Ненужные дети. Прошлое между нами (СИ)

Глава 39

Я захожу в кабинет Миши, коротко постучав в дверь. Странные ощущения разливаются внутри меня. Голос Виктории Сергеевны мне совершенно не понравился. Но… Почему-то мне становится жаль ее, хотя совсем не должно быть. Ведь она столько всего сделала… стала первостепенной разлучницей. Построила мощную преграду между мной и Виктором. В итоге добилась своего. А сейчас сожалеет и хочет увидеть меня, чтобы попросить прощения?

Ну что ж… Не каждый способен принимать свои ошибки. А уж извиняться — тем более.

Наверное, не будь ее голос такой вымученный — я бы ей не поверила. Но даже не видя ее я поняла, что она явно болеет и чувствует себя ужасно.

— Какой сюрприз, — Миша встаёт и протягивает мне ладонь, которую я сжимаю. Хмурюсь, не заметив на его пальце обручальное кольцо. А ведь ещё недавно видела… Неужели все так серьезно с женой, что он решил его не носить? — Рада видеть вас тут, Мария.

— Так официально… — сажусь рядом с Виктором и сразу оказываюсь прижата к нему.

— Ого, а я так понимаю… Все пучком? — опускается он а кресло.

— Иначе быть не может, — твердо заявляет Амиров. — Документы я подписал. Есть ещё какие-то вопросы?

Я отвлекаюсь на вибрацию телефона. На экране тот самый номер, с которого звонила Виктория Сергеевна. Она послала мне геолокацию.

— Что там?

— Ничего важного, — отмахиваюсь.

Она попросила ничего Виктору не говорить, иначе он не позволит нам встретиться. А я хочу увидеть ее. Заглянуть в глаза и задать вопрос, который интересовал меня всю жизнь.

Миша будто все понимает. Незаметно кивает мне. У нас получается какой-то немой диалог. Я же чувствую себя неловко. С одной стороны не хочу что-либо скрывать от Амирова, а с другой…

По-любому после разговора с матерью Виктора я ему все расскажу.

— У нас тут совещание. Может примешь участие? Обещаю, не отниму много времени. Час достаточно.

— У нас другие планы, — отрезает Виктор. — А завтра возвращаемся. Так что отстань.

— Ты иди, — поднимаю на него глаза. — Я немного прогуляюсь. Поговорю с когда-то знакомыми людьми. Так что…

— Мы же хотели просто заехать сюда. И бы тро покинуть компанию…

— Час ничего не изменит.

Он выдыхает.

— Хорошо. Как скажешь.

— Я ушла тогда, — поднимаюсь. Миша снова кивает мне.

Выхожу из кабинета, иду к лифтам. Створки расходятся и я встречаюсь лицом к лицу с Антоном. Он, конечно, удивляется. Как и я.

— Здравствуй, Маша.

— Привет, — останавливается рядом со мной. — Извини, я сбегаю.

— С Виктором приехала?

— Да. Он у Миши. Собираются на совещание.

Хмурится. Будто задумывается.

— Вот оно как… Окей. До встречи тогда.

Кивнув, я захожу в кабину и нажимаю на кнопку. Смотрю на адрес, который отправила мне Виктория Сергеевна. Неподалеку отсюда.

Я оказываюсь в небольшом, но в очень уютном кафе. Мать Виктора замечаю сразу — она сидит за столом в дальнем углу, прямо у панорамного окна.

— Здравствуйте, — говорю после того, как сглатываю.

Виктория Сергеевна поднимает на меня глаза. И я ее буквально не узнаю. Она будто за эти пять лет постарела на целых двадцать. Волосы седые, вокруг глаз столько морщинок. На лице нет косметики, хотя раньше она была очень ухоженной женщиной и без макияжа из дома не выходила.

Полная противоположность того, что я видела в прошлом.

— Маша, — она выдыхает, хочет встать, но я кладу ладонь на ее плечо, слегка нажимаю, останавливая ее.

— Не поднимайтесь.

Сажусь напротив и некоторое время разглядываю ее. А она меня. Если двадцать минут назад моя голова была забита словами, которые я горела желанием выплюнуть ей в лицо, то сейчас все вмиг исчезает. Ничего внутри меня, кроме жалости к ней, не остаётся.

Кто бы мог подумать… Никогда не знаешь, какой сюрприз подкинет тебе судьба. Сильная, властная женщина сейчас выглядит такой слабой, беспомощной.

Подходит официант, чтобы принять заказы. Я отказываюсь, а мать Виктора просит стакан воды.

Парень уходит, я же не могу оторвать взгляда от матери Виктора. Так странно видеть ее такой…

— Я заслужила, — явно поняв, о чем я думаю, комментирует Виктория Сергеевна. — Не надо жалиться, Маша. Заслужила.

На ее глазах стоят слезы. Но плакать она не собирается. Лишь продолжает разглядывать меня с точно таким же интересом, как я ее.

— Ты такая красивая. Не удивительно, почему мой сын так и не смог забыть тебя.

— Послушайте…

— Для начала я хочу извиниться, — перебивает она меня. — Мало ли, потом не смогу… — выдыхает, затем качает головой, выдавив из себя улыбку. — Прости меня, милая, если сможешь. Я была неправа. В какой-то момент я приняла ваши отношения. Была рада, что мой сын выбрал именно тебя, но потом… Начали капать на мои мозги. Всякие доказательства, непонятные снимки… Я и вправду подумала, что ты засланный казачок, который пытается испортить жизнь моему сыну. Который лишь пытается отобрать у него все, что он заработал за долгие годы с огромным трудом.

— Виктория Сергеевна, вы солгали Виктору, сказав, что на тесте для определения беременности была одна полоска. А так же вы солгали ему, что я была в обнимку с тем Полянским, будь он проклят… Если бы не ваша эта ложь…

— Виновата, — снова обрывает мою речь. — Я не отрицаю, Маша. Но… Вы по-любому разошлись бы, потому что на тот момент все и всё было против вас.

— Но Виктор поверил именно вам, — продолжаю я. — Все сложилось бы иначе, однако ваши поступки…

Я качаю головой, не желая договаривать. Я очень хотела знать причину, по которой она так поступила, но уже заранее знаю, что она мне ответит. Поэтому нет смысла что-либо спрашивать. Можно сказать, я получила ответ на все свои вопросы.

— Маша…

— Я вас услышала, Виктория Сергеевна. Извинения приняты. Я вас простила, но простит ли бог — не знаю. Прошу прощения, мне пора.

Хочу встать, но женщина ловит меня за руку, не позволяет.

— Подожди, — тихо просит она. Тон умоляющий. — Не уходи, очень тебя прошу.

— Мне кажется мы все друг другу сказали.

— Нет, не все, — прикрывает глаза, глубоко вздыхает, затем медленно выдыхает. — Маша, мне осталось жить несколько месяцев.

От ее слов и взгляда кожа покрывается колючими мурашками.

— Что?

— Максимум четыре месяца, — шепчет, смахивая слезы с щек. Отпускает мою руку, оглядывается по сторонам. — Пожалуйста, прости мои грехи. И позволь хотя бы разочек увидеть внуков. Познакомиться с ними…

— Кто вам такое сказал? Вы же… Вы же не лжёте?

— Мария, такими вещами не лгут.

— Виктория Сергеевна, никакими вещами не лгут, но вы когда-то доказали мне обратное. Мне сложно вам верить.

Я чувствую, что она говорит правду. Всему доказательства — ее взгляд. Беспомощный, вымученный и такой усталый. Но я так злюсь непонятно на что, что просто не могу спокойно реагировать на ее слова.

— Я не вру, — шепчет. — Вышлю тебе документы, подтверждающие мои слова. Маша, пожалуйста… Только ты можешь сделать так, чтобы сын пошел со мной на контакт. Чтобы он позволил увидеться с внуками. Я знаю, ты не станешь против. Ты добрая, понятливая.

— Это чистой воды манипуляция…

— Нет. Я просто после всех подлостей, что натворила, поняла, какая ты на самом деле. Знаешь, ощущение, будто я была слепой и ничего дальше своего носа не видела. А со временем мои глаза открылись…

Я скоро свихнусь — именно такие мысли в голове. Все не могу смириться с реальностью. Спустя пять лет я встречаюсь с человеком, который был причастен к разрушению моих отношений. И я узнаю, что она больна. Скоро умрет…

Нет, я никогда такого не желала Виктории Сергеевне, несмотря на то, что ненавидела ее всем сердцем. И сейчас, глядя на нее, мне ее очень жаль. Возможно она действительно просто поверила своему мужу — ведь они, несмотря на то, что на тот момент были в разводе, всё-таки много лет прожили вместе. Все они, так выходит, жертвы обстоятельств? Доверились не тем людям?

Бред. В голове ни черта не укладывается.

Я начинаю искать им оправдание. Хотя прекрасно понимаю, что напрасно это делаю.

Кажется, в семье Амировых все такие — не верующие своим глазам, не слушающие зов своего сердца. Быстро идут на манипуляции, творят всякую дичь, а потом жалеют.

Да только их сожаление не вернёт те годы, когда я буквально разрывалась между работой и своими малышами. Мечтала, чтобы у моих детей тоже был отец и чтобы они бежали в его объятия каждый вечер, когда он возвращался домой с работы. Однако я так и не дождалась его возвращения целых пять с лишним лет…

Да, ещё не поздно. Все еще есть шанс быть вместе. И да, я воспользуюсь этим шансом. Не только из-за наших детей, а потому, что чувства никуда не делись. Несмотря на его косяки, я по-прежнему люблю Виктора и вопреки своей обиде и принципам, дам нам ещё один шанс — последний. И этот шанс он точно не упустит и не продолбит — уверена.

— Маша, — слышу тихий голос и снова холодная ладонь Виктории Сергеевны накрывает мою. — Мне необходимо поговорить с сыном, познакомиться со внуками. Иначе умру раньше того срока, что назначили врачи. Я умираю, Машенька. У меня рак. Неизлечимый. Куда мы только не обращались — никакого толку. А совесть грызет изнутри…

Она начинает плакать, а я раздражаться. Потому что у меня опять ощущение, что она манипулирует мной. Видит, что мне жаль ее, что я с трудом сопротивляюсь ее уговорам, наступает сильнее.

Я не могу согласиться. Но и отказать больному человеку не могу.

Будь проклято то идиотское чувство жалости внутри меня!

Телефон в кармане подаёт признаки жизни. Аккуратно выдернув руку из хватки женщины, достаю его и смотрю на экран, где вижу имя Виктора. Без раздумий отвечаю:

— Да.

— Ты где, Маш? В офисе я тебя так и не нашел.

— А как же совещание?

— Да неохота мне. Официальный отпуск на неделю взял и хочу провести время с тобой и с детьми. Так что я свободен. Ты скажи, где находишься?

Сглатываю, глядя на Викторию Сергеевну, которая смотрит на меня умоляющим взглядом. Кусаю нижнюю губу, но в итоге сдаюсь:

— Я тебе сейчас скину геолокацию. Приходи сюда. Только, пожалуйста, не устраивай спектакль, когда будешь тут.

— Что? Ты о чем? С кем ты там?

— Я жду, Вик.

Отключаюсь, кладу мобильный на стол. Наконец женщина улыбается, но сквозь слезы.

— Какой же я дурой была, — шепчет она, вытирая влагу с лица салфеткой.

— Я тоже была дурой. Которая поверила всем на свете, а в итоге оказалась виноватой. Плюс беременной от человека, который видеть ее не хотел.

— Прости, — шепчет, шумно сглатывая. — Прости меня, Маша. Умоляю.

— Ваши слова ничего не изменят, Виктория Сергеевна. Поэтому прекратите извиняться каждые две минуты.

Мы молчим некоторое время. Мать Виктора получает звонок. Не знаю, с кем она разговаривает, но сообщает, что ее сын должен прийти и она очень надеется, что он хотя бы сядет рядом с ней и выслушает. А потом отключается, сказав, что позвонит, когда освободится.

— Как там мои внуки? Саша и Даша, да? Такие красивые… Я видела их фотографии.

— Миша показал? — усмехаюсь.

— Да. Он единственный, кто меня понимает.

Мне хочется закатить глаза. Столько гадостей сделай, а потом возмущайся, что никто тебя не понимает…

— Все хорошо с вашими внуками. Рады, что их папа вернулся.

— Маш, что это значит? — раздается голос Виктора надо мной. Я даже вздрагиваю от его грубого тона. — Ты серьезно хочешь снова поверить этой женщине?

— Эта женщина твоя мать, — смотрю на него в упор. — И нет, я больше никому не верю, Виктор, но выслушать ее, думаю, стоит. Всё-таки нет идеальных людей. Ты тоже совершал ошибки, нет? И получил аж третий шанс. Так что не нужно меня в чем-то винить. Я просто не могу отказать больному человеку, хоть и очень хочется. К сожалению, не получается включить эгоистку внутри себя при всем моем желании. Она хочет с тобой поговорить, — киваю на Викторию Сергеевну. — Не знаю, что скажет, но просто выслушай. А что дальше — решать уже тебе.