НЕидеальные люди

2

Дорожка из красного кирпича, ведущая от калитки до дома, невольно напомнила своим цветом здание Казанского вокзала, который разглядывала, пока Агеев ловил такси. С каждым шагом нервозность возрастала и то, что Тимур совершенно спокойно шел впереди меня и не говорил ни слова, не помогало.

А если я не понравлюсь его родителям? Из того, что я знаю о нем – он мусульманин, наверняка у них верующая семья, а тут… Может его мама хочет, чтобы он привел в дом кого-нибудь из их окружения?

К тому моменту, как я ступила на крыльцо, единственным моим желанием было потерять сознание и очнуться где-нибудь в другом месте.

За широкой спиной я не увидела, как открылась входная дверь и не поняла ни слова из того, что сказала встречающая нас женщина. Увидела только взмах рук, а потом Тимур сжал ее в крепких объятиях, отвечая все на том же неведомом мне татарском языке.

Горло сдавило, и я тихо откашлялась, тут же жалея об этом. Агеев отошел в сторону и, обхватив меня за талию, выдвинул вперед.

- Мама, познакомься.

Судорожно кивнув, я протянула ладонь, а потом тут же одернула ее. Снова неуверенно протянула, проскрежетав не своим голосом:

- Илона. Здравствуйте.

По мне прошёлся оценивающий взгляд темных глаз – таких же, как у Тимура. Почти черных, только с теплыми искорками где-то на глубине. Эти глаза улыбались сеточкой мимических морщин в уголках даже несмотря на то, что лицо сохраняло серьезное выражение. С неглубокой проседью волосы были убраны в аккуратный пучок, из которого выбились пара прядей.

Рука, пожавшая мою в ответ была обжигающе горячей – по всему телу расползлось тепло и стало как-то комфортно.

- Адиля, - ответили с приятным акцентом, - Проходите в дом, я уже на стол накрыла.

С любопытством изучая убранство небольшого крыльца, я тут же переключила свое внимание на фотографии, которые висели, казалось, по всему дому – начиная с прихожей. Они были разными: черно-белыми, старыми и немного потертыми даже за стеклом фоторамки; потом цветными, но словно из другой эпохи. Почти на всех снимках был Тимур – с самых пеленок до взрослого возраста.

- Это Игорь? – спросила я, обратив внимание на одну из них.

- Да.

- И ты? – приподняв брови, снова вернулась к снимку.

Легкое движение сбоку подсказало, что он пожал плечами.

- А ты умеешь улыбаться, - протянула, разглядывая, как молодые совсем парни стоят в обнимку и улыбаются.

Так широко и открыто… Почти наивно, вот только светлый камуфляж, автоматы на широких плечах и пустыня вокруг говорят о том, что наивности в этих улыбках нет совсем. Просто один из тех кадров, когда щемит сердце – ведь в следующую секунду их могло не стать. И этот снимок вполне мог бы оказаться последним.

Бросив сумки у лестницы, Тимур мягко подтолкнул меня вглубь дома:

- Пойдем.

Тот момент, как я представилась отцу Агеева и уселась за стол напрочь вылетел из моей головы. Я могла только кивать, как неваляшка, натянуто улыбаться и прятать глаза, едва Марат Асмарович удостаивал меня взглядом.

Угощений было много – все блюда национальной кухни с непривычными и сложными для меня названиями. Особенно мне запомнился казылык – что-то наподобие домашней колбасы.

- А это кыстыбый, - протянув мне блюдо с лепешками, Адиля пояснила приглушенным голосом, - С картошкой. Попробуй.

- Спасибо.

Тимур о чем-то тихо разговаривал с отцом – естественно на татарском. Марат Асмарович изредка качал головой, потом кивал, потом что-то говорил, и я надеялась только на то, что обсуждают они не меня.

Медленно жуя, я разглядывала фотографии на стене – их здесь было много и на всех были запечатлены посиделки вот за этим столом. Казалось, что он с годами не менялся – кружевная скатерть, тарелки с незамысловатым цветочным узором, забавная сахарница в форме клубники с крышкой-черенком. Красная треугольная салфетница с белоснежными салфетками, и простая хрустальная ваза – на некоторых снимках в ней были простые полевые цветы, на других букеты роз, на иных тюльпаны или ирисы.

- У вас так много фотографий, - вырвалось у меня, - А кто это? – кивнув на снимок, где за столом сидел Тимур, какой-то мужчина и девушка в платке, я повернулась к хозяйке дома.

Адиля вздохнула и едва заметно качнула головой.

- Илона, - неожиданно обратился ко мне глава семейства, - Тимур говорит о том, что у Игоря и вашей сестры, кажется, родился сын?

- Д-д-да, - вздрогнув, ответила я.

- Примите поздравления, - он перевел взгляд на Тимура, - Знаете, ребята всегда были как братья. Да и к Игорю я отношусь, как к младшему сыну, так что, можно сказать, у нас родился внук, - улыбнувшись, Марат Асмарович снова посмотрел на меня, - А как назвали мальчика?

- Артем, - хором с Агеевым ответили мы.

- Хорошее имя. А ты, старший сын, когда порадуешь старика?

Тимур тихо откашлялся и покосился на меня, неуверенно выдавив из себя:

- Я как-то об этом еще не думал.

- Тебе скоро сорок лет. Пора бы подумать.

- Папа, - вздохнул Агеев.

- Марат, - Адиля с укором посмотрела на мужа.

Тот лишь пожал плечами, возвращаясь к еде.

- Чаю хочешь? – от неожиданного обращения я снова вздрогнула и повернула голову к хозяйке.

Она улыбалась. Просто, по-человечески улыбалась, а затем ласково погладила меня по руке, нервно теребящей тонкое кружево скатерти.

- Не откажусь. Только можно… - я запнулась и практически прохрипела, - Можно я вам помогу?

Понимающе кивнув, Адиля встала из-за стола и, махнув рукой, вышла из комнаты. Я подскочила за ней следом и выдохнула только тогда, когда оказалась в другом конце дома.

- Летняя кухня, - пояснили, когда я непонимающе заозиралась по сторонам, - Иногда хочется уединения и тогда я скрываюсь тут. Сейчас на веранде холодно, но чай попить можно. Только надень что-нибудь, там за дверью шкаф.

Схватив первую попавшую в руки накидку, я подошла к небольшому столу, на который уже поставили чашки с блюдцами. Там же лежал лимон, который я в полной тишине нарезала на тонкие кружочки. Спустя пару минут закипел электрический чайник, звонко звякнув, и Адиля налила кипяток в заварник.

- Пойдем, - скомандовала таким похожим на Агеевский тон и побрела на веранду, усаживаясь за небольшой столик, - Дверь прикрой.

Устроившись с чашкой в руках я широко распахнула глаза, когда женщина достала из-под диванной подушки пачку тоненьких сигарет и, чиркнув спичкой, прикурила. Из горла вырвался удивленный хрип и Адиля улыбнулась.

- Знаю-знаю, это неприлично, в моем-то возрасте. Марат уже давно привык, а Тимур каждый раз, как приедет, начинает ругаться.

- Я просто немного не ожидала.

Выдохнув тонкую струйку дыма, она разлила заварку по чашкам и рассеянно махнула рукой:

- Кипяток-то забыли.

- Сейчас принесу.

Вернувшись с чайником, я села на место. Сделав глоток, женщина довольно поморщилась, а затем ее лицо приняло серьезное выражение.

- На той фотографии, - сказала она, затягиваясь, - Девушка Тимура. Единственная, которую он приводил в наш дом.

Настроение, которое только-только начало приходить в норму, резко упало. Не могу сказать, что мне не было интересно, но слушать рассказы о бывших от мамы своего мужчины, да еще и в первые часы знакомства как-то странно.

- Они жили через дорогу. Дом такой синий, обратила внимание? – дождавшись кивка, Адиля продолжила, - Дружили с детства, не разлей-вода. Гуля была хорошей девочкой – умница, красавица, семья у них очень религиозная. Правильная. Когда Тимура призвали, она места себе не находила – письма приносила чуть ли не каждый день. Ждала так… Хорошая девочка. Ту фотографию сделали как раз перед тем, как Тимур уехал в Чечню в первый раз.

Прикрыв глаза на секунду, она сделала несколько затяжек в молчании и затушила сигарету в пустой глиняный горшок, тут же убрав его под стол. Взяв дольку лимона, медленно прожевала его даже не поморщившись и, сделав глоток чая, продолжила рассказ:

- А потом он ушел в запас и вернулся домой. С повязкой на лице и рука… - передёрнувшись, Адиля промокнула уголки глаз салфеткой, - Я уже тогда слышала, что Гульнару замуж выдают, но думала слухи. А когда Тимур к ним в дом пошел, отец Гули его даже на порог не пустил. Сказал, что не нужен им зять-калека.

- Господи… – выдохнула я, прикрыв рот рукой.

- Вот так. Мне потом рассказывали всякое. То, что на Гулю однокурсник глаз положил и то ли силком взял, то ли еще что-то у них произошло. Их быстренько и поженили – спустя месяц, как Тимур вернулся. А потом он снова уехал…

- Это многое объясняет, – задумчиво протянула я, вертя в руках чашку.

- Да, с ним сложно. Не верит никому, озлобленный. Я, признаться, уже и не думала, что когда-нибудь дождусь гостью в своем доме…

Тимур появился на пороге, подперев косяк плечом и скрестив руки на груди. С укором посмотрел на мать и сказал что-то – я естественно не поняла ни слова.

- Тимур. Это невежливо общаться на татарском языке при Илоне. Она его не понимает, - женщина даже бровью не повела, лишь спокойно добавила заварки в наши чашки.

Закатив глаза, Агеев процедил сквозь зубы:

- Опять курила, да?

- Принеси лучше альбом с фотографиями, - пренебрежительно махнув рукой, Адиля, улыбнувшись, подмигнула мне, - Хочу немного рассказать о нашей семье. И вещи отнеси в свою комнату, Илона, наверное, устала с дороги, и хочет отдохнуть.

Тимур покачал головой, отлепился от двери и устало вздохнул. Не сказав ни слова, вышел из помещения и вернулся только спустя пару минут, неся в руках толстый альбом в кожаном переплете.

Молча бросив его на стол – от громкого хлопка я вздрогнула – Агеев, по-прежнему молча, удалился.

- А у вас матриархат, - пробормотала я.

- А то, - рассмеялась женщина, открывая альбом, - Здесь фотографии с нашей свадьбы.

Я уставилась на пожелтевшие страницы с любопытством. Отец Тимура смотрел на меня веселым взглядом, широко улыбаясь и держа под руку невесту в необычном для меня наряде невесты – белое платье, полностью закрывающее тело и платок, красиво повязанный на голове.

- Вы носили хиджаб? – вырвалось, когда перевернула страницу и посмотрела на портрет молодых – на ткани можно было разглядеть золотую вышивку и кружева.

- У нас это называется яулык. Надевала только на свадьбу – традиция. А в повседневной жизни носить не обязательно – Татарстан достаточно светский.

- Интересно. А это ваши родители?

Адиля посмотрела на снимок и улыбнулась:

- Нет, - она указала на седовласого мужчину с длинной, доходящей почти до груди бородой, - Это отец Марата – Асмар Омарович. А это мама. Последние их фотографии – попали в аварию спустя несколько месяцев. Это их дом – после свадьбы как въехали, так и остались тут. Тимур, когда решил перебраться в Санкт-Петербург долго уговаривал уехать вместе с ним, но мы так и не решились. Память, - вздохнула женщина, - Фотографии, вещи можно забрать с собой. А вот воспоминания, которые, кажется, живут здесь, как заберешь…

Я понимающе закивала и с интересом слушала историю семьи Агеевых. Адиля говорила много, и перебивать ее совсем не хотелось. Не обращая внимания на прохладу и остывший чай, я разглядывала фотокарточки и отчаянно скрывала зевки до тех пор, пока хозяйка дома не заметила, что я клюю носом. Тогда, запричитав, меня выпроводили с веранды и отправили наверх – отдыхать.