Неспешная игра

Я прерываю поцелуй первой, чтобы перевести дыхание, и его руки оказываются повсюду, везде сразу. Скользя по моему телу, вдоль моих боков, опускаясь под свитер, касаясь моего живота. Его пальцы словно клеймо. Обжигающе горячие, но всё же заставляющие меня дрожать; моё сердце бешено колотится, голова кружится.

— От него нужно избавиться, — бормочет он, потянув за свитер и приникая к моей шее, посасывая чувствительную кожу, прежде чем прикусить её. Закрываю глаза, от движений Тристана меня переполняют чувства. Он скользит руками вверх, останавливаясь чуть ниже моей груди, подняв большие пальцы вдоль отделанной кружевом чашечки лифчика, а затем касаясь моей обнажённой кожи. Я втягиваю воздух, мурашки бегут по телу, я чувствую, как он улыбается мне в шею, прежде чем поднять голову.

— Что ты под ним прячешь? — лёгкая полуулыбка, играющая на его губах, заставляет моё сердце трепетать. Он так невероятно красив. От одного взгляда на Тристана у меня кружится голова. Его руки на мне, пока я пялюсь на него?

Удивлена, что всё ещё стою.

— Сними и увидишь, — поддразниваю я таким хриплым голосом, какого никогда раньше за собой не замечала. Говорю, как настоящая секс-бомба.

И, судя по вспыхнувшему во взгляде Тристана жару, очевидно, ему это нравится. Он хватается за низ моего свитера и медленно тянет его вверх, последнее, что я вижу, как его зубы впиваются в нижнюю губу, пока он стягивает свитер через мою голову и отправляет его в полёт через всю комнату.

— Господи, — выдыхает он, его взгляд прикован к моей груди. У меня не так уж там богато. Если парня влечёт ко мне физически, то это явно не из-за моих выдающихся буферов. Иногда мне кажется, что, коллекционируя нижнее бельё и надевая дорогие, красивые бюстгальтеры и трусики, я пыталась компенсировать то, чего мне не хватает. — Этот лифчик… самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.

Отлично. Предполагаю, он видел много бюстгальтеров, так что я удивлена.

Он осторожно прикасается ко мне, как будто я могу быть ненастоящей, положив свои большие руки мне на талию и скользя ими вверх, по моей грудной клетке, пока они не оказываются прямо под лифчиком. Он накрывает мою грудь ладонями, изучает мой крошечный размер, возможно, чувствует подкладку в лифчике, но мне всё равно.

Я наслаждаюсь его движениями и тем, как он смотрит на меня, его взгляд полон желания.

Потребности.

Когда его пальцы играют с вершинками моих грудей, прослеживают нежное кружево, разглаживая шелковистые чашечки в чёрно-белый горошек, у меня вырывается дрожащий вздох. Мои соски твердеют, грудь тяжелеет, лифчик внезапно кажется тесным.

— Ты это надела для меня? — от его прокуренного голоса у меня по спине пробегает дрожь.

— Тебе нравится?

— Чертовски нравится, — без колебаний отвечает он, наблюдая, как его руки играют с моей грудью. — Я не могу перестать смотреть на тебя.

Я делаю шаг ещё ближе к нему, кладу руки ему на плечи и шепчу на ухо:

— Верх идёт в комплекте с трусиками.

— Значит, ты действительно надела это для меня, — Тристан тут же тянется к поясу моих джинсов и возится с застёжкой. — Сними их, — требует он.

— Сам сними, — я вырываюсь из его ищущих рук и подхожу к кровати, потрясённо фыркая от смеха, когда он обнимает меня сзади, убирает волосы с моей шеи и целует меня там. Тристан задерживает там свой рот, покусывает кожу зубами, и я дрожу, пытаясь уклониться.

— Не знал, что ты такая дразнилка, — бормочет он, возвращая пальцы к застёжке моих джинсов. Шлёпаю его по рукам и поворачиваюсь в его объятиях лицом к нему, наслаждаясь жарким сиянием в блестящих голубых глазах. — Эти джинсы нужно снять, Александрия.

— Знаю, — я тянусь к подолу его рубашки и слегка натягиваю её. — Но это должно быть честной игрой.

Посмеиваясь, он отпускает меня и тянется за шею, одним рывком стаскивая рубашку. Я глубоко вздыхаю в открывшуюся грудь, мой взгляд прыгает, не в силах оставаться на одном месте. Он прекрасен везде, настоящее произведение искусства с чётко очерченными грудными мышцами, плоским животом и небольшим пучком волос в центре груди. Никакого устрашающего пресса в виде стиральной доски, но у него есть золотисто-коричневая дорожка волос, которая начинается чуть ниже пупка и исчезает прямо под поясом джинсов.

Я хочу посмотреть, куда ведёт эта дорожка.

— Вау, — шепчу я, и Тристан снова хихикает.

— Именно это я и почувствовал, когда впервые увидел тебя, — бормочет он, обхватывая мои щёки руками, прежде чем наклониться и поцеловать меня.

Когда его губы касаются моих, я забываю обо всём. Всё, на чём могу сосредоточиться, — это то, что он заставляет меня чувствовать. Как моё тело реагирует на его прикосновения, его вкус, его слова. Он шепчет, что я красивая, и у меня в животе порхают бабочки. Он тянется к передней части моих джинсов, скользит пальцами внутрь них, пока не касается кружевного верха моих трусиков, и я мгновенно становлюсь влажной. И когда мои руки, наконец, касаются его тёплой, твёрдой груди, мои колени дрожат. Я не могу сформулировать слова, я не могу думать, всё, что я могу делать, это водить руками по его коже, словно пытаясь запомнить на потом.

Каким-то образом мы оказываемся на кровати запутанным клубком. Тристан заводит руку мне за спину и умело расстёгивает застёжку лифчика, чашечки освобождаются, обнажая мою отсутствующую грудь. Он стягивает бретельки лифчика с моих плеч, вниз по рукам и бросает его на край кровати. Застенчивость поднимает свою уродливую голову, и я отстраняюсь от него, мои руки немедленно поднимаются, чтобы прикрыть грудь.

— Эй, эй, что случилось с моим дразнящим ангелочком? — его улыбающееся лицо парит над моим, его пристальный взгляд прикован к моему лицу. Он нежно отрывает мои руки от груди, задевая её пальцами, и я делаю глубокий вдох. — Позволь мне увидеть тебя.

Я опускаю руки по бокам и лежу, словно девственница, которую приносят в жертву. Глаза плотно закрыты, тело напряжено, конечности дрожат в ожидании его оценки. Не знаю, почему я так нервничаю. Не прошло и тридцати секунд, как я дразнила его и смеялась, а теперь веду себя так, будто он собирается только взглянуть на мои сиськи и задницу. Я веду себя нелепо. Знаю.

Но ничего не могу с этим поделать.

— Ты такая красивая, — благоговейно говорит он. Я приоткрываю глаза и обнаруживаю, что он наблюдает за мной с ошеломлённым выражением на лице. Ну, наполовину ошеломлённым и наполовину возбуждённым. Одним словом, он выглядит так, словно хочет наброситься на меня. — Расслабься. Ты слишком напряжена.

И затем он снимает напряжение своим ртом, лаская мою грудь и оставляя след влажного тепла на коже там, где лихорадочно пробегал губами и языком. Одной рукой он обхватывает грудь, в то время как сосёт другой сосок ртом, проводя языком по моей ноющей, покрытой мурашками плоти. Я запускаю руки в его волосы, прижимая Тристана ещё ближе, выгибаясь навстречу его рту. С безрассудной нуждой обхватываю его ногами и понимаю, что на мне мои дурацкие ботинки, я сильно тяну его за волосы, заставляя поднять голову.

— Что? — выпаливает он раздражённо, словно я прервала его, и это почти заставляет меня улыбнуться. Его губы припухшие и влажные, глаза затуманены похотью, а волосы в полном беспорядке.

Он офигительно классно выглядит.

— Мои ботинки, — провожу ногой в ботинке по задней части его обтянутой джинсами икры. — Ты можешь помочь мне снять их?

Ухмылка, которой он одаривает меня, развратная, по-другому не сказать.

— Я помогу снять всё, — он отталкивается от меня, встаёт в изножье кровати, чтобы расстегнуть молнию сначала на одном ботинке, затем на другом.

— Извращенец, — поддразниваю я.

— Тебе это нравится, — бросает он в ответ, снимая мой левый ботинок и позволяя ему упасть на пол, делая то же самое с правым. Затем он дёргает за джинсы, приказывая расстегнуть их, и я дрожащими пальцами расстёгиваю молнию. Когда он практически срывает джинсы с моего тела, я прерывисто выдыхаю, чувствуя себя незащищенной.

Его взгляд обжигает, пробегая по моим ногам, останавливаясь на трусиках.

— Чёрт возьми, — стонет он, качая головой. — Ты словно моя ожившая эротическая мечта.

Я хмурюсь.

— Это должно быть комплиментом?

— Детка, это один из самых больших комплиментов, которые я когда-либо мог сделать девушке. Ты знаешь, как сильно я мечтал о том, чтобы ты выглядела именно так? Лежащая посреди моей кровати в одних трусиках и больше ни в чём? Боже. Это даже почти чересчур.

— То есть, все эти разговоры о том, что ты фантазируешь обо мне, правда? — мне казалось, что, может, он просто цитирует реплики из «Секса в большом городе» и ничего больше. Ладно, я надеялась, но сниться в порочных снах Тристану Прескотту?

— О, ты живёшь в моих самых глубоких, самых тёмных фантазиях, Александрия, — его голос полон грязных, восхитительных обещаний. Предвкушение бежит по моим венам, и я знаю, что бы ни случилось дальше, я обязательно получу от этого удовольствие.

Тристан

Александрия буквально раскинулась поперёк моей кровати, как будто была создана специально для меня. Готовая для меня. Только для меня. Одетая в пару тонких чёрных трусиков и ничего больше, с этими длинными-длинными ногами, скользя одной по другой. Она выглядит беспокойной, может, немного встревоженной, и мне интересно, нервничает ли она. Я не хочу, чтобы она так себя чувствовала. Между нами всё будет хорошо.

Я знаю это.

Предвкушение гудит в моих венах, я тянусь к её ступне, поднимаю ногу и провожу пальцами по икре, щекоча под коленом.

— Прекрати, — вскрикивает она, пытаясь вырваться из моей хватки, но я только крепче держу её. И, когда снова щекочу, у неё вырывается разочарованное хихиканье. — Я боюсь щекотки.

Решаю сжалиться над ней, но запомню это на потом.

Отпустив ногу, обхватываю её за талию обеими руками, подтягивая Александрию к краю матраса, пока её ноги не приземляются на пол. Она приподнимается на локтях, задыхаясь, в то время как я опускаюсь перед ней на колени. Её глаза светятся, когда она смотрит на меня.

— Что ты делаешь? — дрожащим голосом спрашивает она.

Мои руки всё ещё на её талии, я наклоняюсь и целую её в плоский живот.

— Целую тебя. — Хм, и я мог бы целовать её вечно, клянусь. Её кожа мягкая и гладкая, слегка пахнущая цветами и со слабым привкусом специй. Я снова целую её, вокруг пупка, ниже. Я чувствую её запах, сильный запах её возбуждения, и клянусь, она хочет меня. От местечка между её ног исходит тепло.

Я хочу исследовать каждый дюйм этого тепла пальцами и языком.

Она сжимает бёдра вместе, когда я целую кружевной верх её трусиков, кожа дрожит под моими губами, а колени упираются мне в грудь. Я в настроении подразнить её. Это совершенно точно будет пыткой для нас обоих, но я выдержу. Я хочу свести Александрию с ума. Я хочу увидеть, как она утратит самообладание.

И хочу, чтобы она помнила, что именно я заставил её чувствовать себя так.

Зацепив пальцами её трусики с обеих сторон, немного стягиваю их вниз, ровно настолько, чтобы обнажить тазовые косточки, это мягкое, секретное место чуть выше лобковых волос. Прижимаюсь к нему ртом, вдыхаю её аромат, закрываю глаза и оставляю медленные, приоткрытые поцелуи на её коже. Подумываю о том, чтобы полностью снять с неё трусики, но пока решаю этого не делать.

— Раздвинь ноги, ангел, — шепчу я, отстраняясь, кладу руки на внутреннюю сторону её бёдер и медленно раздвигаю их. Она не сопротивляется, просто соглашается с моими желаниями, и я сажусь на корточки, любуясь видом. Передняя часть её трусиков мокрая, бёдра дрожат, я целую внутреннюю сторону одного бедра, затем другого, приближаясь всё ближе и ближе…

Пока не оказываюсь там, где хочу быть, прижимаясь ртом к тому влажному месту, которое дразнило меня.

— О, Боже, — стонет она, и я делаю это снова. И снова. Её трусики такие тонкие, что я практически чувствую её вкус. Я дразню это место языком, нажимая сильнее, и ещё сильнее, делая влажным её нижнее белье, мускусный вкус наполняет мой рот. Чёрт, она потрясающая на вкус, настолько потрясающая, что мой член дёргается за ширинкой, отчаянно желая вырваться на свободу. На секунду закрываю глаза, пытаясь восстановить свой угасающий контроль.

Но я бессилен. Моё терпение покинуло меня теперь, когда я знаю, какова она на вкус. Я хочу большего.

Отодвигаю трусики в сторону, провожу пальцами по её щели, погружаю в неё два пальца, пристально наблюдая, как я толкаю их внутрь, а затем вытаскиваю. Она горячая. Мокрая. Обмазываю свои пальцы так, чтобы они блестели. Моё сердце колотится как сумасшедшее, когда я вытаскиваю пальцы из её цепкого тела и нежно провожу по её складкам. Всего лишь лёгкий намёк на прикосновение к её красивой розовой плоти, мне трудно оторвать взгляд от её киски, но мне также сильно хочется наблюдать за её лицом, когда я играю с ней так в первый раз.

— Али, — шепчу я, и она открывает глаза, её взгляд встречается с моим. Мне нравится такое обращение к ней. Оно милое и интимное, только моё. — Ты такая чертовски мокрая. — Господи, она совершенно мокрая. — Тебе хорошо?

— Оч-чень хорошо, — выдыхает она сдавленным голосом. Она с глухим стуком откидывает голову на матрас и закрывает глаза рукой. — Пожалуйста, не останавливайся, — бормочет она.

Как будто я могу.

Подпитываемый её просьбой, скольжу по её складкам кончиками пальцев, обводя плоть в капюшоне, который прикрывает клитор. Провожу по нему большим пальцем, нажимаю сильнее, оттягиваю крошечный кусочек кожи, так что её клитор выступает, и наклоняюсь, щёлкая по нему языком, дразня его, обхватывая губами. Её прерывистое дыхание ободряет меня, и я жадный, жажду большего. Я втягиваю в свой рот столько её, сколько могу. На вкус она как рай.

Александрия приподнимает бёдра и сильнее прижимает свою киску к моему лицу, я хватаю её за талию одной рукой, удерживая на месте. Просовываю палец глубоко в неё, заставляя стонать, и продолжаю сосать и лизать её клитор, всю её киску. Вверх и вниз, снова и снова, следя за тем, чтобы ни один дюйм не остался непокрытым. Она издаёт эти судорожные, хнычущие звуки низко в горле, и я добавляю ещё один палец, засовывая их глубоко, отчаянно пытаясь довести её до оргазма, заставить распасться на кусочки.

Обычно, когда я с девушкой, всё крутится вокруг меня. Да, я мудак. Никогда этого не отрицал. Я не оставляю их неудовлетворёнными. Но я редко занимаюсь с ними оральным сексом. Я эгоистичный придурок, который никогда не отказывается от минета, но забывает поласкать киску. Только в особых случаях, и даже тогда речь шла скорее о том, чтобы разогреть девушку, прежде чем её трахнуть.

То, что я думаю о других девушках, сейчас настолько непривлекательно, что отбрасываю эти мысли в сторону, сосредотачиваясь на дрожащей, красивой девушке передо мной, которая каким-то образом нашла в себе силы позволить мне сделать это с ней.

Я счастливый ублюдок.

Неловкими руками я каким-то чудом умудряюсь снять с неё трусики, оставляя их свёрнутыми в комок на полу, прежде чем возобновить атаку. С рыком удовольствия облизываю, сосу и толкаюсь, её внутренние стенки изгибаются вокруг моих пальцев, когда я трахаю её ими. Александрия сжимает бёдра вокруг моей головы, как чёртовы тиски, и я позволяю ей. Её пальцы скользят по моим волосам, и я вздрагиваю, когда она тянет их, но это нормально. Ей нужно за что-то держаться. Её бёдра приподнимаются, она выгибает спину, моё имя срывается с её губ в сдавленном вздохе, и я понимаю, что она близко. Она должна быть чертовски близко…

Её тело напрягается под моим ртом как раз перед тем, как начинает дрожать и содрогаться, её захлестывает оргазм. Поток влаги вытекает из её киски, и я посасываю её клитор, мои пальцы погружаются в её тело, когда она кончает. Я держу глаза открытыми, желая увидеть это, момент, когда она полностью утратит самообладание от моих рук.

Ну, и от моих губ, и от языка тоже.

Она извивается под моим ртом, убирает руку от моих волос и откидывает голову назад, обнажая красивую шею, которую я так обожаю целовать. Отрываю свой рот от её клитора, целую её киску сверху. Ещё раз. Вытаскиваю пальцы из её всё ещё сжимающегося тела, снова целую её, и внезапно её рука оказывается у моего лица, отталкивая меня.

— Остановись. Боже, это слишком, — хнычет она.

Я приподнимаюсь и ложусь рядом с ней, тянусь к её щеке, поворачивая Александрию лицом к себе, чтобы я мог поцеловать её. Раствориться в ней. Она сосёт мой язык, в то же время практически пытаясь взобраться на меня, и я переворачиваюсь на спину, увлекая девушку за собой.

— Это было так хорошо, — бормочет она, упираясь руками мне в грудь и возвышаясь надо мной. Волосы струятся вокруг её лица, кожа пылает, глаза сияют, когда она улыбается мне сверху вниз, и я знаю, что никогда не видел более красивого зрелища. Она совершенно голая, я чувствую, как её горячая киска прижимается к моему члену, обтянутому джинсами, и мне кажется, что они его буквально душат. Хватаю её за бёдра, провожу руками по заднице и притягиваю ближе, позволяя ей почувствовать, что она делает со мной. Клянусь, её глаза практически закатываются, и она давит на меня, просто чтобы свести меня с ума, я уверен.

— Тебе понравилось? — спрашиваю я, словно высокомерный ублюдок, но мне насрать. Я сделал так, что она кончила. Я умирал от желания сделать это с той самой первой ночи, когда увидел её. С самого первого момента, как я увидел её в том костюме ангела, я хотел её. В тот момент чисто физически, теперь это превратилось в…

Нечто большее. Мне нравится эта девушка. А мне никогда не нравилась ни одна девушка.

— Да, — Александрия распласталась поверх меня, она тянется к волосам, чтобы убрать их с шеи, и её спина выгибается так, словно она толкает свои сиськи ко мне. Не в силах сопротивляться, я приподнимаюсь, втягиваю в рот один идеальный розовый сосок и сосу. Она убирает руки от волос и опускает их мне на плечи, притягивая меня ближе. — Боже, твой рот.

— Что с ним? — бормочу я у её плоти, прежде чем снова втянуть сосок между губами.

— Ты точно знаешь, как его использовать, — она трётся о меня, её мокрая киска пропитывает мои джинсы, но мне всё равно. Чёрт, я хочу, чтобы она тёрлась о меня своим сексуальным телом до такой степени, чтобы всё, что я мог видеть и чувствовать, это только её запах. — Ты мой собственный мистер Киска?

Ещё одна отсылка к сериалу. Я не мог удержаться, начав цитировать сериал. То, как мы вели себя, напомнило мне конкретный эпизод, который я смотрел всего несколько дней назад. Парень может многому научиться благодаря этому шоу.

— А ты хочешь своего личного мистера Киску? — я целую её в грудь, ключицу, ложбинку между грудями. Они маленькие, едва ли выпуклые, с розовыми сосками, которым, кажется, нравится моё внимание. — Ты просто хочешь, чтобы я ласкал тебя весь день и всю ночь?

Дрожь по всему телу — мой физический ответ.

— Как тут сказать «нет»?

Усмехнувшись, откидываю голову назад и улыбаюсь ей.

— Эти отношения были обречены с самого начала. Всё, чего она хотела, это чтобы он сделал ей кунилингус.

Александрия проводит рукой по моей голове, погружает пальцы в мои волосы. Выражение её лица мягкое, глаза сияют, волосы в полном беспорядке вокруг головы. Она выглядит как очень довольная женщина.

— Хм, ну, ты, определенно, нравишься мне не только за твои оральные навыки.

Мои брови взлетают вверх.

— Да? — я не должен чувствовать себя счастливым от того, что она только что это сказала, верно? В том, что у нас происходит, нет ничего особенного. Это всего лишь развлечение. Да, она мне нравится. Да, она кажется… особенной, и мне становится не по себе при одной мысли об этом. Но что ещё может быть? Несколько месяцев траха, а потом что?

Без понятия.

— Я на самом деле очень ценю твои усилия, — она улыбается. — Несмотря на всё, что ты сказал и сделал, ты мне нравишься, Тристан.

— Несмотря на всё, что я сказал и сделал? — О чём, чёрт возьми, она говорит?

— Ты ужасный человек, — она целует меня. — Ты говоришь самые неприятные вещи на свете. — ещё один поцелуй, на этот раз чуть более долгий. — Ты сделал всё возможное, чтобы оттолкнуть меня, но ты всегда возвращаешься за большим. — следующий поцелуй уже со скольжением языка, покусыванием моей нижней губы. — Ты забавный. Ты милый. И ты цитируешь «Секс в большом городе». — ещё один сладкий, но слишком быстрый поцелуй. — Думаю, я оставлю тебя.

— Не забывай, что я заставляю тебя выкрикивать моё имя, когда ты кончаешь, — напоминаю я.

Она толкает меня в плечо, едва сдерживая улыбку.

— Заткнись. Я не кричала.

— Ты кричала, — запускаю руку в её волосы на затылке и тяну вниз, чтобы наши губы снова встретились. — Ты повторяла его снова и снова, — бормочу я низким голосом. Мне нужно как-то проникнуть в неё, найти облегчение, хоть какое-то. Я чувствую, что вот-вот взорвусь, но отказываюсь кончать в джинсах, как какой-то неопытный подросток.

— Нет, — шепчет она мне в губы, когда я целую её. — Я тебе не верю.

— Я могу продемонстрировать ещё раз, если хочешь, — поцелуй становится глубже, и я переворачиваю её так, чтобы она оказалась подо мной. — Заставлю тебя кончить. — я прижимаюсь бёдрами к её, медленно поворачиваясь, отчего у неё из горла вырывается низкий стон. — Сведу тебя с ума. Просто чтобы доказать, что могу заставить тебя кричать моё имя.

— Звучит как план, — выдыхает она, протягивая ко мне руки.

ГЛАВА 20

Алекс

Этот парень засуживает быть удовлетворённым, и быстро. После умопомрачительного оргазма, который он только что подарил мне — Боже мой, что он может делать своим языком — я хочу отплатить ему тем же. Умираю от желания увидеть его, прикоснуться к нему.

Он толкается в меня медленно и приятно, его большое тело прижимает меня к кровати. Мне нравится чувствовать его вес, как он вдавливает меня в матрас. Он крепкий, такой тёплый, такой невероятно мужественный, большой и твёрдый…

Везде.

Его руки блуждают по всему моему телу, рот сливается с моим, и наши языки переплетаются. Я провожу пальцами по верху его джинсов, приспуская их спереди, мышцы его живота сокращаются, как только я касаюсь их. Я расстёгиваю молнию и скольжу пальцами по его эрекции, которая напрягается под нижним бельём.

Хм. Вау. Он длинный. Толстый. И это только на первый взгляд.

— Перевернись, — бормочу я ему в губы.

Он покусывает мою нижнюю губу.

— Нет.

— Тристан, — я толкаю его в плечо рукой, всё ещё крепко сжимая пальцами другой его член. — Пожалуйста.

— Ну, если ты настаиваешь, — как только я отпускаю его, он переворачивается на спину, подложив руки под голову, расставив локти, очень небрежно. Стоя на коленях рядом с ним, мой взгляд блуждает, задерживаясь на всех интересных местах, выставленных на обозрение. На бицепсах, которые бугрятся мышцами. На его груди, плоском животе, на расстёгнутых и распахнутых джинсах, обнажающих чёрное нижнее бельё под ними, на очертаниях члена, прижатого к ткани.

Каким-то образом он успел до этого скинуть свои ботинки, и сейчас просто в носках. Его щёки раскраснелись, губы влажные и опухшие от наших поцелуев, а волосы растрёпаны. Он отлично выглядит. Нет, в этой обманчиво расслабленной позе он выглядит сексуально. Он смотрит на меня в ожидании, и его тело напряжено, а взгляд полон жара и желания.

Я должна избавить его от мучений.

Наклонившись над Тристаном, целую его в губы и двигаюсь вниз, чтобы поцеловать его подбородок, шею, пробежаться губами по груди, грудным мышцам, мягким волоскам в центре, щекочущим мои щёки. Целую один сосок, другой сосок, под моими губами его тело дрожит, мышцы напряжены. Я знаю, он сдерживает себя. Мне это нравится. Он полон мощной мужской силы, но позволяет мне делать с ним всё, что захочу, когда на самом деле он просто хочет схватить меня и покончить с этим.

Я целую его в живот, мои губы мягкие и ищущие, время от времени высовываю язык, чтобы облизать его. Взглянув на его лицо, обнаруживаю, что он наблюдает за мной, его глаза сверкают, губы сжаты в мрачную линию, когда он протягивает руку и убирает волосы с моей щеки.

— Ты не обязана этого делать, если не хочешь, — уверяет он со смущённым выражением на лице. Уверена, это первый раз, когда он говорит подобное девушке. В смысле, он же на самом деле самый большой кобель в кампусе. Чтобы он говорил девушкам, что им не нужно делать ему минет, если они этого не хотят, просто… непостижимо.

— Я хочу, — честно признаюсь ему, отмечая, как отчаянное выражение лица сменяется облегчением. Прямо сейчас он реально держится из последних сил, и я думаю, что это восхитительно. — Но я не собираюсь идти до конца.

Почему, не уверена, но это почти слишком интимно — позволить ему войти в меня сегодня вечером. Да уж, я позволяю ему прижаться лицом к моей киске и сосать меня прямо до оргазма. Я собираюсь прикоснуться ртом к его члену. Это всё, конечно, здорово и хорошо. Это… весело. Сексуальное исследование, снимающее всё то напряжение, в котором мы находимся с той ночи, когда встретились.

Но позволить ему войти в меня, слиться с ним воедино, лицом к лицу, сердцем к сердцу, — это такой невероятно интимный акт, что мне страшно решиться на это с ним. И ещё страшнее, что, как только это случится, он уйдёт.

А я останусь собирать осколки в полном одиночестве.

— Всё хорошо. Меня всё устраивает. Мы не обязаны, — говорит он очень быстро. — Я не собираюсь давить на тебя, чтобы ты делала то, чего не хочешь, Александрия.

Он произносит эти слова, и я ему верю. Ещё ни разу Тристан не нарушал обещаний, и я ценю это в нём. Он всегда честен — большую часть времени, даже себе во вред. Он говорит то, что чувствует, то, что думает, абсолютно без фильтра. Большую часть времени это раздражает.

Но ещё это притягательно.

— Знаю, — шепчу я, начиная стягивать с него джинсы. — Помоги мне с ними.

Ухмыляясь, он приподнимает бёдра, чуть спускает джинсы, где я берусь за верх и стягиваю их до конца, позволяя им упасть на пол. На нём чёрные боксёры, которые облегают его бёдра и всё остальное, демонстрируя всё, что у него есть. Какое-то мгновение я пристально смотрю на него, с трудом сглатывая, пока обдумываю, как мне подойти к этому. Он большой. Я не из тех, кого можно было бы назвать чрезвычайно опытной в оказании оральных услуг. Да, я делала минет. Нет, я никогда не глотала. Да, мне это понравилось — в какой-то степени. Ладно, совсем немного. Трое парней, которым я делала минет, все кончили так быстро, что всё закончилось ещё до того, как я начала. Вот что мне понравилось, понимаете? У меня не свело челюсти.

Вот почему мне не нравится, когда парни отсасывают мне. Обычно это длится вечность. Они никогда ничего не могут найти, понимаете? Лижут и сосут не в том месте, или так сильно трут меня пальцами, что это чертовски больно. Это деликатный процесс, и каждый парень, с которым я была в прошлом, похоже, не осознавал этого. Они практически атаковали мою киску без особого изящества.

Тристан, как мне показалось, понимает это. Приятнее всего было, когда он прикоснулся ко мне так легко, что я едва почувствовала. Его язык. То, как он, казалось, сразу же нашёл мой клитор, без колебаний. Просто думая о том, что он делал со мной… у меня покалывает между ног.

— Знаю, я огромен, — протягивает он, вырывая меня из моего мечтательного состояния. — Но я никогда раньше не заставлял женщину молчать так долго.

Я качаю головой и смотрю на него, когда двигаюсь, чтобы оседлать его. Глаза Тристана расширяются, когда я забираюсь на него, потираясь киской о его живот, дрожащий стон покидает его, когда он тянется и хватает меня за талию.

— Я просто представляла то, что я хотела бы сделать с тобой, — говорю я ему.

Его пальцы скользят по моей талии, бёдрам.

— Каков твой план?

— Свести тебя с ума, — шепчу я, потянувшись вверх и целуя его в губы, высовывая язык и дразняще облизывая их. Он поднимает голову, пытаясь снова завладеть моими губами, но я отстраняюсь от него, качая головой. — Чтобы заставить тебя кончить так же сильно, как ты заставил меня.

Он улыбается, весь такой наглый и самоуверенный.

— Хм, ты готова принять вызов?

— Смотри на меня, — шепчу я, вспоминая, как он сказал мне это, как будто целую вечность назад, в библиотеке. Я двигаю бёдрами, потираясь о его живот, и он закрывает глаза, его руки скользят вниз, чтобы схватить меня за задницу.

Я отстраняюсь от его прикосновения и сползаю вниз, тянусь к поясу его боксёров и тащу их за собой. Его член свободно выскакивает, чтобы поприветствовать меня, и я с удивлением смотрю на него, тихо выдыхая. Клянусь, он качается в ответ.

О. Блин. Он большой. Его член толстый, с прожилками, с расширяющейся головкой и слегка изгибается к животу. Я не отрываю от него взгляда, поспешно избавляясь от его нижнего белья, затем протягиваю руку и обхватываю пальцами основание.

— Чёрт, — бормочет он, закрывая глаза так крепко, что это выглядит почти болезненно. — Если ты продолжишь так прикасаться ко мне, то я сейчас взорвусь.

— Почему? — недоверчиво спрашиваю я. — Я едва прикоснулась к тебе.

— Я не был ни с кем другим с тех пор, как встретил тебя, — признаётся он, приоткрыв глаза. — И я так чертовски долго мечтал об этом моменте, что просто слышать, как ты говоришь, ощущать, как твои пальцы обхватывают мой член, это потрясающе, знаешь ли. Это подталкивает меня к краю. — Улыбка, которую он мне дарит, полна боли.

Я хочу избавить его от мучений.

Сжимая его, опускаю голову и целую самый кончик его члена. Сдавленный стон, который звучит низко в его горле, подбадривает меня, и я приоткрываю губы, беря головку в рот. Тристан шипит, когда я вытаскиваю его, провожу языком по кончику, дразня и облизывая, мой пристальный взгляд не отрывается от него.

Он тоже не отводит от меня взгляда. Его глаза так горят, что чувствую себя ободрённой его реакцией. Мне нравится, что ему это так приятно, и чувствую, что тоже завожусь. Его возбуждение разжигает меня, и я никогда в жизни не испытывала такого раньше. Никогда ни с одним парнем.

Только с ним.

Только с Тристаном.

Тристан

Я вот-вот всё испорчу. Просто кончу на её хорошенькое личико, и она разозлится и, возможно, уйдёт. Ну, я привёз её сюда, так что ей придётся найти попутку домой, но Джейд ей поможет. Шеп поможет ей. Они все подумают, что я полный придурок, и это было бы отстойно, но…

Но в подобной ситуации реагируешь слишком остро. Мне нужно успокоиться, чёрт возьми.

Она проводит языком по всей длине моего члена, исследуя каждую пульсирующую вену, её пальцы крепко сжимают основание. Я с удивлением смотрю на самую красивую девушку в мире, женщину из моих недавних фантазий, ту, которую я, кажется, не могу поколебать, как бы сильно ни старался, и вот она делает мне потрясающий минет.

Я раздвигаю ноги шире, когда она устраивается, губы изгибаются в лёгкой дразнящей улыбке, прежде чем она снова начинает лизать мой член. Прерывисто выдыхаю и протягиваю руку, убирая волосы с её лица, чтобы лучше видеть.

И я действительно хочу это видеть.

Её пальцы гладят, язык облизывает, и она берёт меня глубже, влажный жар её рта заставляет меня закрыть глаза и бороться с желанием кончить. Было бы так легко отпустить себя. Она делала это всё ради чего? Три минуты? И я готов взорваться. Я виню в этом волнение от того, что это она мне отсасывает. Я виню в этом тот факт, что уже несколько недель не был с девушкой. Я виню в этом тот факт, что в последнее время хорошо познакомился со своей рукой, и прикосновение языка и губ Александрии просто чертовски хороши, чтобы не поддаться.

Но на самом деле всё дело в девушке. В том, что она готова сделать это для меня, что она реально наслаждается этим, повышая тем самым мой фактор возбуждения. Невероятно возбуждает — смотреть, как девушка сосёт твой член и не имеет никаких ожиданий в ответ. Она делает это, потому что ей так хочется.

Не потому, что ей что-то от меня нужно.

Она мурлычет вокруг головки моего члена, вызывая вибрацию, которую чувствую до самых колен. Я приподнимаю бёдра, пытаясь направить свой член немного глубже, не желая, чтобы это было очевидно, и она полностью отстраняется от меня, по-прежнему крепко обхватывая пальцами основание. Её губы влажные, блестящие в тусклом свете. Волосы в беспорядке, золотое облако вокруг головы. И самое приятное, она голая. Вся обнажённая и раскрасневшаяся, её грудь выставлена напоказ, эти длинные ноги подогнуты под ней, она великолепна. Выглядит немного взволнованной, очень очаровательной.

— Не знаю, смогу ли взять тебя полностью в рот, — признаётся она, её лицо полно разочарования. — Просто… ты такой большой.

Каждый парень во всём чёртовом мире хочет это услышать. Да, да, мы также хотим, чтобы нас брали глубоко в горло, но, если твоя девушка не может этого сделать, потому что ты хорошо подвешен? Кто будет жаловаться на это?

— Просто продолжай делать то, что ты делаешь, — я колеблюсь, когда она хмурится. — Или… не продолжай. Мне безумно хорошо. Поверь мне.

— Правда? — Она крепко обхватывает мой член, и я сжимаю губы вместе, чтобы не закричать ей: «Сильнее!».

— Чёрт, да. Не стесняйся, — я прикасаюсь к её лицу, обхватывая ладонью щёку. Она наклоняется навстречу моему прикосновению, и я запускаю пальцы в её шелковистые мягкие волосы, наслаждаясь тем, как цепляются пряди. — Всё, что ты сделаешь, мне понравится, ангел. Поверь мне.

Её щёки розовеют, когда она улыбается. И затем, не колеблясь, она делает это всерьёз, обхватывая меня ртом, её голова качается вверх и вниз, её движения совпадают с тем же ритмом, что и её ищущие губы. Я стараюсь продержаться как можно дольше. Убираю её волосы, чтобы можно было наблюдать. Приподнимаю бёдра и наслаждаюсь видом моего члена, всё глубже погружающегося в её рот. Это визуальная перегрузка, сенсорная перегрузка, грёбаная перегрузка Александрией, и я больше ничего не могу сделать, чтобы выдержать это.

Я теряю всякий контроль.

Её имя срывается с моих губ дрожащим шёпотом, когда я выгибаю спину, ощущение покалывания, начинающееся у основания позвоночника, проникает в мои яйца. Близко. Я уже близко. Мне нужно предупредить её. Нужно сказать ей, чтобы она могла отстраниться или что-то в этом роде, но потом я чувствую это. Этот первый всплеск вылетает из меня и можно забыть об этом. Я кончаю. Я кончаю ей в рот, кончаю на её язык, и она ни на секунду не отстраняется, ни капельки.

Она глотает, как чемпион. Мой чемпион. Чёрт возьми, эта девушка хороша.

Я неудержимо дрожу и издаю звук, словно умираю, стону и продолжаю кончать. Она не успокаивается, пока я не заканчиваю, в последний раз проводя по мне языком, прежде чем отстраниться, вытирая рот тыльной стороной ладони. Я лежу там бесформенной кучей, не в силах пошевелиться, подумать, сказать что-нибудь, а она улыбается мне. Сексуальный изгиб губ, яркие глаза, розовые щёки, когда она убирает волосы с лица.

— Кажется, тебе это понравилось, — тихо говорит она, и становится очевидно. Чертовски очевидно.

Я обречён.

ГЛАВА 21

Тристан

Наступает утро понедельника, воздух свежий и холодный, небо голубое, и ни одного тёмного облачка не видно. Я просыпаюсь в шесть тридцать, практически выпрыгиваю из постели и принимаю долгий горячий душ, и, закончив свои дела, напоминаю Шепу, что нам нужно идти. Он всё ещё в постели с Джейд, ленивая задница.

Но это простительно. К нему прижимается милая тёплая девушка. С чего бы ему хотеть уйти?

Я терпеливо жду его внизу на кухне, потягивая кофе и расхаживая взад-вперёд. Я умираю с голоду, но хочу приберечь свой аппетит для закусочной. Какая бы ни была самая большая тарелка для завтрака в их меню, я возьму её. Мне нужно подкрепиться к сегодняшнему вечеру, когда увижу Александрию.

В субботу днём она работала. А вечером я был в игорном доме, пока она заканчивала работу, которую должна была сдать, хотя мы переписывались всю ночь. В воскресенье мы встретились за поздним завтраком. Никогда раньше не завтракал с девушкой. Это было приятно. Я сидел напротив неё за столиком в ресторане, окружённый множеством болтающих и флиртующих людей. В то время как всё, что я мог делать, это смотреть на её губы, вспоминая, как несколько ночей назад держал свой член между ними.

Да, я грёбаный извращенец. Ничего не могу с этим поделать.

В воскресенье вечером мы ничем не занимались. По крайней мере, ничем сексуальным. Мы тусовались в её комнате, и она заставила меня смотреть «Друзей» — я не против «Друзей», я могу признать, что вырос на этом дерьме. В некотором роде. Я вроде как обращал на них внимание.

Ладно, ладно, не совсем.

Я попытался сделать смелый шаг, поцеловав её, но она сказала, что не хочет торопиться. В её предложении не было ничего застенчивого, ничего фальшивого. Она сказала, что я ей нравлюсь, и ей кажется, что между нами есть связь, и пусть, что бы между нами ни происходило, это развивается постепенно. Я хочу выполнить её просьбу. Либо так, либо она сбежит. А я не готов к тому, чтобы она сбежала.

Она мне чертовски сильно нравится, чтобы позволить себе разрушить всё, что между нами есть.

— Какого чёрта ты такой жизнерадостный? — спрашивает Шеп, шаркающей походкой появляясь на кухне и выглядя, как самый большой ворчун в мире. Он одет, но в лучшем случае наполовину, словно только что скатился с кровати и накинул первое попавшееся под руку. К тому же у него немного затуманенные глаза, он ещё не совсем проснулся. — Ради бога, сегодня понедельник.

— У меня были отличные выходные, — пожимаю плечами.

— В смысле? — он наливает себе чашку кофе, кладёт в неё тонну сахара и сливок, прежде чем воткнуть туда ложку и размешать. — Наконец-то, блин.

— И что это должно означать? — я почёсываю затылок, останавливаясь на ходу. Было ли так очевидно, что мы с Александрией не переспали?

— Ты бегаешь за этой девушкой уже несколько недель. Приятно видеть, что ты такой… жизнерадостный, — он делает глоток кофе и кривится. — Ты никогда не бываешь таким.

— У меня всегда хорошее настроение, — возражаю я.

— Нет, на самом деле, нет. И, как только мы начали регулярно встречаться с нашими девчонками, ты стал ещё хуже, — Шеп ставит свою чашку на стойку. — Но теперь, когда ты присоединился к клубу, всё хорошо.

Я хмурюсь.

— К какому клубу?

— «Клуб состоящих в отношениях», — подчёркивает он с дурацкой ухмылкой на лице. — Посмотри фактам в лицо, братан. Ты влюбился. Ты в отношениях с Алекс.

— У меня нет никаких отношений, — тут же возражаю я, удивляясь, какого чёрта только что это ляпнул. Однако то, что между мной и Александрией, я бы не стал классифицировать как отношения.

Пока нет.

Но на самом деле, что между нами? Потому что я не уверен и не думаю, что Александрия тоже понимает, так что, может, нам обоим трындец?

— Неужели? Значит, ты трахнул её из-за нашего пари, — предполагает Шеп. — Неплохо.

При слове «трахнул» чуть не вздрагиваю. В его устах это звучит так… грубо. Это исходит от парня, который раньше спрашивал девушек, готовы ли они трахаться.

И надо ж было ему заговорить об этом дурацком пари.

— Послушай, ты выиграл пари, — твёрдо заявляю я. — Я тебе должен.

— Я выиграл? Ты серьёзно? — недоверчиво переспрашивает Шеп.

— Ну, да. Мы не… — я собирался сказать, что у нас ещё не было секса, что правда. Но не могу признаться ему в этом. Потому что Шеп расскажет Гейбу, и они оба будут ржать и сплетничать о нас, как маленькие старушки. Нет, спасибо. — Я с ней не из-за дурацкого пари, которое мы заключили развлечения ради.

Шеп улыбается.

— Приятно это слышать.

— Так что никогда больше не поднимай эту тему, — прошу я его.

Он качает головой.

— Не буду, — ухмылка всё никак не сходит с его лица.

— И перестань лыбиться, как ненормальный, — бормочу я, взмахнув рукой перед ним. — Это раздражает.

— Ты должен чувствовать себя взволнованным. Я вот тоже взволнован. Я серьёзно никогда не думал, что доживу до того дня, когда это случится. Я уж подумал, что ты будешь до конца своей жизни извращенцем-дядей Тристаном для моих шестерых детей.

— Шестерых? — и я его двоюродный брат, а не родной. Так что не буду дядей для его детей.

— Держу пари, я смог бы уломать Джейд.

— Ты ненормальный, — то, что он подумывает о том, чтобы завести детей с Джейд — шестерых — наверное, меня не должно удивлять, но, чёрт возьми. Даже не могу себе представить.

— Неважно. Я и не ожидал, что ты захочешь детей. Чёрт побери, я даже не ожидал, что ты задумаешься о браке. Мне казалось, что ты будешь вечным холостяком, выйдешь на пенсию, будешь увиваться за разведёнками и вдовами, пока мы, наконец, не отправим тебя в дом престарелых только для того, чтобы тебя оттуда выгнали за то, что ты не переставал щипать медсестер за задницы.

— У тебя всё распланировано, не так ли?

— Джейд и я говорили об этом не один раз, — Шеп пожимает плечами, как будто это нормально — планировать всю оставшуюся жизнь.

Странно.

Я усмехаюсь.

— Никогда не знаешь наверняка. Это всё ещё может случиться. По крайней мере, щипание задниц.

— Не сомневаюсь, — улыбка Шепа исчезает, и на его лице появляется серьёзное выражение. То, которое говорит мне, что он собирается вторгнуться на «сопливую» территорию. — Хотя приятно видеть тебя с девушкой. С милой девушкой, которая не похожа на обычных девушек, с которыми ты, э-э, проводишь время.

— О каких девушках ты говоришь, Шепард? — невинно спрашиваю я. Я хочу услышать его ответ, потому что не так давно он тоже тусовался с такими же.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Всегда готовых угодить, — он делает большой глоток кофе, затем ставит чашку в раковину. — Ладно, нам уже пора.

Хороший способ сменить тему. Я понимаю, почему он это делает. Пристальное изучение меня и моих привычек, когда речь заходит о девушках, означает, что Шеп также должен вспомнить и своё прошлое поведение. Я неидеален и никогда не утверждал, что являлся таким. Как и Шеп. Но за последние шесть месяцев он изменил свою жизнь с Джейд. Он стал совсем другим человеком. Но его прошлое всё ещё живо, как и прошлое Гейба — и им приходится сталкиваться с ним каждый день, когда они смотрят на меня.

Им это никогда не нравилось. Знаю. Это всегда казалось личным, как будто, я им тоже больше не нравлюсь. И это было больно, хотя я никогда бы в этом не признался. Я бы предпочёл притвориться, как обычно, сволочью. Мне хотелось разозлить их ещё больше, чтобы, по крайней мере, получить реакцию.

Инфантильно? Да. Но я ничего не мог с собой поделать.

И вдруг я нашёл девушку. Девушку, которая мне действительно нравится. Девушка, с которой я хочу проводить больше времени. Это всё, на что я пока готов. Не могу сказать, что хочу подружку. И уж точно не могу сказать, что влюблён в неё. Но могу сказать, что Александрия мне нравится. Очень нравится.

И на этот раз признание в этом самому себе меня не пугает.

— Ну что, выдвигаемся? — спрашивает Шеп, вырывая меня из моих мыслей.

— Да, — осушаю свою чашку и тоже ставлю её в раковину, одаривая Шепа улыбкой. — Я чертовски голоден.

— Регулярный секс с кем-то, кто тебе нравится, делает такое с человеком, — самодовольно заявляет Шеп, когда мы выходим в гараж.

Я не отвечаю, просто открываю пассажирскую дверь машины Шепа и забираюсь внутрь. Мы ездим вместе каждый понедельник. На этой неделе его очередь вести машину.

Мой телефон звонит, я проверяю его и улыбаюсь, когда вижу, от кого сообщение.

«Какие планы на сегодняшний день?»

Я быстро отвечаю ей, игнорируя звуки поцелуев, издаваемые Шепом, когда он заводит свою машину и выезжает из гаража.

«Провести его с тобой.»

Её ответ такой же быстрый.

«Супер. Значит, ты пойдёшь со мной на пробежку?»

Я хмурюсь. Моя девочка бегает? С каких это пор?

«Ты бегаешь?»

«Да. Ну, какое-то время не бегала, но думаю, что мне стоит вернуться к этой привычке. Вся эта пицца, которую я ем со своими соседями, сказывается на фигуре.»

Я вас умоляю. Она такая худая, что мне интересно, куда всё помещается.

«Ты совершенна, именно такая, какая ты есть.»

«Ты такой льстец.»

Я не пытаюсь ей льстить. Это правда. Она посылает мне ещё одно сообщение, прежде чем я успеваю ответить.

«Напиши мне, когда освободишься, хорошо?»

— Первым делом вы списываетесь утром. Вы двое такие милые, — произносит Шеп притворным фальцетом.

Я бы врезал ему, если бы он не был за рулем.

— Отвали, — бормочу я, отправляя ей последнее сообщение.

«Поговорим позже. Желаю хорошо провести утро.»

«Тебе того же. XОХО»

— Что значит, когда девушка пишет тебе кучу крестиков и ноликов? — спрашиваю я, хмуро глядя на свой экран.

— Ты сейчас это серьёзно? — когда я посылаю Шепу беспомощный взгляд, он качает головой, бормоча себе под нос. — Это означает объятия и поцелуи, тупица. Господи, где ты был? Жил в подземелье?

Его насмешливые слова не задевают меня. Никто никогда в моей жизни не посылал мне объятий и поцелуев в форме крестиков и ноликов. Это, наверное, делает меня жалким, но мне всё равно. На самом деле, мне чертовски приятно, что Алекс первая, кто это сделал.

Я так рад, что улыбаюсь всю дорогу до закусочной.

Алекс

Бегать с Тристаном сегодня было огромной ошибкой. Он не только несколько раз оставлял меня далеко позади, но и делал так, чтобы это выглядело так просто. Я фыркаю и пыхчу, изо всех сил стараясь не отставать, пока он бежит рядом со мной, едва покрываясь потом и чертовски хорошо выглядя при этом. И на протяжении всего этого времени он болтает со мной, не переводя дыхания.

Серьёзно, кто этот парень?

Твой потенциальный парень?

Я запихиваю вызывающую головокружение мысль в дальний уголок своего сознания.

— Мне казалось, ты сказала, что ты бегунья, — насмехается он, когда мы на финишной прямой. Другими словами, в нескольких кварталах от моего дома. Он разворачивается и бежит задом наперёд, не обращая внимания на то, с чем может столкнуться, а мне хочется ударить его за то, что ему даётся это так легко.

А ещё хочется завизжать от радости и сказать всем, что этот парень мой. Но это может его напугать, поэтому держу рот на замке.

— Я предупреждала тебя, что это было давненько, — раздражаюсь я. Я уже почти сдалась, стараясь изо всех сил осилить хотя бы ходьбу, так как отказалась бежать, когда он бежит передо мной. То есть, бежит спиной вперёд. Он улыбается, слишком мило, солнце освещает его, отбрасывая на Тристана золотое сияние, отчего тот выглядит прямо… ангельски.

Забавно, учитывая, что иногда он называет меня ангелом из-за того костюма, который был на мне, когда мы впервые встретились.

Он одет в красную футболку, облегающую грудь во всех нужных местах, и чёрные спортивные штаны, такие, которые застёгиваются по бокам. Интересно, что бы он сделал, если бы я подошла к нему и попыталась сорвать с него штаны…

— Тебе стоит пойти со мной в спортзал, — небрежно предлагает он, прерывая мои грязные мысли.

— Серьёзно? — изо всех сил стараюсь оставаться безразличной и не придавать слишком большого значения его словам. Конечно, я могла бы оскорбиться и подумать, что он завуалированно намекает, что мне нужно заняться собой. Но я очень худощавая, как моя мама, у которой такая же стройная фигура, так что очевидно, что дело не в этом. Но я довольно хилая. — Разве я недостаточно сильна для тебя, Прескотт?

— Даже близко нет… — его голос срывается, и он хмурится. — Я даже не знаю твоей фамилии. Насколько это хреново?

Оглядываюсь, чтобы убедиться, что поблизости нет детей, прежде чем крикнуть:

— Ашер.

— Александрия Ашер? АА? Только не говори мне, что твоё второе имя Анна. — Его смех заразителен, и я не могу не ответить. — Если я назову тебя Тройной А, ты выполнишь все мои желания?

— Попробуй, — бросаю я в ответ, безумно ухмыляясь, на сердце у меня легко, хотя оно не имеет никакого отношения к тому… что бы мы ни делали.

Мы друг друга подначиваем, Тристан и я, хотя не уверена, осознаёт ли он это. Я изо всех сил стараюсь поставить как можно больше препятствий, чтобы не торопиться, пока он ведёт себя так, будто мы уже пара. Я даже не думаю, что он понимает, что делает это.

По правде говоря, мы оба просто пара идиотов, танцующих вокруг чего-то, чем мы стали. И это глупо. Но я не отступаю со своей нынешней позиции. И также не думаю, что он собирается это делать.

Так что мы будем продолжать танцевать вокруг друг друга, пока кто-нибудь не сделает следующий реальный шаг.

— Но, если без шуток. Если ты хочешь пойти со мной в спортзал, я не против. Ты могла бы использовать беговую дорожку или любые другие тренажёры, которые тебя интересуют.

— Ты не пользуешься беговой дорожкой? — конечно нет. Он бегает так естественно. Ну-ну.

— Предпочитаю поднимать железо, — говорит он, пожимая плечами. — Я часто занимался этим в школьные футбольные дни.

— Ты играл в футбол? — взвизгиваю я.

Он бросает на меня странный взгляд.

— Да.

— Я была чирлидершей! — бросаюсь к нему, и когда я бегу, мои ноги легки. — Я даже была королевой выпускного вечера в выпускном классе.

— Да ладно, — он останавливается как вкопанный. — А я был королём выпускного вечера в моём выпускном классе.

— Не верю, — останавливаюсь прямо перед ним, уперев руки в бёдра и пытаясь отдышаться.

— Был. Три года подряд номинировался, хотя до этого никогда не выигрывал, — он морщится. — Не то, чтобы я на самом деле хотел. Это было своеобразное фальшивое соревнование популярности.

— Это означает, что ты был очень популярен, — добавляю я. Всё, чего я когда-либо хотела, — это победить. Это означало, что я была популярна и нравилась людям. По крайней мере, я так думала. Как только моя семья впала в немилость, стало очевидным, что на самом деле я никому не нравлюсь. После этого у меня не осталось друзей.

Ни одного.

— Ну, ты тоже должна была быть такой, — его пристальный взгляд пробегает вдоль всего моего тела, от макушки головы до кончиков пальцев ног. — Я бы хотел как-нибудь увидеть тебя в юбке болельщицы.

Моя кожа горит от его пристального взгляда.

— Она была действительно короткой.

— Не сомневаюсь, — протягивает он, его голос, словно тёплый мёд, сочится по моим нервным окончаниям, отчего я…

Возбуждаюсь.

Боже, и почему я продолжаю отговаривать его от секса? Наши последние признания доказывают, что мы почти созданы друг для друга. В стране старшеклассников мы были бы отвратительно идеальной парой. Хотя, если бы мы встретились в старших классах, вероятно, между нами ничего не вышло бы. Я была слишком бесхребетной — в то время я была мямлей, вечно огорчавшей своих парней, как какая-то неуверенная в себе преследовательница, — и он, несомненно, изменил бы мне.

Не то, чтобы Тристан изменщик, но… да. Именно так в своё время поступали горячие футбольные спортсмены, по крайней мере, в моей школе. Мой парень, который был королём бала и моим сопровождающим на выпускном вечере, изменил мне в ночь бала, получив по окончании танца дрочку от главной чирлидерши конкурирующей средней школы. Он высадил меня, прокрался к ней домой и развлёкся с ней.

К слову, о клише. Я бросила эту задницу. А одна из моих подруг по команде поддержки поймала его через неделю.

В своё время я общалась со многими ехидными девчонками.

— Держу пари, ты был сексуален в своей джерси, — бросаю я ему в ответ. — Было бы здорово увидеть, как ты играешь на поле.

— Я был не так уж великолепен, — его улыбка немного увядает. Она не такая яркая, не так полна приятных воспоминаний. — Я играл ради тусовки с друзьями и девчонок.

Я смеюсь.

— По крайней мере, ты честен.

— Да, ты никогда не сможешь назвать меня лжецом, — соглашается он. — Я всегда говорю всё прямо.

Я ничего не отвечаю. Чувствую, что я ему отказываю в этом, скрывая маленькие кусочки себя от него, от всех. Это нечестно по отношению ко всем, особенно к Тристану и Келли, Джейд и Люси, Стивену и моим соседям, даже к Шепу и Гейбу. Я скрываю своё прошлое, проблемы своей семьи, своих родителей и то, что они сделали, потому что мне за них стыдно.

Если я скажу Тристану, поймёт ли он? Или он будет думать обо мне хуже? Я не знаю.

И не уверена, что когда-нибудь захочу это узнать.

— Давай, прибавь шагу, Ашер. Встретимся на крыльце, — зовёт Тристан, и меня охватывает зависть, когда он поворачивается и бежит к моему дому. Позволяю своему взгляду задержаться, и вздох, полный тоски, вырывается из меня.

Непринуждённый, идеальный болван — хотя это не совсем справедливо. Он уже несколько дней не вёл себя со мной, как придурок. Нет, он был милым, вёл себя абсолютно наилучшим образом. После нашей ночи обнажённых игр мы немного сбавили темп. Он пригласил меня на поздний завтрак в воскресенье и на протяжении всей трапезы так жадно смотрел на меня, что я едва могла сосредоточиться. Это было как-то неудобно.

И горячо. Нельзя этого отрицать.

Мы много переписывались. Чуть-чуть потусовались. Множество раз целовались. Долгие поцелуи с языком, которые, кажется, отравляют мой мозг и превращают меня в кучку кашицы. Это… приятно. И кажется реальным. Весело и легко, ничего слишком серьёзного. В прошлом я всегда очень быстро бросалась с головой в полноценные отношения. Ожидая гораздо большего, чем когда-либо хотел дать парень, с которым я была.

Да, мы танцуем вокруг да около, но у нас не полноценные отношения, и меня это устраивает.

На самом деле.

Наконец, я добираюсь до парадного крыльца и нахожу Тристана, сидящего на ступеньках, потягивающего воду из бутылки и выглядящего сексуально, как грех. Падаю на ступеньку рядом с ним, кладу голову ему на плечо и пытаюсь отдышаться. Он не отталкивает меня, не говорит ничего грубого или обескураживающего. Просто, закончив пить, целует меня в макушку и размахивает новой бутылкой воды перед моим лицом.

От этих милых жестов я таю. Которые в последнее время он действительно хорошо умеет делать.

Беру у него воду и откручиваю крышку, делая большой глоток, прежде чем снова закрутить крышку и поставить бутылку рядом с собой.

— Я не в форме.

— По мне, так ты выглядишь довольно хорошо, — он толкает меня плечом, и я реально чуть не падаю. Этот парень крепок, как гора.

— Не совсем. Я худая, но у меня это получается само собой. Когда я была подростком, все думали, что я страдаю анорексией, — я хмурюсь. Я совсем забыла про это, даже не знаю, как. Я ненавидела, когда мама водила меня к врачу, снова и снова подчёркивая, что у меня, должно быть, какая-то проблема.

Что на самом деле иронично, так как именно она и была моей проблемой. Она постоянно говорила, что мне нужно следить за своим весом, следить за тем, какую пищу я ем, постоянно дёргая меня за одежду и намекая, что я почему-то выгляжу толстой. Она единственная, кто мог бы в одно мгновение сделать меня анорексичной. Я удивлена, что этого так и не случилось.

— Кто все? — уточняет Тристан.

— Мои родители, — я замолкаю. Не хочу говорить о них, хотя мне действительно следует поговорить с Тристаном.

— Они были суровы с тобой? — мягко спрашивает он.

— Большую часть времени мне казалось, что они даже не помнят о моём существовании, — честно признаюсь я. — Они всегда были заняты.

— Та же самая картина и со мной, особенно что касается отца, — Тристан смотрит вдаль, щурясь на солнце. — Он трудоголик. У него есть чем ещё похвастаться, так что это уже кое-что.

— У вас много денег, — констатирую я очевидное.

Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Состояние Прескоттов исчисляется миллиардами. Нам с Шепом нужно соответствовать, хотя от нас ничего не ждут. Не то, что от Гейба. Его отец полностью рассчитывает, что когда-нибудь он возьмёт на себя их семейный бизнес, не то, чтобы Гейб этого хотел.

— А ты собираешься заняться семейным бизнесом после окончания университета? — спрашиваю я с любопытством. Он тоже никогда не говорит о своём будущем. Как и я, тем более что понятия не имею, с чем оно будет связано.

— Если они возьмут меня. Наверное, — он снова переводит взгляд на заходящее солнце, в уголках его глаз появляются морщинки, рот кривится в напряжённой гримасе. — Не знаю, хочу ли я этого.

— Тогда чего ты хочешь?

— Я знаю, что мне нравится проводить время с тобой, — он берёт мою руку и сжимает её между своими. — Ха, это, наверное, прозвучало чертовски глупо. В духе Стивена.

Мне смешно, потому что, хоть я и знаю, что это неправильно, мне нравится, как он ревнует к моим отношениям со Стивеном. Хотя называть это отношениями — преувеличение. Это больше похоже на дружбу.

— Стивен очень милый.

— А я нет. Я далеко не милый, — сознаётся Тристан, снова толкая меня в плечо, на этот раз более мягко. — Тебе нравятся такие? Я зря трачу своё время, ангел?

Он зондирует почву, чтобы посмотреть, как я отреагирую? Как он хочет, чтобы я ответила? Повернувшись, смотрю на него, улыбаясь и не отрывая взгляда.

— Я не думаю, что ты зря тратишь своё время. И сладкое переоценивают. Я предпочитаю немного острых и самодовольных.

Его улыбка становится шире.

— Я бы никогда не подумал, что ты пустая трата времени. Надеюсь, ты это понимаешь.

— Да, — искренне отвечаю я.

Я действительно так думаю.

ГЛАВА 22

Тристан

После нашего познавательного разговора на крыльце — кто знал, что пробежка заставит Александрию так сильно открыться — мы пробрались в дом, а затем и в её комнату, радуясь, что все, кто уже был внутри, сосредоточились на игре, разворачивающейся на экране телевизора.

— Мы могли бы быть террористами, они бы нас ни за что не заметили, — возмущается Александрия, как только я закрываю дверь в её спальню.

— Точно, как будто террористам интересен твой дом, — шучу, прочно запирая замок. Не хочется быть прерванным прямо сейчас.

— Ладно, пусть не террористы, а просто люди, вторгшиеся в дом, — она делает паузу, и я бросаю на неё взгляд. — Что? Такие преступления пугают меня до чёртиков! Ты сидишь дома, занимаешься своими делами, когда внезапно кто-то врывается и требует всё самое ценное. Не могу представить, насколько это страшно.

— В ваш дом каждый день вторгаются друзья Конрада, — серьёзно говорю я ей. Чёрт возьми, это правда. В настоящее время в гостиной пятеро парней, и троих из них я не знаю. — Или Келли.

Она морщится.

— Не смейся над Келли. Она расстроена.

— Из-за чего? — сажусь на край кровати Александрии и наблюдаю, как она бродит по комнате, хватает резинку для волос и собирает их на макушке в небрежный пучок.

Мне нравится, когда она так делает. Мне вообще всё нравится, чем бы она ни занималась.

— Из-за Стивена. Они всё ещё играют в игру «Ты-мне-не-нравишься-но-нравишься», — она закатывает глаза. — Им нужно просто разобраться с этим.

— Звучит знакомо, — замечаю с улыбкой, зарабатывая за свои слова шлепок по руке.

— Ты знаешь, почему я не тороплюсь, — парирует она, совершенно очаровательная. А я никогда не думал, что цыпочка очаровательна. — И ты говорил, что тебя это устраивает.

— Да. Честно, — у меня пересыхает во рту, когда она тянется к подолу своей толстовки и приподнимает его. И задирает его вверх, пока не обнажает голый живот и чертовски сексуальный спортивный лифчик, который на ней надет. Он прилично закрывает. Где она взяла эту штукенцию? — Проклятье, это что, новая пытка?

Она полностью стягивает с себя толстовку и бросает её на ближайший стул.

— Что не так с моим спортивным лифчиком? — она смотрит на себя сверху вниз, ещё более очаровательная, чем была раньше.

Я машу рукой, показывая ей подойти ближе. Она делает, как я прошу, останавливаясь прямо передо мной, и я поднимаю руку, поигрывая указательным пальцем с маленькой застёжкой молнии.

— Это. Вот что не так с твоим спортивным лифчиком. Он застёгивается на молнию, — прямо по центру. Один рывок, и я мог бы всё увидеть.

И это всё, о чём я могу думать. О том, как медленно расстёгиваю лифчик и обнажаю эту идеальную маленькую грудь с розовыми сосками. И провожу остаток дня, посасывая их, мы оба голые в её крошечной кровати.

Закатив глаза, она отбрасывает мою руку и делает шаг назад.

— И что тут такого? Обычная молния.

— Молния, которая расстёгивается и предлагает мне взглянуть на землю обетованную, — немедленно парирую я.

Александрия закатывает глаза.

— Ты называешь мои груди землёй обетованной?

— Я назову их Статуей Свободы и горой Эверест, без разницы, только бы доказать тебе, насколько волшебны твои сиськи на самом деле, — торжественно заявляю я.

Она закатывается от смеха, качая головой.

— Ты и правда нереальный.

Я подпрыгиваю на краю её кровати, упираясь руками в матрас.

— А вообще, насколько большая эта кровать?

— Размер Queen. Жаль, что не California king или что там у тебя дома. Некоторые из нас, деревенщин, могут позволить себе только это, — она принюхивается и морщит нос. Она что, шутит? Пожалуйста, Боже, скажи мне, что она шутит. — Держу пари, твоя кровать даже сделана на заказ.

Так и есть. Каркас и пружинный матрас длиннее, чтобы соответствовать моему росту.

— Ты не жаловалась, когда была в ней.

Её щёки становятся пунцовыми.

— Тебе всегда приходится сводить всё к сексу?

— Когда ты волнуешься? Чёрт, да, — я хватаю её за талию и притягиваю к себе между ног, моя рука лежит на её ягодицах. На ней чёрные леггинсы из спандекса, которые ничего не оставляют воображению. То есть всё, что я вижу, это её длинные-длинные ноги и идеальную задницу. — Человеку даётся столько терпения.

— Хочешь сказать, что уже отказываешься от меня? — она кладёт руки мне на плечи как раз в тот момент, когда я наклоняюсь и прижимаюсь ртом к её обнаженному животу.

— Никогда, — бормочу я, прижимаясь к тёплой, слегка солёной коже. Я целую её там. Нежные, лёгкие, как пёрышко, поцелуи, снова и снова, изо всех сил стараясь не пропустить ни дюйма кожи губами. Она дрожит под моим ртом, прерывистый вздох покидает её, когда я облизываю изгиб пупка.

— Тристан, что ты делаешь?

Я запрокидываю голову, и она проводит рукой по моим волосам.

— А на что это похоже? — я целую её в грудную клетку, пока она дёргает меня за волосы. Видимо, она хочет, чтобы я остановился? Почему?

— Я вспотела. Мне нужно принять душ.

— Ни за что. Мне нравится, когда ты потная, — провожу губами по краю её спортивного лифчика, глубоко вдыхаю аромат полевых цветов. Это лосьон, которым она пользуется? Или духи? Нужно спросить её. Но не сейчас. — Сама виновата, знаешь ли.

— Я? — она издаёт недоверчивый смешок, когда я смотрю на неё, прищурив глаза.

— Соблазняешь меня своим сексуальным лифчиком на молнии и спандексом, — я легонько шлёпаю её по заднице, отчего она спотыкается. — Ты действительно думаешь, что я буду паинькой, когда ты так одета?

— Если бы ты мне не нравился, я бы обиделась на такое замечание, — начинает она твёрдым голосом. Неужели я только что нажал на её феминистские кнопки? Дерьмо. Я ничего такого не имел в виду. — Женщины не носят одежду только для того, чтобы быть объектами возбуждения для мужчин, знаешь ли.

— Да, но ты носишь свои сексуальные лифчики и трусики только для того, чтобы свести меня с ума от похоти. Не отрицай этого, ты знаешь, что это правда. Ты сама призналась в этом несколько ночей назад, — указываю я.

Она впивается зубами в нижнюю губу, рассматривая меня. Её пальцы всё ещё в моих волосах, она осторожно перебирает их. Как будто ей доставляет радость прикасаться ко мне.

— Сходишь с ума от похоти?

Я киваю.

— Угу, — а ещё от неё. Протягиваю руку и играю с молнией, слегка дёргая её. Она легко скользит вниз, обнажая великолепную кожу. — Обожаю молнии.

Александрия улыбается, глаза сияют, когда она смотрит на меня.

— Правда?

— Чистая. Особенно, когда я могу сделать вот это, — я расстёгиваю лифчик до конца, ткань распахивается, открывая её грудь. У меня пересыхает во рту. Будет ли так каждый раз? В первый захватывающий момент, когда я вижу её обнажённой только для меня? Её соски твёрдые, как бусинки, и я притягиваю её ближе к своему нетерпеливому рту, целуя в местечко между грудями.

Александрия обхватывает рукой мой затылок, прижимая меня к себе.

— Нам не стоит…

— О, определённо стоит, — перебиваю я, облизывая нижнюю часть её груди и заставляя свою девочку подпрыгнуть. — Если только ты не думаешь, что я слишком потный?

— Мне кажется, что ты вообще ни капли не вспотел за всю пробежку, — раздражённо бормочет она.

Что только заставляет меня улыбнуться.

— Завидуешь моим потрясающим спортивным способностям?

Она качает головой.

— Вроде того. Не совсем. Думаю, в конце концов я только получу от этого выгоду.

М-мм, она так права.

— Ты можешь извлечь из этого пользу прямо сейчас, если хочешь.

— Я хочу, — тихо признается она.

Не говорю больше ни слова, просто целую её грудь, дразня соски языком. Её дыхание ускоряется, как и моё, пальцы сжимаются в моих волосах. Поза становится немного шаткой, когда я беру сосок в рот и нежно посасываю. Я ни на секунду не отрывают рук от её задницы, удерживая на месте, не позволяя убежать, хотя не верю, что она даже попытается.

Она хороша на вкус. Тёплая, ароматная, солёная Александрия. Я вцепляюсь пальцами в пояс леггинсов в тот самый момент, когда она снимает спортивный лифчик, обнажаясь выше талии. Спандекс доставляет больше хлопот, с трудом стягиваю с её ног облегающую ткань и оказываюсь лицом к самым сексуальным маленьким чёрным сетчатым стрингам, которые когда-либо видел.

И я вижу всё, каждый вьющийся тёмно-русый лобковый волосок, едва прикрывающий её холмик, влагу от её тела, проявившуюся на передней части трусиков. Делаю глубокий вдох, вдыхая мускусный аромат, прежде чем поднимаю взгляд и вижу, что её голова наклонена, волосы падают вперёд, когда она смотрит на меня.

— Ты мокрая.

Она кивает, снова покусывая нижнюю губу.

— Так всегда, когда ты прикасаешься ко мне.

— Только от одного прикосновения? — Оставив её леггинсы, стянутыми вокруг колен, провожу пальцем по передней части трусиков. Александрия резко втягивает воздух, её веки дрожат.

— Это всё, что нужно, — бормочет она.

— Хм… — провожу пальцем по её клитору, взад и вперёд, радуясь, когда ткань становится влажнее. Горячее. Другой рукой стягиваю её леггинсы ещё ниже, пока они не падают кучей вокруг лодыжек, хотя она не сбрасывает их. — Ты хорошо пахнешь.

— Тристан…

— Я серьёзно, — я прижимаюсь лицом к её киске и вдыхаю. Мой член дёргается в ответ. — Мне нравится, как ты пахнешь, особенно здесь.

По её телу пробегает дрожь.

— Ты извращенец.

— Да, я такой, — отстраняюсь, чтобы улыбнуться ей. — Я никогда этого не отрицал.

Она смеётся нервным, звенящим смехом.

— Кажется, ты считаешь, меня должно это устраивать?

— Как ты сама сказала, от этого ты только выигрываешь. И я извращенец лишь с тобой, — хватаюсь за тонкие ниточки, которые натягиваются на её бедрах, и тяну. — А теперь давай пойдём дальше и разденем тебя.

Алекс

О, он испорченный, порочный человек. Тристан так небрежно улыбается мне, его лицо прямо в моих женских прелестях, а длинные пальцы обвились вокруг моих трусиков, пытаясь их снять. Всего несколько мгновений назад его лицо было прямо там, вдыхая меня. Дразня меня своими пальцами, а перед этим он целовал и лизал мои соски…

Я не планировала, что это произойдёт. На самом деле не планировала. Я решила, что мы отправимся на пробежку, дабы избавиться от той сексуальной неудовлетворенности, которая накапливалась между нами. Но потом я сняла кофту, и стоило ему бросить один взгляд на мой спортивный лифчик, как всё было позабыто. Наше либидо снова включилось, и вот она я, в леггинсах на лодыжках и в туфлях, практически голая, в то время как он всё ещё полностью одет.

Из-за одежды это может быть немного неловко.

Но когда он стягивает мои трусики, открывая меня себе, на его лице по-прежнему играет улыбка. Он резко вдыхает, его ноздри раздуваются, улыбка исчезает, когда он растворяется во мне. Волна возбуждения проходит через меня, я чувствую себя сексуальной. Всесильной. То, что я могу вызвать у него такую сильную реакцию, ничего не делая на самом деле, просто существуя, — это пьянящее ощущение.

— Я так чертовски сильно хочу попробовать тебя, — он держится за мои бёдра, обхватывая их большими руками. Я жду и наблюдаю, едва дыша, дёргаясь напротив него, когда он утыкается носом в мою киску. Его рот. Он целует меня там, сначала нежно, потом более настойчиво. Поцелуи с открытым ртом, которые так приятны, что можно упасть в обморок. А когда присоединяется и его язык, лаская мою влажную кожу, я не могу сдержать громкого хныканья.

Такого громкого, что он поднимает на меня глаза, и эта порочная улыбка снова прочно обосновалась на своём месте.

— Ты в порядке?

Киваю.

— Я всё ещё обута.

Посмеиваясь, он помогает мне и стаскивает обувь с моих ног вместе с носками, затем снимает леггинсы и трусики, пока я не оказываюсь голой перед ним. Обнажённой, полностью выставленной напоказ при дневном свете, где он может изучить каждый мой недостаток.

— Ты чертовски красивая, — благоговейно шепчет он, скользя руками по моим бёдрам, по внешней стороне голеней. Я стою на дрожащих ногах, глубоко вдыхая, отчаянно пытаясь держать себя в руках.

С ним в таком состоянии я чувствую себя безумно уязвимой. Прошло много времени с тех пор, как я испытывала подобное, и никогда до этого так сильно. Я так долго была отстранённой, пряталась в тени, пытаясь опять крепко встать на ноги. С самого начала я говорила себе, что не должна связываться с таким парнем, как Тристан. Что он заставит меня чувствовать себя слишком уязвимой, слишком чувствительной, слишком… всё.

И вот она я. Обнажённая. Открытая. Незащищённая. Уязвимая. Его руки на мне, губы ласкают мою кожу, он поклоняется моему телу, заставляет меня чувствовать себя так хорошо, так чудесно, восхитительно…

Живой.

— Ты дрожишь, ангел, — он касается моего бедра пальцами, проводит ими вниз, по моим лобковым волосам. — Я заставляю тебя нервничать?

Киваю, моё горло слишком пересохло, чтобы говорить.

— Почему?

Я качаю головой, не желая отвечать.

— Ты тоже заставляешь меня нервничать.

От удивления после его тихого признания вскидываю голову. Я смотрю на него сверху вниз широко раскрытыми глазами, мои губы приоткрыты, хотя я всё ещё не могу говорить. Он кивает в ответ, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в верхнюю часть правого бедра, его тёплые губы задерживаются на моей коже, как будто он не хочет останавливаться. Я вздрагиваю от этого нежного жеста.

— Это правда, — бормочет он. — Ты ошеломляешь меня. Я не понимаю своих чувств к тебе.

Провожу рукой по его мягким волосам, молча поощряя его продолжать.

— Ты слишком хороша для меня, ты знаешь это? — он откидывает голову назад, наши взгляды встречаются. Его голубые глаза такие тёмные, в них бушует знакомая буря. — В конце концов, я, вероятно, только причиню тебе боль.

Я вздрагиваю от его выбора слов. Конец. Кто хочет слышать это слово, особенно когда то, что у нас есть, только начинается?

— Ты поглощаешь меня, Александрия, — продолжает он грубым голосом. — Я провёл с тобой всю ночь, а на следующий день всё, о чём мог думать, — это когда я снова увижу тебя в следующий раз. Ты в моих мыслях, моих снах. Обычно такого не бывает. Никогда. — он качает головой, выглядя почти раздражённым. — Ты первая девушка, которая заставила меня чувствовать себя так. Хотя я пытался это отрицать.

Он пытался?

— Я пытался убедить себя, что ты мне не нужна, но к чёрту всё это, — он поднимается на ноги, почти пугая, когда стоит так близко ко мне, его руки всё ещё на моих бёдрах, его тело излучает тепло. Он — это всё, что я могу видеть, слышать, чувствовать. — Я хочу тебя, Али. Я хочу тебя так чертовски сильно, что меня убивает просто экспериментировать с тобой или что бы мы там ни делали, чёрт возьми. Когда всё, чего я действительно хочу, это затащить тебя в эту кровать и трахать тебя до потери пульса.

Оу. Всё моё тело слабеет от его слов, трепет в животе заставляет меня нервничать. Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, все мысли о том, чтобы не торопиться и тем самым защитить себя, вылетают прямо в окно.

— Я не могу давать тебе никаких цветистых обещаний. Я не могу сказать, что одному из нас или нам обоим не будет больно в какой-то момент. Но я… я чертовски отчаянно хочу быть внутри тебя, — он отпускает мои бёдра и обхватывает моё лицо, приподнимая его так, что у меня нет выбора, кроме как смотреть в его пылающие глаза. Он колеблется, я вижу, как двигается его кадык, когда он сглатывает, и жду, что он скажет дальше. — Я просто хочу чувствовать себя ближе к тебе, — шепчет он, его признание вырвалось откуда-то из глубины. — Я хочу смотреть тебе в глаза, когда войду в тебя в первый раз. И хочу быть тем, за кого ты будешь держаться, когда я заставлю тебя кончить.

Я бросаюсь на него. Нет другого способа описать это. Я бросаюсь на него всем телом, и он кряхтит, обнимая меня, ловя, прежде чем я упаду. Я нахожу его рот, мой поцелуй отчаянный, его всепоглощающий. Он целует меня так, словно вкладывает в это всё своё сердце и душу, его рот, его язык жаждут моего. Я трусь об него всем телом, пытаясь взобраться по его телу, как какая-то сумасшедшая, а он ведёт нас к кровати, падает на неё и тянет меня за собой.

— Детка. Детка, притормози, — шепчет он, но я не могу. Я слишком сильно хочу его. Тристан лежит на спине, я растянулась на нём, сливаясь своими губами с его, целуя его долго и глубоко. Желая, чтобы это никогда не заканчивалось.

Его слова, то, что он под ними подразумевает, проникновенный тон его голоса — он точно знает, как прорваться сквозь мои защитные стены. И я начинаю задумываться, почему хотела подождать, когда можно получить его, всего его, прямо сейчас.

— Я хочу, чтобы ты разделся, — прошу я его, прерывая наш поцелуй и скользя вниз по его телу, чтобы я могла задрать его футболку, потянуть пояс спортивных штанов. Наши руки повсюду, натыкаются друг на друга, пока мы быстро разбираемся с его одеждой, и вот мы оба, наконец, обнажены. Наши ноги переплетаются, как только он переворачивает меня, его бёдра прижимаются к моим, когда он целует меня, его язык поддерживает ритм его движений.

Я провожу руками по гладкой коже его спины, и его мышцы тут же напрягаются под моими ладонями. Он отрывается от моего рта, целует меня в шею, руками обхватывает грудь, большими пальцами играя с сосками.

— Ты не поверишь, — бормочет он мне в шею. — Но у меня нет презерватива.

Потрясённая, я толкаю его в плечи, так что ему ничего не остаётся, как отстраниться от меня.

— Ты серьёзно? У тебя? Тристана Прескотта, самого большого игрока, нет ни одного презерватива?

Он действительно выглядит смущённым, даже откровенно застенчивым.

— Эй, это ты не хотела торопиться. Я пытался соблюдать твои правила.

Я касаюсь его щеки, и он снова смотрит мне в глаза.

— Никаких правил, когда дело касается нас.

Он вскидывает брови.

— А есть ли «мы»?

— Я думаю, да, — медленно отвечаю, моё сердце колотится о рёбра. — А ты?

Тристан молчит так долго, что заставляет меня нервничать. Или лучше сказать — ещё сильнее нервничать. Я чувствую его, его эрекцию, прижатую к моему животу, большую и привлекающую внимание. Нервы так и скребут меня изнутри от того, что мы собираемся сделать. Пути назад нет. Как только мы займёмся настоящим сексом, следующие моменты будут очень важными.

Останется ли он здесь? Или тут же сбежит? Тристан из прошлого бы точно ушёл. Но Тристан из прошлого также никогда бы не стал проводить столько времени с девушкой, пока не добился бы своего.

По крайней мере, так утверждает Келли.

— Я тоже так думаю, — наконец откликается он так же осторожно.

Моя улыбка дрожит. А сердце наполняется огромным облегчением.

— Открой ящик прикроватной тумбочки, — тихо говорю я ему.

Он наклоняется надо мной, его грудь у моего лица, твёрдый член трётся о мой живот, оставляя влажный, липкий след. Выдвинув ящик, он заглядывает внутрь и начинает смеяться.

— Как думаешь, сколько нам понадобится?

Презервативы дождём сыплются мне на голову и отскакивают на подушку, отчего мне смешно.

— Это был подарок Келли, — отзываюсь я.

— Правда? — он хватает большую часть с подушки и бросает обратно в ящик, задвигая его. Собирает те немногие, что остались, и кладёт на прикроватный столик. — Она, наверное, думает, что у нас секс-марафон.

Меня бросает в жар и трясёт при одной мысли о том, чтобы устроить с Тристаном секс-марафон.

— Это не такая уж и плохая идея.

Медленно он подстраивается, а затем толкается, его член приближается к моему входу.

— Согласен, — бормочет он, наклоняясь для поцелуя.

Я уворачиваюсь от него, и он рычит от разочарования.

— Сначала мне нужно рассказать тебе, где она взяла все эти презервативы.

— Да кого это волнует? — он снова начинает целовать мою шею, его рот влажный и горячий, языком он облизывает мою кожу, заставляя меня дрожать.

— Она нашла их в шкафу Конрада, — я прослеживаю случайные узоры на груди Тристана, играя с волосами на груди. Он такой восхитительно мужественный, что не могу привыкнуть к тому, что он в моей постели. Между моих ног.

Тристан замирает, медленно поднимая голову.

— Что она забыла в шкафу Конрада? И сколько презервативов ему нужно?

Я хихикаю.

— В том-то и дело. Он никогда не приводит с собой девушек, и всё же он сверхподготовлен. Понятия не имею, что Келли искала в его шкафу. И не думаю, что хочу это знать.

— Наверное, нет, — бормочет он, прежде чем снова поцеловать меня. Его язык скользит вокруг моего, кружит по нему точно так же, как его бёдра двигаются напротив моих. Я стону ему в рот, мои руки опускаются на его идеальную задницу, притягивая Тристана ещё ближе. Я хочу, чтобы он был внутри меня. Сейчас.

Я устала ждать. Я точно знаю, чего хочу.

Тристана.

ГЛАВА 23

Тристан

Чёрт, так приятно ощущать Александрию, прижавшуюся ко мне, её длинные ноги обхватывают мои. Она водит пяткой вдоль моей икры вверх-вниз, и от такого простого прикосновения по моим венам разливается тепло. Мой член прижимается к её животу, более чем готовый погрузиться в неё, но не хочу торопиться.

Нужно убедиться, что она готова.

Ещё одно отличие Александрии от других девушек, с которыми я был, — мы занимаемся прелюдией. Долгой тщательной прелюдией, которая сводит с ума нас обоих. Не то, чтобы я был против прелюдии с кем-то ещё. Скорее, всегда торопился, стремился поскорее заняться сексом.

С Александрией я хочу насладиться им. Не спешить. Исследовать каждый дюйм её прелестного тела, познакомиться с ним поближе.

Интимно. Слово, которое никогда раньше не ассоциировал ни с одной другой девушкой. Близость заставляет меня чувствовать себя неловко. Просто услышав это слово, я побежал бы так быстро и так далеко, как только смог.

Странно, но меня это не беспокоит, когда я думаю об Александрии.

Переполненный своей потребностью в ней, я поглощаю её рот, заставляя девушку тихо стонать. Скольжу вниз по её телу, чтобы попробовать её вкус везде. Шея, ключицы, грудь. Эти пухлые розовые соски, которые стоят по стойке смирно только для меня. Нежный наклон её живота, впадина пупка, тазовые косточки, бёдра, колени, ступни — всё это привлекает моё внимание, пока она не превращается в извивающуюся, задыхающуюся кашицу.

Самое лучшее я приберегаю напоследок, широко раздвигая её бёдра, чтобы свободно лизать и сосать киску. Она невероятно влажная, её складки блестят, клитор набух. Я посасываю его губами, и она ёрзает, её руки в моих волосах, вырывающиеся слова непонятны.

Я свожу свою девочку с ума.

Отодвигаясь от её киски, подскакиваю, хватаю презерватив и разрываю обёртку, откидываясь на корточки, чтобы надеть резиновое кольцо на кончик. Она наблюдает с нескрываемым восхищением, облизывая губы, её взгляд прикован к моему члену, как будто она, чёрт возьми, не может дождаться, когда он окажется внутри неё. Самое горячее зрелище на свете прямо здесь. Я бы погладил себя перед ней, но не сегодня.

Сегодня наконец-то я проникну в её сладкую киску.

Как только презерватив надет, наклоняюсь над ней, одной рукой упираясь в матрас рядом с её головой, другой обхватываю основание члена и провожу им по её складкам. Она выгибается мне навстречу, её рука тянется к моему запястью, как будто ей нужно за что-то крепко ухватиться, и её глаза закрываются.

— Ты хочешь этого? — подначиваю я. Дразню её. Дразню себя. Я смотрю, как провожу своим членом по всей этой блестящей розовой плоти, задевая кончиком её клитор, сдвигаясь вниз, чтобы он оказался прямо у её входа. Один толчок, и я в ней. Один толчок, и я буду идеально погружён в её сексуальное тело.

Но я жду, что она сначала даст мне добро.

Она кивает, сжимая губы вместе.

— Скажи это, ангел. Скажи, что ты этого хочешь, — я наклоняю голову и целую её, облизывая губы, внутреннюю часть рта. Её вкус сладкий, такой же притягательный, как конфеты.

— Я хочу этого, — шепчет она мне в губы, её голос прерывается, дыхание учащается. — Пожалуйста, Тристан.

Это «пожалуйста» — знак для меня. Словно она умоляет меня о члене. Я чувствую её боль. Я ни хрена не прошу, но у меня такое чувство, что встал бы на колени и умолял её позволить мне ещё раз попробовать её киску, ещё один шанс погрузить свой член глубоко в её тело.

Одним медленным толчком я оказываюсь внутри неё. Замираю, задерживаю дыхание, задерживаю мысли, продвигаясь дальше, пока не оказываюсь по самые яйца. Она обхватывает своими сексуальными длинными ногами мои бёдра, прижимаясь своим телом к моему, и я тяжело вздыхаю, чертовски надеясь, что не кончу слишком рано. Я отстраняюсь и снова толкаюсь, на этот раз ещё медленнее, наслаждаясь тем, как её внутренние стенки плотно сжимаются вокруг моего члена.

Закрыв глаза, глубоко вдыхаю и приказываю себе собраться с мыслями. Она буквально пульсирует вокруг меня, сжимая мой член всё крепче и крепче, заставляя сходить с ума от желания. Я обещал себе, что не буду торопиться. Но это было до того, как я узнал, каково это — оказаться внутри Александрии.

И это чертовски потрясающее ощущение.

Она обвивает руками мою шею и приподнимается, её рот у моего горла, мой ангел шепчет слова, которые из-за оглушительного рёва в ушах я не слышу. Я поглощён чистой потребностью, каждый первобытный инстинкт срабатывает, включается. Всё, чего я хочу, это трахаться.

Жёстко трахаться.

Она произносит моё имя, когда я снова отстраняюсь, и я вслепую хватаю её за лицо, ища её губы. Поцелуй дикий. Влажный. Губы, язык и зубы, шепчущие слова, дыхание и всхлипы. Я увеличиваю темп, мои бёдра двигаются, её приподнимаются.

— Ещё, — шепчет она, и я даю ей это. — Сильнее, — требует она с криком, и я делаю, как она велит, врываясь в её тело, как одержимый.

Я даю ей это так, как она хочет, потому что я тоже этого хочу. Всё, что ей нужно, я дам ей. Что бы она ни потребовала, я предложу. Я без ума от своей потребности угодить, у меня покалывает позвоночник, яйца напрягаются. Я вот-вот кончу, приподнимаюсь, освобождая немного места между нами, чтобы мог коснуться её клитора, пока неглубоко вонзаюсь в неё.

— Ты близко, Алекс? Ты готова кончить?

Она кивает, её волосы растрёпаны, тело блестит от пота. Я опускаю голову и облизываю одну грудь, затем другую, солёный привкус её пота растворяется на языке. Чёрт, она хороша на вкус, а на ощупь ещё лучше.

Мой темп увеличивается, становится почти неистовым. Я вхожу в неё, кряхча с каждым толчком вниз, толкаясь всё глубже и глубже, пока не возникает чувство, что собираюсь навсегда вонзить свой член в её тело. И всё же она берёт его, подбадривая меня шёпотом, её лодыжки впиваются в мою задницу.

Мягкие, медленные занятия любовью никогда, никогда не были моим стилем. Но и не в моём стиле было — трахаться, как грёбаное животное — до Александрии. Меня переполняет желание сделать её своей. Чёрт, я испытываю искушение вытащить член из неё в последний момент, чтобы я мог кончить ей на сиськи, просто чтобы насладиться видом моей спермы на её коже…

Замедляю толчки, переводя дыхание, переоценивая мысли. Откуда, чёрт возьми, всё это взялось? Я никогда не хотел кончить на сиськи цыпочки только для того, чтобы сказать, что я это сделал. Это так собственнически, так чертовски первобытно.

— Тристан? — она царапает ногтями по моей спине, привлекая моё внимание, и я снова начинаю двигаться. Один толчок. Два. Сильнее. Глубже. Она всхлипывает при каждом толчке внутрь, стонет при каждом выходе, и я снова вхожу в неё. И снова. Пока Александрия не произносит моё имя и не кончает так сильно, что я чувствую каждое сжатие вокруг моего члена, её киска пульсирует и пульсирует, делая всё возможное, чтобы выжать из меня мой оргазм.

Это срабатывает. С хриплым криком я кончаю, моё зрение затуманивается, когда оргазм накрывает меня, лишая дара речи. Моё тело сотрясается, и я падаю на неё, тяжело дыша, моё сердце колотится так сильно, что, клянусь, оно вот-вот взорвётся.

Она проводит руками по моей голове, чтобы успокоить меня, и я лежу, глубоко дыша, пытаясь замедлить своё быстро бьющееся сердце. Ей должно быть тяжело от того, что я вот так распластался на ней, но только собираюсь перевернуться, как она сжимает меня в объятиях, удерживая на месте.

— Ещё нет, — шепчет она.

Поэтому делаю, как она хочет, и позволяю ей обнимать меня, уткнувшись лицом в её волосы, её лицо прижимается к моей груди. Проходят несколько минут, пока я, наконец, не выхожу из неё, не встаю с кровати, снимаю презерватив и завязываю его узлом, прежде чем выбросить в ближайшую мусорную корзину. Глубоко дыша, провожу рукой по волосам, всё моё тело покалывает от осознания.

Я бы повторил. Надеюсь, она готова ко второму раунду.

— Ты назвал меня Алекс.

Я поднимаю взгляд и вижу, что она наблюдает за мной, её голова откинута на груду подушек, простыня обёрнута вокруг бёдер. Довольная улыбка изгибает её распухшие губы, и я зачарованно смотрю на неё.

— Ты о чём? — спрашиваю я, когда понимаю, что она обращается ко мне.

— Чуть раньше. Ты назвал меня Алекс, — её улыбка становится шире, и она закрывает глаза, не говоря больше ни слова. Подъём и опускание её груди — завораживающее зрелище, и понимаю, что, чёрт возьми, я очарован её дыханием.

— Да?

— Да. Мне понравилось. Хотя мне нравится, когда ты называешь меня полным именем. Или Али. Или ангелом. Мне очень нравится ангел, — она протягивает руку и откидывает простыню с другой стороны кровати, похлопывая по матрасу. — Иди ко мне. Мы можем использовать больше презервативов Конрада.

Без возражений иду к ней, проскальзываю в постель и притягиваю Александрию к себе.

Алекс

У меня голова кружится от счастья. Это безумие, знаю, но последние несколько дней не могли быть лучше, даже если бы я попыталась. Я сдала большой проект, у меня четвёрка за тест по статистике, и я занималась сексом с Тристаном каждую ночь на этой неделе.

Жизнь наконец-то повернулась ко мне лицом.

— Ненавижу тебя, — бросает Келли, когда я толкаю дверь и вхожу в свою спальню. Я знала, что она будет ждать здесь. Она написала мне пятнадцать минут назад, чтобы предупредить. Она прячется, потому что в гостиной слишком много парней.

В тот момент, когда вошла в дом и все они закричали в мою сторону в знак приветствия, я была немного ошеломлена. К нескольким чувакам, вечно околачивающимся у игровых консолей, я уже привыкла, но это становится смешным.

— С чего вдруг? — любопытствую я, бросая сумочку на комод и плюхаясь в ближайшее кресло.

Я только что вернулась домой, отработав весь день в комиссионном магазине. Сегодня был очень суматошный день. Многие девушки приходят и примеряют вечерние платья, большинство из которых выставлены мною на продажу. Сэнди предупредила меня на прошлой неделе, что скоро начнутся зимние праздники как для старшеклассников, так и для нескольких братств и женских сообществ.

Я не только получила обычную почасовую зарплату, но и продала несколько своих платьев. Так что день закончился отличной выручкой.

— Потому что ты регулярно занимаешься сексом, — голос Келли раздражённый, и она плюхается спиной на мою кровать. — И ты сыпешь соль на рану.

— Я сыплю? — проверяю телефон в надежде увидеть сообщение от Тристана. Он должен быть здесь с минуты на минуту. Он написал около часа назад, что поедет сюда вскоре после того, как я закончу работу. Конрад пригласил его поиграть в новейшую версию Call of Duty, которая вышла всего несколько дней назад. Учитывая, что в нашем доме это в некотором роде национальное событие, последние два дня подряд парни безостановочно приходили поиграть.

Не знаю, как так получилось, но Тристана туда тоже втянули. И он сказал, что возьмёт с собой и Гейба. Шеп работает сегодня вечером, как и Люси, так что они вдвоём.

Странно, как два моих мира сошлись. Мне это даже нравится.

— У тебя румянец на щеках, глаза сверкают. Я так чертовски завидую, что аж жалко, — Келли вздыхает, уставившись в потолок. — Мне надоело ждать Стивена.

— Почему? — бедный парень никак не может передохнуть. — Мне казалось, он тебе нравится. И я была уверена, что и ты ему нравишься.

— Я тоже так думала, но он отказывается двигаться дальше, — с горечью говорит Келли.

— Ты сделала первый шаг? — мне нужно переодеться, но не перед Келли, так как снова хочу нарядиться в сексуальное нижнее бельё. Новая любимая игра Тристана — узнать, что у меня под одеждой.

Теперь это и моя любимая игра. При одной мысли об этом меня бросает в дрожь.

— Да, — обращаю внимание на её односложный ответ, ожидая большего. — Но потерпела неудачу.

— О, Келли, — услышав мой сочувственный тон, она садится и бросает на меня хмурый взгляд. — Что случилось?

— Я не хочу об этом говорить. В любом случае, не похоже, что ты полна хороших советов, учитывая, что вы с Тристаном просто трахаетесь, как кролики, и пялитесь друг на друга влюблёнными глазами каждый раз, стоит вам оказаться в одной комнате.

Неужели? Ну да, мне нравится смотреть на него. А что в нём может не нравиться? Но влюблённые глаза? Не замечала такого за Тристаном.

— Не правда, — начинаю протестовать я, но она издаёт раздражённый звук и встаёт с кровати.

— Ты именно так и пялишься. И ты настолько увлечена им, что даже не осознаёшь этого. Это отвратительно. Пойду потусуюсь с парнями, — бормочет она, направляясь к двери. — Тристан приедет?

— Он должен быть здесь с минуты на минуту, — отвечаю я с грустью. Келли злится на меня, а чувствую себя плохо я. Но я не сделала ничего плохого. Я не виновата, если у меня есть парень.

Я не могу назвать его своим другом. А называя Тристана любовником, чувствую себя глупо. Это звучит слишком гламурно и надуманно для того, что между нами. Определённо, не могу назвать его и своим бойфрендом.

Нет. Ни в коем случае.

— Отлично. Наверное, будет весело весь вечер наблюдать, как вы двое пускаете слюни друг на друга, — она открывает дверь. — Увидимся, — бурчит, уходя, Келли.

Как только дверь закрывается, у меня вырывается вздох. Мне не нравится, что Келли расстроена из-за меня, но она это переживёт. Видимо, она просто в плохом настроении. Понимаю, она расстроена из-за Стивена, но как я могу ей помочь, если она не говорит, что происходит?

Встав со стула, подхожу к своему шкафу и открываю дверцу, выбирая что-нибудь из одежды. Рубашка на пуговицах сделает своё дело, думаю я, снимая её с вешалки. Я представляю, как Тристан медленно расстёгивает каждую пуговицу, его пальцы касаются моей кожи, его взгляд прикован к моей груди, как только он видит, какой на мне лифчик.

У меня достаточно бюстгальтеров, чтобы поддерживать эту игру в течение нескольких недель. Он понятия не имеет, во что ввязался.

Быстро переодевшись, направляюсь в гостиную как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тристан и Гейб входят в дверь, оба держа по двенадцать банок пива. В тот момент, когда взгляд Тристана находит меня, он улыбается и направляется прямо ко мне.

— Привет, — он целует меня в щёку, его губы задерживаются. — Ты выглядишь очень хорошо, так и съел бы тебя, — бормочет он тихо, чтобы никто другой не мог услышать.

Гейб подходит к нему сзади, корча гримасы поцелуя и закатывая глаза. Я смеюсь, прикрывая рот пальцами, когда замечаю, как быстро напрягается Тристан. Он оглядывается через плечо, впиваясь взглядом в Гейба.

— Отвали.

— О, бедняжке Тристану не нравится, когда его дразнят, — Гейб ерошит волосы Тристана, который уворачивается от него. — Он этого заслуживает, — поясняет мне Гейб. — В своё время он достаточно поглумился над нами, но особенно досталось Шепу.

— Здесь нет ничего, чему можно было бы придавать значение, — раздражённо отмахивается Тристан. — Мы просто друзья, верно, Алекс?

Он снова назвал меня Алекс. Ещё один редкий случай, хотя на сей раз мне это не нравится. И что, чёрт возьми, он имеет в виду, говоря, что мы просто друзья?

— Если ты считаешь друзьями двух людей, которые раздеваются и постоянно занимаются сексом, то да. Мы очень хорошие друзья, — торжественно подтверждаю я.

Гейб начинает смеяться, беря упаковку из двенадцати банок, которую Тристан пихает ему, когда проходит мимо, направляясь на кухню.

— Она то, что надо, Трис. Любая другая девушка врезала бы тебе по яйцам за такое заявление.

— Твой друг прав, — говорю я Тристану, как только Гейб оказывается вне пределов слышимости. — И у меня всё ещё есть искушение врезать тебе по яйцам.

Вздрогнув, Тристан хватает меня, притягивает к себе и крепко сжимает.

— Прости. Я паникую каждый раз, стоит кому-нибудь спросить, что между нами.

Я утыкаюсь лицом в его грудь, вдыхая пьянящий запах Тристана. На нём фланелевая рубашка в бело-голубую клетку, ткань невероятно мягкая. Приятная. Возбуждающая. Фу.

— Ты придурок, — бормочу я ему в грудь. Не могу позволить ему выйти сухим из воды, хотя и потрясена, что он на самом деле извинился. Это слово редко услышишь из уст Тристана.

Так, ладно. Мы ещё не определили, кто мы такие, но это только начало. Мы встречаемся — то есть занимаемся настоящим сексом — всего около недели. Мы флиртовали и кружили вокруг друг друга почти месяц. Он парень, который не заводит отношений. Я девушка, которая должна была держаться в стороне. Но каким-то образом мы вместе.

Я не жалуюсь.

Но День благодарения в ближайший четверг, и мы не увидимся целую неделю. Он едет домой, чтобы провести каникулы со своими родителями, а я остаюсь здесь. Не хочу оставаться без него. Что, если он поймёт, что не скучает по мне? Что, если ему станет скучно без меня, и он найдёт кого-нибудь другого, с кем можно поразвлечься? Или, ещё хуже, он перепихнётся с кучей девушек и каким-то типичным для Тристана-мудака способом даст мне понять, что я была просто ещё одной, кого он добавил в свой список.

Я слишком глубоко увязла. Я знаю, что потеряю его, если случится нечто подобное.

— Знаю, — он проводит рукой по моим волосам. — Ты права. Я полный придурок. Я с самого начала говорил это.

Что есть, то есть. Нельзя винить его за это.

— Но я не знаю, что говорить людям, когда они спрашивают о нас, — продолжает он низким голосом.

Вот мы стоим на входе в мой дом и ведём важный разговор рядом с группой парней, кричащих на происходящее в видеоигре всего в нескольких футах от нас. И это не первый раз, когда мы делаем что-то подобное.

— Ты не должен им ничего говорить, — отзываюсь я, отстраняясь, чтобы посмотреть на него снизу-вверх. — То, что между нами, никого больше не касается.

— Ты действительно в это веришь? — он касается моей щеки, проводит большим пальцем по моей нижней губе. Его нежное прикосновение заставляет меня дрожать. Заставляет меня хотеть большего.

Я киваю.

— Я сама не могу описать, что между нами, — признаюсь я шёпотом. — Так что не могу ожидать этого и от тебя. Пусть они задают свои вопросы. Пусть строят предположения и гадают. Мы можем быть тайной, которую они отчаянно пытаются разгадать.

Он улыбается, проводя руками вверх и вниз по моей спине.

— Из-за тебя мы кажемся гораздо более притягательными, чем мы есть на самом деле…

— О, мы очень притягательные, — я откидываю голову назад как раз в тот момент, когда он целует меня в нос. — Подожди, пока не увидишь, что я приготовила для тебя сегодня вечером.

Тристан тут же оживляется.

— Под этой рубашкой, которая на тебе, что-то очень сексуальное, да?

Я улыбаюсь.

— Это сведёт тебя с ума.

Тристан просовывает руку мне под рубашку, касается моей спины, его пальцы горячи на моей коже.

— Я, мать твою, не могу ждать.

ГЛАВА 24

Алекс

Утро в понедельник выдалось мрачным, я в унынии, мне грустно, что Тристан уехал на неделю, когда получаю сообщение от Келли.

«Срочно. Нужен кофе. Предпочтительно тыквенно-пряный латте. Встретимся через двадцать минут в ближайшем к тебе «Старбаксе»?»

Почему нет?

Двадцать минут спустя я вхожу в переполненный «Старбакс» и замечаю Келли, сидящую за маленьким круглым столиком, перед ней два латте с тыквенными специями и гигантский кекс, который она в настоящее время поглощает.

Ой-ой.

— Что случилось? — спрашиваю я, опускаясь на стул и с благодарностью принимая стакан, который она пододвигает ко мне.

Она ничего не говорит, просто отщипывает кусочек кекса и засовывает его в рот, её глаза на мгновение закрываются, и она медленно жует, словно блаженствует над обычным кексом с черникой. Затем хватает свой кофе и выпивает примерно половину, прежде чем поставить его обратно на стол.

— У меня был секс, — заявляет она.

— Что? — я хватаюсь за край стола. — Когда? Где? С кем?

— Ш-ш, потише, — она оглядывается по сторонам, убеждаясь, что никто не обращает на неё внимания, прежде чем продолжить. — Это случилось в субботу вечером.

— Но… — у меня в голове всё перемешалось. — Сегодня понедельник.

— Знаю.

— Почему ты не сказала мне раньше? — она скрывает уже сколько, тридцать шесть часов? И говорит мне только сейчас?

Келли пожимает плечами.

— Это был последний день перед отъездом Тристана, вы его проводили вместе. Я не хотела мешать.

Мы вернулись к нему домой после видеоигр и провели остаток ночи в объятиях друг друга. Затем продолжали заниматься тем же самым большую часть воскресенья, запершись в его комнате. Я не хотела, чтобы он уезжал. Он утверждал, что ему тоже не хочется уезжать, но не знаю, говорил ли он правду или просто хотел сделать меня счастливой.

— Жаль, что ты не рассказала мне раньше, — я тянусь через стол и беру её за руку, сжимая. Мы по-настоящему не разговаривали с тех пор, как она разозлилась на меня в субботу вечером. — Я всегда поддержу тебя, Кел. Надеюсь, ты это знаешь.

— Да, знаю, Алекс. Я была так расстроена в субботу, что вела себя как настоящая стерва. И выместила всё на тебе. Я вымещала это на всех, включая эту дурацкую игру, которую чертовски ненавижу, — с горечью признаётся она.

В какой-то момент она была среди парней, играя, словно сумасшедшая, в новую версию Call of Duty. Стреляя во всё, что попадается на глаза, снова и снова выкрикивая «ублюдок», и всё это время она сидела на… коленях Конрада.

Оу. Пипец. Нет.

У меня перехватывает дыхание, просто вспоминая это.

— Только не говори, что ты переспала с Конрадом, — шепчу я, наклоняясь через стол, чтобы никто больше не мог меня услышать.

— Чёрт, нет, — Келли яростно трясёт головой. — Он был не против. Но я просто использовала его, чтобы заставить Стивена ревновать.

— О, Кел. Это хреново.

— Ничего страшного. Позже той ночью я зашла в ванную и застала там Конрада и Фелишу, целующихся! — Келли улыбается, выглядя вполне довольной своим откровением.

У меня снова перехватывает дыхание.

— Ты серьёзно?

— Да. Его руки были повсюду. Они действительно энергично набросились друг на друга, страстные любовнички, — Келли ухмыляется. — Мне кажется, что Конрад использовал меня, чтобы заставить Фелишу ревновать. Можешь себе представить?

Нет. Не могу. Прямо какая-то мыльная опера в моём собственном доме.

— Так, погоди, давай вернёмся сначала к тебе, — говорю я, прежде чем сделать глоток из своего стакана. — Ты так и не сказала, с кем у тебя был секс. Это был… Стивен?

Келли кивает, её лицо морщится прямо перед тем, как она начинает рыдать. Она закрывает лицо руками, всхлипывая в них, я тут же вскакиваю на ноги, подбегаю к ней, чтобы обнять и утешить.

Я в замешательстве. Она бегала за Стивеном уже несколько недель, и теперь, когда наконец получила его, она плачет?

— Неужели всё было так плохо? — спрашиваю я.

Она убирает руки, обнажая залитое слезами лицо.

— Конечно, нет. Это было потрясающе.

Когда она снова начинает плакать, прижимаю её лицо к своему плечу и похлопываю по спине, совершенно сбитая с толку.

— Я думала, именно этого ты и хотела, — бормочу я.

— Да. Так и было, — она отстраняется от меня, махнув рукой в сторону моего пустого стула. — Иди сядь. Это просто смешно. Я буду держать себя в руках. Обещаю.

— Но…

— Садись, — командует она, словно я её собака.

Делаю, как она велит, надеясь, что Келли всё объяснит.

— Ладно, давай, расскажу тебе, что произошло, — она делает глубокий вдох и прерывисто выдыхает. — Я была рядом с Конрадом всю ночь. И когда поняла, что он встречается с Фелишей, то махнула на него рукой. Поэтому начала флиртовать с другими парнями. У меня был большой выбор, учитывая, что их там было так много, понимаешь?

Я киваю, слегка напуганная тем, что она говорит. Она ставила себя в неловкое положение, особенно из-за того, что пила.

— Не смотри на меня так. Ты сбежала с Тристаном, чтобы трахаться, так что Гейб присматривал за мной, честно. Он даже набросился на одного чувака и велел ему отвалить.

Слава Богу, что есть Гейб.

— В любом случае, Стивен наблюдал за мной всю ночь, но не сказал ни слова. Ни разу не заговорил со мной, ничего не предпринял. Позволил Гейбу быть мачо и выручить меня, и меня это так разозлило, понимаешь? Он должен был вмешаться.

— Может, он был напуган, — вступаюсь я за бедного, тихого Стивена.

— Я тебя умоляю. Не знаю, в чём была его проблема, но в конце концов я решила забить на них всех. Я сказала всем, что еду домой. Гейб такой: «О, чёрт возьми, нет», и уже собрался отвезти меня, но тут вмешался Стивен и заявил, что он будет тем, кто отвезёт меня домой, — Келли допивает свой напиток и смотрит в сторону стойки. — Я хочу ещё один тыквенный латте.

— Нет, ты не хочешь, — щёлкаю пальцами перед её лицом. — Сосредоточься. Что было дальше?

— Итак, мы сели в его машину, и он сказал, что отвезёт меня домой, но он солгал, — она поджимает губы и наклоняет голову. — Вместо этого он отвёз меня к себе домой. И… напал на меня в своей машине.

— Подожди-ка-подожди-ка, — перебиваю я. — Напал в хорошем или плохом смысле?

— В самом лучшем. Боже, этот парень умеет целоваться, — глаза Келли затуманиваются, когда она вспоминает, я узнаю этот взгляд. Держу пари, у меня такое же выражение лица каждый раз, стоит мне подумать о поцелуях с Тристаном. — Следующее, что я помню, мы входим в его дом, наши губы всё ещё соединены, и мы оказываемся в его комнате. Где он начал стаскивать с меня одежду, толкнул меня на кровать и подарил лучший оргазм в моей жизни.

— Звучит горячо, — откликаюсь я, не в силах представить, как Стивен на самом деле делает всё, что она только что описала, что, вероятно, к лучшему.

— Так почему же ты расстроена и плачешь?

— Потому что я ушла из его дома посреди ночи и с тех пор ничего о нём не слышала! Почему он не написал мне? Не позвонил? — она вскидывает руки в воздух. — Ему не понравилось заниматься со мной сексом. Я в этом уверена.

— Брось. Ты ему нравишься. С чего бы ему не понравилось? Он подарил тебе лучший оргазм в твоей жизни. Это значит, что ему было хорошо, — успокаиваю я её.

— Он приходил к вам домой после субботы? — интересуется она.

— Не знаю. Вчера меня не было дома. Я была с Тристаном.

Она вздыхает, выглядя такой невероятно подавленной, что мне хочется встать и ещё раз обнять её.

— Везёт тебе. По крайней мере, ты с парнем, который не боится сказать тебе, что он чувствует.

— Ты, блин, серьёзно? — начинаю я смеяться, практически безудержно. Она странно смотрит на меня, ей совсем не смешно. — Мы говорим о Тристане Прескотте.

— Да, и что?

— В субботу вечером он ляпнул Гейбу, что мы просто друзья, — объясняю я.

Келли хмурится.

— Ну и осёл.

— Согласна. Ему вообще неудобно говорить о своих чувствах. Так что не думай, что мне легко с Тристаном только потому, что мы регулярно занимаемся сексом. То, что между нами есть, хорошо, но в то же время всё кажется шатким. Как будто один неверный шаг, и всё рухнет безвозвратно.

— Регулярный секс сейчас звучит довольно привлекательно, — замечает Келли, отчего мы обе смеёмся.

— Секс — это здорово, но ещё не всё, — не верится, что я только что сказала это, но это правда. Я хочу большего от Тристана. Конечно, мы знаем друг друга не очень долго, и всё это блестяще и ново, особенно для него, но я ничего не могу поделать с тем, что чувствую. Я хочу обязательств.

Я хочу называть Тристана Прескотта своим бойфрендом.

— Думаю, тебе самой следует позвонить ему, — предлагаю я Келли.

— Кому? Тристану? И что я ему скажу? Перестань быть придурком по отношению к Алекс, или я надеру тебе задницу? — спрашивает она, улыбаясь.

Видеть её улыбку — такое облегчение. Мне не нравится, когда Келли расстроена. Она наша жизнерадостная, всегда весёлая, всегда саркастичная девочка.

— Тебе стоит позвонить Стивену.

— О, — улыбка Келли исчезает. — Я не могу ему позвонить.

— Тогда напиши.

— Этого я тоже не хочу делать.

Я закатываю глаза.

— Ведёшь себя глупо. Просто стисни зубы и позвони. Если только тебе не нравится сидеть в страдании и гадать, почему он не выходит на связь с тобой.

— Ладно, — тяжело вздыхает Келли. — Но что я должна сказать? О, привет, Стивен, мы потрясающе провели с тобой субботнюю ночь. Я даже не догадывалась, что ты знаешь все эти трюки с языком и что у тебя такой большой член. Уверена, он был бы безумно рад такое услышать.

Я моргаю, глядя на неё.

— Я на сто процентов уверена, что он очень хотел бы это услышать, — не стоило этого говорить, но слишком поздно.

Она уставилась на свои сжатые руки, лежащие на столе.

— Я нервничаю.

— А тебе не приходило в голову, что он тоже нервничает? — мягко спрашиваю я её.

Она поднимает голову, большие глаза смотрят на меня.

— Может, так оно и есть.

— Абсолютно точно, — киваю я. — Мы же говорим о Стивене.

— Он сказал, что ему ненавистно было видеть, как Конрад обнимал меня, — корчит она гримасу. — Мне стало стыдно за то, что я заставила его ревновать. Он наговорил мне много очень приятных слов. Как я прекрасна, как всем всегда весело, когда я рядом.

— Это мило. И это правда, — заверяю я её.

Келли улыбается, хотя и с оттенком грусти.

— Я не просто нервничаю, мне страшно. Он на самом деле мне очень-очень нравится, особенно после всего, что случилось. Я верю, между нами могло бы быть нечто удивительное, если бы он просто дал нам шанс.

Я протягиваю руку и снова хватаю её, крепко сжимая.

— Напиши ему. Просто поздоровайся. Посмотрим, что будет дальше. Это ничего не испортит.

— Ты права. Не испортит, — она снова бросает взгляд на прилавок. — Я действительно хочу ещё один тыквенный латте…

— Не стоит. Ты и так достаточно нервничаешь. Но ты можешь сидеть и смотреть, как я допиваю свой, — улыбаюсь, делая ещё один глоток, и Келли показывает мне язык. — Послушай, тебе нужно всё уладить со Стивеном, чтобы мы все могли поехать в дом его родителей на День благодарения, и это не было бы неловким и странным.

— О, это и так будет неловко и странно, поверь мне. Я ведь познакомлюсь с его родителями, Алекс. Мне придётся сидеть с ними за одним столом, улыбаться и любезничать, пока ем их вкусную фаршированную индейку. И всё это время я буду думать: «У меня во рту был член вашего сына». Вот это чертовски неловко.

— Боже, Келли. Пожалуйста, — совершенно не хотелось, чтобы этот конкретный образ вспыхнул в моём мозгу.

— Скажи мне, разве у тебя не будет такой же проблемы, если ты когда-нибудь встретишься с родителями Тристана. К слову, о неловкости, — сухо парирует Келли.

От одной мысли о Тристане и его семье мне становится грустно. Что глупо. Мы расстались всего на неделю — на самом деле даже меньше. Он возвращается домой поздно вечером в пятницу, так что технически это пять дней.

Уверена, самые долгие пять дней в моей жизни.

— Я даже не думаю, что у Тристана есть родители, — шучу я. — Может, он вылупился. Я имею в виду, кто его сотворил?

Келли смеётся.

— Он настолько идеальный образец мужского пола, что, может, он Божье творение, да? — Келли указывает пальцем вверх и восклицает. — И на восьмой день Бог создал Тристана. Как тебе такая идея?

Теперь мы обе смеёмся.

— Вы двое — милая пара, — вздыхает Келли, заставляя меня замолчать. — Я серьёзно. Я думаю, ты ему подходишь.

— Ты действительно так считаешь?

— Да, — кивает Келли. — Ему нужен был кто-то, кто помог бы ему остепениться. Сделать его менее мудаком. Кажется, ты неплохо справляешься с этим.

— О, он всё ещё мудак. Не думай, что он сильно уж изменился, — продолжаю я, потому что это правда. Леопард, действительно, не может изменить свои пятна.

— Да, но теперь он твой мудак. И это супер очаровательно.

Мы болтаем ещё полчаса, прежде чем я ухожу и возвращаюсь домой. Келли пообещала, что напишет Стивену, как только тоже вернётся домой. Я сказала ей, что позже вечером ей стоит прийти к нам, но в ответ получила какое-то неопределённое «посмотрим».

Полагаю, она уже мысленно строит планы, как проведёт ночь со Стивеном, и это хорошо. Мне нравится думать о них двоих вместе. Они заслуживают счастья.

Все заслуживают.

Через несколько минут я вхожу в дом и нахожу Конрада и Фелишу, прижавшихся друг к дружке на диване. Фелиша миниатюрная, с длинными тёмными волосами и такими же тёмно-карими глазами. Она уютно устроилась на коленях у Конрада, положив голову ему на плечо, пока они смотрят фильм.

— Итак, — улыбаюсь я им. — Теперь вы двое вместе?

— Да, — Конрад поверх головы Фелиши бросает на меня взгляд, говорящий: «Убирайся отсюда к чёрту». — Так что прекрати флиртовать со мной, Алекс. Это неловко.