Глава 35


— Я считаю это чудом, ваша светлость.

Тесса скосила на него глаза.

— Да, нам повезло, что мы оказались так близко к Мидлстону. Так, значит, вы не хотели бы быть современным Робинзоном Крузо, Чалмерс?

Ужас на его лице, похоже, был искренним. Да и она, по правде, не хотела бы остаться наедине с Чалмерсом на тропическом острове. Без сомнения, он бы постоянно ворчал и жаловался.

Последнее время он вел себя именно так: с того момента как их спасли и доставили в Мидлстон. «Изольда» налетела на скалы, не в силах противостоять мощной стихии. Потрясения от удара было достаточно, чтобы сбросить Тессу на пол, несмотря на меры предосторожности. Джеред остался на кровати только потому, что она обвязала его веревкой. Она поднялась с пола и легла на него, держась за спинку кровати, привинченную к переборке.

Звук киля, царапающего по острым скалам, был больше всего похож на крик. Тесса закрыла глаза и держалась, пока дрожь корабля не прекратилась. Очень долго никто не знал, затонет ли корабль от этого удара, но, кажется, было слишком мелко, чтобы затопить шхуну. Когда подошли первые лодки, Тесса поняла, что Господь услышал их молитву и послал спасение.

Их троих проводили в дом мэра, и Джереда сразу же уложили в постель. Горячие кирпичи и две грелки сделали кровать уютным оазисом тепла, но он все еще не приходил в себя. Должно быть, пострадал от удара, предположила жена мэра, увидев шишку на его голове.

Тессу, однако, волновал не этот пустяк, а то, что Джеред все никак не согреется, его тело остается холодным как лед. Если бы она не видела, как поднимается и опускается его грудь, его можно было счесть мертвым. Его правая рука так распухла, что стала почти в три раза больше, тело покрылось черными и синими пятнами. Его лицо было избито почти так же сильно. Вполне возможно, что у него даже сломан нос. Они с женой мэра раздели его, и теперь он лежал в одной из ночных рубашек ее мужа. Ее промокшая насквозь одежда уступила место фланелевой ночной рубашке и теплому халату. Поверх него она накинула шаль, которая укутала ее почти до пола.

Присутствие Чалмерса ничуть не смущало ее. Ей было все равно, прилично она одета или нет. Все, что ее интересовало, — это здоровье Джереда.

— Мне принести еще чая, пока мы ждем доктора, ваша светлость?

— Пожалуй, Чалмерс.

— Очень хорошо, ваша светлость.

Когда он ушел, Тесса откинула одеяло и устроилась рядом с Джередом. Его тело было как кусок льда, ее — не намного теплее. Несмотря на пылающий огонь и тепло в комнате, она ощущала холод изнутри. Она придвинулась к нему, положила руку на грудь.

— Вы помните, когда я в первый раз увидела вас, Джеред? Мне было шестнадцать, и я считала себя такой взрослой. Но мама не позволила мне присутствовать на ужине в вашу честь. Нет сомнений, она слышала о вашей сомнительной репутации. Вы поцеловали меня, помните? Я думала, у меня разорвется сердце. Я никогда никому не рассказывала об этом. Конечно, это был шокирующий поступок. Не столько для вас, сколько для меня.

Она начинала дрожать, волны озноба пробегали по ее телу, заставляя еще теснее прижиматься к Джереду. Она положила голову на его плечо.

— Я много часов проводила у вашего портрета. Я рассказывала ему такие вещи, которых никогда не поведала бы никому. Что мои волосы такие непослушные. А грудь растет и становится слишком большой, и, конечно же, мужчины никогда не обратят на меня внимания. Как я хотела выйти замуж! Мечтала, чтобы мой муж любил меня так же сильно, как отец любил мою мать. Вы были единственным, кто знал, что временами я сожалею, что у меня шесть братьев, которые только и делают, что насмехаются надо мной. Я хотела знать, что заставляет смеяться вас. Забавляют ли вас выходки акробатов и клоунов? Каких авторов вы читаете, каких философов изучаете? Миллион вопросов, Джеред. И только ваш портрет знал, как я хотела, чтобы вы полюбили меня.

Она крепче прижалась к нему.

— Вы думаете, желания сбываются? — Она улыбнулась. — Еще один вопрос. Понимаете, я ничего не могу с этим поделать. Меня учили задавать вопросы, Джеред. Читать, размышлять и понимать мир, в котором я живу, а вовсе не переделывать его по своему образу и подобию. От меня ждали, что я буду доброй к слугам и буду заботиться о моем спутнике жизни. Хотя никто не надеялся, что я как-то прославлю мою семью, подразумевалось, что я по крайней мере не опозорю ее.

Она помассировала рукой его грудь, натянула одеяло повыше, создавая вокруг него теплый кокон. Сама она теперь уже ощущала, что наконец-то начинает согреваться. Если ей станет лучше, то, возможно, и Джереду тоже. А пока надо растирать его тело рукой, массировать, отдавать собственное тепло.

— Я очень сильно разозлюсь, если вы умрете сейчас, особенно потому, что мы так много пережили вместе. Хотя много раз я боролась с тем фактом, что даже если я и люблю вас, то вы не очень-то приятный человек. Но ведь сердцу не прикажешь.

Она вздохнула, помассировала его грудь чуть сильнее, захватывая плечи, спускаясь вниз к животу. Его тело должно бы расслабиться под ее рукой, но оставалось твердым. При всем своем высоком положении, Джеред не был неженкой. Он умел, если надо, заняться простой работой, да и управляться с лошадьми было нелегким делом, по крайней мере так говорил ей один из братьев.

— Вы герой, вы знаете это? — сказала она, продолжая гладить его. — Если бы вы не отрубили мачту, вполне возможно, что мы бы все погибли. Капитан Уильямс о вас очень высокого мнения, он говорит, что счастлив служить такому человеку, как вы. Только не задавайтесь, хорошо? Джеред, я говорю сейчас то, что должна говорить верная и преданная жена, но иногда вы становитесь просто невыносимым.

Он не двигался. Казалось, что он стал немного «оттаивать», но недостаточно, чтобы она успокоилась. Может ли человек умереть от переохлаждения? Как там назвал это какой-то матрос? Ледяная болезнь. «Я слышал, это не самая плохая смерть». Она натянула одеяло повыше, подоткнула его вокруг шеи.

— Знаете, вы были правы. У меня было много времени, чтобы подумать об этом. Я пыталась изменить вас. Я вообразила себе вас до того, как узнала. Но человек не должен пытаться сломать другого. Теперь я это знаю, и на самом деле я бы не хотела, чтобы вы были другим. — Она прижалась к нему лбом. — Конечно, если не считать того, что я хочу, чтобы вы согрелись, улыбнулись мне. Пожалуйста, Джеред.

Он может умереть, несмотря на все ее усилия, несмотря на то что она трещала как сорока, несмотря на тепло ее тела, которым она щедро делилась с ним.

— Пожалуйста, Джеред, — снова попросила она. Еще одна молитва.


— Что случилось с ее голосом?

Он лежал с закрытыми глазами. Тесса ушла. Джеред слышал, как она тихонько закрыла за собой дверь. Почему, черт возьми, он так остро чувствует ее отсутствие? Капающая вода, стук кувшина, поставленного на комод, отвлекли его от этих неприятных мыслей. Чалмерс, конечно, это он.

Запах мыла, одеколона. Ну конечно, его же надо побрить. Прежде всего джентльмен не может выглядеть неопрятным. Это неприемлемо.

— Я полагаю, вы спаслись только из-за ее криков, сэр.

Его глаза распахнулись.

— Криков?

Чалмерс убрал от лица бритву, возможно, слишком резко.

— Да, ваша светлость. Она не позволяла матросам бросить вас. Угрожала застрелить, если они не вытащат вас в безопасное место.

Он снова закрыл глаза. Что-то сжалось в его груди. «Вот это да! Признай, Киттридж, ты не столько герой, сколько жалкий неудачник. Твоя жена должна спасать тебя от тебя самого. Пороком наслаждаться гораздо легче».

— Где мы, черт возьми?

— Город называется Мидлстон, по-моему, он находится на побережье.

— Значит, мы так и не добрались до Шотландии?

— Нет, сэр.

— А «Изольда»?

— Она села на мель, сэр. Подозреваю, что теперь шхуна стала добычей мародеров.

Мысль о корабле, обираемом грабителями, была не из тех, на которых он хотел останавливаться. Он отправил его на верную смерть. «Ну и дурак же ты, Киттридж».

Дядя будет недоволен. Полученный опыт достался слишком дорогой ценой. Ну по крайней мере теперь они знают, что мачта была слишком высокой, что она была опасно несбалансированна для бурного моря. Шхуну нужно было сделать длиннее, с более округлыми бортами, с тремя мачтами вместо четырех. Такой корабль мог бороздить океаны, не боясь штормов.

— А команда?

— Трое погибли, трое ранены, один тяжело. Ее светлость настояла, чтобы доктор осмотрел и их тоже.

После визита врача Джеред с удивлением обнаружил, что относительно цел. У него было сломано запястье, рука горела огнем, и он был уверен, что никогда уже не сможет окончательно согреться. Голова болела, а нос оказался сломан. Целый список травм. В калеку он, что ли, превратился?

Да уж, «удачный» вояж. Ничего не скажешь. Кроме, может быть, воспоминаний, но их он отбросил. Сейчас он не хотел думать о Тессе.

Он повернул голову к окну слева от него. Шел снег. Какие крупные снежинки! Наверняка покроют всю землю и сделают дальнейшее путешествие опасным. А с него хватит! Он не почувствовал волны возбуждения от этой мысли, только странную усталость, как будто не спал несколько дней.

— Чалмерс, ты можешь нанять карету?

— Если пожелаете, ваша светлость.

— Я желаю, — тихо сказал он. — Я хочу поехать домой.

— Вы уверены, что это разумный выбор, сэр?

Джеред посмотрел на камердинера. Его лицо выглядело измученным. Возможно, от того, что свои критические замечания он был вынужден несколько дней держать при себе.

— Благодарю тебя за заботу, Чалмерс, но со мной все будет в порядке.

— Я думал не столько о вас, ваша светлость, сколько о герцогине. Два последних дня она совсем не спала, Я сомневаюсь, что затеваемое вами путешествие пойдет ей на пользу.

— Ну, она же может предпочесть остаться здесь, не так ли? — Он отвернулся от этого неодобрительного взгляда. — И отправь сообщение моим докучливым родственникам: я хочу, чтобы к моему приезду они покинули Киттридж-Хаус.

— Киттридж-Хаус, сэр?

— Да, Чалмерс, ты не ослышался. Я нахожу, что Лондон может подождать.


С самого начала поездки стало очевидно, что путешествие в наемной карете не соответствует привычкам Киттриджа. Рессоры были слишком расшатанными, обивка — потертой, сиденья — твердыми как железо. В ней пахло табаком и очень сильно духами, тошнотворно сладкими.

Лошади тоже оказались жалкими клячами. Разномастные, а у одной был такой замученный вид, что Джеред чуть было не пристрелил беднягу, чтобы прекратить ее страдания. Это путешествие домой казалось таким же неудачным, как и поездка в Шотландию.

В первый день путешествия Тесса почти все время спала, скрючившись на заднем сиденье, тогда как Джеред с Чалмерсом устроились напротив. Во второй она дремала, но уже чаще просыпалась от внезапных толчков кареты или шума приближающегося города. Она плохо выглядела, глаза — какие-то испуганные, по крайней мере так он полагал в те редкие моменты, когда они все-таки смотрели друг на друга. Джеред подумал бы, что ее опять беспокоит желудок, но счел за благо промолчать. Зачем демонстрировать заботливость, когда все знали, что этим качеством он не обладает? Странно, однако, как быстро прошла ее морская болезнь. Она испытала ее один только раз и, видимо, сочла, что с нее вполне достаточно. Девственность тоже теряют лишь однажды, подумал он, а потом улыбнулся абсолютной глупости этой мысли.

Все-таки Тесса выглядела лучше его. Детская страшилка ничто по сравнению с его внешним видом. Под глазами — мешки с желто-коричневыми синяками, нос заткнут тампонами, рука перебинтована. Неплохой итог путешествия.

— Чалмерс, ты женат? — спросил он первое, что пришло ему на ум. Как странно, что он этого до сих пор не знал.

— Я вдовец, сэр.

— А дети у тебя есть? — Очень хорошо, что подобным разговором можно скоротать время в пути.

— Дочка. Живет в Хэмстеде.

— Только не говори, что ты уже дедушка!

— Дважды, ваша светлость.

— Ты видишься с внуками?

— Не так часто, как хотелось бы. Почему-то всегда не хватает времени.

— «Но за спиной я всегда слышу, как мимо пролетает колесница времени». Марвелл правильно сказал об этом, не правда ли? Вот если бы у нас сейчас была крылатая колесница!

Джеред взглянул на жену. Та смотрела в окно. Занятие, которое вряд ли могло рассеять скуку. В ответ на его взгляд она повернула голову.

— Вы хорошо себя чувствуете?

Он улыбнулся.

— Я бы спросил у вас то же самое, по ведь мне же запретили. Вам надо немного побаловать себя, Тесса. Я бы порекомендовал длительный океанский вояж, но, разумеется, не такой, что мы с вами испытали. Можно было бы поехать на воды в Бат. Но опять же я сомневаюсь, что вы сможете вытерпеть претензии тамошнего общества. Я бы не назвал их достойными похвалы. Его представители слишком старательно кланяются в присутствии сэра или леди. Их сплетни — не самые свежие. Их манеры — прискорбно прозаичные. И все же они очень ловко умеют испортить репутацию женщины и усугубить мнение о распутнике. Мне кажется, в Бате я заработал большую часть своей славы. Когда был еще зеленым юнцом.

Он откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза. Интересно, Тесса все еще сморит на него? Она уже беременна? Если это так, то пусть у них родится мальчик, чтобы он мог оставить ее в Киттридж-Хаусе и считать себя выполнившим свой отцовский долг. Она раздражала его, беспокоила в самом изначальном смысле, заставляла вспоминать вещи, о которых лучше забыть. Открыла дверь его души, которая должна быть окована железом и закрыта на самый крепкий замок. С ее любопытством, с ее упорством она вскоре узнает, что он совсем не здоров, что его душа сморщена и обуглена.

Он считал себя способным предложить ей сносную семейную жизнь, но вместо этого едва не погубил из-за своей самонадеянности. Неужели он ничего не может сделать правильно? Он вдруг обнаружил, что легче вернуться к роли, которую он создал для себя шестнадцать лет назад. Мужчина, лишенный чувств… Зачем ему ребенок, к которому он будет равнодушен? Ни чувства утраты, ни отчаяния, вообще никаких чувств.

— Полагаю, я должен поблагодарить вас за спасение. Мне о вас такое рассказали! И я поверил. Знаете, вы просто героиня. Матросы будут говорить о вас с восторженным благоговением, по вашему образу и подобию станут делать барельефы на носу кораблей.

Она не ответила. Молчание, возможно, не лучший вариант поведения для нее сейчас. Оно нервировало его. Если ему обязательно испытывать какие-то чувства, то пусть это будет раздражение. Его легко будет достать из багажа привычных душевных состояний. Он часто испытывал это чувство.

И вот оно снова овладело им. Он слышал почти каждое слово, что она говорила ему, когда он лежал обледенелым коконом. Он чувствовал тогда, что для него все кончено. Но Тесса думала по-другому: ее голос манил его, ее тело постепенно отогревало его.

«Пожалуйста, Джеред». Он слышал и это тоже. Женщина, не рожденная просить, но делающая это с таким пылом. Сейчас ее голос был хриплым. Ведь она кричала в бурю, обращаясь к Богу, к ветру, к разъяренному морю. Она молила за него, чтобы только он выжил. Вряд ли он заслужил такое отношение к себе.

Как он мог признаться, что всякий раз, когда он пытался сделать для нее что-то хорошее, все выходило наперекосяк, он сам же все и испортил, едва не погубил ее?

— Вы снова за свое. Насмехаетесь надо мной. — Она с горечью глянула на него. — Становитесь совершенно отвратительным. Мне потребовалось много времени, но я все-таки окончательно поняла вас, Киттридж.

— Вы, кажется, очень сердиты, Тесса.

— Это еще мягко сказано.

— Вы, без сомнения, раздражены. Усталость обычно усиливает эмоции.

— Не пытайтесь говорить банальности, Киттридж.

Глядя на несчастный вид камердинера, Джеред покачал головой.

Чалмерс стал покрываться красными пятнами.

— Мы смущаем Чалмерса, моя дорогая.

— Его гораздо больше может смущать то, что наш брак еще не распался.

— Неужели?

— Не говорите со мной таким тоном, Киттридж. Я не одна их ваших шлюх.

— Ваша светлость, мне совсем нетрудно пересесть к кучеру…

— Бросьте, Чалмерс, — буркнула Тесса.

— Кстати говоря, с момента нашей свадьбы у меня не было любовниц.

Мгновение тишины, пока она переваривала услышанное.

— Я должна этому верить?

— Почему нет? — Джеред взглянул на Чалмерса. Тот, казалось, был поглощен обозреванием заснеженного пейзажа. — У меня не было на это времени, моя дорогая. Да и физически я не всесилен.

— Я не ваши возможности имела в виду.

— Почти все время, что длится наш брак, Тесса, вы не давали мне и слова сказать. Без конца болтали как заведенная.

— Еще одна ваша уловка, Джеред. Довольно неплохая, кстати. Разозлить противника настолько, чтобы он отвлекся от темы разговора.

— Очаровательного противника!

— Как остроумно!

Он улыбнулся. Ему и правда нравилось пикироваться с ней.

— Очень хорошо. Какое монументальное открытие вы сделали относительно моего характера?

— Ваша светлость…

— Не сейчас, Чалмерс, — бросил он.

— Вы предпочитаете ко всему относиться с презрением. Вас пугает, что вы вдруг случайно станете счастливым.

— Даже так?

— И чтобы этого не случилось, вы мгновенно превращаетесь в напыщенного, невыносимого, самонадеянного осла. Счастье проскакивает мимо, и вы очень довольны.

— Ваша светлость, право же…

— Заткнись, Чалмерс! — одновременно рявкнули они.

Бедный камердинер съежился в углу. Воцарилось долгое молчание, и уже Джеред сосредоточился на пейзаже за окном.



Загрузка...