19

Шайна очнулась и осмотрелась по сторонам. Комната, в которой она лежала, была ей незнакома. Тяжелые занавеси на окнах приглушали льющийся снаружи свет, и было непонятно, идет ли солнце к зениту или уже клонится к вечеру.

Она попыталась подняться, но нахлынувшая слабость заставила ее вновь откинуться на подушки. Шайна нахмурилась и еще раз, уже внимательнее, осмотрела комнату. Заметила на себе незнакомую, тонкого полотна кремовую ночную рубашку. Впрочем, это была не просто незнакомая ей рубашка. Она явно была мужская.

Итак, на ней мужская рубашка. Но чья? Демьена? Вряд ли. Она находится не в Олдвич-Эбби – в этом Шайна была уверена. Когда она уехала оттуда? И каким образом ей это удалось? Шайна прижала руку ко лбу, пытаясь припомнить. Но все воспоминания обрывались с того момента, когда ей подали ужин. Его она помнила хорошо, во всех подробностях: жареный цыпленок, бокал вина… А затем все расплывалось.

Проклятый Демьен! Снова он что-то подмешал ей в вино или в угощение! Ему нужно было усыпить ее, сделать бесчувственной и безвольной. Но зачем? Какой еще дьявольский план созрел в его черной душе?

Сквозь туман, неясно, призрачно всплыло в памяти еще одно воспоминание. В полузабытьи она лежала на сиденье бешено мчащейся куда-то коляски. И рядом был какой-то человек. Мужчина. Но не Демьен. Шайна помнила, что на ней была одна из черных монашеских накидок Демьена – он любил рядиться в них, – а под накидкой на ней не было ничего. Совершенно ничего. Она попыталась тогда сосредоточиться, понять, что же такое происходит, но не смогла и вновь провалилась в черную пустоту небытия.

А мужчина там был – это точно. Он сидел напротив нее и смотрел – внимательно, молча. Если бы только ей удалось вспомнить его лицо! Но оно упорно ускользало из памяти. Во-первых, было темно, а во-вторых, Шайна тогда никак не могла удержать свой одурманенный взгляд и могла видеть окружающее только сквозь радужный туман. И все же надо постараться вспомнить… Надо попробовать восстановить все по порядку. Ведь что-то должно было остаться в памяти.

Ну, скажем, рост.

Да, сидевший напротив мужчина был высок. Уже кое-что. Ну еще, еще… Одет в темное. Глаза спрятаны под полями шляпы, а нижняя часть лица тоже была чем-то скрыта… Чем же? Ах да – бородой.

Бородой?!

Шайна ахнула. Бородатый мужчина в черном! Это он! Тот, кто прятался напротив особняка леди Саттон и напротив дома на Джермин-стрит! Тот, что был в Олдвич-Эбби в ту злополучную ночь! Инквизитор! Тот, кто так напугал ее, вынырнув из темноты в коридоре, перед тем как она скатилась с лестницы!

Но откуда он взялся? Куда вез ее и зачем? И как Демьен позволил ему забрать, увезти ее?

Тысячи вопросов закружились в мозгу Шайны. Она откинула одеяло и спустила на пол ноги, нащупывая туфли. Длинные рукава рубашки – единственного ее туалета – упали вниз, прикрыв пальцы. Шайна поддернула рукава и потуже завязала тесемки на манжетах.

Изучающим взглядом обвела обстановку.

Комната была обставлена со вкусом: стенные панели из старого, золотисто-коричневого дерева. Старинная же, массивная мебель в стиле прошлого века – похоже, еще времен Реставрации. Окна за задернутыми занавесками заперты снаружи специальными крючками, не позволяющими раскрыть створки изнутри. Рамы крепкие, стекла очень толстые – не разбить.

Приподняв занавеску, Шайна осмотрела окрестности: обычный сельский пейзаж с темнеющими на горизонте небольшими рощицами, с зарослями виноградника на переднем плане. Виноградные листья были еще зелеными, свежими, но сквозь них уже просматривались наливающиеся, золотисто-зеленые гроздья. Вездесущий темный плющ полз по стене, поднимаясь до самого окна, возле которого стояла Шайна.

Не увидев ничего интересного, она опустила занавеску и направилась к двери. И почти не удивилась, найдя ее запертой. К этому она была готова. Кулаком Шайна застучала в дверь что было силы. И на сей раз удивилась, услышав приближающиеся шаги. Снаружи в замке повернулся ключ.

Не зная, кто сейчас находится по ту сторону двери, Шайна на всякий случай отступила назад. Скрипнула дверь, и Шайна оказалась лицом к лицу с коренастой, краснощекой горничной, на голове у которой кокетливо сидела маленькая белоснежная наколка. В руке у нее была зажженная свеча.

Горничная тщательно заперла за собою дверь и стала обходить комнату, зажигая от своей свечи в канделябрах, укрепленных на стенах. Молча обойдя всю спальню, она обернулась к Шайне – все так же молча, но с улыбкой. Было впечатление, что девушка ждет распоряжений Шайны.

– Кто вы? – спросила Шайна.

– Меня зовут Луиза, миледи, – ответила девушка, слегка присев в поклоне.

– Вам известно, кто я?

Горничная отрицательно покачала головой.

– Нет, миледи. Я просто получила распоряжение своего хозяина прислуживать вам.

– А кто ваш хозяин?

Горничная опустила к полу глаза.

– Мне запрещено говорить это вам, миледи.

Шайна не удивилась. Что ж, именно такого ответа она и ожидала.

– Ну а где я? – спросила она, слабо рассчитывая на ответ. – Что это за место?

Как и ожидалось, девушка вновь отрицательно покачала головой.

– Этого я тоже не могу вам сказать, миледи.

– Ну что ж, – сказала Шайна, понимая, что от расспросов толку не будет. – В таком случае, может быть, принесете мне воды, чтобы умыться?

– Сию минуту, миледи, – ответила горничная, явно обрадованная тем, что расспросы кончились. – И завтрак, если пожелаете!

Желудок Шайны свело от воспоминания о ее последней трапезе в Олдвич-Эбби.

– О нет! – быстро отказалась она. – Никакой еды! Только воды, пожалуйста!

Недоумевающей девушке осталось только выполнить странное приказание. Она выскочила из комнаты и через несколько минут вернулась с кувшином теплой воды, полотенцем и куском грубого, домашней варки мыла.

Оставшись опять в одиночестве, Шайна сбросила рубашку, встала на колени возле таза и принялась тереть свое тело куском шершавого, плохо пахнущего мыла. Покончив с мытьем, она вновь облачилась в мужскую рубашку с длинными, не по росту, рукавами и решила попробовать догадаться о хозяевах дома по каким-нибудь мелочам, деталям обстановки.

Увы, ничего особенного ей обнаружить не удалось. Ровным счетом – ничего. Книги на полках были не подписаны. Ничего, указывающего на имя владельца, не нашлось и на письменном столе. Даже ярлычок на воротнике рубашки, в которую она по-прежнему была одета, аккуратно спорот.

Ладно!

Шайна уселась в кресло-качалку возле камина, в котором неярко горел огонь, прогоняя прохладу сгустившейся за окном августовской ночи.

Вопросы, вопросы, вопросы… Как много их накопилось!

Может быть, Демьен просто решил перевезти ее на новое место, и тот, бородатый, был просто одним из его подручных? А может быть, все не так, и Демьен в свою очередь «подарил» ее одному из своих дружков – с той же легкостью и бесцеремонностью, с какой сам получил ее «в подарок» от покойного Йена не так давно? Если так, то она стала чем-то вроде разменной монеты в сделках этого негодяя с другими, может быть, еще большими мошенниками. Чего же тогда ей ожидать от своего нового «владельца»? Каких новых гадостей? Что он с ней сделает? Изнасилует? Изобьет? Убьет?

Рыдания подступили к горлу Шайны. Как ей надоело жить в страхе, в неизвестности! И как давно она не чувствовала себя спокойной. Счастливой. Любящей. Любимой!

Глубокий вздох вырвался из ее груди. «Чего бы только я не отдала, – подумала Шайна, задумчиво глядя на огоньки пламени, пляшущие в камине, – чтобы вновь очутиться в Виргинии, в Монткалме. Вновь вдохнуть аромат той летней ночи и замереть в объятиях Габриеля!» Почему она тогда не осталась с ним? Почему не убежала, как он предлагал? Они вдвоем добрались бы до Фокс-Медоу. И теперь могли бы быть там – обвенчанные, любящие, ждущие появления на свет их ребенка…

Слезинка покатилась по щеке Шайны. Она не стала смахивать ее. Даже на это у нее не осталось сил.

Габриель, Йен, ее ребенок… Все, все они мертвы! А ради чего? Господи, ради чего все эти жертвы…

Шайна вздрогнула и насторожилась. Внутренним чутьем она поняла, что в комнате кто-то появился. Как он сумел так незаметно прокрасться сюда?

«А может быть, это снова горничная?» – попыталась успокоить себя Шайна.

– Луиза? – негромко окликнула она. Голос предательски дрогнул.

– Оставайтесь там, где сидите, – раздался в ответ низкий мужской баритон.

Шайна похолодела. Откинулась, нервно сцепив руки, на спинку кресла. Какой маленькой и слабой казалась она сама себе в эту минуту!

Шайна бросила взгляд на полированную серебряную стенку кувшина, отражавшую ту часть комнаты, что находилась за ее спиной. Сердце у нее упало, когда она различила очертания высокой мужской фигуры. Свет в спальне был приглушен, да и выпуклая поверхность кувшина искажала перспективу, так что лица стоящего Шайна не могла рассмотреть, как ни старалась.

– Кто вы? – испуганным шепотом спросила она.

Помолчав немного, мужчина ответил: – Призрак. Только лишь призрак.

Шайна уловила в голосе печальные нотки. Это было удивительно. Удивительно и непонятно.

– Где мы находимся? – задала она мучивший ее вопрос. Шайна все еще не осмеливалась обернуться, чтобы оказаться с незнакомцем лицом к лицу, но в то же время не упускала из вида его отражение в кувшине.

– В Сассексе, – неопределенно ответил гость.

– А Демьен тоже здесь?

– Нет, – в голосе говорившего появилось раздражение и неприязнь. – Вы больше никогда не увидите герцога де Фонвилля.

Шайна крепко сжала подлокотники кресла. Что бы ни сулило ей новое заключение, она была безмерно благодарна своему новому тюремщику за избавление от Демьена.

– Слава богу! – облегченно выдохнула Шайна, но так тихо, что этого не услышал стоящий у нее за спиной Габриель. И жаль, что не услышал, – ему, без сомнения, были бы приятны эти слова.

– Теперь я ваша пленница?

– Да, – коротко подтвердил он.

– А вы – тот самый человек, что следил за мной и на Джермин-стрит, и возле дома леди Саттон на Сент-Мартин-стрит?

– Да, – также лаконично согласился бородатый. – Я был там.

– И это вы посылали мне записки? Те самые, в которых обвиняли меня в убийстве? – спросила Шайна с замирающим от ужаса сердцем.

– Я.

– Но почему? Я ничего не понимаю! В чем моя вина? Что и кому я сделала?

– Убийство… Предательство… Измена… – тяжело упали в тишину комнаты суровые слова, и каждое из них, учитывая разговорчивость обвинителя, было буквально на вес золота. Или жизни.

– Но я не понимаю, о чем вы говорите! – сорвалась на крик Шайна. – Прошу вас, скажите – кто вы? Когда и как я предала вас? Причиной чьей смерти стала? Чью кровь вы видите на моих руках?

Так и не дождавшись ответа, Шайна бурно разрыдалась. Слезы хлынули у нее из глаз, заволокли весь мир перед нею влажным туманом, потекли по щекам. Она была подавлена, смущена, озадачена – не знающая имени обвинителя, не понимающая сути его обвинений.

– Ответьте же, – всхлипнула она. – Ради всего святого, не мучайте меня! Ответьте!

Но в ответ не раздалось ни звука. Послышались тяжелые шаги, и в замке с щелчком повернулся ключ.

– Нет! – отчаянно закричала Шайна. – Не надо! Не уходите! Ну скажите же, в чем…

Она вскочила на ноги и обернулась.

Комната была пуста.

Дрожа и всхлипывая, Шайна опустилась назад в кресло. Слезы с новой силой хлынули из ее глаз, и она громко, безутешно разрыдалась.

А по ту сторону запертой двери стоял и вслушивался в ее рыдания бородатый тюремщик.


Габриель обессиленно прижался головой к тонкой деревянной двери, отделявшей его от рыдающей Шайны. Ее плач заставил сердце Габриеля болезненно сжаться. Он закрыл глаза и вздохнул. Она выглядела на самом деле такой искренней, расстроенной. Казалось, что она действительно не понимает, в чем ее обвиняют.

И все же она была виновата. Не могла не быть виноватой!

Не желая больше слышать ее плач, Габриель пересек широкими шагами комнату и закрылся в своей спальне, в противоположном крыле коттеджа. Заперев за собою дверь, он рухнул на колени возле кровати, тяжело уронив на нее голову.

Этот коттедж – одно из загородных владений маркиза Уэзерфорда – принадлежал его бабушке. Несмотря на то что после смерти маркиза все его имущество отошло к законному наследнику, согласно завещанию это поместье пожизненно оставалось за леди Уэзерфорд. Вот почему бабушка смогла предоставить внуку укромное убежище, куда он мог привезти Шайну после того, как вырвал ее из лап Демьена де Фонвилля.

Габриель не задумывался о том, была ли нанесенная им рана смертельной для Демьена. Его это совершенно не волновало. Кроме того, он был уверен, что ни английские, ни французские власти не станут так уж серьезно заниматься смертью этого мерзавца.

Нет, другая проблема беспокоила его. Настало время во всем разобраться с Шайной. Ведь он поклялся отомстить за гибель своих людей, за предательство, за измену, ценой которых были жизни его товарищей. Да и сам он побывал на волоске от смерти. Теперь ему предстояло приступить к мести с тем же хладнокровием, с которым эта женщина предала его.

Но, удивляясь самому себе, Габриель чувствовал, что не может довести свою месть до конца. Мысль о том, что вот сейчас он войдет в комнату и убьет эту женщину, вдруг показалась ему нелепой.

Нет, не мог он ей отомстить. Во всяком случае, собственными руками.

Оглянувшись, Габриель увидел свое отражение в висевшем на противоположной стене комнаты зеркале. Взглянувшее из его глубины лицо было худым, бледным, изрезанным глубокими морщинами. Как этот бородач был непохож на бравого, уверенного в себе и в своей удаче капитана Габриеля Форчуна – грозы морей и океанов, властелина судеб и короля кладов! Все, все, все, включая собственное лицо, он потерял из-за любви. Влюбленный пират – надо ж такому случиться!

Еще совсем недавно Габриелю казалось, что нет на свете боли сильнее, чем боль от пули или сабельного удара. Как наивен он был, глупец! Теперь-то он знает, какова она на вкус – самая сильная, самая страшная на свете боль – боль в разбитом сердце!

Как часто посещают память воспоминания об ушедших, кажущихся такими счастливыми, днях. До чего же славно было бы вернуться в маленький домик, спрятанный в лесной глуши, и жить – тихо, спокойно, бездумно, безмятежно!

Увы! Не вернуть уже тех дней. И не стать Габриелю опять капитаном Форчуном, не поднять ему паруса, не выйти на морской простор с непокрытой, непокорной головой!

Шайна… Она появилась в его жизни, и все переменилось. Навек.

И останется таким, пока эта женщина не исчезнет из его жизни.

Что ж, он должен попытаться. Попытаться наперекор всему. Он вернет то, чего никому еще не удавалось вернуть – ушедшее время. А это просто. Нужно только убить Шайну и вернуться на бескрайние просторы морей. Вдохнуть полной, освободившейся от непосильного груза грудью соленый ветер.

Да будет так!

Габриель поднялся с колен, позвал Луизу и велел ей принести горячей воды. Для начала он должен сбрить бороду. Ему не нужно больше прятать свое лицо.

Загрузка...