Невеста для герцога

Глава 3

В Бажен мы выехали утром.

Уж и не знаю, где ночевал Нортон Вестегард, но в дом старосты он явился выбритый, в чистой темной одежде, и пахло от него чем-то таким, из-за чего мое сердце екнуло, а потом застучало с удвоенной силой.

И мне это нисколько не понравилось. Потому что не должно было ничего ни екать, ни стучать – не было для этого никакой причины!

Оборвав себя – еще и обругав! – я преувеличенно вежливо поздоровалась с герцогом, не забыв ему поклониться. Вчера забыла, зато сегодня вспомнила.

Оказалось, тело мое вполне привычно к подобным экивокам, поэтому я ловко изобразила низкий реверанс, не совсем уместный во дворе дома старосты, когда вокруг огород, а из хлева тянет тяжелым свиным духом.

Судя по недоуменному взгляду Нортона Вестегарда, совсем неуместный.

И он продолжал меня рассматривать – внимательно, оценивающе, но глядел на этот раз уже немного по-другому, чем вчера. Быть может, потому что этим утром на мне была чистая белая рубаха, а поверх нее – серый домотканый сарафан, подпоясанный тонким пояском?

Чистую одежду выдала мне жена старосты, взамен испорченной в огне. Поджав губы, оглядела, как я одеваюсь, после чего достала из закромов еще и светло-голубую ленту в косу. Зато обувь мне не понадобилась. Добротные сапожки из тонкой кожи не пострадали, но Лисания все же отыскала для меня сандалии, заявив, что на дворе почти лето и очень скоро мне будет слишком жарко ходить в своей обуви.

Заботилась обо мне, словно я ее старшая, никчемная дочь. И все потому, что я подскочила ни свет, ни заря и сразу же принялась помогать ей по хозяйству. Правда, выходило у меня так себе, так что очень скоро Лисания заявила, что толку от меня как с гуся вода.

Но я очень старалась.

Разожгла печь магией – и дрова вспыхнули сильно, жарко. Но заслонку открыть забыла – поди пойми, где еще заслонка в деревенских печах? – и кухня очень быстро наполнилась удушливым дымом. Лезущее из кадушки тесто вызвало у меня приступ недоумения, поэтому печь хлеб хозяйка мне не позволила. Зато воду из колодца я натаскала почти без приключений. Правда, крутила железную рукоять слишком ретиво, поэтому первое ведро все же пролила.

На себя.

Тут поднялась Агнешка и стала мне подсказывать. Вместе с ней мы покормили кур и наполнили корыта свиньям. Затем я долго смотрела, как Лисания доила коров. Разглядывала ее ловкие руки, понимая, что вряд ли когда-либо делала подобное. Дед Конрат прав – не деревенская я!..

Наконец, закончив с утренними делами, я устало откинулась на стуле в доме старосты, а Агнешка уселась рядом. Пристроила на коленях свою куклу и принялась рассказывать.

О том, что ее мама умерла еще в начале весны и дед Конрат забрал ее к себе. Отца своего она никогда не знала, жили они вдвоем с мамой в маленьком доме на отшибе деревни. У них были корова, серый кот, который потом сбежал, а еще смешные куры, и в ее обязанности входило их кормить и смотреть, чтобы они не поклевали то, что росло в огороде. Мама лечила людей и скот.

– А потом пришли люди из другой деревни и сказали, что она ведьма, хотя мамочка была хорошая и всем помогала. Но они ее побили, – девочка всхлипнула. – Очень сильно, поэтому мама заболела. Тогда меня забрал к себе священник… Учил буквам, но мне у него не понравилось. Буквы понравились, а жить у него было плохо.

– Почему, Агнесс? – спросила у нее, до этого сказав, что мне очень и очень жаль, что так случилось с ее мамой.

– Он запрещал говорить людям вещи, которые я вижу, – отозвалась девочка, и я поняла, что речь шла о ее магическом Даре. – Сказал, что Боги против этого. Это большой грех, и я попаду в ад. Потом мама умерла, и дед Конрат забрал меня к себе.

Какое-то время она возилась со своей куклой, а я размышляла над ее словами.

– Как оказалось, что твой отец… гм… герцог Аранский?

– Не знаю, – покачала Агнесс головой. – Но как я только увидела, сразу же поняла, что это мой папа.

– И ты ему об этом сказала?

Она кивнула.

– Как это происходит? Как ты видишь будущее?

Агнесс этого не знала.

– Я просто его вижу. И мне нужно обязательно сказать, потому что оно жжется во рту, словно я наелась крапивы. Хотя дед Конрат тоже говорит, что это плохо. Говорит, что нужно держать язык за зубами, а то люди будут злиться. Но у меня не получается. – Вздохнув, Агнесс показала мне свою куклу: – Платье у Люси совсем испачкалось… Мне ее мама подарила. А ты сошьешь ей новое?

И я, вспомнив свои страдания над кадушкой с тестом и у колодца, украдкой вздохнула:

– Давай-ка для начала мы попробуем его постирать, – заявила ей, не совсем уверенная, что умею шить. – Дашь мне свою Люси? Я хочу на нее посмотреть. Может, что-то можно сделать с помощью магии.

Девочка протянула мне куклу, и я уставилась на тряпичное лицо и глазки-пуговички. Уж что-что, а постирать платьишко из обрезков сатина я была вполне способна, как и вывести с кукольного лица некрасивые черные разводы.

Потом пришел герцог, а за ним притопал и дед Конрат, где-то пропадавший с самого утра, и я удивилась, каким старым и уставшим выглядел староста – словно мысль об очередном расставании с Агнесс лишила его покоя.

Нашли они нас во дворе, где мы возились с собакой. Затем Нортон Вестегард посмотрел на мой нелепый поклон, после чего кивнул на испуганное приветствие Агнешки. Заявил, что забирает нас с собой – ее и меня – и мы вместе отправляемся в Бажен. Там есть квалифицированные Высшие Маги, которые могут справиться с моей амнезией.

И мое сердце застучало как сумасшедшее.

Потому что все утро я думала о своем будущем. Старая Лисания сказала мне, что я не так уж и безнадежна, и если мне некуда идти, то я могу оставаться в их доме. И я размышляла, уж не воспользоваться ли мне столь великодушным предложением. Научиться доить коров и печь хлеб, а потом, со временем, отправиться на поиски Бажена, где, уверена, находилась разгадка моей амнезии.

А тут, выходило, герцог сам решил забирать меня с собой в тот самый Бажен!

И это были отличные новости.

– Я все равно собирался показать Агнесс магам, чтобы они подтвердили наше родство, – пояснил он. – Уверен, ты уже в курсе происходящего. – Усмехнулся, не спуская с меня взгляда, и я окончательно убедилась, что глаза у него синие, яркие. – Покажу заодно и тебя. Кстати, ты умеешь ездить верхом? Потому что женского седла для тебя раздобыть мне не удалось.

На это я неопределенно пожала плечами. Кто же меня знает!

– А… Огромное спасибо! – сказала ему, почувствовав столь сильный прилив благодарности, что оно чуть было не выплеснулось наружу со слезами. – Ничего страшного… Даже если и не умею, то я обязательно разберусь! – Затем все же не удержалась и задала тревожащий меня вопрос: – Те, кто вчера нападал на постоялый двор… Удалось ли что-нибудь о них выяснить?

– Только то, что те из них, кто не успел сбежать, мертвы, – пожал он плечами. – Так что никого уже не допросить. Но я обязательно их найду, потому что вчера погибли двое из моих людей. – В его голосе прозвучала сталь. – Похоже, мои враги потеряли всяческий страх.

– Мне показалось, они хотели похитить девочку, – начала я, но герцог моим предположением не заинтересовался. Холодно заявил, что Агнесс к делу не относится, потому что он в курсе, откуда растут ноги у этого нападения.

– Но я видела, как ее тащил здоровяк в черном! – упрямо заявила я. – Или же вы, милорд, думаете, что он проявил благородство и решил вынести ребенка из огня?!

На это Нортон Вестегард все же нахмурился. Посмотрел на Агнесс, а я отстраненно подумала, что глаза у девочки такого же цвета, как и у него, да и внешняя их схожесть бросалась в глаза, – после чего приказал нам собираться. Отсюда до Бажена около пяти часов пути, и он хотел бы добраться до города засветло.

И мы послушно отправились собираться, тогда как герцог и четверо его людей остались дожидаться во дворе.

Выехали мы довольно скоро.

Агнесс была в стареньком платье, с собранным наспех саквояжиком – оказалось, вещи ей искали по всей деревне, потому что почти вся ее одежда сгорела в пожаре. Путь до города девочке предстояло проделать на лошади с тем самым бородачом, который вчера вечером заявил мне, что нуждается… гм… в определенного рода услугах.

Теперь же он делал вид, что именно у него случилась амнезия.

Звали бородача Симон Вангер, и, кстати, у него оказалась вполне приятная улыбка. Особенно, когда он протянул руку Агнесс, поднимая ее к себе в седло.

На миг я подумала, что она могла бы ехать вместе с Нортоном Вестегардом, но затем отказалась от этой мысли. Потому что девочку герцог не замечал и не слишком-то привечал. Иногда поглядывал в ее сторону, словно недоумевал, как в такой глуши у него мог оказаться незаконнорожденный ребенок.

Вот и я недоумевала. Разузнать ничего не удалось – старосты не было дома, а Лисания оказалась не слишком разговорчивой.

Впрочем, Агнесс не особо страдала от его невнимания. Болтала без умолку, прижимая к себе куклу, на что Симон кивал, а улыбка освещала его суровое лицо. Судя по всему, в общении с детьми дела у него обстояли куда лучше, чем у его господина.

Очень скоро все были готовы к выезду, и дело оставалось за малым. Вернее, за мной.

От щедрот хозяйки мне достались запасная сорочка, пара разноцветных лент и те самые сандалии. Все это я сложила в небольшой холщовый мешок – ура, я обзавелась собственными вещами! – который пристроили к багажу Агнесс.

После этого обнялась со стариками, растроганно поблагодарив их за доброту, и уставилась на каурую лошадь, на которой мне предстояло проделать пусть до Бажена.

Скорее всего, она принадлежала одному из убитых – то ли из людей герцога, то ли из нападавших, – но я не решилась об этом спрашивать. Потому что Нортон Вестегард наблюдал за мной с заметным интересом, дожидаясь, что будет дальше.

Впрочем, как оказалось, лошадей я не боюсь и к езде верхом вполне привычна. Потому что, когда один из его людей, молодой и длинноволосый блондин Натан Ворг, подставил мне руки, чтобы подсадить, я с легкостью взлетела в седло. Уверенно засунула ноги в стремена, взялась за поводья, тронула бока лошади, нисколько не сомневаясь, что она меня послушает.

И она подчинилась.

Ласточка – так я ее назвала – послушно переставляла ноги, и очень скоро мы выехали из Малых Дубцов, после чего под чавканье конских копыт по весенней грязи направились к видневшемуся вдали Королевскому Тракту.

Наш путь лежал на восток, туда, где над дремучими лесами поднимался диск солнца. Ехали мы в Бажен, один из крупнейших городов герцогства Аранского, откуда до замка Вестегард было еще около полусуток пути.

И Нортон Вестегард почему-то решил проделать этот путь рядом со мной. Поглядывал в мою сторону непроницаемым взглядом, иногда задавая вопросы, на которые я не знала ответов. Развлекал меня беседой и развлекался сам скучной, однообразной дорогой, когда вокруг только леса да редкие просеки, и даже деревеньки попрятались кто куда.

От него я узнала, что наше королевство называют Марсией, а столица у нас Валдор – огромный портовый город на берегу моря, и живет там около миллиона человек, что никак не укладывалось у меня в голове. Правит Марсией вот уже почти пятнадцать лет король Годон II, которого в народе называют Слабым.

– И в чем же он слаб? – растерялась я.

На это Нортон Вестегард усмехнулся, заявив, что в народе куда более популярен его старший сын Вилфред. Многие с нетерпением ждут воцарения наследного принца, потому что необдуманные поступки короля Годона, вспышки его неконтролируемого гнева, а затем долгие месяцы апатии и безразличия к государственным делам успели порядком навредить стране.

Вернее, подвели ее к бездне, упав в которую, Марсии уже не выкарабкаться – ее труп растащат, разорвут, как стервятники, воинственные соседи. К тому же бесхребетность короля чуть было не стоила нам проигрыша в войне с Убрией.

– Значит, войну мы все-таки выиграли?

Герцог кивнул.

– Выиграли. Но ценой огромных потерь.

Задумался надолго, а я испугалась, что ему надоело мое излишнее любопытство и сейчас он меня оставит, отправившись к своим людям. А ведь мне нравился звук его голоса, нравилось ехать с ним бок о бок, ощущая идущее от него тепло и спокойствие. Рядом с ним мне казалось, что я больше не одна в огромном мире, о котором ничего не знала.

Но он все-таки остался, поэтому через какое-то время решилась на еще один личный вопрос.

– Агнесс… Выходит, она дитя войны? – спросила у него осторожно, понимая, что и на этот вопрос герцог Аранский вполне может не ответить.

Но мне хотелось прояснить ситуацию и узнать, как он себя поведет, если маги в Бажене не подтвердят, что она его дочь.

Потому что перед самым выездом дед Конрат сказал мне, что Агнесс возвращаться в Малые Дубцы опасно. По округе упорно ходили слухи, что она такая же ведьма, как и ее мать, и приносит одни несчастья. До этого уже были случаи, когда девочке пытались навредить напуганные и разочарованные ее предсказаниями, и он боялся, что не сможет ее защитить.

Поэтому я решила, что если герцог бросит ребенка, узнав, что она не его дочь, то я ее заберу, и мы останемся с ней в Бажене. Уж и не знаю, как, но, уверена, мы не пропадем.

Однако Нортон Вестегард был вполне настроен на разговор. Кинул взгляд на Симона, одной рукой поддерживавшего задремавшую малышку, затем пожал плечами.

– На той войне мы потеряли слишком много людей. Мне было двадцать три, когда я отправился на поле боя. Мало что умел, но те, над кем меня поставили командовать, могли еще меньше. Но мы очень старались. Защищали свою страну, слушая приказы короля, пытаясь при этом не умереть слишком быстро. А еще и отнять у Убрии то, что она давно уже считала своими землями.

– Выходит, именно из-за этого мы и воевали? Из-за того, что Убрия считала своим?

Кивнул.

– Войну развязали из-за спорных территорий вокруг Глодара, последнюю сотню лет находившихся под контролем Убрии. Люди там наполовину наши, из Марсии, наполовину убрийцы, но давно уже перемешались. И магия у них странная, Темная…

– То есть все-таки из-за их магии?

– Нет, не из-за магии, – покачал он головой. – Не она стала причиной никому не нужной войны. С королем случился один из затяжных приступов, в очередной раз лишивших его разума. Иногда ему слышатся голоса, и во время этого приступа он решил, что с ним говорят Боги. Именно Они и повелели ему отнять Глодар у Убрии, – голос Нортона Вестегарда прозвучал саркастически. – К тому же король решил лично повести нас в бой. Мы отправились штурмовать неприступный Глодар, хотя основная часть армии еще не успела подойти. Но перед этим он казнил командиров, которые пытались его отговорить, заявляя, что тем самым он обрекает нас на верную гибель.

– Убрийцы оказались сильнее, не так ли?

Нортон Вестегард кивнул. Какое-то время мы ехали молча, затем он продолжил:

– Под неприступными стенами Глодара полегла половина нашей армии. Там же погиб мой отец. Я тоже чуть было не отправился к Праотцам, но Элиза меня вытащила.

– Она была магичкой?

– Да. Наполовину убрийка, наполовину марсийка, она работала целительницей в нашем полевом госпитале. Впрочем, мне было все равно, умеет она заглядывать на Темную сторону магии или нет. Нам, ее пациентам, было все равно, – поправил он себя. – Главное, что она поставила меня на ноги.

– И за это вы наградили ее ребенком?

Нортон Вестегард все же усмехнулся.

– Я не знаю, мой ли это ребенок, потому что за ней увивались многие, и она принимала их ухаживания. Но я любил Элизу… А потом она исчезла, и через пару дней я узнал, что король приказал казнить всех целительниц Глодара, перешедших на нашу сторону, якобы уличив в предательстве. Их повесили на воротах Глодара, который дался нам слишком дорогой ценой.

И снова установилось молчание.

– Элизы среди них не было, – наконец, продолжил он. – Я долго ее искал, но так и не нашел. Она исчезла без следа. Все эти годы я уверял себя, что она успела сбежать и вернулась в Убрию, подальше от нашего сумасшедшего короля. Но через шесть лет я получил письмо от старосты Малых Дубцов, в котором была короткая записка от Элизы. Когда с ней случилось несчастье, она все-таки мне написала. Попросила приехать и позаботиться о ее ребенке. Но в письме не шло и речи о том, что это моя дочь.

И я кивнула, начиная понимать…

– Потому, когда вы приехали в деревню…

– Элиза уже умерла. Вернее, староста решился отправить письмо только через месяц после ее смерти. Еще месяц оно провалялось в моем замке, пока не попалось мне на глаза…

– Но вы все же приехали, и Агнесс заявила, что она ваша дочь. Точно так же, как она сказала, что я – ваша невеста.

– В ее Дар я не верю, – произнес он твердо, – но в Бажене есть маги, способные установить наше родство. Вернее, подтвердить его или опровергнуть.

Я кивнула.

– Если они скажут, то это не ваша дочь, что с ней тогда будет? Староста считает, что девочке в деревне оставаться нельзя.

– Тогда я приму участие в судьбе дочери Элизы, – отозвался он уклончиво.

Затем отвернулся и стал рассматривать ельник, над кронами которого поднималось косматое рыжее солнце.

Когда оно добралось до зенита, а Агнешка давно уже проснулась и извела бородатого Симона своими разговорами, Нортон Вестегард разрешил нам спешиться. Но исключительно потому, что впереди показалась широкая лента реки, через которую была натянута канатная переправа.

Правда, паром находился на другой стороне, и я, щурясь, принялась разглядывать дремавшего на майском солнцепеке паромщика, подумав о том, что он как-то мало заинтересован прибывшими клиентами.

Впрочем, один из людей герцога – Томас Мерген – тут же отправился к деревянному помосту, и через реку разнесся его зычный голос, он кликал паромщика. Я тоже спешилась, решив размять затекшую спину и ноги. Агнесс же, подхватив юбку, кинулась к зарослям камышей возле реки, перемежавшимся огромными валунами, заявив, что ей очень надо и она давно уже терпела.

– Только далеко не уходи! – успела крикнуть ей. Затем все-таки отправилась следом, чтобы присмотреть, а за нами потопали Бастен Корне и Симон. – Я сама справлюсь, – сказала им, – не надо смущать девочку.

Впрочем, Агнешка уже возвращалась из своих кустов. Подбежала, уткнулась мне в живот головой, обхватив меня руками. Я обняла ее в ответ. Так мы и стояли, пока я внезапно не почувствовала то, что упустила вчера, – легкое, почти незаметное колебание магических потоков, похожее на дуновение теплого ветерка.

А потом девочка замерла, словно окаменела. Подняла голову, и глаза у нее стали совсем темными из-за расширившихся зрачков. Лицо тоже изменилось, повзрослело, посерьезнело.

И я подумала, что сейчас будет еще одно предсказание.

– Что? – спросила у нее шепотом, чувствуя, как мое сердце тревожно забилось. – Что-то случилось?!

– Найди меня, – произнесла она. – Найди!..

– Зачем, Агнесс? – растерялась я. Потому что она была здесь, со мной. Вернее, в моих объятиях. – Я рядом и не собираюсь тебя терять.

Впрочем, девочка тут же растерянно заморгала, так и не дав мне ответа.

Но… Если это был очередной приступ ясновидения, а Агнесс считают чуть ли не местной пророчицей, то… Неужели она стала ошибаться, как в случае со мной и Нортоном Вестегардом, когда заявила, что я – его невеста?!

Потому что вокруг все спокойно, а рядом с нами охрана – Симон и Бастен.

Был еще светловолосый Натан Ворг, улыбавшийся мне всю дорогу. Сейчас он разговаривал с герцогом, а Томас все еще пытался докричаться до апатичного паромщика. Вернее, ругал его на все лады. Причем такими словами, что у сосен из подступающего к нам леска должны были покраснеть макушки.

Но они все еще не покраснели, да и паромщик не спешил на нашу сторону, словно внезапно оглох.

Не спешил и не спешил… Но почему же он не спешил?!

– Милорд! – завопила я, внезапно поняв… – Засада!

И тут же раздался холодящий кровь свист.

Дальше действовала совсем другая я. Не та, одетая в сарафан с чужого плеча, которая неверяще застыла на поляне, прижимая к себе маленькую девочку.

Та «я» исчезла, а ей на смену пришла новая часть меня, с которой я была мало знакома. Та, которая могла действовать быстро и уверенно в опасных для жизни ситуациях.

И эта «я» ринулась вниз, увлекая, накрывая своим телом Агнесс, прижимая девочку к весенней пыльной траве, подсознательно ожидая, что в мою спину вот-вот вонзятся железные наконечники.

Потому что я знала этот свист, а затем краем глаза увидела летевшие в нашу сторону стрелы.

Впрочем, времени терять даром я не собиралась. Раскинула над нами защитное поле и принялась усиленно черпать магию, стягивая ее вокруг себя и Агнесс. Вовремя, потому что одна из стрел чиркнула по магическому кокону. Но то ли не попала, то ли моя защита смогла отвести удар.

Поэтому я добавила еще. Еще и еще магии, питая наш поле…

Наконец, подняла голову. С ужасом увидела, как одна из стрел угодила в грудь Симону – тому самому улыбчивому бородачу, который вез Агнесс. Пробила усиленную железными пластинами куртку, и возле его темной бороды торчало белое оперение ее хвоста.

Симон лежал, завалившись на бок. Хрипел от боли, но был жив. Вернее, все еще жив. Зато Бастен успел спрятаться за большим валуном, показывая, чтобы мы скорее ползли к нему.

Но как же Нортон Вестегард?!

Оказалось, герцог был не только жив, но еще и успел выхватить свои мечи, ловко отразив подлетевшие к нему стрелы. Я поразилась его умению – а что, такое тоже возможно?! Затем он кинулся к лесу, сопровождаемый Натаном и Тристаном, потому что оттуда вылетела новая партия стрел, после чего посыпал народ. Целый отряд, вооруженный кто во что горазд. У нескольких были мечи, но преимущественно они держали в руках вилы и косы.

Крестьяне, подумала я отстраненно. Но зачем?! Почему они устроили на нас засаду?

Взглянула на маленькую всхлипывающую фигурку, прижимающуюся к земле, окруженную магическим защитным полем, после чего посмотрела на Симона. Потом снова на Агнесс и… на умирающего бородача.

И вспомнила – а из воспоминаний у меня был только вчерашний и сегодняшний день, – что я все-таки магичка.

– Быстро уходите, – заявил подбежавший к нам Бастен. У него в руках был меч, и он явно собирался на подмогу к своему господину. – В воду, живо! Плывите на другой берег!

Но вместо этого я покачала головой.

– Возьми девочку, – сказала ему, потому что уже не стреляли, а до меня донеслись звуки схватки. – Спасай ее, а я… Я должна ему помочь!

Кинулась к Симону и накрыла его магическим куполом. Вспомнить я уже ничего не пыталась, понимая, что это бесполезно, вместо этого решила положиться на собственное умение. Потому что он все еще держится, но с каждым вздохом из него утекала жизнь, которая могла оборваться в любой момент.

Но я собиралась что-то сделать – не смотреть же, как он умирает?!

Принялась заливать в него магию, а затем вытащила стрелу из его груди. Кровь тут же полилась с новой силой, а Симон забулькал, захрипел… Но я уже закрывала глаза, ныряя в магические потоки, неожиданно поняв, что делала это раньше. Видела такие раны и тоже пыталась помочь. Знала, что еще могу успеть, если очень сильно постараюсь. Но если не вытащить стрелу, то все будет бесполезно.

И я очень и очень постаралась.

Когда открыла глаза, то Симон… спал у меня под руками. Бледный, словно смерть, но все еще в мире живых. Я была уверена: он здесь и останется, если нас снова не начнут убивать.

Огляделась, чувствуя, как кружится голова от резкой потери магического резерва, а зрение меня подводит. Увидела, что нападавших больше не было. Вернее, остались лишь лежавшие на земле тела – четверо, нет же, пятеро или даже больше убитых.

Еще был герцог Аранский, стоявший рядом со мной. Весь в крови – но не в своей, а в чужой. Синие глаза блестели, разгоряченные недавней схваткой.

– Где Агнесс?.. – прохрипела я.

– У них. Они ее забрали, – признался он неохотно. – Ранили Натана и Бастена. Симона, похоже, ты успела спасти. Спасибо, что ты его вытащила.

Но меня не интересовала благодарность герцога. Я вспомнила, как Агнесс просила ее найти и схватилась за голову. Как же так?! Я была уверена, что Бастен переправит ее на другой берег, в безопасное место!..

– Кто они такие?! Откуда взялись?!

– Не знаю, но выясню. Что с Симоном?

– Он будет жить.

– Ты лекарка?

– Не знаю, – сказала ему, переполняемая отчаяньем и тревогой. – Оказалось, я это умею.

Он протянул мне руку, помогая подняться.

– Я отправляюсь на ее поиски, – заявил мне. – Они не могли далеко уйти. Мои люди ранены, и я буду рад, если ты сможешь им помочь.

– Куда?! Погодите, милорд! Вы знаете, кто это был? Кто на нас напал?!

– Крестьяне, – поморщился он.

– Но зачем?! Если они взбунтовались и хотели убить вас, зачем им понадобилась девочка?!

– Этого уже не выяснить. У нас есть только трупы, а остальные разбежались. Ждали нас у переправы…

– Это те же самые, кто напал на вас в таверне?

– Не думаю. Там были убийцы, а здесь – перепуганный сброд.

– Перепуганный сброд ранил троих ваших людей, милорд! – возразила ему. – И похитил вашу дочь!

Его лицо дрогнуло при слове «дочь», но он ничего не сказал.

– Перепуганный сброд, как загнанное в угол животное, может быть куда опаснее наемных убийц, – заявил мне. – Я путешествовал без огласки, так что вряд ли крестьяне хотели напасть именно на меня. Скорее всего, на этот раз они пришли за девочкой.

И взгляд у него стал таким, что я поняла: тому, кто это сделал, несдобровать.

– Стойте! – приказала ему. К удивлению, он остановился. – Я могу…

Кажется, я много что умела. Например, подойти и склониться над истекшим кровью мужиком в серой, грязной рубахе. Он уже отправился по Тропе Богов, но я все еще могла его вернуть.

Ненадолго. Как раз на время, чтобы его допросить.

– Темная Магия, – сказала герцогу. – Мне кажется, я знаю, как это делается. Я могу поднять его из мира мертвых и узнать, где ваша… Где наша Агнесс и кто они такие.

Возможно, тем самым герцог сочтет меня одним из своих врагов, но мне было все равно. На миг промелькнула мысль – быть может, я родом из Убрии, и меня тоже не повесили на воротах, как и ту, которую он когда-то любил?!

Но война закончилась шесть лет назад, а в зеркале на меня смотрела девушка лет девятнадцати-двадцати. Так что вряд ли…

Нет, здесь что-то другое!

– Темная магия не запрещена в Марсии, – наконец, произнес он. – Так что тебе нечего бояться.

Впрочем, я и не боялась.

Вместо этого сделала то, что умела раньше – до того, как в моей голове появилась грань, разделившая мою жизнь на «до» и «после». Стена, за которой лежала безжизненная пустошь забвения.

Но тут словно из ниоткуда – из-за той самой стены! – пришло знание, после чего из рук потекла вязкая Темная магия.

Я принялась заливать ее в лежавший передо мной труп мужчины, к которому не испытывала ровным счетом ничего. Никакого сочувствуя, лишь глухое раздражение из-за того, что они похитили ребенка.

Девочку, которой я завязывала косу… Девочку, чьей кукле стирала платье… Девочку, которая водила меня смотреть на коров, а потом утверждала, что я – невеста герцога.

Она не причинила никому вреда, маленькая, улыбчивая Агнесс!.. Тогда почему они это сделали? Возжелали ее способностей? Захотели оставить себе маленькую прорицательницу? Или же убить ее, потому что не понимали, кто она такая – ребенок со столь сильным и специфическим Даром?!

– Кто ты? – спросила я у открывшего глаза умертвия. Но тут мой голос сорвался – Темная магия наполняла меня с ног до головы, мешая говорить.

Оглянулась, ища поддержки. Увидела, как толпились вокруг меня люди Нортона Вестегарда. Смотрели на мертвеца с ненавистью – кажется, Агнесс успела завоевать их симпатии и тронуть суровые сердца воинов.

– Как тебя звать? – холодно поинтересовался герцог, переняв у меня инициативу.

– Иржех-х… – прохрипело умертвие. – Ирже… – забулькало, и дальше пошло что-то совсем уж невразумительное.

– Сейчас, – я кинула быстрый взгляд на Нортона Вестегарда, – добавлю еще магии. Только спрашивайте побыстрее, милорд, я долго его не удержу!

Его не пришлось просить дважды.

– Кто вас послал похитить девочку?

– Сами… – прохрипел оживший труп. – Сами ее похитили! Нас никто не подсылал. Лигор, кум мой, мужиков… буль-буль… хр… подговорил.

– Зачем?

– Ведьма она, девчонка эта! Ведьма она, и мать ее была ведьмой! Ту, другую, мы убили… Теперь пришел черед маленькой… Несчастья… То сушь, то паводок… Болезни… Скотина мрет… Ведьма… Ведьма во всем виновата!..

И снова забулькал, захрипел.

– Где? – рявкнул герцог. – Где она сейчас?!

– В деревне… Дарделинка…

– Все! – произнесла я с отчаяньем. – Все, я больше не могу его удерживать! Резерв на исходе…

Отпустила, и Иржихх наконец-таки отправился к Богам. Уверена, на Страшный Суд, где не будет ему пощады. Странное существо, решившее, что во всех их бедах виновата маленькая девочка, забылось вечным сном.

– Как же просто винить других! – пробормотала я, поднимаясь на ноги. – Найти того, на кого свалить свои беды… Того, кто беззащитен…

Тут я увидела мокрого Томаса, который тащил к нам упиравшегося паромщика. И Нортон Вестегард не стал с тем церемониться. Ударил неопрятного, трясущегося мужичонку кулаком в живот, и тот скрючился и упал к его ногам.

– Ты будешь говорить! – произнес герцог Аранский таким голосом, что у меня не осталось никаких сомнений… Если паромщик попробует молчать, он разделит судьбу Иржехха. – Расскажешь все своему господину, иначе сдохнешь. Ты предал нас, собака!.. Предал своего лорда!

Паромщик завыл, запричитал, заявляя, что он ничего не знал. Не знал, что будет ехать сам герцог Аранский!.. Никто этого не знал, иначе они бы не осмелились. Думали, что заезжие, столичные, те в последнее время здесь часто шастают…

К тому же заплатили ему, да еще и пригрозили!.. Он должен был всего лишь задержать паром на другом берегу. Но он не знал ни о какой засаде, слыхом не слыхал!..

И, рыдая, принялся лобызать грязные сапоги герцога.

– Деревня Дарделинка, – с ненавистью произнес Нортон Вестегард. – Ты сейчас же отведешь нас туда. Но если мы не успеем, я спущу с тебя шкуру. Буду отрывать по кускам и смотреть, как долго ты протянешь. И мне это доставит радость, гнида!

…Мы нашли ее возле реки. Перепуганную девочку, которую хотели предать «очищению» – Нортон Вестегард рассказал мне, что этот древний, бесовский обычай в герцогстве ему так и не удалось искоренить до конца.

Агнесс собирались бросить связанной в воду, потому что считали ведьмой. Думали, что делают добро – тем самым очистят от скверны весь округ, так как девочка заберет с собой все несчастья, обрушившиеся не только на герцогство, но и на всю Марсию.

На этот раз они даже не стали сопротивляться. Разбежались кто куда, когда на них налетели вооруженные, пылающие яростью мужчины. А позже я упросила Нортона Вестегарда простить им темное, дремучее невежество. Потому что никто из его людей не был убит – Симон, уверена, выживет, раны остальных я пока что перевязала, но собиралась затянуть, как только немного восстановится магический резерв.

Сама же обняла Агнесс – напуганную, плачущую, трясущуюся, – а герцог стоял рядом с нами. Переминался, держа в руках ее куклу, которую девочка обронила возле переправы. И она, шмыгая носом, схватилась за любимую игрушку, затем ее маленькие ручки снова обвили мою шею.

– Знаешь, – сказала ей, потому что девочка никак не могла успокоиться. – Все плохие дяди разбежались и больше никогда не вернуться. Никогда, обещаю тебе!.. Зато мы сейчас переберемся через реку, и все нехорошее, что было в твоей жизни, останется здесь. По эту сторону, Агнесс! А там, за рекой, стоит город. Большой и красивый, с огромными домами… Ты когда-нибудь бывала в городе?

– Один раз, с мамочкой, – всхлипнула она. – Мы ездили на ярмарку. Я хотела покататься на карусели и чтобы мама купила мне петушка на палочке. Но у нас не было денег…

– Ты обязательно покатаешься на карусели, – пообещала ей, взглянув на стоявшего рядом с нами Нортона Вестегарда. Лицо у того было странным. – И вот еще, мы… Мы купим тебе петушка, как только доедем до Бажена. – Правда, денег у меня не было, и я понятия не имела, что со мной будет дальше. Но продолжала говорить, пытаясь успокоить девочку, решив, в Бажене я что-нибудь придумаю. – Еще мы с тобой купим ткани и сошьем из него платья твоей Люси… Много платьев, и тебе тоже. И ты будешь настоящей маленькой принцессой!

Агнесс, шмыгая носом, покивала. Я чувствовала, как она успокаивается.

Впрочем, мои слова предназначались не только ей. Мне очень хотелось, чтобы Нортон Вестегард тоже их услышал. И еще, чтобы он полюбил эту девочку – столь много пережившую! – так же сильно, как привязалась к ней я. Несмотря на то, что не знал, был ли он ей родным отцом или нет.

Но с другой стороны – чужая душа потемки, и если он не хочет этого ребенка, как можно его заставить?..

– Иди, – сказала я Агнесс негромко. – Подойди к милорду герцогу и поблагодари его за свое спасение. Не бойся, он очень добрый!

Только не умеет обращаться с детьми.

Агнесс сделала к нему два нерешительных шага и быстро пробормотала слова благодарности. На это он молча кивнул, после чего резко развернулся и ушел, потеряв к ней какой-либо интерес.

Как я и думала, совершенно не умеет обращаться с детьми!

– Пойдем, – сказала я Агнесс. – Поедешь со мной на лошади? Симон немного… гм… приболел, так что он вряд ли сможет тебя везти.

Я бы посоветовала ему полежать несколько дней, но он был здесь и тоже размахивал мечом, разгоняя крестьян. При этом выглядел ужасно, но смотрел на меня с благодарностью.

Поэтому я взяла Агнесс за руку, уводя ее к лошадям, позволяя мужчинам остаться одним и решить, что они хотят больше – добраться до Бажена этим же вечером или все-таки зверствовать, покарав жителей Дарделинки за их дремучее невежество?

К удивлению, за нами с Агнесс увязался Натан. Прихрамывал, из наложенной повязки на бедре сочилась кровь, и я подумала, что его надо бы снова перевязать, но потуже, потому что магии у меня совсем не осталось.

Тут мое внимание привлек громкий «Кар!».

На разлапистую ветку ели как раз над тем местом, где мы оставили лошадей, плюхнулся здоровенный черный ворон, и она закачалась под его весом. Ворон повернул голову на бок и, уставившись на меня, снова каркнул.

И мое сердце почему-то застучало быстро-быстро.

– Рисаль, – Натан все же нас догнал. Рыкнул на ворона, махнул рукой: – Пошел вон! – и черная птица, презрительно каркнув, поднялась в воздух.

Сделала круг над нами, а потом улетела прочь.

– Д-да, – повернулась я к нему. Мне почему-то было жаль, что Натан прогнал ворона. – Тебя тревожит твоя рана на ноге?

– Нет, – усмехнулся он, покачав головой. – Меня тревожит совсем другая рана. На сердце, Рисаль! Потому что ты очень красива.

– Спасибо! – отозвался я растерянно, не понимая, к чему он клонит.

– Я слышал, ты потеряла память. Если тебе не помогут маги в Бажене, то у моей семьи неподалеку от замка Вестегард есть дом. Мои родители тебя примут. Нет, не подумай ничего плохого. – Его взгляд задержался на моих губах, затем скользнул ниже, на грудь. – В благодарность за спасение Симона – он для меня как названный брат.

– Спасибо, – сказала ему, – за твое предложение. Я буду иметь в виду.

Он бросил на меня еще один красноречивый взгляд, и я решила, что уж как-нибудь переживу и без его помощи.