Невыносимый (ЛП)

Глава 16

Влага покрывает мое тело и каждая отметка, сделанная моим Господином, горит сильнее, чем моя уже и без того разгоряченная кожа. Я чувствую, как десятикратно усиливаются ощущения из — за ран, которые он нанес своими инструментами. Я изнываю. Я пульсирую. Я оживаю и расцветаю в своей боли.

Господин поднимает свою руку и с двух сторон сжимает мой подбородок, глядя мне в глаза. Такая близость с ним не кажется мне комфортной. Наши пристальные взгляды встречаются, доминирование и страх заставляют меня содрогнуться от желания отступить. Чтобы увернуться и скрыться от темной энергетики, которую он излучает. Восхищение его новой, другой стороной, позволяет продолжить то, на чем мы остановились. Я хочу наклониться вперед, туда, где моя рука медленно поглаживает его. Хочу целовать его и тереться своей киской вдоль твердого члена, пока не достигну оргазма, которого так жажду.

— Это не может быть настолько плохо, — он прищуривается, погружая свои пальцы в мои волосы, пытаясь крепче удерживать. — Твои волосы короткие, но, — хватается крепче, запрокидывая мою голову назад, — я могу с этим работать. — Господин проводит зубами по моей шее, и я усиливаю свою хватку, все сильнее сжимая пальцы вокруг его члена. Звук, который вибрирует около моего горла, заставляет меня желать большего. Рукой я скольжу по его длине немного быстрее, увеличивая скорость, а он начинает облизывать места укусов.

Господин освобождает от захвата мои волосы и прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моему плечу. Я хочу обвить руку вокруг его шеи и притянуть ближе к себе. Внезапно, его прикосновения становятся нужны мне, как воздух. Я так долго обходилась без близости. Даже когда мы с Господином занимались сексом раньше, это не было похоже на то, что происходит сейчас. Эмоциональная энергия, окружающая нас, отличается. Даже наша необходимость друг в друге, выглядит иначе.

— Господин… — горло сдавливает, а слова душат, поэтому я замолкаю.

Он отстраняется, но я не готова посмотреть ему в глаза. Я даже не могу определить эмоции на его лице. Страсть? Да, но есть что — то почти напоминающее страх. Он думает, что мой голос дрожит из — за того, что я снова собираюсь отстраниться от той близости, которая между нами появилась?

— Да?

Даже его тон звучит иначе.

Он начинает подниматься, и я поднимаю руку, останавливая его.

— Могу я тебя обнять? Мне нужно… — я не могу закончить. Не могу произнести слова вслух. Чувство вины по — прежнему здесь. По — прежнему угрожает разорвать меня в клочья.

— Зови меня Севастьян. Только в этот раз.

Я замираю, когда слышу его имя. Сначала меня пронзает шок, но после этого теплота от его слов поднимает во мне такую волну возбуждения, что я могу лишь мягко произнести его имя, лаская собственный слух.

— Севастьян, — беззвучно повторяю я.

Рука, сжимающая член, расслабляется, а моя грудь прижимается к его, когда я наклоняюсь ближе. Поцелуй похож на первый. Мягкий. Нежный. Я снова начинаю скользить рукой по его длине, пытаясь не тереться клитором о член Севастьяна.

Я не могу сопротивляться.

Его руки заставляют меня почувствовать крошечные вспышки удовольствия.

— Бл*дь, — стонет он напротив моих губ. — Я хочу тебя так сильно. Прямо здесь и прямо сейчас.

Я прижимаюсь своей киской к его члену, сдерживая себя от желания начать двигаться, чтобы он быстрее в меня вошел. Но я осторожна. Я знаю, что, если возьму инициативу в свои руки без разрешения, ему это не понравится. Просто потому, что он действует как кто — то еще, не меняет того, кто он есть на самом деле.

— Позволь мне, — я начинаю говорить, но умолкаю. Я знаю, что если он захочет трахнуть или заняться со мной любовью, то он это сделает. Мной движет очень сильное желание. Каждый мой нерв вибрирует. Мягкие касания, которые путешествуют вверх и вниз по моей спине, где есть отметины, как мне прекрасно об этом известно, лишь усиливают мою чувствительность, делая желание более интенсивным.

— Кровать, — он просовывает свою руку под мою задницу, приподнимая. Далее следует звук его падающих на пол штанов, когда он освобождается от них. Господин тянется и выключает воду, даже не утруждая себя тем, чтобы взять полотенце для того, чтобы обтереть наши влажные тела. Я с облегчением заворачиваюсь в стеганое одеяло, но так и не могу перестать дрожать. Прохладный воздух, мужчина, стоящий рядом и наблюдающий за мной, добавляют адреналина.

— Ты уверена, что хочешь это сделать? Я могу отвести тебя в твою комнату прямо сейчас.

Мой мозг дает сбой. Он спрашивает у меня? У меня так долго не было возможности принимать решения самостоятельно, что я молча смотрю на него. Его брови вопросительно приподнимаются, и я киваю.

— Я хочу этого… Севастьян.

— Боже, скажи это снова, — Господин упирается руками в матрас и приближается, нависая надо мной.

— Севастьян.

Вес его тела размещается между моих бедер, а предплечья обосновываются по обеим сторонам от моего лица. Его светящиеся возбуждением глаза следят за движением собственного пальца по моим подрагивающим губам. Бл*дь, я не могу перестать дрожать.

— Я собираюсь согреть тебя, детка, ты только подожди. Или может, ты напугана? — улыбка появляется в уголках его рта, и я знаю, что он уже придумал что — то в своей голове. Я почти в ужасе. Не только от того, что я знаю, на что он способен, но и от того, что мы собираемся сделать. Я хочу близости, но что будет потом? Не только с нами, а внутри меня. Я боюсь, что это изменит многое.

— Пожалуйста, не останавливайся… несмотря ни на что.

Черты его лица становятся серьезными и он кивает.

— Даю тебе слово, — низким тоном произносит Господин.

Я расцветаю от этого голоса. Бл*дь, я чувствую, как становлюсь еще более влажной.

Губы Севастьяна прижимаются к моему рту и спускаются ниже по шее. Закрываю глаза, пока позволяю себе тонуть в наслаждении. Теплое дыхание щекочет мою кожу, когда он спускается еще ниже и добирается до середины моего бюста. Его ладони придают моей груди форму, большой и указательный палец сжимают сосок достаточно сильно, чтобы заставить меня сделать глубокий вдох. Я отчаянно желаю потереться своей киской о его член. Я жду, когда он положит конец этой пытке.

Это не займет много времени.

Господин сжимает мое бедро. Это справедливое предупреждение, и я повинуюсь, будучи отвлеченной увеличивающимся давлением на мой сосок. Зубы впиваются в округлость моей второй груди с правильно рассчитанным усилием. Он дразнит круговыми движениями языка затвердевшую вершинку, пока сжимает другую еще сильнее.

— О… Господи, — мои губы раскрываются, и я поднимаю голову, чтобы посмотреть. Он увлеченно всасывает меня в свой рот, и я вскрикиваю от боли, смешанной с удовольствием. Даже занимаясь с ним любовью, я чувствую боль. Конечно, не слишком много и определенно не так, как с его другой личностью, но она есть; она соблазняет ту часть меня, которая переросла в зависимость и наслаждение.

Он продолжает лизать и сосать, когда второй рукой проскальзывает между моих бедер. Поддразнивая ногтями, он приближается к моей киске. Легкие царапания и пощипывания, заставляют меня дотянуться до одеяла и ухватиться за него, будто от этого зависит моя жизнь.

— Прикоснись ко мне, Диана. Никаких правил, я разрешаю тебе.

Если тут нет никаких правил…

Мои руки поднимаются к его плечам, и я мягко его отодвигаю, удивленная, когда он приподнимается и позволяет мне уложить себя на кровать. На лице Севастьяна настороженное выражение, но я сосредоточена только на его теле. Я приподнимаюсь на руках и коленях, и наклоняюсь так, чтобы зеркально повторить его действия. Мои поцелуи скользят по одному из сосков Господина, я облизываю его, а потом опускаюсь ниже, покусывая кожу. Не сильно, но достаточно, чтобы увидеть отпечатки своих зубов, когда приподнимаюсь.

Севастьян стонет, и его рука поднимается к моей попке. Головка его члена манит меня пододвинуться своей киской ближе к его стволу. Я прокладываю дорожку по его животу, повторяя действия. Поцелуй. Облизывание. Всасывание. Укус. Мои руки поглаживают кожу, и я спускаюсь кончиками пальцев ниже, наслаждаясь звуками, которые он издает, в то время как я приближаюсь к его члену. Облизывая языком головку, я медленно сглатываю предэякулят, который обильно стекает вниз. Солоноватый привкус заставляет меня отчаянно желать большего. Вместо этого я продолжаю уделять внимание животу Господина, позволяя себе потереться о его длину щекой. От такого поддразнивания он начинает дышать глубже. Я так близко, что если сдвинусь хоть чуть — чуть, то смогу взять его в рот.

— Бл*дь, — тяжело выдыхает он. Его пальцы потирают щель и начинают распределять влагу по моим складочкам. Удовольствие заставляет меня скользить по его руке. Я хочу большего. Нуждаюсь в нем, трахающем меня. Глубоко. Да, я хочу, чтобы он отдал мне все, что у него есть.

Я нахмуриваюсь. Я сказала ему, что хочу, чтобы он занялся со мной любовью. Моя фантазия далеко не о медленном и размеренном сексе.

Провожу языком по его телу, приближаясь к члену, и бедра Севастьяна дергаются. Я стараюсь не прикасаться к нему руками. Не добавлять больше стимуляции, чем то внимание, которое я уделяю ему своим ртом. Приближаясь к его яйцам, я вытаскиваю язык, позволяя ему скользить от одной стороны мошонки к другой. Глубокое горловое рычание в сочетании с трением от его пальца внутри моей киски, заводит меня еще сильнее. Мои волосы падают вперед, когда я наклоняюсь и беру в рот левое яичко, поглаживая круговыми движениями языка, постепенно переходя к правому.

Севастьян медленно толкается вперед, но останавливает себя на полпути. Во мне растет потребность начать скользить по его длине. Когда я достигаю головки члена, то позволяю губам обхватить лишь кончик мощного пениса. Ему приходится замереть, и я знаю, чего он ждет: хочет знать, приму ли я его. Вместо этого я провожу языком по нижней части члена, довольная тем, как он дергается под моими губами. Он хочет большего. Внутри меня поднимается волна счастья. Я вдруг понимаю, что мне нравится угождать ему, когда контроль находится у меня. И по какой — то странной причине он мне его отдает.

— Черт. Ты убиваешь меня, детка, — стон, который следует после его слов, почти заставляет меня улыбнуться. Еще один… прилив счастья и необходимость угодить ему становятся очевидны.

Я поднимаю голову и удерживая его член за основание, погружаю длину в свой рот. Удовольствие пронзает меня от каждого толчка его пальцев глубоко внутри моей киски, но я не должна двигаться быстрее. Что — то во мне требует, чтобы он запомнил это навсегда. Я должна быть уверена, что он никогда этого не забудет. Не знаю зачем. Может потому, что у нас никогда не будет возможности повторить это снова. Я, черт возьми, уверена, что он не из тех, кто захочет увидеть, как в будущем я путаюсь с другим мужчиной. Это будет такая потеря для нас обоих, но если этому суждено случиться, то возможно, мы можем разделить сейчас что — то такое, что поможет пройти нам через трудные времена?

— Ты так чертовски хороша, — он совершает глубокий толчок и его пальцы выскальзывают. — Сядь мне на лицо. Я хочу твою киску на своих губах, чтобы пробовать тебя, когда ты это делаешь.

Я перемещаюсь, его приказ выполняется мной без раздумий. Поднимаю свою ногу, на время освобождая член Господина, но продолжая ощущать его вкус. Поглаживая пенис рукой, я снова погружаю его в свой рот. Медленными круговыми движениями языка, я скольжу по нему, делая паузу только для того, чтобы отдышаться, когда язык Севастьяна проходится по входу моей киски.

— Я могу привыкнуть к тому, как хороша ты на вкус, — Господин раздвигает пальцами складочки, и я запрокидываю голову назад, когда он проталкивается внутрь. Стон вырывается из моего горла, я не могу удержаться и впиваюсь в его ногу, двигая своими бедрами. Страсть только подогревает мое желание взять его в рот снова. Дюйм за дюймом я проталкиваю его к задней стенке своего горла, а потом еще дальше, до тех пор, пока он не оказывается так глубоко, что я не могу дышать. Я остаюсь в таком положении, испытывая чувство наслаждения от того, что могу дать ему это.

Приподнимаю голову, а затем опускаю обратно. Повторяя движения, я пытаюсь заглотить его глубже, с каждым разом вырывая из Севастьяна — моего Господина, новые звуки, которые как я знаю, навсегда останутся в моей памяти. Они так сексуальны в своей глубине. Они поглощают меня, но, как ни странно, это заставляет меня чувствовать себя в безопасности и желать, несмотря на то, что он сделал со мной, быть здесь. Я не уверена, куда это приведет, учитывая жестокость, но я знаю, что мне это нравится. Где — то в глубине души это нравится мне даже слишком. Слишком.

— Развернись и ползи сюда.

Я поднимаюсь и разворачиваюсь, чтобы оседлать его талию. В его глазах читается голод, когда взглядом он путешествует вниз по моему телу и останавливается на животе, а я откидываюсь назад и опускаю пальцы на мое собственное имя, вырезанное на нем. Столько всего произошло между нами, теперь у нас обоих есть шрамы, которые останутся на всю жизнь. Как наши имена друг на друге повлияют на наше будущее? Он тянется ко мне и кладет на себя, очищая мой разум от всего.

— Что же мне с тобой делать, рабыня?

Мой Господин временно возвращается… ну или не совсем он. Его голос звучит иначе, но взгляд Севастьяна пристальный и глубокий. Кого в этот момент я хочу больше? Я в замешательстве. Так же, как я хочу одного, точно так же я хочу и другого. Я не признаю что — то среднее, и это волнует меня сильнее, чем я хочу в этом признаться. Его вопрос беспокоит меня больше всего. Внезапно я понимаю, что у меня нет ответа, и я не уверена почему. Я знаю, что должна буду его покинуть, но что будет ждать меня там, когда мне придется уйти? Я снова провалюсь в глубокую депрессию? Буду оставлена наедине с преследующим меня прошлым и желанием убить себя снова и снова? Хотя мне нравится думать, что этого не произойдет, сама мысль об этом пугает меня.

— Я не знаю, — шепчу я. — Я… — моя голова дрожит, и он протягивает руку, чтобы привлечь меня к своей груди. Власть, которую он источает, когда руки Господина оборачиваются вокруг меня, заставляет зарыться лицом в его шею еще глубже. Так безопасно находиться в его руках. Так безопасно и все же… губительно. Я знаю на что способен этот мужчина, но лежать на нем сверху, когда он держит меня в своих объятиях — никогда в своей жизни я не чувствовала себя в большей безопасности. Я так легко могу представить, как он убивает кого — то, но способен ли он любить? И в этот момент я почти уверена, что это возможно.

Пространство переворачивается, когда он поднимает меня и укладывает на спину. Его вес дарит тот комфорт, который я не хочу ощущать. Каждую ночь, когда он спал со мной, его нога или рука всегда были перекинуты через мое тело. Я привыкла к нему. Но для того, чтобы это продолжалось, его планы относительно меня должны были быть отброшены. Единственный путь, который я знала, заставит Господина прикоснуться ко мне, было сопротивление. Это больше не является тем, чего он хочет. Я должна повиноваться. Показать ему, что я хочу жить и идти дальше по жизни самостоятельно. У меня не может быть того и другого. Он уже ясно дал понять.

Губы Севастьяна прижимаются к моим, и я борюсь со слезами из — за внутренних противоречий. Если я заплачу, то все испорчу. Я смогу сделать это позже, в тот момент, когда он оставит меня в одиночестве. Прямо сейчас я возьму то, что просила у него — близость. Так, словно смогу пройти через это и не разрушиться.

— Поцелуй меня снова. Ты не имеешь права отступать сейчас.

Я поражена тем, как хорошо он меня знает. Мои губы раскрываются, и я отвечаю ему, проскальзывая своим языком вдоль его. Ответная реакция Господина молниеносна. Она мгновенна, а движения полны голода, страсти и всего, чего я хотела, когда попросила, чтобы он занялся со мной любовью. По моей коже распространяется жар, и я начинаю двигаться, когда Севастьян скользит своим членом по моей влажной киске. Я впиваюсь в его спину, пытаясь притянуть ближе и заставить мужчину войти глубже. Поцелуи становятся пыткой, через которую мы проходим, и я понятия не имею, как он может контролировать свои потребности. Мой оргазм приближается с каждым скольжением его члена по моему клитору.

Я отстраняюсь тяжело дыша.

— Пожалуйста.

— Скажи мне, что ты хочешь заняться со мной любовью, — его руки сжимают мое лицо, не позволяя мне произнести хоть слово или отвернуться от него. — Скажи мне.

Столько эмоций отражаются в чертах его лица, что я не могу разрушить наш зрительный контакт, даже если захочу этого. Я знаю, что его стены почти полностью разрушены, и я поражена тем, свидетелем чего становлюсь. В нем почти невозможно разглядеть мужчину, который держал меня в плену. Монстра, который делал ужасные вещи с моим телом. Человека, который заставил меня желать их обоих.

— Люби меня, Севастьян.

Головка его члена скользит вверх по складочкам и осторожно погружается в меня. Я шире развожу ноги, позволяя ему войти глубже, когда он притягивает меня к себе. Мне хочется почувствовать каждый его дюйм так глубоко, как никогда раньше не могла себе представить, что он может так меня наполнить. Даже если это заглушит боль только на одну ночь. Я нуждаюсь в этом.

— Я хочу, чтобы ты все время смотрела на меня. Тебе нельзя отрывать от меня взгляд. Понятно?

— Да… Севастьян, — слетает с моих губ то, что хочет услышать Господин. Раньше, это слово чуть не убило меня, но теперь мне начинает нравиться, как оно звучит. Это прозвище мне дорого, но я не могу понять почему. Может, из — за сурового наказания, которое я получила. Я не верю в это. Я подчинялась ему и раньше. Это решение далось мне легко. Теперь я вижу, что мы двигаемся вперед. Я не знаю, что с ним случилось, но хочу это выяснить.

— У меня не было возможности сказать тебе, но я думаю, что ты красивая, — руки Севастьяна скользят вверх по моему лицу, и он пропускает сквозь пальцы пряди моих волос. Я сильнее втягиваю живот, в котором порхают бабочки. Слеза скатывается по щеке, но он вытирает ее большим пальцем. — Я хотел сказать тебе это с самого начала. Но не мог сделать этого раньше. Пока ты не признала свое положение, — его бедра толкаются в меня, и он вращает ими, заставляя меня понять, что он достигает тех мест, которых никто не касался прежде. Я отпускаю его спину, позволяя своим ладоням ухватиться за его предплечья чуть выше ладоней. От следующего толчка я стону и сжимаю его запястья.

— Ты действительно считаешь меня красивой?

— Мне жаль, что ты не видишь того, что вижу я. Если бы ты смогла послушать мои мысли, хотя бы пять минут… — он качает головой и наклоняется, прижимая свои губы к моим. — Мне жаль, что ты не можешь.

От моего хлюпанья носом его движения замедляются. Паника, что он может остановиться, заставляет меня дотянуться до него ногами и обернуть их вокруг его талии. Я не могу остановить поток слез, но я не хочу, чтобы из — за них он передумал.

— Ш — ш–ш. Я никуда не уйду. Позволь страху покинуть тебя. Сегодня вечером ты в безопасности. Даже от меня, — он убирает мои руки со своей шеи и прижимает их к моей груди. — Ты будешь лежать на животе и все время держать руки здесь.

Севастьян поднимается, а меня поглощает пустота. Когда он переворачивает меня и откидывает назад волосы, падающие мне на лицо, то я уже не уверена, что это будет занятие любовью. У меня есть четкое представление, что это должен быть страстный секс в миссионерской позе. Два человека, которые удерживают друг друга близостью не только при помощи своих тел, но и своего разума. Как мы собираемся это сделать, если я перевернута и прижата весом собственного тела?

Кровать приходит в движение, когда он седлает мои бедра и наклоняется вперед, проталкивая член обратно в мою киску. Севастьян входит до тех пор, пока ко мне не приходит уверенность того, что он не сможет погрузиться глубже. С закрытыми глазами я наслаждаюсь его размером. Наполнена. Да. Он делает это для меня. Настолько глубоко, что я уверена, что ни в моем теле, ни в моем разуме для него больше нет места.

— Ты еще не чувствовала себя в безопасности с тех пор, как приехала сюда. Сегодня вечером я покажу тебе, на что это похоже. Как это… могло бы быть, — последние слова он произносит так тихо, словно душит их в себе, и я не уверена, что правильно его понимаю. Это имеет смысл, но не ясность.

Безопасность снова накрывает меня, когда грудью он опускается на мою спину. Его дыхание касается моей щеки, а рука проскальзывает подо мной, чтобы достигнуть другой стороны и ухватиться за мое плечо. Он повторяет движение второй рукой, образуя на моей груди крест.

— Видишь, — негромко говорит он, — я держу тебя. Теперь позволь мне позаботиться о тебе и во всем остальном.

Почти невозможно вдохнуть, но это не из — за тела, лежащего на мне. Руки Севастьяна удерживают большую часть его веса. Это из — за близости и его слов, которые делают меня слабой и желающей этого. Желающей… его. Этого даже слишком много, но одновременно и так мало.

Грубоватая щетина на его щеке царапает мою кожу, опускаясь вниз, пока он не достигает моих губ. Более того, он целует меня так, как будто не может насытиться. Поцелуй такой же медленный, как и предыдущий, но более интенсивный. Я в шоке открываю рот, и мой следующий стон звучит громче, чем мне бы того хотелось.

— Тебе это нравится. Я чувствую, как ты каждый раз сжимаешься вокруг моего члена, — его рука скользит к низу моего живота, и он потирает клитор кончиками пальцев. — Я мог бы заставить тебя кончить так быстро, детка. Возможно, я так и сделаю. Когда услышу достаточно твоих криков.

Мои глаза распахиваются, когда проявляется истинный Господин и воспоминания о плети и его словах, которые он произносил, пока я висела на Андреевском кресте. Это все еще он, независимо от личности, которая преобладает на данный момент. Ему нравятся не только крики от удовольствия. А еще и те, которые порождает боль. Мысль, что эти два ощущения сольются воедино, заставляют меня течь. Я крепче сжимаю кулаки, сильнее прижимая их к груди, когда он толкается в меня снова и снова. Господин прижимает руку к моему клитору, тем самым подводя меня к краю.

— Боже, ты так близко. Ты не даже догадываешься, как хорошо ощущаешься, — кончик языка скользит вниз по кромке моего уха, и я начинаю дрожать, когда зубами он прикусывает мочку. Град поцелуев, которыми он осыпает мое лицо, делает меня сверхчувствительной. Его пальцы потирают быстрее, но его член двигается все с той же небольшой скоростью.

— О, Боже. Севастьян, — я едва произношу его имя, прежде чем спазмы сотрясают мое тело. Мои крики превращаются в вопли, а его рука с моей киски перемещается на бедро. Он приподнимает вверх мою задницу, и вдалбливается в меня так сильно, что я снова приближаюсь к краю. Я вцепляюсь в одеяло прежде, чем осознаю что делаю.

— Вот твое занятие любовью, рабыня. Сожалею, но как бы мне все это не понравилось, я предпочитаю жестко трахать твою киску, когда привожу в исполнение твое наказание.

Пальцами он хватается за мои волосы и тянет назад, пока врезается в меня снова и снова. Слезы обжигают глаза от разительной перемены. Черт его возьми! Именно в тот момент, когда я подумала, что узнала его, он снова доказывает, что я ни хрена не знаю. Я не могу этого вынести, но меня все еще влечет к нему, как мотылька на пламя.

— Верни свои руки под грудь, — шлепок, опустившийся на мою задницу, не такой сильный, какими он награждал меня раньше, но достаточно ощутимый, чтобы заставить заплакать. Что случилось с защитой и безопасностью, которые он мне обещал? Бред собачий. Несправедливость ситуации едва не заставляет меня обернуться, чтобы начать сопротивляться. Покорная. Действительно покорная. Если я не прогнусь, то никогда не покину это место.

Я подчиняюсь, возвращая руки на место и отбрасывая подальше все сомнения. Следующий шлепок, на этот раз по моему клитору, вынуждает меня покинуть свой защитный кокон.

— Поплачь для меня, детка. Позволь мне увидеть те слезы, которые делают твое лицо прекрасным. Ты же знаешь, как сильно Господин любит это.

Я всхлипываю, пытаясь бороться с удовольствием, которое накатывает на меня снова и снова.

— Ты сказал, что я в безопасности с тобой сегодня вечером.

Жалящее покалывание ощущается на моей голове, когда он ставит меня на четвереньки. Я напрягаюсь, а его тело прижимается к моему.

— Я делаю тебе больно?

Я замираю.

— Нет, Господин.

— Я не позволил тебе кончить, когда занимался с тобой любовью?

— Ну… да. Но ты не кончил.

Он смеется, жестко посасывая мою шею. Достаточно сильно для того, чтобы оставить метку.

— Не думай, что мне не нравится. Я сделал это для тебя, рабыня. Я знаю, в чем ты нуждаешься.

Я не могу скрыть хмурый взгляд, пока смотрю вперед.

— Но я хотела, чтобы мы кончили вместе. Для полноценной связи.

Господин сильнее тянет мои волосы, придвигая к своим коленям, когда медленно входит в меня членом.

— Я не кончу и не установлю с тобой связь, пока ты этого не заслужишь. Ты наконец — то вошла во вкус, подчиняясь мне. Когда придет время, или если ты заслужишь полноценный секс, то я его тебе дам.

— Ох.

Ох… Правда? Это все, что я могу сказать? Бл*дь, ох?

Правда в том, что я не хочу его останавливать, независимо от того, начала я получать удовольствие от бурного секса или нет. Он дал мне представление о том, на что способен, и теперь я хочу Севастьяна еще больше, когда знаю, что не могу его получить.

— Голову вниз, — рукой, он прижимает мое лицо к матрасу. — Держи задницу приподнятой, а руки под своей грудью. Это будет трах в чистом виде, рабыня, без боли, к которой ты так привыкла. Наслаждайся им, пока можешь.

Ладонь Господина остается на моей щеке, когда он входит в меня на всю длину. Быстрый ритм его толчков сопровождается краткими изменениями в темпе. Второй рукой он упирается мне между лопаток, вжимая меня еще сильнее в мои собственные кулаки. Я пытаюсь глотнуть воздуха, когда он начинает трахать меня настолько мощно, что это лишает меня возможности дышать.

— Соси, рабыня, — ладонь на моем лице перемещается, и он проталкивает палец мне в рот. Я подчиняюсь настолько хорошо, насколько могу. Но на его прикосновение к моей открытой заднице, я напрягаюсь. В то время как его палец собирает влагу, я позволяю себе отпустить страхи и расслабиться, продолжая посасывать его фалангу. Рассеянность оставляет меня в состоянии принять боль, когда Господин толкается в тугое отверстие. Новые ощущения экстаза и жара взрываются во мне, и я не могу остановиться, когда втягиваю его палец глубже в свой рот.

— О… бл*дь. Это моя девочка. Ты знаешь, что любит Господин. Возьми больше. Прими все это.

Движение его пальца во рту синхронно с проникновением пальца его второй руки. Он одновременно погружается в мою киску и задницу. Моя ладонь скользит в сторону клитора, но я останавливаю себя и возвращаю ее на место. Я так близко. Все, что мне нужно — больше прикосновений. Больше…

С моих губ срывается разочарованный стон, и я прижимаюсь лицом к матрасу. Это не останавливает его. Он поворачивает мою голову в сторону, возвращая в прежнее положение. Господин выходит из меня лишь для того, чтобы размазать влагу и болезненно протолкнуться еще глубже в мою киску.

— Ты не кончишь так быстро, рабыня. Сегодня вечером я приготовил для тебя угощение. Ты кончишь, когда я захочу.

Единственное, что я улавливаю из его слов: это то, что он не позволит мне получить оргазм прямо сейчас, когда мне хочется этого больше всего. Сжимая зубами его палец, я сопротивляюсь заманчивому желанию укусить сильнее. Вместо этого я двигаюсь вперед и втягиваю палец в рот так глубоко, как только могу. Мои губы скользят по его последнему суставу, и он громко стонет, удерживая его на месте. Я борюсь с желанием стиснуть зубы, что кажется почти невыполнимой задачей. Мои глаза слезятся, когда он отступает, только чтобы повторить движение. Давление покидает мою задницу, он хватает меня за бедро, в то время как его толчки в мою киску снова становятся дикими.

— Еще, — он погружает второй палец и толкается обоими к задней стенке моего горла.

Стоны и крики приглушены из — за наполненности моего рта. Господин продолжает меня трахать, шепча мне грязные словечки, но я умудряюсь принять его еще глубже.

— Сейчас мы так близки, — он грубо откидывает мои волосы назад, когда я снова опираюсь на колени. Господин оборачивает руку чуть ниже моей груди, и я удивляюсь насколько же он сильный. — Ты даже не представляешь себе, как сильно я хочу трахнуть тебя во время наказания. Тебе нравится, как мой член вдалбливается в твою киску?

Ответ застревает в моем горле, когда он перемещает свои ласки к верхней части моего влагалища. Удар! Удар! Удар! Быстрая последовательность шлепков заставляет меня дернуться от его пальцев, которые остаются на месте после всех ударов.

— О, да. Ты любишь все, что я даю тебе, не так ли, детка? Секс доказал это. Кто сможет сделать для тебя подобное?

Давление на моем клиторе увеличивается, и я размыкаю губы, ощущая, как достигаю пика, который становится удивительным оргазмом.

— Ты, Господин. Бл*дь. Я люблю это, — вскрикиваю я, когда он врезается в меня еще сильнее. Сжимаю кулаки и прижимаю их к груди, когда оргазм сотрясает мое тело. Он обнимает меня еще крепче, заставляя почувствовать себя пленницей сильнее, чем когда — либо, но в тоже время чрезмерно защищенной.

— Бл*дь… Диана, — без учета моей собственной волны наслаждения внутри меня медленно взрывается непонятное тепло. Мои глаза резко открываются, когда отголоски оргазма исчезают, а реальность обрушивается на меня, как ведро ледяной воды.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не сделал то, что как я думаю, ты сделал, — я поворачиваю голову и хмурюсь, пока он продолжает держать меня в объятиях. — Я знаю, мы и раньше не предохранялись, но не доходили до конца и ты же не кончил в меня, верно?

— Не вижу в этом проблемы, — он моргает, все еще глядя на меня, как будто я говорю на иностранном языке.

Я шевелюсь, пытаясь освободиться.

— Ты только что кончил в меня!

По — прежнему без эмоций.

— Да… так и есть.

— Что значит твое: "так и есть"?! На третий раз ты просто в меня кончил.

— И я сделаю это еще не раз, прежде чем мы закончим.

Сжимаю челюсти вместе и смотрю на него.

— А если я забеременею? Что тогда?

Он смеется, покачивая головой.

— Я видел твою медкарту. У тебя инъекция. Я думаю, ты в безопасности.

— Хотела бы я знать, какие медицинские записи ты видел. Да, я делала инъекции раньше. Но нет, я не сделала ни одной за последние шесть месяцев.

На его лице по — прежнему нет страха.

— Нет проблем. Я больше никогда не смогу иметь… — он замолкает, а выражение его лица становится каменным. — Как я уже сказал, тебе не о чем волноваться.

Я пытаюсь не позволить этой новости поселиться червячком сомнения в своем сердце, но я солгу, если скажу, что этого уже не произошло. У него есть дети? Это сносит мне крышу, и я хочу узнать его историю. Хочу попытаться понять, кто он. Что заставляет его держать склонных к суициду людей, пленниками в своем доме?

— Вазэктомия?

— Да.

Я глубоко и облегченно вздыхаю, почти умирая от выброса адреналина.

— Если ты не возражаешь, то я спрошу о том, как давно ты ее сделал?

— Годы, — он отвечает кратко и вытаскивает член, оставляя меня лежать на кровати. Я не могу отвести от него взгляд, в то время как он собирается лечь рядом со мной. Страх поднимается, но я не могу скрыть того, что уже знаю.

— Ты знаешь, всегда есть шанс…

— Даже не продолжай. Нет.

Я молча закрываю глаза. Мой мир сходит со своей орбиты, пока я пытаюсь понять тот ад, в который превратилась моя жизнь. Если что — то случится… если что — то изменится, или вмешается Судьба, чтобы все испортить, и я забеременею от этого человека… нет, это будет слишком. Это та проблема, о которой я не хотела задумываться прежде. Я даже не могу представить, как это могло бы быть. Господин и я должны решить вопрос контрацепции до того, как что — то изменится между нами. Потому что иначе, провалиться мне на этом месте, я не позволю ему прикоснуться к себе снова.