Неприступное сердце

Глава 12

Локк

Я знал, что Бостин красивая, но сегодня? Сегодня вечером она в центре внимания. Я замечаю, что при каждой возможности иду позади нее, чтобы поглазеть на ее обнаженную спину.

Никогда не думал, что обнаженная спина может быть такой сексуальной — по крайней мере, когда одежда скрывает все остальное, — но сегодня вечером оказался очень неправ. Я обнаруживаю, что использую любые оправдания для того, чтобы просто коснуться ее — прикоснуться к ней.

Прижав ладонь к ее пояснице, я сопровождаю Бостин от лифта до ресторана и винного бара на крыше в Челси, принадлежащего одному из моих приятелей. Прохладный августовский ветерок колышет подол ее платья, и Бостин сразу же подходит к перилам и смотрит на несколько этажей вниз, на городскую улицу и симфонию ночного движения.

— Посмотри на этот вид, — говорит она, улыбаясь. Бостин заправляет прядь волос за ухо и поворачивается ко мне. Ее глаза цвета синего океана ярко светятся. Вполне возможно, это первый раз, когда она чувствует себя со мной комфортно. В ней чувствуется спокойствие, когда она не в режиме постоянной защиты. — Это прекрасно, Локк.

Деревянный навес с развешанными на нем гирляндами огоньков украшает бар слева от нее, и я встречаюсь взглядом с барменом.

— Давай выпьем что-нибудь. Наш столик скоро должен быть готов. — Веду ее в бар, заказывая, как джентльмен, для нее напиток, и вскоре нас находит администратор.

Гарретт, мой приятель, позаботился о том, чтобы у нас здесь было лучшее место — уютный маленький уголок на крыше, с которого открываются лучшие виды этой части Манхэттена.

— Тебе достаточно тепло? — спрашиваю я, когда мы садимся.

— Да, — отвечает она. — Это прекрасный вечер.

Администратор оставляет нам меню, а мужчина в костюме подходит с бутылкой вина.

— Подарок от Гарретта, — говорит он, наполняя наши бокалы и оставляя бутылку на столике.

— Начнем? — спрашиваю я.

Бостин прикусывает губу, кивает и поднимает бокал.

Странно быть с ней официальным, но я хочу доказать, что могу сделать это.

Я готов к любви. Готов для длительных отношений. Готов сделать следующий шаг в жизни.

У меня, Локка Эверетта Карсона, официально есть #цельотношения.

И я не боюсь признать это.

— Где ты учился, Локк? — спрашивает Бостин, делая глоток красного вина, которое окрашивает ее губы в ягодный оттенок. На долю секунды я думаю о том, какие они на вкус, как они ощущаются. Затем беру себя в руки.

— Массачусетский технологический институт, — отвечаю я.

— О, верно. Ты упоминал об этом на днях, — говорит она. — Как ты начал создавать приложения?

— Я посетил кучу занятий по кодированию, — говорю я. — А потом в голове как будто щелкнуло. Все стало понятным. Мои профессора говорили, что я один из самых продвинутых в классе. На последнем курсе обучения я создал приложение для редактирования видео, и кто-то показал его какому-то разработчику, который в итоге его купил. Когда понял, насколько это может быть выгодно, я начал мозговой штурм всех этих идей. Признаюсь, некоторые из них были глупыми. Но одним из них было «Дэйт Снап», и именно он сделал меня известным.

— Как ты изобрел «Дэйт Снап»? — Она наклоняет голову, борясь с улыбкой.

— Ну, у нас уже были «Тиндер», и «Бамбл», и «OK-Купидон», и «Мач» (Примеч.: перечислены сайты знакомств), — говорит он. — Но все они были на основе фотографий. Любой может редактировать фотографию. Черт, люди даже могут редактировать видео или добавлять фильтры, из-за которых они выглядят сексуальнее, стройнее, соблазнительнее, что угодно. Но ни у кого не было приложения, которое бы объединило неотредактированные видео с профилями знакомств, поэтому я захотел попробовать это сделать. Хочешь верь, а хочешь нет, но в это приложение вошло много науки об отношениях.

Бостин тихо смеется.

— Да? Как это?

— Ну, большая популярность приложения связана с тем, как звучит голос человека, как он говорит, как воспринимается на слух, — уточняю я. — Манера поведения. Все то, что не скажет о человеке его обрезанное фото или хорошо засвеченное селфи.

— Это правда. — Она делает глоток, не отводя от меня взгляда.

— Что беспокоит в других приложениях для знакомств? Ложная реклама, — говорю я. — «Дэйт Снап»? Это настолько реально, насколько возможно. Ты загружаешь свое видео, в котором говоришь о чем угодно. Рассказываешь забавную историю или умничаешь, все, что хочешь. И кто-то сразу же сможет сказать, настоящий ты или тот, с кем он не сможет поладить.

— Ага. — Бостин откидывается на спинку стула. — А я-то думала, что вы используете его только для грязных делишек.

Я смеюсь.

— Ну, этого было много, да. Но изначально предполагалось, что это будет проверенное приложение для знакомств.

— Вау. Это довольно... благородно с твоей стороны.

— Ты шокирована, я знаю.

— Так и есть. — Она лукаво улыбается. — А еще впечатлена. В прошлый раз, когда мы говорили о твоем приложении, ты сказал, что оно не для знакомств.

— Так и было, — говорю я. — Первоначально. Но да, в то время никто не использовал его для знакомства. Что есть, то есть. Ты можешь что-то разработать, но как это используется в конечном итоге диктуют пользователи.

— Это… сложные материи.

— Я не такой поверхностный, как ты думаешь.

— Я вижу. — Бостин делает еще один глоток и смотрит на меня так, будто видит в первый раз, и я ей совершенно незнаком. — Где ты вырос, Локк?

— Толедо, — отвечаю я. — Ну, в маленьком городке недалеко от Толедо. Я, мама, папа и Ретт. Мои родители были чрезмерно опекающими, поэтому мы редко тусовались. Вот почему Ретт увлекся хоккеем. Ему нужно было хобби, которое позволяло бы выходить из дома.

— А чем занимался ты?

— Упрашивал своих родителей купить мне компьютер. Я косил газон, мыл машины, делал все, что они хотели. Они наконец-то купили мне его, но у меня не было никаких видеоигр, и они не разрешили нам подключить интернет, — говорю я.

— Что?

— Мне удалось взломать вай-фай соседей, — говорю я. — Паролем было имя их собаки. Удачное догадка. Во всяком случае, я научился немного программированию, и через некоторое время делал свои собственные видеоигры. Они были довольно просты, но их было достаточно.

— Ты не мог просто играть в онлайн игры?

Я качаю головой, откидываясь на спинку стула.

— Неа, сигнал был недостаточно сильным. Игры тормозили или зависали. Проще было сделать свое.

— Вау. — Она изучает меня, сжав губы.

— Что?

— Я просто... никогда не думала о тебе, как о компьютерном гении-ботанике, — отвечает она. — Это круто.

Я смеюсь.

— Я определенно был ботаником. Веришь или нет, но у меня не было девушки до двадцати одного года.

— Серьезно?

— Ага.

— Но ты такой… — Она пожимает плечами и садится ровнее. — Такой напористый. Такой уверенный.

— Давай спишем это на мой первый заработанный миллион, — говорю я. — Какое-то время я считал себя гребаным королем. Оказывается, был просто придурком с мешком денег.

Бостин смеется. Это хорошо.

— Это было незадолго до того, как я встретил тебя, — говорю я. — Итак, Бостин, я хочу извиниться. Знаю, ты мне не веришь, когда говорю, что я больше не тот парень, но... это правда. Мне нравится думать об этом как об этапе моей жизни.

— Я не знаю ни одного двадцатилетнего мужчину, которому удалось поймать такую удачу и не превратиться в придурка, — говорит она, покручивая пальцами бокал. — Ты прощен. И я прошу прощения за то, что назвала твое приложение глупым. Наверное, какая-то часть меня ревновала, что не я догадалась об этом первой. И меня разозлило, что ты тыкал своим успехом мне в лицо. Вот почему я разозлила тебя в ответ. — Она закрывает лицо руками. — Боже, я тогда была таким ребенком.

— Да, я тоже.

— Наверное, это хорошо, что наше первое свидание состоялось именно сейчас. — Бостин наклоняет голову набок, и некоторое время, пока не приходит официант, мы молчим, но это комфортное молчание.

Мы смеемся над тем, что даже не взглянули на меню, затем я быстро заказываю филе, и она просит то же самое.

— Ладно, — говорю я. — Как насчет твоего детства? Где выросла ты? У тебя были нормальные родители?

— Ха. — Она качает головой. — Нормальные? Нет. Если только ты не считаешь, что для отца нормально проводить ежегодные оценки производительности работы твоей матери.

— Что за…

Бостин кивает.

— Каждый год. У него были тщательно продуманные критерии, и он оценивал все по шкале от одного до пяти, где пять — «выше ожидаемого».

— Дай угадаю. У нее никогда не было пятерок?

— Никогда. Ни одной.

У меня нет слов. Я делаю глоток вина, позволяя себе представить, на что это было похоже для маленькой Бостин — наблюдать, как отец унижает мать и относится к ней, как к наемному рабочему.

— Вообрази мое удивление, когда в старших классах, разговаривая со своими друзьями, я поняла, что другие родители такого не делают, — добавляет она. — Думаю, можно сказать, что мое увлечение отношениями началось где-то в то время.

— Понятно. — Я наполняю наши бокалы.

— В любом случае, странно, что мои родители всегда казались счастливыми. Оценка всего на свете имела для них положительный эффект.

— Твоя мама когда-нибудь оценивала твоего отца?

— Нет. Хотела бы я, чтобы она это сделала. — Бостин выдыхает, бросая взгляд через перила вниз на улицу. — Всякий раз, когда у нее были с ним проблемы, она просто говорила ему об этом. Он был не так хорош в вербальном общении и, я думаю, именно поэтому ему нравилось писать, общаться невербально. По крайней мере, такой вывод я сделала после нескольких лет обучения в колледже.

— Хорошо, позволь мне пообещать тебе прямо здесь и сейчас, что, если ты когда-нибудь выйдешь за меня замуж, я никогда не буду тебя оценивать.

Она прикрывает ладонью улыбку.

— Мы не опережаем события?

Я подмигиваю, делая глоток вина. Конечно, мы оба сегодня ведем себя лучше, но это не значит, что я все еще не хочу ее подразнить.

Ресторан заполняется с каждой минутой, шум вокруг становится все громче и громче, но единственное, на чем я сосредоточен, это Бостин. Наш разговор не прекращается, и я ни разу не заскучал и не захотел оказаться дома.

К тому времени, когда приносят нашу еду, я узнаю еще больше о Бостин. Она единственный ребенок в семье. Изучала человеческое развитие и отношения в университете Уолтропа в Чикаго. Росла в Денвере до десятого класса, а затем ее отец устроился на работу в Портленде, штат Мэн. О, и, как и я, Бостин часто ходила куда-нибудь выпить после работы с друзьями, просто чтобы расслабиться и пообщаться, но теперь она огромная домоседка.

У нас с ней больше общего, чем она думала, и я вижу сейчас на ее лице осознание этого.

— Хочешь прогуляться? — спрашиваю я после того, как мы заканчиваем свой ужин.

Она кладет салфетку на тарелку и кивает.

— Да. Это было бы здорово.

К тому времени, как мы спускаемся вниз, ночное небо полно звезд, а тротуары опустели.

— Я люблю город на выходных, — говорит она. — Мне нравится находить участок тротуара, который полностью принадлежит только тебе и никому другому.

— Мне тоже.

Она смотрит на меня с полуулыбкой.

— Некоторые люди думают, что это безумие — оказаться в городе с миллионами людей и наткнуться на пустой городской квартал. А я думаю, что это удача.

— Удача?

— Да. Как загадать желание на звезду или увидеть на часах 11:11. Удача.

— Мне нравится. Удача.

Мы идем по тротуару, иногда сталкиваясь друг с другом, но я держу руки при себе как хороший мальчик, несмотря на то, что хочу прикасаться к ней каждый раз, когда смотрю.

— Однажды ты спросил меня, почему я рассталась со своим последним парнем, — говорит она, выдыхая, как будто нервничает. — Не знаю, почему говорю тебе это, но мне было немного не по себе. Сейчас, когда я подумала об этом, мне кажется ты был искренне заинтересован.

— Так и было.

— Последний парень изменил мне, — выпаливает она и задевает каблуками асфальт при ходьбе, пристально глядя перед собой. Я позволяю ей немного помолчать, не желая показывать свою немедленную реакцию, потому что это покажется банальным. — Так же, как и парень до него. И тот, который был раньше.

Бостин опускает голову и заправляет прядь волос за ухо.

— Ты хоть представляешь, как неловко быть так называемым «гуру отношений», когда при этом не можешь выбрать парня для себя?

— В этом нет твоей вины.

— Откуда ты знаешь?

— Это мы. Это мужчины. Мы такие. И мы действительно хорошо притворяемся, что это не так. — Я осознаю, что сейчас подставляю себя самого, но надеюсь, что она меня услышит. — Ты была права насчет меня, насчет старого меня.

Она молчит.

Но я говорю серьезно. Если бы у нас было свидание четыре года назад, я бы использовал ее и потом бросил. Она была горячей штучкой, а я был чертовски возбужден. Для меня город был шведский столом из великолепных женщин, и в то время ни одна из них, казалось, не удовлетворяла мой аппетит.

Прекращали отношения не они.

Это всегда был я.

— Я думала, что знаю, как отличить хороших от плохих, — говорит она.

Я усмехаюсь.

— Это не похоже на сбор фруктов, Бостин. Иногда идеально выглядящий фрукт внутри гнилой. И ты не узнаешь об этом до тех пор, пока не попробуешь его.

— Знаешь, что не так со свиданиями в наше время? — Бостин выпрямляет спину и сжимает руки в кулаки.

— Что? — спрашиваю я, посмеиваясь.

— Все лгут. Мы так стараемся быть теми, кем, как нам кажется, хочет нас видеть другой человек, — говорит она. — И мы так усердно работаем над этим, что забываем, кто мы есть, а значит, в конце концов, мы не честны с собой. А если ты не можешь быть честен с самим собой, то как ты можешь быть честен с кем-то еще?

— Это похоже на замкнутый круг.

— Точно! — Продолжая идти, Бостин поворачивается ко мне лицом и коротко касается меня своей рукой. — Ты понял.

— Я согласен.

Она улыбается, а затем выдыхает, и я улавливаю запах ее сладких духов, который разносится теплым ветерком.

— Когда ты найдешь кого-то настоящего, — говорит она. — На сто процентов реального...

— Ты захочешь заполучить его, — заканчиваю я.

— Верно. — Наши взгляды встречаются. — Мне жаль, что раньше я не была с тобой настоящей, Локк. Просто ты был... такими привлекательным... и таким раздражающим... таким мужчиной, от которых я стараюсь держаться подальше по множеству причин... и когда ты захотел меня... я подумала, что, возможно, тоже захочу тебя... и это напугало меня. Нет, это привело меня в ужас. Поэтому я оттолкнула тебя, не дав шанса.

Я улыбаюсь.

— Я знаю.

— Я была с тобой ужасной стервой. И я прошу за это прощения.

Бросаю взгляд на здание слева от меня и останавливаюсь. Бостин кажется немного смущенной, пока не понимает, что мы возле ее дома.

Мы стоим лицом друг к другу, тротуар заполняется группой туристов, фотографирующихся у известного кафе на углу. Город больше не принадлежит только нам двоим, и ночь тоже.

— Я хорошо провел с тобой сегодня время, — говорю я.

Мы смотрим друг на друга одну бесконечную секунду, и если бы я не был так ограничен ее правилами, то поцеловал бы. Здесь я бы обвил одной рукой ее талию, а другой зарылся бы в ее волосах. Именно здесь я прижал бы ее к кирпичной стене и подарил бы поцелуй, который мог бы соперничать с самым первым, что мы разделили четыре года назад.

— Здесь я тебя оставлю, — говорю я, и она понимающе кивает.

В конце концов, это были ее правила на вечер.

— Спокойной ночи, Локк.

— Спокойной ночи, Бостин.