Нереальное попадалово

Глава 1

– Ненавижу! Достали!

Кидаю очередную вазу в запертую дверь. А поскольку ваза была одной из самых любимых в коллекции моего папочки, то осколки, которые увеличили итак приличную кучу битого фарфора под дверью, опали вниз с особо приятным для моего слуха звоном.

– Ниночка, – раздался с той стороны двери прерывистый взволнованный голос моего родителя, – а может быть ты все-таки успокоишься? И мы все обсудим как взрослые и цивилизованные люди.

– Цивилизованные люди на своих детей не орут и в комнатах их не запирают! – гневно отвечаю и брезгливо, двумя пальчиками беру в руку одну из трех самых уродливых статуэток, «украшающих» папин рабочий стол и изображающую собой какую-то асимметричную бабенцию без головы, но при этом с огромной обвисшей грудью. Ну и кошмар! Полнейшая безвкусица…

– Ниночка, но ведь ты уже давно не ребенок…

Под невразумительные увещевания отца родного отвратительная статуэтка летит в дверь, вслед за чем оттуда раздается робкое: – …и это все же не твоя комната. Это мой рабочий кабинет.

– Ну и что!

– И я ведь тебя не запирал, ты как бы сама…

– Папа, не придирайся к мелочам, суть вопроса от этого все равно не меняется. Ты – тиран и деспот.

– Ниночка, ты на меня наговариваешь… И ты же должна понимать, что так не может продолжаться постоянно. Все твои выходки. Это же не шутки. Это все-таки почти шестьсот тысяч. К тому же даже и совсем не рублей.

– Ах, вот в чем все дело! Денег для единственной дочери пожалел! Ты еще и жмот?

– Неправда! Мне для тебя ничего не жалко! Вот если бы ты их для дела использовала… – робкое и еле слышное заявление с той стороны двери, наполненное ничем не прикрытым упреком разозлило меня окончательно.

– Так я их на дело и потратила. Не в казино же я их спустила, в отличии от некоторых…

Хм, притих? И ответить на это обвинение нечего? Вспомнил дорогой и нежно мною любимый папочка, как в прошлом году в Вегасе почти полтора лимона зеленых на рулетке за один только вечер спустил? Мама ему потом за это преступление против семейного бюджета больше месяца мозг выносила и успокоилась только после примирительного подарка от супруга в виде бриллиантового комплекта украшений на точно такую же сумму.

Минутная тишина под дверью и еще более робкое:

– Но у тебя и так их уже три штуки. Зачем тебе еще одна машина, если ты на мотоциклах в основном катаешься? Пыль в гараже собирать?

– Вложение капитала в недвижимость. Тебе это выражение о чем-нибудь говорит? – самодовольным тоном отвечаю, крутя в руках вполне симпатичную фарфоровую фигурку балерины. – Мне на днях знающие люди шепнули, что наши любимые депутаты на сегодняшней сходке закон хотят пропихнуть о поднятии в полтора раза ввозных пошлин на импортные автомобили элит класса . Так что я уже через месяц эту тачку перепродам с козырным наваром.

Тишина. Долгая. Обдумывает.

– Доця-яяя, – уже более ласковый, можно даже сказать нежный и полный обожания голос заставляет меня тяжело вздохнуть. – А почему ты папочке об этом не рассказала. Я, быть может, тоже тогда бы вложился…

– Вот поэтому и не рассказала. У тебя и так деньги девать некуда, а ты все жадничаешь. Вот и приходится крутиться самой, чтобы хоть как-то себя обеспечить.

После этих слов я неохотно поставила балерину на место и легко спрыгнула со столешницы, на которой я гордо восседала все время нашего разговора. Неспешно промаршировала к двери и открыла запирающийся изнутри замок. Родитель при виде меня нервно вздернул голову вверх и вымученно улыбнулся. А я же при виде батюшки родного лишь горестно и недоуменно вздохнула: Боже, и что маман нашла в этом рыжем и невзрачном коротышке… кроме его многочисленных миллионов?

Хорошо, что я внешностью полностью пошла в мамочку. По крайней мере так в один голос твердят все наши общие знакомые. Хоть в этом повезло.

Родительница у меня просто красавица. Длинноногая брюнетка с ярко-голубыми глазами и ростом метр восемьдесят один. Я же к своим восемнадцати годам уже вымахала на два сантиметра выше ее. Так что мы обе смотрелись на всяческих официальных мероприятиях в компании нашего «папика», в котором было всего лишь метр семьдесят роста довольно экстравагантно. Интересно, и как это он только комплексами по этому поводу не обзавелся, особенно при том, что его супруга жить не может без шпилек в обуви самое меньшее десяти сантиметровой высоты?

– Ниночка, раз мы уже все с тобой обсудили и выяснили, может быть будем выдвигаться? Ведь гости нас заждались…

Я заметила косой сожалеющий взгляд на груду осколков у самого порога комнаты, и недоуменно вздернула бровь:

– Папа, надеюсь, никаких претензий по поводу этих жалких подделок я от тебя не услышу? Ведь я прекрасно знаю, что все оригиналы хранятся в сейфах твоего банка.

– Хранятся.

Отец скорбно опустил голову вниз и еле слышно пробормотал: – Если бы я их не спрятал, то ты вместе со своей мамочкой меня бы уже давно разорили с такими дурными привычками – чуть что, бить бесценные произведения искусства.

Ну да, тут он прав. Только вот если маман было совершенно без разницы, что именно попадется ей под горячую руку, то мне нет. В этом случае у меня проявлялся папин невероятно прижимистый, частично еврейский характер. Хотя оригинал той безголовой тетки я угрохала бы без малейших угрызений совести.

– Доця, ты просто превосходно выглядишь в этом платье, – льстиво заглядывая мне в глаза, родитель дипломатично решил поменять щекотливую тему нашего предыдущего разговора. – Думаю, что гости будут просто в восторге лицезреть тебя… Если мы все же доберемся сегодня до ресторана, где нас все уже давным-давно ждут.

Хм, а это уже просто невероятная наглость! Меня еще и делают главной виновницей нашего общего опоздания. И это при том, что весь этот скандал затеял именно мой отец. Кто-то из охраны слил ему информацию о том, что в моем личном гараже стало на одну незапланированную тачку больше, и папа решил ненавязчиво поинтересоваться на какие именно деньги я сделала столь дорогостоящее приобретение.

На собственные! Те самые, что в течение вот уже полугода откладывала из выданных мне на карманные расходы. И ведь действительно, в дело вложила. А мне за это скандал закатили. Причем в день моего же рождения. И платье еще это дурацкое! Вее-че-еернее-ее… Если бы оно не было подарком мамы и не стоило просто баснословных денег, выкинула бы не раздумывая.

Я все-таки к джинсам больше привычная, чем к узким длинным платьям, не дающим и шага нормально ступить. Да еще и вместо кроссовок пришлось босоножки на шпильках натянуть, что мне минимум сантиметров десять роста добавило. В общем в этом дурацком прикиде рядом со своим папочкой я выгляжу мамочкой, решившей вывести в люди своего маленького рыженького сынулю. Плюс этот ресторан, с кучей совершенно не нужных мне гостей, но весьма нужных моему папе. Готова поклясться, что ждут там нас куча дядечек и тетенек весьма преклонного возраста, но с весьма большими состояниями. Возможно, некоторые будут со своими детишками, чтобы, так сказать, хоть немного разбавить компанию моими сверстниками.

И я весь сегодняшний вечер буду вынуждена с приклеенной улыбкой на губах выслушивать льстивые комплименты и строить из себя приличную до приторности девочку. Жуть! Одна только радость во всем этом безобразии – подарки. Надеюсь, хотя бы что-то стоящее мне все же преподнесут. Да. Вот такая я алчная личность. Признаюсь чистосердечно. Но ведь должна же мне быть хоть какая-та выгода от этого совершенно ненужного мне банкета?

Пока я предавалась грустным размышлениям о впустую потраченном на ерунду времени, мы уже подъехали к месту проведения празднества. Мамин ресторан. Любимый. Который папа ей ко дню их свадьбы подарил. Решили предаться ностальгии за мой счет? Ведь это же самое унылое и скучное место из всех тех, что можно было выбрать. Классика во всем: интерьер, легкая ненавязчивая музыка, услужливые официанты в смокингах и с дурацкими бабочками на шеях. В общем, день рождения мне испоганили окончательно и бесповоротно. Хуже этого уже и быть ничего не могло.

А вот в этом, как выяснилось несколько позже, я жестоко ошибалась. Все основные мои жизненные неприятности начались со звонка моей дражайшей матушки, всерьез обеспокоенной нашим долгим опозданием.

– Да, мы уже подъехали. Сейчас будем, – еще раз окинув пасмурным взглядом место моего сегодняшнего так называемого «веселого празднества», попыталась я успокоить подозрительно нервную маман. И уже вылезая вслед за отцом из машины, услышала из телефона фразу, которая кардинально изменила всю мою последующую жизнь.

– А мы уже все заждались. Парень твой нервничает…

– Че-е-е-го?! Какой это еще "парень" МОЙ?!

Это я проорала во весь свой совсем не тихий голос, с возмущением смотря на ни в чем не виноватый мобильник. Он в ответ на это всего лишь растерянно «ойкнул» маминым голосом, и сразу же отключился. Короткие, частые и при этом весьма противные гудки ясно мне дали понять, что родительница от дальнейших разъяснений решила временно воздержаться. Растерянно оглянувшись на как-то уж чересчур скромно прижавшегося к машине папочку, который виновато бегал от моего взгляда своими пронырливыми глазками, я поняла, что он тоже в курсе происходящего.

– Папо-ооочка… А тебе совершенно случайно не известно, откуда это у меня вдруг появился ПАРЕНЬ? – вкрадчиво поинтересовалась я, сурово нависнув над едва достающим мне до плеча отцом. – И почему это я о нем ничего не знаю?

– Ниночка, не переживай ты так, – нервно икнул родитель и быстренько затараторил:

– Твоя мама, видимо, имела в виду Лешеньку Мирославова. Ты же его уже давно знаешь. С самого детства. Вы же с ним дружили… В садике. Он же такой хороший мальчик… и родители у него вполне…

– Ле-е-ешенька!? – взревела я не своим голосом и в сердцах впечатала несчастный телефон в лобовое стекло нашей машины совсем рядом с весьма предприимчивой головушкой ближайшего родственника. В итоге: телефон вдребезги, весьма качественному стеклу хоть бы что, а я во все возрастающей с каждым мгновением ярости.

Значит меня решили без моего ведома сосватать за этого недоразвитого детеныша папиного основного компаньона. Да этот мой новоявленный "парень" ростом был еще ниже моего отца, к тому же толстый и с залысинами. И это при том, что был он старше меня всего лишь на три месяца. Бррр! Вот это мне подфартило! Да как они вообще посмели решать за меня такое?! Нет, определенные намеки на этого самого "хорошего мальчика" делались мне уже неоднократно. Но я как-то не особо заостряла на них внимание. Как оказывается – зря. Парень он мой, как же! Обломится. Нафига мне такое счастье нужно? Я, может быть, вообще замуж не собираюсь! По крайней мере в ближайшее время. А если, вдруг, случайно и надумаю, то ни в коем случае не за этого "Лешеньку" или кого-нибудь ему подобного, кого решат мне подсунуть мои драгоценнейшие родители. Сама выберу, когда и кого посчитаю подходящим!

– Ключи мне от тачки, быстро! – рявкнула я и требовательно протянула руку к водителю, вытянувшемуся по струнке рядом со все еще открытой дверцей машины. Тот вопрошающе скосил глаза на своего основного работодателя и, дождавшись его еле заметного кивка, нерешительно протянул мне звякнувшую об металлический брелок связку ключей.

– Ниночка, а может быть поговорим?

– Вот когда я успокоюсь, тогда, может быть, и поговорим! – сообщила я неуверенно мявшемуся возле машины отцу и, громко захлопнув дверь прямо перед его носом, резко нажала ногой на газ.

Машина рванула с места, едва не задев замешкавшегося водителя. Шустрый все-таки дядька, вон как быстро отпрыгнул… Привык уже за столько-то лет работы на наше сумасшедшем семейство.

– Черт бы все это побрал! – заорала я во все горло, мчась на полной скорости по ночным улицам родной столицы.

В голове была какая-то жуткая пустота, которую хотелось хоть чем-нибудь заполнить. Найдя по радио первый попавшийся музыкальный канал, на котором крутили допотопную, но попавшую весьма в тему «татушкину» «Нас не догонят!» я, врубив громкость на всю и еще добавив скорости движению, благоразумно задумалась о том, что нужно было бы найти менее оживленную дорогу. А еще лучше, менее оживленную дорогу, ведущую к ближайшему питейному заведению. Напиться хотелось неимоверно.

Блин! Блин! БЛИ-И-ИННН!!!!! И это мой собственный день рождения! Называется – праздник удался! Так тошно, как сегодня, мне еще никогда в жизни не было. И все благодаря самым близким людям, которые решили весьма выгодно сплавить меня замуж, предварительно даже не поинтересовавшись моим крайне отрицательным мнением на этот счет.

Как на зло, несмотря на довольно позднее время, автомобилей на трассе было уйма. И многие из них раздраженно сигналили мне вслед, когда я обгоняла их, наплевав на все знаки и правила дорожного движения. Одному, самому нервному сигнальщику, я показала в открытое боковое окно всем хорошо известную комбинацию с вытянутым вверх средним пальцем. А что? Почему только лишь у меня должны быть неприятные моменты в жизни? Бритоголовый накачанный водила на потрепанной жизнью «шкоде» намека отвалить по-хорошему не понял и, непонятно каким чудом умудрившись меня догнать и обогнать, довольно ощутимо припечатал мой транспорт боком. Вот же псих недоделанный! Этот придурок даже не задумался о том, что теперь всю оставшуюся жизнь будет горбатиться, долги за ремонт моей тачки отрабатывая. И то, не факт, что выплатит…

Но я и этому обстоятельству даже не сильно расстроилась бы, не обращая внимания на видимо вполне так ощутимо испорченное покрытие и вмятую дверцу… Если бы не рука, нервно сжимавшая совершенно позабытые бренные останки мобильного, от неожиданного толчка не соскользнула с руля и я не потеряла бы управление. Если бы не длинное узкое платье и высокий каблук, который в нем запутался, благодаря чему я так и не успела вовремя нажать на тормоза. Если бы я не мчалась на полной скорости по скользкой от дождя дороге в какое-то бетонное ограждение… Если бы по закону подлости не заклинила подушка безопасности во время столкновения с бетонной плитой и если я хотя бы была пристегнута к сиденью ремнем безопасности. Но всего этого не было.

Была только я, смотрящая на затянутое тучами и плачущее дождем ночное небо и отстранено размышляющая о том, что как же все-таки глупо умирать в свой собственный день рождения. Распластанной на капоте искореженной всмятку при столкновении машины, перед чем пробив головой лобовое стекло и со всего маху впечатавшись ею же в бетонный забор. Капец, как все грустно… Это и было последней моей мыслью перед тем, как я умерла.