Невидимые тени

4

– Попробуйте салатик.

В тарелке Майи оказывается целая гора овощей. Она поднимает взгляд на рядом сидящего добродушного мужчину с веселыми карими глазами.

– Это мексиканский салат, его Ника откуда-то сдернула, мы все его обожаем.

– Спасибо, я уже сыта.

– Ну так не годится. А как же торт?

– Я сейчас тоже об этом думаю. – Майя старательно поддерживает тон разговора. – Места для него не осталось.

– А это значит, что надо прогуляться. Или потанцевать.

Майя, вздохнув, берется за вилку. Танцевать она категорически не хочет, а прогуляться… Она не готова вести беседы, какие бы то ни было. И ей необходимо проверить свою электронную почту.

– Паша, отстань от девушки. – Матвеев садится рядом с ней на освободившийся стул. – Майя, не хочешь пройтись к озеру?

– Да, я бы посмотрела, спасибо.

– Так пойдем.

Он поднимается и подает ей руку.

Конечно, она задержалась. Сначала делала маникюр и педикюр Валерии, потом сооружала ей прическу. Подоспевшей Нике тоже понадобился маникюр, от прически она отказалась наотрез – махнув рукой, заявила, что смысла в этой затее нет в принципе.

А потом в комнату, где Майя практиковалась в мастерстве, ввалилась компания – Лилька, наряженная в какое-то немыслимое голубое платье, ее мать, строгая, застегнутая на все пуговицы врач Лариса Михайлова, и малыш в джинсовом комбинезончике, который сразу же перевернул миску с водой, – шкодливый ангел, да. И пока вытирали воду, он умудрился стащить ножницы и поцарапаться ими, подняв оглушительный рев… в общем, когда кутерьма рассосалась, Майя чувствовала себя так, словно на ней камни возили, и подоспевший Матвеев, сокрушенно качая головой, предложил ей прилечь на тахту в комнате для гостей.

Из разговоров она поняла, что Максим приехал один и что у него есть сын Димка, а жены нет, и это отчего-то ее порадовало. Она украдкой рассматривала Димку, но сходства с отцом не было никакого, и она решила, что он пошел в свою мать – а вот где она, Майе спросить было неловко. Но то, что Матвеев один, ее обрадовало.

И, конечно же, ее никуда не отпустили. Валерия нашла в своем шкафу немыслимой красоты кофточку, и Майя, приняв душ, переоделась и причесала волосы. И чувствовала себя неловко за большим столом рядом с добродушным Пашей Олешко и Никиным сыном Мареком, очень красивым парнем, который трогательно ухаживал за ней, предлагая разные кушанья, а потом вдруг сорвался с места и убежал куда-то вместе с Димкой, сыном Матвеева. И она узнала, что такое мусака – невероятно вкусное блюдо из мяса и баклажанов, запеченных в нежном соусе.

Майя почти выучила, кто есть кто в этой компании, запомнила имена и степень родства, но ей все время казалось, что это одна огромная семья – взрослые и дети с видимым удовольствием общались между собой, и было видно, что знакомы эти люди очень давно и связывают их годы прожитых вместе событий.

А еще на празднике была куча малышей. Годовалые рыжие близнецы Максим и Ника, виновники торжества, оказались самыми спокойными. Наевшись каши, они принялись тискать медведя, потом залезли на диван и уснули. Но был еще Лилькин брат Юрик, который, казалось, ни минуты не сидел на месте, и еще одна пара близнецов – беленькие синеглазые девочки примерно его возраста, такие же живые и непоседливые. Кто из них Тина, а кто – Лина, выяснить оказалось совершенно невозможно, хотя их мать, высокая красивая женщина, которую звали Ольга, уверяла, что они совершенно разные, их нельзя спутать. И совсем добило Майю появление еще двоих близнецов, как оказалось, старших сыновей Ольги – тоже абсолютно одинаковых, высоких, очень стильных и взрослых. Такого количества близнецов она никогда не встречала.

– Да, семейка у нас большая. – Матвеев посмеивался. – Ничего, все вырастут, причем очень быстро. А у тебя есть дети, Майя?

– Нет.

– Ну, конечно, ты так еще молода. Ты сегодня спасла наш праздник. Когда хозяйка дома чувствует себя неуютно – это не праздник, а Валерия днем была в отчаянии. Я давно не видел ее такой расстроенной. Ты спасла положение, и благодарность наша огромна.

– Не особенно она расстроилась, что ты…

– Она была очень расстроена, поверь мне, я знаю ее достаточно, чтобы судить об этом. Валерия весьма сдержанная женщина, это Ника – как шальной ветер, эмоции фонтаном, а Валерия – нет, она такая… очень закрытая.

– Они обе очень милые.

– Я знаю. Майя, надеюсь, мы не нарушили каких-то твоих глобальных планов? Потому что ты вот так вдруг попала в наш сегодняшний водоворот, а тут неподготовленному человеку сложно.

– Нет, Максим. Все отлично, и я рада, что осталась – давно так не отдыхала, и люди очень приятные.

– Да. – Матвеев вздохнул. – Мы одна семья, и это уже навсегда. Несмотря на то, что родством связаны только мы с Никой. Ну, детей не считаем. Хотя и они между собой общаются совершенно по-родственному. И малышни родилось в последние годы… ну, ты сама видела.

– Да. Удивительно даже: такие взрослые старшие дети – и вдруг – малыши.

– Так уж получилось, ничего не поделаешь.

Озеро лежит за густым рядом старых деревьев. Оно небольшое, заходящее солнце, позолотив верхушки елей, все еще плещется в гладком водном зеркале. Вокруг выступают из воды синеватые валуны. Видимо, от них озеро и получило свое название.

– Красиво. – Майя восторженно распахнула глаза. – Я и не знала, что тут такое… читала о строительстве поселка, но не подозревала, как здесь красиво.

– Да, места тут замечательные. От Москвы далеко, но расстояние что от Питера, что от Александровска до этого места почти одинаковое. И земля хорошо раскупается, а мы, когда делали план застройки, учли все нюансы, ни одно дерево не было уничтожено. Дома и улицы постарались вписать в ландшафт.

– Получилось отлично. – Майя вздохнула. – А твой дом где?

– На соседнем участке, за деревьями не видно, в следующий раз покажу. – Матвеев дотронулся до ее носа. – Да ты озябла! Все, идем в дом. Там уже, наверное, торт подают. Мы допоздна не засиживаемся – дети маленькие, устают.

Они снова вернулись в дом, где проснувшиеся рыжие близнецы удивленно таращились на трехэтажный торт.

– Ну, первый рубеж пройден. – Алексей, Никин муж, крупный симпатичный мужчина, произносит тост. – Год – это не просто так. Это год, когда они из несмышленышей превратились в осознанных граждан.

Осознанный гражданин в зеленом бархатном костюмчике умудрился ухватить краешек скатерти и потянул – торт угрожающе накренился, и Алексей, бросив бокал, удержал его от падения.

– Максим! – Валерия разжала толстенькие цепкие пальчики ребенка. – Смотри, какая хорошая девочка – Ника. А ты?

– Видать, все-таки не судьба этому торту упасть. – Ника хихикнула. – Все, давайте его, наконец, порежем и съедим, пока снова что-то не случилось, никаких нервов уже не хватает сторожить его.

Она вооружилась лопаткой и ножом и стала накладывать ломти торта в протянутые тарелки.

– Майя! Где же Майя? – Никин голос выдернул ее из задумчивости. – Не зевай, вот, держи кусок, а то тут есть кому трескать торт, как примутся за него, ничего тебе не достанется, вы с Максом заслужили его попробовать, как никто другой. Столько мучений из-за него! В следующем году не буду я такой заказывать, ну его в пень. Столько волнений, а сейчас съедим, и никакого надрыва. В следующем году закажем просто большой… А лучше три – один большой и два поменьше, чтоб можно было составить их и получился один. И на большом – замок будет с башенками, на другом – озеро с кувшинками там всякими, а третий…

– Ника, остановись! – Валерия, хохоча, обняла подругу. – Мы этот еще не съели, а ты уже новый планируешь.

– Время быстро идет, Лерка. Смотри, Марек уже студент.

– Да. Но не слишком быстро, чтобы уж совсем незаметно выросли близнецы. Это был длинный год. Майя, как тебе торт?

– Спасибо, очень вкусно! – Она глотает тающий кусок безе. – Очень необычный.

– В «Восторге» все такое, что ни возьми – хоть десерт, хоть салат, хоть что. И всегда свежее. – Ника отложила лопатку и тоже взяла тарелку с тортом. – Ты должна обязательно прийти к нам в клуб. Арт-кафе «Маленький Париж» – на пересечении проспекта и улицы Сталеваров.

– Я знаю, где это.

– Ну, вот. Обязательно позвони мне, чтоб я была на месте, и я тебе покажу наше заведение. – Ника облизала ложечку. – Черт меня подери, Лерка, до чего же вкусный торт!

– Да, вкусный. – Валерия рассматривает Майю и веселится, глядя на ее замешательство. – Майка, не куксись. Ты теперь от нас никуда не денешься. К тому же маникюр ты делаешь отлично, и прически тоже.

– Я старалась. – Майя улыбается. – Мне хотелось сделать что-то такое… необычное.

– И тебе это удалось. – Ольга, высокая, в длинном струящемся платье, подошла совсем тихо. – Прическа очень тебе к лицу, Лера. И теперь я знаю, к кому обращаться, если мне будет нужен мастер. Майя, ты не против?

– Нет, конечно. Я, правда, визитки еще не заказала…

– Неважно, я запишу твой телефон. – Ольга оглянулась. – Где же сумочка?

– Оль, да я записала, потом тебе дам. – Ника берет Майину опустевшую тарелку. – У нас всегда так – налетим кучей, и все, пропал человек.

Они шутят, и Майе совсем не хочется уходить отсюда – так тепло ей среди этих людей, столько веселой кутерьмы, улыбок, дружеских шуток, детского восторженного визга, и… ощущение безопасности. Она вдруг поймала себя на том, что чувствует здесь себя в полной безопасности – а этого не случалось с ней уже очень давно.

– Мне пора уезжать.

Сказать это было непросто, но нужно – Майя понимает, что завтра снова на работу, снова день, полный забот, и кто знает, когда она освободится. Нужно уезжать прямо сейчас, пока ощущение безопасности не проникло в ее сознание окончательно, потому что за пределами этого дома, без этих людей, все совсем не так. Там другая жизнь, и ей нужно жить одной.

– Ты прямо как Золушка. – Ника хихикнула и легонько толкнула ее в бок. – Линяешь в самый разгар бала. Давай завтра в городе пересечемся, поедем к нам в кафе, я тебя угощу нашими фирменными пирожными.

– Я… я не знаю. – Майе очень хочется согласиться, но она одновременно боится этого. Слишком близко, слишком опасно. – Я до пяти часов работаю, потом мне на курсы, если только после семи.

– Я тебе позвоню и заеду за тобой. – Ника совершенно не замечает ее смятения. – Идет?

– Да… хорошо. Спасибо.

– Макс! – Ника перекрикивает людей в гостиной, сделать это непросто, но ее звонкий голос перекрывает шум. – Макс, ты где?

– Никуша, ты так кричишь, что слышно даже в Питере.

– Макс, Майе нужно домой. Давай собирайся, отвезешь ее.

– Сейчас. – Матвеев смотрит на Майю с улыбкой. – Никуш, я сюда возвращаться не буду, поеду прямо к тебе, Димку тоже возьму.

– Димку мы с Лешкой привезем, дети что-то затеяли на озере, пусть оторвутся. А твои родители здесь ночевать останутся, комната есть свободная.

– Ладно. – Матвеев смотрит на Майю. – Готова?

– Там… рюкзак мой, и вот блузка… надо вернуть.

– Забудь. – Валерия с усмешкой смотрит на нее. – Я тебе ее дарю. Купила, соблазненная ее красотой, да только не идет мне она нисколько, а на тебе сидит словно влитая. Ника, надо бы тортика ей с собой положить и остального.

– Я тоже об этом думаю, Лер. Корзину бы найти…

– В шкафу под лестницей корзины были.

– Ага, точно. Ладно, подождите немного.

На слабые протесты Майи никто не обращает внимания. Ее снаряжают домой так, словно она едет не за сорок километров, а как минимум на Сахалин.

– Макс, корзинку донесешь до самой двери. – Ника поправляет брату воротник. – Майя, завтра я перезвоню тебе, не забудь.

– Да, спасибо.

Она усаживается в машину, где на заднем сиденье уже лежит ее рюкзак и стоит корзина с тортом и прочими вкусными вещами, которые Ника сочла нужным упаковать ей с собой. Майе неловко, но одновременно очень приятно, она отлично провела время, а что на курсы сегодня не попала – не страшно.

Матвеев ведет машину осторожно, вот только молчание немного затянулось. Он не знает, о чем говорить с этой женщиной, такой молодой и неожиданно беззащитной. Он заметил и ее неловкость, и настороженность, ему хочется защитить ее, но вот от чего? От жизни? От врагов? Он ничего о ней не знает, и по какому праву?.. Но расставаться с ней он совершенно не хочет.

– Я видел твой дом. Забавная конструкция.

Это как раз то, о чем он может говорить с кем угодно, то, что ему всегда интересно.

– Да, мне тоже очень нравится. – Майя улыбнулась. – Но когда я туда поселилась, это была просто свалка мусора. Там много лет никто не жил. А я привела квартиру в порядок, теперь на очереди чердак.

– А что там?

– Тоже фактически свалка. Туда жильцы годами стаскивали хлам, который им было жаль выбросить, ну и накопилось за все годы под потолок почти. Я планирую все выбросить – правда, пока не знаю как. Понимаешь, в моем подъезде старухи в каждой квартире, они живут там с момента постройки дома – а если они скажут, что это их хлам… Не хочу скандала.

– Думаю, в этом вопросе я смогу тебе помочь – и с удовольствием помогу, если ты мне позволишь.

– Но как? Это же…

– Это ерунда. – Матвеев рад, что есть отличный повод снова повидать Майю. – Просто поверь мне на слово, и оглянуться не успеешь, как вместо чердака у тебя будет еще одна комната. Или что ты там хочешь соорудить.

– Я пока не думала. Надо для начала убрать оттуда хлам.

– Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик, я сейчас донесу корзину до квартиры, мы поднимемся на твой чердак, и я сам посмотрю. Договорились?

– Да. Но… время…

– Это – мое время, и уж своему-то времени я полный хозяин.

Город уже зажег огни. Сентябрьские вечера обычно прохладны и пахнут влажным асфальтом, но длинные, как летом. Матвеев проехал дамбу, влился в поток машин на проспекте, потом свернул на бульвар и, проехав мимо ряда кафе и ресторанчиков, затормозил у дома с башенкой, въехал во двор и припарковался. Фонари желто-оранжевыми огнями освещали тротуар и машины, стоявшие рядом.

– Ну, идем.

Майя потянула с сиденья свой рюкзак, Матвеев взял корзину со снедью, закрыл машину и посмотрел на Майю. Она молча зашагала вперед. Они прошли под окнами высокого первого этажа, и Максим отметил, что его спутница старается держаться поближе к стене.

– Сейчас открою…

Она достала из кармана куртки связку ключей, пискнул, открываясь, электронный замок, и они вошли в освещенный подъезд. Майя стала очень быстро подниматься по лестнице, и Матвеев понял, что она спешит, чтобы не попасться на глаза соседям. Он молча стал подниматься за ней, отметив про себя чистоту подъезда и цветы на подоконниках.

К ее двери вела узкая лестница, и, ступив на нее, Макс почувствовал, как Майя расслабилась. Он молча удивился тому, насколько пребывание во дворе и на лестнице напрягает ее. Словно она чего-то боится. Но спросить он не мог, ему не хотелось показаться назойливым. Захочет – расскажет сама.

– Вот, проходи, пожалуйста.

Он переступил порог квартиры, где Майя уже зажгла свет. Ему еще днем было любопытно, какое же помещение может быть в этой странной башенке, но то, что он увидел, поразило его.

Квартира сияла. Передняя, довольно просторная, выкрашена в цвет слоновой кости, точечные светильники, расположенные по периметру потолка, дают уютный свет. На небольшом полукруглом столике у стены – букет каких-то желтых цветов, Матвеев не сразу понял, что цветы ненастоящие, настолько искусно они сделаны.

– Проходи в комнату, садись.

Майя говорит это из кухни, куда она унесла корзину. Матвеев снимает обувь и проходит. Ему интересна и сама комната, и то, как хозяйка ее обустроила. Многое можно сказать о человеке, просто посмотрев, в какой квартире он живет. Матвееву интерьер всегда говорил о незнакомцах больше, чем внешность, одежда или слова.

Комната большая, с альковом, куда поместилась двуспальная кровать, застланная белым покрывалом, затканным золотистыми цветами, поверх которого таращится стеклянными глазами забавный ягуарчик. То, что это именно котенок, а не взрослый зверь, заметно сразу.

Сияющий паркет тоже явно старый, но отреставрирован идеально. На полу белый ковер с желтыми цветами, в кресле у стены сидит большая фарфоровая кукла в кружевном белом платье с золотистым пояском и золотистой сумочкой, привязанной к руке. Простенок занимают полки с книгами, и книги эти частично написаны по-английски, а те, что по-русски – старые детские, или еще советские – Матвеев с удовольствием заметил среди них трехтомник Марка Твена и «Похождения бравого солдата Швейка» Гашека. Здесь же новое издание «Мастера и Маргариты» Булгакова. Остальные авторы ему ничего не сказали – Теккерей, Эмерсон, Китс, Рекс Стаут, Энн Райс, Лоуренс, Шолом Алейхем. Впрочем, о последнем он что-то слышал… Матвеев, читающий много специальной литературы, вдруг почувствовал себя необразованным дикарем.

– Ты все эти книги читаешь?

– Да. Эти книги я хочу иметь дома. – Майя вышла из кухни, неся в руках опустевшую корзинку. – Вот, заберешь сразу, чтоб потом не забыть.

– Майя, это мелочи. А вот квартира отличная. – Он рассматривает комнату. – Красиво у тебя.

– Спасибо, я старалась.

У стены стоит горка с посудой, тоже белая. Матвеев с удивлением рассматривал отлично сохранившийся чайный сервиз выпуска сороковых годов прошлого века, фарфоровые статуэтки советских времен, все в идеальном состоянии, несколько явно антикварных шкатулок, старинное Евангелие. Подойдя ближе и присмотревшись, он понял, что горка с полками – самодельная, и цвет ее подобран хозяйкой идеально.

– Это же…

– Я же говорила, что сделала все сама. – Майя вздохнула. – Если покупать или нанимать мастера, дорого получается, а если в Интернете посмотреть, то можно и самой научиться. Здесь только сантехнику и электропроводку делали специалисты, остальное моих рук дело.

– Все?!

– Да. – Майя улыбнулась, и Матвеева бросило в жар от ее улыбки. – Ничего сложного в этом нет, я в Интернете посмотрела, там много разных роликов, что и как делать. Хочешь, кухню покажу?

– Конечно.

Кухня выдержана в том же стиле, что и вся квартира – никакого модерна, только классика. Белый кафель с кантом из маков, белая занавеска, украшенная воланом из белого в маках шелка, белый эмалированный чайник, тоже в маках, и мебель цвета топленых сливок.

– Красиво. Очень стильно, и вообще… Ты любишь маки?

– Люблю. – Майя тронула пальцем округлый бок чайника. – Это цветы, которые вянут практически сразу, как только их сорвали. Нет, есть более стойкие сорта, но они искусственно выведенные, а дикий мак, самый простой, – завянет у тебя в руке, только сорви его. Свободный цветок. Понимаешь? Не живет в неволе, не тешит взгляд своего убийцы. Хочешь им любоваться – дай ему расти на свободе, сорвал – все, красоту свою он тебе не отдаст. Ты понимаешь?

– Да.

Матвеев смотрит на тонкий профиль Майи, на ее длинную шею и понимает, что пропал – эта женщина, такая нежная и вместе с тем твердая, нравится ему, нравится настолько, что он сам себя боится. После смерти жены он никогда не смотрел ни на кого так. Случались краткосрочные романы, начиная которые Матвеев уже заранее знал, что закончатся они ничем, и никогда не знакомил своих любовниц ни с Панфиловым, ни тем более с Димкой. И вот – Майя. Случайная знакомая, встреченная на стоянке супермаркета, а он не хочет уходить от нее, не хочет отпускать. Но и давить нельзя. Она, как дикий мак, не выживет в неволе.

– Очень красивая квартира. Просто не верится, что ты все сама! Ты молодчина, Майя! Это я тебе говорю как архитектор и как человек, разбирающийся в таких делах. Ты не пробовала учиться на дизайнера интерьеров?

– Я думала об этом. Вот парикмахерские курсы окончу и, наверное, пойду на дизайнерские.

– Обязательно! У тебя талант.

– Да ну… – Майя смутилась. – Скажешь тоже.

– Я талант вижу сразу. – Матвеев едва удержался, чтобы не дотронуться до ее щеки. – Я в этом бизнесе не последний человек и совершенно определенно говорю: у тебя есть и талант, и творческая жилка, и отменный вкус. Тебе не стоит тратить свое время, таская тележки в супермаркете.

– Да? – Майя усмехнулась. – Ты не все знаешь. Ладно, идем на чердак, если хочешь посмотреть. Я же вижу, что тебе любопытно.

– Конечно, любопытно. – Он вздохнул. – Я еще днем рассматривал твой дом и удивлялся, до чего странная конструкция. Ума не приложу, зачем надо было такое чудо сооружать.

– Тогда погоди, я фонарь достану.

Майя взяла небольшой фонарик, щелкнула кнопкой, проверяя, исправен ли, – конечно же, он оказался в полной исправности. И проверяла она больше для порядка, к которому у нее, похоже, была просто маниакальная страсть.

– А ключи от чердака?

– Ключи у меня. – Майя открыла дверь и выскользнула на лестницу. – Погоди, дверь закрою.

Заперев дверь, она двинулась к пролету лестницы, ведущей на чердак. На двери висел старый замок, и были врезаны еще два, современных. Зачем навешивать огромный амбарный замок поверх двух врезных, непонятно.

– Эти два я врезала сама. – Майя сняла замок и положила его на пол. – Чтоб дать понять здешним обитателям, что на чердаке им больше нечего ловить – у них есть общий, вход туда в соседнем подъезде.

– Так здесь всего четыре квартиры.

– Да. – Майя вздохнула. – И четыре старухи, которым сутки напролет нечего делать. Дети-внуки кто на работе, кто на учебе, сходятся под вечер, а эти целыми днями дома. Вот они и маются дурью между просмотрами сериалов. Уж ты поверь, я у них как под микроскопом. Входи. Пыльно тут, правда…

Скрипнув, дверь подалась, и Матвеев вошел. Свет фонарика выхватил из темноты какие-то ящики, подшивки старых журналов, сломанные стулья, в углу – шкаф с треснувшим зеркалом. Пыльно, душно, как и полагается быть на чердаке, старые балки, еще вполне крепкие, в паутине, но, даже несмотря на хлам, Матвеев понял – отличное помещение, и его можно соединить с квартирой внутренней винтовой лестницей.

– Если все это выбросить, поменять черепицу, вот здесь сделать окно, то получится отличная мансарда. – Матвеев с интересом рассматривает старый сундук. – Что там, внутри?

– Тряпки какие-то. – Майя вздохнула. – Я боюсь, что старухи заявят на все это права, и как тогда?

– Если заявят – отдадим, пусть забирают. – Матвеев взял у нее фонарик и навел на балки. – Крепкие, хоть и дерево… а здесь можно укрепить, и потолок если подвесной… а можно и так оставить, сделать в стиле старинного замка… нет, плохо, не будет сочетаться с помещением внизу, надо закрывать.

– Макс?

– В общем, я так это вижу. – Матвеев снова оглядел помещение. – Хлам выбросим, это дело недолгое. Черепицу надо менять, коммуникации протянем, не проблема. Можем сделать что-то типа будуара, а внизу будет гостиная: вместо кровати поставишь стол, например, шкафы для книг или же обеденный стол и стулья… в общем, что-то такое. А здесь будет спальня, большая. А можем оборудовать что-то типа спортивного зала, если хочешь.

– Нет, не хочу.

– Тогда однозначно спальня с ванной. Лестницу подведем снизу, из квартиры, а эту дверь уберем совсем. Потолок будет чуть ниже, чем внизу, но не особенно. Окна сделаем по типу мансарды – с двух сторон. Посмотрим, как лучше.

– Звучит отлично. – Майя вздохнула. – Только…

– Все, детали обсудим не здесь. Душно, давай спустимся, я увидел все, что хотел.

– Ага. Идем, надо руки вымыть, пылища.

Она открывает дверь, Матвеев выходит и наблюдает, как Майя тщательно запирает чердак.

– Замок-то огромный…

– Старый потому что. – Она запирает замок. – Но от него ключи есть у всех жильцов, а вот от этих двух ключи только у меня. Идем, грязно здесь и вообще…

Майя открывает дверь в квартиру и идет в кладовую – возвращает на место фонарь и оставляет где-то там связку с ключами.

– Хочешь чаю?

– Чаю? – Матвееву просто очень не хочется уходить. – Да, пожалуй что, и чаю.

– Ванная – там.

Ванная комната большая и чистая, как стерильная. Стены выложены кафелем, цветные вставки с тропическими рыбками и камышом создают ощущение простора. Белоснежная ванна, зеркало сияет, отражая свет.

– Красиво.

– Я старалась. – Майя улыбается. – Пришлось потрудиться, конечно, но результат того стоил.

– Ты и это сделала сама?!

– Конечно. – Майя улыбнулась. – Ты так смешно удивляешься. Идем чай пить, там торт Ника положила очень кстати.

– Нет, уволь, я обойдусь без сладкого. – Матвеев входит в комнату. – Вот, смотри: здесь можно пробить потолок и соорудить винтовую лестницу наверх. Декоративные кованые элементы, деревянные перила – будет красиво. А там, где сейчас кровать, можно сделать еще одно окно и поставить обеденный стол, стулья, буфет уголком, в том же стиле, что и…

Внизу слышится дикий крик – кричит женщина так, словно ее жизни лишают.

– Это кто-то из старух. – Майя смотрит на Матвеева округлившимися от страха глазами. – Надо посмотреть.

Она шепчет, ухватив его за руку, и он инстинктивно обнимает ее за плечи.

– Надо.

Слышно, как в подъезде захлопали двери, крик прервался, слышны голоса, шаги, в дверь Майи кто-то громко стучит, и Матвеев чувствует, как ей не хочется открывать, впускать в свой мирок то, что ломится в него извне. Он отчего-то понял только сейчас: вот эта башенка – ее крепость, ее мир, который она сама создала для себя, чтобы отгородиться от всего, что снаружи.

– Я открою. – Максим решительно отстранил ее от двери. – Майя, что бы там ни было, я не оставлю тебя наедине с этим. Я не уйду.

– Почему? – Она шепчет, глядя на него потемневшими глазами. – Ты ничего мне не должен.

– А просто так. Стой здесь, я сам открою.

Матвеев щелкнул замком, и стук прекратился. В открытую дверь видна сухонькая старушка с растрепанными волосами, одетая в синие тренировочные брюки и голубую футболку. Увидев его, она отшатнулась и прикрыла рот ладонью.

– Что случилось?

Матвеев закрыл собой дверной проем, отгораживая Майю от старухи.

– А… – Бабка от неожиданности попятилась. – А хозяйка где?

– Подожди, Макс. – Майя протиснулась мимо него и вышла на лестничную клетку. – Маргарита Леонидовна, что случилось?

– Раиса труп нашла в подвале.

– Труп?

– Ну, да, спустилась вниз, говорит – хотела банку варенья из своей секции достать, а она и лежит там…

– Кто?

– Женщина. Дворничиха, что соседний двор прибирает. Ты ее знаешь.

– Светка?

– Ну, да, Светка. Лежит, значит, прямо там. Вот я и…

– Так полицию надо вызывать, а не в чужие двери ломиться. – Матвеев возмущенно фыркнул и, взяв Майю за плечи, подтолкнул ее в квартиру. – Идем, малыш. Вы полицию вызвали?

– Вызвали. Но я же должна всех оповестить. А то ведь скоро полиция прибудет, а жильцы спать улягутся.

– Майя пока спать не собирается.

– Конечно, нет. Ведь вы, молодой человек, с ней пришли. – Соседка внимательно оглядела его. – Вот я и подумала, что…

– Напрасно. – Он в упор посмотрел на старуху, и она отвела глаза. – Полицию вызвали – и все, больше никаких телодвижений. Всего хорошего, мадам.

Конечно же, старуха придумала удобный повод, чтобы получше его разглядеть. Матвеев понимает это, как понял и то, отчего Майя так торопилась подняться по лестнице. Скучающие бабки кого угодно доведут до состояния перманентной паранойи.

– Идем, чай допьем – остыл уж небось. – Матвеев подтолкнул Майю в кухню. – Сейчас только Нике позвоню, а то они с Лехой меня уже потеряли, поди.

Но телефон ожил сам, и из него послышался звонкий возмущенный голос:

– Никуша, ну дай же мне сказать…

Матвеев кратко описывает случившееся, а Майя думает о том, что вся эта шумиха очень опасна для нее. И мужчина, который вот так просто закрыл ее собой от опасности, пришедшей извне, опаснее втройне. Потому что он очень ей нравится.

Слишком близко. Слишком опасно.