Глава 3

Отто был не в духе: день не задался с самого утра. Была суббота, он вернулся накануне поздно вечером. Выспался, привёл себя в порядок и пошел в библиотечный центр.

Заглянул в читальный зал: за столом сидела Нина Евгеньевна. Пошел в детский абонемент: оказалось, там суббота — выходной день. Воскресенье — рабочий день. Странно, по его подсчётам, сегодня у Тани должна быть смена в читальном зале! Видимо, она взяла выходной. Надо же ей когда-то отдыхать. Умом он это понимал, но расстроен был так, что не передать словами.

Он очень скучал по Тане, постоянно думал о ней, вспоминал в подробностях их пока немногочисленные встречи.

Он совсем забыл, что должен страдать из-за Маши. Почему-то не страдалось как следует. И даже теоретически не получалось страдать. А ведь он делал ей предложение два года назад, собирался связать с ней свою жизнь. Она всё думала, думала… Неужели он успел остыть к ней за это время? Или это реакция на её предательство?

Ни один из ответов не казался ему убедительным. Вот уже почти две недели, как он думает только о Тане, думает всё больше и больше, и ему радостно от этих мыслей, светло на душе. Хочется видеть её снова и снова…а она вот на выходном! И почему он не попросил у неё номер телефона? Постеснялся, а ещё говорил, что не «пионэр»! Хотел же перед отъездом, и не решился. Она бы сказала ему номер, он знал это наверняка. Она всегда рада, когда он приходит. И она очень добрая.

С горя решил пойти на каток. Зашёл домой, переоделся, взял коньки. На каток в спорткомплекс не пошёл, они всегда ходили туда с Машей, вдруг она там. Ему не хотелось встречаться, даже случайно.

Отправился на крытый каток в ближайший большой торгово-развлекательный центр. Первая, кого увидел, как только вышел на лёд, была Маша. Видимо, она тоже не пошла в спорткомплекс, чтобы не встретить его, а пришла сюда. Да не одна, а в компании высокого темноволосого парня. Вот, значит, какой он — его последователь. Конечно, гораздо более видный, чем он, Отто. Отто был немного ниже Маши ростом, а этот выше её. Они не заметили его, к счастью, и он быстро ушел обратно в раздевалку.

Хотел уже махнуть рукой на всё, идти домой, но упрямство победило. Зря что ли он таскается с коньками? Поскольку Маша тут, он пойдет в спорткомплекс.

В этот раз, едва он вышел на лёд и покатился, как до него донёсся радостный голос: «Отто!».

Он резко обернулся… Его счастье неслось прямо на него, что было сил. У счастья были длинные рыжие волосы, белая куртка, белая шапка, белые варежки и весёлые зелёные глаза. А ещё розовые щёки, потому что каток был открытый.

— Привет! — одновременно сказали они и оба рассмеялась. Отто взял Таню за руку, и они покатились вместе. Она на секунду высвободила руку, сняла варежку, и вернула руку в его ладонь.

— Когда вернулся? Как прошла конференция?

— Конференция хорошо. Вернулся почти ночью. Я по тебе соскучился, и уже до библиотеки сегодня сгонял, а тебя там нет.

Таня вспыхнула. Он сказал, что соскучился по ней!

— Я тоже скучала, Отто… но думала, ты вернёшься в воскресенье. А так решила, нужно немного отдыхать. В следующую субботу опять возьму выходной. Нине Евгеньевне удобнее работать в субботу, чем в воскресенье.

— Вот и отлично, значит, снова пойдём на каток, — он решил сразу посягнуть на её выходной, пока она других планов не настроила. Она скучала! И она этого не скрывает. Ему очень нравилось то, что Тане абсолютно не присуще кокетство, она не хитрит, не играет с ним.

— Договорились! Я люблю каток. Раньше мы… эээ… раньше я ходила на крытый каток в ТРК, тут, недалеко, а сегодня решила здесь покататься. И мне здесь больше нравится!

Отто уловил это «мы», и в сердце неожиданно остро шевельнулось ревность. Почему-то он совсем выпустил из виду тот факт, что Таня целых четыре года жила с каким-то молодым человеком… И они ходили на тот самый крытый каток, где он был сегодня. Хорошо, что он ушёл оттуда!

Отто прогнал эти мысли, даже головой слегка потряс. Таня здесь, с ним, он сжимает своей рукой её тёплые пальцы, а она очень рада его видеть, это бросается в глаза. Интересно, у него на лице тоже так всё написано?

Они катались, пока не начались светлые сумерки. Потом замёрзли и проголодались.

— Пойдём, тут есть хорошее кафе, — Отто потянул Таню за руку к выходу. — Есть хочется.

— И мне есть хочется.

— Пойдём, буду тебя кормить, — улыбнулся он.

Отто будет её кормить… До этого её всегда была готова накормить только бабушка, остальные считали, что Таня должна питаться как Дюймовочка.

Отто ещё на катке решил, что разговорит сегодня Таню. Всё же он немец, хоть и обрусевший, и такие черты, как пунктуальность, любовь к точности и ясности, склонность к анализу и стремление подвергать всё сомнению, держать всё под контролем всегда при нём. Он опоздал лишь однажды… И считал это опоздание роковым, однако внезапно «рок» стал резко менять полюс… Отто всё чаще ловил себя на мысли, что Таня, раздавив его очки, совершила великое благо…

Но он должен всё знать о её личной жизни. Всё знать, сопоставить со своей жизнью, учесть ошибки обеих сторон, выстроить линию поведения…Чтобы наверняка. С Таней всё должно быть наверняка. Потому необходима уверенность в том, что она пережила разрыв с бывшим, что она не испытывает никаких нежных чувств к прошлому.

Потому он начал разговор, ещё когда они ждали заказ. Их столик располагался уединенно, возле окна, за что Отто был очень благодарен администратору зала.

— Таня, я хочу, чтобы ты рассказала мне всё о твоих отношениях с тем мужчиной…с которым ты жила. Мне это очень нужно.

Таня не ожидала такого серьёзного поворота; она до сих пор была в эйфории, с того момента, как увидела, что на катке появился Отто. Она каталась и думала о нём, и он внезапно материализовался прямо из её мыслей. Ей вовсе не хотелось говорить сейчас о Максиме. Но Отто сказал, что ему это очень нужно. Она не может отказать Отто.

— С самого начала?

— Да, всё, — он кивнул.

— Максим пришёл в библиотеку с младшим братом, они искали книгу.

Она видела, как лицо Отто напряглось. Ему явно не понравилось то, что знакомство произошло практически там же, где с ним.

— Пока записывала в библиотеку его брата, разговорились. На следующий день он снова пришёл, чтобы пригласить меня на свидание. Начали встречаться, а вскоре он переехал ко мне. Мы прожили вместе почти четыре года. А около месяца назад, в тот вечер, когда мы с тобой столкнулись на улице, он от меня ушёл без объяснений. В воскресенье, пока я была на работе, вывез все свои вещи и оставил ключи.

— Вот так, ни с того ни с сего?

— Конечно, нет. До этого полтора года мы жили тяжело, ссорились, он постоянно был недоволен мной. И лишь после его ухода я узнала, что он всё это время любил другую, но она была несвободна. Как стала свободна, так он и бросил меня.

— И как ты это пережила?

— Знаешь, видимо, я настолько устала за полтора года, что очень быстро почувствовала облегчение и радость от вновь обретённой свободы. Мне было тяжело сначала, потому что я не понимала ничего. А как только узнала правду, мне сразу стало легче. И я сразу сменила замки. Я не доверяю Максиму. Вдруг у него есть дубликат? Мне не нужны камбэки с его стороны.

— То есть, у тебя к нему полностью всё? Никаких чувств? Ты уверена?

— Ну как же никаких? — усмехнулась Таня, и Отто внутренне похолодел. — Огрооооомное чувство благодарности за то, что свалил и оставил меня в покое наконец.

Отто выдохнул, и взял её руку в свои. Но тут им принесли салат. Пришлось выпустить руку Тани, но у Отто были ещё вопросы. Главное он узнал, конечно, но ему нужно ещё кое-что прояснить. Он знал, что Таня не лжёт. Ложь и фальшь он бы почувствовал сразу.

— Ты сказала, он был недоволен тобой, постоянно обвинял. А в чём, если не секрет? Мне сложно представить, в чём тебя можно обвинять, да ещё такое длительное время.

— В несовершенстве, — просто ответила Таня.

— В чём⁈ — нахмурился Отто.

— Он начал ходить в зал. На фитнес, и на силовые тренировки, и в бассейн. Специальное питание, специальные добавки. Он хотел, чтобы я тоже занималась, и чтобы вместе с ним села на диету. Он как бы намекал, что я… коровушка что ли…Рыхлая, неспортивная. Ем по вечерам. Борщ, например. Конечно, ем. Я прихожу с работы и ем. Иначе я загнусь.

— Зачем ты это терпела? Я не хотел комментировать, Таня, но меня бомбит просто! Это низость! Он лгал тебе, никакая ты не рыхлая! Что за бред⁈

— Сама не знаю, почему терпела. Привычка. Думала, что люблю. Если бы любила, разве могла бы забыть его практически за неделю? Надеялась, что он образумится, станет прежним. Боялась перемен. Конечно, знай я про эту девушку раньше, не стала бы затягивать с разрывом.

Отто вновь взял её руку в свои, прижал к губам. Таня опять смутилась. К счастью, опять подоспел официант, принёс горячее.

— С тебя борщ, Таня, — улыбнулся Отто, принимаясь за еду.

— Договорились.

— Теперь ты рассказывай, — заявила Таня, когда они перешли к чаю. Чай был с ароматом манго. Таня выбрала, заявив, что обожает манго, даже просто запах.

Отто планировал быть слушателем, а не рассказчиком, но он понимал, что должен платить откровенностью за откровенность.

— Наши с тобой истории чем-то похожи. Я тоже оказался несовершенством. Мы с Машей были вместе два с половиной года. Это были первые длительные отношения, хотя начались с курортного романа. Мы оказались в одной туристической группе на Гоа, и роман, как ни странно, приехал вместе с нами в реальную жизнь. Сначала всё было достаточно красиво. Я хотел и совместной жизни, и даже делал предложение, но Маша всё думала.

Таня почувствовала тяжёлую ледяную ревность. Она мешала дышать, и внезапно захотелось заплакать и убежать, чтобы не слышать, как он мечтал жениться на своей Маше. Но она сидела, потупившись, и слушала. Сама же хотела знать.

— Маша тоже спортивная, настолько, что несёт спорт в массы, так сказать. И тоже на строгой диете. Но её претензии ко мне не были связаны ни со спортом, ни с питанием. Она считала меня несовременным, скучным. Я не любитель тусовок, клубов, компаний. Она говорила, я как старик. И я долго боялся делать коррекцию зрения, сомневался. Она настаивала. А ещё у меня нет машины, и я даже не умею водить. Это её очень напрягало. Хотя у неё есть машина, и она прекрасно водит.

Он помолчал.

— А ты…из-за зрения не учился водить?

— Нет, — он покачал головой. — Я просто не хочу. Я лет до двадцати вообще в автомобиль не садился, даже в такси. Ездил только на общественном транспорте. Один раз я поддался Маше, попробовал пойти на курсы. Едва сел на водительское место, как у меня вся спина взмокла, голова закружилась. Выскочил, и больше не садился за руль. Я не готов взять ответственность на себя.

— Что-то плохое связано с машинами? — догадалась Таня.

— Да, — спокойно кивнул он. — Когда мне было двенадцать, в автокатастрофе погибли мои родители и бабушка. Ехали с дачи, и отец не справился с управлением. Мы с дедом в одночасье остались вдвоём.

Таня схватила его за обе руки. Она была в ужасе, но не подавала вида. Остро сочувствовала, хотела стереть из его памяти всё это.

Он сжал её руки в ответ и продолжал.

— Деду некогда было горевать: я нуждался в заботе, да ещё возраст такой. Вот так мы и тащили друг друга. Дачу даже продавать не стали, забросили. Слишком остро она напоминала о других временах. Мама тоже немка, но её родня с ней порвала после распада Союза. Мама предпочла отца, родные её не простили, они как раз уезжали в Балтию, а потом в Германию.

«Как она могла заставлять его водить, зная о таком⁈» — стучало в голове у Тани.

А Отто вдруг стало легко, так легко! Он настолько остро ощущал её сочувствие, словно она забрала себе его боль. Впервые за шестнадцать лет он не испытывал отчаяния, вспоминая.

— А я умею водить и очень люблю, — улыбнулась она. — Но на свою машину не заработала, а Максим не пускал меня за руль.

— Я куплю тебе машину. Будешь меня возить, Таня! — улыбнулся он.

… Таня решила идти ночевать к маме с бабушкой, и они с Отто полчаса шли пешком, он провожал.

У подъезда, при прощании, Отто её поцеловал. Сам он считал, что рано, ему хотелось растянуть очарование ожидания, но сил не оказалось.

— Спасибо тебе за сегодняшний день, — прошептал он, глядя в её сияющие глаза. — И до завтра.

Таня долго не могла уснуть в ту ночь, вспоминая весь этот длинный прекрасный день, с того момента, как Отто вышел на лёд, а она увидела его издалека, и до того момента, как он её поцеловал.

Как жаль, что нельзя сохранить ощущение! Потому что это было непередаваемо. Настолько чудесно, что не верилось в правдоподобность произошедшего. А ещё ей сразу захотелось большего, ей захотелось всего Отто, полностью… Ведь они же не «пионэры»!

Отто одновременно изнемогал от счастья и ругал себя за поспешность и нетерпение. Он не хотел продолжения впопыхах, в спешке, когда пришел с работы, а завтра снова надо на работу. Для первого раза это точно не годилось. Поэтому знал, что они теперь будут лишь целоваться всю неделю, потому что не целовать Таню он уже не сможет. Да и с какой стати отказываться от этого⁈

В воскресенье, вторник и четверг Отто приходил работать в архив, оставаясь до закрытия, потом провожал Таню. В понедельник и в среду встречал Таню с работы в семь, и они шли ужинать в кафе. Отто в шутку напомнил Тане о борще, а она вполне серьезно сказала, что в субботу борщ непременно будет.

В пятницу Отто нарочно освободился с работы пораньше, привёл себя в порядок и пошёл встречать Таню. Потом они ужинали в кафе, а потом шли к остановке, любуясь предпраздничным городом, проникаясь весёлой суматохой.

В автобусе, глядя в глаза Тане, Отто заявил, что едет к ней, ждать до завтра обещанный борщ. А ещё завтра они поедут на каток. Отто жил недалеко от катка, зайдут к нему, он переоденется и возьмёт коньки.

До сих пор они не были друг у друга в гостях, кроме того раза, когда Таня провожала Отто, но и тогда она не заходила к нему. А тут ещё он планы обозначил столь недвусмысленно…

Предложив Отто развлечь самому себя, Таня скрылась в ванной, она была после долгого рабочего дня всё же.

Отто включил телевизор и смотрел невидящим взглядом какой-то музыкальный канал. Он призывал себя к сдержанности и рассудочности, но сам понимал, что его призывы тщетны. Целуя Таню каждый день, он уже был на пределе, исчерпал весь ресурс самоконтроля. Но всё же дождался пятницы, с чем поздравил сам себя.

Потом они пили чай с ароматом манго. Таня была в лёгким зелёном домашнем костюме, а Отто снял свитер, оставшись в джинсах и футболке. Синяя футболка очень была ему к лицу, и Таню одолевали порочные мысли. Она смотрела на его гладкую смуглую кожу, думая о том, какая она на вкус. Что уж выражало её лицо, ей было неведомо, она могла лишь догадываться, но Отто внезапно вскочил, заставил встать её и сообщил, что он не может больше, поскольку она смотрит на него так, словно уже раздела его. Потому он ей без обиняков предложил это и сделать прямо сейчас, только не у кухонного стола.

Они переместились в комнату, целуясь и стаскивая друг с друга одежду. Таня закрыла глаза, щёки порозовели. Отто, напротив, смотрел и глаз не мог отвести. Он всегда думал, и умудрялся думать даже сейчас. Он думал, какое счастье, что сделал коррекцию, ведь иначе он мог не увидеть Таню в подробностях. А подробности были прекрасны! Он думал, что все они, — Рубенс, Рафаэль, Микеланджело, Боттичелли и Тициан, — побелели бы от зависти к нему, Отто. Таня была стройнее их натурщиц, грудь у неё несоизмеримо прекраснее, кожа гладкая. Она идеальна. Но он не должен, не смеет ей говорить такие банальности. Пусть они останутся при нём. Он найдёт слова для Тани, обязательно…как только рассеется этот сладкий туман в голове.

Гладя и целуя плечи Тани, её шею и грудь, чувствуя прикосновения её мягких ладоней, он успел подумать, что его самообладание исчезло, а вместе с ним исчез и он сам, Отто. Таня забрала его всего, без остатка.

…Отто приподнялся на локте, вглядываясь в её прекрасные черты. Она легко провела ладонью по его лохматой голове, спустилась к шее. Он поймал её руку и поцеловал.

— Это рай, Таня. Ты лучшее, что случилось со мной в этой жизни. И судьба взяла с меня за это лишь какие-то несчастные очки. Я никогда никому не отдам тебя!

Загрузка...