Невеста для капитана

Глава 8

Стефани опустила шторы на своем вновь застекленном окне и обернулась к растянувшемуся на ее кровати мужчине в расстегнутой на волосатой груди голубой фланелевой рубашке, едва прикрывавшей его крепкий живот. Ее взгляд скользнул по стройным мускулистым ногам в серых шерстяных носках и слегка вываренных джинсах в обтяжку с непокорной выпуклостью под застежкой-молнией. «Ему надо было постричься и подкрасить бороду», — подумала Стефани. Она никогда не рассматривала бороду в качестве орудия пыток, но Иван умел великолепно ею пользоваться.

— Как ты думаешь, удастся миссис Платц выйти на контакт с Тесс этой ночью?

Иван усмехнулся.

— Может быть. Тесс должна бы уже вернуться со своей прогулки по саду, но что-то задерживается.

— Ты знаешь, это глупо, но я действительно чувствую себя живущей с ней бок о бок. Я начинаю понимать чувства Джимми Стюарта к Харви.

Он взбил подушку у себя под головой и поманил ее протянутыми руками. Ему нравилось, что, ко всему прочему, они были еще и друзьями. «Так хорошо полежать и просто поболтать», — думал он, но напряжение внутри его тела уже возрастало, и он чувствовал, что разговор придется на время отложить. Было еще рано, десять часов вечера, но он поражался, как смог вытерпеть так долго. Его худшие ожидания насчет гостиничного бизнеса сбывались. Стефани было практически невозможно застать одну. Когда они поженятся, а в том, что это произойдет, он уже не сомневался, она сможет, если захочет, заниматься отелем в летние месяцы. Зимой дом должен принадлежать только им. Он не желал круглый год делить Стефани с нескончаемым потоком постояльцев.

Она кротко улыбнулась, подошла к кровати и с грацией дикой кошки уселась на него, широко раскинув ноги. «Ей понадобилось немного времени, чтобы научиться использовать свою сексуальность», — подумал Иван с удовлетворением. Он заерзал под ней, сожалея, что джинсы его так тесны в бедрах. Она не стеснялась говорить, что ей больше по вкусу, и не стеснялась своей агрессивности. Эти черты были присущи ей как в спальне, так и вне ее. Сила — ее отличительная черта. У нее была сила в характере, в поведении, во всем. Он скользнул руками под ее футболку с названием Ратгерского университета и обнаружил то, что и ожидал: она была без белья. Ее грудь оказалась в его ладонях и была податливой и теплой. Ему нравилось, как перехватывало ее дыхание, когда он ласкал большими пальцами напряженные соски. Она, казалось, была удивлена, когда он решительным шагом вошел пятью минутами раньше в ее комнату и сбросил туфли. Она лишь на секунду опешила, но потом спокойно опустила шторы. Она ничего не спросила, а он не собирался оправдываться. «Возможно, я и излишне самонадеян, — подумал Иван, — но все произошло вполне естественно. К тому же не решен еще вопрос с трупом в сером сюртуке, а мне наплевать, сколько лет она занималась карате, была метким стрелком и сколько раз ей удавалось выжить после купания в Хадсон-ривер. Я не собираюсь оставлять ее ночью в одиночестве, по крайней мере, пока не разберусь, что же, собственно, происходит в этом доме».

Иван слегка приподнялся и, взявшись за язычок молнии, потянул его до упора вниз. Затем обхватил ее талию руками.

— Какое бесстыдство, — сказал он, улыбаясь.

— Я думала, ты сейчас ноги раздвинешь.

Он привлек ее к себе и поцеловал.

— Ты прямо мыслитель.

Он перекатился, оказавшись наверху, обхватил ее ноги своими и еще раз поцеловал, на этот раз уже серьезно. Его долгий поцелуй становился все настойчивее, глубже до тех пор, пока страсть не захватила их целиком. Они были любовниками во всех смыслах этого слова. Они касались друг друга, как позволено только людям, безумно любящим друг друга. Они делали продолжительные паузы, смакуя удовольствие, двигались медленно и, как бы невзначай, заставляли расти обоюдное желание.

Стефани в изнеможении откинулась на покрывало. Глаза ее были прикрыты, губы влажны, а грудь под футболкой покрыта испариной. Комната освещалась лишь лампой, стоявшей на ночном столике, поэтому в ней царил интимный полумрак. Это была, пожалуй, самая маленькая комната в доме, и Стефани обставила ее своей собственной мебелью.

Она стояла рядом с металлической кроватью из желтой меди и стягивала через голову футболку, с радостью ощущая его полный желания и нежности взгляд, в котором сквозило легкое удивление. В уголках его губ играла легкая улыбка, и она улыбнулась в ответ.

— Ты любишь, когда тобою занимаются, не так ли?

— Я не думала об этом.

Иван повел бровью и потянулся к ней, но она отступила на шаг. Лампа мягко освещала округлости ее грудей, и тени от возбужденных сосков ложились на них. Стефани спокойно расстегнула свои джинсы и, плавно изгибаясь, спустила их на пол, заставляя грудь соблазнительно подрагивать. Она подошла ближе и запустила пальцы под резинку своих миниатюрных трусиков-бикини.

— Не знал, что девственницам позволено носить такие трусики, — сказал хрипло Иван.

— Я больше не девственница, а их я купила пять лет назад и хранила до этого особого случая.

— Они очень хороши, но если ты ими дорожишь, то лучше сними сразу. У меня самообладания осталось на тридцать секунд, а потом я их разорву на клочки..

Стефани уже почти спала, когда услышала крик Эйлин Платц. Она вскочила с постели и протянула руку к двери, когда поняла, что совсем раздета. Она схватила халат, быстро обернула его вокруг талии и выбежала в холл. Там она чуть не столкнулась с перепуганной женщиной, которая уже выбежала из хозяйской спальни.

— Он был там! — кричала она. — Перед моим окном! Призрак!

К ним присоединились Мелоди и Люси.

— Что произошло?

Из спальни выскочил мистер Платц. Он показал на окно, открыл рот и рухнул на пол.

Стефани склонилась над ним и стала проверять пульс.

— Он в обмороке. Люси, быстро принеси мокрое полотенце.

Мистер Платц открыл глаза.

— Я потерял сознание? Это было ужасно! Кошмар какой-то! Я немедленно возвращаюсь домой в Мэриленд, ноги моей здесь больше не будет. — Он поднялся с пола. — Эта Тесс — самая уродливая женщина, какую я только видел.

Миссис Платц с отвращением закатила глаза.

— Это была не Тесс, дурак. Это был какой-то старик.

Иван и Стефани поморщились.

— Так что же, собственно, произошло?

Эйлин Платц судорожно вздохнула.

— Мы были уже в постели. Я читала, а Френк решал кроссворд. Неожиданно послышался какой-то скрип. Я прислушалась, а потом раздался этот ужасный стук и стоны…

Иван закусил губу и внимательно рассматривал свои босые ноги.

— Я сказала Френку, что это Тесс, а он ответил, что это ветер стучит, как прошлой ночью. Тогда я сказала, чтобы он встал и пошел посмотреть. И что же вы думаете он сделал! Да ничего! И не подумал вставать. На него это совсем не похоже.

Мистер Платц пожал плечами.

— Мне показалось, что это не было привидение.

— Потом шумы прекратились. Я тихо лежала, прислушиваясь. А через какое-то время опять началось! И опять Френк не двинулся с места и не поглядел в окно.

Стефани чувствовала, как пылали ее уши. Она прокашлялась и плотнее запахнула халат.

— Когда стоны опять прекратились, кто-то отчетливо постучал в раму. Голос позвал «Эйлин», «Эйлин». Я думаю, это звала Тесс. Я, конечно, полностью не уверена, но мне показалось, звали меня!

Стефани посмотрела на мистера Платца.

— Вы тоже это слышали?

— Да, я чуть не наделал прямо в штаны. Говорю вам, в эту комнату я больше не вернусь.

— Это заячье сердце так и не вылезло из постели, — сказала Эйлин Платц, бросая уничтожающий взгляд на мужа, — тогда встала я и отдернула штору. Это было там, прямо перед окном! Оно смотрело на нас в упор.

— Оно не могло смотреть на нас, Эйлин. Его глаза были закрыты. Я помню это совершенно отчетливо.

— Да, правда, — согласилась она, — но он нас видел через свои закрытые веки, клянусь вам!

Стефани уже знала ответ на свой следующий вопрос, но все равно спросила.

— На кого был похож этот призрак?

— Это был старик.

— Был на нем серый сюртук?

— Нет, — сказала миссис Платц. — На нем был плащ. Такой, типа пончо с капюшоном. Ведь шел дождь, сами знаете.

— Красота! — воскликнула Мелоди. — В вас, и правда, бурлит космическая энергия, с помощью которой вы, кажется, притащили в дом новое привидение.

Мелоди была со странностями, но она не была глупой, а Стефани прекрасно уловила покровительственный тон в ее словах. С другой стороны, миссис Платц, очевидно, любила успокоить нервы рюмочкой шерри, и ей просто необходимо было во что-то верить.

— Так что же случилось с мистером Призраком? — спросила Стефани. — Он сказал еще что-то? Он постучал в окно?

— Нет, он просто был там, прижавшись носом к стеклу. Потом он исчез. Я непроизвольно вскрикнула, и он просто взял и взмыл в воздух.

Стефани улыбнулась миссис Платц, как ей самой казалось, ободряюще.

— Я прекрасно понимаю ваше нежелание возвращаться в эту спальню. Мы предоставим вам комнату в другом конце дома, и я уверена, ни одно привидение вас больше не побеспокоит. В этом можете не сомневаться. — Она отослала Мелоди застелить кровать в комнате под номером пять и попросила Люси принести мистеру и миссис Платц горячего какао и печенья из кухни. Наконец она повернулась к Ивану. — Ты проверил галерею на крыше и купол?

— Да, но пойду посмотрю еще раз. Мы наверняка что-то упустили, — ответил он с усмешкой. — Этот старик не может просто взять и раствориться в воздухе. Где-то он должен быть. — Он сунул ноги в сапоги, которые отыскал в чулане. — Да, кстати, пока я буду занят обходом, не отодвинуть ли тебе кровать подальше от стены? Такие меры предосторожности не помешают.

Стефани прошаркала в кухню и налила себе чашку кофе из подогревавшегося на плите кофейника. Дождь прекратился, и все вокруг казалось безупречно чистым и ослепительно ярким. День обещал быть чудесным. Она устроилась за маленьким кухонным столом и положила себе в тарелку один из стынущих на решетчатой подставке оладий, испеченных из отрубной муки.

Люси отодвинула кучку только что нарезанного зеленого перца на край разделочной доски и повернулась к Стефани.

— Мне показалось, или действительно я видела, как полуодетый Иван Расмусен выскочил прошлой ночью из твоей спальни?

Стефани откусила кусок оладьи и прожевала.

— Мы с ним теперь… друзья.

Люси подала кузине масло и нож и уселась на стуле напротив.

— Друзья? Стефани Элизабет Лоу, по глупому выражению твоего лица я вижу, что вы, ребята, гораздо больше, нежели просто друзья. А я-то думала, ты хранишь себя для замужества. Как поживает твоя девственность? Или она приказала долго жить?

— Накрылась, — самодовольно ответила Стефани.

Люси застонала.

— Стефани, Стефани, я же тебя предупреждала на его счет. Он убежденный холостяк.

— Я в этом не уверена. Я думаю, он просто морально пока не готов к женитьбе. Но я тоже к ней не готова. В этом-то все и дело.

— Почему это не готова?

Стефани рассмеялась.

— Не знаю. Причин много. Я десять лет была семнадцатилетней, и теперь мне нужно время, чтобы немного повзрослеть.

— Похоже, ты наверстываешь упущенное со скоростью экспресса.

Мелоди проскользнула на кухню и стала у стола, рассматривая оладьи.

— Можешь съесть, — сказала Люси. — Свинины в оладьях нет, проверено.

Мелоди взяла оладью двумя пальцами и понюхала.

— М-м. — Она отщипнула губами маленький кусочек. — Итак, — обратилась она к Стефани со свойственной ей бесцеремонностью, — вы что, с Расмусеном спите, что ли?

Люси закатила глаза.

— Господи, Мелоди, не могла бы ты составить себе труд быть более деликатной?

Беседа внезапно прервалась, когда дверь открылась от толчка Ивана. Минуту девушки завороженно смотрели на него, а потом все три вспыхнули и сосредоточенно занялись каждая своим делом. Иван стоял посреди кухни, засунув руки в карманы джинсов.

— Я помешал беседе?

Мелоди откинула с лица свисавшую пучком соломины прядь своих оранжевых волос.

— Мы вот с Люси интересуемся, спите ли вы теперь со Стефани вместе.

Иван подошел к плите и плеснул себе в кружку горячего кофе. Если бы спросил кто-нибудь другой, он бы быстро ему объяснил правила вежливости, тактичности и невмешательства в чужие дела, но Мелоди в этом отношении была безнадежна. Поэтому он спокойно потягивал кофе, поглядывал на Стефани и ухмылялся.

— Камень в твой огород. Может, объяснишь девушке?

— Только не я, — ответила Стефани. — Не желаю ничего говорить.

Ближе к полудню Иван возвращался из гавани и на минуту остановился на тротуаре напротив Хабена. Массивная женщина, укутанная в красно-синюю шаль, сидела в кресле-качалке на галерее дома. Она помахала ему рукой и улыбнулась, и Ивану пришлось выдавить из себя ответную улыбку.

Стефани уже ждала его у дверей.

— Ты видел миссис Ковальски? — По выражению его лица она поняла, что видел. — Похоже, миссис Платц попала в программу новостей, и теперь у нас все комнаты забронированы. Невероятный наплыв любителей привидений. Я уже переселила Люси и Мелоди на третий этаж. — Она почувствовала, как ее ладони повлажнели, и молча кляла себя за это. Влажные ладони — не редкость в ее жизни. Только на этот раз не жизнь ее была в опасности, а всего лишь чувство собственного достоинства. Она не знала, что страшнее. — А тебя я хотела бы переселить к себе. Если, конечно, тебя это не смущает. К тому же тебе не придется платить за постой, — сказала она, заикаясь от его внимательного взгляда.

Он осмотрел холл и содрогнулся от того, что увидел. Целая шеренга людей, надеющихся на встречу с привидением и ожидающих своей очереди вышла на прогулочную галерею. Бедная тетушка Тесс.

Стефани вздохнула.

— Мне и самой это не нравится, — сказала она виновато. — Но мне нужны деньги.

— Неужели они тебе настолько нужны?

— Иван, все свои деньги до последнего цента я вложила в этот дом. Он — мой единственный источник дохода. Когда в следующем сентябре ты вывезешь свою мебель, мне надо будет быть готовой к покупке новой.

— Почему же ты не подумала об этом прежде, чем покупать дом?

— Я думала. У меня было пять тысяч долларов, как раз на приобретение мебели, но пришлось угрохать их на ремонт этого реликта.

Иван взъерошил пальцами волосы. Ему было наплевать на мебель или на ее бездарность как управляющего, но его бесило, что она воспринимала, как само собой разумеющееся, что к сентябрю он будет уже далеко отсюда.

— Можешь селить меня, где хочешь, — ответил он, стараясь говорить ровным голосом. Он прошел в кухню и взял из холодильника холодного пива. Ему не хотелось говорить что-либо сгоряча, о чем впоследствии можно было пожалеть. Она думала о своем будущем, и в этом он обвинять ее не мог, но неужели она не знает, как он к ней относится! Как она только могла подумать, что в сентябре его уже не будет.

Люси перестала мешать суп в кастрюле, пошарила рукой в верхнем ящике комода и протянула Ивану открывашку.

— Это импортное пиво, к нему нужна открывашка, Хотя ты выглядишь достаточно ненормальным, чтобы открыть его и зубами.

Иван запрокинул голову и сделал длинный глоток.

— Твоя кузина доведет меня до ручки.

Люси изобразила на лице сострадание, но почувствовала, что все в ней дрожит от смеха. Она всегда считала, что когда Иван, наконец, полюбит, то будет похож на человека, налетевшего головой на столб. Сам он остановиться вовремя не сможет.

— Хочешь поговорить об этом?

— Не о чем здесь говорить. Я продал Хабен, она его купила и превратила в сумасшедший дом.

Люси вздохнула.

— Да, дело пошло не совсем так, как я ожидала. Думаю, эта вакханалия с призраками вышла из-под контроля.

— Кажется, это мои чувства к Стефани вышли из-под контроля. — Он допил пиво и заглянул в кастрюлю с супом. — Пахнет вкусно. — На лице его заиграла улыбка. — Ее первый опыт был просто ужасен.

— Слышала, слышала. Она сказала, что ты зато был великолепен.

— Она, правда, это сказала?

— Угу, и сказала, что ты все же поел той ее ухи.

Иван рассмеялся.

— Я был голоден, как волк. — В основном от ее вида, вспомнил он. С самого начала было в ней что-то, чертовски привлекавшее его. Ему запало в душу, как она катилась с холма и ругалась, приземлившись на спину. Она не была слишком хрупкой. Но по какой-то необъяснимой причине ему хотелось защитить ее, постараться обогреть ее своим теплом, дать ей большее, нежели сексуальное удовлетворение.

До кухни донесся смех и звук бьющегося стекла. Люси прищурила глаза и сжала губы.

— Мне это все больше действует на нервы.

Вошла Мелоди с тряпкой в руке, в которой были осколки разбитой посуды.

— Они должны убраться отсюда. Они сходят с ума от безделья.

— Нам следует заниматься главным, — согласилась Люси. — Ты понимаешь, о чем я?

— Да, — ответила Мелоди, — надо поскорее избавиться от этих отвратительных посетителей. А потом надо переселить Ивана и Стефани из их коморки. Там очень скрипучая кровать, звуки разносятся по всему дому. Я глаз ночью не могла сомкнуть.

Иван взял себе еще пива. Он не был ханжой, но и эксгибиционистом себя не считал. Сделать свою половую жизнь достоянием общественности не фигурировало в его списке первоочередных задач. Первый раз в жизни он почувствовал, что краснеет, и приложил холодную бутылку ко лбу.

Вдруг Стефани ворвалась в кухню, прошла прямо к мойке и смочила посудное полотенце. Она приложила его к голове, нимало не заботясь, что вода течет по ее лицу и капает на пол.

— Как у меня болит голова! У меня в жизни не было мигрени, и вот я ее заработала. — Она сняла полотенце и выпрямилась. — Кажется, полегчало, — сказала она, поворачиваясь к Люси. — Все эти люди хотят обедать. Значит, нам придется их кормить в две смены. Иван может поесть с первой партией, а мы с Мелоди будем прислуживать. Потом я буду обедать со следующими, а ты и Мелоди будете подавать. — Стефани обвела взглядом всех присутствующих. — Устраивает мой план? Если не устраивает, предлагайте свой.

Люси подняла бровь.

— Ты считаешь, этим людям нужен еще и тамада?

— Нет, я думаю, им требуется надсмотрщик, дрессировщик диких зверей. Как вы думаете, продают в магазине рогатины? — Стефани утомленно навалилась на стойку. Она бы с удовольствием предпочла другой способ заработать на мебель. Контролировать эту толпу охотников за привидениями — не какая-нибудь скучная полицейская работа. К тому же Ивану все это сильно не нравилось. Она не могла его упрекнуть. Она действительно лишила Хабен его аристократического достоинства. Стефани взяла корзинку с круглыми кусочками поджаренного хлеба и поставила ее на десять секунд в микроволновую печь. Когда к вечеру дом, наконец, опустеет, ей надо будет хорошенько обо всем поразмыслить. Сейчас ей хотелось только одного — поскорее всех накормить. Она вынула хлеб из печи и достала из холодильника большой кусок масла.

— Мелоди, обед начнется с чашки супа.

Мелоди достала из кухонного шкафчика баллончик с лаком для волос и обильно оросила свою шевелюру. Потом она показала Люси большой палец и понесла поднос с дымящимися чашками в столовую.

— Хотите супа? — спросила она мужчину, сидевшего слева от Ивана. Не дождавшись ответа, она поставила чашку у него перед носом. — Смотрите, чтобы не попались рыбьи глаза. Я читала где-то, что они ядовиты. От них так разбухает язык, что уже не помещается во рту, потом он чернеет, и вы умираете от шока. Вы видели эту ужасную смерть от шока?

Мужчина покачал головой.

— Она безобразна, — объяснила Мелоди. — Это медленная, мучительная смерть, очень медленная и очень мучительная. Глаза вылезают из орбит, лицо становится багровым, а мошонка увеличивается до размеров дыни. А когда вы, наконец, умираете, то накладываете в штаны.

— Я читала статью об этом, — сказала женщина на другом конце стола. — Она была в майском номере «Ридерс Дайджест», не так ли?

Ее соседка покачала головой.

— Я прочла тот номер от корки до корки и точно знаю, что такой статьи там не было. Об этом писали в одном из медицинских журналов, какие обычно лежат в приемных врачей. Я помню, что заметила ее, пока ждала, чтобы померить давление. Я запомнила, потому что у мужчины на фотографии буквально не было глаз, они прямо вывалились наружу.

Мелоди взглянула на Ивана и прошептала краешком рта:

— Кого терпеть не могу, так это умников. — Она поставила на стол еще две чашки с супом и остановилась рядом с толстым краснолицым мужчиной.

— Иногда ядовитая жидкость вытекает из рыбьих глаз и растекается по всей тарелке, — сказала она. — Но это происходит только, если их переварить, а мы были достаточно осторожны. — Она глянула на Стефани, стоявшую в напряженной позе с корзинкой хлеба в руках. — Люси, надеюсь, не переварила опять суп?

Стефани не могла произнести ни слова и только смотрела страшными глазами. В течение последних нескольких недель она считала Мелоди лишь отбившимся от рук подростком, но вдруг ее осенило, что та могла быть совсем не той, за кого себя выдавала. Она вдруг поняла, что Мелоди отнюдь не дуреха, и у нее возникло подозрение, что она и далеко не подросток. Мелоди — типичный манипулятор, теперь Стефани была в этом уверена, и у нее было тонкое чувство юмора. Стефани улыбнулась девушке и удивилась, как это она раньше не поняла то, что теперь было для нее совершенно очевидным. Она вновь почувствовала себя глядящей в зеркало заднего вида и наблюдала в нем пародию на себя, полицейского. Ей даже не хотелось сейчас размышлять, кем была Мелоди на самом деле. Инстинкт подсказывал ей, что девушка не опасна, но осторожность не давала поверить в это на все сто процентов.

— Я уверена, что суп приготовлен как надо, — сказала Стефани. Она наклонилась к Ивану и прошептала ему на ухо: «На всякий случай лучше не ешь, я бы не хотела видеть, как ты пытаешься запихнуть пару дынь в эти тесные джинсы».

— Вы, по-видимому, та молодая леди, которая разговаривает с Тесс? — обратилась к Мелоди одна из женщин.

— Ага.

— О чем вы с ней разговариваете?

Мелоди пожала плечами.

— Мы много болтаем о Стинге. Она тащится от Стинга.

Женщина, казалось, была смущена.

— Что такое стинг?

— Это певец, Господи! — Мелоди округлила глаза и начала собирать посуду. — Мистер Джексон, вы не съели ни ложки супа. Как вы думаете вырасти большим и сильным, если будете так есть? О, мистер Биллингс, и вы тоже ничего не ели.

— Я берегу место для основного блюда, — ответил мистер Беллингс. — Что будет на второе?

Рот Мелоди растянулся в зловещей улыбке.

— Ветчина.