Невинный трофей для охотника

Глава 3.

Соня

– Так ведь? – я переспросила, глядя в глаза охотника.

Тусклое освещение не скрывало от меня хмурого выражения лица мужчины, он свел густые брови к переносице, поджал губы и блуждал по мне взглядом, будто оценивая, стою я его времени и усилий или нет.

С его коротких волос срывались капли и скатывались по высокому лбу, совершенно не беспокоя, я же периодически стирала влагу чистой стороной рукава куртки.

Свет фонаря подсвечивал массивную фигуру охотника со спины, делая ее еще более внушительной. Рядом с ним я казалась себе совершенно крошечной и беззащитной, букашкой, что он с легкостью разотрет между пальцев.

– Так, – ответил он коротко, но от тона, каким мужчина произнес единственное слово, вдоль позвоночника проступил холодок. – Ты говорила о каких-то живодерах? Кто они?

– С ними лучше не встречаться, – прошептала я, отступая в тень.

Охотник последовал моему примеру, сократил между нами расстояние:

– Расскажи подробней.

– А вы пришли за ними? – выпалила я и осеклась, чуть не сболтнув лишнего о сестре. – Живодеры приходят раз в неделю, иногда реже, – на воспоминание тело отреагировало нервной дрожью. – Им лучше не встречаться на пути, – я бросила короткий взгляд в сторону, где не так давно слышала крики, полные боли, и глумливое ржание.

– Думаешь, живодеры там? – охотник подошел вплотную ко мне.

– Да. Слышите?

– Ничего не слышу.

– Такая тишина только тогда, когда приходят они, – я шла на контакт, в надежде выжить, дать максимум информации, оказаться полезной: присутствие вооруженного, сильного мужчины рядом повышало шансы пережить набег роя в несколько раз.

– Сколько их?

– Я не знаю точно.

– Больше десятка?

– Думаю, да.

Единожды я видела рой собственными глазами. В этот момент они рвали жертву, отталкивая и бросаясь друг на друга, словно дикие псы. До тошноты гадкое зрелище, крики терзаемого, по которым невозможно определить, мужчина это или женщина, истеричный хохот, брызги крови, нечленораздельные выкрики, хруст и звуки, будто кто-то рвет лоскут ткани.

– Хм, – голос мужчины вибрировал прямо над ухом. – Покажи, где они могут быть.

– Нет, – вскрикнула я.

– Тс-с-с, – шикнул он и зажал мне рот ладонью, прижав к груди. – Ты же не хочешь привлечь их внимание? – я отрицательно покрутила головой. – И я не хочу. Веди, – он выключил фонарик и отпустил меня.

«Мы умрем!» – пронеслось в голове.

Что может противопоставить человек, пусть даже и охотник, десятку голодных вампиров? Я искоса взглянула на мужчину. Темная одежда, ботинки с высокой шнуровкой, широкий пояс со множеством навесных карманов, охотничий нож, по плечам спускалась кожаная кобура с тяжелым на взгляд оружием. Охотник шел удивительно тихо для человека его комплекции, ступал мягко, не переставая взглядом сканировать пространство. Но как бы он ни выглядел круто и внушительно, вряд ли один человек справится с обезумевшими живодерами.

– Смотри под ноги, – рыкнул он, выбросив руку передо мной, и взглядом указал вниз.

Буркнув: «Спасибо», я переступила смятую пластиковую бутылку и замерла. Мужчина прошел еще пару шагов, обернулся, вопросительно вскинув брови.

– Я не пойду, – я отступила, нарушая тишину треском пластика.

– Тише! – охотник небрежно дернул меня на себя. – Хочешь сдохнуть мучительной смертью?

– Вот именно, что не хочу, – шептала я, глядя ему в глаза. – Если вам нужно, идите сами, – дернула рукой. – Живодеры, скорей всего, еще на участке ребят. Там. Через две улицы крохотный дом из белого кирпича.

– Откуда такая осведомленность? – мужские пальца до боли сжали мое запястье. – За милым, невинным личиком все же скрывается чудовище? – он гадко хмыкнул. – Кого кормила? Их? – дернул головой.

– Никого! – испуганно я прошептала.

– Я похож на дурака? А это что? – собрал рукав куртки, открывая мое запястье со множеством шрамов. – Кого кормила?! Тех ублюдков? Так ты здесь выжила? Хотя можешь не отвечать. Во всех делах о пропавших проходит пацаненок, якобы попавший в беду и располагающий своих жертв к себе плаксивой историей. Я ведь тоже сначала принял тебя за паренька. Темная бесформенная одежда, джинсы, кеды.

– Нет, – из моих глаз покатились слезы, – я кормила сестру. Отпустите, мне больно, – потянула руку, жалобно заскулив. – Это Маша видела! Она видела сегодня живодеров, когда встречала меня с работы. Я освободилась поздно, не вернулась до захода солнца, – тараторила, превозмогая боль. – С заходом солнца мы всегда спускаемся в укрытие, туда, где вы нас нашли.

– А кто у нас Маша, не та ли фурия, что выскочила из вашего схрона? Скажешь, она тоже человек.

– Она вампир, – не стала отрицать очевидное.

– Рассказывай, – от боли перед глазами поплыли темные пятна.

– Ее и моих родителей обратили чуть больше год назад. Родители погибли в битве с оборотнями, а Маше удалось сбежать.

– Пока все складно.

– А потом началась охота, оборотни были повсюду: на улицах, на вокзалах, в магазинах, придорожных кафе, они долго выслеживали Машу, разгромили нашу квартиру, и мы с сестрой спрятались здесь.

– Очень похоже на правду, молодец.

– Но я и говорю правду. Вы мне сломаете руку, – я вцепилась в мужские пальцы, пытаясь их разжать. – Ни я, ни Маша никогда никому не навредили. Разве мы бы прятались, будь с живодерами заодно? Ой, – выдохнула. Хватка ослабла, и кровь хлынула к онемевшей конечности.

– А чем же Маша у нас питается?

– Мной! – я презрительно выплюнула, облизав соленые от слез губы. – Ясно? Она никого не убивала!

– Наивно так думать с твоей стороны, – шипел охотник, подхватив меня за подбородок.

Ивар

– А это не ваше дело, что я думаю, – малая фыркнула и дернула головой.

– Теперь мое. Одно в твоей истории не сходится.

– Что же?

– Что у тебя за работа, на которую берут ребенка? Вот тут ты и прокололась.

– Мне восемнадцать, и работа обычная, продавцом в “Транзите”, – девчонка произносит название ближайшего продуктового магазинчика у трассы.

– Складно врешь, – а внутри словно что-то оборвалось. Память некстати воскресила сцену из прошлого. В которой вот так же смотрела младшая сестра на вечно пьяного отца. Сжавшись под лестницей металлической горки, пряталась двухлетняя малявка с круглыми от страха и непонимания происходящего глазами, полными слез. Я даже не смог сдержать неуместного смешка, глядя в бездонную зелень. Тот же цвет, что и у Эли.

Давно я не испытывал этой тянущей боли. Я спрятал ее максимально глубоко, там, где жил доверчивый и храбрый белобрысый мальчишка, готовый в любую секунду броситься на защиту сестры и за нее получить отцовских оплеух.

Девчонка в очередной раз дернулась, но с чьим-то диким криком прижалась к моей груди.

– Хватит изображать невинность, – я оттолкнул.

– Это они, – шептала девчонка.

– Сюда.

– Вы идете прямо на них.

– Иду так, чтобы ветер бил нам в лицо. А теперь ни звука, – я отпустил запястье. – Я вернусь. Не советую бежать, – вместо моей руки девчонка вцепилась в ствол какого-то дерева и медленно опустилась, сев прямо на землю.

Звуки роя удалялись, и я шел на них, желая убедиться, что это не компания подвыпивших подростков, пришедших покуражиться, разбив стекла в убогих домах.

Обернулся, темнота поглотила девчонку.

Зачем я ее оставил?..

Не нужно себе врать и говорить, что ради собственной безопасности. Признай, что дал ей шанс сбежать.

Моя нога с мерзким звуком увязла в чем-то мягком и смердящем.

– Черт, – сглотнув моментально собравшуюся слюну, я стряхнул с носа ботинка светло-розовую ленту. Обувь впитала темную кровь и содержимое чьего-то кишечника.

Точно живодеры – девчонка дала им правильную характеристику.

– Нашел, – произнес вполголоса, плотно прижимая телефон к уху, осматривая небольшой участок. – Встреть князя у трассы.

Римма вышла с подветренной стороны спустя секунд тридцать, таща девчонку за руку.

– Шла за тобой. Я за князем. Избавься от нее до прихода Высшего. Девчонка будет только мешать, – вампирша подтолкнула ее ко мне.

Ну почему ты не ушла, пока была возможность?!

Стоит, беспомощно озирается. Вязаная шапка, уверен, что жутко колючая, темная куртка до худых коленей, обтянутых черными джинсами, и кеды, покрытые жижей. Глазастое недоразумение.

Как только рыжая скрылась, девчонка зашептала, прижав руки к груди:

– Я не буду мешать

– Нужно было бежать, когда у тебя был шанс.

– Нет, пожалуйста, – она перевела взгляд с дула пистолета на меня. – Я исчезну. Вы меня никогда не увидите. И я никому не расскажу о вас. Правда, – вместо того чтобы бежать, она шагнула и ухватилась за мое запястье. – Пожалуйста.

– Ты почему пошла за мной?

– Я думала, с вами безопасней, – малая всхлипнула.

И опять этот взгляд. Напоминающий, что когда-то я был человеком, полным сострадания, а не пустой оболочкой, собирающейся убить ребенка.

Девчонка опустила взгляд к ногам и отшатнулась, зажав ладонями рот.

– Боже, – закашлялась, подавляя рвотный рефлекс.

Согласись, Ивар, она не тянет на беспринципную тварь, что с легкостью приведет человека на закланье.

– Сейчас быстро и честно отвечаешь на мои вопросы. Ты меня поняла? – произнес я.

– Да, – девчонка активно закивала.

– Имя, возраст, место жительства. Без раздумий.

– Иванова Софья Алексеевна, восемнадцать лет, улица Мира, дом три, квартира двенадцать, – отрапортовала заикаясь. – А за-зачем вам?

Уверен, я еще пожалею об этом.

– Проверить хочу, что не лжешь, – опустил пистолет. – Слушай меня, Софья Алексеевна, восемнадцать лет. Возвращайся туда, где я тебя нашел. Беги вдоль лесополосы. Поняла?

– Да. А моя сестра мертва? Ваша подруга ее убила?

– Беги, я сказал, или присоединишься к сестре!

Девчонка бросила на меня настороженный взгляд и сорвалась с места, не задавая лишних «Что?», «Зачем?» и «Почему?». Это отличительная черта людей, привыкших выживать. Бежать по первой команде, спасать свою шкуру, а уже потом интересоваться, от чего.

Сейчас девочка перемещалась на удивление тихо и быстро. Словно крохотный зверек среди вальяжно развалившихся хищников.

Надеюсь, в этот раз ей хватит ума скрыться. Воспользоваться вторым шансом.

Обтерев подошву обуви о пожухлую траву, я вышел с огороженной территории. Тяжелый запах крови и человеческий смрад точно осядут на несколько дней в легких. «Это, наверное, старость» – хмыкнул про себя. Раньше не волновали ни вонь, ни этическая сторона моей работы. Все воспринималось как должное: заказ – деньги.

Крупные холодные капли дождя бодрили, я не позволил себе потерять бдительность, медленно двигался за роем. Их следы без проблем читались на влажной почве. Десяток разнообразных отпечатков обуви и кровавые напоминания о том, что это не просто толпа.

Приближение рыжей вампирши я больше почувствовал, чем услышал. Тело инстинктивно среагировало выбросом адреналина.

– Ну что? – Римма вынырнула из темноты. – Проблем с девчонкой не будет?

– Нет. Где князь?

– Он послал за тобой. Нам туда, – рыжая пересекла заброшенный участок и ускорилась, спускаясь вдоль улицы.

Рубашка вампира белоснежным пятном выделялась среди мрака и творившегося вокруг хаоса. Князь вальяжной походкой прохаживался по клочку земли, покрытому останками: где-то переступал, где-то мерцал, не желая пачкать обувь.

– Здесь не все, – я произнес, спустившись в пологую канаву.

– Я знаю, – Темный отвечал равнодушно. – Не хватает одного, – склонившись, он перевернул чье-то обезглавленное тело – Того, кто мне нужен. В их воспоминаниях я видел заброшенную двухэтажку у стадиона. Найдите и проверьте. Мне нужен обращенный мальчишка: худощавый, с русыми волосами и светлыми глазами. А это были лишь пешки. Контракт не закрыт. Уберите, – тело вампира пошло дымкой и исчезло, оставляя после себя серебристый шлейф.

– Уберите, – Римма верно передала интонацию Высшего. – Приступим?

Я сделал приглашающий жест и, выбравшись на пригорок, подтолкнул ногой женское тело. Вампирша без труда стаскивала тяжелые тела, услышав просьбу принести из машины канистру с горючим обернулась за пару минут.

– Где будем искать? – спросила Римма.

– Там, – кивнул я в сторону, куда предположительно удалялся рой. – Можешь пробежаться?

– Легко, а ты? – она отряхнула ладони.

Я открыл канистру:

– Отойди, – поливая бензином собранные останки вампиров, обошел их по кругу. – Я хочу еще раз осмотреть поселок.

– Ты ничего не найдешь, – фыркнула рыжая.

Дорожка огня, шипя, поползла по влажной земле.

– А я попробую.

– Как хочешь, – Римма безразлично пожала плечами. – До связи. Эй, – окликнула, – не задерживайся, если не хочешь попасться на глаза властям.

– Учту.

– Мог бы просто сказать спасибо.

К машине я возвращался по своим же следам. Шел не спеша, разглядывая трущобы. В первых предрассветных лучах низкие дома превратились в убогие шалаши из старого шифера и почерневшей древесины. Ветхие заборы накренились еще ниже. В каком же нужно быть отчаянии, чтобы жить вот так? И как долго здесь можно протянуть? Именно протянуть – просуществовать, а не прожить. Я лишь на секунду задержался у развилки дороги и свернул в проулок, в котором несколько часов назад встретил зеленоглазую девчонку.

Дверца холодильника так и валялась в нескольких метрах от узкого лаза. После дождя от кучи мусора стекали зловонные потоки перегнивших остатков.

– Так даже лучше, – я облегченно выдохнул, освещая пустую землянку. Останься малая в трущобах, без поддержки сестры погибла бы в первую же зиму.

Мне удалось отойти пару метров, когда за спиной что-то скрипнуло, и раздалось робкое:

– Я здесь.

Девчонка распахнула дверь шире и махнула рукой.

Да чтоб тебя, глазастая!

Я осмотрелся, почти бегом преодолел расстояние до вагончика и втолкнул ее внутрь:

– Ты почему не спряталась?

– Я подумала, тут безопасней, – шепчет и смотрит, словно ждет от меня что-то. – Пройдите, – протиснулась к двери, щелкнув металлической щеколдой.

Не протапливаемое, промозглое помещение, сырость, матрас, одеяло, скудный набор посуды и таз – это все, что окружало девчонку. И, подозреваю, здесь тот максимум, на который она сможет рассчитывать в ближайшее время, а, возможно, и всегда.

– А почему вы пришли? – спросила она с надеждой.

Да что ж ты еще и вопросы задаешь такие неправильные? Те, на которые я и сам не знаю ответа.

– Хотел убедиться, что тебе хватило ума уйти.

– Не хватило, – в зеленых глазах вспыхнула беспомощная злость. – Это самое безопасное место для меня. Тут хотя бы стены крепкие, – зашипела, кутаясь в грязную куртку.

А девчонка права. Оборотни вряд ли сняли наблюдение с квартиры ее семьи, те слишком упрямы, не забывают своих врагов долгие годы. А хуже оборотней могут быть только ушлые родственнички малой, что, скорее всего, успели оформить наследство и быстренько перепродать имущество.

– Идем, – подхватываю девчонку под локоть и открываю дверь.

– Куда?

– В ближайшее время тут все перевернут. Два растерзанных человеческих тела и еще с десяток обгоревших останков. Как думаешь, это привлечет внимание полиции?

– Живодеров больше нет? – она запнулась, засмотревшись на черный столб дыма. – Но мне некуда идти.

– Поживешь у меня. Когда все уляжется, сможешь вернуться.

– Вы шутите? – она вырвала руку.

– А похоже?

– Нет, – малая растерла нос ладонью.

– Слушай, если думаешь, что я хочу тебя убить, то, поверь, я не стал бы усложнять себе жизнь. И сделал бы это намного раньше.

– Я так не думаю, – поспешно заверила девочнка. – Но вы ничего не требуете взамен.

– Суп варить умеешь?

– Суп? Умею.

– Вот и отлично. Меняю твои кулинарные шедевры на кров и пищу.

– И никакого секса?

– Что?! – я не смог сдержать удивления. – Что в твоей голове вообще творится? В твоем мире все обменивается на секс?

– Нет! – вспыхнула малая.

– Вот и в моем нет. А теперь помолчи и закрой дверь вагончика, если не хочешь, чтобы растащили твои и без того скудные пожитки.

– Я просто не понимаю зачем это вам, – девочка поднялась по лестнице, торопливо накинула навесной замок.

– Я тоже.

– Меня зовут Софья. Можно просто Соня, – она старается не отставать, поспевая за моим размашистым шагом.

– Я помню, – я оттянул ворот водолазки. Насквозь промокшая одежда холодной коркой липнет к телу.

– А вас как зовут? – осмелилась спросить малая, когда мы подошли к автомобилю.

Я открыл багажник, скинул кобуру и мокрую куртку:

Девчонка последовала моему примеру: села в автомобиль. Без раздумий и сомнений.

– Мое имя Ивар, – произнес я. – Не страшно? – включил печку на максимум.

– А что мне терять? – Соня спросила слишком весело.

Я мог бы ответить: «Жизнь», – но промолчал.

Ранее утро и отсутствие пробок на дорогах позволили добраться домой к рассвету. Девчонка не спала и тревожно всматривалась в пейзаж за окном. Взглянула на меня, как только мы оказались во дворе типовой девятиэтажки.

– Что, ожидала увидеть крепость с высоким забором и воротами?

Она пожала плечами, вышла и ждала, пока я достану сумку из багажника.

– А вы вот так и ходите? – спросила шепотом.

– Как? – осмотрел, вдруг забыл снять охотничий нож или подсумок с патронами, но на поясе висел лишь фонарик. – Считай, что охранник вернулся со смены. Иди, малая. Я устал.

В лифте девчонка прижалась к дальней стенке и смотрела себе под ноги.

– Проходи, – я распахнул входную дверь. – Обувь и одежду сразу в ванную, я не люблю грязь.

Соня несмело входит и застывает. Приходится толкаться в узком коридоре, спотыкаясь о сумку со снаряжением.

– Ну. Ты что-то ждешь? Или тебе нужна моя помощь? – пока девчонка испуганно озирается, снимаю влажную водолазку и зашвыриваю в приоткрытую дверь ванной.

– Не трогайте меня! – девчонка визжит так, что в ушах зазвенело.

– Я не пущу тебя в таком виде. Не хочу потом травить блох, – я заталкиваю ее в ванную и закрываю дверь.

– У меня нет блох. Я моюсь.

– Или делаешь, как я скажу, или можешь валить на все четыре стороны! – рявкаю.

Еще в детстве я давал обещание тетке, а позже и самому себе, не тащить в дом бездомных кошек и собак… хотя я и сейчас не нарушил. Девчонка не тянула на хромого щенка, если только на взъерошенного котенка, что испуганно шипит при каждом моем движении.

– Не трогайте, сказала! Я так и знала, что за предложением «просто жилья» скрывалось нечто другое, – она поправляет вязаную шапку, натягивая до самых бровей.

Делает вид, что уходить собралась. Ну, ну.

– И что же, по-твоему, за моим великодушным предложением скрыто?

– Да ничего особенного. «Того самого» захотелось! – мелкая на носочки привстала, локти в стороны – точно боевой воробей.

– Это чего это «того самого"? – спросил я, насмехаясь.

Девчонка краской залилась, но нос крошечный вздернула и громко ответила:

– Секса!

– Ой, прости, – я не удержался и расхохотался.

Воробей боевой настрой подрастерял, захлопал растерянно зелеными глазищами.

– Ну хватит уже, – жалобно пропищала Соня.

Я хохотал, уперев ладони в колени, пока порозовевшее лицо девчонки не приняло естественный телесный вид.

– Чего это? Ты пошутила – я посмеялся. А теперь серьезно, – я выпрямился. – Запомни, котенок или клопенок, я еще не определился, будешь глупости говорить, сразу на улицу вылетишь, вернешься в свой грязный вагончик, где из мебели – матрас, а из посуды – алюминиевая ложка. Поняла?

– Да, – тихо ответила она.

– Вот и отлично, а теперь раздевайся и лезь в ванну.

– Вы выйдете?

– Еще чего, я пакет подержу, чтобы тебе удобнее тряпье было выкидывать.

Я подталкиваю мусорное ведро ногой и указываю на него пальцем:

– Сюда складывай.

– Это моя единственная одежда, – Соня запахивает плотнее полы застиранной куртки, покрытой слоем еще не высохшей грязи. – Я постираю.

– Стирай, – я опираюсь на дверной косяк и с безразличием наблюдаю.

Куртку снимает, смотрит в глаза с вызовом, к совести, наверное, призвать пытается или стыду.

– Дай осмотрю, – я отталкиваюсь плечом.

– Зачем? – Соня прижимает грязное “сокровище” к безразмерной шерстяной водолазке.

– Хочу удостовериться, что ты не решишь отблагодарить меня ночью, – девчонка опять заливается краской, – ножичком куда-нибудь под ребра.

– Да смотрите.

Прощупываю и осматриваю куртку с подкладочной стороны:

– Ноги поставь на ширину плеч, – я кладу куртку на стиральную машину.

– Что? Я не буду этого делать! – пятится, пока не наталкивается на край ванны.

– Кажется, мы уже определились, что даже в голодный год я вряд ли рассмотрю в тебе женщину. Максимум – котенка недокормленного.

– А говорили «клопенка» – огрызается мелкая.

– А еще я говорил, что не определился, на кого ты больше похожа. Ну! Или выход там, – кивком указываю на дверь.

Девчонка отставляет одну ногу и раскидывает руки в стороны, отрешенно поднимая голову к потолку.

– Смотрю, опыт есть, да?

Молчит, глаза зажмуривает, будто и вправду насиловать собрался. Провожу ладонями вдоль тонких рук – ее пальцы подрагивают. Спускаюсь вдоль талии – хрупкое тело ходуном ходит.

– Да прекрати трястись, сказал же, не трону, – присаживаюсь, прощупывая низ штанин.

– А может мне нравится! – фыркает Соня.

– А лет-то тебе сколько? Нравится ей…

– В феврале будет девятнадцать, – девчонка сдергивает со стиральной машины куртку и достает из внутреннего кармана бережно обёрнутый в целлофановый пакет паспорт.

– Вот! – я не успеваю встать, а мне тыкают им в нос.

Не врала клопенок, и правда в феврале девятнадцать.

– Сейчас тебе принесу что-нибудь чистое. Оставлю за дверью, – произношу я.

Выхожу из ванной, костеря себя сквозь зубы:

– Заигрался, идиот. Она же говорила, что уже взрослая.

Я не забываю про элементарную безопасность: убираю сумку со снаряжением в свою комнату. Самым сложным оказывается найти что-то из одежды для сорокакилограммовой девчонки.

Звуки льющейся воды стихли.

– Малая, – я громко стучу. – Держи, – в щелку протискивается тонкая девичья рука и выхватывает футболку и спортивные штаны. – Как оденешься, иди на кухню.

Клопенок не торопится, я успеваю спокойно поесть и, прислонившись к стене, потягивать чай.

– Ты что так долго? Все остыло.

– Стирала, – малая крадется вдоль стенки, собирая влажные волосы в косу. Ее взгляд застывает на порции тушеного мяса с картошкой.

– В смысле? Руками?

– Да.

– А стиральная машинка там для чего стоит?

Девчонка пытается замаскировать голодное урчание желудка кашлем и отвечает:

– Не хотела блохастую одежду складывать с вашей.

– Ай, молодец. Ай, уела. Садись, а то грохнешься в голодный обморок. Смотреть страшно.

– А вы не смотрите, – огрызнулась она и шустро заработала вилкой.

Выпрямив спину, я попытался рассмотреть девчонку, скрытую за столом. Футболка висит мешком, прикрывая бедра, и только торчащие из штанин ступни выдают присутствие внутри человека, а не вешалки, как могло показаться. М-да. Обнять и плакать… Я никогда не льстил себе, зная, что для мужчины мог бы быть и выше, но клопенок утопала в моей одежде.

Прожевывая пищу, девчонка поправила горловину, прикрывая худое плечо:

– Спасибо, – произнесла, переведя дух.

– Куда так торопилась? Боялась, отберу?

– Вкусно, – она наконец улыбнулась и потянулась к кружке с остывшим чаем.

– Еще будешь?

– Нет. Живот сейчас лопнет. А можно я возьму? – она с жадностью смотрит на единственную конфету, затерявшуюся среди пакетиков чая.

– Я бы не стал ее есть. Последний раз конфеты покупал еще весной.

– Так можно?

– Бери.

Тонкие пальцы разворачивают яркий фантик, и малая сглатывает слюну при виде шоколадного прямоугольника, покрытого белым налетом.

– Люблю такие, – улыбается, ловя мой взгляд.

– Это меня не касается. В подружки я тебе не набиваюсь. Допивай, – я обрываю и кивком приглашаю следовать. Перезимует и свободна решаю для себя. – Жить будешь в этой комнате, – открываю дверь крохотной спальни. – Не шуметь. Не мусорить. Никого не приводить. В мою комнату без разрешения не входить. С тебя готовка. Ем я много.

– Я поняла, – Соня шагает через порог.