Никогда не обманывай виконта

Глава 3

Лили металась туда-сюда по утренней гостиной.

– Говорю тебе, Эм, лунный свет упал на кровать, и я увидела красные капли крови, впитавшиеся в белое одеяло. Ты бы и сама их увидела, если бы не попала не в ту комнату.

Эмма отвернулась от окна. Дом через дорогу оставался пустым. Все утро она боялась, что на них обрушится целая армия констеблей или же полицейские начнут расспрашивать соседей, но пока ничего такого не случилось. Эмма потерла глаза. Этой ночью она так и не смогла уснуть, поэтому встала и закончила портрет миссис Нейплз.

А теперь Лили своей болтовней угрожала свести Эмму с ума.

– Ты уже сделала математику или начала читать учебник географии, который я тебе дала?

– Читать? Я слишком потрясена. Ты вообще понимаешь, что я спасла твою жизнь?

«Да чтоб тебя!» Она снова и снова повторяла этому ребенку, что тот мужчина ее не убивал. Что на самом деле это она его поцеловала, чтобы отвлечь его и дать Лили время убежать. Эмма закрыла глаза, вспоминая, как язык этого мужчины переплетался с ее языком. Чарлз никогда не целовал ее так, причем настолько страстно. Она провела кончиком языка по губам, но того ощущения не возникло.

– Но ты хотя бы прочитала книгу сонетов, что тебе прислала тетя Генриетта?

Лили уставилась в потолок, как будто ее заворожило мокрое пятно на белой краске.

– Но ты понимаешь, что тетя Генриетта напишет и спросит, что ты о них думаешь?

– Сонеты так же вдохновляют, как разговоры с Рональдом Уоттсом.

– Рональд не может разговаривать. Ему всего семь недель.

– Вот именно. – Лили скрестила руки на груди. – Я их прочту, если ты вернешь мои книги про инспектора Уитли.

– Не верну. Тебе повезло, что я не бросила их в камин и не превратила в золу. Ты поступила безрассудно. Противозаконно. И одному богу известно, в каком состоянии тот несчастный джентльмен.

– Несчастный джентльмен! Фу! Я бы сказала: подлый негодяй.

Эмма подошла к секретеру, открыла верхний ящик и вытащила брошюру про Школу Изящных Манер миссис Хиббл. Полистала страницы.

– Я все еще думаю, что это неплохая школа для юных леди.

– Да божечки, ты не можешь говорить об этом всерьез. Это же в Нортумберленде! Самые дикие места Англии! А у жителей Ньюкасла ужасный акцент. Если ты меня туда отправишь, я вернусь домой и буду разговаривать неразборчиво. – Лили направилась к открытой двери, но вдруг остановилась и так резко повернулась, что ее длинная белокурая коса хлестнула воздух. – Ты будешь скучать по мне, Эм. Ведь Майкл тоже в школе, и ты останешься совсем одна.

Она бы никогда не отослала Лили так далеко, даже если бы у нее были на это деньги, но эта угроза всегда помогала разрядить обстановку и прервать разглагольствования сестренки, что бы та ни придумала.

– Здесь есть миссис Флинн, и я всегда могу пригласить тетю Генриетту пожить со мной.

Лили вытаращила на нее глаза.

– Тетя Генриетта уже в маразме, половину дня спит, а когда просыпается, бесконечно жалуется.

– Я буду наслаждаться тишиной и покоем, когда она спит.

– Пфф. – Лили повернулась, чопорно направилась к двери, а затем побежала и, топая по вытертому голубому ковру, промчалась мимо входившей в комнату экономки.

Миссис Флинн скрестила на пышной груди полные руки и нахмурилась.

– Явилась миссис Нейплз с той собачонкой, которую она считает своим покойным мужем.

Эмма понимала недовольство экономки. Мопс не только сильно портил воздух, в прошлый раз он еще и надул на ковер.

– Пожалуйста, проводите ее ко мне, миссис Флинн.

Что-то бурча себе под нос, экономка вышла.

Секунду спустя в комнату ворвалась миссис Нейплз, маленький песик тащился за ней следом, и это выглядело так, словно к ее подолу прилип кусок говядины.

– Эмма, дорогая, вы закончили мой портрет!

«Откуда она знает?» Эмма моргнула, глядя на седовласую женщину.

Как будто услышав ее безмолвный вопрос, миссис Нейплз сообщила:

– Альфред сказал мне сегодня за завтраком. – Она погладила мопса по голове: – Правда, милый?

Песик дважды громко гавкнул.

– Так он готов, верно? – спросила пожилая женщина.

Эмма прищурилась, глядя на собаку, и уже не в первый раз подумала, что, возможно, миссис Нейплз не такая уж и полоумная, как все считают.

– А, да.

– Я так и знала. Альфред редко ошибается.

Песик снова гавкнул.

– Не будь таким хвастуном, Альфред. Это неприлично. – Миссис Нейплз заговорщически придвинулась к Эмме. – Когда мы только поженились, я не могла за завтраком вытянуть из него ни словечка, но теперь, когда он только мочит газеты, а не читает их, он болтает без умолку. Иногда это очень утомляет.

Альфред принюхался к ковру. Миссис Флинн придет в ярость, если пес снова обдует его. Эмма положила руку на спину женщины.

– Миссис Нейплз, хотя портрет и готов, краска еще должна высохнуть. Однако я могу показать его вам и Альфреду.

Женщина возбужденно хлопнула в ладоши.

– Это будет чудесно. Правда, Альфред?

Песик встал на задние лапки и прошелся кругом.

В студии Эммы миссис Нейплз взяла Альфреда на руки и уставилась на портрет. От ее неподвижности и непроницаемого выражения лица у Эммы в животе возникла тяжесть.

Задушенно всхлипнув, миссис Нейплз прижала руку ко рту и расплакалась. Не просто тихо заплакала, а разразилась горькими рыданиями, от которых тряслись ее плечи. Альфред, словно утешая, ткнулся ей в лицо своей мордочкой.

«Это не сулит ничего хорошего». Тяжесть в животе Эммы переместилась выше, в груди все сжалось. Эмма боялась, что, если миссис Нейплз откажется платить, сама она разрыдается куда горше, чем заказчица.

Внезапно миссис Нейплз повернулась к ней и схватила ее за руку.

– О, моя дорогая, как чудесно! Вы по-настоящему сумели понять и отразить душу Альфреда. Не знаю, как вас и благодарить!

Час спустя Эмма осматривалась в бакалейной лавке.

– Мистер Мейз, я еще возьму баночку чая «Эрл Грей». – Она пыталась сдержать улыбку, но после визита миссис Нейплз это казалось невозможным.

Когда она в последний раз чувствовала себя так беспечно? После папиной кончины ни разу. А сейчас ей казалось, что она плывет на облачке. До чего чудесно чувствовать себя ничем не обремененной! Миссис Нейплз не просто вручила ей чек на оговоренную сумму, но добавила еще три фунта. Неожиданный подарок! И как будто этого было мало, чтобы поднять ей настроение, тот факт, что полиция так и не появилась, лишь усилил эйфорию.

– Могу я предложить вам что-нибудь еще, мисс Траффорд? – спросил мистер Мейз.

Эмма показала на мармелад Кейлера. Когда папа еще был жив, этот джем из севильских апельсинов всегда подавался у них на завтрак, но она не покупала его больше года.

– Я возьму горшочек мармелада.

Бакалейщик, невысокий мужчина лет тридцати с небольшим, с каштановыми волосами, но уже начавший лысеть, поставил горшочек на прилавок и открыл большую стеклянную банку с лакричными конфетками, положил несколько леденцов на белую бумагу и аккуратно завернул. Затем протянул руку назад, к круглой жестянке с мятным драже.

Он оглянулся на тяжелую штору, отделявшую заднюю комнату от лавки.

– Это для Лили, – прошептал он, протягивая ей кулек с лакричными леденцами. – А мятное драже для вас. Я знаю, как вы его любите.

– Найджел! – послышался из-за шторы натянутый голос.

Как оказалось, властная мать бакалейщика стояла на страже, подслушивая. Миссис Мейз ошибочно считала, что Эмма отвечает на чувства ее сына. Но в этом отношении ей нечего было бояться. Эмма никогда бы не вышла замуж за мужчину, чья мать все время маячит у него за спиной и контролирует каждый его шаг.

Да ей и не требуется, чтобы какой-то мужчина о ней заботился.

– Вы так заботливы, мистер Мейз, но я, конечно же, за все заплачу. – Она положила несколько монет на прилавок и сунула конфеты в ридикюль. – Конфеты я возьму с собой, а мармелад с остальными покупками, пожалуйста, доставьте на дом.

Бакалейщик указал на свертки, которые Эмма положила на прилавок, когда вошла в лавку.

– Хотите оставить ваши вещи тут, мисс Траффорд? Мне совсем не сложно доставить их вместе с вашими покупками.

Эмма взглянула на пакеты. Перед тем как зайти сюда, она купила Лили голубое ситцевое платье, а Майклу – пару перчаток. Перчатки для верховой езды, надо же. До чего же глупо! Они продали лошадь и экипаж в прошлом году.

Эмма провела рукой по шляпной коробке в цветочек, лежавшей под остальными свертками. Она простояла перед лавкой модистки десять минут, глядя на выставленную в витрине кремового цвета шляпку с бутонами роз и лентами из тафты. Очень необдуманно покупать себе такую нарядную вещь.

– В высшей степени любезное предложение, мистер Мейз, но я возьму их с собой.

Ей не терпелось показать Лили голубое платье… и, вероятно, так же не терпелось еще раз примерить шляпку.

Саймон смотрел в окно кареты. Улицы Блумсбери были заполнены громыхающими подводами и мальчишками-газетчиками и пропитаны сладким ароматом из ближайшей пекарни. Чувствуя себя не в своей тарелке, Саймон потянулся к кольцу, совершенно забыв о его исчезновении. У него имелась ужасная привычка вертеть его на пальце. Он вытащил серебряный портсигар.

«Пустой. Проклятье!» Саймон открыл окошечко за спиной кучера.

– Хиллман, остановитесь у табачной лавки.

– Да, милорд.

Карета подкатила к обочине, Саймон выпрыгнул на мостовую. Он успел сделать всего несколько шагов, когда в него с размаху врезалась какая-то женщина. Его рука в перчатке метнулась вперед, подхватив женщину под локоть.

– Извините, мадам.

– Нет-нет, это я должна просить прощения, сэр. – Она бросила взгляд на свои свертки, верхний из которых уже почти соскользнул.

Саймон отпустил ее локоть и удержал сверток.

Из магазина выскочил бакалейщик в белом фартуке, прищурившись, кинул сердитый взгляд на Саймона и подбежал к женщине.

– Вы не ушиблись, мисс Траффорд? Не хотите ли вернуться в лавку и посидеть немного в задней комнате? Я уверен, моя мать не станет возражать против вашего общества.

– Спасибо, мистер Мейз, но в этом нет никакой необходимости.

Напряжение в голосе женщины явно выражало ее неприязнь к мысли о том, чтобы провести время с матерью этого человека. Однако, судя по тупой улыбке парня, он ни о чем не догадывался.

Саймон потянулся к сверткам женщины.

– Мадам, у вас есть карета, куда я могу все это отнести?

– Вы очень любезны, но я живу совсем рядом. А день сегодня такой славный.

Саймон взглянул на небо. Голубино-серое, и солнце до сих пор не выглянуло. Надо полагать, у этой женщины какой-то дефект зрения. Она представляет собой опасность не только для самой себя, но и для всех пешеходов Блумсбери. Он забрал свертки из изящных, обтянутых перчатками рук.

Их взгляды встретились. Женщина попятилась назад и закачалась, как потерявший равновесие волчок. Золотистые ресницы затрепетали.

«Боже милостивый! Она что, больна?» Саймон сунул свертки бакалейщику и схватил женщину за плечи, чтобы она не упала на тротуар. Ее ошеломительные синие глаза невероятно округлились, когда она сосредоточила на нем взгляд.

– Мадам, вам нездоровится?

Она открыла рот, но из него не вырвалось ни звука.

Бакалейщик вздохнул.

– Она казалась такой здоровой! Теперь мама точно не даст нам благословения.

Саймон прищурился, посмотрев на глупца.

– Если вы объясните мне, куда идти, я провожу ее домой.

Женщина отчаянно замотала головой и едва слышно пискнула.

Над дверью бакалейной лавки звякнул колокольчик. Оттуда вышла худая дама с неприятным лицом, одетая во все черное, и встала рядом с бакалейщиком.

– Возвращайся в лавку, Найджел. Пусть джентльмен сам разбирается.

– Но, мама, мы его даже не знаем! Он может оказаться подлецом. Например, попытается скомпрометировать мисс Траффорд, пока ее провожает.

Не обращая внимания на пререкающуюся парочку, Саймон оглянулся на своего кучера.

– Хиллман, заберите свертки этой женщины. – Он снова посмотрел на бакалейщика. – Где она живет? – рявкнул он властным голосом.

От лица бакалейщика отхлынули все краски.

Старуха шагнула вперед.

– Грейт-Джеймс-стрит, двенадцать.

– Но, мама…

– Я… со мной все хорошо, сэр. – Женщина наконец-то заговорила едва слышным шепотом, словно горло ей опалило дымом.

Мисс Траффорд – видимо, соседка Вивиан – явно не чувствовала себя хорошо. Лицо ее приобрело призрачно-белый оттенок.

– В таком состоянии вы домой идти не можете. А ваши свертки уже в карете.

Саймон решительно подтолкнул женщину в спину, помог ей сесть в карету и устроился напротив.

Экипаж покачнулся, когда Хиллман забрался на облучок, затем дернулся и покатил вперед.

Саймон изучал бледное лицо мисс Траффорд. Изящные черты – носик пуговкой и губки бантиком, розовые и выглядевшие весьма податливыми. Синева глаз темнее, чем бывает обычно, а на радужке едва заметные серые пятнышки. Прелестно. Однако белокурые волосы напомнили ему мачеху. В животе шевельнулся узел, и он торопливо прогнал мысли о Джулии.

Саймон стянул перчатки, положил их на сиденье и посмотрел на ридикюль, болтавшийся на запястье мисс Траффорд. Возможно, она носит с собой нюхательные соли. Женщины, часто падающие в обморок, обычно так и делают.

– Вам полегчало? А флакона с нюхательной солью у вас в сумочке нет?

Мисс Траффорд покачала головой, вжалась спиной в угол, как мышь, пытающаяся спрятаться от кота, и уставилась на него так, словно он воплощение дьявола.

Может, она не больна. Может, это… Его пальцы коротко коснулись левой щеки. Бывали случаи, когда он напрочь забывал про свой шрам. Но иногда, вот как сейчас, он ощущал его куда острее.

Когда он был моложе, шрам сильно выделялся – уродливая красная отметина, привлекавшая внимание. Мальчишки в школе делали на этот счет недобрые замечания, частенько вынуждая его пускать в ход кулаки. Но после того, как он разбил до крови не один нос, больше никто о шраме не заикался.

Время все сгладило. Однако мисс Траффорд смотрела на него так, словно он приводил ее в ужас. Глупая женщина. Надо было оставить ее с бакалейщиком и его похожей на ворону мамашей.

– Мадам, – произнес он, стараясь, чтобы в голосе не прорывалось возмущение, – заверяю вас, что не причиню вам вреда.

– Куда вы меня везете? – Ее пронзительный голос ударил его по ушам.

Он понадеялся, что сумел изобразить на лице дружелюбное выражение.

– В ваш дом на Грейт-Джеймс-стрит. Я не собираюсь вас похищать. И хотя вы вольны всю дорогу сидеть, неудобно вжавшись спиной в угол, мне кажется, что мягкие подушки придутся вам больше по вкусу.

– В-вы везете меня домой?

Разве он ей только что этого не сказал? Саймон кивнул, с трудом подавив желание повернуть дверную ручку и вытолкать ее наружу. Куда еще, по мнению этой ненормальной, он может ее отвезти? Саймон поднял руку и потрогал затылок, в котором уже начинала пульсировать боль.

– Да. Позвольте мне представиться. Саймон… Редклифф. – Лучше воспользоваться девичьей фамилией матери, а не титулом.

Титул всегда привлекал ненужное внимание. Газеты обожали печатать о нем сплетни – всегда скандальные и иногда правдивые. Но в основном вранье, которое они черпали из какого-то неведомого источника – возможно, получали от мачехи, все еще пытавшейся пошатнуть его положение в обществе.

Могла бы не утруждаться. Годы, когда его волновало, что о нем думает общество, давно прошли. Однако если эта женщина что-нибудь подобное читала, она, пожалуй, начнет неудержимо дрожать или вовсе выпрыгнет из едущей кареты.

– А вас зовут?.. – спросил он.

Она заломила руки, лежавшие на юбке простого синего платья.

– Эмма Траффорд.

Карета остановилась.

– А, вот мы и добрались.

«Слава богу». От такого увлекательного разговора хочется напиться.

Хиллман отворил дверцу и опустил ступеньки. Саймон вышел и протянул руку мисс Траффорд. Она с опаской вложила свои пальцы в его ладонь. Неожиданно приятное тепло просочилось сквозь ее тонкие перчатки, словно они соприкоснулись кожа к коже. Как только ее ноги коснулись мостовой, он отпустил ее руку и взял свертки, которые Хиллман уже вытащил из багажного сундука.

– Благодарю вас, мистер Редклифф. – Мисс Траффорд потянулась за свертками.

– Нет, мадам. Я занесу их к вам в дом.

– В дом? – Ее удивительные глаза широко распахнулись. – Заверяю вас, сэр, я вполне могу нести их сама. Вам ни к чему беспокоиться. – Нервные нотки в ее голосе зазвучали еще резче.

Не обращая внимания на протесты мисс Траффорд, Саймон зашагал к парадной двери. Женщина суетилась рядом с ним, как нервная гусыня. Она отперла дверь и прокралась в прихожую так бесшумно, словно боялась разбудить спящее внутри дикое животное. Затем огляделась и слегка расслабилась.

– Эм! – послышался сверху чей-то голос.

Мисс Траффорд оцепенела.

Девочка в желтом ситцевом платье и белых чулках съехала вниз по перилам спиной вперед и ударилась ягодицами о стойку перил. Она спрыгнула на пол, как акробат на ярмарке, и резко повернулась. Посмотрела на мисс Траффорд, а затем ее взгляд метнулся к Саймону.

Ребенок пронзительно завизжал, и от этого весьма неприятного звука в ушах у Саймона зазвенело.

Малышка была похожа на мисс Траффорд. Такие же огромные синие глаза, только волосы немного светлее. Сестра? Да, и похоже, эта тоже тронулась умом, как и старшая мисс Траффорд, потому что она повернулась к сестре и отчетливо одними губами произнесла слово «убийца».

«Я попал в дом к сумасшедшим».

– Вы сестра мисс Траффорд?

Девочка, стоявшая с распахнутым ртом, кивнула.

Саймон положил свертки на стоявший в прихожей столик со щербатой мраморной столешницей.

– Ваша сестра едва не упала в обморок. Я доставил ее домой, подумав, что идти пешком ей не очень полезно. Возможно, вам следует пригласить доктора. – Стремясь как можно быстрее покинуть этот странный дом, он повернулся к старшей мисс Траффорд. – Не хотите, чтобы я послал за врачом? Я знаю доктора Тримбла с Харли-стрит и очень его рекомендую.

Она коротким нервным движением качнула головой.

– Нет, я… я уже совсем оправилась.

Хотелось бы Саймону сказать о себе то же самое. Шишка на затылке опять запульсировала, и мигрень уже подбиралась, угрожая обрушиться в полную силу.

– Что ж, доброго дня вам, мисс Траффорд.

Он повернулся к девочке, которая все еще смотрела на него так, словно он стоял перед ней нагишом. Наклонил голову, затем повернулся и вышел, надеясь, что их заболевание, чем бы оно ни было, не заразно.

Перейдя через дорогу, Саймон отпер дверь и вошел в дом, который купил несколько недель назад. Внутри стояла полная тишина. Вроде бы все на местах. Как и вчера ночью, белые пыльные чехлы укрывали мебель. Он быстро поднялся по лестнице в комнату, где обнаружил ту дьяволицу.

Разбитая ваза хрустнула у него под ногами, когда он направился к двум выходящим на улицу окнам. Саймон отворил ставни. В комнату хлынул свет, озаривший раскиданные по полу белые и голубые осколки. Мужчина глазами поискал кольцо на полу, затем нагнулся и пошарил среди осколков вазы.

Ничего. В глубине души он с самого начала знал, что кольца не найдет. Его украла та ведьма, дьявол ее забери. Ей будет непросто продать кольцо с печаткой, на которой выгравирован герб аристократа. Скорее всего, она заложит его какому-нибудь ублюдку, который просто переплавит кольцо в золото.

«Да гори она в аду!» Это кольцо находилось в их семье пять поколений! Его носил каждый виконт Адлер. Оно было одной из тех немногих вещей, помимо титула, которых отец не сумел его лишить.

Внутренности Саймона стиснуло гневом. Он подошел к окну, ударил ладонью по раме и посмотрел на улицу. По тротуару шла какая-то парочка. Женщина крутила в руках белый зонтик. По улице, смеясь, бежали двое ребятишек, а следом за ними собака. Как невинно все они выглядели, и все-таки где-то тут, в этом уголке цивилизации, находится вор. Незваные гости точно знали, что дом стоит пустой, что Вивиан и все слуги вчера уехали.

Когда ночью он, спотыкаясь, вывалился на улицу, то не увидел ни единой живой души. Мисс Траффорд и ее сестра? Да. Возможно ли, что такая резкая реакция этой женщины на него никак не связана со шрамом? Роста в ней примерно пять футов шесть дюймов. Высокая и изящная, как та женщина, что его целовала.

Нет, вряд ли. Его таинственная незнакомка вела себя бесстрашно. Безжалостно. А мисс Траффорд – робкое создание, боящееся собственной тени. Нет, целовавшая его женщина – похотливая мегера с теплым, жадным ртом. Он посмотрел на осколки вазы. Чертова адская кошка, которую необходимо укротить.