Неуловимое совершенство

Глава 3

Краска так быстро сбежала с лица Чарли, что Рауль бросил на стол вилку и нож, чтобы при случае поддержать ее.

Но уже через мгновение на ее щеках запылал гневный румянец.

– Что значит, твоя жена? Мы же разводимся!

– Развод может и подождать. Если тебе действительно нужен новый дом для центра, невелика плата.

– Почему именно это? До прошлой субботы мы не разговаривали два года. Наш брак мертв!

– Развод еще в процессе. Мы поставим его на паузу, пока не завершится реконструкция.

– Не вижу причин притворяться, что мы снова вместе.

– Мы и не будем притворяться. Но я отвечу. Я собираюсь расстаться со значительной суммой денег и хочу быть уверен, что ты не бросишь все на полдороге.

– Я бы ни за что этого не сделала.

– За то время, что мы были вместе, ты начинала три разных бизнес-проекта. И все они провалились. В основном потому, что ты потеряла к ним интерес. Не принимала советов. Пустила все на самотек. Теперь же я собираюсь не только помогать, но и контролировать проект. От начала и до конца.

– Ты не имеешь представления, что входит в проект и что нужно для реконструкции.

– Ты будешь мне помогать. Считай это учебной практикой. Четыре месяца учебы – как правильно вести дело, не полагаясь на догадки и предположения. В конце концов, если ты прогоришь, пострадает не только мой баланс в банке, но и дети и их семьи, которым ты дала обещание.

Ее щеки запылали ярче, глаза потемнели от гнева. Он оставался невозмутим.

Чарли любит детей. Рауль это знает. Когда она попросила подождать с рождением ребенка несколько лет, он отнесся к этому с пониманием.

Он давал ей все, что она просила. Она же, в свою очередь, отказала ему в том, чего он хотел больше всего: родить ребенка, которого она обещала. А ведь они могли бы создать идеальную семью. Он тысячи раз представлял их ребенка. Представлял, каким он мог стать отцом – полной противоположностью Эдуардо Казорла. Его ребенок никогда бы не чувствовал себя второсортным. Его успехи были бы оценены, промахи – поняты и прощены, мнение – услышано.

Он показал бы, что значит быть настоящим отцом. Таким, каким никогда не был его отец.

– Ладно. Пусть так. Контролируй проект, если считаешь это обязательным. Будь доминантой, большим альфа-мэном, распространяй вокруг свою власть и деньги, как делал это всегда. Главное, чтобы через четыре месяца центр был открыт. Остальное меня не волнует. Не вижу необходимости проходить через испытание «быть вместе».

Рауль старался не поддаваться на провокацию, держать контроль над ситуацией. Это он умеет. И вовсе он не собирается кого-то терроризировать. Чарли намеренно представила его тираном. Его жена при отсутствии образования – далеко не дура. Хорошо, что, в отличие от нее, он умеет держать себя в руках.

– К чему ты клонишь? Когда тебе было на руку, ты не моргнув глазом соврала, что мы снова вместе. Мне это тоже на руку, только без вранья. Четыре месяца ты живешь со мной как жена, а потом свободна как ветер. Но на этот раз наш брак закончится на моих условиях.

Он уже предвкушал, как будет удовлетворен. Почти так же сладко, как жена в постели.

Первобытная необузданность, которую он сразу в ней распознал, полностью проявилась в спальне. Заниматься с ней любовью всегда было чем-то запредельным. Быстро или медленно – без разницы, жестко или нежно, их страсть друг к другу никогда не иссякала.

– Это говорит твое эго. За то, что хватило духа уйти от тебя, ты хочешь меня унизить?

– Вовсе нет. Ты нуждаешься в помощи, я могу ее оказать. Вполне естественно, что в обмен хочу что-то получить. Единственное, чем ты сейчас располагаешь, – твое тело.

Рауль мгновенно почувствовал возбуждение, когда ее лицо стало цвета розы. Таким оно становилось на вершине страсти.

Чарли вскочила.

– Ты что, хочешь сделать из меня проститутку?

– Я попросил пока еще мою жену на какое-то время вернуться в нашу брачную постель. Только и всего.

Все эти годы он делал все, чтобы доставить ей удовольствие, в частности в постели. Теперь ее очередь доставлять ему удовольствие.

Да, четырех месяцев достаточно. Во время брака они не всегда находились рядом, а когда встречались, использовали каждую минуту. Расстояние лишь поддерживает огонь желания. На этот раз она всегда будет рядом. Их страсть наконец угаснет. И он сможет спокойно уйти от нее. Как ушла от него она.

Ноги Чарли стали ватными. Она не могла ни стоять, ни сидеть, ни притронуться к пище. Ее трясло, но она заставила себя выдержать его взгляд.

– Никогда еще я не испытывала к тебе такой ненависти. Ненавижу тебя больше, чем думала, это вообще возможно.

Он встал с улыбкой на губах и глазами холодными как лед, скользнул пальцами по ее ключице.

– Меня больше интересует твоя любовь, чем ненависть.

Чарли не хотела реагировать, но прикосновение его пальцев действовало помимо ее воли. Сердце учащенно забилось, кровь прилила к потаенным местам. Впервые его прикосновение было таким долгим.

Рауль перешел на шепот:

– Я собираюсь дать тебе то, что ты хочешь. Ну а ты дашь ли мне то, чего хочу я? Будем откровенны, это единственное, в чем ты действительно хороша.

Если бы его пальцы не нашли место на шее, что всегда посылало по телу сладкую дрожь, она бы отреагировала быстрее чем через несколько секунд. Она оттолкнула его руку.

– Как ты смеешь! Я не игрушка для секса!

Его глаза сверкнули. Он принял вызов. Встав перед ней, запер в ловушку между столом и своими руками.

– Раньше ты никогда не возражала против подобных игр.

Жар заструился по ее коже. Все образы, которые она шестьсот тридцать пять дней пыталась забыть, вновь вспыхнули в сознании. А желание и вовсе проснулось после их первого разговора.

Он не похож ни на кого, с кем она раньше встречалась. Невероятно красив и невероятно богат, мечта любой девушки двадцати лет. В ее жизни появился сказочный принц, и ему понадобилась ее туфелька. Стоит ли удивляться, что у нее закружилась голова.

И секс. Чарли и не подозревала, какой сексуальный голод скрывался в ней. Он пробудился и сейчас, когда голова должна быть ясной.

Горе ей, она по ошибке приняла страсть за любовь. То, что у них было, тянет лишь на курортную интрижку.

Как бы ни старалась соответствовать – а она очень старалась, – она не принадлежала к его миру. Девочка с юго-востока Лондона, из неблагополучной семьи, не окончившая колледж. Уроки риторики, за которые платил муж, с трудом избавили ее от акцента кокни. Ее семья не имела постоянного дохода. Рауль, напротив, вырос в достатке, обладал всеми качествами, характерными для его круга.

Нельзя было больше не подходить друг другу, даже если бы они воспользовались программой «подобрать пару с диаметрально противоположными качествами».

Исключение составляло только одно. Обоюдная страсть.

– Тогда я тебя любила.

Любовь, выросшая из страсти. Уйти от него было легко. Оставаться вдали – почти невыносимо. Теперь эта любовь превратилась в ненависть. Но желание по-прежнему осталось.

– Если у тебя когда-нибудь были ко мне какие-то чувства, ты не предложил бы подобное.

– О, я до сих пор много чего к тебе чувствую. Он провел пальцами по ее шее, сильнее прижав к себе. Она невольно выдохнула, ощутив его твердость.

Не теряй контроль, Чарли. Не показывай ему свою слабость.

– Ты не можешь заставить меня. – Слова, которые должны были прозвучать громко и уверенно, походили на шепот. Каждый вздох добавлял в легкие запах дома. Память тела призывала петь от восторга.

Тихо рассмеявшись ей на ухо, он провел пальцами по ее шее.

– Мне не нужно тебя заставлять.

Словно в доказательство, его рука скользнула ниже, накрывая затвердевший сосок. Жар, пылавший у нее в животе, разгорелся еще сильнее. Чарли сжала ноги, пытаясь подавить его.

Он может требовать от нее все, что угодно, она никогда не отдастся ему добровольно. Не теперь, когда он обнажил свое истинное лицо.

Чарли попыталась вывернуться из-под его рук. Ничего не получилось.

– Вот вишь, carino, – он разжал ее руки, заводя их ей за спину, – страсть между нами осталась прежней. Когда я попросил, чтобы ты вернулась ко мне, твоя голова, может, и хотела сказать «нет», но тело говорило об обратном.

Она смутилась. Это правда. Он хочет, чтобы она заплатила за то, что ушла. Хуже всего то, что предательское тело с радостью откликнулось на предложение.

– Я ненавижу тебя.

– Знаю… – Он легонько куснул ее за ухо. – А теперь представь, как эта ненависть воспламенит нашу страсть.

Ощущения переполняли ее. Казалось, каждая клеточка пробудилась к жизни от его прикосновений. Как она смогла прожить без этого два года?

Чарли удалось освободить руки и оттолкнуть его, впрочем, нет, обнять его за шею. Инстинкт – схватить то, чего жаждет тело.

Сближенье губ, сплетенье языков.

Они слились, проникая друг в друга.

Дыхание смешалось. Его вкус наполнил ее, посылая стрелы желания. Все в ней, каждая часть жаждала прикосновения, поцелуя, ласки.

Его рука, скользнув под юбку, оттянула трусики, чтобы ощутить ее жар и влажность.

А потом он отпустил ее, отстранившись так резко, что, если бы не стол, вряд ли бы она удержалась на ногах.

Лишь на короткий момент на его лице мелькнуло смятение. И снова скрылось под маской невозмутимости.

Рауль одернул рубашку и кивнул на окно:

– Садовник.

Обернувшись, Чарли увидела фигуру с газонокосилкой. Всего в несколько метрах от балконной двери. Этого оказалось достаточно, чтобы отрезвить ее.

Что, черт возьми, на нее нашло? Чарли одернула юбку и выпрямилась.

На губах Рауля играла насмешливая улыбка.

– Вот видишь, carino, я прав. Ненависть лишь добавляет жару.

Опустив глаза, она вытерла губы, ненавидя себя и его. Себя за то, что последовала инстинкту, его – за насмешливый тон и бессовестное желание воспользоваться своей властью.

– Продолжения не будет, – бросила она, пытаясь выровнять дыхание.

– Думаю, за эту неделю ты уже достаточно лгала.

Каким образом все так быстро вышло из-под контроля?

Он собирался подразнить ее, показать свое превосходство. Насладиться этим, удерживая сознание на своей цели – обольщении. Это она обняла его за шею и поцеловала. Его сознание сразу померкло. Все затмило желание. Теперь она, судя по всему, сожалеет.

Химия между ними всегда отличалась взрывоопасностью. Но это похоже на пружину, поначалу крепко закрытую в тесной коробке, впоследствии выпущенную на свободу.

Рауль был в двух шагах от того, чтобы взять ее на столе. Торопясь освободить для них дом, забыл о садовнике. Если бы он не услышал жужжание газонокосилки, как далеко смогло бы зайти?

Чарли по-прежнему стояла у стола. Зеленые глаза метали в него ненавистные взгляды.

Кого она ненавидит больше? Его – за то, что тянет в свою постель? Или себя – за то, что хочет этого?

– Итак, carino, мы договорились? – Меньше всего ему хотелось обнаружить перед ней свою слабость. – Здание для центра будет куплено и реконструировано в обмен на четыре месяца в моей постели.

Четыре месяца. Наверняка достаточно, чтобы навсегда избавиться от страсти.

Можно сказать, повезло, что она вернулась в его жизнь. Ему нужно освободиться не только от разбитого брака, но и сексуального плена, в котором он томится до сих пор.

Ее ноздри трепетали.

– Я принимаю предложение. Но с одним условием. Я согласна делить с тобой постель с того момента, когда будут подписаны бумаги на владение зданием.

– Все документы на имя Казорла будут оформлены в конце недели.

– Значит, тебе придется ждать до конца недели.

– Ты не в том положении, чтобы диктовать условия, carino.

– Почему? К тому же ты можешь бегать к подруге, если четыре дня ожидания покажутся тебе чересчур долгими.

– Эти отношения уже закончились. – Более того, даже не начинались.

Ее губы скривились в подобии усмешки, в глазах мелькнуло презрение.

Еще четыре дня.

Рауль легко может сократить этот срок, если захочет. Ему всего-то и нужно дотронуться до нее.

Четыре дня.

Предвкушение тоже приятно.

Он знает свою жену. Вполне земное существо. Притяжение между ними ничуть не ослабло, если не усилилось.

Через четыре дня она будет умолять взять ее.

Он два года жил без этого. Четыре дня – ерунда.

– Во сколько ты заканчиваешь работу? – Рауль остановил машину у центра Поко Рио.

– В пять. Могу немного задержаться.

– Я буду здесь в пять, жди меня у входа.

Не споря и не прощаясь, Чарли пожала плечами, сгребла сумку и с треском захлопнула дверь. Она не видела его лица, но представляла, как скривились идеальные черты за такое обращение с бесценным «лотусом».

Когда они только познакомились, ее манеры были далеко не рафинированными, если не сказать больше.

Ее лишь научили говорить «спасибо» и «пожалуйста», не разговаривать с набитым ртом. Да и то не родители. Все это ей привили в начальной школе. Мать была слишком занята, пропадая на двух работах, чтобы найти время и силы для воспитания дочери. А отец едва появлялся, хватаясь то за одно дело, то за другое.

Родители никогда не жили вместе, и могло пройти немало времени, прежде чем Грэхем Хатчинсон соблаговолил бы навестить единственную дочь.

Чарли помнила, как однажды попросила мать перебраться ближе к отцу, но такой вариант оказался неприемлемым. Мария была готова сделать для дочери все, что угодно, но уехать за пятьдесят миль означало лишиться поддержки ее сплоченной дружной семьи.

Перед свадьбой Рауль нанял для Чарли репетиторов, чтобы помочь войти в высшее общество. Тогда ей казалось это забавным. Она представляла, что играет роль в фильме «Из золушек в принцессы», и ей доставляло удовольствие брать уроки риторики и хорошего тона.

Они с матерью привыкли обедать, сидя перед телевизором, держа поднос с едой на коленях и обсуждая происходящее на экране. Вряд ли они даже ощущали вкус еды. Единственное исключение – воскресный обед. Они отправлялись в гости к дедушке с бабушкой. Все устраивались вокруг маленького кухонного стола с дымящейся кастрюлей жаркого и огромными чашками чая.

Мир Рауля с красиво сервированным столом с разнообразными блюдами и дорогим вином был совершенно другим. Сказочный сон, ставший реальностью. Все это было очень интересно. Поначалу.

Прошло немало времени, прежде чем Чарли поняла, что он хотел сделать из нее не просто жену, с которой не стыдно стоять рядом, а совершенную жену, достойную Казорла.

Все эти шестьсот тридцать шесть дней она по нему ужасно скучала, зато снова нашла себя.

Расставшись с ним, она снова получила возможность дышать. Больше не нужно было, встречаясь с другими людьми, представлять себя Шарлоттой. Теперь она могла быть той, кем всегда была, – Чарли. Имя, которое Рауль никогда не использовал, обращаясь к ней.

Что бы ни случилось за эти четыре месяца, она не потеряет себя вновь. Чарли. Шарлотта – это просто имя в метрике.

У входа ее встретила Карин, девятилетняя девочка, которая попала в автомобильную аварию. Ее отец погиб, а она осталась с одним нормально функционирующим легким и серьезными внутримозговыми нарушениями. Замкнутая в собственном мире, девочка всегда каким-то образом чувствовала, когда Чарли должна появиться на дежурстве.

Чарли поцеловала ее в бледную щечку и взяла за руку. Теперь весь день Карин будет ее тенью. Такая привязанность и удивляла, и согревала.

Она смотрела на детей в игровой комнате, чувствуя, как к горлу подступает ком. Большинство из них имели серьезные проблемы, но были живы вопреки всему. Чарли боролась за этих несчастных детей. И это позволит ей продержаться эти четыре месяца.

Ради этих детей она готова на что угодно. Даже снова сойтись с мужем.