Невеста принца

Принцесса должна есть конфеты не чаще одного раза в день, даже если она их очень любит. А то она растолстеет и перестанет быть привлекательной. И у нее никогда не должны расти усы.

Принцесса не должна быть тщеславной, даже если она очень-очень хорошенькая.

Принцесса должна быть доброй и сердечной и не должна повелевать, чтобы кому-то отрубали голову, если только это не очень-очень плохой человек. Но и тогда лучше отправлять таких людей на необитаемый остров посереди океана, где они могут быть плохими сколько захотят и это никому не помешает.

У принцессы должно быть много сверкающих бриллиантов чистой воды, но она не должна задаваться перед простыми девушками, даже если они раньше задавались перед ней. У принцессы должно быть всегда много фрейлин и служанок, и она должна быть всегда с ними доброй и дарить им свои старые платья.

И она должна быть готова отказаться от всего, что у нее есть, ради своего принца.

Глава 10

— Мой супруг и господин!

Джоселин потерлась носом об ухо спящего мужа. Прошло уже три потрясающе счастливых дня и три не менее счастливых ночи с тех пор, как они играли на бильярде, но Джоселин все было мало. Ей хотелось находиться рядом с ним каждое мгновение дня и проводить в его объятиях каждую ночь.

Она приподнялась на локте. Ей страшно нравилось разглядывать его спящего, но ей нравилось смотреть на него, чем бы он ни занимался. Нравилось, как он двигается — легко и гибко, как смеется — непосредственно, от души, и спит — мирно, как дитя.

И как он делает ее счастливой.

А Джоселин никогда не была так счастлива, ей и не снилось, что можно испытать нечто подобное. Последние несколько дней она не переставала гадать — что такого она сделала в своей жизни, чтобы это заслужить? Конечно, она не была настолько мелочной и испорченной, какой сначала счел ее Рэнд, но была и не настолько хорошей, чтобы удостоиться нынешнего блаженства.

Правда, она не получила того титула и состояния, о которых всегда мечтала, но, как ни странно, это уже ровным счетом ничего не значило.

Несомненно, это была любовь. Джоселин, конечно, не могла знать наверняка, но что же еще это могло быть?

Чуда соединения с любимым человеком достаточно, чтобы изменить взгляд на жизнь у любой женщины, по даже восторги страсти, которые можно испытать в постели, или па бильярдном столе, или на конюшне, или в том прелестном уединенном уголке у озера, не вполне объясняли владевшее ею душевное смятение. Это чувство было одновременно сладостным и настороженным, трепетным и яростным. Ей постоянно хотелось смеяться от радости.

Нет, это, несомненно, была любовь, и Рэнд, несомненно, чувствовал то же самое. Разве могло быть иначе? Разве она не читала это в его удивительных темных глазах?

— Рэнд! — Джоселин сжала губами мочку его уха. Его глаза остались закрытыми, но губы слегка дрогнули. — Ты не спишь! Так я и знала.

Она придвинулась ближе и положила на него ножку, довольная тем, что никто из них не потрудился надеть сброшенные ночью одеяния.

— Какая ты ненасытная! — Он открыл глаза и взглянул на жену.

— Знаю. — Она покрыла легкими поцелуями его подбородок. — Такая уж я от природы.

— И слава Богу.

Джоселин любила забираться на него и делать вид, что она завоевательница, а он полностью в ее власти и она может делать с ним все, что захочет. Это давало волшебное ощущение собственного могущества. Конечно, оно было мнимым, Рэнд мог сбросить ее в любой момент, но сама игра была захватывающей.

— Чем мы займемся сегодня?

— Ну… — Он нахмурился, словно и впрямь глубоко задумался над вопросом, между делом поглаживая пальцами ее бедро. — Мне приходит в голову только одно.

— А после этого? — Она склонилась над ним так, что волосы окутали обоих золотистым покрывалом, и принялась щекотать губами его плечи, грудь, зная, что он не устоит. Потом легла на него сверху, переплетя ноги с его ногами. — Рэнд? — медленно выговорила Джоселин, чувствуя его растущее возбуждение. Она положила руки ему на грудь и, заглянув в глаза, кивнула на зловещего вида шрам, тянувшийся от его ключицы до самой подмышки. — Откуда у тебя этот шрам?

Он пожал плечами, насколько позволяла ему его поза.

— Несчастный случай, не более того.

— Несчастный случай? — Она вскинула брови.

— Да, простая случайность. Не о чем и говорить.

— Ты заработал его, когда был секретным агентом? — поддразнила мужа Джоселин.

Рэнд вздохнул с многострадальным видом.

— Иногда мне кажется, что меркантильность — просто замечательное качество в женщине.

Он схватил ее запястья и быстрым движением оказался сверху.

— Пора проучить тебя за неумеренное любопытство. К тому же ты нарушила священный сон мужчины.

— Я и не думала, что твой сон такой священный. — Она невинно заморгала, охваченная трепетом предвкушения. Он отбросил в сторону легкую простыню и медленно провел рукой по ее телу.

— Сейчас ты узнаешь, что бывает с женщинами, которые будят своих мужей раньше времени…

— Неужели прямо сейчас? — промурлыкала она, ощущая себя беспомощной и в то же время переполняясь восторгом. Он снова провел ладонью по ее телу легкимдразнящим движением, задержав пальцы на нежном животе. Потом наклонился и принялся целовать ей груди до тех пор, пока Джоселин не решила, что сейчас лишится чувств от острого наслаждения.

— Как это хорошо у тебя получается, — выдохнула она. Он поднял голову, темные глаза вспыхнули.

— Ты уже говорила, что я очень умело целую тебе ладонь. — Его рука скользнула по ее животу вниз. — Хочешь узнать, что еще я делаю не менее умело?

— Нет! — пискнула Джоселин. — Да…

Его дразнящие ласки продолжались до тех пор, пока истомленная желанием Джоселин не почувствовала, что хрустальный шар нараставшего в ней напряжения взорвался со сверкающей вспышкой. Тогда Рэнд перекатился на спину и перетянул ее на себя и так легко овладел ею, словно они были частью одного целого. Джоселин знала, что никогда не перестанет испытывать восторг перед непередаваемым ощущением его горячего твердого присутствия в ее лоне. Она не переставала изумляться тому, как идеально мужчина и женщина могут подходить друг другу.

Их ощущения были созвучны, тела пребывали в гармонии. Весь мир вокруг замер, затаив дыхание. Потом она бессильно лежала на нем, удовлетворенная и счастливая, и хотела только, чтобы это состояние продолжалось вечно.

Но вот Рэнд тихо засмеялся, она тоже улыбнулась и, почувствовав, что он задвигался, приподняла голову и заглянула в его глаза.

— Вот так, — поучительным тоном произнес он, но глаза его странно блестели. — Это послужит тебе уроком.

Выбившиеся из прически пряди светлых волос Джоселин отливали на полуденном солнце чистейшим золотом. Она стояла посередине зеленой лужайки, расположенной к северу от замка, и казалась лесной феей, вырвавшимся на свободу духом дикой природы.

— Стрельба из лука? — Джоселин с неудовольствием посмотрела на лук в руке Рэнда, и образ богини весны развеялся. — Ты, наверное, шутишь.

Рэнд рассмеялся.

— Конечно, не шучу. Просто последние дни мы проводили за закрытыми дверями…

— Разве? — вскинула она брови. — Кажется, та очаровательная полянка у озера находится на открытом воздухе…

— Тем не менее. — Он не сумел сдержать улыбки. — В этом уголке страны поздняя весна — самое прекрасное время года, и я хочу им насладиться. Хорошо, конечно, скакать верхом бок о бок с женой, но я не мог не заметить, с какой ловкостью ты сидишь в седле… Хотя, — пожал он плечами, — если ты предпочитаешь верховые прогулки…

Джоселин протянула руку за стрелой.

— Стрельба из лука — прекрасный вид спорта. Всегда мечтала им заняться.

— Превосходно. — Он прикрыл одной рукой глаза от солнца, а другую вытянул вперед. — Мишенью нам послужит вон тот пень. Видишь?

— Ты имеешь в виду именно тот пенек? — указала она рукой.

Рэнд засмеялся.

— Я имею в виду единственный пень, который тут есть.

— Я тебя прекрасно поняла, — величественно произнесла Джоселин. — Что нужно делать?

— Прежде всего научиться правильно держать лук. — Он вытащил из колчана стрелу и положил на землю, встал за спиной жены и, обхватив ее руками, показал, в каком положении должен быть лук.

— Попятно, — улыбнулась ему через плечо Джоселин. — Начало напоминает обучение игре на бильярде.

— Вовсе нет. — Он быстро поцеловал ее. — А теперь будь внимательна.

Джоселин с легкой гримаской повернулась лицом к мишени. Рэнд обстоятельно объяснил, как следует накладывать стрелу на тетиву и целиться. Она покорно следовала его указаниям. Он проследил, чтобы она приняла требуемую позу, помог натянуть тетиву и выстрелить. Стрела разминулась с мишенью, но ненамного.

— Для первой попытки вполне прилично. — Рэндалл отступил на шаг и протянул ей новую стрелу. — А теперь попробуй сама.

— А это в самом деле забавно, — пробормотала Джоселин, принимая стрелу из его рук.

Она заняла позицию и принялась, возиться со стрелой, прилаживая ее к тетиве. Спешить им было некуда, и Рэнд был уверен, что умеет терпеливо ждать. Впрочем, так ли это, когда дело касалось Джоселин? Его изначальный план — не поддаваться ее чарам до тех пор, пока она не почувствует к нему влечение, — просуществовал недолго. А последние дни были такими изумительными…

Джоселин наконец наложила стрелу, тщательно прицелилась и спустила тетиву. Стрела отклонилась от цели футов на тридцать.

— Ну как? — спросила она.

— Отлично, если только ты метила во Францию. — Он сдвинул брови и покачал головой, — Не забывай, как нужно целиться. Смотри вдоль стрелы и совмещай ее с мишенью.

Она странно взглянула на него, словно собираясь возразить, но сжала губы и взяла у него очередную стрелу. Рэнд подавил желание улыбнуться. Она была слишком упрямой, чтобы признать неудачу. И ему очень нравилась в ней эта черта.

Снова Джоселин провозилась со стрелой и, когда терпение Рэнда начало уже истощаться, выстрелила. Он не поверил своим глазам — стрела отклонилась от цели на еще большее расстояние, чем в первый раз.

— Вот! — Она довольно кивнула. — Как теперь?

— Интересно… Большинство людей с практикой совершенствуются, — мягко усмехнулся он, вручая ей следующую стрелу.

Джоселин приняла ее с явной неохотой, уныло взглянула на нее, затем перевела взгляд на Рэнда.

— Рэнд, ты и правда считаешь, что для жены важнее ум, чем красота?

— Да, — не колеблясь ответил он и широко улыбнулся. — Я могу считать себя счастливчиком — моя жена наделена и тем, и другим.

— Но если бы выбор зависел от тебя, предпочел бы ты умную женщину просто хорошенькой?

— Само собой.

— А честность — вещь обязательная между мужем и женой?

— Несомненно. В большинстве случаев…

Джоселин задумчиво покачала головой.

— Помнишь, что сказал твой дядя о тайнах?

— Ты мне так часто напоминаешь об этом, как же я могу забыть? — Он пытливо взглянул на Джоселин. Ее явно что-то беспокоило.

— И ты согласен, что нам не следует иметь тайн друг от друга?

Он замялся.

— Если они только не связаны с безопасностью государства и честью британской короны? — Джоселин сердито фыркнула. — Я прекрасно понимаю, почему ты настаиваешь, чтобы для национальных интересов было сделано исключение, и даже признаю твою правоту, как бы мне это ни было досадно.

— В таком случае, — улыбнулся Рэнд, — я полностью согласен.

— Хорошо.

На лице Джоселин застыло тревожное выражение, и страх вдруг кольнул Рэнда в сердце. Боже, а если она имела в виду что-то серьезное? Он шагнул к ней.

— Джоселин?

— Подожди.

Она отошла в сторону, зачем-то принялась теребить свой широкий атласный пояс, затем отвернулась от него. Холодная рука сжала ему сердце. Наконец она снова повернулась к нему лицом. На изящном носике красовались… очки.

Он потрясенно уставился на нее.

— Очки?

— Я так и знала! Что все это пустая болтовня. — Джоселин нервно сдернула их. — Я ни на миг не верила всей этой чепухе, что ум важнее, чем красота!

— Так речь шла об очках? — Он с облегчением вздохнул. — Когда ты говорила о тайнах и честности?

— Да, — с вызовом встретила она взгляд мужа. — И можешь насмехаться надо мной сколько угодно! Мне все равно!

Ошарашенный нелепостью ситуации, он в самом деле расхохотался.

— Тут нет ничего смешного. — Джоселин скрестила на груди руки и сердито сверкнула глазами. — Я знаю, ты считаешь меня непомерно тщеславной, и, возможно, так и есть. Но я как-то объясняла тебе. Я всегда считалась…

— Да, знаю, самой хорошенькой. — Он с усилием подавил желание засмеяться снова.

— В твоих устах это звучит так глупо, — пробормотала Джоселин. — Но я именно такая. Это делает меня настолько же мной, насколько тебя делает тобой то, что ты секретный агент…

— Но я не…

— …Или даже просто виконт.

— Ерунда. Это сущий пустяк. Для меня, во всяком случае. — Все это и впрямь казалось ему смешным, но Джоселин явно расстроилась. Рэндалл сделал невозмутимое лицо и протянул руку. — Позволь взглянуть. Она нехотя протянула ему очки. Рэнд поднес их к глазам. Отдаленные предметы сразу резко приблизились.

— Боже, да они сильные! — Он посмотрел на нее. — Ты так плохо видишь?

— Тебя я вижу прекрасно, — огрызнулась Джоселин. Он немного отошел в сторону.

— А сейчас?

— Да, — вздохнула она.

Рэнд сделал еще несколько шагов.

— А так?

— Да. — Он отошел футов на десять. — А теперь?

— Начинаешь немного расплываться по краям. Он двинулся дальше.

— Останови меня, когда…

— Стой. — Она сморщила нос. — Вот сейчас ты превратился в бесформенное пятно.

Их разделяло всего пятнадцать футов.

— Неудивительно, что ты не могла попасть в цель, ты просто не видела этот несчастный пень. — Он вернулся к ней и отдал очки. Джоселин помедлила, затем надела их. Он взял ее за подбородок и сквозь стекла очков заглянул ей в глаза. — Знаешь, они тебя нисколько не портят. Ты все такая же хорошенькая.

Она, кажется, несколько успокоилась, но все равно сурово отодвинулась от него.

— Ах, разумеется, сейчас ты обязан это сказать. Но если бы они были на мне в нашу первую встречу, ты бы не удостоил меня повторного взгляда.

— Что за чушь! — Рэнд критически оглядел ее. — Они нисколько не лишают тебя красоты. Только придают необыкновенно умный вид, что тебе очень к лицу.

— Ты правду говоришь? — В голосе Джоселин прозвучала надежда.

Он постарался сдержать улыбку. Какими бы смешными ни казались Рэнду ее страхи, все же он способен был понять, что женщина, в которой всю жизнь ценили только ее внешность, станет панически бояться всего, что может ее испортить. Даже неглупая женщина.

— Честное слово, — улыбнулся он.

— Спасибо, — нехотя улыбнулась она в ответ.

— А если бы, когда мы впервые встретились, на тебе были эти очки, я только почувствовал бы себя еще больше заинтригованным.

И тут истина дошла до его сознания. Он смолк, не договорив, и уставился на нее широко открытыми глазами.

— Так, значит, ты действительно не видела лиц тех людей?

— Каких людей? — Она завертела головой. — Здесь еще кто-то есть?

— Да не здесь! — нетерпеливо воскликнул он. — В музыкальном салоне на приеме в честь принца. Тех, которые пытались убить тебя. Ты не видела их лиц!

— Конечно, нет, как я могла! — Джоселин раздраженно нахмурилась. — Я ведь тогда сразу тебе сказала, что не видела.

— Я решил, что это просто отговорка. Подумал, что ты напугана.

— Разумеется, я была напугана. Какой-то изверг метнул мне нож прямо в голову. Только законченный идиот не испугался бы.

— Но ты не видела их!

— Это мы уже выяснили, можешь не повторять двадцать раз.

— Я повторяю, потому что пытаюсь понять. — Охваченный волнением, Бомон прошелся вперед и назад. Кусочки головоломки, о существовании которых он и не подозревал, наконец оказались на своих местах.

Джоселин не боялась сказать правду. Она не старалась забыть лица негодяев вследствие испуга. Она просто не видела их. Но те об этом не знали. Как и все остальные.

— Как давно ты начала носить очки?

— Я их вообще не носила, — настороженно ответила Джоселин. — Я нашла их в своей сумке, когда мы приехали в замок. Наверное, Марианна заказала их для меня. Она уже много лет уговаривала меня попробовать. Наверное, решила, что теперь, раз я замужем, мне больше нет причины волноваться из-за внешности.

— Кому еще, кроме членов твоей семьи, известно о твоем слабом зрении?

— Тебе! — огрызнулась Джоселин.

— Если бы ты не была такой тщеславной…

— А еще меркантильной и эгоистичной, — выдавила она сквозь зубы.

— …И давно согласилась бы носить очки, всем бы это было известно. Как и то, что ты не можешь разглядеть человека, стоящего на другом конце комнаты.

— К чему ты клонишь?

— А вот к чему, моя дорогая женушка! Если бы факт, что ты нуждаешься в очках, был известен всем, твоя жизнь не оказалась бы в опасности, потому что никто не боялся бы твоих разоблачений.

— И тебе не пришлось бы жениться на мне, — бесцветным голосом произнесла Джоселин.

— Это само собой.

Он снова принялся расхаживать по лужайке. Какой-то частью своего рассудка, не поглощенного перевариванием повой информации, он отметил, что Джоселин сделалась вдруг непривычно спокойной, но не придал этому значения. Его мысли вертелись вокруг той злосчастной ночи.

— Теперь я понимаю, что имела в виду твоя тетя, говоря об иронии судьбы.

— Тетя Луэлла всегда ценила иронию, — спокойно подтвердила Джоселин.

Рэнд невесело рассмеялся.

— Но что за дьявольская шутка! Мы оба стали ее жертвами. Вынуждены были обвенчаться только из-за…

— Моего тщеславия? — Жесткая нотка в ее голосе наконец привлекла его внимание. Лицо Джоселин казалось невозмутимым, но глаза сверкали. — Кажется, мы уже установили это, так же как и то, что я плохо вижу.

Рэнд взглянул на нее в упор.

— Но ты ведь тоже понимаешь, насколько это все смешно?

— Вообще-то говоря, нет. Не нахожу здесь ни чего смешного.

— Брось, Джоселин, — нахмурился он. — Твоя жизнь оказывается под угрозой. Ты… мы вынуждены были заключить брак, которого не хотел ни один из нас, и только потому, что ты стеснялась носить очки! — Рэндалл покачал головой. — Добавь сюда погибшую теперь надежду, что ты вспомнишь лица тех мужчин…

— Ты рассчитывал, что я все же смогу их узнать? — Джоселин широко раскрыла глаза.

Он пожал плечами.

— Всегда остается вероятность…

— Ты привез меня сюда в надежде, что они последуют за нами?

— Естественно, нет! Я привез тебя сюда ради твоей безопасности.

— Неужели? Но ты однажды уже использовал меня как наживку. Откуда мне знать, что ты не сделал это снова? Откуда мне знать, что вся эта прекраснодушная болтовня об ответственности за мою жизнь не всего лишь навсего благопристойная ложь? — Ее глаза вспыхнули гневом. — Ведь ложь вполне оправдана, когда на карту поставлены вопросы государственной важности, так? — Джоселин повернулась и торопливо двинулась в сторону замка.

— Задержись-ка на минуту! — Он поймал ее за руку и повернул к себе лицом. — Я не лгал, когда объяснял, какие соображения заставили меня привезти тебя сюда. Твоя жизнь оказалась в опасности по твоей собственной вине! И более того — именно ты не была до конца со мной правдива.

— Я? — изумленно воскликнула Джоселин. — Когда же я лгала тебе?

— Ты не сказала, что плохо видишь.

— Ты не спрашивал.

— Это ложь в форме умолчания, но она не менее предосудительна, чем явная ложь. Ты обязана была сказать.

— Откуда мне было знать, что тебе об этом неизвестно? Что Томас или кто-то из наших не предупредил тебя? Да я ничего и не скрывала. — Джоселин гордо вскинула подбородок. — Я тебе сказала правду. Я их не видела. Не могу их опознать!

— Но если бы ты объяснила, почему именно…

— Разве от этого что-то изменилось бы?

— Да, черт побери!

— Что же?

— Я нашел бы выход, — твердо заявил Рэнд. — Постарался бы, чтобы слух о твоей проблеме достиг нужных ушей. И всякая угроза исчезла бы. Твоя жизнь продолжалась бы дальше, как ты того желала. И моя тоже. Нам не пришлось бы связывать себя супружескими узами. Всего этого можно было избежать.

— Всего этого?

— Да! — Ее глаза потемнели от обиды. Он понял, какой смысл она придала его словам, и сердце его упало. — Нет. Я вовсе не это имел в виду.

— В самом деле? — Она попыталась вырвать руку, но он не выпускал ее.

— Нет! Ни в малейшей степени! Черт возьми, Джоселин, — Он попытался поймать ее взгляд, его голос зазвенел от напряжения. — Ты — моя жена.

— Разве? — Вопрос повис в воздухе, проходили секунды, наполненные горьким упреком и болью. — А. может быть, всего только женщина, на которой ты вынужден был жениться?

Он в оцепенении смотрел на нее, не зная, что ответить. Что она хотела услышать от него? Наконец Джоселин освободила руку, повернулась и пошла к замку. Ее спина была напряженно выпрямлена, движения от гнева сделались резкими и угловатыми.

— Джоселин, постой!

Рэнд бросился за ней. Что же он натворил? Он вовсе не то хотел сказать, не так, как это прозвучало. Сейчас он понимал, что сказанное им было ужасно. Она неожиданно остановилась и круто обернулась к нему..

— Можно мне вернуться домой? — Голос ее был спокойным и равнодушным, но ни на миг не ввел его в заблуждение. Рэнду уже приходилось видеть ее разгневанной, но настолько — ни разу.

— Ну конечно. — Сможет ли она его простить? — Я провожу тебя.

— Нет, я хочу домой. Назад, в Лондон. — Она откинула с лица прядь волос, и на миг ее спокойствие изменило ей, и сердце Рэнда сжалось, когда он понял, какую нанес ей рану. — Или в Шелбрук-Мэнор.

— Я не могу тебе это разрешить, — покачал он головой.

— Почему нет? — прищурилась она. — Потому что я — твоя жена?

— Не только, но и поэтому тоже.

Джоселин презрительно фыркнула.

— Обстоятельства, которые привели к нынешней ситуации, пока остаются прежними, — осторожно сказал Бомон. — Угроза твоей жизни остается. Ничто не изменилось.

— Не изменилось? — Ее голос задрожал. — Как ты можешь говорить такое? Изменилось все! Я думала… — Она обхватила себя руками за плечи и отвела взгляд. И он понял, что даже сейчас, когда на ней очки, она смотрит на то, чего нельзя увидеть. — Думала или просто надеялась… — Джоселин затрясла головой, и их взгляды встретились. — Наверное, я просто дура!

— Я не могу позволить тебе уехать, — мягко сказал он. И понял, что никогда в жизни не был так правдив.

— Тогда я останусь — тут, где я в целости и сохранности. — Она издала короткий горький смешок. — Где меня никто не обидит. — И снова зашагала к замку.

Он проводил ее взглядом, охваченный чувством полной беспомощности. Что он наделал! И что ему делать теперь? Разве он хотел, чтобы все так обернулось? Конечно, он рассердился, узнав, что его жизнь превратили в фарс. Но он не собирался винить в этом Джоселин! Он потерял голову. Повредился в рассудке. Сказал то, чего говорить не следовало. Ранил ее так, как не ранишь ни ножом, ни пистолетом.

Рэнд отвел взгляд, подобрал лук и колчан. Выпущенные стрелы можно собрать потом. Сейчас важнее успокоить Джоселин, постараться убедить, что он не хотел ее обидеть. И рад тому, что женился на ней. Что это лучшее, что случилось в его жизни.

Он направился за ней следом. Ей следует знать, что она ему небезразлична. Глубоко. Что ни одна женщина не была ему настолько небезразлична. И может быть, это не просто симпатия, а скорее даже…

— Рэнд! — окликнула его Джоселин через плечо со странной ноткой в голосе.

Он ускорил шаг и в один миг оказался рядом. Она стояла, глядя куда-то мимо замка.

— Способность хорошо видеть может оказаться не такой выгодной, как я полагала. Вот, к примеру… — Она кивнула, и он проследил за ее взглядом. С южной стороны к замку приближались три всадника. Со стороны Лондона!

— И я не знаю, друзья, это или враги, — пробормотала она.

— И я тоже. — Рэнд прикрыл глаза ладонью от низкого послеполуденного солнца. — Отсюда не видно, мои это люди или нет, но едва ли злоумышленники стали бы подъезжать так открыто. Идем. — Он взял ее за руку и повлек за собой к замку. — И кстати, я — твой друг, — заявил он тоном, не предполагающим возражений.

— Ну тогда никакие враги мне не страшны, — съязвила она, но он не обратил на это внимания. Еще будет время уладить все недоразумения.

Они поспешили в замок. Рэнд сомневался, что прежде Джоселин приходилось много бегать, и не мог не восхититься тем, с какой легкостью она поспевала за ним. Обычно в таких случаях подгоняет страх. Или злость. Они обогнули башню, перебрались через полуразвалившуюся стену, пробежали через заросший розовый сад и, преодолев финишную прямую, ввалились в холл замка.

— Ник! — крикнул Рэнд, едва переступив порог. Слуга немедленно возник перед ним словно из-под земли. — Принесите мой пистолет.

Дворецкий тут же испарился. Рэнд повернулся к Джоселин. — Оставайся здесь. — Он направился к лестнице. — И не бойся.

— Я не боюсь. — Она скрестила на груди руки. — Думаю, бояться нечего, как сразу подсказал вам ваш инстинкт. Но остается все же слабая надежда, что меня убьют, и в этом случае все мои беды кончатся, или убьют вас… — Она мило улыбнулась. — И мои беды опять-таки кончатся.

— Так держать, Джоселин. Когда люди сердятся, у них не остается места для страха.

— Значит, меня уже ничто никогда не испугает.

— Не будешь же ты злиться на меня вечно.

— Вы собираетесь заключить по этому поводу пари, милорд? — Выражение ее глаз сказало ему, что этот раунд он проиграл. Хотя…

— Да. — Он повернулся и стал подниматься по лестнице. — Уладим это потом…

— Если только оно будет, это «потом»… — раздалось ему вслед.

— Конечно, будет, — пробормотал Рэндалл себе под нос, прыгая через две ступеньки. Будет и завтра, и послезавтра, и целая жизнь вместе с Джоселин, хочет она этого или нет. И в конце концов эта жизнь ей понравится, он позаботится об этом.

Рэнд взбежал па верхнюю площадку, пересек холл и вошел в комнату, окно которой выходило на юг. Схватив бинокль, который он заранее принес туда именно ради такого случая, он приложил его к глазам и навел на приближавшихся всадников. В первом и последнем он сразу узнал своих помощников, что же касается того, кто ехал между ними… Рэнд сжал зубы и медленно опустил бинокль.

— Тысяча чертей!

Глава 11

— Вы могли бы по крайней мере объяснить, что происходит, — холодно заметила Джоселин.

Рэнд торопливо прошел мимо нее к двери, замкнутый, сосредоточенный. Он что-то пробормотал, но она не расслышала. Тяжело было находиться в неведении, но Рэнд, когда хотел, становился абсолютно невыносимым. Его самонадеянный вид только еще больше разозлил ее. Джоселин отгораживалась гневом от чего-то более глубокого и болезненного.

— Оставайтесь здесь, — велел он.

— Не хочу.

Она направилась следом за ним, но Рэнд повернулся так резко, что они едва не столкнулись. Он стиснул зубы и мрачно сверкнул глазами.

— Останьтесь здесь!

Его взгляд не предвещал ничего доброго, и Джоселин проглотила язвительный ответ, вертевшийся на языке. Он подошел к двери, распахнул ее и вышел во двор. Джоселин немедленно встала за раскрытой внутрь створкой двери, откуда ее нельзя было увидеть, зато она могла все слышать. Могла бы, если бы Рэнд и нежданные визитеры не беседовали намеренно приглушенными голосами, конечно же, по его распоряжению.

— Миледи, — прошептала подошедшая сзади Флора. — Я сомневаюсь, что милорду понравилось бы…

— Чепуха, Флора. Он просто хочет, чтобы мы сохраняли спокойствие. — Джоселин придвинулась ближе к стене, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь щель между дверью и косяком, но попытка оказалась тщетной.

Тут голос Рэнда приблизился, и она быстро отступила от двери и вернулась на место, где.он ее оставил. Рэнд переступил порог. Лицо его было мрачнее тучи. Он бросил на Джоселин странный неуверенный взгляд, затем кивнул Флоре.

— Кажется, у нас гость. Позаботьтесь, пожалуйста, о комнате.

— Гость? — Джоселин попыталась заглянуть через его плечо. — Кто же это?

Тут глаза ее раскрылись от изумления, и она сдернула очки с носа.

— Миледи, я считал минуты со времени нашей последней встречи. — Принц Алексис Фридрих Бертольд Рупрехт Пражински вступил в комнату непринужденно, словно в собственную гостиную. Он остановился перед Джоселин, склонил голову в коротком поклоне, взял ее руку и поднес к губам. — Я скучал по вас, дорогая Джоселин.

— Леди Бомон, — отчетливо произнес Рэнд. Джоселин не обратила на него внимания и ослепительно улыбнулась Алексису.

— Ваше высочество! Как приятно видеть вас снова.

— А вы очаровательны, как всегда. — Алексис впился в нее глазами.

— Теперь это леди Бомон, — повторил Рэнд.

— Я слышу вас. — Алексис понимающе улыбнулся Джоселин. — Какая жалость!

— Почему же? — Рэнд встал рядом с женой и многозначительно посмотрел на руку принца, в которой тот продолжал удерживать пальчики молодой дамы. Алексис выпустил их, но от лица спутницы глаз не отвел. — Мы вполне довольны друг другом.

Эта откровенная ложь отвлекла внимание Джоселин от Алексиса. Рэнд улыбался ей с преувеличенной нежностью. Ей страшно захотелось дать ему пощечину. Она демонстративно отступила от него и сосредоточила все внимание на принце.

— Вы правы, ваше высочество, мы не виделись очень давно. — Она выразительно огляделась, отмечая отсутствие свиты. — Неужели вы проделали весь путь один?

— Я оставил сопровождающих в какой-то жуткой деревне в двух часах пути отсюда. — Он стянул перчатки. — Решил, что это будет разумно, поскольку Бомон затратил немалые усилия, чтобы скрыть ваше место пребывания. — Он с улыбкой посмотрел на Рэнда. — Правильно я поступил, кузен?

Кузен!

— Мне с трудом верится, что они позволили вам путешествовать одному, — ответил Рэнд, прежде чем Джоселин успела вставить хотя бы слово.

— Мне никто ничего не может позволить или не позволить. — Алексиса явно позабавили слова Бомона. — Я всегда поступаю, только руководствуясь собственными желаниями. Это привилегия сильных мира сего.

— Как вы нашли нас? — спросил Рэнд.

— Это не составило труда, — пожал плечами Алексис. — Я принц суверенного государства, которое имеет дружеские отношения с вашим, а также гость вашего правительства. Когда человек, к которому я специально обратился с просьбой заняться делом, связанным с моей безопасностью, просто растворяется в воздухе, а на его место поставили деревенщину, то я, конечно, не могу оставить этот факт без внимания. — Алексис хлопнул по ладони перчатками. — Я лишь осведомился, где вы и что вы там делаете. И получил ответ. Это еще одна привилегия сильных мира сего. — Принц обернулся к Джоселин. — Надеюсь, никто не посмел вас обидеть?

— О нет, абсолютно никто. — Она метнула быстрый взгляд на Рэнда, желая удостовериться, обратил ли он внимание на тонкую иронию ее ответа. Он обратил…

— Я бы никогда не простил себе, если бы вы из-за меня пострадали. — Тон Алексиса был искренним и задушевным. Может быть, даже интимным. И тем не менее слова его доставляли Джоселин огромное удовольствие.

— Как вы добры, что говорите это.

— Простите, что вмешиваюсь. — Рэнд снова подошел к Джоселин. — Но помимо участия, которое вы принимаете в моей жене и за которое вам, разумеется, благодарны…

— Очень-очень благодарны, — вставила Джоселин.

— Что еще привело вас сюда, ваше высочество?

— А то, что вы — единственный человек, которому я доверяю. Вы один в Британии, а может быть, и во всей Европе — я уверен в этом — не жаждете лишить моего отца престола, а меня и моих брата и сестру выбросить на улицу или хуже того… Послушайте, кузен, я не могу позволить, чтобы моя судьба оказалась в руках того болвана, который заступил на ваше место.

Снова он повторил это обращение — «кузен»! Джоселин озадаченно сдвинула брови.

— Простите за вопрос, ваше высочество, но вы уже дважды назвали лорда Бомона кузеном, и мне чрезвычайно любопытно — почему?

— Что же тут необычного? А как вы называете ваши кузенов?

— Мне кажется… — начал Рэнд.

— Вообще-то у меня нет двоюродных братьев, но если бы были… — Она пожала плечами. — Полагаю, я их так бы и называла — кузены.

— Именно потому я и обращаюсь к Бомону подобным образом. — Оп перевел взгляд на Рэнда и приподнял бровь. Очевидно, вы не посвящаете вашу очаровательную жену свои тайны, кузен?

— Отчего же? — равнодушно пожал плечами Рэнд, слов но его ответ не имел никакого значения, тогда как он имел и очень серьезное. — Я просто не находил нужным упоминать о своих отдаленных родственных связях.

Джоселин повернулась к мужу и внимательно посмотрела на него. Да, выражение его лица было тем самым. Конечно, они недолго прожили вместе, но ей этого вполне хватило, чтобы запомнить его привычку плотно сжимать губы, когда Рэндалл Бомон несколько уклонялся от правды. Она прищурилась.

— И все же что это за родственные связи?

— Они и впрямь несущественные, — ответил он небрежно. — Я сам едва помню подробности.

— Вы раните меня в самое сердце, кузен, — вздохну; Алексис. — Отмахиваетесь от соединяющих нас родственных уз с такой легкостью. Я признаю, наше генеалогическое дерево довольно ветвистое, но едва ли так трудно вспомнить кем приходимся друг другу мы с вами. — Он повернулся к Джоселин. — Его бабка была старшей сестрой моего отца и единственной дочерью короля Фридриха Третьего.

Смысл услышанного настолько поразил Джоселин, что она почти лишилась дара речи.

— Так, значит, он…

— Кузен, — резко ответил Рэнд, — и ничего более.

— Ничего более? Не скромничайте, Бомон, — фыркнул Алексис. — По линии матери вы прямой потомок правящей династии Авалонии. Согласно старинному закону о престолонаследии, принятому в нашем государстве, который берет в расчет только кровное родство независимо от пола, вы — пятый в очереди претендент на трон Авалонии после меня, моего брата, сестры и еще одной кузины. Я бы не назвал это отдаленным родством, тем более несущественным. — Принц сдержанно улыбнулся Джоселин. — Да, дорогая моя, ваш муж — законный наследник короны Авалонии, проще говоря — принц крови.

— Я никогда не претендовал на трон и никогда не интересовался законами престолонаследия, — быстро сказал Рэнд.

Алексис только махнул рукой в ответ на это заявление.

— Тем не менее вы остаетесь членом королевской семьи.

— Принц… — Джоселин изумленно раскрыла глаза. Алексис весело посмотрел на нее.

— Да, он действительно принц, а вы, моя дорогая Джоселин…

— Леди Бомон! — выговорил Рэнд сквозь стиснутые зубы.

— Едва ли, — усмехнулся Алексис. — Ее титул в качестве вашей супруги куда более значителен, чем просто виконтесса. Благодаря браку с вами она может законно называться… — Он сделал драматическую паузу. — Принцессой Джоселин!

От потрясения у Джоселин на несколько секунд отнялся язык. Ее обуревали самые противоречивые чувства и мысли. Рэнд? Принц? Она, сама того не подозревая, вышла замуж за настоящего принца? Полнейшая неожиданность, но почему-то она не испытала того восторга, который всегда предполагала при этом испытать. Джоселин перевела глаза на мужа.

— Вы собирались когда-нибудь рассказать мне об этом?

— Нечего было рассказывать, — медленно произнес Рэнд.

— Нечего рассказывать? — Она с усилием пыталась сохранять спокойствие, тогда как в груди нарастала волна гнева. — Принимая во внимание обстоятельства нашего брака, вы не считаете, что я заслуживала того, чтобы знать это?

— Мои права — только сноска в законе, — твердо сказал Рэнд, — и не более того.

— Я считаю ее необычайно важной, — вмешался Алексис.

На этот раз Джоселин не услышала его, поскольку все свое внимание сосредоточила на муже.

— Почему вы не сказали мне?

— Потому, что это несущественно. — Рэнд скрести руки на груди.

— А я всегда считал это чрезвычайно существенным, пробормотал Алексис.

— И еще потому… — в глазах Рэнда промелькнуло неловкое чувство, — что вы не спрашивали.

— И поэтому вы мне не сказали! — негодующе воскликнула Джоселин, услышав, как Рэнд бросил ей ее собственные слова. — Разве это не тот случай, когда умолчание так же непростительно, как и сама ложь?

— Я вам никогда не лгал, — покачал головой Рэнд.

— Ха! — Она чувствительно ткнула его пальцем в грудь. Вы дразнили меня тем, что я вышла замуж за простого виконта вместо принца, прекрасно зная, что вы сами — принц.

Рэнд схватил жену за руку и посмотрел ей в глаза.

— Я не лгал вам!

— Ах! Даже если вы готовы оправдать вашу ложь в форме умолчания, хотя сами называли ее предосудительной, — гневно сверкнула она глазами, — то как быть с такой добродетелью как честность между мужем и женой? С тем, чтобы не имел тайн друг от друга? Разве вы не соглашались с этим?

— Да, говорил что-то в таком роде, — нехотя признал Бомон.

— Не в роде, а именно это! — Джоселин вырвала руку. — И менее часа назад.

Алексис деликатно кашлянул.

— Кажется, я явился в неподходящее время?

— Да, — огрызнулся Рэнд.

— Нет, — одновременно с ним произнесла Джоселин. Глубоко вздохнув, она повернулась к Алексису. — Простите, ваше высочество, у меня сегодня был утомительный день. Мой муж обучал меня искусству стрельбы из лука. — А также искусству лжи!

— Стрельбе из лука? — Алексис скептически улыбнулся. — Я и не предполагал, что вы увлекаетесь спортивными играми на открытом воздухе.

— В самом деле удивительно, чем только человек не увлечется при случае. — Джоселин заставила себя произнести эти слова с нарочитой беспечностью. — И заранее не знаешь, когда тебе может пригодиться то или иное умение. Думаю, потренировавшись, я могла бы даже попасть в намеченную цель.

Алексис рассмеялся.

— Надеюсь, можно не опасаться, что вы перепутаете одну мишень с другой?

Джоселин метнула надменный взгляд в сторону мужа, не переставая мило улыбаться Алексису.

— Нисколько, ваше высочество. Уж если я решусь выстрелить, то мишень выберу очень тщательно. А сейчас прошу извинить — я немного устала и поэтому время до обеда проведу в своей комнате. — Она протянула руку, которую Алексис тут же подхватил.

— Но потом вы присоединитесь к нам?

— Ничто не помешает мне это сделать.

Он коснулся губами ее руки, и их взгляды встретились.

— Тогда до встречи, Джоселин…

Она с улыбкой мягко отняла руку и сухо кивнула Рэнду. Тот стоял, стиснув челюсти, и выглядел кем угодно, только не гостеприимным хозяином. Но конечно, в этом доме вовсе не он был хозяином. Впервые после того, как Рэнд узнал о ее слабом зрении, Джоселин стало весело. Вот Найджел позабавится, узнав, какой оборот приняло дело!

Она торопливым шагом вышла из комнаты, прошла в спальню — их общую спальню — и закрыла за собой дверь. Прислонилась к ней спиной, и тут самообладание, которое Джоселин сохраняла с таким усилием, покинуло ее.

Брак, которого не хотел ни один из нас!

На ее глаза набежали слезы. Да, вначале ни один из них не хотел этого брака, но разве с тех пор ничто не изменилось? Для нее, по крайней мере, изменилось все. А для него, как оказалось, нет.

Она сердито вытерла слезы и прошлась по комнате. Рэнд равнодушен к ней, хотя за последние дни они стали очень близки друг другу. То есть это она так считала. Она обсуждала с ним такие вещи, которыми до сих пор делилась только с сестрами и никогда не помышляла доверить их мужчине. Рассказала ему все свои тайны. Конечно, они вовсе не так важны, как наличие в жилах королевской крови, но ей они представлялись достаточно важными. И вот, несмотря па все, что их теперь связывает; он продолжал питать абсурдную надежду, что сможет пользовать ее в каких-то своих целях. Это еще одна ложь и уже не просто умолчание, хотя он, несомненно, охарактеризовал бы ее так.

Брак, которого не хотел ни один из нас…

Как повернулся у него язык сказать такое! И хуже того, как мог он так думать? Она-то хотела остаться с ним всегда. Хотела всю жизнь быть леди Бомон, и больше ни с кем другим.

Но вот он оказался принцем.

Джоселин подавила желание горько рассмеяться нелепостью ситуации. Мечтала-мечтала о принце, а вышла за виконта, который на самом деле тоже принц. Теперь когда она оказалась настолько глупой, что влюбилась в с его мужа, уже не имело значения, принц он, нищий или секретный агент…

Эта мысль заставила ее замереть на месте. Она в сам деле не на шутку влюбилась в Рэнда. Боль вытеснила из души последние сомнения. Щемящая, обжигающая боль, которая потрясла ее до глубины души. Ей хотелось визжать, дико кричать во все горло. Только любовь способна причинять такие страдания. Только его слова, что он даже сейчас — сожалеет о браке с ней, могли уязвить сильно, ранить так глубоко.

А она поверила, что он тоже полюбил ее!

Джоселин опустилась на кровать и закрыла лицо ладонями. Как могло такое случиться с ней? Джоселин Шелтон никогда не искала любви, не хотела се. Любовь не должна была играть никакой роли в выборе будущего супруга. Она хотела получить лишь положение в свете и богатство. Когда она собралась замуж за Алексиса, то не думала ни о какой любви.

Да, тетя Луэлла оценила бы шутку, которую сыграла судьба с ее племянницей. В конце концов получила своего принца!

Но может быть… Ее вдруг посетила неожиданная мысль, Джоселин подняла голову и уставилась невидящими глазами и в угол комнаты. Рэнд не мог быть к ней совершенно безразличен, он должен был питать какие-то чувства, хотя бы и в незначительной степени. И не ради сомнительных ведений, которые надеялся от нее получить, или западни, которую расставил своим врагам. Джоселин склонна была верить в это, если не могла верить в большее. Несмотря на ее козни, которые он строил в ночь их встречи, он не тот человек, который способен подвергнуть опасности жизнь женщины, своей жены, намеренно.

Нет! Она читала что-то волшебное в его глазах, и не только в минуты страсти. Не важно, пусть он и лгал ей или о чем-то умолчал, но она не могла поверить, что он равнодушен к ней.

Возможно, он, как и она, не придавал любви значения прежде, и сейчас ей нужно было заставить его понять это. Джоселин встала, подошла к окну, достала очки, надела их и устроилась на подоконнике. Она успела привыкнуть размышлять о жизни, сидя на этом месте. Словно созерцание мира за окном, который представал перед ней отчетливо и ясно во всей своей безмятежности, помогало привести в порядок собственные мысли.

Вероятно, помочь Рэнду осознать свои чувства к ней мог человек, за которого она рассчитывала выйти замуж.

Заходящее солнце заливало все вокруг мягким розовым светом.

Она любила Рэнда! И была полна решимости заставить его понять, что и он любит ее. Но если она ошибалась, если Рэнд не любит ее, тогда… Джоселин гордо расправила плечи. Тогда просто ничто не изменится. Он не смог бы сильнее разбить ей сердце, чем сделал это сегодня.

Рэнд, виконт Бомон, принц, агент или кто он там еще, в конце концов всего лишь мужчина. И куда ему тягаться с женщиной из рода Шелтон, решившейся получить желаемое!

Сейчас, в очках, она разглядела даже пень, который служил ей мишенью. Но в состязании иного рода она не перепутает мишень и не усомнится в правильности выбора цели.

В конце концов, несмотря ни на что, она все-таки сумела выйти замуж за принца!

— Думаю, у вас найдется много тем для обсуждения, так что я, пожалуй, оставлю вас. — Найджел поднялся и направился к двери библиотеки.

Рэнд и принц Алексис тоже встали.

— Я не собирался тревожить вас, дядя, — сказал Рэнд. — Только хотел представить вас его высочеству. Мы вполне можем…

— Чепуха. Это самая уединенная комната в замке. Кроме того, мой день закончен. — Старик махнул рукой в сторону столика на колесах, стоявшего рядом с письменным столом. — Рэнд, где найти бренди, тебе известно. Полагаю, вам обоим оно понадобится.

— Весьма признателен вам за гостеприимство, лорд Уортингтон, — почтительно произнес Алексис и несколько поднялся этим в глазах Рэнда. — Я понимаю, что своим неожиданным появлением нарушил ваше уединение и привычный распорядок жизни.

— Не беспокойтесь, — хмыкнул Найджел. — Я уже давно лишен развлечений подобного рода. — Он медленно направился к двери, но остановился и внимательно взглянул на Рэнда. — Флора сказала мне, что приезд его высочества сопровождался некоторым волнением. Жаль, что я это пропустил. Видимо, твоя жена не слишком спокойно восприняла разоблачение тайны твоего общественного статуса?

Алексис кашлянул, затем вежливо улыбнулся.

— Что-то вроде этого, — пробормотал Рэнд.

— Я ведь говорил ей, что ты принц, — покачал головой Найджел. — А тебя предупреждал о том, что тайны между супругами — вещь взрывоопасная.

— Сейчас не время об этом рассуждать, — быстро возразил Рэнд.

— Только не теряй головы, мой мальчик, — жестко посоветовал Найджел. — Без нее от тебя никому не будет никакого проку. А что касается вас, сударь… — Он несколько мгновений изучающе смотрел на Алексиса. — Ведите себя как подобает.

Рэнд мысленно застонал. Только дядя Найджел осмеливался разговаривать подобным образом с отпрыском королевской семьи. Несмотря на личное мнение Рэнда об Алексисе, он все-таки оставался принцем и хотя бы этим заслуживал некоторого почтения.

Алексис невинно раскрыл глаза.

— Но, дорогой мой сударь, что же еще я такое, как не эталон образцового поведения? — Он злорадно покосился на Рэнда. — Или, по крайней мере, благопристойного.

Найджел засмеялся, и Рэнд присоединился к дяде. Их смех свидетельствовал о том, что мужчины узнали друг в друге родственные души. А почему нет? Ведь Найджел был в свои молодые годы повесой похлеще, чем Алексис сейчас. И все же мгновенно возникшая между ними симпатия покоробила Рэнда.

Обменявшись с принцем еще парой любезностей, Найджел покинул библиотеку. Рэнд подошел к столику, налил в бокалы бренди, один передал Алексису, а свой поднес к. губам и сделал хороший глоток. Ничего нет лучше бренди, если хочешь расставить все в жизни по местам.

Принц Алексис вальяжно прошелся по комнате, задержался у шкафа, разглядывая корешки книг. — Впечатляющая коллекция.

Библиотека была одной из немногих комнат замка, обшитых деревянными панелями, в отличие от прочих, с голыми каменными степами. Полки с книгами вздымались от пола под самый потолок, куда можно было добраться не иначе, как с помощью лестницы. Мальчиком Рэнд часто гадал — что за книги проживают так близко к небу и настолько недостижимы для людей? И сегодня, как в детстве, он пообещал себе однажды дотянуться до верхних полок и разузнать, что за сокровища мудрости там запрятаны.

— Найджел всегда увлекался книгами, как и его отец и их предки. — Рэнд наблюдал за тем, как принц исследует том за томом, и ждал, чтобы тот наконец заговорил об истинной причине своего приезда. Он устал от пустых бесед, но не хотел первым затрагивать серьезные проблемы.

Алексис покрутил в руке бокал и искоса взглянул на Рэнда.

— А вы не слишком меня любите, не так ли, кузен?

— Не думаю, что это имеет какое-либо значение, Ваше высочество, — пожал плечами Рэнд.

— Может быть, и нет. — Алексис подошел к одному из уютных парных кресел, стоявших перед письменным столом Найджела, и опустился в него. — И все-таки я нахожу это немного странным.

— Правда? Почему?

— Несмотря на родственные связи, мы не встречались до моего приезда в Англию, а с тех пор беседовали толы раз и весьма непродолжительное время, — произнес принц. Вы слишком мало меня знаете, чтобы любить или не любить. И все же ваше отношение ко мне не вызывает сомнений.

Слова принца несколько уязвили Рэнда. У него в самом деле было не много оснований для личной неприязни, и тем не менее Рэнд ее испытывал. И это он, который всегда гордился своей объективностью и справедливым отношением к людям.

— Простите, ваше высочество, но я…

— Пожалуйста, называйте меня Алексис, — нетерпеливо вздохнул принц. — Ведь мы в самом деле кузены, как бы вы на это ни смотрели, а я очень ценю моменты, когда можно чувствовать себя просто родственником, а не престолонаследником. Я даже готов заключить с вами сделку.

— Да?

— Если вы станете звать меня Алексисом, я постараюсь не называть вас кузеном. — Принц усмехнулся. — Вам это обращение явно не доставляет удовольствия.

Рэнд подавил улыбку.

— Родные и друзья зовут меня Рэнд.

— Прекрасно. И сядьте вы, ради Бога. — Алексис кивнул на соседнее кресло. — Достаточно того, что вы дуетесь, так хотя бы не давите на меня своим ростом.

Рэнд вскинул брови.

— Я и не подозревал, что дуюсь на вас.

— Дуетесь, притом с самой первой нашей встречи. Меня это нервирует.

— В таком случае извините. — Рэнд сел в другое кресло.

— Ваши извинения приняты. — Алексис задумчиво отхлебнул бренди. — Признаюсь, я удивился, обнаружив вас здесь, а не в аббатстве Бомон. Поскольку вашей бабки уже нет в живых, я не предполагал, что вы приедете в Уортингтон.

— Все остальные, несомненно, станут рассуждать так же, в чем и заключается идея. — Рэнд небрежно повел плечом. — За исключением близких друзей мало кто осведомлен о моей тесной дружбе с лордом Уортингтоном.

— Я, к примеру, понятия об этом не имел, хотя меня, как правило, информируют точно, — пробормотал Алексис.

— Вас информируют?

— Не сомневаюсь, что вы лучше других понимаете необходимость досконально разобраться в ситуации, прежде чем в нее вмешиваться.

— Какую ситуацию вы имеете в виду? — настороженно осведомился Рэнд. — Информация, которую поставляют мне, обыкновенно тоже довольно точна, и я полагал, что цель вашего визита в Англию — всего лишь присутствие на некоей символической церемонии.

— Все эти церемонии весьма практичны. Не так ли? Государственные праздники, мероприятия, торжества… бракосочетания.

Собственное бракосочетание отчетливо припомнилось Рэнду, и мысли его унеслись к прелестной жене, которая, вероятно, в этот самый момент мечтала, как станет его вдовой.

— Я бы подобрал другое слово вместо «практичны», — усмехнулся Рэнд.

— Тем не менее, именно это событие дало мне повод приехать в Англию и познакомиться с вами.

Всегда лучше лично узнать того, кто может посягнуть на твое место.

— Меня оно ни в малейшей степени не интересует…

— Да-да, знаю, — вздохнул Алексис — Надеюсь, иная формация на этот счет тоже окажется достоверной.

— Поймите, наконец, что я англичанин. Это мой дом моя страна, с ней я связываю свои интересы, ей я предан. Я не имею желания претендовать на титул, который может стать моим вследствие каприза наследственности. Не нужно подозревать меня в каких-либо интригах на этот счет.

— И все же… — Алексис задумчиво посмотрел на него. — Обстоятельства могут измениться. И отношение к ним тоже.

— Только не мое, — твердо заявил Бомон. Он откинулся на спинку кресла и остановил изучающий взгляд на кузене. — Так поэтому вы обратились за содействием имение ко мне? Чтобы самому составить мнение о моем отношении к вопросу?

— Вы попали в точку, кузен — простите, Рэнд. Но буду с вами до конца откровенен. — Алексис глубоко вздохнул. — Я понятия не имел о существовании политической интриги, когда впервые попросил ваше правительство поручни провести расследование вам. Хотя всякого рода заговоры и тайные организации в Авалонии цветут пышным цветом, особенно в те моменты, когда корона может перейти к следующему наследнику. Заговоры и измена у нас не менее традиционны, чем государственные праздники.

— Я слышал, ваш отец тяжело болен. Мне искренне жаль.

— Когда я уезжал, он чувствовал себя лучше. — Алексис некоторое время молчал, потом глубоко вздохнул. — Не знаю, много ли вам известно о стране ваших предков, поэтому позвольте мне сделать небольшое пояснение. — Он наклонился вперед. — Мы — маленькое королевство, расположенное между такими китами, как Пруссия, Австрия и Россия. Мы упрямо цепляемся за нашу независимость среди множащихся вокруг рискованных союзов, договоров, изъявлений доброй воли. На протяжении многие веков мы придерживались независимой внешней политики, но я не взялся бы предсказывать, что может принести будущее. Хотя в данное время главная угроза для моей страны исходит не извне, а изнутри.

Наш народ по большей части далеко не самый несчастный. Уровень жизни людей в целом повыше, чем здесь, в Англии. Смуту в Авалонии сеют отнюдь не низы. — Алексис невесело усмехнулся. — Нет. Злейший враг королевства — королевская семья.

— Еще раз повторяю, Алексис, — меня вам нечего опасаться.

— А это, дорогой кузен, одновременно и благословение Божие, и досадная неудача. Авалонии не помешала бы фигура вашего калибра — не на троне, разумеется.

Алексис скупым жестом поднял бокал, давая понять, что пьет за здоровье собеседника. Рэнд ответил тем же, сделав большой глоток. Похоже, принц хотя бы близко к сердцу принимал интересы своего государства. Может быть, он был не прав в отношении Алексиса. В последнее время он часто ошибался в людях.

— И все же, пожелай вы вернуться в Авалонию и утвердиться в правах на престол, это принесло бы большую пользу вашему государству.

— Вашему, а не моему.

— Несмотря на взаимное недоверие, я полагаю, нам следует быть не врагами, а друзьями. Вы могли бы оказать неоценимую помощь. — Алексис снова помолчал, словно решая, какую степень откровенности может себе позволить. — В настоящий момент, как я подозреваю, главную опасность для нас представляет принцесса Валентина. Она тоже кузина и стоит в очереди на трон четвертой после моих сестер и брата и непосредственно перед вами. Ее отец был младшим сыном короля Фридриха, братом вашей бабки. Она честолюбива, внешне привлекательна и слишком умна для женщины. Нет никого опаснее красивой женщины, наделенной умом и амбициями.

— Согласен, — пробормотал Рэнд.

— С чем бы вы ни столкнулись в вашем расследовании, я подозреваю, что это дело ее прекрасных ручек. Хотя явных доказательств против нее нет. — Алексис пожал плечами. — Ведь, как я упомянул, она женщина умная.

— Но похоже, вас это не так уж сильно тревожит.

— Правильно, — засмеялся Алексис, — я давно привык парировать ее удары. И сомневаюсь, чтобы она посягала на мою жизнь. Речь идет только о короне.

— Но если вы не знали о существовании заговора, — осторожно произнес Рэнд, — почему понадобилось обращаться за помощью ко мне? Вот уже несколько лет, как я покончил с прежними обязанностями и занимаюсь исключительно делами имения, своего и дядиного. А ваши источники сообщили вам, что корона меня не привлекает.

— Это было всего лишь допущение, но оно оказалось провидческим. — Алексис беспечно отхлебнул бренди. — В нашей семье вы представляете третью ветвь прямой линии наследования. Принимая это во внимание, неужто вы сомневаетесь в причине, по которой я хотел встретиться с вами?

Рэнд некоторое время пристально смотрел на своего гостя.

— По правде говоря, да, Алексис, сомневаюсь.

Наследник расхохотался.

— Вы и в самом деле так проницательны, как мне говорили. Ну хорошо, Рэнд, я не был искренен с вами до конца.

Бомон вскинул брови.

— Вообразите мое удивление.

— Здоровье моего отца таково, что я могу унаследовать трон уже в нынешнем году. — По лицу Алексиса пробежала тень. — Валентина и ее сторонники делают все, чтобы посеять семена раздора. Отец правил мудро, но и он не без греха и сумел нажить врагов. Как и я. — Он прямо взглянул в глаза Рэнду. — Мне необходимо объединить государство, пока еще не поздно, завоевать умы и сердца людей, заручиться их поддержкой, перетянуть на свою сторону прежде, чем дойдет до кровопролития. Мне нужен символ — монархии и державы, традиций и истории, пророчеств и легенд. И будущего.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне это представляется слишком расплывчатым. Найти легендарный символ чрезвычайно трудно.

— Вы правы в одном — что-то подходящее найти и впрямь трудно, но тут нет ничего расплывчатого. — Алексис поймал взгляд Рэнда. — Я обращаю свой взор к Небесам.

— И к луне и звездам, — улыбнулся Рэнд.

— Именно. — Алексис отхлебнул бренди. — Легендарные Небеса Авалонии. Луна, солнце, звезды…

Рэнд сдвинул брови.

— Неужели вы имеете в виду астрономический объект?

— Ничего подобного. Небеса Авалонии — это коллекция уникальных драгоценных камней, представляющих солнце, луну, звезды и вместе с тем стороны света. Они были вправлены в широкую золотую ленту, которую по обычаю надевала королева или старшая из принцесс. Луну изображает крупный опал, солнце — соответствующих размеров рубин, а четыре бриллианта несколько меньшей величины — это звезды.

Рэнд тихо присвистнул.

— Они, должно быть, стоят целое состояние.

— Можете сказать — королевское состояние. Так и было. — Принц снова пытливо посмотрел на Рэнда. — Неужели вы о них никогда не слышали?

— Нет, — покачал головой Рэнд. — Как я догадываюсь, драгоценности были утеряны?

— Пропали уже полвека, а точнее, пятьдесят два года назад, во время последнего дворцового переворота. Небеса Авалонии исчезли примерно в то время…

— Когда моя бабушка бежала из страны, — мгновенно угадал его мысль Рэнд. — И вы заключили, что они у меня.

— А это так? — Глаза Алексиса вспыхнули.

— Нет.

— Ваша бабушка никогда не говорила вам о них?

— Она умерла, когда мне было тринадцать. Вряд ли она доверила бы такую тайну мальчишке. — Но, возможно, она доверила ее Найджелу… Рэнд не стал высказывать последнее соображение вслух, но решил при первом удобном случае поговорить с дядей. — Матушка тоже ни разу не упоминала о камнях. Я вообще не слышал о Небесах до сегодняшнего дня.

— Может быть, — медленно выговорил принц.

Рэнд посмотрел на него в упор.

— Вы мне не верите?

— Я недостаточно хорошо знаю вас, чтобы верить или не верить, — вкрадчиво проговорил Алексис.

— Вы правы, — усмехнулся Рэнд, — кузен. — Он встал, взял у Алексиса бокал и подошел к столику.

— Скажите вот что — если драгоценности утрачены уже более чем полвека назад, почему только сейчас вы решили начать их поиски? — Он вынул пробку из хрустального графина и разлил бренди по бокалам.

— Небеса были доступны для широкого обозрения только во время государственных праздников, и долго никто не подозревал, что камни пропали. Очевидно, все дело в превратностях войны. Я сам узнал об этом по чистой случайности и всего несколько недель назад сумел выяснить обстоятельства исчезновения. Насколько мне удалось узнать, пропажа драгоценностей была обнаружена в первые же дни после мятежа, когда король еще не имел полного контроля над страной и… собственной дочерью.

— Как я понимаю, бабушку отослала из страны королева или по крайней мере способствовала ее бегству. — Рэнд подошел к Алексису и вручил ему бокал. — Но вы не можете ставить ей это в вину. Ее муж был убит, страна пребывала в хаосе. Она боялась за собственную жизнь и жизнь своего ребенка.

— Я ставлю ей в вину только то, что она забрала с собой государственное достояние.

— Наверняка это неизвестно, — возразил Рэнд. — Есть много случаев в истории, когда сокровища короны пропадали во время войн или беспорядков. Вам известно только, что Небеса исчезли примерно в то самое время. И вы сами признаете, что время было до крайности нестабильное.

— Это правда. — Алексис помолчал немного, прежде чем заговорил снова. — Во всяком случае, если бы утрата была обнаружена, это привело бы к новым волнениям. Чтобы выйти из положения, король в качестве временной меры заказал точную копию ленты со стразами. Когда он умер, правда умерла вместе с ним, и только недавно все обнаружилось.

Думаю, мне не стоит говорить вам, насколько секретна эта информация. Всего несколько человек, включая моих сестру и брата, осведомлены о факте подделки. Необходимо сохранять все в тайне и дальше.

— Почему?

— Существует древнее пророчество, связанное с этими камнями: «Авалония стоит, покуда пребудут Небеса».

— Несколько расплывчато, вы не находите?

— Это ведь пророчество, — хмыкнул Алексис. — Предрассудки — могучая сила. Если всем станет известно, что Небеса пропали именно в нынешнее смутное время, это будет использовано против моего отца и меня. Истолковано, как указание свыше, что мы недостойны управлять государством.

— А если вы найдете драгоценности, все безоговорочно признают, что истинный король — вы.

— Именно. Небеса — священный символ, в котором народ в настоящий момент особенно нуждается. — Алексис помолчал. — Вы отдали бы их мне, если бы они были у вас?

— Да, — не колеблясь ответил Рэнд и улыбнулся. — Но вы, разумеется не настолько хорошо меня знаете, чтобы поверить.

Алексис усмехнулся, но сразу снова стал серьезным.

— Я уже давно понял, что не следует недооценивать Валентину, но сомневаюсь, что кузине известно о Небесах. Думаю, что интрига, на которую вы наткнулись, скорее всего не имеет ничего общего с драгоценностями.

— Вероятнее всего, нет… — Рэнду очень не хотелось высказывать вслух мысль, которая пришла ему на ум в ходе беседы.

— Говорите же, Рэнд! Ведь у нас разговор начистоту. — Алексис поймал его взгляд. — Вы гораздо опытнее меня в вопросах подобного рода. О чем вы сейчас подумали?

Рэнд глубоко вздохнул.

— Мужчины, которым помешала леди Бомон, готовы были убить ее, чтобы она не смогла их узнать. Один мне известен, он всего лишь наемник, но тем не менее довольно опасен. Я подозреваю, что второй может оказаться должностным лицом в вашем правительстве, и довольно высокого ранга. И возможно, человеком, хорошо вам известным, которому у вас нет причин не доверять. — Виконт помедлил, подыскивая точные слова. — Насколько я могу судить, их цель в лучшем случае дискредитировать вас. А в худшем…

— Убить? — небрежно спросил Алексис. Очевидно, угроза жизни была ему не в диковинку. Хотя всегда нелегко допустить, что кто-то желает вам смерти — по какой бы то ни было причине.

— Возможно, — кивнул Рэнд.

— Скорее, вероятно. — Алексис задумчиво отпил глоток бренди, — Хочу, чтобы вы знали — я не полный осел. Я имел прямой и откровенный разговор с вашим начальником и перед тем, как приехать сюда, принял меры предосторожности. Никому не известно в точности, где я сейчас нахожусь. Когда я оставил своих сопровождающих, то сначала поскакал в одном направлении, затем повернул назад и тщательно запутал следы. Уверен, что меня не преследовали. — Он невесело усмехнулся. — Это была довольно увлекательная игра.

— С очень высокими ставками, — мягко заметил Рэнд.

— Ставки мне хорошо известны. — Алексис помолчал. — Сам я не трус, но чужими жизнями предпочитаю не рисковать. Мы здесь в безопасности?

— Как и в любом другом месте. Возможно, в несколько большей степени, — кивнул Рэнд. — Я расставил вокруг замка охрану — надежных, проверенных людей. Их не так много, чтобы отразить натиск армии, но врасплох нас не застигнут.

— Если вы не против, я хотел бы задержаться в Уортипгтоне на несколько дней, пока не придет время возвращаться в Лондон. Если я не появлюсь на церемонии, это немедленно используют против меня. Порочный бездельник, неспособный управлять… в таком роде.

— Понимаю.

— А знаете, кузен. — Алексис задумчиво взглянул на него и улыбнулся уголками рта. — Я ведь вам завидую. Серьезно.

— Вы? Почему?

— Вы хозяин собственной жизни. Ваша свобода ничем не ограничена. — Принц тихо засмеялся. — И никто не желает вам смерти.

Рэнд мысленным взором увидел лицо Джоселин. Она рассержена на него до такой степени, что вполне могла пожелать ему смерти… Хотя, возможно, ей доставит большее удовольствие превратить его жизнь в ад.

— И ко всему… — В глазах Алексиса появился опасный блеск, и Рэнда охватило замешательство. — У вас на редкость очаровательная жена.

Глава 12

Под сводами столовой то и дело раздавался звонкий смех. За обеденным столом царила веселая атмосфера праздника. Праздника, на который Рэнд не чувствовал себя приглашенным.

Нет, никто не выказывал к нему пренебрежения. Просто Бомон не находил Алексиса таким занимательным собеседником, которого обрел в нем Найджел. Рэнд не видел причины лебезить перед кузеном, как это делали Айви, Рози и Флора. И он ценой собственной жизни не смог бы доискаться, почему чары принца так действуют на Джоселин.

И ему решительно не нравилось то, что Алексис, судя по всему, был явно очарован его женой.

Собственно говоря, ужин уже закончился, и давно миновала минута, когда дамам следовало бы удалиться, оставив джентльменов за крепкими напитками и мужской беседой. Поскольку единственной присутствующей дамой была Джоселин, а она не выказывала ни малейшего желания покинуть компанию, сотрапезники продолжали сидеть за столом. Рэнд выдерживал все это только благодаря замечательным напиткам из запасов Найджела Несмотря на затворнический образ жизни, старый джентльмен тщательно следил за содержимым своего погреба. — Расскажите нам, Алексис, вот о чем… Рэнд старательно сохранял на лице любезную улыбку и в конце концов решил, что у него от напряжения вот-вот треснут щеки. Он усердно придавал своему тону приятную мягкость и беззаботность. В соответственные моменты добросовестно смеялся или же пропускал очередной стаканчик. Но, несмотря на изрядную дозу выпитого, не мог не отметить несколько фамильярную манеру, в которой Алексис беседовал с Джоселин. И блеск, вспыхивавший в глазах принца всякий раз, как он обращался к ней. И то, как гость смотрел на нее — словно молодая женщина была изысканным деликатесом, а он — нетерпеливым гурманом.

И, тем не менее, Рэнд ни разу не перегнулся через стол и не схватил Алексиса за его королевскую манишку. Он гордился своим самообладанием.

Но разумеется, замечал, что Джоселин, обращаясь к Алексису, подавалась вперед, может быть, всего на дюйм, но все-таки… И то, как она наклоняла головку к плечу с преувеличенно заинтересованным видом. И то, как они подолгу смотрели друг другу в глаза, словно были наедине. У Рэнда вылетело из головы, и он очень удивился бы, если бы ему об этом напомнили, что именно так же Джоселин вела себя с Найджелом.

Но ни разу он не вскочил на ноги, не схватил жену за руку и не выволок из комнаты, визжащую и брыкающуюся на каждом шагу. И это тоже благодаря присущей ему благородной сдержанности.

— Вы обязательно должны посетить Авалонию, — говорил Алексис. — Уверен, она вам понравится.

— Думаете? — откликнулся Рэнд как можно любезнее, давая про себя клятву, что нога его никогда не ступит на эту землю.

— Я всегда мечтала путешествовать. Как хотелось бы повидать европейские столицы! — В голосе Джоселин прозвучали раздражающие мечтательные нотки, и Рэнд распространил свою клятву и на все остальные иностранные государства.

— Ваша бабушка всегда высоко отзывалась о своей родине, — сказал Найджел. — Думаю, она очень скучала по ней.

— Не представляю, как можно прожить всю жизнь далеко от дома, — сказал Алексис. — Еще и месяц не прошел с моего отъезда, а я уже испытываю желание вернуться домой. Но долг требует моего присутствия здесь.

— Официальные обязанности? — поинтересовалась Джоселин.

— Почти вся моя жизнь состоит из официальных обязанностей, — вздохнул Алексис. — Именно они и привели меня в Англию. Общество друзей Авалонии отмечает сто лет добрососедских отношений между нашими двумя странами.

Рэнд слышал о предстоящем событии и готовящемся в связи с ним празднестве, но не задумывался об этом. Сейчас его вдруг поразила явная абсурдность услышанного.

— Возможно, я ошибаюсь, Алексис, но не слышал, чтобы между Англией и Авалонией были когда-либо другие отношения, кроме как добрососедские.

— Поэтому-то мы и отмечаем это событие, — беспечно сказал Алексис.

Рэнд пытливо посмотрел на кузена. Неужели возможно, что такое торжество было организовано специально для того, чтобы дать Алексису законное основание приехать в Англию и заняться поисками Небес Авалонии?

— Мудро поступают те, кто не упускает возможности всячески укреплять дружбу, связывающую два государства, — официальным тоном вещал, улыбаясь, Алексис.

«Не просто возможно, а в большой степени вероятно!» — подумал Рэнд.

— Кроме того, у нас много общего, — продолжал Алексис. — У вас есть парламент, который дает советы королю и оказывает помощь в управлении страной. У нас есть совет министров, перед которым стоит та же задача. — Принц на миг задумался. — Но я думаю, что в целом, если сравнивать Англию и Авалонию, взгляды на жизнь различаются самым драматическим образом.

— Это как, мой мальчик? — спросил Найджел.

— Мне кажется, что британцы, по крайней мере знать, чересчур степенны, даже чванливы, когда речь заходит о радостях жизни. В вашем обществе существует целый ряд странных ограничений и устаревших правил.

— В каждом обществе свои порядки, — мягко заметил Рэнд.

— О, разумеется. И наше не является исключением. Дело в том, как я уже сказал, насколько по-разному люди смотрят на жизнь. Возьмем, к примеру, наши взгляды на брак.

— На брак? — рассмеялась Джоселин. — Вот уж на брак люди, по-моему, повсюду смотрят примерно одинаково.

— Ничуть не бывало, моя дорогая. Да, процедура развода и у нас в Авалонии, так же как и здесь, тяжелая и хлопотная, но тем не менее мы, скорее чем вы, допускаем… — Алексис пожал плечами. — Возможность ошибки.

— Ошибки? — Джоселин заинтересованно сдвинула брови. — Что вы имеете в виду?

— Насколько я понимаю, аннулирование брака в Англии — дело довольно сложное и требует продолжительного времени. Возможно, даже несколько лет. В моем государстве, хотя это случается и не каждый день, брак можно аннулировать по соглашению сторон, подав прошение королю и положившись на высочайшее решение.

— Правда? — пробормотала Джоселин. — Как интересно!

— Уверен, что требуется гораздо больше всяких формальностей, — недоверчиво усмехнулся Рэнд.

— В какой-то степени вы правы, — согласился Алексис. — Расторжение союза, освященного церковью, вещь серьезная. Король тщательно взвешивает обстоятельства, сопутствовавшие браку. Добровольно ли вступили в него обе стороны? Не оказывала ли чрезмерного давления семья? Не был ли брак заключен только из соображений, ну, скажем… безопасности?

— Полагаю, каждый случай не похож на другой, — сказала Джоселин, явно увлеченная темой разговора.

Слишком явно.

— Само собой. И в каждом случае разбираются все обстоятельства. Однако пара, оказавшаяся соединенной нежелательными узами вследствие ситуации, имевшей отношение к безопасности королевской семьи, может рассчитывать на самое благоприятное для себя решение.

— Меня не интересует проблема аннулирования брака, — буркнул Рэнд, однако Джоселин не обратила на мужа ни малейшего внимания. Лицо ее выражало глубокий интерес.

— Но мы говорили о вашем государстве! Брак, объявленный недействительным в Авалонии, по-прежнему будет считаться действительным здесь, в Англии…

— Обычно цивилизованная страна любезно признает законы дружественных держав. Разумеется, два британских подданных не могут так просто поехать в Авалонию и подать просьбу королю об аннулировании брака, заключенного в Англии. Можно представить, какая началась бы в таком случае неразбериха. Но совсем другое дело, если одна из сторон родом из Авалонии. — Принц помедлил. — И тем более — особа королевской крови.

Джоселин бросила на Рэнда выразительный взгляд и снова повернулась к Алексису.

— Чрезвычайно любопытно.

— Чисто теоретически. Лично я нисколько не заинтересован в аннулировании брака, — твердо повторил Рэнд.

— И в таком случае, — Джоселин обращалась к Алексису, — вы считаете, это возможно?

— Вполне. Я заговорил об этом потому только, что хорошо знаком с обстоятельствами, которые привели к вашей, как бы выразиться точнее, скоропалительной свадьбе. — Принц перевел взгляд на Рэнда. — Я чувствую себя до некоторой степени ответственным за то положение, в котором вы оказались.

— Вам не стоит беспокоиться, — резко произнес Рэнд. — Джоселин и я замечательно подходим друг другу.

— И все же не помешает знать, что у тебя есть возможность выбора.

Джоселин поймала взгляд Рэнда. Ее золотисто-медовые глаза загадочно блестели при свете свечей, и он понятия не имел, что она задумала. Его охватило беспокойство.

— Вы разве не согласны? — спросил Алексис.

— Нет, — угрюмо отрезал Бомон.

Джоселин приподняла брови.

— В мои дни брак заключали раз и навсегда, — вмешался Найджел. — Мужчина и женщина, сочетавшись священными узами, оставались связанными друг с другом до конца дней. — Он сделал глоток из своего бокала. — Даже дольше.

Рэнд перевел дыхание. Наверное, это была неблагодарность, но он решительно не питал добрых чувств к человеку, который подавал Джоселин пусть даже смутную надежду на расторжение их брака.

— Я ценю вашу информацию, Алексис, но мы с Джоселин вполне довольны нашим союзом, невзирая на обстоятельства, при которых он был заключен.

Джоселин издала какой-то сдавленный звук, который можно было расценить и как фырканье, и как кашель, и прикрыла рот рукой. Рэнд метнул на супругу возмущенный взгляд, но она только улыбнулась в ответ и снова обратилась к Алексису:

— Найджел прав, ваше высочество, независимо от обстоятельств, сопутствующих браку, в этой стране он считается незыблемым. По большей части. Но, тем не менее, — она протянула Алексису руку, — я признательна вам за столь великодушное предложение.

Алексис поднес руку молодой дамы к губам и пристально посмотрел ей в глаза.

— Это — меньшее, что я готов сделать для вас.

Рэнд стиснул зубы и еще раз поздравил себя с тем, что не поддался импульсу и не двинул Алексиса в его улыбающуюся физиономию.

— А теперь, — Джоселин медленно отняла руку, — расскажите еще немного о вашей семье. Я видела портреты дедушки и бабушки Рэнда, но о прочих ваших общих родственниках мне ничего не известно.

Алексис пустился в подробное повествование о долгой и благородной истории королевской семьи Авалонии. Рэнд едва слушал и только время от времени позволял себе рассеянный кивок или междометие. Его внимание было сфокусировано на жене.

Сегодня вечером Джоселин надела еще одно из этих проклятых старомодных платьев, которое утягивало талию до таких невероятных размеров, что мужские пальцы могли свободно заключить ее в кольцо, и почти не прикрывало восхитительной груди. Она кокетничала, щебетала и шутила в той манере, которую, по ее словам, практиковала с детства.

Она была великолепна, выглядела и держалась как принцесса волшебного королевства, как воплощенная мечта мужчины. Трудно было винить Алексиса за беспокойный блеск в глазах.

Впрочем, этого следовало ожидать. На такую очаровательную женщину, как Джоселин, станут заглядываться многие мужчины. Уже заглядывались. И это будет и впредь так же раздражать его.

Но все же другие мужчины — не то что Алексис. С ними Джоселин не связывала свои надежды на будущее.

Но черт возьми, она — его жена! И он не намерен уступать ее кому бы то ни было.

И вот под аккомпанемент серебристого смеха к Рэнду пришло понимание того, что чувство, терзавшее его изнутри, было не чем иным, как самой обыкновенной ревностью. Он испытал его впервые и нашел крайне неприятным. Но, наверное, оно знакомо каждому мужчине, который неравнодушен к собственной жене. А он был неравнодушен к Джоселин в большей степени, чем мог себе это представить.

Возможно — только возможно, — что это была любовь…

Ему пришло в голову, что это неплохое начало для семейной жизни. Алексис что-то сказал, Джоселин ответила кокетливой улыбкой и трепетанием ресниц. Рэнд скрипнул зубами. Но прежде чем он убедится в своих чувствах, следовало помириться с ней. Придется прояснить непонимание, которое возникло между ними сегодня утром, убедить жену, что нисколько не раскаивается, связав с ней жизнь.

И втолковать ей, что никогда не отпустит ее от себя.

— Прежде чем ты начнешь говорить, я хочу еще раз извиниться перед тобой, — раздался сзади голос Рэнда.

Джоселин сидела на подоконнике и смотрела сквозь очки на звездное небо. Оно было великолепно. Джоселин не переставала сожалеть о тщеславии, которое до сих пор мешало ей любоваться этим изумительным зрелищем.

— Джоселин?

Она услышала, как муж закрыл за собой дверь, и повернулась к нему.

— Всего лишь раз, Рэнд? Я полагала, ты должен мне дюжину извинений, никак не меньше.

— Всего дюжину? — Он сделал по направлению к ней несколько неуверенных шагов, держа одну руку за спиной. — Тогда дела обстоят много лучше, чем я ожидал.

Она уже решила простить ему почти все. Конечно, могло быть и так, что она просто обманывала себя, но сама Джоселин находила это маловероятным, В конце концов, несмотря пи на какие утренние высказывания, поведение Рэнда за столом свидетельствовало о многом… Неприязненные взгляды, которые ее муж бросал на Алексиса, сурово сжатые челюсти Рэнда, его откровенная ревность, категорический отказ даже рассмотреть предложение кузена — все укрепило уверенность Джоселин в том, что она ему небезразлична. Осталось только заставить его осознать это!

— И на этот раз… — Он вынул из-за спины руку, в которой держал пышный букет белых роз из замкового сада, и протянул Джоселин. — Я пришел подготовленным.

Джоселин некоторое время пристально смотрела на мужа.

— Ты это всерьез?

— Сознаю, что здесь уместна была бы еще и ценная безделушка, но в данный момент я располагаю только…

— Нет, — фыркнула она. — Я не о том, как ты подготовился. Я о том, что ты сказал сегодня утром!

Рэнд сдвинул брови. Он явно не понимал, какое из его высказываний, полуправдивых или полностью лживых, она имеет ввиду.

— Нет… — произнес он настороженно, не столько утвердительно, сколько вопросительно. Он выглядел таким растерянным, что Джоселин с трудом сдержала смех.

— Ты, кажется, даже не понимаешь, о чем идет речь?

— Разумеется! понимаю! — Но конечно, это было не так.

— Что же, неудивительно. Ты сегодня столько необдуманных вещей… — Джоселин встала с подоконника и подошла к мужу. — Когда ты сказал, что этот брак ни одному из нас не нужен, ты в самом деле так думал?

— Я… — Рэнд сдвинул брови, словно решая, какой из возможных ответов предпочесть. Может быть, ей следовало пожалеть его?

— Ты сказал: «Этого брака не хотел ни один из нас». Ты действительно это имел в виду? Что сегодня, сейчас, в настоящий момент тебе не нужен наш брак?

Лицо его прояснилось, он решительно покачал головой:

— Нет, конечно же, нет! Я как раз имел в виду, что мне этот брак нужен. Я просто обмолвился. Мне следовало сказать «был не нужен». Просто оговорка. Я был расстроен и…

Она схватила его обеими руками за лацканы сюртука и притянула к себе.

— Тогда ни слова больше! Поцелуй меня.

Он выронил розы, обхватил ее руками и страстно прильнул к ее губам. Невыразимая радость захлестнула Джоселин. Мужчина не может так целовать, если он ничего не чувствует. Конечно, он любит ее! Временами он способен жутко раздражать, но этим раздражителем она будет дорожить до конца своих дней.

Наконец Рэнд оторвался от нее и заглянул ей в глаза.

— Значит, ты больше не сердишься? Я прощен?

— На первый раз да, — улыбнулась Джоселин. — Но я не могу обещать, что это надолго. У тебя досадная привычка говорить совсем не то, что следует. Хотя… я уже начала догадываться, что это происходит по недомыслию. К счастью для тебя, я достаточно умна, чтобы это понять!

— Я вообще жуткий везунчик, — рассмеялся Рэндалл.

— Конечно, — сказала она надменно. — Тем более что ты не имеешь ни малейшего представления о том, как следует обращаться с женщинами.

— Напротив, я прекрасно умею обращаться с женщинами. — Он выразительно взглянул на кровать. — И буду счастлив немедленно это продемонстрировать.

Она со смехом высвободилась из его объятий.

— Я вовсе не это имела в виду, ты знаешь.

— А жаль, — сказал он с коварной улыбкой искусителя и нагнулся, чтобы собрать рассыпавшиеся по полу розы.

— Теперь ответь мне… — Джоселин некоторое время молча смотрела на мужа. — Почему ты не сказал мне, что ты — принц?

Он на секунду замер, затем снова возобновил свое занятие и заговорил осторожно, взвешивая каждое слово:

— Думаю, по той же причине, по какой ты не сказала, что плохо видишь. Ты не…

— Да, знаю, я не спрашивала, — нетерпеливо перебила она. — Но ты прекрасно понимаешь, что эти две вещи несопоставимы по своей значимости. Я полагаю, что мой секрет сравнительно пустяковый…

Он взглянул на нее, приподняв бровь.

— Конечно, пустяковый, ты сам это знаешь. Кроме того, я ведь сказала, что не видела тех людей, а ты просто истолковал это по-своему.

— А Найджел сказал тебе, что я принц… — Губы Рэндалла слегка покривились. — Но ты тоже истолковала это по-своему.

— Это неравноценные вещи, ты сам прекрасно понимаешь…

— И тем не менее.

Он выпрямился и протянул ей розы. Их изумительный аромат окутал Джоселин. Как это мужчины не догадываются, что женщине трудно сердиться, когда ей дарят такое ласкающее глаз и обоняние чудо! Она обвела комнату взглядом и направилась к стоявшему на умывальном столике кувшину.

— Ты ведь слышала, я не считаю себя принцем, — продолжал он уже более серьезным тоном.

Джоселин в молчаливом ожидании принялась один за другим ставить цветы в кувшин. — Я не сказал тебе, поскольку для меня это несущественно. Я просто не держу это в голове. — Рэнд замолчал, и Джоселин повернулась к нему лицом. — В моей жизни этот факт не играет никакой роли. Я не придаю ему значения.

— Алексис, как видно, придает…

Рэнд помрачнел.

— Мы с Алексисом живем в разных мирах. Из него воспитывали будущего правителя. А я рос, зная, что стану английским виконтом. И я вполне доволен своей судьбой. — Он пожал плечами беспомощным движением, которое почти разжалобило Джоселин. — Я и не ждал, что ты поймешь…

— Все-таки попробуй объяснить.

Он внимательно посмотрел на жену, словно пытаясь понять, в самом ли деле ее интересуют его соображения.

— Я англичанин, — заговорил он, тщательно взвешивая каждое слово. — Англия — моя страна, король Георг — мой король. И король, и страна могут рассчитывать на мою преданность. В прошлом я готов был рискнуть жизнью ради Англии, и сделаю это без колебаний, если понадобится. Утром ты говорила, что роль хорошенькой женщины стала твоей второй натурой… хотя я нахожу эти очки, сидящие на твоем носике, все более и более соблазнительными, — Он выразительно ухмыльнулся, но тут же снова стал серьезным. — Я шестой виконт Бомон, это вошло в мою плоть и кровь, стало частью моей натуры. Англия — моя родина. Авалония не представляет для меня никакого интереса, как и наследственный титул в ней. Она не вызывает во мне сыновних чувств. Для меня Авалония — точка на карте, и только. Я не испытываю никакого желания даже побывать в этой стране.

— Знаю, ты сочтешь это меркантильностью с моей стороны, хотя я очень стараюсь изменить свой характер, но послушай, Рэнд! — Джоселин глубоко вздохнула. — Ты мог бы стать принцем, или, точнее, ты уже принц. Настоящий! Только подумай обо всем, что связано с этим словом. Богатство, положение… все!

— А ты тогда могла бы стать принцессой, как мечтала. — Он криво улыбнулся, однако глаза его остались серьезными. — А теперь, зная, что это никогда не исполнится, ты не думаешь, что… не сейчас, а когда-нибудь… ты могла бы чувствовать себя счастливой, оставаясь просто виконтессой? Леди Бомон, а не принцессой Джоселин?

Сердце затрепетало в груди Джоселин.

— Леди Бомон? — Она шагнула к мужу. — А не принцессой Джоселин? Вот выбор так выбор. Надо подумать.

Она подошла к нему вплотную, положила руки на грудь, затем обхватила за плечи.

— А если я останусь леди Бомон, останется ли со мной лорд Бомон?

— Если только он тебе нужен… — Рэнд порывисто обнял ее и привлек к себе. — У меня нет ни малейшего желания освободиться от брачных уз, Джоселин.

— Значит, никакого аннулирования не будет? — Она заглянула ему в лицо.

— Нет, — твердо сказал Рэнд, и чувство, которое при этом она прочла в его глазах, несомненно, было любовью.

— Прекрасно. Кроме того, твой дядя абсолютно прав, — усмехнулась она. — Титул принцессы мне вовсе не к лицу, то ли дело леди Бомон.

Рэнд засмеялся и прильнул губами к ее губам в долгом, нежном, восхитительном поцелуе. И она целовала его, твердо зная, что счастлива будет оставаться леди Бомон всю свою жизнь, и ощущая нараставшее желание, которое мог утолить только лорд Бомон. Он поцеловал ее в шею, и она с восторгом втянула в себя воздух, замирая от предвкушения. Он сжал губами мочку ее уха, и у Джоселин промелькнуло в голове, успеют ли они добраться до кровати, а если нет — насколько жестким окажется пол в этой комнате.

— Держись подальше от Алексиса, — вдруг прошептал он ей на ухо.

Джоселин словно окатили ушатом холодной воды. Она вскинула голову и посмотрела мужу в глаза.

— Что ты сказал?

Он ответил ей твердым взглядом.

— Ты меня хорошо слышала.

— Нет, я, должно быть, ослышалась. — Она высвободилась из его рук и отступила на шаг.

— Сомневаюсь, Но я с удовольствием повторю это снова. Держись подальше от Алексиса. Мне не нравится то, как он смотрит на тебя, и более того… — Он скрестил на груди руки. — Мне не слишком нравится и то, как смотришь на него ты.

— Ты мне не доверяешь? — прищурилась Джоселин.

— Я не доверяю ему, — веско произнес Рэнд. — У него, понимаешь ли, сложилась определенная репутация. Он очень постарался, чтобы ее заслужить.

— И ты считаешь, что я слишком… — Она стиснула зубы. — Глупа, чтобы это понимать?

— Конечно, нет. Но ты молода и поэтому можешь не устоять перед таким человеком, как он.

— Считаешь, что я способна изменить тебе? — воскликнула она.

Рэнд колебался только миг, но и его было достаточно.

— Не умышленно, разумеется. Алексис — обаятельный человек, а ты, несмотря на удачный сезон, все еще слишком неопытна…

— Разве ты не предоставил мне возможности набраться опыта? Я имею в виду опыт общения с мужчинами такого сорта.

Он разговаривал с ней так, словно она была несмышленой крошкой, которой приходится разжевывать азбучные истины. Такая манера заставляла ее испытывать унижение и одновременно приводила в ярость.

— Ты можешь, сама того не желая, увлечься, забыться…

— Забыться! — Джоселин не верила собственным ушам. — Ты считаешь, я способна позволить себе забыться настолько?

— Но ведь я… заставлял тебя забыться.

— Ха! Насколько мне помнится, мы оба забывались одинаково.

— Правильно. Но ведь однажды ты собиралась на свидание с ним наедине, — многозначительно напомнил Рэнд.

— Не для того, чтобы забыться!

— Может быть, но я не сомневаюсь, чего именно хотел добиться от тебя Алексис во время того несчастного свидания.

Джоселин задрожала от гнева.

— Он собирался просить меня стать его невестой. Его принцессой!

Рэнд фыркнул.

— Полно! Неужели такая неглупая женщина, как ты, способна до сих пор этому верить?

Способна или нет, сейчас было абсолютно не важно.

— Ты мне не доверяешь! — вновь выкрикнула она.

— Разумеется, я тебе доверяю, — повторил он быстро, но все-таки недостаточно быстро. — Но я не доверяю Алексису. И, как твой муж, говорю тебе, что не хочу видеть тебя рядом с ним!

От возмущения у Джоселин даже перехватило дыхание.

— Это что — приказ?

— Называй как хочешь. Я не стал бы это трактовать подобным образом, но если ты настаиваешь… — В глазах Рэнда блеснул вызов. — Да, я приказываю тебе прекратить этот затянувшийся флирт с Алексисом.

— Это никакой не флирт, и… — Джоселин с трудом заставила себя говорить спокойно и ровно. — Я не привыкла к приказам!

— И тем не менее этому ты подчинишься.

Джоселин смотрела на Рэнда в замешательстве. Может, ее супруг повредился рассудком? Возможно ли, что ревность довела его до буйного помешательства? Или Рэндалл Бомон совсем не тот человек, за которого она его принимала?

— Я буду вести себя так, как сочту нужным.

— Но не в случае с Алексисом, — заявил он тоном, не допускающим возражений.

— В любом случае. Сейчас самое время выяснить все до конца, милорд! Я рассматриваю просьбы, учитываю пожелания и даже изредка способна уступить требованиям, но не потерплю, если мне станут приказывать, как служанке. Я готова исполнять свой долг, как ваша жена и виконтесса, но не позволю, чтобы со мной обращались без подобающего моему положению уважения. Даже вам! — Но я ваш муж! — воскликнул он тоже на вы и с таким искренним негодованием, что Джоселин расхохоталась бы, не будь она так сердита.

— Это для меня не особенно серьезный аргумент. А сейчас, — выговорила она сквозь зубы, — уходите.

— Вот это звучит как настоящий приказ!

— Вы очень догадливы. Рэнд двинулся к двери.

— Ухожу потому только, что мне нечего добавить к сказанному. — Он рывком открыл дверь. — Я считаю этот вопрос исчерпанным. Свою позицию я выразил с предельной ясностью.

— Вашу позицию! — выпалила она яростно. — Вашу позицию!

Круто повернувшись, Джоселин бросилась к кувшину с розами и быстро схватила его.

— Только не бросайте им в меня! — предупредил Рэнд.

— Это тоже приказ?

— Да!

— Я не повинуюсь приказам!

И она швырнула кувшин изо всех сил. Рэнд успел юркнуть в открытую дверь, а кувшин в следующее мгновение разбился о стену всего в нескольких дюймах от его головы, обрушив вниз впечатляющий каскад из водяных брызг, осколков и лепестков. «Все-таки способность хорошо видеть позволяет брать довольно точный прицел», — подумала Джоселин. Рэнд окинул взглядом рассыпавшиеся по полу розы и приподнял бровь.

— Это был последний раз, когда я сопровождал свои извинения цветами.

— Ха! Во всем мире не найдется столько цветов, чтобы смягчить меня. А теперь — убирайтесь!

— Еще один приказ, дорогая? Вам следует знать — я тоже от них не в восторге. Ухожу, потому что сам собирался это сделать!

Он самодовольно усмехнулся, попятился и захлопнул дверь.

Джоселин устремила на нее испепеляющий взгляд, жалея, что под рукой нет подходящего предмета для повторного броска, и прилагая героические усилия, чтобы успокоить дыхание. Сцена, несомненно, была не из красивых.

А она представляла себе все совсем иначе… Сейчас им следовало бы лежать в постели и проделывать все те очаровательные штучки, которые за последние несколько дней она успела так полюбить.

Джоселин скрестила на груди руки и зашагала по комнате. Ходьба обычно помогала ей размышлять. Что имение она сделала не так? Она ни в чем не могла себя упрекнуть. А значит, во всем виноват он! Конечно, она намеренно старалась разжечь его ревность. И возможно, по ходу дела слишком много внимания уделила Алексису. Но она и Найджела не обходила вниманием, Рэнд, наверное, просто этого не заметил. Видимо, она зашла немного дальше, чем следовало.

Конечно, ее вывел из душевного равновесия вопрос о доверии. Можно было предположить, что из них двоих именно она окажется менее доверчивой. Ее отец был человеком ненадежным, и даже на брата, как показала жизнь, положиться можно было далеко не во всем, хотя в последнее время тот значительно изменился. Но разве Джоселин не доверяла Рэнду с самого начала?

Доверять мужу означало прежде всего не сомневаться в его верности. И любви.

Несомненно, прошлое секретного агента мешало ему поверить в нее так же безоговорочно, как она поверила в него. Джоселин не подавала ему повода к недоверию, по крайней мере, после женитьбы. Да, однажды она согласилась на тайное свидание с Алексисом, но ей казалось, что с тех пор миновала уже целая вечность. Хотя в действительности прошло немногим больше недели. Она не обманывала Рэнда и не собиралась обманывать, хотя с приездом Алексиса такая возможность вполне могла бы представиться. Нет, Джоселин вполне была довольна своим жребием, сделавшим ее женой Рэнда, как он был доволен своим. Возможно, следовало подоходчивее объяснить это Рэнду, хотя в настоящий момент он заслуживал того, чтобы повариться некоторое время в собственном соку.

Ничего, ночь, проведенная врозь с супругой, пойдет ему на пользу. Он откровенно ревновал ее, а именно ревности Джоселин и добивалась. Она только не ожидала, что у мужчин ревность сопровождается резким снижением умственных способностей.

Ее мужу предстояло еще многое узнать о женщинах вообще и о своей жене в особенности. И еще — когда следует говорить, а когда помалкивать. Ему придется научиться доверять Джоселин. И понять раз и навсегда, что никогда она не позволит приказывать себе.

Что же, по крайней мере, он высказал ей все, что собирался.

Рэнд быстро шагал по галерее. Если он сочтет нужным приказывать, он будет приказывать. Его позиция вполне оправданна. Он быстро сбежал вниз по каменным ступеням. Именно так дела будут обстоять впредь. Никаких дискуссий, никаких споров. Он — ее муж. Она — его жена.

И несомненно, сегодня ему предстояло спать в одиночестве.

Рэнд замедлил шаг, ясно осознав, что свалял дурака. Он громко простонал. Как только могло ему прийти в голову, даже на миг, что Джоселин с готовностью подчинится его приказу? Впрочем, ничего подобного он не думал. Просто раскрыл рот и изрек возмутительные вещи.

Разумеется, он имел право настаивать, чтобы его супруга держалась подальше от Алексиса, но не обязательно было изрекать это тоном несгибаемого генерала, отдающего команду необученным новобранцам. Ему следовало предвидеть, что ей это не понравится. А кому бы понравилось?

Рэнд вошел в слабо освещенную библиотеку и прямиком направился к графинчику с бренди, озаряемому пламенем горевших в камине дров. Что такое было в этой женщине, заставлявшее его пренебрегать приличиями всякий раз, когда они оставались наедине? Джоселин убаюкивала его сознание, и он впадал в непонятное благодушие и стоило ему расслабиться и утратить контроль над каждым словом, как он снова отпускал какую-нибудь глупость. Так он успел обозвать ее меркантильной и обвинить во лжи, а теперь начал разговор заведомо в оскорбительной манере.

Что такое с ним творится?

Один за другим Рэнд опрокинул пару стаканчиков бренди, а затем налил третий.

— Повздорили из-за Алексиса? — раздался веселый голос Найджела из стоявшего у камина кресла.

— А что, так заметно?

Старик только фыркнул. Рэнд направился к другом; креслу, стоявшему напротив дядиного, предварительно захватив с собой графин.

— Она выставила меня форменным идиотом, Найджел.

— Этого следовало ожидать, — усмехнулся его дядя. Рэнд рухнул в кресло.

— Чего? Слабоумия? Это что — неизбежное последствие женитьбы?

— Не обязательно женитьбы, но… — Найджел помедлил. — Возможно, влюбленности.

— Ха! Если это любовь, избавьте меня от нее. Она сводит меня с ума. Джоселин сводит меня с ума. — Рэнд наклонился вперед и уперся локтями в колени. — Скажите мне, дядя, я — разумный человек? Рассудительный? Я принимаю решения, руководствуясь логикой и здравым смыслом?

— Я всегда так полагал.

— И я тоже, но, похоже, я изменился. — Откинувшись на спинку кресла, он залпом осушил бокал. — Здравый смысл и логика меня покинули. Исчезли. Вот так… — Он попытался щелкнуть пальцами, но не сумел, и вместо этого с тяжелым вздохом налил себе еще порцию бренди. — Как это грустно!

— Что именно?

— Меня одолела женщина. Она могла бы отстричь мне волосы, так же… как звали того малого?

— Самсон?

— Да! Он поверил женщине, и что из этого вышло?

— Джоселин не давала тебе повода не верить ей.

— Но у меня также нет повода ей доверять. — Чем не аргумент в его пользу? Сейчас он казался Рэнду как нельзя более уместным. — Доверие надо заслужить! Если веришь слепо, случаются страшные вещи. Можно проиграть сражение, погубить людей и погибнуть самому.

— Речь идет не о войне, Рэнд, — мягко возразил дядя.

— Однако я чувствую себя как на войне, — пробормотал Рэнд. — Дом женатого мужчины — то же самое поле битвы, разве нет?

— Я уверен, что ты можешь доверять своей жене.

— Ха! Вы же знаете, что Джоселин не собиралась выходить за меня замуж. — Рэнд понизил голос. — Она хотела выйти за него! Хотела стать принцессой. — И самодовольно усмехнулся. — Я сам мог бы сделать ее принцессой, если бы захотел. Я не захотел, но мог бы!

— Скажи мне вот что, мой мальчик. А Джоселин тебе доверяет?

— Разумеется, — с негодованием ответил Рэнд, поднял свой бокал и улыбнулся. — Я спас ей жизнь.

— Но тебе пришлось нарушить все планы, которые она, вероятно, строила, — мягко произнес старик. — Конечно, это произошло не по твоей вине, но тем не менее. Она не затаила на тебя обиды?

— Думаю, нет.

— Она постаралась обернуть все к лучшему? Даже сделавшись твоей женой в полном смысле этого слова?

— Да…

— А ты — постарался ли ты стать ей тем мужем, которого она заслуживает?

— Ну…

Рэнд испытал желание втянуть голову в плечи. А в самом деле — приложил ли он усилия к тому, чтобы из их брака вышло что-то путное? Или просто позволил событиям следовать их естественным курсом? Ни у одного из них с самого начала не было выбора. Брак оказался единственной возможностью, позволившей увезти Джоселин в укромное место, защитить и не погубить ее репутацию.

До сих пор Рэнд особенно не задумывался о том, чем пришлось пожертвовать Джоселин. Алексис здесь был, конечно же, ни при чем. Рэнд не сомневался, что намерения Алексиса по отношению к Джоселин никогда не были честными. Но такая умница и красавица из знатной семьи легко нашла бы гораздо более выгодную партию, чем шестой виконт Бомон. Впрочем, не похоже было, чтобы она жалела о чем-то. Судя по всему, Джоселин вполне примирилась со своим новым положением и постаралась использовать его наилучшим образом. В те редкие моменты, когда супруг не вызывал ее раздражения, казалось, что она даже получает удовольствие от своей новой жизни. Джоселин часто смеялась, а ему так нравилось, как звучит ее смех в их общей спальне, в постели, куда она ложилась с ним, ничуть не колеблясь…

— Я не хочу, чтобы наш брак расстроился. — Едва Рэнд произнес эти слова, как понял, что никогда еще не был так правдив.

— Почему?

— Потому что я…

Это действительно был вопрос вопросов. Дело было не просто в порядочности, хотя он, в сущности, скомпрометировал Джоселин. Возможность скандала тоже не слишком пугала Рэндалла. Любое расторжение брака непременно сопровождается скандалом. Гордость и чувство ответственности также не имели ко всему этому ни малейшего отношения.

— Ты — что? — настаивал Найджел.

Рэнд уставился в бокал, словно ответ плавал где-то в глубине янтарной жидкости. Цвет глаз Джоселин…

— Я не хочу уступать ее никому, — произнес он твердо. — Никогда.

— Потому что…

— Потому что… — Он перевел дыхание и мужественно встретил дядин взгляд. — Не думаю, что теперь смогу жить без нее. Я и не хочу жить без нее. Ни дня, ни минуты. — Он покачал головой. — Она совсем не такая, какой я вначале представлял свою жену, но с каждым днем Джоселин все больше и больше кажется именно той женщиной, рядом с которой мне хочется быть. Или, может быть, той, какая мне была нужна всегда. Когда я рисую себе свою будущую жизнь и вижу рядом с собой Джоселин, мне это очень нравится. — Он пожал плечами. — Впрочем, все это довольно сложно…

— Это и есть любовь, мой мальчик.

— Вы в самом деле так думаете?

— Давай разберемся… — Найджел помолчал. — Ты находишь ее непонятной? Она сбивает тебя с толку? Ты не знаешь, как правильно вести себя с ней?

— Да, тысячу раз да.

— Ловишь себя на том, что совершаешь нелогичные поступки, предъявляешь необоснованные требования? Ведешь себя по-дурацки?

Рэнд тяжело вздохнул.

— Последнее вне всякого сомнения.

— Тебе хочется вызвать к барьеру любого мужчину, который осмеливается улыбаться ей? — усмехнулся Найджел. — Включая любимого дядюшку?

— Любимый дядюшка не в счет, — засмеялся Рэнд, но тут же снова стал серьезным. — Но всех остальных ~ да, и в особенности — обаятельных иностранных принцев.

— Принимая все это во внимание и учитывая твое признание, что ты хотел бы провести с ней остаток дней, — тихо засмеялся Найджел, — я заключаю, что это и есть любовь.

Подобная возможность приходила Рэнду в голову, но поскольку ему еще не случалось испытывать это безрассудное чувство, неудивительно, что он не узнал его. Ну разумеется, он влюблен! Или сошел с ума, что примерно то же самое. Рэнд покачал головой.

— Но тогда в этом нет ничего приятного!

— Отчего же, моментами бывает очень даже приятно.

— Побольше бы этих моментов, — пробормотал Рэнд и покрутил бокал в руке, с интересом наблюдая, как бренди омывает стеклянные стенки. — И что вы мне посоветуете предпринять по этому поводу?

— Учитывая то, как ты ворвался сюда, я посоветовал бы тебе сегодня ничего больше не предпринимать. Подозреваю, что в настоящее время она немногим больше довольна тобой, чем ты — сам собой. Ну а потом… — Найджел пожал плечами.

— «Потом» еще под вопросом, — сухо произнес Рэнд.

— Вижу, пора применить с пользой свой богатый житейский опыт. Ну что же… — Найджел некоторое время пристально смотрел на своего племянника. — Оказывай Джоселин доверие, которого она вполне заслуживает, Рэнд. Забудь о своем первом впечатлении, относись к ней так, как она того заслуживает. Она небезупречна, как и всякая женщина, но нисколько не похожа на избалованную капризулю, за которую ты принял ее вначале. Она умная и отважная, а попав в сложную ситуацию, проявила решительность и присутствие духа. Ее жизнь устроилась совсем не так, как она мечтала, и все же, насколько я могу судить, она на тебя не в претензии. — Найджел покачал головой. — Ты, мой мальчик, должно быть, родился под счастливой звездой. Не знаю, как это случилось, но, возможно, неисповедимые пути Господни свели тебя с женщиной, которая может сделать тебя по-настоящему счастливым. — Пожилой джентльмен наклонился к племяннику ближе. — Есть люди, которые верят, что каждому мужчине определена одна-единственная суженая. У каждой души есть родственная ей душа. Таким душам на небесах предназначено быть вместе. Я предполагаю, что Джоселин может оказаться твоей суженой.

— Почему вы так решили? — прищурился Рэнд. Найджел усмехнулся.

— Да потому, что за эти дни, что вы живете здесь, у тебя появилась необыкновенная легкость в походке, что-то орлиное во взгляде и умиротворенное, даже счастливое выражение лица.

— Чепуха, — рассмеялся Рэнд. — Я ни в малейшей степени не чувствую себя счастливым или хотя бы умиротворенным.

— Смятение чувств часто затмевает радость, по крайней мере, в первое время. Но все образуется, мой мальчик. — Найджел откинулся на спинку кресла. — И пока мой кладезь премудрости не иссяк, позволь заметить еще вот что. Я готов поспорить на последний грош, что твоя жена тоже любит тебя.

— Вы думаете? — просиял Рэнд.

— Ну, может быть, она и не сходит по тебе с ума, как ты по ней, но тем не менее. Я сужу по тому, как она на тебя смотрит. Мне, старику, очень приятно видеть подобное выражение в глазах женщины.

Найджел замолк, и Рэнд понял, что дядя обратил мысленный взор в прошлое и через годы видит сейчас глаза другой влюбленной женщины… Когда старик снова заговорил, его голос был спокойным и ровным:

— Надо, чтобы она узнала о твоих чувствах. Не потеряй Джоселин только потому, что она решит, будто безразлична тебе.

— Значит, я должен объясниться с ней?

— Ты слышал, что я сказал тебе, — раздраженно фыркнул Найджел. — Какой смысл расточать советы, которые никому не нужны.

— Прошу прощения, — пробормотал Рэнд.

— А теперь учти вот что. Ни одна уважающая себя женщина не станет долго любить без взаимности. Те же, кто на это способен, тебе самому не нужны — вечно хнычущие, прилипчивые создания. Каким бы чудом это ни произошло, но ты нашел подходящую тебе женщину. И будешь полным идиотом, если не дашь ей понять, как к ней относишься. Ты получил шанс обрести счастье, которое редко кому выпадает в жизни. — Найджел устремил на племянника указательный палец. — Не прозевай!

Глава 13

Джоселин вошла в гостиную и замерла на месте. В комнате никого не было, кроме принца, который, как ей показалось, с повышенным интересом обследовал пол вокруг камина.

— Алексис?

Он резко вскинул голову и, Джоселин готова была поклясться, сердито сверкнул глазами, увидев неожиданную помеху. Но на лице гостя тут же появилась любезная улыбка, и Джоселин решила, что это просто померещилось ей в надвигавшихся сумерках. Принц выпрямился и направился к ней.

— Дорогая Джоселин, вы сегодня очаровательно выглядите.

— Спасибо, — осторожно улыбнулась она в ответ. Но его лоб тут же пробороздила озабоченная складка:

— А что это у вас на носике?

— Очки. — Джоселин совсем забыла, что надела очки и подавила желание сорвать их. — Я ищу Рэнда. Вы его не видели?

Алексис небрежно пожал плечами.

— Недавно разговаривал с ним. Он собирался пойти проверить свою охрану.

— Понятно…

Джоселин сдвинула брови. Она целый день не разговаривала с Рэндом, и это ее не на шутку тревожило. Он; предполагала, ждала или просто надеялась, что утром муж бросится к ней, чтобы в очередной раз испросить прощения. И собиралась в очередной раз простить его при условии, что больше никогда не услышит от него никаких приказов.

Как ни странно, но их стычки доставляли ей определенное удовольствие. Они очень взбадривали. Но примирения были еще приятнее. Джоселин приготовилась помириться с мужем со всеми вытекающими последствиями. Она прождала Рэнда почти весь день и теперь твердо решила разыскать его. До чего, все-таки несносный человек, но именно он основательно завладел ее сердцем.

— Надеюсь, Рэнд скоро вернется, — высказала предположение Джоселин.

— Уверен, верховая прогулка пойдет ему на пользу. Он казался чем-то чересчур озабоченным и был явно не в духе. — Алексис пытливо посмотрел на нее. — Что-то не ладится?

— Да нет, все в порядке, — ответила она беспечно. — Почему вы спрашиваете?

— Только потому, что мой кузен сегодня показался мне еще более мрачным, чем обычно, — хмыкнул Алексис. — Но в моем присутствии он неизменно склонен принимать неприветливый вид. Скажите, Джоселин, ваш муж когда-нибудь улыбается?

Этот вопрос возмутил Джоселин, но сама она тем не менее сумела вежливо улыбнуться.

— Ах, даже более того. Он находит в жизни много забавного и сам бывает очень забавен. Рэнд и улыбается, и усмехается, и даже хохочет.

Алексис недоверчиво поднял бровь.

— Хохочет? Виконт Бомон? Я с трудом могу себе это представить.

— Можете вы или нет, это тем не менее чистая правда.

— Что ж. — Алексис сдержанно улыбнулся, и Джоселин неожиданно уловила в нем сходство с Рэндом, которого не разглядела сразу. И тот и другой имели одинаковый рост и телосложение, хотя волосы ее мужа были несколько темнее. Черты лица принца казались более утонченными, а у Рэнда — энергичными. Алексис, несомненно, был красивым мужчиной, но Рэнд — настоящим. По крайней мере, для Джоселин. До чего удивительно, что все так обернулось.

— Должен вам признаться, дорогая, что очень беспокоился о вас, — неожиданно заявил Алексис.

Сцепив руки за спиной, он обошел комнату и остановился перед Джоселин.

— Чепуха, — рассмеялась она, несмотря на некоторую неловкость, испытанную от этих слов. — Беспокоиться абсолютно не о чем.

— Сомневаюсь, Джоселин. Мне известны обстоятельства, которые привели к этому… нелепому браку. Мне не верится, что вы так уж счастливы с ним.

— Я вполне счастлива. Благодарю за заботу.

— Вы могли бы получить много больше. — Он помолчал и вгляделся в висевший на стене гобелен. — Задумывались вы об этом? О том, что вы могли получить.

— Нет, — ответила она, ни секунды не колеблясь, вдруг поняла, что сказала чистую правду: с того самого момента, как она стала женой Рэнда, Джоселин была слишком занята, чтобы пересчитывать то, что приобрела в этом браке, и горевать об утратах. Разве это не доказательство того, что никакая она не меркантильная? Сделав это открытие, Джоселин повеселела. — Ничуть!

— Позвольте вам не поверить.

— Думайте, что хотите, но это так и есть.

— Ради Бога, дорогая. Я ведь не какой-то там тупоголовый поселянин. — Разговаривая с ней, Алексис продолжал кружить по гостиной, и Джоселин вдруг пришло в голову, что его вроде бы бесцельные движения на самом деле оказываются довольно систематическими, он как будто что-то здесь выискивает. Мысль, конечно, смехотворная. Видимо, на нее подействовали слова Рэнда о ненадежной натуре Алексиса. — Во время нашего последнего разговора в Лондоне я сказал вам, что вы — женщина, хорошо знающая себе цену.

Джоселин рассмеялась.

— Мне кажется, это было много веков назад.

— Разве с тех пор что-то изменилось?

— Изменилось все, — ответила она твердо.

— Позвольте взглянуть на ваши руки, — шагнул он к ней.

— На руки? — Она машинально спрятала их за спину. — Зачем?

— Просто покажите их мне.

Она неохотно протянула руки вперед. Алексис взял их в свои, взглянул, затем посмотрел Джоселин в глаза.

— Он даже не купил вам обручальное кольцо?

— На это не было времени. — Джоселин попыталась высвободить руки, но принц держал их крепко. Джоселин прежде не беспокоило отсутствие кольца, они с Рэндом даже не обсуждали эту тему. — Мы приехали сюда сразу после свадьбы, и Рэнд не имел возможности.

— Но он, конечно же, подарил вам какую-нибудь безделицу в ознаменование такого события? Ожерелье или браслет… Которые прежде принадлежали его матери или бабке…

— Нет, ничего. — Она снова попыталась отнять руки, но назойливый принц держал их железной хваткой.

— В каждой семье есть какие-то побрякушки. — Он сосредоточенно сдвинул брови, затем лицо его прояснилось. — А как насчет драгоценных камней? Бриллианты, может быть, рубины…

— Нет. — Джоселин наконец освободилась и с досадой взглянула на собеседника. Алексис расспрашивал ее с такой же настырностью, с какой удерживал за руки. — Думаю, мне не придется рассчитывать на подобные подарки. Известно вам, что у вашего кузена совсем немного денег?

— Разве? — задумчиво произнес принц, и на его лице появилось странное выражение. — А я полагал…

— Что?

— Впрочем, не важно, — пожал он плечами.

— Поскольку Рэнда здесь нет, я, пожалуй, пойду… — Джоселин повернулась, но Алексис удержал ее за локоть и неожиданно привлек к себе.

— А я подарил бы вам драгоценности, Осыпал бы вас ими.

Молодая женщина с негодованием посмотрела на него в упор. Удивительно, что когда-то ей хотелось стать женой этого человека, принц он или нет!

— Довольно поздно говорить об этом. Пустите меня.

— Поздно? — Он перевел взгляд на ее рот. — Не знаю…

— Это смешно, Алексис. Если вы сейчас же…

Он впился в ее губы. Гнев и испуг захлестнули Джоселин. Она рванулась, но принц оказался сильнее, чем она ожидала.

— Немедленно отпустите мою жену!

Сердце Джоселин ушло в пятки, дыхание остановилось. Она с силой толкнула Алексиса, который в тот же миг разжал руки, и едва не потеряла равновесие. В дверях стоял Рэнд, высокий, красивый, чрезвычайно мрачный. Он окинул Джоселин взглядом с ног до головы, словно в поисках явных доказательств ее вины.

Она расправила плечи и подавила желание пуститься в оправдания. По тяжелому, грозному выражению глаз Рэнда и его окаменевшему лицу было ясно — оправдания будут тщетными. Рэнд скорее всего истолковал увиденное в самом худшем свете.

— Я рада, что вы соизволили наконец появиться. — Она подбоченилась. — Где же это вы пропадали с утра?

Рэнд устремил взгляд на Алексиса, но ответ адресовал Джоселин:

— Гулял.

— Ну и?.. — Джоселин шумно вздохнула. — Больше вы ничего не собираетесь добавить?

— Держите руки подальше от моей жены, — угрюмо сказал Рэнд принцу.

— Да не ему, мне! — фыркнула Джоселин.

— Нет.

— Почему же? — Она скрестила руки па груди. — Вы должны признать, что это выглядит дурно.

— Весьма дурно, — пробормотал Алексис.

— Сам знаю, как это выглядит, — отрезал Рэнд. — И еще я знаю, что увидел, войдя сюда!

— И вы собираетесь потребовать объяснений? — осведомилась Джоселин.

— Не от вас. — Он встретился с ней взглядом. — Я не такой уж болван, Джоселин, даже если порой и кажусь им. И со зрением у меня все в порядке, поэтому я могу определить, когда обнимаются по взаимному желанию, а когда нет.

Она широко раскрыла глаза.

— О чем вы?

— А о том, дорогая женушка… — Бомон с шумом выдохнул и возвел глаза к потолку. — Что, как мне ни трудно сохранять ясность мысли в вашем присутствии…

— Да? — Джоселин не могла скрыть своего нетерпения.

— Я большую часть дня провел в седле наедине со своими мыслями, и… — Слова явно давались ему с трудом. — Черт побери, Джоселин, я доверяю тебе!

Она изумленно уставилась на него, но тут же просияла.

— Как тому и подобает быть.

— Как тому и подобает быть, — глуповато улыбнувшись, повторил он.

— Исключительно трогательная сцена, и я признателен, что меня удостоили чести быть ее свидетелем, но вы должны знать, кузен… — Алексис придвинулся к Джоселин. — Несмотря на то, что она теперь замужем, я все еще питаю к ней определенные чувства.

Джоселин быстро отошла от принца.

— Какие бы чувства вы там ни питали, их не разделяют!

Но мужчины не слушали ее.

— Ваши чувства не имеют никакого значения, — веско сообщил Рэнд, снова упершись взглядом в Алексиса.

— Ни в малейшей степени, — поддакнула Джоселин.

Но Рэнд и Алексис не обращали на нее никакого внимания.

— Я привык, чтобы с моими желаниями считались, — прищурился Алексис.

— Может быть, теперь самое время отвыкнуть? — предположил Рэнд.

— Я могу обеспечить Джоселин всем, о чем она когда-либо мечтала, — заявил Алексис.

Она возмущенно покачала головой.

— Я уже давно…

— Она — моя жена, и обеспечивать ее — мое дело. — Руки Рэнда угрожающе сжались в кулаки.

— Вот как? Но сейчас вы только виконт. А могли бы дать ей много больше. — В словах Алексиса явно содержался намек, и Джоселин сразу поняла, что речь пошла не о ней.

— Но я не хочу большего…

— Разве у вас нет чувства ответственности? — Глаза принца вспыхнули. — Нет понятия о долге?

— Все это у меня есть, — так же твердо продолжал Рэнд. — Но по отношению к моему королю и моей стране. И к моей жене!

Мужчины сверлили друг друга свирепыми взглядами. Атмосфера накалялась все сильнее. Еще немного, и они бросились бы друг на друга или произнесли слова, за которыми неминуемо последовала бы дуэль…

— Прекратите немедленно! — Джоселин шагнула вперед и встала между ними. — Я не совсем понимаю, о чем речь, но вы оба ведете себя как дети.

Алексис пожал плечами.

— Как вам будет угодно.

Джоселин повернулась к мужу.

— И вы тоже!

— Простите, милорд. — На пороге появился Ник, лицо его выражало смущение. Он подошел к Рэнду и что-то тихо сказал ему. Тот кивнул.

— Я сию минуту вернусь. — Он едва заметно улыбнулся Джоселин и вышел из комнаты следом за дворецким.

— Ну-с, дорогая, на чем мы остановились, когда он так некстати появился? — Алексис шагнул к ней.

Джоселин возмущенно взглянула на принца.

— Вы сошли с ума?

Алексис потянулся к ней, но она шлепнула его по руке.

— Перестаньте! Или вы правда хотите заставить его думать, что между нами что-то есть?

— А разве это не так?

— Нет! — Она негодующе фыркнула. — И сказать по правде, ничего никогда и не было. Я не сомневаюсь, это не первый раз, когда женщина говорит вам «нет»!

Алексис нахмурился и покачал головой.

— Уверен, что не припомню другого такого случая.

— Тогда от души насладитесь этим новым, необычным для себя опытом!

— Полно, я не верю, что вы на самом деле так думаете. — Он придвинулся ближе, а Джоселин попятилась. — Кроме того, я хочу только продолжить то, на чем мы остановились.

— Ну а я не имею ни малейшего желания продолжать то, на чем не мы, а вы остановились! — Джоселин глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. — Мне, возможно, было бы лестно, но я замужем. И довольна своей судьбой. Я понимаю, был момент, когда вы хотели жениться на мне…

— Что? — Алексис сдвинул брови.

— Когда вы хотели на мне жениться, — медленно повторила Джоселин.

Принц рассмеялся.

— Что заставило вас так думать?

— Вы говорили, что я — то, что вам нужно, — осторожно произнесла Джоселин.

— Да, говорил. Я и сейчас так считаю.

Джоселин посмотрела на него долгим взглядом, осознав наконец правду, которую Рэнд давно знал и о которой она сама в глубине души догадывалась.

— Назначив мне встречу в музыкальном салоне, разве вы не хотели предложить мне стать вашей женой?

— Что за нелепость, — фыркнул принц. — Если я и собирался сделать предложение, то уж, во всяком случае, не брачное. Ведь вы не настолько наивны, чтобы ожидать чего-то иного.

— Но я ожидала, — возразила Джоселин.

— Теперь, когда мои намерения стали вам понятны, надеюсь, вы не слишком огорчены?

— Не слишком ли я огорчена? — Она сжала зубы. — Хотя всегда огорчительно обнаруживать, что ты не так умна, как тебе самой казалось, но нет, я не слишком огорчена. Но я очень сержусь.

— На меня? — Он невинно раскрыл глаза. — Почему? Как вы ни наивны, но вы ведь не могли всерьез поверить, что принц, наследник трона, может жениться на…

— На ком?

— На девушке некоролевского происхождения. Принцы не имеют права жениться, повинуясь эмоциональному капризу. — Алексис покачал головой. — Если я женюсь, то на особе королевской крови из страны, союз с которой принесет пользу моей стране. Королевский брак — это политический альянс, а не любовный. Я могу только надеяться, что, когда придет время, сумею найти невесту, которая не только устроит мое государство, но придется по вкусу и мне.

Джоселин с усилием заставила себя сохранять спокойствие.

— Значит, ваше предложение…

— Было бы вполне банальным. — Алексис сказал это беспечно, словно они обсуждали предстоящий пикник. — Я стал бы исполнять каждую вашу прихоть. Роскошный особняк, красивые наряды, драгоценности… Мы оставались бы вместе ровно столько, сколько пожелали. Нам обоим это доставило бы большое удовольствие. — Он пожал плечами. — Вам вовсе незачем сердиться, я был бы щедр.

— И все-таки я сержусь. На себя даже больше, чем на вас. — Джоселин повернулась и прошлась по комнате, — Не могу поверить, что оказалась такой дурой!

Алексис вскинул бровь.

— Ваши лестные слова кружат мне голову. Она свирепо сверкнула на него глазами.

— Не вздумайте обижаться. Обижаться должна я. Вы хотя бы понимаете, что оскорбили меня? Вы могли подумать, что мы… что я… — Она сжала кулаки и с трудом перевела дыхание. — Полагаю, что должна быть вам благодарна.

— Я в самом деле намеревался сделать вам весьма завидное предложение.

— Я не об этом. — Она передернула плечами. — Его я бы и не подумала принять. Но если бы я не согласилась встретиться с вами, я никогда не оказалась бы в музыкальном салопе. Моя жизнь не подверглась бы опасности, и я никогда бы не вышла замуж за того, кого люблю.

— За того, которого любите? Помилуй Бог, — простонал Алексис. — Вы — любите Бомона? Невероятно. Как такое могло случиться?

— Как? — переспросила Джоселин. — Сейчас, дайте подумать. Он — благородный, веселый, мужественный, добрый, не говоря о том, что привлекателен как мужчина. Он спас меня от неминуемой смерти. Он видит во мне не одно только хорошенькое личико. Если не принимать в расчет несколько неудачных фраз, он сделал все возможное, чтобы облегчить мне жизнь после нашего неожиданного супружества. Короче, он обращается со мной как с… принцессой!

— Но драгоценностей все же не дарит, — пробормотал Алексис.

— А когда он целует меня, — не удержалась Джоселин, — у меня согреваются даже пальцы на ногах!

— Я тоже мог бы согреть вам пальцы па ногах, — вкрадчиво улыбнулся Алексис.

— Вам никогда не представится такой возможности. Вы поставили меня в глупое положение, Алексис, и я хорошо усвоила урок.

— Я… — Принц глубоко вздохнул и расправил плечи. — Пожалуйста, примите мои извинения. Я в самом деле не думал, что вы превратно истолкуете мои намерения. — Он пытливо взглянул на Джоселин. — Итак, вы любите кузена, а он заявил, что доверяет вам. Видимо, все обернулось к лучшему?

Она вскинула подбородок.

— Еще как к лучшему.

В эту минуту в комнате снова появился Рэнд и сразу направился к ней.

— Джоселин…

В его голосе было что-то настолько странное, что по спине у Джоселин пробежали мурашки.

— Что? Что случилось?

— Похоже, у нас еще один гость…

В дверном проеме показалась высокая фигура, и у Джоселин перехватило дыхание.

— Ричард! — Дальнейшие слова застряли у нее в горле.

— К твоим услугам, моя маленькая сестричка. — Ричард Шелтон, граф Шелбрук, улыбаясь, стоял в дверях.

— Ричард… — На глаза Джоселин набежали слезы, и в следующее мгновение она оказалась в объятиях брата, смеясь и плача от радости.

— Все в порядке, Джоселин? — спросил он ее шепотом.

— Да. Теперь уже да. — Джоселин откинула назад голову и улыбнулась. — Ох, Ричард, как же я по тебе соскучилась. — Она огляделась. — А Джиллиан с тобой? А ваш малютка? Они здесь? Здоровы?

— Они благополучно препровождены в Эффингтон-Холл и устроены там со всеми удобствами — и моя жена, и… — Ричард радостно засмеялся. — Наша дочь.

— Дочь? Как здорово! — Джоселин снова сжала брата в объятиях. — Не могу дождаться, когда увижу ее.

— Она такая же красивая, как ее мать, — горделиво улыбнулся Ричард. — Правда, должен признаться — я после всех этих лет, проведенных с тобой и сестрами, полагал, что надеяться на рождение сына — не слишком большая дерзость. Но едва крошка появилась на свет, как я сразу влюбился в нее.

Джоселин высвободилась из объятий брата и окинула его внимательным взглядом. Они не виделись почти год, и ей до сих пор не верилось, что он здесь.

— А ты прекрасно выглядишь.

— Как и ты. — Он приподнял брови. — Очки?

Джоселин смущенно пожала плечом.

— Я неожиданно открыла для себя, какое это наслаждение — хорошо видеть.

— Очевидно, за время моего отсутствия кое-что изменилось, — сдержанно подытожил Ричард.

— Ты даже представить себе не можешь! Мне о многом надо рассказать тебе. Случилось столько всего… — Она сосредоточенно сдвинула брови. — Но когда ты вернулся и зачем приехал сюда?

— Мы прибыли в Эффингтон-Холл несколько дней назад и, должен добавить, сюрпризом, без предупреждения. Боюсь, что письмо, в котором подробно описаны обстоятельства нашего возвращения домой, придет примерно через неделю, если повезет. — Он возмущенно покачал головой. — По крайней мере мы явились как раз вовремя, чтобы присутствовать на свадьбе. Леди Хелмсли шлет вам сердечный привет.

— Леди… Марианна! — Джоселин просияла. — Вот это чудесно. Она счастлива?

— Очень. Но должен признаться, сам я был не слишком доволен. — Ричард одну за другой стянул перчатки такими же неторопливыми осторожными движениями, какими были его слова. — Когда мы узнали, что Джиллиан ждет ребенка и мы не успеем вернуться в Англию к началу сезона, я пообещал тебе и сестрам, что препоручу вас заботам самого моего лучшего друга. Я полагал, что вы от души насладитесь всеми удовольствиями, которые предоставляет столица, — театрами, музеями и тому подобным. И что же я нахожу по возвращении? — Онв упор взглянул на нее, и Джоселин с трудом подавила желание съежиться. — Одна из сестер оказывается героиней скандальных журнальных историй…

— Там не было ничего скандального, — быстро возразила Джоселин.

— …Основанных, очевидно, на ее амурных похождениях…

— Отдаленно основанных, очень-отдаленно. На самом деле… — Джоселин выдавила из себя легкомысленный смех. — В этих статейках очень мало правды. А слово «амурные» едва ли вообще сюда подходит.

— А другая сестрица, — прищурился он, — была вынуждена стать женой фактически незнакомого человека…

— Позволь представить моего мужа, — весело откликнулась Джоселин, жестом подзывая Рэнда.

— …И бежать из Лондона, чтобы спасти свою жизнь.

— В вашем изложении все выглядит несколько мрачно, — пробормотал Алексис.

Джоселин бросила на принца предостерегающий взгляд. Она совсем забыла о присутствии Алексиса, а сейчас его замечания были вовсе неуместны. Джоселин украдкой взглянула на Рэнда и прочитала в его глазах спокойствие и уверенность. Она мгновенно поняла — муж предоставляет ей возможность самой выяснить отношения с братом, но в случае надобности будет рядом.

— Все не так плохо, как тебе представляется, Ричард, — успокаивающе улыбнулась она.

— Я бы сказал, хуже некуда. — Ричард продолжал сурово смотреть на сестру. — Но теперь, когда я вернулся, я уверен, что все уладится к взаимному удовольствию.

— Что ты подразумеваешь под этим «уладится»? — Джоселин решительно не понравилось выражение его глаз. Ей прекрасно знаком был этот непререкаемый взгляд старшего брата, который «знает, как надо лучше». В душе молодой женщины шевельнулось недоброе предчувствие. — И вообще, Ричард, зачем ты здесь?

— Думаю, это очевидно, Джоселин. — Он продолжал сверлить ее взглядом. — Я здесь затем, чтобы забрать тебя домой.

Глава 14

— Забрать меня домой? — Долгий миг Джоселин смотрела на Ричарда во все глаза, изо всех сил сдерживая желание расхохотаться. Брату это решительно не понравилось бы, но он становился ужасно смешным, когда начинал разговаривать подобным тоном.

— Именно так, — произнес он надменно.

— Не думаю, что это получится, — с улыбкой покачала головой Джоселин. — В настоящий момент, Ричард, мой дом здесь. И впредь моим домом будет дом моего мужа.

— Джоселин не любит, когда ей приказывают, думаю, вам это известно, — мягко вмешался Рэнд. — Неужели вы надеялись, что сможете вот так явиться сюда и диктовать ей свои условия?

— Ни минуты на это не надеялся, — вздохнул Ричард. — Мне никогда не удавалось внушить ни ей, ни ее сестрам, что им следует делать. Но я полагал, что попробовать стоит. — Он посмотрел на Джоселин. — Я ведь понятия не имел, что здесь увижу. Из того, что рассказали мне Томас и остальные, складывалась не слишком привлекательная картинка.

— Вначале, возможно, так и было, — призналась Джоселин. — Но потом все оказалось не так плохо.

— В самом деле? — Ричард пристально вгляделся в нее. — И ты счастлива?

— Вполне. — Джоселин обменялась улыбками с мужем, гадая, когда же наконец им позволят остаться наедине.

— Значит, вы разрешите ей жить с ним? — спросил Алексис.

— Если она сама этого хочет. — Ричард улыбнулся сестре. — Томас высоко отзывался о лорде Бомоне. А мужчина, который сумел убедить Джоселин носить очки, очевидно, более подходящая для нее компания, чем брат.

— Если бы она была моей сестрой, я увез бы ее отсюда, невзирая на все крики и протесты, — лениво произнес Алексис.

Ричард бросил на него недовольный взгляд.

— А вы, между прочим, кто такой?

Рэнд не то фыркнул, не то кашлянул.

— Лорд Шелбрук, позвольте представить вас его королевскому высочеству принцу Авалонии Алексису.

— Принц… — Ричард изумленно разинул рот. — Что за черт?

— Я разделяю ваши чувства, — откликнулся Алексис, надменно улыбаясь.

— Не обращай на него внимания, Ричард, — твердо сказала Джоселин. — Ему это вряд ли понравится, зато пойдет на пользу.

— У себя дома я мог бы приказать расстрелять вас за это, — пробормотал Алексис.

— Принц… — Ричард усмехнулся и перевел взгляд с Алексиса на сестру. — Я собирался сказать, что, конечно, рад за тебя, но и удивлен. Я не мог предположить, что ты удовлетворишься, — он обвел рукой комнату, — вот этим. Ты всегда ожидала от брака значительно большего.

— Знаю, и мне самой странно. Не уверена, что сумею как следует объяснить… — Она взяла брата под руку и увлекла его к дивану. Они сели, и Джоселин помолчала, собираясь с мыслями. — Как тебе известно, я всегда надеялась… даже рассчитывала… выйти замуж за человека с гораздо более впечатляющим титулом, чем простой виконт…

— Я никогда не устану слушать, как слово «простой» неизменно предшествует слову «виконт», — сухо произнес Рэнд, но Джоселин пропустила реплику мужа мимо ушей.

— Кроме того, ты лучше других знаешь, как плохо я переносила бедность. Я всегда представляла, что выйду замуж за человека с большим состоянием, с таким, например, как твое, но этого не случилось.

— Он что — совсем без гроша? — прищурился Ричард.

— Лорд Бомон вовсе не нищий, — поправилась Джоселин. — По крайней мере, многое указывает на то, что кое-какие деньги у него водятся. — И покосилась на мужа. — Ведь это правда, что вы не нищий?

Рэнд замялся.

— По этому поводу, Джоселин, я вот что должен сказать…

— Нет, — остановила она его решительным жестом. — В данный момент я не расположена выслушивать отчет о состоянии ваших финансов. Это просто несущественно. — Она снова повернулась к Ричарду. — Ведь я могу рассчитывать на свое приданое? И оно вполне приличное, так?

— Да, конечно, но… — слегка нахмурился Ричард.

— Тогда с нами все будет в порядке, — решительно сказала Джоселин. — И без крыши над головой мы тоже не останемся — у него где-то есть миленький коттеджик…

— Коттеджик? — Алексис подавился смехом.

— Джоселин! — Рэнд шагнул к ней. — Я в самом деле должен…

— Потом, — нетерпеливо отмахнулась она. — Когда-нибудь и этот замок тоже перейдет к нему. Он, правда, в довольно плачевном состоянии, прямо-таки разваливается на глазах… Зато Уортингтон полон очарования древности, и я успела его полюбить.

— Неужели? — Ричард смотрел на сестру так, словно перед ним была незнакомка.

— Ну разумеется. И вот еще что, Ричард, — доверительно наклонилась она к нему — необычайно важно было заставить его понять, — все это мне на самом деле глубоко безразлично. И его титул, и деньги или же их отсутствие. Все! — Она покачала головой, удивляясь себе. — Мне самой до сих пор с трудом верится.

— Да и мне тоже, — пробормотал Ричард. — Это не та сестра, которую я оставил в Англии. — Он с любопытством посмотрел на Рэнда. — Что вы с ней сделали?

Рэнд усмехнулся и с довольным видом пожал плечами, и Джоселин нисколько на него не обиделась.

— От его поцелуев у нее согреваются пальцы на ногах, — встрял Алексис.

Кровь бросилась в лицо Джоселин.

— Это уже больше, чем мне следует знать, — пробормотал Ричард.

Рэнд откашлялся.

— Я ценю вашу помощь, но предпочел бы…

— Полно, кузен, — проговорил принц. — Ведь мы — одна семья.

— Семья? — Лицо Ричарда выразило крайнее замешательство. — Кузен?

— Это самое смешное, — сказала Джоселин беспечно. — Вышло так, что Рэнд — кузен принца Алексиса и сам считается принцем крови в Авалонии. Хотя он и не собирается претендовать на этот титул, что, с одной стороны, немного досадно, но с другой — абсолютно не важно, потому что и для меня этот факт не имеет никакого значения! Теперь ты видишь, — лучезарно улыбнулась она брату, — в конце концов я все-таки получила и принца, и замок.

— И принца, и замок, — медленно повторил Ричард, видимо, стараясь осмыслить услышанное. Бедняга был совершенно сбит с толку, но Джоселин не могла его за это упрекнуть — событий было чересчур много, и они переплелись самым причудливым образом. Шелбрук неуверенно улыбнулся. — А сейчас ты скажешь, что где-нибудь тут в замке у вас водится привидение.

— Я предпочитаю думать о себе как о мудреце. — В дверях появился Найджел, и Ричард немедленно вскочил на ноги. Рэнд выступил вперед.

— Лорд Шелбрук…

— Ричард, — поправила Джоселин. — И Рэнд, и Найджел. Называйте друг друга по именам. Как справедливо заметил Алексис, все мы тут одна семья.

— Прекрасно! Ричард, это мой дядя лорд Уортингтон, иначе говоря, Найджел, — улыбнулся Рэнд. — Он очень необычный человек, и я действительно всегда считал его мудрецом.

— Только на словах, мой мальчик, но мне весьма лестно такое сравнение. — Найджел оперся на свою палку и изучающим взглядом окинул Ричарда, словно наряду с внешностью пытался оценить и его характер. — Вы появились вовремя, сударь.

— До своего возвращения я и понятия не имел, что здесь творится, — начал было Ричард.

— И прискакали к ней на выручку? — Найджел сощурился. — Но знаете, Джоселин в этом вовсе не нуждается.

— В чем я сам только что убедился, — с поклоном отозвался Ричард. — К моему большому удовлетворению.

— Рад это слышать, — усмехнулся Найджел.

— Черт возьми, совсем забыл, — нахмурился Ричард и, вытащив что-то из жилетного кармана, подошел к хозяину замка. — Меня попросили передать это вам.

— Что это? — Рэнд подошел ближе, видно было, что он встревожен.

— Что бы это ни было, оно только мое, — твердо произнес Найджел. — Я редко получаю письма. — Он развернул сложенный вчетверо лист бумаги и сощурился. — Ничего не разобрать. Флора! — крикнул он, обернувшись через плечо. Экономка, которая, очевидно, стояла и слушала за дверью, туг же заглянула в комнату. Джоселин подавила улыбку. Она не сомневалась, что Айви, Рози и Ник — все стоят за дверью. — Принеси мне очки!

Флора кивнула и исчезла, Найджел проковылял к ближайшему стулу и опустился на него.

— Скажите же хотя бы, от кого оно? — озабоченно спросил Рэндалл.

— Не знаю, — огрызнулся Найджел. — Еще не успел прочесть.

— Ричард? — Рэнд повернулся к брату Джоселин, которая отметила, что манера поведения ее мужа изменилась. Голос его зазвучал резко, движения стали решительными. Казалось, сам окружавший их воздух вдруг наполнился напряжением.

Ричард явно тоже это заметил. Он поймал взгляд Рэнда и негромко произнес:

— Письмо передал мне человек, на которого вы сейчас работаете…

Рэнд смотрел на него молча и ждал с тем непроницаемым выражением, которое всегда заставляло Джоселин задуматься о его загадочном прошлом и о тайнах, в которые она никогда не будет посвящена. Ее охватило тревожное предчувствие.

Шелбрук вздохнул.

— Томми отказался сообщить, где именно вы скрываетесь. Дело едва не дошло до драки, но он остался непреклонен, — невесело усмехнулся Ричард. — Меня это, не скрою, глубоко задело.

— Томми — преданный друг, — спокойно произнес Рэнд.

— Да, в высшей степени. Он предан нам обоим. Для него это был трудный выбор, и я сожалею, что поставил его перед ним. Но и я не собирался отступать. — Ричард пожал плечами. — В конце концов, он направил меня к вашему шефу, который решил, что я не представляю опасности и открыл мне место вашего пребывания.

Флора тем временем вернулась с очками, Найджел нацепил их на нос и пробежал глазами послание. Все присутствующие притихли, с нетерпением ожидая результата.

— Так, так… Известия не слишком приятные, — пробормотал Найджел, не отрывая взгляда от письма. Наконец он поднял глаза. — Церемония, для участия в которой прибыл принц, состоится на три дня раньше назначенного…

— По чьему распоряжению? — нахмурился Алексис.

— Здесь не сказано, — Найджел еще раз взглянул на листок. — Вы все должны немедленно вернуться в Лондон, привлекая к себе как можно меньше внимания.

— Хорошо, — сказал Рэнд решительно. — Выезжаем немедленно.

— Подожди, мальчик, это не все. Здесь говорится также, что, возможно, кое-кто постарается помешать вам прибыть вовремя. — Найджел переглянулся с Рэндом. — За дорогами ведется наблюдение.

— А мы поедем окольными путями, — сказал Рэнд. — Мои люди будут сопровождать нас. Проскочим.

— Но без инцидентов не обойдется, — покачал головой Найджел. — Вас будет целая группа, пять-шесть человек. Так вы неизбежно обратите на себя внимание. А любая стычка на дороге столь же нежелательна, как и отсутствие принца на церемонии.

— И все-таки… — начал Рэнд.

— Не забывай, дорогой мой, речь идет о политике, — резко произнес Найджел. — Дело это не такое откровенное, как война, но не менее опасное. У вас не получится выехать отсюда всей гурьбой, как ездили рыцари в старину. Это ни к чему хорошему не приведет. — Он задумчиво постучал пальцем по письму. — Вам нужен план. Пробираться придется тайком. Возможно, потребуется маскировка.

— Это смешно! — фыркнул Алексис. — Я не собираюсь ползать на животе и прятаться в соломе!

— Если хотите сохранить корону, да и саму жизнь, отбросьте вашу королевскую гордость и слушайте. — В голосе Найджсла прозвучали властные нотки, и Джоселин вдруг поняла, что не только у племянника богатое приключениями прошлое. — Нам нужна хорошая идея, а времени в обрез.

Комната погрузилась в молчание, и Джоселин воспользовалась этой возможностью, чтобы изучить лица окружавших ее мужчин. Нельзя было не отметить, что каждый из них по-своему хорош собой. Конечно, умственные способности в мужчине всегда ценятся выше, чем красота. «До чего все-таки несправедливо, — думала Джоселин, — что о мужчинах судят по их уму и талантам, а о женщинах — по внешности. Женщине редко доверяют даже самые простейшие вещи. Она связана смехотворными условностями, которые регулируют ее жизнь на каждом шагу, — и на балах, и на пикниках, и в путешествии…»

— Женщины! — громко проговорила Джоселин и вскочила на ноги. — Вот вам и ответ.

— Джоселин, — покачал головой Рэнд. — Я понимаю, ты хочешь помочь…

— Выслушайте меня!

Она прошлась по комнате, стараясь сосредоточиться. Мысль была отличная, хотя и несколько дерзкая. Джоселин не сомневалась в том, что мужчинам она вряд ли придется по вкусу, и все же попробовать стоило. Она остановилась и повернулась лицом к обществу.

— Если группа путешествующих вместе мужчин сразу обратит на себя внимание, то экипаж с дамами проследует словно невидимый.

— С дамами? — рассмеялся Алексис. — Я не думаю…

— Сейчас думаю я, и это просто замечательная идея. — Джоселин повернулась к мужу и заговорила горячо и взволнованно: — Вы с Алексисом переоденетесь в женское платье, Ник сядет за кучера. Если нам потребовался весь день и вся ночь, чтобы добраться сюда из Лондона верхом, сколько времени займет возвращение?

Рэнд задумался.

— Три дня и три ночи, может быть, меньше, если мы будем останавливаться только для того, чтобы сменить лошадей.

— В экипаже вы в самый раз обернетесь за это время, — вставил Ник.

— Ну так как? — Джоселин обвела взглядом всю компанию и остановилась на муже. — Что вы на это скажете?

Он несколько мгновений в раздумье смотрел на нее.

— Сомневаюсь, что влезу в ваши платья…

— Конечно, не влезете, не говорите чепухи, — рассмеялась Джоселин. — Но я уверена, что вместе с Флорой, Айви и Рози мы подберем что-нибудь подходящее.

— Очень даже просто, миледи, — раздался из холла голос Флоры.

— Гениальная идея, дорогая моя. Я чертовски горжусь вами. — Найджел засмеялся. — И умная головка, и длинные ножки. Ты — редкостный счастливчик, Рэнд.

— Я уже понял это, дядя. — Темные глаза Рэнда встретились с глазами жены, и Джоселин захотелось броситься в его объятия. — Прекрасный план, Джоселин. Никто не увидит ничего подозрительного в двух дамах, путешествующих в экипаже.

— Дам будет три, — поспешила уточнить Джоселин.

— Три? — удивился Рэнд.

— Именно. — Она с улыбкой скрестила руки на груди. — Я еду с вами.

— Ни за что, — заявил Рэнд без колебаний. — Я этого не допущу. Не позволю ни в коем случае.

Джоселин надменно вскинула брови.

— Это не приказ, Джоселин! Это… требование.

— Ты говорила, что изредка согласна выполнять требования. Я рассматриваю эти слова как обещание и напоминаю о нем. Я настаиваю, чтобы ты осталась здесь.

— Я осталась бы, если бы могла, дорогой мой супруг, но я не могу, — покачала головой Джоселин, задорно глядя на него. — Вы без меня никак не обойдетесь.

— Это не игра, Джоселин. И ничего здесь нет забавного, — возразил Рэнд. — Более того, мы, безусловно, способны позаботиться о себе сами.

— Не сомневаюсь, что вы — компетентные во всех отношениях джентльмены и наверняка обладаете многими полезными навыками, о которых я даже не подозреваю, но все-таки, — пожала она плечами, — вы понятия не имеете, как следует себя вести, чтобы сойти за истинных леди.

— Она совершенно права, мой мальчик. Кроме того, я ведь сказал, что вернуться должны будут все! — Найджел снова сверился с письмом. — Здесь написано, что присутствие на церемонии тебя и твоей супруги обязательно.

— Но я не собирался…

— И тем не менее предписание именно таково. Дело тут, я полагаю, в том, что Джоселин замешана в этой истории. Впрочем, никаких дополнительных объяснений не приводится. — Найджел твердо взглянул на племянника. — И кроме того, разве ты не пообещал защищать Джоселин? Как же ты будешь это делать, если оставишь ее здесь?

— В замке она будет в безопасности, — продолжал упорствовать Рэнд.

— Ты серьезно так думаешь? — спросил Найджел. — Но… Если за дорогой ведется наблюдение, то вполне возможно, что о вашем местонахождении уже стало известно. Неужели ты, зная это, решишься ее оставить?

Рэнд перевел взгляд с Найджела на Джоселин. Ни дядя, ни жена, судя по всему, не собирались считаться с его желаниями. Впрочем, выбора у него практически не было.

— Если вы так ставите вопрос, то я предпочитаю взять Джоселин, с тем чтобы иметь возможность присмотреть за ней. Но мне очень не хочется этого делать. — Он коротко выдохнул и с упреком взглянул на Джоселин. — Хорошо, едем, но при одном условии… — Он устремил на жену непререкаемый взгляд и убедительности ради заговорил самым официальным тоном: — И оно не подлежит обсуждению. Вы без возражений станете выполнять все, что я скажу. А это значит, придется повиноваться даже приказам, если они последуют. Ясно?

— Конечно, — невинно раскрыла глаза Джоселин. — Я охотно выполню все ваши просьбы…

— Она просто не знает этого слова, — негромко бросил Алексис Ричарду.

— …Без лишних вопросов. — Джоселин сладко улыбнулась, и Рэнд заподозрил, что на самом деле она не собирается делать ничего подобного.

— Если она поедет, то поеду и я, — выступил вперед Ричард.

— Ричард! — Джоселин положила ладонь ему на руку. — Думаю, тебе как раз лучше побыть здесь. Хотя бы несколько дней. Если Рэнд уедет… — Она многозначительно посмотрела на мужа, который мгновенно понял ее мысль и немедленно согласился.

— Я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если вы ненадолго задержитесь, Ричард. Надеюсь, что с нашим отъездом исчезнут и все проблемы, но если они все же возникнут, мне бы не хотелось, чтобы дядя оставался в замке один.

Шелбрук подумал, затем медленно кивнул.

— Вы, конечно, правы. Разумеется, я задержусь… ненадолго.

— Ценю твою заботу, племянник, но мне не нужна охрана, — проворчал Найджел. — Хотя некоторая помощь в самом деле не помешает. Чтобы организовать отвлекающий маневр.

— Какой еще маневр? — спросил Рэнд, которого сразу насторожило это дядино заявление.

— Вы ведь не думаете, что сможете уехать вот так, запросто? Иногда ты меня не на шутку беспокоишь, мальчик. — Дядя озабоченно покачал головой. — Придется придумать нечто такое, что отвлечет внимание злоумышленников от вас. В мое время всегда так поступали.

— Во времена короля Артура, несомненно, — пробормотал Алексис, но Найджел быстро утихомирил его высочество выразительным взглядом.

— Итак, говорю я, понадобится отвлекающий маневр. И он должен быть весьма эффектным. Я уже подумываю… Он поймал взгляд Рэнда. — А не поджечь ли нам замок?

— О нет! — воскликнул потрясенный Рэндалл.

— Только не замок! — ахнула Джоселин.

— Дядя… — Рэнд подошел к Найджелу. — Я ценю ваш щедрое предложение, но в самом деле…

— Найджел! — Джоселин подошла к креслу старому джентльмена с другой стороны и опустилась па колени. — Пожалуйста, не помышляйте ни о чем подобном. Мы ни когда не позволим вам принести такую жертву.

— Это дом ваших предков. — Рэнд пытался поймал взгляд дяди. — Я-то понимаю, как много он для вас значит.

— Кроме того, он — твое наследство, — мягко заметил Найджел.

— Это далеко не самое главное, — замотал головой Рэнд.

— Да, это абсолютно не важно, — одновременно с мужем сказала Джоселин.

Найджел по очереди заглянул им в глаза.

— Я ждал такой реакции от каждого из вас. Однако, хмыкнул он, — я не собирался поджигать Уортингтон целиком. Хотел предложить поджечь только развалины восточной башни. Потеря будет невелика. Опоры у нее деревянные, пламя разгорится на славу. Это вполне безопасно — она достаточно далеко от замка. Вдобавок, если только мои старые кости меня не обманывают, через несколько часов нас ожидает сильнейший ливень.

— А это могло бы неплохо сработать, — задумчиво про говорил Ричард. — Если ваш слуга проводит меня к той башне, я бы взглянул, что можно сделать.

— Ник!

Дворецкий почтительно поклонился. Рэнд быстро объяснил, что от него требуется. Ник задал несколько весьма толковых вопросов, и они удалились вместе с Ричардом.

— До захода солнца осталось часа два. Предлагаю вы ехать сразу же после этого, — сказал Рэнд, прокручивая голове сотню мелочей, о которых необходимо было позаботиться.

— Тогда пора собираться в дорогу, — бодро сказала Джоселин и поднялась.

— Это не пикник, моя дорогая, и не прогулка в парке. Рэнду не хотелось пугать жену, но ей следовало знать, насколько серьезно предприятие, в которое они собирались пуститься. Те, кто хочет помешать Алексису вернуться в Лондон, не колеблясь пустят в ход самые радикальные средства.

— Я понимаю, что это рискованно и опасно, но тем не менее… — Она подошла к мужу. — Мы же будем вместе, и поэтому я ничуть не боюсь. — Джоселин улыбнулась, а ее сияющие глаза сказали ему много больше. — Я доверяю вам.

Ему захотелось обнять ее и признаться, как много она для него значит. Целовать до тех пор, пока ее пальцы на ногах в самом деле не согреются, а чувства не придут в смятение. Говорить снова и снова, что он готов доверить ей как свою жизнь, если понадобится, так и, что гораздо важнее, свое сердце. Он безотчетно протянул к ней руки…

— Не теряйте головы, кузен, — негромко посоветовал Алексис.

— Он прав, мой мальчик. — В тоне Найджела звучал упрек. — На это у вас еще будет достаточно времени. А сейчас необходимо все подготовить. Думаю, что на превращение вас в мало-мальски приличных дам потребуется немало усилий. Единственное, что пока у каждого из вас есть в наличии стоящего — длинные ноги. Только в вашем случае, — хохотнул старый шутник, — этого далеко не достаточно.

Глава 15

Найджел оказался прав.

Рэнд и Алексис стояли перед двумя высокими зеркалами, которые Джоселин попросила горничных принести в комнату супругов. Она полагала, что превращение двух энергичных мужчин в дам пройдет легче здесь, в спальне, где под рукой есть все необходимое. Но, видимо, часовня подошла бы куда больше. Сейчас им очень и помешали бы горячие молитвы.

Джоселин, Флора, Айви и Рози придирчиво разглядывали творение рук своих. Мужчины тоже с любопытством изучали свои отражения. Джоселин колебалась — умести ли сейчас делать какие-либо замечания. Она очень сомневалась, что они окажутся искренними и деликатными.

— Одно могу сказать о них с уверенностью, — наконец заговорила Флора. — Они не красавицы.

— Вот уж чего нет, того нет, — подала голос Айви.

— Я бы смело назвала их уродинами, — кивнула Рози.

— Уродины — все-таки очень резкое слово, — пробор мотала Джоселин. — Может быть, и подходящее, но все-таки слишком резкое.

Рози еще раз оглядела мужчин с головы до ног.

— Джентльменами они были очень даже хороши собой, но дамы из них получились даже нисколечко не миловидные.

— Не знаю, обижаться на это или гордиться. — Алексис примерил капор из итальянской соломки, который Флера отыскала в шкафу с платьями бабушки Рэнда.

Эти капоры с широкими полями, хотя и давно уже вы шли из моды, лучше всего способны были скрыть лиц новоявленных дам.

— Естественно, гордиться, — сухо откликнулся Рэнд. — Разве не предпочтительнее для мужчины, чтобы его назвали безобразной, а не хорошенькой женщиной?

— О нас, кажется, нельзя сказать, что мы большие модницы, — заметил Алексис с несколько недовольным видом.

— Хм!

Флоре явно хотелось возразить что-то, но она прикусила язык. Экономка любезно пожертвовала свои лучшие платья, и ей не слишком приятно было слышать, что они устарели. Особенно после того, как она с помощью других горничных быстро пришила к подолам широкие кружевные оборки с целью насколько возможно скрыть тот факт, что дамы чересчур высоки ростом, что ноги их необычно велики, а под юбками надеты бриджи и мужские сапоги.

Джоселин пообещала себе возместить Флоре ее жертву нарядами самого модного фасона.

— Сомневаюсь, что нам придется опасаться за свою добродетель, — пробормотал Рэнд.

— Думаю, нет, по все же лучше быть начеку. Джоселин с усилием заставила себя говорить серьезно.

Она радовалась, что удалось так далеко продвинуться в процессе маскировки, и не хотела ненароком сболтнуть что-нибудь такое, что могло заставить мужчин передумать. Ни один из них не испытывал восторга от перспективы выдать себя за женщину, хотя оба и согласились, что это лучший вариант.

— К счастью, мы почти все время будем сидеть в экипаже. Если повезет, вас увидят только мельком.

— Я чувствую себя идиотом. — Рэнд выразительно посмотрел на жену. — Уродливым идиотом.

— Ваше платье по крайней мере неплохо сидит на вас, а мое мне мало. — Алексис вытянул вперед руки и попытался заглянуть себе за плечо. — Видите? Слишком обтягивает спину.

— Вероятно, дело в вашем бюсте. — Рэнд критически оглядел принца. — Платье не обтягивало бы вас так сильно, не будь он настолько большим. Мне он кажется чрезмерным.

Алексис изучающе посмотрел на свою слишком обильно набитую ватой грудь.

— Разве грудь может быть слишком большой?

— Настоящая, может быть, и нет, но в вашем случае… — Рэнд поморщился. — Она велика до нескромности.

— Вы уверены? — Алексис снова взглянул на свое отражение. — А я полагал, как раз подходящая для женщины моего роста.

— Возможно. Все дело, видимо, в том, что ваши груди несколько… — Рэнд склонил голову набок, — несимметричны.

Принц обеими руками принялся поправлять бюст. Айви захихикала, Рози прыснула в ладонь, Флора подозрительно закашлялась, а у Джоселин выступили на глазах слезы от усилий, которые она прилагала, что бы не расхохотаться во все горло.

— По-моему, теперь лучше, — сказал Алексис Рэнду. — Как вы думаете?

— Намного лучше, — серьезно кивнул тот.

— А я нахожу вас обеих просто… — Джоселин засопела, давясь от смеха, — очаровательными!

— Ах вот как! — Рэнд притянул жену к себе, и в его глазах блеснули озорные искры. — Значит, очаровательными?

— Честное слово, милорд, вы вполне привлекательны. — Она обвила руками его шею. — Бриллиант чистой воды. Звезда первой величины на небосклоне. Роза среди роз.

— Вы так говорите только потому, что я хорошенькая, — проворчал он.

— Вовсе нет, милорд, — распахнула она глаза. — Меня гораздо больше привлекают ваши…

Он закрыл ей рот быстрым, пылким, многообещающим поцелуем. Но едва только пальцы на ногах Джоселин начали согреваться, Рэнд оторвался от нее и улыбнулся.

— Вряд ли тебя когда-нибудь целовал мужчина в женском платье.

— Мне даже в голову не приходила такая возможность.

— Мне тоже, — усмехнулся он. — Ну а теперь, если и готова…

— Еще несколько минут, чтобы до конца упаковать сумку. — Джоселин повернулась к Флоре и горничным. — Кухарка собиралась положить еды в корзину для пикника проследите, чтобы ее поместили в экипаж.

Все трое кивнули и удалились. Из коридора донеслись взрывы смеха — очевидно, сестрам горничным больше не под силу было сдерживаться.

— Спускайтесь вниз. — Джоселин слегка подтолкнула Рэнда к двери. — Я приду через минуту.

— Да, уж поспешите, — вздохнул Алексис. — Чем скорее мы выедем отсюда, тем скорее доберемся до Лондона и снимем эти смехотворные наряды. Хотя… — Он перевел оценивающий взгляд на отражение Рэнда. — Я считаю, что из нас двоих я все же более привлекательная особа.

— Тогда вас, без сомнения, первую пригласят на тур вальса, — съязвил Рэнд и направился к двери.

— Я вовсе не хотел сказать, что кузен совсем непривлекателен, просто всегда следует признавать очевидное, а то, что я красивее, очевидно, — улыбнулся Алексис Джоселин. — Надеюсь, он не обиделся.

— Уверена, что он это переживет.

Алексис последовал за Рэндом, и Джоселин отметила про себя, что надо будет объяснить им, как подобает правильно ходить дамам, даже если вы слишком высокая дама с непомерно пышным бюстом и большими ногами, обутыми в мужские сапоги.

Из коридора до нее долетел на этот раз уже мужской хохот, затем оживленные голоса, и через мгновение в дверях показался Найджел.

— Вы хорошо поработали, моя девочка. Если они будут сидеть потупившись, вы поскачете ночью и очень постараетесь, чтобы на них не особенно пялились, вся обойдется как нельзя лучше, — усмехнулся Найджел и вошел в комнату. — Хотел бы я сказать, что видел в своей жизни женщин и пострашнее, но что-то никто не приходит в голову.

— Как жена одной из них я вам очень за это благодарна, — усмехнулась в ответ Джоселин и подошла к ожидавшей ее на кровати сумке, где лежали почти все вещи, которые она привезла с собой сюда. Конечно, ведь за то время, что они прожили в замке, она не приобрела ничего нового, а платья бабушки Рэнда, которые она здесь надевала, Джоселин сочла правильным оставить.

— Вижу, в сумке у вас еще достаточно места. Это как нельзя более кстати. — Найджел повернулся к двери. — Рози!

Горничная поспешно вошла в комнату с плоским свертком в руках и вручила его Найджелу.

— У меня сейчас и без того хлопот полон рот, — сказала она и сразу же направилась к двери, бормоча на ходу — Дом перевернули вверх дном, подпалили восточную башню… Благородные джентльмены вырядились в женское платье словно клоуны…

Найджел лукаво покачал головой.

— Не верьте ей. Сегодняшний день — самый необыкновенный в ее жизни.

Джоселин засмеялась.

— Я прекрасно понимаю. Сегодня и у меня самый не обыкновенный день после того, как на меня покушались и я вышла замуж за едва знакомого мужчину. Как странно думать, что за такое короткое время произошло столько разных событий!

— Самое интересное случается с нами в жизни как раз тогда, когда мы этого не ждем. Приключения имеют обыкновение сваливаться как снег на голову. Это похоже на любовь. Приходит, когда ты к ней совсем не готов, и поражает как молния. — Старик пристально взглянул на нее. — Но вам не нужно рассказывать об этом, правда?

— Не нужно, — спокойно улыбнулась Джоселин. — Я очень хорошо понимаю вас.

— Я так и думал, — удовлетворенно кивнул он.

— Милорд. — Джоселин на миг замялась, но затем собралась с духом — ведь другого случая могло не представиться. — Я все думаю… Я видела у Рэнда шрам. Он был тяжело ранен?

По лицу Найджела пробежала тень.

— Рана была достаточно серьезной, но он быстро поправился. В тот раз сильнее всего пострадало его сердце… — Найджел помолчал, затем заговорил не торопясь, тщательно выбирая слова. — Рэнд был всегда слишком доверчивым, беззаботным мальчиком. Не хотел слышать ни о ком ничего плохого. Вернулся он совсем другим. Возможно причиной тому послужили ранняя зрелость и война, а может быть, ранение… Он так и не рассказал мне толком, что с ним приключилось. Я подозреваю, что он стал жертвой предательства.

— И предала его женщина!

— Скорее всего, хотя точно я не знаю, — покачал головой Найджел. — Я никогда, его не расспрашивал.

— Понимаю, — пробормотала Джоселин.

— Но, насколько я могу судить, в последнее время, а особенно с тех пор, как вы вошли в его жизнь, многое указывает на то, что сердце его исцелилось. И за это я вам буду вечно признателен. А теперь… — Он протянул ей сверток. — Возьмите это с собой. Он давно должен принадлежать Рэнду, здесь ему не место.

Джоселин взяла сверток и повертела в руках. Он был квадратной формы, толщиной примерно в фут и несколько тяжелее, чем она ожидала.

— Что это?

— Портрет деда Рэнда, тот, что привезла с собой из Авалонии его бабушка. — Найджел не отрывал глаз от свертка, и Джоселин решила, что он задумался о превратностях судьбы, о том, как все могло обернуться, если бы он, а не его отец первым встретил отчаявшуюся молоденькую принцессу и женился на ней… О своей любви. — Она всегда хотела, чтобы портрет принадлежал ее внуку. Даже если ему не нужно остальное наследство, его он должен взять.

— Не правильнее ли оставить портрет здесь до нашего возвращения, пока все не успокоится?

— Едва ли, моя девочка. Замок может сгореть дотла. — Найджел сдвинул кустистые брови. — Ваш братец принял меры предосторожности — кстати, на меня он произвел сильное впечатление, — и надвигается гроза, но с пожарами ничего нельзя предвидеть заранее. Я не хочу рисковать. Я дал слово его бабушке, что мальчик получит портрет, и сейчас, думаю, для этого пришло время.

— Знаете что, Найджел? — Джоселин аккуратно уложила портрет в сумку. — Если с замком и в самом деле что-то случится, мы будем счастливы видеть вас в нашем коттедже…

— В коттедже? — недоуменно переспросил лорд Уортингтон.

— Не сомневайтесь. — Она защелкнула замок на сумке и улыбнулась. — Мы будем настаивать, чтобы вы поселились с нами.

— Вы очень добры. — Найджел пристально посмотрел на нее. — Я от души рад тому, что каприз судьбы свел вас с моим племянником и соединил. Рэнду необычайно повезло.

— По-моему, скорее повезло мне. Вдобавок ко всем его блестящим качествам очень приятно было обнаружить, — невинно улыбнулась Джоселин, — что мне никогда не придется волноваться, как бы он не позаимствовал мою одежду.

Едва они отъехали от замка, как вечернее небо заалело заревом пожара.

— Дело сделано, — сказал Ник и пустил лошадей вскачь. Джоселин устроилась на сиденье напротив Алексиса, рядом с Рэндом, и касалась коленом его колена. Его мускул были напряжены, и Джоселин чувствовала, что муж начеку и готов к любой неожиданности. В темноте его рука отыскала руку Джоселин, и ей сразу стало хорошо и спокойно. Разве могло случиться что-то плохое, когда рядом этот человек? И сейчас, и в будущем… Джоселин поклялась себе сделать все для того, чтобы и с ним не произошло ничего плохого — и во время этого путешествиями потом.

Так в молчании они ехали около часа, когда вдруг прямо над ними раздался оглушительный удар грома, и небо осветилось молнией. Небесные хляби разверзлись, хлынул дождь. По контрасту с непогодой атмосфера в экипаже наоборот, несколько разрядилась. Ливень продолжался примерно час и окончился так же внезапно, как начался. Дорогу развезло, это затрудняло движение, но Ник правил умело, они продвигались вперед и неумолимо приближались к Лондону.

Джоселин то и дело начинала дремать, убаюкиваема покачиванием кареты и уютным теплом, исходящим о мужа. Потом Рэнд сменил Ника на козлах, чтобы дворецкий смог отдохнуть. Он набросил поверх платья сюртук как мог, подобрал юбки. Перед рассветом мужчины снов поменялись местами.

Часы тянулись нескончаемо… Останавливались только при необходимости и чтобы сменить лошадей, В экипаже было душно, и даже открытые окна не помогали. Понемногу начало нарастать раздражение. Любое замечание Рэнда Алексис встречал саркастической репликой, а то и язвительной насмешкой. Рэнд не оставался в долгу. Джоселин мужчины напоминали капризных детей, и моментами ей больше всего хотелось их как следует отшлепать.

Наконец уже в сумерках экипаж въехал во двор сельской гостиницы и, вздрогнув, остановился. Через минуту Ник распахнул дверцу.

— Я позабочусь, чтобы лошадей сменили как можно быстрее, но все равно на это уйдет некоторое время, — сказал он. — Народу здесь негусто, но я бы не советовал вам, милорды… э-э, миледи, выходить наружу.

— Хорошо, — вздохнул Рэнд, и минут десять они сидели молча.

— Мы только постоим рядом с экипажем, — вдруг решительно произнес Рэнд. — Думаю, нам всем не помешает свежий воздух.

— Без сомнения, — вздохнула с облегчением Джоселин.

Прежде она никогда не тяготилась пребыванием в замкнутом помещении, но сейчас после многочасового заточения в карете ей не терпелось вырваться на свободу.

Рэнд придвинулся к двери и позволил Нику помочь себе выйти. При слабом свете газового рожка, освещавшего внутренность экипажа, Джоселин заметила, что пожилой дворецкий с трудом удерживает улыбку.

— Только посмейте засмеяться, Ник, очень пожалеете, — буркнул Рэнд. — Я принимаю вашу помощь лишь потому, что чертовски трудно двигаться в этих дьявольских юбках.

— Я и не думал смеяться, милорд. Дело-то слишком серьезное, — отвечал Ник таким тоном, словно ему и в самом деле было не до смеха, и быстро отвернулся, чтобы помочь сойти Джоселин, а главным образом для того, чтобы господин не разглядел выражения его лица.

Из ярко освещенных открытых окон гостиницы до них долетели раскаты хриплого хохота, и Джоселин с радостью подумала о том, что им вовсе не обязательно заходить внутрь.

Алексис выбрался из экипажа самостоятельно и с отвращением обвел взглядом гостиничный двор.

— Вот образец английской безвкусицы во всей ее красе. Едва ли мне захочется посетить эту страну еще раз.

— Англичане по всей Англии дружно поднимают за это бокалы. — Слова Рэнда были прямо-таки пропитаны сарказмом.

— Я что-то не совсем понял…

— Это потому, что вы…

— Немедленно замолчите оба! — сердито одернула Джоселин. — Вы похожи сейчас, на двух сестер, пререкающихся из-за пустяков. Мне это уже до ужаса надоело.

Она круто повернулась и пошла прочь, прекрасно сознавая, конечно, что бросить их совсем не сможет, но в же остро нуждаясь в передышке.

— Джоселин, — негромко прозвучал за ее спиной голос Рэнда. — Прости. Я понимаю, как тебе трудно…

— Мне? — Она повернулась к нему лицом. — Трудно всем нам. У Ника от усталости слипаются глаза. Ты, конечно, вспотел и утомился не меньше, чем я. Алексис… Она взглянула поверх плеча Рэнда на принца, который скучающим видом стоял, скрестив на груди руки и прислонясь к экипажу в совершенно неженственной позе. — Не смотря на то что, мы о нем думаем, он во всей этой ситуации держится очень даже неплохо.

— Неплохо? Ха! — фыркнул Рэнд.

— Ничуть не хуже, чем ты, — твердо сказала Джоселин. — Я даже думаю, что его поведение достойно восхищения.

— А мое? — возмутился Рэнд.

— И твое, конечно, тоже. — Она с усилием удержала от того, чтобы не подковырнуть супруга. — Но тебе легче, чем ему. В конце концов его впереди ожидает только корона, а тебя… — И послала ему соблазнительную улыбку.

Рэнд некоторое время пристально смотрел на нее.

— Ну ладно, буду пай-мальчиком. До поры до времени. — Он медленно улыбнулся и ниже наклонился к пей. Но не обещаю ничего, когда мы вернемся домой. А вот когда вернемся…

— Убирайтесь прочь! — пронзительно прозвенел в вечернем воздухе высокий фальцет. — Оставьте меня, а не то очень пожалеете!

Рэнд и Джоселин немедленно поспешили назад.

— Какая ты крупная… — Коренастый неряшливо одетый мужчина на добрый фут ниже Алексиса ростом стоял, плотоядно уставившись на него, и громко говорил в решительной пьяной манере: — Мне нравятся крупные, упитанные женщины, нравится, когда они в теле. Это значит, что у них здоровый аппетит.

— Я вам вряд ли понравлюсь, — ответил Алексис, но надменный тон не произвел никакого впечатления на кавалера.

— Давай же, куколка, поцелуй старину Генри. — Мужлан взял Алексиса за руку.

— Ну-ну, — проговорил Рэнд преувеличенно пискляво и, схватив хмельного Генри за шиворот, оттащил его прочь. — Леди же объяснила, что она не заинтересована. Так что идите своей дорогой, добрый сэр.

Генри изумленно вытаращил глаза и перевел взгляд с Рэнда на Алексиса и обратно.

— Черт побери, да вас тут таких двое! — Он улыбнулся широкой беззубой улыбкой. — А мы неплохо могли бы провести время втроем.

— Только не с тобой, — фыркнул Алексис. — А если ты сделаешь еще одно недостойное предложение, мой… моя сестрица и я будем вынуждены тебя как следует проучить.

— Я всегда любил норовистых женщин. — Генри подошел к Рэнду поближе и воззрился на пего снизу вверх. — И всегда любил сестричек. А у вас, милашки… — Тут Генри прищурился и пристальнее вгляделся в затененное капором лицо Рэнда, Его лоб собрался складками, и он пробормотал вполголоса: — Не хочу обидеть вас, мисс, но вам не помешало бы немного побриться.

— О Боже! — Рэнд схватился рукой за подбородок и сдавленно всхлипнул. — Никогда еще меня так не оскорбляли. Джоселин, душенька, помоги мне сесть в экипаж.

Джоселин торопливо подхватила его под локоть и подсадила на ступеньку.

— Да вы просто животное! — воскликнул Алексис и размашисто отвесил Генри тумака. — Как можно быть таким жестоким?

— Эй, потише, — поморщился Генри. — Что я такого сказал?

На помощь к ним уже спешил Ник.

— Все вы, мужчины, одинаковы. — Алексис, надменно вскинув подбородок, тоже полез в экипаж. — Вам нужно от девушки только одно…

Генри мельком взглянул на Джоселин, но не задержал на ней внимания — очевидно, нашел ее несколько тщедушной. Он жалостно посмотрел на закрывшуюся дверцу и пробормотал вслед «сестрам»:

— Я как раз люблю волосатеньких женщин.

— Придется вам довольствоваться пока собственным обществом, сударь.

Ник твердо взял сраженного любовью Генри за руку и отвел его подальше, затем вернулся, чтобы помочь Джоселин сесть в экипаж. Дворецкий не проронил ни слова, но было видно, что его просто душит смех. Он захлопнул вторую дверцу, и в тот момент, когда экипаж тронулся, с козел послышался взрыв хохота.

Джоселин была готова присоединиться к нему. Она сидела в темноте и ждала, пока кто-нибудь не заговорит, твердо решив, что ни за что не будет первой.

— Очевидно, — начал наконец Алексис тем же высоким фальцетом, которым разговаривал с Генри, — не один только лорд Уортингтон умеет ценить длинные ножки.

Секунду все трое молчали, затем разразились дружным хохотом.

— А вы видели его лицо, когда он сказал, что тебе не мешало бы побриться? — еле выдавила из себя Джоселин в перерыве между приступами смеха.

— Что лицо! — заливался Алексис. — Видели вы глаза этого пьянчуги, когда он понял, что нас двое? Две сестрицы-великанши.

— Я люблю волосатеньких дам, — пискляво передразнил Рэнд, что вызвало новый взрыв смеха.

— Одно могу сказать в защиту этого нахала, — фыркнул Алексис. — У него хороший вкус.

— Еще чего, — покатился со смеху Рэнд. — Подумать только — он предпочел нас Джоселин. Я бы назвал его вкус каким угодно, только не хорошим.

— Это потому, что он любит, когда они большие и в теле, — подвел итог Алексис. — Но все равно я понравился ему больше. Я же говорил, что из нас двоих я более привлекательна!

Глава 16

— Вот мы и приехали. — Усталый голос Рэнда прервал беспокойный сон Джоселин. За окном смеркалось. Видимо, их путешествие, оказавшееся вовсе не таким ужасным, подошло к концу.

— Куда именно приехали? — задал Алексис вопрос, вертевшийся у Джоселин на языке.

— В Лондон, — сказал Рэнд. — В мой городской дом. Здесь вы сможете переодеться, прежде чем отправитесь к себе в гостиницу.

Алексис кивнул.

— Здравая мысль, кузен. Я не могу появиться перед моей свитой в таком виде. И так из-за моего исчезновения не будет конца пересудам. Они все сейчас гадают, где я и когда вернусь.

— Некоторые озабочены этим больше, чем другие, — выразительно произнес Рэнд, встретившись глазами с Алексисом. Было видно, что ни один из них не хочет высказывать тревожащие их мысли.

Дверца экипажа распахнулась, Рэнд позволил Нику помочь себе выйти, Джоселин и Алексис высадились самостоятельно. И все быстро поднялись по ступеням к парадной двери. Джоселин лишь мельком увидела улицу, на которой стоял особняк, но сразу определила, что расположена она в районе не просто приличном, но фешенебельном, гораздо более шикарном, чем она себе представляла. Дверь распахнулась, появился дворецкий с суровым лицом.

— Чем могу? — Голос слуги оборвался, глаза подозрительно сощурились. — Милорд?

— Да, Чесни, это я. — Рэнд быстро прошел внутрь и увлек за собой Джоселин и Алексиса в просторную прихожую. — Это длинная и запутанная история, и я с удовольствием посвящу вас во все подробности, но позже. А пока приготовьте одежду для его высочества и экипаж, который доставит его в… — Он вопросительно посмотрел на принца.

— В «Палтни». — Алексис стянул с головы капор и сунул его Чесни. — А с одеждой поторопитесь, мне надо спешить.

— Не сомневайтесь, — пробормотал Чесни, судя по всему, слишком хорошо вышколенный, чтобы долго удивляться приезду своего господина вместе с некоей особой в женской одежде, к которой тот обращался «ваше высочество». У Джоселин промелькнула мысль — а не приходилось ли дворецкому видеть в доме Рэнда и более странных посетителей?

— И скажите горничным, чтобы приготовили ванну для леди Бомон.

— Леди Бомон? — Тут Чесни, забыв о приличиях, вытаращил глаза. Какие бы странные вещи ни происходили в доме Рэнда, но леди Бомон здесь, видимо, еще не появлялась.

— Кажется, уезжая, я забыл предупредить вас.

Рэнд усталым жестом провел рукой по лбу, но спохватился, что на голове у него все еще надет бабушкин капор, и нетерпеливо сдернул его. Дворецкий, все еще не оправившийся от удивления, машинально принял головной убор. Если бы Джоселин не так устала, она бы от души посмеялась.

— Чесни, хочу познакомить вас с моей женой. — Рэнд ласково ей улыбнулся. — Виконтесса Бомон.

— Миледи, — поклонился Чесни. — Добро пожаловать… домой.

— Добрый вечер, — лучезарно улыбнулась ему Джоселин. Она совсем не так представляла себе приезд в дом мужа, но и сама их свадьба очень отдаленно напоминала ее изначальные представления об этой церемонии.

Рэнд рассмеялся.

— Я предполагал, что для вас это будет некоторой неожиданностью. Обещаю все объяснить позднее.

— Как вам будет угодно, милорд. — Минутного отступления от этикета словно бы и не было. Чесни вновь стал тем безупречным дворецким, который отворил им дверь. — Мы не знали точно, когда ожидать вашего возвращения, милорд. Вы не посвятили нас в свои планы, и я боюсь, что, возможно, в настоящий момент не весь штат в наличии.

Рэнд вскинул бровь.

— Ясно. Мыши резвятся, пока кот в отлучке, так, Чесни?

Дворецкий обиженно насупился.

— Ничуть не бывало, милорд, мы просто не вполне готовы к вашему приезду вместе с леди Бомон. Но мы сделаем все, что в наших силах.

— Я о большем и не прошу, — хмыкнул Рэнд.

Чесни взглянул куда-то мимо него и едва заметно кивнул, и тут же в холле появились две горничные и два лакея. Чесни отвел их в сторонку и отдал несколько лаконичных распоряжений, словно офицер, командующий хорошо обученными солдатами. Через секунду горничные уже спешили вверх по изогнутой лестнице, а один из лакеев исчез в глубине дома.

— Ваше высочество, — с достоинством поклонился дворецкий Алексису, хотя поклон этот скорее смахивал на дружеский кивок. — Прошу, если вам угодно, следовать за мной.

— Какое счастье! — вздохнул Алексис, — До чего не терпится поскорее избавиться от чертова платья. — Он взглянул на Джоселин и добавил более примирительным тоном; — Хотя я вечно буду признателен той доброй женщине, которая одолжила его мне. Более того, я позабочусь, чтобы она была вознаграждена с избытком как за одежду, так и за труды.

Джоселин улыбнулась.

— Я и не ожидала от вас меньшего, ваше высочество.

— Как это ни печально, ожиданиям не всегда суждено сбываться.

Он задумчиво взглянул на нее, затем повернулся и последовал за Чесни. Рэнд тем временем тихо разговаривал о чем-то со вторым лакеем, и Джоселин исподволь принялась наблюдать за ним. Несмотря на то что она успела довольно хорошо изучить своего мужа, оставалось несомненно много такого, о чем он избегал ей рассказывать. Взять хотя бы этот дом. Подобное жилище едва ли под силу содержать человеку с ограниченными средствами.

Лакей вышел из холла, а Рэнд с улыбкой повернулся к ней.

— Мне надо решить несколько неотложных проблем — организовать охрану дома и тому подобное… Но когда я вернусь, у меня будет достаточно времени, чтобы переодеться к обеду. Как только это проклятое авалонское дело закончится, мы выйдем из игры. Если только ничто не изменится... Алексис собирался вернуться в…

— Так, значит, это твой дом? — напрямик спросила она.

— Вообще-то я склонен считать его домом матушки. Конечно, в Лондон она наведывается редко… — Рэнд замялся. — Но полагаю, что по закону владельцем являюсь я.

— Здесь очень мило, — сказала Джоселин. — Даже шикарно.

— Ну, я не назвал бы его шикарным.

— Мне кажется, тебе давно пора объяснить…

Не успела она договорить, как муж шагнул к ней и заключил в объятия.

— Думаю, мне давно пора сказать тебе, каким изумительным чудом я тебя считаю. Без тебя едва ли мы добрались бы сюда.

— Уверена, что добрались бы — в целости и сохранности. — Она с улыбкой обвила, руками его шею. Еще будет время обсудить состояние его финансов. Сейчас Джоселин ничего не имела против, чтобы разговор принял другое направление. — Правда, по пути вы с Алексисом могли бы запросто прикончить друг друга.

— К счастью, ты была рядом и следила, чтобы мы вели себя прилично, как подобает воспитанным леди, — усмехнулся он.

Джоселин рассмеялась, теснее прижалась к нему и легко коснулась губами его губ.

— По-твоему, время быть пай-мальчиком закончилось?

— Как сказать… — Рэнд провел губами по ее шее, задержался на впадинке за ухом, и восхитительный трепет предвкушения пробежал по спине Джоселин. — Завтра Алексис уезжает в Авалонию, а это значит, что он и окружающие его заговорщики перестанут быть нашей заботой и навсегда исчезнут из нашей жизни.

Джоселин едва понимала смысл слов и не особенно огорчалась из-за этого. Она невольно закрыла глаза и упивалась ощущением его шепчущих губ на своей коже.

— И мы наконец сможем начать жить своей собственной жизнью… вдвоем…

— Разумеется, мой дорогой супруг, — мягко проговорила она.

— Моя дорогая женушка!

Их губы слились в нежнейшем поцелуе, а слова, которые он все еще не сказал ей, витали в воздухе. Блаженное тепло разлилось от пальцев ее ног вверх по телу. Но вот он оторвался от нее и жалобно улыбнулся.

— Я должен идти.

— Знаю, — вздохнула Джоселин.

— Долго не задержусь. — В его глазах горело желание.

— Знаю, — улыбнулась она;

— Но мне страшно не хочется уходить.

— И это я знаю.

Ему явно не хотелось разжимать объятия, а ей — отпускать его, но она все же высвободилась.

— А теперь иди, пока я не передумала и не заставила тебя остаться.

— Я могу помочь тебе передумать. — На губах Рэндалла появилась опасная улыбка. — По поводу того, чтобы я остался, и других вещей…

— Да, это, несомненно, в твоей власти, — рассмеялась Джоселин. — И я стану с нетерпением дожидаться, когда ты начнешь это делать.

Он направился к двери, но внезапно остановился, повернулся к ней, порывисто обнял ее и крепко поцеловал. Затем с улыбкой кивнул ей.

— Значит, до встречи.

— До встречи, — выдохнула она. Джоселин знала, что станет считать каждую минуту до возвращения мужа.

Никогда прежде ей не приходилось видеть ванны таких размеров. Джоселин погрузилась в воду до самого подбородка, вытянула ноги во всю длину, но места все равно оставалось достаточно. Вверх поднимались легкие струйки пара, тепло проникало в самые косточки. Ощущение было божественное. Хотелось закрыть глаза и остаться здесь навсегда.

Горничные объяснили, что эта огромная металлическая ванна была сконструирована по чертежам самого милорда и установлена в комнате, смежной с его спальней. Они с гордостью продемонстрировали ей работу кранов, соединенных с трубой, исчезавшей в круглом отверстии, проделанном в полу. Девушки еще сказали, что наполнять такую ванну довольно хлопотно, зато чистить ее потом — одно удовольствие. Обе явно были очень довольны своим местом в таком современном доме.

Их слова дали Джоселин пищу для раздумий, как и количество слуг, которых она успела здесь увидеть, размеры самого дома, обстановка и многое другое. Было очевидно — Рэнд обеспечен намного лучше, чем она заключила вначале.

Но насколько лучше? Был ли тот пресловутый коттедж в деревне и правда коттеджем или очередным замком? Конечно, дом его дяди нуждался в ремонте, а сумма, которая тратилась на его содержание, была ничтожной. Но имело ли это какую-то связь с собственностью самого Рэнда? Или, скорее, с разными видами его собственности? Городской дом производил более чем внушительное впечатление.

Джоселин погрузилась глубже и подула на воду, лениво наблюдая, как вокруг разбегается легкая рябь. Финансовое положение Рэнда представлялось любопытной загадкой, даже если и не имело существенного значения. В замке она сказала Ричарду чистую правду: ей было безразлично, сколько денег имел или не имел Рэндалл Бомон, хотя, конечно, лучше, чтобы он не был совсем неимущим. Джоселин успела познать бедность и хлебнула ее сполна. Приятно было узнать, что деньги у Рэнда есть, хотя сейчас ей было ясно, что с этим мужчиной и бедность была бы терпимой. Рэнд значил для нее гораздо больше, чем любое, даже самое значительное состояние.

— Вижу, ты оценила мою ванну. — Предмет ее размышлений стоял в дверях, ведущих в его — их — спальню, прислонясь к косяку плечом, со скрещенными на груди руками.

— Наверное, она стоит кучу денег, — мягко заметила Джоселин.

Он немного помолчал, потом пожал плечами.

— Да. Ты считаешь, я потратил их попусту?

— Вовсе нет. — Она блаженно вздохнула. Горячая вода делала свое дело. Джоселин чувствовала себя отдохнувшей и освеженной. — Это чудесно. В будущем я хочу проводить здесь все свободное время.

— Ах, вот как? — Он выпрямился и шагнул к ней, и Джоселин подавила желание прикрыть некоторые части своего тела ворсистой тряпочкой, которой привыкла мыться.

— Ну конечно. — Она запрокинула голову на бортик ванны, наблюдая за супругом из-под полуопущенных ресниц. — Хотя это не просто приятно, но еще и греховно, поскольку служит ублажению плоти.

— Я всегда любил ублажать плоть. — Рэндалл подошел еще ближе, скользнул глазами по поверхности воды. — Маленькие корыта меня всегда раздражали. А эта ванна идеально подходит для того, чтобы снять мышечное напряжение и дать покой переутомленному мозгу.

— Со мной она сотворила настоящее чудо, — пробормотала Джоселин.

Рэнд тем временем стащил сюртук и отбросил его в сторону.

— Должен признаться тебе, что дело не в одном только ублажении плоти. Ванну я предназначал для более практических целей. После возвращения домой боль в плече временами становилась непереносимой, и я обнаружил, что горячая ванна помогает ее облегчить.

— А что ты делаешь? — невинно поинтересовалась она, отлично зная, что именно он делает.

— Раздеваюсь. — Он развязал галстук. — Я всегда так поступаю, прежде чем лечь в воду.

— Как? Неужели ты опять чувствуешь дискомфорт?

Рэндалл приподнял бровь, но Джоселин прекрасно сознавала, какую двусмысленность только что сказала, Он расстегнул жилет.

— Еще какой!

— А ты не боишься, что сюда заглянет твой камердинер?

— У меня нет камердинера. Чесни иногда исполняет его обязанности, но, как правило, мне не составляет труда одеться самостоятельно и раздеться тоже. — Рэнд снял жилет, который отправился следом за остальной одеждой. — А дверь я запер.

— Ты очень предусмотрительный.

— И еще я послал лакея в Эффингтон-Хаус за подходящими платьями для тебя на сегодняшнее торжество.

— И очень распорядительный.

Джоселин еще не успела подумать над тем, что наденет на праздник. Те платья, что она брала с собой, лежали нераспакованными в сумке и абсолютно не годились для нынешнего события. Забота Рэнда согрела ей сердце так же, как согревало его прикосновение.

— Я старался. — Он снял через голову рубашку, придвинул стул и, присев на край ванны, принялся разуваться.

— Просто чтобы удостовериться, что я правильно истолковала твои намерения, — насколько я понимаю, ты собираешься присоединиться ко мне?

— Ну разумеется. — Его губы изогнулись в коварной улыбке. — Ты не против? — Он встал и снял бриджи.

Она пропустила вопрос мимо ушей и взглянула на него вызывающе.

— А прежде когда-нибудь бывало, что эту ванну принимали сразу двое?

— Дай подумать… — Рэнд глубокомысленно наморщил лоб и подошел к краю ванны. Он явно намеревался забраться в ванну, и, несомненно, на уме у него было вовсе не купание. — Разве что она?.. Нет. Или та, с которой мы… — Он широко улыбнулся и покачал головой. — Нет. Никогда.

— Ты уверен?

Неужели ей когда-нибудь надоест смотреть на него обнаженного? А он определенно стоил того, чтобы на него смотреть… Шрам был розовый, сморщенный, довольно свежий. Джоселин надеялась, что когда-нибудь муж расскажет ей, как получил его. А если нет — что ж, она проживет и без его секретов, решила Джоселин, чувствуя, как ее охватывает трепет желания.

— Я уверен, что удержал бы в памяти такое событие. Это я наверняка не забуду.

Джоселин подтянула колени к груди, освобождая ему место. Рэнд переступил через край ванны и опустился в воду. Они, улыбаясь, сидели друг против друга, затем он молча привлек жену к себе, так что она оказалась у него на коленях. Джоселин обхватила его шею и медленно отыскала губами его губы. Поцелуй был долгим и томным, словно им принадлежало все время на свете. Ощущения обостряла теплая вода, плескавшаяся вокруг.

Его руки скользнули вниз по ее спине, обхватили ягодицы, он притянул ее ближе к себе. Она немного приподняла бедра, и он овладел ею. Джоселин вздохнула от счастливого ощущения наполненности, и долгие мгновения оба упивались чувством соединения. Она зажмурилась и запрокинула голову назад, чтобы он поцеловал ее в подбородок и шею. Ее груди прижимались к его мокрому торсу, и Джоселин наслаждалась ощущением жестких волосков на своей чувствительной коже. Вода обволакивала, окутывала, омывала их со всех сторон.

Он медленными движениями проникал все глубже в ее лоно, и она двигалась вместе с ним. Вода плескалась о стены металлической ванны в согласии с ускоряющимся ритмом их движений. Экстаз уже переполнил Джоселин, такой же текучий, засасывающий, как вода. Она схватила Рэнда за плечи, а он крепче сжал ее бедра. Звук плещущейся воды вторил их тяжелому дыханию и стуку сердец, отдающемуся в ушах. И когда Джоселин решила, что сейчас умрет от невыразимой радости, внутри ее произошло нечто, принесшее ей чудесное освобождение, и она ахнула от восторга. Он последний раз вошел в нее, и для него тоже настал миг освобождения, а по телу пробежала дрожь, передавшаяся ей.

Джоселин приникла к груди мужа и слушала частый стук его сердца, перекликавшийся с ее собственным сердцем, и затихавший плеск воды о стенки ванны. Они лежали долго, не размыкая объятий, и покой, снизошел на нее, проник глубоко внутрь, и Джоселин поняла, что какие бы непонятные и могущественные силы ни привели ее в объятия Рэнда, именно в них ей изначально предназначено быть.

Но вот он тихо засмеялся. Джоселин подняла голову и с улыбкой встретила взгляд бездонных темных глаз.

— Что это, мой милый муженек, вас так насмешило?

— Милая женушка, я вовсе и не думал смеяться. Этот звук издал человек, полностью довольный своей участью в жизни. — Он легко коснулся губами ее губ. — А также своей женой.

Джоселин просияла. Счастье, которое она испытывала, готово было перелиться через край.

— Боюсь только, как бы горничные не прокляли свою участь, когда увидят, какой мы тут устроили беспорядок. Половина воды выплеснулась на пол.

— Придется им к этому привыкать, — лениво и несколько самодовольно улыбнулся Рэнд, что ничуть не обидело Джоселин. — Не думаю, что с этих пор стану принимать ванну в одиночестве. — В его глазах вспыхнул опасный блеск. — Я нашел-таки способ, который лучше всякого другого утоляет дискомфорт любого рода.

Глава 17

Джоселин обвела глазами бальный зал в доме лорда Уэстерфилда, который любезно предоставил свои апартаменты для проведения праздничных мероприятий, посвященных Авалонии. Этим вечером Джоселин не стала надевать очки, но, тем не менее, то и дело ловила пристальные взгляды, нацеленные на нее и на Рэндалла. Джоселин не предполагала, что появление лорда и леди Бомон может вызвать какое-либо подобие скандала. За последнее время в ее жизни произошло столько разных событий и с такой стремительностью, что вопрос о том, какова будет реакция лондонского общества на их с Рэндом возвращение, просто не приходил ей в голову. Оказывается, задуматься все-таки следовало. В последнее свое появление в обществе она тоже была объектом повышенного интереса. Но тогда интерес к ней вызвало внимание принца Алексиса. Джоселин следовало догадаться, что ее исчезновение будет замечено и обсуждено, несмотря на то, что сезон уже близился к концу. Конечно, ее родные покинули город в то же самое время, и все они полагали, что в обществе решат, будто красавица Джоселин Шелтон уехала вместе с ними. Но вот она вернулась и оказалась женой совсем не того человека, которого прочили ей в мужья.

Они с Рэндом прибыли как раз вовремя, чтобы успеть на церемонию, на которой Алексис и принц-регент обменялись прочувствованными, но, к общему удовольствию, краткими речами и ценными подарками. Затем последовали тосты за дальнейшее укрепление добрососедских отношений Между Англией и Авалонией, после чего заиграла музыка, и начались танцы. И только когда бал был в разгаре, Джоселин поняла, что они с Рэндом привлекают не менее пристальное внимание, чем особы королевской крови.

— Рэнд, — тихо сказала она мужу. — Или я ошибаюсь, или мы вызываем всеобщее любопытство.

— Не ошибаешься, — хмыкнул он. — Тебя это беспокоит?

— Нет, — произнесла она неуверенно. — Просто я этого не ожидала.

— Предлагаю извлечь для нас выгоду из этой ситуации.

— Как же мы это сделаем?

— Покажем всем сплетникам, что наш союз заключен не вследствие каких-то сомнительных соображений, а по одной только любви.

— По любви?

— И приступим немедленно! Сними перчатку и дай мне руку.

— Руку? — Она со смехом стянула перчатку. — Зачем?

— Мне вдруг пришло в голову, что до сих пор я был довольно невнимательным мужем. — Он взял ее левую руку в свою правую, а свободной рукой достал что-то из жилетного кармана. — И намерен исправиться прямо сейчас.

Джоселин затаила дыхание. Рэнд надел ей на палец кольцо с большим овальной формы сапфиром в обрамлении мелких бриллиантов. Джоселин недоверчиво уставилась на сапфир. Ни разу в жизни не видела она ничего более очаровательного, более пронзительно-синего. И никогда ей не дарили подарков, наполненных таким глубоким значением.

— О Боже!

— Сегодня этот перстень был моей первейшей заботой. Я сначала хотел найти что-то под цвет твоих глаз, но пришлось довольствоваться этим. Когда-то считалось, что бриллианты в сочетании с сапфиром защищают владельца от всякого зла. Я вспомнил обстоятельства нашего знакомства, и этот камень показался мне самым подходящим. — Рэнд помедлил. — Но если тебе не нравится, я могу заменить…

— Ни за что! — Джоселин растроганно шмыгнула носом. — Он прекрасный…

— Вот и хорошо, — со вздохом облегчения сказал Рэнд и поднес ее руку к губам. — Но он меркнет по сравнению со своей владелицей.

— Я никогда с ним не расстанусь.

— Даже играя на бильярде? Или в ванной? — поддразнил он жену.

— В ванной тем более, — решительно сказала Джоселин, отняла у него руку и поднесла камень ближе к свету. — Никогда. — Она перевела взгляд с небесно-синего камня на темные глаза мужа. — Ты ведь далеко не беден, правда?

— Это спрашивает моя любопытная женушка или меркантильная часть ее натуры?

— Это простое любопытство, — сдержанно отозвалась Джоселин.

— Наверное, я все-таки обеспечен несколько лучше, чем ты предположила, — смущенно признался он, — И я готов познакомить тебя с состоянием моих финансов, когда ты только этого пожелаешь. А сейчас… — Он поклонился ей с самым серьезным видом. — Моя дорогая женушка, поскольку мы с тобой еще ни разу не танцевали, я ни о чем так не мечтаю, как пригласить тебя на танец. Это, кажется, вальс?

Он протянул ей руку. Джоселин вложила в нее свою, все еще потрясенная подарком и словами, которыми он сопровождался.

Брак по любви… Постепенно изумление прошло, и счастье переполнило Джоселин. Она выразила в улыбке всю свою любовь, не думая о тех, кто наблюдал за ними сейчас, и о том, что светские сплетники при этом могли подумать.

Джоселин и Рэпдалл протанцевали вальс, затем следующий танец, потом еще один, и им было все равно, по правилам это или нет. Они просто наслаждались близостью друг друга и слитными движениями в такт мелодии. Наконец Рэнд увел жену из танцевального круга и не выпустил ее руки из своей, даже когда они остановились. Наверное, это тоже было не принято, но зато как чудесно!

— Дорогая моя леди Бомон!

Рэнд и Джоселин обернулись! Им ласково улыбалась герцогиня Роксборо, теща Ричарда, которая недавно стала еще и свекровью Марианны. Джоселин виделась с ней мельком на свадьбе брата и всегда приятно удивлялась ее сердечной манере общения.

— Ваша светлость! — Джоселин слегка присела.

— Нет-нет, без этих глупостей. — Пожилая леди взяла Джоселин за руки и расцеловала в обе щеки. — Мы близкие люди, дорогое дитя, ваш брат женат на моей дочери, моя милая внученька — ваша племянница, а одна из ваших сестер вышла замуж за моего сына. Вы мне почти что дочь, а мне всегда очень хотелось иметь еще одну дочь. Я рада, что вы выглядите такой… — герцогиня отступила на шаг и несколько секунд изучала Джоселин, — счастливой. Да, это самое подходящее слово. И еще я очень довольна вашим выбором.

Герцогиня повернулась к Рэнду и протянула ему руку, которую тот принял с низким поклоном.

— Ваша светлость.

— Мы хорошо знакомы с вашей матушкой, милорд, она милая женщина. Правда, давно не виделись, она много времени проводит на континенте, а я надолго застряла в Америке, но, тем не менее, я всегда считала ее своим добрым другом.

— Благодарю вас, мэм, — сказал Рэнд.

— Мне известно также, что вы — близкий друг Томаса. — Герцогиня перевела взгляд на Джоселин. — Они с Марианной собирались провести медовый месяц в Италии, но сначала заедут в Лондон — в самые ближайшие дни, я полагаю, и очень хотели бы повидаться с вами. Все остальные еще в деревне, только мы с герцогом… — Она с некоторой досадой обвела комнату глазами. — Он где-то здесь. Хотя это и несовременно, он не любит мероприятий подобного рода, знаете ли, но на сегодняшнем мы тем не менее решили показаться. — Она с заговорщицким видом придвинулась ближе. — Подумали, что если публично признаем ваш браки дадим понять всем, кого это волнует, какого высокого о нем мнения и каким удачным его считаем, то всякие нелепые сплетни сами собой затихнут. И все сомнения, вызванные поспешностью, с которой он был заключен, отпадут. — Она улыбнулась. — Я взяла за правило как можно чаще упоминать при всяком удобном случае, что ваш брак — самый блестящий в нынешнем сезоне.

— Простите мою дерзость, ваша светлость, — осторожно начал Рэнд. — Правильно ли я предположил в свете упомянутых вами причин вашего присутствия здесь, что именно поэтому мне было предложено прибыть на сегодняшний праздник с супругой?

— Ну разумеется. — Герцогиня одобрительно кивнула Джоселин. — Он так же умен, как и хорош собой. Поздравляю, дитя мое, вы сделали великолепный выбор.

— Благодарю, ваша светлость. — Джоселин недоуменно сморщила лоб. — Но откуда вы все-таки узнали, что мы…

— Я ничего и не знала, душенька, — покачала головой герцогиня. — Это мой муж знал. Он всегда знает все обо всем. Откуда — я никак не могу понять, но он располагает множеством официальных и неофициальных источников информации. Тут есть какая-то мистика. Я уже не раз пыталась в этом разобраться, отчаивалась, но затем меня вновь и вновь разбирало любопытство. По-моему, это мои непрекращающиеся усилия раскрыть его тайны и делают нашу совместную жизнь такой интересной. — Герцогиня многозначительно помолчала. — Его мать, вдовствующая герцогиня, тоже всегда в курсе всего происходящего, а каким образом узнает новости она — совсем непонятно. Эта женщина сейчас уже не покидает своего загородного дома. Эффингтоны вообще люди со странностями, но я их очень люблю. — Дама добродушно засмеялась, а Джоселин и Рэнд вместе с ней.

Высокородная леди была, разумеется, права. Если герцогиня Роксборо открыто одобрила брак, при каких бы обстоятельствах и с какой бы поспешностью он ни был заключен, никто не осмелится проронить и слова осуждения. Джоселин немедленно дала про себя обет назвать первую их с Рэндом дочь Катариной, в честь герцогини.

Они поговорили еще несколько минут, и Джоселин заметила, как возмущенные взгляды сменяются просто заинтересованными, любопытными и даже завистливыми.

— Ваша светлость. — Перед ними с поклоном возник Алексис. — Вы сегодня очаровательно выглядите.

— Ваше высочество, — ответила герцогиня, слегка присев. — Рада слышать это от вас, тем более что мы, кажется, ни разу с вами не встречались.

— Я умею ценить красоту, когда она оказывает мне внимание своим присутствием, — немедленно отозвался Алексис, на что герцогиня вскинула брови с несколько скептическим выражением. — Леди Бомон, лорд Бомон. — Он повернулся к Джоселин и Рэнду.— Я рад также, что вы оба смогли прибыть сюда сегодня.

— Невозможно было пропустить такое событие, — сухо произнес Рэнд.

— Еще бы, — хмыкнул Алексис. Он поймал взгляд Джоселин, но слова свои адресовал Рэнду. — Окажете ли вы мне честь, позволив танцевать с вашей женой?

Рэнд замялся.

— Видите ли, я обещала следующий танец и все остальные тоже своему мужу, — быстро проговорила Джоселин. Меньше всего ей хотелось танцевать с Алексисом — ведь это могло запросто разрушить все то, чего достигла герцогиня Роксборо.

— Дорогая, но вы не можете отказать ему, — твердо заявила герцогиня. — Кроме того, лучший способ победить сплетни — это встретить их лицом к лицу. Вы подарите этот танец принцу, а я — вашему очаровательному супругу. — Герцогиня повернулась к Рэнду. — Милорд?

— Конечно, ваша светлость. — В глазах Рэнда промелькнуло выражение безысходности, но, тем не менее, он галантно улыбнулся и повел герцогиню к танцевальному кругу. Джоселин и Алексис последовали за ними на расстоянии нескольких шагов. Оркестр снова заиграл вальс, и, как ни любила Джоселин этот танец, она решительно предпочла бы, чтобы какая-нибудь помеха отвлекла от нее Алексиса. Намерения авалонского принца могли оказаться самыми невинными, но Джоселин не видела причины доверять своему кавалеру, она слишком хорошо знала его коварство.

Алексис посмотрел на свою даму с улыбкой, но тон его был серьезен.

— Я должен поговорить с вами наедине.

— Это совершенно исключено. — Джоселин скрасила вежливой улыбкой свой категорический тон.

— Встретимся в библиотеке через четверть часа, — твердо сказал принц, сохраняя на лице любезное выражение.

— Кажется, мы уже пробовали ступить на этот путь, ваше высочество. Я не пойду по нему снова.

— И все-таки вы согласитесь, миледи, — проговорил он, не переставая улыбаться. — От этого зависит жизнь вашего мужа.

У Джоселин екнуло сердце, и она сбилась с шага, но тут же оправилась, молясь, чтобы никто ничего не заметил.

— Я вам не верю. Что вы хотите этим сказать?

— Объясню позже. А пока постарайтесь поверить мне на слово.

Невозможно было ошибиться в выражении его глаз. Выбора у Джоселин не оставалось. Теперь ей не избежать встречи с ним. Они дотанцевали вальс до конца в молчании. Джоселин и сама не знала, как сумела вести себя так, словно ничего не случилось, но, тем не менее, ей удалось безошибочно выполнить все положенные фигуры. Музыка прекратилась, и Алексис проводил ее назад к Рэнду и герцогине. Они обменялись еще несколькими вежливыми фразами, и Алексис покинул их.

— Редкого шарма мужчина, — пробормотала герцогиня. — Однако Томас говорит, что не доверяет ему, и я полагаю, сын прав. Что-то есть в нем такое… — Она пожала плечами. — Возможно, прирожденное высокомерие, свойственное людям, наделенным большой властью… Впрочем, полагаю, это не важно. Кажется, завтра он уезжает к себе на родину.

— Мне его будет очень недоставать, — пробормотал Рэнд и знаком подозвал проходящего мимо официанта с подносом, заставленным бокалами с шампанским, два бокала передал дамам, а один взял себе.

— Кстати, лорд Бомон, — начала герцогиня, — каково ваше мнение о…

Джоселин, не переставая вежливо улыбаться, напряженно пыталась сосредоточиться на содержании беседы.

«От этого зависит жизнь вашего мужа…» Она зябко передернула плечами, вспоминая выражение, с которым принц произнес эти слова. Даже если с его стороны это всего лишь уловка, чтобы заманить ее на свидание, в чем Джоселин, впрочем, сомневалась, она не смела рисковать. Необходимо было выяснить смысл зловещего замечания принца. В самом ли деле жизни Рэнда угрожала опасность?

— …Значит, этим летом мы непременно ожидаем вас в гости, — привлекли внимание Джоселин слова герцогини.

— Мы обязательно приедем, — кивнул Рэнд, и Джоселин осталось только догадываться, что было сказано до того.

— А сейчас я вас покину. Я заметила одну мою знакомую, с которой давно не встречалась. — Герцогиня понизила голос: — Злые языки утверждают, что она обожает перемывать косточки своим ближним, но это свойство может оказаться весьма полезным. Надо же кому-то поведать обществу, что герцог и герцогиня Роксборо чрезвычайно одобряют ваш брак.

— Спасибо, ваша светлость, — усмехнулся Рэнд.

— Не за что, — махнула рукой герцогиня. — Это меньшее, что я могу сделать. В самом деле все это довольно весело и даже доставляет мне удовольствие. Я искренне рада за вас. — Она снова взяла Джоселин за руки и, коснувшись щекой ее щеки, тихо произнесла: — Не знаю точно, что именно затевается, но будьте осторожны. И, дитя мое, постарайтесь выглядеть немного более беззаботной. — Леди выпрямилась, улыбнулась. — Спешу продолжать свой труд.

И исчезла в толпе гостей.

— Думаю, — медленно проговорил Рэнд, — что теперь после знакомства с матерью Томаса мне стал более понятен его характер.

— Какая она славная, — пробормотала Джоселин, надеясь, что Рэнд не так проницателен, как герцогиня, и не заметил перемены в ее настроении.

Он пытливо взглянул на нее.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Конечно. — Она заставила себя беспечно рассмеяться. — Хотя, боюсь, последние несколько дней отняли у меня сил больше, чем я предполагала. Я немного устала.

— И я. Хочешь, уйдем прямо сейчас?

— Нет! — возразила она чуть более горячо и поспешно, чем намеревалась. — Думаю, это будет выглядеть не слишком вежливо, ведь мы пришли сюда совсем недавно. Люди сразу заметят и решат…

— Они решат, — наклонился Рэнд к ней ниже, — что мне захотелось остаться со своей красавицей женой наедине. У себя дома. В своей постели. Или в ванне…

Джоселин рассмеялась.

— Слышать это из твоих уст — немалое искушение.

— Теперь нам можно будет вообще не покидать наших комнат, — размечтался Рэнд. — Еду слуги могут приносить на подносах. — Он вкрадчиво понизил голос: — И одеваться тоже незачем. Можно принимать посетителей, сидя в кровати, накинув на себя одеяла или простыни, как какой-нибудь порочный…

— Принц? — спросила она невинно.

— Вообще-то я хотел сказать — вождь дикого племени, — усмехнулся он. — Но подозреваю, что принц сюда тоже подходит. Хотя скажу тебе абсолютно серьезно — если мы когда-нибудь доберемся до дома, я смогу проспать не меньше недели напролет.

— Я тоже! — Как чудесно это звучало! Но и дому, и постели, и миру в душе придется подождать. Сейчас это казалось недосягаемой роскошью.

Несколько мгновений спустя Рэнд и Джоселин очутились в толпе доброжелателей. Теперь, когда герцогиня открыто выразила им свое полное одобрение, даже самые осторожные из знакомых были вынуждены подойти с поздравлениями, чтобы заодно разузнать пикантные подробности, которыми потом можно будет попотчевать своих друзей. Джоселин не представляла, как сумеет незамеченной ускользнуть от этих людей в нужное время, но твердо решила встретиться с Алексисом. Его последние слова прозвучали слишком зловеще, чтобы отмахнуться от них.

«От этого зависит жизнь вашего мужа…»

— Что вам нужно от меня, Алексис? — Джоселин затворила за собой библиотечную дверь в полной уверенности, что сумела покинуть бальный зал, никем не замеченная. Но долго задерживаться здесь она не собиралась. — В чем наконец дело?

Алексис отпил из бокала бренди и кивнул па графин, стоявший на маленьком сервировочном столике.

— Не желаете составить мне компанию, Джоселин? Это самое лучшее бренди, какое только есть у лорда Уэстерфилда.

— Нет. Я здесь по одной-единственной причине. — Она стиснула зубы и приложила все усилия, чтобы выглядеть деловито-хладнокровной, хотя больше всего ей сейчас хотелось закричать на этого надменного принца. — Что вы имели в виду, когда сказали, что жизнь Рэнда в опасности?

— Вы не вполне точно передаете мои слова, — пробормотал Алексис.

— Но впечатление они произвели именно такое. Я могу оставаться здесь всего несколько минут. А поскольку с любезностями мы, я полагаю, покончили, будьте добры объясниться.

— Хорошо. — Алексис выдержал эффектную паузу, отчего раздражение Джоселин усилилось. — Мне начать с самого начала?

— Ах пожалуйста, — резко сказала она.

— Как вам угодно, — пожал плечами Алексис. — Видите ли, дорогая моя, сегодняшнее торжество, посвященное мирным отношениям между нашими государствами, было организовано по моей просьбе, чтобы я получил законное основание посетить Англию.

— Зачем? — спросила Джоселин настороженно.

— Приходилось ли вам когда-нибудь слышать о Небесах Авалонии? — спросил принц вкрадчиво.

— Нет, — покачала головой Джоселин. — А что это такое?

— Набор драгоценных камней. В отдельности каждый из них бесценен, а вес вместе являются собственностью короны и представляют собой символ преемственности правящей династии Авалонии, и в этом их главная ценность. — Его глаза скользнули по руке Джоселин. — Кстати, очаровательное колечко. Вижу, мой кузен взялся за ум.

Джоселин скрестила на груди руки и сердито сверкнула глазами.

— Спасибо.

— Я надеялся найти Небеса здесь, в Англии.

Джоселин немедленно вспомнились его странные расспросы и поведение в замке Уортингтон.

— Вы думаете, камни у Рэнда?

Алексис кивнул.

— Или у кого-то из его семьи. К несчастью, он так же мало осведомлен об их местонахождении, как и я. Он утверждает, что никогда не слышал о Небесах Авалонии.

— И вы ему верите, — договорила Джоселин не раздумывая.

Алексис усмехнулся.

— Очень наивно с моей стороны, но да, я верю ему. Бомон — человек щепетильный, как я полагаю, даже слишком. Не сомневаюсь, что он вернул бы камни, если бы мог. Я верю, когда он утверждает, что не нуждается в своей доле королевского наследства и не хочет иметь ничего общего с моей страной и со мной лично. Это несколько огорчает, но в то же время, как ни странно, восхищает. — Алексис с задумчивым видом сделал новый глоток бренди. — Виконт — человек с твердыми принципами, а они в наше время чрезвычайно редки.

— Но как все это связано с тем, что его жизнь в опасности? — нетерпеливо спросила Джоселин.

— Я как раз подхожу к этому. — Тон принца был мягким, но настойчивым, а в глазах горел странный огонь, и Джоселин вдруг внутренне сжалась от непонятной тревоги. — Как я уже объяснял, ваш муж представляет третью ветвь королевской семьи. Я с моими братом и сестрой представляю первую, а моя кузина Валентина — вторую. Воспользовавшись болезнью моего отца, которая может закончиться его смертью, в результате чего корона перейдет ко мне, она начала подстрекать народ к беспорядкам в надежде захватить власть. — Он поморщился. — Для моей страны это будет иметь самые разрушительные последствия. Моя кузина — довольно жестокая особа, и при ее правлении я вижу будущее Авалонии в самых мрачных красках.. — Алексис помолчал, словно сама мысль о Валентине на троне была слишком ужасна, чтобы развивать ее. — Я надеялся использовать камни как символ преемственности, традиции и даже, — он коротко, иронично рассмеялся, — самим Господом данного нашей семье права на престол. Символ сплочения нации, способный объединить и успокоить людей, и положить конец всяким разговорам об изменении порядка престолонаследия, которые провоцирует Валентина.

— Но вы не нашли драгоценности, — подвела итог Джоселин.

— Не нашел. Может, когда-нибудь… — Он покрутил бокал в руке. — Но зато я, кажется, нашел гораздо более мощный символ единства.

— Я не совсем понимаю… — покачала головой Джоселин.

— Неужели не понимаете? — Алексис впился в нее глазами, и у Джоселин перехватило дыхание.

— Рэнд?..

— Вы и впрямь так же умны, как и красивы. А жаль. Я не особенно люблю умных женщин…

— Вот и хорошо, поскольку мне решительно безразлично, что вы любите, а что нет, — съязвила Джоселин, но принц не отреагировал на колкость.

— Заручившись поддержкой кузена, я смог бы продемонстрировать своему народу силу и сплоченность дома Пражински. Рэнд — прямой потомок короля Фридриха и наследник престола. Но, что самое главное, он…

— Ваш символ, — бесстрастно подсказала Джоселин.

— Именно. — Алексис приподнял свой бокал и кивнул ей.

— Рэнд никогда не согласится. Он непреклонен, когда речь заходит об Авалонии. Он британский подданный и не намерен претендовать на титул принца. Он не станет во всем этом участвовать. — Джоселин убежденно покачала головой. — Рэнд ни за что не поедет с вами.

— Я в этом не сомневаюсь. — Принц надменно улыбнулся. — Со мной поедете вы. А он последует за вами.

— Не болтайте ерунды, — фыркнула Джоселин. — Мне такое и в голову не придет.

«От этого зависит жизнь вашего мужа…» И широко раскрыла глаза, полные ужаса, догадавшись, о чем идет речь.

— Я вижу, вы, наконец, все поняли, — усмехнулся Алексис.

— Вы блефуете, Алексис, — собравшись с духом, заявила Джоселин. — Вы не посмеете причинить ему зло.

— Разумеется, лично я не подниму руки на своего кузена, это было бы гадко. Но я, ни минуты не колеблясь, прикажу убить его, если понадобится. Я, конечно, предпочел бы не делать этого, но… — Он пожал плечами. — Все в ваших руках.

Джоселин изумленно уставилась на него.

— Вы не смеете так поступить!

— В отчаянной ситуации поневоле прибегаешь к отчаянным средствам, — ответил он небрежно. — Но удовольствия мне это не доставит.

— Ах, это, конечно, меняет все дело, — едко сказала Джоселин.

— Разница между мной и Валентиной в том, что ее-то как раз все это очень позабавило бы. — Алексис допил бренди и заново наполнил бокал. — Итак, мы выезжаем завтра на рассвете. Я все подготовил. Экипаж будет ждать…

— Я никуда не поеду, — попятилась Джоселин, стараясь не выдать охватившей ее паники.

— Так вы сомневаетесь во мне? — спросил он резко. — Не совершите ошибки, милая Джоселин. Мне действительно жаль лишать жизни собственного кузена, но я это сделаю, более того, найду способ обернуть его гибель себе на пользу. Возможно, обвиню в ней Валентину. А что, неплохая мысль! Мертвый принц… Мученик. Теперь, когда я думаю об этом, мне этот вариант кажется даже более предпочтительным…

— Прекратите! — Она протянула руки ладонями вперед, как бы пытаясь отгородиться от этого человека. Хорошо. Я поеду. Но… — Она втянула в себя воздух. — Что если Рэнд не поедет за мной?

— О, в этом не сомневайтесь, — доверительно улыбнулся Алексис.

— А если все-таки не поедет? — Джоселин несколько раз прошлась взад-вперед по комнате. — Вдруг он подумает, что я, в конце концов, из двоих выбрала вас? Он знает вас и знает, что вы можете предложить мне. Это именно то, о чем я когда-то мечтала. Что, если Рэнд решит… Она остановилась и посмотрела на Алексиса с растущим страхом. — Отпустить меня?

— Нет. — Принц неторопливо сделал еще глоток. — И, мимо того, что вы его жена, а он в большой степени собственник, как я подозреваю, он любит вас.

— Почему вы так считаете? — Джоселин затаила дыхание.

— Дорогая моя, это всегда можно понять по тому, как мужчина смотрит на женщину. Мой кузен положительно без ума от вас. Вы — его слабое место. Любовь сбивала ног мужчин и покрепче. И еще… — Алексис задумчиво взглянул на нее. — Он сказал, что доверяет вам. Если это действительно так, он не поверит, что вы покинули его добровольно. Смотрите на это, как на испытание меры его доверия. Верит он вам или же нет?

— Он мне верит, — твердо сказала Джоселин, отметая тень сомнения.

— Тогда рыцарская натура заставит его устремиться вам на помощь.

— Он возненавидит вас за это, — выпалила Джоселин. — А я уже ненавижу вас!

Алексис закатил глаза и схватился за сердце.

— Ох, только не это, — процедил он насмешливо. — Неужели вы думаете пронять меня чем-то подобным? — Его лицо помрачнело. — Я стараюсь спасти свою страну, ее будущее. Если я сумею сделать это сейчас, пока насилие не прорвалось наружу, самая непримиримая ненависть кузена и его жены в придачу окупится с лихвой. Любая цена здесь не будет чрезмерной.

Джоселин вскинула подбородок.

— Даже если Рэнд и приедет в Авалонию, он не станет помогать вам!

— И все-таки я собираюсь воспользоваться этим шансом. Кузен лучше других понимает, что такое долг перед страной и ответственность за нее. Как только он окажется в Авалонии, я приложу все усилия, чтобы убедить, что мне не обойтись без его помощи. Ради того, чтобы предотвратить кровопролитие… Черт возьми, Джоселин! — Принц со стуком опустил бокал на стол. — Как вы не можете понять? Я вовсе не хочу идти на этот шаг, но ничего другого придумать не могу. На карту поставлено будущее моего государства, и я сделаю все для его спасения.

На миг на лице его проступила усталость, и Джоселин подавила мгновенный приступ жалости. Некоторое время она пристально смотрела на принца.

— Что же остается делать, если вы не оставляете мне выбора.

Она заметила, что Алексис вздохнул с облегчением. Затем указал рукой на стол.

— Здесь перо и бумага. Вы просто напишите ему, что уехали со мной, и больше ничего. Не нужно лишнего драматизма.

— Вряд ли мы можем себе его позволить! Джоселин гордо прошествовала к столу, написала на листке бумаги только одну фразу и бросила записку Алексису.

Он пробежал ее глазами и одобрительно кивнул.

— Превосходно. Я устроил так, что Рэнда срочно отзовут из города. Посыльный приедет па рассвете. Таким образом, мы опередим его на два дня. Я не хочу, чтобы он нагнал нас прежде, чем мы прибудем в Авалонию. Если повезет, дорога займет не больше двух недель. Вскоре после его отъезда за вами прибудет экипаж.

— Последуют еще какие-нибудь указания? — Джоселин метнула в Алексиса негодующий взгляд.

— Думаю, не стоит упоминать о том, чтобы вы не говорили ни слова мужу.

— А может быть, все-таки стоит?

В глазах принца вспыхнул жестокий огонь. — Если вам взбредет в голову открыть мой план кузену, я позабочусь, чтобы его уничтожили прежде, чем он успеет по-настоящему в мутиться. Его жизнь в ваших руках, поэтому вы стан держать язык за зубами. — Он шагнул к ней и пронзительным взглядом пригвоздил Джоселин к месту. — И это, дорогая леди Бомон, самый настоящий приказ.

Джоселин воздержалась от язвительного ответа, прекрасно сознавая, что ничего хорошего это не даст.

— Ну а теперь следует вернуться в зал прежде, чем вас хватятся. — Принц поднял бокал и приятно улыбнулся Джоселин. — Я буду с нетерпением ждать, когда увижусь с вами утром.

Она ответила не менее очаровательной улыбкой.

— А я буду с нетерпением ждать, когда увижу вас в Авалонии.

Леди Бомон выскочила из библиотеки и поспешила длинному коридору, вслед ей летел смех Алексиса. Как можно незаметнее Джоселин проскользнула в бальный зал. Сердце в ее груди стучало гулко и часто, дыхание сбилось, руки дрожали. Она нервно вертела перстень на пальце, изо всех сил стараясь овладеть собой. Никто не должен заметить ее состояния. Особенно Рэнд.

У нее не было выбора. Джоселин очень не хотелось верить, что Алексис в самом деле способен организовать убийство Рэнда, но она не смела идти на риск. Она любила и готова была сделать все, чтобы спасти любимого человека. Даже позволив ему думать, что она бросила его ради другого мужчины. Отвергла его. Предала.

Он женился на ней, чтобы защитить ее. Теперь настала ее очередь защищать его.

Глава 18

— Весь вечер ты была непривычно тихая. — Рэнд снял жилет и бросил его на стул.

— Правда? — с наигранной бодростью удивилась Джоселин. Она успела переодеться на ночь прежде, чем муж вошел в спальню. Сейчас ей казалось самой естественной вещью на свете находиться наедине с ним в его комнатах — в их общих комнатах — и готовиться ко сну.

Джоселин села на мягкий пуфик у камина. Несмотря на то, что ночь была теплой, ее весь вечер бил озноб, и температура воздуха была здесь ни при чем.

— А я и не заметила.

Джоселин очень старалась принять беспечно-веселый вид, но это оказалось невозможным после разговора с Алексисом, из которого она узнала об уготованной ей роли в его плане. Как могла она притворяться, что все в порядке, когда впереди грозно маячил призрак того, что ей предстояло совершить? Как могла она думать о чем-то еще, кроме того, что вообразит себе Рэнд, обнаружив ее исчезновение?

— К тому же ты усиленно о чем-то размышляешь, — заметил Рэнд вскользь.

— Вовсе нет, — пробормотала она, завороженно наблюдая за игрой бликов пламени на камне перстня.

Неужели Рэнд решит, что все между ними было ложью? Неужели подумает, что она и в самом деле именно такая, какой он счел ее во время их первой встречи: меркантильная, испорченная, с сомнительными моральными принципами? Разозлится ли он, узнав, что она бросила его ради Алексиса? Разобьется ли его сердце? Или он останется равнодушен?

— Джоселин?

Бриллианты переливались всеми цветами радуги, сапфир вспыхивал синим огнем. Последует ли он за ней? Или воспримет ее отъезд с облегчением? Горло у нее ныло, под ложечкой противно сосало. Джоселин мучительно хотела выложить все Рэнду и несколько раз была уже совсем близка к этому, но в последний момент леденящий страх сковывал ей язык.

Поймет ли он? Простит ли ее когда-нибудь? Перстень оттягивал ей палец и казался олицетворенным укором ее совести. Ее внимание привлекли тревожные нотки в голосе Рэнда, и она поспешила поднять на него глаза.

— Да?

Муж озабоченно смотрел на нее.

— Ты уверена, что ничего не случилось?

Он стоял у кровати, на нем были только рубашка и брюки. Джоселин пожирала его взглядом, гадая, когда увидит любимого снова. И увидит ли когда-нибудь?

— Нет-нет, абсолютно ничего, — покачала она головой, встала и подошла к нему, крутя на пальце перстень, что уже успело войти у нее в привычку. — Можно спросить тебя кое о чем?

— Я знал, что рано или поздно этого разговора не избежать, — терпеливо улыбнулся он.

— Какого разговора? — не поняла Джоселин, подавляя тревогу.

— О моих финансовых делах. — Рэнд состроил забавную гримасу. — Прежде всего, я должен извиниться…

— Нет-нет! — перебила его Джоселин. — Конечно, мне любопытно, а кому бы не было любопытно на моем месте? Но сейчас это не имеет никакого значения. Я думала о другом… — Она глубоко вздохнула, подошла еще ближе, заглянула в темные глаза и собралась с духом. — Рэнд, скажи, ты…

— Я — что? — Он заинтригованно улыбнулся.

— Ты в самом деле любишь меня?

— Люблю ли я тебя? — повторил он задумчиво, потом взял ее руки в свои, повернул их ладонями вверх и поднес к губам. — Я залезу для тебя на самую высокую гору… — Он поцеловал серединку одной ладошки. — Переплыву океан… — Поцеловал другую, перевернул их снова ладонями вниз и провел губами по запястью одной руки, продолжая смотреть жене в глаза. — Одолею дракона… — Он проделал то же с другой рукой. — Достану до звезд…

— Все это прекрасно, Рэнд, но все же…

— Да, — тихо засмеялся он. — Моя дорогая леди Бомон, моя дорогая женушка, я действительно люблю тебя.

Джоселин с трудом проглотила комок в горле.

— И я люблю тебя.

Он обнял ее и привлек к себе, в его глазах вспыхнули веселые огоньки.

— Но только потому, что я оказался вовсе не таким бедным, как ты думала?

— Разумеется, именно поэтому. — Джоселин испытала облегчение оттого, что разговор принял шутливое направление. Всего мгновение назад она чувствовала, что вот-вот разрыдается, а это никуда бы не годилось. Ее ужаснула мысль, что еще немного, и она во всем призналась бы ему. — Так что тебе вовсе не обязательно сражаться с драконом и доставать звезды с небес.

— Какое облегчение, — драматически вздохнул Рэнд. — А то мой меч немного заржавел, а в сети для ловли звезд образовалась ужасная дыра, — горестно покачал он головой. — Сейчас мне не поймать даже мухи.

— Какая неприятность. — Она слегка коснулась губами его губ. — Тогда тебе придется придумать другой способ, как доказать свою любовь.

Он крепко прижал ее к себе.

— И как, например?

— Дай подумать, — пробормотала она. — Что-то пока ничего не приходит в голову. Наверное, не будь на мне столько лишней одежды, я смогла бы додуматься до чего-нибудь.

Она выскользнула из его рук и движением плеч избавилась от пеньюара, который упал на пол.

— Да, это верно, — согласился он, стянул с себя рубашку и отбросил в сторону.

— Кажется, я вот-вот что-то придумаю. — Она подошла к нему ближе.

— И мне тоже так кажется, — тихо выговорил он и, ухватив за тонкую ткань ночной рубашки Джоселин, потянул ее вверх через ее голову. Спустя мгновение ночная рубашка присоединилась к пеньюару и eе сорочке. Джоселин вытащила из волос шпильки и позволила густым белокурым локонам упасть па плечи. Рэнд снова привлек жену к себе и наклонился, чтобы поцеловать ее. Он провел ладонями вниз по ее рукам, и Джоселин затрепетала от его прикосновений. — Ну как, пришло тебе наконец что-нибудь на ум?

— Абсолютно ничего, — прошептала она. — Наверно кровь отлила от головы, и мозг отказывается работать…

— Может быть, тебе стоит прилечь?

— Да, думаю, тогда мне станет немножечко лучше. Рэнд подхватил ее на руки, донес до кровати и положил так осторожно, словно она могла сломаться, если бы он проявил небрежность. Словно она была чрезвычайно хрупким неземным созданием…

Джоселин лежала на кровати и смотрела, как он снимает брюки, и радовалась, что все так замечательно обернулось. И молилась про себя, чтобы провидение, которое управляет их судьбами, не разлучило их навсегда.

Пламя свечей мягко освещало мускулистое тело Рэнда. Джоселин потянулась к мужу, он опустился рядом с ней на кровать и привлек ее к себе — нежно, очень бережно, будто впереди у них была вечность, не зная, что, возможно это их последняя ночь вместе. Их губы встретились в сладчайшем поцелуе, рожденном любовью, и долго им достаточно было просто целоваться, ощущая на губах друг друга легкий привкус шампанского. Их тела соприкасались Taк естественно, как будто были созданы друг для друга. Она прижималась грудью к его торсу, жар, исходящий от его тела, окружал, окутывал ее, проникал в самую душу.

Дразня и возбуждая, его руки скользили по ее спине. Каждое его прикосновение разжигало ее все сильнее. Джоселин мечтала, чтобы эта ночь тянулась бесконечно, ей хотелось оставаться как можно дольше в его объятиях, где она чувствовала себя защищенной и любимой. И самой хотелось в ответ любить и защищать его.

Она исследовала его тело ладонями и губами, запоминая упругость кожи, каждую родинку, каждую впадинку. Она жадно запоминала неповторимый оттенок каждого его прикосновения, особенность каждой новой ласки. Она целовала шрам на его плече, ласкала его кончиками пальцев, гладила мускулистую грудь мужа, припадала губами к пульсирующей жилке на шее.

Рэнд отвечал ей тем же, его движения были неспешными и томными. Казалось, и он хотел, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Он целовал ей шею, потом его губы переместились к ложбинке между грудями. Рассудок у Джоселин туманился, ощущения, которые она испытывала, достигли такой остроты, что она не желала никакого другого наслаждения, как только чувствовать его губы на своей коже…

Его рука пробежала по ее животу вниз, и Джоселин с готовностью раздвинула колени. Он принялся гладить это удивительное возбуждающее место, которое она открыла в себе с его помощью, и легкие ритмичные движения его пальцев вызывали в ней трепет предвкушения. Напряжение росло, но Джоселин не желала избавления. Но только когда она решила, что больше не выдержит, он обхватил коленями ее бедра, и Джоселин прикоснулась обеими руками к твердой бархатистой плоти. Рэнд застонал, а она продолжала ласкать это восхитительное оружие, пока не ощутила трепет под своими пальцами. И тогда она подалась к нему навстречу, и он овладел ею. Мышцы его спины напряглись под ее ладонями, и Джоселин поняла, что Рэнд, как и она, изнемогает от желания. И все же Джоселин удерживалась от того, чтобы забыться в экстазе страсти.

Он начал медленные движения внутри ее, и она двигалась в согласии с ним, легко, восторженно, но с примесью горечи, которую не могла развеять даже радость соединения с любимым. Она позволила себе погрузиться в пучину осязаемых головокружительных ощущений. Но вот тугая спираль внутри ее разомкнулась, тело выгнулось, и она громко вскрикнула от сладкой муки слияния. Рэнд застонал, уткнувшись ей в шею, и его тело содрогнулось, вкусив освобождение. Отныне и навсегда они стали единым существом. И если слезинка или две скатились с ресниц Джоселин, она быстро смахнула их, испугавшись, как бы он не заметил.

Она тесно прижималась к мужу, не желая, чтобы их разъединяло даже крохотное пространство. Наконец неохотно отпустила его и перекатилась па свою половину. Он обхватил ее сзади своим телом, приник грудью к ее спине, ноги вплотную придвинул к ее ногам.

— Да, это было… несомненно… — Он довольно вздохнул, и этот вздох передался ей, как будто они все еще были одним целым.

— И в самом деле, несомненно, — тихо рассмеялась она, несмотря на свинцовую тяжесть, лежавшую на сердце.

— Но мне вдруг пришло в голову, что пока я доблестно доказывал тебе свою любовь, ты мне ничего не предложила взамен, — шутливо заметил он.

— Как? Это ты не считаешь доказательством?

— Это наше общее доказательство, — усмехнулся он. — Но я-то готов переплыть океаны и покорить вершины ради любви к тебе… — Он потерся носом об ее ухо. — А что сделаешь ты, чтобы выразить, как сильно ты меня любишь?

Она надолго замолчала.

— Джоселин?

— Я сделаю все, что буду должна сделать, — тихо проговорила она. — Все, что должна.

Рэнд заснул счастливым сном, а Джоселин не смогла забыться даже легкой дремотой. Она оперлась на локоть и смотрела на дорогое лицо при слабом свете звезд, струившемся сквозь окно. Во сне его черты расслабились, лорд Бомон, секретный агент, ее любимый муж, спал глубоко и безмятежно, как дитя, словно не существовало в мире никакого зла.

Ей так нравилось смотреть на него спящего. Джоселин не обращала внимания на струившиеся по щекам слезы. Неужели всего две недели, как они обвенчались? Успел ли Рэнд узнать ее достаточно хорошо, чтобы верить ей? Любовь, в которой они признались друг другу, возникла совсем недавно, окажется ли чувство достаточно сильным, чтобы помочь им преодолеть предстоящее испытание?

Так Джоселин смотрела на него долгие ночные часы, пытаясь навечно запечатлеть его облик в своей памяти. Сладостный изгиб губ, твердую линию подбородка, темные ресницы, лежавшие на щеках… Но вот, наконец, забрезжил серый рассвет, и Джоселин поняла, что близится время разлуки.

Через несколько секунд в дверь громко постучали. Рэнд проснулся мгновенно, рывком поднялся с постели и подошел к двери, захватив по пути халат. Джоселин последовала за ним.

— Что там такое? — резко спросил он. — Какого черта?

— К вам посыльный, милорд, с письмом из Уортингтона, — раздался из коридора сонный голос Чесни. — Он говорит, это крайне срочно.

— Подсуньте письмо под дверь. — Рэнд бросил на Джоселин быстрый взгляд, затем нагнулся, поднял появившийся внизу сложенный лист бумаги и быстро пробежал его глазами. Его лицо омрачилось.

— Что там? — шагнула к нему Джоселин, страшась услышать, в какую форму облеклась хитрость Алексиса.

— Это от твоего брата. Он пишет, что на пожаре, который он устроил в замке, произошел несчастный случай. — Их взгляды встретились, и в темных глазах Рэнда промелькнула тревога. — Найджел пострадал.

— Ох нет, только не это! — Джоселин была потрясена. Как мог Алексис поступить так жестоко. Ведь он, без сомнения, знал, как привязан Рэнд к своему дяде.

— Мне придется вернуться. — Он провел рукой по волосам и окликнул через закрытую дверь. — Чесни, вы все еще здесь?

— Конечно, милорд, — отозвался дворецкий.

— Распорядитесь, чтобы поскорее оседлали моего коня. Я выезжаю немедленно.

— Слушаю, милорд.

Послышались удаляющиеся шаги дворецкого, и уже из холла до них донеслись его торопливые распоряжения.

— Рэнд! — Джоселин шагнула к мужу и, обхватив его лицо ладонями, твердо взглянула ему в глаза. Она страстно хотела рассказать Рэнду, что все это только происки Алексиса, имеющие целью выманить его из города, но не смела. — Постарайся не волноваться раньше времени. Я уверена, с Найджелом все будет хорошо.

Его лицо не дрогнуло, голос был полон тревожных предчувствий.

— Он старый человек, Джоселин. Да, он казался вполне здоровым, но последнюю болезнь перенес очень тяжело. Не знаю… Что, если он… — Рэнд покачал головой и глубоко вздохнул, словно готовя себя к неизбежному. — Просто не знаю.

Он прижал жену к себе, и они замерли в молчаливом объятии. Большего утешения Джоселин не могла ему предложить. По крайней мере, долго беспокоиться о Найджеле ему не придется. Приехав в замок, он тут же узнает правду, во всяком случае, в той части, что касается его дяди.

Рэнд выпустил ее с неохотой, которую Джоселин вполне разделяла.

— Мне пора в путь.

Он в два счета оделся и собрался. Перед тем как уйти, еще раз привлек ее к себе и крепко поцеловал.

— Страшно не хочется покидать тебя, но… — Джоселин закрыла мужу рот поцелуем, затем отодвинулась и заглянула ему в глаза.

— Я знаю.

— Что бы там ни случилось, я перенесу все легче, зная, что ты дожидаешься моего возвращения.

Она с трудом проглотила слюну.

— Я мог бы взять тебя с собой…

Одну секунду Джоселин колебалась, готовая махнуть на все рукой и согласиться. Бежать, бежать вместе с Рэндом без оглядки как можно дальше от козней Алексиса и не останавливаясь… Но позволит ли им это коварный принц? Не поспешит ли привести в действие свои угрозы относительно Рэнда? И Джоселин покачала головой.

— В одиночку ты доберешься быстрее.

Рэнд кивнул и открыл дверь. Ее охватила паника. Она удержала его за руку, заглянула в глаза.

— Не важно, что мы расстаемся, — вырвалось у Джоселин. — Несмотря на все расстояние, которое нас разъединит, знай, что я всегда буду любить тебя! Обещай, что не забудешь это.

Он несколько озадаченно улыбнулся, поднес руку жены к губам и сказал вслух то, что она одновременно прочла в его взгляде:

— Я обещаю.

— Ну а теперь поезжай, — прошептала она.

Рэнд кивнул и вышел. Джоселин бессильно прислонилась к дверному косяку и позволила слезам прорваться наружу. Но только на минуту. Некогда было предаваться горю. Она нетерпеливо хлопнула себя по щекам, заперла дверь, подошла к окну и встала, рассеянно крутя на пальце перстень. Почти сразу же Рэнд появился внизу на улице, сел на лошадь и поскакал, не оглянувшись назад. Ну и что же? Ведь он понятия не имел, что тревожиться надо главным образом о том, что он оставляет дома.

Джоселин отошла от окна, умылась, быстро переоделась в платье, которое достала из сумки. Платье, пролежавшее несколько дней в свернутом виде, сильно помялось, но сейчас ей было безразлично, как она выглядит. Она машинально отметила иронию ситуации, которую, несомненно, оценила бы тетя Луэлла, и вызывающе нацепила на нос очки. Если ее потащат через половину Европы, она предпочитает видеть, куда направляется.

Джоселин хотела уже застегнуть сумку, но тут вспомнила, что завернутый в бумагу портрет дедушки Рэнда все еще внутри. Она достала сверток и поставила на пол, прислонив к стене. Жаль, что нельзя с его. помощью передать сообщение Рэнду, дать ему знать, что случилось на самом деле. Она сомневалась, стоит ли оставлять письменное послание — кто знает, в чьи руки оно может попасть. А Алексис высказался весьма недвусмысленно по поводу того, что можно, а что нельзя говорить Рэнду.

Джоселин выглянула в окно. Рэнд упомянул, что люди, охраняющие дом, уйдут на рассвете. Поскольку Алексис планировал покинуть Лондон утром, ее муж не сомневался, что угрожавшая ей опасность исчезнет вместе с принцем.

Экипаж еще не прибыл, и Джоселин знала, что у нее остается в запасе несколько драгоценных минут, чтобы придумать что-нибудь. Она прошлась по комнате, машинально вращая свой перстень. В долгие часы бессонницы ей следовало разработать собственный план в противовес плану Алексиса — это было бы куда полезнее, чем сокрушаться впустую и жалеть себя. Черт возьми, наверное, она вовсе не умна! А то, что хорошенькая, — от этого сейчас нет никакого проку.

Джоселин еще раз выглянула в окно, и у нее упало сердце. В конце улицы показался экипаж. Времени не оставалось. Джоселин схватила сумку и направилась к двери. Она протянула руку, чтобы открыть ее, сапфир на пальце, попав в луч света, ярко вспыхнул и привлек ее внимание. Джоселин поклялась, что никогда не расстанется с ним. А что, если снять его? Та женщина, которой она была еще несколько педель назад, носила бы перстень ради его красоты и ценности. Та женщина, какой она стала, ценила в нем только его тайное значение.

Поймет ли Рэнд разницу?

Джоселин сняла перстень, прошла через комнату, положила его на столик рядом с кроватью и повернулась, чтобы идти. Она молилась про себя, чтобы муж правильно понял то, что она хотела этим сказать.

Глава 19

— Джоселин! — Рэнд распахнул дверь своего лондонского дома и быстро вошел в холл. Он уехал всего три дня назад, и мысль о том, что ожидает его дома, пугала его так, как мало что пугало на войне.

— Джоселин! — крикнул следовавший за ним по пятам Ричард.

С тех пор как позавчера Рэнд приехал в Уортингтон и обнаружил, что там все в полном порядке, у него под ложечкой возникло ощущение свинцовой тяжести. Найджел чувствовал себя как нельзя лучше, Ричард никакого письма не отправлял, а это означало, что произошло нечто очень и очень скверное.

Рэнд направился к лестнице и, с трудом удерживаясь от того, чтобы не завопить во весь голос, снова окликнул:

— Джоселин!

— Милорд… — В холле откуда ни возьмись появился Чесни.

— Чесни! — воскликнул Рэнд. — Где, черт возьми, леди Бомон?

На лице дворецкого отразилось замешательство.

— Разве она не с вами, милорд?

— А что, похоже, что она тут, со мной? — рявкнул Рэнд. Ричард положил руку ему на плечо.

— Рэндалл…

Тот перевел дыхание.

— Прошу прощения, Чесни. А теперь… — он с трудом заставил себя говорить спокойно, — объясните, что вы имели в виду.

— Леди Бомон уехала сразу после вас. Мы подумали, — озадаченно сдвинул брови дворецкий, — а скорее заключили, исходя из ее объяснений, вернее; из их отсутствия, что она последовала за вами…

— Значит, ее нет уже три дня, — медленно произнес Рэнд.

Чесни подошел к стоявшему у стены столику, выдвинул ящик, достал из него сложенный лист бумаги и еще какой-то предмет, который Рэнд не разглядел сразу, затем вернулся к Рэнду и вручил ему письмо».

— Это принесли для вас вскоре после отъезда миледи. Рэнд уставился на листок, не решаясь развернуть его.

— А это, — неуверенно продолжал Чесни, — горничные нашли в вашей спальне после того, как миледи уехала. — Он протянул ему перстень Джоселин. — Мы решили, что она оставила его просто из соображений безопасности в дороге.

Рэнд молча взял у него перстень. Он лег ему в ладонь тяжелый, холодный. Впервые в жизни Рэнд почувствовал растерянность. Сообразительность покинула его, мозг отказывался работать. Сердце замерло. Подсознание напомнило ему о похожих случаях, свидетелем которых он был когда-то. Мужчины, испытавшие сильное потрясение, впадали в оцепенение. Тогда Рэнд не думал, что на него самого что-то способно произвести такое впечатление.

Джоселин уехала…

— Чесни, — негромко сказал Ричард. — Кажется, нам сейчас не помешал бы бренди.

— Это здесь, Ричард, — машинально откликнулся Рэнд, и, пройдя в гостиную, опустился в ближайшее кресло.

Джоселин покинула его…

Ричард тихо сказал что-то Чесни,и через минуту дворецкий поставил на столик перед Рэндом большой бока, бренди.

— Может быть, стоит все же прочесть письмо, — вяло предложил Ричард.

— Да, конечно. — Рэнд развернул лист бумаги. Единственная строчка поплыла у него перед глазами.

«Я уехала в Авалонию с Алексисом. Джоселин».

— Что там сказано? — спросил Ричард. Не говоря ни слова, Рэнд протянул ему письмо. Шелбрук взял его, прочел и с шумом выдохнул воздух. — Проклятие! Мне очень жаль.

Рэнд устремил невидящий взгляд на перстень, который продолжал держать в руке. Из холла до них смутно долетели чьи-то голоса. Он едва обратил внимание на то, что Ричард вышел из комнаты.

Неужели она все-таки решила, что Алексис — более подходящий для нее мужчина? И собирается принять его предложение, аннулировав их брак? И все, что было между ними, — ложь?

— Ни на миг этому не верю! — Марианна, которая теперь стала леди Хелмсли, влетела в гостиную в сопровождениимужа и брата. Она остановилась перед креслом, где сидел Рэнд, и сердито взглянула на него. — Как вы только могли подумать такое?

— Успокойся, Марианна. — Ричард тяжело вздохнул. — Как ни противно мне говорить это, всю жизнь Джоселин хотела выгодно выйти замуж. Она всегда мечтала о принце и…

Марианна стремительно повернулась к нему лицом.

— Дорогой братец, тебя не было с нами весь последний год, и едва ли тебе судить о том, что хотела и чего не хотела Джоселин!

— Вначале она готова была выйти за этого несносного принца, — напомнил Томас. — Хотела, это факт. Я знал, что ему нельзя доверять.

— Какой теперь прок от твоих пророчеств? — накинулась на мужа Марианна.

— Надо было вовремя послушать меня, — обиделся Томас. Он подошел к столику, налил себе бренди и повернулся к Ричарду. — Твои сестры никогда ни в чем меня не слушались. Все они, как одна, упрямы и своевольны.

Ричард фыркнул.

— Кому, как не мне, это знать!

Кто-то вложил в руку Рэнда бокал с бренди, и он рассеянно выпил его до дна.

— Нет! — Марианна пронзила брата испепеляющим взглядом. — Если бы Джоселин решила бросить мужа, она никогда не сделала бы это таким образом. Не сбежала бы украдкой, оставив только записку. Если бы она решилась на подобный скандальный поступок, причем, заметьте, она всегда в большей степени, чем все мы, была склонна соблюдать правила приличия…

Доводы и обвинения завертелись вокруг Рэнда, но он едва разбирал слова из-за шума крови в ушах и ноющей боли в сердце.

— Это вообще-то правда, — пробормотал Ричард. — Но если она…

— Дай мне договорить, Ричард, — перебила брата Марианна.

— Что ты сделал с самой кроткой из моих сестер? — обратился Ричард к Томасу, но тот только пожал плечами.

— Я тут ни при чем. Она уже была такой, когда ты уехал и оставил ее на моем попечении. Это все ее любимые романы. Героини в них жутко независимые…

А Рэнд все смотрел на перстень, лежавший на его ладони, и слышал слова Джоселин «Я никогда с ним не расстанусь».

— Я говорила, Томас, — процедила Марианна сквозь зубы, — что если бы Джоселин решилась на подобный шаг, способный погубить ее репутацию и разрушить ей жизнь, она обставила бы его как можно драматичнее. Это был бы ее звездный час. Скандал, о котором в Лондоне станут вспоминать не один год. Джоселин всегда любила быть в центре внимания, прежде всего из-за своей внешности…

— Теперь она носит очки, которые вы ей прислали, — пробормотал Рэнд.

— В самом деле? — удивилась Марианна. — Надо же… — Она покачала головой и договорила: — В любом случае Джоселин сделала бы нечто эффектное и запоминающееся. Но ни за что не улизнула бы тайком.

— Тут я с тобой согласен, Марианна, — кивнул Ричард. — Но все же нам ничего не остается, как только признать возможность того, что Джоселин не устояла перед блеском титула и огромного богатства.

— Она оставила здесь свой перстень, — медленно проговорил Рэнд, взвешивая на ладони драгоценную безделушку. — Женщина, которую интересуют деньги, не рассталась бы с такой ценной вещью.

«Несмотря на все расстояние, которое нас разъединит, знай, что я всегда буду любить тебя».

— Джоселин не бросила меня, — сказал Рэнд, словно внезапно очнувшись от сна. Он вдруг отчетливо осознал, что это — самая что ни на есть чистая правда.

— Но она уехала, — смущенно проговорил Томас.

— Марианна права в одном. — Бомон поднялся на ноги. — Если бы Джоселин решила оставить меня ради другого мужчины, она сделала бы это иначе. Хотя… — Он обратился к Марианне: — Я не согласен с вами по поводу того, как именно она сделала бы это. С самого начала Джоселин была со мной абсолютно честной, и, решись она порвать наши отношения, она и об этом сказала бы мне прямо. — Рэнд покачал головой. Уверенность крепла в нем с каждым мгновением. — Она уехала с Алексисом не потому, что сама этого захотела. Я понятия не имею, каким обманом он сумел добиться ее согласия, но убежден, что дело именно в этом. Письмо, которым меня вызвали в Уортингтон, — дело его рук. Джоселин никогда не поступила бы так жестоко.

— Она никогда и не была жестокой, — гордо сказала Марианна.

— Рэнд… — Томас поймал его взгляд. — Что, если ты ошибаешься?

— Нет, не ошибаюсь, — просто сказал Рэнд. — Я ей верю. — Он сознавал, что это слепая вспышка эмоций, но отчего-то был уверен, что прав. — С самого первого дня нашей встречи Джоселин вела себя так, что вполне заслужила мое полное и абсолютное доверие.

— Вы думаете, принц способен… — Марианна осеклась, будучи не в силах произнести вслух то, что пришло ей в голову.

— Причинить ей зло? — При этой мысли Рэнд испытал приступ тошноты. — Не думаю.

— Зато она вполне способна воздать ему по заслугам, — сказал Томас. — Если Джоселин в самом деле не хотела ехать с ним, она, несомненно… гм, проявит свой характер. — Томас отхлебнул бренди. — Мне приходилось как-то видеть ее в минуты гнева, и, скажу честно, зрелище было впечатляющим.

— Истинная правда, — пожал плечами Ричард. — Не завидую принцу, путешествующему по континенту в обществе разгневанной Джоселин.

— Не могу согласиться с вами. — Рэнд недоверчиво перевел взгляд с одного из своих друзей на другого. — Вы действительно говорите о моей жене?

— Бросьте, Рэнд, — упрекнул его Ричард. — Не говорите, что вы никогда не попадались ей под горячую руку.

— Было дело, — мрачно взглянул па него Рэнд. — Но ее гнев имел веские причины.

— Я бы и эту причину назвал веской. — Томас подтолкнул Ричарда локтем. — Ведь ее практически похитили.

— Ее в самом деле похитили! — воскликнул Рэнд.

— Боже, сжалься над бедным принцем, — негромко пробормотал Ричард.

— Молчите все! — велела мужчинам Марианна. — У нас есть более серьезные вещи для обсуждения, чем характер Джоселин. — Она шагнула к мужу, твердой рукой забрала у него бренди, отпила большой глоток и повернулась к Ричарду. — Значит, так! Самый главный вопрос, если только она и вправду последовала за ним вопреки своей воле, — зачем принцу понадобилась Джоселин?

— Разгневанная Джоселин! — Ричард поднял свой бокал.

— Итак, ваше мнение, господа. — Марианна попеременно обвела взглядом мужчин.

— Потому, что она ему нравится? — неуверенно предположил Томас.

— Нет. Дело вовсе не в этом. — Ричард наморщил лоб. — В конце концов, он принц. У него целое государство, куча денег…

— На которых отпечатаны его собственные портреты, — пробормотал Томас.

— И первые красавицы так и падают к его ногам. Нет, — покачал головой Ричард. — Он не стал бы тащить разгневанную… — Он покосился на сестру. — Недовольную Джоселин через пол-Европы.

Марианна задумчиво отхлебнула бренди.

— Он мог бы догадаться, что Рэнд последует за женой…

— Конечно, я поеду следом. Я бы никогда… Вот вам и ответ! — Рэнд хлопнул себя ладонью по лбу. — Не Джоселин ему нужна, а я.

Ричард довольно усмехнулся.

— Вспомните о платье. Оно дополняет картину.

— Какое еще платье? — Томас недоуменно посмотрел на Ричарда, затем перевел взгляд на Рэнда. — О чем вы толкуете?

— Платье — это пустяк, — отмахнулся Рэнд. — Главное — положение дел в Авалонии. Алексис погряз в политических интригах, вызванных борьбой за власть внутри королевской семьи, которые терзают государство на всем протяжении его существования. Возможно, он решил, что при моей поддержке сумеет мирным путем покончить с беспорядками, продемонстрировав народу сплоченность королевского дома. Он как-то излагал мне подобные идеи. Томас скептически усмехнулся.

— А ты-то зачем ему понадобился?

— Рэнд — принц, — пояснил Ричард с самодовольством человека, который знает тайну, никому еще не известную. — Принц крови. Кузен Алексиса. Джоселин в конце концов вышла замуж за настоящего принца.

— Тетя Луэлла по достоинству оценила бы эту иронию судьбы, — в замешательстве пробормотала Марианна.

Томас раскрыл рот от удивления.

— Ты никогда не говорил мне!

— А ты не спрашивал, — пожал плечами Рэнд.

— Мне не приходило в голову касаться этой темы в дружеской беседе, — насупился Томас.

— Я просто не считал это важным. — Рэнд взглянул на обиженного друга. — Уверен, что и у тебя есть тайны, о которых ты мне никогда не рассказывал.

— Нет у меня никаких тайн, — надулся Томас.

— Неужели? — Рэнд приподнял бровь. — До недавнего времени я и не подозревал, что ты пишешь стихи.

— Это совсем другое дело… — начал было Томас.

— Стихи у него кошмарные, — пожал плечами Ричард. — На его месте я тоже постеснялся бы говорить о них.

— А ты… ты малюешь картины! — Томас гневно взглянул на Ричарда.

— Да, — снисходительно улыбнулся Ричард. — Но мои-то картины великолепны.

— Как дети, — вздохнула Марианна и допила бокал Томаса до дна. — Я от вас, откровенно говоря, устала.

— И у меня нет времени выслушивать всякую чепуху. — Рэнд слегка поклонился Марианне. — Леди Хелмсли. — Он коротко кивнул мужчинам. — Джентльмены, я уезжаю, чтобы вернуть назад свою жену.

Тут выступил вперед Ричард:

— Джоселин еще и моя сестра, — Я еду с вами.

— Я тоже, — быстро сказал Томас. — Она находилась на моем попечении, когда началась вся эта кутерьма.

Ричард прищурился.

— Сейчас у тебя на попечении молодая жена.

— А у тебя новорожденная дочь, — парировал Томас.

— Да поезжайте вы все! — не выдержала Марианна. — Вам, очевидно, представляется, что это увлекательное приключение. Если вы не поедете, только будете здесь под ногами мешаться!

— Предупреждаю вас, — сказал Рэнд тоном, не располагающим к праздной болтовне. — Это не игра.

— Ну разумеется, — возмущенно произнес Ричард. — Речь идет о жизни моей сестры.

— Я-то отлично понимаю, что это не игра, — фыркнул Томас. — В меня однажды уже стреляли, помните?

— Едем немедленно. — Рэнд повернулся к двери.

— Ни в коем случае, — твердо заявила Марианна. — Вы отправитесь завтра утром. Я же вижу, что вы с Ричардом едва держитесь на ногах от усталости. В таком состоянии с вами непременно случится в дороге какая-нибудь неприятность. Милорд! — Она положила ладонь Рэнду на руку и заглянула ему в глаза. — Рэнд… Вы сможете путешествовать гораздо быстрее, если немного отдохнете. Какая польза будет Джоселин, если вы не сможете благополучно добраться до Авалонии?

— Ну хорошо. — У Рэнда не было сил спорить. Почти неделю он так или иначе провел в дороге и действительно изнемогал от усталости.

— Кроме того, — задумчиво сдвинул брови Томас, — нельзя вот так безрассудно срываться с места. Необходимо разработать план действий.

Марианна возвела глаза к потолку.

— Он прав, — кивнул Ричард, забыв очевидно, что планы Томаса имели обыкновение с треском проваливаться.

— Спасибо, — сказал довольный Томас. — Прежде всего, я думаю…

Разговор возобновился, но Рэнд практически не принимал в нем участия, разве что изредка кивал рассеянно или бормотал что-то нечленораздельное. Он был слишком занят собственными мыслями. Он твердо решил поверить Джоселин, несмотря на все сомнительные внешние обстоятельства. Иначе он подозревал, что сойдет с ума. Долгое время Рэнд ни одному человеку не доверял полностью и никогда прежде не любил. Даже несмотря на это, трудно было отмахнуться от неразрешенных вопросов, терзавших его.

Отъезд Джоселин был, несомненно, спланирован заранее, ее поведение в их последнюю ночь и утром явно на это указывало. По словам Чесни, Джоселин покинула дом сама, без видимого нажима с чьей бы то ни было стороны.

Как сумел Алексис убедить ее уехать с ним?

«Несмотря на все расстояние, которое нас разъединит, знай, что я всегда буду любить тебя…»

Эти слова Джоселин, так же как и ее свадебный перстень, были адресованным ему посланием, которое она с тем же успехом могла бы написать собственной рукой. Этим посланием она давала ему понять, что покинула дом вопреки своему желанию, что не изменила мужу ни с каким другим мужчиной. И что любит только его. В этом Рэнд был полностью убежден.

Он поклялся, что сразится ради нее с драконом, покорит горные вершины, достанет звезды с неба. И сдержит клятву, чего бы ему это ни стоило. А она… что пообещала сделать она?

«Все, что должна…»

Она сделала то, что была должна сделать! Но ради чего? Рэнд не знал и не мог узнать, пока не найдет Джоселин. Сейчас ответы па эти вопросы едва ли имели значение.

Но оставался один-единственный вопрос, мимо которого Рэнд никак не мог пройти. Что, если он все-таки ошибся?

Сколько же времени ей еще томиться в этом отвратительном экипаже?

Джоселин поерзала на кожаном сиденье, пытаясь устроиться поудобнее, что едва ли представлялось возможным после четырех долгих дней заточения. По крайней мере, пока она осталась здесь в одиночестве. До вчерашнего дня Джоселин делила экипаж с исключительно нервной дамой-компаньонкой, которую она окрестила про себя Выцветшей Леди. Этой женщине поручено было сопровождать ее, очевидно, с целью придать видимость приличия тому, что Джоселин определила как самое настоящее похищение.

Леди Бомон ехала в одном из трех экипажей, которые окружало полдюжины всадников, и столько же всадников окружало экипаж принца. Тут было еще несколько дам, а также джентльменов, очевидно, советников принца, хотя ни с кем из этих людей ей не довелось пообщаться. Ей было сказано, что остальные — большая часть свиты — и значительное количество багажа прибудут в Авалонию позже. Для быстроты они ехали налегке и останавливались только, чтобы сменить лошадей, и даже ночью продолжали двигаться вперед. Путешествие мало чем отличалось от того, которое она перед этим совершила вместе с Рэндом и Алексисом, только было куда более скучным.

До сих пор Алексис не навязывал ей своего общества. Джоселин подозревала, что этим обязана бледной испуганной даме, с которой она делила свое заточение и которая явно доводила до сведения Алексиса, что ее подопечная пребывает далеко не в лучшем расположении духа.

Джоселин презрительно фыркнула. Приятное расположение духа не являлось частью договора. Кроме того, она не причинила никаких неудобств Выцветшей Леди — ничего серьезного. Правда, Джоселин неизменно пресекала старания этого жалкого существа начать светскую беседу. А когда дама будто вскользь заметила, какой Алексис добрый и щедрый, Джоселин позволила себе высказаться по этому поводу язвительно и весьма категорично. Был, правда, момент, когда Джоселин почувствовала, что не в состоянии более выносить непрекращающиеся попытки дамы навязать ей разговор, и хотела высадить ее из экипажа. В тот момент они ехали не слишком быстро, так что злополучная дама, выпав на обочину, скорее всего отделалась бы парой синяков. Но, надо отдать ей должное, для такого хрупкого создания дама оказалась на удивление сильной и проворной.

Джоселин вздохнула и выглянула в окно, что, с тех пор как они покинули Лондон, делала весьма часто, пытаясь разглядеть сзади на дороге фигуру одинокого всадника. До сих пор она так и не заметила ничего заслуживающего внимания. Джоселин с непоколебимым упорством отказывалась учитывать вероятность того, что Рэнд может не последовать за ней. Он любит ее, верит ей и не подведет ее. И все же игнорировать сомнения, которые исподтишка начинали терзать душу, было совсем нелегко. Но что она никак не могла и не хотела игнорировать и что продолжала старательно лелеять в душе, так это гневное возмущение, которое росло в ней с каждой преодоленной милей, с каждым днем. Возмущение это было направлено, конечно же, прежде всего на Алексиса, но и на саму Джоселин.

Как она могла оказаться такой глупой, чтобы так легко поверить угрозам Алексиса? Ей следовало немедленно рассказать все мужу и, конечно, ни за что не соглашаться покидать его. Рэнд прекрасно сумел бы защитить себя, если бы решил, что ему в самом деле грозит опасность. Рэнд сумел бы справиться с Алексисом.

Джоселин откинула голову на спинку сиденья и жалобно вздохнула. Она прокручивала все это в голове снова и снова и в конце неизменно приходила к одной и той же мысли: повторись все сначала, она сделала бы все в точности так же, правильно это было или нет.

Экипаж дернулся и остановился. Джоселин понадеялась, что сейчас принесут корзинку с провизией, — она изрядно проголодалась. В дороге ей отчего-то всегда хотелось есть. До сих пор они перекусывали на ходу, и хотя это большого значения не имело, она с удовольствием поела бы, не испытывая при этом качки и тряски.

Дверца экипажа действительно отворилась, и появилась корзина, а вслед за ней — Алексис!

— Проголодались, моя дорогая? — Принц забрался в экипаж и уселся на сиденье напротив.

— Я только что предполагала, что да, а теперь вдруг как-то сразу потеряла аппетит, — демонстративно отвернулась Джоселин.

— Жаль. — Он открыл крышку корзины, и воздух наполнился ароматами жареного мяса, какого-то пирога и других вкусных вещей. Выцветшая Леди с гордостью объяснила Джоселин, что впереди кортежа скачут верховые, задача которых — заказывать еду на всех путешественников в каждой очередной гостинице. На что Джоселин немедленно посоветовала ей, что она может сделать со своей едой. — Тогда придется мне съесть все одному.

— Только не здесь, если вы не возражаете, — огрызнулась Джоселин.

— Но я настроился сделать это именно здесь, — твердо сказал Алексис. Экипаж качнулся и снова тронулся с места. Алексис, несомненно, расположился здесь надолго. Джоселин стиснула зубы и подавила желание разразиться негодующей тирадой. — Я не мог упустить возможность поужинать в обществе моей очаровательной спутницы, если даже ее настроение до сих пор оставляет желать лучшего, — проговорил он небрежно, копаясь в корзинке. — Несчастная графиня Леноски категорически отказалась приближаться к вам снова.

— Графиня Леноски? — Выцветшая Леди! Джоселин испытала укол совести и вздохнула.

— Будьте добры извиниться за меня перед ней. Я была слишком…

— Сурова? Резка?

— Я хотела сказать — раздосадована, — пробормотала Джоселин.

— Груба? Жестока?

— Ну довольно.

— В самом деле этого далеко не довольно, — продолжал он, словно не слыша ее замечания. — Графиня — очень достойная женщина, а вы вели себя с ней крайне неуважительно.

— Неужели? — Джоселин раскрыла глаза в наигранном удивлении. — А кто в этом виноват?

— Представления не имею, — мягко сказал принц.

— Не имеете, вот как! Тогда позвольте освежить вашу память. — Джоселин скрестила на груди руки и устремила на своего визави полный негодования взгляд. — Я здесь вопреки моей воле. Вы угрожали убить моего мужа. Не случилось ровным счетом ничего такого, что могло бы вызвать с моей стороны благодарность!

— Вот. — Принц протянул ей завернутый в салфетку сверток.

— Что здесь? — подозрительно спросила Джоселин, догадываясь, что там нечто восхитительное.

— Не знаю наверняка, но пахнет божественно. Впрочем, если вы предпочитаете… — Он потянул сверток назад.

— Я возьму, — быстро сказала Джоселин и схватила угощение. В конце концов, есть все-таки было надо. Она просто не хотела делить трапезу с Алексисом. — Спасибо.

— На здоровье.

Джоселин развернула салфетку и обнаружила внутри кусочки запеченного мяса, отварной картофель и ломтики хлеба с аппетитной поджаристой корочкой. Они ели молча, Алексис, очевидно, был так же голоден, как она. Еда на вкус была восхитительной и принесла Джоселин большое удовлетворение. Наконец она откинулась на спинку сиденья и в упор уставилась на принца.

— Я не думаю…

Он достал из стоявшей в ногах корзины кувшин с вином и два бокала. Джоселин вскинула брови. Эти его верховые, судя по всему, знали свое дело. Алексис наполнил бокал до краев и протянул ей. Джоселин отпила глоток. Вино было красное, терпкое, очень вкусное.

— Вы, кажется, все предусмотрели, не так ли?

— Ничуть не бывало. — Принц налил себе вина и удобно устроился на сиденье. — Ровным счетом ничего из всего этого, — он обвел рукой внутренность экипажа, — не было приготовлено заранее.

— Как вы могли пойти на это?

— Я уже объяснял вам. Я не нашел Небеса, а мой кузен — следующий самый подходящий объект.

Джоселин неторопливо потягивала вино, рассматривая его изучающим взглядом.

— Думаю, за этим кроется кое-что еще. Алексис рассмеялся.

— Разве спасение короны — вещь недостаточно важная сама по себе?

— Может быть. — Она задумчиво помолчала. — А вы с вашим кузеном — довольно любопытная пара.

— То есть?

— Я наблюдала за вами во время путешествия из замка Уортингтон в Лондон, и были моменты, правда редкие, когда вы не цеплялись друг к другу, и, мне казалось, даже получали удовольствие от общества друг друга.

— Сомневаюсь… — Алексис сделал глоток вина. — Бомон явно меня недолюбливает.

— И это не дает вам покоя.

— Не то чтобы особенно сильно, — пожал он плечами.

— Нет, вас это определенно беспокоит. Я вижу по вашим глазам. — Джоселин заинтригованно подалась вперед. — Но почему? Мне кажется, вас недолюбливает достаточное количество людей, включая тех, кто желает вам смерти. Лично я тоже от вас не в восторге.

— Любовь или нелюбовь ко мне моего кузена не имеет ровно никакого значения, — надменно произнес принц. — Так же, как и ваша.

В голове Джоселин промелькнула странная мысль.

— И все-таки я вам не верю. Более того, я все раздумывала над тем…

— Над чем именно?

— Зачем вам на самом деле понадобилось, чтобы Рэнд приехал в Авалонию?

Алексис вздохнул с явной досадой.

— Я уже объяснял… Джоселин махнула рукой.

— Да-да, помню. Третья ветвь семейного дерева, и все такое прочее… Но у вас есть и другие родственники, помимо этой вашей Валентины.

— Конечно, — кивнул он. — Брат и сестра. Неужели ее догадка верна?

— Но они моложе вас, и на вас одного ложится вся ответственность за спасение страны. Вы рано или поздно станете королем, если только эти недолюбливающие вас люди прежде не разделаются с вами.

— А я как-то забыл об этом. — Алексис приподнял свой бокал. — Благодарю за напоминание.

Она сделала вид, что не замечает сарказма, пытаясь сконцентрироваться на мысли, которая родилась у нее в голове.

— Вы с Рэндом примерно одного возраста. Вы восхищаетесь им — вы сами мне это сказали. Вы даже доверяете ему.

— Он, несомненно, человек чести. Это, конечно, смешно, но все же…

— Вам нужен Рэнд не только в качестве помощника… Ну конечно! — Джоселин выпрямилась на сиденье. — Вот в чем дело! Вам нужен союзник. Друг…

— Чепуха, — невесело рассмеялся Алексис. — Мне не нужны никакие друзья.

Джоселин снова пристально посмотрела на принца, и ее осенила догадка. Гнев ее улегся сам собой, голос смягчился.

— Вам, должно быть, страшно одиноко в вашем огромном величественном королевском дворце…

— Ничуть. У меня нет потребности ни в друзьях, ни в соратниках… — Принц сжал зубы. Наверное, замкнутое пространство экипажа, поневоле сближающее путешественников, сыграло свою роль, или усталость и напряжение последних дней, а может быть, он просто стосковался по откровенному разговору, по человеческому общению. Алексис с вызовом посмотрел ей в глаза. — Хорошо. Вы победили. Признаюсь — да, я хотел бы, чтобы мой кузен жил со мной постоянно. Чтобы всегда был рядом и помогал управлять этой маленькой страной, которой принадлежат моя жизнь, моя кровь, моя душа. И которая — признает он это или нет — является частью и его самого. — Алексис покачал головой. — Мир меняется, Джоселин, рушатся империи, возникают новые, королевства вроде Авалонии исчезают, поглощаемые более сильными государствами, и ничего нельзя с этим поделать. Я не хочу, чтобы лет через сто или даже пятьдесят спустя от моей страны осталось одно воспоминание или в лучшем случае несколько строчек в исторической летописи. Мой народ, моя семья вправе рассчитывать на большее.

Когда я задумал использовать вас, чтобы заманить Рэнда в Авалонию, я понимал, что практически не имею шансов убедить его остаться там навсегда. Я и не рассчитывал на это. Мне остается только надеяться, что он поможет уладить нынешнюю ситуацию, по ходу дела поближе познакомится с землей своих предков и, может быть, даже полюбит ее. Ну что же… — Он бросил на нее мрачный взгляд. — Теперь вы удовлетворены?

— Значит, на самом деле вы не собираетесь убивать его?

— Как хорошо вы помните даже самые пустяковые подробности, — раздраженно вздохнул Алексис. — Вероятнее всего, нет.

— Вероятнее всего?

— Да, — повторил он твердо. — Это большее, что я могу обещать. Черт возьми, Джоселин, я все-таки наследую корону и обладаю немалой властью. С вашей стороны было бы разумно не забывать об этом. Если я захочу, то могу и в самом деле приказать лишить человека жизни.

— Но ведь вы не захотите никого лишать жизни? — Джоселин не сумела, как ни старалась, сдержать улыбки. — И готова спорить, что никогда не отдавали таких приказов!

Его глаза угрюмо вспыхнули.

— Однако сейчас я весьма к этому близок. — Алексис выпрямился и постучал в потолок экипажа, который немедленно остановился.

— Вы уходите? — спросила она удивленно и несколько разочарованно.

— Да, ухожу, — решительно кивнул Алексис и открыл дверцу. — Довольно с меня ваших гениальных догадок о моих потребностях и свойствах моего характера. Если я останусь еще ненадолго, вы, чего доброго, разложите по полочкам прочие стороны моей жизни, включая страсть к изящным искусствам и причины, по которым я до сих пор не нашел себе подходящей невесты.

— У вас был шанс сделать своей невестой меня, — поддразнила его Джоселин.

Он фыркнул.

— Вот тогда я мог действительно возжаждать чьей-то крови. Особенно того человека, который познакомил меня с вами.

— Вы, конечно, шутите.

— Нет, — твердо ответил он. — Я готов признать — в те редкие моменты, когда вы держите ваш ротик закрытым, — что из вас получилась бы очаровательная королева. Однако… — Он шагнул на ступеньку, спустился на землю и повернулся к ней с лукавой усмешкой. — Из вас получилась бы еще более потрясающая любовница.

И захлопнул дверцу экипажа прежде, чем она успела возмущенно ахнуть. Но Джоселин только улыбнулась, откинулась на спинку сиденья и задумалась над их странным разговором и над тем, как в корне изменилось ее мнение об этом человеке. Не оставалось сомнений, что Алексис ни за что не прикажет убить Рэнда. И пусть методы его были довольно безнравственными, и вряд ли она когда-нибудь простит ему то, что он заставил Рэнда поволноваться из-за Найджела, Джоселин не могла больше безоговорочно осуждать принца. Он был государственный деятель, он так же страстно любил свою родину, как Рэнд — свою. В этом оба кузена, несомненно, были похожи друг на друга. В конечном счете, Рэнд готов тоже сделать для своей страны все, что только потребуется. Разве могла она порицать Алексиса за подобную преданность?

Джоселин подозревала, что Алексис гораздо более благороден и даже добр, чем она считала раньше. Возможно, необходимость заставляла его поступать жестко, но, тем не менее, он был не таким уж испорченным человеком.

Ей следовало продолжать сердиться на него за то, что он так напугал ее, но она не могла. Джоселин помнила его глаза, когда принц говорил об Авалонии, и неожиданно промелькнувшую в них беззащитность, когда он упомянул, что нуждается в помощи. Она всегда считала, что быть принцем или принцессой — сплошное удовольствие, и не задумывалась об огромной ответственности, которую влечет за собой высокое положение. Разве не сделает занимающий такое положение человек все, что необходимо, для защиты своей страны и людей, за которых он несет ответственность? Могла ли она винить Алексиса за это? И мог ли Рэнд?

Когда — если — муж приедет за ней в Авалонию, всем требующим разрешения личным проблемам придется немного подождать. В первую очередь необходимо было позаботиться о будущем целого государства, о предотвращении кровопролития. На карту было поставлено нечто гораздо более серьезное, чем отношения между мужчиной и женщиной. Рэнду придется понять, что другого выхода просто не существует.

Он должен помочь Алексису спасти его страну, потому что это справедливо. И еще потому, что, как бы Бомон ни считал, Авалония в какой-то мере и его родина.

Джоселин оставалось только надеяться, что она сумеет убедить мужа.

Глава 20

Прошло уже три недели, а на самом деле целая вечность с тех пор, как Джоселин попрощалась с мужем. Она беспокойными шагами мерила роскошные покои, которые отвели ей во дворце дома Пражински в столице королевства Авалония. Комнаты леди Бомон были украшены изысканными драпировками и элегантнейшей мебелью. Пол устилали бархатные ковры, на стенах висели прелестные картины. Алексис даже предоставил в ее распоряжение целый гардероб с одеждой, достойной принцессы. Короче, она получила все, о чем когда-либо мечтала.

Все, кроме своего принца.

Где Рэнд? Разве не должен он был уже давно приехать вслед за ней? Если только он вообще собирался сделать это… Джоселин ожидала его появления каждый день на протяжении их более чем двухнедельного путешествия, а последние три дня с момента их приезда надеялась, что он прибудет с минуты на минуту.

Все тяжелее было гнать от себя пугающую мысль, что Рэнд счел жену недостойной того, чтобы за ней последовать. Или, хуже того, что в дороге с ним что-то случилось. В любом случае она никогда не сможет простить себя…

Джоселин подошла к окну, из которого открывался потрясающий вид на горы и долины Авалонии. Сейчас она почти никогда не снимала очки, упиваясь возможностью хорошо видеть все окружающее. В других обстоятельствах пребывание здесь доставило бы ей большое удовольствие. Прежде всего, все здесь называли Джоселин принцессой, что ее крайне забавляло. Она даже подружилась с графиней Леноски, которая при более близком знакомстве оказалась вовсе не таким уж робким и пугливым существом, как вначале подумала Джоселин.

Среди тех, к кому Джоселин не испытывала особой симпатии, оказался граф Борлофф. Он сопровождал Алексиса в Англию и вернулся вместе с принцем, но официальное знакомство его с Джоселин состоялось уже после их возвращения в Авалонию. Граф обладал безупречными манерами и был определенно привлекательным мужчиной, однако Джоселин то и дело ловила на себе его напряженный изучающий взгляд — в те моменты, когда он полагал, что леди на него не смотрит. Они едва ли обменялись несколькими фразами, но, тем не менее, Джоселин сразу невзлюбила этого человека и подозревала, что он разделяет ее чувства.

А принцессе Валентине она не верила ни на грош. Да, кузина Алексиса была очень хороша собой, но взгляд ее был холодным и расчетливым. Джоселин не сомневалась — эта женщина способна на все, чтобы достичь своей цели, включая убийство. И Джоселин верила, что принцесса и впрямь получила бы от этого удовольствие.

Джоселин узнала, что младшие брат и сестра Алексиса вывезены из страны ради их безопасности. Она удостоилась краткой аудиенции у короля, который все еще лежал, прикованный к постели. Врачи, впрочем, утверждали, что он поправится, и надежда облегчала Алексису бремя ответственности за страну, которую в настоящее время он нес единолично, и Джоселин видел; насколько это нелегко.

По пути сюда они еще несколько раз беседовали с наследным принцем. Джоселин оказалась права — Алексис нуждался в друге и наперснике, и такого друга он нашел ней. Он делился с Джоселин своими надеждами, мечтами, честолюбивыми планами, касающимися его страны. А так же сомнениями по поводу того, насколько хорошим правителем он окажется, равно как и опасениями: уцелеет ли Авалония как суверенное государство? Не настало ли время политических перемен?

Они обсуждали мировую политику и виды на будущее. Чем больше времени Джоселин проводила с Алексисом тем больше убеждалась, что в один прекрасный день он станет замечательным королем, лидером, на которого страна может полностью положиться. Человеком, которым его кузен сможет гордиться по праву.

Джоселин поставила локти на подоконник и всмотрелась в даль. Она решила дать Рэнду время до конца недели, а если муж так и не объявится, придется ей вернуться в Англию и притащить его сюда за собой, захочет он или нет.

В дверь постучали.

— Войдите.

Дверь немедленно отворилась, и в комнату торопливыми шагами вошла графиня Леноски.

— Ваше высочество…

Джоселин, услышав титул, как всегда, поборола желание улыбнуться.

— Мы получили известие с границы. Ваш муж… У Джоселин дрогнуло сердце. Рэнд!

— …прибудет сюда с минуты на минуту. — Лицо графини просияло. — Я хотела предложить…

Но не успела леди закончить предложение, как Джоселин уже выбежала из двери и устремилась в парадный кабинет, где Алексис обычно принимал посетителей и придворных. Она пробежала по длинному коридору, спорхнула вниз по лестнице и столкнулась с графом Борлофф.

— Его высочество желает известить вас о прибытии вашего супруга. — Голос графа был спокойным и ровным, но глаза смотрели настороженно. И она в который раз при встрече с ним испытала неприязнь. — Но, я вижу, вас уже успели проинформировать.

— Да, благодарю вас. — Джоселин заставила себя любезно улыбнуться и попыталась проскользнуть мимо него. — А теперь, если вы позволите…

— Его высочество предположил также, что вы предпочтете встретиться с супругом в уединенном месте. — Граф увлек Джоселин в узкий боковой коридор. — Я провожу вас.

— Это очень любезно со стороны принца. — Алексис действительно проявил немалый такт, хотя Джоселин предпочла бы, чтобы сопровождать ее он послал не графа, а кого-нибудь другого. — Куда мы идем?

— В гостиную, расположенную в личных покоях принца.

Они свернули за угол один, потом второй раз, спустились вниз на один пролет по какой-то лестнице. Люди навстречу им попадались все реже, коридоры, по которым они проходили, казались какими-то заброшенными, и было очевидно, что ими крайне редко пользуются.

— Принц определенно ценит уединение, — пробормотала Джоселин.

— Это действительно так, — коротко подтвердил Борлофф.

Джоселин еще ни разу не была в этой части дворца и с трудом представляла, как найдет дорогу обратно. Правда, вдвоем с Рэндом они, разумеется, ее отыщут. И все же вид коридоров, по которым они следовали, и то, что вот уже несколько минут как им не повстречалась ни одна живая душа, а также присутствие графа — все вместе подействовало на Джоселин крайне угнетающе, и по спине у нее пробежал неприятный холодок. Она невольно замедлила шаги.

— Видимо, будет лучше, если…

— А мы уже на месте.

Он толкнул одну из дверей и отступил, пропуская даму. Она вошла в небольшую комнату, вся обстановка которой состояла из пары кушеток и нескольких стульев и столиков, расставленных у обтянутых бледным шелком стен. Впрочем, недостаток мебели компенсировало обилие лепных украшений на стенах и потолке. Комната в целом была довольно приятной, однако явно нежилой. Вряд ли Алексис предоставлял ее для свидания своим гостям. Джоселин сделала еще несколько шагов вперед и услышала, как за ней закрывается дверь, вслед за чем раздался отчетливый звук поворачиваемого в замке ключа.

У Джоселин заколотилось сердце. В одно мгновение стало ясно, что ее интуитивная неприязнь к графу имела под собой основания. Она не догадывалась, что он задумал, но, очевидно, ничего хорошего.

Она повернулась к нему лицом со спокойствием, от которого была весьма далека, и произнесла повелительным тоном, которому позавидовала бы любая принцесса:

— В чем дело? Немедленно отоприте дверь.

— Я лишь обеспечиваю уединение по приказу его высочества. — Борлофф встал спиной к двери, преграждая ей путь к бегству.

— Не думаю, чтобы Алексис имел в виду уединение подобного рода!

— Тем не менее дверь останется запертой. Впрочем, мы не пробудем здесь долго. — В глазах графа появилось холодное угрожающее выражение. — Мне следовало самому позаботиться о вас, когда представлялась возможность. Теперь, однако, вы могли бы оказаться полезной.

«Мне следовало позаботиться о вас…»

Эта фраза пробудила в ней какое-то смутное подозрение.

— Неужели? — произнесла Джоселин с самым безразличным видом.

— Благоразумие требует от меня покинуть Авалонию немедленно, а в вашем обществе мне будет обеспечен беспрепятственный проезд до границы. — Граф опустил ключ в жилетный карман. — Я надеялся, что ваш супруг явится лишь к вечеру. Гораздо проще было бы выбраться из дворца под покровом темноты, но иногда рушатся даже самые лучшие планы.

— Да, такое случается. — Джоселин старалась не обращать внимания на растущий страх. Должно быть, она просто неправильно истолковала его слова.

— Валентина успела удрать из страны, предоставив мне одному расхлебывать последствия нашей маленькой авантюры. — Борлофф издал мелодраматический вздох. — Разумеется, от нее этого следовало ожидать. И все же я надеялся, что в ней найдется хотя бы малая толика товарищества. Неразумно доверяться женщине, которая одновременно честолюбива и умна. Никогда нельзя знать точно, что за игру она ведет. А что касается вас… — Он шагнул к Джоселин. — Какую игру ведете вы, принцесса?

В его устах слово «принцесса» прозвучало не слишком любезно.

— Игру? Понятия не имею, что вы имеете в виду.

— Нет, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, — отчеканил Борлофф.

О чем он толковал? Джоселин слегка попятилась, но нашла в себе силы улыбнуться.

— Откровенно говоря, нет.

Борлофф рассмеялся.

— Бросьте. Его высочество считает, что вы гораздо умнее, чем можно заключить по вашей наружности, так что не стоит притворяться передо мной пустоголовой куколкой.

— В самом деле? — Пожалуй, лучше не признаваться ему, что это вовсе не притворство. Джоселин рассмеялась как можно беззаботнее. — Я, должно быть, на миг потеряла голову. Мне следовало знать, что дурачить вас бесполезно.

— Вам это почти удалось. — Он медленно покачал головой. — Я никак не мог взять в толк, почему вы сразу не открыли все принцу.

«Она видела нас. Позаботьтесь об этом».

Догадка поразила Джоселин почти осязаемо, словно физический удар. Ей потребовалось все ее самообладание, чтобы не выдать себя. Впрочем, следовало уже давно догадаться. Она могла бы вспомнить голос графа сразу же, как только их представили друг другу.

Граф Борлофф и был тем неизвестным, замышлявший покушение на принца Алексиса, оказавшимся той памятной ночью в музыкальном салоне. Тем, кто желал ее смерти.

— Сознаюсь, в ожидании ваших разоблачений мне пришлось изрядно понервничать. И не что иное, как самое вульгарное любопытство, заставило меня так непростительно замешкаться здесь.

— Приношу вам свои извинения. — Джоселин небрежно пожала плечами, хотя сердце ее трепетало от ужаса. — Я просто сомневалась, что так уж выгодно открывать то, что мне стало известно.

— Выгодно? — переспросил граф подозрительно. — Кому именно?

— Мне, разумеется… — Джоселин лихорадочно подыскивала правдоподобный ответ. — Мне и моему мужу. — Рэнд, должно быть, уже прибыл во дворец. — Я решила, что интересная информация о самом доверенном из советников Алексиса поможет укрепить положение моего мужа здесь.

Борлофф несколько мгновений смотрел на нее, затем расхохотался.

Зловещий хохот, от которого у нее кровь застыла в жилах, эхом пронесся по комнате.

— Великолепно, принцесса. Но почему-то я вам не верю.

— Придется поверить, — произнесла Джоселин надменно. Чем больше она смогла бы затянуть беседу, тем больше было шансов, что ее наконец хватятся. — Я обнаружила, что положение принцессы доставляет мне удовольствие. А мой муж, настоящий принц крови, мог бы стать прекрасным правителем.

Борлофф вскинул бровь.

— Я полагал, трон его не привлекает.

— До настоящего момента так и было, но… — Джоселин помолчала. — Невозможно предвидеть как изменится его отношение, когда он окажется здесь и своими глазами увидит открывающиеся перспективы. А с вашей помощью…

— С моей помощью? — Борлофф пристально посмотрел на свою пленницу и хмыкнул. — Едва ли. Одна честолюбивая ловкая особа уже достаточно поводила меня за нос, и я не попадусь на тот же крючок вторично.

Он шагнул к ней, и Джоселин попятилась. Паника сжала ей горло. Хотелось броситься прочь, куда глаза глядят, но бежать было некуда. Граф прошел мимо нее и остановился справа от камина перед обшитой дубовыми панелями стеной. Джоселин быстро оглядела комбату в поисках какого-либо тяжелого предмета, которым могла бы защититься. Увы, комната была слишком скудно меблирована, и ничего подходящего не попалось ей на глаза. Борлофф, который тем временем внимательно всматривался в украшение, изображавшее гроздь винограда в обрамлении цветочных бутонов, снова обратился к ней:

— Мне стало известно, что ваш муж узнал о моем участии в маленькой шалости Валентины, и я уверен, что он не замедлит известить об этом принца, как только прибудет сюда. Так что в моих интересах безотлагательно последовать по стопам принцессы. — Он повернул резной бутон, и панель тут же отворилась внутрь, за ней открылся тускло освещенный проход. — Это вход в туннель, который тянется под дворцом и кончается потайным выходом в лесу. О его существовании знают только члены королевской семьи и еще несколько самых доверенных лиц. — Борлофф повернулся к Джоселин. — Я принес сюда фонарь, когда понял, что, не заручившись гарантией беспрепятственного прохода, мне отсюда не выбраться. Эта гарантия — вы.

— Какой удобный случай для вас. — Она взглянула на него в упор, и внезапная волна гнева вытеснила все страхи. — Что вы за человек, граф? Алексис — ваш принц и, полагаю, друг. Он верит вам, а вы его предаете. Как же вы можете?

— Причины тому самые обыкновенные, принцесса. Деньги. Власть. Роковая страсть к женщине. — Лицо графа омрачилось. — Это могучие стимулы и вес же не такие сильные, как мое желание сохранить жизнь и свободу. А теперь… — Он кивнул в направлении прохода. — Я иду за вами.

— Нет! — Джоселин скрестила на груди руки. — Я никуда не пойду. Останусь здесь и буду визжать и кричать во все горло, пока кто-нибудь не услышит!

— Ах ты Господи, как же я забыл упомянуть еще об одной весьма существенной детали. — Граф хлопнул себя ладонью по лбу. — И о чем я только думаю! Вы пойдете немедленно… — Тут он достал из-под жилета отвратительного вида пистолет. — Потому что если не сделаете этого, я буду вынужден вас убить, только и всего.

— Зачем? — Джоселин вызывающе вскинула подбородок. — Если вы меня убьете, не видать вам беспрепятственного прохода через границу!

— Вот почему я предпочел бы не делать этого. Однако, — прищурился Борлофф, — вы так действуете мне на нервы, что удовольствие, которое я получу от вашей смерти, едва ли не компенсирует все неудобства.

Джоселин не сомневалась, что он выстрелит без колебаний. У нее не оставалось выбора.

— Мой муж догонит нас!

— Не думаю. Я принял меры, чтобы он и принц Алексис узнали, почему я взял вас с собой и что с вами случится, если я замечу погоню.

У нее противно засосало под ложечкой. Борлофф хорошо продумал план своего бегства.

— Все равно он нас догонит, — упрямо возразила Джоселин.

— Возможно, — произнес Борлофф задумчиво. — Хотя ваше исчезновение может оказаться для него в конечном счете весьма удобным.

— Удобным?

— Несомненно. Даже если половина чепухи, которую вы тут несли, — правда, чему я не верю, почему же вы не подумали о том, что случится, если ваш муж решит взять себе свой законный титул принца Авалонии? — Что вы хотите сказать? — Джоселин охватила тревога совершенно нового рода.

— Каждый принц имеет обязательства, когда дело касается его женитьбы. Принцы заключают брак из политических соображений, ради безопасности государства. Вы, несомненно, очаровательная женщина, и, полагаю, всякий мужчина был бы рад делить с вами постель, но для принца вы неподходящая жена. Если он всерьез решит утвердиться в своих правах на наследственный титул, вы… создадите ему неудобства.

— Он любит меня! — выпалила Джоселин.

— Любовь — вещь относительная. — Граф с неожиданной горечью покачал головой. — Мне это слишком хорошо известно. — И направил на нее пистолет. — А теперь, будьте любезны…

Джоселин медленно двинулась к проходу, пытаясь придумать хоть какой-нибудь предлог, позволивший бы ей задержаться. Она отчаянно ломала голову, но что еще она умела, кроме как мило флиртовать, играть веером и делать некоторые другие непритязательные вещи, доступные каждой хорошо воспитанной юной леди? А как поступают хорошо воспитанные юные леди, если их жизни угрожает сумасшедший? Вероятнее всего, цепенеют от ужаса. Иные, несомненно, ударились бы в истерику, а при виде пистолета упали в обморок…

Джоселин Шелтон всегда отличалась хорошим воспитанием.

Она поднесла руку к горлу и уставилась на графа широко раскрытыми испуганными глазами.

— Я… — Леди слегка покачнулась. — Мне как-то немного…

— Что? — Он раздраженно сдвинул брови.

— Не знаю… но, кажется, я… — Джоселин жадно схватила ртом воздух, закрыла глаза и, прочитав про себя краткую молитву, рухнула на пол, как можно правдоподобнее изобразив глубокий обморок, и постаралась не сморщиться, ударившись головой о мраморный пол. Если уж это не сможет убедить его, тогда трудно представить, что сможет.

— Принцесса! — окликнул Борлофф. Джоселин умудрилась упасть на бок, прикрыв лицо, главным образом глаза, кистью одной руки. — Немедленно вставайте, или я стреляю, — услышала она голос графа, холодный и неумолимый, как дуло пистолета.

Огромным усилием воли Джоселин заставила себя не шелохнуться. Сердце отбивало в ушах барабанную дробь. Если Борлофф выстрелит, смерть скорее всего последует быстро и будет не слишком мучительной. А если повезет, он просто уйдет туннелем без нее.

Тут она услышала его приближающиеся шаги. Джоселин чуть-чуть приоткрыла глаза, ровно настолько, чтобы разглядеть рядом с собой лаковые черные ботинки. Он слегка шевельнул ее ногой.

— Стреляю, — повторил он и еще раз ткнул в нее носком ботинка. Она закусила губу, чтобы не ойкнуть. Готовая ко всему, Джоселин ждала, что последует дальше. Время тянулось бесконечно. Наконец Борлофф раздраженно вздохнул и вполголоса выругался.

— Поднимайтесь! — велел он и сопроводил свои слова уже не просто толчком, а вполне ощутимым ударом ноги. Джоселин невольно застонала. Следовало немедленно что-то предпринять, все равно что. Если настала пора умирать, она встретит свой конец отважно, как и подобает истинной принцессе. Не раздумывая больше ни секунды, Джоселин схватила противника за лодыжку и изо всей силы дернула на себя.

Ей казалось, что все это происходит во сне. Время замедлило свой бег, а удары сердца растянулись до бесконечности. Она успела заметить изумленное выражение лица графа. Борлофф покачнулся, взмахнул руками и уронил пистолет, который отлетел в сторону и, заскользив по полу, исчез в потайном проходе. В следующую секунду Борлофф обрушился на пол навзничь, а когда его голова соприкоснулась с мраморной плитой, послышался отчетливый глухой удар.

Джоселин вскочила на моги и в ужасе уставилась на поверженного врага. Одно мгновение она страстно надеялась, что не убила его, в то же время боялась, что тот сейчас поднимется и весь ужас начнется сначала. Ею овладела паника. Следовало немедленно бежать прочь отсюда, но к бегству было только два пути. В темный пугающий туннель идти решительно не хотелось. А ключ от двери лежал в жилетном кармане графа.

Джоселин судорожно вздохнула, наклонилась над лежащим, быстро опустила руку в его карман. Она нащупала ключ и уже вытащила его, но тут железная рука схватила ее запястье. Сердце Джоселин замерло. Борлофф открыл глаза и уставился на нее.

— Не спешите, принцесса…

— Пустите! — Ее захлестнул настоящий панический ужас. Она тщетно пыталась высвободить свою руку, а граф уже тянул к ней другую. Тогда Джоселин сделала то, чтосделала бы на ее месте каждая хорошо воспитанная юная леди, — впилась в его кисть зубами. Он вскрикнул, она, наконец, вырвалась и бросилась в проход. Заметив сбоку дверцы рычаг, быстро схватила и потянула изо всех сил.

Борлофф тем временем успел подняться и двинулся к ней. Но дверь захлопнулась, и Джоселин услышала с той стороны сдавленный яростный возглас. К стене был прикреплен большой засов, Джоселин навалилась всей своей тяжестью и задвинула его. Затем прислонилась к двери лбом, пытаясь отдышаться. Никогда, даже в самых мучительных кошмарах, она не испытывала подобного ужаса.

С той стороны в дверь забарабанили, и она отскочила назад. Через толстую панель до нее донеслись бешеные проклятия. Но она была в безопасности, а граф Борлофф — в западне, ведь ключ остался у нее в руке!

Джоселин пригладила растрепавшиеся волосы и поняла, что в схватке потеряла очки. Но это не имело значения. В проходе было темно, лишь висевший на стене фонарь освещал небольшое пространство вокруг.

Джоселин нашарила пистолет и подняла его с большой осторожностью. Он наверняка был заряжен, а она ничего не смыслила в оружии. Джоселин робко сжала пальцами рукоятку, старательно отводя ствол в сторону. Не хватало еще нечаянно застрелиться. Жаль, что Рэнд решил обучить ее стрельбе из лука, а не из пистолета. Сейчас это могло сослужить ей хорошую службу.

Возможно, Рэнд уже приехал во дворец и ищет ее повсюду. Должно быть, беспокоится. Найдет ли он ее прежде, чем… Но Джоселин решительно отогнала навязчивые мысли о том, что может с ней случиться. Ведь опасность оставалась вполне реальной. Возможно, графу известен какой-нибудь другой выход из комнаты и он не мешкая бросится за ней вдогонку. А кто знает, сколько времени потребуется Рэнду или кому-то еще, чтобы осмотреть эту часть замка…

Дверь содрогнулась от мощного удара, но засов выдержал. Страх снова тошнотворной волной подступил к ее горлу. Джоселин сияла со стены фонарь и торопливо зашагала по темному туннелю, напоминавшему пещеру, подавляя желание броситься сломя голову в неизвестность, поддавшись панике, с которой едва справлялись ее натянутые нервы. У нее с собой фонарь и пистолет, она непременно отыщет выход. Она не собиралась сдаваться! И Джоселин решительно отмахнулась от назойливой мысли, что, возможно, и она так же, как Борлофф, оказалась в ловушке.

Рэнду все это решительно не правилось. Ни вооруженный отряд, встретивший их на границе, якобы посланный обеспечивать их безопасность. Ни длинная с высоким потолком, галерея дворца, по которой он шел сейчас в сопровождении Ричарда и Томаса. Ни тяжесть под ложечкой, появившаяся еще три недели назад, вызванная страхом, тревогой и сознанием собственного бессилия.

Если во время путешествия Бомон и решил что-то, так это то, что сделает все, чтобы вызволить Джоселин. Все, что потребует от него Алексис. И все, о чем попросит его Джоселин, чего бы она ни попросила. Джоселин неотлучно присутствовала в его мыслях. В ее безопасности он был уверен — Алексис, разумеется, не хотел причинить ей зла. Рэнд был уверен и в том, что Джоселин покинула его и Англию вопреки своей воле.

Он верил ей. Он любил ее. И если в краткие мгновения перед тем, как сон одолевал его на каком-нибудь захудалом постоялом дворе или, что случалось чаще, на голой земле, крошечное сомнение в собственной правоте все же закрадывалось в его душу, он просто не обращал на это внимания.

Лакеи в напудренных париках и блестящих ливреях, стоявшие по сторонам резной двери, находившейся в конце коридора, распахнули ее при их приближении с таким точным расчетом, что Рэнду и его друзьям даже не пришлось замедлять шаги.

Бомон решительной походкой вступил в комнату, по-видимому, служившую парадной приемной. Внушительная толпа дам и джентльменов, очевидно, придворных, расступилась перед ними, образовав проход через весь зал в дальний конец. Быстрый взгляд убедил Рэнда, что Джоселин среди этих людей нет.

Алексис стоял около украшенного резьбой позолоченного столика и разговаривал с кем-то. Увидев Рэнда, наследник замолчал и обратил на него твердый испытующий взгляд.

— Добро пожаловать, кузен, — миролюбиво произнес он.

— Где она? — резко спросил Рэнд.

— Надеюсь, ваше путешествие не доставило вам больших хлопот? — Алексис держался спокойно и по-королевски несколько отчужденно.

— Оно было необыкновенно увлекательным, благодарю вас, что предоставили мне возможность совершить его. — Рэнд сощурился. — А теперь — где моя жена?

— Сейчас она будет здесь. — Алексис пристально взглянул Рэнду в глаза. — Нам есть о чем поговорить, кузен.

— Несомненно. Но сначала…

— Да-да, знаю. — Алексис махнул рукой. — Честно говоря, я не желал бы начинать наш разговор в ее отсутствие. Она стала неотъемлемой частью всего этого.

— Даже так? — прищурился Рэнд и отогнал от себя мысль о том, что именно хотел сказать Алексис.

— Не смотрите так сердито, кузен, — шумно выдохнул Алексис. — С вашей супругой все в порядке. Она не подвела вас никоим образом. И хотя она поехала со мной не вполне добровольно… — при этих словах принца Рэнд испытал неимоверное облегчение, — леди Бомон прекрасно поняла, почему мне понадобилось ваше присутствие здесь.

— В самом деле? — медленно выговорил Рэндалл.

— Ну да, — кивнул Алексис. — Признаюсь, не в моих правилах полагаться на женщин, как и до конца доверять им, особенно умным. Но в вашей жене я встретил мужественный характер и живой ум.

— Это они о Джоселин? — прошептал Томас Ричарду. Тот только пожал плечами.

— Вы счастливый человек, кузен. — Принц продолжал смотреть Рэнду прямо в глаза. — И я вам завидую. Если вы вдруг все же решите, что брак по каким бы то ни было причинам не устраивает вас, здесь всегда найдется место для вашей жены в качестве моей кузины и друга… если она того пожелает.

Рэнд сжал кулаки и ответил не менее твердо:

— Место моей жены — рядом со мной, Алексис.

— Замечательно! — Алексис улыбнулся. — Но где же наконец вышеупомянутая леди? — Он обвел комнату взглядом. — Она считала минуты до вашего приезда. Должен сказать, мы ожидали вас раньше. Странно, что ее до сих пор здесь нет.

— Ваше высочество! — Маленькая, кроткая на вид дама выступила вперед и присела в быстром реверансе. — Принцессе повстречался в холле граф Борлофф, и она ушла вместе с ним, насколько мне известно, в северную часть дворца. Я следовала за ними и слышала, как он сказал, что вы послали его сопроводить ее в такое место, где она сможет увидеться со своим мужем… — дама бегло улыбнулась Рэнду, — наедине.

Алексис сдвинул брови и покачал головой.

— Я не говорил ничего подобного.

— Вы сказали — Борлофф? — повернулся Рэнд к даме. Та кивнула. Рэнд перевел взгляд на Алексиса. — Борлофф — предатель. Человек, с которым он был связан в Лондоне, Стрижич, пойман и признался во всем. Что, собственно, и задержало меня. В утро нашего предполагаемого отъезда мне сообщили об этом, и я счел необходимым допросить его лично.

— Борлофф? — На лице Алексиса отразились изумление и недоверие.

— Стрижич сказал, что Борлофф действовал по приказу Валентины, как вы и предполагали.

— Причастность Валентины к политической интриге меня не удивляет, хотя ваша информация дает мне повод применить к ней меры, которые та заслужила. Но граф… — Алексис глубоко вздохнул и покачал головой. — Я знаю его всю жизнь и доверял ему безоговорочно. Я привык считать его… — он невесело усмехнулся, — своим другом.

— Ваше высочество! — К ним приблизился паж с расстроенным лицом. — Граф Борлофф просил передать это вам сразу же после приезда вашего кузена. Мне такое поручение показалось несколько странным, но… — Юный придворный беспомощно покачал головой и протянул запечатанный конверт.

Алексис быстро вскрыл его и пробежал письмо глазами, затем взглянул на Рэнда.

— Валентина покинула двор. Борлофф требует беспрепятственного прохода через границу. В случае, если ему помешают, он угрожает…

— Чем? — резко спросил Рэнд, уже предвидя ответ.

— Убить вашу жену, — лаконично произнес Алексис.

— Джоселин снова похитили? — недоверчиво воскликнул Ричард.

— Как бы это ее снова не прогневало, — пробормотал Томас.

— Если она останется в живых, — резко оборвал его Рэнд.

— Капитан! — обратился Алексис к офицеру охраны. — Поставьте ваших людей у всех выходов из дворца, а остальные пусть обыщут северное крыло. Необходимо осмотреть каждую комнату, особенно те, которыми давно не пользуются. Помните, что большинство комнат соединены друг с другом замаскированными под панели дверями. Может, удастся перехватить их прежде, чем они покинут дворец. Если они выберутся наружу, к графу не подобраться незаметно. Вы и все остальные пойдете со мной. — Принц посмотрел на Рэнда и продолжал: — Этот дворец перестраивался бессчетное число раз, и многие покои здесь не просто сообщаются между собой — старая часть здания испещрена потайными дверцами, ведущими в туннель, который спускается в подземный ход, выходящий в лес. Это, пожалуй, единственный путь, которым можно скрытно покинуть дворец. К счастью, хотя потайные дверцы есть в большинстве комнат, в подземный ход ведет всего дюжина или около того. О них известно считанным людям, включая меня.

— Борлофф, я полагаю, входит в их число? — спросил Рэнд.

Алексис кивнул и прерывисто вздохнул.

— Я никак не мог подумать…

Рэнд направился к двери.

— Тогда не будем мешкать.

— Рэнд! — Алексис удержал его за руку и посмотрел ему прямо в глаза. — Я не могу позволить, чтобы Борлофф добрался до границы. Вы понимаете? Не могу дать ему уйти.

— Чего бы это ни стоило? — Рэнд в упор взглянул па своего кузена и, прочитав в его глазах решимость и искреннее сожаление, понял, что у них с Алексисом гораздо больше общего, чем он полагал. Каждый из них готов был на все ради благополучия своего государства, на какие бы личные жертвы при этом ни пришлось идти. Но Рэнд не собирался уступать без борьбы. Он сжал руку Алексиса и ответил так же твердо:

— Тогда мы должны позаботиться о том, чтобы до этого дело не дошло.

Глава 21

Джоселин потеряла всякое представление о времени и пространстве. В поисках выхода она блуждала по извилистому туннелю, возможно, не один час. Пол под ногами был неровным, с потолка свисала паутина, которую она уже устала отряхивать с волос. С одной стороны коридора тянулась стена, сложенная из грубого неотесанного камня, с другой — обшитая деревянными панелями. Джоселин рассудила, что вход во дворец, скорее всего, расположен за этими панелями, иногда она останавливалась и прикладывала к ним ухо в надежде услышать голоса. Но до сих пор не услышала никаких звуков, кроме тихого шуршания маленьких лапок. Она пыталась не думать о том, каким существам они могли принадлежать, но в голове то и дело всплывало слово «крысы».

Джоселин сознавала, что разумнее всего было бы оставаться на одном месте, но страх гнал ее вперед. Стоило остановиться, как ее охватывала паника. Однако уже начинала давать о себе знать и усталость.

В одной руке Джоселин сжимала пистолет, в другой, вытянутой вперед, — громоздкий фонарь и чувствовала, что ей едва хватает сил бороться с растущим отчаянием.

Найдет ли ее Рэнд? Найдет ли ее кто-нибудь?

Она постаралась сосредоточиться на мыслях о муже и ожидающем их счастливом будущем. Но столкновение с вероломным графом и его подлые речи не выходили у нее из головы. Разумеется, все сказанное им — ложь. Что бы в конечном счете ни решил Рэнд относительно Авалонии, он не откажется от Джоселин. Он любит ее, он сам ей это сказал.

Но разве не Англия стояла для него всегда на первом месте? И разве ради победы своей страны он не рисковал жизнью? Если Рэндалл Бомон решит, что его настоящая родина — Авалония, разве чувство долга и ответственность не повелят ему поставить на первое место интересы страны?

Нет! Джоселин решительно прогнала эту мысль, вызванную усталостью и пережитым потрясением. В этом жутком туннеле ей понадобятся все ее силы, все умственные способности. Она во что бы то пи стало должна отсюда выбраться.

Джоселин свернула за угол и остановилась как вкопанная, сердце ее ушло в пятки.

— А я все гадал, когда наконец вы доберетесь сюда. — Футах в десяти от нее, едва попадая в отбрасываемый фонарем круг света и в поле ее слабого зрения, небрежно прислонясь к стене, стоял граф Борлофф.

— Простите, что заставила себя ждать. — Слова прозвучали на удивление спокойно и ясно, и звук собственного голоса придал Джоселин храбрости.

— Ваши дела плохи, принцесса. — Граф неторопливо выпрямился. — У меня трещит голова и чертовски болит рука, в таком состоянии я решительно не расположен к терпению и снисхождению.

— Еще раз приношу свои извинения.

— А теперь… — Его голос зазвучал жестко, и он шагнул к ней. — Если вы отдадите мне пистолет, мы наконец-то сможем двинуться в нужном нам направлении.

Джоселин отступила.

— Для умной женщины, какой вы меня считаете, это было бы большой глупостью.

— Бросьте, все равно стрелять в меня вы не станете. — Он сделал еще один шаг, а она продолжала пятиться. — Я прекрасно вижу, что вы его едва удерживаете. Вы не сможете одновременно светить себе фонарем и стрелять.

— Похоже, мне остается только одно… — Она быстро поставила фонарь на землю и, схватив пистолет обеими руками, прицелилась негодяю прямо в сердце. — Вы правы — так гораздо удобнее.

— Браво! Мне следовало этого ожидать. — Борлофф рассмеялся, и хохот зловещим эхом прокатился по туннелю, вызвав усиленное шуршание невидимых существ. Джоселин невольно вздрогнула. — Вы не могли не заметить, что масла в фонаре осталось совсем чуть-чуть. Когда он погаснет, обезоружить вас мне не составит труда. Я не боюсь ни темноты, ни ее обитателей. — Его глаза жутковато блеснули в полумраке. — А вы?

— Я — нисколько, — солгала она, смутно отмечая, что шуршащие крошечные лапки подступают все ближе.

— Мы, конечно, можем подождать, пока фитиль догорит, но разумнее с вашей стороны будет отдать мне пистолет сейчас и избавить себя от неприятных ощущений. — В его голосе зазвучал металл. — Я вовсе не склонен церемониться с вами!

— Я обязательно выстрелю! — Джоселин изо всех сил пыталась унять дрожь в руках и голосе. Пламя в фонаре тем временем задрожало, свет померк, по стенам заметались фантастические тени.

— Сомневаюсь, что сможете…

Тут он замолк, и Джоселин отчетливо расслышала приближающиеся шаги существ гораздо более крупных, чем крысы.

— Рэнд! — крикнула она изо всех сил. И в это мгновение фонарь потух.

Ее окутала непроницаемая тьма. И в следующий миг на нее обрушилось тяжелое тело, сбило с ног, прижало к земле. Пистолет вылетел из руки Джоселин и выстрелил. Ногу обожгло словно кипятком.

Раздались громкие голоса, и неожиданно со всех сторон ее окружило множество фонарей. Сильные руки подняли Джоселин, рядом появилось взволнованное лицо Рэнда. Она посмотрела на него широко открытыми глазами и сказала первое, что пришло ей в голову:

— Почему тебя так долго не было?

Спустя каких-нибудь полчаса Джоселин полулежала на обитой шелком кушетке в своем будуаре. Врач, который промыл, обработал и перевязал рану на ноге, объявил, что она не особенно серьезна. Болело, правда, довольно сильно, но это не имело никакого значения. Рэнд, наконец, был с ней.

С удивлением Джоселин узнала, что вместе с мужем приехали Ричард и Томас. Все они стояли в дверях рядом с Алексисом и беседовали с доктором. Рэнд поймал взгляд Джоселин, подошел к ней, присел на краешек кушетки и взял ее за руку. Несмотря на то, что Джоселин столько всего собиралась сказать ему, о стольком расспросить, ею овладела странная робость, и она никак не могла подыскать нужные слова. Она поняла вдруг, что врозь они были дольше, чем вместе.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Рэнд вежливо, словно тоже не знал, с чего начать разговор.

— Неплохо, спасибо за заботу, — ответила она скованно. — Конечно, меня похитили, пинали ногами…

— Этот мерзавец пинал тебя ногами? — В глубине темных глаз вспыхнул гнев. — Мне следовало пристрелить его на месте.

— Возможно, — ответила Джоселин сдержанно. — Но пусть нам обоим этой принесло бы удовлетворение, правильнее будет предоставить Алексису разбираться с ним. То, что я вся в синяках, что я заблудилась и ранена, дело рук только графа Борлофф!

— Пуля, должно быть, попала в стену, и тебя ранило каменным осколком. Борлофф пострадал сильнее, — усмехнулся Рэнд. — Некоторое время он будет испытывать неудобства в положении сидя.

— Это хорошо, — прищурилась Джоселин. — Поскольку ты сохранил ему жизнь, приятно знать, что она будет не слишком комфортной.

— Это еще пустяки. Ему придется предстать перед…

— Рэнд! — Она с трудом выпрямилась и, набрав в легкие воздух, заглянула мужу в глаза. — Почему ты так задержался?

— Джоселин, туннель очень длинный и закручен, как спираль, а мы понятия не имели, в каком месте Борлофф…

— Я не об этом, — нетерпеливо затрясла она головой. — Почему ты так долго добирался до Авалонии? Я уже начала думать, что ты не веришь мне, не любишь меня и… — Она неожиданно всхлипнула, что все между нами было ложью.

Он твердо взглянул ей в глаза.

— Я говорил тебе только правду.

Они долго смотрели друг на друга, затем Рэнд порывисто привлек жену к себе и прильнул к ее губам. Он сжал ее крепко-крепко, и ей захотелось навсегда остаться в его объятиях. От него пахло мужчиной, лошадью, дорогой, и сейчас ей казалось, что нет на свете запаха чудеснее.

— Это добрый знак, — пробормотал Ричард. Рэнд нехотя оторвался от ее губ.

— Когда я вернулся домой и узнал, что тебя нет, страшно перепугался, что больше тебя не увижу. Никогда в жизни я так не боялся, до тех пор, конечно, пока мы не приехали сюда и не обнаружили, что Борлофф захватил тебя. — Он прерывисто выдохнул. — Вот когда я узнал, что такое смертельный ужас…

У Джоселин сжалось сердце.

— Прости, что я уехала. Я ничего не могла объяснить тебе.

— Я так и понял. — Рэнд покачал головой. — С того момента, как увидел твой перстень…

— Ты привез его с собой?

— Да. — Он с улыбкой выпустил жену из объятий. Джоселин протянула руку, Рэнд достал из жилетного кармана перстень и надел ей на палец. — Больше никогда не снимай его.

— Никогда! — просияла она. — Если только не понадобится сообщить тебе, почему я…

— Больше в этом не возникнет надобности, — сообщил он тоном, весьма напоминающим приказной. Но на сей раз Джоселин оставила это без последствий. — Смотри, что мы нашли в туннеле.

Он достал из того же жилетного кармана очки и протянул Джоселин, которая их тотчас надела. Рэнд внимательно вгляделся в ее лицо и наморщил лоб.

— Мне, конечно, очень хочется узнать — как это Алексис уговорил тебя поехать с ним?

— Пригрозил, что убьет тебя, — пожала плечами Джоселин.

— Что?! — воскликнул Рэнд.

— Я бы сказал, неважная шутка, — пробормотал Томас. Она и не заметила, как мужчины подошли и встали рядом.

— Не слишком красиво с его стороны, — добавил Ричард.

Рэнд схватил Джоселин за плечи и впился в нее взглядом.

— Ты должна была немедленно рассказать все мне! Уж я бы знал, как поступить.

— Но я не могла… — неуверенно улыбнулась она. — Не могла так рисковать. В тот раз была моя очередь спасать твою жизнь, дорогой мой супруг.

Рэнд некоторое время молча смотрел на нее, затем медленно покачал головой.

— Мне следовало догадаться, в чем дело.

— А мне необходимо было, чтобы вы приехали в Авалонию, — напрямик заявил Алексис.

Рэнд круто повернулся к наследнику.

— Неужели вы и впрямь убеждены, что мое присутствие здесь стоит затраченных вами усилий?

— Не знаю… — Алексис провел рукой по волосам, и на мгновение Джоселин увидела в нем самого обыкновенного человека, взвалившего на себя тяжелое бремя ответственности. — Публичное разоблачение предательства принцессы Валентины и графа, конечно, сыграет свою роль, а что касается прочего — время покажет.

— Тебе придется ему помочь, — убежденно сказала Джоселин Рэнду.

— Помочь ему? — Рэнд с шумом выдохнул. — С какой стати? Он похитил тебя и угрожал убить меня.

— Это вряд ли способствует приобретению друзей, — негромко проговорил Томас, обращаясь к Ричарду.

Джоселин сделала вид, что не расслышала.

— Мне известно, как он поступил, и в этом он был не прав.

— Вот как, не прав? — Рэнд вскинул брови.

— Весьма не прав, — подтвердила она.

— Тогда ответь мне, дорогая женушка, почему я должен помогать кузену в чем бы то ни было после всех его сомнительных поступков?

— Я знала, что ты так скажешь, и очень серьезно над всем этим размышляла. — Джоселин смело встретила взгляд мужа. — И могу привести тебе несколько причин, по которым следует ему помочь. — Она загнула один палец. — Прежде всего, нравится тебе это или нет, он твой кузен. Вас связывают узы крови. А если я не ошибаюсь, кроме твоей матери и Найджела, у тебя не слишком много родственников, ты не можешь позволить себе разбрасываться ими. Во-вторых… — Она загнула второй палец. — И снова, нравится тебе или нет, но это маленькое королевство, которое никогда тебя не интересовало, — тоже твоя родина. Это такая же правда о тебе, как и все остальное. Твой дед погиб за эту страну, твой прадед был здесь королем. А до сегодняшнего дня ты даже не желал учитывать этот факт. Но теперь ты понадобился здесь. Если ты даже ничем больше не обязан своим предкам, то этим все-таки обязан. Это во всех отношениях твой прямой долг. — Едва Джоселин произнесла эти слова, как тут же испугалась, не совершила ли ошибку. Что, если Борлофф был прав и это заставит Рэнда… Но нет. Она решительно отмела прочь коварную мысль. — И еще потому… — она вскинула подбородок, — что я считаю — это будет правильно.

Рэнд молча смотрел на жену.

— Веский аргумент, — пробормотал Томас.

— Вот не думал, что она на такое способна, — негромко произнес Ричард. — Горжусь тобой, сестренка.

— Благодарю. — Джоселин, затаив дыхание, взглянула на мужа. — Ну что же, Рэнд?..

Бомон с покорным вздохом повернулся к Алексису.

— Чего конкретно вы от меня ждете? Чтобы я сражался с крестьянами? Повел в бой армию?

— Дорогой мой кузен! — возмущенно фыркнул принц. — У нас сейчас девятнадцатый век. Дом Пражински правит не только по принципу престолонаследия, но и по воле народа. Мы должны обратиться к народу.

— Какой вы прогрессивный правитель, — пробормотав Рэнд.

— Очень прогрессивный, — кивнула Джоселин, — Разумеется, ты нужен ему вовсе не для того, чтобы сражаться с крестьянами, что за смехотворная мысль! А в том качестве, в каком нужны были бриллианты, которые он искал. Идея на самом деле очень проста. — Она сосредоточенно сдвинула брови. — По-моему, мне всегда удобнее размышлять на ходу. Ты не против, если я встану?

— Нисколько. — Рэнд слегка улыбнулся и помог ей подняться. Джоселин взяла его под руку и прошлась вместе с мужем по комнате. Нога ощутимо ныла, но ходить это не слишком мешало. — Я начала говорить о том, что ты представляешь третью ветвь королевского дома Пражипски. Если вы с Алексисом объединитесь, люди станут думать, что королевская семья по-настоящему сплоченная и дружная и заслуживает того, чтобы ими управлять. Людям необходимо доверять своим правителям. Когда они увидят вас вместе, встретятся с вами, поговорят или что там задумал Алексис, всякое недовольство, которое постарались посеять Валентина и Борлофф, уляжется, распри прекратятся. — Она сопроводила свои слова убедительным жестом. — Это гораздо более символично, чем все остальное, и связано надежнее, пусть чисто внешне, с традициями и монархической преемственностью. Но в действительности это дело политическое, как и все прочее в наши дни. Все очень напоминает борьбу за парламентскую монархию, по крайней мере так я это понимаю…

Внезапно она осознала, что все четверо мужчин смотрят на нее с одинаково изумленным выражением. Джоселин остановилась и обвела их взглядом.

— Что случилось?

— Наверное, все дело в этих очках, — осторожно предположил Ричард.

— Интересная мысль, — улыбнулся Алексис.

Томас широко раскрыл глаза.

— Кто мог знать, что она на такое способна?

— Я, — решительно заявил Рэнд и привлек Джоселин к себе. — Хорошенькая, с длинными ножками и головой на плечах, — прошептал он ей на ухо. — Я в самом деле счастливый человек.

— Это верно, — улыбнулась ему Джоселин.

Алексис откашлялся:

— Если вы закончили, пора приступать к делу.

— Как, сразу?! — Джоселин высвободилась из рук Рэнда и взглянула на Алексиса, не скрывая разочарования. — Сию минуту?

— Мне жаль нарушать ваше воссоединение, но нам в самом деле следует отправляться не мешкая, — отрывисто произнес Алексис. — Назначены встречи в разных концах страны, которые мы в ожидании вашего мужа были вынуждены откладывать. Дополнительная проволочка только осложнит дело.

— Неужели у нас даже нет времени, — она бросила на мужа невинный взгляд, — быстро принять ванну?

Рэнд с трудом удержался от смеха.

— Первая встреча состоится в городе в часе езды отсюда. Ваш супруг сможет принять ванну и переодеться там. — Алексис окинул Рэнда взглядом. — Я приготовил подходящую одежду.

— Вы обо всем позаботились!

— Рэнд внимательно посмотрел на него. — Откуда вы знали, что я соглашусь?

— Я и не знал, — улыбнулся Алексис.

— Это она знала.

Томас толкнул локтем Ричарда, и брат Джоселин выступил вперед.

— Мы поедем с вами.

— Зачем? — нахмурился Алексис.

— Мы полагаем, это в интересах Рэнда. — Томас скрестил на груди руки. — Ведь вы грозились убить его.

— Он грозился приказать убить его, — заметила Джоселин. — Это не совсем одно и то же.

— Ну хорошо, — вздохнул Алексис. — Можете ехать с нами, если хотите.

Брат и зять Джоселин обменялись улыбками.

— Ну уж если они едут, я и подавно поеду, — заявила Джоселин.

— Нет! — одновременно воскликнули все четверо с разной степенью категоричности.

Она подбоченилась.

— Почему нет?

— Время очень неспокойное. И хотя я не предвижу никаких неприятных неожиданностей, вам было бы благоразумнее остаться во дворце, — покачал головой Алексис.

— Джоселин! — Рэнд двумя пальцами приподнял ее лицо за подбородок. — Ты только имей в виду, что это не приказ, а просьба. Я не знаю точно, чего тут можно ожидать. По крайней маре теперь, когда Борлофф изолирован, я уверен, что во дворце тебе ничто не угрожает. Очень буду тебе благодарен, если ты останешься. Кроме того, ты ранена. Ты уже достаточно сделала.

Джоселин очень не хотелось уступать, еще больше не хотелось отпускать его, но нога и правда ее беспокоила, а остаться во дворце, где все называли ее принцессой, — в этом была немалая доля привлекательности. Она вздохнула, покоряясь.

— Как скажешь, ..

— Кроме того, — осторожно начал Алексис, — если вы поедете с нами, я не смогу использовать вашу безопасность как средство для обеспечения поддержки вашего мужа.

Рэнд сощурился, Ричард невольно сделал шаг вперед, Томас возмущенно вскинул голову.

— Ах, бросьте, ваше высочество, вам уже никто не верит. Рэнд! — Джоселин повернулась к мужу. — Он никогда не сделает мне ничего плохого и тебе тоже. Он не из тех принцев, которые на это способны.

Алексис досадливо нахмурился.

— Было бы неплохо, моя дорогая леди Бомон, если бы вы хотя бы раз отнеслись к моему положению и власти, которой я наделен, со всей серьезностью.

— Ах, оставьте, Алексис! Вы временами бываете просто несносны и жутко самонадеянны, но я уверена, что сердце у вас на месте. — И Джоселин обезоруживающе улыбнулась.

Рэнд проглотил смешок, Ричард фыркнул, Томас откровенно усмехнулся. Алексис не обратил на них внимания.

— Мы уезжаем всего на неделю.

— На целую неделю! Еще одна неделя… — В голосе Джоселин послышалось отчаяние, она поймала взгляд мужа. — Наверное, я была не права, и тебе не следует никуда ездить.

Рэнд засмеялся.

— Теперь отступать уже поздно. Не забывай, дорогая, ты сама указала мне, в чем состоит мой долг.

— Я знаю и мнения своего не изменила. Просто не предполагала, что нам еще так долго не удастся… — Она запнулась. — Сыграть партию на бильярде.

— В самом деле было бы неплохо сейчас заняться… бильярдом. — Выражение глаз Рэнда ясно сказало ей, что он ее прекрасно понял.

— Ну так отправляйтесь, если вам уже пора. — Она обвела комнату взглядом. Здесь, за исключением Найджела, собрались самые дорогие для нее мужчины. — И берегите друг друга. — Джоселин взглянула на Ричарда, на Томаса. — Поручаю мужа вашим заботам. — Затем обернулась к Рэнду. — А ты, я надеюсь, присмотришь за Алексисом. Положение и власть, о которых он постоянно твердит, делают его любимой мишеиыо для всякого рода сумасшедших.

Рэнд внимательно, со странным выражением вгляделся в лицо жены.

— Джоселин, но ты же… — Он перевел взгляд на Алексиса и снова посмотрел на нее, неуверенно и напряженно. — То есть ведь ты не… я хочу сказать…

— Алексис мне очень нравится. Может, это и странно звучит в нынешней ситуации, но мы стали друзьями. А ты, мой дорогой супруг… — Она подошла к мужу и обвила руками его шею. — …Был, есть и останешься моим единственным принцем.

— Мне будет очень трудно уйти от тебя. — Его темные глаза вспыхнули.

— А мне очень трудно будет тебя отпустить, — проговорила она глухо и страстно.

— Прежде чем я уйду, попрошу тебя пообещать мне кое-что.

— Все, что захочешь, — выдохнула Джоселин, зная, что сделает все для этого человека, и догадываясь, что и он сделает для нее все.

— Поклянись, что на этот раз, — уголки его губ поползли вверх в мрачной улыбке, — я найду тебя на том же самом месте, где оставил.