Необыкновенное счастье

— Ты помнишь это?

— Да. И я помню, что ты очень хорошо успевал в математике и однажды задержался на перемене, чтобы помочь мне с решетчатым умножением.

— Да? — Святое дерьмо, как я мог забыть подобное? Я был тронут, что она помнила подобное обо мне — что-то положительное и не странное. Напряжение в моих плечах немного ослабло. — Хорошо. Я не серийный убийца. Но проблема в том, что иногда я могу им быть.

— Что? — она озадаченно посмотрела на меня, затем перевела взгляд к окну, как будто размышляла о побеге. Не стал бы винить ее. Я сомневался... рассказать ей — правильное решение? Если она сбежит, не почувствую ли я себя хуже?

Перестань предугадывать. Просто расскажи ей.

— Это сбой в моем мозге, — наконец сказал я. — Страх причинить вред поселился там и отказывается исчезать. Я читал, что у других людей такие мысли появляются время от времени: мимолетные изображения сделать что-то нехарактерное, что-то жестокое и ужасное, но затем это проходит так же быстро, как и появляется. Не у меня. Когда подобные мысли попадают мне в голову, то остаются на постоянной основе, и я не могу что-то сказать или сделать, чтобы от них избавиться.

— Какого вида вред? — спросила она осторожно.

Я не мог сказать о том, как думал задушить ее — просто не мог.

— Обычно это что-то специфическое, — сказал я, потирая затылок. — Например, я отказался использовать ножи дома, если кто-то есть рядом, потому что боюсь, что потеряю рассудок и кого-нибудь заколю. В действительности, я заставил отца спрятать ножи, и использую только пластиковые.

Ее челюсть отвисла.

— Что? Но ты знаешь, что не заколешь никого.

— Не имеет значения. Мне кажется, что если мысль появляется, то значит, я действительно хочу это сделать, и я не тот человек, каким себя считал.

— Это ужасно, — сказала она тихо. — Ты всегда чувствуешь себя так?

— Это началось, когда мне было около восьми, но мне не поставили диагноз до подростковых лет. И все, что я привык делать, все еще иногда делаю: подсчет, одержимость определенными цифрами — мой мозг считает, что это как-то помогает. На время это избавляет от беспокойства, и я чувствую себя в безопасности, и мне кажется, что и люди вокруг в безопасности.

Она медленно кивнула, обдумывая все.

— А... микробы? Мытье рук?

Он помнила это.

— Это тоже связано. Это видимые непреодолимые аспекты ОКР, те на которые люди имеют тенденцию фокусироваться, но для меня, по крайней мере, на данном этапе моей жизни, самое худшее — навязчивые мысли. Обычно я в состоянии справиться с другими вещами.

— Ты не можешь просто... — она взмахнула рукой. — Выкинуть их из своей головы? Например, думать о чем-то другом? Как я делаю.

Я покачал головой.

— Я бы хотел, но это не только невозможно для меня, чем больше я пытаюсь это делать, тем хуже становится.

— Боже, Себастьян. Я понятия не имела. Должно быть, тяжело жить с этим.

— Так и есть. — Мне на удивление легко открываться ей. Единственный человек, с кем я говорил об этом последние годы, — мой психотерапевт. Я обычно никогда не разговаривал о подобном с женщиной на свидании. Но было хорошо. — Ты знаешь, голос в твоей голове, который знает все твои самые глубокие страхи и опасения, тот, кто знает, как заставить тебя усомниться в себе, тот который не оставляет тебя в покое, пока ты не чувствуешь себя на грани, что даже не можешь функционировать?

— Да, — сказала она тихо. — Я ненавижу этот голос.

Я посмотрел на нее.

— Что говорит твой?

Она вздохнула.

— Что я глупая. Неудачница. Что никогда не буду так успешна, как мои сестры, и даже не должна пытаться.

Ее искренность удивила меня, как и сомнения в себе. Снаружи Скайлар Никсон производила впечатление человека, у которого есть все, что нужно. Но я лучше других знал, что сложно сказать, с какими демонами борешься.

— И та знаешь, что это неправда. Но сложно игнорировать, не так ли? Для меня — невозможно. Мне пришлось научиться принимать эту часть себя, не будучи ее жертвой, или не жертвуя своей жизнью из-за этого. — Или хуже, чьей-то еще жизнью, подумал я, слыша звуки мучительных рыданий Дианы за закрытой дверью спальни.

Она наклонила голову, на ее лице было любопытство.

— Как ты справляешься? Медикаменты?

Я сфокусировался на женщине перед собой.

— Часть этого, но медикаменты не исцеляют. Думаю, что самая большая помощь, — терапия. — Я сделал глубокий вдох и выдохнул. — У меня есть хорошие и плохие дни. Сегодня хороший.

Она улыбнулась.

— Думаю, и у меня.

***

Может, это был и хороший день, но входя в ресторан вместе со Скайлар, я все еще чувствовал себя на грани потери контроля. Мы оказались за четырехместным столиком, и она присела рядом со мной, что сделало ее ближе, чем, если бы она сидела напротив меня. Люди пялились на нас, как будто удивляясь, что такая девушка делала с таким чудаком, как я. Я не был глупцом — я знал, что слухи расходились после моего возвращения из Нью-Йорка, особенно учитывая, что у моей свояченицы был болтливый рот, но я привык не обращать внимание на мнение людей. Хотя Скайлар держала голову опущенной, занавесив волосами лицо. Она стыдилась находиться здесь со мной? Если так, то почему пригласила меня выпить? Это ошибка.

— Ты в порядке? — спросила она с беспокойством. — Извини, что люди пялятся на нас. Это моя вина, и, вероятно, ты неловко себя чувствуешь.

— Твоя вина? Думаю, это моя вина.

Ее глаза расширились.

— Твоя вина? Почему это должна быть твоя вина? Я единственная, кто выставила себя идиоткой на национальном телевидении. Боже мой, пьяной я объезжала металлического быка семь секунд.

— Черт, — сказал я с вытянутым лицом. — Ужасное число.

Она выглядела озадаченной, затем поняла.

— Ох, ха-ха-ха. — Она шлепнула меня по руке. — Рада, что мое унижение так забавно.

Немного посмеявшись из-за ее красного лица, я заверил Скайлар, что никогда не смотрел шоу и мне все равно, и также наплевать, что люди здесь могли шептаться о ней.

— Спасибо. Я бы хотела, чтобы больше людей разделяли твою позицию. На меня зло смотрят со всех уголков помещения. — Мы сидели спиной, когда наш официант поставил две тарелки перед нами и предупредил, что они горячие.

— Ты знаешь, кто ты, — сказал я, когда мы снова остались одни. — К черту всех.

Она печально улыбнулась.

— Я бы хотела иметь такую позицию. Знаю, что не должна заботиться о мнении других, но легче сказать, чем сделать.

— Да, понимаю это чувство.

Она послала мне сочувствующую полуулыбку и подняла свой чизбургер.

— Так, сегодня у тебя хороший день. Расскажи мне о нем.

Пока мы ели, я рассказал ей, как повесил гамак между двумя березами утром, и затем вздремнул на нем днем.

— Мне нравится спать днем, — восторгалась она, жуя картошку фри. — Если поспишь днем, то любой день становится автоматически лучше.

— Согласен. — На мгновение я погрузился в фантазию, как мы вдвоем лежим в моем гамаке: Скайлар лежит поверх меня, голова на моей груди, ее босые ноги переплетены с моими, листья держат нас в тени от послеполуденного солнца. Я играю с ее волосами, она мягко вдыхает, и я чувствую, как ее тело растворяется в моем. Мы можем уснуть под звуки птиц, ветра и воды и...

Бл*дь. Я бы хотел, чтобы все было по-другому.

Я поднял пиво и сделал большой глоток. Нет смысла думать об этом. Я тот, кто я есть.

— Так, у тебя хороший день?

— Наверное. Я поработала утром, а затем отправилась по магазинам, чтобы найти, что надеть на встречу выпускников.

— Что за встреча выпускников?

— Наша. В честь десятилетия окончание старшей школы. В эту субботу. Я собиралась спросить, пойдешь ли ты. — Она подняла бокал с вином.

— Эм, нет. Чертовски точно нет. — Я сделал еще один глоток и покачал головой, когда поставил бутылку. — Я бы не хотел никого там видеть.

— Ох, — ее выражение лица стало печальным, что она пыталась спрятать, делая глоток вина. Несколько больших глотков.

— Позволь мне перефразировать, — сказал я, сожалея о ее чувствах. — Я смотрю на единственного человека, которого хочу увидеть.

Ее глаза засветились, а щеки порозовели.

— Спасибо.

— Но также нет никого, кто хотел бы увидеть меня.

— Это неправда, — сказала она, поставив пустой бокал. — Я хочу.

— Спасибо, но я бы предпочел застрелиться, чем пойти туда.

Она вздохнула.

— Я чувствую что-то подобное. Знаю, что все там будут сплетничать за моей спиной, при этом улыбаться мне в лицо.

— Тогда не ходи.

— Я должна.

— Почему?

— Потому что если не приду, все будут сплетничать обо мне.

Я поморщил лоб.

— Подожди, ты только что сказала, если ты пойдешь, то все будут сплетничать о тебе.

— Да, но хуже, если это будет, когда меня там не будет, — сказала она с какой-то непонятной женской логикой. — Поэтому я должна пойти, и ты тоже. На самом деле мы должны пойти вместе.

Я чуть не подавился.

— Что?

— Мы должны пойти вместе. — Она поставила локти на стол и наклонилась, в ее глазах сверкали озорные огоньки. — Тогда мы дадим им новый повод для разговоров.

Я тоже наклонился ближе. Не мог сопротивляться.

— Да? Например?

— Как это.

И без всякого предупреждения она поцеловала меня. Прижала мягкие розовые губки к моим и оставила так на секунду, в течение которой я был слишком поражен, чтобы двигаться. Мой член дернулся, и я отстранился.

Затем она откинулась на спинку стула, глядя на меня с ужасом.

— О боже мой. Мне так жаль.

10 глава

Скайлар

Святое дерьмо. Что я натворила?

Я поцеловала его. Поцеловала его.

Я поцеловала Себастьяна Прайса.

Я пыталась прочитать выражение его лица, но не могла. Лучшее, что могла углядеть, это было между: «Боже, какого хрена она сделала это?» и «Давай перевернем этот стол и продолжим».

Прошла целая вечность. Вымерли несколько видов птиц. Континенты дрейфовали.

— Скажи что-нибудь, — умоляла я. — Прямо сейчас я чувствую себя ужасно. Я не должна была этого делать. Могу я винить вино? — Да. Так и было. Поцелуй на совести «Пино».

Но разве это вино? Может, что-то другое. Я не была экспертом в математике, но это было опьяняющее уравнение: Горячий Парень С Загадочным Прошлым + Милая Беседа x Рыцарство На Пляже / Его Отчуждение В Кофейне (Иммунитет К Моему Лицу И Флирту) + Намек В Хозяйственном Магазине x Честное Признание О Борьбе С ОКР —> Любопытство + Возбуждение (Бабочки В Животе + Ускорение Пульса) = АТАКУЮЩИЙ ПОЦЕЛУЙ.

Верно?

Или я слишком много надумываю? Может, простая сумасшедшая правда заключалась в том, что я по-настоящему увлеклась Себастьяном Прайсом? Но он был одним из тех тихих, измученных гениев, которые не велись на таких девушек, как я. Он ходил в юридическую школу, ради всего святого! Писал поэмы!

Его уголки губ слегка приподнялись — теплые губы, которые так хорошо ощущались на моих.

— Ах. Конечно. Все в порядке. Не чувствуй себя плохо, правда. Ты просто удивила меня. — Он поерзал на стуле.

— Уверена, так и есть. — Я потянулась за бокалом вина, но он был пустой. Остервенело, я оглядывала помещение в поисках нашего официанта. Официант! Чрезвычайная ситуация!

— Эй. — Он обхватил мое запястье. — Все хорошо.

— Ты уверен?

Его глаза цвета морской волны были ясными, а голос нежным.

— Уверен. Я не хочу, чтобы тебе было некомфортно.

— Хорошо. — Поскольку Себастьян был очень общительным сегодня, то я надеялась, что он расскажет о своих чувствах, но это все, что он сказал.

За весь остаток вечера.

Он полностью закрылся.

Не было никакой злости, но он просто перестал разговаривать. Больше никаких шуток, улыбок, историй. Он нервничал? Злился? Был в замешательстве? Напуган? В любом случае я была очень смущена и взволновано говорила обо всем что угодно, лишь бы заполнить тишину.

Мы закончили есть — я передумала насчет второго бокала вина, тем более, что у него было только одно пиво, — и он отвез меня назад к моей машине. Я щебетала как птичка о всякой ерунде всю поездку назад, и когда мы подъехали к парковке хозяйственного магазина, посмотрела на него и увидела, что он тихо смеется.

— Что? — спросила я.

— Ты. Ты когда-нибудь перестаешь болтать?

Я накрыла лицо рукой.

— Нет. Я имею в виду, да, но нет. Нет, когда я нервничаю. — Лицо горело под моей ладонью.

— Почему ты нервничаешь?

— Потому что! Я облажалась, поцеловав тебя в ресторане! И ты весь такой умный и тихий, и загадочный, а я просто... — я подбросила руки в воздухе. — Банальная и глупая.

— Вот, что ты думаешь? — Он вырулил грузовик на парковку и повернулся ко мне лицом.

— Да, — я повернулась к нему. — Потому что перед тем как я это сделала, все было хорошо. А после ты, вроде как... закрылся.

Медленно кивнув, он потер заднюю часть шеи.

— Да, наверное.

— Почему? Ты зол?

Он странно посмотрел на меня.

— Почему я должен быть зол?

— Я не знаю! Обычно я довольно хорошо читаю людей, но твое лицо абсолютно бесстрастно. Гребаная статуя. И ты не разговаривал, поэтому мне безумно неловко, и я пыталась говорить за нас обоих.

Он улыбнулся.

— Ты хорошо справилась.

Я беспомощно уставилась на него, наконец, растеряв все слова.

— Ладно, послушай. — Он уперся локтем в спинку сиденья и прижал пальцы к затылку. Его выражение лица было более расслабленным, даже довольным. — Мне жаль, что я закрылся. Я пытался кое-что обдумать.

— Например?

— Например, почему ты сделала это.

— Я сделала это, потому что захотела. Что ты чувствуешь по этому поводу? Будь честен.

Он лениво улыбнулся, и во мне проснулось безумное желание провести языком по его губам.

— Мне хорошо.

Я разинула рот.

— Все? Хорошо? Ты молчал полтора часа и все, что я получаю? Хорошо?

— Эм. — Его глаза засверкали в темноте, и я надеялась, что он раздевает меня ими.

— Ох, это так смущает.

— Извини. Я немногословный человек.

— Как юрист может быть немногословным?

Прошла секунда.

— Разве я говорил тебе, что я юрист?

Ох, бл*дь. Бл*дь, бл*дь, бл*дь.

— Эм, должно быть, да?

— Я так не думаю.

Он не казался злым, но в тоне появилось что-то новое, осторожность, может быть. Я решила быть честной. Если мы собираемся быть друзьями, то я задолжала ему правду о том, что слышала. В конце концов, он был более чем честен со мной сегодня.

К тому же тишина убивала меня.

— Хорошо, не сердись. Натали упомянула, что слышала, как какая-то женщина говорила о тебе в кофейне. Она подслушала, что ты был адвокатом в Нью-Йорке.

— Что-нибудь еще? — его голос был натянутым.

Я сделала глубокий вдох.

— Да. Еще кое-что о том, что у тебя... был нервный срыв в прошлом году. — Я решила пропустить часть о невесте.

Он медленно кивнул — реакция, которую я стала понимать, — в этот момент не стоило ничего спрашивать. Но это была я, поэтому спросила.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет.

— Ох, ладно. — В недоумении, что сказать, и волнуясь, что зашла слишком далеко, я закинула лямку сумки на плечо и потянулась к дверной ручке. — Я должна идти. Спасибо за ужин. Было весело. — Я открывала дверь, и он схватил меня за руку.

— Эй.

Я снова посмотрела на него.

— Иди сюда. — Он потянул меня к себе, и я закрыла дверь. — Извини. Просто не хочу сейчас обсуждать это.

— Все в порядке, — сказала я, пожав плечом. — Твое прошлое — не мое дело. Не стоило спрашивать.

— Скайлар. — Беря мою руку в свою, он нежно потер большим пальцем верхушки моих. — Сегодня я рассказал тебе больше, чем сказал кому-то, кроме своего терапевта, за последний год. И не помню последний раз, когда кто-то заставал меня врасплох поцелуем.

Мое сердце заколотилось быстрее от удовольствия — не от желания или похоти или сочувствия, а от радости. Для меня что-то значило, что он немного открылся мне сегодня, особенно учитывая, что он выстроил вокруг себя такие защитные стены. Чем больше я думала о том, какой для него была школа, тем хуже мне становилось. Как ужасно жить так, быть настолько одиноким.

— Я рада, что ты сделал это, — сказала я тихо. — Мне нравится слушать тебя и разговаривать с тобой. И целовать тебя. — Я подняла плечи. — Ты нравишься мне, Себастьян. Я хочу узнать тебя получше.

Его взгляд опустился на наши руки.

— Меня не очень легко узнать.

Я приподняла его подбородок, вынуждая его посмотреть мне в глаза.

— Я охотно постараюсь.

11 глава

Себастьян

Она вышла из грузовика и закрыла дверь, больше не сказав ни слова. Я наблюдал, как она открывает машину, залазит в нее и отъезжает, желая, чтобы у меня хватило смелости ее поцеловать.

Из нас двоих смелой была она. Смелой достаточно, чтобы предложить мне сходить выпить, довериться мне, находясь рядом со мной в одиночестве, смелой, чтобы поцеловать меня, потому что ей этого хотелось. От этого я улыбнулся. «Я сделала это, потому что захотела». Я все еще мог слышать ее голос — бесхитростный и милый. И я все еще мог видеть взгляд в ее глазах, когда она наклонилась ко мне, — смелый и сексуальный. Эти губы на моих... Я громко застонал и завел мотор.

Она понятия не имела, что сделала со мной. Конечно, я не мог говорить после этого. Я был слишком занят, пытаясь поправить боксеры, и не думать о своем члене. Но, конечно, когда я не пытался думать о нем, это все, о чем я мог думать. Разве она не видела этого?

Видимо, нет, раз решила, что я могу разозлиться из-за поцелуя. Разозлиться, ради всего святого. Единственное о чем я злился, что не поцеловал ее в ответ. Что не сказал, насколько мне понравился поцелуй, как сильно я хотел повторить его, прежде чем она вылезла из грузовика, как много раз я воображал, что целую ее, когда она даже не догадывалась о моем существовании, и насколько лучше поцелуй в реальной жизни.

Потребовалась вся сила воли, чтобы не закричать: «СЧЕТ, ПОЖАЛУЙСТА», схватить ее за руку и уехать, чтобы отвезти ее в коттедж и поцеловать как следует.

Страстно. Идеально.

Сколько прошло времени с тех пор, как подо мной была растянута женщина, которая стонала от удовольствия, пока я поклонялся каждому сантиметру ее кожи? А кожа Скайлар выглядела восхитительно. Бьюсь об заклад, она будет ощущаться как атлас под моим языком. На вкус как вишнево-ванильное мороженое.

Бл*дь, я снова стал твердым.

И она знала мою историю. Знала о Нью-Йорке, по крайней мере, голые факты, и, тем не менее, все равно пригласила меня на свидание.

Когда я ехал по длинному темному шоссе в центре полуострова, ее внедорожник оказался впереди меня, и я понял, что хочу, чтобы все было по-другому. Нет, чтобы я был другим. Чтобы мне было, что ей предложить. Конечно, бывают хорошие дни, как этот. И какое-то время, возможно, хорошие будут преобладать над плохими, или она поймет, что хорошие стоят плохих. Но это не навсегда.

Поэтому, когда Скайлар свернула, направляясь к ферме родителей, я не последовал за ней, как хотел. Я не притормозил за ней в темноте, не вышел из грузовика, чтобы подождать, когда она спросит меня, что я здесь делаю. Я не схватил ее и не обрушил свой рот на ее без слов. Я не прижал ее тело к своему и яростно не зашептал, как много значит для меня, что она охотно постарается.

Но я хотел этого.

Так сильно, что это причиняло боль.

***

Когда вернулся домой, коттедж казался почти темным и пустым. Мне не хотелось деградировать у телевизора, а Интернет угнетал меня, поэтому я взял книгу, которую недавно дал мне отец, сел на диван и попытался читать. Я не мог сфокусироваться на истории — тишина душила меня сегодня. Сбросив куртку, вышел наружу и выгрузил стулья из багажника грузовика. Но как только принес коробки во внутренний дворик, мне больше не хотелось их собирать. Вместо этого оставил их там и отправился к причалу, благодарный за ночные шумы сверчков и сов, всплеск воды о скалистый берег.

Что Скайлар делала прямо сейчас? Спала? Смотрела телевизор? Или она, как и я, любит читать по ночам? Может, она почувствовала тягу к действиям, когда вернулась домой, и прикрутила болты к кухонным шкафам. Я бы хотел быть там, чтобы ей помочь.

Мне стоило предложить. У меня даже не было ее номера, чтобы перезвонить. Почему я не спросил его?

Через несколько минут я вернулся внутрь и плюхнулся на диван, чувствуя себя таким одиноким и грустным, что сделал кое-что, чего не делал месяцами. Я поднял телефон и набрал Диану.

Как всегда переадресация на голосовую почту.

— Это Диана. Оставьте сообщение, и я перезвоню при первой возможности.

— Привет... это я, — я закрыл глаза. — Знаю, прошло много времени. Но я думал о тебе и решил снова попытаться связаться. Полагаю, ты все еще не готова поговорить со мной, и ничего страшного. Просто хотел дать тебе знать, что думал о тебе, и надеюсь, у тебя все хорошо. И... извини. Знаю, что говорил это миллион раз, но так и есть. Я бы хотел вернуться и сделать все по-другому. Иначе. Спокойной ночи.

Я завершил вызов, чувствуя себя как и всегда после звонков Диане: смесь чувства вины и отвращения к себе. Я должен удалить ее номер и перестать беспокоить.

Я как раз собирался это сделать, когда телефон в моей руке завибрировал.

Номер Дианы.

Чёрт. Она никогда не перезванивала. Почему сейчас? Поморщившись, я нажал «принять вызов». По крайней мере, я задолжал ей разговор.

— Диана?

Долгая пауза.

— Привет.

— Как дела?

— Все хорошо. Только что прослушала... твое сообщение.

Я закрыл глаза.

— Да. Извини за это. Я не должен был звонить.

— Нет, не должен был. — Она вздохнула. — Но полагаю, если бы я действительно хотела, чтобы звонки прекратились, я бы уже сменила номер.

— Часто задаюсь вопросом, почему ты этого не сделала.

— Не знаю. Мне нравится напоминание, что с тобой все хорошо. — Она затихла. — Ведь так?

Я ответил полуправдой.

— В основном. Что насчет тебя?

— Я в порядке.

— Все еще в Нью-Йорке?

— Да. — Она снова затихла, и я переживал, что она плачет. Черт побери, разве я уже не причинил этой женщине достаточно боли? — Почему ты позвонил сегодня? — наконец спросила она, и я услышал напряжение в ее голосе.

Чтобы наказать себя.

— Полагаю, ради извинений.

— Ты должен перестать это делать. Я получала все твои сообщения.

— Это значит, что ты простила меня?

Она не ответила сразу.

— За что, Себастьян?

Мои внутренности скрутило. За то, что сделал предложение, когда был не уверен.

Закрывался в себе. Отказывался от секса. Не находил время для психотерапии. Не принимал лекарства. Пил. Задерживался по вечерам. Лгал. Отменил свадьбу. Разбил твое сердце.

Список был бесконечным, я даже не мог начать.

— Мое прощение еще имеет значение?

Я сглотнул.

— Да.

— Почему?

— Почему? — переспросил я, хотя это был справедливый вопрос. У нас с Дианой все кончено, в конце концов. Но мне была ненавистна мысль, что она будет обижаться на меня остаток жизни. Я заслуживал этого, но глубоко внутри, мне казалось, если она скажет, что в состоянии все отпустить и двигаться дальше, что снова счастлива, несмотря на всю нанесенную ей боль, то, может, это будет означать, что я тоже заслуживаю счастья. Что мне не нужно будет вечно себя наказывать. — Я не знаю. Просто мне кажется правильным это сказать.

— Боже, Себастьян. Это отстойное извинение.

Я поморщился, но также немного улыбнулся. Это напомнило мне о словах Скайлар.

— Да, ты меня знаешь. Я немногословный.

— Это неправда. Ты просто не доверяешь себе, чтобы открыть, что у тебя на уме.

Снова я подумал о Скайлар.

— Полагаю, ты права. Может, мне стоит поработать над этим.

— Ты ходишь к психотерапевту?

— Да.

— Хорошо. И ты вернулся в Мичиган?

— Да. Построил коттедж на своей земле. Там, где я пытался уговорить тебя отдохнуть в палатках, помнишь?

— О боже. Этот опыт до сих пор преследует меня.

Я представил, как она содрогается, дрожь сотрясает ее узкие плечи.

— Да, городская девчонка. Ты возненавидела бы это.

— Ну, это ничего не значит. Теперь ты можешь отдыхать в палатках в лесу, если хочешь. А я буду в своей квартире со швейцаром.

Вот оно... насмешка в мою сторону за страх летать. Она никогда не упускала возможности.

— Звучит идеально для тебя.

— Да. — Она затихла на мгновение. — Ты с кем-нибудь встречаешься?

Я сделал паузу.

— Нет.

— Почему так нерешительно?

— Не знаю. Кажется странным говорить с тобой об этом. Я не совсем ни с кем не встречаюсь. Я встретил девушку недавно...

— Кто она? — просила Диана быстро.

— Ты ее не знаешь. Я учился с ней в школе.

— Ох. Она оттуда?

— Да. — На всякий случай, если Диана вдруг знала Скайлар по реалити-шоу, я решил сменить тему. — В любом случае, это ничего не значит. Я едва ее знаю. — Разговор становился немного странным, поэтому я решил его закончить. — Ну, спасибо, что перезвонила. Я ценю это. И... было здорово с тобой поговорить. — Это была правда. Ее низкий, прокуренный голос не имел надо мной прежней силы, но я чувствовал облегчение, что у нас наконец-то произошел цивилизованный разговор. И я был рад, что у нее все было хорошо. Может, я не нанес непоправимый вред.

Но она не повесила трубку.

— Могу я задать тебе вопрос, Себастьян?

Ох, черт.

— Да.

— Почему ты сделал предложение? Мы могли просто расстаться, если ты не любил меня достаточно.

Я закрыл глаза и пощипал переносицу. Бл*дь. Я не должен был говорить ей этого.

— Я говорил тебе. Я пытался быть человеком, которым ты хотела меня видеть.

— Так это была моя вина. — В ее тоне появилась резкость.

— Нет, не твоя. Я говорил тебе это. Я возьму всю вину.

— Я любила тебя. Я охотно была готова справляться с твоими проблемами. И ты отказался от меня. От нас. Унизил меня.

— Знаю. — Это мысль преследовала меня. Диана любила меня, даже со всеми причудами. Что если у меня не будет подобного снова? Даже если я не был безумно влюбленным в нее, может, мне стоило пытаться лучше.

— Ты заслуживаешь лучшего.

— Черт, да, — сказала она горько. — Мы планировали идеальную свадьбу, Себастьян. Идеальную жизнь.

Нет, не так. Не для меня. Жизнь в Нью-Йорке... Восемьдесят рабочих часов в неделю, подготовка на протяжении ночи, утомительная работа, безумные сроки, постоянное давление законов, конкурирующая социальная сфера, давление, чтобы работать больше, больше, еще больше. Ты любила все это. Но это разрывало меня на части.

— Я должен идти. — Я закончил вызов, не говоря ни слова больше, и лег в кровать, поначалу расстроенный, что позвонил. Какого черта я ожидал? Я отменил свадьбу шесть месяцев назад, сказал, что она не была единственной — почему она должна была меня прощать?

Иногда я думал, не совершил ли ошибку... может, я любил ее достаточно, и не знал этого. Может, мне следовало попытаться жить с сомнениями. Стоило жениться на ней.

Но той ночью я скучал не по Диане, когда ворочался в кровати. Не ее тело жаждал рядом со своим, когда обхватил свой твердый, набухший член в кулак. Не о ее улыбке или голосе, или смехе я думал в момент мучительного, возвышающего облегчения.

Это была Скайлар.

И хоть я и знал, что не был достаточно хорош для нее, я также понимал, что хочу ее слишком сильно, чтобы держаться подальше.

12 глава

Скайлар

На следующий день у меня был выходной в кофейне, и я ложилась спать, наслаждаясь мыслью, что смогу выспаться. Но мои биологические часы дали о себе знать, и я открыла глаза в шесть, не в состоянии снова их закрыть. Ох, хорошо. Я свесила ноги с кровати. Может, прикорну позже. Сейчас можно встать и кое-что сделать.

К девяти я прикрутила все ручки к кухонным шкафчикам, смеясь про себя, когда вспоминала все пошлые шуточки со вчерашнего вечера, побелила ванную и подумала о Себастьяне миллион раз. Несмотря на немного неловкое окончание, спонтанное свидание прошло довольно весело.

Помимо привлекательности Себастьян обладал умением слушать и смешить меня. Мне нравилось, каким открытым он был по поводу своего ОКР, насколько честно и самоуничижительно рассказывал об этом. Мое сердце болело из-за него и от того, насколько тяжело ему было все эти годы до начала лечения, особенно без поддержки друзей. И каждый раз, когда я думала о красивых и печальных словах, которые он написал обо мне, то покрывалась мурашками.

Он сказал, что его нелегко узнать, и когда я сказала, что охотно попытаюсь, то это и имела в виду.

Позволит ли он мне?

Пока ванная сохла, я решила заново отполировать старую книжную полку, которую нашла в доме родителей. Мама помогла мне вынести ее на подъездную дорожку, где я разложила газеты на земле.

Она провела рукой по верхней части, на которой было несколько выемок.

— Боже, она довольно побитая. Принадлежала моему дедушке. Она зовется «адвокатской этажеркой».

— Правда? — спросила я, навострив уши при слове «адвокатской». — Я хочу снять лак и покрасить ее в белый.

— Получится симпатично. Он был бы рад, что ты собираешься использовать ее.

— Я не сохраню ее себе, мам. Это для гостевого домика. — Я взяла банку растворителя для краски и лака и начала читать инструкцию.

— Нет, ты должна забрать ее, когда переедешь.

Мне послышалось, или она сделала акцент на слове «переедешь»? Это был намек? Я читала слова на банке, не осмысливая их.

— Куда ты собираешься? — спросила она беззаботно.

— Я еще не решила. — В конце концов, я подняла голову. — Я не думала, что меня так быстро выгонят.

— Милая, я тебя не выгоняю. — Ее тон был успокаивающим, но решительным. — Тебе всегда здесь рады.

— Но?

Я начала трясти банку. Яростно.

— Ну, не думаешь, что тебе нужен план?

— Путь отступления? Я работаю над этим. — Я сняла крышку, надеясь, что она оставит меня одну заниматься делами. Когда она этого не сделала, я начала распылять.

Краешком глаза я видела, как мама скрестила руки на груди. Она была маленького роста и с изгибами, как мы с Натали. Только Джиллиан унаследовала высокий рост и худобу нашего отца, а также темные волосы.

— Ты собираешься вернуться в Нью-Йорк?

— Я еще не знаю, мам. Я только сказала, что у меня нет плана. — Я не пыталась звучать настолько раздраженной, как себя чувствовала.

— Хорошо, у тебя есть какой-то крайний срок? Для того чтобы обзавестись планом, я имею в виду? — давила она.

Я перестала распылять и повернулась к ней лицом.

— Мне нужно это? Если мне не рады в твоем доме, то так и скажи.

— Скай, не глупи. Я сказала, что тебе рады. Моим детям всегда здесь рады. Я просто пытаюсь помочь тебе думать наперед. Ты не захочешь жить с родителями вечно.

Я осознала, что также подразумевалось, что я бы не хотела, чтобы моя взрослая дочь вечно жила со мной. К этому времени, должно быть, они с отцом привыкли к уединению и своей рутине. Как будто этого недостаточно, она продолжила:

— А что насчет работы? Мило, что ты работаешь со своей сестрой, но ты правда хочешь этим заниматься? Работать в кофейне? — Она подняла руки. — Это нормально, но...

— Я поняла, мам. — Я повернулась к книжной полке. — Я придумаю план.

— Ладно. — Она показала мне свою собственную ослепительную улыбку королевы красоты. — Ужин в шесть тридцать. Не забудь. Я пожарю курицу, — гордо сказала она.

— Нат, Дэн и Джилли тоже придут. Разве это не мило? — Она похлопала меня по плечу и направилась в дом.

Конечно. Очередное семейное сборище, на котором мы можем сравнить сестер Никсон. Почему одна из них не похожа на других?

Обычно я ждала семейных ужинов, но мамины слова глубоко меня ранили. Последние несколько недель у меня довольно хорошо получалось избегать тяжелых вопросов, но очевидно, так не могло продолжаться вечность. Если бы только у меня было призвание, как например у Джиллиан — врачебная деятельность, или мечта, которая была достижима упорным трудом и самоотверженностью, как кофейня Нат.

Когда я соскребала старое лаковое покрытие, я пыталась думать о работе, которой наслаждалась бы каждый день, восторгалась бы ею. Моя мама была права, работа в кофейне не была в этом списке. И как бы я не любила ферму, сельское хозяйство мне тоже не подходило. Я наслаждалась работой на Ривард, но я не получу это место снова. Я была слишком пристыжена, чтобы даже просить об этом. Но, может, что-то подобное... что-то веселое, что позволит мне работать с людьми, создавать и проявлять спонтанность.

Боже. Это самое смутное описание работы. Ты отстой.

Да, я отстой.

К тому времени, как я избавилась от старого лака, быстро перекусила, и подключила старый шлифовальный отцовский станок в удлинитель, который взяла в доме, я была убеждена, что никогда не буду счастлива. И должна просто принять тот факт, что я двадцатисемилетняя неудачница с симпатичной мордашкой и все.

И даже это не будет длиться вечность. Скоро тридцать и затем сорок, и затем пятьдесят, и шестьдесят... десятилетия морщинистой кожи, хруста в костях и горба. Но будет ли это кого-то заботить? Моя любовная история такая же дерьмовая, как и рабочая — я даже не уверена, была ли когда-нибудь влюблена.

Я все еще размышляла об этом, когда грузовик Себастьяна подъехал час спустя. Мое настроение мгновенно улучшилось.

— Привет, — сказала я, говоря себе идти, не бежать к нему, когда он вышел. Не то чтобы он предлагал спасательный жилет моей тонущей заднице. — Что ты здесь делаешь?

Он закрыл дверь грузовика и прислонился к ней, засунув руки в карманы.

Солнцезащитные очки на его лице скрывали глаза, но он улыбался.

— Приехал повидаться.

Во мне что-то немного приободрилось.

— Как ты нашел меня?

— Я заехал в кофейню. Твоя сестра сказала, что у тебя выходной, и предположила, что ты можешь быть здесь. — Он посмотрел на мое рабочее место. — Я помешал?

— Нет, совсем нет. На самом деле мне нужно было отвлечение. — То, что происходит без штанов.

— Хочешь показать мне над чем работаешь?

— Конечно. — Пытаясь мыслить здраво, я повела его к книжной полке и объяснила, чем занимаюсь. — Это полка моего дедушки.

— Здорово. У тебя есть склонность к этому.

— Да. — Я сцепила руки вместе и раскачивалась на пятках. — Чем занимаешься сегодня?

Он пожал плечами, на мгновение опустив взгляд на землю.

— Я ездил в город за кое-чем, но сегодня такой хороший денек, я подумал, что, может, соберу те стулья, что купил вчера, и посижу в патио во второй половине дня.

— Звучит здорово. Сегодня прекрасный день, обещают около двадцати четырех градусов. Можешь в это поверить? В мае? — Пригласи меня. Пригласи меня. Пригласи меня.

Он провел рукой по своим коротким волосам.

— Ты упоминала, что хочешь увидеть коттедж. — Я подумал, может...

— С удовольствием! Только дай мне минутку, хорошо? — Развернувшись, я пошла отключать шлифовальный станок и запаниковала. Я снова повернулась к нему, зажав нижнюю губу между зубами. — Подожди. Ты хотел предложить мне присоединиться, верно?

Он рассмеялся, его лицо осветилось. Он выглядел совсем по-другому, когда улыбался.

— Да. Так и есть.

— Тогда ладно. — Я убрала инструменты, и Себастьян помог мне занести полку в гостевой домик, где я быстро проскользнула в ванную, чтобы расчесать волосы и прополоскать рот.

Не то чтобы я снова планировала атаковать его. Но, может, он возьмет на себя инициативу — я просто приложу все усилия и дам ему знать, что заинтересована

— Мне нравится твой дом, — сказал он, выходя из ванной.

— Спасибо. Технически это дом моих родителей. — Вспомнив разговор с мамой, я нахмурилась.

— Тебе не нравится жить в нем?

— Нет, это не так. Я просто не... знаешь что? — я вздохнула, покачав головой. — Давай не будем об этом.

Его челюсть отвисла.

— Есть что-то, о чем ты не хочешь говорить?

Я легонько шлепнула его по руке.

— Ха-ха. Нет, не хочу. Так, поехали, умираю как хочу увидеть твой дом.

— Твой гораздо симпатичнее, — сказал он, выходя на улицу. — Мой будет выглядеть голым для тебя.

Я бы хотела увидеть твою голую задницу, подумала я, когда следовала за ним к грузовику.

— Эй, хочешь, чтобы я поехала сама? На случай, если тебе не захочется везти меня назад.

Он открыл пассажирскую дверь.

— Я не против отвезти тебя назад.

— Хорошо, спасибо. — Я забралась в грузовик, ощущая, как он коснулся рукой моей поясницы. Все мое тело задрожало от восторга, и я чувствовала себя ребенком, который только что узнал, что занятия в школе отменили на весь день. Между нами была какая-то новая связь — я не могла точно описать, но думаю, это связано с изменением в нем... он был гораздо более расслаблен, чем в конце свидания прошлым вечером. Значит ли это, что он собирался узнать, куда наши отношения могут зайти?

Я сказала ему сделать длинную, извилистую поездку вокруг сада, прежде чем выехать на шоссе, и показала свои любимые места на ферме: деревья, на которые лучше всего взбираться, мое любимое место в тени для чтения, идеальное укрытие для пряток.

— Должно быть, ты скучала по всему этому, когда уезжала, — сказал он, выезжая на главную дорогу. — Думаю, что ты правда любишь эту жизнь.

— Да, так и есть. И я скучала.

— Думаешь, что останешься здесь навсегда?

— Вероятно, — сказала я, уставившись в окно на знакомый пейзаж — холмы, сады и виноградники, старые амбары с потрескавшейся краской, новые искусственные замки из камня и кирпича. — Что насчет тебя?

— Остаюсь. Во всяком случае сейчас план таков.

Я спросила его, нравилось ли ему жить в Нью-Йорке, и мы оба пришли к согласию, что это здорово, но и иногда трудно. Он признался, что темп жизни большого города и требования на его работе, вероятно, стали причиной рецидива.

— Мне очень нравится отдых на природе, — сказал он немного задумчиво. — Пешие прогулки, рыбалка, кемпинг. И у меня не было шанса заниматься этим часто. К тому же моя бывшая девушка не увлечена подобным.

Я была удивлена, что он ее упомянул.

— Городская девчонка? — спросила я, любопытничая.

— Да. — Боковым зрением я видела, как он потер большим пальцем пространство под нижней губой. Через мгновение продолжил: — На самом деле она была моей невестой.

Я рискнула искоса взглянуть на него.

— Вау. Тогда это довольно серьезно.

— Ощущалось так. Какое-то время.

— Что произошло?

Он пожал плечами, стиснув челюсти.

— Я не хочу говорить об этом.

— Извини. — Ты сам поднял эту тему. Чувствуя себя несправедливо обвиненной, я снова посмотрела в окно.

Примерно через минуту я услышала, как он тяжело вздохнул.

— Извини.

Я посмотрела на него, но ничего не сказала. Мгновение спустя, он заговорил:

— Я солгал ей.

— Насчет чего?

— О потери работы. Меня уволили из фирмы, потому что я все время опаздывал, вел себя неустойчиво и затем несколько раз ударил главу фирмы, за то, что тот назвал меня раздолбаем, когда я пропустил важный срок сдачи документов.

— Ой. — Я понятия не имела что сказать. Конечно, меня тоже уволили, но его опыт звучал хуже. — Это было... из-за ОКР?

— Да. Происходящее в моей жизни то, в каком направлении я двигался, вызывало стресс. Все начало выходить из-под контроля. — Он покачал головой. — В любом случае, я сразу не сказал ей о том, что меня уволили, она узнала неделю спустя.

— Она разозлилась?

Он горько рассмеялся.

— Да. Сказала, что любит меня, но мне лучше разобраться со своими проблемами до свадьбы. Затем я заявил о своей неуверенности, что она моя единственная, и она вышла из себя.

— Ауч. — Хотя втайне я была довольна. Что это значило для меня?

Он нахмурился.

— На самом деле, я сказал, что вообще не уверен, существует ли эта единственная, но если она и есть, то я не уверен, что это она.

— Ой-ой. Тогда кольцо все еще было на ее пальце?

— Пока она не сняла его и бросила в меня.

— Как насчет ее умения целиться?

От этого он почти улыбнулся.

— Дерьмово.

— Полагаю, этому и не суждено было случиться, — сказала я, ища положительную сторону.

— Нет, не суждено. Иногда я удивляюсь, что она продержалась так долго.

Я задалась вопросом, к чему он клонил.

— Ты же имеешь в виду ОКР?

— Да. — Его тон стал мрачнее. — Но также были и другие проблемы. Я говорил, что не очень хорош в общении. Также я упрям, непредсказуем и время от времени веду себя как настоящий мудак.

Мои брови взлетели.

— Ого. Внушительный список. И, тем не менее, она сказала «да», когда ты сделал предложение. — Чувствуя, что в этот момент можно повести себя немного легкомысленно, я наклонилась и шлепнула его по ноге. — Должно быть, ты бомба в постели.

Его плечи расслабились, а губы дернулись в улыбке.

— Этот список был не от нее, — сказал он, сворачивая на гравийную дорогу, которая вела в лес. — Но если подумать об этом, я никогда не получал жалоб на сексуальные способности.

— Рада знать. — Я хотела продолжить флиртовать, но затем коттедж появился на виду, и я ахнула. — Себастьян, он прекрасен!

— Спасибо. — Он припарковался на гравийной дорожке перед домом, и я вылезла из грузовика, закрыв за собой дверь. Было так тихо, я слышала птиц и шелест листьев на деревьях из-за ветра.

— О боже мой! — завизжала я, сложив руки под подбородком. — Посмотри на свое миленькое переднее крыльцо! — Два деревянных кресла-качалки стояли лицом к лесу. Два, подумала я. Он думал, что со временем разделит это место с кем-то? Или просто ненавидел цифру один?

— Да, я люблю сидеть здесь по утрам, смотреть рассвет, пока пью кофе. — Он поднялся по ступенькам и открыл дверь.

— Рассвет? — Я поморщилась, следуя за ним внутрь. — Я больше любительница закатов. Солнце встает слишком рано для меня.

Он рассмеялся.

— Значит, тебе понравится патио на заднем дворе. Ты могла бы наблюдать, как солнце садится за бухту.

— Идеально. Покажи мне.

Он пропустил меня в коттедж первой, извиняясь за отсутствие мебели и декора. Здесь и правда было немного скудно, но здесь присутствовала сельская, мужественная красота, которая просто немного нуждалась в женской руке, в текстуре и цвете. Мне нравилось все, что он сделал: от пола и шкафчиков до плитки в ванной, и все это место пахло удивительно: лимоном, кедром и порошком «Тайд».

— Ты проделал отличную работу, Себастьян. Ты должен гордиться собой. Что там? — Я указала на лестницу, вмонтированную в стену между кухней и ванной. — Спальня?

— Просто чердак. Но он хорош. Из-за откосных стен нужно беречь голову... ну, мне, — подразнил он, осмотрев меня сверху вниз. — Но там есть большой световой люк.

Я начала подниматься, глядя через плечо.

— Не возражаешь, если я взгляну?

13 глава

Себастьян

Черт побери.

Она поднималась по лестнице в мою спальню, и ее задница была прямо перед моим лицом. Мой член затвердел.

Святой Иисус, мог я продержаться хотя бы десять минут без стояка?

Я едва спал прошлой ночью, потому что не мог перестать думать о ней, и проснулся утром (возбужденный) с ней, все еще в своей голове, и хоть я миллион раз сказал себе сегодня не искать ее, не смог удержаться. Я просто хотел быть рядом с ней, сказал я безумцу внутри себя, прежде чем он перешел в наступление. Я не прикасался к ней. Мне просто нравилось видеть ее улыбку, слушать болтовню, смешить ее.

— Иди вперед, — сказал я. — Я подожду здесь.

Она опустила взгляд на меня с озорством в глазах, из-за чего мое сердце забилось быстрее.

— Ты тоже можешь подняться, дурачок. Я не думаю, что ты будешь приставать.

О, нет? Тебе стоило бы потрогать мой член прямо сейчас.

— Там довольно тесно.

— Здесь не тесно, а уютно, — сказала она, достигнув верха. — Поднимайся сюда. — Она прошла вглубь чердака, чтобы я больше не мог ее видеть, и я быстро поправил штаны, прежде чем забрался вслед за ней.

Когда я оказался наверху, она стояла перед огромным окном напротив моей кровати.

— У тебя здесь семья кардиналов (прим. пер. Птица кардинал населяет Американский континент. Семь штатов выбрали ее отличительным знаком, а в Кентукки птичка венчает официальный флаг), — сказала она.

— Знаю. Они шумят по утрам. — Я встал рядом с ней и выглянул в окно. Черт побери, я мог ощущать ее запах. По большому счету это было средство по удалению лака, которое она использовала, но также был намек на что-то сладкое и цветочное — мне чертовски нравилось, что она была женственной, но не боялась ручного труда.

— Я думала, ты поднимаешься раньше солнца, мистер кофе-на-крыльце-до-рассвета. — Она ткнула меня пальцем в ребро, посылая заряд по моим венам, который, казалось, направлялся прямо к моему члену, а эта часть моей анатомии не нуждалась в еще большем поощрении. Я немного отошел от нее, и она захихикала. — Что? Ты боишься щекотки? Да? Да? — она снова и снова начала тыкать меня: в ребра, в живот, в грудь.

— Черт побери, Скайлар, перестань. — Я пытался отстраниться, но она следовала за мной, ударяя меня пальцем повсюду. — Перестань меня трогать.

— Я знаю, что распускаю руки. — Она остановилась и вытянула ко мне ладони. — Но они чистые, клянусь.

— Это не то, что я имею в виду, — ощетинился я. Я знал, что она шутила, но ее комментарий был хорошим напоминанием, что девушки вроде нее не связываются с такими чудиками, как я. Мне не нужен был голос, чтобы сказать это.

— Хорошо-хорошо, расслабься. — Она опустила руки по бокам, веселость покинула ее взгляд. — Извини. Я просто дурачилась. Друзья делают подобное.

— Я знаю, что делают друзья, — сказал я зло. — Прежде у меня были друзья, Скайлар, я больше не гребаный полнейший лузер, несмотря на то, что ты можешь помнить. — В моем тоне не было никакого дружелюбия, и я ненавидел себя за это. Я злился не на нее. Тем не менее, продолжил: — Хотя ты даже не помнила моего лица, поэтому, вероятно, не воспроизведешь в памяти больше ничего про меня. Я не существовал для людей, как ты, ведь так?

Качая головой, она попятилась от меня.

— Иисус, ты можешь стать придурком ни с того ни с сего.

— Я добавлю это к списку.

Она спустилась по лестнице, не оглядываясь на меня.

Я позволил ей уйти, плюхаясь на кровать. Расставив колени, уперся локтями в ноги и обхватил голову руками. Бл*дь. БЛ*ДЬ. Я повел себя как придурок. Но она не понимала, как я себя чувствовал, когда хотел кого-то так сильно и боялся к ней прикоснуться. Как я мог разобраться со своими чувствами к ней, когда не мог даже справиться с мыслями в своей голове? Мое сердце говорило мне идти вслед за ней, но разум не позволял.

Но она не знала ничего из этого. Она знала только то, что я был идеально дружелюбным в одну минуту и придурком в следующую.

Я услышал, как входная дверь открылась и закрылась, и подумал, что не буду обвинять ее, если она заберет мой грузовик. Встав на ноги, я спустился и пошел искать ее.

Она не была на крыльце или в грузовике, и я стоял мгновение, потирая лицо руками, пока на меня давили чувство вины и сожаления. Что я натворил? Куда она ушла? Я услышал заднюю дверь? Я обошел хижину и огляделся вокруг. Ее не было в патио или на ступеньках, и я не видел ее на пирсе. Нахмурившись, я развернулся и посмотрел на подъездную дорожку, которая простиралась через лес. Я надеялся, что она не пошла пешком. О боже. Что я наделал? Я как раз собирался залезть в грузовик и отправиться на поиски, когда услышал голос:

— Я здесь. В гамаке.

Облегчение нахлынуло на меня. Я посмотрел через левое плечо и увидел, что она сидит в гамаке, ее нога свисает. Медленно я направился к ней. В моей груди заныло, когда я увидел угрюмое выражение на ее лице.

— Эй.

— Эй, — тихо произнесла она, уставившись на патио.

Я подтолкнул один из ее кроссовок.

— Место для двоих?

— Я встану. — Она начала подниматься, но я положил руку ей на плечо.

— Не надо. Могу я сесть с тобой?

Она пожала плечами, но снова села и позволила мне опуститься на толстые плетеные веревки рядом с собой. Мое сердце забилось быстрее от близости с ней, от теплоты ее ноги рядом с моей, от запаха ее волос. Я так сильно хотел к ней прикоснуться, обнять ее и извиниться, попросить о еще одном шансе. Но не мог.

Мы просидели в тишине какое-то время, и я ждал, что голос в моей голове начнет перечислять все ужасные сценарии, которые могут произойти из-за того, что мы сидим рядом в гамаке. Но не слышал ничего, кроме птиц и плеска воды. Извинись, идиот. Ты ранил ее чувства.

— Извини, Скайлар. — Я скользил руками вверх-вниз по своим ногам, чтобы удержать их от ее ног. — Я не должен был срываться на тебе.

— Неважно. Все хорошо, — ее голос был спокойным. Она все еще не смотрела на меня.

— Нет, не хорошо. — Я решил рассказать ей . Или это, или оставить ее в покое навсегда, а я не мог вынести этой мысли.

— Я зол на себя и выплеснул это на тебя.

— Из-за чего ты злишься?

— Много чего, но в основном из-за того, что не могу доверять себе рядом с тобой, — я сжал руки в кулаки.

— Что? Это глупо, — ее тон немного смягчился.

— Но это правда. Моя правда. И из-за этого я отталкиваю тебя.

— Не имеет значения, что я тебе доверяю?

— Не то чтобы это не имеет значения, Скайлар. Имеет, и я это ценю. — Теплый ветерок донесся с воды, и я закрыл глаза на секунду. — Сказанное тобой наверху, шутка... на самом деле идет мне на пользу.

— Да?

— Да. Кен, мой терапевт, встал бы на твою сторону и сказал мне расслабиться.

Она нахмурилась.

— Звучит не очень хорошо. Ты не можешь ничего поделать с тем, какой ты есть.

Теперь она защищала меня. Так чертовски мило.

— Нет, не могу. Но я бы хотел. Я бы хотел быть другим. — Я посмотрел на нее, когда ее голубые глаза вытянули еще одну правду из меня. — Особенно, когда ты обеспокоена.

Скайлар помотала головой.

— Я не хочу, чтобы ты становился другим, Себастьян. Ты нравишься мне, хоть ты и чертовски непостоянный.

Я рассмеялся — это было самое подходящее описание меня, которое я слышал когда-либо.

— И я понимаю, тебе нужно время, чтобы чувствовать себя комфортно рядом со мной.

— Спасибо. — Я набрался смелости положить руку на вершину ее бедра. Ее кожа была теплой и гладкой под моей ладонью.

Она смотрела на мою руку на своей ноге, начала что-то говорить, но остановила себя.

— Что? — спросил я.

— Мне просто интересно... — Она заерзала, глядя на меня из-под ресниц. — Я имею в виду... Боже, так стыдно. Мне интересно, я вообще привлекаю тебя. Часть меня говорит мне не флиртовать с тобой, потому что сейчас тебе нужен просто друг, а другая часть ничего не может с собой поделать, потому что ты мне, правда, нравишься.

Боже, она серьезно? Она думала, что я не рассматриваю ее в этом плане?

— Ну, часть меня говорит, что я провел всю вторую половину ужина прошлым вечером, пытаясь не думать о том, как трахаю тебя. Но безуспешно. Это ответ на вопрос?

Она ахнула, и ее челюсть отвисла. В ее глазах плясали огоньки от шока и восторга, и я бы хотел продолжить, рассказать ей обо всем, что хотел с ней сделать, просто, чтобы сохранить это счастливое, ошеломленное выражение на ее лице.

— Но ты была права... мне нужно время.

— Хорошо, — наконец выдавила она.

Мы сидели так еще пару минут в тишине, и я осторожно раскачивал гамак вперед-назад. В конце концов, она наклонила голову ко мне, расположив ее на моей руке, отчего я улыбнулся. С этим я мог справиться. Это был ясный, умиротворенный момент, в котором я отчаянно нуждался, чтобы чувствовать себя самим собой. Меня охватило ощущение спокойствия, и я глубоко вдохнул, наполняя лесным воздухом свои легкие. Дыхание Скайлар тоже было глубоким и ровным, и я осознал, что она уснула.

Проверяя себя, я опустил губы к ее голове и мягко прижался ими к волосам.

Никакого голоса. Просто тишина и покой.

Наполненный благодарностью, я вдохнул сладкий цветочный аромат ее шампуня, прежде чем закрыл глаза.

Возможно, это не фантазия, которая была у меня прошлой ночью, но чертовски хорошее начало.

Может быть, была надежда для меня.

Надежда для нас.

14 глава

Скайлар

Я проснулась неторопливо, совершенно спокойно. Медленное и ровное дыхание Себастьяна слышалось возле меня, поэтому я решила, что он тоже заснул. Было что-то такое хорошее в засыпании рядом с кем-то, кто тебе нравился — это было интимным, но не сексуальным. Как раз то, что нам было нужно.

Ну, это было нужно ему. Я бы позволила чему-то сексуальному случиться прямо здесь, в этом гамаке. Мои внутренности вскипали, когда я думала о том, как он сказал, что хочет открыться мне. И они плавились, когда я вспомнила, что он думал о сексе со мной всю ночь напролёт. Он мог так быстро перейти от крайности к крайности. Каким бы он был любовником? Сладким и нежным? Грубым и требовательным?

И это тело. Господи.

Мой живот перевернулся, когда я позволила глазам пройтись по его прессу, промежности и ногам, и тепло разлилось между моими бёдрами. Я могла бы потянуться и провести рукой прямо там…

«Остановись. Ты согласилась дать ему время, и, вероятно, прошло всего около двадцати минут».

Верно. Вероятно, он рассчитывал на больший промежуток времени.

В тот самый момент его рука дёрнулась на моей ноге, и его дыхание изменилось.

— М-м-м. Я заснул?

— Да. Но я не виню тебя. Здесь так тихо и спокойно, что я тоже заснула. Вообще-то, я могу опять заснуть. — Я закрыла глаза, не желая, чтобы он двигался. Он провёл пальцем вверх по моему бедру, посылая мурашки по моей коже. Боже, я так сильно хотела, чтобы его руки были на мне. Как долго мне ещё ждать?

Он погладил меня по коленке и встал.

— Мне нужно собрать эти стулья.

Вздыхая, я смотрела, как он подошел к двум большим ящикам на патио. Затем я растянулась на своей стороне гамака, засунув руки под голову. Думаю, мне придётся подождать немного дольше, хотя я могла провести день намного хуже, чем смотреть, как Себастьян занимается физической работой на улице в жару, как сгибаются мышцы его рук. Я мечтательно смотрела, как он справлялся с первым стулом, когда он спросил, не спала ли я.

— Нет, просто наслаждаюсь видом.

Он слегка ухмыльнулся мне, когда отложил сверло в сторону.

— Вчера вечером ты кое-что сказала, и теперь мне любопытно.

— Что именно?

— Ты упомянула, что голос в твоей голове говорит, что ты — неудачница.

— А, это. — Я нахмурилась. — Да, так и есть. Всё время.

Он начал работать над вторым стулом.

— Почему?

Между короткими очередями шума от дрели, я поведала о том, какой потерянной я чувствовала себя в этот момент своей жизни, о том, как мне стыдно, что я не смогла стать актрисой, и о том, как успех моих сестёр заставляет меня чувствовать себя ещё хуже.

— Я чувствую себя ужасно от того, что говорю всё это, — призналась я. — Я так горжусь ими, и я счастлива, что они так хороши в том, что делают. Я не завидую их успеху. Мне просто плохо из-за отсутствия своего.

— А если бы бизнес Натали не был успешен, ты бы назвала её неудачницей?

— Нет, конечно же, нет.

— Ну тогда?

Я нахмурилась.

— Это совсем другое. Там дело было бы в бизнесе. Мой же провал более личный. И, к тому же, он был полностью публичным. Добавь к этому то, что меня уволили с единственной работы, которую я когда-либо действительно любила, и то, что этим утром моя мать сказала мне разобраться со своей грёбаной жизнью!

Чувство разочарования сжало моё горло, и я старалась не заплакать и не испортить этот хороший день.

— Твоя мать так сказала? — Себастьян встал и с беспокойством посмотрел на меня.

Я крепко зажмурилась, чтобы не дать волю слезам.

— Она не так сказала. Она просто надавила на меня по поводу поисков настоящей работы. Она знает, что работа с Натали — это нечто краткосрочное. Но у меня нет никаких особых навыков, которые помогли бы найти новую работу. И у меня нет высшего образования и ничего интересного или уникального, что можно было бы написать в резюме.

— Это неправда, — твёрдо сказал он. — Ты можешь преуспеть во всём. Тебе просто нужно решить, чего ты хочешь.

— Как мне это сделать? — выпалила я, поспешно сев в гамаке так, что чуть не перевернула его. — Такое чувство, что я воплощала некую версию себя так долго, что я больше не знаю, кто я! — К своему ужасу, я расплакалась, и была так смущена, что вскочила с гамака и побежала к пирсу, где закрыла своё лицо ладонями и зарыдала.

Я услышала позади шаги, а затем почувствовала руку Себастьяна на плече, когда он притянул меня в свои объятья.

— Эй, иди сюда.

Его грудь была тёплой и твёрдой, и я навалилась на него, рыдая. Он погладил мою спину и дрожащие плечи, нежно успокаивая меня.

— Я вот думал, что сегодня буду бороться со своим беспокойством, — сказал он спустя несколько минут. — Но ты выглядишь хуже.

Я наполовину смеялась, наполовину всхлипывала.

— Спасибо.

— И это всё из-за той тупой встречи выпускников в субботу?

— Не знаю. В какой-то степени. — Я сделала несколько прерывистых вдохов, пытаясь успокоиться.

— Ты должна забить на встречу. Я думаю, она заставляет тебя чувствовать себя хуже.

— Я знаю, это так. Но мне нужно пойти. Я сказала, что помогу с украшениями. — Я посмотрела на него слезливыми глазами. — Пойдёшь со мной? Пожалуйста? Просто как друзья, — выпалила я. — Я не буду пытаться ничего сделать.

Он улыбнулся, но покачал головой.

— Я не могу, Скайлар. В этом нет никакого смысла, и это просто пробудит болезненные воспоминания. У меня не было ничего хорошего в школе.

Уныло кивнув, я вытерла слёзы и шмыгнула носом.

— Понимаю.

— Нужен платок?

— Да.

— Пошли. Давай найдём что-нибудь в доме, а потом, когда я закончу со стульями, мы займёмся чем-нибудь весёлым. Как тебе такое?

— Хорошо. — Я снова шмыгнула носом, размышляя о том, что именно он подразумевает под весельем. Алгебра? Судоку? — Что будем делать?

— Не знаю. Хочешь купить каноэ?

Я не могла не улыбнуться, это было так неожиданно.

— Каноэ?

— Да, я давно хотел. Или гребную лодку. Ты можешь помочь мне выбрать.

— Ладно.

— Тогда мы доставим его сюда и опустим на воду, если та будет достаточно спокойной. Как тебе такое?

— Хорошо.

— Ты можешь грести на каноэ?

Я кивнула.

— Вообще-то, я хороша в этом.

Он толкнул меня локтем, когда мы шли в сторону хижины.

— А ты говорила, что у тебя нет ничего интересного для резюме.

Я засмеялась, моё настроение улучшилось.

***

Мы сравнивали цены на каноэ и гребные лодки в магазине спортивных товаров, но Себастьяна, казалось, цена беспокоила меньше, чем сама идея покупки идеальной лодки.

В итоге он купил красивую деревянную гребную лодку плюс несколько вёсел и якорь. Итоговая стоимость была настолько высокой, что я удивилась, откуда у него взялись такие деньги. Он сказал, что работает на отца неполный рабочий день, но разве этого было достаточно, чтобы жить, строить и обставлять мебелью хижину, и позволять себе такую роскошь, как лодка? После того, как всё было загружено в грузовик, и мы были на обратном пути в хижину, мне пришлось спросить.

— Итак, это не моё дело, и ты можешь сказать мне отвалить, но как ты живёшь без работы на полный рабочий день? — спросила я, посасывая медовый леденец на палочке, который он мне купил. Я никогда не могла устоять перед этими штуками.

— У меня есть инвестиционный доход. — Он прошёлся рукой по задней части шеи перед тем, как продолжить. — У семьи моей матери были деньги. Старый капитал. Мой отец не интересовался этим, поэтому после её смерти, он и её родители оставили наследство для каждого из её детей. Я потратил часть денег на юридическую школу, и часть — на восстановления хижины, но остальное я инвестировал. Мне не нравится это, но я потратил какую-то долю от прибыли на повседневные нужды в течение последнего года.

— О. — Мне было интересно, было ли ему слишком больно говорить о смерти матери. — Вы были близки с мамой?

Он кивнул, прежде чем сделать глубокий вдох.

— Мне было всего восемь лет, когда она умерла. Как бы больно мне ни было за последний год моей жизни, это не идёт ни в какое сравнение с той потерей. Нет ничего хуже. — Его голос слегка дрогнул, и моё сердце тоже.

— Хорошо, что мы в пути, потому что я действительно хочу обнять тебя прямо сейчас и не могу.

Он бросил на меня угрожающий взгляд.

— Ты не будешь отстёгивать этот ремень безопасности.

Я подмигнула ему.

— Пока что.

Мы ехали молча в течение нескольких минут, и, когда проезжали шато «Ривард», я не смогла не показать Миранде Ривард средний палец, хотя она и не могла его видеть. Себастьян засмеялся.

— Извини, — сказала я, хотя, на самом деле, не чувствовала себя виноватой.

— Всё нормально. Я вёл себя гораздо хуже после того, как меня увольняли.

— Хуже всего — это то, что мне действительно нравилась эта работа. Дегустировать, проводить экскурсии по шато и виноградникам, разговаривать с посетителями о вине и этом регионе. У меня даже было несколько идей для этого места.

Он посмотрел на меня.

— Какие идеи?

— Дизайнерские решения. Я хотела немного модернизировать это место, но мне отказывали, и я не была там достаточно долго, чтобы переубедить их.

— Может, тебе понравится заниматься чем-то в сфере маркетинга или пиара.

— Возможно. — Маленькая надежда клокотала внутри меня, хотя, очевидно, для маркетинга и пиара мне нужен был диплом. — Но у меня нет реального опыта или навыков. Я просто знаю, что выглядит красиво. Или, по крайней мере, что, по моему мнению, выглядит красиво.

— Скайлар, любой, кто встречался с тобой, знает, что у тебя хороший вкус. Я думаю, ты бы преуспела в такой работе. Ты просто должна уверенно преподнести себя и найти то, что тебе подойдёт.

Удовольствие нарастало внутри меня от его комплиментов и уверенности во мне. Жаль, что я не верила в себя так, как он.

— Спасибо. Я подумаю об этом.

Добравшись до хижины, мы затащили лодку на причал и опустили её на воду. Уже вечерело, но солнце было ещё высоко в небе, и воздух был горячим, только лёгкий ветерок дул с залива. Я вытерла рукою пот со лба, в то время как Себастьян привязывал лодку к причалу.

— Жаль, я не захватила свой купальник. Вода должна быть хорошей.

Он посмотрел на меня с улыбкой полной сомнений.

— Ты бы искупалась? Сегодня было тепло, но вода всё ещё очень холодная.

Я приподняла подбородок.

— Я — маленькая, храбрая зажигалка. Эй, у тебя есть солнцезащитный крем?

Он выпрямился.

— Да. В ванной комнате, в ящике справа внизу.

— Спасибо. — Внутри я боролась с желанием обшарить весь шкаф ванной комнаты Себастьяна, чтобы побольше узнать о нём. Я открыла только нижний правый ящик, который был очень аккуратным. В нём находились: солнцезащитный крем, крем для бритья, бритвы и мыло. Используя зеркало над раковиной, я нанесла крем с spf 30 на лицо, руки и ноги, а также взяла его с собой, чтобы предложить Себастьяну.

О чёрт. Он снял рубашку.

Мой живот сделал несколько сальто, когда я подошла к пирсу, где он загружал вёсла в лодку. Натали не преувеличивала, Себастьян был мускулистым. Он был высоким и стройным, так что он не был чересчур мускулистым, а изгибы и линии на его теле заставляли меня дышать чаще. Кожа у него была такая же красивая, как и телосложение — золотистая и гладкая.

— Хочешь немного? — спросила я, держа солнцезащитный крем.

«Или немного меня?» — подумала я, и едва удержалась, чтобы не хлопнуть себя по заднице.

— Нет. Я не против солнца.

— Себастьян! У тебя отличная кожа. Ты должен лучше относиться к ней. Вот, позволь мне. — Ха-ха-ха, я чёртов гений! Скрывая улыбку, я перевернула крышку и выплеснула немного крема на руку. — Повернись.

Он вздохнул, но сделал так, как я просила, и я положила руки на верхнюю часть спины. Кусая губу, я медленно втирала солнцезащитный крем в кожу, скользя ладонями по широким плечам и по шее. Я держалась подальше от пояса его выцветших красных шорт, но заметила синие клетчатые боксеры, торчащие из-под них. Мой желудок сжался.

— Ладно. Теперь спереди.

Медленно, он повернулся ко мне лицом, и я клянусь, что собиралась предложить ему намазать себя самому, но это лицо в очках и небритый подбородок, и скульптурная грудь, и пресс — ПРЕСС — одолели меня. Я чуть не застонала вслух, представляя, как эти мышцы будут изгибаться, когда он будет двигаться надо мной.

«Охххххх, не трогай его, Скайлар. Он не хочет этого».

Но... но пресс.

Верно. Если он сказал нет, значит — нет.

— Хочешь, чтобы я сделала это? — спросила я живо.

Он колебался.

— Давай.

ЧЁРТ.

Пытаясь контролировать свой пульс, я выдавила немного солнцезащитного крема на ладони и растёрла их. Затем я положила их на его грудь.

Там они и оставались.

Пораженная, я уставилась на свои руки на его нагретой солнцем груди. Все частички меня затвердели и покалывали.

— Думаю, что ты должна втирать крем. — Его тон был забавным.

«Милый, я буду втирать всё, что ты захочешь».

Медленно, я начала выводить руками ленивые круги на его потрясающей груди. Когда всё впиталось, я скользнула руками ниже, позабыв нанести больше солнцезащитного крема на руки. Жёсткие гребни мышц его живота струились под моими пальцами, и я скользила туда-сюда вдоль этих борозд.

Да. Я трогала его бороздки.

— Вау. — Мой голос надломился, и я сглотнула. — Ты, наверное, частенько качаешь пресс.

Он усмехнулся, и мышцы задёргались под моими ладонями, вбрасывая чистую похоть в мои вены.

Боже. Будь это любой другой парень, я бы сунула руку между его ног, прямо здесь и сейчас. Но Себастьян был другим, и я не хотела всё испортить, поторопив события. В прошлый раз, когда я открыто проявила свои чувства, он запаниковал.

Но сейчас он был спокойным. Возможно, даже слишком.

Я посмотрела на него.

— Всё в порядке?

15 глава

Себастьян

Было ли всё в порядке?

«Твои руки в нескольких сантиметрах от моего растущего члена. Твои соски жёсткие — я вижу их сквозь твою рубашку. Ты смотришь на меня с такой милой заботой, но ещё я вижу, как ты меня хочешь, и чёрт возьми, я хочу тебя так же. Но что-то внутри меня не позволяет мне прикоснуться к тебе».

Я прочистил горло и сделал шаг назад.

— Всё прекрасно. Пойдём?

Её лицо поникло, но она кивнула.

Запрыгнув в лодку, я взял Скайлар за руку и помог ей, но заметил, что она отпустила меня, как только обе её ноги коснулись дна лодки. Она устроилась спереди, обернула руки вокруг ног, и скрыла глаза за солнцезащитными очками.

Размотав верёвку, я оттолкнулся от причала и взялся за вёсла. Я снова злился сам на себя. Я знал, она надеялась, что я буду чертовски нормальным в течение нескольких минут и, по крайней мере, поцелую её или что-то в этом роде, но я не мог. Не то чтобы я не хотел — Боже мой, мне повезло, что я не кончил в штаны, как только она положила на меня руки. Каждый мужской инстинкт в моём теле кричал мне, чтобы я уложил её прямо там, в лодке, и терзал это горячее маленькое тело, пока она не попросит о пощаде.

Был ли я безумцем, потому что не сделал этого?

Она же хотела этого, не так ли?

Прошло уже так много времени... и я хотел её так чертовски сильно.

Когда я наблюдал, как она запрокидывает голову назад, поднимая лицо к солнцу и обнажая бледно-белую кожу шеи, я ждал, когда появится голос.

Но этого не произошло. Удивлённый, я позволил своему взору пройтись от её шеи вниз к рукам и ладоням, которые были скрещены на голенях. Она сняла кроссовки. Ногти на её ногах были окрашены в ярко-голубой цвет. Её ноги были сомкнуты перед грудью, и я вспомнил, какими твёрдыми были её соски несколько минут назад и задумался, какими они были сейчас. Какого цвета они были? Бледно-розовые? Или насыщеннее, как роза? Какими бы они были под подушечками моих пальцев, между моими губами, на моём языке?

Чёрт, я был таким твёрдым, и я так сильно хотел прикоснуться к ней. Я мог бы быть нежным, не так ли?

Мне бы следовало попытаться. Она достойна всего самого лучшего.

— Твои ногти подходят под цвет твоих глаз, — сказал я в надежде заставить её улыбнуться.

Уголки её губ поднялись, но она ничего не сказала.

— Скайлар, ты молчишь уже целых пять минут. Думаю, это рекорд.

— Ха-ха.

Я перестал грести и позволил нам дрейфовать. Сегодня в заливе не было слишком много лодок, и ни одна из них не направлялась в нашу сторону. Я бросил якорь в воду и убедился, что мы привязаны. Скайлар до сих пор не сказала ни слова, но, по крайней мере, она открыла глаза и смотрела на меня.

— Все в порядке? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Мне просто стыдно. Я прикасалась к тебе, и это было неправильно.

— Нет. Это не так.

— Ты весь на нервах.

— Я знаю, но это не потому, что мне не нравится. Мне нравится. Меня пугает то, насколько сильно мне это нравится.

Она ничего не сказала и снова запрокинула голову назад, а потом поёрзала и легла на спину на дно лодки.

Осторожно, я переместился на её сторону и растянулся рядом, подперев голову рукой.

— Эй. — Я легонько постучал по её носу

Она проигнорировала меня, что заставило меня улыбнуться.

— Всё ещё хочешь поплавать?

— Возможно. Если мне будет слишком жарко. — Она сложила руки на животе.

— Это приглашение?

Она показала мне язык.

Улыбаясь, я снял с неё солнцезащитные очки и ещё с минуту изучал её, принимая во внимание безупречную симметрию её лица.

Я чертовски любил симметрию.

Её губы, словно бутон розы, немного надулись, и я отложил очки, прежде чем провести кончиком пальца по её губам. Она вздрогнула от моего прикосновения, её рот слегка открылся, дыхание было тёплым и быстрым возле моей руки.

Вскоре я не смог удержаться — я наклонился и прижался к ней губами.

Она позволила мне поцеловать себя, но, на самом деле, не ответила на поцелуй, и её руки оставались на животе. Я поднял голову и снова посмотрел на неё. «Маленькая, упрямая бабочка. Дай мне это». Я поцеловал каждое веко и кончик носа. Затем я опустил губы на её лоб и застыл на секунду. Затем вернулся голос.

«Ты правда думаешь, что тебе следует сделать это?»

«Да. Заткнись и уходи. Или оставайся. Но я хочу знать, каково это — целовать эту женщину, прикасаться к ней и чувствовать её прикосновения. Так что ты либо остаёшься и наблюдаешь, либо валишь нахрен».

Почувствовав гордость за себя, я ещё раз поцеловал её в губы, и она открыла глаза.

— Себастьян, — прошептала она. — Что ты делаешь?

— Игнорирую голос в голове, который говорит мне не трогать тебя.

Она приподнялась и взяла моё лицо в ладони.

— Хорошо.

Мои губы сомкнулись на её губах, и она повернулась на бок, прижимая свою нижнюю часть тела к моей.

«Тише, тише», — я сказал себе, когда её губы открылись шире, и я проскользнул языком между ними. На вкус она была сладкой, как мята и мёд, и я лениво поглаживал её язык своим. Мои руки жаждали исследовать её тело, скользить под её одеждой, чувствовать её голую кожу, но я пока ещё не позволял себе этого. Прошло так много времени, и мой член стремился попасть внутрь неё, но я не хотел спешить, я хотел сделать всё правильно.

Она ничуть не облегчала мне задачу. Ни тем, как она целовалась, то игриво и легко, то жадно засасывая мой язык в рот; ни тем, как она проводила ногтями по моим волосам и держала моё лицо в своих ладонях; ни тем, как она прижимала изгибы своего тела к моему, забрасывая ногу на моё бедро. Моя эрекция выступала из-под шорт, и я положил руку на её задницу, чтобы притянуть ближе и потереться своим членом о сладкое местечко между её ног.

Она застонала, когда я поцеловал её шею, кружа языком по коже.

— Ммм. Мне сейчас так хорошо, — сказала она тихо, скользя рукой вниз по моей руке. — Ты меня удивил.

Я уткнулся в шею, вдыхая её запах.

— Да?

— Да. В хорошем смысле. — Она взяла меня за подбородок, приблизив мои губы к своим. Когда поцелуй углубился, она проскользнула между нами рукой и потёрла мой член сквозь шорты … сладкие, мягкие, медленные поглаживания заставили меня вцепиться пальцами в её спину и тяжело дышать у её губ. Я покачал бёдрами, толкаясь в ладонь, и скользнул рукой под её рубашку.

«Ты, чёрт возьми, спятил? Ты не можешь вот так её трогать. Ты не сможешь остановиться. Ты уже и так до боли твёрд. Ещё минута, и ты будешь полностью вне себя, а она будет беспомощной по сравнению с тобой. И вы совершенно одни здесь, на воде. Никто не услышит её криков».

— Скайлар, — сказал я, прижав свой лоб к её. — Может, нам следует остановиться.

— Ты хочешь остановиться прямо сейчас? — Она крепче прижалась к моей эрекции. — Мы бы могли ещё немного повеселиться.

Я зарычал.

— Знаю, но просто подожди. — Я сел, тяжело дыша.

— Лааадно, — сказала она, явно в замешательстве.

Я надел свои солнцезащитные очки и двинулся к противоположному от неё концу лодки, чтобы сесть на скамейку. Но сначала мне пришлось привести себя в порядок.

Она засмеялась.

— Я бы сказала, что мне жаль, но ты же знаешь, что это не так.

— Я знаю. И мне тоже. Просто ... — Я провёл рукой по волосам и решил быть честным. Я всё испортил с Дианой, пытаясь скрыть это дерьмо. — Голос говорит мне, что я причиню тебе боль.

Она выглядела удивлённой, её брови поднялись.

— Это так? Прямо сейчас? Скажи ему отвалить. — Она подалась вперёд и заговорщицки прошептала: — В любом случае, мне нравится, когда всё немного грубо.

— Ради Бога, Скайлар. Не говори мне это, — отрезал я. — Ты меня совсем не знаешь.

— Я пытаюсь, Себастьян! Что за чёрт? — Она крикнула, взмахнув вверх рукой. — Слушай, если мы собираемся быть друзьями, и я буду стараться помочь тебе справиться с любой проблемой, когда ты рядом со мной, то ты должен привыкнуть к тому, как я говорю. Я же говорила, я очень открытый человек. Я говорю то, что у меня на уме. Так какого чёрта сейчас твориться у тебя в голове?

— Я же говорил. Я, чёрт возьми, причиню тебе боль.

— Как?

Слова застряли у меня в горле, но, наконец, я выпалил чёртову правду.

— Я тебя задушу.

Её челюсть упала, и кончики пальцев коснулись горла.

— Задушишь меня?

Я сердито кивнул.

— Да. Знаю, что это иррационально и глупо, и я знаю, что ты не сможешь понять, но это всё реально для меня.

Вместо того, чтобы заверить меня в том, что я был смешон, она подползла и встала на колени между моих ног.

— Себастьян, — сказала она твёрдо. — Обхвати меня руками.

— Что?

— Вокруг моей шеи. Сделай это.

— Нет! — Я вцепился в край скамейки, и она схватилась за мои запястья.

— Давай, хватай меня за горло, — сказала она, её голос становился громче, когда она вцепилась в меня. — Души меня, если хочешь!

— Ты, чёрт возьми, прекратишь? — крикнул я, взмахнув руками. — Отстань от меня!

— Нет! — Она стояла и продолжала держаться за меня, лодка угрожающе качалась, и, наконец, я сделал, как она попросила, и обернул свои руки вокруг шеи, иначе она бы перевернула нас. Она снова опустилась на колени у моих ног, пальцы сжались вокруг моих запястий, притягивая их к себе.

Глубоко внутри, я чувствовал себя больным.

— Это то, чего ты хочешь? Чтобы я причинил тебе боль?

— Ты не причинишь мне вреда. — В отличие от моего панического крика, она говорила тихо, немного запыхавшись, и в её глазах я не видел страха. — Ты не причинишь мне вреда.

Мы остановились на мгновение, оба тяжело дыша. Моё сердце колотилось, моё тело струилось адреналином, и мои руки дрожали. Отчаянно я боролся с желанием считать, медленно вдыхая и выдыхая в попытке успокоить свою перегруженную нервную систему. Но проходили секунды, а я не делал ничего жестокого. Я осознал, что она была права — я не собирался причинить ей вред. Моё тело расслабилось, дыхание замедлилось.

— Вот, — тихо сказала она. — Видишь? — Она стащила руки с шеи, и я сразу же вцепился пальцами в край скамейки. Она подошла ещё ближе ко мне, положив руки на мои бёдра. — Теперь скажи мне, что я ещё должна сделать, чтобы мы могли вернуться к тому, на чём остановились.

— Ты ничего не можешь поделать, — сказал я кисло. — Просто я такой, какой есть. — Я смотрел на воду, не в состоянии справиться с выражением боли на её лице. «Ты — грёбаный трус».

— Я тебе не верю.

— Что ж, это правда. — Я чертовски ненавидел себя, поэтому, естественно, я сорвался на ней. — Ты думаешь, это случилось со мной впервые? Я знаю, как это происходит, Скайлар. — Я заставил себя посмотреть на неё. Я хотел, чтобы мудак в моей голове увидел, от чего именно он отказывается. — Мы займёмся сексом, потому что мы нравимся друг другу и нас влечёт друг к другу, и мы будем думать, что этого достаточно. Но затем окажется, что мы не такие, какими кажемся, поэтому ничего из этого не выйдет. А через полгода мы, в конечном итоге, не оправдаем своих надежд и будем винить себя за то, что не признали это с самого начала, и тогда всего бы этого не случилось.

Она села на дно лодки.

— Чёрт возьми, Себастьян.

— Что?

— Ты убиваешь меня. Я даже не знаю, где буду жить на следующей неделе, а ты уже представляешь, что именно произойдёт через полгода, если я поработаю руками с твоим дружком в этой лодке.

Она собиралась поработать руками. Чёрт.

— Это именно то, что случилось с твоей бывшей?

Я выдохнул.

— Вроде того. — Поднялся ветер, и на мгновение я услышал, как волны плещутся о борт лодки. Этот звук успокоил меня. — Мне жаль. Я легко поддаюсь панике.

Она кивнула.

— Я вижу.

— Ну, вот и всё. — Она понимала, насколько трудным я был, как мучительно было сближаться со мной, и поэтому она бросит меня. Ничего удивительного ... это случалось много раз раньше с девушками, гораздо менее красивыми, чем Скайлар. Затем, её слова потрясли меня.

— Знаешь, что нам нужно? Немного жареной курицы. Ты приглашён на ужин в доме моих родителей.

Тошнота подступила ко мне. Незнакомцы. Обеденный стол. Новая обстановка.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Что ж, а я так не считаю. Ты придёшь и сделаешь это для меня за то, что ведёшь себя как придурок, в то время как всё, что я пытаюсь сделать — это повеселиться. — Она снова обняла колени, подняв лицо к солнцу. Свет играл с её волосами, окрашивая их серебром и золотом. Они выглядели такими мягкими и тёплыми, что я задумался, смогу ли я ещё раз провести руками по её локонам.

— Сколько сейчас времени? — внезапно спросила она.

Я вытащил телефон из кармана.

— Около шести.

— Ужин в шесть тридцать, поэтому нам стоит вернуться.

Я нахмурился.

— Скайлар, в связи с этим, мне не совсем комфортно. Не имею ничего против твоей семьи, мне просто не нравятся места, где я никого не знаю.

— Ты знаешь меня. И Натали будет там со своим парнем Дэном. Ты можешь познакомиться с ним, и с нашей старшей сестрой Джиллиан, и также с моими родителями.

— Все они — прекрасные люди с чистой посудой. И мы не используем острые ножи для жареной курицы, так что у тебя не будет соблазна заколоть кого-то. Но если ты всё же захочешь, то заколи Дэна. Натали думает, что он изменяет ей.

— Это не смешно.

Она опустила подбородок и посмотрела на меня.

— Да, это так. Ты не навредишь никому. Тебе нужно немного развеяться, Себастьян. Я помогу тебе. — Она откинулась назад на руках и вытянула ноги к моим, толкая мою лодыжку пальцами ног. — Подумай, насколько гордым будет твой терапевт, когда ты в следующий раз посетишь его.

— Он будет горд, — признался я. — Он сказал, что мне следует поговорить с тобой.

— О? Почему?

Я медленно выдохнул. Я нервничал оттого, что должен рассказать ей, но чувствовал, что задолжал ей что-то хорошее.

— Потому что в тот день, когда я увидел тебя на пляже, проснулись … чувства, которые вызвали рецидив.

— Какие чувства?

Чёрт, мне было стыдно.

— Старые чувства. Я был … влюблён в тебя. В старшей школе.

Она засияла.

— В самом деле?

— Да. Как и любой другой парень в школе, — сказал я шёпотом. — У меня не было шансов.

— Остановись. — Она легонько ударила меня. — Ты ничего об этом не говорил.

— Как я мог? Ты всегда была в центре внимания. А я был таким чертовски неловким и застенчивым.

— Ты был застенчивым. Ты всё ещё стеснительный. Вроде того.

Мое лицо горело от стыда.

— Да. Возможно.

С минуту или две она молчала, просто смотрела сквозь воду. Я собирался начать грести к берегу, когда она удивила меня своим вопросом.

— Почему в меня?

— А?

— Почему ты был влюблён в меня? Потому, что считал меня красивой?

Мне нужно было подумать об этом. Конечно, я считал её красивой, как и все. Но причина была не только в этом.

— Это случилась не только из-за твоей внешности, — сказал я. — В то время я больше наблюдал, чем действовал, так что я видел всё, что происходило, не будучи вовлечённым. Я видел, что ты была добра ко всем, что ты не задирала и не унижала учеников, что ты делала всё возможное, чтобы улыбаться и говорить людям приятные слова. Мне нравилось, что ты не стеснялась поднимать руку в классе, когда не понимала чего-то. Мне нравилось, что ты иногда просила меня о помощи. — Я сделал паузу, чтобы перевести дух.

— Вау. Это твоя самая длинная речь, которую я когда-либо слышала. — Её улыбка озарила лицо. — И я полностью польщена.

Эта улыбка. Она была как наркотик — я хотел сказать и сделать всё, что угодно, лишь бы сохранить её.

— Так что да, Кен, мой терапевт, сказал, что если общение с тобой было моим страхом, то я должен был побороть его.

Она встретилась со мной взглядом.

— И ты это сделал.

— Верно.

— Так что теперь, — сказала она, — ты собираешься побороть жареную курицу, картофельный салат и вишнёвый пирог с семьей Никсон.

Взяв вёсла в руки, я покачал головой.

— А ты теперь любишь покомандовать.

— Я не люблю командовать, — возмущённо сказала она. — Я просто хорошо вижу то, что нужно сделать. — Она скривилась. — За исключением того, когда дело касается меня самой. Тогда я ужасна.

Я начал грести назад к пирсу.

— Я помогу тебе. Может, мы сможем помочь друг другу.

16 глава

Скайлар

Я наблюдала, как Себастьян гребёт назад к хижине, и как упорно работали мышцы его груди и рук. Несмотря на то, что наша короткая романтическая прелюдия не оправдала моих надежд, то, что произошло после этого, пошло нам на пользу. По правде говоря, я не была уверена в том, что заставило меня так себя вести, настаивая на том, чтобы он схватил меня за горло — это могло плохо кончиться. Но я была так уверена в том, что он не причинит мне вреда, что мне нужно было показать ему это. И, может быть, это не решило проблему полностью, но, по крайней мере, теперь нам есть от чего отталкиваться.

Он так отличался от других — большинство парней вели бы себя иначе. Они бы думали только о сексе, и если попросить их поделиться своими мыслями, то они просто будут молчать. У Себастьяна тоже были такие молчаливые моменты, и временами он грубил, но я чувствовала, что понимаю его лучше. Он был так жесток к себе.

Вот если бы я только могла заставить его хотеть меня.

Сдерживая улыбку, я вспомнила, как божественно было, когда он позволил себе расслабиться на несколько минут со мной на дне лодки. Я, наверное, слишком поторопилась со своей рукой, но я не могла поступить иначе — он был таким большим под шортами. Толстым, длинным и твёрдым. Вожделение пронеслось между ног, и я свела бёдра вместе.

Чёрт. Себастьяну нужно было время, чтобы разобраться со всем, что творилось в его голове, когда он прикасался ко мне. И я хотела быть терпеливой, но, Господь Всемогущий, мне нужно было справиться с собственной неудовлетворённостью.

Эта мысль заставила меня задуматься о том, что он делал, чтобы снять такого рода напряжение, и я сразу же представляла его обнаженным в постели, удовлетворяющим себя. Мышцы на его руках усердно работают, мышцы пресса напряжены.

«Чёрт возьми. Мне лучше сейчас не смотреть на него».

Возможно, я воспользуюсь вибратором этой ночью. Учитывая то, как я сейчас себя чувствую, мне понадобится не больше минуты.

***

Пока Себастьян мылся, я сидела в патио и очень старалась не думать о нём в душе.

Ладно, это было не просто.

Примерно через пятнадцать минут он вышел в патио, одетый в брюки хаки и подходящую темно-синюю рубашку с закатанными рукавами.

— Так нормально?

— Конечно. Ты отлично выглядишь.

— У меня не было времени побриться. — Он потёр подбородок. — Извини.

— Перестань. Мне нравится щетина. Там всё будет по-домашнему, обещаю. Я написала маме, что приведу друга на ужин, и она была в восторге. Но нам лучше поторопиться, чтобы я успела переодеться.

Мы припарковались между большим домом и моим гостевым домиком ровно в шесть тридцать. Себастьян ждал в гостиной, пока я украдкой выискивала в ящике чистую пару трусиков и просматривала повседневные платья, которые висели на стойке под угловыми полками.

— Это твой шкаф? Хитро придумано, — сказал он.

— Нужно использовать каждый дюйм пространства в таком маленьком месте. Ладно, я сейчас выйду. — Я схватила цветастое платьице с тонкими бретелями и глубоким V-образным вырезом, и проскользнула в ванную. Я бросила свои шорты, трусики, носки и футболку в корзину, убрала волосы вверх, и поспешно приняла душ. Затем, я быстро надела новые трусики и платье. Дерьмо, это было слишком сексуально?

Вырез на груди был низким, и я не носила бюстгальтер с этим платьем, но оно не было обтягивающим или коротким, а красивый цветочный узор придавал ему нотку невинности. Я воспользовалась дезодорантом, расчесала волосы и нанесла немного духов за каждым ухом. Я быстро провела розовым блеском по губам. На большее у меня не было времени.

— Ладно, я оделась, — сказала я, открывая раздвижную дверь амбара, которая теперь служила дверью в ванную. — Осталось обуться, и мы можем идти.

Себастьян стоял у окна, его руки были в карманах. Он повернулся ко мне и скользнул взглядом по моему телу. Мышцы на его челюсти дёрнулись, и он откашлялся.

— Ты установила выдвижное мусорное ведро. Мне это нравятся.

— Мне тоже. — Я поспешила к угловым полкам, под которыми находились обувные коробки, и вытащила свои светло-коричневые сандалии на танкетке. — Вообще-то, я довольна этим местом. Жаль, что моя мать выгоняет меня отсюда на следующей неделе. Его арендовали на лето. — Я продолжала, пока не увидела вопросительное выражение на его лице. Я засунула ноги в сандалии и натянула ремешки на пятки.

Он кивнул с пониманием.

— Значит, тебе нужно искать квартиру?

— Да. — Я схватила телефон со стола и повела нас наружу, запирая за ним дверь. — Но, прежде чем это произойдёт, мне придётся найти более высокооплачиваемую работу. Работать с Натали весело, но так я не смогу платить за аренду.

Себастьян молчал, когда мы шли через дорогу к дому моих родителей. Он шёл медленно и неохотно, словно заключённый, который направлялся к гильотине.

— Эй. — Я схватила его за руку. — Не волнуйся, ладно?

Он посмотрел вниз на наши руки, его губы сжались в мрачную линию.

— Ты нервничаешь?

— Немного.

— Знаешь, что я делала, когда нервничала перед прослушиваниями?

— Что?

— Я представляла себе самое худшее, что могло случиться. Например, я могла бы забыть текст или упасть лицом вниз. Обмочиться в штаны. Пусть так, я же не умру от этого.

Он остановился, как только мы добрались до крыльца.

— Только когда я представляю себе самое худшее, что может сегодня случиться, Скайлар, я не мочусь в штаны. Я бью ножом кого-то.

Я повернулась к нему.

— Кого ты бьёшь ножом?

— Не знаю. Того, кто будет ближе ко мне. — Его встревоженное выражение лица говорило о том, что он не шутил. Мне захотелось обнять его, сказать, что он может не идти на ужин, если не хочет, заверить его, что я всё понимаю. Но почему-то я подумала, что сейчас он в этом не нуждался.

— Ну, тогда напомни мне не сидеть рядом с тобой. — Я поднялась по ступенькам. — Ну же. Давай сделаем это.

***

Моя семья радушно приняла Себастьяна. Натали самодовольно улыбнулась мне за его спиной, когда тот пожимал руку моему отцу.

— Я так понимаю, всё идёт хорошо, — прошептала она, когда мы садились за большой антикварный стол, который уже был нагружен тарелками и мисками, полными еды.

Я пожала плечами.

— Всё в порядке.

— Мне нужны подробности!

— Завтра на работе, — пообещала я.

— Себастьян, почему бы тебе не сесть рядом со Скайлар? — предложила моя мать, подвинув для него свой стул. Я послала ей благодарный взгляд.

Натали села по другую сторону от Себастьяна, а Дэн — рядом с ней. Интересно, она уже высказала ему всё, что думает по поводу тех сообщений? Нам нужно поговорить об этом и прямо завтра.

— Себастьян, у тебя есть старший брат? — спросила Джиллиан, которая сидела напротив него. — Я училась в школе с Малкольмом Прайсом.

Он кивнул.

— Да, это мой брат. Он на три года старше меня.

— Он по-прежнему живёт здесь?

— В Траверс-Сити. Он работает адвокатом в фирме моего отца.

Ладно, пока всё идёт хорошо. Он не совсем был расслаблен, но его голос звучал нормально.

Джиллиан взяла салатницу.

— О, ты адвокат?

— Да. — Он сглотнул, возможно, в ожидании вопросов о своём прошлом. Я положила руку ему на ногу, чтобы напомнить, что у него есть друг за столом. Я не собиралась позволить беседе зайти слишком далеко и смутить его. Может, я и не окончила колледж, но я была мастером в манипулировании толпой. Он погладил мою руку, и я улыбнулась ему.

Вдруг я почувствовала на себе взгляд матери, и я только могла представить, какой довольной она была — ведь я привела на ужин не просто красивого друга, а друга, который был адвокатом. Представьте себе, Скайлар сделала хоть что-то правильно!

Хмурясь, я подняла бокал вина и сделала большой глоток.

Остальная часть трапезы прошла гладко. Несмотря на то, что Себастьян оставался немного напряжённым, он вежливо задавал вопросы и высказал восхищение моей матери по поводу её кулинарных способностей. Я вздрогнула, когда Дэн спросил его почему тот вернулся из Нью-Йорка, но Себастьян просто ответил, что скучал по этому месту и хотел быть ближе к своей семье. Мои плечи опустились с облегчением, и я снова положила свою руку на его ногу под столом. Он вновь накрыл её своей, и, на этот раз, оставил её в таком положении.

Наши взгляды встретились в зеркале над буфетом на противоположной стене, и что-то в тех взглядах, которыми мы обменялись, сделало мои трусики влажными. Может быть, просто свет от свечей играл с моим воображением, но мне нравился огонь в его глазах, которые казались темнее в тусклой комнате.

После кофе и десерта, мы с сёстрами помогли маме убрать со стола, а затем они прогнали меня обратно в гостиную, где Себастьян сидел с Дэном и моим отцом, обсуждая отсутствие навыков у игроков Тайгерс.

Он встал, когда я вошла.

— Мне пора уходить.

— Я тебя провожу, — сказала я в надежде, что наш вечер ещё не закончился, но не знала, как вести себя дальше.

Себастьян поблагодарил моих родителей за ужин и пожал всем руки. Когда мы выходили на улицу, я задумалась, беспокоится ли он по поводу рукопожатий. Солнце садилось, окрашивая ферму в красивый янтарный свет. Ряд за рядом, свет окутывал цветущие вишнёвые деревья на холмах, и я вдохнула душистый аромат, витающий в прохладном воздухе.

— Итак, это было пыткой? — спросила я, оборачивая руки вокруг себя из-за холода, когда мы шли к его грузовику.

— Да.

Я толкнула его локтем, и он толкнул меня в ответ.

— Твоя семья очень хорошая.

— Они такие, спасибо. Извини за все эти вопросы. Иногда их заносит.

Он слегка улыбнулся.

— Всё нормально. Ничего, с чем бы я не справился сегодня.

— Я рада.

Мы добрались до грузовика, и он достал ключи из кармана. Часть меня хотела пригласить его выпить пива в гостевом домике, но другая часть говорила, что это было бы неразумно. Возможно, мы провели и так достаточно времени наедине сегодня — мы целовались, и он ужинал с моей семьёй.

— Что ж, спокойной ночи. Спасибо, что пришёл. — Поднявшись на носочках, я положила руки ему на грудь и поцеловала в щеку. Он также поцеловал меня, а затем притянул в свои объятья. Я крепко обняла его, мои руки были у него на шее, наши тела прижимались друг у другу. Я почувствовала чистый, мужской запах его кожи, почувствовала, как его дыхание ускоряется, воспламеняя меня изнутри. Мои мысли устремились к вибратору.

— Это просто сумасшествие, — сказал он мне на ухо, его голос был низким и грубым.

— Что именно?

— Я не хочу уходить.

Моё сердце чуть не лопнуло от страстного желания к нему.

— О боже, я не хочу, чтобы ты уходил, но этот дом, так сказать, рядом с домом моих родителей, и…

— Поехали ко мне домой. — Он немного ослабил хватку на мне, его руки легли мне на талию, и он посмотрел на меня. Я снова увидела этот огонь в его глазах, как тогда, в зеркале, и почувствовала тепло его тела. — Дай мне ещё один шанс исправить этот день.

— Да, — сказала я без колебаний. — Просто дай мне минутку.

— Скайлар, подожди. — Он схватил меня за руку, и я забеспокоилась, что он передумает.

Его лицо было серьёзным.

— Я хочу, тебя так сильно, что едва дышу, но я должен быть честным. Мне не нужны…

— Т-с-с-с. — Я приложила палец к его губам. — Я ни о чём не прошу, Себастьян. Я просто хочу быть с тобой.

Моё сердце бешено стучало, когда я забежала в дом и оттащила Натали в сторонку.

— Можешь забрать мой телефон с кухни? Если мама спросит, просто скажи ей, что мы с Себастьяном решили прокатиться на машине.

— Ау-у-у-у-у-у, — сказала она, её голос поднялся на несколько октав, как будто меня поймали за чем-то непристойным. — Я всё расскажу.

Я ударила её по руке.

— Тише! Просто забери его, пожалуйста.

Смеясь, она нырнула на кухню, где моя мать слушала Паваротти и загружала посудомоечную машину. Не то, чтобы её волновало, чем я занимаюсь — она, вероятно, была счастлива, но я не хотела отвечать на кучу вопросов сегодня вечером.

Через минуту Натали вернулась с моим телефоном.

— Вот, держи. Повеселись. Подробности расскажешь завтра, — сказала она решительно.

— Обещаю. — Я выскочила за дверь.

— И не опаздывай на работу!

Я бросилась на улицу, где Себастьян ждал меня у открытой пассажирской двери грузовика.

— Всё в порядке? — спросил он, помогая мне забраться.

Я улыбнулась ему.

— Да. Всё идеально.

— Хорошо. Теперь пристегни ремень. Я собираюсь ехать быстро.

17 глава

Себастьян

Я быстро ехал к хижине, одна рука была на руле, а другая — на коленях Скайлар. Она вцепилась в неё обеими руками, почти так же, как ребёнок крепко держит нитку воздушного шарика. Я знал почему — она боялась, что я передумаю.

Но я хотел, чтобы Скайлар была в моей постели больше, чем когда-либо мог желать женщину. Возможно, это всё из-за десятилетнего увлечения; возможно, из-за того, как она прикасалась ко мне во время ужина; возможно, из-за запаха её волос, который я почувствовал, когда обнял её, или ощущения её груди на моей. Возможно, это было из-за её готовности быть терпеливой и заставлять меня делать то, чего я не хотел.

Я до сих пор не мог смириться с тем, что сегодня она заставила меня схватить её за горло. Что сподвигло её так поступить? Почему она доверяла мне больше, чем я доверял себе? Что она увидела во мне?

Что бы там ни было, она заставила голос внутри меня замолчать. Я знал, что это не будет длиться вечно, но у меня не было ни одной тревожной мысли за ужином, не считая мысли о том, как я трахаю Скайлар своим языком, пока её родители были за столом. Это немного отвлекало. Но меня это не пугало — на самом деле, когда я обнимал её на прощание, единственный страх, который у меня был, это: «Если я не прикоснусь к ней сегодня и завтра, то буду ли я снова пленником собственного разума?»

Я не мог упустить этот шанс. Я слишком долго мечтал о ней, и я устал быть таким чертовски одиноким. Я хотел её. Она была мне нужна. Сегодня. Сейчас.

Я положил руку на её голую ногу, чуть выше колена, искушая голос сказать мне остановиться.

Ничего.

Я скользнул рукою вверх по бедру, услышав её тяжёлое дыхание.

Но в моей голове была полная тишина.

Она развела колени, приглашая меня, и я сунул руку под платье, к внутренней стороне её бедра. Кожа под моими пальцами была шелковистой, и моя рука двигалась по спирали к её киске.

— Я собираюсь поцеловать тебя здесь, — сказал я ей, не отрывая глаз от дороги. — И здесь. — Я провёл пальцем по трусикам на её промежности, и она шире раздвинула ноги. — И в особенности здесь. — Я дразнил её, пробираясь пальцами к шёлковым складкам. Она слегка застонала, когда мои пальцы кружили над маленьким горячим местечком. — Я хочу почувствовать, как твой клитор возбуждается под моим языком.

— О боже, — ахнула она, подталкивая бёдра к моей руке.

Это было так чертовски сексуально, что я чуть не съехал на обочину. Но я не хочу торопиться. Я мечтал о ней десять грёбаных лет. Первый раз должен быть совершенным, медленным, чувственным и романтичным. Свечи, вино и мягкие, чистые простыни.

Если я доберусь до дома.

— Мне нравится, что ты уже мокрая, — сказал я, скользнув пальцем в неё, в то время, как другая рука плотно сжимала руль.

— Я была мокрой с тех пор, как ты снял рубашку на пирсе, — вздохнула она. — Боже, как же хорошо. Я хочу большего. — Она схватила меня за запястье и продвинула мой палец глубже в неё, практически заставив меня съехать с дороги.

Тяжело дыша, я играл с нею пальцем в то время, как она тихо постанывала, представляя, как мой член скользит между этими мягкими, уютными, бархатными стенками. Он набухал в моих штанах, выпирал под ширинкой.

— Сейчас мой член такой твёрдый, — сказал я ей, пытаясь сохранить свой голос ровным, когда моя нога сильнее надавила на педаль газа. — Я хочу трахнуть тебя. Я хочу этого прямо здесь. — Я погрузил в неё два пальца.

— Себастьян, — она тяжело дышала, извиваясь вокруг моей руки. — Я так сильно хочу тебя. Я хочу потрогать твой член, и хочу, чтобы он был внутри меня. Поспеши.

У меня отвисла челюсть. Иисус Христос. Я никогда не был с женщиной, которая бы так говорила. И тот факт, что это была Скайлар, заставлял меня лезть из кожи вон.

«Ладно, к чёрту свечи и вино».

Я свернул с главного шоссе на дорогу, шины визжали, гравий разлетался, и я промчал пятьдесят футов через лес в сторону хижины, прежде чем нажать на тормоза.

Ещё до того, как я припарковал грузовик, она разулась.

Я расстегнул ремень и джинсы, стянул их, чтобы освободить свой член.

— Чёрт, у меня нет…

— Мне всё равно. — Она смотрела на мою эрекцию, когда её трусики скользили вниз по ногам. — Я на таблетках.

— Тогда иди сюда. — Я потянулся за ней, притягивая её на свои колени.

Забравшись под её платье, я сжал в кулак член, когда она оседлала меня и направила мою головку между ног. Всего на секунду у меня появились сомнения. Не навязчивая мысль, а просто беспокойство.

«Она такая маленькая».

— Даже, бл*дь, не смей. — Опускаясь, она вобрала меня глубоко, медленно сползая вниз, её взгляд устремлён на меня, её руки сжимают мои плечи. — Я хочу этого, Себастьян. Так сильно хочу. Мне чертовcки это нужно. Дай мне это.

Моё имя сорвалось с её губ, когда она скользила по самой чувствительной части моего тела, воспламеняя мою кровь. Любая мысль о том, что нам следует остановиться, была отброшена, когда её тугая, мокрая киска обволакивала мой член. Моё тело взяло верх, срывая бретели её платья, чтобы прикоснутся к её груди. Она была идеальной — не слишком большой, но круглой, пышной и кремово-белой, с бойкими светло-розовыми верхушками.

— Да, — вздохнула она, когда я всосал одну тугую вершину, её бёдра начали двигаться в такт моим. — О боже, как же хорошо.

«Ох, бл*дь».

Это могло закончиться слишком нелепо, трагически быстро. Она была слишком красивой, слишком горячей, слишком мокрой, слишком бесстрашной. И то, как она смотрела на меня, как будто мой член был лучшим, что она когда-либо чувствовала, как будто ей было слишком мало, и, в то же время, слишком много, как будто она хотела этого так же, как и я. Было ли это вообще возможно? Я скользнул руками под платьем, прижимая её к себе, пробежался языком по её соску и сильнее вошёл в неё.

— Да, да, — пробормотала она, покачиваясь на мне, пальцы впивались в мои руки. — Мне нравится, когда твои губы на мне, а твоё тело такое горячее, а лицо такое красивое, а член такой большой…

— Бл*дь, — я втянул воздух сквозь зубы от избытка чувств. — Чёрт возьми, Скайлар. Я не собирался спешить, хотел дать тебе всё, чего ты хочешь. Продолжай так двигаться, так говорить, и я не смогу долго продержаться.

— Я получаю всё, чего хочу. — Склонившись надо мною, она выгнула спину и повернула бёдра в каком-то умном, женском манёвре, который заставил меня стонать в агонии. — Прямо сейчас. Прямо здесь. Прямо там... чёрт да, прямо там.

— Да? Ты хочешь этого прямо здесь? — Я прогнулся под ней, чтобы войти в неё ещё глубже, и она вскрикнула, закрыв глаза. Её движения незначительные, но быстрые и безумные. И, чёрт, она была так красива, когда кончала — её голова откинута назад, её рот широко раскрыт, её киска сжимает мой член, туго и жёстко сокращаясь.

Тепло разливалось по моим рукам и ногам, двигаясь к паху, когда я схватил её за бёдра и направлял вверх и вниз по моему члену. Мой взгляд устремился к её идеальным сиськам, наблюдая как они скакали передо мной. Боже, она была такой мокрой и тугой, а её негромкие стоны были такими горячими, и это было намного лучше, чем мои фантазии, потому что она была здесь, и я кончал в неё ПРЯМО. ЧЕРТ ВОЗЬМИ. СЕЙЧАС. Я зарычал, моё тело застыло с приходом оргазма, но она продолжала двигаться, скользя вверх и вниз по моему стволу, крича каждый раз, когда её задница наталкивалась на мои бёдра, принимая каждую последнюю каплю, которую я отдавал.

Когда я замер, она пробежала руками по моим волосам, по рукам, по груди и, наконец, обхватила мою голову, притянув её к своей груди. Я прижался к ней щекой и слушал сердцебиение, закрывая глаза в благодарности богам за то, что они позволили мне это, даже если только на сегодняшний вечер.

— Я тебя поторопила? — спросила она, едва дыша, её губы касались моего лба.

— Нет. — Я скользнул руками по задней части её платья и сомкнул руки вокруг неё. — Поверь мне, я счастлив, что продержался так долго.

Она засмеялась.

— Мне нравится слышать, что ты счастлив.

«Тогда останься со мной», — подумал я. — «Останься со мной».

18 глава

Скайлар

«Чёрт возьми, кто этот парень?»

Он был таким необыкновенным. Таким расслабленным и непринужденным, таким бесстрашным. Я задавалась вопросом, был ли секс для него способом снять стресс или же он разрушил барьер, чтобы заняться сексом со мной. Но я не осмелилась спросить об этом. Дарёному коню в зубы не смотрят, верно?

Мы пошли в хижину и привели себя в порядок, Себастьян уступил мне ванную первой.

— В нижнем левом ящике есть чистые мочалки, полотенца под раковиной, мыло в душе. Пользуйся всем, чем хочешь.

Я чувствовала себя довольно мокрой и липкой, поэтому решила быстро принять душ. Я повесила своё платье и трусики на дверь и вымылась в его душе бруском мыла, которое пахло восхитительно и выглядело так, будто в нём были медовые соты. После того, как я вытерлась пушистым тёмно-синим полотенцем, я повесила его и скользнула обратно в свои трусики и платье.

Когда я вышла из ванной, босой Себастьян заходил в дом из патио.

— Я подумал, мы могли бы полежать в гамаке. Там прохладно, но небо чистое. Хорошая ночь, чтобы посмотреть на звёзды.

— Я видела звёзды двадцать минут назад в твоём грузовике, — сказала я ему с улыбкой. — Прямо сквозь крышу.

Он ухмыльнулся мне в ответ, прежде чем вытащить густое угольно-серое флисовое одеяло из старого сундука, служащего журнальным столиком.

— Мы возьмём это одеяло, но, если ты слишком замёрзнешь, просто скажи мне.

— Ладно. — Я взяла фотографию в рамке на столике. — Кто это? — спросила я, развернув её так, чтобы он мог видеть фотографию двух маленьких ухмыляющихся девочек, у одной из них не было двух передних зубов.

— Эмили и Ханна. Мои племянницы. Они подарили мне это на прошлое Рождество. — Он выключил лампу в гостиной, когда я поставила рамку.

— Ах. Они живут недалеко отсюда?

Он кивнул и выключил кухонный свет.

— Малкольм и его семья живут в Траверсе.

— Бьюсь об заклад, они счастливы, что ты вернулся.

Он открыл раздвижную дверь и ждал, пока я не пройду сквозь неё, затем он взял одеяло под мышку и последовал за мной, закрывая дверь позади нас.

— Да, так и есть. Хотя, они беспокоятся из-за того, что я живу здесь один. Как будто я маленький ребёнок. Это сводит меня с ума.

Я дрожала, идя по каменной дорожке к гамаку, мою кожу покалывало от холодного ночного воздуха.

— Тебе одиноко жить одному?

— Иногда. Не сегодня. — Он опустился в гамак и растянулся на спине. — И это всё, что важно для меня в данный момент. Иди сюда.

Улыбаясь, я сняла обувь и осторожно забралась к нему в гамак, прижавшись к его тёплому, твёрдому телу. Вместе мы расправили одеяло на наших ногах, и он натянул его на моё плечо.

— Так тепло? — он спросил.

— Да, спасибо. — Моя рука легла на его живот под рубашкой, пользуясь возможностью снова почувствовать его пресс. — Эй, что это за медовое мыло в твоей ванной? Мне понравилось.

— Его сделала моя невестка Келли. Жена Малкольма.

— Правда?

— Да, она делает всякие штуки с мёдом. Её семья держит пчёл.

— Как круто. Мне нужно выяснить, где его можно купить. Может быть, моя мама будет использовать такие изделия в гостевых домах. Я хочу, чтобы у неё были все принадлежности местного изготовления.

Он стиснул меня.

— Отличная идея.

Я продолжала спрашивать о его близких родственниках, и Себастьян перечислил мне имена и возраст всех пяти племянниц и племянников.

— Я впечатлена, — сказала я. — Ты также помнишь их дни рождения?

— Да, и моих братьев, и их жён, и моего отца, если бы я подумал об этом, может быть, даже твой.

Я подняла голову и посмотрела на него.

— Да ладно. Правда?

Он сощурил глаза.

— У тебя ведь день рождения зимой, так? В декабре? Возможно, двадцать первого?

Я ахнула.

— Да! Откуда ты это знаешь?

— У меня хорошая память на факты, особенно связанные с числами. — Уголок его губ приподнялся. — Хочешь, я повторю тебе две сотни десятичных знаков числа Пи? Это тебя возбудит?

— Возможно, — сказала я, и я шутила только наполовину. — Боже, у тебя действительно есть пунктик по поводу цифр, не так ли? Но как ты запомнил мой день рождения?

Он пожал плечами.

— Наверное, я где-то его увидел, хотя это странное число, и мне такие не нравятся. У тебя должен быть чётный день рождения.

— Что?

Он издал смешок.

— Ничего. Просто шутка.

Мне нравилось слышать, как он смеётся. Положив голову ему на грудь, я прижалась чуть ближе.

— Это так мило. Я так рада, что ты пригласил меня сюда.

Он поцеловал мою макушку и поднёс руку к моим волосам, обвивая длинную волнистую прядь вокруг пальцев.

— Я не был уверен, что ты захочешь прийти.

Я хотела посмотреть ему в лицо, но мне так нравилось чувствовать его руку в волосах, что я осталась на месте.

— Почему нет? Я была здесь почти целый день.

— Я знаю, но… я посылаю много противоречивых сигналов.

— Да, — согласилась я. — Но, поскольку мне нравится твоё общество, и в эти дни у меня нет предложений получше, это сойдёт.

Он потянул за волосы, заставляя меня визжать.

— Очень смешно.

Я хихикнула, подняла голову, чтобы посмотреть на него.

— Я дразню. Я хочу быть здесь. Мне это было нужно.

— Что именно нужно?

— Просто… это. — Даже я не была уверена, что именно я имела в виду, но что-то в том, чтобы быть в его объятьях, чувствовать себя желанной, красивой, свободной и сексуальной, дало мне надежду. Я очень долго чувствовала себя так плохо, что я забыла о том, что можно чувствовать себя так хорошо, такой взбудораженной жизнью и её поворотами. Возможно, между нами было просто физическое влечение, но мне этого было достаточно, и если его потребности тоже были удовлетворены, то так даже лучше.

Мы медленно и лениво целовались, его язык раздвинул мои губы. Секунду спустя, его рука обвила мою грудь, мягко сжимая её, и я переместила свою руку между его ног, поглаживая его так же, как ранее в лодке. Я почувствовала, как он ожил под моей ладонью.

— Я тоже рад, что ты здесь, — прошептал он мне в губы. — В противном случае, я был бы наверху в своей постели и дрочил на тебя прямо сейчас.

Мышцы моего пресса напряглись, как только я это представила и прижала руку к его эрекции.

— Ты только что вложил в мою голову довольно озорную мысль.

— И что же это? — Его пальцы дразнили мой сосок через тонкую ткань платья, заставляя оба затвердеть и покалывать.

— Я хочу это увидеть.

Он застыл.

— В самом деле?

Я закусила губу.

— Извини, это слишком грязно? Я никогда раньше за этим не наблюдала, я просто думаю, что было бы горячо понаблюдать за тобой. Но, вероятно, это слишком извращенно.

— Нет. Нет. Ты просто удивила меня, вот и всё. — Он поцеловал меня снова, в этот раз глубже, его требовательный язык скользил между моими губами так ловко, что между моими ногами всё начало гудеть. — Хочешь подняться наверх? — спросил он низким и игривым голосом.

— Да.

Он встал и взял меня за руку, помогая мне подняться. Я собиралась взять обувь, но он резко потянул меня в хижину.

— Оставь их. — Он грубо потащил меня через патио, сквозь раздвижную дверь. Минуту спустя, задыхаясь, я поднималась по лестнице на чердак. Забравшись, я удивилась тому, как светло было там — лунный свет, сияющий в огромном окне, окутывал всю комнату серебром. Себастьян подошёл ко мне сзади и приподнял подол моего платья, а я подняла руки. Он легко снял его через голову, и, когда я повернулась к нему лицом, он выворачивал платье налицо, как будто собирался повесить его или что-то вроде того.

— В самом деле, Себастьян? — Я схватила вещь и бросила на пол.

— Это хорошее платье.

— Боже. Ты такой милый. Но к чёрту платье. И к чёрту твою рубашку. — Я начала расстёгивать его рубашку, мои пальцы дрожали от необходимости прикоснуться к нему. Он помог мне закончить с этим, и я стянула рубашку с его плеч, бросая её рядом с моим платьем. Схватив свою белую майку за воротник, он стянул её, увеличивая кучу одежды на полу. Немедленно, я обняла его, прижимая свою грудь к его тёплой, голой груди, и обрушила свой рот на его. Он обернул руки вокруг моей спины и поднял меня с пола, а я инстинктивно обхватила его талию ногами. Его мускулистое тело было горячим и твёрдым между моих бёдер.

— У тебя невероятное тело, — тяжело дышала я, когда он положил руки мне под задницу. — Я умирала от желания прикасаться к нему весь день.

— Я был твёрдым уже два дня, — сказал он, массируя моё тело. — И мы оба знаем, что два лучше, одного, поэтому я выигрываю.

Повернув нас к кровати, он опустился на колени на матрас, мягко положив меня на спину, прежде чем потянуть мои промокшие трусики вниз по ногам. Я приподнялась на локтях, желая посмотреть, как он снимает свои штаны и начинает шоу. Но после того, как снял обувь, он медленно взобрался на меня, припав ртом к груди.

— Эй. — Я нетерпеливо ёрзала. — Ты сказал, что я могу посмотреть.

— Ты можешь. Ты можешь смотреть, как я делаю это. — Он вывел круг вокруг жёсткого соска своим языком, а затем начал сосать его. — Ты можешь смотреть, как я делаю это. — Он провёл языком вниз по моему телу, заставляя мой клитор покалывать. — И ты можешь смотреть, как я делаю это.