Невеста пирата

Глава 9

Логан проснулся от какого — то звука, но поначалу остался на месте. Прислушался.

Ред разговаривала во сне. Точнее, снова и снова повторяла одни и те же слова.

Он встал, подошел к ее постели, сел. Разбудить? Или не надо? Глаза за опущенными веками метались туда — сюда. Из — под ресницы выползла и медленно скатилась по щеке слезинка.

Потом вскрикнула, и он уже не мог просто сидеть и смотреть.

Осторожно обняв ее, Логан наклонился и тихонько прошептал:

— Все хорошо, все хорошо. Не бойся. Ты в безопасности.

Понемногу она успокоилась, замолчала, перестала дрожать и даже попыталась проснуться. А когда очнулась — в его объятиях — и открыла глаза, он увидел в них такую беззащитность, такую боль, что испытал сильнейшее желание отбросить все, забыть про весь мир и пообещать ей, поклясться, что отныне в ее жизни не будет ничего плохого, что над ней никогда не нависнет темная туча беды, что он сам будет заботиться о ней и защищать ее.

Но потом между ними снова встала невидимая стена. Ред как будто выставила некий щит, и даже глаза ее изменили цвет. Она вздрогнула и напряглась, словно от пощечины, но даже не попыталась высвободиться.

— Я разбудила вас. Извините.

Логан покачал головой, но размыкать объятий не стал. Глядя на Ред, он вдруг почувствовал, как от нее словно пахнуло свежим океанским бризом.

— Каких демонов вы преследовали во сне? — спросил Логан. — Или они преследовали вас?

Ред положила ладонь на его руку. Она еще дрожала, но от ее тепла в нем самом вспыхнул огонек.

— Извините, — чинно сказала Ред, избегая ответа на прямой вопрос.

Он лишь чуть ослабил объятия.

— Все в порядке, — добавила она. — Эти сны… они приходят не часто. Надеюсь, я больше вас не разбужу.

Но как ни пыталась Ред уверить его, что все в порядке, дрожь не проходила, и даже голос ее звучал неуверенно. Он помог ей опуститься на подушку, но не встал, а вытянулся рядом и повернулся к ней, всем видом давая понять, что не уйдет.

— Так все — таки с кем вы воевали во сне?

Ред посмотрела на него. Они были одни под усыпанным звездами бархатным небом. За тонкими, хлипкими стенами тихонько шелестели пальмы, вдалеке мерно дышало море, и бриз легонько освежал лица.

— Что вам от меня нужно? — хрипло спросила она.

— Мне нужна правда. Правда о вашем прошлом.

— Кому нужно прошлое, если нет будущего? — вздохнула Ред.

Его удивила прозвучавшая в ее словах безнадежность.

— Будущее есть всегда. — Он подождал ответа, но не дождался и продолжил: — Ладно, попробую сам. Блэр Кольм был одним из тех, на кого Вильгельм Третий опирался в Ирландии. Он уничтожил вашу семью. Он убивал женщин и детей. Убивал всех подряд, без разбору. Но вас, Брендана и, может быть, кого — то еще убивать не стал. Наверное, потому, что рассчитывал продать вас в колонии.

Ред откинулась на подушку.

— Вы, должно быть, разговаривали с Бренданом.

— Разговаривал или нет — не важно. Важно то, что мне это все знакомо.

— Откуда?

— Блэр Кольм занимается продажей детей давно, уже много лет.

Она впилась в него глазами:.

— Он… он и вашу семью тоже… уничтожил?

Логан выпрямился, сложил руки на коленях.

— Мой отец ушел воевать. Ушел, хотя и знал, что исход сражения уже ясен. Он думал, что обеспечил отходной путь для нас с матерью, но Блэр не только перебил его людей, но и занял его место. Не знаю, намеревался он убить мою мать или нет, но она тоже попыталась сражаться с ним и тоже погибла. А меня забрали в Америку.

Ред встала на колени и отстранилась от него, как будто он стал вдруг врагом.

— Он убил вашу мать? Убил у вас на глазах? И вы не посвятили жизнь мести? Не бросили все силы, средства, влияние, чтобы найти его и уничтожить? — спросила она тоном обвинителя.

— Я вырос в доме одного очень хорошего человека. На протяжении нескольких лет я ничего не знал о Блэре Кольме и даже не слышал о нем. Лишь совсем недавно мне стало известно, что его принимают в салонах Саванны и Чарльстона, что ему открыт порт Бостона, что его корабль свободно выходит в море. Но от меня Кольм постоянно ускользал.

— Я бы взяла кинжал и заколола его прямо на улице! — выпалила Ред.

— Вы не слушаете. Я ни разу не столкнулся с ним. Даже не видел его.

— Надо было столкнуться!

— Честно говоря, я предпочел бы показать его всему миру таким, какой он есть. Чудовищем. Я хотел бы разоблачить его, лишить рыцарского звания, доказать его вину в преступлениях. Хочу, чтобы его повесили. По закону.

— А убивал он по закону? — спросила Ред и сама же ответила: — Да, в каком — то смысле. Ему приказали усмирить Ирландию, а как — это никого не интересовало. Никто не обращал внимания на то, что он убивал детей. Не зря же потом детей стали судить и приговаривать к смерти за кражу хлеба. За то, что они хотели жить. Потому что их родину разорили, а родителей убили, и сделал это Блэр Кольм. Какой же суд признает его виновным и приговорит к смерти, если он всего лишь исполнял волю короля?

Логан вздохнул.

— А почему, как вы думаете, я дружу с пиратами и веду дела в таком месте, как Нью — Провиденс?

— Потому что надеетесь найти его? — недоверчиво спросила она.

— Конечно, надеюсь. Вы гоняетесь за ним по морям и мечтаете всадить нож ему в сердце, если встретите его на улице. Столько растрачено сил и страсти. Но вы и близко к нему не подберетесь. Он никогда не сходит на берег один, без охраны. Он очень осторожен и осмотрителен, а телохранителей выбирает из числа тех, кто помогал ему творить ужасные злодеяния, кто причастен к его преступлениям. Стоит вам подойти к нему, как вас схватят и повесят. И вы ничего не достигнете.

Ред растерянно посмотрела на него, потом, понурившись, кивнула.

— Выходит, я была права. Единственная моя надежда — оставаться пиратом.

— Вы не правы. Это не единственная ваша надежда.

— Я права. Ничего другого мне не остается.

— Вы упрямы, как все ирландцы, и вам, похоже, нравится быть мученицей.

— Не собираюсь.

— Тогда поверьте в будущее.

Он наклонился и схватил ее за плечи.

— Леди Фотерингтон умерла, как и мужчина, которому она вас продала. Да, вам нельзя домой, да я бы и не предложил возвращаться в Ирландию. Там вас ждут только горе и боль. Но вы можете начать жизнь заново.

— И где же тогда будет мой дом? — спросила она. — Дом, в котором я снова смогу быть посудомойкой?

— Иногда жизнь предлагает и кое — что побольше. Намного больше.

— Вам, может быть, и предлагает, — уныло вздохнула Ред. — Но не мне.

— Возможности есть у всех. Мы живем теперь в новом мире.

— Мир новый, но хозяева в нем прежние.

Логан решительно покачал головой.

— В новый мир королевские эдикты доходят нескоро — путь через море долгий. Да и король — иностранец в английских законах разбирается не очень хорошо.

— Нет, новая жизнь не для меня. Я никогда не смогу забыть… Да и не хочу.

— Думаете, я забыл? — Логан даже повысил голос. — Но я научился ждать. И вы должны научиться, — сухо добавил Он. — А ваши гнев и ненависть, сколь бы праведны они ни были, никак не помогут в отмщении, пока мы сидим здесь, на этом острове и ждем милости от… — Логан хотел сказать «от судьбы», но вспомнил про затонувший корабль и воздержался, — от фортуны.

Ред промолчала.

— Поймите же, вы сами позволяете ему грабить вас. Он отбирает у вас жизнь, день за днем. Он погубил вашу семью, а теперь…

Она нахмурилась.

— А теперь отнимает у вас жизнь, — мягко закончил Логан.

Ред пожала плечами:

— У меня нет жизни. Я давно умерла. Еще в тот день на поле битвы. И с тех пор пребываю в чистилище.

— Предположим, я поклянусь, что выслежу его и убью. Что тогда?

Она посмотрела на него с нескрываемым пренебрежением.

— Позвольте напомнить, что в день, когда мы встретились, вы перевозили сокровище и ни о чем ином, как о прибыли, не думали. Вы даже мер предосторожности не приняли.

— Да, так оно и было, — согласился Логан. — Но это не значит, что я забыл про Блэра Кольма. Я не хочу, чтобы он просто умер. Хочу, чтобы он умер, зная, что я выжил и добился успеха. В этом я вижу истинную месть.

— Мы такие разные, — задумчиво сказала Ред.

— Да. Вы ведь хотите быть мученицей.

— Не хочу!

— Тогда задумайтесь, что вы делаете и что хотите делать.

Она поднялась, обняла служивший угловым столбом ствол пальмы и устремила взгляд в темноту, которую рассеивал только свет луны.

— Знаете, когда я думаю о нем, все остальное меркнет.

— Тогда и ваши кошмары никогда не закончатся, а если погибнете, гоняться за Кольмом придется другому, — предупредил Логан. — Скажите, Брендан так же одержим местью, как и вы?

Ред бросила на него сердитый взгляд.

— Конечно.

— Разве ему не хочется попробовать иной, свободной жизни?

— Его продали в услужение вместе со мной. У нас одна цель — отомстить Кольму.

— По — моему, ваш кузен предпочел бы такой вариант отмщения, при котором можно остаться в живых.

Она сверкнула глазами.

— Мне очень жаль, лэрд Хаггерти, что я потревожила ваш сон. Примите мои извинения.

— Ничего.

— А теперь, пожалуйста, оставьте меня в покое, и я оставлю в покое вас.

— Оставить вас в покое? Да разве такое возможно? О каком покое можно говорить, когда вы постоянно придираетесь и ищете повода для ссоры? Когда вы бесконечно с кем — то воюете?

— В таком случае позвольте мне воевать одной. И в мыслях, и в жизни. Вам ведь есть о чем помечтать, не так ли? О ваших богатствах, о вашей Кассандре.

— Почему вы все время цепляетесь за нее? — спросил он, изо всех сил стараясь не злиться.

— Потому что… потому что вы ясно дали понять, что всему прочему предпочитаете покой и превыше всего цените достойную жизнь.

— Господи, охрани меня от глупцов и женщин! — воскликнул, не сдержавшись, Логан.

— Ну вот! Теперь все ясно! Будь вы одержимы местью, это называлось бы праведным мужским гневом. Но когда о мести говорю я, вы сразу упрекаете меня в том, что я женщина, да вдобавок еще и дура!

— Я лишь хотел сказать, что в данном случае вы ведете себя как глупая женщина. Вы — Дон Кихот. Вы сражаетесь с мельницами и притворяетесь пиратом. И почему вы полагаете, что ходить под черным флагом и нападать на мирные торговые суда благороднее, чем вести достойную жизнь и пытаться восстановить справедливость законным образом?

— Потому что у вас есть выбор! — выкрикнула Ред. Логан глубоко вдохнул и попытался успокоиться.

Здесь, на пустынном острове, в темной хижине, до размеров которой съежился, казалось, весь мир, он понял вдруг, что она права.

— Простите. — Он шагнул к ней и взял за руки. — Вы делали то, что было нужно и когда было нужно. Но теперь в моих силах изменить грядущее. Понимаете?

— Нет, — упрямо буркнула она.

— Вы уже хлебнули бродячей жизни. С вас хватит. В скором времени я буду если не богат, то вполне обеспечен. У меня есть титул, есть земля. Я могу помочь вам начать новую жизнь.

— Хотите направить меня на праведный путь? — усмехнулась Ред.

— Бобби, жить можно по — разному.

— Нет, — улыбнулась она, словно и не заметив, как нежно прозвучало в его устах имя, которым называл ее только Брендан. — В нашем мире есть только два пути.

Море и суша. Я живу в мире без притворства и обмана. Ваш же полон лжи и двуличности.

— И это говорите вы?

— Моя игра нисколько не хуже тех, в которые ежедневно играете вы.

Логан покачал головой:

— Вы самая упрямая, самая твердолобая женщина из всех, которых я встречал.

— Да уж куда мне до вашей милой Кассандры, — фыркнула Ред.

— Прекратите! — взорвался он. — Сколько можно!

— А что такое?

— Я уже говорил, что восхищаюсь ею, но повторяю еще раз: я не собираюсь жениться на Кассандре! Вам понятно?

— Но почему? — удивилась Ред. — То письмо с обещанием выкупа… оно ведь написано с любовью и уважением.

— Я не могу дать Кассандре то, чего она по праву заслуживает. Она достойна большего и лучшего. Предлагать ей руку и сердце было бы нечестно с моей стороны.

— Потому что вы не столь богаты, как другие? Но послушайте, у вас ведь много прекрасных качеств…

— Когда я говорю, что это было бы нечестно, я имею в виду, что не люблю ее. То есть я люблю ее, но я в нее не влюблен. — Он вздохнул. — Дорогая моя, люди могут восхищаться друг другом и уважать друг друга, они могут испытывать иные чувства, почитаемые необходимыми для счастливого брака, они могут даже сами считать, что любят друг друга, но… в какой — то момент случается нечто, и они вдруг понимают, что все не так. Именно так произошло и в нашем с Кассандрой случае. Да, мы испытываем друг к другу самые теплые чувства и, может быть, до преклонных лет останемся друзьями, но она достойна лучшего.

Ошеломленная признанием, Ред пролепетала лишь:

— Но…

— Но что? — раздраженно перебил он.

— Боже мой, да вы же романтик, — чуть ли не с жалостью прошептала она.

— Нет. Я претендую лишь на право называться благородным человеком.

Благородным? Нет, не совсем так. Почему он не хочет жениться на Кассандре? Потому что она достойна лучшего. Мужчины, который ценил бы ее превыше всего.

И который не стал бы смотреть на другую женщину с одним — единственным желанием: сжать ее в объятиях и растопить огнем своей страсти.

Все еще держась за пальму, Ред повернулась на восток, туда, где море встречалось с небом, где тени растворялись в ночи и где белая пена волн ловила тусклый блеск луны.

— Посмотрите, солнце встает.

Логан повернул голову. На горизонте, где рождался новый день, уже появилась тонкая бледно — желтая с розовым полоска. По мере того, как она расширялась, ее цвет менялся на малиновый с золотом. Ночь отступала.

— Какой чудесный день, — сказала Ред и, выйдя из — под навеса, направилась к берегу.

Логан хотел последовать за ней, но ее стройная одинокая фигура так прекрасно смотрелась на фоне пламенеющего восхода, что он остался на месте.

— Земля! Земля!

Донесшийся из «вороньего гнезда» крик разбудил Брендана. Он вскочил с койки и вылетел из капитанской каюты.

Со стеньги ему махал рукой Молчун Сэм, у штурвала стоял Культяшка.

— Что там? — крикнул Брендан. — Остров?

Молчун Сэм кивнул.

Через двадцать минут «Орел» свернул паруса и бросил якорь. Команда из шести человек расселась по шлюпкам и поплыла берегу.

Брендан первым спрыгнул на песок и огляделся. Тут и там на песке валялся вынесенный волнами мусор, но его было не очень много. Свежие следы отсутствовали. Брендан уже понял — поиски бесполезны, обследовать остров — значит терять время. Хаггерти и Ред здесь нет. Сердце сжалось, но он не собирался сдаваться.

Через несколько минут к нему подошел Культяшка, высаживавшийся с другой командой в северной части острова.

— Ничего. — Он развел руками. — Мне очень жаль.

— Думаю, мы немного ошиблись с направлением, неверно рассчитали ветер и его влияние на приливы. — Делиться с остальными своими опасениями Брендану не хотелось. — Пожалуй, следует взять западнее.

Культяшка помолчал, потом почесал голову и вздохнул:

— Да, Брендан, конечно. Возьмем западнее. Оно и к лучшему, что они попали не сюда. Мы с ребятами не нашли ни капли пресной воды.

Вода… Только бы в том месте, куда их вынесло, была пресная вода.

Если только они вообще живы…

Он повернулся к обступившим его пиратам.

— Друзья мои, мы снова уходим в море.

Едва ступив на палубу, Брендан распорядился поднимать якорь и ставить паруса. Поднявшись к штурвалу, он с отчаянием оглядел бескрайнюю ширь моря.

— Брендан, — прозвучал за спиной у него нерешительный голос Джимми О'Хары.

— Да?

Худосочный коротышка смотрел на него испуганными глазами.

— По — моему, это он.

— Кто?

— Блэр. Блэр Кольм.

— Что?

— Я был в «вороньем гнезде», пока вы обследовали остров. И видел вдалеке корабль. Могу поклясться, на нем британский флаг, а под ним — вымпел Блэра Кольма. Корабль шел на запад.

Секунду — другую Брендан смотрел на кока молча, чувствуя, как сердце тяжелеет, словно превращается в свинец.

— Тогда мы поднимем все паруса, — наконец сказал он.

Еще один день. День поисков, изысканий, открытий и сюрпризов. Логан с удовольствием отпил свежезаваренного чая и отломил кусочек пресной, безвкусной галеты. После бессонной, с разговорами и спорами, ночи оба отмалчивались, что вполне устраивало Логана.

Ближе к полудню Ред взяла книгу и полотенце и молча, ничего не сказав, ушла — по всей вероятности, к озеру.

Через несколько часов после ее ухода Логан закончил возиться с деревянными каркасами, на которые собирался положить постели, и достроил стены, на которые натянул брезентовую крышу. Отойдя в сторонку, он критически оглядел дело своих рук и пришел к выводу, что создал настоящий шедевр инженерного искусства, защиту от солнца, дождя и ветра. Оставленный в качестве двери проем он завесил куском парусины.

С чувством выполненного долга Логан взял удочку и отправился на рыбалку, где его ждал скорый триумф. Впрочем, скромность не позволила ему объяснить успех своими талантами рыбака. Скорее дело было в том, что мелководье в районе мангровых зарослей буквально кишело рыбой.

Приближался вечер. Усталый, Логан взял полотенце и зашагал к озеру и, подойдя ближе, увидел разложенную на бережку одежду.

Ред стояла спиной к нему на каменистом выступе почти в центре озера и отжимала мокрые волосы. Капельки воды сверкали на бледной коже под лучами заходящего солнца. Он остановился, любуясь открывшимся видом, моментально и болезненно напомнившим, что он остался мужчиной даже после затянувшегося пребывания в море.

И ведь это он, а не кто — то другой построил для них жилище и позаботился, чтобы их ужин состоял не только из галет.

А раз так, то он не позволит соблазнам, какую бы форму они ни приняли, отвлечь от главной цели: освежиться после трудного дня.

Он начал раздеваться, когда Ред, услышав что — то, обернулась.

— Извините, лэрд Хаггерти, но я уже здесь, — любезно сообщила она.

Логан не ответил и, повернувшись к ней спиной, аккуратно сложил одежду.

— Вы слышали? — окликнула его Ред.

— Если вам невыносимо мое присутствие, можете уйти, — отозвался он.

— Извините?

— Вы прекрасно меня слышали. Я весь день работал. Обустраивал наше жилище, добывал пропитание. Вы же, капитан Роберт, весь день прохлаждались. Так что теперь моя очередь понежиться.

— Разве я просила вас чем — то заниматься?

— Ладно, не хотите выходить — не надо. Но я в любом случае вхожу.

Ред отвернулась, чему Логан только порадовался. Не хватало только, чтобы она увидела, как подействовала на него ее нагота. Он торопливо вошел в озеро с надеждой, что прохладная вода остудит неуместную и столь явно продемонстрировавшую себя страсть.

Черта с два. Не остудила.

Тем не менее Логан не стал возвращаться, внушая себе, что если не обращать внимания на Ред, если не смотреть в ее сторону, если вымотать себя как следует, то все придет в норму.

Не пришло.

Он пересек озеро вдоль и поперек — не помогало. Нырнул пару раз поглубже — результат тот же. Загоняв себя, Логан подплыл к берегу и, нащупав ногой дно, остановился.

— Капитан Роберт?

Теперь над водой виднелась только ее голова.

— Лэрд Хаггерти?

— Мыло…

— О, пожалуйста. Ловите!

Она бросила мыло, и он, ловко поймав скользкий брусочек, благодарно кивнул. Досадно только, что от него снова будет пахнуть, как от девушки из гарема.

Но уж лучше так, чем…

Она плыла к нему.

Логан нервно отвернулся. Их разделяло несколько шагов. Может, проплывет мимо и выйдет на берег?

И тут Ред остановилась. Он повернулся. Их взгляды встретились. Странно только, что они не встретились раньше. Интересно, почему?

— Вы сказали, что свободны, — прошептала она.

Логан нахмурился. Слишком близко они оказались друг от друга. Стоит только руку протянуть… Солнечные лучи скользили по воде и будто вспыхивали на ее плечах соблазнительным до невозможности пламенем. Она стояла перед ним, не таясь, не смущаясь. У нее была гладкая, как тончайший фарфор, кожа. Ее груди, казалось, смотрели на него, бесстыдно и дерзко.

— Свободен? — эхом отозвался он, замерев на месте и боясь шевельнуться. Боясь, что безумие прорвется и поглотит его. — Это вы меня освободили.

— Нет, — сказала она тихо, почти шепотом. — Я говорю о другой свободе. О свободе… от обязательств перед другим человеком. — Последнее слово Логан не столько услышал, сколько прочел по губам.

«Это безумие, — подумал он, — но у меня уже есть обязательства… перед тобой».

Нужно было что — то сказать, но слова не шли, и он, не сводя с нее глаз, только покачал головой.

Ред подошла еще ближе, и никакие слова были уже не нужны — оба знали главное.

Жизнь всего лишь фасад…

Но Ред отбросила фасад, и они стояли друг перед другом не просто без одежды. Они обнажили души. Логан так и не понял, кто из них сделал последний шаг, но так или иначе разделявшие их дюймы исчезли, и она оказалась вдруг в его объятиях. В нем полыхнул такой огонь, что оставалось только удивляться, как это вода вокруг них не вскипела и не превратилась в пар. Он чувствовал жар ее тела, нежное, дразнящее прикосновение атласной кожи. А потом в нем все напряглось, и они, увлекаемые проснувшейся в обоих силой, прижались друг к другу. Губы встретились — вначале осторожно, с опаской, но уже в следующее мгновение его язык раздвинул последнее препятствие и, прорвавшись, устремился дальше… глубже…

Она отозвалась на приглашение и тоже вступила в опасную игру. Теперь уже два языка затеяли дуэль — медленную, тягучую, лихорадочную схватку. Логана накрыло волной жара, словно он по неосторожности или из любопытства шагнул к бушующему горну. Голос рассудка еще пытался что — то сказать, предупредить, остеречь, но быстро умолк. Его руки блуждали по ее телу, дюйм за дюймом исследуя открывшуюся территорию и находя новые и новые источники наслаждения.

Она гладила его плечи, и каждое легкое касание обжигало, словно молния. Им овладело безумие страсти. Слишком долго у него не было ничего подобного. Но такого — нестерпимого, всепоглощающего желания, неодолимого голода — не было никогда. Он поднял ее и опустил, насадил на себя. Прохладная вода освежала разгоряченные тела.

Ему понадобились мгновения, чтобы понять — он первый любовник пиратской королевы. Вот так сюрприз! Он замер, смущенный и растерянный, и только ее тихий шепот вернул его к жизни:

— Пожалуйста…

Не протест.

Мольба.

Сначала Логан сдерживался, напоминая себе об осторожности, но страсть не знает удержу, как необъезженный конь не признает удил. Он желал ее с первого же дня, с того самого момента, когда понял, кто такой Ред Роберт, желал много дней и ночей…

Будто подхваченный ураганом, он летел куда — то, позабыв обо всем, расставшись с остатками рассудка, потеряв душу. Их кружило и вертело, возносило на гребень волны и бросало друг на друга, как волны на камни, с яростью, не уступающей ярости шторма. Он слышал ее дыхание, короткое и быстрое, чувствовал пальцы, сильные и жадные, впивавшиеся в его плечи, бедра, обвивавшиеся вокруг него, тугие ножны лона, принимавшие его нетерпеливые удары, нарастающую дрожь…

Последняя волна подбросила его и швырнула на берег, опустошенного и бессильного. Спаянные страстью, они не разомкнули объятий. Ее крик прозвучал отчаянным эхом его стона.

Они лежали неподвижно, хотя жар уже начал спадать. Она уткнулась лицом в его плечо, и Логан, поднимаясь, удержал ее в таком положении. Два сердца бились рядом, одно сильнее, другое чуть тише. Он погладил ее по волосам и, коснувшись губами уха, прошептал:

— Я не знал.

Ред шевельнулась. Логан ослабил объятия, позволив ей соскользнуть на землю. Она отступила. Поправила дрожащей рукой мокрые волосы. И пожала плечами.

— А зачем тебе было знать? Я сама сделала выбор.

Он поймал себя на том, что всматривается в ее глаза, как будто ищет там что — то. Но что?

А вот она, наверное, увидела что — то в его глазах, потому что вздохнула и попыталась улыбнуться.

— Боже мой, лэрд Хаггерти… Я же пират. Я убивала людей. Я не знаю жалости. Это… это… не важно.

Ему стоило трудов изобразить серьезность. Он не хотел принуждать ее делиться с ним своими слабостями, ведь она только что открыла самый большой секрет.

— Бобби, ты убивала, потому что защищалась, потому что иначе было нельзя. Ты не допускала несправедливости. Я не могу назвать тебя безжалостной.

Ред качнула головой.

— Я сама решаю, что мне делать, и, в отличие от большинства женщин, которые смотрят в будущее, живу в настоящем. — В синих глазах мелькнуло что — то похожее на смятение, но она тут же спрятала свои мысли за опущенными ресницами. — Ты симпатичный… хорошо сложен… Не хочется умирать, не узнав, каково это. Мы можем погибнуть на этом острове, а я у меня в жизни были только кровь да смерть. Я ничего не видела, кроме чужого дома, корабля и таверн.

Он не мог больше сдерживаться и рассмеялся.

— Другими словами, я оказался лучшим кандидатом, чем те парни, которых ты встречала на Нью — Провиденсе и в других местах.

Ред покраснела, и Логан понял, что зацепил ее по — настоящему, и поспешил предотвратить приближающийся взрыв:

— Прошу прощения. Я только хотел сказать… Рад, что смог услужить капитану.

Она сжала кулаки и отвернулась.

Он протянул руку, тронул ее за плечо.

— Не обманывай себя, Бобби. От этого мало толку. Мы ведь, по сути, животные. То, что ты видела в тавернах, всего лишь результат проявления мужской потребности в женщине. А женщин обычно интересует финансовая сторона. Но ведь искала чего — то другого, чего — то большего. То, что было у нас, это и есть другое. Ты дорога мне. Неужели это не очевидно?

— Нет, — бросила она через плечо. — Ты — лэрд Хаггерти. Англия и Шотландия заключили унию, но Ирландия осталась в стороне. Для меня ты такой же враг, как и любой англичанин.

Логан повернул ее к себе, обнял, прижал к груди. Даже этот короткий всплеск темперамента оживил в нем погасшее было пламя. Он посмотрел ей в глаза.

— Мы не в Англии. Мы в новом мире. И я тебе не враг.

Теперь все получилось иначе. Он не стал предлагать нежность и впился в ее губы с жадностью, не оставлявшей места для милосердия. Подхватив Ред одной рукой, Логан перенес ее на мелководье и опустил на песок. Жар поцелуя уже передался ей, и она не просто отвечала, но и требовала большего. Открыв для себя новые удовольствия, Ред оказалась способной ученицей. Ведомая женской интуицией, она двигалась в том особенном ритме, что заложила природа, и каждое движение было, казалось, рассчитано только для того, чтобы свести его с ума.

Танец любви начинался медленно.

Неторопливо.

Они не спешили…

Дразнящие ласки… сладострастно — мучительные пытки…

Его пальцы прокладывали путь по склонам холмов ее грудей. Губы следовали за ними легкими, невесомыми шажками. Язык погружался глубже и глубже, впитывая незнакомый, пьянящий вкус…

Ее руки становились все смелее, и их путь лежал вниз — с плеч на грудь, с груди на живот… и дальше… дальше… Логан знал, что не выдержит, взорвется, лишится рассудка и растворится в безумии. Но опасность влекла, притягивала. Словно тонущий, он рвался к свету, а когда вырывался, отчаяние выходило криком.

Танец войны.

Никто не просил о милосердии.

Никто не давал пощады.

Логан знал, что это останется с ним навсегда — ее запах, бархатистая упругость кожи, синева глаз. Даже если ему суждено прожить до ста лет, это — не пройдет, не сотрется. В какой — то момент он почувствовал, что игра закончилась, гордость отступила. Остались только мужчина и женщина, движимые не любопытством или любовным голодом, а чем — то большим.

Чем — то глубоким.

И Ред почувствовала то же самое — Логан увидел это в ее глазах.

Одно дело, когда тебе просто нужна женщина, и другое — когда женщина нужна, чтобы жить, дышать, идти дальше…

Он любил ее так, как только мог, отчаянно стараясь открыть ей все наслаждения, все удовольствия, все радости и не думая о себе. Срывавшиеся с ее губ крики и стоны звучали музыкой рая, отдающейся пульсацией в крови. Каждая ласка стоила того, чтобы умереть за нее.

И снова, когда напряжение достигло предела, они выплеснулись вместе. И снова он остался в ней, открыв для себя тайну последнего стона, последнего спазма, последнего обещания…

Видит бог, он хотел бы, чтобы все получилось мягче, нежнее, тише.

Но нет.

Словно обезумев, словно чувствуя приближение конца, они бились, выгибались, вертелись под глухие шлепки сталкивающихся тел, под неразборчивые звуки, вырывающиеся из — за стиснутых зубов. Сотрясшая ее волна встряхнула и его, и он замер, впившись взглядом в деревья, небо и… Ред.

Потом они долго лежали, взмокшие, вымотанные, хватая воздух. Солнце опустилось за пальмы, и лучи, просачиваясь через кроны, чертили на их телах светлые полоски. Постепенно мир вернулся — с мерным шумом водопада, с тихим плеском воды.

Держать ее в объятиях было счастьем.

Время шло, и посвежевший ветерок унес жар с обнаженных тел.

Ред пошевелилась первая. Отстранилась. Поднялась. Но отворачиваться, демонстрируя ложную скромность, не стала. Наоборот, в ее позе появилась какая — то особенная гордость.

Она и улыбнулась ему по — другому — как познавшая истину женщина.

— Вообще — то ничего такого я в таверне не видела.

Она повернулась и вошла в воду, а когда вышла, оделась и, не взглянув на него, направилась к хижине.