Непрожитая жизнь (Nogaulitki) читать бесплатно онлайн полную версию книги (ч. 2)

— Ты всегда так угадываешь с подарками для меня, — задумчиво пробормотала она, — откуда ты знаешь, что я хочу?

— Не знаю, — пожала я плечами, — просто, думаю, что бы могло тебе понравиться.

— И всегда в точку, — улыбнулась Наташа и неожиданно ее лицо стало грустным, — Петя никогда не угадывал с выбором подарков. Он как-то подарил мне серьги с сапфиром. Сказал, что они подходят к цвету моих глаз.

— Но... — неуверенно начала я, — у тебя же зеленые глаза. А сапфир, насколько я знаю, насыщенного синего.

— Так и есть, — кивнула она.

— Тебе бы больше подошел изумруд.

— Ты понимаешь теперь, о чем я? Мне иногда кажется, что он меня совсем не знает, — вздохнула Наташа и поставила на землю рядом с собой пустой бокал.

— Зачем ты хочешь выйти за него? — осмелилась я, наконец, задать этот вопрос.

Наташа сидела молча, согнув ноги в коленях и подтянув их к себе, и смотрела на огонь. В ее глазах сверкали отблески костра. Несколько минут мы провели в полной тишине, слушая лишь потрескивания поленьев и песни сверчков.

— Ира, я люблю тебя, — неожиданно сказала она, а у меня чуть бутылка не выпала из рук, — я действительно люблю тебя, но, пожалуйста, не задавай мне этих вопросов. Я сама себе не могу на них ответить, — прошептала она и опустила подбородок на руки, сложенные на коленях.

Она так просто сказала это. Как будто это было само собой разумеющееся, что я не нашлась даже, что ответить. Любила ли я ее? Да. Всем сердцем. У меня было столько любви, что я удивлялась, как это все вмещается в меня.

Мы просидели еще около получаса, прежде чем отправились спать. Я лежала и смотрела в потолок, чувствуя ее дыхание на своей шее. В этот момент она была мне ближе, чем когда-либо до этого. Мое сердце трепетало от восторга и счастья, когда я вспоминала ее слова. И я поняла, что просто должна ей сказать, просто обязана.

— Ты спишь? — прошептала я, поворачивая голову.

— Нет, — еле слышно ответила девушка.

— Я должна тебе сказать, что... — я понимала, что когда я произнесу эти слова, пути назад не будет. И моя призрачная независимость исчезнет. И я буду полностью в ее власти. Хотя я и так уже давно была вся ее, бояться, что станет еще хуже было глупо, поэтому я продолжила, — я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю, — прошептала я, прижимаясь губами к ее лбу.

— Правда? — с какой-то надеждой спросила она. Я не видела в темноте ее глаз, но знала, что она смотрит прямо на меня.

— Конечно. Боже, неужели ты в этом сомневалась?

— Не знаю... Я боялась, что только я потеряла контроль и не смогла справиться со своими чувствами.

— Не бойся. Ты не одна.

Она прижалась ко мне, целуя мои губы, перекатываясь на меня сверху.

— Люби меня, — прошептала она, руками проникая мне под майку, — пожалуйста, люби меня.

И я любила. Мы занимались любовью всю ночь, на протяжении нескольких часов, медленно, нежно, растягивая удовольствие, произнося эти такие простые и такие нужные слова, осознавая, насколько мы близки.

Почти весь следующий день мы провели на озере, неподалеку от дома. Катались на лодке, купались, вели себя как дети. Я была счастлива. Погода не портила нам выходные, поэтому мы действительно наслаждались удаленностью от города и нашим маленьким уединением. Меня смущало только одно — было в глазах Наташи что-то непривычное. Даже когда она улыбалась или заходилась смехом, в них проскальзывала какая-то боль. Какая-то невыносимая тоска. Я старалась не думать об этом и не обращать внимания.

Я вообще о многом старалась не думать. Например, о том, как он ее обнимает или целует, о том, спит ли она с ним. Хотя я знала, что спит. Может, она и уклонялась от этого, как могла, но они все же были в отношениях. В настоящих, официальных. У них был статус. И этот статус назывался "помолвлены". А какой статус был у наших с ней отношений — я тоже об этом старалась не думать.

Я ревновала. Я жутко, дико ревновала ее каждый раз, когда она возвращалась к себе, и я знала, что он придет. Каждый чертов раз, когда он ей звонил, я стискивала зубы, заходясь в безмолвной боли.

Была ситуация около месяца назад, когда я услышала, как она, прощаясь с ним по телефону, сказала "и я тебя". Я не была непролазной дурой, чтобы не догадаться, о чем идет речь. Меня это страшно разозлило. Мы не говорили тогда о любви между нами, несмотря на то, что нежных слов было сказано много. Я не смогла сдержать себя, несмотря на то, что Наташа всегда старалась не разговаривать с ним при мне, уважая мои чувства. Но я была зла и рассержена. Не помню что именно, но что-то резкое и едкое я сказала ей, когда она отключила звонок. Что-то обидное слетело с моих губ, и я увидела, как она вздрогнула, будто я ее ударила. Что-то вроде "что, скоро уже начинается его "смена", да?".

Она сказала мне тогда:

— Пожалуйста, не говори так. Не поступай так со мной. Тебе все известно, я никогда не пыталась тебя обмануть, я всегда была предельно честна с тобой. Не забывай, что я не тебе с ним изменяю. А ему с тобой.

Я тогда промолчала. Я знала, что не могу ставить ее перед выбором, потому что в этой "войне" я проиграю. Она рассказывала мне, как он помог ее отцу, когда у того были большие проблемы с бизнесом. Нужны были деньги, нужны были тендеры, которые его фирма сама никогда бы не получила. И в тот момент отец Петра очень помог. Я тогда возмутилась, что чувство долга — не лучшее основание для отношений. Это была наша первая ссора.

Когда наш совместный маленький уикенд подходил к концу и нам надо было утром уезжать обратно в город, мы лежали в гамаке, обнявшись, наблюдая за почти полной луной, которая ярко светила на черном ночном небе. Мне было так хорошо с ней, что я поняла, что просто не могу не спросить ее о том, что мучило меня все это время, о чем я задумывалась много раз.

— Наташа? — тихо проговорила я, прижимая ее к себе еще ближе.

— Да?

— Давай уедем? Куда-нибудь. Сбежим от всех. И будем вдвоем.

Я бы отдала все, что у меня было, если бы она ответила мне "да". Я была бы самым счастливым человеком на свете. Но я понимала, что мои шансы настолько ничтожны, что это можно представить только в самых смелых мечтах. Я ждала, что она скажет, затаив дыхание. Я слышала, как сильно бьется мое сердце.

— Я не могу, — прошептала Наташа и я услышала, как она всхлипнула.

— Но почему? Мы же любим друг друга. Мы же...

— Ира, я беременна, — сказала она так тихо, что мне поначалу показалось, что я ослышалась.

— Как давно? — спустя пару минут, еле вымолвила я.

— Около шести недель.

— И когда ты...

— Я узнала две недели назад. У меня и раньше были сбои в "женском графике", поэтому я не сразу поняла...

— Он знает?

— Да. Я сказала ему по телефону неделю назад, — она говорила, а голос ее дрожал.

— Рад? — я слышала себя будто со стороны. Не узнавала свой собственный голос.

— Да. Он переводится в местный филиал и больше не будет такого количества командировок. И... я выхожу замуж.

— Наташа, давай уедем, правда? — я подскочила на гамаке, чуть не перевернув нас. Я поняла, что я теряю ее. И мне необходимо было предпринять хоть что-нибудь, — я буду тебе помогать, буду работать. К черту эту учебу, на улице двадцать первый век, высшим образованием никого не удивишь. Я буду любить этого ребенка как своего, обещаю. Пожалуйста, — шептала я, хватая ее за руки и глядя в глаза. Слезы катились сами по себе, она тоже сидела и еле слышно всхлипывала.

— Я не могу позволить тебе "положить жизнь" из-за меня. Ты же сама меня потом возненавидишь. Ты хоть представляешь, какая это ответственность?

— Я представляю, и я знаю, что готова к этому. Ради тебя, ради нас.

— Прости, нет. Так нельзя. Ребенку нужен отец, нужна семья.

— Но ты же не любишь его! — воскликнула я, чувствуя, как мое счастье ускользает из моих рук. И ощущая, какое оно было хрупкое.

— Мы помолвлены. И у нас будет ребенок. Я ничего тебе не обещала, я не обманывала тебя, — твердо проговорила девушка.

Это тоже было правдой. Наташа в начале наших отношений говорила, и не раз, что в ее жизни есть Петр и что она поймет, если я не соглашусь на это. Но я согласилась. Я знала, на что иду. Хотя и не представляла, куда это все приведет.

— Ты... Ты специально привезла меня сюда? — осенило вдруг меня, — хотела повеселиться перед тем, как выкинуть меня из своей жизни? Промыла мне мозги словами о любви, а сама знала, что все это будет кончено уже через день?

— Я сказала тебе, что люблю, потому что я это чувствую. Я хотела быть честной. До конца. Я не хотела, чтобы получилось так. Меньшее, чего мне хотелось, это причинить тебе боль. Я люблю, тебя, Ира. Я правда хотела поступить правильно, но... тут нет правильного варианта.

Я молча качала головой, бездумно глядя в темноту.

— Значит, у тебя теперь будет счастливая семейная жизнь с мужем и ребенком, вы будете образцовой семьей, а я останусь просто воспоминанием? — горько усмехнулась я.

— Ты никогда не будешь просто воспоминанием. Ты это знаешь.

— Значит, это все? — пробормотала я, сама не веря в то, что говорю, — это правда все? — я перевела свои глаза, полные слез, на Наташу. Она выглядела не лучше, — а если бы я не начала этот разговор? Ты бы так и молчала?

— Ты же знаешь, что нет. Я просто хотела, чтобы у нас было как можно больше хороших моментов. И хотела провести с тобой время до того, как он приедет.

— Да, чтобы потом бросить меня.

— Не говори так, пожалуйста, — прошептала она, прижимаясь лбом к моей щеке, — ты же знаешь, что для меня это все серьезно. Ближе тебя у меня никого нет. Я никому не позволяла делать то, что позволяла тебе. Никому так не доверяла.

— Что мне делать, Наташа? — растерянно спросила я, — как мне жить потом? Когда тебя не будет рядом.

По моим щекам текли слезы. Мои и ее. Они смешивались, не знаю, где были чьи. Я не верила в то, что происходило. Оказывается, счастье бывает таким призрачным.

— Ты просто должна идти дальше. Ты самый замечательный человек из всех, что я знаю. У тебя будет все, что ты захочешь.

— Не все. Мне не надо ничего, кроме тебя. Не делай этого, Наташа, я прошу тебя. Не разрушай все это.

Наверное, я выглядела жалко. Но мне было плевать. Я знала, что мое счастье заключается в этой женщине, она была нужна мне.

— Я не могу. Прости меня. Прости, — шептала она, беспорядочно целуя мое уже мокрое от слез лицо, — я люблю тебя, помни это. Я очень сильно люблю тебя. Я просто не могу. Я теперь должна думать за двоих.

Я молча кивала, пытаясь запомнить ее губы. Впитать в себя каждое ощущение, каждое мгновение, проведенное с ней. Я поняла, что это конец. Что все рухнуло. Что осталось пепелище там, где, казалось, цвели цветы. Мы растоптали все это. Мы просто не смогли.

Я уехала в ту же ночь, не дожидаясь утра. Позвонила Радмиле, попросила меня забрать. Когда подруга услышала мой срывающийся от слез голос, она даже не стала спрашивать, что случилось, лишь коротко бросила "еду" и отключила звонок.

До приезда Радмилы был минимум час, мне безумно не хотелось бродить по ночному коттеджному поселку, поэтому я осталась с ней. Как она плакала. Я не подозревала, что в человеке может быть столько жидкости. Она трогала пальцами мое лицо, будто впитывая в себя его очертания, сжимала меня в объятиях, беспрерывно целовала и что-то шептала. А я сидела абсолютно безмолвно и не шевелясь. У меня не было сил. У меня их просто не осталось. Было ощущение, будто я наблюдаю за всем этим со стороны, будто это происходит не со мной.

Когда приехала Радмила, я взяла рюкзак и повернулась к Наташе, смотря на нее пустыми и красными глазами:

— Мне пора.

Я не знала, что мне сказать. Я не знала, надо ли мне вообще было что-то говорить. Было смешанное ощущение понимания и предательства. С одной стороны я осознавала слова, что она говорила. О семье, о ребенке. Черт, я сама еще ребенок, кого я могу воспитать?! Но с другой — она же любила меня. Она, наверное, действительно единственная, кто искренне меня любил. Семью и друзей я не считаю, это совершенно иное. И она отказалась от меня. От нас. Она отпустила меня, позволила мне уйти.

Наташа смотрела на меня опухшими от слез глазами, периодически все еще всхлипывая и вздрагивая, потом резко притянула меня к себе, уткнувшись носом в мою шею и глубоко вдохнула.

— Прости меня. Ненавидь меня, забудь меня, делай что хочешь, только, пожалуйста, не думай, что я говорила неправду. Я люблю тебя. Я просто не могу по-другому, — шептала она, заходясь в новой истерике.

Это страшно. Страшно, когда твоя любимая женщина плачет. Но это она сделала этот выбор. И я не могла ей помочь.

Я ушла, тихо закрыв за собой дверь. Вышла на дорогу и села в машину к Радмиле, которая терпеливо ждала меня. Опустившись на сиденье, я не смогла выдавить из себя ни звука. Подруга молча завела машину и, развернувшись, направилась к выезду из поселка.

Когда я добралась до дома, уже светало. Я была счастлива, что родители уехали на дачу. Они должны были вернуться только вечером, так как с дачи собирались сразу поехать на работу. Мне необходимо было побыть одной.

Закрыв дверь квартиры, я кинула на небольшой пуфик рюкзак, разулась и прошла в свою комнату, прикрыв за собой дверь.

И тут я дала волю эмоциям. Есть такое выражение "реветь белугой". И хоть бедные осетровые абсолютно не имеют никакого отношения к этому афоризму, а речь идет о дельфинах, смысл фразы передан верно. Я и не подозревала, что могу так орать и издавать такие звуки. Я выплескивала все, что было во мне. Я срывала со стен своей комнаты фотографии и картинки, перевернула стол и тумбочку, и, наверное, впервые пожалела, что никогда не занималась боксом, потому что наличие боксерской груши в тот момент очень бы пригодилось.

Спустя час метаний, когда уже соседи стали стучать по батарее, явно напуганные моими действиями почти в четыре утра, я опустилась на кровать, закрыв глаза. Я поняла, что полностью опустошена. Во мне не осталось эмоций, во мне не осталось гнева, во мне не осталось ничего.

Окончательно обессилев, я зарылась под подушку и заснула. Странно, но, засыпая, во мне жила маленькая надежда, что это все неправда, что это какой-то дурацкий жестокий сон, и что когда я проснусь наутро, все будет хорошо, и главное, она будет рядом. Все еще со мной. Все еще моя. Не полностью, на какую-то малую часть, но моя.

Когда я открыла глаза, голова гудела так, будто я побывала на действительно классной вечеринке. Приподняв голову, я огляделась. Комната походила на притон. Повсюду валялись вещи, перевернутая мебель, со стен было сорвано все, что там висело. Память быстро подкинула мне события прошлой ночи, и я вслух застонала. Глаза вновь щипало, но слез не было. Есть, видимо, предел по количеству слез. Мне казалось, что свой я исчерпала лет на пять вперед. Глянув на часы, я тут же подскочила, так как поняла, что если не хочу объяснять родителям, что произошло в моей комнате, мне надо поторопиться все убрать.

Через пару часов вернулся отец с работы, следом мама. Они тут же засыпали вопросами, как я провела выходные с "подругой". Угрюмо буркнув, что отлично, я направилась в свою комнату. Я не была готова говорить об этом.

Я взяла телефон и увидела около двадцати пропущенных от Радмилы, начиная с полудня. И ни одного от нее. Удивительно, но я была благодарна ей. Лучшим решением для меня было — исчезнуть. Оборвать все каналы связи, контакты, постараться вырезать ее из своей памяти, хотя я прекрасно понимала, что мне это не скоро удастся.

Спустя две недели мы вышли на учебу. Если я скажу, что за это время мне стало легче, то совру. Не стало. Мне не стало легче ни на йоту даже через месяц. Даже через два. Даже через полгода. Я плохо помню то время. Я не помню каникул, праздников, не помню, что делала, о чем разговаривала с людьми.

До этого у меня было много друзей, точнее, товарищей. Особенно в институте. Ко мне тянулись люди. После того, что произошло, я никого не подпускала. Я отстранилась от всех, я даже пыталась оттолкнуть Радмилу, но она терпеливо сносила мои истерики, мое хамство, мое поведение.

С родителями было сложнее. Я не могла им объяснить, что со мной, они видели только внешнюю сторону происходящего, поэтому всерьез стали беспокоиться, что я употребляю наркотики. Моя агрессия, апатия и потеря в весе заставило их подозревать, что их любимая и единственная дочь — наркоманка. Мне было смешно, когда мы сидели у кабинета врача, отец сурово молчал, а мама теребила в руках платочек. Зато как они выдохнули, когда врач сказал, что никаких следов наркотических веществ не было обнаружено. Но снова напряглись, когда он поставил другой диагноз — депрессия. Правда? Это было так удивительно. Потом доктор сказал, что рекомендовал бы обратиться к психотерапевту, что с такими вещами лучше не шутить. Я закатила глаза и, поблагодарив его, выволокла из больницы родителей, сказав, что сама разберусь со своими проблемами.

Вечером отец пришел ко мне в комнату, когда я лежала уже в привычной для себя позе — вытянувшись на кровати, с плеером, и уставившись в потолок. Я вынула наушники и села на кровати, вопросительно уставившись на него. Отец покашлял, пошевелил седыми усами и спросил:

— Я присяду? Ты не против? — я отрицательно покачала головой, двигаясь, чтобы освободить ему место рядом с собой.

— Что-то случилось? — спросила я, выключая плеер.

— Это ты мне скажи, — я видела, как отец нервничает и это даже смешило. Он никогда не устраивал мне "воспитательных бесед", поэтому я совершенно не знала, чего ожидать от его визита.

— Со мной все в порядке, — повторила я заученную фразу. Я так натренировалась говорить ее спокойным голосом, что мне вполне можно было дать Оскар за эту роль. Внутри меня все сжималось, у меня в душе была выжженная земля, покрытая золой, но на моем лице было написано лишь безразличие.

— Ира, ты знаешь, я не умею говорить всяких красивых и умных слов, я не профессор, и вряд ли уже могу рассказать тебе что-то, чего ты не знаешь, — вздохнул отец, — но ты моя дочь. И я вижу, как тебя что-то будто гнетет. Ты не улыбаешься, никуда не ходишь. Людей в двадцать лет дома не увидишь, а у тебя все развлечения — визиты Радмилки. Что с тобой? Я боюсь за тебя. И мне страшно, что я не могу тебе ничем помочь, — сказал он и посмотрел на меня. В его глазах стояли слезы. У моего отца. У человека, жестче которого в некоторых моментах я не встречала. И он говорил так искренне, что я разозлилась на себя, что доставляю им столько хлопот и переживаний, — мать уже который день не спит, ворочается. Не говорит ничего, но я же не слепой и не глухой. Что с тобой? Скажи мне, доченька. Есть что-то, что тебя гнетет?

Я помолчала с минуту. Потом решила, что вряд ли будет еще хуже. Я и так была на самом дне. Поэтому, вздохнув, я грустно улыбнулась:

— Есть. Только это меня не гнетет. Это меня убивает, — после моих слов мне показалось, что отец вздрогнул.

— Это все-таки...

— Нет, не наркотики, пап. Ты же знаешь, я всегда была против этого, — проворчала я.

— Ладно. Уже легче. Тогда что с тобой?

И я рассказала. Я рассказала всю эту кучу чертовой правды, которая произошла со мной за последний год. Опуская, конечно, особо интимные подробности. Он слушал внимательно, иногда присвистывал, иногда хмурился. Но что было удивительно, я не увидела на его лице неприязни или презрения, когда призналась, что его единственная дочь — лесбиянка. Когда я закончила свой долгий рассказ, отец хмыкнул.

— Ну ты даешь, — сказал он, — я и не подозревал, что в твоей жизни творится такое. Как ты... Как ты справляешься? Знаешь, я уже не молодой, но помню, каково это — когда тебе разбивают сердце.

— Правда? — я подняла брови. Неужели отец решил рассказать мне о своей какой-то печальной истории любви?

— Конечно. Мы с твоей мамой поженились, когда нам было по двадцать пять. Как этой твоей Наташе, — мне резануло ухо фраза "твоя Наташа", но я промолчала, — до этого я был влюблен в девушку, мы даже собирались пожениться.

— И что произошло?

— Она вышла за другого, — пожал плечами отец, — за более богатого, более солидного.

— И ты страдал?

— Еще как, — усмехнулся отец, — год я ни на кого не смотрел, не мог просто. Потом понемногу становилось проще. А потом я встретил твою маму. И тогда полюбил уже по-другому.

— По-другому — это как?

— По-настоящему. По-взрослому. Осознанно.

— Ты считаешь, что мои чувства и переживания — это лишь дело возраста? — напряглась я. Отлично, он думает, что я подросток.

— Нет, я этого не сказал. Я тебе лишь рассказал свою историю. Ты просто пойми, что все раны затягиваются. Рано или поздно. И может ты сейчас не готова в это поверить, но ты сможешь пойти дальше. Когда придет время.

Я молчала, уставившись в пол и обдумывая его слова.

— И ты не ненавидишь меня? — спросила, наконец, я, боясь взглянуть на отца.

— За что я должен тебя ненавидеть? — его густые брови взлетели вверх.

— Ну... Из-за того, что мне нравятся... женщины, — я смогла, я снова это сказала. Я сказала своему отцу, что я лесбиянка. Отлично.

— Мне они тоже нравятся, — усмехнулся он, — мама знает?

— Нет, что ты. Мне кажется, она с ума сойдет, — подняла я руки, активно жестикулируя.

— Ладно. Пока не говори. Я думаю, ее надо немного к этому подготовить.

— Что? Как? Что ты собираешься делать? — заволновалась я. Еще не хватало, чтобы отец ей об этом сообщил.

— Не переживай, я ничего ей не скажу. Просто доверься мне.

— Точно?

— Точно.

— Ладно. Тебе я верю.

— Вот и хорошо. А теперь ложись спать. Выспись хорошенько. Все пройдет. Ты сильная девочка, ты со всем справишься, я знаю.

Поцеловав меня в лоб, отец вышел из комнаты.

Как бы слова отца не были верны, как бы я не хотела действовать так, как диктовал разум, я не могла. Через пару месяцев я нашла себе отдушину — я стала ходить в спортзал. Я выматывала себя почти каждый день на тренировках после учебы и работы. Первый месяц мое тело жутко болело и сопротивлялось. Тренер следил за мной, так как я особо спортом никогда не увлекалась, и такие нагрузки были просто опасны для здоровья. Когда я привыкла, стало проще. Из зала я выходила мокрая и с гудящими, а иногда и дрожащими мышцами. Со стороны, наверное, было похоже, будто я готовлюсь к олимпийским играм. А я всего лишь хотела спать. На протяжении этих месяцев у меня были проблемы со сном. Я могла проваляться всю ночь и так и не сомкнуть глаз, размышляя, вспоминая, прокручивая все в голове. А после тренировок сил на это не оставалось. Я буквально падала на кровать и тут же засыпала. Бонусом к избавлению от бессонницы стала фигура. Черт, я раньше и не предполагала, что могу выглядеть... так. Тренер прописал мне режим питания, индивидуальную диету. Конечно, я часто ее нарушала, но учитывая, сколько времени я проводила в зале, это было незаметно. Вместо впалого живота у меня появились очертания пресса со всеми мыщцами — линиями "кубиков", косыми, верхним прессом. На руках появился рельеф бицепсов и трицепсов. Я боялась, что стану похожей на тех огромных женщин-бодибилдерш, но тренер заверил, что такого не случится. Моя задница стала настолько упругой, что об нее можно было действительно повредить руку, если шлепнуть. Я уже не выглядела настолько тощей, как раньше, хотя в общем осталась довольно худенькой, только смотрелось это все гармонично. Правда груди как не было, так и не стало. Но я особо не переживала по этому поводу.

Потом, когда прошел почти год после того, как мое сердце было разбито самым жестоким образом, в самом начале летних каникул я уехала из города к родственникам в поселок у моря. Поняла, что просто не смогла бы находиться в местах, где все напоминало о ней, пока занята только работой. Пока были экзамены и сами семестры, днем я отвлекалась учебой. Я выполняла все обязательные задания и брала дополнительные. Студенты на меня смотрели как на идиотку, а преподаватели не могли нарадоваться, хотя мне казалось, что они тоже меня слегка опасались. Ненормально это, когда студентка приходит и требует дополнительную тему для реферата. В итоге я уехала в деревню и два месяца после закрытия сессии провела там, наслаждаясь морским воздухом и природой.

Я запрещала себе думать о Наташе. Я сжимала кулаки до боли, как только мои мысли касались ее. А они касались ее часто. Когда я видела что-то потрясающее, я представляла, как я бы ей рассказывала об этом. Когда меня что-то заинтересовывало, я воображала, что бы она сказала по этому поводу. Она жила внутри меня, связав меня невидимой нитью с собой. И я не могла это оборвать.

Если днем я еще могла как-то это контролировать, то во сне подсознание отыгрывалось за то, что я так упорно давила в себе эти чувства. Она снилась мне почти каждый день. На протяжении всего этого года. Это было невыносимо. Иногда она смеялась во сне, а ее ямочки сжигали мое сердце. Иногда она плакала. Тогда я тоже просыпалась со слезами на глазах. А иногда мне снилось, как мы занимаемся любовью. Тогда я чуть ли не подскакивала с кровати, находясь в состоянии крайнего возбуждения.

Вернувшись в город, я стала больше походить на человека. В том плане, что я стала выходить куда-то, кроме дома. Я поблагодарила родителей за терпение и попросила у них прощения за то, что доставила им столько беспокойства. Извинилась перед Радмилой, поблагодарила и ее, за то, что она настоящая подруга и за столько времени она не отвернулась от меня. Надо отдать ей должное — за целый год она ни разу не попыталась меня допросить, что же конкретно произошло той ночью. Зная характер Радмилы, я предполагала, как ей сложно держать язык за зубами и не задавать вопросов. Но она делала вид, будто ничего не было, будто ничего не произошло. Она старалась отвлекать меня, рассказывала о чем-то, таскала меня с собой куда угодно, лишь бы я вытащила свою задницу из квартиры, ставшей местом моего заточения. Она знала, что я расскажу ей, когда буду готова. И я поделилась с ней только спустя столько времени. Год, целый год прошел с той чертовой ночи, которая сломала меня. Я все рассказала подруге и чуть не упала, когда увидела слезы в ее глазах.

— Чего ты ревешь? — настороженно спросила я, на всякий случай отодвигаясь от нее.

— Не знаю, — прохныкала девушка и вытерла нос, — это все так грустно. Она же любила тебя. А ты ее. Вы должны были быть вместе.

— Ну извини, — грустно усмехнулась я, — у нее уже наверное сын или дочка, она готовит этому Пете пироги, стирает его белье и они счастливо обнимаются, склоняясь над колыбелью.

— Ты ее ненавидишь?

— Кого? Наташу? — подруга кивнула, шмыгнув носом, — нет. За что мне ее ненавидеть? Я думаю, ей тоже было больно и плохо. Ладно, я надеюсь, что ей тоже было больно и плохо. Но у каждой из нас своя дорога. И я тут ничего не поделаю.

— А ведь вы могли бы...

— Хватит, — оборвала я ее, — я больше не хочу говорить о ней. Я больше не хочу обсуждать ее. Я больше не хочу думать о ней, — сказала я твердым голосом.

— Ты очень изменилась за это время. Очень, — призналась девушка.

— Это было неизбежно. Я перекраивала себя заново. Я не думала, что так бывает. Я не думала, что так будет со мной. Я вообще считала, что любые амурные передряги никогда меня не коснутся. Ты же знаешь, что я всегда всех держала на дистанции.

— Знаю.

— Но тут я дала маху, конечно. Дала слабину, и это вышло боком.

— Ты теперь считаешь, что любить — это "дать слабину"? — подняла бровь Радмила.

— Я теперь считаю, что не хочу больше об этом думать. Я достаточно пострадала. Хватит. Пора идти дальше.

— Ну, в твоем новом образе это будет несложно, — хмыкнула она.

— Думаешь? — я ухмыльнулась, зная, что Радмила говорит правду.

Я остригла волосы, оставив их даже не достающими до плеч. Они еле закрывали позвонки на шее. Окрасила в более насыщенный светлый цвет, сделав модную тонировку у корней. Так что теперь я была практически настоящей блондинкой. Также сменила саму прическу, а не только длину и цвет. Боковой пробор разделял волосы надвое, левую часть я часто убирала за ухо, а правая немного закрывала лицо. Не буду кривить душой, я стала очень привлекательной. Я это отмечала и сама, глядя в зеркало, и меня в этом убеждали заинтересованные взгляды, направленные в мою сторону.

— Ну и что ты будешь делать теперь? — спросила Радмила, глядя мне в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну... Свидания, встречи, новые отношения?

— О, нет-нет-нет. Никаких отношений, никаких историй, ничего такого. Не в ближайшее время точно, — замахала я руками.

— Ну ладно, я рада, что ты "вернулась". Я скучала по тебе, — улыбнулась Радмила и обняла меня, — ты точно в порядке? — спросила подруга, чуть отстраняясь.

— Да, в полном. Столько времени прошло. Я в порядке, — откровенно солгала я.

Я не была в порядке. Хотя если сравнивать с тем, что было несколько месяцев назад, тогда, конечно, можно было сказать, что я вполне себе неплоха. Но я не ощущала главного — я не чувствовала себя счастливой. Я не получала удовольствия от того, что я делала, я не чувствовала эмоций радости, смеялась я по большей части из вежливости. У меня будто не было эмоций, как будто когда она ушла, она забрала все мои чувства. Вместе с моим сердцем. Я достигла невероятных успехов в способности играть себя. Люди вокруг даже не догадывались, что я перед сном также "видела" ее, а утром, первое, о чем я думала, тоже была она. Я не знала, как она переживала этот период, но если ей хотя бы на сотую долю было также плохо как мне, то я ей искренне сочувствовала. Потому что жить и ощущать себя каким-то роботом — это настоящая задница.

Но важным было другое. Мой план по отвлечению начал давать трещины. Даже будучи физически вымотанной, я не могла избавиться от мыслей о ней. Каждую ночь, каждую чертову ночь, если я не засыпала сразу, в моей голове проносились мысли о том, что было бы, если бы все сложилось иначе. Если бы она тогда согласилась, если бы сказала мне "да". Перед моими глазами мелькали картинки ситуаций, которым не было суждено произойти.

Вот я помогала ей в первые месяцы беременности, делая бутерброд с вареньем и шпротами, потому что она хотела именно такой бутерброд, вот я бегала ночью по подъезду, отскребая штукатурку, потому что ей неожиданно захотелось ее понюхать. Вот я гладила ее по голове, в то время как она мучилась от тошноты, потому что токсикоз никак не проходил. Вот мы ходили по магазинам, покупая то, что будет необходимо в первые недели после рождения ребенка. Вот я сидела, жутко нервничая, в родильном отделении, мысленно повторяя "давай, моя девочка, ты сможешь, я так тебя люблю". И как мы, мы с ней любовались только появившимся на свет младенцем.

Я видела эти ситуации настолько четко, будто действительно пережила все это. Я знала, что любила бы этого ребенка также сильно, как и ее. И я бы делала все и даже больше, чтобы они ни в чем не нуждались. Каждый раз я прокручивала эту непрожитую жизнь в своей голове. И, странно, но это будто давало мне сил. Я жила в своих фантазиях, в своих мечтах. Только там я могла быть с ней. Я понимала, что это не совсем нормально. Ладно, это была полнейшая чушь, но для меня это было лекарством. Которое не лечило болезнь, но снимало симптомы.

Я не хотела ни с кем говорить о ней, потому что в моих мыслях мы все еще были вместе. В той, другой, непрожитой жизни.

Я никогда раньше не думала, что столкнусь с подобным. Я слышала, что некоторые люди сходили от любви с ума в буквальном смысле этого слова. Возможно, я тоже напоминала сумасшедшую, но я знала, что это пройдет. Я знала, что я это выдержу и смогу идти дальше, я обязательно смогу.

Утром, собираясь на работу, я уже думала о планах на вечер. Можно было поехать навестить родителей, которые постоянно сетовали, что я недостаточно часто их навещаю, можно было послушать Радмилу и пойти с ней на какую-то очередную "мега-классную вечеринку, где будет шведский стол из красивых девушек", а можно было остаться дома и проваляться весь вечер пятницы на диване с книгой или включить какой-нибудь классный боевик про супергероев, которые спасают мир.

Натянув джинсы и черный свитер, я посмотрела на себя в зеркало. Да, в свои двадцать пять с "хвостиком" я выглядела не старше двадцати двух. Спорт все же приносит пользу, определенно. Последние года два я уже не проводила столько времени в спортзале как раньше. Если быть честной, я вообще не ходила в спортзал. Я купила пару тренажеров и занималась дома. Турник-трансформер и беговая дорожка. Что еще надо, чтобы сохранить упругость задницы и крепость мышц? А, еще секс. Тоже полезно. У меня не было постоянной подруги, но была парочка таких, с которыми я периодически проводила время. У меня снова был период "не хочу ничего серьезного", поэтому это было лучшим вариантом. У меня вообще этого самого "серьезного" не было довольно давно. Я пыталась, честно. Раза три я старалась начать нормальные отношения с нормальными девушками, но меня хватало не больше, чем на несколько месяцев. И я никак не могла понять, в чем была причина. Девушки были умными, красивыми и даже веселыми. Но через два-три месяца, и один раз через полгода я просто будто уставала. Мне не хотелось видеться, не хотелось с ними разговаривать, не хотелось ничего. И снова я слушала про то, что я "безэмоциональное дерьмо", и отношения заканчивались.

Мне было плевать, если честно. Я так ловко научилась управлять любыми своими эмоциями, что вывести меня из равновесия было непосильной задачей.

Одно верно, что я знала, что когда появится та "моя единственная", та, которую я смогу полюбить, я это пойму.

После всех передряг и длительного "реабилитационного" периода ко мне все же вернулась вера в то, что я смогу когда-нибудь быть счастлива. С кем-то.

Я поправила волосы, еще раз глянула в зеркало и, подмигнув сама себе, направилась к выходу.

Как я и думала, я не смогла работать по профессии, в соответствии с дипломом. Цифры никогда мне не нравились, поэтому после института, по протекции отца Радмилы, меня взяли на стажировку в небольшую фирму на должность "помощника менеджера по проектам". Я была под руководством долговязого и очень светловолосого парня. Хотя оказалось, что этому "парню" уже под сорок. Его худоба и бег по утрам на протяжении многих лет будто остановили его возраст. Мы легко нашли общий язык и начали довольно продуктивно работать. Самое забавное было встретиться с ним на одной вечеринке. "Особенной" вечеринке. Он там был с пухленьким мужчиной в очках. Как выяснилось, они вместе уже пять лет. Мы посмеялись, поудивлялись и пошутили, что наша "розово-голубая команда" самая оригинальная, но стоит отдать должное — продуктивная.

Спустя год меня сделали полноценным менеджером проектов, а мой "наставник" Семен Семенович, или как я его звала, просто Сема, стал руководителем группы менеджеров. И я с удовольствием работала на этой должности, понимая, что это куда интереснее, чем сидеть с калькулятором и подсчитывать суммы.

Я зашла в офис в начале десятого и эта швабра в виде Семы тут же налетела на меня:

— Ира! Ты почему опаздываешь?! Ты помнишь, что у нас в десять переговоры с "Автолигой"?

— Сема, до десяти еще пятьдесят минут. Ты думаешь, я за это время не успею доползти до комнаты переговоров?

— А документы? Ты сделала им план? Они прислали бриф? — его светло-голубые глаза беспокойно впились в мои, и я уверена, если бы не его воспитание, он бы уже вцепился мне в плечи и тряс бы меня как кокосовое дерево.

— Все готово, все в папке, расслабься, Сема.

— Я не могу расслабиться. Если что-то пойдет не так, меня начальство четвертует.

— Сема, не забывай, я привела этого клиента. Все будет хорошо. К тому же, я знаю кое-кого из руководства. И этот кое-кто сегодня будет здесь.

— Кого это? — прищурился Семен.

— Ну... Скажем так, есть одна милая женщина, она замгендира. Точнее, она его жена. И... В общем, мы с ней в хороших отношениях, — улыбнулась я и направилась в комнату для кофе-брейка.

— Стой-стой-стой, — Сема развернулся и пошел за мной следом, — только не говори мне, что ты... — мужчина огляделся и продолжил почти шепотом, — спишь с женой генерального директора самой крупной логистической фирмы?

— Ладно, не буду, — пожала я плечами, заходя в "кухню" и приветствуя немногочисленных коллег, что были там.

— Ты серьезно?! — возмущенно прошипел Сема, — это же нарушение всех правовых... ладно, этических норм!

— Сема, то, что мы с ней видимся раз в месяц или два, никак не влияет на эти переговоры. Им нужна была помощь, она просто сказала мне об этом, спрашивала, нет ли у меня знакомых, кто может помочь им немного... "осовремениться". Сказала, что они давно на рынке и им все тяжелее бороться с новыми фирмами. Она даже не знала, что как раз этим я и занимаюсь. Так что рассматривай их как обычных клиентов, — сказала я, наливая чай в свою кружку.

— Как ты... Как ты вообще умудрилась?! — шептал Семен, стоя сбоку от меня и повернувшись ко мне лицом, — она молодая?

— Ну... лет сорок пять наверное, — прикинула я.

— И ты с ней спишь?!

— Сема, хватит шипеть мне на ухо. Я с ней не сплю. Точнее, не только сплю. Мы иногда ходим в рестораны, театры или на какие-нибудь выставки. Ее муж не особый охотник до светских мероприятий, — пожала я плечами, — а она очень умная и интересная женщина.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул Семен.

— Нет, правда, мне больше удивительно, куда смотрит ее муж. Ты увидишь ее сегодня. Поймешь, о чем я.

— Где ты вообще с ней познакомилась? — недоумевал мужчина.

— Не поверишь, но на парковке. Я подъехала к ресторану, где меня ждала подруга, увидела одно-единственное свободное место. Пока разворачивалась, она заняла его. А я была тогда не в духе, поэтому, не стесняясь, высказала ей все, что думаю. Она просто послала меня к черту и направилась в какой-то салон, что по соседству с рестораном. Ну, я, недолго думая, встала поперек дороги, перегородив ей путь. Место было последнее в ряду, прям у выезда.

— И что потом? — усмехнулся Семен.

— А потом, Сема, она полчаса пинала мою машину, прежде чем я вышла, — засмеялась я.

— Она тебя не убила?

— Как видишь, нет. Скорее, наоборот.

— Но я все равно не понимаю. Как вы в итоге...

— О, там было все просто. Когда я села в свою машину, чтобы отъехать, она тоже залезла в свою. И только я собиралась вырулить, смотрю, она снова вышла и еще руками мне машет. Ну, я окно опустила, жду, что еще она мне выскажет. А она подошла и сообщила, что у нее сел аккумулятор. Видите ли она только назавтра собралась ехать в сервис. И все, я ей подзарядила его, слово за слово, она оставила мне свой номер. Я позвонила.

— Отличная история. И тебя не останавливает, что у нее есть муж? — поднял бровь Сема.

— А почему меня должно это останавливать? Это она замужем. Пусть ее это и беспокоит.

— А там... чувства? Ну, ревность?

— Сема, какие чувства? Мы трахаемся и ходим на спектакли. Вот все чувства. Ее муж считает ее красивым аксессуаром. Я считаю ее очень привлекательной женщиной. Она меня — отличной любовницей. Каждый получает, что хочет.

— Девушку тебе надо, Ира, нормальную девушку, — поучительно сказал Сема, — ладно, без пятнадцати десять жду тебя в комнате для переговоров.

— Да, босс, — кивнула я и пошла к своему столу.

Когда мы сидели с нервничающим Семой и ждали представителей компании, я глазами еще раз пробежалась по плану презентации и нашим предложениям. Наконец, в дверь постучали и к нам заглянула наша офисная достопримечательность — Оленька. Эта девушка совмещала множество должностей — от секретарши до офисного "хостеса", а выглядела, как с обложки модного журнала. Она открыла двери и с белозубой улыбкой пригласила наших гостей зайти. Сема тут же подскочил и чуть не с поклоном стал приветствовать вошедших в кабинет людей. Их было двое — женщина и мужчина. Сема пожал руку невысокому парню в костюме и представился:

— Добрый день, меня зовут Семен Семенович, можно просто Семен. Я руководитель группы проект-менеджеров. А это, — он показал рукой на меня, — Ирина, именно она занималась подготовкой плана и анализом данных.

— Очень приятно, Игорь, — несмело отозвался парень, — менеджер по развитию.

Семен уже переключился на женщину, пожимая и ей руку:

— Светлана Эдуардовна, заместитель генерального директора. Но, прошу вас, всю информацию — Игорю, он непосредственно осведомлен с цифрами и прочим, — спокойным голосом, с небольшой хрипотцой сказала она. От звука ее голоса у меня мурашки пробежали по коже. Невероятно сексуальный голос. Я поняла, что не на одну меня это произвело впечатление, так как мне даже показалось, что этот бедный Игорь вздрогнул. Интересно, а она с ним тоже спит? Или он ее просто хочет? Потому что в том, что он ее хочет, я даже не сомневалась. Это было написано у него на лице. В общем, это было не удивительно. Ее сложно было не хотеть. Высокая, статная, ухоженная. Я не знаю, сколько она спускала в месяц денег на всякие салоны, массажи, косметологов и прочее, но судя по тому, как она выглядела, это окупалось. Светлана рассказывала, что ее муж женился на ней только из-за ее внешности. И еще потому, что у нее мозги работают как надо. Это она много сделала, чтобы их фирма имела такой успех. Когда я спросила, зачем она с ним живет, если он ее не ценит, женщина ответила, что он как раз ценит. И боится потерять такой удачный вариант. У них также было двое детей, оба младше меня лет на пять, которые жили отдельно, еще они владели большим домом и вообще удачно сожительствовали с мужем. Они привыкли, притерлись и эти "соседствующие" отношения устраивали их обоих. Я этого не понимала, но в целом, мне было плевать.

В общем, когда мы все попережимали друг другу руки и перезнакомились, то сели за стол. Светлана Эдуардовна сидела напротив меня, а Игорь напротив Семы, который прежде чем начать рассказывать наши идеи, предложил гостям кофе. Через пару минут вновь появилась Оленька с подносом, на котором было четыре чашки и какие-то угощения на красивой тарелочке. Как она умудрялась так быстро делать кофе, я никогда не могла понять. Сделав несколько глотков, Сема начал представление.

Непонятно, зачем он звал меня, потому что мужчина тараторил не переставая. Минут через пятнадцать я уже плохо слушала и глазами блуждала по кабинету, пока не наткнулась на взгляд пронзительно-голубых глаз Светланы. Она смотрела прямо на меня и мне стало неловко. Женщина ни одним жестом не дала понять кому-то из них, что мы с ней знакомы. Теперь она сидела, просто вперившись в меня взглядом, пока Сема махал перед этим Игорем бумажками, графиками и тыкал электронной указкой на экран с диаграммами.

Я вопросительно подняла бровь и чуть повернула голову, отвечая на взгляд Светланы Эдуардовны. В следующее мгновение я почувствовала, как по моей ноге поднимается ее нога, осторожно, даже нежно прикасаясь. Я дернулась, но осталась на месте. Наш стол для переговоров был не очень широкий, а ноги Светы были длинные. Она водила своей ногой вверх и вниз по моей голени, не отрывая от меня глаз. Я сидела и почти не дышала. Учитывая обстановку и наше окружение, это было весьма и весьма возбуждающе. Я как раз думала о том, чтобы пригласить ее вечером к себе, как почувствовала, что ее нога не остановилась как прежде на уровне колена, а двинулась дальше. Когда ее туфля прошлась по внутренней стороне бедра и уперлась мне между ног, я не выдержала. Я закашлялась и, дернувшись, отодвинулась. Света тут же опустила ногу, а на ее лице ни один мускул не дрогнул. Семен прервал свой рассказ и строго посмотрел на меня, пока я заходилась кашлем:

— Что с тобой?

— Может, воды? — участливо спросила Света, как ни в чем не бывало. Я гневно зыркнула на нее и замотала головой.

— Нет, спасибо, я в порядке, — прохрипела я и глотнула кофе.

Еще минут через пятнадцать Семен закончил презентацию и настало время вопросов и уточнений от представителей компании. Тут была моя очередь говорить. Я видела, как волнуется Семен, но только мысленно усмехнулась. Я была подготовлена на высшем уровне, поэтому примерно через час мы все вышли из кабинета, пожимая друг другу руки и улыбаясь. Договор был подписан. Семен утащил Игоря вперед по коридору, что-то продолжая рассказывать, а мы со Светой шли за ними.

— Ты что устроила? Нас же могли увидеть! — тихо шипела я.

— Не увидели же. Я соскучилась по тебе, что вечером делаешь?

— Вечером? — я сделала вид, что задумалась, — а, да, у меня были планы, — сказала я и увидела, что Света подняла бровь, — я надеялась, что одна очень сексуальная блондинка навестит меня сегодня, — еле слышно сказала я, наклонившись в ее сторону.

— О, — усмехнулась она, — я ей передам, думаю, она согласна.

— Отлично. Буду ждать, — улыбнулась я и еще раз пожала ей руку, стоя у лифтов. Семен все еще что-то обсуждал с Игорем, поэтому я попрощалась с мужчиной и направилась обратно в офис.

— Ты ведь знаешь, что твой менеджер по развитию от тебя без ума, верно? — спросила я, медленно выводя пальцем узоры по обнаженной спине женщины.

— Игорь? — лениво отозвалась Света, — это только слепой не заметит. Он так краснеет, когда я его отчитываю за что-нибудь, — усмехнулась она.

— И ты... — я не знала, могу ли я это у нее спрашивать, я вообще не знала, зачем я это спрашиваю, поэтому, начав предложение, я замолчала.

— Сплю ли я с ним? — догадалась Света.

— Да.

— Нет. Меня не привлекают молодые незрелые мальчики.

— Тебя привлекают молодые девочки? — ухмыльнулась я.

— Нет. Ты — это сплошное исключение, — ответила Светлана, поворачиваясь ко мне лицом.

— Почему это? — я вопросительно пошевелила бровями.

— Ну, тебе двадцать пять, я на двадцать лет старше. У меня никогда не было любовников, настолько моложе меня. И любовниц тоже, — добавила женщина, угадывая мой следующий вопрос.

— И почему тогда ты здесь? — спросила я. Мы никогда не говорили, что нас свело. Если с моей стороны все было очевидно — я не искала обязательств, мне просто нравилось периодически проводить с ней время, то что она делала со мной — для меня было загадкой. Света никогда не была обделена вниманием и могла заполучить практически любого. Или любую.

— Ты мне показалась очень интересной. Знаешь, с какой-то загадкой или тайной.

— Серьезно? — усмехнулась я.

— Да, — кивнула женщина и, задумавшись на секунду, продолжила, — и с какой-то болью. У тебя в глазах была такая невыносимая тоска, что мне сначала даже не по себе было.

— Тоска? — я выдавила из себя улыбку, — наверное, я просто тогда устала. И не хотела идти в тот ресторан. Он был с корейской кухней. Ненавижу корейскую кухню, — пошутила я, стараясь увести женщину от этого разговора.

— Нет. Эта тоска до сих пор в твоих глазах. Всегда. Тебя кто-то очень сильно обидел? — серьезно спросила Света, пристально смотря на меня.

— Никто меня не обижал, — ответила я, стараясь продолжать улыбаться, — ты же знаешь, меня не так просто обидеть. Я сама кого хочешь обижу, — усмехнулась я, приподнимаясь и стараясь выбраться из-под Светы.

— Куда ты? — спросила женщина, чуть отодвигаясь.

— Пойду в душ, — ответила я, сидя на кровати и натягивая на себя белье. Настроение испортилось сразу. Всем надо знать, что за трагедии были в моей жизни. Будто других тем для разговоров нет.

— Ира? — женщина приподнялась и положила ладонь на мое плечо.

— Да? — ответила я, не оборачиваясь.

— Нельзя всю жизнь бегать, — тихо проговорила она.

— О чем ты?

— Почему, по-твоему, ты проводишь время со мной? — спросила Света, вновь откидываясь на подушки.

— Потому что мне нравится проводить с тобой время, это не очевидно? — раздраженно пробормотала я. Только сеанса психоанализа мне не хватало. Отлично.

— Почему?

— Что "почему", Света?

— Почему именно я?

— Черт, да откуда мне знать? — не выдержала я, — мне нравится спать с тобой, мне нравится ходить с тобой куда-нибудь. Что еще надо?

— Ты упустила главное.

— Что? Что я упустила? — устало вздохнула я.

— Безопасность. Ты знаешь, что я замужем, ты знаешь, что я не могу появляться у тебя часто и ты знаешь, что я не буду требовать от тебя отношений, — пожала плечами женщина.

— И что это значит?

— Это значит, что ты бежишь от чего-то. От ответственности или зависимости от другого человека. Поэтому тебе проще находить варианты вроде меня. Безопасные.

— Если я не ищу отношений, это не значит, что я от чего-то бегу, — отрезала я, — это значит, что просто трахаться мне нравится больше, чем жить с кем-то. Не более того.

— Да, ты права. За исключением того, что ты смотришь всегда так, что меня это в ужас приводит.

— Да нормально я смотрю! Не надо мне тут придумывать грустных историй и жалеть меня! У меня все в порядке. Я справилась, и меня полностью устраивает моя жизнь, — проорала я и тут же прикусила язык, поняв, что сказала лишнего.

— Справилась? Значит, что-то все-таки было, — кивнула, подтверждая свою догадку, женщина.

— Неважно, — выдохнула я уже спокойно, — я в порядке. Что именно тебя не устраивает?

— Меня? Меня все полностью устраивает. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Ты хороший человек.

— Да, я знаю. Спасибо. Я счастлива. И то, что у меня есть — тоже делает меня счастливой. И ничего менять я не хочу. И прошу тебя, давай закроем эту тему. Я не собираюсь ее обсуждать. Ни с тобой, ни с кем-либо еще.

— Ладно. Извини, — кивнула Светлана и, улыбаясь, примирительным голосом продолжила, — иди ко мне. У меня есть еще час, почему бы нам не провести его с пользой?

Я усмехнулась и вновь забралась на кровать, нависая над женщиной.

На следующий день, в выходной, Радмила заставила меня пойти с ней по магазинам. Для меня, наверное, это одно из худших занятий, которое только можно придумать. Я терпеть не могу бродить мимо стеллажей с одеждой, стоек с вешалками и сидеть в примерочных. Я старалась избегать этого, поэтому если мне и надо было что-то купить себе, я брала сразу несколько вещей, чтобы как можно дольше не возвращаться в эти места. Радмила же была способна бродить целый день по торговым центрам и при этом выглядела так, будто она отдыхала на пляже. В отличии от меня. Уже через пару часов я ныла и ворчала.

Когда, наконец, было куплено платье, туфли и еще несколько на мой взгляд совершенно ненужных вещей, мы сидели в небольшом уютном ресторанчике, в котором подруга обещала "отблагодарить" меня за терпение, как следует накормив.

Я выбрала салат, горячее и десерт. Радмила ограничилась только салатом, так как платье было чуть ли не впритык.

— Я не хочу через неделю надеть его и понять, что не влезаю. Или что выгляжу, как гусеница, — ответила она на мой молчаливый взгляд, которым я удостоила ее, удивившись столь скромному заказу.

— Как гусеница?

— Ну, знаешь, когда все складки обтягиваются и ты выглядишь как тот парень из рекламы шин. Или как гусеница, — пожала плечами девушка.

— Ты имеешь в виду Мишлен? — усмехнулась я.

— Наверное.

— Радмила, даже если ты будешь есть всю неделю только булочки, парня из Мишлен тебе не догнать.

— Я не хочу рисковать, — отрезала подруга, — я не сижу на тренажерах как ты.

— Зато я могу есть, что захочу, — парировала я, — ладно, расскажи мне об этой свадьбе. Где это будет, много ли гостей, — спросила я, доставая из набора на столе зубочистку.

— Ну, насколько я знаю, гостей будет достаточно. По крайней мере на ее прежних двух свадьбах было много.

— Кто она?

— София?

— Невеста.

— София. Она работает у нас финансовым директором.

— Она всех коллег пригласила? — хмыкнула я.

— Нет. У нас в компании работает порядка двухсот человек. Даже для нее это слишком. С работы будет человек пять. Мы с ней давно дружим, поэтому я в числе "избранных".

— Зачем тогда тебе я, если там будут ваши коллеги?

— Потому что они все придут с мужьями. И один с женой. Я не виновата, что из всех приглашенных коллег я одна не замужем.

— Тогда тебе найти кого-то для выхода в свет, — усмехнулась я.

— Я и нашла.

— Я не себя имела в виду. Ладно, где будет проходить праздник?

— О, они выкупили ресторан в той огромной гостинице в центре, ну ты знаешь. Самая большая.

— Знаю, — кивнула я, — черт, там самый дешевый номер стоит несколько тысяч, — присвистнула я.

— Именно. Более того, они сняли несколько номеров для гостей из других городов.

— А муж ее кто? Глава какой-нибудь корпорации, судя по размаху свадьбы?

— Нет, — хихикнула Радмила, — он писатель. Хотя мне кажется, что больше он ничего не напишет.

— Больше?

— Ну он каким-то образом выпустил пару лет назад книгу, какую-то фантастику, получил за нее неплохие деньги, и после этого нигде не работал.

— Но деньги же когда-нибудь кончатся?

— Ну, его это не особо заботит. Ему двадцать. Целыми днями он сидит дома и играет в приставку. И готовит. И убирает.

— Домохозяин.

— Точно, — засмеялась Радмила, — у нас такая прогрессивная эмансипация, что скоро работать будут одни женщины.

— Постой, а сколько ей лет, ты говорила?

— Тридцать два.

— А ему двадцать? — изумилась я.

— Да.

— А ей тридцать два.

— Да.

— С ума сойти. И ей с ним не скучно?

— Нет. Честно говоря, он в ней души не чает. Она приходит домой, а он ей поесть сделает, вещи постирает и еще и поцелует на ночь.

— Слушай, надо тоже завести домохозяина. В смысле домохозяйку, — усмехнулась я.

— Это называется семейная жизнь. В твоем случае лучше подойдет домработница.

— И то правда.

— Я тебе звонила вчера, хотела взять с собой на вечеринку. Где ты была? — спросила подруга, впиваясь в меня взглядом.

— У меня были гости, — уклончиво ответила я.

— Какие? Директорша или та молоденькая студентка?

— Света. И она не директорша. А заместитель. Директор — ее муж.

— Неважно. Я думала вы уже не видитесь с ней, — прищурилась Радмила.

— Мы видимся. Иногда.

— И как? Не пытается связать тебя кандалами отношений?

— С чего бы? Она замужем.

— Ты вот удивлялась разнице в возрасте у Софии с ее женихом, а твоей Свете вообще сорок пять, — пробубнила подруга.

— Я и не женюсь на Свете. Я даже плохо представляю, как мы бы жили вместе. Мне кажется, она бы выставила меня на улицу уже через неделю. У нее все так по порядку, все четко. Я так не могу. Я вообще плохо себя представляю с кем-то. Ну, в смысле совместного проживания. Это же надо столько притираться. Особенно в мелочах.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, представь. Вы такие влюбленные, счастливые, решаете съехаться. И тут начинается. Не так застелила кровать, не туда положила носок, не так дышишь и так далее. Ужасно, — поморщилась я, — и вот вы уже раздражаете друг друга и не понимаете, что вас вообще связывает.

— Ну люди же как-то живут вместе, — возразила Радмила.

— Для меня это загадка.

— Для меня загадка, как ты умудрилась вообще Свету затащить к себе в постель, — поразилась подруга, — вы кажетесь такими непохожими.

— О, она вчера ответила на этот вопрос. Сказала, что во мне была какая-то... загадка, — сказала я таинственным голосом.

— Что? В тебе? Она что, обдолбалась?

— Не знаю, увидела она во мне загадку. А, и еще сказала что-то вроде, что в моих глазах столько тоски и какой-то там боли, что это ее пугает до чертиков.

На это Радмила промолчала, лишь легко улыбнувшись, и взглядом встретила подоспевшего официанта с заказом.

— И чего ты молчишь? — спросила я, когда мы расставили еду на столе и официант ушел.

— Ты о чем? — подруга сделала непонимающее лицо и начала есть салат.

— Когда я сказала про глаза, ты тут же заткнулась.

— А. Ну... Нет, ничего. Просто увидела еду, — усмехнулась Радмила.

— Нет. Я знаю тебя кучу лет. Ты что-то недоговариваешь, — я указала на подругу вилкой.

— Ладно, — выдохнула она, — я считаю, что Света права.

— В каком смысле?

— Про глаза. У тебя всегда грустный взгляд. Даже когда ты смеешься.

— Понятно, и ты туда же, — проворчала я, — тоже начнешь говорить, что я от чего-то убегаю?

— Это Света так сказала? — заинтересованно спросила Радмила.

— Да. Что я, видите ли, бегу от отношений. Тоже мне новость. Устроила целый сеанс психотерапии.

— Ну, она права, — пожала плечами девушка.

— Я не бегу от отношений. Я просто в них не заинтересована. Это разные вещи.

— Это странно. У меня никого нет, но я пытаюсь найти. Хожу там на свидания, знакомлюсь. Правда ничего стоящего не попадается, но я не теряю надежды. А вокруг тебя постоянно столько хороших девушек, но тебе ничего не надо. И ты им всем об этом сразу говоришь. Но это их не останавливает. Наоборот, они будто липнут к тебе. Может, мне тоже всем говорить, что меня не интересуют отношения?

— Ты можешь попробовать, — засмеялась я.

Несколько минут мы провели в тишине, наслаждаясь поздним обедом. Когда Радмила доела салат и приступила к фруктовому чаю, она нерешительно проговорила:

— Слушай, ты знаешь, я всегда стараюсь обходить эту тему стороной, но... Могу я спросить?

— Валяй, — ответила я, а сама внутренне напряглась.

— Ты... Ну, после того раза... Ты влюблялась в кого-нибудь?

Я помолчала пару минут и, вытерев губы салфеткой, ответила:

— Ну, мне были особо симпатичны некоторые девушки.

— Нет, я спросила про влюбленность.

— Да не знаю я. Я об этом не задумывалась.

— Значит, нет, — грустно сказала Радмила.

— Нет, это значит, что мне кто-то нравился. Просто это было... не "мое", — пожала я плечами.

— Ладно. Может ты на свадьбе кого-нибудь подцепишь, — усмехнулась подруга, — и я. Я бы тоже хотела кого-нибудь подцепить.

— Только третья по счету свадьба взрослой коллеги — не самое лучшее место для этого.

— Откуда ты знаешь?

— Сомневаюсь, что там будет тот, кто играет в нашей "команде", ну, ты понимаешь. И готова спорить, половина гостей придет уже в третий раз. Так что большая часть уже наверняка знакомы друг с другом.

— Вот и узнаем.

— Обязательно.

Радмила подвезла меня до дома и я, приняв душ, завалилась в кровать, хотя еще не было даже одиннадцати.

Я раздумывала над словами подруги. Неужели я и вправду за эти несколько лет ни разу не влюблялась? Я перебрала в голове свои немногочисленные отношения и многочисленные кратковременные увлечения, и пришла к неутешительному выводу, что похоже, что нет. Ни одна девушка так и не заставила мое сердце трепетать и не вызывала у меня даже ни на йоту похожих эмоций, что я испытывала к Наташе. Одновременно с этим выводом, я поняла, что уже очень давно не думала о девушке, которая в прямом смысле этого слова, разбила мне сердце. Я настолько глубоко заперла в себе эти чувства, воспоминания, что они просто были где-то внутри, практически не напоминая мне о своем существовании. Я будто вырезала эту часть своей жизни.

Я изменилась. Я и моя жизнь слишком изменились с того времени. Я стала взрослой и чересчур самостоятельной. Я не полагалась ни на кого, кроме себя. Я не впускала в свою жизнь людей и не доверяла никому свои мысли, чувства, страхи. Иногда на меня накатывала странная тоска одиночества, но я довольно быстро брала себя в руки.

Я уже третий год жила одна. Отдельно от родителей. Старшая папина сестра, которая жила в соседнем городе, оставила тут квартиру, которая принадлежала им двоим. Отец честно выкупил ее долю и в итоге квартира досталась мне. Я обустроила ее по своему вкусу и меня вполне устраивали подаренные мне "квадраты".

Полгода назад я купила машину. Пусть не новую, зато свою. И меня все устраивало в моей жизни. И я старалась не думать о том, что мне не с кем разделить эту свою жизнь. Я была в порядке. Я повторяла это каждое утро и верила в это.

Около полшестого вечера я вышла из дома. В такси меня уже ждала Радмила, чтобы отправиться на свадьбу ее коллеги. Я была в темных брюках, рубашке свободного покроя и пиджаке. На ногах лакированные ботинки. Не особо женственные, но к этому наряду они подходили идеально. Это был настоящий официальный костюм, который сидел на мне как влитой. Темно-синий цвет, стильный дизайн и я была как с обложки. Что мне особенно нравилось в этом костюме, так это возможность убрать руки в карманы и не выглядеть при этом сутулым бомжом. Покрой был выполнен таким образом, что все мои выигрышные места на теле смотрелись действительно выигрышно.

Я села в машину и Радмила присвистнула:

— Детка, если я напьюсь и начну к тебе приставать, знай — это только твоя вина, — сказала подруга, оглядывая меня с головы до ног.

— Если ты напьешься и начнешь ко мне приставать, а я тебе врежу — знай, это только твоя вина, — отпарировала я и посмотрела на подругу, — черт, да ты сама выглядишь на миллион!

На ней было темно-красное платье, обтягивающее все ее тело, и которое невероятно гармонично смотрелось с огненным цветом ее волос. Стройные ноги украшали туфли на высоком каблуке в тон платью. Маленькая сумочка лежала на сидении сбоку от девушки.

— Спасибо, — сверкнула зубами Радмила, — я знаю.

— Почему свадьба так поздно? — спросила я, когда такси отъехало от моего дома.

— У них утром была регистрация, а сейчас только сам праздник. София сказала, что не собирается устраивать всякие глупые "выкупы", конкурсы и так далее. Сказала, что она слишком стара для всего этого. Поэтому они с родителями и женихом утром побывали в ЗАГСе, а в шесть начнется само торжество. Ни к чему было таскать всех на юридические процедуры.

— Значит, нас ждет просто накрытый стол? — спросила я.

— Да. Насколько я знаю, София хотела устроить что-то на манер фуршета. Без банальных сидений за столом, тостов и многочисленных криков "горько".

— Она похоже, уже сама устала от количества свадьб в ее жизни, — усмехнулась я.

— Самое смешное, что оба ее бывших мужа будут там.

— Серьезно? — я вытаращила глаза на подругу.

— Да. Они оба уже снова женаты, причем София дружит с их женами, — кивнула Радмила.

— С ума сойти. Мне интересно, как выглядит эта женщина! — воскликнула я.

— О, она тебе понравится. Она всем нравится.

— Не сомневаюсь, — кивнула я.

В начале седьмого мы подъехали к самой шикарной гостинице в нашем городе. Она была двадцать с лишним этажей в высоту, а весь первый этаж, за исключением широкого холла с ресепшеном, занимал ресторан.

Мы вошли, сопровождаемые сотрудником гостиницы, который проводил нас в зал ресторана, где уже было довольно много гостей. У меня глаза разбегались от такого количества людей. Среди всех костюмов и вечерних платьев выделялось белое пятно, которое и было невестой. Она подлетела к нам, волоча за собой молоденького парнишку, который явно уже утомился от активности своей новоиспеченной жены.

Женщина была довольно стройная, с красивой прической, в которую были собраны ее каштановые волосы. Она обняла Радмилу, трижды поцеловав ее, и повернулась ко мне:

— Добрый вечер, я София. Это мой муж Никонор. Или просто Ник.

— Добрый вечер, я Ира, мои поздравления, — ответила я, еле сдерживая смех. Никонор?!

— Спасибо! А вы, я так полагаю, избранница Радмилы? Она говорила, что приведет подругу, но не упоминала, что вы будете такой красоткой! — продолжала говорить женщина.

— Что?

Мы с подругой одновременно посмотрели на нее.

— Нет-нет-нет, — замахала руками Радмила, — это просто подруга. Мы не вместе. Нет.

— А, жаль, — кивнула женщина, ничуть не смутившись, — ладно, я к вам еще подойду, мне надо поприветствовать остальных гостей. Я и не думала, что их будет так много! — воскликнула София и унеслась вместе с мужем дальше в зал.

Я повернулась к Радмиле и посмотрела на нее:

— Никонор? Серьезно, Никонор? Мы что, в древней Руси?

— Она зовет его на американский манер — Ником. Хотя для писателя его имя очень подходит.

— Да, а для жизни, наверное, не совсем, — усмехнулась я, — его что, родители совсем не любят?

— Не знаю. Пойдем к столу. Я вижу там много еды и шампанского.

— Я просто не могу понять, о чем надо было думать, чтобы в двадцать первом веке назвать ребенка Никонором, — продолжала бубнить я, направляясь к столу, заставленному едой, вслед за подругой.

Спустя полтора часа во мне было два бокала шампанского и столько еды, что мне было сложно дышать. Мне хотелось попробовать все, что там было, и я явно в этом преуспела. Когда поняла, что если съем что-то еще, то попросту лопну, я отошла почти в угол зала ближе к окну.

Я разглядывала людей, которых совершенно не знала. Странно, но все были очень дружелюбны. Или так казалось. Они стояли группами по несколько человек, и Радмила была в одной из них. Как я поняла, со своими коллегами. Что было более удивительно, на этой свадьбе еще было множество детей. Хотя что удивительного, средний возраст приглашенных был около тридцати. Почти все — семейные пары, которые пришли со своими чадами. Около десяти девочек и мальчиков бегали по залу друг за другом, пока специально нанятый аниматор в костюме не увел их за собой в угол помещения, где развлекал их играми и конкурсами, и где был накрыт для них "детский стол" с соком, сладостями и прочим.

Почти каждый бродил по залу с бокалом. У стола с напитками дежурил нанятый бармен, который делал коктейли, смешивал напитки и выполнял небольшие трюки с подкидыванием бутылок.

Я наблюдала за ловким движением рук и уже почти полностью погрузилась в это действо, как меня отвлекло неожиданное скромное покашливание сбоку. Я вздрогнула и повернула голову.

— Привет, — улыбнувшись, кивнула я жениху.

— Привет, — ответил он улыбкой, — почему ты здесь одна стоишь?

— Я стараюсь держаться подальше от стола с угощениями, — призналась я, делая глоток шампанского.

— О, ты на диете? — спросил он, оглядывая меня, — ты вроде в отличной форме.

— Спасибо. Нет, просто исчезновение большей части того, что было на столе — моя заслуга. И я поняла, что если хочу уйти отсюда самостоятельно, мне надо остановиться, — сказала я серьезным тоном.

— Я понял, — искренне рассмеялся он.

— А ты почему тут, а не помогаешь жене общаться с гостями?

Парень отвел взгляд на толпу, рассредоточенную по залу, потом посмотрел в бокал, что держал в руках, и, сделав небольшой глоток, сказал:

— Знаешь, я почти ни с кем из них не знаком.

— Как это? — спросила я, а потом поняла, что не видела никого, хотя бы приблизительно его возраста.

— Ну, с моей стороны тут только несколько родственников, — пожал плечами парень и смущенно улыбнулся.

— Эм... София не хотела, чтобы твои друзья были на свадьбе? — осторожно поинтересовалась я.

— София? — поднял брови парень, — нет, что ты. Напротив, она настаивала, чтобы я их пригласил.

— Тогда почему...

— Они не поняли, — прервал меня парень и вновь посмотрел на гостей, — знаешь, всем моим друзьям по двадцать и они считают, что жениться в этом возрасте — глупо. Думают, что я совершаю ошибку и в двадцать лет надо не семью заводить, а развлекаться, — пожал плечами парень, — они действительно не верят, что я мог полюбить женщину на двенадцать лет старше меня. Моей маме тридцать девять, и они считают это чуть ли не извращением.

— А твои родители... — я не знала, как лучше закончить предложение, поэтому просто сказала это в вопросительной интонации и посмотрела на него.

— О, они хорошо отнеслись. Они правда любят Софию и я им очень благодарен. Потому что потерять и их было бы для меня очень тяжело.

— Потерять? — не поняла я.

— Ну, я почти перестал общаться со своими друзьями, потому что они не считали мои отношения серьезными. Они были против. Как будто это их жизнь и я должен слушать, что они говорят. Половина из них думают, что я спятил, вторая половина считает меня альфонсом. Хотя это не так. Я написал книгу, я получаю до сих пор проценты и пару месяцев назад я подписал контракт на новое произведение, над которым сейчас и работаю. Я могу обеспечить себя и Софию тоже.

— О, — удивленно пробормотала я, — твоя жена, наверное, очень счастлива?

— Она еще не знает, — улыбнулся он, а глаза его засветились при упоминании о Софии, — было столько хлопот с этой свадьбой, поэтому я решил сделать ей сюрприз после всего этого. Думаю, ей понравится эта новость.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась я. Похоже, Радмиле было известно не все.

— Я просто считаю, что не всем надо до тридцати веселиться и развлекаться. Я встретил женщину, с которой хочу связать свою жизнь, какая разница, сколько мне лет? Или ей? Почему я не могу этого сделать, если действительно этого хочу?

— Ты все сделал правильно, Ник, — я похлопала его по плечу, — ты молодец.

— Знаешь, она ведь тоже не сразу с этим смирилась.

— Кто? София? — парень кивнул.

— Да. Ее тоже беспокоила эта разница в возрасте и она сначала даже порвала со мной. Мы встретились, когда мне было восемнадцать. Я сразу в нее влюбился. А она только развелась со вторым мужем. Мы встречались, и потом она сказала, что я слишком молод и она не может так просто доверить мне свою жизнь.

— И что ты сделал? — я была удивлена открытости парня. Наверное, ему действительно не хватало просто дружеского общения.

— Сначала я переживал, страдал. Потом понял, что если я не докажу, что смогу быть ей опорой, поддержкой, то ничего не выйдет. А я просто потеряю женщину, которую люблю. И я как-то изменился, знаешь. У меня пропала вся эта юношеская ерунда из головы, я стал взрослее и серьезнее. Я предложил ей просто общаться, потому что нам правда было вместе интересно. И понемногу она разглядела во мне не мальчика, а мужчину. И возможно, что если бы я тогда этого не понял, то не я стоял бы сегодня здесь в костюме жениха, — усмехнулся он.

Я молча улыбнулась и посмотрела в зал. Как мне это напомнило меня шесть лет назад. Та же проблема. Те же страхи и опасения. Только я ушла, а он продолжил добиваться. И как знать, может, реши я действовать как этот парень, сейчас все было бы по-другому.

— Ладно, мне София дает сигналы, чтобы я подошел. Спасибо тебе за... разговор. Думаю, еще увидимся, — улыбнулся парень и, сжав мое плечо, добавил, — если в твоем желудке еще осталось хотя бы немного места, попробуй те мини-пирожные в форме сердечек. Они невероятно вкусные, — подмигнул он и направился к жене.

Я постояла пару минут, переваривая все, что услышала за эти полчаса, и решительно направилась к столу в поисках этих пирожных.

Я запихивала в рот третье по счету изумительного вкуса пирожное, как услышала детский голос откуда-то снизу:

— Что ты ешь?

Я, с набитым ртом, пытаясь прожевать все это, опустила голову и увидела симпатичную маленькую девочку с темными волосами, заплетенными вокруг головы. На ней было светло-розовое платье с пышным низом, украшенное цветочками разных оттенков. Она походила на принцессу.

— Пирожные, — ответила я, пытаясь говорить четко. Но бисквит и начинка десерта не дали мне этого сделать должным образом.

Девочка смешно нахмурилась и сказала деловым тоном:

— Некрасиво разговаривать с набитым ртом, — она так четко и правильно говорила, что я подумала, что ей лет семь-восемь. Просто она маленького роста.

— Кто это сказал? — усмехнулась я, наконец, прожевав пирожное.

— Так мама говорит, — сказала девочка и вновь посмотрела на меня, — а почему ты не в платье?

Я совершенно не умела общаться с детьми, потому что в моем окружении их просто не было, я не знала, как с ними разговаривать и как подбирать слова, чтобы они меня поняли, но то, что этот ребенок умен, я не сомневалась. Поэтому я решила разговаривать с ней как со взрослой.

— Я терпеть не могу платья, — ответила я ей, — поэтому пришла вот так.

— Тебе все равно в этом костюме очень хорошо, — серьезно сказала девочка.

— Спасибо. У тебя тоже очень красивый наряд. Ты похожа на маленькую принцессу.

Девочка снова смешно поморщилась и сказала:

— Принцессы все глупые. Я не хочу быть принцессой.

— О, а кем ты хочешь быть? — я искренне считала, что все маленькие девочки сплошь хотят быть принцессами.

— Пьезидентом, — смело выдала моя юная собеседница и я засмеялась.

— Ты хотела сказать президентом?

— Да!

— Хорошее желание, — кивнула я.

Девочка огляделась вокруг и вновь подняла на меня взгляд:

— А как тебя зовут? — спросила она.

— Ира. А тебя?

— Анастасия, — гордо ответила девочка.

— Как княжну из мультика, — улыбнулась я, а потом поняла, что современные дети вряд ли смотрят мультфильмы моего детства. Но Настя меня удивила, ответив:

— Да. Как княжну Романову.

— О, да ты знаток истории? — я изумленно подняла брови. Боже, один из самых захватывающих разговоров сегодняшнего вечера у меня происходил с семилетним ребенком. Или ей не семь?

— Я не знаток, — замотала головой девочка, — я Настя.

— Ну да, я это и имела в виду, — усмехнулась я.

— А что там есть еще на столе? — спросила она, вставая на цыпочки. Настя мне еле доставала до пояса, очевидно, что все то, чем был украшен стол — для нее было вне зоны видимости.

— Ну, тут... — я задумалась на минуту, потом продолжила, — знаешь, может лучше, если я тебя приподниму, и ты сама посмотришь? Просто названий половины из того, что тут есть, я даже не знаю, — я опустила голову и посмотрела на девочку, которая всерьез задумалась над моим предложением.

— Моя мама говорит, что нельзя идти на руки к незнакомым, — серьезно сказала Настя.

— И твоя мама абсолютно права. Никогда нельзя идти на руки к незнакомцам. Но ведь твои родители здесь? Вряд ли я что-то с тобой сделаю, когда тут такая куча народа. К тому же, ты знаешь, как меня зовут.

Девочка еще с минуту подумала, потом кивнула и протянула ко мне руки. Я подхватила ее и, держа двумя руками, развернулась к столу.

— Только если когда-нибудь кто-то скажет тебе свое имя и позовет куда-то, не ходи с этим человеком, хорошо? Считай этот случай единственным исключением, договорились? — на всякий случай спросила я. Хватает всяких идиотов, которые таким легким способом втираются в доверие к детям.

— Договорились, — кивнула девочка и стала разглядывать угощения на "взрослом столе", — тут столько всего. У нас там только сок и всякие сладости, — протянула она.

— Поэтому ты ушла оттуда?

— Да. И еще потому что они там играют в глупые игры.

— Ты не любишь играть в игры? — подняла я брови.

— Люблю. Но не в такие. Я уже взрослая, — серьезно сказала она, а я еле сдержала улыбку. Мне она определенно очень нравилась.

— А во что ты любишь играть?

— Меня мама научила играть в шахматы. А бабушка — раскладывать пасьянс.

— Серьезно? — я от удивления чуть не уронила ее на пол. Я сама умела играть в шахматы, но настолько плохо, что проще сказать, что не умела, — и хорошо играешь? В шахматы?

— Моя мама говорит, что очень хорошо.

— Может, и меня как-нибудь научишь? — усмехнулась я.

— Я могу. Я научила играть свою лучшую подругу в садике.

— Ты молодец, — улыбнулась я и обратила свое внимание к столу.

— Что это за красная штука? — Настя ткнула пальцем в бутерброды с форелью.

— Это рыба, — поморщилась я, — очень своеобразная на вкус, но некоторым нравится.

— Я люблю рыбу, — сказала Настя, — у меня есть две рыбки — Дори и Немо.

— Как в мультфильме?

— Ты смотришь мультфильмы? — спросила Настя, глядя на меня с каким-то восхищением.

— Иногда, — пожала я плечами.

— Ты классная, — искренне сказала девочка, обнимая ручкой меня за плечо.

Мы стояли и разговаривали о мультфильмах, как я услышала женский голос за спиной:

— Настя! Вот ты где! Простите, я надеюсь, она не слишком вас утомила? — голос был совсем рядом и я готова была провалиться сквозь землю, если я ошиблась. Этого просто не могло быть. Это было просто невозможно. Но я знала, что это она. Я узнала ее голос с первой секунды.

Я медленно развернулась, все еще не веря ушам. Может, я все же ошиблась?

Передо мной стояла красивая темноволосая женщина с зелеными глазами. В черно-синем платье без лямок, разделенном будто на две части. В руках у нее была черная маленькая сумка-кошелек. Черт, я не знаю, что иногда время делает с людьми, но с ней оно явно дружило. Она выглядела потрясающе. Еще красивее, чем тогда. Она была взрослой, невероятно привлекательной женщиной, с теми же ямочками на щеках, которые появлялись, когда она улыбалась.

Я стояла, открыв рот, и не могла произнести ни звука. Она выглядела такой же. Растерянной и удивленной.

— Мама! Это Ира! Она знает столько мультфильмов и я обещала научить ее играть в шахматы. Она такая классная! — затараторила девочка.

— Да. Я знаю, — еле слышно ответила Наташа, — привет, Ира.

Наконец, какое-то оцепенение с меня спало, и я, моргнув, очнулась.

— Привет, Наташа, — нервно сглотнув, ответила я.

— Ты что, знаешь мою маму? — удивленно спросила Настя, даже не собираясь покидать моих рук.

— Да. Мы... Мы раньше дружили, — выдавила я, слегка улыбнувшись. И почему я сразу не поняла, кого мне она напоминает? На кого она так похожа, когда хмурится? Черт, я не видела Наташу пять лет. И хоть это довольно долгий срок, ее внешность довольно прочно отпечаталась в моей памяти.

— Дружили? А потом поругались? — искренне поинтересовалась девочка, чем поставила и меня, и Наташу в крайне неудобное положение. Наташа это поняла, поэтому быстро сказала:

— Милая, папа что-то хотел тебе сказать, найди его. Он был около тети Софии.

— Ладно, — кивнула девочка, и когда я опустила ее на пол, побежала вглубь зала.

Мы остались наедине. Если можно было так выразиться, когда помимо нас в зале еще присутствовало по меньшей мере человек семьдесят.

— Привет, — снова сказала она, улыбаясь, а эти чертовы ямочки вновь мозолили мне глаза.

— Привет, — я тоже ответила улыбкой, — у тебя прекрасная дочь. Я думала, ей лет семь. Она такая сообразительная, — я решила, что Настя — самая безопасная тема для разговора.

— Это точно, — тепло улыбнулась девушка, — в свои пять она с ума сводит воспитателей своей любознательностью.

— Это же хорошо. Она хочет стать президентом. Ей это понадобится, — усмехнулась я.

— Ох, она уже и про это рассказала, — шутливо покачала головой Наташа.

— Да, мы с ней немного посекретничали, — кивнула я, — не ожидала тебя здесь увидеть, — добавила я, сделав паузу.

— Я тебя тоже. Петр дружит с Софией много лет. Она часто бывала у нас в гостях.

— О, понятно. Она вроде бы счастлива, — сказала я, отыскав взглядом невесту, которая стояла в окружении новоиспеченного мужа, какой-то семейной пары и Насти, сидящей на руках у высокого мужчины с бородой.

— Да, сказала, что действительно любит этого мальчишку, — Наташа проследила за моим взглядом и тоже посмотрела на них.

— Он молодец, — сказала я, вспомнив наш разговор с Ником, — это твой муж? — я головой кивнула на бородатого мужчину, на руках которого смеялась Настя.

— Да. Это Петр. Точнее... Он бывший муж, — тихо добавила Наташа.

— О, вот как? Но вы в хороших отношениях, я так полагаю? — я не смотрела на нее. Я продолжала смотреть на маленькую веселую девочку. На ее дочь.

— Да, мы общаемся. И он без ума от Насти. Нам нечего было делить, поэтому развод был тихим и спокойным, — проговорила она и я боковым зрением увидела, что она повернулась ко мне, — а ты как? Ты потрясающе выглядишь. Готова спорить, кому-то очень повезло? — хитро прищурившись, сказала Наташа, когда я повернула голову в ее сторону. Черт. Мне не хватало этого. Нашего легкого общения, шуток, подколов. Мне действительно этого не хватало.

— Спасибо, — улыбнулась я, — да нет, я в основном сосредоточена на работе, — ответила я, оглядывая зал и выискивая глазами Радмилу.

— Может, как-нибудь... пообедаем вместе? — нерешительно произнесла Наташа, перебирая пальцами замочек на сумке, — расскажешь, как живешь, чем занимаешься.

Я посмотрела на нее и удивилась этому смущению.

— Да, конечно, почему нет? Запиши мой номер и мы как-нибудь встретимся, — улыбнулась я и поразилась, как спокойно прозвучал мой голос.

— Отлично. Я правда буду рада, — сказала она и достала из сумочки телефон.

Я продиктовала Наташе свой номер, мы еще раз договорились созвониться и встретиться, и, попрощавшись, она направилась к дочери и бывшему мужу.

Я смотрела ей вслед, отмечая, что у нее все еще отличная задница, которая нисколько не стала хуже за это время.

Из ниоткуда появилась Радмила и, обняв меня за плечо, ехидным тоном спросила:

— И кто эта горячая брюнетка, с которой ты так мило общалась?

— Это... — я задумалась, надо ли говорить ей, кто это, потому что предполагала, какую реакцию вызовут у Радмилы мои слова. Решив, что врать — все же не лучший вариант, я ответила, — это Наташа.

— Какая Наташа? Что за Наташа? — подруга все еще улыбалась, и я поняла, что она не сообразила, что это именно та Наташа. Хотя что удивительного, прошло столько времени, и мало ли Наташ на этом свете?

— Ну... Это та самая Наташа, — выдохнула я, зажмурившись, потому что знала, что подруга разразится гневной тирадой.

— Та... Та Наташа?! — прошипела она, — та, из-за которой ты до сих пор наглое бесчувственное дерьмо?! Ты с ней еще разговаривала?!

— Эй, успокойся. Мы просто поговорили.

— Я надеюсь, ты ей все высказала?

— Ничего я ей не высказала. Радмила, прошло много лет. Я пересмотрела все ситуации и я не могу реагировать на них, как психованный подросток. Она сделала в свое время свой выбор. У нее были на то веские причины. У меня нет оснований ее ненавидеть, — сказала я, хотя сама не была до конца уверена в своих словах.

— И что? Вы теперь будете снова подружками? — хмыкнула Радмила, сложив руки на груди.

— Мы договорились как-нибудь пообедать, — честно сказала я.

— Отлично!

— Что? Это "как-нибудь" настолько пространственно, что вообще может не произойти, — отрезала я.

— Если ты с ней опять свяжешься, я убью тебя.

— Ладно. Теперь можно мы пойдем выпить? Я чувствую, что мне надо выпить.

Промолчав, Радмила направилась к бару, а я вслед за ней.

Когда я вернулась домой к полуночи, у меня в голове была только одна мысль — какого хрена вообще это было?

Почему из всех гостей на свадьбе, Настя подошла именно ко мне? Или почему из всех детей, это была именно ее дочь? Что это? Случайность и совпадение? Или судьба? Встретиться через пять лет на свадьбе, куда я попала вообще случайно. И она в разводе. Хотя это не говорит о том, что она свободна. Хотя какое мне вообще дело, свободна она или нет. Мы упустили свой шанс давным давно. У нас абсолютно разные жизни, абсолютно разные истории. Ведь любые прямые пересекаются только единожды. И наша точка соприкосновения уже была далеко в прошлом. Но надо отдать должное, я была рада ее видеть. Действительно рада. Не в том смысле, что я представляла, что у нас будет что-то подобное, что было, а просто я была ей рада как человеку. Да, она разбила мне сердце. Да, она выбрала не меня. Но она любила меня. Я это точно знала. И все, что произошло с нами, не делало ее плохим человеком, как считала Радмила. Она просто выбрала другой путь.

Во мне боролись разум и обида. В глубине души, в самом потаенном ее уголке, я не могла принять факта, что она не стала бороться за "нас", я не могла это отпустить. Но я великолепно научилась справляться с эмоциями, поэтому снова закрыла эту дверь, заперев на все замки.

Она позвонила в среду. Мы поговорили минут десять, о чем-то посмеялись, я ее также подкалывала, она также отвечала. Договорились поужинать в пятницу. Этот ресторан был недалеко от меня, точнее, от места, где я работала. Там готовили итальянскую еду и я с удовольствием согласилась. Не знаю, случайность это была, или она помнила, что я обожала пасту и пиццу, но мы уже договорились о встрече и отступать было нельзя. Да я и не хотела.

Если я скажу, что не волновалась, это будет самая большая ложь. Я дико нервничала и не понимала почему. Я уже не та влюбленная девятнадцатилетняя дурочка, а она уже не сошедшая с ума невеста. Между нами было расстояние длиной в пять лет и в мою боль. Но я все равно переживала. И когда в пятницу днем я увидела входящий звонок с ее номера, меня бросило в жар.

— Да? — прочистив горло, почти спокойным голосом ответила я.

— Привет. Ира, я звоню насчет вечера, — мне казалось, что Наташа тоже волнуется.

— Что случилось? Хочешь отменить?

— Нет-нет, ни в коем случае. Петя не сможет забрать на выходные Настю, поэтому... Ты не будешь против, если мы будем втроем?

— С кем? С Петей? — я плохо понимала, что она говорит и мой мозг будто отказывался думать.

— Нет, при чем тут Петя? С Настей. В смысле, если мы поужинаем — я, ты и Настя.

— А. Конечно. Я только за, — честно сказала я. Мне показалось, что если с нами будет ее дочь, мне будет спокойнее.

— Отлично. Тогда до вечера.

— Да. Пока, — ответила я и отключила звонок, медленно выдыхая.

Нет, так не пойдет. Если я буду так нервничать, я выйду из ресторана со срывом. Почему я нервничаю? Из-за нее? Очевидно. Почему? Она мне нравится? Я иду на свидание? Она на что-то намекала? Нет, нет и нет. Тогда какого хрена?!

Проанализировав все это, а также напомнив себе, что я умею и могу контролировать свои эмоции, я понемногу начала приходить в себя. Пообещав сама себе, что я буду вести себя адекватно и спокойно, я вернулась к работе, ожидая вечера.

В начале восьмого я зашла в ресторан, оформленный в цветовой гамме итальянского флага. Зеленый, белый и красный. В эти цвета были окрашены мягкие сиденья-диваны, обтянутые кожей, а по всему помещению были распределены украшения итальянской тематики — картины с архитектурой Рима и Венеции, небольшие статуи в виде гондольеров, фото разных блюд и прочие декоративные штуки.

Я их увидела сразу. Наташа с Настей сидели за отдаленным столиком и о чем-то разговаривали, весело смеясь.

Я невольно залюбовалась этой идиллией и очнулась, только когда ко мне подошла пухленькая официантка и спросила, одна ли я.

Я растерянно посмотрела на нее, не понимая, какое ей до этого дело, и возмущенно ответила:

— А какая разница, одна я или нет?

Девушка на меня странно посмотрела и сказала:

— Ну... Я хотела узнать, чтобы предложить вам столик. Обычный или на большую компанию, — неуверенно пробормотала она.

Идиотка. Она спрашивала про то, с кем я собралась ужинать. Ну точно идиотка, это не лечится. Я смущенно посмотрела на девушку и проговорила:

— Извините, я подумала, что вы о том, встречаюсь ли я с... Боже, простите. Мне сейчас жутко неловко, поэтому давайте сделаем вид, что этого разговора не было, а с меня хорошие чаевые? По рукам?

Девушка хихикнула и кивнула:

— Так все же вы... Ужинать вы будете одна или с кем-то? — решила она перефразировать вопрос, чтобы я опять не начала нести всякую чушь.

— С кем-то. Точнее, меня уже ждут. Мне туда, — я указала пальцем на Наташу с Настей, которые уже смотрели на меня, и направилась к ним.

— Привет, — я улыбнулась девушке и перевела взгляд на Настю, — и тебе привет, будущая мисс президент.

— Привет! — улыбаясь ответила девочка, а я поразилась их удивительному сходству. В этот раз Настя была со свободно спадающими на спину волосами, совсем как ее мама. Только у девочки волосы были чуть длиннее. Они были очень похожи. Глаза, нос, мимика. Я засмотрелась и, поняв, что слишком долго пялюсь на ребенка, перевела глаза на Наташу. Она пристально смотрела на меня.

— Вы что-нибудь заказали уже? — спросила я, разглядывая меню.

— Нет, мы ждали тебя, — ответила Наташа.

— Мы хотим пиццу! — воскликнула девочка, — только она большая и мама сказала, что если ты согласишься нам помочь ее съесть, то мы закажем пиццу.

— А разве у них нет небольших пицц специально для маленьких девочек? — улыбаясь, спросила я.

— Я не маленькая, — возмутилась Настя.

— О, да, прости. Я имела в виду пиццу для больших маленьких девочек?

— Нет, — засмеялась Наташа, — это их фирменная и они делают ее только самого большого диаметра.

— А, ну тогда кажется, у меня нет выбора, — улыбаясь, сказала я, откладывая меню, — значит, пицца.

— Ура! — воскликнула девочка, высоко поднимая руки.

Через полтора часа мы сидели сытые и довольные. Настя доедала последний кусок вкусной и сочной пиццы на тонком тесте, я пила чай, а Наташа заказала себе кофе. Мы с Настей спорили, кто сильнее, лев Симба из "Короля льва" или Чудовище из "Красавицы и Чудовища". К моему удивлению, Настя знала все диснеевские мультфильмы. Это было той темой, которую я знала от и до. Поэтому когда Настя сказала, что Симба со своими львицами надрали бы задницу Чудовищу и его придворным, только культурным, конечно, языком, я не нашлась, что ответить. Наташа искренне смеялась на протяжении всего нашего спора.

— Что ты смеешься? — шутливо нахмурилась я, — ты тоже считаешь, что какой-то лев сильнее Чудовища?!

— Нет, — отсмеявшись, сказала она, — просто у тебя было такое смешное лицо, такое возмущение, — хихикнула она.

— Это был очень серьезный спор, — сказала я.

— Да! — кивнула Настя, вытирая ладони салфеткой.

— Да. Конечно, — улыбнулась Наташа.

— Ну что, все сыты? — спросила я, отодвигая чашку с допитым чаем.

— Я — да, — Настя отодвинулась к спинке дивана и похлопала себя по животу.

— Я тоже, — ответила девушка.

— Ну и отлично, — кивнула я и повернулась к официантке, попросив у нее счет.

Когда девушка принесла чек, я взяла его и достала кошелек.

— Нет, давай я, это же я тебя пригласила, — запротестовала Наташа, увидев, что я положила в папку со счетом крупную купюру.

— Нет-нет-нет, я не позволю таким очаровательным дамам платить. Тем более, я явно проиграла в споре. Так что все по-честному, — ответила я и убрала небольшую папку на край стола. Через пару минут официантка забрала ее и ушла к кассе.

— Ира, пойдем к нам в гости, — неожиданно сказала Настя, — я тебе покажу Дори и Немо. Помнишь, я про них тебе говорила?

Я перевела взгляд на Наташу, которая молчала и смотрела на меня, не подавая никаких знаков. Но по ее лицу нельзя было сказать, что она была против. Но я решила, что ужина для первого раза вполне достаточно, поэтому вновь посмотрела на девочку и сказала:

— Милая, я бы с удовольствием, но уже поздно. Как-нибудь в другой раз, ладно?

Настя чуть нахмурилась и я бы сказала, что даже немного расстроилась. Потом она подняла на меня свои изумрудные глаза и проговорила:

— Ладно. А когда?

— Ну... Не знаю. Думаю, скоро.

— Мы в воскресенье с мамой идем в аквапарк! Пойдем с нами?

Боже, она невероятная. Эта девочка покорила мое сердце. Она была такой искренней, такой веселой, что я просто не могла отказать ей. Но я не знала, будет ли Наташа рада моей компании, поэтому я пробормотала:

— Ну... Я не знаю... Аквапарк...

— Пойдем, — искренне улыбаясь, сказала Наташа, а через секунду добавила, отводя взгляд, — если ты не занята конечно.

— Нет, я свободна, — развела я руками, — значит, аквапарк. Конечно.

— Здорово! — восхищенно воскликнула Настя и потерла ладошки, — я полезу на самую высокую горку!

— Нет, не полезешь, — вмешалась Наташа, — туда пускают только со взрослыми. А я туда ни за что не пойду.

Девочка умоляющими глазами посмотрела на меня.

— Видимо, пойду я, — я усмехнулась, глядя как глаза Насти озаряются счастьем.

— Ладно, это мы решим на месте. А сейчас нам пора домой. Спасибо тебе за вечер, — Наташа тепло мне улыбнулась, — тебя подвезти?

— И вам спасибо. Мне было весело. Нет, я на машине.

— Ладно. Тогда я позвоню тебе завтра? — спросила девушка, когда мы вышли из ресторана.

— Да, конечно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

— Пока, мисс президент!

— Пока, Ира! — помахала мне рукой девочка, и они с Наташей направились к своей машине.

За ужином нам не удалось особо поговорить с Наташей, потому что мое внимание было приковано большей частью к ее дочери. Поэтому когда мы пришли в аквапарк, и мы с Настей накатались на горках, на которые Наташа отказалась лезть вместе с нами, наигрались в воде, и вообще провели отлично время, то через два часа я была вымотана и уже просто сидела на бортике рядом с Наташей, пока ее дочь плескалась в бассейне недалеко от нас, забравшись на надувного крокодила.

К счастью, на девушке был слитный купальник, поэтому мне не пришлось только и заниматься тем, что отлеплять свои глаза от ее тела. Несмотря ни на что, она все еще оставалась очень привлекательной женщиной, а я — все еще человеком, которому нравятся привлекательные женщины.

— Она здорово плавает, — сказала я, кивая в сторону Насти, которая слетела с крокодила и тут же забралась на него обратно, весело смеясь.

— Да. Я сама была удивлена, когда она так быстро научилась, — согласилась Наташа, наблюдая за дочерью.

— Ты ее учила?

— Нет. Это Петр. Это он учил ее плавать, кататься на велосипеде, на роликовых коньках.

— А ты взяла на себя ее интеллектуальное воспитание? — усмехнулась я.

— Что-то вроде этого. В любом случае, пусть мужем Петр был весьма посредственным, но как папа — он молодец.

— Вы давно развелись? — спросила я, болтая ногами в воде.

— Примерно через два года, как поженились, — усмехнулась Наташа.

— О.

— Да, и стали общаться намного лучше, когда начали жить отдельно. Это смешно, но правда.

Я промолчала, продолжая создавать небольшие волны ногами.

— А ты как живешь? — спросила Наташа через пару минут молчания.

— Нормально. Работаю проект-менеджером, придумываю разные идеи и пути решения. Мне нравится.

— И никаких цифр? — усмехнулась девушка.

— Практически никаких, — улыбнулась я, — это было явно не "мое".

— Это было ясно с самого начала, когда тебя часами приходилось заставлять сделать какой-нибудь доклад или реферат.

— О, Боже. Ты помнишь мой учебный позор? — смеясь, я закрыла лицо ладонью.

— Я все помню, — тихо сказала Наташа, и тут же более веселым голосом продолжила, — и как давно ты работаешь этим проект-менеджером?

Я была благодарна девушке за то, что она сменила тему и не остановилась на этой фразе, пусть и сказанной вскользь, но все же сказанной.

— Сразу после института. Сначала стажировка помощником, потом просто помощником, а потом полноценным менеджером. Мне нравится моя работа.

— Это главное, — кивнула девушка.

— Да. Ты живешь там же? — я не знала, что еще спросить, поэтому спросила то, о чем знала раньше.

— Да, там же. А ты?

— Нет, я нет. Родители помогли с квартирой, поэтому я живу отдельно. Сделала ремонт, обустроилась.

— Ты молодец, — искренне улыбнулась Наташа.

Мне показалось, что она хотела сказать что-то еще, но тут к нам подплыла Настя:

— Мама, Ира! Пойдемте со мной. Я хочу попрыгать!

— Кажется, минутка отдыха закончена, — усмехнулась я и нырнула в воду.

Мы выходили из аквапарка, когда было около семи вечера. Он находился неподалеку от дома, где жила Наташа, поэтому я не слишком удивилась, когда Настя вновь пригласила меня к ним. В этот раз к ней присоединилась и сама Наташа, поэтому им удалось меня уговорить.

Двухкомнатная квартира девушки заметно преобразилась с момента моего последнего визита сюда. Был сделан хороший ремонт, вторая комната была переделана в детскую, куда меня сразу и утащила Настя, чтобы показать мне своих питомцев — двух рыбок, Дори и Немо. Они были не похожи на мультяшных, но выглядели мило. Она рассказала, что пыталась их дрессировать, чтобы они реагировали на слова и кружились по аквариуму по команде, но с сожалением добавила, что потерпела неудачу. Также она похвасталась новой приставкой, в которую мы даже успели поиграть, пока Наташа готовила ужин.

Мы все вместе поели, поговорили, и когда на часах было уже девять, Настя начала зевать и капризничать. Поэтому Наташа сказала ей идти умываться и готовиться ко сну. Но девочка не особо радостно восприняла ее указания, и я наблюдала невероятное терпение и тактичность Наташи как матери. Она ловко отвлекла девочку каким-то рассказом, когда пошла с ней в ванную. Она вынесла дочь на руках, завернутую в полотенце, и попросила меня поставить чайник, а сама направилась с Настей в детскую.

Я набрала воды и включила чайник. Минут через десять вернулась Наташа и, улыбаясь, проговорила:

— Она сказала, что не уснет, пока не скажет тебе "спокойной ночи".

— О, тогда я пойду пожелаю ей приятных снов, — улыбнулась я.

Я пожелала Насте спокойной ночи и, подоткнув ее одеяло, выключила свет, прикрыв дверь. Точнее, мне Настя сказала выключить свет и закрыть дверь, а я послушно выполнила ее указания.

Вернувшись в кухню, я увидела две чашки с горячим кофе.

— Кофе на ночь, как обычно? — усмехнулась я.

— Некоторые вещи не меняются, — кивнула Наташа.

— Точно, — согласилась я и отпила вкуснейший кофе. Черт, я была уверена, что это был тот самый, который я пила, когда впервые была у нее в гостях, — ты продолжаешь работать ветеринаром? — спросила я, усаживаясь на стуле поудобнее.

— Да, только в другой клинике. Я старший специалист. Устроилась туда, когда вышла из декрета.

— О, поздравляю. Это, наверное, здорово.

— Да, неплохо.

Мы немного помолчали, потом Наташа предложила переместиться в комнату.

Мы взяли чашки и пошли в гостиную. От моего взгляда не укрылся проигрыватель. Я прошлась по комнате и подошла к аппарату. Проведя пальцами по лакированной деревянной поверхности, я улыбнулась:

— Невероятно, что он еще жив.

— О, я очень за ним ухаживаю. Он жив и даже работает. Хочешь что-нибудь поставить?

Я перевела взгляд на коллекцию пластинок, что стояли выше на полке, и покачала головой:

— Нет, пожалуй, я не в том состоянии, чтобы наслаждаться музыкой. Я слишком устала, — усмехнулась я, — твоя дочь меня вымотала.

— Извини, — засмеялась Наташа, — я говорила, что последние две горки были лишние.

— Да, но я не послушала.

На самом деле я не хотела включать проигрыватель, потому что опасалась, что всего этого будет уже слишком много. Все воспоминания и так накатывались на меня лавиной. А если сюда добавить еще и музыку, я не знаю, чем бы мог закончиться этот вечер. Скорее всего, перемалыванием всей моей жизни. А я к этому была не готова.

— Почему вы развелись? — резко спросила я, продолжая рассматривать предметы, стоящие на полках.

— Ну... Это было неизбежно. На самом деле, это целая история, я возможно когда-нибудь расскажу тебе. Не сегодня, — ответила Наташа, наблюдая за мной с кресла.

— Ладно, — кивнула я.

— А что насчет тебя? — спросила девушка.

— Что?

— Ну, ты с кем-нибудь встречаешься? Или у тебя есть кто-то, с кем ты живешь? Или ты замужем? — последний вопрос был скорее шуткой, поэтому я засмеялась и, взяв с полки книгу, повернулась к ней лицом.

— Замужем? Что ты, нет. В этом плане ничего не изменилось. И нет, я ни с кем не встречаюсь. Черт, я пятницу и воскресенье провела с вами, какая девушка согласится на такое? — усмехнулась я.

— Почему? Ты не похожа на человека, которому сложно найти себе пару, — я вопросительно перевела взгляд с книги на девушку, — я имею в виду... Черт, ты потрясающе выглядишь, ты умная и у тебя отличное чувство юмора. И это только верх айсберга. Да девушки наверное в очередь выстраиваются, ожидая, когда ты пригласишь их на свидание.

— Ну, не в очереди конечно. Но да, у меня нет проблем, чтобы с кем-то провести время, так скажем. Просто я не хочу отношений, — пожала я плечами.

— О. Понятно. И что, ты никогда...

— Нет, почему, — оборвала я девушку, — у меня были отношения. Недолго. Но они лишь лишний раз убеждали меня в том, что это не для меня. Не знаю, не складывалось как-то.

— Может, просто не попадалось достойной девушки?

— Может быть. Я не думала об этом. Меня это не беспокоит. А ты? Встретила кого-нибудь после Петра? — я убрала книгу на место и прошла к дивану.

— Ну, я встречалась еще с двумя мужчинами, но ничего серьезного. Не складывалось как-то, — повторила Наташа мою фразу с той же интонацией и улыбнулась.

— Ну, я думаю, что твой принц где-то рядом, — ободряюще улыбнулась я и сделала глоток кофе.

— Да это неважно на самом деле. У меня есть Настя и это главное. У меня нет цели выйти замуж или найти ей нового отца. Ее и старый устраивает.

— А как Петр? Он встречается с кем-нибудь?

— Да, вроде бы у него появился кто-то совсем недавно. Он стесняется говорить об этом, — усмехнулась девушка, — говорит, это странно, что мы с тобой были вместе и теперь делимся новостями о том, с кем встречаемся.

— Ну если вы в нормальных отношениях, то почему нет?

— Я тоже так думаю, — кивнула девушка.

Мы посидели еще с полчаса, разговаривая о музыке, о книгах, что читали, я пыталась объяснить, чем именно я занимаюсь на работе, и когда за окном была совсем уже ночь, я засобиралась домой.

— Спасибо за отличный день, — улыбнулась я, стоя в прихожей.

— Это тебе спасибо. Настя от тебя без ума.

— Я от нее тоже. Тогда, до встречи? Звоните, если соскучитесь, — я помахала рукой и собралась уже повернуться к двери, как Наташа резко прижала меня к себе, обнимая. Я неловко обняла ее в ответ, не зная, куда деть свои руки. Решив, что лучше всего положить их ей на плечи, я так и сделала. Ее волосы щекотали мне нос, поэтому я немного повернула голову, чтобы запах ее волос не впечатывался в мое сознание.

Она провела рукой по моей спине и тихо сказала:

— Спасибо тебе. Я рада, что мы тогда встретились.

Я чуть отстранилась и, смущенно улыбнувшись, кивнула:

— Да. Я тоже. Ладно, спокойной ночи. Пока.

— И тебе. Пока.

Я вышла из квартиры, находясь в некотором смятении. Это было странно. То, что нас когда-то связывало, невидимой пеленой накрывало нас обеих, но мы смогли шагнуть дальше. Я смогла. Я представила, как бы я себя вела, если бы наша встреча состоялась года три назад. Вероятно, я бы отпускала колкости и ядовитые замечания, чтобы как-то восстановить утраченную на тот момент гордость. Но сейчас мне этого было не надо. Да, наверное, где-то на краю сознания была горечь обиды, возможно, даже злости. Но это было ничто по сравнению с тем, что я получала от нашего возобновившегося общения. Мне было с ней легко. Я чувствовала себя невероятно комфортно рядом с ней и ее дочерью. И лишь это было важно.

В начале июня стояла удивительно теплая погода. Было непривычно, потому что, как правило, погода в нашем городе переставала "капризничать" только ко второму месяцу лета. Но этот год выдался метео-удачным.

Уже чуть больше двух месяцев мы с Наташей вели активное общение. Мы часто виделись, еще чаще созванивались, а с Настей мы вообще были не разлей вода. Я видела, что она действительно ко мне привязалась. Равно как и я к ней. И это было так искренне, что я даже думала о том, что, наверное, из меня получилась бы вполне сносная мама.

С Наташей было сложнее. В том плане, что с ней мы тоже вновь привязывались друг к другу. Я видела это по самой девушке и чувствовала то же самое сама. Мы ни разу не поднимали тему "нас". Ни одной фразой не упомянули это. Хотя язык жгло обеим. Постоянно хотелось задать два вопроса — почему и стоило ли оно того. Что было в голове у нее — для меня оставалось загадкой, но то, что она об этом тоже думает, было ясно, как день. Если тогда, шесть лет назад, я готова была в лепешку разбиться, чтобы внести хоть какую-то ясность, то сейчас я просто "плыла по течению". Я не проявляла инициативы, ни на что не намекала, не старалась ее к чему-то подтолкнуть. Я просто была рядом, не вмешиваясь, наблюдая.

Почти все наши встречи происходили втроем. Редко мы с Наташей оставались наедине. Может, и к лучшему, потому что когда мы находились вдвоем, напряжение между нами можно было резать ножом. Много несказанных слов, невысказанных эмоций. Я знала, что когда-нибудь этот разговор должен состояться. Но я отказалась принимать решение о том, когда именно это произойдет.

Она позвонила как всегда вечером, была суббота, и я, на удивление, была дома. Радмила заболела и наш совместный уикенд сорвался. Подруга вроде бы свыклась с мыслью, что в моей жизни снова есть Наташа. Ее успокаивало то, что хоть Наташа и есть, между нами ничего нет.

— Привет! — веселый голос Наташи заставил меня улыбнуться.

— Привет.

— Что ты делаешь? Занята чем-нибудь?

— Нет, откровенно говоря, нет. Хотели с подругой встретиться, но она приболела.

— О, жаль. Но у меня есть предложение. Ты же хочешь услышать его?

— Конечно, валяй, — я приподнялась на подушках, принимая сидячее положение.

— Я сегодня делала генеральную уборку, — начала девушка и сделала театральную паузу.

— Уборку. И что? Ты ее не доделала и хочешь, чтобы я тебе помогла?

— Нет-нет-нет. Я нашла коллекцию дисков и dvd-проигрыватель! Представляешь?!

— О, здорово. Теперь будет, чем занять вечера, пока Настя у бабушки.

— Да. Именно. Там несколько фильмов Стивена Кинга. И я подумала... В общем, ты не хочешь присоединиться?

— Кинг? Я люблю Кинга. Так что с удовольствием.

— Отлично! Тогда с меня еда, с тебя выпивка. Ты знаешь, что я люблю.

— Да, я знаю, — усмехнулась я, — ладно. Я скоро буду. Не вздумай начать без меня.

— Ну... Только если пару первых сцен...

— Эй! — грозно сказала я.

— Ладно, не буду. Жду.

Я отключила звонок, покачала головой и пошла собираться. Вот как ей это удается? Пара минут и я уже куда-то еду, хотя думала, что буду лежать дома, как сухое полено. С ума сойти.

Мы досматривали второй фильм, снятый по роману Стивена Кинга. За это время мы съели потрясающе вкусные домашние рулеты, Наташа осилила полбутылки вина, а я "приговорила" две банки светлого пива.

Когда на экране замелькали титры, мы сидели на диване. Голова девушки была на моем плече, а сама она немного облокачивалась на меня. Я старалась делать вид, что все в полном порядке, хотя легкое беспокойство присутствовало. Я нажала на "паузу" и слегка выпрямилась, прочистив горло.

— Ну, второй фильм был явно динамичнее, да? — смущенно улыбнулась я и повернулась к девушке, которая тоже приподнялась.

— Да, — тихо сказала Наташа, а взгляд ее был направлен на мои губы. Я будто на автоматизме облизнула их и сглотнула. Наташа словно по инерции тоже приоткрыла рот и еле заметно провела языком по своим губам. Я чуть ли не разряды тока слышала между нами. Неосязаемые, но вполне ощутимые.

Через мгновение девушка подалась вперед, также не отрывая взгляда от моего рта, и тут же я почувствовала ее губы на своих.

Лавина обрушилась с такой силой, что я просто не была готова. Меня словно било током, тысячи импульсов отдавались в каждой клетке моего тела.

Но мозг кричал об опасности. И когда инстинкт самосохранения взял вверх, я резко отстранилась, прервав поцелуй и недоуменно вытаращившись на девушку. Наташа выглядела также. В ее глазах были растерянность и удивление.

— Не... Не надо, — пробормотала я, уставившись куда-то в обивку дивана.

— Извини. Извини, я... Черт. Похоже, вино было слишком крепким, я... Извини, — быстро проговорила Наташа и соскочила с дивана, направившись в кухню.

Я посидела еще немного, приходя в себя. Когда поняла, что Наташи нет уже довольно долго, я решила проверить, все ли с ней в порядке. Осторожно, неслышно ступая, я подошла к кухне. Девушка стояла, чуть согнувшись, облокачиваясь на подоконник, и опустив лицо в ладони.

Я колебалась, стоит ли намекнуть ей о моем присутствии, или лучше дать ей возможность побыть наедине с собой, потому что, очевидно, ей это было необходимо. Решив, что разумнее оставить ее одну со своими мыслями, я также неслышно развернулась, чтобы пойти обратно, как вдруг услышала ее негромкий голос:

— Не уходи.

Я снова развернулась и увидела, что девушка продолжала стоять в той же позе, не оборачиваясь.

Да как вообще она узнала, что я здесь? Я была как чертов ниндзя!

— Как ты... Как ты поняла, что я тут? — пробормотала я.

— Ты наверняка считаешь себя тихой, как самурай? — усмехнулась девушка и выпрямилась, оборачиваясь. Она спиной оперлась о край подоконника и сложила руки на груди.

— Ну, вообще-то, я бы использовала определение "ниндзя", — сказала я, облокачиваясь о дверной проем и тоже складывая руки на груди.

— О, чтобы быть ниндзя тебе надо поработать над своим дыханием. Ты очень громко сопишь, — сказала она, слегка улыбаясь. Хотя эта улыбка мне показалась вынужденной.

— Да я просто немного простудилась! — возмутилась я и для убедительности шмыгнула носом.