Непокорная красавица

Глава 9

На лице Джека появилось жесткое выражение.

– Спасти меня? От чего?

Лорелея пожала плечами, обмакнула тонкую кисточку в золотистую краску, которую только что смешала, и попробовала высветить на портрете его волосы.

– От самого себя.

Он фыркнул. Джек напомнил ей раненого кабана, попавшего в капкан.

– Вот уж от кого меня не надо спасать.

– А, по-моему, надо.

– А, по-моему, у вас не все в порядке с головой.

Наклонив голову, Лорелея очертила на холсте линию его волос.

– Возможно. Я слышала и худшие обвинения.

Джек немного подвигался: поднял голову, повращал кистью, потом оперся щекой о кулак.

Волосы упали с плеч, рубашка раздвинулась дальше, открыв грудь почти до пояса. Под белым накрахмаленным полотном ходили бронзовые мускулы. На плече все еще была повязка.

Господи, какой же красавец. Жаль только, что он это отлично понимает, и поэтому она была невосприимчива к его красоте.

– А вообще с чего это вам захотелось меня спасать? – спросил он.

Зажав кисть в зубах, она пальцем слегка растушевала краску. Она не была уверена, следует ли отвечать, потому что, если она скажет правду, он может накинуться на нее, как бешеный зверь.

Она снова взяла кисть в руку и посмотрела на него. Он слегка подался вперед, так что рубашка подчеркнула каждый мускул на груди; глаза у него блестели, в них горело любопытство, которое ее так пленило, что она не успела придумать возражение, слова сами сорвались с губ:

– Потому что вы совсем не такой, как о вас говорят.

– О? – Джека осветилось заманчивой улыбкой, показавшей, как сильно его заинтриговало это откровение. – Я могу назвать вам тысячу человек, которые с вами не согласятся.

Конечно, сможет, нет никакого сомнения. Она сама может назвать троих, которые скажут, что он гнусный тип, по которому плачет веревка. Но пусть Джастин, отец и лорд Уолингфорд думают так, она больше не считает Джека таким. Она помедлила, придумывая, как свернуть беседу с опасного пути, а заодно и направление своих мыслей, они могли только навлечь на нее беду.

– Ну вот видите, вы пошевелились.

Джек уронил руку и снова лег плашмя на спину. Он потянулся, как сытый лев, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не замечать, как распахнутая рубашка подчеркивает совершенство его груди... или как кожаные штаны облегают деталь, которая ее очень интересовала.

Вообще-то однажды она видела обнаженного мужчину. Джастина, когда тому было десять лет. Не мужчина, конечно, но она увидела это.

Она гуляла с гувернанткой, и та где-то в лесу потерялась. Лорелея пыталась ее найти и наткнулась на Джастина с братом, которые собирались купаться.

Брат еще не разделся, а Джастин все с себя снял и шел к воде. Странное зрелище. Пониже живота болтался непонятный кусочек плоти, похожий на короткого толстого червяка. Она несколько мгновений на него смотрела, умирая от любопытства – что это такое.

Послышался треск гравия – приближалась гувернантка, и Лорелея быстро попятилась, и потом несколько недель эта картина преследовала ее. Ей ужасно хотелось кого-нибудь спросить, но было стыдно, и она оставила секрет при себе. Через несколько лет она узнала, что это за плоть и что она делает, и решила, что никогда не пожелает ее еще раз увидеть.

До сегодняшнего дня. Сейчас она обнаружила, что заинтригована. Интересно, как выглядит это у Джека? От одной этой мысли ее лицо разгорелось. «Лорелея Дюпре, что с тобой, во имя Господне! Воспитанная девушка никогда, никогда не думает о таких вещах! Отец бы тебя за это выпорол!»

Что с ней случилось, что она подумала об этом?! Джек, слава Богу, не догадывается, о чем она думает. Он глубоко вздохнул, сел и запахнул рубашку.

– Извините, душечка, – сказал он. – Больше не могу, мне надо подвигаться. Боюсь, долгая пассивность исчерпала даже мое терпение. К тому же в это время я делаю обход и проверяю команду.

Лорелея ничего не сказала, да и как бы она смогла? Она не смела поднять голову. И не была уверена, что после таких мыслей сможет хоть когда-нибудь посмотреть ему в глаза. Он подошел к мольберту и постоял перед ним, перевязывая волосы кожаным ремешком.

– А у вас талант, мисс Дюпре.

Лорелея вспыхнула от удовольствия, но по-прежнему смотрела на палитру, чтобы он как-нибудь не догадался, о чем она думала.

Портрет оказался даже лучше, чем она надеялась. Кроме глаз. Ей не удалось передать их цвет. Серые, словно стальные, глаза не поддавались изображению. Не говоря уж об энергии и уме, которые светились в их глубине.

– Вы оказались хорошим фруктом, – сказала она.

– Миледи, каждый раз, когда вам потребуется фрукт, зовите меня, – сказал он, наклонившись к ней.

Его дыхание щекотало шею, давило грудь, и она испугалась, что сейчас перестанет дышать. Он был так близко, что, казалось, касался ее, и, по правде говоря, ей этого хотелось.

– Вы и есть фрукт, капитан Черный Джек, – прошептала она.

– Тогда позвольте вас попросить: откусите от меня кусочек!

Ее как будто окатило холодной водой.

– Прошу прощения? – Она подняла на него глаза – и встретила сводящую с ума улыбку.

– А вот я определенно хочу попробовать кусочек вас. – Он заключил ее в кольцо рук, не давая отшатнуться.

Лорелея трепетала, зная, что, если он ее не отпустит, она может ему поддаться, внутри возникло сильное, почти болезненное желание.

– Я думала, вам надо идти проверять команду.

– Они могут подождать. А вы...

– А я должна все тут убрать, – прервала она. – Кисти надо помыть, холст надо... В общем, мне нужно заняться делами. Прямо сейчас.

Игнорируя ее сбивчивые объяснения, он погладил чувствительное место под ушком, и у нее по всему телу пробежала дрожь. Он отодвинул косу, провел линию под волосами и спросил – во второй раз с тех пор, как она появилась на корабле:

– В это место вас когда-нибудь целовал мужчина?

– Конечно, нет, – выдохнула она. И тогда он это сделал.

Губы коснулись шеи, и Лорелея застонала от неожиданного наслаждения. Джек твердой рукой взял ее за талию, и наслаждение оплело ее тысячью лент. «Уходи!» – кричал разум, но она не хотела уходить. Наверное, и не смогла бы, если б захотела.

Джек окружал ее своим теплом. Ничего подобного она не испытывала до сих пор.

– Я хочу тебя, Лорелея., – прошептал Джек ей на ухо. – Хочу почувствовать, как твое тело прижимается к моему, хочу целовать каждый дюйм твоего обнаженного тела.

Она не знала, что говорить, потому что чувствовала то же самое. Он был таким приятным, таким соблазнительным, у него было такое восхитительное тело... Джек захватил ее губы грубо и властно, как пират – кем он и был на деле. Она наслаждалась его вкусом, запахом океана и мужчины. Обеими руками она вцепилась в его рубашку, чувствуя потребность прижаться ближе.

Помоги ей Бог, но она хотела этого мужчину. И когда думала, что уже погибла без надежды на спасение, раздался стук в дверь.

– Капитан! Мне нужно сказать вам два слова!

Джек отстранился от нее и грязно выругался, так что она покраснела. Он стрельнул в нее глазами и рявкнул в сторону двери:

– Подождешь, черт возьми! – И снова обратился к ней. Лорелея полностью отдалась его объятиям, она больше не могла сопротивляться. Это было свыше человеческих сил.

– Капитан, это срочно, – настаивал голос из-за двери.

На этот раз Джек оторвался от нее и отошел на два шага, дыша так же тяжело, как она.

– Уходи, Лорелея, – прошептал он.

Он скривился, как будто получил неожиданный удар. Лорелея не собиралась спорить с разумным приказом, она выскочила из каюты и налетела на бедного пирата, ожидавшего в коридоре. Буркнув извинение, она побежала без оглядки. Оказавшись в своей каюте, она заперла дверь – и тут же сделала ужасное открытие: она убегала от самой себя.

От охватившей его потребности Джек дрожал, желание и вожделение разрывали его. Вокруг еще витал сладкий аромат ее духов, он чувствовал прижатое к груди тело и воображал те мгновения, когда она разденется. Джеральд просунул голову в дверь. Это был моряк, одним из первых пришедший на его корабль.

– Провалиться мне, капитан, я понятия не имел, что ворвался не вовремя, – испуганно сказал он.

Джек стиснул зубы и посмотрел на Джеральда так, как будто собрался оторвать ему голову и насадить ее на шест.

– Чего тебе? – прорычал он.

– Ничего, капитан, ничего особенного. Вы просто поднимитесь наверх и делайте то, что вы там делали, а я постараюсь не попадаться вам на глаза.

Джек помрачнел еще больше.

– Тогда какого черта ты не сделал то, что я тебе велел?

Джеральд рванул по коридору, как заяц, вырвавшийся из волчьих когтей. Все еще дрожа, Джек со всей силы захлопнул дверь. Как бы он желал, чтобы шквал всех их унес к дьяволу. Ему требовалась добрая порция ледяной воды, чтобы окатить горевшее пламенем тело.

Еще немного, и его начнут называть Безумный Джек-Пират.

– Маленькая мегера, – проворчал он, злясь, что позволил довести себя до такого состояния. Он всегда умел владеть собой, а теперь ее запах чуть не свел его с ума. Еще миг – и он бы взял ее силой.

Почему?

Она не самая красивая женщина, он видел и получше. Не самая завлекательная. Но в ней есть что-то, чему он не мог противиться. Его мучило не просто желание соблазнить ее, а странное, почти осязаемое чувство, нечто пугающее и...

И что-то, в чем он боялся себе признаться.

«Буду держаться от нее подальше», – решил он, налил в таз воды, умылся и плеснул холодной водой на шею.

Да, вот что надо делать – избегать ее. Лучше проиграть в том споре про обольщение, чем дать ей овладеть его помыслами.

«Да, но искушение слишком велико, – возразил внутренний голос. – Я уложу эту девку в постель, и делу конец».

Вот-вот, так он очистит от ее женских излучений свой организм. Несколько быстрых толчков в кровати – и все опять будет хорошо. Разве не так?

– Станет лучше, черт возьми! – громко сказал он самому себе.

Лорелея ужинала одна в своей каюте. Джек не потрудился прислать за ней. А она и не хотела. Но все-таки простая вежливость требовала пригласить на ужин свою пленницу. Послышался стук в дверь. При мысли, что он все-таки за ней пришел, Лорелея встрепенулась.

– Войдите!

Вошла Алиса. Скрывая разочарование, Лорелея приветствовала ее с преувеличенной радостью.

– Мы подумали, может, ты присоединишься к нам ненадолго? – сказала Алиса.

Конечно, это лучше, чем сидеть в каюте и оплакивать свое бедственное положение и то, что у Джека есть дела поважнее, чем тратить время на нее. Если он хочет делать то, что он там сейчас делает, вот и прекрасно, она найдет себе развлечение.

– С удовольствием. – Лорелея сложила салфетку и положила на поднос рядом с тарелкой. – Покажи, куда это отнести. – Она кивнула на поднос.

– Заберем позже.

Они поднялись на главную палубу. Там уже обосновались мужчины. Некоторые еще ели, три моряка держали в руках инструменты: гитару, банджо и дудочку – и играли красивую мелодию, еще один моряк пел глубоким тенором. Другие пираты играли в карты или в кости.

Знакомая сцена, ее можно встретить в любом маленьком городе, подумала Лорелея, проходя с Алисой по палубе. Дружелюбие, товарищество. Она не сомневалась, что совместная жизнь и дела сковали моряков крепкой дружбой.

На корме сидели Мейвис и Кейси, их мужья и Билл, который привалился к бухте каната и курил трубку.

– А вот и она, – сказал Билл. – Я же говорил, что Алиса сумеет вытащить ее из укрытия.

Лорелея смутилась.

– Я не пряталась.

– Он с тобой заигрывает, – сказала Алиса.

– Иди сюда, – сказала Кейси и подвинулась. – Мы смотрим, как солнце садится.

Лорелея села и стала разглядывать мужчин. Некоторые из них действительно казались грубыми, но большую часть команды составляли молодые люди лет двадцати четырех или около того.

– Будет дождь, – сказал Тарик, глядя на полосы кружевных розовых облаков на фоне синего неба.

– Откуда вы знаете? – спросила Лорелея. Закат был очень красивый.

– Чувствую костями.

Несколько минут все молчали, потом Тарик и Билл стали играть в кости, а Алиса открыла небольшую конопляную сумку, достала нитки и спицы и принялась вязать. Лорелея могла бы поклясться, что Алиса вяжет детское одеяльце, но знала, что этого не может быть.

– Вы каждый вечер так делаете? – спросила Лорелея.

С океана дул легкий ветерок, волны плескались о борт, наполняя душу покоем. Непостижимо, но на корабле тех, кого считали негодяями, Лорелея чувствовала себя в безопасности.

Может, так же чувствовала себя бабушка, когда плавала вместе с дедушкой? Она часто рассказывала Лорелее про песни и игру в карты в те далекие годы, но ей все это казалось нереальным. Старая бабушка была не похожа на женщину, которая могла сбежать с любовником в море. Если бы не дурная слава старой Анни и не ее умение владеть шпагой, Лорелея вообще не верила бы в ее истории.

Но они были правдивы, все до единой, теперь она это знала.

– Эй, парнишка Кит, – крикнул один из моряков. Лорелея посмотрела и увидела, что Кит с Джеком выходят на палубу. – Тебе не пора спать?

Кит показал ему язык. Джек сказал с еле заметным оттенком веселья:

– Кит, не груби.

Не заметив ее присутствия, Джек отправил Кита к мужчинам, игравшим в карты, а сам заговорил с тем пиратом, который их окликнул. Через какое-то время Кит примчался к отцу с победно вскинутой рукой. Джек посмотрел на его карты, улыбнулся и поздравил мальчика, потом шлепком подтолкнул его обратно. Лорелея улыбнулась, наблюдая эту сцену, и ей стало тепло. Признается он или нет, но он любит этого мальчика. Мальчика, с которым у него нет никаких родственных связей.

«Знаешь, чего мне больше всего не хватает, Лори? – услышала она голос бабушки. – Мне не хватает смеха твоего дедушки. Не хватает того, что я чувствовала себя счастливой, когда просто смотрела на него и ничего не делала. Я надеюсь, со временем ты поймешь, о чем я говорю».

При этой мысли Лорелея насторожилась. Откуда она взялась? Ничего такого к Джеку она не испытывает. Джастин – вот кто делает ее счастливой. Алиса положила вязанье на колени и сказала ей:

– Красивый мужчина, правда?

– Кто это? – выпалил Билл, вынув трубку изо рта. Он оглядел команду, как будто искал, кого бы стереть в порошок.

– Капитан, мистер Билл, – огрызнулась Алиса, отматывая пряжу. – И я не с тобой разговариваю. – Алиса посмотрела на Лорелею. – Знаешь, один раз он схватил пулю, предназначенную Биллу.

– Он сделал еще больше, чтобы спасти меня, – добавил Тарик и бросил кость так, что она откатилась к краю палубы. – На корабле каждый, так или иначе обязан жизнью капитану. А сейчас он заботится о тяжело раненном Томми, выхаживает его.

– И я перед Джеком в долгу за тебя, – сказала Кейси и прильнула к Тарику. – Я бы не познакомилась с тобой, если бы он не пришел незваным к моему отцу на вечеринку.

Тарик улыбнулся и погладил ее по плечу. Было видно, что они любят друг друга.

– Pardonnez-moi, mademoiselle Дюпре.

Подошел Генри и одарил ее улыбкой. На нем были белые бриджи и коричневый жилет с голубой вышивкой. Длинные волосы он забрал в косичку и выглядел беззаботным и веселым.

– Сейчас будут играть джигу, я интересуюсь, может, вы со мной спляшете?

Лорелея не знала, что отвечать. Меньше всего ей хотелось оказаться в центре всеобщего внимания.

– Иди, – сказала Алиса. – Мы тоже пойдем, Кейси с Тариком и я с Билли.

Тарик поднял глаза от игры, собрался возразить, но, увидев, что Кейси подняла брови, ничего не сказал.

«Нельзя этого делать». Но Генри столько для нее старался, что отказаться было невозможно.

– Почту за честь.

Генри просиял и подал ей руку. Лорелея встала, но предупредила:

– Генри, к сожалению, я не умею танцевать джигу. Надеюсь, вы простите меня, если я отдавлю вам ноги.

– Мадемуазель, я с удовольствием дам вам стереть мои ноги в пыль, но думаю, что вы не так неловки. Нет, вы будете танцевать великолепно!

– Откуда вы знаете?

– Вы joiez de vive. Такая страстность не ограничивается способностью к рисованию.

Он взял ее за руки, поднял их дугой и отодвинулся.

– Очень надеюсь, что вы не ошибаетесь, – сказала она, и тут заиграла музыка.

Лорелея старалась повторять замысловатые шаги, но наступала ему на ноги так же часто, как Джастин, когда танцевал с ней. Однако Генри ничего не имел против, он только смеялся и подсказывал ей, что делать. Ей приходилось нелегко, но она наслаждалась.

Когда закончилась музыка, Лорелея, вся встрепанная, запыхавшаяся и возбужденная, подоткнула выбившиеся волосы и поправила блузку, которая сбилась, когда Генри крутил Лорелею в танце.

Генри наклонился к ней и прошептал:

– Я надеюсь, мадемуазель, что рисуете вы лучше, чем танцуете.

Она засмеялась, но тут заметила, что к ним приближается Джек, и в его голодных глазах было столько ярости, что она похолодела. Генри стоял спиной к Джеку и не догадывался о недовольстве капитана. С просветленным лицом он слегка поклонился и сказал:

– Спасибо, что ублажили меня, мадемуазель Дюпре. Давно мне не приходилось танцевать с приличной женщиной.

Решив игнорировать Джека, она посмотрела Генри в глаза:

– Я получила большое удовольствие.

Он протянул ей руку, и она с вызовом оперлась на нее («Вот тебе!» – сказал ее взгляд, брошенный на Джека) и дала отвести себя на то место, где снова собрались Тарик и компания.

Она заставила себя не оглядываться на Джека, который, без сомнения, имел угрожающий вид, и подошла к перилам. Опершись о них, она стала смотреть на море, физически ощущая на спине взгляд Джека. Генри встал рядом и тоже оперся о перила, копируя ее позу. Генри почти так же красив, как Джек, и, уж конечно, добрее, но почему же у нее не бьется сердце, когда он рядом?

Да и Джастин никогда не вызывал в ней таких ощущений. Почему? Не желая копаться в своих чувствах, она спросила Генри:

– Как вы научились рисовать?

– Моп рёге... э... мой отец – он был художник.

– В самом деле?

– Oui, он учился в Париже. Но, как и многие другие, не мог зарабатывать на жизнь делом, которое любил.

– Какая жалость! – Она искренне пожалела его отца. – Так это он вас научил?

Генри с глуповатым видом пожал плечами:

– Как вам сказать? Он пытался, но я... Из меня не получился etudiant. Я решил не повторять его ошибки, послушался мать, которая говорила, что это не мужское дело, и так упустил свое предназначение.

Было видно, он расстроен тем, что оставил дело отца. Бедный Генри.

– Вы поэтому стали моряком? Чтобы зарабатывать на жизнь?

– Non, – сказал он с оттенком горечи. – Я работал грузчиком в парижских доках, чтобы помогать maman прокормиться, но бандиты меня схватили и продали на английский корабль, стоявший в гавани.

– О, Генри! – Она участливо дотронулась до его руки. – Какой ужас!

– Mais oui. Хуже всего, что тогда я совсем не знал английский язык. У меня были тяжелые времена, я не понимал, чего от меня хотят.

– Вас научил кто-то из моряков?

– Non, несколько ударов плеткой и сапогом, и я быстро научился понимать, что должен делать. – Он покачал головой и вздохнул. – Вот когда я подумал: «Дурак же ты, Генри, что бросил искусство».

Она от души ему сочувствовала.

– Как вы стали пиратом?

Он дернул правой стороной рта, потом засмеялся:

– Через несколько лет в Англию вернулся капитан Джек. Он предложил нам свободу при условии, что мы поступим к нему на службу.

– И вы добровольно пошли на риск, зная, что власти вас повесят, если поймают?

Он вскинул голову:

– Все лучше, чем служить на английском корабле, где мне не платили и обращались как с собакой. Я повидал такие ужасы, что для меня день свободы стоил того, чтобы за нее умереть. Пусть лучше я умру свободным человеком, чем рабом.

Она знала многих, кто чувствовал то же самое. Многие из тех, с кем она вместе выросла, сражались на войне за те же идеалы. Генри слегка повернул голову, чтобы видеть ее, а она продолжала смотреть на волны и темнеющее небо.

– Я думаю, мадемуазель, вы понимаете эту потребность?

– Да, – прошептала она. – Гораздо больше, чем вы думаете.

Генри погладил прядь волос, выбившуюся у нее из косы.

– Вы храбрая женщина, Лорелея.

– Вполовину не такая храбрая, как ты, – Билл.

Они оглянулись. Билл, сидевший рядом с Алисой, мотнул головой в сторону, Лорелея посмотрела туда и увидела, что Джек наблюдает за ними с недовольным выражением лица. Генри отдернул руку. Билл прищелкнул языком.

– Я не видел, чтобы он так бесился, с тех пор, как мы узнали, что Уолингфорд сделал с «Голубкой».

Лорелея сразу забыла о Джеке и его настроении.

– Что сделал адмирал? – спросила она, надеясь, что он поделится информацией охотнее, чем Джек.

Билл выпустил клуб дыма, выбил трубку о палубу.

– После того как он захватил в бою корабль, он приказал всю команду связать, а потом поджег корабль вместе с людьми.

У нее подвело живот. Лорд Уолингфорд? Не может этого быть.

– Нет, он никогда бы такого не сделал!

– Один тип, его называют Мясник Гейб, сделал похуже, – сказал Генри, и она перевела внимание на него. – Как я слышал, однажды он захватил колониальное торговое судно, и когда там нашли оружие, он решил, что оно для «Патриотов», и тоже приказал поджечь корабль. – Глаза Генри потемнели от злости. – Они заперли в трюме восемьсот мужчин и женщин. Говорят, их крики были слышны за много миль.

Лорелея пыталась соотнести эти истории с добродушным мужчиной, которого так хорошо знала. Правда, адмирал суровый человек, но он не способен на такие зверства! Не раздумывая Лорелея спросила:

– А разве вы не делали то же самое?

Вся компания казалась обиженной.

– Мы не убиваем безоружных мужчин и, уж конечно, не расправляемся с женщинами, – фыркнул Тарик. – На этом борту вы не найдете трусов.

– Извините, – покаялась она. – Я не хотела вас обидеть, просто я слышала такие же истории про капитана Черного Джека и его команду, про то, как вы безжалостны к своим жертвам.

– Не надо верить всему, что услышишь, – сказал Билл. – Большинство из нас просто зарабатывают деньги, чтобы потом покончить с пиратством и жить в достатке до самой старости. Мы делаем то, что нужно для выживания, и не больше того.

– Тогда откуда вы знаете, что рассказы про адмирала правдивы? – спросила она.

– Я плавал у него на корабле, – сказал Билл и скривился от отвращения. – От меня вы можете узнать из первых рук, что мы за всю жизнь не сделали и половины тех ужасов, которые этот «хороший» адмирал делает ежедневно. Уолингфорд вбил себе в голову, что действует по приказу Бога и короля и любое преступление ему предписано свыше.

Лорелея с сомнением смотрела на Билла. Вообще-то она слышала от адмирала нечто подобное по разным поводам. И все равно этого не может быть. Или может? Человек, который держал ее на коленях, который часто говорил о ней как о своей приемной дочери, – неужели он способен на такие зверства?

В глазах Билла сверкала неподдельная ненависть, он не мог лгать. У Лорелеи разболелась голова. А как же Джастин? Тот ли он человек, каким она его считает?

«Лори, они всего лишь слуги и рабы. Они для того, чтобы обслуживать нас, ни для чего больше».

Она помнила его слова. Это было в тот день, когда заболела ее гувернантка Герти, и Лорелея укрыла ее лишним одеялом, а Джастин ее за это отругал. Тогда она на него разозлилась, но не придала этому случаю большого значения.

Сейчас же она подумала: может, так он и обращается с людьми, когда ее нет?

Нет, Джастин – благородный человек! Он ее любит!

«Знаешь, Лори, если ты хочешь, чтобы я когда-нибудь на тебе женился, тебе придется изменить свое отношение. Я не хочу, чтобы люди видели, как моя жена тащит одеяло простой служанке. Господи, женщина, у тебя полон дом прислуги, позови кого-нибудь и прикажи отнести одеяло. Так ты дойдешь до того, что станешь готовить еду».

Лорелея прижала руку ко лбу и зажмурилась. В словах Джастина нет ничего плохого. То же самое ей сказал отец.

Джек старался ее смутить с того момента, как они встретились, теперь за то же принялась его команда. Нельзя их слушать. Джастин и его отец – хорошие люди. Так должно быть, иначе ошибочно все, во что она до сих пор верила. А она не хочет ошибаться, особенно в отношении того, что скажется на всей ее дальнейшей жизни.

– Извините, я себя плохо чувствую, – сказала она.

Генри нахмурился:

– Вы побледнели, мадемуазель. Позвольте проводить вас до вашей комнаты, s'il vous plait.

– Спасибо, – сказала она, принимая поданную руку. Он провел ее через палубу и вниз по трапу.

Только на полпути к каюте Лорелея поняла, что делает. Она доверила пирату отвести себя туда, где она спит! Ее охватила паника: они приближались к двери.

– Если хотите, мадемуазель, я попрошу Сару принести вам чаю. Может быть, вам станет лучше.

– Хорошо бы, – прошептала она.

Генри низко поклонился и поцеловал ей руку. Выпрямившись, он сказал:

– Надеюсь, что вам станет лучше, ma petite. Может, в будущем вы позволите мне посмотреть ваши работы. Капитан Джек сказал, что вы очень талантливы, а я уже давно не имел удовольствия видеть чужую живопись.

Щелкнув каблуками, он наклонил голову, развернулся и вышел. У Лорелеи кругом шла голова. Пираты вели себя как джентльмены, а джентльмены поджигали корабли вместе с людьми.

«Не судите о людях поспешно, Лорелея». Джек прав. Она всю жизнь судила людей, а теперь ее поспешные суждения казались насмешкой над ее восприятием мира. Ну и пусть, все, что ей нужно, это вернуться домой, туда, где все так, как должно быть. Только она никогда больше не сможет думать и вести себя по-прежнему. Джек научил ее иначе смотреть на вещи. На людей.

Ее мысли вернулись к Герти, гувернантке. Она знала ее всю жизнь и все-таки на деле мало, что знала о женщине, которая посвятила себя заботе о ней, о Лорелее. Есть ли у нее братья-сестры? Любит ли она рисовать? Куда отправляется в выходные? Получается, Лорелея – как Джастин, она так же бессердечна по отношению к женщине, которая о ней заботилась.

Она не понимала, благодарить ли Джека за то, что он открыл ей глаза, или проклинать.