Невольница его величества

Глава 15. Похитители, крылья и водопад

Эбелин

– Ты убьёшь его раньше времени. Остановись! – послышался рядом смутно знакомый мужской голос.

Я различала его будто сквозь толстый слой ткани. Звуки казались приглушёнными и далёкими, а открыть глаза почему-то никак не получалось.

– Он живучий, – ответ прозвучал язвительно, а говорила молодая женщина.

– Зачем тебе столько его крови? Насколько я знаю, для зелья нужно всего несколько капель, – снова сказал мужчина.

– Пригодится, – бросила неизвестная особа. – Я сохраню её так, чтобы она не портилась и не теряла своих свойств. Этого запаса нам с тобой хватит на пару лет. Хельм нам больше не нужен, но… пока лучше оставить нашего короля относительно живым. Вдруг что-то пойдёт не так, в таком случае мы сможем быстро всё переиграть. Но его необходимо максимально ослабить, чтобы он не создавал проблем.

– Да, я помню, – судя по тону, мужчине что-то не нравилось. – А вот от рабыни я бы избавился.

– Не торопись, успеем, – осадила его подельница. – Пока пусть живёт, тем более, спать она будет ещё очень долго. Избавимся от неё, когда станет ясно, что всё идёт, как надо. Лучше всегда иметь в рукаве козыри, а в голове – запасные варианты.

Я слушала их, но никак не могла понять, что вообще происходит. Кто эти люди? Чего хотят от нас с Хельмом? Где мы вообще? Увы, шевельнуться не получилось, открыть глаза – тоже. Хотя, наверное, это пока к лучшему.

– Всё. Я закончила с ними. Идём, – проговорила женщина.

– Может, стоит их связать? – обеспокоенно предложил мужчина.

– Я больше доверяю зельям и магии, чем верёвкам, – прозвучал насмешливый ответ. – Да и не нужны нам лишние следы на телах. Поверь, проколоться можно даже на незначительной мелочи.

Звук удаляющихся шагов быстро стих, скрипнула дверь, и в повисшей вокруг глухой тишине я снова погрузилась в сон.

***

Следующее пробуждение оказалось ещё более странным. Я снова проснулась от звуков голосов, но на сей раз они были другими, да и говор имели более простой, будто бы даже деревенский.

– Слышь, Карт, а давай девку разбудим. Хоть развлечёмся чуток, пока время есть. А то сидим тут уже неделю, как две сторожевых собаки, – сказал один.

– Нет. Я приказ ведьмы нарушать не стану, – ответил второй.

– Да не узнает она ничего. Смотри, какая чернявая, ладная, хоть и худая. И я с айвиркой никогда ещё. Можем даже не будить, трахнем по очереди. Только я первый.

– Нет, Хамос. Ещё очнётся раньше времени, взбрыкнёт. Неизвестно, что от этой крылатой можно ожидать. Сделаем всё, как ведьма велела. Ты зелье-то не потерял?

Послышались шорохи, звуки какой-то возни, приглушённая ругань, а потом этот самый Хамос вдруг громко выпалил:

– Демоновы копыта!

– Что там? – настороженно спросил второй.

– Да лопнула склянка окаянная! Всё зелье вытекло. Карт, что делать-то будем? Если ведьма узнает, проклянёт же, как пить дать.

Второй покряхтел, судя по звукам шагов, прошёл по комнате, а потом предложил:

– Давай без зелья. Они же всё равно, как два овоща переваренных. И не будем ждать ночи, лучше сразу всё закончим. Бери девку, а я возьму величество. Скинем сейчас, и дело с концом. А ведьме отчитаемся, что всё прошло гладко.

– Точно! И не нужно никакого зелья. Размажутся по скалам и так, – Хамос довольно хохотнул и хлопнул в ладоши.

Я слушала их странную беседу, словно она происходила во сне. Пыталась сосредоточиться, но сознание окутал плотный туман. А когда меня вдруг резко дёрнули и куда-то потащили, что-то в голове резко включилось. Мне даже удалось открыть глаза, правда, видела я перед собой только огромную мощную спину. Щека тёрлась о грубую ткань куртки, а коснувшийся лица и рук холодный ветерок помог скорее прийти в себя. Меня явно несли, причём вокруг были высокие сосны, пахло осенью.

Кое-как повернув голову, я заметила, что за нами по узкой тропинке следует крупный мужик в довольно потрёпанной одежде. Он тоже кого-то тащил на плече, и, даже не видя лица, я поняла, что это Анхельм.

Мигом вспомнились услышанные разговоры, а чувство опасности заставило мыслить чётко и ясно. Ведь, если я правильно поняла, от нас хотят избавиться по приказу какой-то ведьмы. Скинуть со скал. И собираются сделать это прямо сейчас.

Чуть пошевелила головой, пальцами, попыталась оценить своё состояние. Во всём теле чувствовалась слабость, но магию ничто не ограничивало. Я могла бы прямо сейчас создать усыпляющее плетение и этим нейтрализовать того, кто меня несёт. По второму тоже можно ударить на расстоянии.

Только я не боевик и никогда не применяла магию во вред другим. Но сейчас у меня просто не осталось выхода.

Не позволив себе сомневаться, создала в руке нужное плетение, чуть повернулась и направила в идущего за нами мужика. Оно совершенно точно достигло цели, влетело ему прямо в грудь, да только этот бугай лишь поморщился и почесал место, куда попала моя магия.

Великие Стихии! Да как такое может быть? Хотя… сейчас не время для анализа. Нужно срочно придумать что-то другое!

Усыпить того, кто меня нёс, тоже не получилось. Он даже не почувствовал магии, зато обратил внимание на моё копошение. Встряхнул, сильнее сжал ноги, за которые держал, и вдруг сказал:

– Слышь, Карт, девка-то просыпается, кажись.

– Шагай резче, – нервно ответил второй. – Почти пришли.

Я старалась не шевелиться, чтобы не привлекать к себе внимания. Вместо этого снова украдкой посмотрела в сторону и только теперь услышала шум воды. Он доносился откуда-то снизу, а учитывая, что мужики говорили, что хотят скинуть нас со скал, возможно, они как раз и имели в виду горную реку?

Мы вышли на открытое пространство, и я сообразила, что находимся мы где-то очень высоко, а внизу явно обрыв.

– Ну всё, – сказал тот, кто меня нёс, будто бы даже с грустью. – Жаль, не получилось с девкой развлечься. Может, всё-таки…

– Ты совсем отбитый? – возмутился второй. – Жить надоело? Бросай её, хватит ахинею нести. И пусть летит вниз, пташка айвирская.

Пташка? Великие Стихии, как я могла об этом забыть?! Слишком долго была в рабстве, да и сейчас соображала с трудом.

Когда бугай снял меня с плеча и опустил на землю, я прикрыла глаза и снова притворилась спящей. Судя по звукам, рядом со мной второй бандит сбросил на землю Анхельма.

– Глотку ей перережь для верности. А то вдруг ещё взлетит, – скомандовал Карт.

И тут я поняла, что нужно действовать прямо сейчас. Открыла глаза, увидела рядом Хельма, лежащего без сознания на пологом склоне, заметила, что буквально в метре от нас этот склон заканчивается обрывом, и из этой ситуации выход был только один.

Создав в руке магический аркан, я обхватила им ногу Анхельма, оттолкнулась руками и кубарем покатилась вниз. Голову, руки, ноги царапали камни и колючие кусты, но главное, что я отдалялась от бандитов и тащила Хельма за собой.

– Эй, они катятся! Лови! – крикнул, кажется, Карт.

– Да и пусть катятся, – даже с облегчением ответил второй. – Руки в крови марать не придётся.

– Идиот! Она же крылатая! Сейчас полетит!

– Демоны!

Не знаю, ринулись ли они за нами или нет – это уже не имело значения. Потому что мы сорвались с обрыва и стремительно понеслись вниз, но не по воздуху, а по скале. Мир вертелся вокруг нас, кожа горела от ссадин и царапин, в ушах шумело, а мы всё падали и падали. Но когда эта круговерть вдруг закончилась, и лицо опалило холодным ветром, я тут же призвала крылья.

Они послушались сразу, но когда раскрылись за спиной, меня закрутило воздушными потоками. Выровнять полёт никак не получалось, и крылья пришлось снова прятать.

Теперь, осознавая, что имею возможность призвать их в любой момент, я смогла собраться с мыслями. Нашла взглядом Анхельма, который, к счастью, падал совсем рядом, видимо, сорвался со скалы позднее. Потянула за магический аркан, всё ещё связывающий нас, крепко вцепилась в так и не пришедшего в сознание короля, обхватила его руками и ногами… и снова призвала крылья.

Нас дёрнуло вверх и закрутило. Я всеми силами старалась если не выровнять полёт, то хотя бы притормозить падение. Мы с Хельмом были слишком тяжёлыми для моих крыльев, лететь прямо или вверх никак не получалось, и остался только один вариант: снижаться, но максимально плавно.

Перед глазами мелькали отвесные скалы, в ушах шумел ветер, так что я далеко не сразу заметила, что летим мы прямо в горную реку, а из воды, словно пики, торчат острые камни. С нашей скоростью приземление на них будет равносильно смерти.

И тут моё внимание привлёк отдалённый шум водопада. Он находился ниже по течению и сейчас был нашим единственным шансом. Ведь там, скорее всего, довольно глубоко, а значит, у нас хотя бы появится крохотная возможность не расшибиться.

Силы стремительно заканчивались. Контролировать крылья становилось всё сложнее, а взмахи и вовсе получались с трудом. Руки давно устали, держать Хельма было очень тяжело, и даже магия уже не помогала. Но только от одной мысли, что, если отпущу его, он упадёт на камни, всё во мне ощетинивалось протестом.

Нет! Если падать, то вместе, и никак иначе.

Не знаю, каким чудом я смогла дотянуть до водопада – видимо, на чистом упрямстве. Даже как-то сумела максимально снизить скорость перед его подножием. Но когда мы рухнули в ледяную воду, я едва снова не потеряла сознание.

Дальше действовала уже на чистых инстинктах. Вынырнула на поверхность, кое-как дотащила Анхельма до берега, тратя последние силы, вытянула его на камни… И с ужасом поняла, что он не дышит.

Магии во мне не осталось совсем. Я была опустошена полностью, даже на диагностическое заклинание сил не хватило. И тогда, не думая уже ни о чём, начала лихорадочно вспоминать способы оказания помощи без магии. Считая про себя, стала ритмично давить на грудную клетку Хельма, запрокинула его голову назад, зажала его нос, приоткрыла ему рот и, прижавшись к нему губами, сделала два сильных выдоха. Потом снова принялась за массаж сердца, чётко отсчитывая ритм… и затем снова выдохи рот в рот. И наконец… он захрипел, закашлялся. Я едва успела повернуть его голову набок, чтобы он не захлебнулся.

Увы, даже теперь в себя Хельм не пришёл, но его сердце стучало, хоть и довольно глухо, и он снова мог дышать сам. Я же просто упала рядом с ним на камни, продолжая держать руку на его запястье и отсчитывая пульс.

Не знаю, сколько я так пролежала, глядя на серое небо и нависающие над головой ветки. В–ремя как будто остановилось. Не было сил даже на то, чтобы сесть и осмотреться, а веки стали казаться неимоверно тяжёлыми. Я разрешила себе прикрыть их всего на несколько секунд, но… кажется, всё-таки отключилась.

***

Рядом гремел водопад.

Этот шум перекрывал все остальные звуки и будто бы специально удерживал на грани глубокой дрёмы. Несколько раз я пыталась проснуться, но звук падающей воды снова и снова отправлял сознание в забытье. И ни чувство холода, ни твёрдые камни не могли вернуть меня в реальность.

Каждый раз, погружаясь в сон, я впадала в странные грёзы. Видела отца, маму, старых подруг, друзей. В одном видении присутствовал Кастел Вислоу, решившийся, наконец, меня поцеловать. Потом была бесконечная череда приказов от Ринора, смех его сестры…

В какой-то момент я снова оказалась на суде, но не на последнем, а на самом первом, когда меня огорошили жутким приговором. И всё во сне было так же, как происходило в реальности, за одним лишь исключением: рядом со мной стоял строгий и сосредоточенный Анхельм. А когда меня попытались увести, просто закрыл собой и заявил, что будет защищать до последнего вздоха.

Едва он это сказал, у меня в голове прояснилось. Сон слетел, сознание включилось, и я резко села.

Рядом всё так же шумел водопад, сгущались сумерки и дул холодный ветер. Мышцы кололо, руки не слушались, но я всё-таки смогла кое-как развернуться. А стоило увидеть рядом Анхельма, и с губ сорвался беззвучный крик.

Король Вергонии лежал на спине и остекленевшим взглядом смотрел в небо. Его кожа посерела, бледные губы не двигались, а в волосах торчали сухие листья и мелкие веточки.

– Хельм… – прошептала я, отказываясь принимать такую жуткую суровую реальность. И вдруг громко крикнула: – Хельм!

Он дёрнулся, медленно выдохнул и тихо ответил:

– Элин, тише. Не мешай.

Я сглотнула, потёрла глаза, пытаясь понять, не сошла ли с ума. Потом всё же собралась с силами, подползла к нему, коснулась шеи… и с небывалым облегчением ощутила его пульс.

– Жив… – выдохнула, уткнувшись лбом в его плечо. – Великие Стихии и богиня Герда, спасибо вам!

– Жив, – ответил шёпотом Анхельм. – Элин, я не могу отвлечься. Связь с Храном сейчас очень зыбкая, а мне нужно отправить его в безопасное место. Дай мне немного времени.

– Конечно, – заверила его и только потом сообразила, что Хран – это ворон, его фамильяр. И от этой мысли на душе стало ещё легче.

Если уж Хельм может держать связь со своей птицей, значит, с ним всё не так уж плохо. Он жив, в сознании, магия при нём, а остальное как-нибудь решим. Следовало, конечно, как можно скорее провести диагностику его состояния, но я пока не стала мешать. Кто знает, может, моё вмешательство собьёт колдовство?

Кое-как поднявшись на ноги, я осмотрелась. Сумерки становились всё гуще, и, судя по всему, ночевать нам придётся прямо здесь. А для этого будет необходим хотя бы костёр, да и место лучше найти поровнее.

Неподалёку обнаружилась маленькая полянка, укрытая с одной стороны скалой, а с другой – раскидистыми кустарниками. Дрова тоже нашлись довольно легко, и вскоре я уже грелась у небольшого костерка. Одежду высушила магией, благо на это требовалось совсем мало сил. И что удивительно, с каждой минутой я чувствовала себя всё лучше, даже мышцы и раны перестали болеть.

– Элин, – позвал Хельм, наверное, спустя полчаса после того, как я ушла. – Ты где?

– Тут, – ответила я и поспешила к нему.

Анхельм уже смог сесть, но выглядел очень плохо. Весь в царапинах, ссадинах, кровоподтёках, да ещё и грязный. Ну просто настоящий король!

– Ложись. Нужно выяснить, что пострадало сильнее. Увы, залечить все повреждения сразу я не смогу, но на самые серьёзные раны сил мне должно хватить.

Он не ответил. Покорно лёг обратно на камни и устало прикрыл глаза. Я создала диагностирующее плетение, опустила ладонь на грудную клетку мужчины и прикрыла глаза.

Особо сильных повреждений не нашла. Несмотря на то, что мы с ним фактически катились по скале, чудом умудрились отделаться лишь гематомами и ссадинами. Хуже было другое – в организме Хельма ощущалось сильное отравляющее вещество с магической составляющей. Именно оно продолжало медленно его убивать.

Заклинание очистки крови я помнила хорошо, но сейчас оно почему-то почти не действовало. Следовало как можно скорее убрать из организма заразу, при этом не имея никакого противоядия. И я знала только один эффективный способ.

Увы, ни ножа, ни кинжала у нас не нашлось. Пришлось искать острый камень, обтачивать его магией и уже после этого возвращаться к Хельму.

– Я должна сделать надрез на вене, – сказала я, склонившись над ним. – Нужно очистить кровь от яда. Простые способы не помогают.

– А этот поможет? – спросил он, посмотрев на меня. Его глаза лихорадочно блестели, а дыхание было рваным и глухим.

– Хуже точно не сделает, – ответила я ему, стараясь не показать своего волнения.

– Тогда приступай, – ответил он и, чуть помолчав, добавил: – Я верю в тебя, Элин.

Эти слова будто бы прибавили мне сил. Не оставляя себе времени на сомнения, я выпрямила его руку, нашла с внутренней стороны подходящую вену и разрезала вдоль. Кровь полилась довольно интенсивно, и при других обстоятельствах я бы тут же бросилась её останавливать, но сейчас цель моя была другой. Поэтому приходилось молча смотреть, как рядом с рукой Хельма образуется красная лужица, и ждать, пока снизится общее кровяное давление.

– Сейчас будет больно, – предупредила я, но ответа дожидаться не стала.

Создала в руке плетение, шепнула заклинание очищения и прижала к ране. Моя магия вклинилась в кровоток и стремительно понеслась по организму Хельма. Я знала, что она очень горячая, и сейчас Анхельм чувствует, будто его сжигает изнутри. Но только так можно было избавиться от яда.

Этот способ изобрёл мой отец, но получить на него лицензию не успел. По сути, то, что я сейчас делала, было противозаконно, да и процедура эта имела несколько побочных эффектов. Но в нашей ситуации любые средства были хороши.

– Элин, ты решила меня сжечь? – голос Хельма звучал хрипло и немного с надрывом.

Его глаза покраснели, тело дрожало, дыхание стало частым и хриплым, но облегчить его состояние я не могла. Если только попытаюсь хотя бы обезболить или отправить в целительный сон, процедура не будет завершена, и зараза останется в крови.

– Потерпи, пожалуйста, – попросила я, погладив его по спутавшимся волосам. – Ещё чуть-чуть. Магия течёт медленнее, чем кровь. Она должна пройти по каждой вене, артерии, капилляру, чтобы не осталось и следа отравы. Сердце уже очищено.

– Я чувствую, как там жжётся, – прохрипел Анхельм и закрыл глаза.

Мне было больно видеть, как ему тяжело, но я повторяла себе, что это на пользу, и скоро ему обязательно полегчает.

– Всё, – объявила я, ощутив, что процедура завершена, и только теперь наложила на надрез заживляющее плетение. – Зато ты точно согрелся.

– Ещё как, – хрипло и иронично бросил король Вергонии. – Будто меня поджарили на вертеле.

– Сейчас станет лучше. Полежи пока. Хочешь пить?

– Безумно, – ответил Хельм.

Я спустилась к реке, набрала в ладони воды и, вернувшись к вергонцу, попыталась его напоить. Большая часть жидкости пролилась мимо, но несколько глотков он всё же сделал и благодарно мне улыбнулся.

– Вот теперь точно лучше, – сказал он и даже чуть приподнялся на локте. – Пахнет дымом. Ты развела огонь?

– Очень хотела согреться, – сказала я, кивнув.

– Нас могут найти по костру, – в его голосе звучал лёгкий укор. – Потуши, пожалуйста. Хотя бы на время. Позже разведём снова, и я спрячу нас. Сейчас, прости… не могу.

С одной стороны, было немного обидно, что меня так мягко, но всё же отчитали. Но с другой – я действительно понимала, что сглупила. Ведь даже не задумалась, что костёр – отличный ориентир для тех, кто нас не добил. И, вполне возможно, те два бугая сейчас рыщут по лесу, чтобы исправить свою ошибку.

Глава 16. Послание, ведьма и кот

К моменту, когда на лес опустилась ночь, Анхельм уже смог самостоятельно дойти до найденной мной полянки и даже прихватил по пути охапку сухих дров. Костёр он в этот раз разводил сам, но перед этим произнёс незнакомое мне заклинание и какое-то время стоял с разведёнными в стороны руками. Я наблюдала за ним, перестроив зрение, и то, как закручивались вокруг него вихри природных энергий, выглядело по-настоящему завораживающе.

Закончив колдовать, он устало опустился на корягу у костра, жестом пригласил меня сесть рядом и только потом попросил:

– Расскажи, как мы с тобой сюда попали. Потому что последнее, что я помню – это портал из Тирона. Дальше сплошная темнота.

Я вздохнула, посмотрела на всё сильнее разгорающийся огонь и принялась выкладывать обрывки того, что успела заметить и запомнить. Рассказала про странный разговор между мужчиной и женщиной, потом про двух бандитов, наше падение со скалы, полёт… и закончила тем, как мы выбирались из чаши водопада.

Хельм слушал внимательно, несколько раз задавал вопросы и всё сильнее хмурился. А когда я замолчала, он задумчиво подбросил дров в костёр и тяжело вздохнул. Но ни отвечать, ни делиться своим мнением о произошедшем почему-то не торопился.

Некоторое время я молчала, давая ему время обдумать ситуацию, но потом всё же спросила:

– Хельм, что происходит? Это ведь покушение, возможно, даже попытка переворота в твоей стране. А мы с тобой неизвестно где и явно в опасности.

Он поднял на меня усталый взгляд, но не ответил.

– Тебя же совершенно точно пытались убить, перед этим выкачав немало крови, – выпалила я нервно. – Ума не приложу, зачем она им могла понадобиться?

– Для оборотного зелья, – проговорил Анхельм и всё-таки пояснил: – Я смотрел глазами Храна, что происходит во дворце. Так вот, Элин, там сейчас и ты… и я. Полным ходом идёт подготовка к свадьбе, которая должна состояться совсем скоро. И, как понимаю, ведьмы данный брак не одобрили. Следовательно, они оскорбятся, вероятнее всего, выставят ультиматум, могут попытаться тебя убить. А дальше возможны разные варианты развития событий. Как я понимаю, целью всего этого является смена власти в Вергонии и начало новой войны с Айвирией, теперь уже с открытым участием ведьм. Это закончится крахом для обеих наших стран.

– Значит, нам нужно как можно скорее попасть в твою столицу и навести там порядок! – заявила я решительно.

Хельм одарил меня грустным, но чуть насмешливым взглядом и повернулся к огню.

– Увы, не всё так просто, Элин, – проговорил он. – Имея кровь человека, можно сделать с ним что угодно на любом расстоянии. Проклясть, подчинить, убить. А у них моей крови немало. Уверен, если только та ведьма узнает, что я жив, или хотя бы просто усомнится в моей смерти, она сразу придумает, как от меня избавиться. Ну, и от тебя заодно.

Его слова по-настоящему меня огорошили. Ведь получается, что у нас просто нет выхода. Если мы хотим остаться живы, то должны спрятаться и сидеть тихо, как мышки. Забиться в глушь и не вылезать оттуда ни при каких обстоятельствах. Но разве сможет Анхельм смотреть, как кто-то уничтожает его страну? Сильно в этом сомневаюсь.

– А можно хоть как-то защититься от этого кровавого колдовства? – спросила я негромко. – Может, существует артефакт или ритуал? Должно же быть хоть что-то?

– Я думаю, Элин, – чуть раздражённо рыкнул он. – Пытаюсь найти выход.

– Говори вслух, – попросила я мягко. – Иногда, чтобы найти правильное решение, нужно озвучить все варианты. Может, я и не разбираюсь в колдовстве, но что-то точно подскажу. Уверена, мы найдём выход. Вот, смотри… если убрать из этого расклада ту злобную ведьму и выкрасть запасы нашей крови, то всё можно решить.

Он посмотрел мне в глаза и холодно произнес:

– Меня предали. И это сделал кто-то очень близкий. Кто-то из тех, кого я считал друзьями и кому безоговорочно доверял. Сейчас этот человек изображает меня в моём же дворце и, поверь, делает это очень достоверно. Он знает меня, как облупленного. Да и ведьма, помогающая ему, явно не из слабых. Как только у них появятся хотя бы малейшие сомнения в том, что я погиб, они тут же это исправят. Элин… – он сжал пальцы в кулак. – Они могут убить меня в любой момент, в любую секунду. И я не имею ни малейшего понятия, как им помешать. Ни артефакты, ни заклинания тут не помогут.

– Должно же быть хоть что-то! Неужели ведьмы не придумали ничего против такой напасти? Не верю! – воскликнула я, вскочив на ноги. – Они же все коварные и расчётливые, значит, могут ожидать друг от друга подставы, следовательно, должны знать, как от неё защититься!

Я думала, Хельм ответит на мой выпад агрессивно или заставит замолчать, но он вдруг изменился в лице, а в глазах появилась надежда.

– А ведь ты права. Если кто и знает способ защиты от подобного, то только другая ведьма, – сказал он, тоже вставая. – Надо идти.

– Куда?! Вокруг лес, ночь, ты едва держишься на ногах! – воскликнула возмущённо.

– Дойдём. Если я правильно понимаю, где мы, то идти тут около двух суток. Но есть способ преодолеть путь быстрее.

– Какой?

– Сейчас, подожди, я попробую кое-что сделать.

Великие стихии, что же за неугомонный человек мне достался!

Хельм опустился на корточки, расчистил от листьев небольшой участок земли и принялся палочкой рисовать на нём какую-то схему. Ему не хватило места, пришлось снова расчищать пространство для рисунка, а я с удивлением наблюдала, как король Вергонии ползает на коленях и своими монаршими руками выдирает мешающую траву и убирает камни.

Интересно, он хоть когда-нибудь перестанет меня удивлять?

Когда схема была закончена, Анхельм ещё раз провёл палочкой по каждой чёрточке, добавил несколько символов и только потом произнёс несколько слов на незнакомом мне языке. Рисунок тут же вспыхнул бело-голубым, но почти сразу погас.

– И что это значит? – не выдержала я.

– Это значит, что послание ушло адресату. Теперь нужно немного подождать, пока придёт ответ, – пояснил он, сев прямо на землю и вытянув ноги. – Думаю, нам помогут. Даже… почти уверен.

Я не понимала, что происходит, да и вообще не разбиралась в колдовстве. Если и ожидала хоть какого-нибудь ответа, то подобного же свечения или записки. Но когда на месте той схемы вдруг возник большой рыжий кот, я откровенно испугалась. Не было ни энергетического возмущения пространства, ни сопутствующих звуков. Котяра буквально возник из воздуха, словно был здесь всегда, а теперь с него просто слетела невидимость.

– Ма-а-а-у, – протянул он надменным басом. Посмотрел сначала на меня, потом на Анхельма и демонстративно уставился на догорающий костёр.

– А вот и ответ, – Хельм растянул губы в широкой довольной улыбке. – Нужно потушить огонь и идти вот за этим прекрасным зверем. Он выведет нас куда надо.

– Ты… уверен? – я сильно сомневалась, что стоит доверять появившемуся из ниоткуда коту.

Пушистый гость повернулся ко мне, пристально посмотрел в глаза и демонстративно фыркнул.

– Уверен, Элин, – Анхельм уже погасил пламя магией и теперь для верности закладывал кострище камнями, которых тут валялось в избытке. – Это фамильяр. И его отправили к нам не просто так. Надо идти с ним.

В подтверждение его слов кот встал на четыре лапы, демонстративно потянулся и засеменил куда-то в сторону. В темноте его шерсть чуть светилась желтоватым цветом, поэтому видно его было довольно далеко.

Мы двинулись следом за своевольным животным, но быстро идти не получалось. Хельм хоть и старался делать вид, что с ним всё хорошо, но я видела, насколько это не так. Да, он шёл, и вполне бодро, а вот дышал тяжело, даже немного надрывно и, похоже, держался на одном упрямстве.

Но кота не волновало, что чувствуют люди. Он двигался по тропинке вперёд и оборачивался, лишь когда мы сильно отставали. Выдавал своё коронное «Ма-а-ау», за которым так и слышалось: «Копуши двуногие, разве сложно шагать быстрее?!» и продолжал путь.

Несколько раз я предлагала Анхельму отдохнуть, но он упрямо отказывался, уверяя, что в состоянии идти. Правда, двигался при этом всё медленней и стал чаще спотыкаться, хотя тропинка оказалась неожиданно широкой и удобной.

Когда же шаги Хельма стали совсем медленными, я поднырнула под его руку, обняла за талию и принялась по чуть-чуть вливать в него свою магию. Она, к моему удивлению, приживалась хорошо, и вскоре Анхельм стал двигаться заметно бодрее. Но отпускать его я не рискнула.

Не знаю, сколько мы так шли в темноте за сияющим котом по густому лесу с удивительно приятной тропинкой, но в какой-то момент впереди показалось несколько огоньков, а вскоре стало понятно, что это светятся окна небольшого деревянного домика. На его крыльце нас уже встречала невысокая худощавая старушка в длинной юбке и кожаной безрукавке, надетой поверх белой сорочки. Волосы женщины были заплетены в толстую седую косу, а лицо казалось очень бледным, почти белым.

– Доброй ночи, Гарсиния, – остановившись перед крыльцом, Анхельм поклонился, вынуждая чуть поклониться и меня. – Спасибо, что откликнулась.

– Доброй ночи, внучек, – проговорила она хмуро. – И тебе, крылатая, тоже.

– Здравствуйте, – тихо ответила я, не зная, чего ожидать от этой странной старушки.

Она смерила меня внимательным взглядом, задумчиво посмотрела на Хельма, затем наклонилась и погладила трущегося об её ноги рыжего кота.

– Проходите в дом, поговорим за ужином, – объявила ведьма, после чего развернулась и скрылась за дверью.

Я всё еще сомневалась, стоит ли принимать её приглашение, но Хельм уверенно направился за ней, и мне тоже пришлось войти.

Внутри оказалось тепло, светло и приятно пахло травами. И хоть снаружи домик казался маленьким, но в нём обнаружилось несколько комнат. Из просторной кухни с дровяной печью и обеденным столом куда-то вели ещё четыре деревянные двери.

– Там моя спальня, – указала старушка на первую, заметив мой интерес. Потом поочерёдно кивнула на остальные и пояснила: – Там раньше жила моя ученица, и пока будете жить вы. Дальше ванная, а за последней чулан. Вот туда заходить я вам запрещаю категорически.

Мы сели на лавку у длинного деревянного стола, женщина поставила перед нами две миски с кашей и кусочками мяса, а сама расположилась с другой стороны.

– Ешьте, – бросила она приказным тоном. – А я пока расскажу, что знаю сама. Дальше выслушаю вас, а уж потом будем решать, что с вами делать.

Хельм покорно кивнул и тут же накинулся на еду. Несмотря на голод, я не чувствовала аппетита, но всё-таки тоже взялась за вилку.

– Сёстры очень недовольны твоим решением взять в жёны айвирку, – проговорила хозяйка домика, хмуро глядя на Анхельма. – Они уверены, что ты их обманул, воспользовался их помощью, а договорённости соблюдать не стал. Многие обижены, а ты прекрасно знаешь, на что способна обиженные ведьмы. Вчера одна высказала предложение избавиться от твоей айвирской супруги сразу после свадьбы, и другие её поддержали.

Хельм слушал её, но при этом очень быстро поглощал еду. Я же кое-как смогла проглотить немного каши и сразу почувствовала тошноту. Конечно, попыталась это скрыть, но ведьма заметила. Поднялась с места, налила в два стакана розоватой жидкости и поставила перед нами.

– Пей, – сказала она, поймав мой взгляд. – Ты не ела несколько дней, желудку нужно помочь. Это не зелье, скорее, отвар для пищеварения. Тебе он сейчас необходим.

Я украдкой покосилась на Хельма, он ободряюще кивнул и сам сделал несколько глотков из своего стакана. Пришлось последовать его примеру, и, что удивительно, мне почти сразу стало легче, даже аппетит начал появляться.

– Так вот, – продолжила старушка, – с ведьмами тебе, внук, придётся объясниться лично. И лучше, чтобы у тебя уже были нерушимые аргументы. У нас скоро большой сход, где мы будем вместе решать, как с тобой поступить. Вот там с ними и поговоришь.

– Спасибо, – искренне проговорил Анхельм, выгребая из тарелки остатки каши.

Ведьма понимающе усмехнулась и положила ему ещё порцию еды. Тот принял её с благодарностью, а вилкой заработал ещё быстрее.

– Что касается тебя, – ведьма перевела взгляд на меня. – Как хоть зовут?

– Эбелин Лиссер, – ответила я, чуть стушевавшись. – Можно Эби. Но Хельм зовёт меня Элин.

– Значит, будешь Элин, – кивнула она с серьёзным видом. – Так вот, девочка, я рада, что он тебя нашёл и привёл сюда. Это правильно.

– Ведь это вы предсказали ему меня найти. Считай, направили по следу. Почему именно я? – вырвался у меня вопрос. – От меня же больше проблем, чем пользы.

– Зря ты так думаешь, – женщина покровительственно улыбнулась, но пояснять ничего не стала. Увидев, что Хельм закончил с ужином, обратилась к нему: – Вот теперь рассказывай, в какую задницу ты снова угодил. Ведь, если явился ко мне, значит, сам справиться не можешь.

Анхельм с сожалением отложил в сторону вилку, сделал несколько глотков напитка и начал говорить. Поведал о том, что я была рабыней, о суде, о портальном переходе, обо всём, что услышал от меня о наших похитителях. А когда сообщил про свою кровь, которой теперь у злоумышленников было немало, и без того бледная ведьма стала ещё белее, а в её глазах появилась растерянность.

– Это всё очень плохо, – сказала Гарсиния, обдумав услышанное. – Пока ты на моей территории, проклятие тебя достать не должно. Но далеко от моего дома тебе отходить нельзя.

– Я должен избавиться от самозванца, пока он не спровоцировал новую войну, – холодным решительным тоном заявил Хельм. – Прятаться не имею права. Да, Гарсиния, мне нужна твоя помощь, и я готов заплатить за неё любую цену.

– Заладил тоже! – воскликнула она недовольно. – Ведьмам эта война не нужна, она нарушит магическое равновесие в мире, а это приведёт к катастрофе. Так что решение будем искать вместе. Я подумаю, что можно сделать, а вы отправляйтесь мыться и спать.

Хельм покорно кивнул, поднялся с лавки, а я уходить не спешила.

– Гарсиния, вы ведь у ведьм главная. Неужели не можете приструнить ту, что решила пойти против короля? – спросила я, едва сдерживая возмущение.

– Я не верховная, – ответила она снисходительным тоном. – Но сёстры меня уважают. А та, что пошла против законов, не станет слушать других. Ведьмы не меняют своих решений. Если уж она влезла в эту игру, то доведёт её до конца.

– Но если другие ведьмы заставят её отступить? Вы же сами сказали, как опасна новая война, – не унималась я.

Гарсиния вздохнула и посмотрела на меня с пониманием.

– Если бы я знала, кто именно затеял игру против Анхельма, то наверняка смогла бы её остановить. Но я не знаю. Сейчас страна на перепутье, вариантов будущего очень много, и все они зыбкие и неясные. Мне известно лишь, что справиться с этой ситуацией сможет только Хельм, и только в том случае, если ты будешь с ним.

Она вдруг протянула мне раскрытую ладонь и попросила:

– Дай руку.

Я смотрела на её худые белые пальцы, и всё во мне противилось тому, чтобы к ним прикоснуться. Снова посмотрела на стоящего рядом Анхельма, но, даже получив его одобрительный кивок, продолжала сомневаться.

– Давай, смелее, я тебя не съем и не прокляну, – улыбнулась старушка.

– Зачем вам мой рука? – спросила я настороженно.

– Так мне проще увидеть твой путь. Может, именно это сможет дать подсказку, как действовать дальше.

Решиться было непросто, и всё же я нашла в себе силы протянуть ей ладонь. В тот миг, когда холодные костлявые пальцы сомкнулись вокруг моего запястья, перед глазами на мгновение всё потемнело. Но почти сразу мир снова обрёл ясность.

Гарсиния так и стояла рядом, а смотрела куда-то перед собой. Её лицо оставалось бесстрастным, хватка не ослабевала. Я снова покосилась на Хельма, но он внимательно наблюдал за ведьмой, явно понимая, что происходит.

Наконец, старушка отпустила меня, а её взгляд снова стал осмысленным.

– Плохо, – выдохнула она, опускаясь на лавку. – Неужели я ошиблась?

– В чём? – тут же поинтересовался Анхельм. – Я нашёл не ту девушку?

– Ту, – сказала ведьма, при этом отрицательно покачав головой. – Но в её сердце нет любви к тебе. Только симпатия, благодарность и недоверие. Этого мало.

Я хотела возмутиться. Сказать, что люди по чужой указке не влюбляются, да и вообще. Но расстроенная ведьма вдруг поднялась, молча махнула рукой и скрылась за дверью своей спальни. Окликать её не стали ни я, ни Хельм. Хотя вопросов у нас с ним теперь стало только больше.

– Ладно, Элин, пора отдыхать, – сказал он спустя несколько минут тяжёлой тишины. – Иди в ванную первая. Я пока помою посуду и попробую раздобыть чистую одежду. Сейчас мы всё равно ничего не решим, а, как говорится у ведьм, утро вечера мудренее.

Глава 17. Ночь, предатели и поиск ритуала

Ванная комната в домике ведьмы оказалась вполне современной. Тут даже унитаз имелся, что меня очень порадовало. Правда, вода из крана текла только холодная, но я набрала немного в чугунную ванну и нагрела магией. Так помыться получилось с комфортом.

Хельм ждал меня на кухне. Он вручил мне стопку одежды, проводил в отведённую нам с ним спальню и ушёл.

В выделенной нам маленькой комнатке было очень тесно. Здесь скромно ютились узкая кровать, письменный стол, стул и небольшой шкаф, а свободного пространства почти не оставалось. Окошко закрывали плотные зелёные шторы, вышитые красными цветами, на полу лежал вязаный коврик.

Подушка нам досталась одна на двоих, как и одно одеяло. Растерянно глядя на кровать, я не могла представить, как мы поместимся на ней вдвоём. Может, стоит предложить Хельму спать по очереди? Или сразу лечь на полу? Всё равно я не смогу уснуть, если со мной рядом будет мужчина.

Память сразу подкинула картины того, как меня прижимал к себе Ринор, и к горлу подкатила тошнота. Нет, лучше уж лягу на твёрдом, чем всю ночь буду мучиться рядом с кем-то чужим.

В переданных Хельмом вещах, помимо сарафана и рубашки, нашлась ночная сорочка – основательно застиранная, но точно чистая. Переодевшись, я повесила свои вещи на стул и нервно опустилась на край кровати.

Ложиться? Или всё-таки пойти спать на кухню? Или отправить туда Хельма? Уверена, он согласится, если я попрошу. Несмотря ни на что, благородства ему не занимать. Но ведь Анхельму нужен хороший отдых, чтобы скорее восстановить силы, а на полу нормально не выспишься. И что делать?

Когда мой так называемый жених вернулся в комнату, я так и сидела на самом краешке кровати, пытаясь найти приемлемое решение. Хельм одарил меня понимающим взглядом и сел рядом, но не слишком близко. На нём были широкие светлые брюки, сорочка без пуговиц, с мокрых волос капала вода… и в этот момент король Вергонии показался мне таким милым, простым, домашним, что я невольно улыбнулась.

– Мучаешься сомнениями? – поинтересовался он, с пониманием глядя на меня. – Я уже говорил, что без твоего разрешения никогда не позволю себе в твоём отношении ничего лишнего. Но, чтобы спать на этом ложе удобно, мне придётся тебя обнять.

– Я не смогу, – сказала честно и быстро замотала головой. – Нет. Лучше на полу лягу.

– Настолько боишься меня? – удивился Хельм.

– Не тебя. Я ни с одним мужчиной не смогу лечь в одну постель, – попыталась объяснить. – Слишком много гадких воспоминаний.

– Но ты позволяла мне тебя обнимать, носить на руках. Даже не дрожала. Может… и со сном получится? – спросил он мягко. – Давай попробуем.

И протянул мне раскрытую ладонь.

Я взяла его за руку легко и спокойно. Это уже стало для меня вполне привычным жестом и отторжения не вызывало. Но одно дело – простое касание рук, и другое – совместный сон на узкой койке.

– Ложись к стене, – уверенным тоном предложил Хельм. – Я лягу с краю и постараюсь сильно не прижиматься.

– Да как на этой кровати не прижиматься? – выпалила я. – Не выйдет же.

– Давай, – сказал он с нажимом, но улыбался вполне приветливо и мягко. – Мы с тобой заслужили отдых. И вообще… ещё неизвестно, где придётся провести завтрашнюю ночь. Нужно выспаться, пока есть такая возможность.

Одной фразой он напомнил о том, как зыбко наше с ним будущее. И, по сравнению со всеми неприятностями, совместный сон уже не казался таким уж страшным.

Мысленно отругав себя за глупую слабость, я улеглась на кровать, придвинулась к стене и жестом пригласила Хельма попробовать разместиться рядом. Но, вместо того, чтобы сразу лечь, он поднялся и задул свечу, – увы, в этой комнатке не предусматривалось нормального современного освещения.

Вокруг стало очень темно, не было видно ни силуэтов, ни очертаний. Нет, я не боялась темноты, но сейчас почему-то стало немного жутко. Когда же кровать чуть прогнулась, и рядом кто-то лёг, мне не сразу удалось поверить, что это Анхельм. Пришлось повторить это мысленно несколько раз, и только тогда сердце стало стучать не так встревоженно.

Некоторое время Хельм пытался найти удобное положение. Повернулся на один бок, потом на другой, попробовал укрыться лишь краем одеяла, оказавшегося очень маленьким для двоих. Да и спать вдвоём на одной подушке было крайне неудобно.

– Элин, это мучение, – прозвучал в темноте его недовольный голос. – Попробуй положить голову мне на плечо.

Я приподнялась, он подвинулся ближе, а потом сам осторожно помог мне лечь. Правда, теперь на нём оказалась не только моя голова, но и рука, а ещё бедро. Но, должна признать, так действительно стало намного удобнее.

– Не страшно? – спросил он шёпотом.

– Пока нет, – ответила я, ощущая под щекой ткань его сорочки. – Но тебе же неудобно.

– Удобно, – возразил он. – Ты лёгкая, мягкая, пахнешь приятно. Мне вообще рядом с тобой хорошо и спокойно. Так что не переживай. Лучше постарайся уснуть.

– Ты тоже спи, – сказала я ему. – Не думай сейчас ни о чём, всё равно это не поможет. А утром, на свежую голову, попробуем вместе во всём разобраться.

Как это ни поразительно, мне рядом с ним тоже было спокойно, хотя лёгкое напряжение и страх всё ещё оставались. Но запах Хельма мне нравился, и плечо у него оказалось вполне удобным, приятным. Главное теперь – не вспоминать о Риноре и рабском прошлом. Тогда, возможно, мне действительно удастся уснуть.

Некоторое время было тихо. Мы лежали, не двигаясь, будто даже простым шевелением боялись спугнуть хрупкое равновесие между нами. Но, несмотря на усталость, сон не шёл.

– Прости меня, Элин, – прозвучал в тишине шёпот Анхельма.

– За что? – спросила я так же тихо.

– Что втянул тебя во всё это. Подверг твою жизнь опасности. Да и вообще.

– Прощаю, – ответила я ему.

– Так просто? – в его голосе звучало удивление.

– А разве кому-то станет легче, если я буду во всём обвинять тебя? Тем более, сейчас ты в ещё худшем положении, чем я, – принялась рассуждать вслух. – Вот решим все проблемы, отпустишь меня через год, и тогда можешь считать, что полностью искупил свою вину. А сейчас, Хельм, спи. Или я усыплю тебя магией.

– Не надо, – в тоне слышалась улыбка и притворный страх. – Но и ты спи, моя грозная невеста. Я ведь тоже могу тебя усыпить.

– Обойдёмся без взаимных усыплений, – ответила я с широкой улыбкой, попыталась лечь чуть удобнее и прикрыла глаза. – Спокойной ночи, Хельм.

– Спокойной ночи, Элин, – ответил он и чуть крепче прижал меня к себе. – И… спасибо, что спасла. Если бы не ты, меня бы уже не было в живых.

– Мы клялись защищать и оберегать друг друга, – напомнила ему. – Но знаешь, в тот момент я даже не вспомнила о клятве. Просто не представляла, как могу оставить тебя в такой ситуации. Просто… не допустила мысли, что улечу одна.

Несколько долгих секунд он молчал, а потом вдруг сказал то, что мигом меня взбодрило:

– Ты мне нравишься. Чем лучше тебя узнаю, тем больше тобой восхищаюсь. Ты сама не представляешь, насколько ты сильная, стойкая, интересная. Мне кажется, если мы будем много времени проводить вместе, из нас получится настоящая крепкая пара. Скажи, Элин, я хоть немного тебе симпатичен?

Я не знала, что ему сказать. Соврать? Выложить правду? И всё же решила ответить на искренность искренностью. Это будет хотя бы честно.

– Ты красивый мужчина, Хельм, – проговорила негромко. – Ты вытащил меня из бездны отчаяния, хоть и попросил заплатить за это годом брака. Ты интересный, мне нравится тебя узнавать, а ещё ты пока единственный, к кому я могу так прижаться, не испытывая паники.

– Вот ты сказала, и я понял, что не хочу, чтобы ты к кому-то ещё прижималась, – чуть ворчливо произнёс он.

– И не собиралась, – ответила с лёгкой улыбкой. – Но, знаешь… я не уверена, что смогу хоть когда-нибудь полюбить. Мне кажется, моя душа уже просто не способна на такое. Слишком истрёпана.

– От моей тоже давно остались одни ошмётки, – с лёгкой грустью сказал он. – Но мы продолжаем жить, а это главное.

Хельм вздохнул, ставя этим вздохом точку в сложной теме.

– Всё, хватит лирики. Спим, – отдал он чёткий приказ.

Я послушно прикрыла глаза, потёрлась носом о его плечо и поняла, что до сих пор улыбаюсь.

Уснула быстро и чуть ли не впервые за последний год спала очень спокойно.

***

Утром я проснулась одна. В окно приветливо светило солнце, до слуха доносился щебет птиц и шуршание листьев, а комната оказалась пуста. Кое-как расчесав пальцами спутавшиеся за ночь волосы, я вышла в большую кухню, где, что-то напевая себе под нос, хозяйничала Гарсиния.

– Доброго утра, – сказала она, не оборачиваясь. – Как самочувствие?

– Доброго утра, – ответила я на её приветствие. – Хорошо. Чувствую себя отдохнувшей и полной сил.

– Это замечательно, – бросила ведьма равнодушным тоном и, не дожидаясь моего вопроса, добавила: – Хельм на улице. Уже больше двух часов сидит на бревне за домом. Пойди посмотри, жив он там вообще?

Я и сама хотела его найти, но собиралась сначала умыться и позавтракать. А после её фразы решила, что всё это может подождать. И хоть Гарсиния говорила, что, пока он на её территории, ни одно проклятие его не достанет, но мне всё равно стало страшно.

Вергонец обнаружился именно там, где и сказала хозяйка дома. Сидел на большом бревне рядом с целой кучей нарубленных дров и смотрел вдаль. На моё появление он никак не отреагировал, даже не шелохнулся, но, когда я осторожно коснулась его плеча, сначала вздрогнул, но потом заметно расслабился и накрыл мою руку своей.

– Ты снова смотришь глазами Храна? – спросила я тихо.

Он медленно кивнул. Потом как-то особенно обречённо выдохнул и крепко зажмурился. А спустя полминуты посмотрел на меня совершенно нормальным взглядом.

– Выспалась? – спросил мягко.

– Да, – я села рядом с ним. – Что происходит во дворце?

– Ничего хорошего, Элин, – Хельм опустил голову. – Чет, Холт и Висл арестованы по подозрению в организации заговора. Вместе с ними под арестом ещё десять лордов, которых я и сам собирался отдать под суд. Тот, кто играет там мою роль, назначил свадьбу через неделю, но по дворцу ходят слухи, что его избранница-айвирка сильно не в себе. Увидеть её мне не удалось, получилось лишь подслушать разговоры слуг. Так вот, они утверждают, что девушка сумасшедшая. Говорит сама с собой, бросается в людей посудой, кричит.

– Ты понимаешь, что они задумали? – спросила я, заправив за уши мешающие пряди. – В чём суть их плана?

– Захват власти, но это и так ясно, – выдохнул он и, подняв лежащий рядом небольшой прутик, принялся рисовать прямо на земле непонятную схему. – Каким образом они хотят это провернуть, я пока не понял. Хотя есть пара мыслей на этот счёт.

– Что ты делаешь? – спросила я, глядя на изображённый им рисунок. Он был очень похож на тот, что он рисовал вчера, чтобы связаться с Гарсинией.

– Хочу попросить помощи у одной подруги-ведьмы. Она как раз сегодня утром прибыла во дворец, её нужно предупредить, что там не я, а некто под моей личиной.

Резко поднявшись, я наступила ногой на одну из линий, а потом и вовсе стёрла её носком туфли. Да, понимаю, сначала нужно было попытаться всё объяснить словами, но я слишком испугалась, что не успею его остановить.

– А ты уверен, что она не замешана в том, что сейчас происходит? – спросила я, встретив недовольный взгляд Хельма.

– Она предана мне. Много раз помогала, выручала, даже спасала. Я верю ей безоговорочно, – заявил он холодным серьёзным тоном.

– Понимаю, Хельм, но… давай пока не будем рисковать, – ответила я, стушевавшись.

А потом всё же пояснила, хотя сама своим словам вряд ли бы поверила:

– Когда мы уходили из покоев твоей сестры, она сказала мне странные вещи. Будто бы у неё было видение о том, как тебя убивает девушка. Хрупкая, с остриженными по плечи чёрными волосами и яркими зелёными глазами. Эниремия уверена, что знает её, но не помнит имени. В видении эта незнакомка вручила тебе какое-то питьё, и ты его принял без малейшего сомнения. А потом просто упал ей под ноги. И ещё… твоя сестра сообщила, что та девушка – ведьма.

Он смотрел на меня странным взглядом, хотя я и сама на его месте посчитала бы меня сумасшедшей. Да и, честно говоря, тогда я не придала словам принцессы Эниремии особого значения. Она ведь совсем недавно родила, может, у неё на фоне родов появилось лёгкое помутнение рассудка? Начали всякие глупости мерещиться? Но теперь, когда Анхельм заговорил о подруге, я сразу вспомнила слова его сестры.

– Да, это звучит, как полный бред, – попыталась я исправить ситуацию. – Не знаю, почему вдруг стёрла твой рисунок, но… не стоит тебе сейчас связываться с этой подругой. Моя интуиция категорически против, хотя нормальных логических доводов у меня нет.

Хельм всё ещё молчал, а в его глазах я увидела досаду и разочарование. Стало ужасно стыдно за свой порыв, за то, что поверила чужой глупости. И я уже решила, что стоит извиниться и уйти, как вдруг Анхельм спросил:

– Эниремия говорила ещё что-нибудь? Попробуй вспомнить. В её видениях важна каждая мелочь.

– В видениях? – уточнила я.

– Да, она видит будущее. Точнее, один из наиболее вероятных на тот момент вариантов. И в них всегда важны детали. Часто само действие меняется, а вот место остаётся прежним.

Я попыталась напрячь память, снова прокрутила в голове слова сестры Хельма, но ничего нового не вспомнила. Разведя руками, сказала:

– Это всё.

– Жаль, – вздохнул Анхельм и отбросил в сторону прутик, которым рисовал. – Ладно, Элин, уговорила, не буду пока вызывать Лину.

– Прости что стёрла схему, – всё же решила извиниться я. – Не знаю, что на меня нашло. Просто в какой-то момент вдруг стало страшно за тебя.

– Ты поклялась, что будешь беречь мою жизнь, не приносить умышленный вред, помнишь? – произнёс он понимающим тоном. – Вполне возможно, что сейчас к действиям тебя толкнула та самая клятва, так что не извиняйся. А мне самому нужно быть осторожнее. Увы, стоит признать, что в этой ситуации я оказался по вине кого-то очень близкого, кому безоговорочно доверял. Да и так правдиво изобразить меня может только тот, кто очень хорошо знает. Ты права, Элин, верить сейчас нельзя никому.

– Но что нам делать? – вырвался у меня вопрос.

Он резко выдохнул и отвернулся к лесу.

– Я не знаю, – сказал тихо. – Но обязательно найду решение. Главное, что мы с тобой живы, а с остальным разберёмся.

***

Когда я вернулась в дом, хозяйка уже ушла с кухни, зато на столе обнаружилась тарелка с кашей и чашка с травяным отваром. Из спальни ведьмы доносились шорохи и странный грохот, а вскоре из-за приоткрытой двери выглянула и сама Гарсиния.

– Еда на столе, – сказала она, смахивая со лба нечто похожее на паутину. – Завтракай и приходи ко мне. Поможешь.

Она снова скрылась в спальне, но дверь закрывать не стала. Даже интересно, чем я могу ей помочь? Генеральную оборку она там, что ли, затеяла?

Быстро справившись с кашей и запив всё приятным на вкус отваром, я всё же добралась до ванной. Умылась, заплела волосы в косу и пошла к ведьме.

Её комната оказалась в два раза больше нашей, но почти все стены здесь были заставлены стеллажами с самыми разными предметами: от книг до банок с плавающими там странными рыбками. На полу стояло несколько больших коробок с толстыми тетрадями и блокнотами.

– Быстро ты, – одобрительно произнесла Гарсиния, заметив меня. – Так, бери вот этот ящик, открывай каждую книженцию и смотри последнюю страницу. Там что-то вроде содержания. Ищи фразу: «слияние» или «перерождение». Поняла?

– Да, – поспешила кивнуть я, села на ковёр на полу и принялась за дело.

Сама ведьма расположилась на низком табурете и тоже пролистывала тетради, только из другой коробки. Некоторые записи она просматривала с неподдельным интересом, другие сразу отбрасывала в сторону, будто собиралась от них избавиться. Но пояснять свои действия явно не собиралась.

Я достала первую тетрадь – толстую, потрёпанную, с зелёной обложкой, и сразу открыла её на последней странице. Там, действительно, было своеобразное рукописное оглавление. И в конце списка нашлось искомое слово.

– Вот здесь есть «слияние», – сказала я ведьме.

Она тут же забрала у меня тетрадь, посмотрела внимательней и разочарованно фыркнула.

– Не то. Тут слияние сознаний с фамильяром. Нам нужно другое.

Она вернула мне тетрадь, а я, не удержавшись, открыла нужную страницу. Довольно разборчивым круглым почерком здесь было написано заклинание и схема, а потом шло описание ритуала. Неужели у ведьм это, в самом деле, может сработать? Без точного расчёта, без формулы направления потоков?

– Что, интересно? – с доброй усмешкой спросила Гарсиния. – Тебе эти знания бесполезны. Ты не ведьма.

– Я маг. Целитель, – ответила ей.

– Целитель – это хорошо, – кивнула она. – Но сейчас ты мне нужна как помощница. Ищи ритуал. Там должна быть такая серенькая тонкая тетрадка, если я правильно помню. Лет двести назад записывала. Надеюсь, бумага ещё не превратилась в труху.

– Вы серьёзно? Или шутите так?

– Мне триста тридцать, дорогая, – с гордостью проговорила Гарсиния. – Так что нет, не шучу. Только вот память меня всё же стала иногда подводить. Да и не упомнишь всего за такую долгую жизнь. Помню точно, что тот ритуал проводят на рассвете или на закате, что нужен фамильяр и хозяин, а вот подробности из памяти стёрлись.

– А что за ритуал? – рискнула спросить я, продолжая вытаскивать тетради из коробки. – Что он даёт?

– В идеале – перерождение в обновлённом теле. Но его давным-давно не практикуют. Да и использовали его только колдуны – ведьмам он не подходил.

– И что он даст? Что значит это перерождение?

– Вот найдём, и всё узнаешь. Так что ищи. А если хочешь поговорить, расскажи лучше о себе. Интересно же, что за девушка стала избранницей моего праправнука.

– Так вы же сами предсказали ему меня найти, – ответила я с лёгким возмущением.

– И он нашёл, заметь, – в её голосе звучало удовлетворение. – Но о тебе мне мало, что известно. Вижу, что душа твоя тревожна, что пришлось тебе немало гадостей пережить, что в людях разочарована, особенно, в мужчинах. Вижу, что нравится тебе Хельм, что тянешься ты к нему, но сердце не открываешь. Боишься.

– Я его не боюсь, – заявила я без сомнения.

– Не его, а себя. Страшно тебе снова разочароваться. Боишься, что раскроешься ему, а он не примет. Но знаешь, что, деточка… поверь старухе, прожившей очень длинную насыщенную жизнь: любовь – это прекрасно. Это настоящее чудо. Только через любовь человек может раскрыться полностью, познать себя, мир, собственные таланты и предназначение. Любовь исцеляет, созидает, вдохновляет. Она дарует крылья.

– Но она же может их и отнять, – сказала я с горечью. – Вы ведь давно живёте и точно знаете, что у любви есть другая сторона. Вот мой отец очень любил маму, у нас была семья, а потом она полюбила другого мужчину и ушла к нему. Да, возможно, она стала счастливее, но мы с папой остались брошенными. Так что любовь не всегда создаёт – часто она рушит.

– Ты права, – не стала спорить со мной Гарсиния. – Любовь может быть разрушительной. Пример тому – недавняя война между Айвирией и Вергонией. Я не спорю с твоими выводами. Мне понятны твои опасения. Но одно я знаю точно: по-настоящему живым и полноценным человек может быть только во взаимной любви. И если ты позволишь себе это, твоя истрёпанная душа снова засияет.

У меня не нашлось ответа. Я могла бы возразить или попросить ведьму не лезть в мою жизнь, не давать странных наставлений, но всё-таки молча вернулась к тетрадкам. Правда, в этот раз Гарсиния заговорила сама.

– Скажи, ты хочешь узнать своё будущее? – вдруг спросила она.

– Нет, – ответила я без раздумий. – Зачем? Ведь куда приятнее просто жить.

– Так и есть, к тому же, не всё можно предсказать. Да и будущее изменчиво. Оно слишком зависит от наших решений в настоящем. И всё же одно я тебе могу сказать наверняка: если ты будешь с Хельмом…

– Не надо! – я резко бросила в сторону просмотренную тетрадь. – Не хочу знать.

– Ты боишься даже просто допустить мысль о том, что между вами возможны настоящие чувства, – ведьма смотрела на меня с проницательной усмешкой. – А ведь ты действительно та девушка, что предназначена ему свыше. И ты чувствуешь это, ощущаешь в каждом взгляде, в каждом прикосновении. Но боишься.

Не желая участвовать в этом разговоре, я вытащила из коробки очередную тетрадь – тонкую, серую, едва не разваливающуюся в моих руках. А когда открыла оглавление, наткнулась лишь на пустую страницу. Неужели его здесь не написали? Пришлось распахнуть первую страницу, посмотреть там. Но как только увидела первое слово, в душе кольнуло осознанием.

– Нашла, – сказала я, протягивая ведьме тетрадку.

Она перевела взгляд на мою находку и просияла.

– Точно, вот и она! Так, – Гарсиния поднялась на ноги. – Собери записи обратно в коробки и поставь на стеллажи. Я пока изучу ритуал и расскажу Хельму.

С этими словами она вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. Я же окинула обречённым взглядом разбросанные на полу стопки тетрадей и, медленно выдохнув, принялась за работу.

Глава 18. Ворон, самозванец и сложные решения

Анхельм

Жизнь во дворце текла своим чередом, хотя серия арестов основательно взбудоражила придворных. С помощью Храна мне удалось послушать несколько интересных разговоров в королевском саду, посмотреть в окна, и в целом я был в курсе происходящего, но пока не понимал всех тонкостей плана тех людей, что решили захватить власть.

При других обстоятельствах я бы уже давно был на пути к столице, а у злоумышленников не осталось бы ни единого шанса на успех. Но… тот факт, что неизвестная ведьма выкачала из меня немало крови, которую можно легко использовать для смертельного проклятья, существенно охлаждал мой пыл.

Вот только отчаиваться я не собирался. Жизнь давно научила меня тому, что даже из самых сложных ситуаций можно найти выход, просто нужно хорошо поискать. Главное, что мы с Элин выжили, смогли добраться до Гарсинии, да и старая ведьма действительно желает нам помочь. А это уже замечательный расклад.

Увы, как бы я ни старался убедить себя, что всё хорошо, в душе всё равно чернели тяжёлые тучи. Ведь меня предали, и сделал это кто-то из самых близких. Кто-то из тех, кому я безоговорочно доверял.

Тот, кто сейчас играл во дворце мою роль, явно знал меня, как облупленного. Совпадали жесты, манера говорить, двигаться. Оборотное зелье давало только внешнее сходство, да и то, фигуру существенно не меняло, значит, это мужчина примерно моего телосложения.

Но какая же тварь на такое решилась?! Придушил бы гада собственными руками!

Сначала я решил, что меня изображает кто-то из солдат личной охраны. Но каждый из них давал магическую клятву верности, и она просто не позволила бы им сделать хоть что-то мне во вред. Значит, это кто-то из тех, кого я считал друзьями и с кого подобной клятвы не брал.

Итак… Холтер, Четтер или Вислер. Только эти трое из всего моего окружения никогда не подтверждали свою верность магией, но не потому, что не хотели, наоборот, я сам отказался. Во время войны все они были со мной, поддерживали меня, шли на самые рисковые авантюры. Чет и Висл даже в плену побывали, оба успели ощутить на себе действие айвирского артефакта истины. И если бы их тогда связывала данная мне клятва, то они не пережили бы допрос.

Я верил этим троим, как самому себе. И да, сейчас все они официально находились в дворцовых подземельях. Но у меня нет сомнений, что одна из их камер окажется пустой. Вопрос лишь в том, чья?

Увидев, что во дворец прибыла Лина, я воспрянул духом, решил, что это отличный шанс вывести тварей на чистую воду. Аделина – сильная ведьма, хоть и довольно молодая. Она всегда меня поддерживала, не раз говорила, что готова ради меня на что угодно, я считал её единственной подругой.

Но в тот момент, когда Элин стёрла схему вызова… я начал сомневаться даже в Лине. Могла ли она меня предать? Объединиться с кем-то из моих парней и придумать такой наглый и дерзкий план по захвату власти в стране? Я бы хотел сказать, что нет, что эта девушка на такое не способна, что она не раз говорила, как сильно любит меня. Но что-то в душе заставляло подозревать и её.

Безоговорочно верил я сейчас только Эбелин, и не потому, что мы дали друг другу магические клятвы, нет. Просто она точно не имела отношения к заговору, да и спасла мне жизнь ценой огромных усилий. Конечно, у неё были причины мстить, и довольно веские. Но, насколько я успел узнать, месть вообще не в её характере. Она искренняя, честная, открытая. Она не стала бы бить в спину.

Думая обо всём этом, я продолжал смотреть на мир глазами Храна. Ворон перелетал от окна к окну, однажды даже умудрился влезть в гостиную, правда, ничего интересного там не услышал. В подземелья пробраться у него не получилось, зато в саду он мог легко слушать любые разговоры, да и слуги любили посплетничать во внутреннем дворе в свободное время. Так что доступ к информации у меня всё-таки был. Правда, сил такая связь с фамильяром отнимала немало.

Следовало заканчивать со шпионажем или хотя бы сделать перерыв на несколько часов. Но я решил ещё разок заглянуть в королевский кабинет, где с раннего утра засел мой двойник. А заметив, что нужное окно чуть приоткрыто, едва не хлопнул в ладоши.

Хран приземлился на карниз, сложил крылья и замер, прислушиваясь. Обзору мешал белый тюль и не до конца раздвинутые портьеры, но я всё равно увидел, что лжекороль в кабинете не один. Там точно был ещё кто-то, велась беседа, но звуков не доносилось, видимо, говорившие решили закрыться от посторонних ушей.

Ветерок чуть шевельнул белое полотно тюля, и стала видна часть кабинета. Тут-то мне и удалось разглядеть того, кто сидел в кресле напротив рабочего стола. И это точно была девушка. Более того, даже не видя лица, я уже не сомневался, что там именно Лина.

Мне стало жизненно необходимо услышать, о чём они говорят. Я не хотел верить в её предательство, в душе ещё жила надежда, что сейчас ведьмочка легко выведет лжеца на чистую воду или хотя бы заподозрит неладное. Но, чтобы понять, на чьей она стороне, нужно было попасть в кабинет.

Хран зацепил створку когтем и чуть приоткрыл. Потом медленно и очень тихо пробрался в щель и пошёл по подоконнику. Окно в кабинете располагалось слева от стола, имело немалые размеры, а глушащие звук артефакты обычно создавали энергетический купол диаметром около трёх метров. Если он лежит на столе, то самый правый край подоконника должен попадать во внутреннюю зону его действия. Главное, чтобы, дойдя до этой точки, мой фамильяр сам не издал ни единого звука.

И тут я услышал голос Лины, правда, лишь окончание фразы:

– …пока рано. Лучше через несколько дней.

– Согласен с тобой, – ответил самозванец моим голосом. – Она уже трижды приняла зелье, я давал его ей вместе с оборотным. Странности в её поведении заметили все обитатели дворца.

– Правильно. Ещё три приёма, и оно основательно расшатает её психику. Всё получится очень натурально, – одобрительно проговорила ведьма.

Моё сердце будто пронзило ядовитым шипом, а по телу пробежала волна холода. Ещё не до конца понимая суть их задумки, я уже осознал главное: Лина мне не поможет.

– Делегация от сестёр прибудет завтра к вечеру, – сообщила теперь уже бывшая подруга.

– Значит, сегодня я вынесу этот вопрос на Совет Министров, – сказал мой двойник. – Уверен, они примут моё решение и одобрят его. Тебя многие из них уважают и побаиваются.

– Прекрасно, – судя по голосу, она улыбнулась. Увы, из-за плотной шторы увидеть этого я не мог. – Пока всё складывается просто замечательно.

– Скажи, – чуть помолчав, спросил лжекороль, – ты уверена, что Хельм мёртв? Проверила?

– Он выжил при падении, – теперь в её тоне слышалось раздражение. – Но мы с тобой не зря подстраховались. Проклятие на крови скорее всего уже его убило. Можешь на этот счёт не беспокоиться.

– Хорошо, – ответил с облегчением самозванец и вдруг перевёл разговор в самое неожиданное русло, а его голос стал мягким и взволнованным: – Как ты себя чувствуешь? Тебе ведь нужно больше отдыхать.

– Отстань, – бросила она раздражённо. – Со мной всё прекрасно. И не смей хоть как-то проболтаться о моём состоянии. Иначе всё рухнет.

– Знаю, – чуть виновато ответил мой двойник.

А я окончательно прозрел. В голове сложилась картина вариантов возможного будущего, и стало тошно.

Нет, сейчас не время об этом думать. Нужно вытаскивать оттуда Храна. Я и так узнал даже больше, чем рассчитывал, только легче от этого мне не стало.

Ворон тихо отправился обратно и уже почти выбрался наружу, но тут моему везению пришёл конец. Штора резко сдвинулась в сторону, Храна попытались схватить, но он клюнул чужие руки и вывернулся.

Меня выбросило из его сознания, как мешающий элемент. Разрыв произошёл так резко, что я едва не упал с бревна от внезапного головокружения. Стало страшно за фамильяра, но снова устанавливать связь я не стал. В конце концов, сейчас он лучше меня сообразит, как спрятаться от преследователей.

– Наконец-то, – буркнули рядом недовольным голосом.

Я кое-как сфокусировал зрение, с трудом понял, что нахожусь в лесу, и только теперь заметил сидящую рядом Гарсинию. Она смотрела на меня со смесью интереса и снисходительности, как на малое несмышлёное дитя. Хотя на её фоне большая часть живущих в мире, и вправду, казалась просто глупыми ребятишками.

– Что там случилось? – спросила она уже мягче.

– Храна обнаружили, – ответил я, опустив взгляд. – Теперь поймут, что я жив, и примут меры. Нужно срочно что-то придумать. Должна же существовать защита от проклятий на крови?

– Такой нет, – покачала головой старая ведьма. – Ты сейчас жив, мой мальчик, только потому, что моя сила защищает это место. Ею здесь пропитано всё, а концентрация достаточно высока. Она копилась тут больше двух веков, но даже такая защита не абсолютна.

Гарсиния поджала тонкие губы и перевела взгляд на скрученную в трубочку тетрадку в своей руке.

– Если за проклятие возьмётся не одна сильная ведьма, а три или четыре, боюсь, даже моя защита не справится, – добавила она, вздохнув. – Но выход из твоей ситуации всё же существует.

– Какой? – тут же воодушевился я.

– Тебе он не понравится. Идём в дом, расскажу сразу и тебе, и твоей невесте. Боюсь, без её помощи ничего не выйдет. Поэтому я хочу, чтобы она сама всё услышала и приняла верное решение.

Сказав это, Гарсиния поднялась и, кряхтя, направилась к своему домику. Мне же следовало обдумать услышанное в кабинете, проанализировать информацию, понять, что именно задумали предатели и сколько у меня есть времени, чтобы им помешать. Но всё это можно сделать после разговора.

За ведьмой я отправился только после того, как проверил Храна. Ворон успел скрыться и сейчас летел прочь от дворца в ближайший лес. Ему тоже требовались отдых и еда, так что пусть пока побудет сам по себе, я сейчас ему только помешаю.

***

Эбелин

Гарсиния выглядела воодушевлённой и полной энтузиазма. Пока мы с ней ждали Хельма, она несколько раз открывала найденную мной серенькую тетрадку, что-то там проверяла и с довольным видом закрывала снова. Глаза ведьмы горели азартом и яркой жаждой действия, не знаю, что именно она задумала, но чувствую – мне это точно не понравится.

Как только бледный и уставший Анхельм появился на пороге кухни, Гарсиния сразу велела ему садиться на лавку рядом со мной, а сама разместилась с другой стороны деревянного стола.

– Итак, внучек, я нашла способ спасти твою жизнь и даже сделать тебя сильнее, чтобы мог легко противостоять любым врагам, – сообщила ведьма, глядя на него глазами сумасшедшего учёного. – Это древний, давно забытый ритуал, к которому уже лет двести никто не обращался. Но я готова рискнуть.

– Что за ритуал? – спокойно уточнил Хельм.

Он выглядел не просто вымотанным, а будто бы подавленным. Смотрел на Гарсинию, слушал её, а в глазах стояла лишь горькая печаль.

– Ритуал перерождения, – торжественным тоном произнесла ведьма. – В твоём случае – это самый лучший выход. После него твоя кровь изменится, а значит, и твои враги не смогут использовать во вред то, что успели у тебя нацедить.

– А можно подробнее? – спросил он, не разделяя энтузиазма старушки.

– Вот, сам почитай, – ответила она и протянула ему тетрадку.

Хельм открыл, принялся быстро просматривать страницу за страницей. Я придвинулась к нему и тоже попыталась вникнуть в суть идеи Гарсинии. Правда, понимала в написанном не всё, зато картинки здесь были более чем жуткие. А стоило мне увидеть карандашный рисунок, на котором из груди мужчины торчала рукоять кинжала, и стало страшно.

Анхельм читал очень внимательно, и его будто бы даже ничего в написанном не пугало. Более того, он выглядел всё более заинтересованным, и даже бледность с его лица ушла.

– Я согласен, – заявил он, дойдя до последней страницы. – Сейчас же свяжусь с Храном и вызову его сюда. К закату он вряд ли успеет, но до рассвета точно долетит. У тебя есть всё необходимое?

– Да, я проверила, – ответила ведьма, едва не потирая руки от предвкушения. – Но ты же понимаешь, что результат может оказаться любым. Ты перестанешь быть человеком, Хельм. Твоё тело изменится, как и твоя магия. Когда-то этот ритуал использовали сильные колдуны, чтобы стать ещё сильнее. Я помню одного такого, он мог оборачиваться в медведя, а его дед, кстати, умел становиться волком. У них в семье существовала традиция обязательно проходить через этот ритуал. Правда, выживали не все.

– То есть, как? – вырвался у меня вопрос.

– Ну… – ведьма пожала плечами. – Часто случалось, что душа не возвращалась в тело. Отчасти, поэтому со временем от ритуала и отказались. Просто колдунов стало совсем мало, и рисковать жизнями они не желали.

– Хотите сказать, что Анхельм может не пережить этот ритуал? – проговорила я, сжав пальцы в кулак.

– Да, – не стала отрицать ведьма. – Больше тебе скажу, девочка, скорее всего, не переживёт. Потому что его, по сути, в этом мире ничего не держит, кроме вороха обязанностей. А там, на грани, все они потеряют для него значение. И он просто откажется возвращаться.

– Как вы можете такое говорить?! – выпалила я, резко поднявшись на ноги. – То есть, вы предлагаете ритуал, который закончится смертью? Зачем? Хельм! – я повернулась к нему. – Нельзя соглашаться! Это же самоубийство!

Но он моего возмущения не разделял. Скажу больше, ему будто бы было всё равно, выживет он или нет. А увидев в его глазах обречённость, я ещё больше разозлилась и категорично заявила:

– Нужно искать другой способ! В конце концов, можно найти ту злоумышленницу-ведьму и выкрасть у неё запасы твоей крови. Это вполне осуществимо.

Хельм грустно усмехнулся и только теперь посмотрел мне в глаза.

– Я знаю, кто это сделал, и она теперь знает, что я жив, а значит, в самое ближайшее время нашлёт на меня такие проклятия, что не поможет даже защита Гарсинии, – он медленно покачал головой. – На самом деле, Элин, этот ритуал – мой единственный шанс. Другого нет.

– Но так же нельзя! – воскликнула я, с ужасом понимая, что он, и вправду, готов рискнуть. – Хельм!

– Не списывай меня со счетов раньше времени, – строго осадил меня он. – Я выживу. Смогу. Я просто не имею права позволить этим тварям развалить мою страну.

– Кстати, есть способ увеличить шансы нашего отчаянного короля на выживание, – проговорила Гарсиния, посмотрев на меня. – Ритуал скрепления судеб. Он свяжет ваши души, а значит, Хельму будет проще вернуться. Ты станешь для него якорем.

– Тогда я согласна! – заявила я, почувствовав в душе невероятное облегчение.

Но вот чего я не ожидала, так это категорического отказа Анхельма.

– Нет! – ответил он холодно и решительно. – Никакого скрепления судеб! Я справлюсь так!

– Но почему?! – вырвался у меня возмущенный вопрос. Нет, ну как этого невозможного человека можно понять?

– Да потому что, Элин, после него я уже не смогу отпустить тебя через год, – нервно произнес Анхельм. – Это даже больше, чем свадьба, это скрепление двух жизней. Но главное в другом – если я всё-таки не справлюсь с перерождением и уйду за грань, то утяну тебя за собой. Поэтому – нет.

От обилия свалившейся на меня информации в мыслях образовался настоящий бардак. Я снова села на лавку, обхватила голову руками и прикрыла глаза. Следовало успокоиться и всё обдумать, но пока никак не получалось.

Анхельм молча вышел на улицу, тем самым поставив в разговоре точку. Он всё для себя решил, слушать мои возражения не желал, а от помощи отказался категорически. Но и я сама, предлагая эту помощь, не знала, чем она может обернуться для меня. Поэтому отчасти даже была благодарна Хельму за его отказ. И всё же от одной мысли о том, что он собирается рискнуть собственной жизнью, меня начинало трясти.

Ведьма молча поставила передо мной чашку с пахнущим травами отваром и снова села напротив.

– Пей, – вздохнув, сказала Гарсиния. – Это хорошее средство: успокаивает нервы, но разум при этом остаётся кристально ясным. А тебе сейчас нужно быть мудрой за двоих.

Я недоверчиво посмотрела на чашку, но всё-таки взяла её в руки и сделала несколько глотков.

– Хельм очень упрям, – проговорила ведьма. – А сейчас он ещё и в отчаянии, хоть и старается этого не показывать. И скажу честно, Эбелин, он без тебя не справится. Он сейчас не в том состоянии, в котором стоит вступать в серьёзную борьбу за свою жизнь с высшими силами. Его ведь явно предал кто-то из близких, а это всегда бьёт по душе, отравляет её. И ты единственная, что сможет его удержать.

– А без ритуала скрепления судеб никак не получится обойтись? – спросила я, чувствуя, как нервное напряжение постепенно уходит. Отвар и вправду оказался действенным.

Ведьма основательно задумалась и ответила только через несколько минут.

– Теоретически… – начала она, – можно попробовать обойтись только близостью. Хельму ты интересна, он тебе – тоже, но особой эмоциональной связи между вами пока нет. Вы оба стараетесь держать дистанцию, а это в нынешних обстоятельствах только мешает. Вы не разрешаете себе сблизиться, а времени ждать у нас нет. И если не прибегать к ритуалу скрепления судеб, то я вижу только один вариант.

– Что вы имеете в виду? Близость в плане… постели? – у меня дрогнул голос.

– Да, да, – покивала Гарсиния. – В идеале, конечно, чтобы ты сразу и забеременела, это б вас ещё сильнее связало.

Она говорила с воодушевлением, но стоило ей посмотреть мне в глаза, и улыбка пропала с её лица.

Не знаю, что увидела ведьма, но у меня от одной лишь мысли о сексе всё тело прошибло холодом. Сердце забилось, как ненормальное, и стало не хватать воздуха. Я сжалась, сгорбилась, обхватила плечи руками… а потом увидела чашку с отваром, дрожащей рукой поднесла её ко рту и постаралась выпить как можно больше.

Гарсиния наблюдала за мной с горьким сочувствием. Думаю, она понимала причины такого состояния, но комментировать не спешила. Заметив, что моя чашка опустела, ведьма молча поднялась и вскоре поставила передо мной полную.

– Ох, Эбелин, – печально произнесла старушка. – Хотя, чего я сокрушаюсь? Такому, как Хельм, просто не могла достаться девушка без душевных травм. Он и сам… – она вздохнула, – в общем, немало ему от жизни досталось ухабов и препятствий. Но, знаешь, я верю в мудрость божественного провидения, и вы действительно предназначены друг другу свыше. А значит, можете стать друг для друга лекарством от старых ран. Если, конечно, он выживет.

– Я не смогу, – проговорила я, быстро замотав головой, и тут же вцепилась в чашку с отваром. – Гарсиния, у меня не получится. Это ужасно, больно, противно. Меня от одной мысли передёргивает.

– Но при этом в одной постели с Хельмом ты спокойно проспала всю прошлую ночь, – подметила ведьма.

– Мы же просто спали. И он пообещал, что не тронет, не станет меня принуждать. Я верю ему.

– Вот! – Гарсиния подняла вверх указательный палец. – Тебе с ним хорошо и спокойно, так ведь?

– Да, – не стала отрицать я.

– Ты же хочешь его спасти? – задала она новый вопрос.

– Конечно!

– Тогда тебе придётся прямо этой ночью договориться со своими страхами и довериться Хельму. Этот жест он оценит, поверь. И ваша эмоциональная связь существенно укрепится, а значит, у него появится шанс вернуться из-за грани во время ритуала перерождения. Я не буду тебя уговаривать или давить на тебя. Решай сама, но помни, что от твоего решения будет зависеть его жизнь и судьба целой страны.

С этими словами она поднялась и тоже вышла на улицу, а я застонала в голос и упёрлась лбом в поверхность стола.

Не будет давить? Ага, конечно! Это же совсем не давление, и у меня, вроде как, есть выбор… Ну да, победить страхи или позволить Хельму умереть. И умом я понимала, что ведьма права, да и я давно не невинная дева. Вот только весь мой богатый опыт секса состоял лишь из боли и унижений. Меня бросает в дрожь от одной мысли о мужских прикосновениях! А уж стоит представить что-то большее, и подкатывает тошнота вместе с паникой.

И что делать?!

Но, как бы меня ни душили страхи, как бы ни сковывала паника, я понимала, что именно должна сделать. И теперь осталось лишь смириться с этим решением, осознать его и как-то воплотить в жизнь. Думаю, стоит попросить у ведьмы какое-нибудь возбуждающее зелье, да посильнее. Ведь иначе… я просто не смогу.

Глава 19. Подготовка, зелье, попытка помочь

Анхельм

Подготовка к ритуалу заняла у нас с Гарсинией весь вечер. Она варила нужные зелья, я вырисовывал прямо на полу кухни схемы и символы, напитывал их силой, расставлял свечи и старался морально подготовиться к тому, на что решился.

Хотя, не было у меня выбора. Но винил я в этом не Лину или того, с кем она сговорилась за моей спиной, а только себя. Ведь я доверился не тем, подпустил преступно близко людей, которые так легко меня предали. Подставил и себя, и Элин, и всю Вергонию.

Когда Гарсиния узнала, кто именно из её сестёр решил пойти против меня, она долго молчала. Я даже подумал, что старушка просто не услышала имени. Но, как оказалось, ошибся.

– Аделина очень сильна и амбициозна, – сказала ведьма, смешивая в котелке сухие травы для зелья. – Я знаю, что, ставя тебе условие жениться на одной из наших, сёстры делали ставку именно на неё. Тем более, между вами были отношения.

– Не отношения, а, скорее, дружба, – поправил я.

– С совместными жаркими ночами, – в голосе Гарсинии прозвучал упрёк. – Лина любила тебя. Ждала взаимности.

– Я никогда не обещал, что женюсь на ней, – ответил я, сев на пол в стороне от рисунков. – Аделина слишком вспыльчива, категорична, импульсивна и упряма. Я не видел с ней общего будущего.

– И в итоге мы получили обиженную ведьму, готовую на всё ради своей мести, – развела руками моя старшая родственница.

А я отвёл взгляд.

– Знаешь, вот все воспевают эту проклятую любовь, но пока я не встречал никого, кому она принесла бы что-то хорошее. Одних она делает слабыми, других – сводит с ума, третьих – заставляет творить жуткие вещи. Говорят, что ненависть – разрушительное чувство. Но нет… я бы сказал, что оно, наоборот, помогает выстоять, справиться с трудностями, даёт силы не сдаться. Любовь же всё только разрушает.

– Ты неправ, мальчик мой, – Гарсиния посмотрела на меня с мягким теплом. – Любовь – великий дар. Но только если она взаимная и настоящая. Увы, многие принимают за неё совсем другие чувства: симпатию, страсть, желание обладать, привычку, даже дружбу. И, поверь моему опыту, только в любви человек может по-настоящему раскрыться, почувствовать себя действительно цельным.

– И всё же я никогда не хотел бы испытать её разрушительную силу на себе, – признался, вздохнув.

Ведьма ничего не ответила, но почему-то покосилась за окно, где на лавочке у забора сидела Элин. Девушка весь день сегодня была сама не своя, пыталась помогать Гарсинии с травами, но вела себя рассеянно и казалась странно нервной. Когда она дважды чуть не порезалась, сама же решила, что лучше пойдёт на воздух.

– Глупо сознательно отказываться от возможности стать счастливым, – спустя несколько минут молчания сказала ведьма. – Твоя любовь может излечить раны её души.

– Ты об Элин? – спросил я. – Боюсь, моя любовь, наоборот, станет для неё приговором. Вдруг я такой же, как отец?

– Твоего отца опаивали, и ты давно это выяснил, – напомнила Гарсиния и залила травы кипящей водой.

Накрыв котелок крышкой, она накинула шаль и направилась к двери.

– Для ритуала нужно вымочить кинжал в роднике, а потом прокалить в огне, – сообщила ведьма, остановившись у самой двери. – Всё это нужно делать при свете луны, так что я отправляюсь в лес. Ещё хочу навестить одну подругу. Всё. Вернусь к рассвету.

И вышла.

Я проводил её озадаченным взглядом, но возразить не успел. Читал же описание ритуала несколько раз, и ничего подобного про кинжал там написано не было. Впрочем, Гарсинии, конечно же, виднее.

Или же её слова были просто предлогом? Оправданием? Ложью? Но куда она могла направиться на ночь глядя? Действительно решила пообщаться с подругой? Или задумала что-то иное?

Увы, после предательства Лины я даже в старой родственнице начал сомневаться.

Подойдя к окну, увидел, что ведьма подошла к Элин, села рядом и принялась что-то ей втолковывать. Девушка при этом смотрела на свои башмаки и казалась очень расстроенной, а на слова Гарсинии только молча кивала. А когда Эбелин осталась одна, то крепко зажмурилась и сжала кулаки.

Я направился к ней, мне совсем не нравилось её состояние. Но едва вышел на улицу, как заметил в стороне чёрную точку, которая становилась всё больше. Спустя минуту на мою руку сел большой чёрный ворон.

– Молодец, Хран, быстро долетел, – я погладил его по спине.

От ворона пришла эмоция радости и лёгкой усталости, но от еды и питья он отказался. Перелетел на ближайшее дерево и скрылся в ветвях. Правильно, после такого долгого перелёта необходим отдых. Тем более, на рассвете ему тоже предстоит участвовать в ритуале.

Когда я дошёл до Элин, она уже не выглядела такой подавленной, скорее, казалась смирившейся. Даже попыталась изобразить улыбку, но её глаза всё равно оставались грустными.

– Что с тобой? – спросил я.

– Всё в порядке. Переживаю за тебя и… – она оборвала сама себя и отвернулась. – Хочу тебе помочь. Очень хочу.

– Пойдём спать, – сказал я устало. – Встать придётся за пару часов до рассвета, чтобы всё окончательно подготовить.

– Иди, – голос девушки странно дрогнул. – Я посижу ещё немного и приду. Как раз успеешь улечься.

Я чувствовал её нервозность, её глубокие переживания, но лезть в душу не стал. Если не хочет говорить, то не стоит требовать ответов. Да у меня и самого в мыслях неразбериха, я сейчас точно не лучший собеседник. Сомневаюсь, что вообще смогу сегодня уснуть хоть на час.

***

Я лежал в кровати, смотрел в потолок, а Элин всё не приходила. Уже больше часа она сидела в ванной, но при этом оттуда не доносилось ни звука. И я уже собрался идти за ней, но тут всё-таки услышал шорох открываемой двери.

Эбелин вошла тихо, даже шагать умудрилась бесшумно. Но её выдавало резкое и громкое дыхание, слишком надрывное, будто болезненное.

Я быстро сел.

– Тебе плохо? – спросил взволнованно, но она не ответила. – Элин, не молчи. Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Ложись. Я не особо силён в целительстве, но кое-что всё-таки умею.

– Со мной… всё хорошо, – быстро и отрывисто произнесла она.

И вдруг решительно вскинула голову, развязала пояс на халате и сбросила его на пол, а я… опешил. Передо мной стояла полностью обнажённая девушка. В свете единственной горящей свечи она показалась мне настоящей богиней красоты. Гладкая кожа отливала золотом, чёрные волосы тяжёлым полотном спускались до самой талии, высокая грудь с острыми вершинками нервно поднималась и опускалась…

Первым порывом было немедленно приблизиться, привлечь эту красавицу к себе, коснуться губами манящих чуть приоткрытых губ, но стоило мне увидеть в её глазах обречённость, и все мои желания будто бы остудил северный холод.

– Что ты творишь?! – рыкнул я, поднимая с пола её халат и закутывая в него девушку.

Она стояла, как кукла. Не двигалась, ничего не говорила, но дышала всё громче, резче, а глаза странно блестели. Сначала я решил, что это слёзы, но потом заметил слишком широкие зрачки.

Захотелось выругаться и что-нибудь разнести, а ещё высказать много бранных слов в адрес одной дурной ведьмы. Зато стало ясно, почему эта коварная старушенция решила уйти на ночь из дома. Предусмотрительная гадина!

Я сел на кровать, усадил Элин рядом и, повернув к себе её лицо, спросил:

– Что она тебе дала? Какую дрянь ты выпила? А главное, зачем?

Старался говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало от гнева.

– Зелье, – выдохнув, тихо сказала Эбелин. – Гарсиния обещала, что с ним я смогу, что всё получится. Но… оно не помогло.

– Что сможешь?

Она всё сильнее дрожала. Но когда я попытался её обнять, испуганно отшатнулась.

– Гарсиния сказала, что секс сделает нас ближе, может помочь удержать твою душу, помочь ей вернуться. И я… решилась.

– Глупая, – выплюнул я, желая придушить одну деятельную ведьму. – Элин…

Хотел высказать ей, что нельзя никому позволять лезть в свою личную жизнь, тем более, в таких сложных и деликатных вопросах, но девушка и так была бледна, дышала надрывно, а теперь ещё и дрожать начала.

– Это зелье… со мной происходит что-то странное, – проговорила Эбелин, поёрзав на кровати, будто ей было неудобно сидеть. – Я будто горю изнутри. И такое чувство… словно сильнейшая жажда. Бросает в жар, потом сразу в холод, и снова окатывает обжигающей волной. Может, есть какой-то нейтрализатор?

– Должен быть. Пойду поищу, – ответил я ей и быстро направился на кухню.

Но найти нужное зелье в огромной коллекции древней ведьмы – дело не просто сложное, а заранее провальное. Я пытался, честно, но подписей на склянках не было, а по виду этот нейтрализатор был таким же, как ещё добрый десяток наполненных бутылочек на полке. И в каждой из них с равной вероятностью мог оказаться как яд, так и что-нибудь похуже.

Когда я вернулся к Элин, она лежала на кровати, запрокинув голову назад. То и дело вздрагивала, ёрзала, а глаза лихорадочно горели.

– Нашёл? – спросила она с надеждой.

– Нет.

– Великие стихии… – простонала Эбелин. – Это невыносимо. Может… в ледяную воду лечь? Или…

Халат распахнулся, открыв обзор на обнажённое тело Эбелин. Я старался не смотреть, куда не надо, но взгляд сам собой возвращался к длинным идеальным ногам, чуть согнутым в коленях, темному треугольнику в излучине бёдер, плоскому животу, восхитительной груди. У меня от этого зрелища у самого дыхание сбилось, но поддаваться прекрасному соблазну было нельзя.

Я сел рядом с девушкой, опустил ладонь на её лоб, проверяя жар. А Элин вдруг поймала мою руку и прижала к своей щеке, а с её губ сорвался вздох чистого наслаждения.

– Так, кажется, легче, – проговорила Эбелин и вдруг сама опустила мою ладонь ниже и остановила на шее. – Да, определённо, легче. Будто твои прикосновения меня лечат.

Ну, Гарсиния! Вот вернёшься ты, и я всё тебе скажу! Всё негодяйка предусмотрела. Наверняка, ещё и зелье использовала особенное, собственного авторства.

– Если так, то давай попробуем справиться прикосновениями, – предложил я, собрав всю свою выдержку. – Доверишься мне?

Она быстро закивала, чуть приподнялась, сняла с себя халат и легла обратно. Элин смотрела на меня с надеждой, но, что удивительно, совсем без страха. Словно увидела во мне целителя, который может её вылечить.

Сначала я провёл ладонями по её плечам, мягко погладил, спустился к локтям и остановился на кончиках пальцев.

– Говори, что чувствуешь, – попросил, возвращаясь наверх к выделяющимся ключицам и тонкой шейке.

– Мягкое тепло. Словно ты, в самом деле, меня лечишь. Продолжай, пожалуйста.

Она говорила тихо, но дрожать стала заметно меньше, даже дыхание почти выровнялось.

Я спустился к её груди, обвёл полушария по кругу, стараясь не касаться сосков, и осторожно провёл пальцами по рёбрам. Потом вернулся обратно, теперь уже задев затвердевшие вершинки, и Элин вздрогнула и даже выгнулась мне навстречу.

– Больно? – спросил я негромко.

– Нет, наоборот. Даже приятно, – призналась девушка и прикрыла глаза.

И этим своим «приятно» едва не лишила меня остатков самообладания. Не знаю, что меня дёрнуло пойти на рисковый эксперимент, но я наклонился к Элин и коснулся губами её плечика.

Она с шумом втянула воздух, но даже не подумала отстраниться или оттолкнуть меня. Наоборот, вдруг чуть потянулась ко мне, словно приглашая продолжать.

Я обвёл рукой её живот, нарисовал окружность вокруг маленького пупка, а губами коснулся ключицы. Взгляд зацепился за горошинку соска, которую так безумно захотелось покатать на языке… и я заставил себя выпрямиться.

– Хельм, – Элин приподнялась на локте. – Когда ты меня касаешься, мне становится легче. Но когда перестаёшь, жар возвращается обратно.

Да это же настоящее издевательство! Гарсиния своим зельем устроила мне жуткую подлянку. Ведь если я сейчас пойду на поводу у своих желаний, если возьму Элин, когда она под зельем, то просто уважать себя перестану. Но без моих прикосновений она не сможет.

И что делать?!

– Эбелин, послушай. Я попробую помочь тебе с этим справиться. Думаю, получится обойтись ласками. Больно тебе не сделаю, обещаю. Позволишь?

Она медленно кивнула, но ложиться обратно не спешила. Смотрела завороженно, словно любовалась, а когда её взгляд упал на мои губы, я мысленно послал к демонам не только Гарсинию, но и своё самообладание. Да пошло оно всё! Хотя бы поцелуй я точно заслужил!

Когда я приблизился к лицу Эбелин, она сначала отодвинулась, правда, совсем немного, а потом сама подалась вперёд. И всё же её губ я касался осторожно, медленно, очень нежно, и она чуть приоткрыла ротик мне навстречу.

Её поцелуй имел вкус спелой вишни, мягкие губы будоражили мысли, а острый язычок срывал все тормоза. Моей осторожности хватило ненадолго. Едва я понял, что Элин не просто отвечает, но явно получает от происходящего удовольствие, и отпустил себя. Разрешил хотя бы целовать её так, как мне, действительно, хотелось.

Я нависал над Элин, опираясь на локоть, и гладил свободной рукой такие притягательные груди. Но когда спустился к животу, а потом и ниже… Эбелин отвернулась, прерывая поцелуй, и попыталась меня оттолкнуть.

– Не надо, – взмолилась она шёпотом. – Ты же обещал ограничиться ласками.

В её глазах был страх на грани паники. Она смотрела на меня растерянно, но доверчиво, и её взгляд заставил моё сердце сжаться от незнакомой удивительной нежности.

– Это тоже ласка, – ответил я, утопая в тёмной синеве её глаз. – Элин, я очень хочу тебя. Но ещё больше хочу, чтобы ты пошла на это не под зельем, а по собственному желанию. Поэтому не бойся. Сказал, что ограничимся ласками, значит, так и будет.

Мои пальцы спустились с её живота ниже, осторожно погладили тёмные волоски и переместились чуть дальше, совсем слегла надавливая.

– Вот, Элин, это максимум. Ну, может, продвинусь ещё немного, и то, если тебе понравится. Ведь не страшно?

Теперь она смотрела на меня ошарашенно, но протеста в её глазах не было. Скажу больше, она даже не попыталась свести ноги, а когда я убрал от неё пальцы, сама подалась ко мне.

– Продолжать? – спросил я, довольный её реакцией, и снова коснулся губами губ.

– Да, – выдохнула она, и сама меня поцеловала.

Теперь, когда границы дозволенного были чётко обозначены, легче стало и мне, и Элин. Я строго-настрого запретил себе думать о большем, и на самом деле наслаждался тем, что могу целовать её, гладить, касаться пальцами её мягкого, влажного лона, и ей это нравится.

Не знаю, зелье тому виной, или природная отзывчивость Эбелин, но до пика она дошла быстро, а в оргазм сорвалась с громким стоном и таким веером эмоций, что я сам едва не последовал за ней.

Ох, и горячая же она девочка. Меня никаким зельем не поили, но я уже не помнил, когда был настолько возбуждён, едва ли не на грани срыва. Но срываться было никак нельзя. Потом, позже, не сегодня.

Эбелин всё ещё вздрагивала, но теперь уж точно не от страха. Волны удовольствия постепенно становились меньше, а дыхание девушки выровнялось.

Она уснула, уткнувшись в мою шею – вот так просто, совершенно обнажённая, разомлевшая и, кажется, окончательно мне доверившаяся. А я обнимал её, слушал её дыхание и чувствовал, что моё острое возбуждение сменяется мягкой умиротворённостью.

Надо признать, мне было рядом с ней хорошо и спокойно, даже как-то правильно. И ещё я чувствовал себя невероятно довольным. Да, своей доли удовольствия этим вечером я не получил, но зато морально был удовлетворён целиком и полностью. Ведь Элин всё-таки приняла мои ласки, поборола свой страх, а целовала так, что у меня последние мысли из головы улетучивались.

Нет, я не сомневался, что в следующий раз она снова будет трястись и паниковать, но теперь нам обоим будет проще. Первый бастион крепости по имени Эбелин пал, а значит, скоро покорятся и остальные.

Глава 20. Невеста, ведьмы, ритуал

Эбелин

Я проснулась от звука голосов, причём их было много, и, в основном, говорили женщины. Они что-то обсуждали, вели себя крайне эмоционально, и мне даже показалось, что на кухне сейчас целая толпа.

За окном стояла густая темнота, в комнате горела одинокая свеча, Хельма рядом не было.

Сев на постели и откинув одеяло, я в недоумении осознала, что почему-то спала без одежды…

И тут сонное сознание толкнуло память, и мне открылись все события прошлого вечера. Эти воспоминания обрушились водопадом, а меня, словно огромная волна, накрыл всепоглощающий стыд. Дура! Хватило же глупости выпить возбуждающее зелье! Какая же глупая! Думала, это поможет справиться со страхом, но стало только хуже.

Зато Анхельм повёл себя удивительно. Меня никто никогда так нежно не касался, никто так сладко не целовал, и уж точно никто никогда не старался доставить мне удовольствие. Я впервые почувствовала, что от близости с мужчиной может быть так хорошо. А ведь это, и впрямь, только ласки, пусть и очень откровенные. Такие… которые мне действительно хотелось бы испытать ещё раз.

– А я говорю, что вы задумали глупость. Это не яйцо, а старая каменюка! – пискляво выкрикнула за стеной какая-то женщина. – Угробите нам мальчика, что делать потом будем?!

Великие стихии! Ритуал! Он ведь должен состояться на рассвете!

Эта мысль мигом взбодрила и основательно напугала. Одевалась я очень быстро. Натянула на себя первую попавшуюся сорочку, нацепила длинную юбку из выданных Гарсинией вещей и прямо босиком выскочила из комнаты.

А в просторной кухне творилось нечто непонятное. Вокруг центра комнаты, где были начерчены знаки для ритуала, столпились пять женщин разного возраста. Они обсуждали правильность начертания символов, спорили о каком-то непонятном яйце, которое следовало как-то включить в схему, и не обратили на моё появление никакого внимания.

Зато сидящий в стороне от них Хельм увидел меня сразу. Наши взгляды встретились, он чуть улыбнулся и поманил к себе рукой. Было стыдно смотреть ему в глаза, но я всё равно подошла ближе. А когда оказалась рядом, Анхельм поймал меня за руку и, мягко притянув, усадил к себе на колени.

– Не смей ни о чем жалеть, – прошептал мне на ухо. – Мы не сделали ничего плохого.

– Но… – попыталась сказать я, только нужных слов не нашлось.

Хельм потёрся носом о мою щёку и легко коснулся губами шеи.

– Всё было правильно, за исключением зелья, – добавил он тихо. – Но за него я уже высказал Гарсинии. Правда, она не прониклась. Считает, что поступила так, как должна была.

Я попыталась собраться с мыслями, мне нужно было сказать хоть что-нибудь. А то сижу тут, молчу, как пришибленная.

– Я не жалею, – наконец, подобрала подходящую фразу.

– Хорошо, – ответил Анхельм. – И не нужно.

– Но ты вчера ничего не получил. Так ведь не должно быть, – произнесла я, поборов сомнения.

Ринор сразу внушил мне, что его удовольствие – моя первейшая цель. И я нужна ему исключительно для того, чтобы это удовольствие доставлять. Ни разу он не отпустил меня, оставшись неудовлетворённым. Даже когда я уже стала больше похожа на бездушную куклу, он всё равно достигал своего пика, хоть на это стало уходить гораздо больше времени.

А Хельм ночью даже не подумал намекнуть, что я должна сделать что-то для него. Хотя, может, дело в том, что я так глупо уснула?

– Я получил тебя, – прошептал Анхельм, чуть касаясь губами мочки моего уха. – Мне было хорошо уже от того, что ты ловила волны оргазма.

– Но ты ведь остался неудовлетворён, – я повернулась к нему, хотела увидеть его взгляд и случайно провела носом по его виску.

– Переживу, – ответил вергонец, подняв лицо.

И вдруг поцеловал меня в губы. Быстро, мимолётно и так неожиданно, что я даже осознать ничего не успела, так и застыла, пребывая в лёгком оцепенении.

Поймала взгляд Хельма – его глаза искрились довольством и предвкушением. И когда он снова склонился к моим губам, я не отпрянула, а приняла его поцелуй с искренним наслаждением.

Всё перестало иметь значение, важными остались только я и Хельм. Посторонние мысли, сомнения, страхи ушли куда-то на десятый план. А мы целовались, будто были здесь совсем одни, словно двое блаженных, которые нашли друг в друге живительный эликсир жизни.

Мои пальцы запутались в волосах Хельма, я прижималась к нему так крепко, как только могла, и хотела сейчас только одного: чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался.

– Нет, ну вы только посмотрите! – возмутилась рядом женщина со скрипучим голосом. – Мы тут думаем, стараемся помочь, а он целуется с какой-то девкой!

Анхельм мягко отстранился и, повернувшись к женщинам, назидательным тоном ответил:

– Не с девкой, Шарна, а с невестой. Давайте познакомлю.

Он приподнял меня со своих колен, встал рядом и, обняв за талию, сказал:

– Дорогие сёстры, перед вами моя невеста, которая, по словам Гарсинии, предназначена мне богами, Эбелин Лиссер. Она айвирка.

На меня уставились четыре незнакомки и сама хозяйка домика. Правда, в отличие от остальных, она выглядела довольной. Зато в глазах её гостий стояло откровенное недоверие и даже лёгкое пренебрежение.

Хельм представил мне всех ведьм. Обладательницей того самого громкого скрипучего голоса оказалась черноволосая особа лет сорока на вид, по имени Шарна. Возраст других ведьм явно перевалил за первую сотню, хотя выглядели они довольно бодрыми. Звали их Ронда, Арила и Дарта.

– Не смущайте девочку, – бросила Гарсиния. – До рассвета всего пятнадцать минут, а ещё нужно решить, как правильно расположить яйцо.

Ведьмы всполошились, вернулись к обсуждению, а я посмотрела на Хельма и негромко спросила:

– Что за яйцо?

– Вот оно. Интересно, что скажешь, – ответил он и подвёл меня к столу, на котором в гнёздышке из тряпок лежал большой зеленовато-белый овальный предмет, размером с крупную дыню.

С виду он напоминал камень, да и жизни в нём совсем не чувствовалось. Но когда я опустила на него ладонь, то уловила запертую внутри магическую силу, ещё и такую мощную, что сразу поспешила отдёрнуть руку.

– Арила говорит, что в её роду оно хранится уже больше тысячи лет. Передаётся каждой новой хранительнице, как великая реликвия. Она уверена, что это яйцо последнего дракона.

– Так у нас же никогда не было драконов, – заявила я уверенно. – Это сказки.

– Я тоже так думал, но, как видишь, яйцо есть, силы в нём немерено. Вот Гарсиния и попросила использовать его для ритуала перерождения. Изначально она хотела соединить меня с Храном, как описано в её записях. Я бы, вероятнее всего, смог обращаться в большого ворона.

– Да, я читала.

– Но ей вдруг взбрело в голову, что моей силы и на дракона хватит.

– Мифического, – напомнила я. – А если это просто камень? Древний артефакт, вобравший в себя силу?

– Тогда ритуал не пройдет, и ничего не получится. Но я чувствую, что мы поступаем правильно, – заверил Хельм.

Он опустил ладонь на яйцо и прикрыл глаза.

– В нём есть искра жизни, я чувствую её, – проговорил Анхельм. – Она отзывается мне, значит, стоит рискнуть.

– А если не выйдет? Если это просто артефакт? Что тогда?

Он вздохнул.

– Тогда Гарсиния использует Храна. В нём, как в фамильяре, заключена часть моей души.

Я совсем не разбиралась в ритуалах ведьм и колдунов. Они и раньше казались мне чем-то непонятным и даже странным, но сейчас, глядя, как всё это происходит в действительности, я просто приходила в ужас.

– Нет, Хельм. Это же глупо! – выпалила я, не сдержавшись. – Вы хотите рискнуть твоей жизнью, сделав то, чего никто никогда не делал? Просто поддавшись порыву? Найдя в чьём-то чулане старое яйцо? Это даже не эксперимент, а настоящее безумство. У вас нет ни расчётов, ни хоть какой-то теоретической базы, ни исследований. Один лишь написанный в тетрадке странный ритуал, свечи, травы и пять ведьм. Это же всё… неправильно. Нелогично.

Он коснулся пальцем моих губ и посмотрел с мягкой насмешкой.

– Ведьмы и колдуны почти всегда действуют по наитию. Мы воспринимаем мир иначе, не так, как маги. Верим интуиции, умеем ловить нужные вероятности. И сейчас я чувствую, что это правильный ход. Они, – он кивнул на женщин, которые теперь рисовали мелом на полу новые знаки и завитки, – тоже верят в успех. Иначе не сидели бы здесь среди ночи. И ты верь.

– Я боюсь за тебя, – сказал чистую правду. – Зря ты вчера не пошёл до конца. Может, если бы между нами случилось… всё… связь стала бы сильнее.

– Я вернусь, – заявил он уверенно. – И мы продолжим бороться с твоими страхами. Станешь моей королевой.

– На год, – напомнила ему, а он легко улыбнулся.

– Посмотрим. За это время многое может измениться. Вдруг ты сама не захочешь уходить?

– Мне придётся, мы ведь договорились. Я клятву тебе дала. Да ты и сам можешь понять, что тебе нужна другая жена, а Вергонии – другая королева.

– Вот и решим через год. А сейчас… – он подался ко мне, поцеловал в губы и нехотя отстранился, – пора начинать.

Анхельм лёг на пол в самый центр нарисованного круга. Рубашку он снял, оставшись в одних брюках, и ведьмы тут же принялись рисовать прямо на его теле непонятные мне узоры и символы. Яйцо положили рядом с Хельмом, и он обхватил его рукой, прижав к боку.

Женщины зажгли свечи, расставили рядом с ними чашки с водой, насыпали земли. Четыре ведьмы встали по сторонам света, подняли руки вверх и прикрыли глаза, а Гарсиния взяла в руки кинжал с изогнутым волной лезвием и опустилась на колени у груди вергонца.

Всё это со стороны выглядело по-настоящему жутко. Я смотрела на происходящее и не могла понять, как Хельм вообще согласился участвовать в подобной глупости? Безумно хотелось крикнуть: «Хватит», остановить их, не дать свершиться непоправимому, но я продолжала стоять в стороне.

– Эбелин, что бы ни произошло, не подходи близко, – проговорила Гарсиния, подняв на меня взгляд.

– Ставь защиту, сорвётся, – ответила ей одна из ведьм. – У неё уже в глазах паника. Кинется спасать своего ненаглядного и сделает только хуже.

– Ладно, – согласилась хозяйка дома.

Она шепнула несколько слов, взмахнула свободной рукой, и передо мной появилась полупрозрачная энергетическая стена.

– Начинаем, – скомандовал Анхельм.

Потом глянул на меня и ободряюще улыбнулся. Будто это не над ним собрались проводить сомнительный ритуал, а надо мной. Будто переживал за меня сильнее, чем за себя самого. И понимание этого мигом меня отрезвило.

Ведьмы зашептали заклинания. Сначала их слова звучали, как странные стихи, потом стали напоминать песню. Женщины повторяли одну и ту же строчку, каждый раз делая это всё громче и громче, а я с ужасом смотрела на происходящее и не верила собственным глазам.

На энергетическом уровне происходило немыслимое: Хельма вместе с яйцом начали окутывать магические потоки стихий, в которые вливались свет и тьма. Они закручивались, пронизывая мужчину, проходили через начерченные на его груди символы, окутывали голову, руки и ноги, соединяясь в области солнечного сплетения. Концентрация энергий увеличивалась с каждой секундой, ведьмы пели всё громче, а Гарсиния крепко сжимала кинжал. В тот момент, когда из-за макушек деревьев показалось солнце… она выкрикнула ту же магическую фразу и вдруг резко вогнала лезвие в грудь Анхельма. Прямо в сердце.

Я закричала. Ринулась к нему, но упёрлась в плотную преграду. И как ни старалась преодолеть её, но так и не смогла. Била кулаками, магией, даже табурет попыталась бросить, но безуспешно. В итоге упала на колени, уткнулась лбом в невидимую стену и с полным отчаянием смотрела на происходящий ужас.

Ведьмы продолжали петь, Гарсиния держалась за рукоять оружия, которым убила вергонского короля, и тоже повторяла за сёстрами. Та сила, что концентрировалась на месте ритуала, теперь лилась через кинжал прямо в пронзённое сердце Хельма. А вот яйцо пропало – растворилось в энергии ритуала, и я не понимала, хорошо это или, наоборот, очень плохо.

И вдруг Гарсиния вытащила кинжал и отбросила в сторону, за пределы ритуального круга, и её оружие вспыхнуло тьмой и превратилось в пепел.

Демоновы ведьмы! Всегда знала, что они сумасшедшие!

Песня резко оборвалась. Женщины замолчали одновременно, будто кто-то заставил их закрыть рты. Они опустили руки, упали на колени и упёрлись лбами в пол, да так и застыли.

И если бы я не видела энергии, то окончательно решила бы, что они все тут умом тронулись. Но на магическом уровне в этот момент случился настоящий невидимый взрыв. Сила четырёх стихий, тьмы и света слилась воедино, ударила в Хельма и разнеслась в стороны настоящим взрывом. Он оказался таким сильным, что смёл установленную Гарсинией защиту, да и меня вместе с ней. Я отлетела в стену, словно пушинка. И, кажется, на какое-то время просто отключилась.

Правда, в себя пришла быстро. Кое-как разлепила веки, увидела лежащего на полу Хельма и попыталась встать. Голова кружилась, спина болела, ноги дрожали так, что не получалось идти. Пришлось передвигаться на четвереньках, но у меня была цель – Анхельм. И я добралась до него, пусть это и далось мне с огромными усилиями.

А когда оказалась рядом, тут же создала восстанавливающее плетение. Вот только раны не было… грудная клетка оказалась целой.

– Хельм, – позвала я, пытаясь почувствовать удары его сердца. – Хельм!

Оно не билось. Пульса не было. Дыхания тоже.

– Хельм!!! – закричала, шибанув по его грудной клетке чистой силой. Не помогло.

Тогда я заставила себя собраться, сконцентрироваться и использовать плетения, которыми мы во время операций искусственно поддерживали работу сердца пациента. Не бьётся? Заставлю!

Плетение легло, как надо, заклинание-активатор сработало правильно, и спустя долгие десять секунд я всё-таки услышала, как в груди моего короля медленно, но ровно заработало сердце.

Так… теперь дыхание, ведь сам он не дышит.

Второе плетение легко на его рот, и теперь сила воздушной стихии попада́ла в лёгкие с правильной периодичностью. Грудная клетка начала медленно подниматься и опускаться, и мне стало чуть спокойнее.

Ведьмы не мешали, они вообще выглядели откровенно пришибленными, даже Гарсиния. Женщины так и сидели на полу, но отчего-то молчали, не сводя с меня глаз. Очень хотелось накричать на них, наброситься с кулаками, выплеснуть весь тот комок жутких эмоций, что окутывал меня сейчас, но я держалась, потому что важнее всего было помочь Анхельму.

Плетения работали, сердце билось, но на энергетическом уровне происходило нечто непостижимое. Аура Хельма стала совсем тусклой, едва заметной, и это пугало сильнее всего.

– Элин, его душа на грани, – сказала Гарсиния. – Он сейчас не здесь. Тело ты оживила, и это хорошо, ему так проще будет потом восстановиться. Но пока нам остаётся только ждать.

– Сколько? – спросила я устало.

– Неизвестно. Может, день, а может, и неделю.

– Если ты на самом деле та, кто предназначена ему богами, он вернётся к тебе, – проговорила Шарна. – Связь истинных очень сильна. Но тебе лучше быть с ним рядом.

– Буду, – заявила я решительно. А потом медленно выдохнула и заявила, уверяя прежде всего саму себя: – Он вернётся. И очень скоро.

Глава 21. Снег, гость и отчаянный зов

Погода портилась. С каждым днём на улице становилось всё холоднее. На несколько недель зарядили нескончаемые сильные ливни, а за ними пришли северные ветра и первые заморозки.

Каждое утро я просыпалась на рассвете, проверяла пульс Хельма, подпитывала магией плетения, поддерживающие работу его сердца и дыхания, а потом выходила на крыльцо и смотрела на небо.

Иногда оно встречало меня солнышком, и тогда в душе снова просыпалась надежда на лучшее. Но гораздо чаще над головой нависали тяжёлые серые тучи, и начинало казаться, что весь их груз давит на мои плечи.

Но я старалась держаться. Убеждала себя, что всё будет хорошо, что нужно продолжать бороться, но с каждым днём моя уверенность становилась все слабее.

Этим утром я точно так же вышла на крыльцо, но вместо грязи, серости и голых деревьев увидела настоящую сказку. Всё вокруг было укутано белым покрывалом. Снег облепил каждую веточку, украсил невысокий забор, застелил сплошным полотном землю. И эта красота мерцала и переливалась в лучах восходящего солнца.

– Красиво, – сказала за моей спиной Гарсиния.

– Очень, – ответила я ей, а в груди будто стало теплее. – Удивительно, ещё вчера шёл дождь, а сегодня неожиданно наступила зима.

– В этом году снег выпал раньше, чем всегда, – проговорила ведьма, встав рядом со мной у резных деревянных перил. – Но это всё равно хороший знак.

Правда, вздохнула она тяжело и даже с горечью, и я прекрасно её понимала. За два месяца, проведённых бок о бок, мы с ней почти сроднились. Сначала целыми днями перерывали её записи, пытаясь найти способ помочь Хельму, много раз пробовали вернуть его душу, проводили новые и новые ритуалы, но ничего не помогало.

Гарсиния очень переживала за Анхельма. Она действительно считала его внуком, хотя приходилась ему довольно далёкой роднёй. А однажды и меня начала называть внучкой, да и я как-то незаметно прикипела к ней душой.

Иногда к нам приходили другие ведьмы – те самые, что участвовали в ритуале перерождения. Каждый раз они проверяли состояние Хельма, тоже читали рядом с ним свои заклинания, но эффекта не было. И теперь всё чаще от них звучали намёки, что «мальчика нужно отпустить».

Но в этом вопросе я была настроена категорично, да и Гарсиния сразу заявила, что верит в своего внука. Вот только даже её дар предвидения на его счёт упрямо молчал.

– Я на завтрак кашу приготовила. Идём, – сказала ведьма, поманив меня за собой. – А потом нужно собрать в лесу бруснику. Сейчас самое время.

– Как скажешь, – ответила я ей. Брусника, так брусника.

Завтрак прошёл спокойно. После него я привычно взяла на себя мытьё посуды, а Гарсиния собралась на утренний обход территорий, где иногда наблюдались магические аномалии. Она уже надела полушубок, тёплые ботинки, намотала на голову платок, как вдруг… резко застыла.

– Что с тобой? – я мигом бросилась к ведьме.

Но она выставила перед собой ладонь, останавливая меня. Тогда-то и стало ясно, что её состояние как-то связано с колдовством.

– У нас гость, – сказала она, сдвинув седые брови. – Мужчина. Колдун. Идёт прямиком к домику, хотя моя сила для чужаков всегда путает тропки. Скоро будет здесь.

– Ты знаешь, кто это может быть? – честно говоря, я основательно напряглась.

– Примерно, – она покачала головой. – Колдунов у нас очень мало. А сильных – так на пальцах одной руки пересчитать можно. И всё же… иди-ка ты к Хельму и не высовывайся. Ещё неизвестно, что этому чужаку от меня нужно.

Я кивнула, не собираясь спорить. Даже после двух месяцев в этом доме колдовские дела оставались для меня чем-то потусторонним. Да, мне уже не раз приходилось видеть в действии ритуалы и заклинания ведьм, но они работали совершенно удивительным образом, совсем не так, как классическая магия, которую мы изучали в академии. Хотя, признаюсь, за это время я неплохо научилась варить некоторые зелья, и Гарсиния даже не раз меня хвалила.

Когда я вошла в нашу комнатку, всё в ней оставалось по-прежнему. Хельм лежал на кровати, и со стороны казалось, что он просто спит. Только его лицо было бледным, почти серым, губы давно потеряли цвет, а грудная клетка поднималась слишком медленно. И, что самое ужасное, я чувствовала в нём только пустую оболочку, в которой совсем не осталось жизни и души.

Подойдя ближе, погладила его по спутавшимся, теперь уже полностью белым волосам и опустилась на пол, где лежал мой свёрнутый матрас. Спала я теперь отдельно, потому что без объятий Анхельма мы на узкой койке не помещались, да и боялась я ночью ненароком сбить собственное плетение, помогающее его сердцу биться. Поэтому и пришлось перебраться на матрас.

– Доброго утра, хозяюшка. Пустишь погреться? – прозвучал с улицы смутно знакомый мужской голос.

– Доброго утра, – ответила Гарсиния ровным спокойным тоном. – Сначала скажи, зачем пожаловал.

– Поговорить мне с тобой надо, – ответил гость. – Совет нужен. Заплачу, сколько скажешь.

Она не спешила с ответом, а я вся превратилась в слух. Очень хотелось выглянуть в окно, посмотреть, кто же там явился, но я понимала, что должна оставаться незамеченной.

– Ну, заходи. Чаем, так уж и быть, напою. А ты мне взамен расскажешь, что в столице нашей творится. А то до меня лишь слухи долетают, да и те друг другу противоречат.

– Конечно, – поспешил заверить её гость. – Всё расскажу.

Судя по звуку шагов и скрипнувшей двери, они прошли на кухню. Некоторое время голосов не было слышно, но позвякивала посуда, доносились разные бытовые шорохи. А потом мужчина снова заговорил:

– Гарсиния, мне часто снится Хельм, – его тон показался мне грустным и даже подавленным. – И эти сны очень странные. Раньше я просто видел его бродящим в сером мареве. А два дня назад он будто сам пришёл ко мне, попросил помочь ему, открыть проход, а я не понимаю, о чём он, и как это сделать. Спрашивал у служителей Девы Заступницы, они даже провели несколько обрядов, но сны не прекратились. И, что странно, это началось ещё до его смерти.

Я опёрлась спиной на кровать, поймала холодную руку Анхельма и сжала его пальцы.

Да, за прошедшие два месяца в стране произошло немало жутких событий. Но теперь мне стал понятен гениальный план тех, кто устроил в Вергонии тихий и дерзкий переворот.

Новости до нас доходили с большим опозданием, да и были это скорее слухи, но они всё равно складывались в общую картину.

А говорили следующее. Король привёз в столицу невесту-айвирку, но девушка была бывшей рабыней, и в рабстве повредилась психикой. Во дворце она вела себя, как дикарка, часто ходила одна, кричала на слуг и придворных, несколько раз кидалась на охрану. А за неделю до предполагаемой свадьбы бросилась с ножом на короля, даже ранила его в плечо. При этом кричала, что ненавидит всех вергонцев, а Анхельма всё равно убьёт.

Тогда её остановила ведьма по имени Аделина. Да-да, та самая, которую Хельм считал подругой. Через несколько дней несчастную айвирку казнили за нападение на монарха.

А свадьбу отменять не стали, и женился подставной Анхельм на той самой ведьме. А через какое-то время в Харсайд явились представители Айвирии. Ну и, по слухам, во время официальной встречи они убили вергонского короля прямо в тронном зале – совсем как когда-то его отца.

Смуты в стране удалось избежать, так как молодая королева оказалась беременна, да и ведьмы её поддержали, а идти против них никто не рискнул. Сейчас страной правил регент, коим стал лорд Четтер Гайсли. Говорили, что он был единственным из соратников короля, который остался верен ему до конца.

Конечно, убийство Анхельма айвам не простили, две недели назад была объявлена война, и в этот раз ведьмы решили открыто принять в ней участие.

Гарсиния выступала против, как и многие из её сестёр, но верховная ведьма приняла решение, и теперь все, кто отказывался ему подчиняться, считались отступницами.

Открытых крупных боёв пока не было, до нас дошли слухи лишь о нескольких стычках на границе, но даже эти новости очень печалили.

Если бы только Хельм вернулся, он точно смог бы положить конец этому безобразию. Навёл бы порядок в своей стране, подписал бы новый мирный договор с Айвирией, обязательно разобрался бы во всём. Вот только его душа зависла где-то между мирами, и ни я, ни Гарсиния не представляли, как его вернуть.

– Когда ты увидел первый такой сон? – заинтересованным тоном спросила ведьма гостя.

– Не помню точно. Но, кажется, ещё до его женитьбы на ведьме, – ответил он. – Я тогда в камере в подземельях сидел. Мой дар блокировали ошейником, поэтому первые сны были смазанными. А когда меня отпустили, заменив заточение ссылкой, эти видения стали очень реалистичными.

– Расскажи подробнее. Что именно он говорил? – голос ведьмы показался мне встревоженным, а я вся превратилась в слух.

– Говорил, что пытается вернуться, но его не пускает барьер или стена. Что он не может через неё пробиться. А сегодня ночью он снова пришёл, но стал каким-то тусклым, полупрозрачным. И сказать смог только твоё имя. Потому я и поспешил к тебе.

– Демоновы копыта! – громко выругалась женщина и, судя по звуку, что-то разбила. – Да как я, дура старая, сама до этого не додумалась?! Так, сиди здесь. Сейчас разберёмся.

А потом вдруг крикнула:

– Эбелин! Неси все нейтрализующие зелья, какие у нас есть. Разводи в ведре один к одному с водой и тащи на улицу. Прихвати все пустые накопители.

Я вскочила на ноги, тут же вышла на кухню и столкнулась с удивлённым взглядом растерянного Холта.

– Живая?! – выпалил он, тоже быстро поднявшись.

– Ага, – ответила я ему.

Потом обернулась на открытую дверь спальни, где лежал Хельм, и поняла, что оставить его наедине с возможным предателем никак не могу.

– Клянись, что не принесёшь вреда и будешь оберегать жизнь Анхельма Вергонского! – выпалила я, ткнув пальцем в грудь колдуна. – Клянись, что ты его не предавал! Сейчас же!

– Анхельм… жив? – у Холтера заблестели глаза, а во взгляде появились неверие и затаённая надежда.

– Клянись! – потребовала я, повысив голос. – Или немедленно уходи.

– Клянусь, – поспешил ответить он и в точности повторил мою фразу. Потом закрепил клятву магией и повторил вопрос: – Хельм жив?

– Не совсем. Но я верю, что его можно спасти. И если ты его не предавал, то помогай.

– Да, твоя помощь понадобится, – сказала Гарсиния, о присутствии которой я умудрилась забыть. – В общем, детки, нужно как можно скорее убрать защитный купол над домом. Он очень старый, прочный, в нём немерено моей силы. И, видимо, именно он не пускает душу Хельма обратно.

– А если вынести Анхельма за границы защиты? – спросила я. – Будет быстрее?

– Куда? В заснеженный лес? А если он не очнётся сразу, то мы его попросту заморозим, – нервно произнесла она.

– Тогда давай, Холтер унесёт Хельма, пока ты снимаешь защиту, – выдала я новое предложение. – А я буду рядом с ним.

– Давай, – махнула рукой ведьма. – Только тёплые вещи возьми. Защита заканчивается в двадцати метрах от дома. Если идти на запад, там будет каменный алтарь. Положите Хельмушку туда. И… – она посмотрела мне в глаза, – зови его. Он должен тебя услышать.

Дальше всё происходило сумбурно и быстро. Мы с Холтом одели Анхельма в тёплые штаны и старый тулуп, потом Холтер перекинул его через плечо и понёс на улицу. Я семенила следом, следя за тем, чтобы не повредились плетения на сердце.

Алтарь был обычным кривоватым камнем прямоугольной формы. Я не раз проходила мимо него, но даже не подумала, что его, оказывается, используют в ритуалах. Когда Холт уложил на него Хельма, я тут же села рядом.

– Вернись, Анхельм, – говорила, касаясь его щёк, смахивая снежинки с волос. – Вернись к нам. Ты нужен Вергонии. Она без тебя скоро перестанет существовать. Ты нужен своим друзьям. Не все они тебя предали, есть те, кто до сих пор готов идти за тобой.

Но ничего не происходило.

Холт топтался рядом, смотрел на полумёртвого друга с растерянностью и болью. И молчал.

– Вернись! – крикнула я, обняв ладонями холодные щёки. На них давно появилась щетина, но выросла она всего на полсантиметра за все два месяца.

– Как он оказался в таком состоянии? – спросил Холт. – Что вообще произошло? Не понимаю.

Но я проигнорировала его вопрос. Появилось странное чувство, что Хельм рядом, совсем близко, что ему просто не хватает сил, чтобы вернуться в тело. Но как же помочь?

Думай, Эбелин! Думай!

– Что может приманить душу? Кровь? Вряд ли. Но что… – выпалила вслух.

– Другая душа, – прозвучал за моей спиной голос Холта. – А ведь, если верить Гарсинии, вы с ним связаны. Зови, Эбелин. Но так, чтобы он услышал.

– Как?! – выкрикнула, обернувшись. – Что говорить? Я же не служитель богов.

– Ты его женщина. Та, что предназначена ему этими самыми богами, – твёрдо ответил колдун. – Скажи то, что просит твоя душа. Прислушайся к ней. Если она хоть немного тянется к Хельму, значит, шанс есть.

Я снова посмотрела на Анхельма, взяла его за руку и зажмурилась. Что говорит моя душа? Она боится… безумно боится окончательно потерять этого мужчину. А ещё она верит ему, ощущает его родным, близким. Ей рядом с ним хорошо, тепло и спокойно. И она совершенно точно тянется к нему. К его душе.

Вот. Нашла!

Я попыталась мысленно потянуться к Хельму, точнее, к той тёплой энергии, что наполняла его раньше. И вдруг на самом деле ощутила лёгкий отклик. И тогда снова позвала. Громко. В голос:

– Вернись ко мне, Анхельм. Ты мне очень нужен. Ты очень для меня важен.

Опустила голову на его грудь, где, повинуясь моему плетению, билось сердце, и прошептала, вложив в этот шёпот всё своё желание, всю надежду, всю себя:

– Вернись.

Но всё осталось, как и было. Только удары под моей щекой будто стали более рваными. Видимо, я всё-таки умудрилась повредить плетение. Придётся накладывать заново.

И тут грудная клетка Хельма как-то особенно сильно поднялась, а потом резко опустилась и снова поднялась.

Я села ровно, окинула Анхельма быстрым взглядом и, не мешкая, запустила диагностическое плетение. Но когда оно показало, что пациент дышит сам, у меня вдруг разом закончились силы.

– Он вернулся, – проговорила я, боясь в это поверить. И тут же снова уложила голову ему на грудь, а на глазах навернулись слёзы невероятного облегчения.

Вдруг меня резко дёрнули и потащили в сторону. Я даже не поняла, что происходит, сообразила лишь, что это сделал Холтер. Попыталась возмутиться, но он остановился и развернул меня лицом к алтарю.

– Смотри магическим зрением, – сказал он строго и будто даже со страхом. – Видишь это?

Теперь я действительно увидела и то, что открылось моим глазам, выглядело поистине странно. Вокруг Анхельма сгущалась энергия. Она пульсировала, переливалась от светло-серого до тёмно-зелёного. И это была совершенно незнакомая магия, с какой мне никогда раньше сталкиваться не приходилось. В ней чувствовались агрессия и злость, да такие, от которых очень хотелось спрятаться.

Она быстро уплотнялась, окутывая Хельма собой, словно коконом, но при этом стали видны золотистые потоки, вливающиеся прямиком в его грудь.

– Что это? – выдохнула я, теперь даже не думая вырываться из захвата.

– Понятия не имею, – произнёс в ответ Холт.

Тем временем зеленоватая энергия вокруг Анхельма уплотнилась, а кокон стал похож на яйцо. Вскоре она настолько уплотнилась, что рассмотреть что-либо внутри кокона стало невозможно.

– Хельм! – выкрикнула я, чувствуя полную беспомощность.

Нужно было срочно что-то делать, как-то помочь ему, но в голове не нашлось ни одной дельной мысли. А нервы натянулись настолько, что готовы были вот-вот лопнуть.

– Спокойно, – донёсся до слуха голос Гарсинии.

Ведьма шла по тропинке со стороны своего дома и выглядела какой-то взъерошенной. Остановившись рядом с нами, протянула раскрытые ладони к кокону и прикрыла глаза. Стояла она так, наверное, больше минуты, а когда снова повернулась к нам, на её лице сияла довольная улыбка.

– Всё в порядке, – сказала ведьма. – Я чувствую Хельма, он вернулся. А то, что сейчас происходит – правильно. Это и есть завершение ритуала перерождения. Сейчас вмешиваться не стоит. Нужно просто ждать.

– И сколько? – вырвался у меня вопрос, а от волнения и растерянности затряслись руки.

– Не знаю, – она пожала плечами. – Но подходить близко никому не рекомендую.

Гарсиния чуть помолчала и, вздохнув, добавила:

– Теперь только от Хельма зависит, чья сущность победит в итоге. Но я верю в него. Если уж он с того света смог вернуться, то с остальным обязательно справится.

Глава 22. Туман, Сайо и когти

Первые сутки мы по очереди дежурили возле алтарного камня, ждали, что вот-вот Хельм очнётся, разорвёт эти странные путы и вернётся к нам. Но ничего не менялось, только кокон из энергий становился всё плотнее и скоро стал похож на камень. Гарсиния даже решилась подойти к нему, потрогала, попыталась разбить, но не вышло.

– Нужно ждать, – сказала она нам тогда. – Правда, я даже не представляю, сколько.

И снова потянулись дни, но теперь они были наполнены надеждой и напряжением. Холт остался с нами в домике ведьмы, спал на кухне у печи на соломенном тюфяке. Он создал вокруг кокона с Анхельмом магический контур, который показывал малейшие вспышки энергии, и несколько раз в сутки ходил проверять, что там происходит.

Ранняя зима уверенно занимала позиции. Снегопады усилились, теперь высота сугробов в некоторых местах достигала полуметра. Холода крепчали, начался сезон ветров, но я всё равно каждый день ходила к алтарному камню, садилась рядом и говорила с Хельмом. Рассказывала ему о том, что, по слухам, происходит в его стране, о военных действиях, которые вот-вот войдут в полную силу; иногда говорила о своём прошлом или о том, чему научилась у Гарсинии. И каждый раз, перед тем, как уйти, прикладывала руку к твёрдой поверхности кокона и посылала внутрь чистую магию и эмоции собственной тоски.

– Возвращайся, – говорила с мольбой. – Ты нам нужен.

Конечно, ответа не было, но я всё равно ждала. Каждую ночь, укладываясь спать на узкой кровати, закрывала глаза и молила богиню Герду и Великие Стихии помочь Хельму. И каждый раз надеялась, что следующим утром он к нам вернётся.

Да, я действительно очень его ждала… каждый день, каждую минуту. И продолжала верить, что когда-нибудь этот день наступит.

***

Анхельм

Я плохо помнил, что происходило со мной после того, как ведьмы начали ритуал. Но момент, когда Гарсиния вонзила кинжал в моё сердце, отпечатался в памяти, будто его там выжгли.

Дальше всё смешалось, реальность пропала, сменившись чредой странных видений. Я то бесконечно падал на дно тёмной бездны, то возносился к небесам, то болтался в огромном океане, то лежал на раскалённой земле. А потом оказался в мрачном месте, где царили туманы, и там задержался дольше всего. Голода не было, жажды тоже. Я вроде как оставался жив, но обычные потребности почему-то отключились. А ещё со мной рядом всё время находилась молчаливая тень большого существа с крыльями и хвостом. Она таскалась за мной, словно привязанная, но не вызывала ни страха, ни даже опасения.

Иногда получалось уснуть, но вместо снов возникали очень реальные видения, в которых я был всего лишь наблюдателем. Я видел, как Лина выходит за меня замуж и объявляет, что у нас скоро родится ребёнок, но не испытал при этом даже удивления. С недоумением смотрел, как воины из делегации Айвирии набрасываются на меня и убивают. Потом с равнодушием взирал на то, как мой друг Чет активно утешает в постели мою жену Аделину, а после становится регентом.

Ничего из этого меня не трогало совершенно. И даже картинки первых стычек армий Вергонии и Айвирии на границе я разглядывал, словно что-то неважное. Но однажды увидел бледную Эниремию, качающую на руках свою дочь. Она ничего не говорила, просто смотрела перед собой заплаканными глазами, и это видение отозвалось во мне горечью и сожалением. Я даже попытался подойти к ней, обнять, но не смог сдвинуться с места.

А потом, словно наяву, увидел себя же, только лежащим на кровати без сознания. Эбелин сидела рядом, перебирала пальцами мои волосы и тихо что-то говорила. Мне стало настолько интересно, что я даже смог приблизиться и услышал её голос. Она звала меня, просила вернуться. Умоляла бороться и всё-таки отыскать путь обратно. А когда она взяла мою безвольную ладонь и прижала к своей щеке, мокрой от слёз, у меня будто включились потерянные эмоции.

Я в один момент осознал, что не имею права прохлаждаться здесь, когда моя страна трещит по швам, враги празднуют победу, а две самые важные для меня женщины льют слёзы. А значит, нужно сделать всё, чтобы найти путь обратно.

И я на самом деле начал искать. Бродил по туманному нигде, старался придумать, как из него выбраться, надеялся спросить хоть у кого-нибудь, но так и не встретил там ни одной сущности. А однажды сообразил, что привязанная ко мне тень – живая, что именно она может подсказать. Но тень на вопросы отвечать не желала, так и бродила за мной, как неприкаянная, будто я был для неё единственным ориентиром в этом странном месте.

По всему получалось, что моя душа сейчас существует отдельно от тела, и, чтобы вернуться, мне следовало их соединить. Я много раз пробовал пробиться к нему, шёл за зов Эбелин, представлял, как лечу через лес к домику старой ведьмы, но чем ближе оказывался, тем сильнее меня отталкивало обратно.

И тогда я начал вспоминать, кто в реальном мире может мне помочь. Конечно, сразу решил обратиться к Гарсинии, но, как ни старался увидеть её во сне, так ничего и не получилось. Попробовал пробиться в сон Холта и безумно обрадовался, осознав, что он меня слышит. Правда, все мои попытки поговорить с ним забирали просто уйму сил, а сказать удавалось не больше нескольких слов, которых катастрофически не хватало. После таких сеансов я долго лежал на земле среди тумана, не в состоянии подняться, а чёрная тень пристраивалась рядом и будто старалась поделиться со мной энергией.

Туманный мир давил. Чем дольше я в нём находился, тем больше ощущал слабость. А однажды, взглянув на свою руку, с ужасом осознал, что она стала полупрозрачной. Тень тоже потеряла плотность, но всё равно оставалась со мной. Мы постепенно растворялись с ней в этом жутком тумане, но я всё равно, раз за разом, пытался достучаться до Холта, хоть и понимал, что эти попытки меня убивают.

Всё изменилось внезапно. Сначала серая мгла сменился раскалённой пустыней, над которой в небе вихрями закручивались энергии стихий. И в этой пустыне я, наконец, увидел, кем на самом деле была преследующая меня тень.

Это оказалось странное существо, похожее на гигантскую птицу, полностью покрытую зеленовато-чёрной чешуёй. У него были кожистые крылья, мощные лапы, шипастый гребень на голове и странно симпатичная морда, чем-то напоминающая кошачью. Только в глазах стояла пустота.

Впервые поймав его взгляд, я каким-то чудом сразу понял, что оно никуда возвращаться не хочет. Мне будто открылась его душа вместе со всеми мыслями. В них он носил имя Сайо и считал себя драконом. Он должен был появиться на свет несколько тысяч лет назад, но с ним что-то случилось. Он мечтал о том, чтобы уйти за грань, где его ждало перерождение и новая жизнь, и я был для него шансом.

Мы говорили, не говоря. Просто чувствовали друг друга, понимали, видели все, даже самые потаённые мысли. Я искренне хотел помочь этому существу, но не знал, как. Убить? Но мы с ним и так тут не совсем живые. Но дракону был известен способ.

Чтобы уйти, ему требовалась часть моей души, именно она могла перенести его за грань. Взамен он оставлял мне свою сущность и считал это очень даже выгодной для меня сделкой. Но я не представлял, как можно отделить часть души. Что от меня вообще потом останется?

«Я заберу то, что тебе мешает», – услышал я в голове голос Сайо.

«И что же это?»

«Твои обиды, – сказал он. – Они тоже часть твоей энергии, твоей души. Но они отравляют её, не дают раскрыться. Без них тебе станет легче, а я смогу унестись с ними за грань».

«Забирай», – я даже думать не стал.

Этого «добра» у меня было хоть отбавляй. Правда, понял я это только после предложения дракона. Ведь действительно, многие годы носил в душе обиды: на мать, которая выбрала любовника, решив оставить нас с Эниремией. На отца, который не смог смириться с этим и в итоге убил супругу. На высшую аристократию, из-за которой я долгие годы был вынужден скрывать колдовской дар, изображая простого мага. На сестру, бросившую всё ради своей безумной любви к айву. Снова на отца, который ничего не давал мне сделать для страны, а сам планомерно толкал её в бездну, а потом, когда враги вошли во дворец, не имел смелости даже принять бой… а просто покончил с собой.

Гервин тогда заявил всем, что это он убил короля Каргала, но я знал правду. И однажды спросил айвирского кронпринца, зачем он это придумал. Гервин ответил, что пошёл на обман из жалости, чтобы король остался в памяти подданных не презренным трусом, а правителем, проигравшим противнику в честном бою.

Да, кстати, обиды на Гервина у меня не было. Мы с ним много раз поквитались друг с другом за всё, и я его в чём-то даже уважал, как и Анмара.

А вот обиду на тех, кто предал меня и провернул за моей спиной переворот, я отдавать не стал. Нет, эти люди обязаны ответить мне за всё, и прощать их я не собирался.

Дракон забирал отравленные части моей души, вытягивая их прямо из моей груди. Они собирались в его верхних лапах, клубились серой дымкой с зеленовато-гнилостными вкраплениями и вызывали у меня лишь откровенную брезгливость.

«Теперь я смогу уйти», – проговорил Сайо, прижав к себе эту грязную энергию.

Она впиталась в его чешую, просочилась внутрь, а в глазах дракона вдруг появился живой блеск.

«Я выполнил свою часть сделки. Выполняй свою», – сказал я ему.

«Закрой глаза, – ответил он и сжал когтистой лапой мою руку. – Сейчас я уйду, а ты примешь мою сущность. Запомни одно, она подчинится только сильной воле. Если сделаешь это, никто больше не рискнёт стать твоим врагом».

Я усмехнулся, но веки всё же смежил. Мир завертелся, резко потемнел и вдруг рассыпался звёздами. Сознание померкло, погружаясь во мрак, а потом я вдруг открыл глаза, и увидел над собой тёмное ночное небо и укутанные снегом ветки деревьев. Некоторое время просто лежал, глядя наверх. Только когда почувствовал холод, решил всё-таки подняться… и не смог, глупо запутавшись в конечностях, которых оказалось пять.

Я сразу понял, что стал тем самым драконом, но строго запретил себе паниковать. Не время и не место, да и, вообще, нужно решать проблему, а не пугаться её. Сразу вспомнились слова Сайо про волю, и даже дышать стало легче.

Да, его сущность сильна, но я сильнее. И теперь она тоже часть меня, а значит, должна подчиняться.

Я медленно вдохнул морозный воздух, повёл головой, разминая шею, вытянул лапы-руки в стороны и мысленно представил себя человеком. Собой.

По телу пронеслась волна незнакомой тёплой магии. Она совсем немного покалывала, даже слегка трещала. Эта сила окатила меня, словно волна, окутав всё тело, а потом схлынула, втянувшись обратно в районе солнечного сплетения.

И я вдруг почувствовал, как голую кожу щиплет мороз, посмотрел на себя, даже пощупал плечи, руки, живот, голову… и только теперь осознал, что снова стал собой… Расхохотался, потом разбежался и упал спиной в сугроб, набрал полные пригоршни снега и растёр ими лицо.

Хорошо!

Дева Заступница, как же прекрасно чувствовать себя живым! Снова быть собой!

Правда, довольно быстро холод начал пробирать настолько, что стало очень некомфортно. Поднявшись на ноги, создал вокруг себя тёплый полог и пошёл туда, где чувствовалась жизнь и высокая концентрация ведьмовской силы, и вскоре набрёл на дом Гарсинии.

Ну, а дальше уже не особенно раздумывал, куда направиться. Ведь там была та, к кому меня тянуло, словно к тёплому родному очагу. Та, что звала… Та, к кому я так стремился вернуться.

***

Эбелин

Мне снилось тёплое море и длинная кромка берега. Я сидела на бело-золотистом песке и смотрела вдаль. Высоко в голубом небе кружили чайки, а ещё выше – какая-то большая птица, но разглядеть её не позволяло яркое солнце. На душе было хорошо и спокойно, а ещё так тепло и уютно, что хотелось улыбаться, не переставая.

– Он пропал! – выкрикнул кто-то в стороне. Голос показался знакомым, но я не придала этому значения.

– Как пропал?! – выпалила Гарсиния, каким-то образом оказавшись рядом со мной на пляже.

– Кокона нет, его тоже. Следы замело. Ушёл? – спросил появившийся рядом с ведьмой Холт.

– Далеко бы не ушёл. Посмотри у Эбелин в комнате, – проговорила Гарсиния.

– Да нет там его, я бы почувствовал. Ощущаю только энергию Элин.

Сон потихоньку растаял, но окончательно просыпаться совершенно не хотелось. Мне было так уютно, и даже чужие громкие голоса почти не мешали.

– Может, за домом в сарае? – озадаченно предположила ведьма.

– Сейчас гляну, – ответил ей Холтер и, судя по хлопнувшей двери, вышел из домика.

Сознание постепенно избавлялось от оков сна, и вместе с ним проснулись мысли.

А кого ищут ведьма и Холт? Неужели Хельма? Он очнулся?!

На этой мысли я резко села… точнее, попыталась, но меня быстро поймали и уложили обратно на удобное знакомое плечо.

– Спи, ещё рано, – хрипло проговорил кто-то над ухом.

Сглотнув, я сначала притихла, пытаясь осмыслить происходящее, а потом всё-таки осторожно подняла голову и посмотрела на того, к кому так тесно прижималась в собственной постели.

– Хельм… – прошептала, боясь поверить, что это не продолжение сна, что он, действительно, лежит рядом, так близко, и что он… жив.

– Чего? – сонно спросил мужчина, не открывая глаз.

– Как ты себя чувствуешь?

– Паршиво, – ответил он и теснее прижал меня к себе. – Хочу спать и тебя. Не могу решить, какое желание сильнее. И если не собираешься участвовать в воплощении второго, то ложись, и давай спать дальше.

Я покорно уложила голову обратно и с наслаждением потёрлась носом о его шею. Хельм пах морозным утром и огнём. А ещё на нём не было ни рубашки, ни сорочки. Более того, моя нога под одеялом явно лежала на его обнажённом бедре.

– Ты не одет? – проговорила я растерянно.

– Угу, – сказал он, продолжая пытаться спать. – Одежда… пострадала. Восстановлению не подлежит. А другой я не нашёл. Лёг так. Уж очень хотелось отключиться.

И снова затих.

Некоторое время я лежала неподвижно, слушала его дыхание, ловила сильные и чёткие удары сердца, и эти звуки казались мне прекраснейшей симфонией. Заснуть даже не пыталась, хоть за окном действительно только начал разгораться рассвет. Меня очень волновало самочувствие Хельма, и его нужно было срочно проверить.

Создав плетение диагностики, я опустила его на грудь лежащего рядом мужчины и напитала магией. Только оно не сработало, не показало ничего, и это заставило меня насторожиться и даже испугаться.

– Ну, чего ты копошишься? – недовольно пробурчал Анхельм.

– Пытаюсь проанализировать состояние твоего здоровья, но магия не работает. Плетение распадается.

– Вот и замечательно, – ответил он, растягивая бледные губы в улыбке.

Я снова приподнялась и посмотрела на Хельма. Его побелевшие волосы были немного влажными, оттого казались седыми. На впалых щеках не было и намёка на румянец, кожа казалась серой, а под глазами красовались тёмные круги.

– Тебе нужно лечение. Выглядишь очень болезненно, – проговорила я, осторожно убрав с его лба несколько прядей. Потом коснулась его всей ладонью и направила чистую силу… и её организм вергонца принял легко.

Только это возымело неожиданный эффект. Хельм вдруг перевернулся, уложил меня на подушку, а сам лёг набок и внезапно поцеловал. Он смял мои губы так страстно и требовательно, что я даже растерялась. А когда его наглый язык скользнул в мой рот, во мне проснулась паника. Я попыталась его оттолкнуть, сбросить с себя, но добилась лишь того, что поцелуй стал более мягким, ласковым, нежным… но всё равно остался требовательным.

Продолжая целовать, Анхельм отбросил одеяло, задрал на мне сорочку и устроился между моих ног. Даже через ткань нижнего белья я ощутила жар и твёрдость его плоти и снова попыталась освободиться, оттолкнуть, отползти.

– Хельм, не надо, – взмолилась, кое-как отвернув голову.

Но он меня будто не слышал. Спустился поцелуями на шею, ласкал её, вылизывал, прикусывал, перемещаясь всё ниже.

– Анхельм, пожалуйста, перестань, – просила я, вцепившись в его плечи. – Не нужно. Я не хочу.

– Хочешь, – прошептал он, стягивая с моего плеча лямку сорочки. – Я чувствую твоё желание. И твой страх. Эта смесь безумно пьянит.

Он накрыл губами мою грудь, и я ощутила волну жара, прокатившуюся по телу. Но страх стал ещё сильнее. Я попыталась подняться, сбросить его с себя и даже умудрилась отодвинуться к изголовью кровати… но Хельм поймал мои ноги, развёл их в стороны и коснулся губами живота.

Вдруг я почувствовала резкую боль и с ужасом увидела, что пальцы Анхельма покрывает мелкая тёмно-зелёная чешуя, а вместо ногтей у него острые чёрные когти.

– Хватит! – закричала я, ударив по нему чистой силой. – Ты делаешь мне больно! У тебя когти!

Моя магия не оттолкнула его, а впиталась в кожу, но крик в этот раз возымел эффект. Анхельм остановился, поднял голову и с недоумением посмотрел сначала на меня, а потом на свою руку. Стоило ему заметить глубокие царапины на моём бедре, и он тут же отстранился и выдохнул, бледнея:

– Прости, Элин…

Хельм поднял на меня полный вины взгляд, будто лишь сейчас начал осознавать, что творил. А я с ужасом замерла, увидев его глаза… с тонкими вертикальными зрачками. Радужка была такой же голубой, как раньше, но сейчас будто даже немного светилась, и, если бы Хельм не смотрел так виновато, я бы точно закричала.

Дверь неожиданно распахнулась, и в комнату влетел Холт, да так и застыл, чуть не споткнувшись. В одной его руке сиял сгусток магии, в другой он держал клинок, а в обращённых на Хельма глазах отражался целый фейерверк самых разных эмоций.

Из-за его спины вышла Гарсиния, окинула нас с Хельмом внимательным взглядом и недовольно фыркнула.

– С возвращением, внучек, – сказала она строго. – Что ты тут устроил?!

Но Анхельм уже успел оценить ситуацию, а ещё вспомнить, кто он такой, потому следующая его фраза прозвучала холодно и властно.

– Выйдите, – приказал он, переводя взгляд с друга на ведьму.

– Чтобы ты тут дальше девочку мучил?! – возмутилась Гарсиния. – Кричала она совсем не от страсти. Я её с тобой не оставлю!

Хельм медленно выдохнул, сел ровно и внимательно посмотрел на незваных гостей.

– Идите на кухню. Я поговорю с Элин и выйду к вам. Вы сейчас здесь больше мешаете, чем помогаете.

– Не тронешь её? – с нажимом спросила ведьма.

– Не трону, – уже мягче ответил Хельм.

– Ну ладно, – нехотя согласилась хозяйка дома. – Но, если что, мы за стенкой.

С этими словами она направилась к выходу, утащив за собой всё ещё растерянного Холта. Когда дверь за ними закрылась, Хельм опустил голову и обхватил её руками. Когтей на его пальцах больше не было, как и чешуи, и это немало меня успокоило. Но я всё равно жалась в угол, боясь сделать лишнее движение.

Анхельм не спешил ничего говорить, так и сидел, глядя в пол, а я просто не знала, что делать. Попытаться уйти? А вдруг снова набросится? С ним же явно что-то не так. Когти эти… глаза странные.

– Твои царапины нужно обработать, – наконец, с тяжёлым вздохом сказал он, правда, так на меня и не посмотрел. – Гарсиния поможет.

– Я сама могу, – ответила ему и только теперь перевела взгляд на собственное бедро.

Кровь сочилась из ран, пачкая ногу и простыню, но заживляющее плетение быстро стянуло края. Увы, сразу они не затянутся, да и перевязать точно лишним не будет, но хотя бы кровь остановилась.

– Прости меня, – он вцепился в свои волосы, будто был готов вырвать пару клоков. – Я… не знаю, что на меня нашло. Я вообще чувствую себя странно, будто во мне стало в сотни раз больше силы… и эмоций. И страх твой ощущаю. Он холодный и напоминает мороз. Но ты хотела меня, и это я тоже отчётливо чувствовал. Видимо, потому и сорвался. Будто все сдерживающие тросы в один момент лопнули. Когти эти вылезли.

– Не делай так больше, – попросила я, разглядывая его профиль.

Он повернулся ко мне, поймал мой взгляд и сел прямо. Его глаза всё ещё были неправильными, но в них сияла искренняя вина и странная решимость. Хельм протянул мне раскрытую ладонь, как часто делал раньше. А я, чуть посомневавшись, всё-таки вложила в неё свою.

– Элин, – он осторожно сжал мои пальцы и, подвинувшись чуть ближе, коснулся губами моего запястья. – Я научусь контролировать когти. Мне вообще нужно понять, что со мной стало после ритуала перерождения. Пока в голове каша, и единственное, что осознаю отчётливо – я хочу тебя, и мне очень сложно сдерживать эти желания. Потому, пока мне лучше держаться от тебя подальше.

Он снова поднёс к губам мою руку и провёл языком по центру ладони… а я вздрогнула от резкой волны жара и щекотных мурашек, прокатившейся по телу.

– И проблема в том… – Хельм чуть прикусил край моей ладони и прижал её к своей щеке, – … что мои желания взаимны. Ты хочешь меня не меньше, ты откликаешься мне, тянешься ко мне. Я чувствую твоё возбуждение. Ему мешает только страх.

Я слушала его обволакивающий голос, наблюдала, как он ласкает мою руку, и понимала, что он прав. Да, меня останавливал именно страх, но контролировать его я не могла. Никак.

– Пока не совладаю с когтями и не разберусь с тем, кем я теперь стал, постараюсь к тебе не приближаться, – сказал он, отвернувшись. – Только, пожалуйста… не бойся меня.

– Когда ты адекватен и спокоен, как сейчас, я тебя не боюсь, – ответила, сев чуть ближе. И даже его нагота меня больше не смущала. – Хельм, я безумно рада, что ты вернулся, что с тобой всё хорошо.

Он посмотрел на меня с теплом и вдруг обнял и прижал к своему боку. И я даже не подумала сопротивляться или возмущаться. Сама уложила голову на его плечо и почувствовала, что все сложности второстепенны. Главное – что мы можем вот так быть рядом, главное – что мы оба живы.

– Про «хорошо» ещё нужно выяснить, – иронично ответил он, коснувшись губами моего виска. – Но я разберусь.

Некоторое время мы просто сидели в тишине, слушали приглушённые голоса, доносящиеся с кухни, и молчали. Но в этом молчании, в тёплых объятиях Анхельма, я чувствовала, будто возрождаюсь из пепла, оживаю, снова становлюсь собой. А от осознания того, что он рядом, теперь хотелось глупо улыбаться.

– Мне нужно идти, иначе Гарсиния с Холтом снова прибегут сюда, спасать тебя от монстра, – проговорил Хельм, но даже не попытался отстраниться. – Ты не представляешь, как я не хочу уходить от тебя. Всё во мне тянется стать к тебе ближе, остаться рядом. Только… боюсь, что в итоге снова могу тебя поранить.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – призналась, заворожённая его поразительной откровенностью.

– Тогда просто скажи, что я смогу вернуться в твои объятия.

Я приподняла голову, а он посмотрел на меня с нежной улыбкой. Когда Хельм потянулся к моим губам, я даже не подумала отворачиваться, наоборот, сама подалась к нему… и едва не утонула в безграничной нежности.

Мы целовались неторопливо, открыто, со всей переполняющей нас искренностью. Наверное, если бы после пробуждения Хельм начал целовать меня вот так, я бы на что угодно согласилась, а страх попросту смело бы моим желанием. Но всё получилось неправильно. А может, всё дело в том, что сейчас мы оба знали, что у этого нашего поцелуя не будет продолжения?

– Я научусь контролировать когти, обещаю тебе, – прошептал Анхельм, обняв моё лицо ладонями. – И с твоим страхом справлюсь. Всё у нас будет замечательно.

С этими словами он поднялся на ноги, накинул на себя лежащее на полу одеяло и вышел за дверь.

Глава 23. Дракон, прощание и клятва

Когда через полчаса я пришла на кухню, одетый и причёсанный Хельм сидел за столом и активно поглощал кашу с мясом. Гарсиния наблюдала за ним с интересом и лёгким восторгом во взгляде, а Холт, наоборот, смотрел на друга настороженно. И, что странно, все молчали.

Я налила себе чай и опустилась на лавку напротив Анхельма. Он бросил на меня быстрый взгляд и вернулся к еде. Только когда его большая тарелка опустела, король Вергонии сам убрал со стола грязную посуду и вернулся на своё место.

– Итак, – проговорил он, сложив пальцы в замок, – ситуация даже хуже, чем паршивая. Но решаемая. Вопрос лишь в том, с какого конца стоит начать её решать.

– С ведьм, – бросила Гарсиния. – Сейчас они – главная сила вергонской армии. Далеко не все сёстры одобряют эту войну, но верховная на стороне молодой королевы Аделины, а против неё никто идти не хочет.

Хельм задумчиво стукнул пальцами по столу.

– Для начала нужно остановить боевые действия, – сказал он. – Хотя бы на несколько дней. Айвы уже перешли границу?

– Нет. Последний бой, о котором я слышал, произошёл в Тривальской провинции. Раньше она была нашей территорией, но после войны, насколько ты помнишь…

– Помню, – остановил его Хельм. – В каком городе бои?

– Верес, – ответил Холтер.

– Он принадлежит Даворскому герцогству, – кивнул Анхельм. – Это владения отца Кэтрин, супруги Гервина. Не сомневаюсь, что Гер снова сам командует армией.

– Так и есть. Его солдаты удерживают город, но наши каждый день продвигаются всё дальше, захватывая деревню за деревней. Всё же там живут в большинстве своём вергонцы, и они только рады приходу нашей армии. Хотя и не все.

– Кто командует нашими войсками? Точно не сама Лина и не Четтер, – проговорил король деловым тоном.

– Лорд Фелистер Камп назначен главнокомандующим. А отрядами в Тривальской провинции руководит Виктор Гариди.

Хельм задумчиво почесал покрытый светлой щетиной подбородок и снова посмотрел на Холта.

– Как он принял мою кончину? Как вообще её допустил?! Он же капитан моей личной гвардии! – в его голосе звучала плохо скрытая злость.

– Его не было во дворце. В тот день ты… то есть тот, кто тебя изображал, отправил его с поручением в Дортен.

– То есть, он будет на нашей стороне? – спросил Хельм и устало потёр лоб. – Демоновы предатели! Я уже не знаю, кому можно верить, а кому нет. Каждый вызывает сомнения. Нужны сведения, и ещё лучше – личный разговор. Тогда я смогу понять.

– Ну вот, ты уже сам ответил на свой вопрос, – развела руками стоящая у печи ведьма. – Придётся говорить с каждым, в ком ты сомневаешься. Но это тоже не первостепенная задача.

– Ты права. Сначала остановим войну, потом – всё остальное. Но возвращаться с того света я буду красиво.

– Так, и с чего ты начнёшь? – спросил Холт.

– С самого главного.

***

Оказалось, что когти – это не единственные изменения, случившиеся с Анхельмом после ритуала перерождения. На самом деле, он теперь мог полностью менять облик, становясь странным крылатым животным, покрытым чешуёй. Этот монстр имел зеленовато-чёрный окрас, обладал острым хвостом с шипами на конце и, судя по крыльям, мог летать.

После завтрака Холт покинул домик ведьмы. Хельм дал ему задание узнать всё о текущем положении дел в стране, о местах боёв, о том, что происходит во дворце, собрать верных людей. Да, Анхельм хотел начать действовать как можно скорее, но понимал, что без достоверной и актуальной информации хорошего плана не составить. Потому и был вынужден ждать сведений.

Проводив друга, Хельм отправился на улицу, а мы с Гарсинией, не сговариваясь, прилипли к окну. Но когда Анхельм вдруг начал раздеваться, вешая вещи на перила крыльца, я растерялась.

– Что он делает? Зачем? – вырвалось у меня.

– Видимо, при смене облика одежда мешает. Глянь.

Да я и так не отводила взгляда от Хельма. С жадностью смотрела, как он снимает с себя рубашку, брюки, любовалась его хоть и похудевшим, но всё равно очень красивым телом. Меня даже его голый зад не заставил отвести взгляда. Или, возможно, я просто окончательно приняла этого мужчину?

Оборот прошёл быстро. Тело Анхельма вдруг окутало плотной зеленоватой дымкой, а спустя несколько секунд на его месте оказался чешуйчатый ящер с кожистыми крыльями, размером с крупную лошадь. И, вроде, я должна была испугаться, ведь никогда раньше не видела подобных существ, но у меня этот зверь вызвал только умиление. Не пугали ни острые зубы, ни когти, ни шипы на его теле, я просто любовалась грацией и мощью удивительного животного и в душé гордилась Хельмом.

Сначала он просто ходил туда-сюда, стараясь освоить новое тело. Казалось, ему мешал хвост, но вскоре наш король умудрился справиться и с этой конечностью. Когда он расправил крылья и попытался ими махать, я даже рассмеялась. Всё же представления о полётах у Анхельма были крайне неправильными.

– Иди к нему, – проговорила Гарсиния. – Не справится же сам. А о помощи не попросит. Гордый.

– С радостью, – ответила я и помчалась одеваться.

Когда я вышла на улицу, хмурый зверь сидел на снегу и смотрел в сторону леса. Над ним кружил чёрный ворон, в котором я с удивлением узнала Храна, а ведь он не появлялся здесь с того дня, как мы провели ритуал. Гарсиния полагала, что ворон не пережил случившегося с хозяином. Но, к счастью, она ошиблась.

Хран явно пытался показать Хельму, что нужно делать. Птица приземлилась перед зверем, сделала несколько шагов и начала махать крыльями. Монстр повторил, но, в отличие от ворона, взлететь так и не смог.

– Давай вместе, – предложила я, остановившись в паре метров от существа, в которое превратился Анхельм. – Я покажу, а ты повторишь.

Он смотрел на меня с сомнением, которое на звериной морде выглядело устрашающе. Но в голубых глазах с вертикальными зрачками не было агрессии, даже наоборот, там отражался интерес… и явно не к полётам.

Я призвала крылья, расправила их и жестом показала Хельму сделать то же самое. Он повторил, и мы оба застыли.

– Теперь ты должен оттолкнуться от земли и несколько раз взмахнуть крыльями. Но эти взмахи должны быть большими, широкими. Ты словно загребаешь крыльями воздух, отталкиваешься от него. Это как с плаванием.

Зверь кивнул, сосредоточился и… в два взмаха оказался над деревьями. Я испугалась, что сейчас он растеряется и упадёт, но Хельм смог сообразить, что именно требуется делать дальше, и почти мягко опустился на землю. Я помчалась следом, приземлилась рядом и, лишь убедившись, что с ним всё хорошо, смогла вздохнуть спокойнее.

– Молодец. Это ты понял. Теперь давай расскажу про сам полёт, потоки воздуха и развороты.

Зверь кивнул, ворон сел на ближайшую ветку, и оба уставились на меня с искренним вниманием. Я же перевела взгляд с одного на другого, снова посмотрела в глаза Хельму и улыбнулась. Не знаю, почему, но я сразу приняла его вторую ипостась, хотя раньше даже не слышала, чтобы подобные превращения были возможны. Но Анхельм Вергонский не раз доказывал, что способен менять не только обстоятельства, но и сам мир. Он будто бы вообще ничего не боялся, всегда шёл только вперёд, даже не думая оглядываться. Он был настоящим королём, готовым ради своей любимой страны на что угодно, даже пойти на сомнительный ритуал, который его фактически убил.

Но всё же… Хельм справился и с этим. Получил вторую ипостась в виде неизвестного животного, которое Гарсиния назвала драконом, и точно не собирался отступать.

Полёты он освоил за несколько часов. Мы с ним немного полетали над лесом, рассекая густой снегопад. Правда, я быстро замёрзла, зато дракону явно было тепло.

Когда я вернулась в дом, к нему вышла ведьма. Теперь они вместе проверяли, есть ли у этого существа доступ к магии Хельма. Выяснилось, что зверь обладает и собственной магической силой, преимущественно, огненной. Он мог вспыхивать, как факел, и, пока тренировался, умудрился растопить вокруг себя весь снег. Потом он попробовал сосредотачивать пламя в передних лапах, и у него получились огненные шары, одним из которых он едва не поджёг сарай.

Ещё Гарсиния попробовала пробить чешую зверя кинжалом, но у неё не получилось. Даже маленькой чешуйки оторвать не удалось. Ведьма всё равно истыкала остриём всего дракона, выискивая слабое место, и такие обнаружились на животе, в паху, под мышками и на шее, там чешуйки оказались намного мягче и, при добавлении в удар магической силы, всё-таки получали повреждения.

А вот обычные магические атаки дракон просто поглощал, как губка воду. И, что самое удивительное, почувствовать его с помощью магии тоже не получалось. Он даже выстроенную Гарсинией защитную стену прошёл, будто не заметив. Отсюда следовал удивительный вывод, что магия на него не действует.

К вечеру мы втроём устали так, что даже на разговоры сил не осталось. Поужинали на закате и почти сразу отправились спать.

Я думала, Хельм придёт ко мне – хоть кровать и была узкой, но всё же раньше мы умудрялись спать на ней комфортно и с удовольствием. Но он остался ночевать на том тюфяке, где раньше спал Холтер. И, видя, как Анхельм устраивается там ко сну, я испытала настоящую досаду. А ещё вдруг стало грустно, что он предпочёл лечь спать один, но говорить, конечно, я ничего не стала. Пожелала ему и Гарсинии доброй ночи и ушла к себе.

***

Спала плохо. Несмотря на усталость, сон не шёл, а душу терзали самые разные мысли. Но больше всего я думала о том, что же будет со мной дальше, и что мне вообще теперь делать. Хельм ведь хотел жениться на мне только для того, чтобы выполнить условия мирного договора с Айвирией, и при этом не разругаться с ведьмами. Но теперь выходило, что началась новая война, и тот договор потерял актуальность. А ведьмы и вовсе сейчас могут выступить против законного короля и поддержать ту гадину, что обманом стала королевой.

По всему получалось, что Хельму теперь нет надобности жениться, и я ему больше не нужна. Вот только как быть с клятвой, которую я ему дала? Ведь я подтвердила её магией, которая теперь будет требовать исполнения.

Иногда я всё-таки проваливалась в сон, но спала тревожно, просыпалась от каждого шороха и снова ворочалась, одолеваемая мыслями. По-хорошему, следовало спросить Анхельма о моей дальнейшей судьбе, но сейчас он спал, его организму требовался отдых, и ему точно было не до душевных терзаний бывшей рабыни.

А я думала, думала и никак не могла отделаться от назойливых мыслей. Рациональная часть меня уже решила, что лучше будет вернуться в Айвирию, тем более, там с меня сняты все обвинения. Возможно, получилось бы снова восстановиться в академии, повидать папу, постараться построить свою жизнь. Да, это был бы со всех сторон верный ход. И имел он, по крайней мере, один огромный минус: я не хотела расставаться с Хельмом.

Увы, моя глупая израненная душа каким-то непонятным образом приняла этого мужчину. Сейчас он казался мне самым родным, самым лучшим и со всех сторон моим. Мне было всё равно, какой он носит титул, сколько у него врагов и заоблачных амбиций. Меня даже наличие у него второй, драконьей, ипостаси не волновало. Я просто хотела быть с ним… но понимала, насколько это желание несбыточно.

Скоро он вернёт себе свою корону, накажет всех, кто был причастен к заговору, вычистит от предателей верхушку власти Вергонии, заставит свою драгоценную страну процветать. И тогда, возможно, задумается о том, что ему всё-таки нужно жениться, но жену он тоже будет выбирать исключительно из интересов королевства. А бывшая рабыня не принесёт ему ничего, кроме проблем, это было ясно, как погожий день.

Да, он испытывает ко мне симпатию, хочет меня, но это ведь мелочи, которые он точно не станет учитывать при выборе супруги. И, как бы мне ни хотелось остаться с ним, нужно просто принять тот факт, что этого никогда не случится.

До слуха донёсся едва различимый скрип входной двери, звук шагов, а потом всё стихло. Это не могли быть злоумышленники, никто из них просто не сумел бы подойти к домику. Значит, вернулся Холтер. Ну, а тихо стало по той причине, что он накрыл их с Хельмом заклинанием звукового полога. Видимо, обсуждают что-то важное. Да и не удивительно, ведь Холт уходил именно за информацией.

Что ж, скоро всё решится. Так или иначе. А мне стоит утром прямо спросить Анхельма о моём будущем. Понимаю, сейчас его куда больше интересует совсем другое, не мои вопросы, но… я должна их задать.

Решив дождаться, когда уберут звуковой полог, и выйти на кухню, я зажгла свечу и снова улеглась на подушку. Сначала просто лежала, прислушиваясь, но потом устало прикрыла веки.

Кажется, всё-таки задремала, и в этот раз мне снился очень приятный сон. Словно наяву, я чувствовала, что рядом ложится Хельм, обнимает меня, целует… сначала в плечо, потом в шею. Эти поцелуи были такими приятными, такими нежными, что я не сдержалась, повернулась нему, обняла и сама потянулась к его губам.

Мы целовались медленно, чувственно, оба будто смаковали этот момент открытого наслаждения. Но Анхельм даже не думал распускать руки, переходить грань дозволенного, хотя я чувствовала, как нарастает его страсть. А мне так хотелось большего, иного, совсем других прикосновений, ласк. Сейчас, во сне, я, в самом деле, очень хотела этого мужчину, а для страха в моих грёзах просто не осталось места.

– Элин, ты пляшешь на моей сдержанности, – прошептал Хельм, лаская губами мочку моего уха. – А я ещё не совладал с когтями. Могу поранить.

– Всё равно, – ответила я, расстёгивая пуговицы на его рубашке, и сама его поцеловала.

Больше он ничего говорить не стал, зато его ласки буквально сводили с меня ума. Поцелуи становились всё жарче и спускались всё ниже. Он целовал мою грудь, вылизывал, посасывал, а я просто наслаждалась всем этим. Сама тоже гладила его сильные обнажённые плечи, зарывалась пальцами в волосы и млела от того, что мы соприкасались кожа к коже.

Момент, когда я поняла, что всё происходящее совсем не сон, оказался по-настоящему обжигающим. Хельм спустился ещё ниже, покрыл поцелуями мой живот и вдруг провёл языком прямо между моих разведённых ног. Меня же прошибло такой волной наслаждения, что я задрожала. Дыхание стало частым, сбивчивым, остатки сонливости испарились, и стало ясно, что всё это не грёза, а самая настоящая реальность.

– Хельм… – выдохнула я, замерев.

Он усмехнулся, погладил мои бёдра и снова лизнул… там. Я вздрогнула, но совсем не от страха, а от прострелившего всё тело острого, как бритва, наслаждения. Но ноги всё равно попыталась свести, правда, сделать это мне не позволили.

– Хельм, не надо… – шептала я, снова ощутив его горячий язык на своём лоне. – Это… Нельзя так.

– Мне можно, – ответил он, на мгновение прервав свои странные невероятные ласки. – Тем более, что тебе это нравится.

Он целовал меня там… ласкал языком, а я всё больше дрожала от наслаждения и нарастающего сладкого напряжения. Оно усиливалось с каждым новым прикосновением, напирало на меня, давило, но пока оставалось чем-то недосягаемым. Запретным. Закрытым. Будто его что-то сдерживало, не позволяя обрушиться в полную силу.

И вдруг Хельм прекратил эту сладкую пытку, только меня это ни капли не обрадовало. Я хотела ещё, была готова молить его продолжить. Но он переместился выше и поцеловал меня в губы – так сладко, так горячо, так страстно. А в разгорячённое лоно упёрлась его твёрдая тёплая плоть.

Он входил в меня медленно, осторожно. Растягивал, наполнял собой, и от ощущения полного единения с ним я восторженно застонала. Это было так правильно, так волшебно, что из головы мигом пропали все мысли, а остатки страхов смело лавиной безумно приятных ощущений. И я сама подалась ему навстречу. Вцепилась в плечи, попыталась притянуть к себе сильнее и ощутила первый, такой необходимый мне толчок вперёд.

– Элин, – прошептал он, оторвавшись от моих губ. – Смотри на меня. Не отводи взгляда.

И я подчинилась. Смотрела в его глаза, пересечённые вертикальным зрачком, двигалась вместе с ним и наслаждалась каждым моментом, каждым его движением.

Чувство сладкого напряжения всё нарастало. Оно давило на невидимый сдерживающий барьер, который едва держался. А я смотрела на Хельма, тонула в его затуманенном взгляде и… больше не боялась. Совсем.

Он снова склонился к моему лицу, жарко поцеловал в губы, задвигался быстрее, резче… и барьеры, сдерживающие моё удовольствие, рухнули. Оно прокатилось по телу обжигающей волной, за ней пришла вторая, третья… Кажется, я кричала… или мне просто показалось. Звуки пропали, тело стало лёгким-лёгким, как пёрышко, а волны всё продолжали накатывать, хоть и становились всё слабее.

Хельм продолжал двигаться во мне, но ему до пика оказалось достаточно всего нескольких толчков. И видеть удовольствие на его лице, понимать, что мы достигли его вместе, оказалось очень приятно.

Никогда раньше мне не приходилось испытывать ничего подобного, я была уверена, что не способна получать удовольствие от близости с мужчиной, но то, что произошло между нами, перекраивало все мои убеждения. И я могла с полной уверенностью сказать, что так хорошо, как сейчас, мне не было никогда в жизни.

Анхельм перевернулся на спину, утянув меня за собой и уложив сверху. Он всё ещё был во мне, и это не смущало, а, наоборот, продлевало наше с ним общее удовольствие. Я уткнулась в его шею, прикрыла глаза и почувствовала, что улыбаюсь.

– А я ведь зашёл попрощаться, – прошептал Хельм, гладя меня по спине и ягодицам. – Надеялся максимум получить поцелуй на удачу. А получил несравнимо больше. Элин…

Я нехотя приподнялась на руках и поймала его взгляд.

– Ты не представляешь, как мне с тобой хорошо, – признался он, глядя мне в глаза. – И так не хочется уходить.

– Куда ты собрался? Тем более, ночью? – спросила я.

Да, я лежала на нём, мы были совершенно обнажены, ещё несколько минут назад оба сгорали от страсти, но, как ни странно, я не испытывала ни смущения, ни скованности. Наоборот, мне было очень тепло и уютно. А ещё почему-то привычно, будто это далеко не первая наша близость.

– Холт пришёл с новостями. Медлить нельзя. Наша армия взяла Верес и движется к Тривалу. Айвирцы отступают. Им нечего противопоставить силе отряда ведьм. Но после боя и сильного колдовства магическое поле над городом стало иным, и это очень плохой знак. Войну нужно остановить как можно скорее.

– Я хочу помочь. Пойду с тобой, – сказала я уверенно, но он лишь отрицательно качнул головой и быстро поцеловал меня в губы.

– Мне Лина ничего сделать не сможет. Моя кровь, которую она украла, больше не будет действовать. Я теперь перерождённый, да и не совсем человек. А вот твою кровь она может использовать, наслать на тебя проклятие или попробовать подчинить. Поэтому, Элин, ты пока останешься здесь, под защитой Гарсинии.

– А потом? – я не могла не спросить. Да, на кону стояло благополучие мира и будущее двух стран, но и оставаться в неведении не хотелось.

– Будет видно, – он снова меня поцеловал и осторожно уложил рядом с собой. – Но я думаю, что для тебя безопаснее всего вернуться в Айвирию. И ещё…

Он вдруг сел, коснулся рукой моей груди в области сердца и сказал:

– Ты поклялась, что выйдешь за меня замуж. Я освобождаю тебя от этой клятвы. Ты больше ничего мне не должна.

Моя магия откликнулась на его слова, клятва потеряла силу, но… вместо радости я ощутила странную пустоту. Ведь сейчас Хельм фактически отказался от меня, от нашего возможного союза, от свадьбы. Да, когда-то я дала ему клятву, почти не имея иного выхода. Тогда он был для меня чужим человеком, хоть и спасавшим не раз. И в тот момент я даже представить не могла, что однажды этот мужчина станет мне так бесконечно дорог.

Анхельм потянул меня за руку, помогая сесть, и вдруг крепко прижал к своей груди.

– Не грусти, Элин. Я чувствую твою боль и обиду. Поверь, меньше всего мне хочется тебя обижать. Эта клятва связывает тебе руки. Через несколько часов я вступлю в игру, которая может закончиться чем угодно, вплоть до моего полного провала. А ты подтверждала клятву магией, и будешь мучиться, если её не исполнишь.

Он нежно погладил меня по волосам, и мне не удалось сдержаться и не всхлипнуть.

– Я не могу сейчас ничего тебе обещать. Меня ждут сложные дни, полные опасностей и постоянного напряжения. Но клянусь, что сделаю всё, чтобы ты смогла жить хорошо. Прошу лишь об одном: не отказывайся от моей помощи.

Сначала хотелось гордо заявить, что мне ничего от него не надо, кроме него самого, но я заставила себя притушить эмоции, включить голову и всё-таки смирить гордость.

– Скажи… мы когда-нибудь встретимся снова? Или мне лучше сразу постараться выбросить тебя из сердца? – я подняла голову и поймала его грустный взгляд.

В голубых глазах с вертикальными зрачками отражалась горечь и искреннее сожаление. Он ничего не говорил, но смотрел так искренне, что я опять всхлипнула. Хельм легко поцеловал меня в губы, снова крепко прижал к себе и поднялся с кровати.

Одевался он молча. В свете почти догоревшей свечи его волосы отливали золотом, а кожа казалась бронзовой. Но, когда он застёгивал рубашку, на пальцах вылезли когти. Он медленно вздохнул, явно попытался с ними сладить, но пропадать они никак не желали. Видя это, я подошла к Хельму и принялась вдевать пуговички в петли.

Он молчал. Его взгляд блуждал по моему лицу, спускался к обнажённым плечам, груди, а дыхание становилось всё более напряжённым.

– Я не принадлежу себе, Элин, – проговорил он, отвернувшись в сторону. – Главное – благополучие и процветание Вергонии.

– Знаю, ты говорил, – в моём голосе звучала обречённость.

– Я бы очень хотел остаться с тобой. Был бы я обычным человеком, поверь, приложил бы все силы, чтобы ты стала моей законной женой. Но я король. На моих плечах ответственность за народ и королевство. И в первую очередь я должен думать о них.

Я приложила палец к его губам, он замолчал и посмотрел мне в глаза.

Мы больше не говорили. Просто смотрели друг на друга, впитывали эти последние мгновения, когда можем быть вместе, и оба понимали, что больше этого не повторится. Моё сердце рыдало, душа стонала, а сознание отчаянно придумывало варианты того, как остаться с Хельмом. Увы… он сделал свой выбор, точнее, этот выбор сделали за него давно, ещё при рождении. Он правитель Вергонии, это у него в крови. А я? А мне придётся снова учиться жить. Без него.

Когда он ушёл, когда за ними с Холтом закрылась входная дверь домика ведьмы, я упала лицом в подушку и разрыдалась по-настоящему. Плакала, выла, била кулаками по матрасу, а потом притянула колени к груди, сжалась и закрыла глаза.

Той ночью я так и не уснула. Лежала, думала, вспоминала, прокручивала в памяти все моменты моей жизни, в которых присутствовал Хельм. Нашу первую встречу в замке Айнс, столкновение в академии, его признание в том, что он колдун, наши встречи на обрыве. Как ни странно, но сейчас даже тот момент, когда он спас меня от Ринора и его дружков, казался мне ценным воспоминанием. И разговор в кабинете Гервина, и суд больше не виделись мне жуткими событиями… ведь в них рядом со мной был Хельм. Словно огромное тёплое солнце, он освещал собой все эти воспоминания, согревая мою душу.

С первыми лучами рассвета нового дня я почти успокоилась. Буря в сознании улеглась, наступило странное просветление. Да, Анхельм ушёл, и, скорее всего, наши с ним пути больше никогда не пересекутся, и всё же… я рада, что он был в моей жизни. Да, сначала сам её сломал, потом попытался это исправить. Вынудил меня согласиться стать его женой, но при этом избавил от обвинений и рабского ошейника. Из-за него я едва не погибла от рук похитителей, но именно он вернул свет в мою жизнь, погрязшую во мраке.

Теперь наши с ним дороги разошлись и, возможно, больше никогда не пересекутся. Ему предстоит снова совершить нечто невероятное: вернуть корону, отыскать предателей, заговорщиков, остановить войну. Мне же нужно всего лишь попробовать наладить свою жизнь. И я должна справиться. Если не ради себя, то хотя бы ради того, чтобы доказать Хельму, что тоже способна на многое.

Глава 24. Дворец, бывший друг и колдовская любовь

Анхельм

Вернуть власть оказалось делом плёвым. Я знал свой дворец, как никто другой, более того, это древнее сооружение, пропитанное магией моих предков, подчинялось мне беспрекословно. Пройдя тайными ходами прямо в королевские покои с небольшим отрядом верных мне людей, собранных Холтом, я отдал приказ захватить Четтера и охрану, ну, а Лину решил поймать сам.

Королева и регент сидели за столом в гостиной, ждали, пока им подадут завтрак, а получили встречу со мной. Увидев, как при моём появлении вытянулись их лица, я даже улыбнулся. Но потом бывший друг бросился вперёд с боевым плетением, а Лина начала шептать слова активации проклятия.

Ну да, приди я сюда вот так сразу после их нападения, это стало бы полным провалом. Но сейчас мне были не страшны любые проклятия, пусть даже на моей крови. И Аделина об этом не знала.

Её я обездвижил лично. Руки чесались сразу свернуть ей шею, но меня останавливали две вещи: желание допросить эту тварь и… её беременность. Увы, это всё осложняло, но я не сомневался, что найду способ развязать язык бывшей подруге.

Едва я пересёк порог королевских покоев, как доверенные люди тут же пустили по городу слух, что король Анхельм жив, вернулся, а королева-ведьма, которая пыталась сжить его со свету, скоро за всё заплатит. Это тоже являлось частью моего плана, ведь ни одна новость не распространяется так быстро, как свежая сплетня.

Охрана королевы не сопротивлялась нашему захвату – глупостью со стороны Лины было оставлять при себе тех, кто служил в моей личной гвардии. Хотя, она ведь была уверена, что избавилась от меня. Ну, вот теперь и расплачивается за свои ошибки.

– Не могу поверить, что ты вернулся! – изобразив радость, воскликнула Аделина. – Я так рада, что ты жив!

Врала. Я чувствовал её злость, досаду, раздражение. После перерождения я вообще хорошо стал различать чужие эмоции. Видимо, это тоже было частью способностей, полученных от Сайо.

Поставленный на колени Чет благоразумно молчал. Он знал мой характер лучше, чем его сообщница. Если бы он сейчас хоть что-то сказал, то стал бы тем, на кого выплеснется мой гнев.

– Жив, – вздохнул я, садясь в кресло. – Но не твоими молитвами, Лина. И давайте не будем ходить кругами. Предлагаю сделку, – я повернулся к Чету: – Рассказываешь всё, сдаёшь всех, и я казню тебя лично, но оставлю в живых твоего ребёнка. После его рождения Лину казнят, а ваша дочь останется с ведьмами.

– Мы ни в чём не виноваты! – выкрикнула Аделина, которая ещё надеялась как-то выйти из этой ситуации. Только выхода я ей не оставил. – Мои сёстры не простят тебе моего убийства.

– А я не стану тебя убивать. Они сами это сделают. Потому что покой в стране им дороже жизни одной смутьянки. Кстати, это слова верховной, и она очень ждёт встречи с тобой.

Я повернулся к бывшему другу:

– Твой ответ, Чет, – сказал холодно. – Предлагаю тебе это только потому, что ты много раз меня выручал. Жаль, что в итоге всё равно предал.

– Он ничего тебе не скажет! – прошипела стоявшая на коленях ведьма.

Она выглядела стройной, хотя округлившийся живот уже немного выделялся. Это пока останавливало меня от серьёзных шагов, но надолго не удержит.

– Четтер не виноват. Ты ошибаешься. Он очень за тебя переживал. Это всё сделала я! Сама!

– А меня, конечно, тоже ты сама изображала, – проговорил я с холодной усмешкой. – Лина, я выясню правду. Поверь, мне известно много способов развязывать языки, и Чет об этом знает. Пока я даю ему возможность сознаться. Но скоро передумаю.

– Я согласен, – проговорил предатель, подняв на меня полный сожаления взгляд. – Скажу всё. Отвечу на все твои вопросы. Клянусь. Только… позаботься о моей дочери.

– Это будет зависеть от того, что именно ты расскажешь, – ответил я, замораживая в себе все эмоции. Сейчас они только мешали, да и не место им во время допроса.

На Чета надели сковывающий магию ошейник, связали руки и увели из покоев. А вот Лина так и продолжала стоять на коленях на полу, обездвиженная моим заклинанием. Связывать её я не хотел, ошейник-блокиратор мог навредить ребёнку. Но эту предательницу следовало изолировать, хотя бы до суда. Потом я передам её ведьмам, и пусть сами с ней разбираются.

– Как ты выжил? Почему на тебя не действуют мои заклинания? – пыталась задавать вопросы бывшая королева. – Это же невозможно.

Я наклонился ближе, коснулся вытянувшимся когтем её подбородка и посмотрел изменившимся глазами. Теперь я научился менять зрачки по своему желанию, а сейчас был настолько собран, что даже когти смог контролировать. И ужас в глазах Аделины стал для моей души настоящим бальзамом.

– Ты… монстр! – выкрикнула она.

– Почти, – кивнул я и приказал парням из моего отряда: – Отведите эту особу в северную башню, в самую нижнюю комнату. И всё-таки наденьте блокиратор на шею. Иначе нельзя.

– Нет! Хельм! – вот теперь ей стало страшно. – Это навредит девочке! Ты не можешь!

– Почему же не могу? Могу. Но могу и отказаться от этого решения, если принесёшь клятву не использовать свой дар во вред никогда и никому. И поклянёшься, что примешь своё наказание и не попытаешься сбежать.

– Клянусь! – воскликнула она и вскинула голову.

Глупая, жизнь научила меня, что верить словам нельзя.

– Нет, подтверждай клятву кровью и заклинанием, – проговорил я спокойно.

Вот теперь она не спешила соглашаться, а я усмехнулся. Что и требовалось доказать.

– Надевайте ошейник, – сказал парням. И снова обратился к Лине: – Если передумаешь, дай знать. Сейчас здоровье твоей дочери в твоих руках. Выбирай, что важнее.

…Когда её уводили, я ничего не почувствовал: ни злорадства, ни жалости, ни триумфа. Будто всё происходящее было самым обычным событием, простым и рутинным. Ну, предали друг и близкая подруга, с кем не бывает? Вот только где-то глубоко в душе я всё ещё не мог это принять и даже надеялся, что Чету найдутся оправдания.

Мне очень хотелось в это верить.

***

В тронном зале стоял гул. Людей набилось столько, что казалось, будто это огромное помещение начинает растягиваться. Но собравшиеся даже не думали расходиться, наоборот, с каждой минутой их становилось всё больше.

Подхалимы. Подлизы. Приспособленцы.

Едва почуяв, что власть снова меняется, они тут же перемахнули под мою руку, хотя ещё вчера в рот заглядывали своим так называемой королеве и регенту. По сути, им всем плевать, кто носит корону и отдаёт распоряжения, каждого волнует только собственная шкура и свой кошелёк. Остальное для них второстепенно.

Я сидел на троне и с равнодушным видом наблюдал, как гвардейцы заводят в зал бледного Четтера и заставляют его опуститься на колени в нескольких метрах от меня. От такого зрелища даже толпа притихла, но до слуха то и дело доносились чьи-то перешёптывания. Зато атмосфера вокруг заметно изменилась, и теперь вместо алчности и воодушевления окружающих я ощущал их беспокойство. Что не удивительно, ведь на месте поверженного Чета мог оказаться любой из них.

Холт стоял за моим плечом, и сейчас он был единственным, кому я вообще мог верить. Единственным… кроме Элин. Но она далеко, в безопасности, и ей точно не место среди всей окружающей меня грязи. Она и так успела хлебнуть от судьбы немало плохого, и, как никто, заслуживает нормальной, спокойной и счастливой жизни.

– Четтер Гайсли, – проговорил я, не вставая с трона. – Признаёшь ли твою вину?

– Признаю, – промямлил он, глядя в пол.

– Что ж, в таком случае, расскажи-ка собравшимся здесь господам, в чём именно ты виноват, – продолжил я равнодушно.

Да, со стороны я казался ледяной глыбой, но в действительности же душу сжигали огненные смерчи, превращая ещё живую её часть в чёрный пепел.

Чет молчал, продолжая смотреть в пол, зато вокруг стало очень тихо. Настолько, что я слышал только нервное дыхание толпы придворных.

– Говори, – приказал я, совсем немного повысив голос, но этого оказалось достаточно.

Бывший друг на несколько секунд зажмурился, но потом всё же начал отвечать:

– Я виноват в том… что помог организовать ваше похищение, – сказал он негромко, но в повисшей тишине его услышали все.

– И всё? – спросил я с усмешкой.

– Нет, – Чет сглотнул. – Я… знал, что вас хотят убить, и не помешал этому.

– Дальше, – кивнул я.

– Я… – он сжал пальцы в кулаки, но всё же продолжил: – Используя оборотное зелье, я играл во дворце вашу роль, чтобы никто не заподозрил, что настоящий король… погиб.

По залу прокатился удивлённый возглас, снова поднялся шум. Но оказалось достаточно одного взмаха рукой, чтобы все дружно заткнулись. Я бы с радостью обошёлся без этого прилюдного признания, тем более, что сам присутствовал на допросе Четтера, даже задавал ему вопросы. Но нынешнее представление было организовано совсем не для развлечения. Я должен был донести до жителей страны реальную версию произошедшего, поэтому публичное покаяние Чета было самым верным ходом.

– Как именно вы пытались меня убить? – задал я новый вопрос.

– Аделина… создала проклятие на основе вашей крови, – проговорил Четтер.

– То есть, вы с ней не оставили мне ни единого шанса на выживание, – пояснил я. – И всё же я выжил. Правда, за это мне пришлось заплатить свою цену. Но скажи всем этим людям, Чет, кто же на самом деле женился на Аделине, и чьего ребёнка она носит?

– Я, – он склонился ещё ниже и теперь почти касался пола рыжей растрёпанной чёлкой. – Ребёнок мой.

– А что же стало с айвиркой Эбелин, которую вы привезли во дворец?

– Это была не она. Девушка… горничная. Она согласилась сыграть роль вашей невесты. Мы поили её особым зельем, чтобы она сошла с ума.

Я кивнул. Собравшиеся в зале придворные слушали очень внимательно и теперь, казалось, боялись даже пошевелиться.

– Как я понимаю, когда послы Айвирии явились предъявлять претензии за её убийство, короля уже изображал не ты? – задал я новый вопрос.

– Это всё было спланировано, – признался он, не поднимая головы. – Тогда роль короля играл приговорённый каторжник под зельем подчинения. Айвов тоже опоили. Они себя не контролировали.

Я горько усмехнулся и, поднявшись с трона, медленно подошёл к бывшему другу, которому когда-то верил, как самому себе. Мне было безумно горько осознавать его хладнокровное предательство, но даже сейчас, когда он признавал свою вину перед всеми, я глупо искал хоть одну причину его оправдать.

Полчаса назад, когда он, валяясь в моих ногах, умолял позволить ему хотя бы увидеть рождение дочери, со слезами просил позаботиться о его ребёнке, я был слишком зол, чтобы проявить хоть какую-то снисходительность. Но сейчас, видя его таким: растоптанным, признавшим вину, потерявшим всякую надежду, – вдруг почувствовал, как в душе шевельнулось сочувствие.

Простить? Нет. Такое не прощают.

Заменить казнь каторгой? Тоже нельзя. Это покажет меня слишком мягким для правителя.

– Скажи, Чет, – я присел на корточки рядом с ним. – Ответь, глядя мне в глаза. Почему ты пошёл на всё это? Я хочу знать.

Он не сразу поднял голову. Но когда всё же посмотрел на меня, в его взгляде отражалась только бесконечная вина.

– Прости, – прошептал бывший друг, а в его глазах стояли слёзы. – Я влюбился, как идиот. Был готов на всё ради её благосклонности. Она вертела мной, заставляла идти на то, что я никогда бы не сделал даже в мыслях. Я сам себя понимать перестал. Главным стали её желания, её цели…

И у меня в голове будто разгорелся рассвет, а сердце наполнилось надеждой, которую я тут же поспешил задушить. Нет. Нельзя. Не время.

– Приведите Аделину, – приказал я, повернувшись к одному из гвардейцев.

А как только тот ушёл, я создал над нами с Четом купол, не пропускающий звуки, и сказал тихо:

– Я не хочу тебя убивать. Всё во мне противится этому. Слишком много мы прошли вместе. Ты мне был больше, чем другом. Братом. И вот скажи, Чет, что мне делать?

Он шмыгнул носом. Его трясло, а в глазах была полная безысходность.

– Я пошёл против тебя, Хельм. Этого нельзя прощать. Что бы там ни двигало мной, какие бы ни были у этого причины, важны лишь факты. За содеянное сам себя я бы подверг публичным пыткам и долгой казни, чтобы другие видели, какой исход может их ждать, – он судорожно вздохнул. – Знай. Я принимаю свою участь. Признаю вину, понимаю всю её глубину. Да, ты пообещал, что убьёшь меня сам и быстро, но я возвращаю тебе это обещание. Прошу только об одном: позаботься о моей дочери. Она точно ни в чём не виновата.

– Судьба Лины тебя не беспокоит? – спросил я холодно.

– Беспокоит. Очень. Я безумно за неё переживаю. Но знаю, что ты не причинишь ей вреда, пока она не родит. То есть, сейчас она в относительной безопасности. Но я готов взять и её вину на себя.

– Нет. Она доживёт только до рождения вашего ребёнка. Потом будет казнена, в этом не сомневайся. Её мне ни капли не жаль, и интуиция со мной согласна.

Я развеял купол и вернулся на трон. Приказал Чету перечислить всех, кто был причастен к заговору, и он, кивнув, продолжил свой рассказ. Правда, все названные им люди сейчас находились в камерах и допросных, но толпе придворных будет полезно узнать их имена и причины арестов.

Лину привели, когда Четтер уже закончил давать свои публичные показания. Её поставили на колени рядом с ним, но, в отличие от Чета, она даже не думала в чём-то каяться и смотрела на всех с гордостью истинной королевы.

– Аделина, я задам тебе только один вопрос, – проговорил я, чуть склонив голову набок. – Скажи, применяла ли ты к Четтеру приворот?

– Нет, – заявила она громко и уверенно.

А у меня на душе вмиг стало легче, ведь я почувствовал, что это ложь.

Я снова поднялся, подошёл к ней и, коснувшись её подбородка, прошептал заклинание истины. Оно было болезненным, забирало очень много энергии, но с некоторых пор магической силы во мне стало неизмеримо много. А ещё оно могло выжечь сознание… да только Лину мне было не жаль.

Девушка вскрикнула, пошатнулась, но всё-таки сумела не упасть. Когда же она снова посмотрела на меня, в её глазах стоял ужас.

– Повторяю вопрос. Ты применяла к Четтеру приворотные ритуалы или зелья?

Она повела головой и начала раскачиваться из стороны в сторону, словно пыталась впасть в транс. Да, это считалось одним из способов противостоять действию чужого колдовства, но сейчас не помогло.

– Да, – всё-таки сказала ведьма, а Чет рядом замер с широко распахнутыми глазами.

– Какой? – спросил я Аделину.

– Истинной любви, – проговорили её губы, а в глазах при этом стояла паника.

– Запрещённый. На крови. С жертвами, – перечислил я то, что знал об этом ритуале. – Что и требовалось доказать.

Развеяв своё заклинание, я снова направился к трону.

– Почему же ты сразу меня не приворожила? – спросил с неуместно весёлой усмешкой.

После её слов у меня, наконец, появилась, полная картина произошедшего. Теперь всё действительно встало на свои места.

– Ты колдун, на тебя не подействовало, – сказала она, зло сощурившись.

А я… рассмеялся. Но в этом смехе не было ни радости, ни довольства. Только непонятное облегчение.

– Я любила тебя! Любила! А ты меня – ни капельки! Только пользовался мной и моим даром! – выкрикнула ведьма, вскочив на ноги. – Я должна была стать твоей королевой! Я, а не какая-то рабыня из Айвирии! Сломанная крылатая девчонка не имела права забирать то, что принадлежало мне! И ты предал мои чувства этим выбором! Ты…

Я щёлкнул пальцами, и она тут же захлопнула рот и застыла изваянием. Повинуясь моему знаку, гвардейцы вывели её из зала. Как только ведьма скрылась за дверью, придворные будто оживились и начали перешёптываться, а я снова обратился к своему другу-предателю:

– Твою судьбу, Четтер Гайсли, решит суд. Но каким бы ни оказалось его решение, я дам тебе возможность увидеть дочь. На этом всё.

Выйдя из зала, я на мгновение остановился и медленно выдохнул. Холт ободряюще похлопал меня по плечу, но говорить ничего не стал. Нет, мы всё обсудим, но позже, когда эмоции утихнут, а информация в голове уложится по правильным местам.

Сейчас мне больше всего хотелось просто плюнуть на всех и вернуться в дом Гарсинии, где всё было честно, открыто, просто и понятно. Где меня ждала Эбелин. Но путь мой лежал на границу с Айвирией, где сегодня на закате я назначил встречу Гервину. Бессмысленную войну между нашими странами нужно заканчивать, причём в самое ближайшее время.

Правда, при мысли о новых мирных переговорах, которые, наверняка, опять затянутся на несколько месяцев, стало тошно. Но нам всё равно придётся подписать договор, только касаться теперь он будет лишь отношений между нашими странами, никак не затрагивая мою личную жизнь.

Стоило подумать о личном, и перед глазами снова встал образ Эбелин. Такой красивой, искренней, настоящей… моей. Когда-то она сказала, что я стал для неё чудом. На самом же деле всё наоборот – это она стала чудом для меня. Моим светом, моим маяком в беспросветном мраке. И сейчас я цеплялся за воспоминания о её взгляде, улыбке, её губах… и на душе становилось легче.

Я бы многое отдал, чтобы сейчас она была рядом, но… я не стану обрекать её на такую жизнь. Со мной она всегда будет в опасности, в постоянном напряжении. Этот дворец – хуже самого жуткого серпентария. Здесь почти нет честных людей, здесь каждый во всём ищет только свою выгоду. Это место убьёт в Элин свет гораздо быстрее, чем пребывание в рабстве. Я не могу обрекать её на такую жизнь. Не имею морального права.

Да, это решение со всех сторон выглядело правильным, вот только всё во мне ему противилось до такой степени, что хотелось кричать. Даже будучи королём, самым сильным колдуном в стране, единственным драконом в мире, я не мог позволить себе того, чего хотелось больше всего на свете – быть рядом с девушкой, которая стала мне безумно дорога.

– Как только заключим мирный договор с Айвирией, проведём во дворце масштабную чистку, – сказал я Холту, когда мы вошли в мой кабинет. – Мне до демонов надоели твари, которых волнует лишь собственное обогащение, власть и интриги.

– Они привыкли так жить. До сих пор уверены, что их титулы, связи и деньги делают их неуязвимыми перед королевской властью, – ответил друг, опустившись в кресло.

– В таком случае, следует поменять кое-какие законы. А ещё, Холт, я подпишу приказ о роспуске Королевского Совета. Оставим только Совет Министров и создадим законодательное собрание, куда будут входить представители каждой провинции. Пусть думают, какие законы нужны Вергонии, может, и в самом деле предложат что-нибудь дельное. Но решать отныне буду только я.

– Тебе не позволят. Это противоречит традициям. Они взбунтуются, – возразил Холтер, и в его глазах я увидел сожаление. Он тоже понимал, что нашей стране нужны перемены, и очень серьёзные.

– Пусть попробуют, – проговорил я, устало откинувшись на спинку кресла. – Многие до сих пор видят во мне мальчика, юного принца, который вечно пропадал в разъездах и только во время войны стал интересоваться Вергонией. Они всё ещё тешат себя мыслью, что я не смогу ничего изменить, не стану переделывать привычный всем порядок. Да только, Холт, они ошибаются. Стану, ещё как. И однажды моё королевство будет сильным, процветающим, таким, в котором каждый житель сможет испытывать гордость за свою страну.

– Я верю в тебя, – ответил Холтер. – И буду помогать всем, чем смогу.

– Всё получится, друг мой. Хоть и будет непросто. Но… я чувствую, что это правильный путь.

Я повернулся к окну, увидел сидящего на карнизе Храна и поспешил впустить его внутрь. Ворон прошагал по столу, забрался на моё предплечье и распушил перья.

– Ты собираешься раскрыть информацию о том, что можешь становиться драконом? – поинтересовался друг, посмотрев на птицу.

– Да. Но это тоже нужно сделать так, чтобы появление у правителя драконьей ипостаси люди приняли, как благословение богов. Пусть считают, что это дар Девы Заступницы и Отца Защитника. Тогда все задуманные мной перемены тоже будут восприняты легче и правильнее. Думаю, после объявления перемирия мы устроим народные гулянья, вот там на площади я им и покажусь. Главное, сделать всё красиво и никого не напугать.

Холт улыбнулся и почему-то посмотрел на меня, как на сумасшедшего.

– Меня всегда поражали твои идеи, Хельм. Но в этот раз это даже звучит невероятно. Как не напугать людей драконом? Ты себя видел в этой ипостаси? Да тебя даже Гарсиния опасалась. Только Элин приняла сразу.

Одного упоминания Эбелин мне хватило, чтобы от сердца разлилось тепло. Да, она не боялась меня ни в одной ипостаси. И действительно приняла со всеми моими прегрешениями и недостатками.

– Я придумаю, как это провернуть, – ответил другу.

А сам вдруг подумал, что, если бы у меня получилось очистить дворец от опасных людей и продажных тварей, если бы я смог сделать его настоящим домом, а не гнездом ядовитых гадов… то был бы рад видеть здесь Элин.

Но пока лучше сосредоточиться на главном. Ведь если я хочу добиться цели, то работать над этим придётся очень много и просчитывать каждый ход на десять шагов вперёд.

Но я смогу. Справлюсь. У меня просто нет иного выхода.

Глава 25. Переговоры, враги и возвращение

Место для встречи я позволил выбрать Гервину. В послании указал, что он может взять с собой не больше десяти солдат, и заверил, что хочу просто поговорить. Поставил под текстом подпись, королевскую печать, хотел бы оставить ещё и оттиск ауры, но с некоторых пор она у меня сильно изменилась. Потому пришлось отправлять письмо так.

Доставить его вызвался Вислер, причём едва не уговаривал меня отправить именно его.

– Хельм, я два с половиной месяца просидел в подземельях дворца, – сказал друг. – Мне безумно хочется почувствовать свободу. Да и его высочество знает меня в лицо, то есть сразу, скорее всего, не прикончит и хотя бы выслушает.

Он рассказывал, что наотрез отказался сотрудничать с Четом, потому его и продолжали держать в застенках, да ещё и в той их части, куда имели доступ только доверенные охранники. Просто Висл всегда был слишком принципиальным и наблюдательным и так до конца и не поверил, что это именно я отдал приказ об его аресте. Он чувствовал, что во дворце происходит нечто крайне странное, но из своей камеры сделать ничего не мог.

Холт же отличался хитростью и рассудительностью, да и происхождение имел гораздо более высокое, чем Висл, потому его отпустили быстро, отправив в родовое имение под домашний арест. Правда, охраняли его хорошо, но Холтер всё равно умудрялся периодически уходить по своим делам, оставляя вместо себя лакея под оборотным зельем.

Он собрал тех, кто тоже подозревал Чета в заговоре. Они пытались проводить своё расследование и нашли много нестыковок. Даже побывали в том лесном домике, где нас с Элин держали после похищения, допросили тех бандитов. Но выяснили лишь то, что мы с Эбелин были отравлены и сброшены с обрыва в реку.

Именно благодаря Холту, у которого, считай, была уже готовая команда, я смог быстро и легко вернуть себе власть и обличить главных предателей. Но остановить войну в любом случае мог только я. Лично.

Отправившийся передать Гервину послание Вислер к назначенному часу не вернулся. Но мне доставили запечатанный королевской печатью Айвирии конверт. В письме Гер соглашался на встречу, указал время и место. Приписал, что говорить со мной он будет только после того, как удостоверится, что перед ним действительно я. А жизнь Вислера станет гарантией моей сговорчивости и лояльности.

Впрочем, всё, как всегда. Гервин вёл себя предсказуемо, что даже вызвало у меня улыбку. А вот о том, как буду доказывать ему свою личность, я даже задумываться не стал. Сам поймёт. Всё же у нас давно сложилось довольно специфическое общение, и я сильно сомневаюсь, что даже самый лучший актёр смог бы достоверно изобразить меня в диалоге с айвирским кронпринцем.

***

– Ну и что с твоей аурой? – вместо приветствия выдал Гервин, когда на закате мы встретились на берегу полноводной реки неподалёку от Тривала.

Здесь оказалось тихое уединённое место: с одной стороны его закрывали скалы, с двух других росли раскидистые колючие кусты, а с третьей текла полноводная река. Попасть сюда можно было либо на крыльях, либо по воде. И, конечно, моим людям пришлось добираться на лодках.

Сейчас линия фронта проходила как раз по этому берегу, а мы находились на той стороне, которую занимала вергонская армия. И даже этот момент Гер использовал, чтобы щёлкнуть меня по носу.

– А что с моей аурой? – картинно удивился я, сделав несколько шагов к нему. Правда, остановился на приличном расстоянии. – Аура, как аура.

– Она стала другой, – холодно бросил Гер.

– Ах, ты это имеешь в виду. Ну да. Изменилась немного. Как и я сам, – я развёл руками и позволил зрачкам вытянуться в линию.

Гервин заметил, озадаченно приподнял тёмную бровь и чуть склонил голову на бок.

– Даже представлять не хочу, что ты с собой сделал, – проговорил он с едва заметным сочувствием. – Твой дружок рассказал о некоторых деталях неудавшегося переворота. И всё же… я должен удостовериться, что передо мной действительно Анхельм Вергонский.

Я задумался, пытаясь вспомнить что-нибудь такое безобидное, но известное только мне и Гервину. Но тут он меня опередил.

– Однажды ты помогал лечить Кэтрин. Когда попытался со мной торговаться, одна ведьма назвала тебя…

– Мелочным колдунишкой, – закончил я за него, и Гервин широко ухмыльнулся. – Передавай той ведьме привет. Скажи, что я всё помню и вряд ли забуду.

Гер не ответил, но теперь рассматривал меня куда внимательней, с гораздо большим интересом. И казалось, что он действительно был рад меня видеть.

– Демонова ты задница, Хельм! – вдруг выдал наследник айвирского престола. – Представляешь, я же, правда, расстроился, когда узнал, что тебя убили. Не верил до последнего. Ведь ты же тот ещё изворотливый змей. Выкрутился. Как всегда.

Я пожал плечами и тоже улыбнулся. Несмотря на наше постоянное противостояние, слышать это от Гервина было приятно.

– Давай к делу, – решил я закончить с лирикой и перейти к истинной цели встречи. – Войну нужно заканчивать. Предлагаю прямо завтра начать переговоры. Наступление вергонской армии я остановил, сейчас у них приказ только обороняться. И я предлагаю оставить границу, как сейчас есть, по реке. Это существенно упростит торговлю между нашими странами. К тому же колдовские атаки ведьм сильно повлияли на магический фон, теперь именно ведьмам придётся заниматься его восстановлением, а на вашей территории они действовать не смогут. Да и вообще, Гер, сам понимаешь, почему завоевать эти территории было так легко. С прошлой войны минуло совсем немного времени, и живущие здесь люди всё ещё считают себя вергонцами. Если сейчас мы снова отдадим их территории вам, они сами бунт поднимут.

Он слушал внимательно, обдумывал каждую мою фразу, но отвечать пока не спешил. А чуть помолчав, задал совершенно неожиданный вопрос.

– А что стало с той девочкой-рабыней? Кажется, Эбелин. Она хоть жива? – спросил Гер, глядя на меня с холодной снисходительностью и упрёком.

У меня же от одного упоминания её имени в душе будто разгорелось тёплое ласковое пламя. Оно не обжигало, а лишь согревало и словно наполняло светом тьму моего сердца.

– Жива, Гер. С ней всё хорошо. И я хотел попросить тебя…

– Попросить? – он картинно удивился. – Да неужели! Очень интересно. Проси.

Я скрипнул зубами, борясь с желанием дать ему в морду. Но пришлось сдержаться, всё же здесь слишком много свидетелей.

– Элин вернётся в Айвирию. Посодействуй её восстановлению в академии на том же курсе. Она умненькая, старательная, быстро нагонит то, что пропустила. И пусть ей предоставят отдельную комнату, сомневаюсь, что ей будет легко ужиться с соседкой.

С каждой моей фразой взгляд Гервина становился всё более обескураженным, а в конце он почему-то хлопнул в ладоши и с шальной улыбкой кивнул.

– Сделаю, – ответил, пока не поставив ни одного условия. – И знаешь, что… предлагаю завтра же подписать предварительный вариант мирного договора. После чего начнём отводить войска. С остальной бюрократией разберёмся с тобой сами, и уже не спеша. По поводу территорий нужно подумать. Такое решение я не могу принимать сам, нужно узнать мнение короля. К тому же эта война началась не по вине Айвирии, нас в неё буквально втянули. Она стала последствием твоего просчёта и интриг твоих подданных. Так что вопрос территорий мы ещё обсудим.

– Ты же понимаешь, что, если решишь оттяпать слишком много, перемирие станет временным, – выдал я, едва сдерживая раздражение.

– А ты разве не понимаешь, что, если я сейчас уступлю, то покажу не только свою слабость, но и слабость своей армии? – холодно бросил Гер.

Я фыркнул. Да уж, легко не будет. Эти переговоры рискуют затянуться так же, как прошлые. Но придётся собрать волю в кулак и постараться найти самое лучшее решение для всех.

– В любом случае, Гер, боёв больше быть не должно, – сказал я. – Дальше бодаться будем только мы с тобой. И, надеюсь, сможем быстро прийти к общему решению.

Гервин задумчиво переступил с ноги на ногу и посмотрел в сторону заходящего солнца.

– Знаешь, я тут подумал, что устрою твою Эбелин в академию и даже скрытую охрану приставлю. Мне, в общем-то, несложно, – произнёс он, словно размышляя вслух. – Но, сам понимаешь, что пока итоговый вариант мирного договора не подписан, у меня не будет времени этим заниматься.

А вот и первые условия его помощи. Что ж, ожидаемо. Хотя я сам виноват – сам же дал ему этот рычаг давления. Правда, и козыри выложил ещё не все. Но их, пожалуй, стоит приберечь на момент обсуждения самых спорных моментов.

– Значит, утром на этом самом месте официально подпишем соглашение о прекращении военных действий, – подвёл я итог. – И сразу же начнём обсуждение мирного договора.

– Согласен, – кивнул Гервин и протянул мне руку для скрепления этого соглашения.

Я крепко пожал его ладонь, но когда хотел отпустить, Гер удержал, а его взгляд стал откровенно подозрительным.

– У тебя не только аура и глаза изменились. Ты вообще на магическом уровне ощущаешься иначе. Словно не человек, – проговорил он. – Скажи-ка, Хельм, что ты всё-таки с собой сделал?

– Спасал свою страну и свою жизнь, – ответил я честно. – Это привело к некоторым изменениям во мне. Своим войскам я уже эти самые изменения продемонстрировал. Они меня приняли.

– Так покажи и мне, – Гер смотрел серьёзно, внешне казался невозмутимым, но я чувствовал, что он опасается.

– Что ж, – я усмехнулся. – Ладно. Тем более, слухи всё равно скоро дойдут. Только прикажи своим постоять в сторонке и никаких действий не предпринимать. Это мирная встреча, значит, вреда я ни тебе, ни им не причиню. И лучше отойди на пару метров.

Он кивнул, отпустил меня и отступил назад. Смотрел при этом так же спокойно, но настороженность в нём теперь ощущалась гораздо ярче.

Одежду было жаль, но и раздеваться при посторонних совсем не хотелось. К тому же я знал, что до такого дойдёт, и прихватил с собой плащ. Это, конечно, не мундир главнокомандующего, но уже хоть что-то.

Сосредоточившись на внутренней сущности, я прикрыл глаза и представил себя драконом. По телу пронеслась волна колючей магии, а моё тело плавно поменяло форму. Это происходило довольно быстро и уже почти перестало причинять дискомфорт. Но драконья ипостась пока всё равно воспринималась мной как чужая.

Гер отшатнулся и начал медленно отступать. В его руке сияло тёмным боевое плетение, а за спиной появились белые крылья. Мне же захотелось рассмеяться, жаль, драконья пасть этого не позволяла. Ведь таким потрясённым я Гервина не видел никогда. Он разглядывал меня округлившимися глазами, а страх в нём боролся с решительным желанием вступить в бой.

Я же насмешливо смотрел на него и, решив добить самообладание врага, взмахнул крыльями, сделал круг над рекой и мягко приземлился рядом со своими солдатами.

Один из них вышел из строя, протянул мне длинный чёрный плащ. А уже спустя полминуты я шёл к Гервину, накинув это одеяние на голое тело.

– Дракон? – сказал он, разглядывая меня так, будто я до сих пор в звериной форме.

– Именно, – кивнул я. – Сами боги даровали мне вторую ипостась.

Гер посмотрел со скепсисом, но говорить по поводу участия богов в моей авантюре ничего не стал.

– Выглядит… устрашающе, – лишь сказал он. – Мне ждать, что теперь у тебя в войсках будут такие… хм, существа?

– Нет. Я один. И в войне не заинтересован.

– Это радует, – выдохнул он и насмешливо добавил: – Что ж, зато теперь твоя внутренняя суть нашла отражение во внешности. Кстати, от тебя обязательно захотят избавиться. Мы-то подпишем мирный договор, да и в тебе живом больше заинтересованы, чем в мёртвом. Но есть другие соседи.

Он говорил правильные вещи, и я всё это отчётливо понимал. Но придётся как-то разбираться и с такими последствиями.

– Ладно, – покачал головой Гервин. – За девочкой твоей мы присмотрим. Я даже не стану сообщать никому о твоём к ней особом отношении. Хотя, признаться, удивлён, что нашлась та, о ком ты переживаешь, даже когда твоя драгоценная Вергония в полной заднице. Не думал, что с тобой такое вообще может случиться. Но, видимо, справедливость всё же существует.

Он издал короткий смешок.

– Даже не пытайся использовать её как рычаг давления на меня, – произнёс я с открытой угрозой.

– Не в твоих интересах мне угрожать, – бросил он. – Но, так уж и быть, обещаю, что в наше с тобой противостояние втягивать её не стану.

– И на том спасибо.

Я посмотрел на реку, перевёл взгляд на темнеющее небо, но справиться с неуместным волнением за Элин никак не получалось. Да, сейчас она в безопасности, но вечно прятаться нельзя. Ей необходимо учиться, развиваться как целителю, строить своё будущее. А для этого она должна вернуться в Айвирию. Вот только глупо будет верить лишь слову Гервина. Я приставлю к Эбелин ещё и своих ребят.

– Что ж, Хельм. Думаю, на данный момент наш разговор можно считать оконченным, –проговорил Гер. – Постарайся до завтра не убиться, чтобы мы смогли всё подписать.

– Сообщи Эниремии, что я жив, – попросил я. – Хотя, скорее всего, она уже и так знает.

Он кивнул.

На этом мы разошлись, чтобы встретиться утром и официально закончить эту войну. А пока и ему, и мне предстояло много работы. Следовало продумать каждый пункт будущего соглашения, просчитать моменты, по которым можно будет уступить, отметить условия, на которых придётся обязательно настоять. И для всех будет лучше, если мы сможем договориться прямо завтра. Потому что у меня нет ни сил, ни желания тратить время на противостояние с Гервином, в то время, как во дворце до сих пор могут оставаться заговорщики, а страна пребывает в упадке.

И всё же сегодняшней встречей я остался доволен, и даже проникся уважением к Гервину за то, что тот так просто принял меня драконом. Всё же у него действительно железные нервы. Ну, а если он действительно поможет Элин и сдержит своё слово, то я готов даже пересмотреть отношение к нему. Ведь, как ты ни крути, а нам куда выгоднее дружить, чем враждовать. Но вот получится ли… покажет только время.

***

Эбелин

С той ночи, как Хельм покинул домик ведьмы, я не находила себе места. Постоянно думала о том, где он сейчас, что делает, не ввязался ли в новую авантюру, которая может закончиться для него трагично. Переживала о том, как его драконью ипостась примут придворные, да и простые люди. Не объявят ли опасным чудовищем и не кинутся ли убивать всей толпой?

А ещё… я очень скучала по нему и искренне мечтала, чтобы он вернулся. Да, помнила его слова о том, что мне лучше будет отправиться в Айвирию, но всё равно втайне надеялась остаться с ним и сама же себя ругала за эту глупую надежду.

Чтобы отвлечься, постоянно старалась быть чем-то занятой. Нашла у Гарсинии огромною книгу по травам и зельям, скрупулёзно выписывала из неё все самые интересные сочетания и рецепты. Помогала ведьме по дому, даже вызвалась навести порядок в многочисленных коробках с её записями. В общем, занималась чем угодно, лишь бы не думать о Хельме. Увы, он всё равно был в моих мыслях постоянно.

По ночам Гарсиния уходила куда-то на несколько часов, а утром делилась со мной новостями из столицы. Она рассказала о том, что у Хельма всё получилось, он вернул себе трон, наказал тех, кто пытался организовать переворот, быстро остановил войну. А в день празднования перемирия в столице вышел к собравшемуся на площади народу, рассказал о том, что для спасения Вергонии был вынужден пройти очень древний ритуал и теперь, с благословления богов, стал драконом. Закончив речь, он превратился в крылатого ящера, пролетел над Харсайдом и вернулся к потрясенным жителям столицы. Снова став собой, приказал раздать всем вино и угощения и объявил следующий день выходным по всей стране.

В общем, сумел обратить ситуацию с крылатым чудовищем себе на пользу – что, в общем-то, не удивительно, это ведь Хельм. В народе его теперь буквально боготворили, называя символом возрождения Вергонии, Великим Драконом, и были готовы на него молиться.

Я помнила его слова о том, что мне нужно вернуться в Айвирию. Однажды даже порывалась уйти сама, но Гарсиния не отпустила.

– Куда ты пойдёшь одна? – сказала она тогда. – Тут даже по моим тропкам идти до ближайшего города два часа по заснеженному лесу. Да и там что делать станешь? Документов у тебя нет, денег – нет, разрешения на пересечение границы – тоже нет. Мне Хельм перед уходом сказал, чтобы я присматривала за тобой, и что, как только будет можно, он отправит тебя домой. Если ещё не явился, значит, там для тебя ещё слишком опасно. Так что пока просто жди.

И я ждала. Коротала дни за помощью ведьме, изучала её справочники по лекарственным травам, особенно интересные заметки переписывала себе, старалась наполнять своё ожидание максимально полезными вещами. Но проходили дни… за ними недели, а Хельма всё не было. И у меня всё чаще стала появляться мысль, что он просто обо мне забыл.

А ведь это вполне могло быть правдой. Теперь между Вергонией и Айвирией подписан новый мирный договор, фиктивная невеста Анхельму больше не нужна, а значит, незачем обо мне и помнить.

Я старалась гнать от себя эти горькие мысли, не хотела в них верить, но чем больше времени проходило, тем сильнее становилось моё отчаяние. Он ведь мог хотя бы прислать записку. Написать буквально пару строк, и мне стало бы легче. Но он молчал.

***

Вчера ночью Гарсиния снова уходила и вернулась около трёх часов утра. За завтраком выглядела озадаченной и как будто поникшей. Когда я спросила, в чём причина её беспокойства, ведьма медленно покачала головой, не желая рассказывать. Когда с едой было покончено, она вдруг всё-таки заговорила.

– Неделю назад в Сертон привезли Аделину – ту самую ведьму, которая пыталась сжить Хельма со свету. Она беременна, у неё дочка будет. И Анхельм взял с неё уйму магических клятв, и всё же позволил выносить ребёнка. Потом Лину казнят… а девочка останется сиротой.

Я слушала внимательно, но высказывать своё мнение не спешила. Малышку было жаль, вот только вряд ли рядом с такой матерью она смогла бы вырасти хорошим человеком. Скорее, из неё сделали бы орудие мести Анхельму.

– А кто её отец? – спросила я.

– Четтер. Тот самый друг, который предал Хельма. Его тоже пока не казнили, но тут я не знаю, чего ждут. У него есть сестра, сейчас она живёт в Айвирии, возможно, заберёт девочку к себе. Есть ещё мать Лины, но та отреклась от дочери. Сомневаюсь, что примет внучку, особенно, если та родится магом, а не ведьмой.

– Забери себе, – предложила я.

– Что ты, нет, – отмахнулась Гарсиния. – Куда мне младенца? Но о судьбе малышки нужно позаботиться. Я чувствую, что это важно.

– Сообщи Хельму. Он прислушается к твоим словам, – предложила я. – Всё же, коль решил казнить обоих её родителей, а девочку оставить в живых, так пусть думает, кому поручить воспитание.

Гарсиния посмотрела на меня с удивлением и только хотела что-то ответить, но вдруг застыла, а её глаза будто остекленели. За время жизни у ведьмы я видела подобное не раз: такое состояние означало, что она уловила колебание энергий на своей территории, или же смотрит глазами своего кота-фамильяра, который большую часть времени проводил в лесу, а в домике почти не появлялся.

– Сюда направляется мужчина. Колдун. Он уже пересёк ручей, идёт со стороны гор…

Она не успела договорить, а я уже помчалась к двери. Выскочила на улицу без куртки, прямо в домашних тапочках, и понеслась вперёд по тропинке. С неба валил густой снег, на улице стоял мороз, но ничто не могло остановить меня на пути к моей цели.

Гарсиния что-то кричала мне в спину, из-за шума ветра я не смогла ничего расслышать. Наверняка же причитала, что я выскочила, толком не одевшись. Но сейчас мне было всё равно. Ведь ко мне шёл Хельм.

Я бежала вперёд, пробираясь через высокие сугробы. Дважды споткнулась, но даже не подумала остановиться или хотя бы сбавить скорость. Вся моя суть тянулась к мужчине, по которому успела истосковаться. И мне было всё равно, что он скажет, я просто хотела хотя бы на мгновение его обнять, убедиться, что с ним всё хорошо, почувствовать его тепло… его поцелуй.

Увидев сквозь пелену снегопада тёмный силуэт, я рванула ещё быстрее. Мужчина был в чёрном пальто и меховой шапке, шёл по снегу, как по твёрдой поверхности. И в тот миг, когда между нами оставалось всего несколько метров… я вдруг поняла, что это не Хельм.

Все силы, весь мой нездоровый энтузиазм в один момент закончились. Я резко остановилась, будто наткнувшись на невидимую стену. Ноги ослабели, а в душе стало так пусто, будто в ней пробили огромную дыру.

Я села прямо в снег и даже не пыталась подняться. Мне не нужны были слова или пояснения, не хотелось ничего слышать, никого видеть. Ведь по одному сочувственному взгляду гостя уже и так было понятно, что мои глупые надежды не оправдаются.

Холт резко вытянул моё безвольное тело из сугроба, поставил перед собой, а потом и вовсе закутал в своё тёплое пальто. Заметив, что обувь на мне тоже далеко не зимняя, он удручённо вздохнул и поднял меня на руки.

– Хотел бы я найти женщину, которая бы вот так ко мне бежала, – проговорил он, продолжив путь к домику ведьмы. – Прости, Эбелин, что я – не он.

Я не стала отвечать или что-то спрашивать. Душу скручивало от горького разочарования, а пустота в ней разрасталась всё сильнее.

– Хельм отправил меня за тобой, – всё же пояснил Холтер, шагая вперёд. – Приказал доставить в твою академию, проследить, чтобы ты хорошо устроилась. Твои документы уже там, тебя зачислили на тот же третий курс, обещали дать возможность догнать пропущенный материал.

Я слушала его молча и, наверное, должна была радоваться, что моё заточение среди глухого леса в домике ведьмы закончилось. Но вместо этого у меня на глазах наворачивались слёзы.

– Не грусти, всё будет хорошо, – сказал Холт, ставя меня на ступеньку крылечка. Он стёр слёзы с моих щёк и ободряюще улыбнулся. – Сейчас это самый правильный ход.

Я кивнула, но не потому, что была согласна, а просто показывала, что приняла его слова.

– Он… передавал мне записку? – спросила, собравшись с силами. – Может, что-то на словах?

По тому, как Холтер отвёл в сторону взгляд, стало ясно, что ничего подобного не было.

Что ж… вот и ответ на все мои вопросы и ожидания.

Ну и плевать!

В дом я зашла сама. Молча повесила чужое пальто на крючок при входе и направилась в свою комнату собирать вещи. Впрочем, моего там ничего не было. Одежду дала Гарсиния, книги тоже принадлежали ей. С собой я взяла только собственные записи, сложила их стопочкой, скрутила в трубочку и связала лентой. Вот и все мои пожитки.

Когда вернулась на кухню, ведьма тихо переговаривалась с Холтом, но, заметив меня, оба замолчали.

– Эби, он просил отдать тебе вот это, – проговорил Холтер, указав на стоящую на столе большую шкатулку, выполненную в виде сундучка. – Здесь деньги и драгоценности. Пожалуйста, не отказывайся. Тебе это точно пригодится.

Я молча кивнула. Отдал, значит, приму. Хотя сейчас мне было всё равно, что там внутри, и в какую сумму его величество оценил мою помощь, мои чувства и моё разбитое сердце. Больше всего хотелось просто сесть прямо на пол и глупо расплакаться. Но я запретила себе слабость.

Вместо этого сняла с вешалки тёплую куртку, выданную мне ведьмой, и принялась одеваться.

– Дай ему время, – сказала Гарсиния, когда мы прощались на пороге. – Однажды он всё осознает.

– Знаешь, – ответила я ей, – если бы он пришёл или хотя бы написал мне, если бы попросил дождаться, я бы ждала. Сколько угодно. Но не стоит строить иллюзий и надеяться на невозможное. Хельма волнует только Вергония. Она – его единственная женщина и самая главная любовь.

– Ты сильная, Элин, – проговорила ведьма, обняв меня, как родную внучку. – Я верю, что ты сможешь переступить через всё это и жить дальше. Знаю, что не любишь предсказания, но скажу, что вижу: теперь у тебя всё наладится. Тёмная полоса осталась позади, а впереди ждут новые свершения, победы, достижения. Ты молода, красива, талантлива. Я очень рада, что познакомилась с тобой. И, знаешь, если тебе когда-нибудь будет нужен совет мудрой подруги, просто скажи это вслух, и тогда тропинки сами приведут тебя ко мне.

– Спасибо, Гарсиния, – я сжала её холодную бледную ладонь. – Я тоже очень рада, что познакомилась с тобой. Но не уверена, что мы ещё хоть когда-нибудь встретимся.

– Не зарекайся, – она ухмыльнулась так, словно точно знала, когда состоится наша следующая встреча. – Да, будущее зыбко, но в твоём случае оно уже определено. Главное, не живи прошлым, опусти его. И тогда сама увидишь, как на смену плохим моментам придут хорошие, яркие и счастливые.

Я кивнула, принимая её слова, но ответить мне было нечего. Сейчас думать о хорошем никак не получалось. По правде говоря, я вообще старалась ни о чём не думать.

Словно заводная механическая кукла, я пошла за Холтом. Поначалу он ещё пытался говорить со мной, но быстро понял, насколько это сейчас бессмысленно.

Не представляю, сколько у нас заняла дорога – время вдруг потеряло для меня значение. Лес сменился городом, потом была портальная станция, приведшая нас в айвирскую столицу. Дальше мы ехали на машине, шли через заснеженный двор академии, но мне было всё равно. И даже объятия ректора не заставили меня выбраться из этого эмоционального вакуума.

Чуть легче стало только в ванне, куда я забралась, оказавшись в выделенных мне комнатах. Тёплая вода окутывала, словно кокон, согревала, убаюкивала. И, лёжа в облаке пены, глядя на запотевшее зеркало, я с кристальной ясностью осознала, что теперь всё точно будет иначе.

Наша с Хельмом история закончилась, пути разошлись. Он отпустил меня, как и обещал, и мне бы стоило радоваться, что теперь смогу продолжить учёбу, снова буду жить, как свободная айвирка, но… на сердце было очень мрачно.

Наверное, когда-нибудь это пройдёт. Наступит день, и я смогу вспоминать о вергонском короле с тёплой улыбкой. Но пока сердце сковывали обида и грусть. Ведь, несмотря на собственные заявления, на логику и здравый смысл, я умудрилась так глупо влюбиться. Да ещё и в того, кто способен любить только свою страну.