квартиры появилась где-то минут через десять. Он как раз закончил заправлять салат из помидор и огурцов домашней сметаной. Юля прошла на кухню в безразмерном, с чужого плеча, халате и с большим полотенцем, намотанным на волосы.

Устроившись на второй табуретке, взяла в руки кружку с чаем и благодарно улыбнулась, показав милые ямочки на щеках:

— Спасибо. Тебя дома не потеряют?

— Кто меня потерять-то может? — рассмеялся Александр и покачал головой. — Нет. Я подожду, пока ты поешь и согреешься. К тому же, не особо хочется идти под таким милым дождичком. И… Прости за расспросы.

— Знаешь, может оно и к лучшему, что ты меня сегодня об этом спросил, — задумчиво откликнулась Соколова. — Саш, я понимаю, что у тебя ко мне чувства и всё такое… Но

— Да понимаю я… С самого начала понимал, — вздохнув, покачал головой Михеенко. — Видимо припекло сегодня вот и не выдержал. Давай забудем об этом, а?

— Забудем?

— Да. Обо всём, что сегодня было. Кроме вот этого милого момента, когда мы сидим и пьём вкусный горячий чай. Я так понял он с мятой?

— Да. Мне нравится. Успокаивает, — машинально кивнула в ответ Юля и удивлённо посмотрела на него. — Саш, я не понимаю, что ты подразумеваешь под забыть?

— Сделать вид, что этого разговора по душам не было, — уточнил Саша и взял её ладонь в свои руки. Погладив хрупкое запястье, посмотрел ей в глаза. — Юль, пожалуйста. Давай забудем, а?

— Хорошо, — хмыкнув по известной только ей причине, Соколова кивнула головой. — Забудем, так забудем. Саш, спасибо тебе за помощь, но я хочу отдохнуть. Устала что-то.

— Конечно, — он тут же вскочил с табуретки и засобирался домой, чувствуя, что именно сегодня умудрился наломать дров так, как не удавалось за всю жизнь разом. Но главное, что она не злилась и согласилась сделать вид, будто этого разговора, вместе с его расспросами, не было.

Обувшись, попрощался с Юлей и вышел под дождь, который стал меньше, сходя на нет так же быстро, как и начался. Посмотрев на окна квартиры любимой, Саша улыбнулся глупой надежде, что всё ещё ютилась в его сердце, и пошёл домой, планируя, что будет делать завтра и как пытаться вернуть пошатнувшееся отношение Юли к нему на прежний уровень.

Юлия.

За Сашей давно закрылась дверь, а я так и сидела на кухне, уставившись невидящим взглядом в кружку с чаем. С моим любимым, стоит заметить. «Ahmad Tea: Mint Cocktail». Правда, сейчас я от него не получала никакого удовольствия. Словно вкусовые рецепторы отключило по какой-то причине.

Думала ли я, собираясь на это так называемое «свидание», что мне придётся копаться в самой себе и объяснять постороннему, по сути, человеку, почему не могу забыть и отпустить Волкова? Определённо нет. И совершенно не представляла, что Саша решит сделать мне предложение.

Впрочем, этого стоило ожидать. По его поведению сразу было понятно, что ему захочется именно таких, серьёзных отношений. Только я устала от потрясений и не собиралась ни с кем в ближайшее время связывать свою жизнь. К тому же, любовь штука такая, быстро она не проходит.

Особенно, когда ты этого очень хочешь.

Вздохнув, отставила чашку в сторону и вышла с кухни, кутаясь в халат. Настроение пребывала на отметке «лирично-грустно-философское», поэтому, чтобы не раскиснуть окончательно, устроилась на диване, укрывшись пледом. Нащупав пульт от телевизора, включила его и попереключав каналы, остановила свой выбор на новостях, что шли по первой программе. Там показывали информацию об очередных прорывах системы водоснабжения в моём родном городе и любимой Свердловской области. Что характерно, подобные случаи являлись отличительной чертой любого отопительного сезона. Да и в тёплое время тоже не были редкостью. С той лишь разницей, что обычно зимой прорывало трубы с холодной водой, а летом с горячей.

Я скучала по дому.

По друзьям, любимому делу, своей квартире и рыжему наглому Феде. По родителям, младшей сестрёнке и Женьке, со своими проблемами в личной жизни. Иногда, кажется, что возвращение могло решить бы все проблемы…

Но когда возвращаться уже не к чему, зачем бередить старые раны?

Свернувшись в клубок, накрыла руками живот, поглаживая и тихо нашёптывая:

— Мой котёнок. Мамочка твоя, конечно, та ещё дура, но ничего уже не поделаешь. Так что придётся нам с тобой как-то смириться с данным фактом. Но, подозреваю, что ты пойдёшь характером в своего отца, так что ничего, справимся как-нибудь.

Конечно, шевелиться малышу пока ещё рано, но мне хотелось верить, что отклик всё-таки есть. Во всяком случае, от понимания, что скоро я буду не одна, стало немного легче и мир не казался таким уж мелодраматичным.

Что бы окончательно избавиться от хандры, нужно было пообщаться с Надей, любимой девушкой Максима. Пусть я оборвала контакты практически со всеми своими знакомыми, не считая родителей, Жени и Максима, это не значит, что мне не было известно о том, что твориться в городе. И Надя со своей непосредственностью, порой совершенно детской и мало кем выносимой, лично для меня была идеальной кандидатурой для чересчур взрослого Максима.

И Краснов со мной, к слову, был полностью согласен. Он не простил мне то, что я исчезла, никому и ничего не сказав, Но оказался единственным, кто понял зачем и почему я так поступила. Даже в совместной жизни с Волковым оказался какой-то прок. Иначе, как бы мы с блондином познакомились:

Однако, сейчас у него свои проблемы, да и сваливать на них своё плохое настроение не хотелось. Посему, подавив несвоевременную ностальгию, ещё раз прошлась по каналам, нашла какой-то с мультяшками и поудобнее устроилась на подушке, зарывшись носом в ворс большого медведя, подаренного братьями. Его, из-за приличных размеров, использовали в качестве подушки. О том, что делать с Александром, да и вообще, как быть дальше, подумаю завтра.

А пока что моно отключить мозги и просто наслаждаться покоем, уютом и тишиной. Мне, как будущей мамочке, требуется запастись такими вот умиротворёнными воспоминаниями, чтобы предстоящие бессонные ночи не были настолько уж бесперспективными.

19

Алексей

Меньше всего в своей жизни Волков мечтал о том, что будет с таким остервенением кого-то искать. Только мы предполагаем, а Бог располагает. Именно поэтому он сейчас стоит около памятника на площади и ждёт, меланхолично выкуривая сигарету, за сигаретой. Перспектива умереть от рака лёгких его не пугала.

Сколько времени прошло? Три месяца? А такое ощущение, что вечность. И Волков прекрасно понимал, что даже если он найдёт Юлю, вернуть всё на круги своя вряд ли получится. Даже если он надумает сигануть с крыши высотного дома.

Алексей вздохнул. Осознание, что случилось что-то непоправимое пришло далеко не сразу. Сначала он, как и в первый раз, разозлился. Потому стал ждать, когда она объявиться. И только убедившись, что Юли нет даже в пределах области, не то, что города, начал понимать, что же произошло.

Хмыкнув, Волков опустил голову, прислонившись плечом к постаменту. На самом-то деле всё получилось до банального глупо и нелепо. Сейчас даже самому себе ответить не получалось, зачем искал связи на стороне, зачем рассказывал о них Юле…

Возможно, так Алексей пытался вызвать у неё хоть какую-то реакцию, увидеть прежнюю Соколову. Ту, в которую влюбился. А возможно, просто проверял её чувства на прочность. Да как ни крути, вышло, что оказался редкостным ублюдком и едва не лишился ещё даже не рождённого ребёнка.

И ведь пытался искать. Выпрашивал у всех знакомых её, родителей, даже Краснова достал вечными звонками. Для чего он это делал, Волков так же не мог сказать. Но чувствовал острую необходимость узнать, где она и всё ли с ней в порядке.

Выбросив окурок, посмотрел на часы. До назначенной встречи осталось где-то около пяти минут. Обратиться к Ивану Петренко, оказавшемуся в городе проездом, было последнее из его идей. К удивлению Лёши, он согласился. Хотя Волков нутром чуял, что далеко не всё так просто.

Осталось только набраться терпения и дождаться, когда Петренко надумает появиться.

— Давно ждёшь? — окликнули его справа. Повернув голову, Алексей увидел того самого блондина, который на данный момент был его единственным шансом.

Петренко стоял в отдалении, засунув руки в карманы кожаной куртки на меху и смотрел на него, зло прищурившись. Во всей позе мужчины, в его взгляде и выражении лица, скользила неприкрытая угроза. И как бы это не било по самолюбию Волкова, он понимал, что заслужил.

Одно радует, никто не сможет уязвить или унизить его больше, чем в сам себя же и в собственных мыслях.

— Недолго, — откликнулся наконец Волков, повернувшись лицом к Ивану. — Даже не успел соскучиться.

— Да ты что? — практически натурально удивился Петренко и фыркнул. — Тогда, может мне уйти?

— Ты обещал рассказать, где она, — сжав зубы, процедил Алексей. В присутствии этого человека, ему редко удавалось оставаться спокойным. И точной причины так и не удалось определить.

— Обещал? Слушай, парень, я ничего тебе не обещал. Ты просил меня с тобой встретиться? Я встретился. И всё. Можем расходиться по домам.

— Иван! Мне нужно это знать!

— Тебе башкой нужно было думать, раньше. Да, видать, правильно про нас мужиков говорят, что Бог наделил двумя умами. Вот только кровеносная система общая, и если к одному прилило, то второй отключился, — язвительно заметил Петренко, покачиваясь с пятки на носок и обратно. — Короче говоря, не тем местом ты думал, когда со всеми своими бабами спал, да ещё и Юльке про это рассказывал. А теперь что, удивляешься, почему она ушла? Или так понравилось подобное развлечение, что решил продолжить, м?

— Иван, я её люблю…

— Вот только не надо таких фраз, ладно? Видел и знаю, как ты её любил. Она на себя не похожа была, когда из больницы вернулась. Там не человек, робот был. И тебе на это оказалось глубоко наплевать, Волков. Потому что ты в тот день даже дома не появился.

— Слушай, мне и так хреново. Думаешь, я за это время не понял, каким был? Не раскаялся? — не выдержав, заорал в ответ Алексей, чувствуя, как к горлу подступает неприятный горький ком. — Да, я считал, что поступаю правильно, что так и должно быть. И до сих пор бы так считал, если бы не твоя как бы сестра, сломавшая мне жизнь!

— Тогда какого хера ты её ищешь? Она же тебе всё испоганила, всё испортила. Зачем искать того, кто ничего для тебя не значит? — не унимался Иван, подойдя ближе и цепко смотря ему в глаза. Чего он добивался, Волков не знал.

И не хотел знать. В груди бурлило от сдерживаемых чувств, и остановить поток слов не представлялось возможным.

— Какого хера? А то, что я её люблю не достаточный повод искать? И не пытайся задеть меня или ударить. Больнее, чем сам себя, никто наказать не сможет. А я нехило постарался, вспоминая всё, что между нами было. Возможно, я и не раскаиваюсь. Сейчас как-то трудно определить. Но знаю, что виноват и хочу это исправить!

— А ты уверен, что она этого хочет? Волков, тебе в башку твою тупую не приходило, что Юле уже может быть не нужна такая любовь? Какой прок от отношений с человеком, которому на тебя наплевать, как и на ребёнка?

— Да не наплевать мне! Это она всё за всех решила, — уже несколько тише откликнулся Алексей и вытащил очередную сигарету. Отвернувшись, прикурил и добавил. — Я не снимаю с себя вины, как уже говорил. И знаю, что она вряд ли меня простит. Но я хочу быть рядом с ней и с ребёнком.

— Ты знаешь, смотрится вся твоя речь очень не убедительно. Я бы даже сказал, слишком неубедительно, — задумчиво протянул блондин, опираясь спиной о холодный камень постамента, на котором стояла статуя. — Особенно, учитывая, какие между нами отношения. Твои заверения в любви к моей сестре звучат весьма…

— Неубедительно? — передразнил его Волков, и устало вздохнул. — Иван, я устал. Три месяца не могу добиться ни от кого никакой информации. И все не твердят: врёшь, не убедительно, мы тебе не верим, — он передразнил интонацию, с которой ему отвечали друзья и близкие знакомые Соколовой. Особенно усердствовала Павлова, но у той в принципе сносило крышу после того, как Юля, навестив её в больнице, сама оказалась там же, только что в другом отделении. — Интересно, как по-вашему я могу доказать правдивость собственных слов и намерений? Что, пойти броситься с крыши, с криками «Я тебя люблю, Юля»? Так какой в этом смысл? Нет, я просто хочу поговорить с ней. И именно ей решать, что будет дальше.

— А она не решила? Ты так в этом уверен? — Иван говорил спокойно, но почему-то раз за разом Алексею слышалась некая язвительность в его голосе. Впрочем, возможно он просто уже привык к тому, что никто не доверяет его намерениям в отношении Юли. Толку-то бороться с этим? Сам виноват, самому и расхлёбывать.

— Если бы она всё решила окончательно, то не стала бы исчезать. Во всяком случае, я так думаю, что разговор у нас бы состоялся.

— Ты излишне самонадеян.

— Это всё, что у меня осталось, Иван. Что, неужели не заслуживаю шанса всё исправить? — он искоса посмотрел на Петренко, задумчиво закусившего нижнюю губу и потирающего лоб.

— Она в Краснодарском крае. В станице Павловская, — после минутного молчания, откликнулся Петренко и усмехнулся. — Я не знаю, что ты собираешься ей говорить и как, но не надейся, что она сразу же кинется тебе в объятия.

— Спасибо, — облегчённо выдохнул Волков, обнаруживший, что задержал дыхание, в ожидании ответа.

— Засунь своё спасибо, знаешь куда? Я это делаю для неё. Она ведь тебя любит, до сих пор. Понять, правда, не могу за что, ты редкостный урод, — Иван пожал плечами и пошёл в сторону станции метро. — Улица Гришанова, дом двадцать три, квартира шестнадцать. Запомни, Волков, если я узнаю, что ты снова сделал ей больно, жизнь твоя станет очень специфичной.

Волков промолчал. Сейчас, получив желаемое, он несколько растерялся. Если минуту назад ему казалось, что он свернёт горы, что бы узнать, где искать Юлю, то теперь как-то засомневался. И не в своём решении попытаться всё наладить, нет.

Алексей сомневался в том, что его любовь, причинившая столько боли девушке, ещё нужна ей. Сам себя он вряд ли смог бы простить за то, что творил. Пусть даже тогда и не было понимания, что из-за такого поведения можно потерять единственного, по-настоящему дорогого человека.

С другой стороны, что он потеряет, если попробует поговорить с Юлей? Так, по крайне мере, его перестанет мучить беспокойство и надежда на то, что всё ещё можно исправить.

Криво усмехнувшись, Волков поднял воротник тёплого пальто и направился в сторону машины, припаркованной недалеко от набережной. Если он хочет побыстрее расставить точки над «ё», то нужно собираться и покупать билет до Краснодара.

Иван.

Этот разговор был неизбежен. Ваня прекрасно понимал, что рано или поздно, но Волков выйдет на него. Возможно, именно поэтому он прилетел в родной город любимой сестрёнки, сославшись на срочнее семейные дела. Ничего подобного его тут не ждало, но оправдание отсутствия имелось, а остальное не так уж важно.

К месту встречи Иван подходил со смешанными чувствами. С одной стороны он прекрасно понимал, что этим двои надо поговорить. И теперь, когда прошло достаточно много времени, была вероятность того, что они даже смогут всё обсудить.

С другой же, как любящий брат не хотел даже близко подпускать к ней этого субъекта. Но вечно опекать младшую сестру тоже невозможно.

После разговора, самому ему напоминавшего неприятный, дикий и глупый фарс, он отправился к метро, намереваясь добраться до квартиры и выпить чего-нибудь крепкого. Чего Иван ожидал от этой встречи, сейчас он не мог сказать определённо, но уж точно не того, что увидел.

Алексей выглядел…Растерянным. Словно и вправду не знал, что делать, когда рядом нет Юли. А ещё до жути больным и усталым. И почему-то в его словах о любви слышалась правда. Только, видимо, не привык он ею вот так делиться, поэтому и получалось излишне наигранно. Словно он не знал, какую именно интонацию использовать, что именно сказать, а о чём молчать. Когда слишком долго играешь определённую роль для сторонней публики, сменить её на другую сразу не получится. Даже при всём желании. Будет казаться, что ты обманываешь всех, кто тебя окружает.

Ему ли об этом не знать…

Иван вздохнул, заходя в вагон поезда и вставая рядом с дверью. Правильность поступков вещь сугубо относительная. Для себя он считал неприемлемым то, что Юля собралась и уехала, даже не поговорив с Волковым. Но здесь стоило сделать скидку на эмоциональное состояние девушки. Выйти из больницы, в которой её никто кроме подруг не навестил, приехать домой и понять, что там никого нет и ничто тебя уже не держит… Она приехала в станицу апатичным, бессловесным существом, не реагирующим на внешние раздражители. Им пришлось очень потрудиться, что бы заставить её быть прежней. Пусть и относительно.

С трудом, тяжело, медленно и не охотно, Юля смогла стать живой… Но все понимали, что вряд ли она отойдёт в скором времени от такого удара.

Задумавшись над ситуацией в целом, Ваня волей неволей понимал, что виноваты они оба. Один не понял, что получил, вторая молчала, ничего не объясняя. И раз за разом это только увеличивало разрыв и причиняло боль и Алексею и самой Юле. Слава богу, что у неё хватило сил не сломаться окончательно.

Поезд резко тронулся с места, заставив его ухватить крепко за поручень, едва успев подхватить начавшую падать, от неожиданности, девушку. У неё были длинные чёрные волосы, высокий рост и овальное лицо, с мягкими чертами. Одетая в короткий чёрный плащ, светлые джинсы и сапоги без каблука, она привлекала внимание больше, чем любые манекенщицы, что в платьях, что без них. С чего Ваня ею так заинтересовался, он и сам не понял, но что-то в ней было такое, что казалось безумно знакомым.

— Ай, зараза, — буркнула девушка и благодарно ему улыбнулась, показав милые ямочки на щеках.

— Я? — деланно удивился Иван, помогая ей выпрямиться и уступив место у дверей. — Вот спасибо…

— Ну что вы, это я про метро, — фыркнула она и поправила упавшую на лицо прядь волос. У случайно знакомой оказались большие карие глаза, высокий лоб и чуть ехидная улыбка. — Меня зовут Лена.

— Иван, — галантно пожав ей руку, Петренко усмехнулся и поинтересовался. — Вы не местная?

— Да нет, как раз таки местная, — поморщилась Елена и покачала головой. — Просто всегда забываю о рывке. Причём, не зависимо от степени своей занятости. А почему вы такой задумчивый, Иван?

— Слишком много проблем и решать их пока что приходиться только мне, — пожав плечами, Ваня машинально провёл рукой по волосам. — Лена, а вы чем занимаетесь?

— Я бармен, — хохотнула девушка, следя за реакцией собеседника. Ваня может и удивился, но виду не подал. За свою жизнь он и не такое встречал.

Разочарованно вздохнув, Лена подытожила:

— Вы не удивлены.

— Да я просто и не такое встречал, — пожал плечами Ваня и улыбнулся. — Впрочем, может, это вы сейчас удивитесь.

— Чему же?

— Я лично работаю секретарём-референтом.

— Вы? — Лена изумлённо на него посмотрела. — Неужели вам нравится перед кем-то выслуживаться?

— Неужели вы считаете, что с такой профессией может справится только женщина? — вскинув брови, Ваня сложил руки на груди и хмыкнул. — По мне это отличный способ натренироваться в плане использования отдельного, сугубо личного подхода к людям. Да и поиграть на нервах у больших «шишек» безнаказанно не всегда удаётся. И далеко не всем.

Несколько минут девушка задумчиво изучала его внимательным взглядом. Потом улыбнулась и кивнула головой:

— С такой точки зрения я на этот вопрос никогда не смотрела. А вы забавный.

— В хорошем или в плохом смысле слова?

— В очень хорошем, — рассмеялась Елена и вздохнула, услышав объявление о следующей обстановке. — Мне пора.

— Может, обменяемся телефонами? — совершенно не задумываясь, предложил Иван, вопросительно вскинув брови.

— Давай, — легко согласилась Елена и быстро продиктовала ему свой. Сделав прозвон, он сохранил контакт и, улыбнувшись, помахал девушке на прощание. Лена послала воздушный поцелуй, выскочив из вагона.

Проследив за тем, как она быстро скрылась в толпе, Иван усмехнулся и покачал головой. Возможно, для него на личном фронте ещё не всё потеряно.

Телефон зазвонил, заставив удивлённо на него посмотрев. Увидев, что звонит Юля, глубоко вздохнул и ответил, мысленно давая себе зарок не упоминать Волкова ни при каких обстоятельствах:

— Привет, котёнок. Ты как?

— Вань, ну сколько раз можно просить не называть меня так? — тихо усмехнувшись, поинтересовалась любимая сестрёнка, нисколько не обидевшись или рассердившись. — Ты где?

— По делам уехал. Скоро вернусь, возможно, даже завтра. А что такое?

— Да ничего. Почему если я звоню, то обязательно что-то должно случится? — несказанно удивилась Юля. — Соскучилась. Да и на рынок не мешает съездить.

— Так ты своего рыцаря в сверкающих доспехах попроси, — фыркнул Иван, протискиваясь мимо пассажиров к открывшимся дверям. — У меня такое иногда чувство, что захоти ты пообедать жареным осьминогом, он нырнул бы в первый попавшийся океан.

— Это не смешно, — серьёзно откликнулась Юля, и устало вздохнула. — К тому же, я не хочу лишний раз с ним встречаться. Знание о том, что человек в тебя влюблён, а ты ему не можешь ответить взаимностью, не делает жизнь легче и проще. Ты знаешь, он мне замуж предложил…

— А ты?

— А что я? Вот что я, по-твоему, могла ему ответить? Вань, ну хоть ты не издевайся…

— Ладно, прости, — он, вместе с очередью из торопящихся на верх людей, добрался до эскалатора. Взобравшись на неспешно двигающиеся наверх ступеньки, Иван вздохнул и поинтересовался. — Он тебя не обидел?

— Скорее уж я его… Так ты скоро приедешь? — в голосе младшей сестры слышались нотки надежды.

— Конечно. Увидимся, Юльчёнок, — отключившись, убрал телефон в карман куртки. Настроение, пребывавшее после общения с господином Волковым где-то на уровне ниже плинтуса, как выражается Юля, сейчас можно было назвать вполне таким бодрым. А раз так, то вполне себе неплохая идея, пройтись по магазинам и купить что-нибудь в подарок любимым сестрёнкам и обожаемому племяннику. Ну, можно ещё и будущему члену семьи взять что-нибудь…

Главное в этом вопросе, вовремя остановиться.

Собственные мысли изрядно повеселили, заставив широко и открыто улыбнуться. Единственной мрачной мыслью было понимание того, что Волков снова может наломать дров.

Ваня очень надеялся, что в этот раз Алексей не наделает глупостей, иначе не отделается одним лишь ударом в живот и вывихом запястья. Вообще, ему стоило сказать спасибо Ивану за то, что тот не стал сильно калечить его.

Если у них с Юлей всё наладится, надо будет непременно припомнить этот должок.

Елена

Выйдя в город, Лена закуталась в пальто, спрятав нос в пышном и довольно-таки тёплом шарфе, цвета кофе с молоком. Прищурившись, девушка с интересом осмотрелась вокруг и с первого раза обнаружила того, с кем у неё было назначено свидание. Не узнать Женю Павлову не представлялось возможным даже спустя почти десять лет после последней встречи. Конечно, они общались в социальных сетях и созванивались, но это не идёт ни в какое сравнение с настоящим, живым разговором.

Улыбнувшись своим мыслям, Елена Муренова подпрыгнула на месте и помахала рукой озирающейся по сторонам блондинке. У Павловой было такое выражение лица, словно она увидела стаю крыс, промаршировавших перед ней строем и спевшей что-то вроде той песне, что в сериале «Солдаты» крутили. Кажется, она называлась «Юность в сапогах».

Посмеявшись над подобным сравнением, Лена поспешила навстречу своей подруге, уже предвкушая предстоящее веселье по случаю долгожданной встречи. Она давно собиралась приехать в родные пенаты, вот только то с деньгами проблемы, то на личном фронте война, то ещё что. Короче, вагон и маленькая тележка причин для того, что бы отложить переезд.

— Ленка! — е ё снесло вихрем из высоких каблуков, светлых волос и пушистого пальто, пополам с длинным вязанным шарфом. Женя стиснула подругу в объятиях, подпрыгивая на месте от нетерпения и едва ли не хрюкая от удовольствия. — Блин, Муренова, сколько лет, сколько зим! Я тебя еле узнала!

— А ты не изменилась. Всё такое же взбалмошное существо, — хохотнула лена, сумев таки расцепить цепкие пальцы подруги и даже сделать шаг назад, что бы получше её рассмотреть. — И всё так же сводишь с ума мужскую часть населения страны?

— Увы, я сошла с дистанции, — мягко рассмеялась Женя и продемонстрировала блестевшее на безымянном пальце правой руки кольцо: тонкий золотой ободок. — за последние три месяца много чего произошло. Если будет желание, могу как-нибудь рассказать.

— Обязательно. Но только после того, как ты меня покормишь! Я жутко голодная, — подхватив блондинку под ручку, Лена потащила вяло сопротивляющуюся Павлову в сторону видневшегося на противоположной стороне улице, кафе.

Девушки шли, болтая ни о чём. Вспоминали учёбу, классного руководителя, одноклассников или просто общих знакомых. Пройдя сквозь стеклянные двери заведения, они выбрали столик и уселись за него, повесив верхнюю одежду на спинку стула.

Заказав кофе, мясное и десерт, Елена вопросительно посмотрела на Павлову:

— Рассказывай, давай.

— Что именно? — поинтересовалась Женя, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу.

— Что у вас тут твориться. По лицу твоему видно, что есть о чём поведать бедной и несчастной провинциалке.

— Мать, ты текст не перепутала? Провинциалка, ага. У тебя на лбу большими неоновыми буквами написано, что ты спиртное мешаешь для богатеев, — хохотнула Женя и благодарно кивнула подошедшей официантке, поставившей перед ними заказанную еду и напитки.

— Да ладно тебе, чего к словам придираешься? И кстати, Юлька-то где? — взяв в руки столовые приборы, поинтересовалась Лена. — Я надеялась и с ней сегодня увидеться.

— У неё проблемы… Личного характера, — вся весёлость моментально слетела с Жени, оставив мрачную задумчивость. — Лен, это долгая история…

— А мы куда-то торопимся?

— Ну ладно, — вздохнув, Женя начала рассказ.

К концу её повествования, Елена была готова пойти и побиться головой об стенку. Она решительно не понимала, как из простых и понятных отношений можно было сплести такую паутину, что выбраться из неё безболезненно не представлялось возможным.

— И что теперь? — спросила Лена, когда Женечка закончила рассказывать.

— Пока не знаю. Я, конечно, немного в курсе, где осела Юлька, но говорить ему не намерена. Возможно, он найдет, у кого это выяснить, но так, во всяком случае, я буду спокойна, что это не моя вина, — пожала плечами Павлова. — Так что, вот такие вот у нас пироги творятся.

— Мда, а я жаловалась на то, что мне здесь будет скучно, — девушка закусила нижнюю губу и задумчиво посмотрела на подругу. — А тебя-то как угораздило замужем оказаться? Ты ж вроде даже не думала.

— А так всегда и бывает. Юлька вон тоже думала, что сходить на вечер встречи выпускников — это пустое занятие. Видишь, что из этого вышло?

— В который раз убеждаюсь, что ты себе неприятности найдёшь в любом случае. Даже если окажешься в комнате с мягкими стенами, полом и потолком.

— Если я окажусь в такой комнате, то неприятности будут только у персонала психиатрической лечебницы, — хихикнула Женя, допивая кофе. — Давай лучше о тебе поговорим. Что у тебя такого произошло, что ты переезд откладывала несколько раз?

— Да всего, помаленьку, — Муренова вздохнула и откинулась на спинку стула. — Сначала мама заболела, затем кое-какие неприятности по работе случились. А после и любимый человек устроил… Весёлую жизнь, если можно так выразиться.

— Все мужики сволочи, — сочувственно протянула Женька.

— Не обобщай. Не все, как выяснилось, — улыбнулась Лена, вспомнив знакомство в метро и светловолосого парня, работающего секретарём-референтом.

— Ой, да ладно…

— Павлова, ей богу, я понять не могу, кто на тебя польстился с такими-то взглядами на мужчин? Познакомишь с этим камикадзе? — Лена вопросительно изогнула бровь.

— А чего вас знакомить? Ты его знаешь, — обольстительно улыбнувшись, Женя вытащила из сумочки телефон, что-то долго искала и предъявила к обозрению подруги свою свадебную фотографию.

Муренова с трудом, но всё-таки смогла подобрать челюсть. Удивляться было чему. На неё с дисплея телефона смотрели люди, с которыми она не виделась едва ли не вечность. Рядом с Женей, обнимая девушку в белом платье за талию, стоял счастливый Кожевников. С трудом, но Лена его всё-таки узнала, хотя Евгений сильно изменился, превратившись из рохли в уверенного в себе человека. Рядом с ним чуть ссутулившись, засунув руки в карман джинсов, делал вид, что он тут мимо пробегал Постыляков Артём. Ещё тут была Оксана Ваганшина, Лена Гузеева и ещё много кто, но из-за малого размера экрана разглядеть всех не представлялось возможным.

— Женя, только не говори, что ты вышла замуж за бывшего одноклассника, — несколько обалдело протянула Лена.

— Между прочим, не я одна такая… Счастливая, — хмыкнула Павлова. — Юлька ведь тоже с бывшим одноклассником связалась.

— Что-то я не припомню, что бы в нашем классе учился какой-то там Волков…

— Склерозница, — беззлобно бросила Женя. — Он в параллельном учился у Нинель Степановны. Не поверишь, она всё ещё работает в школе.

— Вот в это я поверю в любом случае. Ну и как тебе семейная жизнь?

— Бурно, — вздохнув, блондинка потёрла нос. — Понимаешь, мы с ним… Э-э-э-э-э… В общем, как у нас это началось я даже под пытками никому не расскажу. А уж о том, что из этого вышло — тем более. Прости.

— Ладно, поняла. Не дура. Была бы дура, не поняла бы, — улыбнулась Елена и перевела разговор на другую тему.

Поболтав ещё где-то час, девушки расплатились и пошли прогуляться. Темы отношений и та, и другая старались не касаться, предпочитая говорить о чём-то стороннем. Совершив вояж по магазинам, подруги прикупили лёгкого вина, фруктов, сыра и котлет (Павлова отказалась пить без основательной закуски), после чего отправились в пустующую (теперь) квартиру Жени, где она проживала до замужества.

Мирный девичник перетёк в бурное веселье. Где-то под вечер замужнюю даму потянуло на поиск приключений и дабы та не нашла неприятности, Лена, запершись в ванной, срочно вызвонила супруга Павловой. Тот даже не стал интересоваться, в чём дело, видимо, прекрасно понимая, какая у него жена.

Кожевников появился спустя минут десять. Открыл дверь своим ключом, оглядел помещение, чему-то усмехнулся и, подхватив Женю на руки, удалился, коротко кивнув на прощание Лене. То ли он её не узнал, то ли просто некогда было разговоры заводить…

Муренова на эту тему предпочла не размышлять. Переведя дух после бурного общения с подругой, она убрала мусор, посуду и бутылки, после чего рухнула на диван, даже не раздеваясь.

Звук пришедшего на телефон сообщения был нагло проигнорирован. Последней более или менее связной мыслью, промелькнувшей в сознании, было то, что вот уж кто-кто, а она ни за что не выйдет замуж за бывшего одноклассника. Ну их в ж…

В общем, ну их, такие приключения. Жизнь и так бьёт ключом. Гаечным и всё время по голове.

Максим.

Мелкий дождь начал моросить под вечер. Краснов с неудовольствием посмотрел в окно и вздохнул. Сидеть на работе не было никаких сил: ни моральных, ни физических. Однако, ради того, что бы Волков наконец-то уладил свои проблемы. Максим был согласен хоть в розовое нарядиться.

Отложив в сторону ручку, он потянулся, разминая мышцы. В последнее время у него было нестерпимое желание убить Алексея, решив тем самым все проблемы. Но прекрасно понимая, что Юля ему это вряд ли простит, Макс держал себя в руках, только периодически указываю другу на тот неоспоримый факт, что не будь он самым последним кретином, то девушка была бы сейчас здесь, а не у чёрта на куличиках.

Впрочем… На юге сейчас тепло, да и фруктов больше. Учитывая, в каком она была состоянии дол отъезда, отдых наверняка пошёл на пользу.

Собрав мысли в кучу, попытался отвлечься от чужих проблем и заняться подсчётами, необходимыми для нового проекта. Однако, голова думать совершенно не хотела, предпочитая уходить в философские размышления о сущности бытия. Только этого ему и не хватало, для полного-то счастья.

Звонок телефона отвлёк его от важной задачи — попытки нарисовать что-то более приемлемое, чем цветочки и смайлики на листке бумаги.

Раздражённо посмотрев на трубку, сделала пару глубоких вдохов-выдохов, дабы успокоиться и взял надрывающийся аппарат:

— Слушаю.

— Привет, опять цветочки рисуешь? — от звуков этого голоса, Максим широко улыбнулся и откинулся на спинку кресла, слегка повернувшись к окну. С Надей они вместе уже два с половиной месяца. О женитьбе он, конечно, пока не думал, но точно знал, что отпускать от себя эдакое чудо не хочет. Где он ещё найдёт такого непосредственного ребёнка?

— С чего ты взяла, что я рисую? — деланно удивился, смяв испорченный лист бумаги и отправив его в корзину одним точным броском.

— Ой, крестиком вышиваешь, да? — неподдельно удивилась девушка и тут же рассмеялась, услышав его возмущённый вопль. — Ладно, ладно. Ты у меня мужчина серьёзный, работящий… А домой ты случаем не собираешься, а, мужчина?

— А что, времени уже пять? — удивлённо переспросил Макс и глянул на наручные часы. Обречённо застонал. Стрелки упрямо показывали пол седьмого. — Прости, солнце. Я действительно заработался.

— Скажи лучше зарисовался, — рассмеялась Надя. — Давай, отскребай свою тушку от кресла и быстро домой. Я тут понимаешь ли готовлю мясо в горшочках, а он в кабинете прохлаждается…

— Не ворчи. Тебе это не идёт, — нежно протянул Макс, вставая из-за стола. — Что-нибудь купить?

— Сладкого к чаю. И огурцов солёных. И икры… Не, икры не надо. Блинчиков с печенью. А, ещё корм коту купи.

— Слушай, а не облезет этот кот? Он жрёт больше меня в три раза!

— Не трогай Дымыча! Он, можно сказать, ветеран кошачьих войн.

— Угу, то-то я смотрю, соседи так странно на нас косятся и про пополнение в семействе спрашивают, — фыркнул Краснов, натягивая куртку и беря ключи от машины. — Это животное есть больше, чем я.

— Не смей обижать моего любимого мужчинку, — возмутилась девушка, но в голосе её слышался смех. — Он у меня самый лучший!

— А я? — несколько обиженно спросил Максим, направляясь в сторону лифта.

— А ты единственный и неповторимый владелец моего сердца, — хохотнула Надежда. — Так пойдёт?

— Ну если единственный и неповторимый, да ещё и не только сердца…

— Ладно, ладно, — весело фыркнула девушка. — Жду тебя.

— Я тебя люблю, — тихо шепнул Максим, прислонившись плечом к стенке кабины лифта.

— Я тоже тебя люблю, — откликнулась Надя и отключилась.

Краснов вздохнул и убрал телефон в карман. Прикрыв глаза, улыбнулся и покачал головой. Она временами такой ребёнок…

Но всё-таки он её любит. Хотя всё это и вызывает ассоциации с дешёвой низкобюджетной мелодрамой.

Как они стали встречаться? Когда он понял, что этот ребёнок ему нужен? На эти два вопроса Максим не мог дать ответ до сих пор. Юля как-то сказала ему, что видимо, в детстве Краснова воспитали неправильно или вообще лишили счастливых детских воспоминаний. На вопрос почему, она ответила, что только это может хоть как-то объяснить его выбор. Помолчав немного она добавила, что если он счастлив с Надей, то это самое главное, всё остальное не имеет какого-то серьёзного значения.

И он постарался больше об этом не задумываться.

Припарковавшись рядом с супермаркетом, Максим вышел, прихватив с собой только кошелёк и ключи. Щёлкнув брелком сигнализации, направился в сторону входа. Он почти уже шагнул в отрывшиеся двери, когда кто-то его окликнул. Оглянувшись, Краснов с удивлением увидел бегущего к нему Тошика, попутно пытающегося отцепить от себя девушку. Рыжая, с взлохмаченными волосами, что-то ему очень громко внушала, но Антон всё-таки умудрился стряхнуть её с себя и послав на прощание воздушный поцелуй, влетел в здание супемаркета, прихватив с собой и Максима, находившегося в лёгком ступоре от всего происходящего.

— Малой, ты не охренел ли? — возмущённо зашипел Краснов, когда смог забрать свою конечность у товарища, который в это время зорко следил за окружающей толпой. — Ты бы ещё с наскоку на меня взлетел! Я тебе что, предмет мебели что ли?!

— Тихо — шикнула Антон и потащил его к стеллажам с продукцией. — Я тут прячусь.

— От налогового инспектора, фээсбэшника или ещё кого нагреть успел? Может быть, интерпол по тебе плакать начал?

— Макс, прекращай издеваться, а? — обиженно буркнул Тошик и поправил очки. — Я не виноват, что у этой заразы оказались очень… Качества личности тяжёлые.

— В смысле? — не понял Максим, попутно успевая выбирать продукты и складывать их в корзину.

— Да я тут… Познакомился, — зло фыркнул Антон. — В магазине встретил, в книжном. Думал милая, интеллигентная девушка…

— А что, не милая?

— Милая. И даже начитанная… Только такое шило в… В общем, если честно, я когда понял, что меня тащат кататься на роликах и я даже на это согласен, то решил по быстрому свернуть все отношения на нет.

— И что?

— Что, что… К свадьбе готовлюсь, что… — буркнул Тоша, выбирая бутылку дорогого вина. — Я. Готовлюсь. К свадьбе! Это нормально?!

Краснов не знал, то ли ему смеяться, то ли плакать. Представить этого засранца женатым на девушке, да ещё и по собственной воле он решительно не мог. С другой стороны, Максим ещё не видел саму невесту. Может та напоминает солдафона в юбке, раз смогла построить Антона.

— Макс, вот только скажи что-нибудь. Набью морду и не посмотрю, что ты вроде как мой шеф. Понял? — Антон глубоко вздохнул и покачал головой. — Жизнь у меня в последнее время всё чаще карусель напоминает. Вот только билет бессрочный и без возможности слезть.

— Как зовут то, твоё рыжее чудо? — понимающе усмехнулся Максим. — И когда торжество?

— Зовут — Алёна, — вздохнув, сдался Антон, и кисло улыбнулся. — А торжество в феврале месяце. Она отказывается выходить замуж без Юльки.

— Без… Так, стоп. Без какой Юльки?

— Без той самой, о которой ты только что подумал, — ехидно отозвался Антон, проталкивая друга к кассе. — И я очень надеюсь, что у Волка хватит мозгов всё исправить.

— Мозгов у него хватает только на то, что бы поговорить с ней, — пожал плечами Макс, не забыв прихватить упаковку полезной продукции. — А вот что из этого получится, зависит, увы, пока что только от самой Юли. А та не отличается всепрощением уже очень давно.

— Слушай, ты так хорошо её знаешь… Влюбился, что ли? — пошутил Тошик, за что тут же огрёб подзатыльник.

— Так, я попрошу Вас мою собственность е обижать, — насмешливо протянул женский голос за их спинами. — Ежели что, только я могу заниматься этим делом.

Тут же, словно в подтверждение слов, женская рука, с ногтями фиолетового цвета, со всего маху ударила несчастного Антона в живот локтём, после чего между ними протиснулась та самая рыжая, что была на стоянке перед магазином. Макс отметил, что девушка была приятной внешности, достаточно крепкого телосложения и улыбка у неё вызывала внутренний трепет. Организм заранее предчувствовал бурные реакции на любые действия и слова с её стороны. Что подтвердилось незамедлительно, так как девушка и Антон затеяли спор, причём если девушка говорила относительно спокойно, то Тошик почему-то излишне нервно реагировал на её присутствие. Краснов только страдальчески вздохнул и пожелал себе быстро добраться до дома. Всё-таки он лучше с котом повоюет, чем этих двоих слушать.

Алексей.

Добираться до станицы пришлось на автобусе. Переночевав в гостинице, что находилась рядом с аэропортом в Краснодаре, с утра отправился на автовокзал. Взяв билет на ближайший рейс в 8.10, по маршруту Краснодар — Ленинградская, через Павловскую, Алексей ещё раз проверил всё ли он взял с собой и устроился в зале ожидания, задумчиво смотря прямо перед собой.

Двигаясь к цели, он не задумывался над тем, что будет, если её достигнешь. И сейчас ему предстояло определить, что и как сказать девушке, которой причинил слишком много боли. Задача явно не из простых.

Алексей прекрасно понимал, что Юля имела полное право не пускать его даже к себе на порог. В самолёте он просчитал все варианты исхода их разговора, насколько это было возможным. Но всё равно надеялся, что сможет исправить то, что натворил.

Зачем он так поступал? Хороший вопрос. Даже сейчас, спустя такой промежуток времени, Волков не мог ответить на него. Правда, сейчас Алексей считал, что больше подобное не повториться, потому что теперь точно знал — ему нужна только эта девушка. Понимание снизошло до него, пусть и с опозданием.

Объявили посадку. Вздохнув, Волков посмотрел на часы. Судя по расписанию, прибыть он должен где-то часов в девять, десять. Остаётся надеяться, что у Юли не было никаких планов, и найти её получится именно по тому адресу, что дал ему Иван.

Вытащив билет из кармана, Алексей прошёл к автобусу. Дождавшись очереди, протянул билет контролёру и сел на своё место. Оно оказалось рядом с окном с правой стороны автобусы. Устроившись на нём, Лёша поставил сумку под ноги, предварительно вытащив оттуда любимый плеер Юли, который она оставила. Это была единственная вещь, что осталась ему на память. Словно в насмешку, там были подобранны самые разнообразные мелодии. Воткнув наушники в уши, включил его. В первых же аккордах, Алексей узнал группу «Наутилус Помпилиус». Если верить плей-листу, композиция называлась «Бедная птица».

«Я не помню как звали этот маленький город Я не помню в каком это было столетье Но я взял тебя в руки как бедную птицу Которую ранили глупые дети.

Я нашептывал сказки про далекие страны Я хотел тебе сделать хоть немного приятно Я тебе обещал что вернусь через месяц Хотя знал что уже не приеду обратно.

Как мы делаем больно Тем кому дарим небо И за сладкие речи Нам придётся стыдиться И в груди моей клетка А в ней вместо сердца Бьется крылья ломая

Эта бедная птица.

Я пил сладкие вина чтобы смыть эту горечь Забывал все что было начинал все сначала Но на мягких постелях не узнал я покоя Потому что во сне эта птица кричала.

В странном месте где тени снова встретят друг друга После долгой дороги после жизни постылой Одного попрошу я у доброго Бога Чтобы бедная птица Меня простила

Как мы делаем больно Тем кому дарим небо И за сладкие речи Нам придётся стыдиться И в груди моей клетка А в ней вместо сердца Бьется крылья ломая

Эта бедная птица»…

Под спокойный, низкий голос Вячеслава Бутусова, он задремал, прислонившись виском к стеклу. Чувство неизвестности, терзавшее его с момента прилёта, на время отступило, позволив немного расслабиться.

Проснулся как от толчка. Автобус резво подпрыгнул на подвернувшейся случайно кочке, от чего Алексей слегка приложился головой о раму окна, помянув не добрым словом всех коммунальщиков, особо выделив тех, кто занимался ремонтом дорожного покрытия. Сев прямо и устроившись поудобнее, Волков стал рассматривать пролетавший мимо пейзаж.

Здесь оказалось красиво. И не так промозгло и холодно, как на Урале, пусть даже влажность в Краснодарском крае была повышенной. Приятные, ухоженные домики, в основном ровные дороги… По сравнению с родным городом, можно сказать, что вот она — цивилизация.

Усмехнувшись, вытащил сумку и открыл её. На самом верху лежала маленькая игрушка, смешной зелёного цвета дракончик, с улыбающейся мордочкой. Перед поездкой в аэропорт, Лёша случайно забрёл в магазин детских товаров «Маленькая страна». Среди прочего, нашёл вот такую вот игрушку. Он не мог точно сказать, даже самому себе, зачем собственно купил это нечто, но дракончик привлёк внимание и уйти без него не получилось.

Взяв его в руки, начал поглаживать большим пальцем мягкий ворс на носу живности. А мысли все витали вокруг предстоящего разговора. Честно говоря, Алексей мысленно не раз обыгрывал ситуацию. Он представлял её себе во множестве вариаций, даже продумал то, что будет говорить и как. Только все заготовленные слова казались излишне шаблонными, обычными и до тошноты банальными. Но других, к сожалению, не было.

Мимо промелькнула табличка, с названием населенного пункта. Так как ехали не особо быстро, Волков успел прочитать название: «Павловская». Осталось не так уж много.

Автобус свернул в сторону, проехал среди частных домов и остановился возле небольшого, одноэтажного здания, с надписью «Автостанция». Прихватив сумку, он вышел на улицу. Постояв немного, огляделся вокруг. В такое время жителей видно не было. Зато недалеко от стоянки автобуса виднелся ряд машин такси, явно ожидающих пассажиров. Убрав игрушку на место, Алексей направился в их сторону, доставая из кармана куртки записку с адресом.

Подойдя к крайней, светло-зелёной машине марки «Lada Kalina». Её водитель сидел, прикрыв глаза и сложив руки на груди, но моментально встрепенулся, стоило слегка постучать по крыше.

— Куда едем? — это был мужчина средних лет, с угрюмым выражением лица и усталым взглядом. Складывалось такое ощущение, что ему в принципе всё равно, что, где и как, лишь бы денег заплатили.

— Гришанова, дом двадцать три, — просто ответил Алексей, сев на сиденье рядом с водителем.

— Угу, — откликнулся мужчина и завёл двигатель. — Сотка.

— Без разницы, — пожал плечами Волков. — Только побыстрее.

— Как скажете. Желание клиента для нас закон, — усмехнулся водитель и нажал на газ. Машина резко рванула с места, заставив Алексея чертыхнуться от неожиданности. Но особо не возражал, против такого темпа движения.

Нужная улица оказалась ближе к центру города. Пятиэтажных домов здесь было немного, так, небольшой островок. Такси остановилось возле дома с нужной цифрой. Расплатившись с водителем, Алексей вышел и направился в сторону подъезда, возле которого на скамейке сидел пожилой мужчина, скорее даже дедушка, опираясь на трость.

Старик что-то рассматривал, пожёвывая кончик усов. Его лицо выражало крайнюю степень задумчивости, и если бы была возможность, то Лёша не стал бы его тревожить. Но на дверях подъездов не было цифр, и определить который ему нужен самостоятельно не получалось.

— Простите, могу я спросить? — крайне вежливо поинтересовался Волков, остановившись напротив деда. Тот вопросительно на него посмотрел. — Вы не подскажете, где здесь квартира шестнадцать?

Пожилой мужчина какое-то время молчал, потом спросил:

— Тебе зачем?

— У меня личное дело, — сухо ответил Алексей, машинально сжав кулаки.

— Личное, говоришь? — переспросил старик и вздохнул. — Неужто ты и есть тот самый дурак, что ей боль причинил?

— Кому ей?

— Юльке, кому ж ещё, — дед поднялся со скамейки, опираясь на трость. — Иннокентий Иоаннович Михеенко. Старожил данного дома, в общем, и подъезда в целом. И будь я моложе, то отвесил бы тебе таких люлей, прости меня господи.

— Я вас не п…

— Эт я вас, молодёжь, не понимаю. Взял обидел её и только сейчас заявиться надумал. Мне то что, я и так знал, что она тебя, обалдуя, любит… Сашку только жалко, — вздохнув, Иннокентий Иоаннович подошёл к двери подъезда и открыл её своим ключом. — Заходи. Сначала со мной поговоришь, а потом уже к ней пойдёшь. Негоже беременных так рано будить.

— Я не…

— Идём, говорю! — прикрикнул на него старик. — Расскажу тебе, как она сейчас. Вам всяко не до таких разговоров будет. Да может научу тебя чему-нибудь полезному, окромя как кобелировать направо и налево.

Волков сдался. То, что дед говорит про Юлю он понял сразу. Но совершенно не представлял, чем тут мог помочь этот Иннокентий Иоаннович. Хотя и было ему безумно интересно узнать, что это за Саша такой и почему его должно быть жалко. Терять её снова Волков определённо был ненамерен. Хватит, в конце концов, пока он не попытается всё исправить, никто не должен претендовать на эту девушку.

Отвесив себе мысленный подзатыльник за такие размышления, Алексей покорно зашёл в подъезд следом за довольно бодреньким дедулей.

20

25 ноября 20ХХ года

Юлия

Беременность не изменила во мне только одного — привычку спать в выходные до обеда. Даже адаптация организма к новому часовому поясу не смогла ничего сделать. Поэтому, когда я сладко потянулась, широко зевнула и смогла протереть глаза, часы на стене упорно показывали полпервого.

Ещё раз потянувшись, неспешно села, положив ладони на живот, и с минуту просто прислушивалась к тому, что происходило внутри него, тихо мурлыкая незатейливую мелодию. Не знаю, когда подобный ритуал вошёл у меня в привычку, но это казалось правильным и необходимым.

Спустив ноги на пол, поправила сползшую лямку пижамного топа и осторожно поднялась, удерживая равновесие. Сунув босые ноги в мягкие, пушистые тапочки, направилась в ванную, зевая и пытаясь распутать пальцами пряди волос, за ночь превратившиеся в настоящее воронье гнездо.

Почистив зубы и сполоснув лицо тёплой водой, расчесала изрядно отросшие волосы и собрала их сзади в простой хвост. Отметив, что сегодня выгляжу вполне так ничего, пусть и несколько уставшей, прошла на кухню. Включив чайник, вытащила оставшийся со вчерашнего дня салат.

Мятный чай и лёгкий завтрак убедили в том, что день очень даже не плох. Ну и что, что проведу его дома и в гордом одиночестве? Зато завтра можно будет Ваньке нервы потрепать и по магазинам пройтись. Составив посуду в раковину, прихватила с собой свежезаваренный чай и корзинку с зефиром и вернулась в комнату, устроившись на закинутом покрывалом диване. Включив телевизор, настроилась на отдых не только тела с душой, но и мозгов. В конечном счёте, думать о проблемах постоянно это никаких нервов не хватит.

Звонок в дверь оторвал меня от весьма важного момента в каком-то низкопробном триллере. Вообще-то я не особо люблю данный жанр, но в последнее время с интересом смотрю подобные картины. Вот только если «Власть Страха» и «Собиратель жизней» ещё можно было назвать стоящими картинами, то это нечто, под специфическим названием «Химера» ни на что не тянуло. И досматривала я его чисто на упрямстве, которым меня не обидели, как выяснилось.

Приглушив звук и поставив кружку с вазочкой на журнальный столик, машинально вытерла руки о топ, который так и не переодела, посчитав, что гостей у меня сегодня точно не будет. Видимо, это было сугубо моё мнение и нежданных гостей не касалось, ни в коей мере.

Поправив волосы, открыла дверь, ожидая увидеть как минимум деда Кешу, в последнее время едва ли не поселившегося у меня. Как максимум, это мог быть Сашка.

Но…

Реальность как всегда преподнесла сюрприз. Что только делать с ним, никто не подскажет?

На пороге стоял Алексей. Растрёпанный, с распахнутой на груди курткой и в мятой рубашке. На плече висела спортивная сумка средних размеров. Выглядел Волков усталым и… Отчаявшимся?

В последнее верилось с большим трудом. Зло прищурившись, поинтересовалась у своего совершенно ненужного гостя:

— Что тебе нужно?

Вопрос «Как ты меня нашёл» так и остался не заданным. Не нужно быт семи пядей во лбу, что бы понять, что сдать мой адрес мог только кто-то из родных. Остальные предпочли бы изводить его всеми доступными способами. Таким образом они пытались оправдать самих себя за то, что не уберегли меня. Дурость полнейшая, но друзья у меня как бараны, упёрлись и всё.

— Привет, котёнок, — тихо откликнулся Алексей и прикрыл глаза, становясь беззащитным. Видеть его в таком состоянии было непривычно. Он даже не пытался сделать шаг вперёд, просто стоял прислонившись к стене рядом с дверью и смотрел на меня. — Я наконец-то тебя нашёл…

— Зачем? — держать себя в руках оказалось делом сложным и даже в чём-то болезненным. Хотелось сорваться, заорать на него, ударить, сделать больно… Но я просто стояла, прислонившись к двери и смотрела на мужчину. Наверное, это глупо, любить такого человека. Ещё глупее пытаться изменить в нём что-то.

Но любовь сама по себе нелогична. И в том, что у меня до сих пор остались к нему чувства, нет ничего удивительного.

Алексей молчал. То ли искал подходящий ответ, то ли просто тянул время. Но спустя минут пять он всё-таки смог открыть рот.

— Я… Я думаю нам надо поговорить.

— Хорошо думаешь. А главное логично. После такого промежутка времени, тебе вдруг захотелось поговорить, — язвительно протянула, но вздохнув, отступила в сторону, пропуская его внутрь. — Что ж, заходи. Не люблю обсуждать свою личную жизнь на глазах у соседей.

Он как-то странно на меня посмотрел, словно впервые увидел. Но кивнул головой и зашёл в квартиру, с трудом, медленно, практически по стене протиснувшись мимо меня. Такая предосторожность позабавила, хоть и вызвала где-то в глубине души разочарование. Оказывается там ещё жила надежда на другую встречу, после долгой разлуки. Смешно, право слово.

Глубоко вздохнув, закрыла дверь и, не глядя на него, прошла обратно в комнату. Усевшись на диван, обхватила ладонями кружку с чаем. Мы оба молчали, словно не зная, с чего начать разговор. И хотя умом я понимала, что, скорее всего, он приехал для того, что бы расставить окончательно точки над «ё» в нашей истории, сердце всё равно сбивалось с ритма.

Впрочем, логика и чувства вообще вещи мало совместимые, как показывает практика.

Шумно выдохнув, Волков прошёл от двери к центру комнаты. Он сел на пол прямо передо мной, так, что даже опустив взгляд я не могла не видеть его.

— Как твои дела?

Голос у него звучал устало. И как-то… Излишне спокойно. Словно всё уже решено, и данное действие не имеет никакого смысла.

— Нормально, — кивнула головой. Отпив чаю, поставила кружку на пол рядом с диваном. — Всё вполне нормально, как ты можешь увидеть. Я не ору, не скандалю, не истерю… У меня хорошая квартира, нормальная работа. С ребёнком, если тебе интересно, тоже всё хорошо. Это всё что тебя интересует? Если да, то лучше…

— Юль, не начинай.

— Что не начинать? — подняла руки вверх и откинулась назад, прикрыв глаза. — Зачем ты здесь?

— Хочу с тобой поговорить, — просто ответил Лёша. — Я просто хочу поговорить о том, что было, что есть и что будет. Это плохо?

— С точки зрения лицемерия, которое ты испытывал на мне, или с точки зрения боли, которую ты мне причинил?

Говорят, самое сложное — это сохранять спокойствие. Оставаться равнодушным, заглушив любые эмоции и чувства. А ещё, очень трудно начать говорить о проблеме. Человек склонен защищаться до последнего, оберегая свои мысли и чувства. Наверное, я смогла бы написать учебник по психологии, но все теоретические познания исчезают, когда остаёшься только ты и та ситуация, что с тобой происходит. И как не старалась, убрать злую иронию обиженной женщины не могла.

А может, просто не хотела.

— Слушай, я не прошу у тебя прощения, потому что простить ты не сможешь, — он не повышал голоса. Смотрел спокойно, с долей грусти. И приходило понимание, что ни черта не понимаешь. Это пугало больше, чем разговор о том, что происходило между нами три месяца назад. — Я не прошу тебя вернуться, потому что ты ясно дала понять, что не хочешь этого. Всё, что я сейчас хочу — это поговорить с тобой, Юль.

— Не надо обращаться со мной, как с маленьким, неразумным ребёнком. Хочешь поговорить? Никто не запрещает. Говори. Я буду слушать, — сложила руки на груди, стараясь не показывать, как сильно они дрожат.

— Ладно. Видимо, большего от тебя пока не добиться, — Волков повернулся ко мне спиной, вытащил полупустую пачку сигарет. Несколько минут смотрел на неё, затем смял и отбросил в сторону, неодобрительно качнув головой. — Я не буду просить прощения, Юль. И дело не в том, что я не чувствую себя виноватым. У меня было три месяца, что бы всё обдумать. Да и друзья твои…

— Не трогай их. Они, во всяком случае, никогда не разрушали моё доверие.

— О, они у тебя воистину бесценные, — сыронизировал Алексей и вздохнул. — Успокойся. Я к тому, что они не давали мне забыть о том, что я сделал. И в чём-то мне даже стоит поблагодарить их. Но просить прощения за своё поведение всё равно не буду.

— Можешь сказать, почему?

Он замолчал. Ненадолго, но всё же. Я могла видеть только его затылок и спину, но напряжённые плечи выдавали его с головой. Алексею тоже было тяжело, но сочувствия во мне так и не возникло. Я устала жалеть и оправдывать его. У меня было три месяца, что бы понять это.

— Не вижу смысла, — наконец откликнулся Алексей. — Ты не простишь. А извинения будут выглядеть, как жалкая попытка исправить то, что уже в прошлом. Но если ты спросишь меня, сожалею ли я о том, что делал, то отвечу — да. Но исправить это я не могу, поэтому и не извиняюсь.

— Интересная логика…

Он перебил меня, ударив раскрытой ладонью по ковру:

— Дай мне договорить, хорошо? Ты не пожелала меня выслушать тогда, просто ушла, не сказав ни слова. Так что дай мне возможность выговориться. Маловероятно, что я когда-нибудь ещё буду в таком состоянии.

— Хорошо, — кивнув головой, сложила руки на груди, теперь уже молча ожидая продолжения.

Не знаю, чего я от него ждала, хотела… Но явно не того, что услышала. И если уж на то пошло, наш разговор мне представлялся совсем иначе.

Только, как известно, мы предполагаем, а Бог располагает. Вот такой вот коленкор.

— Я знаю, что тебе больно. И знаю, что в большей степени виноват в таком положении вещей только я. Но даже если бы можно было вернуть всё назад, не знаю, смог бы что-нибудь изменить в своём поведении или нет. Я люблю тебя, это факт. Но тогда мне казалось правильным поступать так, как я поступал. Возможно, всё дело в том, что в тот момент ещё не нагулялся, а может в чём-то другом… Одно точно, не ценил то, что было рядом. Поэтому всё… Получилось так, как получилось, — он говорил, опустив голову и водя пальцем по ворсу ковра. — Не оправдываюсь. Всё могло быть иначе, доверяй мы друг другу больше. Но у тебя всегда с этим были проблемы. А я просто не хотел заходить далеко.

— То есть по-твоему, это моя вина, что ты спал со всеми, до кого мог добраться?

— Юль, я не оправдываюсь. Да, кобель, козёл, сукин сын… Называй как хочешь. Но ни ты, ни я не можем этого изменить. По большому счёту, возможно, что так было даже лучше. Потому что если бы не это, если бы ты не ушла, я бы так и не понял, как на самом деле тебя люблю, — вздохнув, Алексей подобрался ближе и положил голову на мои колени. Я замерла не зная, как на это реагировать. Пальцы непроизвольно дёрнулись от желания погладить его по волосам, но усилием воли загнала его куда подальше. — Сначала я злился. Когда ты исчезла. Решил, что действительно спишь со всеми, кто попадётся. На тот момент судил по себе, а раз я так… Виртуозно устраивал свою личную жизнь, то почему ты не могла сделать того же? К тому же, ты должна признать, что после той ссоры, когда ты разбила телефоны и уехала к друзьям, твоё поведение стало далеко не идеальным. Никогда не думал, что с таким серьёзным выражением лица можно строить глазки и заигрывать со своим собеседником. Но ты это делала. Ты вообще удивительная в этом плане личность.

— Буду считать это комплиментом, — хмыкнула, вспомнив, как тяжело было оставаться невозмутимой и не послать того урода куда подальше.

— А это и есть комплимент, — устало улыбнулся Волков. — После злости пришла пустота. Всё вокруг напоминало о том, чего больше не было. Твои друзья только усугубляли ситуацию, постоянно напоминая о тебе. И хоть я и пытался забыться, найти другую девушку, они оказались всего лишь блеклым подобием тебя. Правда, заметил это не сразу. И не сам. В тот момент, для меня существовал только мир внутри самого себя. Пустота, в которой не чувствовалась боль от потери. Позже я понял, что это именно она заставляла искать утешения после твоего ухода. Когда Макс вытащил меня из запоя и устроил такой разбор полётов, что соседи едва полицию не вызвали, он высказал мне всё, что думает. Бил чётко, уверенно и точно. Знал, что сказать и как. Я себя в жизни таким дерьмом не чувствовал, как тогда.

— Надо было раньше попросить его устроить тебе разъяснительную работу, — попробовала пошутить, но сама поняла, что вышло хреново. Если вспомнить то время, то вмешательство Максима сделало бы только хуже. Ему и так перепало почём зря.

— Сомневаюсь, что вышло бы настолько убедительно, — криво улыбнулся Алексей и чуть сдвинулся, чтобы не давить затылком мне на живот. В этом жесте почудилась забота, но страх и недоверие тут же развеяли иллюзию. — Я тогда проспался, в порядок себя привёл и пошёл просто прогуляться по городу. Нужно было подумать над тем, что, чёрт возьми, твориться с моей жизнью.

— Помогло? — тихо спросила, не зная, как относится к человеку, которого вроде бы любишь, но он одновременно сделал тебя слишком счастливой и несчастной.

— Как ни странно, да. Сидел на скамейке в парке и смотрел на пары с детьми и просто влюблённых. Да вообще прохожих. Знаешь, иногда за людьми очень интересно наблюдать. Они шли, погружённые в свои проблемы. Но можно было увидеть, как улыбаются, глядя друг на друга. Как касаются, как просто идут рядом… Я не считаю хорошим то, что осознать, что я потерял, получилось только после взбучки друга и наблюдения за другими людьми. Но не зря же говорят, лучше поздно, чем никогда.

— Лёш, по твоим словам, получается, что все твои связи во время наших отношений и после того как я уехала, ты считаешь нормой. Я не понимаю, о какой любви ты говоришь?

— О такой вот. Неидеальной, — усмехнулся Волков и посмотрел на меня. В серых глазах читалась грусть и понимание, что ничего не вернуть. Странно, зачем тогда вообще что-то рассказывать? — Я ведь знаю, что ты не простишь, Юль. И если честно, у меня было тысяча и один заготовленный, выученный текст, со всеми атрибутами настоящей слезливой мелодрамы: клятвами в вечной любви, заверениями что всё было ошибкой, что ты единственная… Только вот один мудрый человек сказал, что ложь убивает отношения и любовь. И попросил говорить правду. Как было на самом деле. И пусть мои слова выставляют меня не в самом лучшем свете… Могу ведь попробовать, не так ли?

— Можешь, — качнула головой, в знак согласия. — Но зачем?

— Зачем, зачем… Юль, любовь — это не только романтика и нежные заверения. Тебе ли не знать об этом. И да, я урод, гад и прочее. Знаешь, тебе не сравниться с Павловой в плане подбора эпитетов, так что можешь даже не начинать, — угрюмо посмотрев на меня, Алексей отодвинулся и повернулся снова спиной. — Я не горжусь тем, что было. Но я могу обещать, что больше такого не будет. Не после того, как я три месяца сходил с ума от тоски, неизвестности и боли, занимаясь самоуничтожением. Да, Макс выбил из меня последнюю дурь, но до того, что я люблю тебя настолько, что бы изменить самого себя полностью и бесповоротно, дошёл без его помощи.

Его слова нельзя было назвать логичными, он временами скакал с одного на другое, порой уделяя внимание незначительным деталям. Но мне до слов не было никакого дела, в общем-то. Я слышала его эмоции, если так можно выразиться. Двойной подтекст, который заставлял смягчаться. Не сразу, не полностью, но понемногу.

К тому же любовь у меня всё ещё была. Пусть и с изрядно потрёпанными крыльями. А она всегда хотела второго шанса, и быть счастливой.

Вот только нужно ли мне всё это?

— И что ты хочешь от меня? — встав, подошла к окну и обхватила себя руками за плечи. В голове не было ни одной путней мысли. Я совершенно не представляла, что делать и как быть дальше. Да, дед Кеша просил меня дать ему возможность быть в моей жизни, но…

Переживать всё снова не было никакого желания. Если о себе и собственной, без этого растоптанной гордости, можно было даже не думать, то ребёнок не заслужил такого. А он сейчас для меня дороже, чем все мои чувства и желания вместе взятые.

— Не знаю, — честно ответил Алексей. Он по-прежнему сидел на полу, изучая меня взглядом. — Я приехал что бы всё тебе рассказать. Хотя нет, вру. Я приехал в надежде получить ещё один шанс. Но пока добрался, понял, что ты не из тех, кто простит легко и сразу. Да и… Если уж на чистоту, я сам не знаю, зачем всё тебе рассказал. Но легче мне, как ни странно, не стало.

— Я… Я не хочу снова проходить через это, — с трудом, но всё же смогла заставить себя это сказать. И замолчала, ожидая отклика.

— Ты меня не любишь?

— Какое это имеет значение? — пожала плечами, искоса посмотрев на него. На безупречной с виду маске можно было заметить промелькнувшую боль и страх. — Даже если и люблю, это не значит, что после твоего рассказа, я сразу же брошусь тебе на шею. Честно говоря, тебя, по-хорошему, стоит послать и выставить за дверь.

— Я знаю.

— И я ненавижу себя за то, что не могу это сделать. Неужели можно настолько не любить себя, что бы позволить тебе всё это говорить? Не знаю, кто это тебе посоветовал, но лучше бы ты клялся в вечной любви. Потому что я бы тогда точно знала, что мне делать.

— Юль…

— Слушай, уходи. Вот именно сейчас уходи. Потому что я не смогу больше тебя слушать. Во всяком случае, сегодня. Уходи, пожалуйста, — чем больше говорила, тем больше голос сходил на нет, пока совсем не затих.

В комнате повисло напряжённое молчание. Сколько оно длилось — не имею ни малейшего представления, но неожиданно послышался усталый вздох и шорох одежды. Звякнул молния, затем послышались удаляющиеся шаги, но я упорно продолжала смотреть в окно.

И только когда хлопнула дверь, позволила себе опуститься на колени, уткнувшись лицом в ладони и сдерживая рвущиеся наружу слёзы. В груди было больно и горько. Тело сковало холодное оцепенение.

Из него меня вывел телефонный звонок. Коротко выдохнув, медленно поднялась с колен. С трудом, но всё же вспомнила, где лежит мой мобильник и даже смогла до него дойти, не потеряв при этом равновесия.

На экране отразилось имя абонента: «Саша». Глубоко вздохнув, с чистой совестью сбросила вызов, нажав на кнопку отмены. Для разговора с ним у меня просто не хватит никаких сил. После того как он предложил мне выйти за него замуж, мы больше не виделись. Что, несомненно, было к лучшему, потому что у меня так и не появилось ни одной идеи насчёт того, что ему ещё сказать и как убедить, что любовь ко мне не принесёт ему ничего, кроме разочарования.

Но оставаться в одиночестве тоже не имело смысла. Нужно было с кем-то поговорить. Или хотя бы просто побыть в обществе людей, с которыми не чувствуешь себя как на пороховой бочке и от которых не ждёшь удара.

На ум пришли, совершенно неожиданно, тётя Поля и дядя Вася. Они были родителями моего дяди, Виктора Васильевича Петренко и проживали совсем не так далеко от моего дома. Два старика, обитавшие в одноэтажном, благоустроенном доме вместе со своим младшим сыном Олегом, сейчас отправившимся куда-то за границу. Пожилая чета всегда была рада гостям и стремилась накормить чем-то вкусным, даже дать полежать и отдохнуть, ухаживая за гостями как за родными. А ещё у них было одно весьма важное качество…

Они не задавали лишних вопросов.

Приняв решения, стала собираться. Натянула носки, джинсы с резинкой вместо ремня, просторную вязаную тунику. Собрав волосы в небрежный пучок на затылке, вытащила из шкафа куртку и длинный шарф. Обувшись, вышла из квартиры, прихватив с собой только ключи и кошелёк. Телефон оставила на зеркале в прихожей. Не хочу ни с кем говорить. Один день тишины — это не так уж много.

Улица встретила меня холодным, пронизывающим ветром и тусклым солнцем, с трудом пробивающимся сквозь серые облака. Поёжившись, плотнее запахнула одежду и направилась к пешеходному переходу. На какое-то мгновение мне показалось, что я мельком увидела Алексея, но тут же отвесила себе мысленный подзатыльник. Подумать о нём всегда успею, а пока что лучше сосредоточиться на чём-нибудь банальном и скучном.

Что бы отвлечься, стала фантазировать на тему заботы о ребёнке. Как ни странно, беременность меня не особо тяготила. И если некоторые мои новые знакомые, по женской консультации, наперебой жаловались на токсикоз, слабость, обмороки и изменения фигуры, то на моём лице была лишь понимающая улыбка во время разговора. А вообще, никто ж и не утверждал, что родить — это тоже самое, что копию снять. Но мне упорно твердили, что я просто такая счастливая. Спорный вопрос, если подумать.

Перейдя на другую сторону улицы, двинулась вдоль домов. Нужно было пройти три или четыре улицы, что бы добраться до нужного места. Не так уж и много, но ветер, что дул в лицо, заставил слегка разочароваться в своём решении пойти погулять. Правда, не настолько, что бы вернуться домой.

Чуть потуже затянув шарф, уткнулась в него носом и зашагала быстрее, засунув руки в карманы. И как ни старалась не думать о произошедшем разговоре, мысли всё равно возвращались упрямо именно к нему.

Возможно, мне стоило быть благодарной. Он действительно говорил правду, хоть и понимал, какие будут последствия. Но в душе не было ни капли счастья от осознания этого факта. Да, ложь не самая хорошая штука в нашей жизни, зато она не делает больно сразу. А тут…

Меня передёрнуло. Последнее, что я бы хотела слышать — это описание его похождений. Одно только упоминание о том, что он спал с кем-то назло мне, вызывало отвращение к нему и жалость к той девчонке, что попалась Волкову во время его попытки развеяться. А ещё жутко хотелось притвориться оскорблённой. Только он был прав. Мы оба натворили много чего за то время. И пусть мой послужной список несколько меньше, чем у него, гордиться тут определённо нечем.

Остался только один вопрос, если мне противно от осознания его поступков, если мне всё ещё больно от того, что он делал и как со мной обращался, то почему я хочу поверить в его обещание сделать меня счастливой?

Воистину, мы, женщины — странные существа.

Вздохнув, повернула на нужном перекрёстке направо. Ещё с десяток домов и я на месте, можно будет устроиться в мягком кресле, подняв ноги повыше. В таком положении мы с ребёнком чувствовали себя лучше всего. А если к этому добавить чашку травяного чая, которым славиться тётя Поля и чёрного хлеба с мёдом, с местной пасеки…

В такие моменты действительно начинаешь думать, что жизнь хороша.

Открыв знакомую калитку, зашла во двор и громко позвала:

— Тётя Поля! Это я, Юля. Принимайте гостей.

Из глубины дома послышались торопливые шаги, и на крыльце появилась невысокая, полноватая женщина, лет семидесяти-восьмидесяти на вид. Седые волосы, собранны в аккуратный пучок, а на круглом лице, с глубокими морщинами цвела жизнерадостная улыбка, подчёркивая ласковый взгляд карих глаз. Тётя Поля была одета в простое, домашнее платье синего цвета, с повязанным поверх него фартуком. Заметив меня, женщина улыбнулась ещё и гире и радостно позвала:

— Дед, а дед. Выходи давай из своей берлоги. К нам Юляша в гости заявилась. Будем откармливать.

— Да ну что вы, тёть Поль, я не голодная, — под её укоризненным взглядом широко улыбнулась. Впервые за этот день и действительно искренне. Не смотря на то, что я не являлась их родственницей как таковой, пожилая пара принимала меня как родную, даже больше. Они готовы были всегда помочь и поддержать, что сейчас мне как раз и было необходимо.

На крыльцо, следом за женой, вышел сухопарый, высокий мужчина, с зачёсанными назад седыми волосами и сжатыми в одну линию тонкими губами. Он вытер чуть дрожащие руки какой-то рабочей тряпкой и отбросил её в сторону, после чего улыбнулся, смягчая суровые черты лица:

— Привет, козявка. Заходи в дом. Сейчас кормить тебя будем.

— Дядь Вась, я правда…

— Правда, кривда, — передразнил меня мужчина и усмехнулся. Иди, кому говорят? Старших надо слушаться.

Скрывая совершенно по-идиотски счастливую улыбку, я прошла по дорожке от калитки до дома и, поцеловав в щёку и тётю Полю и дядю Васю, зашла в дом, скинув обувь в коридоре, после чего сразу же прошла на кухню, совмещённую со столовой. Коли сказали, что меня будут кормить, значит будут.

В этой семье слово и дело редко расходились.

Ну и ещё умели из любого, даже самого ничтожного повода сделать праздник. Как выяснилось после третьей смены блюд, сегодня оказался какой-то международный день борьбы за ликвидацию насилия в отношении женщин. Плюс к этому ещё и день бухгалтера, а тётя Поля когда-то им работала…

В общем, от стола меня выпустили только после того, как я тихо сообщила, что меня может стошнить от такого изобилия. И это было правдой процентов на восемьдесят. Пусть мне теперь и надо было есть много, но изобилие на этом столе не под силу истощить даже моему организму.

Сообщив, что пойду, полежу, выбралась из столовой, чувствуя себя до неприличия обожравшейся кошкой. Товарка по несчастью (или счастью?) ползла следом, прицепившись ко мне как репей ещё с первых дней знакомства. Сима, так звали это дворовое безобразие, цвета белый с рыжим и в полоску, при любом удобном случае устраивалась у меня на коленях, а стоило начать передвигаться по дому, как кошка тут же увязывалась следом.

Вот и сейчас я добралась до глубокого, обожаемого мной кресла и осторожно устроилась в нём, закинув ноги на специальную скамеечку. Повозившись немного, прикрыла глаза, удовлетворённо вздохнула. Тут пахло булочками с корицей и вареньем. А ещё крепким кофе, но сейчас мне его нельзя, поэтому остаётся только наслаждаться ароматом.

Вздохнув, изменила позу, что бы голова оказалась на мягком, широком подлокотнике. Сима устроилась привычно под боком, свернувшись клубочком и громко мурлыкая, так что вибрация отдавалась во всём маленьком теле. Вот под этот звук и тихо работающий телевизор, не заметила, как задремала, согревшись в гостеприимном и уютном доме.

…Первым, что я увидела, был город. Серый, тусклый и неузнаваемый. Одинаковые, как обезличенные дома, незапоминающиеся лица прохожих. У некоторых вместо лиц просто пустота, словно какой-то художник забыл дорисовать их.

Точно знаю, что место мне знакомо. И что не раз тут бывала. Но память во сне отказывалась выдавать точные факты, поэтому сейчас я просто полагалась на это незыблемое знание: я здесь была.

Опустив взгляд, увидела, что стою на перекрёстке. У самого края дороги, едва ли не на зебре, начерченной на пешеходном переходе. Ветер трепал полы свободного летнего платья, но холодил босые ступни.

Меня кто-то окликнул. Я не слышала голоса, не слышала даже звука, но послушно подняла голову. Через дорогу, казавшуюся слишком большой и широкой, по которой сновали туда-сюда силуэты машин, шёл Лёша. Он казался ярким пятном на фоне бесцветного города и серой массы толпы. Одетый в ярко-синие джинсы, белую майку и расстегнутую чёрную рубашку, Волков казался какой-то точкой опоры в этом непонятном сне и месте. Причём я чётко осознавала, что это нереальный мир, но все ощущения были настолько живыми и настоящими, что даже верить начала. Особенно его любящему взгляду и ласковой улыбке.

На руках у Алексея сидел маленький мальчик. Малышу вряд ли было больше года, он щурился от света, смеялся и усиленно пытался попробовать на вкус ворот рубашки. Картинка получилась умильная.

Не знаю почему, но сделала шаг им на встречу. Затем ещё один и ещё. Мы встретились на середине показавшегося почти бесконечным перехода. Протянув руку, коснулась ладонью щеки Алексея и погладила подушечкой большого пальца сухие губы. От моих действий он прикрыл глаза, обняв меня за талию и притянув ниже. Пахло спелой клубникой и немного вишней. Обхватив Лёшу за шею рукой, прижалась к ним обоим, уткнувшись носом в светлый пушок на голосе малыша. Внутри растеклось умиротворение и счастье.

Сон резко изменился. Сильный порыв ледяного ветра заставил вздрогнуть и испуганно поднять голову. Визг тормозов резанул по ушам, заставляя застыть и не отводить взгляда от несущегося прямо на нас джипа, с ярко-жёлтыми фарами, бьющими по глазам своим светом.

Страх накрыл с головою, вызвав липкий ужас, осевший неприятным осадком на коже. Я кричала, но из горла не вырывалось ни звука, а двинуться с места не получалось.

Машина надвигалась неумолимо. Удар пришёлся на район груди и живота. Безвольное тело отбросило в сторону. Врезавшись спиной в основание светофора, на мгновение задохнулась от боли. А когда взгляд сфокусировался, захотелось выть от того, что увидела.

На дорожном полотне лежали два искорёженных тела. Маленький мальчик, обнимаемый сильными, любимыми руками. Мёртвые глаза, одинакового цвета, бесстрастно смотрели в серое небо. Красная кровь алыми разводами была повсюду. А я не могла пошевелиться и только смотрела на них, чувствуя, как по щекам текут слёзы.

Осторожно приподнявшись и не чувствуя ног, обдирая руки об асфальт, поползла к ним, ощущая острую необходимость коснуться их, почувствовать. Возможно, что это всего лишь мираж и они где-то здесь. Здоровые и невредимые.

Не знаю, сколько это продолжалось времени, но вот мои пальцы увязли в мокром, липком веществе, с острым, вызывающим тошноту металлическим запахом, оставляющим неприятный привкус на языке. с трудом усевшись на дорогу, стала толкать мёртвые тела, пытаясь толи разбудить их, то ли заставить себя поверить в то, что уже ничего не изменишь.

И всё это под не прекращающуюся истерику.

Картинка снова изменилось.

Я оказалась лежащей на больничной койке в простой, практически пусто палате. От моих рук шли катетеры, заканчивающиеся несколькими капельницами. Слышался писк приборов, но увидеть их, как не крутило головой, не смогла. Да и стоило сделать резкое движение, как тут же начинала болеть спина и грудь.

Открылась дверь, раздражающе и совершенно неуместно скрипя так, что закладывало уши. Поморщившись, на мгновение прикрыла глаза, а когда снова их открыла увидела перед лицо врача, закрытое наполовину маской.

— Вы меня слышите? — в его голосе не было никаких эмоций, абсолютно. Лишённый не то что чувств, любой какой-то окраски.

Ответить не смогла. Перед глазами всё ещё стояла картина произошедшего на дороге. Разум отказывался верить в то, что ни Лёши, ни моего маленького сына нет живых. Поэтому на вопрос доктора просто кивнула головой.

— У вас серьёзные травмы, после автомобильной аварии. Но скоро вы поправитесь.

— А… — всё же удалось выдавить из себя. — А те… Двое… Малыш и мужчина…

— Их отвезли в морг. Когда прибыла скорая, они уже были мертвы. Это вы их убили? Вас видели сидящей рядом и толкающей тела.

— Нет…

— Но врачи сказали, что ваши руки были в крови.

— Нет!

— Хорошо. Всё же жаль, что они погибли. Малыш был чистый ангел…

— Нет!..

Собственный крик обжог горло, заставляя вынырнуть из цепких, липких лап кошмара. Тяжело дыша, выпрямилась, спустив ноги на пол и осматриваясь вокруг. Я всё ещё была в гостях у тёти Поли и дяди Васи. На подлокотники кресла сидела Сима, смотря на меня круглыми, ничего не понимающими глазами. Но я была слишком рада видеть её. Потому что это значило, что это был всего лишь сон.

Выдохнув, погладила кошку по голове, почесала за ушами. Проведя рукой по волосам, поморщилась, отметив, что они были влажными. Да и всё тело казалось грязным, после такого видения. Аккуратно поднявшись с нагретого места, направилась в сторону гостиной, где слышались голоса. Думаю, пора попрощаться и идти домой. А за одним подумать над тем, что всё это значило.

Впрочем, тут не нужно быть доктором наук по психологии, что бы понять значение сна. Любая мысль о том, что я могу потерять Алексея или ребёнка вызывала жгучую боль и отрицания такой ситуации. Пусть умом понимаю, что в случае с Волковым подобное возможно, но…

Разум — это одно, а сердце — это совсем другое.

Пожилая пара мирно пила чай, смотря новости по телевизору и периодически комментируя те или иные высказывания репортёров. Такая милая семейная идиллия, которой даже немного завидуешь, потому что у тебя этого нет.

Вздохнув, положила ладони на живот и погладила. Прикрыв глаза, прислонилась плечом к косяку, стараясь унять волнение и взять себя в руки.

В голове всё ещё крутились обрывки сновидения и казалось, что всё произошедшее было слишком реальным. Подобные по ощущениям сны были для меня не редкостью, но обычно просто вводили в мрачное состояние, но никак не в истеричную панику, не жалеющую отпускать меня.

С трудом, но смогла успокоиться. Открыв глаза, нацепила на лицо самую милую и открытую улыбку, и только после этого вошла в комнату.

— Проснулась? — тётя Поля ласково улыбнулась. — Есть хочешь? Там ещё много осталось.

— Нет, спасибо тёть Поль, — покачала головой, подавляя возникшую, от одного только упоминания еды, тошноту. — Я домой, пожалуй, пойду. Завтра на работу, как никак.

— Ты всё ещё работаешь в том магазинчике? — неодобрительно нахмурился дядя Вася и покачал головой. — Дома тебе сидеть надо. Отдыхать и не нервничать.

— Да я не нервничаю. И не особо устаю, — улыбнулась на это замечание. Подойдя к ним поцеловала обоих в щёки. — Всё, я убежала. Спасибо за обед.

— Та было бы за шо, — пожала плечами тётя Поля и тут же подскочила с места. — Так, стой. Я тебе сейчас гостинцев наложу. Опять, поди, холодильник пустой!

— Тёть Поль…

— Не возражай старшим, — раздалось уже с кухни и осталось только скорбно вздохнуть и согласно кивнуть головой.

За всеми сборами время пролетело незаметно и выйти из дома, гружённой пакетами, мне позволили только часов в девять вечера. На улице, не смотря на довольно-таки не позднее время, уже было темно. Ночь здесь напоминала густые чёрные чернила и вступала в свои права гораздо быстрее, чем на родном Урале. Но, в отличии от него же, фонари здесь стояли не раз в квартал, а гораздо чаще, так что бояться особо было нечего.

Оказавшись за воротами, глубоко, полной грудью вдохнула свежий ночной воздух. Страхи, навеянные приснившейся картинкой, на время отступили, дав возможность успокоиться. Но на душе всё равно было как-то неприятно, словно я сама лично пытаюсь создать в своей жизни что-то подобное.

А ещё очень хотелось увидеть Волкова. Вот так вот, просто. Не для разговоров или выяснения отношений, а что бы убедиться, что с ним всё в порядке.

Уткнувшись носом в шарф, быстрым шагом направилась в сторону своего дома. Пакеты не мешали, пусть и были несколько тяжеловаты. Впрочем, физические нагрузки, в определённой степени, даже полезны во время беременности. Да и как говорила героиня одного сериала «В древности беременные женщины таскали тюки с сеном и кувшины с водой себя на головах. А потом рожали в том же поле на корточках».

Возле дома, вопреки обычному положению вещей, никого не было. Даже молодёжь сегодня решила не устраивать свои обычные музыкальные посиделки под бутылку пива. Зато окурков валялось столько, словно рота солдат на перекур останавливалась. Либо кто-то очень сильно волновался. Вариантов, собственно, море.

Зайдя в подъезд, поднялась на свой этаж и увидела милую такую картинку. Волков сидел возле моей двери, прислонившись спиной к ней и спал, на его коленях стояла всё также спортивная сумка и выглядел он ничуть не лучше, чем днём. Даже наоборот, казалось, что Алексей стал куда более уставшим и худым.

Замерла на месте, не зная, что делать дальше. С одной стороны, остыть после разговора пока что не вышло. Свежи были воспоминания о его словах и о том, что он делал.

С другой, слишком яркий сон. И пусть мне прекрасно известно, что нельзя быть настолько мнительной, но страх и боль от потери оказались настолько реальными, что даже спустя каких-то полчаса заставили слёзы на глазах появиться.

Поставив пакеты у стены, осторожно опустилась на корточки перед ним. Легонько коснулась дрожащей рукой лица, провела пальцами по щеке, очерчивая скулы.

Алексей вздохнул, чуть шевельнулся, но продолжал спать. Только к ладони моей прижался сильнее, словно инстинктивно пытался продлить контакт.

— Что же мне с тобой делать? — тихо шепнула, невольно шмыгнув носом. Нет, нельзя реветь. Категорически нельзя. Он не должен видеть мою слабость, во всяком случае пока. В конце концов, если начинать всё заново, то на моих условиях.

Замерла от собственной мысли. Начинать всё заново? Это действительно то, чего я хочу? Разве мало мне было боли, унижения и страданий?

Прикрыла глаза, словно пытаясь заглянуть в собственную душу. Дело не в страданиях и не в боли, пусть и того и другого было не мало. Дело во мне самой и в том, что я его люблю.

Да, он изменял и сам разрушил всё, что нас ввязывало. Но он мог не возвращаться. Ему ничего не стоило забыть меня совсем, найдя другую, более послушную игрушку, согласную на всё.

Но Лёша вернулся за мной. Приехал и, судя по его виду, потратил не мало усилий, что бы добыть адрес. Так же, пожалуй, стоит ценить то, что он рассказал правду. Всё же добить от Волкова каких-то откровений всегда было проблематично, а здесь он послушался человека, постороннего человека, и сказал то, что было на самом деле.

Это тоже показатель, что не говори.

Устало вздохнула и выпрямилась, потирая спину. Не знаю, простила я его или нет, но нам, пожалуй, есть о чём ещё поговорить. Если не ради себя, то ради ребёнка точно.

— Волков, — тихо позвала, зная, что сны в такой позе обычно достаточно чуткие, что бы проснуться от негромкого голоса.

И действительно. Стоило мне позвать его, как Алексей тут же открыл глаза, сонно моргая и явно не совсем понимая, где он и как тут оказался.

Наконец, ему удалось сфокусировать взгляд на мне. Слабо улыбнувшись, Волков прошептал:

— Привет. А я тут…

— Вижу, — хмыкнув, кивнула головой на дверь. — Сторожевого пса изображаешь, как я посмотрю. Ну пошли что ли внутрь, а то как-то не прилично заставлять тебя спать на холодной плитке.

— Ты всё ещё злишься? — чуть помолчав, спросил Алексей и поймав мой взгляд сам же себе ответил. — Злишься. Если бы…

— Если бы да кабы, да во рту росли грибы, то какой бы интерес нам ходить тогда бы в лес, — эта присказка прозвучала совершенно неуместно, но в данный момент я несколько нервничала, а в таком состоянии трудно следить за тем, что и как говоришь. — Ладно, прости. Нервничаю слегка. Так почему ты здесь?

— Ну мне, в отличие от тебя, идти особо некуда, — пожал плечами Алексей и снова закрыл глаза.

— А в гостиницу не пробовал поселиться?

— Юль, что ты ещё от меня хочешь услышать? Я рассказал всё. По честному. А сейчас просто сижу и жду… Хотя сам не знаю чего и зачем.

— Вставай, — потёрла виски и вытащила ключи из кармана. — Не ночевать же тебе на улице.

— Ты живёшь одна?

— Нет, с семью гномами… Чёрт, — ругнулась и подхватила пакеты. — С кем ещё, по-твоему, я могу жить? Заходи, Алексей. Не заставляй меня жалеть о принятом решении.

Тут же прикусила себе язык. Рассказывать раньше времени явно не стоит. Потому что окончательного решения я ещё не приняла, пусть и пришла к определённым выводам.

Открыв замок, первой зашла в квартиру, предпочтя не оглядываться. Дом встретил меня темнотой и отчётливым звонком сотового телефона. Звучала группа «Scorpions» с песней «Don't Believe Her». Если я правильно помню, то данная композиция стоит у меня на номере Саши. Только его и не хватало для полного счастья.

Сунув пакеты в руки Волкова, указала на кухню и взяла телефон. Быстро скинув обувь (насколько это было возможно в моём состоянии), прошла в комнату и встала у окна, всё ещё думая, отвечать на звонок или нет.

Александр оказался настойчивым. И если уж на то пошло, пора было поговорить на чистоту. Поэтому сжав пальцы в кулак, так, что ногти впились в ладонь, нажала на кнопку приёма вызова.

— Привет, — говорила в полголоса, не забывая о присутствии Волкова. Впрочем, как оказалось, не заметить это было просто невозможно. С его приходом в воздухе как будто появилось что-то ещё, заставляя чувствовать себя одновременно в безопасности и жутком напряжении. — Что-то случилось?

— Ты почему не отвечала? — он говорил спокойным голосом, но обманываться не стоило. Насколько я смогла его узнать, Саша тоже умел скрывать сильные эмоции. Правда, не так хорошо, как у нас с Лёшей получается, раз мы умудряемся обманываться в отношении друг друга раз за разом. — Юль, я волнуюсь. Ты не появляешься уже несколько дней. У тебя что-то произошло? Или ты меня избегаешь?

— И то и другое, — чуть помолчав, ответила, пройдя к дивану, уселась на него, вытянув уставшие ноги. Сидеть на корточках долго для меня весьма неудобно, ноги начинают затекать, а потом такое ощущение, что в мышцы воткнули сотню игл. Поморщилась стала тереть под правой коленкой. Это немного, но всё же помогало.

— В смысле?

— Саш, знаешь… Ты хороший парень. И чудесный друг. Ты заботился обо мне так, как этого никто не делал. И никто не сможет сделать, — старалась дозировать в голосе нежные нотки, чтобы слова не звучали как пощёчина, но на душе от этого нисколько не полегчало. Свои-то отношения больно раздирать на куски, что уж говорить о том, каково растаптывать чувства другого человека?

— Я чувствую, что за этим последует «но», которое мне не понравится, — в его голосе зазвучал грустный смех.

— Я бы очень хотела, что бы это было не так. Вот только, я совсем не та девушка, что тебе нужна. И я не люблю тебя. А ломать жизнь такому прекрасному молодому человеку не хочу и не буду. Прости, пожалуйста, — говорю, а по щекам стекают слёзы. Что-то я сегодня слишком на них богатая. Но поделать с этим ничего не могу.

— Ты хотя бы будешь с ним счастлива? — Саша говорил даже как-то весело, но чувствовалась, что это обречённая весёлость. Когда уже нечего предложить и остаётся только принять слова «Finita la comedia» — комедия закончилась.

— Я не знаю, Саш. Честно. Я не знаю зачем он вернулся, зачем я его впустила и что будет дальше. Но… Это сложно объяснить, — потёрла глаза, вытирая влажные дорожки со щеки. — Просто ты не он. А я не та девушка, которая тебе нужна. Будь счастлив, Саш.

Произнеся это, отключилась и пару минут смотрела в темноту комнаты. Сломать чьи-то мечты и надежды очень легко. Ещё легче, если ты не знаешь, каково это. Но когда сам прошёл через подобное, делать это с кем-то другим становиться очень болезненно.

Остаётся надеяться, что он не наделает глупостей.

— Кто это был? — голос Алексея заставил вздрогнуть и поёжится. На какое-то время, упиваясь болью внутри себя, забыла о нём. Но сомневаюсь, что Александру нужна моя жалость, так что нужно взять себя в руки и разобраться с собственной жизнью.

Возможно, у меня это даже получится.

Отложив телефон в сторону, поднялась с дивана, включила бра и направилась в сторону шкафа. Открыв дверцы, пару минут смотрела на полки, после чего вытащила старые джинсы и футболку. Не знаю, каким образом, но я умудрилась прихватить их из его квартиры. Так что должны быть впору, практически.

— Держи, — протянула ему и вытащила большой, просторный халат, пару полотенец и пижаму для себя. — Переоденься. А я в душ схожу.

— Юль…

— Так, — глубоко вздохнула. — Я не хочу сейчас ругаться и что-то обсуждать. Мы просто поужинаем, выпьем чаю и ляжем спать. А обо всём остальном поговорим завтра. Сейчас я слишком устала, что бы что-то решать. К тому же, твоя настойчивость не способствует этому. Нисколько. Это понятно? — получив от него утвердительный кивок, прошла мимо и закрылась в ванной.

Постаравшись выкинуть из головы все мысли, быстро приняла горячий душ, с остервенением натирая себя мочалкой. Ощущения после этого сна всё ещё сохранились на коже, заставляя изрядно нервничать.

Спустя пять минут можно было назвать себя чистой. Ещё раз сполоснув длинные волосы, выключила воду и завернулась в полотенце. Обернув вторым голову, насухо вытерлась и натянула свободную, даже в чём-то мешковатую пижаму, состоявшую из средней длины штанов на резинке и топа на завязках. Сверху накинула халат, и только после этого решилась выйти, снова чувствуя витающее в воздухе напряжение.

Интересно, я сегодня смогу вообще уснуть или как?

Усмехнувшись собственным мыслям, прошла на кухню, откуда уже доносился аромат моего любимого мятного чая, вместе с запахом жареного мяса и свежего салата. Что любопытно, заварка для этого напитка стояла в шкафу и не на первой полке. Но Алексей нашёл.

Он сидел на стуле у окна и читал какую-то старую газету. Перед ним стояла нетронутая тарелка с разогретой порцией жаркое и чашка кофе. Рядом с другой табуреткой, у стены, была большая кружка чая, горячего, и такая же порция еды, только ещё салат добавлен. Из свежих огурцов и помидоров.

Услышав мои шаги, Алексей поднял голову и как-то по-особенному тепло и нежно. Кивнув головой на вторую тарелку, тихо сказал:

— Садись. Тебе надо хорошо питаться.

— Знаешь, учитывая количество людей, опекающих меня здесь, я вполне могу начать страдать ожирением. Есть надо, когда голодная. А не тогда, когда о тебе желают позаботиться, — от моих слов в его глазах промелькнуло чувство боли и обиды. Вздохнув, отвесила себе мысленный подзатыльник. Всё-таки он пытается заботиться, как знает и как умеет. — Спасибо. Мне приятно. Я смотрю, ты не забыл про мятный чай?

— Угу, — Лёша кивнул головой, возвращаясь к чтению газеты. — Собрал дома целую коллекцию, можно сказать. Макс назвал меня фетишистом.

— Мы не далеко друг от друга ушли, — невольно улыбнулась. Взяв в руки вилку, взяла небольшую порцию мяса с картошкой и положила в рот. Пожевав немного, пришла к выводу, что ночной аппетит у меня тоже вошёл в привычку. — Как дела на работе?

— Сносно. В целом, можно сказать, что даже очень хорошо. Тошик только концерты периодически устраивает. Вот жениться надумал, — усмехнулся Алексей и покачал головой, отпивая кофе. Газету он отложил в сторону и теперь наблюдал за тем, как я ела. — Ты даже не представляешь на ком.

— Честно говоря, я даже боюсь представить ту, что сможет усмирить этого шалопая, — пожала плечами, отпивая чаю. — Моего воображения на это не хватает.

— А зря. Ты её очень хорошо знаешь. Это Алёна Сергеева.

— Кто? — недоумённо переспросила, дожёвывая салат и испытывая даже некоторую жалость от того, что больше его нет. А доставать и резать было банально лень. И тут до меня дошло, кого именно он назвал. Захотелось стукнуть себя по лбу. — Подожди, Антон что, на Алёнке жениться? На моей Алёнке?

— Я бы не сказал, что она именно твоя, но да, это она. И кстати, сам Тошик усердно отрицает причастность к происходящему, пытаясь понять, как они вообще умудрились познакомиться, — Лёшу весьма забавляла эта ситуация и он даже тихо рассмеялся. Но тут же замолчал и как-то странно на меня посмотрел. — Впрочем, в чём-то я его очень даже понимаю…

— Не начинай, — отмахнулась от незаконченной фразы и допила чай. — Если быть честной, то я тебе не навязывалась. И не я приехала поздно вечером к тебе в квартиру. Так что виноваты тут оба. Я имею в виду наше знакомство.

— А я и не говорю, что считаю это ошибкой, — пожал плечами Волков, залпом допив кофе. — Я хотел сказать, что Антон не понимает, что любовь штука такая, возникает порой совершенно неожиданно, — помолчав немного, он взял в свои ладони мою руку, лежащую на поверхности стола, и осторожно поинтересовался. — Как ребёнок?

— Нормально. В отличие от меня, он не поддаётся влиянию внешних факторов, — пожала плечами, аккуратно вытащив пальцы из его хватки.

По всем параметрам, разговор зашёл в тупик и если мы сейчас не разойдёмся по разным углам, то либо снова поругаемся, либо я изменю своё решение. Чего очень не хочется.

Вздохнув, встала из-за стола и тихо предложила:

— Думаю, пора ложиться спать. Я устала, да и тебе надо отдохнуть с дороги. Вряд ли сон на коврике у двери способствовал нормальному сну.

— Юль, почему ты не хочешь говорить о наших отношениях? — не выдержав, в лоб спросил Алексей. Вздрогнув, отвернулась, сделав вид, что внимательно изучаю висящие на стене часы. — Я думаю, что надо расставить все…

— Вот только не надо сейчас за меня решать, что нужно и кому, — резко ответила, подойдя к окну и опёршись ладонями об подоконник. — Лёш, я не хочу сейчас говорить на эту тему. Слишком много переживаний за один день. Твой рассказ, разговор с Сашей, да ещё и этот сон… Сейчас к примеру я не способна говорить о чём-то серьёзном, у меня просто не хватит сил. Поэтому и предлагаю лечь спать. Утро вечера мудренее.

Н кухне повисло молчание. Явственно чувствовалось непонимание, исходившее от Алексея, страх и злость. Я же…

Я же понимала, что два разговора начистоту — это уже слишком. Лёгкая победа ничего не даст, кроме разве что возможного последующего скоропостижного проигрыша. Да, любовь есть, никуда от этого чувства не деться. Но теперь, когда впечатление от сна немного улеглось, можно мыслить более рационально.

И принять то, что как бы нам этого не хотелось, забыть все ошибки, за один раз и только по собственной прихоти, не получится, оказалось очень легко.

— Я устроюсь на полу, — нарушил затянувшееся молчание Алексей и встал, убрав посуду в раковину. — Прости, я слишком тороплю события.

— Одеяло и подушка в шкафу, — откликнулась, продолжая смотреть в темноту на улице и стараясь не встречаться с ним взглядом, хотя кожей ощущала, как он на меня смотрит. — Полотенца там же. Если хочешь, есть горячая вода. Можно сполоснуться.

— Конечно, — Волков подошёл ещё ближе и неожиданно нежно обнял меня, уткнувшись носом в волосы на затылке. — Я всё же надеюсь, что всё будет хорошо.

— Будет, — усмехнулась и чуть повела плечами, показывая, что мне не особо приятны его прикосновения, пусть даже это и была наглая ложь. — Но об этом мы узнаем завтра. Иди, ложись.

Он отпустил меня. Почему-то стало жутко холодно и одиноко. Но сходить с выбранного пути я не собиралась.

Спустя полчаса в квартире стало тихо. Лёша принял душ, постелил себе на полу и выключил свет. Не знаю, спал он или нет, но я продолжала стоять у окна в кухне. А когда стало слишком тяжело это делать, пододвинула табуретку и уселась на неё. В голове крутилось слишком много мыслей. От совершенно нелепых и абсурдных, то достаточно рациональных. Одни касались того, что нельзя было его вообще впускать обратно в свою жизнь, другие требовали разбудить Волкова и сообщить ему, что всё прощаю. Третьи просили вернуться к варианту с Сашей.

И, возможно, в чём-то эти третьи мысли были, безусловно, правы. Саша не стал бы меня обижать. И дал бы всё, что только попросишь. Он ценил бы меня такую, какая я есть…

В конечном итоге, я бы его сломала. Только потому, что не смогла бы полюбить этого милого, замечательного мальчика, готового любить бескорыстно и ничего не прося взамен. Или же он бы просто разочаровался в своих чувства. А это тоже не принесло бы ничего хорошего.

К тому же, никуда не деться от собственных чувств, про которые я сегодня вспоминаю всё чаще и чаще, понимая, что как бы ни было мне больно, любить не перестала. И надеяться, кстати, тоже. Глупо и бессмысленно. А по-другому, видимо, в этом мире дела не делаются.

Что ж… Я готова начать всё сначала. Готова попробовать забыть всё, что между нами было и построить отношения заново. Будет ли это легко? Хороший вопрос. А легко начать доверять снова человеку, так… Болезненно растоптавшему твои чувства в прошлый раз? Легко ли ему довериться? Легко ли просто поверить в то, что он изменился?

И изменился ли вообще?

Глубоко вздохнув, положила голову на согнутые руки, чуть сдвинув мешавшие цветы. Вопросы, вопросы, вопросы… Вся жизнь — это сплошной вопрос, на который ты пытаешься найти ответ.

Высвободив одну руку, ладонью коснулась живота. Малыш, боюсь тебе достались не совсем нормальные родители. С кучей проблем и ещё большей кучей тараканов в голове. Надеюсь, ты нас поймёшь. И будешь любить, не смотря ни на что. Такой вот, неидеальной любовью.

С этими мыслями, не заметила, как задремала. На последок, приняла решение, что завтра обо всём поговорю с Алексеем. И мы вместе подумаем над тем, как нам быть дальше…

Алексей.

Тишина оглушала. Но маленький огонёк надежды, появившийся после того, как Юля впустила его в квартиру, не давал отчаяться окончательно. Точнее, просто не допускал мысли, что всё действительно кончилось. Сейчас он сам себе напоминал утопающего, хватающегося за соломинку, но всё же понимающего, что так или иначе, но определённые отношения с ней \Волков разрушил.

И разрушил самостоятельно.

Не просто признавать ошибки. Ещё сложнее, если это твоих рук дело. Но в том что было, он уже и не раскаивался. Не видел смысла. Вернуться и всё исправиться — не получится. Остаётся только верить, что есть маленький шанс начать всё снова. Теперь же на других условиях.

Алексей никогда и никому не говорил правду до конца. Всегда умалчивал о чём-то определённом, тем самым отводя удар от себя или же смягчая его для собеседника. И не собирался изменять своим принципам впредь. Но одно маленькое недоразумение, с хреновым характером и удивительной способностью выводить из себя, оказалось куда более устойчивым ко всем его вывертам. До определённого момента, пока он окончательно не перешёл все допустимые границы.

Пожалуй, только это и помогло понять, в чём он ошибался.

К примеру, в том, что девушка может оказаться настолько дорога, что захочется сломать самого себя. Или в том, что причиняя боль ей, не будет ничего чувствовать. Или что не станет драться с собственным другом, считая, что ему уделяют больше внимания…

Череда ошибок, за которыми следовал вполне естественный исход. Даже у самого терпеливого человека рано или поздно чаша переполниться.

Вздохнув, Алексей потёр лоб и повернулся на спину. Ему никто не сказал, что Юля попала в больницу. Точнее, Волков прекрасно знал, что она поехала навестить Женьку, но и понятия не имел, что там случилось. И уж тем более, не знал о присутствии в больнице в этот момент Влада. Как этот урод свёл своё знакомство с Анькой и Ингой, так и осталось непонятным. Ясно было только одно, воспользовавшись тем, что Юля не знает в лицо его новую секретаршу, Аня позволила Инге отвлечь внимание Юли и когда та подставилась, со всей силы толкнула её, собираясь представить всё так, что девушка свалилась с лестницы. На беду или на счастье, путь преградила тележка и теряющая равновесие беременная девушка ударилась об него грудью, но не упала вниз, скатившись мешком по ступеням.

Эти две сучки смылись, испугавшись, ведь делали это на глазах у персонала больницы. А медсёстры оказались слишком заняты, помогая Юле. Как рассказала та, что работала в регистратуре, она не смогла подняться. Нервное истощение, стресс и удар сделали своё дело — Юлю положили на сохранение.

Скривившись при воспоминаниях об этом, в который раз пожалел, что к тому моменту, как ему стали известны все обстоятельства этого происшествия, Анька уже находилась в надёжных руках. Только не закона, а тех, кто им очень даже пренебрегает. Макс исполнял при нём не только роль друга, «серого кардинала» и источника помощи, но ещё и весьма изощрённого мстителя. Белым и пушистым Краснова нельзя назвать даже под очень большой дозой алкоголя, но что он действительно умел, так это проворачивать дела, подобные данному. Аньку не впечатлило первое посещение, поэтому Максим устроил ей повторную, более… Подробную экскурсию.

Когда Алексей спросил его о причинах подобных действий, то Макс ответил, что ему пофиг на всех и вся, кроме тех, кто действительно смог завоевать его уважение. Конечно, Волков подозревал, что там крылось нечто гораздо большее по отношению к Юле, но не стал устраивать скандал. В тот момент это уже не имело смысла, так как Краснов нашёл себе девушку, а Юля…

Юля уже исчезла, не оставив даже записки. Смешно, он надеялся хотя бы на возможность поговорить. Но снова задержался на работе, а о том, что её выписали, девушка не соизволила сообщить.

Посмотрел на часы. Они показывали почти два часа ночи. За всеми раздумьями и воспоминаниями не удалось ни заснуть, ни хотя бы просто подремать. Ужасно хотелось выкурить хотя бы одну сигарету.

Алексей снова вздохнул и сел, потерев онемевшую от жёсткого спального места спину. Бросив взгляд на диван, нахмурился. Он был пуст, а значит, Юля так и не легла спать. В её состоянии бессонница не самое лучшее времяпрепровождение.

Неодобрительно покачав головой, Волков поднялся и пошёл проверить, почему всё ещё горит свет. Будь их отношения сейчас не на грани раскола, он бы устроил ей хорошую взбучку за ночные посиделки.

Зевая и потирая спину, он добрался до двери кухни и на мгновение замер на пороге. Юля сидела на табуретке, рядом с окном, положив руки на подоконник и устроив на них голову. Полотенце упало на пол, а спутанные пряди лежали в беспорядке на спине, большей частью свесившись сбоку. Волосы сильно отросли с момента их последней встречи. Лицо девушки казалось чем-то обеспокоенным, кончики пальцев подрагивали, словно она видела какой-то неприятный сон. Да и во всей позе скорее читалось напряжение. Во сне стараются расслабиться, а тут…

Но оставаться ей в такой позе нельзя. Во-первых, не сможет нормально выспаться, а во-вторых, завтра разогнуться не получится, особенно с первого раза.

Подойдя к спящей девушке, осторожно коснулся её плеча. Юля вздрогнула, но глаза не открыла, продолжая спать. Только чуть поморщилась.

Улыбнулся и нежно провёл костяшками пальцев по её щеке. Провёл кончиками пальцев по обнажённой шее. Ласково коснулся округлости её живота. Аккуратно высвободив одну руку девушки из-под её головы, закинул се себе на плечо. Обхватив Юлю поперёк груди осторожно поднял. Так как она не проснулась, идти сама не могла, так что пришлось, обнять её за талию и медленно практически нести на себе до дивана.

Однако, попав в тёмную комнату с ярко освящённого пространства, Алексей чуть не упал, споткнувшись обо что-то. С трудом удержав равновесие, Волков опустил девушку на кресло и выпрямился. Покачав головой, отодвинул в сторону одеяло и подушку, служившую ему постелью, и разобрал диван. Вытащив постельное, аккуратно расстелил простынь, положил обе подушки. Снова подойдя к Юле. Она сонно моргала, непонимающе переводя взгляд с него на свою кровать и обратно.

— Я уснула в неподходящем месте? — тихо спросила Юля, широко зевнув. Проведя рукой по волосам, она снова сонно моргнула и неуклюже встала с кресла. Её качнуло, но Алексей успел подхватить девушку и помог ей добраться до горизонтальной поверхности. Устроившись на подушке, девушка повозилась, стягивая халат, после чего отбросила его в сторону. Вытянувшись на простыне, Юля ещё некоторое время ворочалась, пытаясь найти себе более удобное место. Наконец найдя подходящую позу, удовлетворённо вздохнула и снова уснула.

Немного помявшись, Алексей вздохнул и устроился рядом, но так, чтобы не касаться её. Укрыв любимую одеялом, закрыл глаза и обнаружил, что чувствую себя спокойным, расслабленным. В душе царило умиротворение и понимание, что нашёл своё место. Рядом с это хрупкой девушкой, носившей его ребёнка. Невольно радуешься тому факту, что она нашла в себе силы сбежать тогда. Честно говоря, Алексей понимал, что если бы не это, всё могло бы закончиться потерей ребёнка. Он справедливо сомневался, что после такого ещё можно было надеяться на какое-то продолжение отношений.

Рука сама, непроизвольно потянулась к ней, и Алексей позволил себе осторожно положить ладонь на талию Юли. Она чуть напряглась, потом снова расслабилась. И неожиданно придвинулась к нему поближе. Затем повернулась и уткнулась носом ему в шею, обхватив рукой за талию.

Поза оказалась необычной. Волков мог поклясться, что чувствовал лёгкие толчки в животе у девушки, доверчиво прижавшейся к нему. Счастливо улыбнувшись, потёрся носом о её щёку и закрыл глаза, наслаждаясь ощущениями. Ещё неизвестно, что будет утром.

26 ноября 20ХХ года.

Юлия.

Просыпалась медленно. Сознание неохотно выплывало из объятий сна, не желая возвращаться в реальность. Лежать в уютных объятиях, наслаждаясь ровным, приятным теплом, исходящим от Волкова, было куда лучше, чем вставать и собираться на работу. А идти туда было необходимо, учитывая, что сегодня понедельник. Почему только будильник так и не прозвенел? Я же обычно не забываю включить его.

— Доброе утро, — тихо шепнул Алексей, склонившись к моему уху. Не имею понятия, как он определил, что я не сплю, но тихий голос, в котором звучала ласка и нежность, вызывал приятные мурашки, пробегающие по коже. — Если ты вспоминаешь, включила ли будильник или нет, то могу сообщить, что с трудом, но я нашёл его и выключил. Ты сегодня никуда не пойдёшь.

— Почему? — отозвалась, пока что не поднимая головы и просто слушая биение его сердца. Как оказалось, я очень скучала по этому звуку. Как и по нему самому.

И за что мне эта глупая любовь?

— Потому что на нужно поговорить. Потому что нам нужно определиться. Потому что… Потому что я просто не хочу тебя отпускать. Ты всегда кажешься сильной. Я тоже казался таковым до поры до времени, — Волков провёл пальцами по моей щеке. Похоже этот жест вошёл у него в привычку. — А теперь хочу провести с тобой как можно больше времени. Если ты позволишь.

— Тебя не переделать…

— И прошлое тоже. Знаю, сейчас я скажу банальность, но всё меняется. Изменилось и моё отношение к тебе, к тому месту которое ты занимаешь.

— Лёш…

— Послушай, ладно? — он вздохнул и отстранился, повернувшись на спину. Заложив одну руку за голову, Лёша уставился в потолок, словно надеялся там что-то найти. — В этот раз решаешь только ты. Я приму любой исход. Это не значит, что я не буду бороться за возможность участвовать в жизни нашего ребёнка. Но я отпущу. Если ты этого захочешь.

— Наступишь на горло собственным принципам? — невесело улыбнулась, отодвинувшись к стене и усевшись, опираясь на неё спиной.

— А что даже если и так? Знаешь, любимый человек несколько более ценен, чем какие-то принципы, — лёгкое пожатие плеч, но взгляд всё ещё цепляется за потолок. Ради интереса посмотрела на него. Ничего кроме плиток не увидела. Да и узор на них не особо интересный. — К тому же, я надеюсь, что ты не настолько злопамятная.

— Я не злопамятная, — по привычке откликнулась и слабо улыбнулась. — Я просто злая и память у меня хорошая.

— Шутка не совсем к месту, — укоризненно посмотрел на меня Алексей.

— Знаю. Волнуюсь, — вздохнув, положила ладони на живот и легонько погладила. — Я думала, что смогу избавиться от чувств к тебе. Думала, что здесь найду того, кто сможет стать для меня кем-то большим, чем просто знакомым. Я познакомилась с Сашей. Он чудесный человек. И он меня любит. Если верить его словам.

— Подозреваю, что есть какое-то «но», — медленно проговорил Волков, после минутного молчания. Он даже не дёрнулся, не двинулся с места. Только пальцы сжались в кулак. Невольно радуюсь тому факту, что разговор с Александром был вчера.

— Есть, — голос сам по себе снизился до уровня шёпота. — Он это не ты. Как оказалось, разум ещё может принять его в качестве замены, пусть и с оговорками. А сердце… Знаешь, это ведь последний шанс, Лёш. Больше не будет. Я дам тебе возможность построить всё заново. Но только один раз и на моих условиях.

— Почему-то я не удивлён, — он сел, и подобрался ко мне, устроившись рядом, с правой стороны. Взяв мою руку в свою, переплёл наши пальцы. — Я знаю, что всё будет… Не просто.

— Это мягко выражаясь, — улыбнулась, положив голову ему на плечо. — Ноя надеюсь, что у нас всё получится. А ты?

— Я не могу обещать, что стану милым и домашним паинькой. Сама понимаешь, себя не переделать. Но могу сказать, что больше такого, что творилось в наших отношениях, не будет. Я не хочу, что бы ты снова ушла, — едва ощутимый поцелуй в висок. — Я, чёрт возьми, хочу, что бы у этой сволочной, неидеальной, болезненной любви, был окончательный и бесповоротный хэппи энд.

— Ты пересмотрел мелодрам. Или бразильских сериалов.

— Возможно. Но это не значит, что я не могу стремиться к такому финалу. Хочешь есть? — смена темы произошла неожиданно, но его слова мне понравились. Если он сам желает остаться со мной, то второй шанс вполне может оказаться успешным. И если я не могу пока что верить в это, то могу надеяться.

Точнее даже не так. Я хочу на это надеяться.

— Угу. Завтрак не помешает, — потёршись щекой о его плечо, сладко зевнула. — Ещё не мешало бы найти мой мобильник. И сказать шефу, что у меня выходной.

— Ищи свою пропажу, а я пойду готовить. Тебе задание найти телефон, сообщить начальству о собственном увольнении и сходить в душ. Договорились? — Волков слез с дивана и потянулся, разминая мышцы. В душе от этого зрелища шевельнулось чисто женское удовлетворение.

— Первый и последний пункт принимаются, насчёт второго мы ещё поговорим, — усмехнувшись, махнула рукой. — Иди. Я сейчас.

— Хорошо, — он посмотрел на меня, потом вздохнул и кивнул головой. — Я не буду решать за тебя. Ладно? Если что, зови.

Он вышел из комнаты, а я некоторой время сидела на диване, смотря прямо перед собой. Не знаю, ошибка это или же единственно верное решение, но пока что я о нём не жалею. Коли любишь человека, то можешь его изменить. Или же позволить измениться себе.

И я верю, что он сможет. Ну а с меня потребуется помощь и поддержка.

Фыркнув, встала, улыбнулась солнечному лучу, заглянувшему в окно, и тряхнула волосами. Идеал — это призрачная химера, сгубившая за всю историю человечества не одну историю любви. В моей этого понятия никогда и не было, а значит…

Значит, всё ещё может закончиться хорошо. Как там говорят в сказках? Хэппи энд? Счастливый конец? Что ж, будем на него надеяться, но всё же и сами не станем плошать.

Эпилог

5 лет спустя

Юлия

«…Меня научили не оглядываться назад. Что сделано, то сделано и всё, что в наших силах — это борьба с последствиями собственных поступков.

Сожалела ли я о том, что дала ему второй шанс? Честно говоря, да. Иногда. Когда он начинал доходить до опасного края, который мог снова подвести черту под нашими отношениями. Но тут надо отдать должное Лёше. Он сам понимал, что заигрывается, без посторонней помощи. Порой хватало одного только предупреждающего взгляда, и Волков тут же останавливался. Свои уроки он выучил на „отлично“.

Что же до меня… Как показала практика, Любовь это больно. И сладко. И, пожалуй, это действительно стоит того, что бы пройти едва ли не через ад. Главное, что бы было, зачем идти…»

Вздохнув, отвлеклась от ноутбука и посмотрела на двоих, самых любимых мужчин в моей жизни. Артём благополучно смотрел «Звёздные войны», периодически издавая только ему понятные восклицания. Его папочка пользуясь моментом относительного затишья в наглую спал на полу, устроив лицо на мягкой игрушке ребёнка. Укатали сивку крутые горки.

Усмехнулась и покачала головой. А я предупреждала. Но мужчины стойко уверены в том, что смогут справиться с собственным чадом и даже провести целый день, занимаясь исключительно им. В то, что дети прекрасно чувствуют момент, когда можно крутить взрослым как хочешь, они не верят. Впрочем, я предпочитаю давать Алексею возможность убедиться на собственной шкуре, что ребёнок — это не фунт изюма, и просто так с ним не получается. А потом он ещё удивляется, почему я второго не хочу… С этим, для начала, пусть научится справляться.

Закрыв ноутбук, поставила его на журнальный столик и сладко потянулась, разминая затёкшие мышцы. Мельком отметила, что Лёша снова уснул на одном и том же месте несчастного четвёртого эпизода саги. Фыркнув, встала, взяла чашку и отправилась на поиски чая.

Вернувшись с кухни, через пять минут, обнаружила, что теперь спят уже двое. Артём, утомлённый играми не меньше гордого родителя, залез на диван и теперь спал, используя в качестве подушки несчастного сиамского кота Кешу. К чести домашнего любимца, он терпел все муки, связанные с наличием в доме не только представителя семейства кошачьих, но и маленького ребёнка.

Выключив телевизор, поставила кружку с чаем рядом с компьютером и осторожно выпутала Кешу из плена, после чего взяла Тёму на руки. Он тут же обхватил меня руками за шею и обвил ногами, уткнувшись носом в плечо. Нашёптывая разные ласковые словечки, отнесла его в детскую. Убрав валяющиеся под ногами игрушки, включила мягкий, ночник и ушла обратно в зал, прикрыв дверь, чтобы звук телевизора не разбудил ребёнка.

Усевшись обратно в кресло, погладила пристроившегося на ногах кота, услышала бурное мурлыканье и взяла кружку с уже слегка остывшим чаем.

Итак, с момента нашего «второго шанса» прошло уже пять лет. Что произошло за это время? Многое — самое слабое обозначение для той бури событий, что разыгралась в моей жизни с того дня, как я снова встретилась с данной личностью, сейчас напоминающей медведя, впавшего в спячку. И ведь клятвенно обещал, что посмотрит все эпизоды и даже обсудит со мной. Одно слово — мужчины.

После нашего разговора, мы прожили на юге ещё пару месяцев. Не то, что бы Алексей горел желанием там оставаться, вариантов у него просто не было. Спорить со мной не решался, настаивать и давить — тоже. Ваня, когда понял ситуацию, в которой оказался мой парень, ржал как ненормальный. Впрочем, недолго. Ровно до того момента, пока я не спросила как дела у Лены. А взывать к моей совести дело совершенно бесполезное, как показало время.

Возвращение в родной город прошло спокойно и тихо. Предупреждать никого не стали, просто позвонили моим и его родителям, они нас и встретили в аэропорту. Тогда же я и познакомилась с Волковыми старшими. Ну что сказать… То, что Алексей сын своих родителей видно далеко не вооружённым взглядам. Только мать у него такая железная леди, что у его отца даже мыслей посторонних не возникает. Жаль отношения с ними так и не сложились. Впрочем, тут я не совсем честна. Со свёкром у нас хорошее, дружеское общение. Со свекровью вежливый нейтралитет. Правда, в случае чего, мы друг за друга глотки перегрызём. А всё потому, что когда-то обе прошли через одно и тоже — неидеальную любовь.

Расписались мы с Волковым только, когда я была уже на восьмом месяце беременности. И то, сделала этот шаг только под давлением обстоятельств, оставлять ребёнка без официального отца не хотелось. Да и наличие кольца на пальце Лёши как-то успокаивало. Про гордость за то, что не оставила борьбу, я вообще молчу.

Хмыкнула. Вот такой вот итог похода на вечер встречи выпускников: пять лет замужества, ребёнок, муж и понимание, что пусть и не безгранично, но счастлива. Пожалуй, это действительно стоило того, через что мне пришлось пройти. Конечно, как довольно опытный скептик, понимаю, что всё в нашей жизни — относительно, и вполне может быть, что эти пять лет — затишье перед предстоящей бурей…

Но верить в лучшее никто не запрещает. К тому же, если что, я смогу от него уйти. Во всяком случае, надеюсь на это.

Поставив пустую чашку на столик, снова взяла компьютер и включила его. Открытый файл, на двести с лишним страниц откровенно говоря, слегка пугал. А ещё казался чем-то только моим и никому не доступным. Глупо пытаться передать свои эмоции посторонним людям через текст, набранный мелким шрифтом (всего-то двенадцать пикселей), да ещё и размещая его в интернете. Но мне кажется, что эта история должна помочь людям… Пусть не делом, но хотя бы пониманием того, что в жизни для «розовых очков» место, конечно, есть, но не стоит носить их постоянно. И верить, в существовании «принца на белом коне», что приедет вместе со своей «идеальной любовью». Какой, в сущности, от неё прок? Чисто декоративный, как сказала бы Женька и тут я склонна с ней согласиться.

Бегло просмотрев последние строчки, улыбнулась и закрыла файл, не забыв сохранить изменения. После этого выключила ноутбук и убрала его в специальную нишу под журнальным столиком. На сегодня работа закончена. Да и на ближайшее время тоже, у Артёма праздник в детском саду, нужно подготовить костюм и выучить с ребёнком стихи. В этом плане полагаться на его папочку бесполезно.

Посадив кота на своё место, подошла к растянувшемуся на полу Алексею. Опустившись на колени, некоторое время просто смотрела на его спокойное, расслабленное лицо. Сейчас ему почти тридцать и за это время он стал куда более серьёзным и сильным. Немного более резким и жёстким, как утверждал Максим, но из его уст это вполне можно было принять за комплимент.

Провела кончиками пальцев по лбу спящего мужа. Спустилась по виску к щеке, оттуда к подбородку. Недовольно заворчав, Волков открыл один глаз, хитро на меня посмотрел и, схватив за руку, дёрнул на себя. Рухнув сверху, чувствительно приложила этого мальчишку локтем в живот.

— Драться было совсем не обязательно, — обиженно протянул Алексей, стягивая с моих волос старую резинку. Длинные пряди рассыпались по спине и плечам, свесившись вниз.

— Учитывая, что это ты дёрнул меня за руку, винить нужно только себя самого, — фыркнула, высвободившись из его хватки. Правда сидеть так и осталась, прислонившись к нему и устроив голову на его груди, используя в качестве подставки сложенные руки. — Ну что? Проиграл спор?

— Какой спор? — притворился невинной овечкой Волков, обнимая меня за талию.

— Не увиливай. Ты знаешь, о чём я говорю. Кто-то обещал, клятвенно, между прочим, посмотреть все шесть эпизодов, а не смог даже классику нормально отсмотреть. Ты в курсе, что уже пятый день засыпаешь на одном и том же месте? Не спорю, фильм старый, но всё же не до такой степени, что бы устраивать тут сон час.

— Это всё Тёма, — попробовал перевести стрелки Алексей, старательно строя мне глазки.

— Он тут причём? Сын честно отсмотрел все фильмы и вообще, спокойно спит в своей кровати, тогда как его папочка сейчас в наглую пытается увильнуть от ответственности, — хитро прищурилась, старательно сохраняя суровое выражение лица. — Ну так что? Признаёшь, что проиграл?

— Ладно, — сдался Волков и широко зевнул. — Но вообще-то, это несправедливо. Я слишком устаю на работе, что бы…

— Угу. Одна маленькая такая деталь, сейчас ты в отпуске, — щёлкнув его по носу, встала и выключила телевизор. — Ладно, пошли спать. Кто-то обещал вчера ребёнку сходит с ним в зоопарк. И помнится, это была не я.

— А ты с нами разве не пойдёшь? — моментально оценил перспективы похода без меня Алексей и оказался рядом, когда я выходила из комнаты. — Давай сходим всей семьёй? Мы так редко бываем где-то вместе…

— Нет, сын сказал, у вас там чисто мужское мероприятие. Так что советую прекратить споры и ложиться спать. Сам знаешь, что он по натуре жаворонок, — улыбку пришлось прятать, как и рвущийся наружу смех. Вообще-то, это была его идея проводить с сыном как можно больше времени.

Обречённо простонав, Алексей направился в ванную, а я, тихо посмеиваясь, устроилась на кухне, как обычно, с кружкой мятного чаю. Некоторые привычки становятся своего рота ритуалами, обозначающими мир и покой в доме. Относительный, конечно же. И отнюдь не постоянный.

Но это и есть жизнь. А она состоит далеко не из постоянных пряников и плюшек.

Максим

Любовь — это неизбежное разочарование. До определённого момента я даже не верил в её существование, но она есть. Что, впрочем, не меняет моей точки зрения. Это чувство приносит только разочарование. С одной стороны, у меня есть всё: деньги, положение в обществе, связи и девушка. В меру симпатичная, созданная для домашнего уюта и она даже мне нравится. До определённого момента.

С другой…

Вздохнув, помассировал виски и посмотрел на фотографию, стоящую в рамке на моём столе. Три человека: Юля, со своей неизменной лёгкой полуулыбкой-насмешкой, справа от неё Волков, обнимающий девушку за талию и прижавшийся щекой к её виску, а слева — я. Скромно, добродушно улыбающийся. И без Нади, что характерно. Наверное, именно поэтому эта фотография казалась дороже всего. Потому что на ней была та, кто в принципе была бы куда лучшей партией.

Но любовь, это разочарование. Кажется, я это уже говорил, не так ли?

Вытащив сигарету, прикурил её и с наслаждением затянулся. Надя не осуждала за эту привычку, но всегда так морщила носик, что волей неволей отучил себя курить дома. И хотя умом понимал, что отношения — это компромисс с обеих сторон, периодически начинало казаться, что меня загнали в угол. Интересно, у Лёхи такие же проблемы или он научился с этим справляться?

Зазвонил телефон. Подавив страдальческий вздох, взял трубку и поднёс к уху, готовясь услышать очередной ничего не значащий трёп. Преимущественно односторонний. Наде было достаточно того, что он её просто слушал.

— Да? — лениво протянул, прикрыв глаза и уже мысленно настроившись на медитирование и отвлечённые думы.

— Спорю на что угодно, что ты ждал звонка от другого человека, — спокойный, чуточку насмешливый голос Юли заставил от неожиданности поперхнуться дымом и закашляться. — А я говорила, бросай курить — вставай на лыжи…

— И вместо рака — будет грыжа, я помню, — улыбнулся, прокашлявшись и затушив сигарету в пепельнице. — Что-то случилось?

— Это обязательное условие моего звонка тебе? — раздался голос уже со стороны двери. Повернувшись, обнаружил улыбающуюся Соколову, тьфу ты, теперь уже Волкову, держащую в руке телефон. Она хмыкнула и помахала ручкой. Тут же, протиснувшись мимо матери, в кабинет влетел маленький перемазанный шоколадом вихрь, сразу же выцепивший намётанным глазом интересующий его объект.

— Дядя Максим, а мы пойдём в зоопалк? — Артём шустро обошёл стол и забрался ко мне на колени, использовав стол и ножки стула для удобства. Пришлось помочь этому проказнику и взять его на руки, уже отправив брюки в стирку или на помойку. Сомневаюсь, что это возможно отчистить.

— Мелкий, ты откуда такой красивый, м? Тебя мама не научила умываться?

— Мама его как раз таки научила умываться. Но он совершенно не понимает, что если его угостили, то конфеты вовсе не обязательно по всей мордашке размазывать, — обречённо простонала Юлька и подошла к нам, вытаскивая из сумки влажные салфетки. Присев на корточки, она стала втирать лицо Артёмки, попутно высказывая всё, что думает по поводу одних известных личностей, которым дома собственных детей не хватает, что бы мозг вынести. — Вот ты мне скажи, Антону что, своих мало? Дождётся, что Алёнке намекну на то, что муж дома от детей не слишком устаёт… Она ему устроит выходные с кучей карапузов! Артём! Я кому говорю — не вертись? Иначе ты уделаешь дядю Максима, а тот в грязном костюме с тобой точно никуда не пойдёт!

— Ну мам…

— Не мамкай, — сурово отрезала Юлька и тут же добродушно усмехнулась, успешно вытерев кончик носа мальчугана, после чего потрепала его по волосам. Подняв голову, посмотрела на меня. И улыбнулась шире, теплее и с долей нежности. Давно заметил, что порой она улыбается так только мне, сыну и очень редко Алексею. Тот тоже замечал подобное, но молча терпел. Стоит отметить, что он за эти пять лет, периодически нарушал собственное обещание. И знал, что Юля об этом догадывается. Почему всё не рухнуло?

Наверное, потому, что не разочаровались они в друг друге. Юля нашла мужчину, за которого хотела бороться. Алексей нашёл женщину, что понимала и принимала его таким, каким он был. И да, назвать их отношения идеальными не поворачивался язык. Но именно поэтому они таковыми и были. Такой вот парадокс жизни.

Чёрт, не зря всё же Юля иногда подшучивает, заявляя, что я стал излишне романтичен. Только не понимает, что всё это, вместе с неожиданно проявившейся мягкостью, не свойственной моему характеру, заслуга её влияния.

— Ну так что, сходишь с нами в зоопарк? — вопросительно изогнула брови Юля, склонив голову набок. Длинные волосы, сейчас достигавшие середины спины, вились крупными волнами на концах, предавая ей некую мягкость, сглаживавшую периодически резкие углы её характера. — Должен был топать Волков, но этот гад недоделанный, смылся на совещание и встречу со своими родственниками. А мне ещё надо в несколько магазинов зайти.

— Ну что ж, раз брюки шоколадом мне уже испачкали, то будем добивать костюм окончательно, — я рассмеялся, и чмокнул Артёма в висок, спустив его на пол. — Иди, пострелёнок, потерроризируй кого-нибудь. А мы с твоей мамой скоро тебя догоним.

— Уля! А можно мне к дяде Тоще? — тут же почувствовал свободу мелкий, но встретив строгий взгляд матери сдулся и пробормотал себе под нос. — Ну вечно мне всё заплещают… Пойду, поиглаю с тётей Ниной.

— Угу. Только не бей ничего, пожалуйста, — попросила Юля, ехидно усмехнувшись. Мальчик видеть выражение лица своей матери не мог, но, похоже, здорово умел угадывать к кому она относиться без особой теплоты. Потому как маленький смерч действовал на нервы исключительно тем работникам, кто не устраивал чем-то Соколову.

Оставшись наедине, понял, что не могу удержаться. Привычка всегда быть мягким и нежным в отношении Нади раздражала, как ничто другое. Присутствие рядом этой сероглазой брюнетки заставляло дышать свободнее и быть самим собой. Сделав к ней шаг, резко дёрнул за руку, прижимая к себе. Без лишних вольностей, но так, что бы почувствовать то самое тепло, что было только у неё.

Когда я понял, что влюбился в неё? Не знаю. Но эта любовь-разочарование преследует меня уже очень давно. Видимо, в моей жизни, возможно только такое чувство.

— Макс, отпусти меня, — тихо сказала Юля, даже не пытаясь вырваться. Она сначала пугалась подобных порывов, смотрела как на сумасшедшего. Потом как будто что-то поняла и только горьковато усмехалась в ответ. — Нам нужно идти в зоопарк и в магазины. И если сейчас сюда зайдёт мой муженёк, то…

— То подумает, что ему очень повезло, — вздохнув, ещё несколько секунд постоял, обнимая её и отпустил, взяв себя в руки. — Ты же понимаешь…

— Макс, ты тоже прекрасно всё понимаешь, — девушка не улыбалась. Она смотрела на меня так, как будто знала все тайны мира. В серых глазах читалось сочувствие, понимание и нежность. Но было что-то ещё, затаённое, запрятанное в глубине души. Если бы я смог рассмотреть это тогда, возможно, что тот темноволосый хулиган был бы блондинистым и с зелёными глазами.

Но чего нет, того нет. И у нас обоих своя жизнь. Хоть мне иногда и очень жаль.

— Да уж. Неидеальная любовь, — усмехнулся и взял пиджак, прихватив телефон и ключи от машины. — Идём. А то судя по аромату корвалолла, твой уже довёл мою несчастную секретаршу до сердечного приступа.

— Ты сейчас под «моим» кого конкретно имеешь в виду? Сына или отца? — на её лицо вернулась прежняя миролюбивая, с толикой ехидства и насмешки маска.

— Обоих, — подумав, ответил, пропуская её вперёд.

Мы вышли из здания фирмы и направились в сторону парковки. Наверное со стороны мы казались счастливыми людьми и возможно в какой-то степени всё было именно так…

Но мы не счастливы в том понимании, в каком нам хотелось бы. А улыбка… Для меня она давно уже стала привычной маской.

И всё же… Как жаль, что у этой истории неидеальной любви оказался хороший конец. А моя любовь-разочарование годна только на грустные сожаления об упущенных возможностях.

Впрочем, не смотря на свои чувства, я искренне радуюсь за них. Потому что они выиграли. Пусть и сами пока что не поняли этого.

А книгу Юли Волкову всё-таки стоит прочитать. Думаю, он много нового о себе узнает.