Нелюдимый (СИ)

Глава 3

Очутившись в старенькой тойоте Григорьева, я хоть и понемногу, но стала успокаиваться. Запах видавшей виды машины и ментоловых конфет, постепенно переключил меня от страданий к созерцанию.

Я вообще любила всю технику: машины, мотоциклы, мопеды, лодки… У меня был мопед, который отец подарил мне на шестнадцатилетние, чему я безумно радовалась. А Димке папа, почти год назад, подарил практически новый паркетный внедорожник из семейства хёндай. Эта тачка мне сильно понравилась и папа тогда пообещал, что если я отлично окончу свой промышленный колледж, отец купит мне подобный.

Костина машина мне не понравилась сразу. Дима как-то рассказывал ОлЕньке, что друг учится в политехе как и он, только на заочном, и ещё где-то в гараже подрабатывает. Вроде что-то связанное с тюнингом для машин. Так что, он не может себе выбрать машину по-лучше? Звук мотора этой тойоты уже поет прощальные песни, а Косу хоть бы что. Пускай и салон у нее чистый, но старенькие чехлы и потертые панели окончательно портили вид.

Хоть бы новые чехлы что ли купил!

Хлюпнув носом, я вытерла остатки слез с лица и шепотом спросила.

— Куда мы едем?

Мы явно следовали не в сторону нашей с Димкой квартиры.

Костя посмотрел на меня через зеркало заднего вида, но почему-то не ответил. С рассечения, на его левой щеке, не переставая сочилась кровь, которую мужчина постоянно вытирал темным полотенцем, вынутым из бардачка. Кстати это полотенце тоже лежало в мешочке.

— Куда!? — повторила я и тут же добавила, — ты зачем Димке наплёл всякой фигни? Ты отомстить что-ли мне решил….. Потому, что я тебе не дала?

Кос дернулся и сильнее сжал рулевое колесо. Костяшки на его руках побелели и сам он как-то сжался весь.

Правильно, что я не села на переднее сидение, сзади можно было наблюдать за ним. Да и дотянуться он до меня не сможет, в случае чего.

Я задавала всё новые вопросы, но все они оставались без ответа. Я снова повторила вопрос о конечной точке нашего маршрута, но мужчина продолжал молчать.

— Выброси меня на Цветочной, — начиная злиться, приказала я.

И тут Григорьев наконец ответил.

— Нет.

— В смысле «нет», — передразнила я его тон, — ты мне никто и указывать мне не имеешь права. А будешь удерживать, я тебя полиции сдам.

Костя снова вцепился в руль и лишь через минуту, глубоко вдохнув, ответил.

— Побудешь у меня, пока брат не успокоится. Это не обсуждается, Кира. Не усугубляй.

— Что именно не усугублять? То, что ты натворил не усугублять? Да если бы не ты, то ничего плохого бы и не случилось. Дима поорал бы и успокоился — обычное дело, но тебе надо было влезть и всё испортить.

Машина резко затормозила и я по инерции полетела вперёд. Стукнувшись локтем о боковую панель, я ойкнула и впечаталась взглядом в обернувшегося мужчину.

— Я тебя в палатку к себе не тащил, Кира. Это раз. От Димы я не ожидал подобной реакции. Это два. Можешь обвинять меня и дальше, но ничего уже не повернуть. Нам всем надо успокоиться и переждать. Я поговорю с ним, когда придёт время и постараюсь…. постараюсь всё прояснить и уладить. А пока. Пока ты останешься у меня. Так будет лучше.

Окончив свой монолог, во время которого Григорьев ни разу не взглянул на меня, он снова развернулся и продолжил путь.

— Лучше мне будет с друзьями, а не с вредителями. Ясно тебе? — насупившись прошипела я и выглянула в окно.

Мы оказывается заехали в самый старый район нашего города. Раньше, на окраине этого района, мы тоже жили, но со смертью Димкиной мамы, наша семья переехала в Центр — в новую квартиру. Брат до девятого класса продолжал учиться в местной школе, а потом перевелся в центральный колледж, где заканчивал старшие классы. Я же сразу училась в школе в центре, поэтому друзей/одноклассников в этом стареньком районе у меня не было. Мне этот райончик совсем не нравился. Кроме советских двухэтажек и ветхого частного сектора здесь мало что было.

— Потерпишь, — хрипло отозвался Кос и свернул в очень узкий проезд.

Пока мы двигались по этакому узкому коридору-переулку, старые клены бились в стекло Григорьевской тойоты и заставляли меня машинально отгораживаться от местного антуража. Хотя-я, если посмотреть по сторонам, можно было поставить Костиной машине твердую пятерку. Его автомобиль был явно родом из начала девяностых, а здесь всё словно замерло в своем развитии или застыло в середине прошлого века.

В самом конце проезда — в своеобразном тупике — автомобиль плавно затормозил и моим глазам предстало жилище Григорьева. Не дом, а именно жилище. Вряд ли старую и покосившиеся избу можно было назвать домом. Я даже представить не могла, что в таком месте можно жить. Даже его палатка выглядела лучше, чем это.

А может это и вовсе не его дом? Вдруг это место, куда он привозит…. Брррр.

— Ты-ы в этом доме… живёшь? — быстро проговорила я, подпрыгнув на заднем сидении.

— Нет. Это старый дом бабули. Я живу в этом доме.

Я проследила за его взглядом и даже немного расслабилась. Справа стоял дом из белого кирпича с красной крышей. Выглядел этот дом куда современнее многих сооружений в этом районе.

Из григорьевской машины я выбралась сама. Вышла и остолбенела. Кругом грязища. Причём в самом худшем смысле этого слова.

Я не какая-то там принцесска и на мопеде я гоняю не только по асфальту. Но!!! Но даже ночью, бредя по лесу, я не вляпалась не в одну грязевую область: совсем не дождливая у нас осень в этом году. А тут настоящее болото.

Показательно вздохнув, я обернулась к мужчине, который как раз направлялся в мою сторону, и приготовилась к возмущениям.

— Я сейчас тебя перенесу. Пару дней назад на улице трубу прорвало, — опередил меня Кос.

— А я думала, что здесь произошёл потоп. Странно, что затопило только вашу часть улицы. Считаю это неким знаком.

Кроссовки Коса просто утопали в вязкой жиже, но он упорно шел ко мне. На мой выпад мужчина ничего не ответил, что меня вновь взбудоражило.

— Как тяжело с тобой говорить. Отвечаешь тогда, когда захочешь. В чём прикол не пойму?

— Отвечаю тогда, когда ты говоришь или спрашиваешь по делу, — тихо ответил Григорьев и наконец добрался до меня.

— А нормальные люди могут просто общаться! Можешь ты это себе представить? Или у тебя в голове только деловые переговоры учитываются? На другие — воображения не хватает? — ворчливо прошипела я.

Мужчина почему-то не торопился брать меня на руки. Он просто стоял и смотрел куда-то в сторону. После слов об отсутствии воображения, Кос стрельнул в меня взглядом и тихо ответил.

— С воображением у меня всё хорошо. Я ведь, с твоих слов, псих. А у психов больное и очень богатое воображение. Проверять будешь?

Мне совсем не понравился его тяжелый взгляд, поэтому я решила, что лучше всего будет просто заткнуться.

— Нет, — сухо ответила я и тут же была подхвачена на руки.

И пока он меня нёс, я ещё раз поразилась его силе. Вот худой-худой, а несёт моё, совсем не худосочное, тельце словно пёрышко. Точно с ним что-то не так.

Пока я рассуждала, Костя донес меня до крыльца небольшого кирпичного дома и остановился. Опустив мои ноги на землю, он подошёл к огромному пластиковому окну и постучал.

Значит в доме ещё кто-то есть, — облегченно выдохнула я, но тут же услышала тихий шепот Григорьева.

— Как понимаешь, я не один тебя буду убивать.

— Чего? — резко вскинулась я и инстинктивно отодвинулась от коричневой железной двери.

— Это я так… типо шучу. Пытаюсь приблизиться к беседам нормальных людей. Мне удается? Как считаешь?

— Ну ты и дурак, Григорьев! — громко вспылила я и в эту же секунду дверь распахнулась.

На пороге стояла худенькая старушка и судя по её лицу, она прекрасно слышала мою последнюю фразу.

— Привет, бабуля. Познакомься, ба. Это — Кира. Кира — это моя бабушка Мария Ивановна.

— Здравствуйте, — как-то ошарашенно проговорила старушка, а я от стыда, тут же залившего щёки, смогла только тихо пропищать «здр-ти».

Мария Ивановна в последний раз взглянула на меня и молча прошла в дом. Костя указал мне жестом следовать за ней, что я, пусть и не решительно, но сделала. А когда я проходила мимо него, он совсем не тихо мне сказал.

— Ты уже определись кто я — психически больной или умственно отсталый, Кира.

Впереди идущая старушка резко остановилась, но уже через пару секунд продолжила свой путь, впрочем как и я.

Вот к чему были его слова! Тем более при ней.

Ааааа! Я хочу домой. В свою комнату. В свою прежнюю жизнь.

В доме было всего три комнаты. Большая кухня-прихожая и две комнаты, выходящие из неё. Причём в одну комнату вела лестница — на второй этаж.

В доме была идеальная чистота. Я бы даже сказала стерильная чистота. Мебели было совсем немного и вся она была ещё советского времени, но видимо ухаживали за ней очень хорошо. Никаких сколов или оторванных дверц, никаких неровных ящиков или застарелых пятен. Всё блестело.

А сколько в этом доме было комнатных цветов! Навалом! Не дом, а садовый уголок какой-то. И эти растения тоже все блестели. Не удивлюсь, если и их намывали изо дня в день, натирая каждый листик.

— Пошли, — тихо проговорил Кос, когда я застряла на очередном созерцании бледно-зеленого кактуса с огромными иголками.

Вот такие растения я люблю. Хотя даже неприхотливые кактусы я умудрялась месяцами не поливать, из-за чего они всегда безвозвратно гибли.

Топая за Григорьевым, я наткнулась на острый взгляд его бабули. Она статуей замерла у кухонного стола и не отрываясь наблюдала за мной. Темно-синее длинное платье и такой же платок делали ее еще более старой. Ей точно нужно носить наряды по ярче. Не идет её хмурому лицу и острому взгляду такой темный цвет.

— Бабуль, Кира немного у нас поживёт. Я тебе потом всё объясню.

Мне показалось, что мы с бабулей одновременно повернулись к Косте и впечатались в его лицо удивлённым взглядом.

В смысле я поживу?! — колокольным перезвоном прозвучало в голове и я приготовилась к вопросам.

Но только я приоткрыла рот для этих самых вопросов, как раздался громкий возглас Костиной бабушки.

— Батюшки мои! Что у тебя с лицом, сынок? Кто тебя избил?

Григорьев тяжело выдохнул и стал тихо успокаивать старую женщину.

— Бабуль, я в лесу упал. Всё нормально. Сейчас Кира мне всё обработает, — он продемонстрировал ей аптечку, которую достал из кармана куртки, а я ещё раз поразилась: почему он всё за меня решает?

"Кира поживёт"."Кира обработает". А если я вообще ничего не хочу?! Вернее я хочу просто вернутся домой и забыть эту поездку как страшный сон.

— Костик, тебе срочно нужно к врачу. Смотри какое рассечение на щеке… — бабуля подошла к мужчине и принялась дрожащими руками ощупывать его лицо с разных сторон.

Следом её взгляд переместился на меня и она прищурилась. Потом бабушка что-то беззвучно прошептала бледными губами и её взгляд наполнился неприязнью.

— Это из-за этой девочки тебя избили? — переводя взгляд на внука проговорила она, а Кос очень ловко отстранился от рук бабули и снова развернулся ко мне.

— Поднимайся по лестнице, — проговорил он и даже легонько подтолкнул меня вперёд, — ба, мы пойдем наверх. Как закончим обрабатывать лицо, я спущусь и мы спокойно всё обсудим. Сделай чай и выпей успокоительное, всё хорошо. Правда…

Кос что-то тихо плёл старой женщине, параллельно подталкивая моё нерешительное тельце вверх по лестнице. Обычно неразговорчивый Григорьев сейчас не замолкал, пытаясь успокоить бабушку.

Тем временем мы поднялись на второй этаж, где располагалась ещё одна, совсем небольшая комната. Костя закрыл за нами люк и я осмотрелась.

Свет от одного большого окна, легко освещал пространство комнаты, которая занимала примерно одну четвертую часть всей крыши. Потолок был со скосами, но довольно высокими — наклонять голову было не нужно.

— Три года назад, я отгородил и утеплил эту часть крыши, и сделал здесь своё личное пространство, — тихо объяснил Костя, подойдя к окну, где стоял письменный стол.

На стол он стал выкладывать содержимое аптечки. При этом взгляд его то и дело возвращался ко мне.

Помимо стола в комнате стояла полутороспальная кровать, небольшой шкаф для одежды и большой компьютерный стул. В этой комнате также был идеальный порядок, даже покрывало на кровати не имело ни одной вмятины или перекоса. На столе располагался компьютер и лежал темный ежедневник. Вместо обычных штор, окно закрывали бежевые рулонные шторы, которые сейчас были наполовину скручены, а на подоконнике стояла темно-коричневая деревянная шкатулка. Минимализм и скукота кругом.

— Присядь на кровать, я сейчас закончу и принесу нам что-нибудь перекусить.

Я переместила взгляд на мужчину, который откуда-то достал маленькое зеркальце и сейчас пытался в него разглядеть рассечение.

— Ты бабушку обманул, когда сказал, что я буду обрабатывать твой фейс, — начала я, и после того как Костя промолчал, продолжила, — значит и с заявлением «Кира поживет у нас…», ты тоже поторопился или опять соврал?

Костя как раз заливал рану перекисью, поэтому я не поняла отчего именно он поморщился.

— Я не собираюсь у тебя «пожить». Да я даже ночевать здесь не планирую. Мне нужна зарядка для телефона и как только мой самсунг немного зарядится, я позвоню Белке, которая сразу же заберёт меня отсюда.

И снова долбанное молчание. Ещё минуту назад у него рот не закрывался, а тут полный игнор.

— И что ты снова молчишь? Не деловая беседа, черт возьми. Так я тебе заявляю, что великие речи по делу, я вести с тобой не буду. Ты виноват в том, что я торчу здесь, поэтому помогать мне должен именно ты. Дай зарядное и через час меня не будет в твоем доме.

Кос замирает, даже глаза прикрывает и меня это окончательно выбивает из равновесия. Я подлетаю к мужчине и дергаю из его рук зеркало. Григорьев в ответ сжимает зубы и по его щекам начинают ходить желваки.

— Мы с тобой всё обсудили в машине, — очень тихо говорит Костя, — Дима успокоится и я с ним поговорю, а пока ты побудешь здесь. Если твой брат узнает, что ты слоняешься по городу не пойми с кем, тебе же будет хуже.

— Не пойми с кем?! Я буду с подругой!

— Это с той, которая бросила тебя в загородном клубе два месяца назад? И если бы не Олина знакомая, которая по счастливой случайности была там, то тебя… Неизвестно чем бы все это закончилось.

— Это ОлЕнька и её подружка так сказали, чтобы меня подставить. На самом деле все было по другому. Белку забрал ее парень, а я осталась там с ребятами из мотоклуба. Мне тогда почти восемнадцать исполнилось и я имела право быть где хочу и с кем хочу, — закончила я, сдабривая свой голос излишней язвительностью.

— Всем известна другая версия. Между прочим охрана и камеры тоже подтвердили её… Спорить не буду, но с этой Белкой я тебя никуда не отпущу.

— А я и не собираюсь спорить, тем более с тобой. Мы веселились и больше ничего не было. И удерживать меня ты тоже не имеешь право. Либо ты даешь мне зарядное, либо я уйду без него.

Я впервые в жизни увидела насколько сильно человек может сдерживать свои истинные мысли и эмоции. Костю, как мне показалось, явно вело от силы внутреннего напряжения, но… Но он сдержался. И в этот момент, я четко осознала, что не знаю этого человека даже на четверть. Внутри мужчина совершенно другой и его истинную сущность мне вряд ли когда-нибудь предстоит лицезреть. Хотя-я на озере он как минимум пару раз не сдержался, но и тогда это были цветочки, ведь он быстро возвращал себе контроль над своими действиями.

С другой стороны, мне на фига узнавать его лучше? Он мне никто и никаких дел или тем более отношений, я с ним заводить не собираюсь.

— Хрен с тобой. В среднем ящике в столе лежит зарядное, — совсем тихо проговорил Кос и забрал у меня из рук зеркало.

Отвернувшись к окну он продолжил обрабатывать рану, а я на полной скорости подошла к столу и открыла ящик. Вдруг ещё передумает, а мне без телефона явно будет туго.

В ящике была всё та же идеальная чистота. Тетрадка к тетрадке, папка к папке… В отдельной коробочке лежали несколько свернутых зарядных устройств. Я вынула подходящее и устремилась к розетке. Усевшись на пол, я подключила телефон и стала ждать: пройдет минут пять и его можно включать.

От нечего делать я стала наблюдать за Костей. На меня он теперь не смотрел, поэтому я могла спокойно глядеть как мужчина занимается самолечением. Удавался ему этот процесс с трудом. Видимо маленький размер зеркальца никуда не годился, да и одной рукой ему было не совсем удобно самоврачеваться. Но при всём при этом, желания предложить ему помощь у меня не было. Лучше вообще держаться от него подальше.

Отсчитав последнюю пятую минуту, я включила мой любимый красненький самсунг и даже улыбнулась загоревшемуся экрану. Нетерпеливо полистав журнал звонков, я нашла Белочкин номер и тут же позвонила ей. Подруга долго не брала трубку, но после седьмого гудка наконец ответила.

— Привет, — как то сонно ответила подруга и я автоматически посмотрела на часы.

— Привет, подруга. Ты чего это в час дня спишь? — бодро прощебетала я.

— Мы вчера с котиком годовщину в Салюте отмечали до трех ночи, — уже более бодро проговорила подруга и неожиданно провизжала в трубку, — он нам путевки в Тай на годовщину купил. Представь! Я в шоке. Загранку тоже обещает сделать за три дня и уже через неделю мы улетим. Ааааааааа.

Я приоткрыла рот, чтобы выразить свой восторг, но Белочка не дала мне это сделать.

— Кирааа! Я самая счастливая девушка на земле. Он мне ещё такие сережки подарил. Без брюликов, но там шедевр настоящий. На заказ делал, представь! Котик мой…. ЭЙ! Ты чего молчишь то? Ты тут?

— Я здесь. Жду когда ты проговоришься, чтобы поздравить. Я очень рада за тебя, Белочка и….

— А как я рада, — перебивает меня подруга, впрочем она это делает всегда, — надо и тебе мужика побогаче найти и вместе будем кататься по курортам.

После её слов я мечтательно закатываю глаза. Будто я сама об этом не мечтаю. Ещё пару лет назад я решила, что выйду замуж только за состоятельного мужчину, который будет холить и лелеять меня. Но главное он станет исполнять все мои желания. Белка нашла, а я чем хуже?

Но тут в голове всплыла цель этого звонка и я нетерпеливо затараторила.

— Бельчёнок, тут такое дело…. В общем, мозгоклюв Дима… — стрельнув взглядом в Григорьева, прошипела я, — …выгнал меня из дома. Мне надо перекантоваться где-то несколько дней. Я хотела к тебе проситься… Впустишь свою любимую подружку к себе в квартиру?

На том конце провода воцаряется тишина, отчего я сразу начинаю волноваться.

— Слууу-шай, Кир-р… — прогундосила подруга, — я бы с удовольствием тебе помогла, но у меня ведь котик почти каждую ночь ночует, а ты знаешь он не любит, когда нам мешают…

— Так я и не буду вам мешать, — вдохновенно ответила я, — у тебя ведь три комнаты, я займу самую дальнюю и до утра даже шага из неё не сделаю.

— Нееет. Он не согласится. Мы трахаемся где хотим и как хотим, а тут придется всё время про тебя думать. Прости-и, Кирочка, но нет.

Я покусала губы и окончательно сковырнула заусенец на большом пальце.

Сказать, что я была в шоке — это ничего не сказать.

— Ясно, — тихо ответила я подруге и тут же отключилась.

Дело в том, что когда Белка ругалась со своим парнем и оставалась намели, я всегда ей помогала чем могла. Давала денег, покупала продукты. Я целыми днями у неё торчала и утешала ее, таскала ей тоннами одноразовые платки, ухаживала, а тут…

Сжав от обиды зубы, я стала рыться в списке контактов в телефоне, пытаясь найти того, у кого я могу пожить хотя бы пару дней. Таких людей я конечно не нашла. С парнями я не встречалась, родственников, кроме отца и брата, у меня не было, а из подруг была одна только Белинская Соня — Белка. И она мне, как не странно, отказала.

Кос наверняка всё слышал, а если и не слышал, то понял по ходу разговора, что Белка мне отказала. Обида на подругу и то, что Григорьев стал свидетелем её отказа, лишили меня тех крох самообладания, которые давали мне силы и некоторую уверенность. Всё произошло как в общеизвестной сказке — захотев большего, я осталась у разбитого корыта. Сейчас некоторые запреты Димы уже не казались мне такими ужасными. Лучше уж ограничения в свободе, чем вот эта никому не нужная свобода и неизвестность. Оказывается сравнение — весьма нужная вещь.

Окончательно сломавшись, я дрожащими пальцами, набираю брату сообщение — «Прости. Я буду тебя слушать всегда» — и снова впадаю в процесс ожидания. Он всё-таки мой брат и должен меня простить. Тем более, что я покаялась и согласилась на его условия. Но когда через минуты приходит сообщение от ОлЕньки, я понимаю, что всё похерено.

«Дима тебя заблочил. Можешь не утруждать себя сопливым покаянием».

— Вот сука! — не удержавшись, выплёвываю я и Кос тут же разворачивается ко мне.

Рассечение на щеке он залепил телесным пластырем, а небольшую ссадину на губе трогать не стал.

— Это ожидаемо. Настоящая подруга примчалась бы к тебе в любой ситуации, а не….

— Я не про Белку, — перебиваю я Григорьева и поднимаюсь с пола, — а про малышку ОлЕньку. Вот она настоящая сука. Теперь наверное радуется моему изгнанию из дома и уже решает, как переделать мою комнату, чтобы там даже духа сестрички любимого парня не было…

Костя молча наблюдал мои метания по комнате, после чего очень тихо сказал.

— Оля такая какая есть, она не скрывается под выгодными для себя масками. А вот от твоей «белочки» можно ожидать чего угодно. И я уверен, что это не первый и не последний толчок в спину, с её стороны.

Я резко останавливаюсь и уже хочу послать Коса с его умозаключениями, но тут меня накрывает такая мощная волна беспомощности и боли, что я как последняя слабачка начинаю реветь. Плачу смачно и громко, всхлипывая и подвывая. Горько мне и больно.

Заливаясь собственной жалостью, я не сразу понимаю, что меня взяли на руки, а потом и понесли куда-то. Дернувшись, я приоткрыла залитые слезами глаза и обнаружила себя сидящей на коленях у Григорьева. Он качал меня на руках как маленького ребенка и беспрестанно гладил по голове.

— Пусти, — не сопротивляясь прошептала я, — ты во всем виноват… И эта дура Оля. Я вас терпеть не могу, меня тошнит от вас…

Обессилив, я стала стучать кулаками по Костиным плечам, но постепенно выдохлась и просто привалилась к нему на грудь. Под монотонный звук его сердца, я на ненадолго провалилась в сон. Сквозь сон, я почувствовала, что Григорьев положил меня на кровать и почему то сам опустился рядом. Очутившись в кольце его рук, я тихо пробурчала: «не трогай…» и снова провалилась в беспамятство.

Проснулась от жары и жажды. Открыв глаза, я тут же наткнулась на взгляд Григорьева. Он не походил на человека, который недавно спал, тогда почему он лежит со мной на кровати.

Отстранившись, я откинула запутавшиеся за время сна волосы, и тихо попросила.

— Пить хочу.

Кос посмотрел на меня как-то по особенному, по другому, а потом приподнялся на локтях и достал из-за кровати бутылку с водой.

Я молча взяла из его рук бутылку и стала жадно пить. Это была не просто вода, а вода с лимоном, поэтому я выпила целый стакан точно.

Напившись, я отдала бутылку Григорьеву, на что тот как-то пьяно улыбнулся и шепотом сказал.

— Ты совсем другая после сна.

— Не поняла! Какая я? — отодвигаясь от него ещё дальше, недоуменно спросила я.

— Милая… живая и очень красивая.

Я дар речи потеряла от его слов. Мне таких слов никто и никогда не говорил. Тем более я была уверена, что выгляжу сейчас ужасно. Глаза от слез скорее всего отекли, а на голове — воронье гнездо.

Воспользовавшись моим молчанием, Костя придвинулся ко мне и провел ладонью по щеке. Потом он также осторожно провел большим пальцем по моей верхней губе, следом — по нижней и… И я даже пикнуть не успела, как его губы накрыли мой рот. Придя в себя, я попробовала отстраниться от поцелуя, но Кос не дал мне такой возможности.

Сейчас его поцелуй отличался от бешеных поцелуев в лесу, но и он не был мне особо приятен или желанен. Костя целовал медленно и не глубоко. Его губы еле касались моего рта, но руки держали меня довольно крепко в своих объятиях. А когда его ладонь со спины переместилась на попу и сжала одно полушарие, я дернулась так сильно, словно меня кипятком окатили.

Отстранившись, я уткнулась носом в его шею и очень грубо прошипела.

— Убери свои ласты от моей попы. Быстро.

От его реакции я просто опешила. Он рассмеялся! Это псих ещё сильнее сжал меня в объятьях и рассмеялся.

— Убрал, Кира. Убрал. Не злись и прости. Я не смог удержаться, ты сейчас такая… сладкая что-ли.

Растерявшись от его реакции и последующих слов, я сразу не смогла найти достойный ответ.

— Давай лучше пообедаем. Можем спуститься вниз, а можем и здесь сесть.

Он наконец выпустил мое тело из объятий и с улыбкой заглянул мне в глаза.

Как только Кос спустился вниз за обедом, я быстро поднялась с кровати и проверила телефон, стоящий на зарядке. Может Белка передумала или брат решил меня простить? Нооо… Но сообщений не было. Над иконкой ватсапа не светилось ни одной цифры, впрочем как и всегда. Белке я всегда писала и звонила сама, а больше подруг у меня не было.

С девочками у меня с детства не задались отношения. Сколько себя помню, я больше любила мальчишек и их бесявые игры. Кукол у меня никогда не было, а вот машины, самокаты, велосипеды, мопеды, мотоциклы… я обожала.

Тянет меня к свободе, ветру, шуршащему в волосах, вечернему небу, легкости…

С самого детства меня мучили многочисленные вопросы. Почему нельзя жить легко? Почему люди всё время думают о будущем, а не живут настоящим? Почему все вокруг попрекают меня любовью к свободе и нелюбовью к правилам?

Ладно ещё мужики — они априори должны пахать и делать любимую женщину счастливой. А-а! Ну ещё детей содержать, как мой папа.

А женщины то чего фыркают? Чего им от меня надо? Учат-лезут-упрекают.

Одна Белка меня поддерживает. Нашла себе «котика» и более-менее счастлива. Более-менее потому что бывает и в их паре #котобелок# проблемы.

Я тоже так хочу! Не сидеть же мне вечно у папы на шее. Я хочу найти себе того, кто позволит мне дышать полной грудью. У меня возможно и будет любимое дело, приносящие мне исключительно положительные эмоции, а не целеноправленное отрабатывание зарплаты. За деньги пусть отвечают «котики».

Сейчас среди моих знакомых, а большинство из них взрослые мужчины из мотоклуба, такого экземпляра не нашлось. Они все простые мужики, трудащиеся на среднестатистических работах. А по выходным они гоняют на своих классных мотоциклах или тусуются в гаражах, где доводят своих железных коней до идеала. Мы с ними уже пару лет общаемся и только раз одного из байкеров понесло на любовь. Именно этот один раз и увидела ОлЕнькина подружка и стуканула братцу. А в остальные времена, им больше женственная Белочка нравится, а не вечно гоняющая в джинсе Кира. Да и в большинстве своём, они женатые, хрен знает сколько времени, мужчины. Но моё искреннее восхищение мотоциклами, безумно их радует и стимулирует. Больше чем уверена, не одна из жён этих байкеров, с таким упоением как я, не слушает их долгие рассказы об эксклюзивности любимых мотоциклов. Конечно есть женщины-единомышленники и любительницы погонять, но в нашей компании таких пар нет.

Белкин парень тоже недавно купил себе мотоцикл, но на нем я так и не прокатилась, брат позвал меня на это проклятое озеро, где произошло то, что произошло….

— Может всё-таки спустимся вниз? — вытащил меня из размышлений громкий голос Григорьева, — тогда бабуля тоже с нами сядет обедать.

Я повернулась к мужчине и задумчиво поджала губы. Снова встречаться с Костиной бабушкой мне совсем не хотелось. Было отчётливо видно как она ко мне относится, да ещё и опозорилась перед ней… Но с другой стороны, кушать я хотела. Утренний огурец давно переварился и желудок уже во всю пел голодные песни. А хотя фиг с ним. Сегодня-завтра мне точно придется остаться у Григорьева, а это значит, что наши встречи неизбежны.

— Ладно, — еле выдавила я из себя и мы спустились вниз.

Костя первым подошёл к столу, а я очень медленно плелась следом за ним.

Сейчас бабушка была без темного платка, но это факт нисколько не добавлял её образу милоты или доброты. Она хмурила брови и неотрывно наблюдала за мной, стоя у небольшого кухонного стола.

— Мы с тобой пообедаем, — тихо сказал Костя и указал мне на стул, — садись, Кира.

Я уже приготовилась посадить свою попу на стул, как вдруг услышала грозный оклик бабушки.

— А как же руки!

Моя попа так и замерла в воздухе перед стулом. Вот это тон. Любой генерал обзавидуется.

— Вы это мне? — детским голоском уточнила я.

— А то кому же. Костик руки мыл.

Я хлопнула глазками. Один… второй раз и не удержалась.

— Так он их тоже успел испачкать. Об меня.

Бабуля выгнула бровь и сурово поджала губы.

— Пойдем, Кира. Вместе помоем, — проговорил Костя и встал к кухонной мойке, чтобы первому вымыть руки.

Я тоже подошла к мойке и тупо уставилась на целый ряд, висящих рядом с раковиной, полотенец. Одно белое вафельное, второе цветное вафельное, следом висело белое махровое, потом цветное махровое…

— Руки вытирать нужно цветным махровым полотенцем, — проследив за моим взглядом, гаркнула старая женщина, — белое махровое — для лица. Вафельные — для посуды. Цветное, чтобы вытирать кастрюли и сковородки, а белое — для остальной посуды.

— Что вы говорите! — еле сдерживая усмешку проблеяла я, а про себя подумала — пиздец!

Я перевела взгляд на хмурящегося Костю и стала с улыбкой мыть руки. Видели бы эти люди мою комнату и ванную, они бы точно с ума сошли.

— А если я перепутаю? — снова не сдержалась я, — вытру свою мордочку цветным вафельным или…

— Пойдем за стол, — почему-то перебил меня Кос и даже за руку взял.

Его взгляд стал совсем не читаемым, на лице отсутствовала даже капля какой-либо эмоции.

— Обед остынет, — сухо поддержала внука бабуля и мы наконец уселись за стол.

Оказывается обед в этом доме отличался от привычного обеда в нашей с Димкой квартире. Мы, как правило, покупали что-то готовое или заказывали обед на дом, ну или в крайнем случае — я жарила картошку с яйцами. На этом всё. А тут… целый пир.

На первое — микро порция борща. На второе — отварная курица с овощным рагу. Здесь даже салат из капусты имелся и компот.

Мамочки мои! Я такого разнообразия ни в одном доме не видела. Неужели они так обедают каждый день.

Но самое интересное, что поглощают они этот комплекс, тоже по особенному. Ложка, вилка, нож — обязательны, а ещё про специальную салфетку нужно упомянуть, которую следует разложить на коленях перед едой.

Это не мы с Димой, где сели — там и стол, что взяли — то и прибор. Мы не свиньи конечно, но наш прием пищи кардинально отличался от этого званого обеда.

С ложкой и борщом я конечно разобралась, вилка и салат тоже состыковались, а вот как курицу ножом этим резать, я не знала. Дома я ела курицу руками. Смакуя и наслаждаясь, я грызла куриные косточки и кайфовала. А тут что-же… Не стану же я, при такой бабуле, мацать руками кусок несчастной курятины.

— Спасибо! Все было очень вкусно.

Скороговоркой проговорив заготовленную фразу, я вылезла из-за стола, а про себя решила, что и борщом с салатом буду сыта.

Костя с бабушкой оба уставились на меня, потом на нетронутое второе и нахмурились. Бабушка нахмурилась как-то недобро, а Кос растерянно.

— Я пойду наверх, — на ходу проговорила я и быстро поднялась по лестнице.

Думаю и они мной, да и я ими были достаточно сыты.

Оказавшись наверху, я снова проверила телефон. А вдруг?

Но желанного «вдруг» не произошло и я с сожалением, но приняла тот факт, что сегодня я буду ночевать в доме у Коса.

Этот факт хоть и расстраивал меня сильно, но теперь уже не пугал. Вряд ли Костя сделает мне что-нибудь при такой бабуле. Она же генерал в отставке, не меньше. Кем же она трудилась до ухода на пенсию?

Но одно теперь я знала наверняка, эта бабушка была такой же помешанной на чистоте, как и её внук. Возможно и психиатрию он от неё по наследству получил. Вот некоторые, как парень Белки, получают от предков квартиры и деньги, а Григорьева наградили ментальными особенностями.

Интересно где его родители? Не помню, чтобы Дима про них что-то рассказывал, хотя особо я и не интересовалась его друзьями, в особенности Костей. Кто бы вообще мог подумать, что я окажусь в его доме. И всё из-за кого? Конечно из-за того, кто не сумел держать язык за зубами.

Отомстить бы ему как-нибудь, чтобы впредь не повадно было вмешиваться в чужие разговоры. Только как? Что я могу сделать в этой ситуации?

Пока я размышляла, развалившись в компьютерном кресле, успел вернуться Григорьев. Лицо у него было довольно хмурое. Моё поведение внизу его не устроило или бабуля мозги промыла?

Он обвел мое лицо цепким взглядом и молча направился к шкафу. Быстро распахнув дверь, он достал оттуда блок сигарет и вынул из него одну пачку. После этого мужчина достал зажигалку и направился к двери, которую я сразу почему-то не запреметила.

— Ты куда? — подскочив с места спросила я.

Кос замер и не оборачиваясь проговорил.

— На балкон. Курить.

— И я хочу покурить, — быстро проговорила я и тоже устремилась к двери.

Костя тут же обернулся ко мне и тихо проговорил.

— Нет. Тебе я сигареты не дам.

Я вскинула бровь и с вызовом проговорила.

— Не давай. У меня свои есть. Только они в куртке внизу, но я схожу.

Костя покачал головой и ещё тише ответил.

— Я запрещаю тебе курить.

Тут я уже просто офигела.

— На правах кого ты это мне запрещаешь? Ты мне не брат, не отец, не муж. Никто.

После моих слов Костя молча развернулся и быстро вышел на балкон. Я кинулась следом, но этот бес закрылся изнутри на щеколду.

— Ааааааа! — прошипела я и было направилась вниз за сигаретами, но вспомнив про чудесную бабулю, тут же отмела эту затею.

— Обложили со всех сторон, — пробурчала я и даже потопала ногами от злости.

Проклиная Костю последними словами, я бросилась к окну и стала оглядывать комнату на предмет вредительства. Сейчас ему испорчу что-нибудь и тогда он перестанет мне указывать.

И тут мой взгляд упал на деревянную шкатулку, которая стояла на подоконнике. Я попыталась её открыть, но ничего не вышло: оказалось, что она закрывалась на ключ.

— Вот это интересно, — прошептала я себе под нос и попробовала открыть замок ногтем, но ничего из этого не вышло.

Я её крутила и так и сяк — надежный замок не поддавался. За этим занятием меня и застукал Кос, когда вернулся с балкона.

Он быстро подошёл и вырвал из моих рук шкатулку.

— Там что? — не удержавшись спросила я, когда Григорьев молча убрал шкатулку в шкаф.

— Глаза слишком любопытных людей, которые лезут туда, куда не следует.

Я приоткрыла рот для фразы «не смешно», но Григорьев сразу же направился к люку и быстро спустился вниз.

В этот момент, я как никогда раньше, захотела домой. В свою комнату, в свою легкую и не замороченную жизнь. Главное подальше от этого странного дома с его не менее странными обитателями.

Дожидаясь Костю, я прилегла на кровать и даже не заметила как снова заснула.

Подскочила резко, даже голова закружилась. А кругом темнота, хоть глаз выколи. Сколько же я спала, раз на улице стемнело. Нашарив телефон, я посмотрела на часы. Почти десять вечера!

Как я могла проспать пять часов подряд?! Может они чем-то меня опоили? Блин. У меня точно крыша съедет в этом доме. Такая чушь в голову лезет.

Вспомнив где видела переключатель, я подсветила себе путь телефоном и включила свет. Но как оказалась никакого яркого света этот переключатель не давал. Зажглась одна-единственная, очень блеклая лампа.

Как только она зажглась снизу раздались шаги и через секунду люк в комнату открылся и зашел Костя.

— Встала? — тихо уточнил мужчина и стал расстилать на полу надувной матрас.

— Да, — хриплым ото сна голосом проговорила я, — а ты разве здесь будешь спать? Это ты себе стелешь..?

— Себе, — сухо ответил Костя и достал из шкафа постельные принадлежности.

Я хотела возмутиться, но тут в моей голове возник план мести Григорьеву. Отвернувшись, я слегка улыбнулась и так же сухо ответила.

— Ясно.

А про себя ехидно добавила: конечно спи здесь, миленький. Спектакль я тебе подготовлю что надо.

Этот трюк я видела в одной старенькой американской мелодраме. Героиня тогда подвернула ногу и герой бросился её спасать. Название я благополучно позабыла, а вот эмоции героя, после осмотра раненой ножки девушки, я помнила до сих пор. Если то, что я задумала сегодня сработает, то Костя слюнями точно изойдет, но сделать ничего не сможет. Вдруг ещё любимая бабуля услышит, ведь я сомневаюсь, что она будет рада моим воплям.

Насильного склонения к сексу теперь мне точно не стоит бояться. А это значит — я могу хорошо помучить Григорьева. Пусть хоть так, но он должен ответить за свой поступок.

А тем временем Кос уже закончил с обустройством своей постельки и пошёл покурить на балкон.

Пока его не было, я сбегала вниз в туалет. Бабушка похоже уже легла, потому что внизу была темнота и полнейшая тишина.

Переодевшись в туалете в длинную футболку, которую мне любезно предоставил Григорьев, я на цыпочках поднялась наверх и целенаправленно не стала закрывать за собой люк. Если мужчина утратит контроль, то бабуля уж точно услышит крики и пребежит.

Костя, к моей радости, уже улёгся на кровать, поэтому я могла уже сейчас начать свой спектакль.

В комнате был полумрак, что тоже было мне на руку, Григорьев включил настольную лампу, а основной свет выключил.

— Давай люк оставим открытым, как то душновато тут, — тихо проговорила я Косте и тот еле слышно мне ответил.

— Оставь.

Какой молодец! — про себя ухмыльнулась я и…

… И очень показательно растянулась на полу.

— Ой, — очень театрально прошипела я и даже выдрала из недр души жалобный стон, — кажется я ногу убила.

На самом деле я и правда ее немного стукнула. Видно не рассчитала траекторию падения и нога стала немного поднывать, но ему это совсем не нужно знать…

— Что там у тебя? — как-то устало спросил Григорьев и даже с постели не слез.

А как же армия спасения для бедной убившейся девочки!?

— Я за ковер запнулась и ногой ударилась. Сильно! — на слове «сильно» я сделала особый страдальческий акцент и мужчина наконец встал.

Причем полнялся он довольно медленно. Если дальше всё так и пойдёт, то мой план мести полетит к чёрту.

Что с ним такое? То он пристает ко мне на пустом месте, то бросается, зачем-то, защищать перед братом. А сейчас что? Он очень медленным шагом топает ко мне. Раненой!

Я закипела и решила устроить ему такое представление, от которого у него не только слюнки потекут, но и в штанах всё…. ммм… в общем всё у него там будет как надо.

Сам виноват!

Когда хозяин дома опускается передо мной на колени, я медленно вытягиваю вперед «больную» ногу и начинаю стонать.

— Больно…

Мои стоны совсем не похожи на стоны боли, но так даже лучше.

Костя меняется в лице. Некоторое время он осматривает ногу хмурым взглядом, а потом его хорошо так накрывает.

Ночь. Голые ноги. Дикие стоны. Это хоть кого прошибёт.

У Кости дергается кадык и он начинает кусать губы.

— Посмотри что там, — театрально молю я Григорьева и только тогда он притрагивается ко мне.

Он медленно водит руками по всей поверхности ноги, при этом я чувствую как дрожат его пальцы.

— Где? — хрипит Кос, — где именно болит?

— Везде, — с придыханием выговариваю я и снова начинаю постанывать от несуществующей боли.

При этом ноги я немного развожу в стороны, чтобы ещё сильнее смутить мужчину. Когда я так делаю, Костя резко замирает и устремляет взгляд на внутреннюю часть моих бедер. Его глаза, даже в полумраке комнаты, заметно темнеют, а дыхание задерживается.

Я сама немного сбиваюсь с роли, поскольку его руки становятся ещё горячее и та темная энергия, что сейчас отражается от Григорьева, начинает кружить мне голову.

Так. Стоп. Надо возвращаться к спектаклю, — внутренне подбиваю я себя на действия и прикрываю веки. Мысленно досчитав до пяти, я снова открываю глаза и сгибаю ноги в коленях. Футболка ещё сильнее задирается и теперь он наверняка видит мои черные трусики.

— Что с ногой? — быстро спрашиваю я и провожу ладонью по «раненой» ноге, при этом целенаправленно касаюсь и его дрожащих пальцев.

От моего прикосновения Григорьев вздрагивает и очень резко поднимается на ноги. Он конечно сразу отворачивается, но я успеваю заметить как вздыбилась ткань на его трусах.

— Я полотенце холодной водой намочу и принесу… — на ходу выговаривает мужчина и со скоростью ветра бросается вниз.

Победоносно улыбнувшись, я принимаюсь готовится к его возвращению. Ноги я всё-таки опускаю, но раздвигаю их ещё сильнее, футболку тоже немного задираю — пусть любуется тем, что никогда не сможет попробовать. Губы приоткрываю в жалобной гримасе и начинаю тихо постанывать. Стон получается что надо. Кос точно заценит. А вот как раз и он.

Мужчина возвращается уже немного собравшимся, но заметив мои приготовления, снова теряется и даже затормаживает.

С тяжёлом выдохом, Костя снова опускается передо мной на колени и прикладывает холодное полотенце к колену. Почему именно к нему — я не знаю. По ходу он и сам этого не знает, так как думает в этот момент о том, на что так плотоядно смотрит.

Я ловлю себя на мысли, что мне дико нравится всё это. То, как он смотрит на моё тело. Как его штормит. Как дрожат его пальцы. Это его напряжение. Но более всего… я ловлю кайф от того, что он не посмеет поддаться своим желаниям и инстинктам. Не сможет осуществить свои фантазии.

И тут я решаю пойти дальше….

— Вот здесь больше всего болит… — с тихим стоном, выговариваю я и накрываю его руку своей.

Слегка сдавив пальцы Коса, я двигаю их вверх — от колена и выше… ещё выше… пока наши руки не касаются края футболки.

— Как раз тут… — шёпотом говорю я и снова легонько сжимаю его длинные и огненно-горячие пальцы.

Моя кожа, под нашими пальцами, саднит и плавится. А когда я толкаю его руку ещё выше, Кос с шумом выдыхает и похоже окончательно теряет контроль. Уже без моей помощи, Григорьев собирает в кулак края футболки и медленно отводит её в сторону. Его затуманенные глаза буквально прилепляются к моим черным трусикам с синими облачками.

Видно, что мужчина сейчас на грани, но я снова млею от его состояния. Меня заводит его желание, я пью его эмоции короткими, но по настоящему ценными глотками. Может я садистка? Но как же мне это нравится. И вот уже по моему лицу змеёй расползается удовлетворение от увиденного.

И тут Кос словно что-то чувствует. Он резко поднимает голову и в упор смотрит мне в глаза. И по тому, как меняется его лицо, я понимаю, что Григорьев меня спалил.

— Играешь? — хрипло выплюнул Кос, а потом резко ухватил меня за локоть и поднял с пола.

Я попыталась сгруппироваться и оттолкнуть Григорьева, но тот словно с цепи сорвался. Он сильно тряханул меня и прошипел сквозь зубы.

— Думаешь, что всё сойдет тебе с рук…

Мужчина поднялся на ноги и в одно движение закинул меня к себе на плечо. Словно я мешок какой-то.

— С ума сошёл, — брыкаясь, прокричала я и стала колотить его кулаками по спине.

— Это ты окончательно свихнулась, но сейчас и я с тобой поиграю.

Также, в одно движение, Кос сваливает меня на свою импровизированную кровать и через секунду наваливается сверху.

Придавленная мужским телом, я на мгновение теряюсь, но возвращаюсь в реальность, когда в живот упирается его член.

— Помогите-еееее, — очумело ору я, при этом очень рассчитывая на слух Костиной бабули.

Тем временем сам Кос довольно грубо, одной рукой, фиксирует над головой мои запястья, а второй — бесцеремонно шарит между ног, пытаясь стащить мои трусики.

— Эй, — уже впадая в панику, воплю я и этот бес на секунду замирает.

— Тебя никто не услышит. Бабушка всегда ночует у себя в доме.

— Чтоооо?! — безнадежно пищу я и наконец понимаю, насколько сильно я облажалась с очередным своим планом.

Под звук разорванных трусиков, я с ужасом понимаю, что сейчас произойдет непоправимое. Моя первая близость случится не тогда, когда я хотела, не где я хотела и не с тем, с кем бы я хотела.

— Отпусти, — на грани истерики вскрикиваю я и изловчившись кусаю его в подбородок.

Кусаю сильно: сжимаю зубы так, чтобы хоть немного ослабить его запал. И это мне удается.

Кос на автомате отстраняется и я успеваю отвернуться от него: на большее не хватает ни времени, ни сил. Но оказалось, что и здесь я не совсем верно поступила. Ведь теперь я лежу животом на постели, а он ещё сильнее прижимается ко мне сзади. И почти сразу я чувствую как обнажённых ягодиц касается что-то твердое и горячее. Когда же он ставит меня на четвереньки, я окончательно теряю контроль.

— Подожди! Прошу тебя…. Не надо.

К уху подбирается хриплое дыхание, которое переходит в быстрый шёпот.

— Нет… Я же псих… Забыла?

Его пальцы клешнями обхватывают мой живот и одновременно я чувствую прикосновение его члена между ног.

— Не надо… Я не с кем ещё не была…. Слышишь?! Не на-до, — вместе со слезами, выливается из меня и Кос резко останавливается.

— Что… ты… сказала? — через долгие секунды, сбиваясь с дыхания шипит Кос, и тут же разворачивает меня к себе.

Грудная клетка мужчины ходит ходуном — кажется, что ему сейчас довольно тяжело дышать.

— Я — девственница. Клянусь тебе…

Костя обреченно накрывает голову ладонью, но сразу же отпускает меня. Потом он быстро оправляет трусы, после чего поднимается на ноги. А я так и сижу на полу, растирая по щекам теплые капли слез.

— Если ты не врёшь… — сипло начинает он, но тут же прерывается и через мгновение выходит на балкон.