Никогда не злите Тёмного Властелина

Глава 46

Мне кажется, что нет. Ни единого.

И, когда после очередного перемещения, Маору оказался прямо за спиной Кровавого, что не успел укутать свое тело очередным защитным заклинанием, потому как предыдущее пало всего доли секунды назад, а его когти пронзили грудную клетку Божества, я не удивилась.

В отличие от Кровавого Бога, вселившегося в тело демониона, растлевающего невинных девиц, внука прошлого Правителя страны Армадана и адепта Светлой магии, поклонники которой практически поголовно поддались разврату кровавых жертвоприношений, желая получить могущество сопоставимое Тьме.

Пальцы, закованные в чёрную броню, сжали сильнее тёмное сердце. Когти, покрытые антрацитовым матовым металлом, проткнули гнилую плоть. И, когда Маору выдернул свою руку из груди Божества, Кровавый закричал, рухнув на колени, а затем и вовсе стремительно полетел вниз.

Я видела, как бордовые жгуты мерзкой магии ещё пытаются заделать огромную рану, как кровь нитями опутывает бьющееся в агонии тело, но всё было без толку.

Время Кровавого подошло к концу. И на оплавленную до состояния стекла землю упал лишь черный пепел, густо заливая его сверху тягучими, будто желе, каплями крови.

Мой защитный кокон начал медленно спускаться вниз, однако не туда, где когда-то был развитый и цветущий город, а к пляжу, где виднелись ещё крохотные кусочки нетронутого заклинаниями песка.

Поджав хвост, я прижалась телом к одной стенке, готовая, как только стены испарятся, напасть на любого, кто только посмеет ко мне прикоснуться. Даже Мао. Потому как я находилась в таком шоке от стольких смертей, причем жестоких, что вообще ничего толком не соображала, мозг отчаянно сопротивлялся принять суровую действительность увиденного. А сердце не желало верить, что этот ужас с городом и со всеми его жителями совершил мой Маору. Тот, кто обещал мне устроить сражение в безлюдном месте, чтобы никто не пострадал, и... получается, постоянно мне обо всем врал.

- Посмотри на меня, - раздался тихий голос мужа совсем рядом. И я поняла, что стены защитного заклинания уже давно пали, а я трясусь и рыдаю, закутавшись в платье, прижавшись обнаженной спиной к камню.

Дернувшись всем телом, я попыталась отодвинуться от высокой фигуры, но уползать было некуда: позади был высокий валун, который до сих пор был раскален до красна. Правда я вновь ничего не ощутила - ни боли, ни того, что касаюсь чего-то чужеродного. Будто все это время на моей коже была какая-то странная пленка, которую я не вижу и не чувствую, или...

- Я помню твои слова и обещания. - демонион, сделав шаг, опустился передо мной на колени и протянул руки, на которых уже не было брони.

И я снова дернулась, однако вскинула голову и осмелилась посмотреть ему в глаза. Желая увидеть в них ту же ярость и холодную отрешенность, что видела перед сражением, и, уже не сомневаясь, напасть. Потому как не верила, что передо мной мой муж. Потому как помнила его слова и обещания!

- Я понимаю твой страх.

- Не смей влезать в мою голову! - выкрикнула и встретилась взглядом с его изумрудными глазами, в которых было столько нежности и любви, что я даже опешила.

- Даэйра, - и его голос тоже стал под стать выражению удивительно ярких глаз: такой же ласковый, напитанный всепоглощающей любовью. Но я почувствовала в нем и бесконечное сожаление, граничащее с отчаянием. - А ты помнишь их?

- Помню! - закрыв ладонями глаза, чтобы не видеть его, уткнулась лицом в колени, чтобы не ощущать запах паленой плоти от тысячи трупов. - А ты? Ты. Ты помнишь? Или всё. всё это была только ложь?! - мой голос с каждым выкрикнутым словом звучал все громче и громче. - Харфут, обещания не вредить. Страх, что я посчитаю тебя монстром?! Ты врал! Или. - и мой голос сорвался, а я зашлась в кашле от нестерпимого смрада, окружающего нас, насквозь пропитавшего воздух.

- Попей, прошу, - ладонью он коснулся моих спутанных волос и, соскользнув по щеке, аккуратно приподнял голову за подбородок.

В другой его руке я увидела стакан с чистой водой, однако вместо благодарности я ещё сильнее сжалась и посмотрела сначала на бокал, как на врага, а потом опалила яростным взором мужа.

- Ответь! Ради чего была та ложь? Ради чего ты загубил столько жизней, не моргнув глазом? Да даже Кровавый Бог был более милосерден! Ты. ты. - и очередная порция хриплого кашля сотрясла мое дрожащее тело, а слёзы уже водопадом потекли по щекам.

- Никогда я не лгал. Никому. Ложь - удел слабых и глупых. А тебе, своей даэйре, которой отдал своё сердце более семи столетий назад и что ждал все эти годы, никогда, даже в кошмарном сне, не посмел бы.

- Тогда... - я подняла затуманенный соленой влагой взгляд. - Тогда... тогда... Объясни! Немедля! - выкрикнула в приказном тоне.

- Ты. - и тут дрогнул его голос, а моё сердце сжалось сильнее, чем когда я видела гибель города. - Ты веришь мне? Помнишь ли ты свои обещания? - почему-то опять он повторил свой вопрос, а я, разрыдавшись ещё сильнее, выпалила:

- Да! Не знаю почему, но верю! И. я всё помню! Я не отвернусь. Никогда!

И сказанное было абсолютной правдой. Ярость на него за сотворенное была куда слабее любви.

- Но не прощу. не прощу лжи. Предательства! Этого я не приму и не обещала!

- И не надо. Я ведь не лгал. Никогда. - и, прежде чем я успела что-то предпринять, он крепко обнял меня и прижал к себе. Уткнувшись лбом в моё плечо, он зашептал: - Моя даэйра. Моя Лиэна, та, что забрала моё сердце. Я верил. Знал. Всегда знал.

- Что знал?! - вновь злость волной поднялась из глубин, и я нашла в себе силы, несмотря на то, что хотелось прижаться к Мао и выплакаться, оттолкнуть его и, подскочив, заметаться по пляжу, не видя дороги, по которой можно было бы сбежать от мужа подальше, чтобы подумать. Собраться с мыслями и высказать всё, что думаю о его поступке!

А когда я увидела торчащую маленькую руку из оплавленного песка, мои ноги подогнулись, я споткнулась, и такая боль скрутила меня, что крик, больше похожий на вой, вырвался из груди.

Меня успел подхватить Мао прежде, чем я ударилась лицом о стеклянный песок, однако я, оскалившись, сначала оттолкнула его, а потом заколотила со всей силы по его груди.

- Ты. знал! Ты это сотворил! Я прощу тебя! Но не прощу за это себя! Зачем? За что?!

И он снова прижал меня к себе и зашептал:

- Я вымолю твоё прощение за всё то, что тебе пришлось испытать, увидеть. За всё. А сейчас, моя даэйра, открой глаза, наберись смелости, ты ведь такая храбрая, и посмотри на настоящее, чтобы изменить его.

И я вновь не смогла осмелиться воспротивиться его тону и, в очередной раз стукнув по его груди, подскочила, платье выпало из моих рук и шелковой лужей растеклось под ногами.

А увиденное «настоящее» заставило заорать так сильно, что я перекричала шум волн.

Я не хотела такого настоящего! Я хотела вернуть прошлое!

Я рухнула в очередной раз оземь. Уткнувшись лбом в землю, я замерла и не обратила внимания, что и мир вокруг замер.

Соленые капли коснулись песка...

Спина сильно изогнулась, и моя голова внезапно поднялась к небесам, и я не заметила, как вместо обычных прозрачных слез из глаз потекли серебряные. Руки сами собой разошлись в стороны, будто я желала вытянуть из небес всю ману, что сейчас там бурлила и заслонила даже светило посреди дня.

И сила, действительно, начала изливаться вниз, ко мне. Бурным потоком она обрушилась на меня, прижав к земле, но на помощь мне пришёл Мао. Мягко подхватив под руки, он поднял меня и не давал упасть, пока вся мощь впитывалась в мое крохотное тело.

- Я отдам тебе всё, что у меня есть. Без остатка, - прошептал муж, прижимая мою спину к своей груди, и я ощутила от него поток куда более сильный и стремительный, чем тот, что исходил сверху. Мою кожу опалило, суставы выворачивало, но боли я всё так же не испытывала, однако застонал Маору. Краем сознания я ощутила, как он дрожит, как скрипят его клыки, вздулись и напряглись все его мышцы.

- Та. Таэр, - прохрипел он, сжав зубы, и высокая темная фигура с рогами тут же появилась рядом с нами. И, положив руку мне на плечо, керр’эр’ир тоже стал вливать тягучую Тьму. Всю. Без остатка.

Последнее, что я запомнила, прежде чем сила поглотила меня, это образы того, как время будто отматывается назад. Город камень за камнем восстанавливается, а все живое вокруг оживает, озаренное серебристым сиянием.