Непокорная тигрица

Глава 13

Чжи-Ган внимательно прислушался, однако за женской ширмой было тихо. Он не услышал ни шепота, ни шуршания шелка — ничего. Похоже, Анны там не было. Внезапно он почувствовал, что у него внутри все сжалось от страха. Неужели она воспользовалась очередной возможностью и снова сбежала? Она могла незаметно выскользнуть из дома и попасть в руки этих людей.

Чжи-Ган тряхнул головой, заставляя себя вернуться к реальности. Он не сможет ее остановить, и она все время будет возвращаться к своему смертельно опасному занятию. Как бы там ни было, но ему все же будет гораздо лучше без этой белой жены. Во всяком случае он пытался себя в этом убедить. Он слегка опустил плечи, чтобы выглядеть менее воинственно. Если эти негодяи признают в нем императорского палача, то немедленно убьют его.

Первая жена Бая так громко рыдала, что у него разболелась голова. Но с другой стороны, это только помогло Чжи-Гану прикинуться больным. Незваные гости вломились в дом, чтобы посмотреть на тело губернатора. Их было пятеро. Вооруженные до зубов наемные убийцы с маленькими мочками ушей и помятыми лицами, на которых был запечатлен злой рок, судя по всему, беспрекословно выполняли приказ еще более жестокого человека, чем они сами.

Чжи-Ган внимательно посмотрел на главаря этой маленькой банды. Этот сукин сын, полукровка, был самым высоким среди них и постоянно сутулился. У него был открытый лоб и маленькие черные смышленые глазки. Он держал в руках тяжелый меч, хотя уже один вид его огромных мясистых кулаков до смерти напугал мадам Бай. Чжи-Ган мысленно выругал себя за то, что раньше не пришел на помощь первой жене. Когда он подошел к гостиной, она уже лишила их единственной надежды на защиту, ибо открыла дверь и впустила их в дом. Они, конечно же, говорили, что просто посмотрят на тело губернатора и сразу уйдут. Только наивная мадам Бай могла поверить в эту ложь.

Сейчас Чжи-Ган ждал удобного момента, чтобы появиться перед незваными гостями, но при этом постоянно прислушивался, не появилась ли Анна. По правде говоря, не было никакой необходимости в том, чтобы она наблюдала за негодяями, которые осматривали тело губернатора, приводя в ужас мадам Бай. Хотя Чжи-Ган понимал, что Анна сейчас в безопасности, он хотел, чтобы она находилась рядом с ним, — только тогда она была бы под его защитой. Прошло еще немного времени, и он понял: медлить нельзя.

Чжи-Ган увидел, как главарь-полукровка вытащил кинжал и уже собирался вонзить его в тело губернатора. Возмущенная до глубины души мадам Бай не могла позволить, чтобы мерзавцы, ворвавшиеся в дом, надругались над телом ее мужа.

— Прекратите немедленно! — закричала она. — Я проклинаю вас за то, что вы собираетесь сделать с мертвым человеком! Пусть его душа…

Она не успела договорить. Получив сильный удар по лицу и закружившись, как юла, женщина отлетела в сторону и натолкнулась на медник, в котором курился ладан. Чжи-Ган подоспел как раз вовремя и поддержал ее, не дав опрокинуть медник. Если бы горящие угли рассыпались по полу, то весь дом сгорел бы буквально у них на глазах.

— Как вы смеете совершать подобное! — закричал он. — Где же ваше уважение к покойному? Неужели вы не боитесь, что его душа накажет вас?

Первая жена громко и возмущенно сопела, прячась за спиной Чжи-Гана, что неимоверно раздражало его. Хотя она помогла ему, так сказать, выйти на сцену, ей и сейчас угрожала смертельная опасность. Один из этих ублюдков мог перерезать женщине горло просто для того, чтобы заставить ее замолчать.

— Все это слишком тяжело для вас, мадам Бай, — повернувшись к ней, сказал Чжи-Ган и ободряюще улыбнулся. — Вам нужно пойти на женскую половину и успокоиться. Я сам здесь все улажу.

Первой жене не нужно было повторять дважды. Она так быстро выбежала из комнаты, что Чжи-Ган даже не успел попросить ее найти Анну. Недовольно поморщившись, он повернулся к главарю-полукровке, который безжалостно резал тело несчастного губернатора.

— Зачем вы издеваетесь над ним? — спокойно спросил Чжи-Ган. У них было слишком мало времени, и за ночь они успели только кое-как сколотить скромный гроб для покойного. Шелковая ткань, которой был обит гроб, в одно мгновение стала красной от крови.

В это время полукровка поднял покрывало, скрывавшее лицо губернатора, и прорычал, даже не повернувшись к Чжи-Гану:

— Ты кто такой?

— Я — новый губернатор, — с достоинством ответил Чжи-Ган. Это, конечно, была ложь, но после того как вдовствующая императрица совершила дворцовый переворот, по всей стране поспешно начали менять губернаторов, назначая верных ей людей. Однако сейчас перевес сил был явно не в его пользу. В доме находились в основном только женщины и дети, и поэтому Чжи-Ган пока не мог продемонстрировать свою силу. Это было бы слишком опасно для остальных, и ему вряд ли удалось бы выиграть сражение. Сейчас ему нужно не злить этого человека, а попытаться договориться с ним.

Здоровяк шмыгнул носом и недовольно поморщился.

— Значит, тебе придется заплатить долги старого губернатора.

Чжи-Ган засмеялся.

— Вы считаете, что деньги появляются из воздуха? Как вы думаете, почему его убили? — спросил он, указывая на покойника. — Из-за многочисленных долгов! Все ценное, что было у него, забрал убийца.

Полукровка поднял голову и посмотрел на него.

— Ничего, мы еще что-нибудь найдем.

— Тогда давайте заключим с вами сделку, — сказал Чжи-Ган. — Могу предложить опиум, девушек-проституток, даже домашнюю скотину, если хотите. Все это я помогу вам продать. Но вам тоже придется выполнять мои условия. И тогда я не буду тратить полученные доходы, другими словами, мне не нужно будет красть ваши деньги.

Парень презрительно усмехнулся.

— Сначала заплати долги.

— Нет, — твердо произнес Чжи-Ган. — Мне кажется, что вам нужно еще кое-что. «Если им нужна Анна, — подумал он, — то они сейчас обязательно скажут об этом».

Главарь вытащил свой меч и злорадно усмехнулся.

— Нам нужны наши деньги. Если не отдашь, мы убьем тебя.

Чжи-Ган почувствовал, что у него просто камень с души свалился. Они не охотятся за Анной, но они жаждут крови, а значит, у него нет выбора. Они убьют его, а потом перевернут вверх дном весь дом, если он их не остановит.

Чжи-Ган так быстро выхватил свои ножи, что охранники главаря не успели даже глазом моргнуть. Двое мужчин упали на пол с перерезанными глотками. Из пятерых врагов осталось только трое, но именно в этот момент Чжи-Ган оказался в безвыходном положении. Оставшиеся в живых выхватили свои мечи.

Чжи-Ган не сдвинулся с места.

— Что ж, — сказал он, пожав плечами, — у меня вон там и там стоят лучники. — Он махнул рукой в сторону двери и окна. — Советую хорошенько подумать, прежде чем нападать на меня. Вас убьют раньше, чем вы успеете сделать хотя бы шаг. — Презрительно прищурившись, Чжи-Ган посмотрел на главаря-полукровку. — Ты умрешь первым.

Парень явно растерялся, однако Чжи-Ган понял, что он был не из робкого десятка.

— Я оставил своих людей возле дома. Может быть, они уже убили твоих лучников.

Чжи-Ган намеренно широко раскрыл глаза, якобы удивившись.

— Если бы их убили, то сейчас именно они лежали бы на полу, истекая кровью. Кроме того, твои мальчишки не способны убить даже собаку. Вряд ли они справятся с моими людьми, — усмехнувшись, добавил он. Ему приходилось рисковать, но это был оправданный риск. Он поверил Анне, а его прелестная маленькая любительница опиума наверняка разбиралась в этом деле гораздо лучше, чем он. И если все это теперь поможет ему…

Полукровка задумался. Он явно не спешил с ответом. Чжи-Ган спокойно ждал, чувствуя, как напряглись его ноги, и поглядывал по сторонам, чтобы не быть застигнутым врасплох. Наконец его противник сделал знак своим людям, чтобы они спрятали оружие.

— Ты даешь нам девчонок — мы даем тебе опиум. По полфунта за каждую.

Чжи-Ган почувствовал, как в нем закипает ярость. Продавать китайских девочек для того, чтобы покупать опиум, — да это просто невиданное зверство! Пытаясь скрыть свой гнев, он медленно подошел к одному из мертвых охранников. Схватившись за кинжал, торчавший из окровавленного горла, он попытался вытащить его и сделал вид, будто для него это довольно трудная задача. Все знали, что императорский палач мастерски управляется со своими ножами, но чем меньше он будет сейчас похож на воина, тем лучше. И он продолжил свои переговоры.

— Ты думаешь, что девочки достанутся тебе так легко? Я хочу десять фунтов за каждую, — сказал он, сжимая в руках оба своих ножа.

— Ха! — презрительно воскликнул полукровка. — Неужели ты рассчитываешь…

Чжи-Ган метнул кинжал в шею ближайшего к нему охранника. Теперь врагов осталось только двое.

— Прекрати немедленно! — закричал полукровка. Потом, выбросив вперед руку с мечом, он кинулся на Чжи-Гана.

Единственный оставшийся в живых товарищ главаря находился буквально в шаге от него. Однако Чжи-Ган был готов к такому повороту событий. Он успел уклониться от удара, а потом нанес главарю ответный удар, обезоружив его. Меч полукровки упал прямо в руку Чжи-Гана, так что он вовремя успел отразить удар другого головореза. Его предположение о том, что эти мерзавцы не умеют сражаться, подтвердилось. Они пытались запугать противника своим оружием, но не умели с ним обращаться. Буквально через несколько секунд товарищ полукровки тоже лежал на полу, напуганный до полусмерти. Главарь же оказался прижатым к гробу, и Чжи-Ган, приставив нож к его горлу, медленно произнес:

— Ты утомил меня. Говори, кто тот кукловод, который дергает тебя за ниточки?

Парень недоуменно скривился.

— Что?

— Он имеет в виду Сэмюеля, идиот, — раздался знакомый женский голос.

Все моментально изменилось, когда в комнату вошла Анна. Рядом с ней стояла одна из жен губернатора — скорее всего, это была вторая жена — и долговязый юноша весьма мрачного вида, лицо которого украшал огромный синяк. Похоже, это был след от трости второй жены.

— Почему ты бросил свой пост? — спросил главарь у этого юноши.

За него ответила Анна.

— Потому что только идиоты нанимают таких тупиц, как он, — сказала она, выходя на середину комнаты и осматривая свежие трупы. — Да, вижу, что ты провернул здесь неплохое дельце, Половинка. — Анна указала рукой на последнего оставшегося в живых охранника и велела: — Ты. Убери их отсюда.

Охранник в нерешительности топтался на месте. Тогда Анна подошла к нему и хлестко ударила его по лицу.

— Здесь я отдаю приказы! Пошевеливайся, иначе я убью тебя!

Парень, явно напуганный, бросился исполнять ее приказ. Чжи-Ган не удивился тому, что Анна командовала с такой уверенностью. У него даже мелькнула мысль о том, скольких людей она успела убить до встречи с ним. Потом он понял, что она, скорее всего, блефует — так же, как и он. Хотя…

В конце концов, он почти ничего не знал об этой женщине. О белой женщине, которая так смело распоряжалась сейчас… Как там она назвала этого парня? Половинка, кажется. Она ведет себя так, будто хорошо знакома с этим ублюдком, а тот повинуется ей и выказывает должное уважение. Если это правда, то Анна не просто наркоманка или обычный курьер. Чжи-Ган вдруг подумал, что женщина, которую он целовал, с которой занимался любовью этой ночью и которая, возможно, даже забеременела от него, и есть руководитель огромной организации торговцев опиумом.

Когда он представил себе все это, у него едва не помутился рассудок. Но он продолжал играть свою роль, изображая из себя нового покупателя, который хочет нажиться на этой грязной торговле.

— Я устал от вас обоих, — раздраженно произнес Чжи-Ган. И это была чистая правда. — Где Сэмюель? Я буду говорить только с ним!

— Вот идиот, — ухмыльнулся Половинка. Похоже, он не смог подобрать другое бранное слово. — Сэмюель не может приехать сюда. Он ведь белый.

Чжи-Ган удивленно пожал плечами.

— Эта женщина тоже белая, но она ведь здесь.

Анна пренебрежительно фыркнула.

— Мы поедем к нему, губернатор. Или вы можете оставить себе ваших девочек и жить без опиума. У нас таких шлюх в Шанхае хоть пруд пруди.

Половинка раздраженно топнул ногой.

— Сэмюель не встречается с покупателями! Это моя забота, — заявил он и, прищурившись, посмотрел на Анну. — Кстати, что ты здесь делаешь? Мы ищем тебя по всему Китаю.

И тут вторая жена решила, что настал самый подходящий момент, чтобы начать действовать. Несмотря на то что она хромала и была довольно хрупкой, женщина умудрилась быстро подойти к полукровке и с силой ударить его по лицу. Учитывая, что в сравнении с огромным парнем она выглядела беспомощной, это показалось столь неожиданным, что все присутствующие просто застыли от удивления.

— Ты, обезьяна-полукровка, нам не о чем больше говорить ни с тобой, ни с ней! — воскликнула вторая жена, гордо выпрямившись. — В этом доме траур! Выметайтесь отсюда и обсуждайте свои грязные делишки где-нибудь в другом месте!

Анна удивленно вскинула брови — почти так, как это делают китаянки.

— Ну что, губернатор? Вы поедете с нами или будете сидеть здесь без опиума и без денег, живя только на то, что может заработать честный чиновник?

Это был вызов. Такого ему еще никогда не говорили. Возможно, ему стоит принять это довольно странное предложение? С помощью солидных взяток он легко может получить эту должность и управлять провинцией, где он когда-то появился на свет. А потом навести порядок, чтобы здесь никогда больше не происходило того, что когда-то случилось с его сестрой.

Или он может, оставаясь императорским палачом, попытаться воплотить в жизнь свою навязчивую идею и положить конец всему этому ужасу. Если, конечно, прекрасная маленькая Анна действительно рассказала ему всю правду. В чем он, однако, теперь сильно сомневался.

— И что ты сделаешь? — спросил он.

На какое-то мгновение ему показалось, что он увидел в глазах Анны страх, но она быстро взяла себя в руки и указала на Половинку.

— Ты слышал, что он сказал? Сэмюель ищет меня по всему Китаю. Мне нужно все объяснить своему приемному отцу, и я поеду к нему. — Она долго смотрела ему в глаза, а потом снова заговорила: — Я знаю, что он все равно меня найдет. Я поверила, пусть всего только на одну ночь, что этого не случится. Как это глупо с моей стороны!

Половинка презрительно скривил губы.

— Так, значит, ты пыталась сбежать! Сэмюель даже мысли не допускал, что ты могла совершить такую глупость, а я догадался сразу. Я знал…

— Молчать! — злобно прошипел Чжи-Ган, сильнее прижимая нож к его шее. Ах, как же ему хотелось всадить клинок по самую рукоятку, но положение было слишком серьезным, и он не мог себе этого позволить.

Тем временем Анна подошла к Половинке почти вплотную и презрительно посмотрела на него.

— Я все расскажу Сэмюелю. Только ему, никому другому. Если ты привезешь меня к нему, тебя ожидает одно из двух — либо награда, либо смерть. Выбирай.

Половинка надулся от злости и надолго замолчал. Сейчас он вряд ли станет оказывать сопротивление. Если бы только Чжи-Ган мог остаться с ней наедине, тогда все было бы по-другому. Помедлив, Анна коснулась руки Чжи-Гана, в которой он держал свой нож, и мягко надавила на нее, заставив его опустить оружие. Ему не хотелось подчиняться ей, но в этот момент его снова с головы до ног окутало исходившее от нее тепло. И он подчинился, даже не понимая, как это произошло.

— Оставайтесь здесь, губернатор, — жестко произнесла Анна. — Предоставьте мне право вести переговоры от вашего имени.

Неужели она старается защитить его, надеясь, что он и в самом деле станет губернатором и будет вести тихую, размеренную жизнь? Или она просто хочет сбежать от него? Да какая, собственно, разница? Во-первых, Анна еще нужна ему, а во-вторых, он по-прежнему императорский палач, а значит, должен выполнять свои обязанности. Он встретится с белым человеком, который продает девочек и отравляет его страну, а затем раздавит эту мерзкую змею.

— Я хочу лично встретиться с Сэмюелем! — заявил Чжи-Ган не терпящим возражений тоном.

Анна презрительно скривилась.

— Тебе выпустят кишки так же, как и им, если ты думаешь, что твое высокомерие может подействовать на Сэмюеля! — воскликнула она. — Подумай как следует, губернатор. У тебя есть женщины, земля. Тебя ожидает обеспеченная и спокойная жизнь. Ты можешь начать все заново. Ты уверен, что действительно хочешь заниматься торговлей с белыми негодяями?

Чжи-Ган прищурился и пристально посмотрел на свою жену, пытаясь понять ее. Как это ни странно, но его очки совершенно не помогли ему. То, что она говорила, и то, как она это говорила, — вот что на самом деле было главным. Чжи-Ган почувствовал скрытое волнение в ее голосе — она как бы предупреждала его, что если он последует за ней в Шанхай, то они, возможно, оба погибнут. И все же, когда он смотрел в ее глаза, то видел в них страх и одиночество. Может, состояние постоянной тревоги — это обычное состояние наркомана? А может, это та же непреодолимая потребность, которую ощущает и он сам? Ему постоянно хочется быть с ней рядом, защищать ее, любить и ласкать. Но как же это нелепо! Императорский палач испытывает сильные чувства к белой женщине! Он не готов к тому, чтобы забыть ее. Нет, он никогда не бросит ее.

— Я еду с тобой в Шанхай, — твердо заявил Чжи-Ган.

Анна кивнула в ответ. Ее лицо было абсолютно спокойным. Но когда она повернулась, собираясь покинуть комнату, вторая жена схватила ее за руку и, указав на Чжи-Гана, воскликнула:

— Вы обязаны оставить здесь своих людей, чтобы они защищали нас! К нам должны относиться так, как того требует наше высокое положение!

Чжи-Ган чуть не засмеялся. У нее, как у жены покойного губернатора, не было уже никакого высокого положения, и она не имела права приказывать ему. И все-таки он восхищался мужеством этой женщины. Он прекрасно понимал, что ей тяжело отказаться от своей прежней жизни.

Вместо того чтобы поставить женщину на место, он склонил перед ней голову.

— Здесь останется Цзин-Ли. Он будет управлять от моего имени, — сказал он и, бросив быстрый взгляд на Анну, добавил: — А сейчас прошу вас отпустить мою жену. Ей нужно собираться в дорогу.

Половинка, который внимательно прислушивался к каждому его слову, открыл от изумления рот.

— Жена? — переспросил он. — Ты — жена губернатора?

Чжи-Ган заметил, как побледнела Анна. Тем не менее она спокойно произнесла:

— Я уже все тебе сказала. Ты приведешь нас к Сэмюелю. Мы все объясним только ему, никому другому.

— Ха! — презрительно воскликнул Половинка. — Он либо наградит тебя, либо накажет. Трудно предугадать, что именно он сделает. Ха!

Анна как-то странно посмотрела на Чжи-Гана.

— Судя по всему, дорогой супруг, нас с тобой ожидает одинаковая участь. И это приятно осознавать, не правда ли?

Когда Анна надевала дорожное платье, у нее дрожали руки. Как это глупо! Ведь сейчас она была почти в полной безопасности. Однако, несмотря на то что произошло между ними прошлой ночью, Чжи-Ган все еще был императорским палачом и мог убить ее за преступления, связанные с торговлей опиумом. В соседней комнате находятся люди ее отца, и они наверняка могут ее защитить. С ними ей нечего бояться. Разумеется, только до тех пор, пока она не встретится с Сэмюелем. Они побоятся убивать курьера без разрешения своего босса.

Но Половинка был человеком довольно непредсказуемым. Впрочем, как и все наркокурьеры. Может, все дело именно в ней самой? Анна задумалась. Ее душа уже давно превратилась в клубок противоречий. А наркоманы такие же ненадежные люди, как и курьеры.

Она вздохнула и, аккуратно свернув шелковое платье четвертой жены, положила его на кровать. Крестьянская одежда — брюки и туника — гораздо удобнее. Она не стесняет движений, хотя, конечно, шелк намного приятнее.

— Ты снова думаешь об опиуме? — донесся из спальни голос Чжи-Гана, который был целительным бальзамом для ее напряженных нервов. Помедлив, она решила бросить ему вызов и гордо вскинула голову.

— Да, — солгала Анна, хотя сейчас, для того чтобы успокоиться, ей больше хотелось воспользоваться его методом.

Чжи-Ган подошел к ней, но когда она подняла к нему свое лицо, предлагая поцеловать ее, он не ответил на этот призыв.

— Что ты задумала, Анна?

Она закусила губу, размышляя над тем, готов ли он услышать всю правду. А готова ли она рассказать ему все?

— Почему ты стал императорским палачом? Ведь это совсем не то, чего ты хотел.

Он вздрогнул, однако продолжал пристально смотреть на нее.

— Я хотел изучать труды Лао-Цзы и хотел понять, чем буддизм отличается от даосизма и христианства.

— Хотел стать ученым.

Чжи-Ган кивнул.

— Потом я вырос и уехал в Пекин. Я изучал философию, политику и другие науки.

— Образование не может превратить человека в… фараона, — последнее слово Анна произнесла по-английски. Она просто не знала, как китайцы между собой называют полицейских.

На его лице появилась грустная улыбка.

— Я встретил девушку… — сказал Чжи-Ган и вдруг резко наклонился к ней и прижался губами к ее губам. Он целовал ее так, как будто еще раз пытался показать, что она принадлежит только ему.

Анна замерла от наслаждения. Потом, когда все закончилось, Чжи-Ган прижался лбом к ее лбу, но так ничего и не объяснил.

— Ты встретил девушку… — напомнила она.

— Она умерла, — сказал он.

— Это та девушка, которая принимала опиум?

— Я убил человека, который поставлял ей опиум.

Он сказал это таким голосом, что Анна невольно вздрогнула. Перед ней сейчас был палач. И с этим мужчиной она флиртовала! С этим убийцей она занималась любовью! Именно этого мужчину она хотела больше всего на свете!

Анна невольно вздохнула и снова потянулась к нему губами, однако, прежде чем снова поцеловать его, она задала еще один вопрос:

— Сколько тебе тогда было лет?

— Семнадцать, — ответил он и еще сильнее сжал ее руки. — Китайские женщины совершенно беззащитны. Даже родители не могут защитить своих дочерей. Девочек продают, а женщин насилуют. Многие из них становятся наркоманками. — Он посмотрел ей прямо в глаза, как бы умоляя понять его. — Я ненавижу убийства, Анна. Но эти мерзавцы наживаются на несчастных девочках. Кто их остановит, если не я? Кто положит этому конец?

Она неотрывно смотрела на Чжи-Гана, всем сердцем чувствуя его боль.

— Конечно, ты. Ты спасешь их.

Он покачал головой.

— Слишком поздно. Я уже почти ничего не могу сделать.

— Ты ведь обыкновенный человек, — прошептала она.

Он снова впился губами в ее губы и просунул ей в рот свой язык. Он делал это намеренно грубо. Так, как и подобает палачу. И это могло нравиться только такой испорченной женщине, как она. Анна открыла рот, приветствуя его вторжение. Как и прошлой ночью, она сейчас полностью отдавалась ему, и он принимал этот дар. Какое-то время она пыталась сопротивляться, но это длилось недолго. Он был слишком силен, а она изнывала от желания.

Через некоторое время они забыли обо всем на свете, наслаждаясь друг другом. Когда Чжи-Ган поднял голову, Анна схватила его за плечи и зарылась лицом в его волосы. Ей казалось, что в тот момент, когда она полностью отдастся ему, он все еще будет крепко держать ее. Представив себе это, она улыбнулась.

— Если бы мы сейчас были в Пекине, — пробормотал он, — то я бы закрыл двери своего дома для всех друзей и знакомых, притворился бы больным, чтобы слуги не докучали мне, и провел бы целый месяц, а может, и больше в постели с тобой.

— Если бы мы были в Пекине, то я бы согласилась на это, — прошептала Анна. — И я бы не думала ни об опиуме, ни о твоей ужасной работе. Я забыла бы обо всем на свете и только бы ублажала тебя.

Наконец они отстранились друг от друга. Чжи-Ган помог ей поправить грубую крестьянскую одежду, а она в это время начала мазать лицо пеплом. Затем, отступив в сторону, он внимательно осмотрел ее и нахмурился.

— Ты похожа на мальчишку. На чумазого крестьянского мальчишку.

Анна кивнула.

— Только ты знаешь, что скрывается под этой одеждой.

— Нет, — сказал он, недовольно поморщившись. — Другие тоже знают. Этот твой Половинка и его люди.

Анна отвернулась от него, чувствуя, как в ней закипает злость.

— Они не мои мужчины, — отрезала Анна. Ей так хотелось, чтобы он снова крепко обнял ее, и она раздраженно пробормотала: — Я совсем не знаю их.

— Но ведь они — люди твоего отца, — продолжал настаивать он.

— Приемного отца. Да, Половинка был со мной, когда я делала свою первую ходку, — подтвердила она. Как же ей было противно произносить имя этого негодяя! — Остальных я не знаю. — Посмотрев в окно, она увидела, как ветер раскачивает ветки дерева. — Я хорошо знаю только соломенных солдат.

— Ты, наверное, довольно часто прибегала к подобной хитрости? — холодно спросил Чжи-Ган.

— Очень редко, — ответила Анна и, повернувшись, посмотрела ему глаза. — Мы никого не заставляли принимать опиум, — раздраженно добавила она. — Они сами приходили к нам и умоляли дать им его.

— Опиум в обмен на девочек.

Она вздрогнула.

— Я никогда не согласилась бы на такую сделку.

— Неужели? — Чжи-Ган презрительно усмехнулся. — Ты действительно не смогла бы этого сделать?

— Никогда, — твердо произнесла Анна. — Девочек, за которых некому было заступиться, продавали в публичные дома? — Она содрогнулась от ужаса. — Это просто жестоко... — И она глубоко вздохнула, заставляя себя признать страшную правду. — Это грязный бизнес. Ведь вокруг столько людей, которые готовы расплатиться деньгами, отдать свои драгоценности и даже шелковые ткани, расшитые золотом. Зачем связываться с девочками, которые на каждом шагу будут упираться и сопротивляться? К тому же они могут оказаться не девственницами. — Она вдруг поняла, что сейчас настал самый подходящий момент для того, чтобы рассказать ему всю правду. — Я говорила об этом своему приемному отцу. Знаешь, что он мне ответил?

Чжи-Ган покачал головой, потрясенный всем, что он услышал.

— Что смазливая девчонка будет приносить доход несколько лет, а драгоценности можно продать только один раз. Он покупал девочек просто десятками за какие-то гроши. — Анна прижалась головой к его груди, не в силах сдержать своей ярости. — Он говорил, что китайцы ценят своих женщин только за то, что те умеют раздвигать ноги. И какая им разница, будут ли они заниматься этим со своими собственными мужьями или с клиентами в публичных домах? Если китайцам нет до них никакого дела, то нам и подавно.

— Я тот самый китаец, которому не безразлична их судьба, — сурово произнес Чжи-Ган, и его глаза потемнели от гнева.

— Я знаю, — сказала Анна и, повернувшись, взяла соломенную шляпу с широкими полями, которую собиралась надеть, чтобы скрыть свои волосы. — Поэтому я и хочу, чтобы ты убил его.

Чжи-Ган удивленно заморгал, а она воспользовалась этим замешательством и нежно поцеловала его.

— Да, мистер Палач, — сказала она, улыбнувшись. — Я действительно хочу, чтобы ты убил моего приемного отца.

— Почему? — спросил он, прищурившись.

— Потому что он отпетый негодяй. Неужели этого недостаточно?

Он молчал, явно обдумывая ее слова. Она же прервала его размышления, решившись рассказать ему все без утайки.

— Ты — палач императора, — начала Анна. — Ты выслеживаешь торговцев опиумом и уничтожаешь их. Мой приемный отец ведет довольно бойкую торговлю. Сэмюель продает женщин в публичные дома, поставляет губернаторам опиум и одновременно занимается гангстерским ростовщичеством. У него процветающий бизнес, и ты должен положить этому конец. — Немного помолчав, она добавила: — Насколько я помню, ты поклялся сделать это, разве не так?

Чжи-Ган пожал плечами.

— Я поклялся защищать Китай и моего императора.

— Очень хорошо.

— Нет в этом ничего хорошего, — сердито пробормотал он. — Если ты желаешь своему отцу смерти, то почему сама не убьешь его?

— Потому что этот сукин сын чересчур подозрителен. Я не могу и близко подойти к нему, не имея на то серьезной причины. Во всяком случае, сейчас… — Анна замолчала, так и не сказав всего, что хотела сказать. Однако Чжи-Ган понял, о чем она умолчала.

— Не теперь, когда ты убежала от него, прихватив с собой товар.

Она вздохнула.

— Я могу сказать ему, что вынуждена была бежать, что за мной гнался императорский палач, — тихо произнесла она. И это была чистая правда, хотя она немного и изменила последовательность событий. — Но он все равно будет относиться ко мне с подозрением и не подпустит меня к себе достаточно близко. Ты же, как новый покупатель, сможешь подобраться к нему, а потом — рра-з и все. — Она жестом показала, как перерезает ему горло. — Ты убьешь его своими ножами.

Чжи-Ган покачал головой.

— Ты так легко говоришь об этом.

— Поверь, это не так уж трудно сделать. Сэмюель любит отмечать заключение новых сделок. У нас будет возможность убить его и убежать. Я знаю, о чем говорю.

Чжи-Ган скрестил руки на груди и сел на кровать, продолжая пристально смотреть на нее.

— Зачем так рисковать?

— Это твоя святая обязанность! — закричала Анна, теряя терпение.

— Не моя, а твоя. Почему бы тебе просто не сесть на корабль и не уплыть в Англию и забыть об этой жизни навсегда? По-моему, именно таким был твой первоначальный план.

Закусив губу, она кивнула. Да, она хотела этого. Или думала, что хотела. Анна не знала, когда конкретно изменились ее намерения и она, вместо того чтобы совершить побег, стала мечтать о мести.

— Именно он дал мне попробовать опиум в первый раз.

Чжи-Ган удивленно вскинул брови.

— Зачем ему было приучать к опиуму курьера? Это довольно рискованно.

Анна горько усмехнулась.

— Зависимость возникает примерно через год. Он выбирал для этого самые подходящие моменты и делал так, чтобы мне отчаянно хотелось попробовать опиум еще раз, — сказала она и подумала: «Какая же я была глупая и наивная!» — Он пытался таким образом приручить меня. Ему нужна была красивая молодая девушка, которая доставляла бы опиум вглубь страны и при этом работала бы в миссии, что давало ей возможность подольститься к губернатору.

— И этой девушкой была ты…

Внезапно Анна почувствовала невыразимое отвращение к самой себе.

— Да, Сэмюель получил то, что хотел. Я верой и правдой работала на него почти десять лет.

— Но сейчас ты хочешь его убить.

Она кивнула.

— Убив его, ты не исцелишь себя. Твоя зависимость от опиума не исчезнет. Тебе все еще будет хотеться…

— Я знаю, кто я такая! — раздраженно закричала Анна. Быстро подбежав к Чжи-Гану, она посмотрела ему прямо в глаза. — Мне кажется, что это ты все забыл. Ты — императорский палач или нет?

Чжи-Ган молчал, продолжая пристально смотреть на нее, и так же, как она, не скрывал своей злости. Потом он так тяжело вздохнул, что у нее защемило сердце.

— Я был в тот день в Запретном городе.

— Что? — спросила она. Ее не столько удивила печаль в его голосе, сколько то, что он сменил тему разговора.

— В тот самый день, когда императрица арестовала императора Гуансюй, мне нужно было увидеться с ним сразу после утренней церемонии. Я хотел попросить его дать мне больше людей и оружия… — Чжи-Ган нервно взмахнул рукой, — больше полномочий. Ты правильно сказала, я всего лишь обычный человек. Сейчас я обрубаю только щупальца этого спрута и не могу добраться до его сердца, — сказал он и бессильно опустил руки на колени. — Однако уже слишком поздно. Мы с Цзин-Ли пытались, но…

— Императрица все взяла под свой контроль, — вставила Анна. — Но она благосклонно относится к тому, чем ты занимаешься. Она ненавидит белых людей больше, чем кто-либо другой. Она наверняка окажет тебе помощь.

Он покачал головой.

— Сейчас все ее внимание направлено на то, что происходит в Пекине. В первую очередь она занимается политическими вопросами, пытаясь отвести от себя угрозу со стороны иностранных государств. Она не может дать мне людей. У нее их просто нет.

Задумавшись, Анна медленно села на кровать.

— Значит, твоего друга императора посадили под арест, а его мать занята укреплением власти. И что же тебе теперь делать? Заниматься своей обычной работой?

Чжи-Ган кивнул, и она, глядя на него, поняла, как тяжело ему сознавать собственное бессилие. Ему отчаянно хотелось что-нибудь сделать или просто махнуть на все рукой. Анна прекрасно понимала его чувства. Именно поэтому она и стремилась уехать из Китая. Все хорошее, что она делала в миссии, никак не могло компенсировать тот вред, который был нанесен ею жителям этой страны. Лучше уехать, ведь она почти ничем не могла помочь несчастной родине Чжи-Гана.

— Нам с Цзин-Ли пришлось покинуть Пекин. Мы не можем туда вернуться, пока политическая ситуация не стабилизируется.

— И поэтому палач решил заняться другим делом — найти девочку, которая потерялась почти двадцать лет тому назад.

Он кивнул.

— Да, мою сестру.

Анна похолодела от ужаса. Эта девочка — его сестра?

— Ее продали…

— Ее продали много лет назад, чтобы заплатить за мое образование.

Неудивительно, что он так люто ненавидит тех, кто обменивает опиум на живой товар.

— Мы с Цзин-Ли найдем ее, а потом втроем уедем из Китая.

— Значит, ты больше не хочешь быть палачом? — спросила она.

— Я больше не хочу убивать.

Анна покачала головой. Теперь она поняла, что происходит с ним на самом деле.

— Нет, это совсем не то. Ты просто думаешь, что от всего этого мало проку. Ты уничтожаешь курьеров и покупателей, вместо того чтобы уничтожать тех, кто возглавляет всю эту сеть. Таких людей, как Сэмюель. Людей, которые организовали эту мерзкую торговлю. — В порыве волнения Анна схватила Чжи-Гана за руки, пытаясь заставить его прислушаться к ее словам. — Закончи начатое тобой дело! Убей этого монстра! Убей Сэмюеля, а потом мы вместе убежим. Мы сядем на корабль и навсегда уедем отсюда. Мы с тобой, твоя сестра и Цзин-Ли.

Она уже представила, как они плывут на корабле, хотя и понимала, что сначала ей нужно закончить свои дела с Сэмюелем. Ей нужно освободиться от него, иначе ей всю жизнь придется убегать и прятаться. А Чжи-Ган всегда будет мучиться мыслью о том, что его миссия императорского палача не принесла никаких результатов. Она стала перед ним на колени и поцеловала его руки.

— Ты должен продолжать свое дело, в противном случае ты станешь таким, как я, — потерянным и одиноким человеком, чьи страдания может облегчить только опиумный дурман.

Чжи-Ган долго молчал, нежно поглаживая большим пальцем руки ее щеку. Потом он наклонился вперед и прошептал ей на ухо:

— Я сделаю это, Анна. Я поеду вместе с тобой и встречусь с этим белым мерзавцем, который использует тебя в своих грязных делишках. Я притворюсь его новым покупателем, а потом вырву его сердце. У меня хватит на это сил.

Почувствовав невероятное облегчение, она хотела ответить ему, но Чжи-Ган опередил ее. Поднявшись на ноги, он посмотрел на стоявшую перед ним Анну своими пронзительными черными глазами и торжественно произнес:

— Я сделаю это, Анна! Но не потому, что это мой святой долг и моя работа… — Чжи-Ган замолчал, и она затаила дыхание в ожидании, когда он все объяснит. В конце концов она не выдержала и сама задала ему вопрос:

— Тогда почему? Почему ты будешь рисковать своей жизнью?

— Я сделаю это ради тебя, Анна! Во-первых, ты попросила меня об этом, а во-вторых, это положит конец твоим страданиям.

Она гордо вскинула голову, представив, как плюет на мертвое тело своего приемного отца.

— Да, это положит конец моим страданиям и принесет мне желанное спокойствие.

— Нет, маленькая Анна. Это принесет нам с тобой еще больше крови, — вздохнув, возразил Чжи-Ган.

— Всегда проливается чья-то кровь, Чжи-Ган. Без этого нельзя. Опиум уносит жизни твоих соотечественников. Мы остановим это кровопролитие.

Она решила, что он не поверил ей. Он уже потерял веру в свое правое дело. И сейчас только она одна понимала, каким беспомощным может быть человек, который пытается сдержать смертоносный поток опиума, захлестнувший всю страну. Ему казалось, что этому не будет конца, ибо, когда он вырывал с корнем одно растение, на его месте тут же вырастало несколько новых.

— Еще одна смерть, — прошептала Анна, не понимая, кому она это говорит — себе или ему. — Еще только одна смерть, и мы покончим со всем этим. Мы оба покинем Китай, эту несчастную землю, и забудем о кошмаре, который преследует нас.

Наклонившись, он нежно прижался губами к ее губам.

Однако ей хотелось большего. Поднявшись на ноги, она крепко обхватила его руками за шею и, открыв рот, прижала язык к его зубам. И Чжи-Ган подчинился ей. Неукротимое желание Анны распалило в нем жаркий огонь. Тесно сплетясь, они упали на кровать, охваченные пламенем страсти.

Когда все закончилось, они нехотя разжали объятия.

— Я изменил свое решение, — глухо произнес Чжи-Ган, прижавшись лбом к ее лбу. — Я убью твоего приемного отца, потому что это моя обязанность. А затем я посажу тебя на корабль, плывущий в Англию. Я даже помашу тебе с пристани рукой, когда ты будешь покидать эту страну.

— Ты не поедешь со мной? — тихо спросила она.

— Нет. Ты ведь знаешь, что я должен исполнить свой долг.

— Но ты уже не веришь в свое дело, — напомнила она. Анна вряд ли смогла бы объяснить, откуда она знает, о чем думает и что чувствует этот мужчина. Но она всегда это знала. — Ты, как и я, устал от бесконечной борьбы. Тебе тоже хочется покончить с этим злом.

Чжи-Ган кивнул.

— Но ты — белая женщина. Ты должна уехать. Это не твоя страна.

Она крепко сжала руками плечи Чжи-Гана. Ей хотелось как следует встряхнуть его, чтобы он понял ее.

— Но зачем тебе оставаться здесь? Зачем бороться со злом, которое заведомо сильнее тебя? Ты не сможешь его победить, Чжи-Ган. Каждый человек, которого ты пытаешься защитить, борется против тебя.

Чжи-Ган все прекрасно понимал — она видела это по его глазам. Однако он упорно продолжал молчать.

— Почему, Чжи-Ган? Почему ты берешь на себя ответственность за все зло, которое творится в Китае? За эту ужасную коррупцию, разъедающую твою страну?

Его лицо исказилось от боли, причину которой она не могла понять.

— Ты по-своему искупаешь свои грехи, а я по-своему.

— Я не понимаю тебя, — сказала Анна, отстраняясь.

Он вдруг резко встал и отошел от нее.

— По крайней мере, Цзин-Ли нашел свое место в жизни. Он останется здесь в качестве губернатора провинции. Конечно, ему будет нелегко управлять без тех денег, которые приносила торговля опиумом, но он хочет попробовать.

— Разве он не собирается уезжать из Китая? Ведь он бежал от императрицы…

Чжи-Ган пожал плечами.

— Это все наркотические фантазии. Императрице сейчас не до этой Богом забытой провинции. Дав кому следует солидную взятку, Цзин-Ли может прекрасно обосноваться здесь просто потому, что он уже приехал сюда.

Анна кивнула. Это похоже на правду, но…

— А ты?

Он повернулся к ней спиной.

— Цзин-Ли останется здесь, — повторил Чжи-Ган, не оборачиваясь. — Для того чтобы управлять этой провинцией и защищать вдов. Мы с тобой вместе с Половинкой и его людьми уедем отсюда, как только ты соберешься, — добавил он и вышел в коридор.

Анна некоторое время стояла неподвижно, а потом, почувствовав, что у нее подкашиваются ноги, села на матрас. Она уже оделась. Вещей у нее не было, поэтому на сборы ушло всего несколько минут. Прощаться ей тоже было не с кем. Но она все сидела и сидела. Ей казалось, что она всегда была готова к отъезду. Она помнила, что с самого раннего детства ей хотелось убежать, улететь куда-нибудь далеко-далеко. А сейчас она почему-то просто сидит и молча смотрит в одну точку.

Какими удивительными вещами они занимались здесь с Чжи-Ганом! В полном сознании и с огромным желанием она исследовала их тела, стараясь понять, как можно достичь наивысшего сексуального наслаждения. Анна счастливо улыбнулась, вспомнив о неземном, величайшем удовольствии, которое ей довелось испытать. Оно и в самом деле было огромным. И если есть на свете такое место, где она хотела бы задержаться на некоторое время, где могла бы спокойно отдохнуть, не думая ни об опиуме, ни об Англии, ни об убийстве приемного отца, так это дом губернатора Бая. Она с благодарностью будет вспоминать эту комнату, этот дом, эту провинцию…

Хотя, конечно, ее притягивала не столько эта комната, сколько Чжи-Ган, а также его ласки, его неожиданные вспышки страсти и то удивительное понимание, которое она в нем нашла. Когда он смотрел на нее, ей казалось, что он видит ее насквозь. Она же, в свою очередь, говорила ему то, чего он никогда не слышал от других женщин. Нет, ей хотелось остаться не в этой комнате — ей хотелось остаться с Чжи-Ганом. И когда придет время, она попрощается именно с ним.

Мысль о прощании отдалась сильной болью в груди. Анна сразу же вспомнила об опиуме, о том, что он наверняка поможет ей забыть обо всех невзгодах. Однако, собрав свою волю в кулак, Анна отогнала от себя эту предательскую мысль и, вскочив на ноги, быстро пошла к двери.

— Я не сделаю этого, — сказала она себе. — Я не сдамся просто потому, что я не нужна ему, — убеждала она себя, идя по коридору. — У меня в Англии есть семья. Мои родные любят меня. Они хотят со мной познакомиться. Очень хотят. Я знаю это.

Разговаривая сама с собой, Анна все ускоряла и ускоряла шаг, пока, наконец, стремглав не побежала по коридору. Ей очень хотелось попасть в Шанхай, а затем на корабль, который увезет ее в далекую Англию.

Из дневника Анны Марии Томпсон

3 июня 1886 г.

Сюзанна просто сука! Лживая сука! Я не крала ее ожерелье. Если я только захочу, Сэмюель мне подарит дюжину таких ожерелий. Зачем мне нужно ее старое распятие или это церковное вино? Я ничего не брала, однако все это нашли в моих вещах. А еще там нашли грязное белье, пропахшее вином. Все это обман, сплошной обман! Все подстроено этой сукой, но мне никто не верит! Никто!

И я ушла. Я не хотела переезжать к Сэмюелю. Я хотела подождать, пока я еще немного подрасту, потому что не все его люди такие хорошие, как он. Монахини сказали, что я могу еще на год остаться у них, но после всего, что произошло… это просто невозможно.

И я ушла. Они все равно выгнали бы меня. Я слышала их разговор. Поэтому я собрала свои вещи и ушла прежде, чем они успели опозорить меня при всех и вышвырнуть, чтобы другим неповадно было. Именно так и сказала мать Фрэнсис. Они собирались сделать это во время обеда, чтобы все стали свидетелями моего позора.

А я ушла раньше. Собрала вещи и ушла. И теперь я свободна, свободна, свободна! Это было так легко сделать! Ни драки, ни слез. Я ни с кем не попрощалась, и никто мне не сказал «до свидания». Джейни, наверное, будет плакать. И Сара тоже. Но когда я вернусь к ним с подарками, они сразу вытрут слезы. С большими и красивыми подарками для всех. Конечно, это будет только после того, как я разбогатею.

Я пошла прямо к отцу. Он уже кое-что для меня придумал. Я пойду в свою первую ходку вместе с Половинкой. Это будет небольшое путешествие, и продлится оно не больше двух дней. А самое смешное то, что мне придется нарядиться монахиней! Только миссионеров пускают вглубь страны, поэтому я должна переодеться монахиней. Половинка будет моим помощником. С нами пойдут еще другие люди, которые будут охранять деньги. И нам придется нанести визит одному мандарину, постоянному покупателю отца, и он заплатит мне золотом!