Никогда не играйте в смерть

Озеров

Сашенька Озеров, как его ласково все называли за его умильные ямочки на щечках, лежал в кровати и мечтал. Мечтал, как прилетит в Москву и пойдет в свой любимый спа-салон «Вивальди». Сначала он искупается в бассейне, потом удобно устроится на массажном столе, предварительно выпив свой любимый коктейль «Тринити» – джин, немного сухого и сладкого вермута. Только после этого он забудет навсегда проблемы данного путешествия. Сегодня ему совсем не понравился босс, на миг Сашеньке даже показалось, что он все знает, ворвался в комнату весь взбудораженный, ходил из угла в угол, молчал, режиссер даже подумал, что тот так и уйдет, не сказав ни слова, но Гарик остановился и спросил.

– Много снято?

– Примерно половина, точнее надо спросить у Женьки, – немного ошарашенно ответил режиссер и добавил, – она в соседнем номере живет.

– Спрошу, – Гарик обхватил голову, будто боялся, что она взорвется, и произнес еле слышно, – когда снимается сцена убийства?

– В последнюю неделю выбились из графика, до этого дожди мешали, в общем, завтра, наверное, но опять же уточни у Женьки, она главная, все ли у нее готово к съемкам.

– Хорошо, – босс развернулся и пошел к выходу. Уже возле двери его остановил вопрос Сашеньки.

– Гарик, с тобой все в порядке?

– Да, а почему ты меня об этом спрашиваешь?

– У тебя вся рубашка в чем-то отвратительном, похожем на рвоту, – Сашенька понимал, что это нарушение субординации, но ситуация была нестандартная.

– Это жизнь, – философски ответил он, даже не глядя на свою рубашку.

– Ты не хочешь спросить про меня, – Озеров все-таки решил пожаловаться, ведь он надеялся, что приедет босс и будет уговаривать, успокаивать и даже задабривать деньгами режиссера. От того, что все пошло не так, ему было даже чуточку обидно.

– Ты, половозрелый дебил, тебе сколько лет? Я что не знаю, для чего ты эту муть всю затеял? – Гарик орал так, что в соседнем номере наверняка проснулась Женька. – Скажи спасибо, если после съемок я не пошлю тебя к чертовой матери.

Развернулся и вышел из комнаты.

– Я не затеял, – очень печально в сторону закрытой двери сказал Сашенька.

И вот сейчас, лежа в своем номере и пытаясь уснуть, он пытался не думать об унизительных словах босса. Стараясь во всем видеть только положительное, он думал о том, что с Гариком прилетела Ася. Ему очень нравилась эта девушка, она была настолько хорошая, что рядом с ней становилось хорошо любому. А еще она была очень наполненной, Ася много читала и могла разговаривать на любые темы. Главное же – она была красивой, нет, не той красотой, что сейчас пыталась нашпиговать себя любая современная девушка, она была по-настоящему красива. Если быть честным до конца, то Сашенька никогда не ухаживал за Асей, она была для него чем-то вроде святого Грааля. Он, погрязший в своих пороках, считал себя недостойным такого чистого человека, он просто любовался ей и всегда очень ревностно интересовался, никто не покусился на его Мадонну? Но после быстро успокаивался, все нормально, она все еще одна. Сашенька искренне верил, что только такой гений, как он, смог разглядеть в ней настоящую красоту.

В дверь кто-то поскребся, на пороге номера стояла в дупель пьяная Марьяна.

– Милая, завтра съемки, Гарик здесь, ты что так накидалась-то? – Сашенька пропустил актрису к себе в номер. У нее в одной руке была почти пустая бутылка вина, а во второй балясина от перил, красивая, в форме маленького человечка.

– Что за хрень ты принесла? – Сашу начало раздражать это пьяное представление. – Ты где лестницу демонтировала, в гостинице или покусилась на большее и мародерствовала на городской набережной. Ты мне сразу скажи, за тобой погоня? Или ты оторвалась?

Но она не обращала на шутки Озерова внимания. Поставив бутылку на пол, Марьяна взяла полотенце, закутала балясину как ребенка и стала качать.

– Марьян, ты дура? – только и смог сказать режиссер. – Хватит тут тренинг по актерскому мастерству устраивать. Я с тобой не пил, поэтому полет твоей мысли и глубокий смысл перформанса понять не в силах. Мне для этого, как я погляжу, бутылок пять вина надо уговорить, а я, милая моя, в завязке, мне нельзя.

– Не ори, ребенок спит, – кое-как смогла выдавить из себя Марьяна, продолжая качать балясину и реветь.