Неистовый соблазнитель

Глава 1

Давайте, мисс Риз, – через плечо бросил Маркус Уоррен, – здесь не так уж и жарко.

Замедлив бег, он подождал, пока с ним сравняется помощница, Либерти Риз, по старой привычке машинально оглядываясь в поисках выбивающихся из общей картинки минивэнов с темными окнами, но, как обычно, если не считать остальных бегунов, в парке никого, кроме них с мисс Риз, еще не было. И это замечательно. Прошлое осталось в прошлом, и пора уже к этому привыкнуть.

Как же он любил озеро Мичиган в утреннем свете… Голубая вода, ясное небо и яркое солнце, висевшее едва ли не над самой поверхностью воды. Позже жара станет невыносимой, но раннее утро несло лишь освежающую прохладу, заряжая энергией на весь день.

Лишь в такие секунды Маркус чувствовал себя практически свободным.

Он задумчиво посмотрел на пульсометр.

– Вы же не собираетесь уступать жаре, мисс Риз? – усмехнулся он, растягивая четырехглавую мышцу бедра.

Судорожно дыша, мисс Риз остановилась рядом:

– Могу я в очередной раз заметить… что… во время пробежки никто ничего не записывает?

Но он-то ясно видел, каких сил ей стоит сдержать улыбку.

Дожидаясь, пока она восстановит дыхание, Маркус продолжал делать растяжку.

– Зато я говорю, разве это не считается?

Закатив глаза, она молча допила воду, и Маркус невольно улыбнулся. Он, Маркус Уоррен, наследник финансовой империи Уорренов по отцу и наследник сети отелей «Маркиз» по матери. И единоличный владелец собственноручно воздвигнутого «Уоррен капитала». Ему принадлежит половина «Черных ястребов Чикаго» и четверть «Чикагских быков», да вдобавок еще три четверти «Чикагского огня», профессиональной футбольной команды. Он один из самых богатых холостяков этого столетия и наверняка самый богатый в Чикаго.

И люди не закатывают в его обществе глаз.

Разумеется, за исключением мисс Риз.

Убрав бутылку, она взялась за блютус-гарнитуру, с которой никогда не расставалась.

– На что могут рассчитывать часовщики?

Дорогая марка часов неплохо развернулась в Детройте и теперь искала новых инвесторов для расширения. Маркус задумчиво посмотрел на сделанные под него часы из чистого золота.

– А сама как думаешь?

Вздохнув, мисс Риз побежала дальше. Бегунья из нее вышла не слишком грациозная, зато она не только не отставала, но еще и успевала делать заметки. Пробежка – самое продуктивное время, и Маркус старался не упустить ни одной минуты.

И именно поэтому бегали они каждый день, не обращая внимания ни на жару, ни на дождь. Только лед удерживал их от ежедневного забега в парке, но на этот случай в офисе имелись беговая дорожка и столик для мисс Риз, чтобы она продолжала вести записи и вставляла ценные замечания.

Пропустив помощницу вперед, Маркус невольно засмотрелся на притягательные изгибы. Пусть она и не слишком грациозна, зато мимо нее ни один мужчина равнодушно не пройдет.

Качнув головой, Маркус быстро выбросил из головы лишние мысли. Он не из тех миллиардеров, что спят с собственными секретаршами. Отцовских подвигов на этом поприще сполна хватит на них обоих, а его самого с мисс Риз связывают исключительно рабочие отношения. Ну и пробежки.

Он без труда ее догнал:

– Ну так как?

– Часы уже никто не носит, – выдохнула она тяжело. – Если только это не умные часы.

– Верно подмечено. Я собираюсь вложить в эту компанию двадцать пять миллионов.

От удивления мисс Риз даже споткнулась, но Маркус вовремя ее поддержал.

– Ты в порядке? Мы уже почти у фонтана. – У Букингемского фонтана они обычно разворачивались и бежали обратно.

– В порядке. – Она бросила на него косой взгляд. – Может, пояснишь, как ты пришел от мысли, что часы – мертвый рынок, к тому, чтобы вложить в него двадцать пять миллионов?

– Раз просто так их уже не носят, значит, они снова превратились в то, чем когда-то и были. В знак статуса. Только богатейшие потребители могут позволить себе приобрести часы стоимостью в пару роялей. Рынок часов не умер, мисс Риз, умер рынок массовых часов, а с роскошными экземплярами все обстоит совершенно иначе. – Он протянул к ней руку, показывая собственные часы. – Неплохо, правда? И всего за четыре с половиной тысячи долларов.

– А еще они послужат отличной рекламой, – кивнула помощница.

– Но пусть сперва «Роквотчес» в деталях изложат нам свою маркетинговую политику, а заодно подумают над возможностью установки в браслет от часов современных технологий.

Они наконец-то достигли фонтана, и мисс Риз остановилась, уперевшись руками в колени и судорожно втягивая в себя воздух.

– Еще что-нибудь скажешь? – спросил Маркус.

– Вы должны решить, будете ли присутствовать на свадьбе Хэнсон.

Маркус громко застонал:

– Это обязательно?

– Вы сами решили, что должны ее посетить, – напомнила она сухо. – Сами объявили, что пойдете туда с девушкой, и сами собирались убить одним выстрелом двух зайцев, назначив на следующий день встречу с продюсерами «Неудержимого безумия».

Маркус невольно улыбнулся, в очередной раз поражаясь женской безжалостности. Вообще-то это не он решил, что должен попасть в Лос-Анджелес на свадьбу Хэнсон и Спирса, да и кто в здравом уме захочет смотреть, как его бывшая невеста выходит замуж за любовника, с которым ему изменила?

Но мама вбила себе в голову, что он просто обязан заявиться на это торжество с девушкой и всем своим видом изображать счастье, чтобы оставить «тот неприятный инцидент в прошлом». Разумеется, если бы все шло так, как мечтала мама, ему все равно пришлось бы жениться на Лилибэт Хэнсон, потому что, по сравнению с великим замыслом, мелкая интрижка – это ничто. Лилибэт была из богатой семьи. Маркус выходец из богатой семьи и значительно преумножил семейное состояние. А вместе, по мнению его родителей, они могли бы править миром.

Вот только зачем? Маркус решительно отказался продолжать с ней какие-либо отношения и считал, что родители приняли его выбор. А потом пришло свадебное приглашение.

И самое отвратительное, что родители были не так уж и не правы, когда утверждали, что скандал определенным образом сказался и на его делах. Например, неспособность разглядеть правду о Лилибэт как бы подразумевала, что, возможно, он не сумеет правильно вложить деньги. Поэтому родители настаивали, что он обязан посетить свадебную церемонию, доказав всем и каждому, что они расстались по-хорошему. И при этом обязательно с девушкой, потому что, заявляясь на свадьбу бывшей в одиночку, он тем самым распишется в собственном поражении.

И теперь ему оставалось лишь выбрать девушку.

Он посмотрел на Либерти:

– И какие у меня варианты?

– Розетта Нейлор?

Маркус нахмурился:

– Слишком глупая.

– Катерина Набокова?

– От этой так и отдает русской мафией.

Либерти протяжно вздохнула:

– Эмма Грин?

Он невольно поежился. А ведь он действительно пару раз с ней встречался…

– Ты серьезно?

– Все в курсе, что вы ходили на свидания, так что она никого не удивит.

– Ошибаешься, если мы снова объявимся вместе, все решат, что дело идет к свадьбе. И в первую очередь его родители.

Он изо всех сил старался сохранить с ними мир, даже едва на Лилибэт Хэнсон не женился, и все потому, что родители свято верили, что они идеально друг другу подходят.

Но больше он в эту ловушку не попадется.

– Мистер Уоррен, выбор ограничен, а время уже поджимает. Свадьба через две недели, и если вы действительно хотите прийти туда с девушкой, вам нужно ее пригласить.

– Ладно, тогда ты сама со мной пойдешь.

Открыв рот, помощница уставилась на него огромными глазами, а по ее лицу скользнуло нечто подозрительно похожее на желание.

Что? Неужели она действительно его хочет?

Но она быстро взяла себя в руки и выпрямилась:

– Мистер Уоррен, сейчас не время для шуток.

– А я и не шучу. Я тебе доверяю, и ты отлично подходишь. – Он шагнул чуть ближе. – Знаешь, порой мне кажется, что ты единственная, кто со мной честен, и уж тем более ты не станешь продавать все подробности этого «свидания» желтым газетам. – В отличие от Лилибэт, которая неплохо заработала на своей интрижке, попутно выставив его паршивым парнем и в жизни, и в спальне.

Либерти закусила нижнюю губу.

– Серьезно? По мне так вообще туда идти не стоит. Зачем давать ей очередную возможность причинить вам боль? – Голос ее стал гораздо мягче, а слова звучали так, словно она хотела его защитить.

Отличный вопрос. Он не хочет, чтобы Лилибэт в очередной раз прошлась по его самолюбию, но он обещал родителям сохранить лицо и показать всем и каждому, что имя Уорренов до сих пор значит лишь деньги и власть.

– К тому же так, для справки, мне кажется, что вся эта идея с «Неудержимым безумием» хуже некуда. Проблема с Лилибэт заключалась в том, что твою частную жизнь выставили напоказ, а теперь ты сам собираешься на реалити-шоу, чтобы отыскать место для новых вложений? Ты как бы сам напрашиваешься, чтобы люди процветали за твой счет.

– Предполагается, что это отличный способ вывести нашу фирму на новый уровень.

Либерти снова закатила глаза, словно еще ни разу в жизни не слышала такой глупости.

– Серьезно? Как же ты тогда создал успешную фирму, занимающуюся венчурными капиталами, не являясь при этом знаменитостью? Сотни людей мечтают преподнести тебе свои идеи, странно даже, что они прямо здесь из кустов на нас не выпрыгивают.

Маркус невольно напрягся: но нет, никаких подозрительных машин и вооруженных людей в округе не наблюдалось. Прошлое осталось в прошлом.

– Знаешь что? – Шагнув еще ближе, Либерти уперлась указательным пальцем ему в грудь. – Иди на свое реалити-шоу, только помни, что уже на следующей пробежке тебе придется проталкиваться сквозь толпу идиотов в беговых кроссовках, мечтающих отхватить кусочек твоего времени и состояния. Маркус, одумайся, не делай того, что тебе говорят, делай лишь то, чего сам хочешь.

Маркус. Называла ли она его до этого хоть раз по имени? Вряд ли.

– А что, если я хочу, чтобы ты пошла со мной на свадьбу?

Интересно, она покраснела или это ему только кажется? Сложно сказать, когда она и так вся раскрасневшаяся от жары и пробежки. Но что-то в ее выражении точно изменилось.

– Нет, – выдохнула она сухо и поспешила добавить, прежде чем он успел обидеться: – Я… Ничего хорошего из этого для тебя не выйдет.

Он ясно различил в ее голосе боль. Положив руку ей на плечо, он вдруг уловил в огромных глазах надежду. Он легонько коснулся ее щеки, и она едва ли не прильнула к его руке.

– А что мне от этого будет плохого?

Не успел он спросить, как понял, что зашел слишком далеко. Либерти Риз была отличной помощницей, да к тому же еще и невероятно красивой. Если не считать первые минуты после бега.

Вот только то, что сперва было всего лишь бесцеремонной шуткой, стало вдруг чем-то совсем другим. Чем-то большим.

Закрывшись, Либерти отступила на шаг и повернулась к озеру.

– Солнце уже высоко. Нужно заканчивать пробежку.

– У тебя вода осталась?

– Нет.

– Тогда давай бутылку. Тут в паре сотен метров есть питьевой фонтанчик, сбегаю наполню.

– Спасибо. – Она протянула ему бутылку с таким видом, словно он только что не приглашал ее на свидание и не трогал ее лицо. Словно она ему не отказала. И почему-то теперь он еще больше ею восхищался. – Я подожду здесь, только постарайся не подцепить по дороге еще парочку сногсшибательных идей, хорошо?

Бросившись к фонтанчику, он услышал, как она вдогонку кричит:

– Показушник!

Маркус рассмеялся.

Вода в фонтанчике оказалась слишком теплой, он решил немного подождать, надеясь, что дальше пойдет прохладнее, и задумчиво огляделся по сторонам. Всего в паре шагов от него стояла урна, а вокруг на земле валялись пакеты и банки. Черт, и почему некоторым так сложно за собой убрать? Урна же совсем близко.

Наполнив бутылку и раздумывая над тем, не позвонить ли мэру, чтобы обсудить график работы уборщиков, Маркус вдруг услышал какой-то тихий, но выбивающийся из общей картинки звук. Не чайка, не белка… котенок?

Оглянувшись, он постарался определить источник звука. Обувная коробка рядом с урной чуть сдвинулась.

У Маркуса внутри все разом сжалось. Кому придет в голову выкидывать котенка? Бросившись вперед, он поднял крышку и…

Бог ты мой. Не кошка. И даже не котенок.

Ребенок.