Невеста-наследница

Глава четвертая

На следующее утро Айрис явилась в Уайтфорд-хаус ровно в девять часов. У нее в руках была небольшая сумка, в которой лежали линейка (поразмыслив, она решила, что не доверяет чужим инструментам), фартук, несколько пар матерчатых перчаток и небольшой блокнот для записей. В нем она намеревалась вести список ценных книг, которые могут ее заинтересовать. Айрис предвкушала очень плодотворную работу и уже планировала, к каким книгопродавцам и любителям раритетов обратится, когда обнаружит то или иное редкое издание.

Дворецкий впустил ее в дом и, извинившись, оставил в приемном холле. Время ожидания она провела, изучая предметы, украшавшие просторное помещение. Во время первого визита в дом герцога Айрис так волновалась, что у нее осталось лишь смутное впечатление от холла. В ее памяти запечатлелись размытые картины и узоры обивки стен. Теперь же она по заслугам оценила каждый из предметов, составлявших обстановку помещения. Оружие, доспехи, фарфор, ткани, статуэтки – все было высшего качества. Человек, собравший их здесь, обладал несомненно разносторонним и оригинальным вкусом. И вряд ли это был нынешний герцог Холлинбург.

К удивлению Айрис, дворецкий вернулся вместе с герцогом.

– Прошу вас, пойдемте, – сказал хозяин дома. – Я хочу убедиться, что вы устроились с комфортом.

– Удивлена, что вы уже на ногах, – промолвила Айрис, пока они шли к библиотеке. – Почему не отсыпаетесь после бурной ночи, проведенной за картами или в разнузданной компании? Или в ухаживаниях за будущей невестой, или в постели с любовницей?

– Несмотря на общераспространенное мнение о нас, мы живем не только ради удовольствий.

– Прошу прощения! Тогда почему же вы не совещаетесь с королем о финансовой политике державы?

– Вижу, вы любите сарказм не меньше, чем венские пирожные.

– На мои взгляды сильно повлияло общение с аристократами.

– И тем не менее, помнится, вы намекали, что не прочь заводить любовников из высшего общества.

– Я никогда не говорила, что у меня в любовниках были аристократы. Хотя при близком общении понимаешь, что аристократы – такие же мужчины, как и все остальные. Но мы отвлеклись. Я польщена тем, что вы поднялись в столь ранний час, чтобы поприветствовать меня.

– Мне просто стало любопытно, сверкают ли ваши темные глаза, как звезды, в свете раннего утра.

Чтобы у нее не осталось сомнений, что он флиртует, герцог улыбнулся, и вокруг его глаз собрались очаровательные морщинки.

– И еще, – добавил он, – я подумал, что для меня важнее встретить вас и посадить за работу, чем валяться в постели.

«Вы один валялись или с кем-то?» – этот вопрос едва не сорвался с губ Айрис.

Оказавшись в библиотеке, она сразу же стала осматривать полки с книгами.

– Что вы ищете? – спросил герцог.

– Проверяю, верно ли я вчера оценила систему расстановки книг в вашей библиотеке. Каждое частное собрание расставлено по-своему. Некоторые владельцы руководствуются при этом цветом и внешним видом корешков и переплетов, и тогда полки выглядят особенно нарядно и красиво, но такую расстановку я считаю глупой. Другие располагают книги в алфавитном порядке. Книги в вашей библиотеке, как и в большинстве хороших домов, расставлены по тематике. Это позволяет легко найти нужное издание. Однако усложняет мою работу, потому что редкие старые книги идут вперемешку с новыми.

Айрис обратила внимание на окно, выходившее на северную сторону.

– Нельзя ли передвинуть этот стол к вон тому окну? – спросила она хозяина дома. – В таком свете удобнее всего будет рассмотреть интересные издания.

Николас подошел к двери и позвал двух лакеев. Они вошли и передвинули стол. Как только тот оказался у окна, Айрис открыла свою сумку и выложила ее содержимое на столешницу.

Герцог перенес туда же карандаши и бумагу, а также две толстые бухгалтерские книги.

– Здесь вы найдете опись библиотеки. Я подумал, что она может вам пригодиться.

– Несомненно. По крайней мере, я смогу посмотреть, что, по мнению покупателя книги, он приобретал. Благодарю вас.

Айрис надела фартук, простой белый чепец и, достав пару перчаток, подошла к полке, на которой стояли научные книги. Тот же знакомый коллекционер из Лиона, которому она хотела предложить трактат о перспективе, мог бы заинтересоваться одной из них.

Айрис взяла с полки четыре тома и отнесла их к столу, рядом с которым все еще стоял герцог.

– Обещаю, что ничего не украду, – сказала она. – Вы можете распорядиться, чтобы лакей унес мою сумку, если опасаетесь, что я тайком вынесу что-нибудь ценное.

– Мне просто любопытно… – Герцог неуверенным жестом обвел ее экипировку.

Да уж, день выйдет долгим, раз ему хочется экскурсии. Тем не менее Айрис все же положила книги и натянула перчатки.

– Я использую их, чтобы не повредить страницы. Следами от пальцев и прочим… – Она открыла первую книгу. – Сейчас я проверяю фронтиспис, чтобы убедиться, что это действительно старое издание. Затем я пролистаю его, проверяя, все ли страницы на месте и оценивая общее состояние сохранности. Удостоверюсь, что содержание книги может заинтересовать коллекционеров, которые специализируются на этой тематике. Все эти параметры влияют на стоимость раритета.

Закончив объяснять, Айрис повернулась и выжидательно посмотрела на герцога, предполагая, что теперь-то он точно уйдет.

Однако он не тронулся с места.

– А если вам в руки попадется Псалтырь, как вы узнаете ее? Вы когда-нибудь видели эту книгу?

– Узнаю по описанию.

– Значит, кто-то другой видел ее и описал вам?

Этот разговор все меньше нравился Айрис.

– Мне описывал эту Псалтырь человек, который был знаком с тем, кто видел ее. Считается, что когда-то она принадлежала Козимо Медичи и что иллюстрации были выполнены художником Фра Анджелико. Все эти факты пока официально не подтверждены. Однако иллюстрации мне были описаны подробно, по ним, думаю, я и догадаюсь. – Решив, что обилие информации собьет герцога с толку, Айрис стала развивать эту тему: – На первой иллюстрации, которая занимает целую страницу, изображен сидящий на троне царь Давид с короной на голове, в руках он держит книгу и лиру. Иллюстрация своей композицией напоминает сюжет «Спас в силах». На заднем плане изображена перспектива города. Что характерно, но обычно Давид изображается как пастух с лирой, а не как царь на троне. Мне говорили, что каждый псалом в Псалтыри начинается с тщательно выписанной буквицы. То есть первая буква сделана большой и внутри нее помещена миниатюра с изображением сцены или фигуры, например, в петле буквы «Р».

Надеясь, что дело сдвинется, если она прекратит говорить, Айрис замолчала и начала изучать лежавшую перед ней на столе книгу.

Но герцог все не уходил.

– Вы очень хорошо осведомлены, – промолвил он. – Вы говорили дядюшке об этой иллюстрации с изображением города? Знал ли он приметы Псалтыри, собираясь искать ее для вас?

– Конечно, я описала ему куда больше деталей. И поверила, когда он обещал найти ее, точно так же, как теперь рассчитываю на то, что ее отыщете вы.

Делая пометки на бумаге, Айрис чувствовала, что герцог наблюдает за ней, и пока не решалась открыть блокнот, чтобы занести в него название книги, которую сейчас изучала. Ей не хотелось, чтобы герцог знал о ее личных записях.

– Когда вы с ним разговаривали? Возможно, дядюшка нашел Псалтырь, но не успел сообщить вам об этом.

Айрис ответила, не отрываясь от работы:

– Где-то поздней зимой или ранней весной, когда была в Лондоне. Кажется, все же это было в марте. Я уже говорила вам об этом.

– Вы встречались с ним здесь, в городском доме? – не унимался герцог.

– Нет, я ездила в поместье, где он тогда проживал. Ваш дядюшка пригласил меня к себе после того, как я написала ему. Я приехала в Лондон ненадолго, поэтому сразу же отправилась в усадьбу.

Книга, которую листала Айрис, представляла собой химический трактат 1693 года издания. Интересно, что он был написан на французском языке, а не на латыни. Обычно так поступали в том случае, если трактат предназначался для менее образованных читателей, ремесленников например. Об этом же свидетельствовали и скромные размеры книги. Айрис отложила ее в сторону до того момента, когда у нее будет время углубиться в чтение трактата и оценить его содержание. Она сделала несколько пометок на бумаге.

– Это было ваше первое письмо ему?

Вопрос был задан с наигранной беспечностью, но Айрис насторожилась. Не отрывая глаз от книги, она ответила столь же небрежным тоном:

– Я написала ему зимой из Парижа. Примерно в декабре. А почему вы спрашиваете?

– Да так… Мне просто интересно, согласился ли дядя встретиться с вами сразу же после первого письма.

– Вы согласились принять меня вообще без всяких писем. Однако, если это успокоит вас и уверит в его благоразумии, мартовское письмо было не первым.

Ей было трудно не обращать на него внимания. И не только из-за его бесконечных вопросов. Присутствие герцога будоражило Айрис, заставляя забыть о том, чем она занималась. Ей хотелось взглянуть на герцога, и она еле сдерживала себя.

– У вас была возможность осмотреть библиотеку в усадебном доме?

Вопрос был задан таким же беспечным тоном, как и предыдущий, и все же Айрис уловила в голосе герцога нотку живого любопытства. Она подняла на него глаза и увидела, что он пристально смотрит на нее. По какой-то необъяснимой причине ее ответ имел для него большое значение.

– К сожалению, мне не довелось побывать в библиотеке усадьбы. Она так же хороша, как и эта?

– По меньшей мере.

– Вы хотите, чтобы я оценила и ее состав?

– Значит, вы встречались с дядюшкой не в библиотеке, – продолжал герцог, проигнорировав ее вопрос. – Тогда где же?

Айрис снова насторожилась. По спине побежали мурашки.

– Почему вы спрашиваете об этом?

– Мне интересно, почему дядя с такой легкостью согласился принять вас. Его отец коллекционировал редкие книги. Но сам дядя этим не занимался.

– Я не могу удовлетворить ваше любопытство на этот счет. Еще раз повторяю: я написала вашему дядюшке и получила приглашение навестить его, а также указания, как найти поместье.

Выражение лица герцога стало едва заметно более жестким.

– Скажите, вы ведете дневник?

– Да.

– Я бы хотел знать точную дату вашего визита в поместье дяди.

– Зачем? – удивилась Айрис.

– Это важно для меня.

– Но почему?

– Мне требуется это знать – вот и все, – властным тоном заявил герцог.

Айрис поняла, что с ним бесполезно спорить. Она ничего не добьется, если и дальше будет бросать ему вызов.

– Хорошо, я посмотрю в дневнике, когда это было. Не требуется ли вам чего-нибудь еще?

Ее тон осадил его, но лишь наполовину.

– Пожалуй, мне любопытно было бы узнать, заводил ли дядя во время встречи с вами речь о наследстве.

К своей досаде, она не верила, что это простое любопытство.

– О наследстве не было сказано ни слова. И тем более о том, что оно предназначается мне. Но это неудивительно – мы были едва знакомы.

Герцог долго молча смотрел на Айрис. В его взгляде таилось не только недоверие, но и мужской интерес. Она не могла понять, о чем он размышляет – о дяде или о том неоспоримом физическом влечении, которое они испытывали друг к другу. Герцог все молчал, и она уже почти уверилась, что он вот-вот ринется к ней и попытается соблазнить.

Айрис напряглась, лихорадочно соображая, как ей отреагировать, если это произойдет, и тут же отругала себя за слабость. Допустить чрезмерное сближение было бы непростительной ошибкой.

Однако герцог так и не подошел к ней, а вместо этого повернулся, чтобы уйти.

– Именно так, – промолвил он и покинул библиотеку.

Айрис с усилием вернулась к описанию книг, но разговор все не шел из головы. Что означали его последние слова – «именно так»? То, что она и покойный герцог действительно были едва знакомы? Или то, что любые попытки соблазнения были бы ошибкой?

Самыми докучливыми из всех своих родственников Николас считал тетушек. Незамужние сестры покойного герцога постоянно требовали от Николаса поддержки, которой он не только не предлагал, но подчас не мог себе позволить. Однако это не мешало Агнес и Долорес засыпать его просьбами и даже присылать ему счета на оплату своих долгов.

Агнес была назойливее, но Долорес казалась Николасу более опасной. Агнес обладала прямолинейным характером, так что можно было с легкостью угадать, что у нее на уме. Долорес была скрытной и порой вела себя коварно, действуя исподтишка. Обе они представляли собой грозную силу, и только глупец не отнесся бы к ним серьезно. Когда они объединяли силы, перед ними почти никто не мог устоять.

В семейных перепалках Николас пользовался только одним преимуществом: титул наделял его непререкаемым авторитетом, которого не могли бы дать ни возраст, ни ум. Когда он входил в роль герцога, тетушки явно робели. Больше их ничем нельзя было запугать.

Поэтому Николаса удивило, что эти две дамы перехитрили его, бросив ему прямой вызов. Он узнал, что они отправили письма кузенам и другим родственникам мужского пола с просьбой прибыть на совещание по поводу возможного появления в Лондоне мисс Баррингтон. Николас мог бы, конечно, избавить себя от этой унылой обязанности, отказавшись присутствовать на семейном совете. Но на сей раз это было невозможно, потому что тетушкам имели дерзость назначить встречу в его собственном доме.

– Напиши всем, что встреча не состоится, и дело с концом, – посоветовал Кевин. – А еще лучше, сообщи родственникам, что встреча переносится в дом Агнес. Пускай сама побеспокоится об угощении и вине.

Они сидели в клубе за карточным столом. Кевин, как всегда, выигрывал. Николас догадывался, что кузен считает карты и выполняет в уме какие-то надоедливые подсчеты вероятностей. Но Николас никогда не обвинял Кевина в нечестной игре, поскольку это было бы неспортивно, хотя столь частые победы и требовали объяснения. Кевин не отрывал глаз от карт, пока они разговаривали, его глубоко посаженные яркие глаза внимательно смотрели из-под падавших на лоб буйных темных волос.

Кевин нечасто посещал клуб по вечерам, но на этот раз его жена Розамунда была в гостях у супруги Чейза, Минервы. То, что его кузенам посчастливилось жениться на двух таинственных наследницах дядюшки, только радовало Николаса. Это были браки по любви. Он был уверен в этом.

Кевину было бы трудно держаться на плаву без Розамунды. Будучи модисткой до получения наследства, она все еще держала два шляпных магазина, которыми теперь управляли другие. Тем не менее Розамунда продолжала заниматься изготовлением шляпок и капоров. Но для Кевина важны были не деньги жены. Ее практичная натура помогала ему не сбиться с пути. Мечтатель по натуре и изобретатель по роду занятий, Кевин шагал по жизни, не замечая ни глубоких опасных оврагов, ни нависших над ним скал, грозящих камнепадами. Розамунда хорошо видела подводные камни и течения и умело направляла мужа на безопасную дорогу.

– Пожалуй, я соглашусь на семейный совет, – наконец сказал Николас. – Мне будет интересно увидеть реакцию родственников. Я хочу знать, кто из них собирается строить козни.

– Какие еще козни? И даже если так, какое тебе до этого дело? Худшее, что может случиться, – это разоблачение шарлатанки, если она является таковой. В этом случае ты, как и остальные родственники, унаследуешь кругленькую сумму.

Кевин порой раздражал Николаса своей логикой. Тем не менее он был совершенно прав. И все же Николасу не нравилась мысль о том, что его родственники начнут из мести травить бедную мисс Баррингтон.

Он тут же улыбнулся своим мыслям. Бедную мисс Баррингтон? Даже не имея ни пенни за душой, она все равно не была бы бедной. Николас сомневался, что его родственники, даже объединившись, смогли бы одержать верх над нею. Если на свете была женщина, которая не нуждалась в его защите, так это она.

– Я полагаю, все жены тоже придут, – сказал он.

– Думаю, Розамунда и Минерва решают это сегодня.

– Передай Розамунде, что ее присутствие на совете необязательно. Она не обязана терпеть этот бардак.

– Мне кажется, Розамунда считает, что должна. Когда-то она сама была их мишенью и теперь, возможно, попытается спасти третью наследницу от несправедливых гонений.

Кевин тем временем снова выиграл партию.

– Ты кое-чего не знаешь, – сказал он, с опаской поглядывая на кузена. – И я, честно говоря, не решаюсь сообщить тебе эту новость.

– Что такое? – насторожился Николас.

– Я скажу, но не забывай, что я выступаю всего лишь в роли вестника, и не направляй, пожалуйста, свой гнев на меня.

Николас почувствовал легкую тревогу.

– Говори.

Кевин прочистил горло.

– Как я понимаю, тетя Агнес пригласила Филиппа. Она хотела…

– Она пригласила Филиппа?!

– Ей показалось, что…

– На встречу, которая пройдет в моем доме?

– Говори тише, пожалуйста. Возможно, ты и отрекся от него, но дядя, о наследстве которого пойдет речь на семейном совете, этого не делал. По крайней мере, так видит ситуацию тетя Агнес. Это все, что я знаю.

– Я напишу ей и потребую, чтобы она отменила направленное Филиппу приглашение. Я не стану принимать этого человека. Да и ты не захочешь находиться в его обществе. Что касается твоей жены…

– Если Филипп изъявит желание приехать, Розамунда останется дома. Я ясно дал ей это понять.

– Этот бездельник может заявить, что не приедет, а сам явится назло мне. Но его не пустят на порог, даю слово.

Кевин предложил сыграть еще одну партию.

– Ты хочешь ссориться с тетушками в то время, когда у тебя и так масса других проблем? Нельзя вести войну на два фронта.

– Никакой войны не будет. Возможно, наступит день, когда я дам тетушкам решительный отпор, но об этом пока рано говорить.

У Кевина было уже девятнадцать очков. Любой другой на его месте не стал бы рисковать, но Кевин потребовал еще одну карту. Это оказалась двойка. Николас бросил свои карты на стол и с подозрением посмотрел на кузена, а потом встал из-за стола, решив больше не играть сегодня.

– Думаю, что Розамунде лучше не приезжать на эту встречу. И вообще посоветуй ей воздерживаться от визитов в те места, где мисс Баррингтон может оказаться предметом обсуждения. Если они с Минервой захотят встретиться с третьей наследницей, я это устрою.

Двумя днями позже, закончив очередной рабочий день в библиотеке, Айрис поставила книги обратно на полку и засунула между ними маленькие полоски бумаги, чтобы отметить, какие издания были уже просмотрены ею. Затем она аккуратно сложила листы, исписанные заметками и предварительными оценками, положила стопку на край стола, сняла фартук и повесила его на спинку стула. Надев шляпку, Айрис приколола ее булавкой и накинула на плечи шаль, поскольку день выдался пасмурным и прохладным.

Выйдя из библиотеки, она заметила, что в коридоре царит необычная суета. Слуги с озабоченным видом сновали туда-сюда, а лакеи вносили стулья в гостиную. За ними наблюдал дворецкий. Вскоре к нему подошел повар и отвлек его разговором.

Айрис остановилась, чтобы понять, что здесь происходит, а потом пошла вниз по лестнице за поваром, который закончил беседовать с дворецким. На ступенях она столкнулась с герцогом, который поднимался ей навстречу. Он заметил ее, и его лицо омрачилось. С опаской оглянувшись через плечо, герцог спешно сказал:

– Пойдемте со мной. Вам нельзя медлить.

Взяв ее за руку, он повернулся и потянул Айрис за собой вниз по лестнице к черному ходу для прислуги. Не успели они миновать холл, как за их спинами послышались женские голоса – один высокий, а другой довольно низкий. Дамы разговаривали друг с другом.

– Он запретил мне приглашать Филиппа, – пожаловался высокий голос. – Эту встречу устраиваю я. Кем он себя возомнил?

– Не забывай, что это его дом. Я же говорила тебе, что не следует этого делать.

– Филипп имеет право присутствовать на семейном совете, сестра. Он заинтересован в решении этого прискорбного вопроса не меньше, чем любой из нас.

– Однако это дом Холлинбурга. Ты же знаешь, что он поклялся никогда не принимать Филиппа после случившегося.

– Много шума из ничего. Подумаешь, Филипп попытался поцеловать модистку. Едва ли за такие преступления положена виселица.

Голоса стихли вместе с шагами. Дамы поднялись по лестнице. Затем сверху более высокий голос воскликнул:

– Эти вазы выводят меня из себя. Я же просила Холлинбурга убрать их с дороги. Из-за этого леса шатающихся ваз трудно войти в гостиную. Куда ни повернешься, они везде встают на пути.

Обилие ваз тоже показалось Айрис чрезмерным в тот день, когда она впервые пришла сюда. Ориентироваться в лабиринте китайской керамики было бы трудно, если бы дворецкий не провел ее по самому удобному, хотя и не прямому, пути.

– Почему вы не убрали вазы? – шепотом спросила она герцога.

Он выглянул из-за угла на лестницу, а потом на вход.

– Они отпугивают посетителей. Это мой дядя их так расставил. Я собирался было убрать, но чем больше тетушка жаловалась, тем меньше мне хотелось что-то менять.

– Они очень ценные. Было бы обидно, если бы одна из ваз упала и разбилась.

Герцог оглянулся на Айрис.

– Насколько ценные?

– Неужели вы и их не оценили у специалиста? Я знаю в Лондоне человека, который мог бы этим заняться.

Герцог взял ее за руку.

– Давайте поговорим об этом позже. А сейчас мне нужно вывести вас отсюда так, чтобы никто не заметил. Боюсь, что вам придется покинуть дом через черный ход, которым пользуется прислуга.

– В некотором смысле я сейчас тоже служу у вас.

Айрис, спотыкаясь, последовала за герцогом. Он помог ей спуститься по лестнице в подвальное помещение. Кивнув изумленным лакеям и поймав улыбку повара, Айрис вышла вместе с герцогом через черный ход в сад.

– Держитесь поближе к дому, чтобы вас не было видно из окон гостиной, – сказал Николас и потянул ее вперед.

– От кого я прячусь?

– От моих родственников.

– Каких именно? От печально известных тетушек?

– Ото всех сразу. По крайней мере, от тех, кто останется без гроша, когда вы получите наследство.

– Конечно, им хочется перемыть мне косточки.

– Скорее, им хочется вас убить.

Произнеся эти слова, герцог вдруг застыл как вкопанный, и Айрис наткнулась на него. Он повернулся и посмотрел на нее сверху вниз.

– Вы совершенно уверены, что никто не знает, где вы остановились в Лондоне?

– Раз уж даже вы не знаете моего адреса, то можно с уверенностью сказать, что не знает никто, кроме мистера Сандерса.

– Сначала мне показалось, что скрывать свой адрес было смешной предосторожностью с вашей стороны, но теперь я думаю, что вы поступили мудро.

Айрис довольно громко рассмеялась, и герцог приложил кончики пальцев к ее губам.

– Вы же не думаете, что кто-то на самом деле всерьез собирается убить меня? – прошептала она. – Разве в таком случае деньги достанутся не моему наследнику?

– Не знаю, вы ведь еще не вступили в права наследства. Нужно будет спросить у Сандерса. Как бы то ни было, но думаю, что будет лучше держать ваш адрес в тайне.

Он снова повел Айрис к садовым воротам. Она осознала, что все это время герцог держал ее за руку. Исходившее от него тепло и стремление защитить ее от родственников показались Айрис очаровательными. Она не верила, что ей грозит реальная опасность.

– Неужели вы считаете, что кто-то из ваших родственников может совершить покушение на меня?

Сама эта мысль казалась ей слишком мелодраматичной.

– Вряд ли, но все же лучше соблюдать осторожность.

Он открыл ворота, выглянул на улицу и вывел Айрис наружу.

– Есть большая вероятность, что один из них уже замешан в убийстве.

Это были самые странные прощальные слова, которые Айрис когда-либо слышала. Герцог закрыл за ней ворота, а она все стояла на месте, изумленно глядя в пустоту.

– Он был страшно расстроен, – с нажимом произнесла тетя Агнес. – Его так обрадовала возможность вернуться в лоно семьи, но мне пришлось написать ему, что его не ждут в этом доме.

Она обращалась к всем родственникам сразу, но Николас знал, что на самом деле ее слова предназначались ему.

– Он негодяй, тетя Агнес. Я не желаю иметь с ним никаких дел, – заявил Николас. – Если вы хотели, чтобы Филипп присутствовал на этой встрече, вам следовало устроить ее у себя дома, а не здесь.

– Это и наш дом тоже, – вмешалась в разговор тетя Долорес. – Мы выросли здесь. Это наше родовое гнездо в Лондоне. Нас всегда должны принимать в нем с распростертыми объятиями.

– Нет, это мой дом, – возразил Николас. – И я буду принимать в нем тех, кого желаю видеть. Кузен Филипп к их числу не относится. Что ж, тетя Агнес, вы созвали всех в мои владения, но на самом деле режиссер этого спектакля – вы сама. Так давайте начинать, иначе он затянется.

Агнес раздраженно вдохнула, отчего ее внушительных размеров грудь высоко поднялась. Темноволосая, как и ее худощавая сестра Долорес, но очень крупная по сравнению с ней, Агнес использовала свою дородность как оружие, чтобы добиваться внимания и почтения со стороны окружающих.

– Ты в высшей степени неблагодарный человек, Холлинбург, – бросила она. – Прежний Николас нравился мне гораздо больше. Он был куда приятнее. За последний год ты ожесточился, и это выглядит отвратительно.

– Иными словами, он больше не дает вам всего, чего бы вы ни пожелали, – проговорил Дуглас, сидевший со своей женой Клодин у окна. Дуглас так редко открывал рот, что, когда ему случалось что-нибудь сказать, внимание обращали все. – Теперь он герцог. Приспосабливайся к новой ситуации, как это делают остальные.

У Агнес сделался такой вид, словно ей дали пощечину. Она с угрожающим видом посмотрела на Дугласа. Клодин, которая всегда выступала в роли защитницы и оруженосца мужа, в ответ бросила на Агнес мрачный взгляд. Та съежилась, давая понять, что на этот раз решила воздержаться от стычки.

– Так зачем вы собрали нас здесь, тетя Агнес? – спросил Чейз.

Казалось, этот вопрос изумил ее.

– Как – зачем? Я думала, что всем это очевидно. Мы собрались из-за этой девицы Баррингтон. Ситуация в высшей степени тревожная и крайне подозрительная. Ты утверждаешь, что она ни с того ни сего явилась к тебе, Холлинбург? Материализовалась из воздуха на твоем пороге?

– Можно и так сказать, – согласился Николас.

– Но как? Почему? Если бы она слышала о наследстве, то ее появление в доме еще можно было бы как-то объяснить. Чего же, если не денег, она хотела от тебя?

Взгляды всех присутствующих обратились на него.

– Она приехала по другому вопросу, тоже связанному с дядей. Это все, что я намерен вам сказать, поскольку никого в этой комнате он не касается.

– Я вынуждена настаивать на том, чтобы ты рассказал нам все без утайки об этом странном визите.

– Настаивай, сколько хочешь. Это мое последнее слово.

Агнес фыркнула.

Долорес теребила свою юбку, ее длинные тонкие пальцы перебирали кайму с вышивкой.

– Сандерс сказал, что эта… мм… Баррингтон торгует книгами, – промолвила она.

Агнес потрясенно обернулась к сестре.

– Он действительно так сказал? Мне Сандерс об этом не сообщил.

– Я нравлюсь ему больше, чем ты, потому что я обращаюсь к нему с просьбами, а не с требованиями. Да, она торгует книгами и специализируется на редких изданиях. Путешествует по всему континенту, занимаясь своим ремеслом. В ней течет английская кровь, но она не настоящая англичанка. Она даже почти не жила в Англии.

– Тогда она получит наследство и будет жить припеваючи, как настоящая королева, в Европе, – заметил Уолтер. – Сказочное везение, ничего не скажешь!

Николас обычно избегал общения с Уолтером. Их разговоры часто заканчивались плохо. Уолтер был старшим из кузенов и считал, что именно он должен был стать герцогом несмотря на то, что его отец не был старшим из братьев в своем поколении. Тем не менее Уолтер всегда старался оставлять за собой последнее слово, высказывая свое мнение и давая другим указания так, словно обладал большим авторитетом.

– Думаю, что эта девица – шарлатанка. Вся история кажется мне очень странной, – заявила Агнес. – Чейз, ты должен разобраться в ней. Этими своими ищейскими методами. Покопайся в биографии девицы, выведай про ее семью и все такое.

– Этим уже занимается Сандерс, – ответил Чейз. – У него есть к кому обратиться по этому поводу. Кроме того, Сандерс напишет чиновникам на континенте, чтобы они установили личность этой женщины. Если она шарлатанка, то это довольно быстро выяснится.

– Ты должен сам во всем разобраться, – заявил Уолтер, повторяя то, что уже до него было сказано и на что был дан ответ. – Выведай про ее семью.

– Возможно, эта женщина не просто шарлатанка, – промолвила Фелисити, хорошенькая белокурая жена Уолтера, которая повсюду сопровождала его. В отличие от Розамунды и Минервы, Фелисити не пыталась избежать этой встречи. Она пришла с явным намерением высказать свое мнение о мисс Баррингтон. – Возможно, она убийца. Когда речь идет об огромном состоянии, человек на многое способен…

– Как же тебе нравится обвинять всех в преступлениях! – сказал Чейз беззаботным тоном, но его взгляд перебежал с Фелисити на Кевина и обратно. – В официальном заключении о смерти дяди указан несчастный случай. Пришло время смириться с этим и прекратить выдвигать обвинения, которые не имеют под собой никаких оснований.

– И в этом тебе тоже следовало бы разобраться, – пробормотал Уолтер. – Фелисити права. Возможно, эта женщина его и убила.

– Домыслы об убийстве остаются лишь домыслами, – решительно сказал Николас. – Мы больше не будем сегодня говорить об этом.

Его властный тон на несколько минут заставил всех замолчать. Уолтер и его брат Дуглас налили себе еще вина. Их жены потянулись за пирожными.

– Что же нам делать? – спросила Долорес плаксивым голосом. – Неужели мы будем сидеть сложа руки, пока эта девица не заберет все, что осталось? Она даже не настоящая англичанка, к тому же торгует книгами. Еще одна торговка на нашу голову…

– Успокойся, сестра. Брат был, очевидно, не в своем уме, когда составлял завещание. Если только, конечно, его целью не было унизить всех нас, – заявила Агнес.

– Может быть, у нас есть еще время оспорить завещание на том основании, что старый герцог был не в своем уме, – промолвил Уолтер.

– Никто не будет оспаривать завещание, – возразил Николас со всей решительностью, на какую был способен.

– Вот именно, – поддержал его Чейз.

– Мне кажется, в этой комнате пахнет отчаянием, – задумчиво произнес Кевин.

У него была дурная привычка подливать масла в огонь на семейных сборищах. Он не только не притворялся, что любит родственников, но и не делал им поблажек, когда они говорили глупости.

– Тебе легко говорить, – почти прорычала Фелисити. Она выглядела вульгарно даже в невероятно дорогом французском платье, когда злилась. – Ты ведь получил свое. И ты тоже, Чейз. Жениться на наследницах было хитрым ходом.

– Пусть Филипп женится на мисс Баррингтон, – предложил Кевин, – и тогда трое из нас будут обеспечены на всю жизнь.

– А остальные пускай умирают с голоду.

– Кто из нас умирает с голоду? – сказал Кевин. – Мы все знаем, сколько денег получили братья покойного герцога после смерти их отца. При известной бережливости этого наследства должно было хватить на безбедную жизнь. А если тебе, Фелисити, не хватает, ты всегда можешь продать свой французский гардероб. Думаю, Розамунда предложит тебе хорошую цену за шляпки.

Фелисити с обиженным видом повернулась к мужу, ища у него защиты. Уолтер свирепо посмотрел на Кевина, но сказать ему было нечего.

– Вообще-то, наследство наших отцов не ограничивалось деньгами, – сказал Николас скорее для того, чтобы отвлечь присутствующих от спора и предотвратить скандал, чем для того, чтобы поделиться информацией. – Собрание книг, разделенное между ними, может оказаться довольно ценным. Сомневаюсь, что кто-то из вас обратил внимание на эти старые книги. Однако они, возможно, стоят приличных денег. Я как раз решил заказать оценку библиотеки, которая хранится в этом доме.

– Книги, книги! – воскликнула Фелисити. – Мы не можем жить за счет продажи старых книг.

– Значит, остаются только шляпки, – сказал Кевин с недоброй улыбкой.

На этом терпение Уолтера лопнуло. Вскочив с места, он бросился к Кевину и схватил его за лацканы сюртука. Чейз едва успел перехватить его кулак, метивший в челюсть Кевина. Николас бросился на помощь, и им удалось оттащить Уолтера. Дамы визжали. Фелисити подстрекала мужа к драке. Дуглас ел пирожное.

Николас помог Чейзу вывести Уолтера из комнаты и передать под присмотр двух лакеев. Вернувшись, герцог пронзил Агнес сердитым взглядом.

– Надеюсь, вы довольны. А теперь, пожалуйста, объявите семейный совет оконченным.

Агнес горделиво вскинула подбородок и расправила плечи, чтобы казаться еще более внушительной.

– Я не буду это делать, Николас. Мы еще не закончили разговор.

Николас, прищурившись, надменно взглянул на нее:

– Это была не просьба вашего племянника Николаса, тетя Агнес. Это был приказ герцога Холлинбурга.

Она потрясенно посмотрела на него. Долорес предостерегающе похлопала сестру по руке, и Агнес встала.

– Полагаю, все остальное мы обсудим в другой раз, – сказала она и, прихватив по дороге последнее пирожное, вышла из гостиной в сопровождении Долорес.