Нина

Глава 5

У Нины сердце скатилось сначала к желудку, потом ниже.

Она смотрела на Константина и думала, думала.

Сколько раз она представляла именно этот момент, эти минуты? Сколько раз за бесконечно долгие годы она моделировала их встречу? Эти секунды, когда их глаза встретятся…

Огромный минус Нины заключался в том, что она к двадцати годам оставалась не только девственницей, намеренно не подпускавшей к себе никого, но и влюбленной наивной дурочкой, верящей, что её чувства самые сильные и настоящие.

Четыре года, Нина…

Четыре!

Не месяца…

И вот перед ней стоит ОН. Тот, в кого она влюбилась с первого взгляда, в ком утонула. О ком грезила долгими ночами и кого представляла, когда трогала себя в ванной.

Константин Корицкий.

Как про него теперь говорят?

Господи, да не важно…

Не о том она сейчас думает. Не о том…

На горло точно опустилась невидимая рука и ощутимо его сжала.

А Константин изменился.

Сильно…

О нем в сети практически ничего не говорилось. Сколько она ни выискивала поначалу информации. Опять же спасибо Арсу, тот поставил какие-то хитрые поисковики, которые мгновенно находили все упоминания о Корицком, если те появлялись во всемирной паутине, и сразу отправляли их в специально созданное облако. Быстрее, чем спецы Корицкого успевали всё подчистить.

Такими крохами Нина и собирала информацию.

И всё же фотографии не передавали той силы и внутренней мощи, что исходила от мужчины. Он раздался не только в плечах. Он сам изменился.

Или у Нины стерлись ощущения его восприятия, которые она холила и берегла на протяжении долгих ночей, снова и снова перебирая в памяти отрывки недолгих бесед, что между ними случались. И те взгляды, которыми он её окидывал…

А теперь?..

Смотрел на неё пристально, выжидающе.

И подавляюще.

Нина нервно сглотнула. Не удержалась и порывисто дотронулась до горла, выдавая свою нервозность с головой.

Цепкий взгляд темно-синих глаз сразу же зафиксировал её движение.

Константин стоял достаточно близко, чтобы она смогла увидеть выражение его глаз и лица. Недовольство, что промелькнуло на нем. Даже негодование. Он ждал, а она устраивала тут тихую истерику, потому что её мечты столкнулись с жестокой реальностью, к которой она сколько ни готовилась, всё же оказалась неготовой.

Мужик купил её… Шлюшку. Начинающую девочку-эскортницу. Даже не эскортницу – до неё ещё надо дорасти, постараться, чтобы тебя приняли в хорошее и, главное, безопасное агентство.

Даааа… Если братья узнают, что она от А до Я проштудировала жизнь продажных девочек, они собственноручно её прибьют. И Арса заодно, который ей втихую устраивал экскурсии, тоже прикопают. Потом, конечно, обоих воскресят, но это будет уже сильно потом.

Корицкий едва заметно вздернул кверху бровь, пока ещё давая Нине возможность не перейти границу дозволенного. Её привезли в другую страну, назад дороги нет. Ей не требовалось разъяснений, для чего она тут.

Он тоже всматривался в её лицо. Изучал. У Нины участился пульс, сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Ну же… Она металась из крайности в крайность. Она знала, что сильно изменилась за прошедшие годы. Выросла, расцвела. От шестнадцатилетнего угловатого подростка ничего не осталось.

Она была красивой. Нина это тоже знала. Молодые мужчины сворачивали ей вслед головы, постоянно пытались знакомиться. Что уж говорить про парней из её окружения. Правда, последние четко понимали, что прежде чем добраться до её тела, потребуется не только её согласие. Там необходимо будет преодолеть стену в виде братьев. Многие тушевались, многие перли напролом, предвидя, какой лакомый кусочек им по итогу достанется.

Нине на внимание парней и более взрослых мужчин было наплевать. Не интересовало…

В её жизни, помимо отца и братьев, был лишь один мужчина.

Который в данный момент начинал хмуриться. А перед этим велел ей опуститься на колени.

Воздух в комнате начал меняться. Тяжелеть. Он и без того не располагал к легкости общения. К влюбленной трепетности. Скорее, к сексу. Даже похоти.

Нина молчала. Не могла из себя выдавить ни звука.

А ещё она поймала себя на мысли, что ни разу не стояла так близко к Константину.

Раньше не могла подойти, потому что нельзя было. Ей и смотреть не полагалось. Слишком велика разница в возрасте, статусе. Да во всем. Она пигалицей была. Малолеткой. А он взрослым мужчиной.

Сейчас она впитывала всё, что ей давали. Одновременно ничтожно мало и намного больше, чем раньше.

Но надо ли ей это в таком варианте?

– Мне долго ждать? – на этот раз в голосе мужчины прорезались властные недовольные нотки. В первый раз он отдавал приказ куда как мягче.

У Нины точно язык прирос к небу.

Она сделала небольшой шажок вперед, практически убрав расстояние между собой и ним.

И начала опускаться на колени.

В голове стоял туман. Вязкий, липкий. Боязливый. Он окутывал её, погружал в себя. Затягивал.

Колени коснулись мягкого ворса ковра. Значит, полы пеньюара распахнулись, сорочка задралась ещё выше. Хотя, казалось, куда еще. Теперь бедра Нины остались ничем не прикрыты. А трусики, что ей выдали… Их таковыми назвать можно было с большой натяжкой. Кристально белые. Не кружевные. Тонкая сеточка, не скрывающая ничего. Особенно тонкую дорожку светло-русых волос.

Которые так порочно просматривались, что даже Нина, надевая трусики, невольно зависла, в полной мере осознавая, для чего ей приготовили именно такое белье.

Она не смотрела на Константина.

Пока не могла.

Она боролась с собой. С собственными принципами.

В конце концов, она знала, на что шла.

И всё же… Внутри всё переворачивалось от нежелания принимать происходящее, когда вот так… на колени… и лицо напротив паха… с ощутимым бугром от возбуждения.

А она тут про прошлое вспоминает, про мечты, свою влюбленность. Когда Корицкий уже готов.

Нина задрала подбородок кверху и решилась посмотреть Константину в лицо.

Костей назвать его у неё язык не поворачивался.

Почему она всё же такая мямля? А? Где родительские гены? Почему она не в состоянии смело и с лихой долей отчаяния довести дело до конца?

Корицкий наблюдал за ней.

Хмуро. Подавляюще.

Он ничего не говорил, но она чувствовала – он начинает злиться…

А это чревато последствиями.

Нина, судорожно сглотнув, и не обращая внимание на шум в ушах, подняла руку и опустила её на мужской пах.

Большой…

Порнушку Нина смотрела. Не часто, но бывало. Поэтому отлично знала, что и как происходит. Да и кто в их современном обществе не знает подробности интимной жизни мужчины и женщины?

Не надо обладать опытом, чтобы понять – природа к Корицкому была щедра. Горло Нины свело. Как она ЭТО поместит в себя?

И в рот тоже.

Она же хочет попробовать его? Точнее тут иное. Это Корицкий настаивает.

Она раскрыла ладонь и провела пальчиками по штанам. Именно штанам… так проще воспринимать происходящее.

– Насколько ты девственница? – каким-то глухим будоражащим инстинкты тоном спросил Константин.

Нина, чувствуя, как у неё едва ли в стороны не разъезжаются коленки, ответила:

– Я никому не делала минет.

К сожалению, она не смогла преодолеть природную стеснительность, и не посмотрела вторично в лицо Корицкому.

Зря…

Потому что на лице мужчины отчетливо проступило нечто дикое, первобытное. Верхняя губа предупреждающе дернулась.

– Интересно… Цена у тебя, девочка, достаточно высокая… За что берешь такие деньги? За неопытность?

По позвоночнику Нины побежала холодная испарина. Чему-чему, а интуиции она привыкла доверять. И сейчас та ей нашептывала, что Корицкому что-то не нравится. Что у того, скорее, в голове не складывается правдоподобная картина. Что происходит диссонанс, на который Нина в глубине души и рассчитывала.

– За чистоту. Разве она сейчас не в цене? – упрямо отозвалась девушка, снова проводя пальцами по ширинке.

Господи… Ей кажется или член Константина ещё увеличился в размерах? Такое возможно? Серьезно?

Мужчина усмехнулся.

– Я заплачу обозначенную цену. Но ты же знаешь, что обманывать не хорошо?

Вторая капелька испарины выступила между лопаток.

– Знаю.

Ей ли не знать…

Она мысленно ещё раз поблагодарила Арса. Документы той, которой она сейчас была, подчищали ни один месяц. Создавали образ с нуля. Если, конечно, спецы Корицкого зададутся целью и будут копать основательно, правда выплывет наружу мгновенно. Но кто будет тщательно копать, изучая биографию начинающей эскортницы? Кому это интересно?

И пятьдесят тысяч для Корицкого небольшая сумма.

Тут было иное…

И она знала, что.

Тот самый диссонанс.

Она решилась и сжала пах. Чуть-чуть, совсем немного, несильно, как бы сделала, если стояла на коленях перед тем, кого безумно любила. И впереди у них была первая брачная ночь…

Иллюзия часто спасает людей. Так им кажется. В это они верят. И заблуждаются…

Мужчина резко втянул в себя воздух. Как-то зло, порывисто.

После чего протянул руку и взял Нину за подбородок.

– Посмотри на меня, – потребовал он.

У Нины дрогнули ноги. Только бы позорно не распластаться перед ним ниц.

Она выполнила его требование. В её глазах находились линзы с зеленым оттенком. Настоящие глаза Нины Коваль холодно-серого насыщенного цвета.

Она не ошиблась. Константин просканировал её лицо, отмечая всё. Нине с трудом удалось подавить истерический смешок. Если бы она не знала правды… И многого другого.

У самого Корицкого лицо не смягчилось ни на йоту. Всё такое же суровое. Нине хотелось рассмотреть его так же открыто и без стеснения. Хотелось подушечками пальцев провести по губам, скулам, очертить брови и нос. Хотелось… Много чего сделать.

Но пока происходило совершенно другое.

Его палец прошелся по её подбородку. Без намёка на ласку или любовную прелюдию.

После чего мужская рука скользнула дальше, к затылку, собрала попавшиеся на пути волосы и немного оттянула назад. У Нины вскрик застрял где-то в груди, взорвался там ярким фейерверком.

Ей пришлось напомнить себе, что перед ней взрослый мужчина. Старше её на шестнадцать лет… Опытный, точно знающий, что ему нравится в сексе, а что нет.

А она та, за ночь с которой он заплатил. И по канонам жанра он имеет право с ней делать всё, что ему заблагорассудится. За такие-то деньги. Кожа Нины вспыхнула, кровь прильнула к щекам.

Корицкий не мог не заметить её реакцию.

Так и оказалось.

Он ещё сильнее оттянул её волосы назад, делая шею беззащитной. Из-за разницы в росте и того положения, в котором она находилась, ему пришлось немного согнуться, нависнув над ней. Его сразу стало слишком много. Парфюм, плечи, бедра, светло-серая свободная рубашка… Обоняние и взгляд Нины судорожно метались от одно к другому.

А потом она увидела, куда устремлен его взгляд…

В вырез пеньюара, полы которого давно разъехались в сторону. Сорочку ей выдали красивую и развратную, чего уж. Вся верхняя часть по талию – сплошная сетка и кружено. Соски ничего по фату не прикрывало.

Нина, не выдержав нарастающего напряжения, прикрыла глаза.

Чтобы сразу услышать не менее требовательное:

– Смотреть на меня!

От приказных ноток девушка вздрогнула и невольно приоткрыла губы, споткнувшись о собственное дыхание.

Она подчинилась. Иначе и быть не могло.

То, что она увидела, ей не понравилось. Лицо Корицкого изменилось, ушла непроницаемость, небрежность. Проступило нечто иное. Куда более глубокое, интимное. И… страшное. Пробирающее до дрожи, вызывающее желание немедленно прекратить начатое.

Нина видела такой взгляд. Такое выражение лица.

Иногда папа аналогично смотрел на маму. Когда те ссорились…

Или у Нины настолько обострились чувства, что она видит то, чего не может быть?

Но снова стало страшно. Она в руках знакомого незнакомца. В полной его власти.

И сейчас он недоволен.

– Я…

– Помолчи.

Она послушно замолчала.

Что происходит?

Дурное предчувствие закралось в душу. Неужели она так быстро прокололась? Нет, глупости…

Она не играла. Она на самом деле испытывала страх и смущение. И если перемотать запись в клубе, то и там её поведение было соответствующим. Не все шлюхи – давайте уж называть вещи своими именами, а благочестивое «эскортница» оставить для других случаев – рождаются с навыками. И не все сразу смелые и шальные. Откровенные.

Время замерло. Закристаллизовалось в вечности. Лишь остался оглушающий стук Нининого сердца.

– Продолжай… Олеся.

Чужое имя резануло слух. Вот она, её главная опасность сейчас. И Арс, и она сама понимали – не отзовется на него, тотчас возникнут подозрения.

Значит, продолжать.

Что ж…

Хватка на затылке не ослабла.

Он хочет видеть её лицо? Глаза?

Ладно… ладно…

Руки дрогнули, но Нина пошла дальше. Надо уже начать и успокоиться. Иначе только хуже будет, накрутит себя до предела.

Она снова погладила пах Константина и потянула за веревку. На нем, помимо светлой льняной рубашки, были свободные брюки. Их и надо будет снять. Или приспустить… Черт, она не знала!

А он всё смотрел. Изучал её реакции, её эмоции.

Нина и не планировала их скрывать.

Веревку развязала, почти наощупь нашла резинку и потянула вниз.

Ещё вниз…

Вместе с боксерами.

Неумело. Несмело.

Когда Нину резко вздернули кверху, она испуганно вскрикнула и инстинктивно подалась назад. Только кто её пустил…

Держали крепко.

А у Нины снова откат назад и мысли о том, какой же он высокий. Или у страха глаза велики? Сто восемьдесят два сантиметра составлял его рост. Она помнила.

– Ладно… черт с тобой, – с какой-то нерациональной злостью, сказал Корицкий и, развернув её, подтолкнул к кровати.

Нина не успела обрадоваться, что их любовное знакомство не начнется с минета. Она не против оральных ласк. Очень даже за. Но не так… С толикой унизительного подчинения.

Её остановили у края кровати, когда она уже готовилась влезть на неё и лечь на спину. Не особо церемонясь с дорогим бельем, с неё сдернули пеньюар.

– Сорочку оставь, трусики снимай.

Ещё один приказ, от которого Нине сделалось дурно. И как-то жарко.

Сейчас… сейчас всё начнется…

Она же готова?

Влюбленное сердце шептало, что да.

Нина снова подчинилась, стараясь не сталкиваться глазами с мужским взглядом. Иначе скатится куда-то…

Она принялась раздеваться. Спокойно и методично. Могла и более плавно, искусно, всё-таки одно время занималась танцами, но не стоило. Чем меньше совпадений в навыках с ней настоящей, тем проще. Пока так точно.

Пеньюар упал к её ногам. Кожа Нины вспыхнула. Девушка думала, что спокойно разденется и ничего её не смутит – ошиблась. Она же раздевалась на пляже, у неё имелись и довольно смелые купальники. И ни разу она не тушевалась, как сейчас.

Может, оттого, что никто ни разу не смотрел на неё, как Константин Корицкий?

По-собственнически.

За пеньюаром последовали трусики. Нина приспустила их с бедер, потом перешагнула, также оставив их на полу.

Константин удовлетворенно кивнул, а потом обошел Нину, встав за её спиной.

А вот это нервно. И остро.

Второе, пожалуй, сильнее.

Нина замерла, задышала глубже, отчего её небольшая, но полная красивая грудь ритмично поднималась и опускалась. Нина метнула взгляд ниже. Соски напряжены, натянули ткань тонкой сеточки.

Физиологического возбуждения она не чувствовала, скорее, её будоражил сам факт, что она с Константином.

Его прикосновение обожгло. Она судорожно втянула в себя воздух, прикрыв глаза. И тотчас открыла, вспомнив его недавний приказ. Константин прикоснулся к её шее сзади, потом повел руку ниже.

К лопаткам…

К пояснице…

Он надавил, вынуждая Нину податься вперед, упереться руками в матрас.

Его бедра уперлись в её.

У Нины задрожали руки. Она прикусила губу, чтобы не зашептать… не запросить… Только чего?

Она чувствовала его возбуждение. Большое и твердое. Оно упиралось ей в попу. Ощутимо…

В обнаженную попку.

То есть между ними были лишь его брюки.

Господи…

Теперь сердце Нины скатилось к горлу, перед глазами поплыли черные мушки.

Он же не возьмет её прямо сейчас? Вот так?

– Не двигайся.

Она и не собиралась. Точнее, уже потерялась, не зная, что делать дальше. В голове стоял туман, перед глазами тоже.

Всё, что происходило в комнате, не укладывалось в восприятии девушки. Нина не то что бы ждала какой-то нежности и поцелуев, но настраивалась хотя бы на небольшое знакомство. Узнавание.

Понятное дело, никто с ней в данной роли беседы вести не собирался… Но, черт! Не так же…

Прохладная жидкость коснулась лона, и Нина быстро втянула в себя воздух.

Смазка?

Да…

И снова в голове какой-то взрыв, протест.

Корицкий же знал, что она девственница! Пусть и продажная, но девочка! И вот так… Просто собрался вставить?

– Ко… – она начала говорить, но на её рот легла ладонь. Большое крупное тело нависло сзади.

Почти не соприкасаясь…

– Пока я не разрешаю говорить – ты молчишь, – пророкотал над ухом низкий грудной голос, от которого по телу Нины рассыпались колкие мурашки.

Внутренний голос завопил, чтобы она немедленно, прямо сейчас прекратила этот цирк! Чтобы во всем призналась, остановила! Корицкий тормознет, она не сомневалась…

Только она назовет свою фамилию.

И всё. Всё остановится. Завершится, не начавшись…

Остановится навсегда, закристаллизуется.

А она останется с горьким привкусом… Горький привкус будет в любом случае, только при последнем раскладе пострадает ещё и имя. Семейная гордость. То, о чем ей твердили с рождения, что она впитала с молоком матери и разговорами отца.

И раз она ввязалась в эту авантюру, раз она настолько сильно ошиблась в расчетах, не смогла соединить воедино логическую нить, не предусмотрела, что человек, в чьих глазах она утонула, повязла с головой, мог измениться за прошедшие годы, да и не факт, что измениться – откуда она знала какой он был с женщинами? – то и пройти должна до конца.

Чтобы уроком было…

Чтобы в следующий раз лучше думала, что делает. И помнила, кто она такая, черт возьми.

Терпкий парфюм с нотками бергамота окутывал Нину, пробирал насквозь, проникал под кожу. Девушка едва дышала. Она приготовилась…

За спиной слышались движения. Шуршание фольги и дальше…

Дальше к её лону прикоснулись. Снова…

Не ласково, без надлежащего трепета.

Просто прикоснулись.

И просто начали входить.

Властные руки зафиксировали её ягодицы, чтобы она никуда не делась.

– Расслабься. Иначе порву…

На этот раз голос Корицкого донесся до Нины через пелену. Она и без него знала, что надо расслабиться… Но не стоя же на коленях с выпяченной кверху задницей!

Получила Нина Коваль?! Довольна…

Из глаз едва не брызнули слезы, когда Константин вошел полностью. Он держал её ещё крепче, проникая полностью, по самые яйца. Боль обожгла поясницу, бедра, растеклась по спине, сорвав с губ девушки приглушенный стон, который не мог принадлежать ей.

Да и в целом… Не могла она стоять сейчас и терпеть подобное отношение! Она, которую холили и лелеяли! С которой всегда сдували пылинки!

Не так…

Или только так? Потому что зарвалась. Потому что перешагнула через семейные ценности. Потому что ошиблась в НЕМ…

Папа всегда говорил, что за проступки надо платить. И за дела, даже добрые, тоже. Впрочем, кто-то утверждал, что дети платят за грехи отцов тоже. Нина в последнее не верила.

Она сглупила, не тормознула, не смогла забыть, абстрагироваться. И то, как с ней сейчас обращается чужой – да, да, чужой! – мужчина, только её просчет.

И боль тоже её.