Невеста лорда. Книга 1

Часть 6. Негостеприимный замок

Гости в Кейремфорде случались чаще, чем лорду Фержингарду хотелось бы. Раз в год, обычно летом или ранней осенью, соседи обязательно присылали какого-то младшего и не слишком нужного родственника засвидетельствовать почтение, передать поздравления и вручить какую-нибудь безделушку в качестве подарка. Лорд Вильморт всегда полагал, что это делается только для того, чтобы убедиться, что в Кейремфорде все еще есть кто-то живой. Если Фержингарда это раздражало, то он не подавал виду.

— Они хотят знать, что здесь у нас происходит, и это естественно. Наши соседи стараются соблюдать правила учтивости, нам не стоит пренебрегать этим, — говорил лорд своей жене, как бы пытаясь оправдаться за то, что следующие несколько дней леди Альде придется безвыходно провести в своих покоях. — В этот раз нас посетил какой-то из племянников лорда Костерера. Все верно, в прошлом году ведь была очередь Ниатаров… Вы тоже подметили эту забавную закономерность, моя дорогая?

Закономерность, которую лорд Вильморт считал забавной, заключалась в том, что соседние лорды явно сговаривались заранее о том, чья очередь посылать визитеров в Кейремфорд. Удовольствие это было настолько сомнительное, что никто из гостей не задерживался в замке дольше двух-трех дней. Лорд Вильморт не устраивал пиры, не держал у себя музыкантов или фокусников и не мог предложить прибывшим никаких развлечений, кроме посещения своей библиотеки. Состояние леди Альды не позволяло ей выходить к гостям, поэтому лорд Вильморт каждый раз извинялся за нее и ссылался на то, что его жена плохо себя чувствует после болезни. Все прекрасно понимали, что за болезни у леди Фержингард, и никто не задавал нетактичных вопросов.

Был, правда, еще один человек, последние пару лет появляющийся в Кейремфорде с завидной регулярностью — сир Кристов Элейт, второй сын лорда Эльтура Элейта, также приходившийся лорду Фержингарду внучатым племянником. Лет сорок пять назад ныне покойная старшая сестра Вильморта, леди Айрис, вышла замуж за одного из сыновей тогдашнего лорда Элейта — по тем временам это казалось очень удачной партией, ибо на большее дом Фержингардов претендовать не мог. Вопреки ожиданиям, муж леди Айрис все-таки стал лордом Белого Зуба после смерти двоих своих братьев, чему Фержингарды в свое время успели немало порадоваться. Теперь лордом Элейтом уже больше пятнадцати лет был старший сын леди Айрис, Эльтур, у которого, в свою очередь, было четверо сыновей. Старший из них — и это не подвергалось ни малейшему сомнению — должен унаследовать в свое время замок Белый Зуб, третий и четвертый — или сесть в меньших и менее значимых крепостях Элейтов, или остаться при брате. А у сира Кристова были свои планы — после смерти лорда Вильморта он собирался претендовать на Кейремфорд.

Соседние лорды уже давно приглядывались к владениям Фержингарда, но когда он к почти сорока годам все-таки обзавелся молодой женой, слегка приуныли. Однако после смерти первого рожденного леди Альдой ребенка и следующих шести лет, в течение которых стало понятно, что она вряд ли сможет подарить мужу здоровое потомство, соседи вновь приободрились. И Кристов Элейт стал ездить в Кейремфорд по любому поводу, с подарками, письмами и просто из родственных побуждений. Кристов раздражал лорда Вильморта заметно меньше всех остальных родственников, поэтому он ничего не имел против визитов внучатого племянника в свой замок. Сир Кристов был учтив, неглуп, любознателен, в меру остроумен, говорил негромко и по делу. Ему — одному из немногих — действительно нравилась замковая библиотека, хотя он несколько раз спрашивал лорда Вильморта, почему тот никак не обзаведется мастером-книжником.

— Все никак не могу смириться со смертью мастера Арлобора, который так хорошо приглядывал за этим книгохранилищем много лет, — вздыхал Фержингард.

— Он умер недавно?

— Лет двадцать пять назад, я полагаю.

— И с тех пор замок без книжника?

— Я сам могу позаботиться о своей библиотеке.

Кристов пожимал плечами и в дальнейшие расспросы не пускался, зато собрание текстов очень хвалил. Фержингарду действительно было, чем гордиться — значительная часть редких и ценных книг уже перекочевала из Враймута, где ими никто особо не интересовался, в книгохранилище Кейремфорда. Нертоны непростительно легко расставались с книгами, получая взамен всякие безделушки из прежде неизвестного «бледного золота», технологию изготовления которого Фержингард держал в секрете.

Как-то раз, в один из первых приездов Кристова Элейта в Кейремфорд, лорд Вильморт подарил ему аграф из «бледного золота», украшенный простенькой чеканкой, и спросил между делом, на что это похоже. Юноша взвесил блестящее светло-зеленое изделие на ладони, поднес к глазам, чтобы как следует рассмотреть, повертел на свету.

— На нем еще нет царапин, значит, его еще не чистили, изготовили совсем недавно, — проговорил юноша под внимательным взглядом Фержингарда. — Но сам металл был известен давно. У нас был старый рог для питья с ободком такого же цвета, только чуть потускневшим. Мне не хватает знаний, я могу только предположить, что это либо сплав золота с чем-то, что придает ему такой оттенок, либо совершенно иной благородный металл. Может быть, в ваших владениях случайно обнаружилось месторождение, или ваш мастер-ювелир заново открыл забытый сплав… Но, зная вас, я не ошибусь, если предположу, что вы вычитали об этом металле в старых книгах?

— Вы не далеки от истины, сир, — ответил Фержингард. — Добыча «бледного золота» действительно старый секрет моего дома, оказавшийся забытым на многие века и вновь возрожденный. Я более чем уверен, что и упомянутый вами рог для питья был когда-то давно подарен кем-то из моей семьи вашему предку.

— Мне определенно очень нравятся старые традиции, — полушутливо заметил Элейт, чем вызвал у лорда Вильморта тонкую, ему одному понятную, улыбку.

В следующий приезд Фержингард вручил Кристову кожаный чехол с дюжиной дамских булавок из «бледного золота», украшенных на концах кристалликами турмалина.

— Вы ведь много путешествуете по Северу, сир? — уточнил лорд Вильморт.

— Случается.

— Я буду рад, если вы будете дарить эти штучки хозяйкам замков, в которых вы гостите, и их дочкам, внучкам, подружкам и так далее.

— Дарить от вашего имени? — спросил юноша.

— Нет, от своего, или, если хотите, от имени вашего отца. Можете сказать, что купили эти булавки у меня.

— Как вам угодно, — легко согласился Кристов. Он уже усвоил, что когда приезжаешь в небогатый замок с каким-нибудь подарком, то камин в гостевых покоях топится жарче, постель становится мягче, еда вкуснее и слуги расторопнее.

Кристов Элейт стремился стать для лорда Вильморта полезным, а в идеале — незаменимым помощником. О том, чтобы пробудить в двоюродном дедушке какие-то родственные или хотя бы дружеские чувства, разумеется, и речи идти не могло, да Кристов и не рассчитывал на подобное — он вел честную игру. Однажды он даже в открытую спросил Фержингарда, почему тот не расторгнет брак и не возьмет себе другую, здоровую жену. Лорд Вильморт бесстрастно ответил, что счастлив с женой и получил от этого брака больше, чем любой другой мужчина в мире мог бы рассчитывать. И Элейт, успокоенный на счет дальнейших намерений лорда, по привычке закрыл глаза на то, что казалось ему непонятным, и оставил нетактичные вопросы. Хотя вещей, любому нормальному человеку казавшихся странными, с каждым своим визитом юный сир Кристов замечал все больше и больше.

В последний раз Элейт приехал в Кейремфорд не один, а с приятелем — молодым человеком лет двадцати с небольшим по имени Ратольд. Он был, по собственным словам, бастардом брата лорда Тальмерта, рожденным от простолюдинки. Лорду Вильморту Фержингарду, который всю свою сознательную жизнь посвятил изучению истории Севера, понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, кто вообще такие Тальмерты.

— Тальмерты с болот, верно? Из Старой Мочажины? — уточнил он у гостя.

— К сожалению, да, — ответил тот.

Лорд Фержингард все никак не мог вспомнить, присутствовал ли глава этого дома во время принесения присяги Рейвину Эстергару, и если да, то за кого высказал свой голос, и прислушался ли хоть кто-то к нему.

— Вы забрались далеко от дома, — задумчиво констатировал Фержингард.

— Если бы вы видели мой дом, вы бы поняли мое стремление быть от этого места подальше, — отозвался гость.

Он не был похож на бастарда ни внешне, ни поведением: говорил громко и дерзковато, взгляд был прямой, походка твердая. На поясе висел хороший, судя по рукояти, полуторный меч в ножнах из промасленной кожи с металлическими полосами, а короткий плащ с бобровой опушкой скрепляла серебряная фибула, которую Фержингард раньше замечал на плече Кристова. Тем не менее, сесть с собой за одним столом лорд Вильморт бастарду, разумеется, не позволил, предложив поесть на кухне со слугами, чему Ратольд был только рад.

Лорд Фержингард и Кристов Элейт ужинали вдвоем в освещенной факелами зале без окон.

— Как здоровье вашей супруги, лорд Вильморт? — спросил юноша, глядя на привычно пустующее место леди Фержингард.

— По-прежнему не позволяет ей исполнять должным образом обязанности хозяйки, — как обычно ответил лорд.

— Сочувствую, передавайте ей мои самые лучшие пожелания.

— Непременно. А вы сами еще не женились? — осведомился между делом лорд.

Тема для Кристова была болезненной. Ему уже исполнилось девятнадцать, и последние три года он только и делал, что искал предлоги, лишь бы не жениться.

— Все еще не нашел подходящей партии. Лорд Нертон все пытается подсунуть мне своих внучек, но я ездил во Враймут этим летом, видел этих девиц — они все похожи на бочонки.

— Как я вас понимаю… сам в свое время едва избежал подобной же участи, и только моя бедность спасла меня тогда от перспективы породниться с Нертонами.

— Зато позже вы получили в жены дочь Агнора Эстергара. Я полагаю, ради такого союза стоило выждать любое время.

— О да… я всегда знал, что вправе рассчитывать на большее, чем имею в данный момент, — лорд Вильморт улыбнулся уголками тонких губ. — Может быть, у вас уже есть кто-то на примете, кого еще только предстоит завоевать?

— Может быть, я собираюсь жениться на дочери нынешнего лорда Эстергара? — в тон ему протянул Кристов. — Будет же когда-нибудь у него дочь.

— Да вы совсем не торопитесь, сир… — усмехнулся лорд Вильморт. — Выбрали бы дочку Бенетора — ей одиннадцать, если мне не изменяет память. Тоже не последний дом на Севере, и не так долго ждать.

— Если честно, лорд Вильморт, я предпочитаю свободу, — закусив губу, признал Кристов. — В том числе и от брачных уз.

— Свободен тот, кто не принимает на себя никаких обязательств… — тихо проговорил Фержингард, будто обращаясь к самому себе.

— Между прочим, мы видели кое-что странное, когда ехали к вам, лорд Вильморт, — сказал Элейт, которому очень хотелось уже сменить тему.

— Что же?

— Мы видели мужчину, который шел по ледяному тракту. Пешком. Мы проехали мимо него слишком быстро, но точно видели, что он был один и тащил на волоке тушу оленя.

— Человек, верно, охотился, — спокойно прокомментировал Фержингард таким тоном, как будто это действительно было обычное дело.

— В этом лесу?! — юноша не смог скрыть изумления. — Я не пошел бы туда и с отрядом воинов.

— Чувство голода иногда бывает сильнее страха, — заметил лорд и прибавил задумчиво: — А может, этому человеку и нечего было бояться.

— Все же это довольно странно… — пробормотал Элейт. За свои неполные двадцать лет он успел усвоить, что если видишь на ледяном тракте посреди леса одинокую пешую фигуру, вероятность того, что это окажется живой человек, минимальна. Но разве можно представить упыря с волокушей?

— Послушайте, лорд Вильморт, — заговорил Кристов после паузы, — я раньше не раз слышал разговоры о том, что вы будто бы… гуляете в окрестностях к северу от вашего замка. И я, признаться, не знал, как мне относиться к этим слухам: много ли в них правды, или так, болтовня.

— Сир Кристов, — раздельно и с напором выговаривая каждое слово, заговорил Фержингард, — даже если и правда, вам не кажется, что, во-первых, я имею право гулять, где захочу, тем более, в окрестностях собственного замка, а во-вторых, я лучше всяких распускающих слухи глупцов знаю, где в моих владениях безопасно гулять и охотиться, а где нет?

— Разумеется, это так, — успокоенно и покладисто согласился Элейт.

Тихая, как тень, служанка подала господам ореховый пирог с медом и подогретое красное вино. Кристов отхлебнул немного и недоуменно повертел в руках свой кубок — запах оказался очень специфическим и резким, а привкус непривычным, горьковато-сладким.

— Корица, — подсказал лорд Вильморт. — Ужасно дорогая пряность, которую выращивают на островах вблизи Конта Доро. Я купил немного на пробу, но, по-моему, оно того не стоит. Как считаете?

— У вас недавно были южные торговцы? — озадаченно спросил юноша.

— Да. Я договорился послать сопровождающих, чтобы встретить их караван на границах земель Ниатаров — туда южане еще могут добраться сами — и провести до моего замка и обратно. Как мне кажется, южных купцов устраивает такая форма взаимодействия, и они не против впредь водить караваны в мои земли не реже четырех раз в год.

«Мир сходит с ума, — решил Кристов Элейт. — Во всяком случае, южная его половина, если южные торговцы согласны четыре раза в год ездить туда, куда не каждый северянин отважится сунуться».

— Клянусь Неизвестным, лорд Вильморт!.. — воскликнул он. — Если в ваших лесах теперь можно безбоязненно гулять и охотиться, да еще и южные караваны прибывают каждый сезон, то, верно, Север меняется на наших глазах!

— Север не меняется, — откликнулся лорд Кейремфорда, отпивая из своего кубка теплое сладкое вино. — Меняются наши отношения с ним.

После ужина с гостем лорд Фержингард, взяв у служанки поднос с едой, поднялся в покои жены. Леди Альда сидела в специально изготовленном для нее широком кресле в россыпи подушек.

— Как вы, моя дорогая? — первым делом осведомился лорд Вильморт у супруги, но заметив, что в комнате довольно прохладно, разозлился: — Проклятье, почему камин не затоплен? Я точно отрежу Хильде что-нибудь еще, если она еще хоть раз забудет…

Он поставил поднос с едой на колени леди Альде и сам завозился с камином.

— Ну же, съешьте немного горячего супа, это именно то, что вам нужно, — ему пришлось самому вложить серебряную ложку в руку женщины. — Приезжали торговцы с побережья, привезли соль, это делает пищу намного вкуснее, согласитесь… Ну что же, прикажете мне кормить вас, как ребенка? Попробуйте хотя бы. Вот… вот так.

Кое-как заставив жену съесть суп и немного вареных бобов, лорд удовлетворенно улыбнулся, поставил поднос с остатками пищи на пол.

— Ребенку внутри вас нужно, чтобы вы питались хорошо, — спокойно и вкрадчиво, уже в который раз, начал объяснять Фержингард. — Это необходимо, с этим пока что ничего не сделать.

Леди кивнула.

— Будете теперь отдыхать? — полуутвердительно осведомился лорд. — Помочь вам раздеться?

Ему показалось, что женщина пытается ответить, и он склонился над ней, будто стараясь что-то расслышать.

— Что? Вы хотите что-то сказать?

Леди Альда так и не произнесла ни звука, но муж ее понял.

— Что, прямо сейчас? Это совершенно не обязательно — я уверен, они в полном порядке. Может быть, хотя бы подождете немного — в замке посторонние, но, я думаю, они не задержатся у нас дольше пары дней… Ну, если все-таки хотите — пойдемте.

***

Сира Кристова Элейта поместили в гостевых покоях, которые он по привычке уже считал своими. В комнате был камин, одно небольшое окно со скрипящими и хлопающими деревянными ставнями, которые Элейт, тем не менее, ненавидел оставлять закрытыми, канделябры с сальными свечами и несколько старых пыльных шкур на полу и на стенах. Одним словом — жаловаться было не на что.

Устав за день, Кристов сразу после ужина прошел в отведенные ему покои, поставил меч на вертикальную подставку возле изголовья кровати, закрыл камин чугунной заслонкой, разделся и лег спать. Уже почти засыпая под скрип покачивающихся ставен, он не услышал ни того, как отворилась дверь его покоев, ни шагов — тем более, что вошедший заранее снял сапоги. Резкое пробуждение было вызвано тем, что чье-то тяжелое тело навалилось сверху на Кристова, вжимая в набитый конским волосом тюфяк и перехватывая рефлекторно потянувшуюся к мечу правую руку. Элейт вскрикнул от неожиданности, отчаянно задергался, пытаясь освободиться, и услышал над ухом знакомый и очень довольный смех.

— Проклятье! Ратольд, пусти… — зашипел Элейт. — Я уже спал!

— Извини, не удержался, — усмехнулся тот, перекатываясь на бок и удобно устраиваясь рядом. — Почему не пришел ко мне после ужина?

Сир Кристов начал было что-то выговаривать недовольным тоном, но Ратольд привычно запустил руку ему под сорочку, и тот замолчал, жмурясь от удовольствия.

— Ты спросил его о том, что мы видели на тракте? — задал Ратольд интересующий его вопрос, ради которого, собственно, и решил подняться в гостевые покои.

— Ты видел, — поправил Кристов, — я не глядел в окошко.

— Так что он ответил?

— Сказал, что человек просто охотился.

— В этом лесу?! — воскликнул Ратольд с тем же изумлением, с каким воспринял объяснение Фержингарда сам Кристов.

— Я не расспрашивал дальше. Лорд Вильморт не хотел говорить об этом.

— А я бы расспросил его как следует… — протянул Ратольд.

В нем с раннего юношества играло какое-то несвойственное благоразумным людям любопытство, которое заставило бастарда из деревянного барака, стоящего на сваях посреди болот, забраться за полтысячи лиг от дома, на самый край обитаемого мира.

— Знаешь, я не думал, что на Севере есть место более неприятное, чем Старая Мочажина, но, похоже, теперь я его нашел, — со странной смесью мрачной задумчивости и иронии произнес Ратольд.

— Кейремфорд — один из самых больших, величественных и древних замков на Севере… — обиженно начал Элейт, преисполненный ревностным уважением к замку, на который собирался претендовать.

— Знаю-знаю, — нетерпеливо прервал Ратольд. — Что не отменяет того обстоятельства, что это довольно поганое место. И даже не только в лесах и округе дело. Тут почти все слуги немые. Твой дед им всем языки поотрезал. А дети? Ты заметил, что во всем этом проклятом замке нет ни одного ребенка? Что это за порядки, скажи мне?

— Лорд Вильморт любит тишину. А насчет детей — ты не думал, что леди Альде, может быть, неприятно видеть чужих детей?

— Вот, еще и хозяйка замка, которая все время болеет и лет пять никому не показывается, — продолжал Ратольд. — За столько лет без наследников твой дед мог бы уже раз десять развестись с ней, и Эстергары бы слова ему поперек не сказали.

Раньше Элейт и сам немало думал об этом, но заверения лорда Вильморта убедили его в том, что тот не собирается расторгать брак, несмотря на то, что этот союз, скорее всего, так и останется бездетным.

— Он заплатил за леди Альду выкуп больший, чем давали за любую знатную невесту на Севере. Я никогда не замечал у него ни наложниц, ни любовниц. Он до сих пор любит ее, даже прикованную к постели и неспособную родить здорового наследника, он продолжает заботиться о ней и оберегать ее честь. Это auterre, страсть, и не нам их судить.

Такого же мнения придерживались почти все, кто более-менее близко был знаком с историей женитьбы лорда Фержингарда. Лорд Ретруд был против этого брака, считая, что его сестра заслуживает лучшей партии, но сама леди Альда и слышать не хотела о других предложениях. Дошло до того, что леди Альда заявила, что пойдет к Фержингарду без выкупа, как безродная. Эстергар пришел в ярость, но единственное, что смог сделать, это запросить за невесту огромный выкуп, в надежде, что Фержингард откажется от своего намеренья.

— С чего ты решил, что она прикована к постели? — спросил Ратольд, пропустив мимо ушей все высокие рассуждения об auterre, которых все равно не понимал.

— Лорд Вильморт говорил мне, что леди не может выйти из своих покоев, так как чувствует себя плохо. Я думаю, это как-то связано с ее женскими болезнями…

— Она может выходить, — заявил Ратольд, резко садясь на постели. — Я ее только что видел.

— Где? — удивленно и вместе с тем недоверчиво спросил Элейт.

— В галерее первого этажа, когда шел к тебе, сюда.

— И что она сказала?

— Ничего, я не говорил с ней. Я только мельком увидел ее со спины, она шла впереди меня, а потом завернула за угол.

— И как ты ее узнал? — усомнился Кристов. — Ты же леди Альду никогда не видел. Тем более в темноте и со спины, как ты говоришь.

— Служанки, кажется, платьев с золотым шитьем не носят, — усмехнулся Ратольд. — Любовниц, как ты говоришь, у него нет.

Элейт задумался, несколько обеспокоенный этим сообщением. Пару часов назад леди Альда, по словам мужа, была не в состоянии выйти к гостю и сказать ему несколько учтивых слов, а в ночное время вдруг решила выйти из своих покоев по каким-то своим делам. Все это время сир Кристов пребывал в уверенности, что леди Фержингард страдает от телесного недомогания, так как каждая новая ее беременность оканчивается неблагоприятным исходом. Неужели все-таки правдивы разговоры о том, что леди Альда страдает от душевной болезни и поэтому ее муж скрывает ее от посторонних? Или все-таки Ратольд видел в коридоре другую женщину — знатную гостью, приезд которой по какой-то причине должен оставаться тайной, или же лорд Вильморт завел любовницу, которую одевает в дорогие одежды, словно она леди? Это последнее предположение не входило в планы семейства Элейтов — бастарды мужского пола, если доживут до двенадцати лет, могут стать серьезным препятствием. Пока сир Кристов размышлял над этим, Ратольд встал с постели и кинул ему штаны и перевязь.

— Идем.

— Куда?

— Убедишься, что я говорю правду. Давай, одевайся.

Элейту не нравилась идея бродить ночью по замку своего двоюродного дедушки, но у него никогда не получалось возражать Ратольду. Было уже около полуночи, даже слуги разошлись по своим каморкам. Обычная для этого места тишина казалась теперь особенно гнетущей. Молодые люди спустились в галерею на первом этаже, и Ратольд показал, куда шла женщина, которую он видел. Указанный поворот в конце галереи вел к маленькой деревянной лестнице вниз. Кристов сказал, что ни разу не был в этой части замка, да и бывать там незачем, потому что ничего интересного там быть не может, и леди Альде незачем было бы туда спускаться. Его друг на это ответил, что замок, на который собираешься претендовать, следует изучить досконально, а то вдруг придется вступать в права наследования посредством штурма.

— Допустим, она еще где-то здесь и мы ее встретим, — скептически говорил Элейт. — Что мы ей скажем в таком случае?

— Поздороваемся и пожелаем много сыновей, — усмехнулся Ратольд, увлекая Кристова за собой в коридор, проходящий через несколько складских помещений, заполненных ящиками, бочками, тюками и крысами.

— Ну и куда ты меня привел? — проворчал уставший Элейт. — Тут никого нет, это северная часть замка, она почти не используется.

— Ничего не понимаю, — с досадой и вместе с тем еще большей заинтересованностью откликнулся Ратольд. — Я видел, как она завернула к лестнице. Должна была спуститься сюда, но зачем? Не сохранность же подпорченного свиного окорока ее волновала.

Элейт в очередной раз негативно высказался об уникальной способности Ратольда замечать странные вещи, до которых нормальным людям нет дела, а потом мучить всех окружающих попытками во всем разобраться.

— А это что за дверь? — спросил Ратольд, не слушая его.

Молодые люди остановились около крепкой двери из черного дерева с множеством толстых засовов, какие ставили обычно на дверцы повозок. Часть стены вокруг двери была сделана из более светлого камня и выглядела новее по сравнению с остальной кладкой.

— Здесь не должно быть дверей, — с сомнением отозвался сир Кристов. — Это наружная северная стена замка. За ней только крепостная стена и… лес.

— Говорил же, будет интересно, — воскликнул Ратольд с торжествующей улыбкой и нехорошим блеском в глазах, который Кристов узнал даже в неярком свете факелов.

Дверь была не заперта на замок, и все засовы были отодвинуты. За ней оказались полдюжины ступеней и длинный темный тоннель, конца которому не было видно. Элейт хорошо запомнил тот момент, когда со всей ясностью понял, что идти дальше не стоит и самое время вернуться в отведенную ему комнату и лечь спать. Это понимание пришло, когда он разглядел на обратной стороне двери множество глубоких царапин, оставленных чьими-то длинными и крепкими когтями. Ратольд жестко ухватил его за руку повыше локтя и потащил вперед за собой. Кристов на всякий случай вытащил меч из ножен — почему-то это очень хотелось сделать. Проход, по которому они медленно шли, был прямым и не слишком широким — взрослый мужчина мог, раскинув руки, коснуться стен, а с мечом и вовсе негде было бы как следует развернуться. Элейт примерно представлял, что тоннель проходит под крепостной стеной и ведет дальше в северном направлении.

Только через четверть часа, пройдя около пяти сотен ярдов и миновав вторую дверь, также оказавшуюся приоткрытой, сир Кристов догадался, куда вывел их тоннель. Молодые люди оказались посреди просторного помещения с высоким сводчатым потолком и стенами из светлого мрамора, вдоль которых стояли саркофаги со скульптурными крышками, изображающими покойных. Все девятнадцать захоронений принадлежали взрослым мужчинам, останки их жен и не доживших до совершеннолетия детей были помещены в виде праха в один украшенный барельефами ковчег, установленный в центре залы. Все имена и надписи на каждом из гробов были аккуратно сбиты, а сколы отполированы до гладкой поверхности.

— Вот это да, — протянул Ратольд, с искренним восхищением разглядывая саркофаги. — А мы покойников просто топим в болоте.

— Это старая усыпальница Фержингардов, — почтительно прошептал Элейт.

— Старая? А есть еще и новая?

— Да, та, в которой похоронены последние Фержингарды, находится восточнее Кейремфорда. А этой не пользуются уже несколько сотен лет. Бабушка рассказывала мне об этом.

— Кто-то, видимо, пользуется…

Общая планировка подземной части склепа была слишком простой, чтобы можно было заблудиться, но количество помещений и коридоров не могло не впечатлять. Большие залы с множеством каменных гробов соединялись друг с другом узкими и низкими коридорами, в которых, впрочем, тоже могли стоять несколько более простых саркофагов, вплотную прижатых к стенам.

— Осторожней, — предупредил Ратольд, указывая на яму в полу, закрытую полусгнившей деревянной решеткой. Присев на корточки, чтобы осветить дно ямы, он усмехнулся: — Смотри-ка, кого-то, видимо, решили похоронить, не дожидаясь кончины.

— Время до Эстерга — темное время… — тихо проговорил Элейт.

Еще через несколько залов захоронения стали меняться — теперь крышки саркофагов были тонкими, украшенными резьбой или просто гладкими, а статуи изображали покойных стоящими в полный рост, и в этом было что-то жуткое, так как глаза у всех скульптур были закрыты, а кисти рук сложены на груди или безвольно опущены. Элейту уже давно и невыносимо хотелось покинуть усыпальницу и вернуться в замок, но вместе с тем он чувствовал, что не может этого сделать, так сильно завораживало его это место.

Какой-то странный звук он различил, еще когда они с Ратольдом проходили по очередному коридору, и поудобнее перехватил рукоять меча, который не выпускал ни на минуту. Звук этот был похож на писк летучих мышей, которые в большом количестве копошились под потолком, но его источник был не сверху, а где-то рядом. Пройдя еще несколько ярдов вперед, сир Кристов понял, что шум доносится из одного из саркофагов. На простой гладкой крышке была выбита золотом надпись: «Здесь лежит Хенмунд Фержингард, прозванный Благоразумным, лорд замка Кейремфорд, глава своего дома и вассал Эстерга Покорителя Севера».

— Кажется, кто-то там доедает то, что осталось от твоего благородного предка, — саркастически заметил Ратольд.

Элейт не отреагировал на комментарий, заинтересовавшись другим — позади саркофага была какая-то странная конструкция, снабженная рычагом, а в края мраморной крышки были ввинчены металлические кольца, к которым крепились две цепи. Прямое назначение конструкции было столь же очевидно, сколь неясна была цель ее создания — рычаг, несомненно, должен был приводить в движение механизм, поднимающий крышку гроба, но кому, когда, а главное — зачем понадобилось вскрывать захоронение умершего четыреста с лишним лет назад лорда?

— Ну, откроем? — спросил Ратольд, хотя по сути это был не вопрос.

Кристов, уже не пытаясь возражать, передал ему свой меч и взялся обеими руками за туго поддающийся рычаг. Что-то затрещало, заскрипело, и крышка гроба поднялась, почти вертикально. Мерзкий писк многократно усилился, маленькие черные существа на дне саркофага беспокойно закопошились, заметались. Ратольд заглянул внутрь и опустил меч, коротко, но от души выругавшись.

— Поземники… Мелкие наглые твари… Надо сунуть туда факел.

Элейту захотелось рассмеяться облегченно, но смех не шел, застряв где-то в груди. Он несколько секунд смотрел на спугнутых светом шипящих и хлопающих кожистыми крыльями существ, и вдруг понял что-то страшное, какое-то невероятное предположение заметалось на краю сознания, не давая поймать себя и осознать в полной мере.

— Ратольд, это не поземники… — только и смог выговорить Кристов.

Где-то позади щелкнул замок арбалета, и короткий четырехгранный бельт с хрустом вонзился Ратольду в шею, выйдя из горла. Бастард покачнулся и упал навзничь, Элейт не успел его подхватить, рухнув на колени рядом с уже мертвым телом. Вылетевший из разжавшейся руки мертвеца факел откатился в сторону, шипя от соприкосновения с влажной пылью подземелья, и одновременно с этим стрелявший отбросил ставший ненужным арбалет. Кристов вслепую шарил перед собой, пытаясь нащупать рукоять своего меча. В ту секунду, когда ему это удалось, его ударили коленом в лицо, и он стукнулся затылком о саркофаг. Высохшие и твердые, будто скелетированные, пальцы сжали его горло. Элейт не выпустил рукоять меча, но противник коленом придавливал его правое запястье, не давая даже поднять руку. Все, что смог сделать Кристов, уже теряя сознание, — беспомощно схватиться левой рукой за сплетенное из трех цепей ожерелье на шее напавшего.

Когда Элейт перестал дергаться и обмяк, Фержингард встал, брезгливо отряхнул запыленную одежду, поднял так и не потухший факел и вставил его в скобу в стене над саркофагом.

— Спокойно, спокойно, — проговорил он, опуская руку в гроб и поглаживая потянувшихся к его ладони существ по покрытым черной шерсткой головкам. — Разве я позволю пугать вас огнем, мои хорошие?

Лорд Вильморт быстро стянул с Ратольда сапоги, его же собственным ножом, выпавшим из-за голенища, разрезал на убитом всю одежду и, с некоторым трудом приподняв отнюдь не легкое тело, перекинул его через край саркофага.

— Это вам надолго, — сказал он и при помощи механизма снова опустил крышку.

Из гроба раздавался слаженно-радостный писк полудюжины маленьких существ.

***

Сир Кристов Элейт пришел в себя и какое-то время не мог осознать происходящее. Первое, что он почувствовал — это то, что у него болит лицо, и второе — что он лежит абсолютно голый на какой-то деревянной поверхности, а его руки и ноги крепко зафиксированы ремнями. Он инстинктивно задергался, а когда путы сильнее впились в кожу, просто завыл от беспомощности и отчаяния.

Лорд Вильморт Фержингард сидел рядом на стуле и спокойно ждал, когда у его внучатого племянника это пройдет.

— Как самочувствие, сир? — осведомился он, когда Элейт притих.

— Лорд Вильморт, отпустите меня! — Кристов снова безуспешно дернулся и поморщился от боли. — Пожалуйста, лорд Вильморт, отвяжите…

— Скажите мне, что вы делали в склепе? — спросил Фержингард, проигнорировал просьбу.

— Ничего, клянусь вам! Мы только… Ратольд сказал… — Элейт осекся, только сейчас осознав в полной мере, что Ратольд мертв. Снова захотелось вопить и биться.

— Очень неудачное место для прогулок вы выбрали, сир, — произнес лорд Вильморт с сожалением в голосе. Впрочем, было сложно понять, есть ли хоть капля искренности в его сожалении. — И что же вам не спалось?

Юноша молчал, давясь сухими спазмами. Лорд Вильморт взял смоченный в холодной воде платок и приложил к сломанному носу Кристова.

— Вы меня поставили в крайне неудобное положение, — продолжал Фержингард. — Мне пришлось убить вашего… хм… товарища, и теперь придется что-то делать и с вами.

— Зачем вам это все? — простонал Элейт. — Разве мы причинили вам какой-то вред или нанесли оскорбление?

— Успокойтесь, будьте добры, — презрительно бросил Фержингард. — Разве я сказал, что вы в чем-то виноваты? Только в том, что полезли туда, куда вам лезть было совершенно необязательно. В этом, допустим, я сам до некоторой степени виноват. Вы, сир Кристов, не доставляли мне проблем в ваши прошлые визиты, но я не подумал о том, что ваш спутник может сподвигнуть вас на нечто безрассудное.

Он надолго замолчал, задумавшись. Элейт чувствовал, что именно в эти минуты решается его дальнейшая судьба, внутренне ему хотелось скулить и умолять, но головой он понимал, что с лордом Вильмортом это не поможет, а скорее только навредит.

Фержингард поднялся, подошел к длинному, во всю стену, стеллажу, заполненному книгами, свитками, колбами и разного рода драгоценными изделиями. Взяв небольшой футляр из черного дерева, вернулся к столу, к которому был привязан юноша. В футляре, обитом изнутри бархатом, лежал кинжал с золотой рукоятью и причудливо изогнутым лезвием. Элейта затрясло.

— Скажите, сир Кристов, ведь вы любопытны? Ну, хотя бы самую малость? Вам ведь интересно узнать, что за существ вы видели внутри саркофага, откуда берется «бледное золото» и куда я прогуливаюсь? Интересно, не правда ли? — весело спросил Фержингард, глядя в бледное и перекошенное от ужаса лицо юноши. — А честолюбивы? Хотите получить этот замок? Нет, не надо отрицать — мы же оба это понимаем. Честолюбие у нас, северян, в крови, а вот лицемерие нам чуждо… Ну, хотите? Так получите, почему бы нет. Мои дети, по понятным причинам, не могут управлять владениями, а вы сможете. Не вижу причин не отдать вам Кейремфорд, после того как я сам сяду в Эстергхалле.

Фержингард взял кинжал в здоровую руку и приставил острый кончик лезвия к тонкой коже над ключицей.

— Постарайтесь не дергаться, — посоветовал он, делая первый надрез. — Важно, чтобы все вышло аккуратно. Для них важно, понимаете? Они видят мир не так, как мы. Мы видим предметы и явления, а они видят символы. Но они видят их везде. Для них все — символы.

Не отвлекаясь от объяснений, Фержингард вырисовывал на теле юноши кровавые знаки с такой легкостью, будто водил пером по бумаге.

— Руны — это символы, золото — это символ, кровь… вы знаете, например, что абсолютно каждый благородный северянин является потомком Эстерга Великого? И вы, и я, и моя жена, и даже наш общий знакомый — бастард брата лорда Тальмерта из Старой Мочажины, даже в нем была пара капель крови Эстерга… Но я отвлекся. Они видят только символы, потому что для них все — символы. А для нас, людей, символы лишь то, что мы сами выберем в качестве таковых, как правило, то, что для нас ценно. Обмениваясь символами, мы можем с ними общаться. Понимаете, о чем я? Нет? Ну, поймете, когда я вас с ними познакомлю.

Свою лабораторию, удобно устроенную в северной части второго этажа, лорд Вильморт покинул лишь под утро. Недалеко от входа в лабораторию располагались две почти одинаковые двери, ведущие в одинаковые маленькие комнаты без окон, куда никто, кроме лорда, не имел права заглядывать. Обе двери запирались снаружи на замки, а ключи от них лорд всегда носил с собой. Единственная разница заключалась в том, что у первой двери внизу было специальное окошко, которое открывалось по мере надобности, а затем закрывалось снаружи на засов. Каждый день Фержингард брал принесенный слугами поднос, на котором стояли, как правило, только миска с едой и кружка воды, и сам отправлял его через окошко в камеру, после чего запирал засов. Из камеры никогда не благодарили. Тот, кто там сидел, вообще не владел человеческой речью.

После привычной утренней кормежки Фержингарду захотелось проверить обитателя второй камеры, что он делал не слишком часто. Отперев дверь, он заглянул внутрь — пленник был на положенном ему месте, прикованный к стене.

— Как вы, милорд? — вежливо осведомился Фержингард.

— Представьте себе, лорд Вильморт, все так же, — ответил тот, к кому обратились.

— Я рад.

— Кстати, кто это так кричал тут недавно? — спросил пленник.

— Сир Кристов Элейт, второй сын лорда Эльтура Элейта, я полагаю, — ответил Фержингард.

— Элейт, Элейт… — повторил его собеседник, вспоминая. — Элейты из Твердыни Волчьего Зуба?

— Нет, теперь они Элейты из Белого Зуба…

— Я не знал.

— Может быть, я принесу вам какую-нибудь книгу и феатту, если вы будете вести себя благоразумно, милорд. Может быть.

Лорд Вильморт закрыл и запер дверь темницы.