Нерушимые чары

Глава 1

1820 год

В одной из комнат замка, отведенной для учебных занятий, сидя на диванчике у окна, Рокуэйна занималась шитьем. Вдруг дверь с шумом распахнулась.

Рокуэйна подняла голову и, увидев свою кузину, с первого взгляда поняла, что случилось нечто ужасное.

— В чем дело, Кэролайн?

Казалось, леди Кэролайн Брант вообще не в состоянии говорить.

Но, подойдя к Рокуэйне, она гневно воскликнула:

— Я ни за что не сделаю этого! Я не выйду за него замуж, что бы ни говорил папа.

— Замуж! — воскликнула Рокуэйна. — О чем ты?

Она отложила кружево, которое мельчайшими стежками подшивала к подолу платья герцогини.

— Расскажи мне все по порядку, — мягко, как всегда, предложила она. — Я вижу, что ты взволнованна.

— Взволнованна! Да я вне себя, я подавленна и не знаю, что делать!

В ее словах было столько горечи и негодования, что Рокуэйна наклонилась к кузине и коснулась ее руки.

— Рассказывай.

— Только что папа сказал мне, что пригласил маркиза Куорна остаться у нас, чтобы в среду посмотреть скачки с препятствиями, и маркиз намекнул, что просит моей руки!

— Маркиз Куорн! Ты уверена?

— Конечно. А когда я сказала, что и не подумаю выходить за него, папа не стал вступать со мной в спор, а предложил поговорить с матерью.

Обе девушки притихли, так как знали, что с герцогиней говорить бесполезно: единожды приняв решение, она никогда не меняла его.

Они помолчали, и Кэролайн заговорила снова:

— Я не выйду за него! Не выйду! Я люблю Патрика, и он лишь ждет удобного случая, чтобы переговорить с папой.

Рокуэйна промолчала; она была уверена, что Кэролайн ни за что на свете не позволят выйти за Патрика Фэрли.

Этот обаятельный молодой человек, сын баронета, был их ближайшим соседом. О нем нельзя было сказать ничего дурного, но, к его несчастью, герцогиня даже в мыслях не допускала, чтобы на руку ее дочери претендовал простой дворянин из провинции.

Обыкновенно Кэролайн, будучи во всех отношениях примерной дочерью, прислушивалась к желаниям матери и не противоречила ей.

Но Рокуэйна понимала, что в данном случае все обстоит иначе. Любовь к Патрику пробудила, вероятно, впервые, сильный характер, унаследованный от матери.

Не было ничего удивительного в том, что Кэролайн влюбилась в Патрика, юношу, которого знала с детства; к тому же всего два месяца назад Кэролайн, закончившую учебу, стали вывозить в свет.

До того она не принимала участия ни в каких светских развлечениях и, в соответствии с принятыми в обществе правилами, когда герцог и герцогиня устраивали прием, оставалась наверху вместе со своей кузиной и гувернанткой.

Патрик и Кэролайн встречались почти ежедневно во время прогулок верхом, и было вполне объяснимо и даже неизбежно, что они влюбились друг в друга.

Роман развивался на глазах Рокуэйны, и ее не мог не волновать вопрос о том, что будет, когда обо всем узнает графиня. В сущности, ответ на этот вопрос ей был хорошо известен.

Герцогиня и от своего мужа постоянно требовала получения высоких постов и исполнения некоторых функций при дворе, унаследованных от отца, в то время как герцог вполне довольствовался жизнью в своем поместье, проводя почти все время в конюшне или на псарне.

Он держал рысаков, которые редко выигрывали призы, но зато служили хорошим предлогом для посещения конных состязаний, которые, к его радости, не интересовали супругу.

Должно быть, там-то он и познакомился с маркизом Куорном, который принадлежал к еще более избранному кругу, чем герцог и герцогиня Брантуик.

Даже до глухой провинции доходили слухи о маркизе, близком друге принца-регента, но по характеру отличавшемся и от супругов Бакс, и от вельможи Бо, составлявших окружение Его Королевского Высочества.

По общему мнению, маркиз был избранником судьбы, потому что не только являлся одним из богатейших аристократов Англии, но и непременно добивался успеха во всем, за что ни брался.

Не составляли исключения и конные состязания, на которых лошади маркиза получали все призы.

Кроме того, маркиз славился как исключительный стрелок и боксер, пробовавший силы с самими Джексоном и Мендозой, и как отважный солдат, который блестяще проявил себя на войне и получил несколько отличий за отвагу.

Надо сказать, что маркиз был предметом разговоров не только на конных состязаниях, но и в светских гостиных.

Даже Рокуэйна, хотя это не особенно интересовало ее, слышала о многочисленных романах маркиза и знала, что некоторые из них имели трагический исход.

Говорили, хотя это могли быть и сплетни, что некоторые прелестные леди, не в силах перенести измены маркиза, даже расставались с жизнью.

Ходили также слухи, что многочисленные дуэли с ревнивцами и оскорбленными мужьями неизменно заканчивались победой маркиза.

Как бы то ни было, но в глазах Рокуэйны он превратился чуть ли не в героя, и, сама того не замечая, она с интересом прислушивалась ко всему, что говорили о маркизе.

Естественно, новость о том, что он намеревается просить руки кузины, поразила ее до глубины души.

Наконец Рокуэйна спросила:

— А ты знаешь маркиза?

— Мы встречались раза три, — ответила Кэролайн. — В Альмаке леди Джерси представила его мне, но я сразу поняла, что она это делает нарочно, потому что меня только начали вывозить в свет, а какое ему было удовольствие танцевать с дебютанткой!

— И что ты ему сказала?

— Господи, да я и слова вымолвить не могла от страха! Кроме того, он был очень хмур, и я подумала, что он не хочет танцевать со мной!

— А когда вы увиделись снова?

— Не помню, на каком-то балу. Кажется, в Девоншир-хаус. Он подошел поговорить с папой о конных состязаниях, которые были накануне.

— Ну и дальше?

— Когда они поговорили, папа спросил: «Вы знакомы с моей дочерью Кэролайн?»

Маркиз поклонился, я сделала реверанс, а он сказал: «Мы танцевали в Альмаке».

Я удивилась, что он помнит, но больше в тот вечер мы не разговаривали.

— А в следующий раз?

— Тогда мы говорили, но не много. Я сидела за ужином рядом с ним, но, по правде сказать, в основном он был занят беседой со своей соседкой.

Кэролайн замолчала, а потом добавила:

— Он самодовольный, надменный человек и мне совершенно несимпатичен!

— Тогда как же ты можешь связать с ним свою жизнь?

— В том-то и дело, что не могу! — с жаром ответила Кэролайн. — И уверена — тут не обошлось без мамы! Если ей не удалось подыскать для меня принца или герцога, тогда ее устроит хотя бы маркиз!

Рокуэйна подумала, что, пожалуй, ни об одном принце не говорили столько, сколько она слышала о маркизе. Но для нее было совершенно очевидно, что Кэролайн не будет счастлива с этим человеком.

А маркиз скорее всего действительно намерен жениться и обзавестись наследником.

Вполне понятно, что он остановил свой выбор на Кэролайн, ведь мало кто мог сравниться с ней красотой.

По существу, она символизировала ту красоту, которую принято называть «красотой английской розы».

У Кэролайн была бело-розовая кожа, большие голубые глаза и светлые волосы, которые поэт наверняка сравнил бы с золотом спелой пшеницы.

К этому стоит добавить грациозную фигуру и мягкий, уравновешенный характер. Единственно, чем она уступала Рокуэйне, так это умом!

Рокуэйна неизменно была впереди по всем предметам, которым их обучала гувернантка, а по завершении учебы она продолжала заниматься самостоятельно.

Когда после смерти родителей девушка впервые попала в замок, ей показалось, что это — тюрьма, в которой ей предстоит провести всю жизнь. Она чувствовала себя такой несчастной, что ей хотелось умереть.

Но затем она обнаружила библиотеку с таким количеством интересных книг, что поняла: теперь она знает, ради чего стоит жить.

Мать Рокуэйны была француженкой и не только обучила дочь родному языку, но и внушила ей, что, какими бы замечательными ни считали себя англичане, другие народы тоже имеют множество положительных черт.

— Ты должна обладать широким кругозором, моя дорогая, — говорила мать. — Чем больше ты будешь учиться, чем больше будешь знать, тем легче тебе будет понять взгляды и чувства других людей, да и разобраться в себе самой.

Именно это было крайне трудно сделать во время войны, которую Англия вела против родины ее матери, и потому ее подвергали остракизму не только многие из так называемых друзей, но и ближайшие родичи мужа.

И лишь спустя какое-то время, когда Рокуэйна переехала жить в замок, она поняла, хотя это казалось невероятным, что герцог завидовал своему младшему брату, а герцогиня — ее матери.

В соответствии с обычаем в аристократических семьях Англии все наследовал старший сын.

Герцог Брантуик получил титул, замок и огромное поместье, в то время как его младший брат — небольшое денежное содержание.

Поскольку все любили «лорда Лео» — под этим именем его все и знали, хотя при крещении он был наречен Леопольдом, — то примирились даже с тем, что он женился на француженке.

Однако Рокуэйна понимала, что такое положение вещей было совсем не простым для матери, которая обожала мужа и не желала ставить его в затруднительное положение.

Мать Рокуэйны была дочерью французского посла и познакомилась с будущим мужем на одном из вечеров в Лондоне. Увидев ее, Лео сразу понял, что это его судьба.

Лео был душой общества. Ни одна мужская компания не обходилась без него, и надо ли говорить, что перед его обаянием не могли устоять женские сердца.

Поэтому, когда он полюбил Ивет де Суассон, не было ничего удивительного, что она ответила ему взаимностью.

Несмотря на то что этот роман вызвал неодобрение герцога с герцогиней — с одной стороны, и озабоченность посла — с другой, через несколько месяцев он завершился браком, и, надо сказать, на редкость счастливым.

Все было прекрасно, пока между Британией и Францией не разразилась война.

Посол вернулся в Париж и, хотя был богатым человеком, уже не имел возможности посылать дочери деньги.

— Я стала для тебя обузой! — сказала однажды мать Рокуэйны мужу, не зная, что дочь слышит их разговор.

— Зачем мне деньги, — сказал отец, — если ты дала мне луну, звезды и такое счастье, которое не снилось самому царю Мидасу.

Он подхватил ее на руки, поцеловал, и они счастливо засмеялись. Этот невольно подслушанный разговор дал девушке возможность понять, что никакие деньги на свете не сравнятся с настоящей любовью.

Но счастливая жизнь закончилась для Рокуэйны, как только она попала в замок.

Не проходило и дня, чтобы герцогиня не давала понять, что девушка не только сирота, но и нищенка, и что она должна быть вечно благодарна дяде за крышу над головой и за каждый кусок хлеба.

— Экстравагантным, безответственным и крайне непредусмотрительным — вот каким был твой отец! — презрительно говорила герцогиня. — А что касается твоей матери…

У герцогини не хватало слов, чтобы выразить свое отношение к свояченице.

Мать Рокуэйны была очень красива, и дочь унаследовала эту красоту. Вот почему, смотрясь в зеркало, Рокуэйна понимала причину неприязни герцогини. Брак герцога и герцогини был не более чем союзом двух родовитых фамилий, но свет считал подобный брак весьма удачным.

Отец герцогини, герцог Гулль, дал за ней огромное приданое, а после его смерти она унаследовала еще и земельные участки в Лондоне, рента за которые ежегодно приносила весьма ощутимый доход.

Она подарила герцогу долгожданного наследника и с помощью интриг добилась для мужа должности королевского шталмейстера, которая была чистой формальностью, так как монарх лежал на смертном одре.

Затем через несколько лет герцогиня произвела на свет Кэролайн, которая, к счастью, пошла характером в отца и унаследовала красоту, отличавшую женщин его рода.

Внешность же Рокуэйны была просто уникальной: сочетание красоты женщин династии Брантуик с очарованием французских предков.

Именно ее красотой объяснялось то, что Рокуэйну, уже взрослую девушку, герцогиня не только не вывозила в свет, но и не представляла своим гостям.

Сначала ей не верилось, что тетка действительно собирается держать ее взаперти, и она объясняла это тем, что ей хотят дать возможность прийти в себя после смерти родителей, последовавшей через год одна за другой.

Но затем герцогиня, нимало не смущаясь, разъяснила Рокуэйне:

— Я никогда не одобряла поведения твоего отца, Рокуэйна, и, как тебе известно, твоя мать была врагом нашей страны, чуждым элементом; на мой взгляд, во время войны ее следовало посадить за решетку. Поэтому я не желаю, чтобы ты не только знакомилась с друзьями Кэролайн, но даже попадалась им на глаза во время приемов.

На минуту она замолчала, а затем язвительно добавила:

— Вообще, я думаю, ты могла бы заняться чем-нибудь, например, помогать Кэролайн одеваться или прибирать ее комнату, когда горничные заняты. Скоро мы отправимся в Лондон, ноты, естественно, останешься здесь!

И лишь старая няня Кэролайн разъяснила бедной сироте истинную причину такого отношения тетки.

— Ну-ну, не горюй, дорогая, — сказала она, увидев Рокуэйну в слезах. — Ее светлость просто-напросто завидует.

— Завидует? — не веря своим ушам, переспросила девушка.

— Она ведь никогда не отличалась красотой, даже в молодости, а теперь и подавно. Разве она со своими морщинами может идти в сравнение с тобой и твоей мамой!

— Но я и не подозревала, что она завидует маме!

— Да еще как! Так же, как его светлость завидовал лорду Лео. А разве могло быть иначе, если твой отец был всеобщим любимцем? Он ездил верхом гораздо лучше его светлости и всегда побеждал в скачках!

Рокуэйна посмотрела в зеркало и увидела девушку со светлыми, как у всего семейства Брантуик, волосами, но с глазами совершенно удивительного оттенка — при определенном освещении они казались фиолетовыми.

— Анютины глазки, — говаривал отец о глазах супруги и добавлял, что они загипнотизировали его. Такие же глаза были и у Рокуэйны.

«Да, действительно, странный цвет, — думала Рокуэйна, — в особенности на фоне розово-белой кожи лица».

Она вспомнила, как однажды отец сказал матери:

— Дорогая, ты, наверное, колдунья. Ты определенно околдовала меня! Возможно, ты средневековая колдунья, которых так боялись!

— И ты боишься меня? — нежно спросила мать.

— Боюсь потерять тебя, — ответил отец, — ты прекрасно знаешь, что ни один мужчина не устоит, если хотя бы раз взглянет на тебя!

Мать рассмеялась и сказала:

— Тебе виднее, дорогой. Что же до меня, то в целом мире есть только один мужчина, которого я хочу удержать в плену, и для этого я готова на все!

Словно читая ее мысли, няня, стоявшая за спиной Рокуэйны, заметила:

— Ты слишком хороша, в этом все дело! Господи, как же ты сможешь выйти замуж, если ее светлость держит тебя взаперти!

Этот вопрос мучил и Рокуэйну, потому что, как только ей исполнилось восемнадцать лет, она решила, что непременно выйдет замуж, хотя бы для того, чтобы покинуть замок.

Конечно, она мечтала встретить рыцаря или принца, похожего на ее отца, который влюбится в нее с первого взгляда и увезет отсюда.

Но с первых дней пребывания в замке Рокуэйна почувствовала себя неуютно не только из-за неприязни герцогини. Дело в том, что в замке так и не поселилась любовь.

Она вспоминала счастливую жизнь с родителями в небольшом особняке на участке, выделенном герцогом брату, и понимала, что именно любовь согревала их дом так, как не согрел бы ни один очаг.

В апреле, когда Кэролайн исполнилось восемнадцать лет и пришло время выводить ее в свет, герцог с герцогиней увезли ее в Лондон. Рокуэйна осталась одна, и ее охватили одиночество и тоска.

Но вскоре она поняла, что вместо того, чтобы грустить, надо попытаться развлечься, и стала читать и заниматься верховой ездой.

Однако ей не часто удавалось выкроить время на эти занятия, так как герцогиня постоянно загружала ее шитьем. Поэтому обычно она ездила верхом лишь по вечерам, а потом читала до самого утра.

В прогулках верхом ее никто не сопровождал, но иногда в окрестностях замка она встречала Патрика Фэрли, который после отъезда Кэролайн в Лондон не находил себе места, опасаясь, что девушка забудет его в столице.

— Как ты думаешь, она любит меня? — постоянно спрашивал он Рокуэйну. — Любит ли она меня всерьез? Помнит ли, что принадлежит мне?

Рокуэйна пыталась утешить его, но в то же время понимала, что чувство Кэролайн совсем не похоже на то, которое мать Рокуэйны испытывала к мужу. Более того, в глубине души Рокуэйна сомневалась, способна ли вообще такая девушка, как Кэролайн, на подобное чувство.

В середине июня, когда принц-регент уехал из Лондона в Брайтон и сезон раутов и приемов завершился, Кэролайн вернулась в замок и снова стала встречаться с Патриком.

Каждое утро она ездила с Рокуэйной верхом в парк и рощу и на полпути к небольшому поместью семьи Патрика, граничившему с землями ее отца, встречалась с юношей.

Рокуэйна тактично оставляла их вдвоем, а сама предавалась мечтам.

Временами она мечтала о том, что когда-нибудь появится человек, который будет смотреть на нее таким же любящим взглядом, каким Патрик смотрел на Кэролайн.

«Нет, наверное, меня так никто и не полюбит и останусь я на всю жизнь в этом замке», — в отчаянии думала Рокуэйна.

Что касается Кэролайн, она понимала, что, как бы кузина ни любила Патрика, родители заставят ее выйти замуж за маркиза Куорна.

— Что делать, Рокуэйна? — возбужденно спрашивала ее Кэролайн. — Я хочу выйти за Патрика! Но даже если бы маркиз нравился мне, я ни за что не смогла бы жить с таким человеком, как он.

Рокуэйна мысленно согласилась с кузиной и спросила:

— А какой он? Можешь описать?

— Пожалуй, красив, — нехотя сказала подруга, — но властный, надменный. А в Лондоне только и разговоров, что о его любовных связях.

— Неужели?

— Конечно. В Лондоне только и говорят о любви. Например, я слышала, что какая-то женщина рыдала потому, что маркиз бросил ее, а другая, наоборот, с восторгом рассказывала о своем романе с маркизом.

Это не было новостью для Рокуэйны, так как она уже слышала эти сплетни от служанок, поэтому она спросила:

— А как тебе кажется, почему он решил жениться?

— Знаю, почему.

— Правда?

— Да, он попал в неприятную историю с женой одного дипломата и думает, что женитьба поможет ему избежать скандала.

— Ты хочешь сказать, — недоверчиво сказала подруга, — что по этой-то причине он и просит твоей руки?

Кэролайн присела на диван у окна.

— Когда я приехала в Лондон, у меня было такое впечатление, что все только и говорили о маркизе — казалось, больше их никто не интересует. Говорили, семейная жизнь не для него, потому что жена надоела бы ему уже через неделю, что он привык иметь много женщин, и так далее, и так далее.

— Это просто ужасно!

— Конечно, — согласилась подруга, — но меня это не волнует, потому что я думаю только о Патрике.

— Ну и что еще ты слышала?

— Потом говорили о какой-то мадам — забыла ее имя — с зелеными глазами и рыжими волосами, у которой опять-таки был роман с маркизом.

— А потом?

— А потом я возвратилась домой, и сегодня папа сказал мне, что к нам приезжает маркиз и что он, возможно, будет просить моей руки.

— Возможно?

— Думаю, оставляет путь к отступлению на тот случай, если ему удастся выйти сухим из воды в истории с женой дипломата, — горько сказала Кэролайн.

Рокуэйна считала, что Кэролайн совершенно правильно разобралась в сложившейся ситуации, и согласно кивнула:

— Я считаю, что его поведение оскорбительно и твоему отцу следовало отказать ему.

— Думаю, папа так и поступил бы по моей просьбе. Но ты же знаешь, что мама заставит его принять маркиза и никогда не позволит мне отказаться от его предложения.

К несчастью, Рокуэйне нечего было возразить, и она сочувственно воскликнула:

— Ах, Кэролайн, мне так жаль тебя!

— Что делать, Рокуэйна? Надо все рассказать Патрику и попросить у него совета.

— Тебе придется подождать завтрашнего утра.

— Это невозможно! Я должна увидеться с ним сегодня вечером!

Она всхлипнула.

— Именно сегодня вечером, пока мама и папа принимают главного судью графства. Хорошо, что я могу не присутствовать.

Она посмотрела на Рокуэйну и сказала:

— Только ты можешь помочь мне, дорогая. Ты должна поехать в Грейндж и сказать Патрику, что я буду ждать его там, где всегда. Сюда ему лучше не приезжать, так как кто-нибудь из слуг может сообщить маме.

— Ты права. Но как мы объясним мое отсутствие, если тетя Софи спросит обо мне?

— А ты думаешь, это возможно?

Рокуэйна всплеснула руками.

— Она вполне может заподозрить, что я отговариваю тебя от свадьбы, и зайдет, чтобы помешать этому.

Кэролайн понимала, что это вполне возможно, и беспокойно стала ходить по комнате.

— Я должна увидеться с Патриком, должна!

— Я поеду за ним, — сказала Рокуэйна, — но сделать это нужно после пяти, когда тетя будет отдыхать. А ты пойдешь к ней и отвлечешь разговором о маркизе.

Кэролайн сделала гримасу, но, понимая, что Рокуэйна права, согласилась, ибо это был единственный способ сохранить все в секрете.

Они еще долго говорили, и Кэролайн снова и снова повторяла, что не выйдет ни за кого, кроме Патрика.

Рокуэйна же понимала, что ее кузина пытается сражаться с ветряными мельницами. Когда через день приедет маркиз, только чудо сможет спасти девушку от свадьбы с ним.

Когда Рокуэйна ехала через поле, радуясь тому, что смогла вырваться из замка и хоть ненадолго оторваться от шитья, за которое ее усадили, то прекрасно понимала, что их с Кэролайн план обречен на провал.

Как бы сильно молодые люди ни любили друг друга, родители Кэролайн никогда не будут рассматривать Патрика как кандидата на руку их дочери.

Зная Кэролайн как самое себя, Рокуэйна понимала, что они были бы с Патриком прекрасной парой, в то время как союз с маркизом вряд ли принес бы девушке счастье.

Не будучи искушенной в жизни светского общества, Рокуэйна полагала, что только любовь могла бы сделать такого человека счастливым и верным единственной женщине.

Ей было хорошо известно, что у отца, до того как он встретился с ее матерью, было множество любовных связей.

Лорд Лео совсем не завидовал брату, обладавшему огромным богатством, замком, поместьями и превосходными рысаками, а лишь посмеивался над своей бедностью.

Поскольку он заражал своим жизнелюбием всякого, с кем общался, то, как шутила его мать, женщины бегали за ним, словно он был дудочником в пестром костюме[1].

— Когда я встретил тебя, дорогая, — говорил отец Рокуэйны жене, — все остальные женщины перестали для меня существовать!

Ее мать смеялась.

— Могу ли я быть в этом уверена?

— Еще бы, — отвечал отец, — ведь ты же колдунья, ты приворожила меня.

Размышляя о своих родителях, Рокуэйна подумала, что, должно быть, маркизу нужно встретить колдунью, чтобы забыть обо всех женщинах, кроме одной.

В то же время она понимала, что при всей своей мягкости и доброте Кэролайн не сможет быть такой колдуньей и, следовательно, после свадьбы маркиз не замедлит вернуться к сирене с рыжими волосами и зелеными глазами, а Кэролайн в одиночестве будет сидеть дома.

По слухам, именно такую жизнь были вынуждены вести многие жены аристократов.

«Как мне спасти ее?» — спрашивала себя Рокуэйна и не находила ответа.

Рокуэйна доехала до границы поместья герцога, где начинался участок Фэрли, и начала осматриваться вокруг в надежде увидеть Патрика.

По поручению отца юноша не только занимался лошадьми, но и следил за работниками. Он считал, что должен хорошо знать хозяйство, потому что, когда настанет время самому управлять поместьем, ему придется рассчитывать только на свои силы.

Рокуэйна подумала, что ее отец наверняка поступил бы так же по отношению к ней, будь у него настоящее поместье.

Но брат выделил ему лишь небольшой особняк, так что и следить, собственно, было не за чем, поэтому они с женой часто ездили в Лондон, хотя и сознавали, что столичная жизнь им не по средствам.

«Каждый человек должен трудиться, ведь безделье ведет к греху», — думала Рокуэйна.

Она уже почти добралась до Грейнджа, небольшого, но весьма привлекательного дома, когда, к радости своей, увидела направлявшегося к ней Патрика.

Патрик воскликнул:

— Рокуэйна! Что ты здесь делаешь?

— Кэролайн нужно непременно увидеться с тобой, — задыхаясь, ответила девушка. — Это очень, очень важно!

— А что случилось?

В тоне Патрика сквозила озабоченность, и Рокуэйна подумала, что он, будучи человеком сообразительным, возможно, догадался о причине столь неотложной встречи.

— Думаю, будет лучше, если Кэролайн сама тебе все расскажет.

Она повернула лошадь, и Патрик поскакал рядом.

— Прошу тебя, скажи, Рокуэйна.

— Кэролайн в отчаянии: герцог сообщил ей, что послезавтра приезжает маркиз Куорн и он намерен просить ее руки.

От этой неожиданной новости Патрик ахнул.

— Маркиз Куорн? Не может быть!

— Но это так!

— Как она может выйти за человека…

Он осекся, а затем уже более спокойно сказал:

— Именно этого я опасался, когда она уехала в Лондон, но я не ожидал, что она захочет выйти именно за маркиза Куорна!

— Я понимаю тебя, — ответила Рокуэйна, — но ведь ты знаешь, какого мужа ищет для дочери герцогиня.

— Конечно. Не сомневаюсь, что ее светлость предпочла бы принца-регента, если бы он не был женат!

Патрик сказал это с такой горечью, что Рокуэйне захотелось успокоить его.

— Постарайся не расстраивать Кэролайн еще больше. Ты же знаешь, как она любит тебя.

— А я люблю ее! Но я прекрасно понимаю, что ее родители никогда не разрешат нам пожениться!

Они помолчали, затем Рокуэйна сказала:

— Видимо, ты слабовольный, раз так легко сдаешься!

Патрик сердито взглянул на нее.

— Что ты хочешь этим сказать?

— В сказках принцы покоряют высочайшие горы, опускаются на дно моря и побеждают драконов, чтобы спасти любимую женщину.

— Это только в сказках.

Но затем другим тоном Патрик спросил:

— Ты сказала «спасти». Ты имеешь в виду, что я должен спасти Кэролайн?

— Ты сам должен решить. Скажу только, что, судя по тому, что говорят о маркизе, более неподходящего мужа для Кэролайн найти невозможно!

— Ты права! Конечно, права! Но что я-то могу сделать? Как мне уберечь ее?

Рокуэйна улыбнулась.

— А вот насчет этого подумай сам. Ведь тебе известно, что, например, мои родители поженились против желания герцога, герцогини, всего семейства Брантуик и против воли маминого отца!

Рокуэйна увидела, что выражение глаз Патрика изменилось.

— Спасибо тебе, Рокуэйна, я обязательно подумаю над тем, что ты сказала. Где мы должны встретиться с Кэролайн сегодня вечером?

— На обычном месте, приблизительно в половине восьмого. А теперь мне нужно спешить в замок, а то будут неприятности.

— Еще раз спасибо!

Но Рокуэйна уже неслась галопом в сторону замка. Когда она взбегала по лестнице, моля Господа, чтобы герцогиня не узнала о ее отсутствии и не увидела в одежде для верховой езды, девушка подумала, не совершила ли она ошибки, рассказав историю женитьбы своих родителей.

«Может быть, следовало посоветовать ему смириться с судьбой?» — подумала она.