Невозможно расстаться

Глава 1

Лукас Кристофидес, едва войдя в свой особняк в Челси, замер. До него донеслось пение – ужасное исполнение еще одного рождественского гимна. Сколько вариантов песни «Джингл беллз» сегодня, за день до Рождества, ему уже довелось услышать? Праздничная музыка сопровождала Лукаса всю дорогу из Афин сюда, в Лондон, где должна состояться важная встреча. Не хватало еще рождественских гимнов у себя дома!

Наверное, это уборщица включила радио. Лукас заключил долгосрочный контракт с одним агентством, чтобы быть уверенным, что комнаты ежедневно убирают и проветривают. Здесь всегда должен поддерживаться порядок на случай, если ему понадобится провести какое-то время в Англии.

Может, уборщица специально оставила радио включенным, чтобы отпугивать воров? Неплохая идея, но лучше поскорее вырубить эту музыку.

Лукас шагнул в выложенный мрамором тамбур и поморщился. Теперь пение стало громче и фальшивее. Нет, это не радио – ни одна радиостанция не пустила бы в эфир песню «Джингл беллз» в таком ужасном исполнении. Она явно звучит сейчас вживую.

Лукас выругался, мешая греческие и английские слова. Похоже, это все-таки до сих пор копается уборщица, причем напрочь лишенная музыкального слуха. Придется устроить разнос агентству, которое нарушило важный пункт их договора: к шести вечера дом всегда должен быть чистым и пустым. Потому что для Лукаса это место своего рода убежище, где он может побыть один.

Сняв шарф и кашемировое пальто, он бросил их на стоящий в прихожей антикварный стул и начал подниматься на второй этаж, перепрыгивая сразу через пару ступенек. Когда Лукас приблизился к ванной, примыкающей к его спальне, ему уже хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать этот кошачий концерт. Конечно, драить чужую ванную, стоя на коленях, занятие не из приятных, но это не извиняет фальшивое пение. Чем скорее эта женщина уберется отсюда вместе со своими щетками и швабрами, тем лучше.

Дверь в роскошную ванную, декорированную мрамором и стеклом, была полуоткрыта. Лукас толкнул ее и замер, остолбенев. В его ванне полулежала голая девица.

И хотя пышные хлопья пены скрывали тело незнакомки, сквозь них все же можно было различить очертания высокой округлой груди, изящных плеч, длинной белой шеи. Грива рыжих волос была собрана в пучок на макушке – лишь отдельные выбившиеся пряди обрамляли лицо в форме сердечка. Задрав свечой стройную ногу, девица терла ее щеткой на длинной ручке. «Моей щеткой!» – мысленно возмутился Лукас.

– Как чудесно мчать по снегу вместе нам в саня-ах! – взвыла нахалка, разумеется не сумев взять высокую ноту.

Понаблюдав еще пару мгновений за этой сценой и не веря своим глазам, Лукас наконец вспылил:

– Кто вы, черт возьми, такая и что делаете в моей ванной?

Незнакомка повернула к нему лицо, ее ярко-синие глаза расширились, и она завизжала. Этот визг ударил по ушам еще сильнее, чем ее ужасное пение.

– Вон отсюда!

– Нет, это вы сейчас же вылезайте из моей ванны!

– Не вылезу, пока вы не выйдете.

Девица угрожающе замахнулась на Лукаса щеткой.

От этого движения ее грудь приподнялась, едва не выглянув из хлопьев пены. Осознав это, незнакомка ахнула, застыла на мгновение, а затем скользнула глубже в воду. Вся бравада этой наглой особы мгновенно лопнула как мыльный пузырь.

– Я… Я так полагаю, вы – мистер Кристофидес. Но ведь мне сказали, что вы не приедете в Лондон до Рождества.

– А вы-то кто?

Щеки девушки залились густым румянцем.

– Я – Эшли Мерфи, ваша горничная.

– Итак, Эшли Мерфи, что вы делаете в моей ванне?

Она снова вскинула руку со щеткой:

– Я… э-э-э… я ее мою.

Лукас едва не улыбнулся такой наглости. Судя по виду этой нахалки, ей самое большее лет двадцать пять, она довольно красива, но ведет себя чересчур вольно для горничной.

– Не вижу, чтобы вы мыли мою ванну. – Лукас переступил с ноги на ногу и скрестил руки на груди. – Попробуйте еще раз объяснить, что тут происходит.

– У вас такая красивая ванная комната, что каждый раз, убирая ее, я мечтала искупаться. – Девица с благоговением погладила рукой край ванны. – Я жила в гостинице в трущобах. Там мне приходилось пользоваться общей ванной – такой отвратительной, что я каждый раз перед купанием драила ее с обеззараживающими средствами. А вода текла лишь тонкой струйкой и едва теплая…

Она осеклась и сглотнула ком в горле, стараясь не смотреть Лукасу в глаза.

– А там, где вы живете сейчас, ванная такая же плохая?

Девица виновато наморщила нос:

– Вообще-то хорошая, потому что я… ну, я живу здесь… в вашем доме.

– Что?! – воскликнул Лукас, и Эшли испуганно сжалась.

– Таким образом, вы получаете за те же деньги горничную на круглые сутки, – заявила она, явно пытаясь унять его гнев.

– Мне это не нужно, – прорычал Лукас.

Она скрестила на груди руки и чуть подвинулась назад, отчего ее стройное белое тело стало видно еще лучше. Надо было отвести взгляд, но Лукас не находил в себе сил это сделать. В свои тридцать четыре года он еще ни разу не попадал в подобные ситуации, хотя и вырос в доме с кучей слуг.

– Мне больше негде жить. В гостинице срок моего проживания подошел к концу. Я собиралась пожить у подруги, но помешали обстоятельства. В это время года цены на аренду в Лондоне такие высокие, что я не смогла подыскать себе жилье по карману.

И тут меня наняли к вам в горничные, и я решила…

– Решили воспользоваться этим и переехать ко мне?

– Воспользоваться? Да, наверное, именно так это выглядит со стороны. Но я была в отчаянии. Мне оставалось либо ночевать в одной из ваших комнат, либо… либо вернуться домой.

– И где ваш дом?

– В Австралии.

Лукас с самого начала обратил внимание на легкий акцент в ее речи, но не смог по нему определить, откуда родом эта девица.

Он нахмурился:

– Австралия – прекрасное место для проживания, особенно в это время года, когда там не зима, а лето.

Эшли опустила взгляд:

– Но… но я сбежала с собственной свадьбы, поняв, что не люблю своего будущего мужа. Если я вернусь домой, мои близкие решат, что я передумала и все-таки готова выйти за того мужчину.

Так она сбежала прямо от алтаря? Лукас и не знал, что на это сказать. Но все же это не повод вторгаться в его жилище.

Он прочистил горло и заявил:

– Вам повезет, если я не позвоню в полицию.

Эшли тревожно распахнула глаза:

– Пожалуйста, не делайте этого! Уверяю, я ничего у вас не украла. Я даже убирала еще усерднее – в счет оплаты проживания в вашем доме. И еще прошу вас не говорить ничего Клио Колдуэл, владелице агентства. Она и не подозревает, что я тут ночую. Эта женщина была так добра ко мне, и мне не хочется ее подводить. У нее сейчас и без меня хватает в жизни проблем.

Лукас немного смягчился, услышав о том, что эта особа, вторгшаяся в его ванную комнату, больше переживает за другого человека, чем за собственную шкуру. Может, она просто слишком молодая, глупая и скорее отчаявшаяся, чем мошенница?

– Тогда вы сейчас соберете свои сумки…

– У меня только рюкзак.

– Соберете свой рюкзак и покинете мой дом.

Эшли закусила нижнюю губу. Лукас невольно отметил чувственную полноту ее губ и красоту зубов.

– Прямо сейчас? – спросила она дрожащим голосом. – Но…

Смешавшись, Эшли умолкла, сильнее прижав руки к обнаженной груди.

В каком-то темном уголке души Лукаса всколыхнулось желание заставить эту нежданную гостью прямо при нем вылезти из ванны. Заодно можно было бы убедиться, так ли красиво ее тело, как это кажется сейчас, под хлопьями пены. Но Лукас никогда не шел на поводу своих низменных инстинктов, потому что не раз бы свидетелем последствий действий своего отца. Тот не желал сдерживать обуревавшие его желания, какими бы они ни были.

Лукас снял с вешалки полотенце и бросил его Эшли. Она потянулась вперед, чтобы его поймать, отчего ее грудь еще немного обнажилась. Девица тут же замерла, осознав уязвимость своего положения, и полотенце упало на пол. Губы ее задрожали, она уставилась на собеседника расширившимися глазами, в которых промелькнул страх.

Лукас отступил назад, увеличив дистанцию. Ему нужно, чтобы эта особа убралась из его дома, а не тряслась перед ним. Хотя, похоже, эта Эшли Мерфи не из трусих.

– Оденьтесь. А перед тем как покинуть дом, загляните ко мне в кабинет, – бросил он и повернулся на каблуках.

Чем скорее эта предприимчивая туристка исчезнет отсюда, тем лучше.

Эшли вытерлась трясущимися руками. Встреча с Лукасом Кристофидесом заставила ее затрепетать – и вовсе не потому, что он владелец этого дома, стоящего кучу миллионов фунтов, а из-за его великолепной внешности. За секунду до того, как завизжать, Эшли успела заметить, что появившийся в дверях незнакомец очень красив.

Ей, девчонке из австралийской глубинки, не приходилось раньше видеть греческих миллиардеров. Если уж на то пошло, ей казалось, что все они старые, седоволосые и, наверное, пузатые. К тому же в этом доме не было на виду ни одной фотографии хозяина, чтобы убедить Эшли в том, что мистер Кристофидес выглядит по-иному.

А на самом деле ему на вид слегка за тридцать, и фото такого мужчины вполне могло бы оказаться на обложке модного журнала. Высокий, темноволосый, с красивым худощавым лицом. Его темные глаза при виде незнакомки в ванной загорелись гневом, губы поджались, и красота этого мужчины внезапно показалась зловещей.

Хвала небесам, он не встретился Эшли, когда она, завернувшись в брошенное им полотенце, осторожно кралась из ванной в занятую ею спальню. Разумеется, это было глупой идеей – подвергнуться риску потерять работу из-за того, что незаконно вселилась в пустующее жилье клиента. Да, положение был отчаянным, но теперь, оглядываясь назад, Эшли казалось, что она, наверное, сошла с ума, раз решилась на такое.

Одеваясь и заталкивая свои вещи в рюкзак, она лихорадочно соображала, что сказать мистеру Кристофидесу. Ведь если он, как и угрожал, позвонит в полицию, дело закончится приводом в участок, может, даже депортацией. И все из-за подруги Софи, которая загадочным образом исчезла. А ведь Эшли хотела попроситься пожить у нее, пока не подыщет себе съемное жилье.

Они обе нанялись подработать официантками на шикарной вечеринке, и там Эшли пришлось отвлечься на разборки с несколькими гостями, перебравшими шампанского. К тому времени, когда она все уладила, Софи куда-то пропала. Кстати, появилась она лишь на следующий день с загадочной улыбкой, отказавшись рассказать, где была.

А между тем накануне вечером Эшли впала в отчаяние при мысли, что ей нынче негде ночевать. На ум пришла мысль о том особняке в Челси, который ее недавно наняли убирать. Роскошный дом совершенно пуст, и заметно, что хозяин бывает там очень редко.

Уже за полночь Эшли добралась туда и заняла самую маленькую спальню, успокоив совесть тем, что эта комната, наверное, предназначена для проживания няни или экономки. Первую ночь она спала одетой, на застеленной покрывалом постели, вскакивая в панике при малейшем шуме. Но сегодня, на третий день своего пребывания в чужом доме, Эшли сумела убедить себя, что никому не будет вреда, если она тут поживет, и никто об этом не узнает. Разве справедливо, что такое жилье пустует? К тому же она ухаживает за домом куда тщательнее, чем это предписывают обязанности приходящей горничной.

Однако как бы ни старалась убедить себя Эшли в том, что ничего плохого не делает, совесть не давала ей покоя. Надо было переночевать здесь всего лишь один раз. Но теперь как объяснить все подруге Софи, а также Клио, владелице агентства, рискнувшей нанять никому не известную австралийскую девчонку без соответствующего опыта работы?

Эшли вскинула рюкзак на плечо. Совсем не тяжелый. И это потому, что, убегая со своего бракосочетания, она захватила лишь минимум вещей, собираясь пробыть в Лондоне всего пару недель. Но этот город настолько пришелся ей по душе, что Эшли решила уволиться с работы в Австралии и задержаться в Англии подольше. Работать в агентстве было нелегко, но интересно. Здесь Эшли подружилась с двумя другими девушками: роскошной красавицей Эммой и застенчивой Грейс.

Эшли собиралась пробыть в Лондоне до тех пор, пока ее несостоявшемуся жениху Дэну не станет понятно, что она не выйдет за него. Этой свадьбе не бывать. Впрочем, родные, похоже, считали, что церемония просто отложена на время.

Иногда Эшли казалось, что ее родные больше поддерживают не ее, а Дэна. «Он нам как сын. Мы так его любим», – всегда говорила ее мать об этом парне, который уже много лет считался бойфрендом Эшли. Да, она тоже его любила. Но проблема была в том, что это не была влюбленность по уши, необходимая, по мнению Эшли, для замужества.

Она пыталась объяснить это родителям за месяц до свадьбы и даже назвала в этом разговоре Дэна «самым скучным человеком на свете».

Вместо того чтобы внимательно выслушать дочь и поверить ей, мать заявила, что это временное помутнение в мозгах из-за стресса перед свадьбой. А отец погладил Эшли по голове, словно ей было всего семь лет, а не двадцать семь, и сказал: «Не страшно, если мужчина кажется тебе немного скучным, – значит, он уравновешенный и надежный». В ответ Эшли лишь стиснула зубы. По ее мнению, «скучный» означало лишь «скучный» – и больше ничего.

Ну как вбить родителям в голову, что помолвка разорвана? Ведь так хочется приехать домой в Бундаберг на Рождество! Их семья справляла этот праздник с размахом, и Эшли всегда проводила рождественские каникулы с родными. Но на днях во время ее общения с матерью в видеочате в кадре возник Дэн. Он как ни в чем не бывало послал воздушный поцелуй – так, будто Эшли и не снимала подаренного им обручального кольца.

При виде Дэна, сидящего рядом с ее матерью, она почувствовала себя так, словно ее предали. А тут еще мать сообщила, что Дэн будет встречать Рождество вместе с ними. Тогда-то Эшли, не подумав о последствиях, и заявила, что не приедет домой на праздники и вообще не знает, когда вернется в Австралию.

А теперь ее вот-вот выкинут на темную холодную улицу в огромном городе, где ей негде переночевать – разве что в полицейском участке, если не получится убедить Лукаса Кристофидеса отпустить ее подобру-поздорову.

Эшли поднялась на третий этаж, пробормотав по пути наверх короткую молитву о том, чтобы этот миллиардер принял ее униженные извинения и позволил уйти безнаказанной. Ну зачем, зачем она тут решила пожить?!

Эшли знала, где расположен кабинет мистера Кристофидеса, потому что каждый день там пылесосила и вытирала пыль, хотя в этой комнате и так царила идеальная чистота. Как и остальные помещения в этом шикарном особняке, кабинет, обставленный дорогой мебелью, был декорирован в стиле традиционной английской библиотеки: по стенам – ряды книг, на полу – персидский ковер.

Дверь была открыта. Лукас Кристофидес сидел за письменным столом спиной к Эшли. Он снял свой темный, отлично сшитый деловой пиджак, под рубашкой вырисовывались широкие плечи и сухопарая мускулистая спина.

Эшли негромко постучала, и мистер Кристофидес повернулся к ней.

У нее тут же перехватило дыхание. Только что терзавшая ее тревога куда-то исчезла. На смену ей пришло восхищение средиземноморским красавцем. Он уже успел снять галстук, расстегнуть верхние пуговицы рубашки, и теперь в распахнутом вороте виднелась смуглая грудь. Рукава он закатал, открыв сильные предплечья. Темные волосы были взъерошены. Эшли успела подумать, что сейчас Лукас Кристофидес выглядит уже не так угрожающе, но тут он, сощурившись, вперил в нее взгляд.

У Эшли по спине побежали мурашки. Из-за своего глупого поведения она оказалась во власти этого человека с непроницаемым лицом. Кажется, разговор им предстоит непростой.