Ноченька (СИ)

Странник начал нараспев читать заклинание на каком-то мертвом языке, а я просто ждал, закрыв глаза и изнывая от бессилия. Слушая его глухой голос, я почти стал частью вязкого тумана, самой Водяной магии, окружавшей нас, погрузившись в полусонное состояние, когда в темноту резко ворвался белый свет и затопил все вокруг. Что это? У Странника получилось? Нет, все слишком быстро… Еще не время! Еще не время, но хруст и электричество в костях не дают продолжаться этому полусну. И этот свет… Свет нового утра, свет новых времен, свет сбывшихся пророчеств. Я чувствовал треск суставов и сухожилий, хрящей, позвонков, жар руны на животе. Свет проступал сквозь древние глыбы, сквозь толщу породы, сквозь комья теплой почвы. Он двигался мимо белой точкой во тьме, а я старался успеть за ним. В нем мерцали сотни капель росы, в его лучах шептались громче и отчетливее подземные ручьи. И море где-то в глубине. Оно плескалось, бушевало, оно тоже чувствовало этот свет. Белая жемчужная точка двигалась, и все под ней металось, рвалось, но на поверхности, наоборот, замирало.

Время остановилось.

Я ощущал себя коршуном, оборотнем, чернокрылым существом с кровью нечисти. Мой взгляд больше не различал этого света, но сердце не осталось глухим. Сердце вело меня навстречу этой жемчужине, шепчущей мое имя. Деревья чувствовали этот свет, чувствовали его, как воду. А значит – я на правильном пути. И вот, еще один болезненный, вынужденный рывок, и кости с диким гулом сжимаются, уменьшаясь в размерах. Часть из них вовсе перестает ощущаться, будто бы их никогда и не было*. А затем темнота…

***

Комментарий к Часть 14

Коллаж к событиям истории: https://vk.com/club169284090?z=photo-169284090_456239021%2Falbum-169284090_255463957.

Ссылка на авторскую группу с обновлениями: https://m.vk.com/alicewinterclub

*Последний абзац включает в себя часть оригинального текста М. Козинаки, С. Авдюхиной из «Ярилиной рукописи», потому что я искренне убеждена, что эти небольшие кусочки, которые в книгах выделены жирным текстом несут в себе некий тайный смысл. Вспомнить оригинал можно здесь: https://everything.kz/article/23389215-belyy-svet-vorvalsya-v-temnotu-i-zatopil-vse-vokrug-chto-eto-eshche-ne-vremya-vremya-dlya-sna-eshche-ne-vre.

Подробнее про мистицизм Треугольника и значение рун можно почитать здесь: https://taynoe.com/treugolnik-znachenie-simvola/ и http://ezo.khabob.ru/node/122

========== Часть 15 ==========

Полина

От пережитого меня трясло. Судорожно всхлипывая, я прижималась к Овражкину, пока он успокаивающе гладил меня по спине. С каждым движением черноглазого колдуна, страх покидал мое измученное тело. Щеки горели, глаза ощутимо припухли, но я наконец успокоилась, перестала плакать и стояла уткнувшись в грудь родного человека, вдыхая его запах. Встретить Севу посреди этого кошмара было подобно глотку воздуха. Я и не осознавала, насколько сильно привязалась к нему.

– Почему ты молчишь? – прошептала я.

Но Воздушный оставался нем.

Отстранившись, я подняла на него глаза. Вроде все было правильно: все те же темно-каштановые волосы, те же веснушки. Но что-то было не так. Моя интуиция кричала об этом, и я никак не могла понять, в чем причина.

– Почему ты молчишь? – закричала я, ударяя его в грудь.

В ответ он лишь усмехнулся. Холодно, презрительно скривив губы. Страх накатил удушливой волной, я тотчас поняла, что кошмар отнюдь не закончился.

– Кто ты? Что это за место? – я толкнула дверь, через которую пришла, но она не поддалась. Тогда я бросилась к окну, но и оконные створки было не открыть.

– Маленькая, глупая Водяная колдунья, – протянул мужчина под личиной Севы. – Прекрати мельтешить. Это порядком раздражает.

– Помогите!

– Не пытайся кричать. Никто не придет тебя спасти.

Неизвестный колдун схватил меня за локоть, притягивая к себе, почти приподнимая над полом:

– Я сказал: прекрати мельтешить, – зло процедил сквозь зубы он, и от этого тихого голоса мне стало еще страшнее.

Я во все глаза смотрела на своего мучителя. Воображение сыграло со мной злую шутку. Я так хотела встретить Севу, что приняла за него первого же встречного. Сейчас я видела, что это не он. Кроме цвета волос, их ничего не роднило, а веснушки, привидевшиеся мне в полутьме, были лишь отблеском свечи. Чем дольше я смотрела на него, тем четче видела сходство со Странником. Но как… Не может быть…

– Кто… вы? – мое тело била крупная дрожь, я попыталась вырваться, но цепкие пальцы держали крепко.

Вместо ответа незнакомец лишь вздохнул, перехватывая мою руку за запястье. Одним взмахом он заставил массивные створки двери распахнуться и потянул меня за собой. Мы шли по тому же коридору, где я бежала, стараясь найти выход, но сейчас это место казалось еще более зловещим. Бархатные зеленые портьеры скрывали высокие французские окна. Я попыталась понять, какое время суток, где мы находимся, но заметила лишь сломанные рамы и выбитые стекла. Тяжелый бархат в этих местах едва заметно дрожал от ветра, старавшегося пробраться в дом. Когда-то молочно-белые стены сейчас рыжели разводами, казались насквозь промокшими, а висевшие на них бра трещали, то и дело вспыхивая сонмом искр. Двери и портреты, встретившиеся мне в первый раз, пропали, словно я очутилась в другом месте. Грязном. Сыром. В конце этого бесконечного коридора я видела арку, оформлявшую дверной проем. Черноволосый колдун, не выпуская моей руки, уверенно направился туда. Алые языки от зажженного в камине огня плясали на грязных стенах с оборванными обоями, через которые проглядывала деревянная обрешетка стен. Я всегда любила огонь, треск дров и запах дымка. Они дарили мне спокойствие и тепло. Но этот огонь пробирал до костей не хуже вьюги.

Холодный. Такой же ненастоящий, как и все вокруг.

Мое внимание привлек портрет, висевший над камином. Изображенная в профиль девушка, казалось, смотрела прямо на меня. Она была красива. Я рассматривала черные как смоль волосы, скрытые куколью, светлую, почти прозрачную, как и у меня самой, кожу, пронзительно-голубые глаза, насмешливо следившие за каждым моим жестом. Она словно была живой. Ее черные одежды скрывали тонкий стан, а на руке переливалась драгоценными камнями тонкая перчатка, заканчивающаяся обсидиановыми когтями. Черный вулканический камень имел энергетику тесно связанную со стихией Огня. Он являлся камнем-защитником, оберегающим владельца от астральных нападений и негативного воздействия посредством магии, улучшал самоконтроль, сберегая полезную энергию. Гладкий обсидиан помогал в победе над духами и подчинению их себе, а шары из него использовались для медитации и доступа к прошлой жизни. Колдунья с портрета смотрела, излучая превосходство, а тонкий шрам, протянувшийся от левой брови к щеке, лишь дополнял картину, служа напоминанием о бесстрашии и силе. И тут ее полные губы изогнулись в язвительной ухмылке. Я судорожно сглотнула, чувствуя мурашки, побежавшие по коже, словно девушка с портрета провела холодным каменным когтем вдоль позвоночника. Голова заболела, перед глазами появились черные пятна, своим хороводом увлекающие меня в спасительную тьму. На секунду потеряв сознание, я сбилась с шага, спотыкаясь. Упасть совсем не позволила лишь мертвая хватка моего конвоира.

– Вставай, – презрительно произнес он, сильно дергая меня за запястье.

Руку пронзило острой болью, разлившейся вверх до плеча. Казалось, тысячи маленьких игл одновременно пронзили ее. Я стиснула зубы, едва сдерживаясь, чтобы не застонать.

– Куда вы меня тащите?

Мужчину передернуло, но он смолчал. Вокруг стояла оглушительная тишина, прерываемая моим шумным дыханием и треском огня. Мне отчаянно не хватало воздуха. Казалось, легкие сжимает чья-то костлявая рука, упрямо подбираясь к заходящемуся сердцу. Мы просто стояли, не двигаясь, молча. Глаза колдуна с обожанием были устремлены на портрет. Он знал ее?

– Что происходит? – прошептала я.

– Какая говорливая девчонка! – раздраженно процедил мужчина, резко оборачиваясь ко мне лицом. Он зло смотрел мне прямо в глаза, на скулах перекатывались желваки, и я снова почувствовала холодный пот. – Если бы ты не была нужна мне живой, с каким удовольствием я бы вырезал тебе язык.

Невольно вскрикнув, не спрашивая больше ни о чем, я покорно побрела вслед за этим человеком. В груди предательски защемило, на глаза навернулись слезы, но я не старалась их утереть. Надо понять, что происходит. Почему я не могу вспомнить, как оказалась здесь. Последнее, что я помню: мы с Севой ждали Марго у входа в парк. Но что было потом?

Ничего не помню.

Спустя несколько минут мы оказываемся в библиотеке с окнами, на которых изображены павлин и русалка. Пока мой мучитель искал дверь, спрятанную за рядами полок, я оглядывала полукруглое помещение. Русалка на витраже оскалилась, обнажив ряд мелких зубов, ее волосы растрепались, а перепончатые пальцы тянутся к павлину, изогнувшему под неестественным углом облезлую шею. Перья из его богатого хвоста валяются внизу, под сухими ветками, на которых он сидит. Какому художнику могла прийти в голову такая картинка? Створки двери посередине тоже стеклянные, и, прислушавшись, я угадываю бушующее море. Розы у входа окутаны тьмой, отчего кажутся тусклыми, лишенными жизни. Я пытаюсь различить их цвет, но безуспешно.

Этот дом пропитан самой тьмой. Она покрывает его стены вязкой патокой, оставляя после себя разводы на стенах и выбитые стекла, разрушая изнутри вместе с пылью, оседающей на мебели, превращая его обитателей в озлобленных существ. Эта тьма добралась и до меня, окутав затхлым воздухом с примесью душной, чуть сладковатой гнили. И стоит черноволосому колдуну дернуть за тонкую ручку среди встроенных шкафов с бесконечным количеством полок, я больше не хочу найти ответы на свои вопросы и смиряюсь. Окончательно запутавшись в лабиринте комнат, я следую вслед за незнакомцем, спускаясь вниз по узкой лестнице. Чтобы не упасть, скольжу руками по стенам, чувствуя под пальцами камешки, скованные раствором. И с каждой ступенькой все больше теряю веру в себя.

Мне становится безразлична моя судьба.

– Госпожа, – подобострастно произносит конвоир, выпуская из пальцев мою руку. Он опускается на колени, кланяясь темной фигуре в плаще.

– Ты задержался, – ледяной голос заполняет помещение, и кажется, что он звучит ото всюду.

– Девчонка сопротивлялась.

– Подойди ко мне, дитя.

Не в силах оспорить мягкий приказ, прозвучавший в словах незнакомки, я делаю осторожный шаг в ее сторону. От нее веет Силой. И стоит колдунье повернуться, зашелестев юбкой, как я тут же узнаю в ней девушку с портрета. В жизни она еще красивее.

– Ну же. Смелее, – манит она меня рукой, облаченной в ту же перчатку, что и на картине.

Перчатка усыпана мелкими драгоценными камнями, каждый из которых принадлежит какой-либо стихии. Вместе они представляют собой символическую лилию, олицетворявшую власть, успех и процветание. Я невольно любуюсь тонкой работой. Камни, связанные со стихией Воздуха, полупрозрачные, словно сотканные из тумана и дымки, в изобилии мерцали слева. Земляные минералы, призывающие к постоянству, укрепляющие здоровье и придающие уверенность, расположились в центре. Правый же лепесток состоял из поднимающих общий тонус камешков, дающих импульс к действию, подзаряжая организм энергией. Камни Воды, которые внешне казались прозрачными, на самом деле не были такими. Неяркие, со странными переходами и переливами, они меняли свой цвет, опоясывая лепестки лилии, соединяя их в единое целое.

– Такая хрупкая, – стоило подойти, девушка протянула руку и цепко ухватила меня за подбородок. – Ты уверен, что ее оболочка не разрушится раньше времени?

– Да, госпожа.

– Ты знаешь последствия, – холодно кивнула она колдуну, что привел меня сюда, а затем мягко обратилась ко мне, указав на каменный алтарь с высеченной на нем пентаграммой в окружении рун: – Ложись, дитя.

– Кто вы? – несмело прошептала я.

– А ты еще не догадалась? – смех колдуньи отразился от стен подвала тысячью колокольчиков.

Пламя свечей моргнуло. Неужели? Мои глаза расширились от простоты осознания.

– Милонега…

***

Комментарий к Часть 15

Портрет Милонеги https://vk.com/photo-169284090_456239032

Ссылка на авторскую группу с обновлениями: https://m.vk.com/alicewinterclub

========== Часть 16 ==========

Игорь Македонов

Темные своды подвала мерцали в свете десятка разновеликих свечей, заполнивших пространство. Яркие язычки пламени, удлиняли тени тринадцати колдунов, замерших в нишах круглого помещения, виднелись на уступах стен, высвечивая массивные колонны, окружили алтарь, над которым склонилась Милонега. Глядя, как она скользит пальцами по волосам Водяной колдуньи, лежащей на жертвеннике в своей тонкой сорочке, ее руки, ласкающие несмышленую девчонку, слыша голос, полный мягких интонаций, я в который раз поразился, как в одном человеке могут уживаться сила и нежность.

Впервые услышав во сне зов Милонеги, я проснулся с ощущением восторга и следующие несколько дней пребывал в эйфории от осознания, что она выбрала меня своим проводником и глашатаем. Мной полностью завладело страстное желание вернуть трон законной владелице. Стать десницей правящей королевы. Я не боялся страшного ритуала, способного лишить меня жизни в обоих мирах или сопротивления Берендея. Я был полон чувства превосходства. Я был единственным, кто удостоился невероятной чести слышать Великую. Пока мои соратники во главе с медведем-предводителем спорили, строя новые, заведомо провальные планы по возвращению Водяной, я пропадал в библиотеке, вычитывая способы замещения душ, пока один в один из вечеров поиск не увенчался успехом. В пыльной книге с обложкой из сыромятной кожи, найденной на дальней полке архива Темных, были собраны заметки древнего старца. Я с благоговейным трепетом перелистывал полуистлевшие страницы, вглядывался в кровавые схемы жертвоприношений, пока не дошел до одного ритуала, где описывалась теория переселения души. Идея была довольно сумасшедшей, чтобы сработать, но оно того стоило. И вот теперь моя госпожа, прекрасная в своем ментальном воплощении, передо мной. И я был счастлив подарить ее душе земную оболочку.

– Ты такая хрупкая. Так много в тебе Силы, которой ты не умеешь пользоваться. Как мне недоставало ее в прошлой жизни, – услышал я тихий голос Милонеги. – Но ничего, дитя. Скоро тебе это будет ни к чему.

– Госпожа, – я покорно склонил голову, – на девчонке проклятье Темных Птиц.

– Проклятье… Моя печать, – улыбнулась Темная колдунья. – Они убили меня, но не смогли справиться с моей кровью*. Наивные Светлые, – хохот Милонеги разнесся по залу.

Шелестя юбкой, моя госпожа развернулась, оставляя Водяную колдунью дрожать на холодном камне. Я увидел, как она коснулась эгрегора, висевшего на тонкой шее девчонки, взывая к нему, почувствовал, как нить, незримо связавшая меня с амулетом, словно набухла от потока Силы, потянувшегося к колдунье. Взяв в руки свечу, Милонега стала обходить алтарь, читая нараспев заклинание:

– Кровь негодная, кровь прокля́тая

За могущество стала платою —

За могущество предка дальнего,

Предка дальнего, век покойного,

И испорчена ты рукой его,

И течешь теперь в теле юном ты,

И питаешь в нем душу чистую.

Слуги верные, птицы темные,

Ненасытные, неуемные,

Верой-правдою послужили вы,

Послужили мне да проклятию,

Но срываю в ночь все печати я,

Размыкаю цепь, мной же скованну,

Мной черненую, закаленную —

Вам не пить теперь кровь да боль с нее,

Птицы темные, птицы вольные.**

Глаза Водяной испуганно следили за Великой, но она не пыталась вырваться. Смирилась со своей судьбой? Я усмехнулся. Чем раньше, тем лучше. Лицо девчонки все больше походило на маску, взгляд стекленел, а мышцы расслаблялись.

– Вот и все, – удовлетворенно прошептала Милонега. – Скоро мы обе получим то, что заслуживаем.

Тело Водяной колдуньи после этих слов выгнулось, с побелевших губ сорвался судорожный вздох, прокатившийся по залу свистящим шепотом, а от груди отделилась темная субстанция, принявшая вид большой черной птицы. Карканье, похожее на хриплый смех, заполнило подвал. Ворон кружил под самым потолком, пока звук не превратился в протяжный гул, нараставший с каждой секундой. Слышать его было невыносимо. Казалось, он отзывается эхом в каждой клеточке тела. Я инстинктивно потянулся, чтобы закрыть уши руками, не в силах вытерпеть больше ни секунды, как вдруг ворон замолчал и уселся на плече Милонеги. Нежно погладив черные перья, она улыбнулась, словно старому знакомому, прежде чем прошептать что-то неразборчивое. Ворон по-человечески кивнул и рассыпался на бесчисленное количество осколков, застывших едва заметными блестящими крапинками на юбке платья Темной колдуньи. Пламя свечей затрепетало от невидимого ветра, а по коже пробежали мурашки от такого всплеска высвободившейся Силы.

– У тебя все готово? – обернулась ко мне Милонега.

– Да, госпожа.

Мотнув головой, я взял себя в руки. Пальцы все еще слегка подрагивали, но я старался контролировать свои действия. От их точности зависел исход ритуала. Водяная колдунья лежала на алтаре, пребывающая в странном трансе. Хрупкая фигурка умещалась внутри граней пентаграммы. Прозрачная кожа девчонки, казалось, побелела еще больше, проступившая на виске венка быстро билась, отмеряя сердечный ритм, а глаза заволокло белой пеленой, словно она стала одной из тринадцати. Очертив простым мелом круг вокруг пятиконечной звезды, я сосредоточился на связи с эгрегором, раскинув руки и закрыв глаза, выравнивая дыхание. Спокойствие позволит мне стать проводником Силы. Я представил себя сосудом, который наполняет магия, как она, словно ручей, перетекает внутри, аккумулируя свою мощь. И как только Сила заструилась по венам, становясь моей неотъемлемой частью, я резко поднял руки вверх, направляя ее на создание магического круга вокруг алтаря. Вспыхнул зеленый магический огонь. Его опасные несведущему в магии человеку языки тянулись от самого пола наверх, стараясь лизнуть сводчатый потолок подвала. Я коснулся рукой пламени, приручая его. Сухое тепло обдало мою ладонь, огонь перекинулся на манжету рубашки, стараясь ужалить чужака, но скоро признал во мне хозяина и трусливо ретировался, оставаясь едва заметными угольками на каменном полу. Отступив за мерцающие изумруды, я повторил пассы руками, создавая еще один круг, по синеющей грани которого выстроились тринадцать колдунов, усиливая его действие.

Меловой круг был способен спровоцировать сильный отток энергии, поэтому он был первым и таким небольшим, но позволявшим внести в тело, которое находится в круге в сочетании с пентаграммой, чужую душу. Одним из свойств мела было очищение энергии, за счет своего стабилизирующего влияния он снимал проявления беспокойства, а белый цвет, цвет максимальной правильности, чистоты и непорочности, помимо прочего, в некоторых учениях считался цветом смерти. Смерть принесет новую жизнь. Зеленый круг, цвет жизни, умиротворяющий и восстанавливающий силы, должен был обеспечить душе Милонеги гармонию в первые секунды после обретения нового тела, а синий, олицетворяющий воду, – в реальном мире через погружение в сон снизить скорость обменных реакций новой оболочки.

Вернувшись к Водяной, я отметил, что ее тело совсем расслабилось, а сердце замедлилось. Госпожа, занявшая свое место у головы девчонки, одобрительно кивнула, подбадривающе улыбаясь.

– Подготовка завершена, – промолвил я осипшим голосом. – Госпожа, вы уверены, что справитесь?

– Девчонка слишком слаба, чтобы противостоять мне, – улыбнулась Милонега. – Ее воля сломлена, а на моей стороне опыт и сила желания.

– Я прошу вас поторопиться. Ритуал никогда не проводился раньше. У нас всего несколько минут, пока обе души будут соседствовать в единой оболочке. Нельзя спрогнозировать, как поведет себя тело девчонки.

– Ты боишься, что ритуал не сработает? – я опасливо кивнул. – Посмотри, чего мы достигли. Разве что-то может пойти не так?

Уверенность Великой передалась и мне. По телу тут же прокатилась сладкая истома, отозвавшаяся дрожью в районе поясницы. Я ничего не мог с собой поделать, да и не хотел справляться с влечением, которое поселилось под ребрами после первого разговора с ней. Эти чувства помогали мне не бояться. Они помогут не свернуть с выбранного пути.

Встав у ног Водяной колдуньи, я соединил ладони у солнечного сплетения, перераспределяя поток Силы, отдавая ее часть тринадцати, тотчас монотонно затянувшим заклинание переселения. На жертвеннике поочередно зажглись руны: Судьба, Крада, Сила, Ветер… Милонега закрыла глаза, позволяя магии распоряжаться ее ментальным телом. Мое сердце забилось в груди часто-часто, а щеки горели. Не обращая внимания на кровь, закапавшую из носа, я, затаив дыхание, смотрел, как контуры темноволосой колдуньи начали размываться, словно она была за толстым пыльным стеклом, а тело Водяной поднялось над жертвенником.

Я не мог поверить, что все получается. Осталось совсем чуть-чуть. Сосредоточившись на голосах Тринадцати, я закрыл глаза, расслабляясь, как вдруг, спустя несколько тягучих минут, услышал злой свист. В изумлении распахнув глаза, я увидел пикирующую черную птицу. Выпустив когти, она бросилась ко мне, стараясь выцарапать глаза, но одним взмахом руки я остановил ее, отбросив к стене.

Откуда здесь птица? Или проклятие снова вернулось?

Не успев толком опомниться, я почувствовал резкий толчок под ребра. В районе солнечного сплетения как будто что-то взметнулось вверх, дернулось, но тут же затихло.

Паника окатила меня горячей волной. Не удержавшись на ногах, я упал, запоздало понимая, что больше не чувствую Силы.

Связь с эгрегором разорвалась.

***

Комментарий к Часть 16

*на основе оригинального текста М. Козинаки, С. Авдюхиной из «Темных птиц»

**стихотворение авторства великолепной Аглар (https://ficbook.net/authors/391605). Ее работы однозначно рекомендую к прочтению.

О характеристиках цветов можно почитать здесь http://www.esotericblog.ru/2016/09/blog-post_47.html?m=1

Ссылка на авторскую группу с обновлениями: https://m.vk.com/alicewinterclub

========== Часть 17 ==========

Сева

Я осознаю себя человеком, а не птицей, только завидев вдалеке скалистый утес. Черное штормовое море остервенело лижет песчаник, возмущенно рассыпаясь белыми пенными брызгами, так и не коснувшись малиновых колокольчиков, растущих у края. Ветер набирает силу, сбивая меня с крыла, прижимая к бушующей воде, а соленые брызги утяжеляют перья, но я не снижаю упорства, продолжая из последних сил работать крыльями. Оказавшись наконец над землей, падаю в пыль, едва успевая перекинуться человеком. Непогода бросает песок в глаза, рвет волосы, ушибленное плечо саднит, но я не даю себе шанса отдышаться – спотыкаясь, бегу в сторону дома, в котором все началось, проклиная себя, оказавшегося неспособным уберечь Полину. Вокруг так темно, что я не сразу вижу домик с рыжей крышей. Но в нем больше нет ничего от той идилличной картины, что я видел, кажется, вечность назад. Стены почернели, словно после масштабного пожара, под облупившейся штукатуркой видны фрагменты каменной кладки, а крыша местами разрушена и из этих провалов поднимается сизый дымок, как будто внутри тлеют угли. Осторожно ступая, я продвигаюсь вглубь сада, отмечая почерневшие розы, черепицу, валяющуюся повсюду, разбитый витраж, от которого остались лишь осколки, острыми концами топорщащиеся в черных провалах окон. Похоже, все силы брошены на переселение души, и поддерживать иллюзию больше не имеет смысла. Я пробегаю через библиотеку, стремясь к скрытой двери, чтобы тем же путем, как и в прошлый раз оказаться в подвале. От запаха гари на глаза наворачиваются слезы. Кажется, дом все-таки тлеет изнутри. Сбежав по лестнице, я замираю на последней ступеньке. Холодный пот струйкой стекает по спине, а дыхание перехватывает.

Тринадцать уже начали ритуал.

От звука их монотонного заклинания закладывает уши. Я вижу Полину, зависшую в десятке сантиметров над алтарем и размытый силуэт Милонеги.

Не успел!

Внутри поднимается злость, руки сами собой сжимаются в кулаки, и я стискиваю зубы, чтобы сдержать зарождающийся глубоко крик. Без возможности воспользоваться магией, все, что мне остается – перекинуться в коршуна. Поднявшись по спирали под самый потолок, я пикирую вниз, преисполненный желания выцарапать глаза тому, кто все начал. Выставив когти, впиваюсь в лицо брата Странника, но, не успев довести план до конца, одним взмахом руки был отброшен к стене. Больно ударившись, я на секунду теряю сознание, а вместе с этим и концентрацию, снова становясь человеком. Стоит мне открыть глаза, как я вижу, что Игоря Македонова согнуло пополам, панику в его глазах. Не удержавшись на ногах, он падает, испуганно хватаясь руками за грудь.

Это может означать только одно.

Связь с эгрегором разорвана.

– Что это было? – слышу я раздраженное шипение Милонеги.

– Я… – шепчет Македонов, оглушено мотая головой. – Я не понимаю…

Все еще не до конца придя в себя, я пытаюсь встать, но не могу, словно что-то прижимает меня. Я смутно видел это нечто, как оно мечтся по кругу от колдуна к колдуну – прозрачный сгусток чистой энергии, концентрированной Силы, ищущей хранителя. Она касается меня, окутывает теплом с ног до головы, изучая, готовая в любой момент испепелить.

Но не трогает.

– Нет! – слышу я следом крик.

Милонега водит руками по телу, судорожно стараясь сбросить вязкую субстанцию, окутавшую ее с ног до головы, лишив возможности двигаться.

– Нет, нет, нет… – шепчет Темная. – Все не может закончиться так…

Когда Сила, высвобожденная с разрушением эгрегора, окутывает колдунью прозрачным коконом, делая похожей на граненый горный хрусталь, ее очертания начинают размываться. Македонов бросается к Милонеге, отчаянно стараясь удержать уже совсем прозрачный силуэт, но руки проходят сквозь него. А затем она исчезает.

Растворяется, расщепляется. Развоплощается, лишаясь права на существование.

Развоплощение представляло собой смерть физического и ментального тела на всех уровнях бытия. Оно просто стирало человека с лица земли, вычеркивая из мира живых и мира мертвых. Я слышал про это, но никогда не думал, что стану свидетелем процесса. Для меня смерть всегда значила смену мерности, переход, связанный с распадом эфирного тела и отделением души. Я верил, что душа поднимается вверх, описывает «восьмерку» вокруг Земли и Луны, пока астральная оболочка не распадется и не попадет в Навь. Что у каждого есть негласное право на вечное существование в пантеоне среди Богов. Но видеть смерть души… Это было страшно. Внутри все переворачивалось, заставляя невольно сочувствовать Милонеге. Своими действиями она лишила себя права даже на перерождение. На второй шанс.

Я бросаю взгляд на Македонова. В его глазах стояли слезы.

– Госпожа…

Я полагал, что здесь возможно не более чем фанатичное восхваление идола. Неужели он что-то испытывал к этой женщине? Нет, я знал, что так бывает. Я сам становился идолом, не желая этого, пример тому – девушки, плененные наследием Сирен, с которыми я подчас поступал жестоко. Я знал, что причинял им боль, доводил до слез, но почти никогда не сожалел о содеянном. Наблюдать со стороны отчаянье, порожденное крахом надежд, было неприятно.

Сила все так же рыщет по подвалу. Касается Полины, каждого из Тринадцати, всех свечей, заставляя пламя трепетать, а затем резко взмывает к самому потолку, где и затихает, словно наблюдая.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, я бросаюсь к бесчувственной Полине, застывшей на алтаре: ее веки едва заметно подрагивают, пульс почти остановился, но дыхание ровное.

– Сейчас, – торопливо говорю я, обводя пальцами лицо любимой, нежно касаясь белых щек, пересохших губ, убирая темные змейки влажных волос, – сейчас я заберу тебя отсюда. Полина, слышишь?

– Ты!

Полный ненависти крик, заполнивший пространство заставляет меня отвлечься, резко повернув голову.

– Как ты здесь оказался?!

Игорь Македонов подобно дикому зверю приближается ко мне. Мягко, не спеша, зло оскалившись. Вокруг его глаз, протянувшиеся от висков к скулам, кровоточат глубокие царапины от моих когтей. Бледный, с расцарапанным лицом, сощуренными глазами, он скорее походил на мертвяка, чем кого-то живого. Легким движением Македонов отбрасывает куколь, разминая пальцы.

– Отвечай мне, когда я с тобой говорю, – шипит он.

– Мне нечего сказать тебе, Темный.

Я понимаю, что через секунду он бросится на меня, будет пытаться задушить голыми руками, но все равно оказываюсь не готов. Удар приходится точно по правой скуле. Сильный, он заставляет согнуться пополам, царапает кольцом кожу. Рот тут же наполняется вкусом железа. Не думал, что в иллюзорном лабиринте все будет точь-в-точь, как в реальности. Сплюнув кровь, я разворачиваюсь.

– Ты проиграл, Темный, – ухмыляюсь я.

– Щенок! – еще один удар, но я уворачиваюсь.

– Ты знаешь, что должно случиться, не так ли? – вкрадчиво спрашиваю я. – Ты боишься. И правильно. Развоплощение неприятная штука.

Зарычав, Македонов снова бросается ко мне, хватая за рубашку. Я не сопротивляюсь. Дать отпор невозможно. В теле Темного колдуна все еще теплятся остатки Силы, делая его сильнее и выносливее, не говоря уже о разной весовой категории. Я ожидаю очередного удара, но он вдруг отпускает меня. Позади него уже завис прозрачный комок Силы, и Македонов знает это. Не может не чувствовать.

– Ты прав, мальчишка. Но жить в любом из миров без нее – еще большая пытка. Я любил… – тихо говорит он, срывающимся голосом. – Уходи. Забирай Водяную и уходи. Каким бы злом ты меня не считал, я умею признавать поражение.

Подхватив Полину на руки, я спешу покинуть подвал. Уже в самых дверях вижу, что Тринадцать сузили круг. Заимствование Силы и проведение такого мощного ритуала стали для Игоря Македонова билетом в один конец. Тринадцать не допустят его оправдания, кто бы ни был владельцем эгрегора. Доверие предано. У него просто нет шансов.

Едва я успеваю выбежать на улицу, крыша обваливается. Иллюзия рушится, словно кто-то разбирает пазл за пазлом картину греческого пейзажа, оставляя после себя разруху и клубы сизого дыма вперемешку с вековой пылью. Уложив Полину на пожухлую траву у самого обрыва, я стараюсь привести ее в чувство.

– Полина, очнись!

Бережно похлопав девушку по щекам, я баюкаю ее голову на коленях. Но она остается такой же: бесчувственной, бледной, с еле слышным дыханием.

– Вернись ко мне.

Тело Полины совсем невесомое, хрупким. Холодное. Безжизненное. Ветер завывает, как безумный, поднимает в воздух небольшие камешки, треплет листья деревьев, лишь больше погружая нас в атмосферу апокалипсиса. Его влажные порывы, приносящие душный запах мокрой пыли смешанные с гарью, заставляют меня кашлять, а глаза слезиться. Но слезы наворачиваются не только поэтому. Видеть Полину такой больно, словно сама душа безжалостно дробится на части отбойным молотком, отмерявшим биение сердца. Но, напоминаю я себе, я должен оставаться сильным. Ритуал не был завершен, у Полины все еще есть время, чтобы вернуться.

– Ты не можешь меня оставить.

Я прижимаю любимую к груди и сижу, не двигаясь, беззвучно взывая к Богам, моля о ее возвращении. Безысходность поглощает меня, и все что остается в этом мире – страх и ощущение хрупкого тела в руках.

– Ты настоящий? – холодная ладошка касается моей щеки.

– Полина! – восклицаю я. Взяв лицо в руки, я целую ее, пьянея от радости и ощущения этих горячих губ. – Нам надо уходить.

Вернуться можно только одним способом. Принести этому месту жертву. Кровь была самым простым вариантом. Любая кровь – сама по себе Сила, в той или иной степени, в зависимости от формы проведенного акта. Магия крови перенесла нас сюда, она же должна вернуть нас обратно. Я оглядываюсь, подыскивая что-нибудь подходящее, пока мне на глаза не попадается острый камень. Подобрав его, я намереваясь тут же полоснуть себя по ладони.

– Что случилось? Где мы? Почему так темно?

– Послушай, все ответы потом. Нам надо вернуться в реальность.

– Зачем? – тихий голос заставляет мое сердце пропустить удар.

– Все, что происходит вокруг – ненастоящее. Наше место не здесь.

– Мне хорошо здесь, – голос Полины спокойный.

Безразличный.

Внезапно становится слишком тихо, так, что у меня даже звенит в ушах. Исчезли все запахи, ветер затих, море успокоилось. На смену им пришла чернильная тьма. И если раньше я еще мог разглядеть какие-то детали, то сейчас с каждой минутой становилось все темнее. Вокруг слышатся чьи-то жалобные голоса, неясным гомоном окружающие нас.

– Оставь меня.

– Я не могу, – качаю я головой.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя. Мой мир уже никогда не будет таким полным без тебя, – я прижимаюсь лбом ко лбу любимой.

Полина высвобождается из моих объятий, поднимаясь, и отходит ближе к обрыву. Я едва могу разглядеть ее тонкую фигурку. Через минуту я обнимаю девушку за плечи:

– Вернись со мной. Прошу.

Она лишь повела плечами. Медлить больше было нельзя, и я с силой провел острым концом камня по ладони, окрашивая рыжеватый песчаник в насыщенный красный.

– Моя ладонь в крови, – демонстрирую я пальцы, – чтобы вернуться, тебе будет достаточно взять меня за руку.

Полина переводит на меня пустой взгляд. Ее большие глаза смотрят равнодушно, пока кровь капает, усеивая желтую траву горячими красными бусинами. Картинка перед глазами плывет, и я чувствую, что скоро потеряю сознание. Протянув руку, я хочу еще раз попросить Полину вернуться со мной, но язык не слушался. Мы просто смотрим друг на друга. Последнее, что я вижу, прежде, чем темнота окончательно добирается до меня – искру страха, мелькнувшую в глубине серых глаз.

***

========== Часть 18 ==========

Полина

Снег мягко пружинил под подошвами моих сапожек. От земли веяло холодом и снежной пылью. Вокруг стоила такая особенная тишина, которая бывает только в лесу, изредка ее нарушали птичьи переговоры. Не слышно было ни голосов колдунов, отправившихся на горку, ни смеха парочек, любивших Ирий за уединенность. Я вдыхала полной грудью морозный воздух, чувствуя умиротворение. Впервые за долгое время мои половины и не думали спорить. Но совсем забыть о том, что произошло я не могла, и, приметив заснеженную лавочку, скрытую пушистыми ветвями пихты, села, впервые с момента возвращения погружаясь в события того дня.

Я помню, как, схватив скользкие от крови пальцы, осознала себя лежащей на поляне, где все началось. Первые секунды сознание цеплялось за обрывки воспоминаний: Милонега, ласково гладящая меня по голове, торжествующий оскал Игоря Македонова, монотонный гул голосов тринадцати магов, читающих заклятие на мертвом языке, Сева и мое нежелание возвращаться… В ту секунду я все еще сомневалась.

Тьма обещала спокойствие. Тьма означала смерть.

В ней слышались по-голубиному воркующие голоса, шепчущие о свободе. Я видела белых птиц, круживших над водой. Одна голубка, отделившись, несмело полетела мне навстречу. Приняв ее дар, я тотчас обрела бы независимость, став одной из белоснежных птиц с резным хвостом, чтобы кружить над морем, касаясь крыльями соленых брызг. Я видела ее так близко, только руку протяни и обещание исполнится. Но я видела и бездонные глаза, отчаянно умолявшие не бросать их, открытую ладонь и кровь, окрасившую пальцы густым рубиновым цветом. Глядя Севе в глаза, я вдруг отчетливо поняла, что обещанное спокойствие – ничто, по сравнению с невозможностью видеть улыбки друзей, любить и быть любимой. В тот же миг выбор был сделан.

Открыв глаза, я, с трудом сфокусировавшись, увидела перед собой лица – заплаканное Маргариты и обеспокоенное Странника. Они что-то говорили, но я не слышала голосов, только мерный стук сердца в ушах, не видела ничего, кроме холодного серого неба. Меня лихорадило, все тело ломило, суставы выкручивало так, что от боли хотелось стонать. Из глаз сами собой катились слезы. Не сопротивляясь сильным рукам, подхватившим меня, я доверилась друзьям, закрывая глаза.

Я хотела покоя.

На третий день, когда я очнулась в лазарете, рядом был Странник. Сочувственно улыбнувшись, он присел на краешек моей кровати и протянул кружку с почти прозрачной жидкостью. Сделав глоток, я почувствовала во рту приятный холодок и мятный вкус, и тут же попыталась что-то сказать, но из горла вырвался только сиплый хрип. Александр Владимирович тихонько рассмеялся и посоветовал допить снадобье, в котором я запоздало определила укрепляющий отвар из эвкалипта, чабреца, шалфея и мяты, рекомендованный при простуде. Пока я пила, он рассказал мне о том, что случилось в эти дни. Эгрегор был уничтожен, призванная Сила Тринадцати рассеялась без остатка, лишив участников ритуала возможности пользоваться магией навсегда. Темные были сильно ослаблены повторившейся неудачей и вряд ли смогут что-то предпринять в ближайшее время. Да и подавить возникшую смуту было не так-то просто: потеря Берендеем авторитета, развоплощение Милонеги и Игоря Македонова спровоцировали ожесточенную борьбу за власть.

Я слушала, постепенно уверяясь, что теперь все будет хорошо – Темные ослаблены, Милонеги больше нет. Мне ничего не грозит. И эта уверенность крепла с каждым днем. Но находиться в лазарете в четырех стенах было невыносимо. Целители и преподаватели во главе с Велес приводили меня в чувство, проверяли целостность души.

Исправляя ошибки прошлого?

Ко мне не пускали друзей, и я совсем ничего не знала про Севу. Выбрался ли он? Здоров ли? Любит ли меня по-прежнему…

В те первые дни мне почему-то казалось, что он не захочет меня больше видеть – со мной было слишком много проблем. Страх потерять Севу был так силен, что я часто просыпалась от всепоглощающей тоски. Словно нам больше никогда не встретиться. Я рвалась к нему, металась по комнате раненым зверем, но меня не выпускали, более того – опечатали дверь и окна сторожевыми заклятиями. Меня поили отварами, погружали в транс, задавали миллион вопросов, но не отвечали ни на один из моих.

Что Велес хотела знать? Чего боялась?

Но вчера, спустя месяц, меня выписали. Я вернулась в свою комнату в Белой Усадьбе и впервые за эти дни по-настоящему выспалась. Мне снилось, что я сижу на берегу Нищенки, солнце светит так ярко, что слепит глаза. Его золотые лучи касались воды, я чувствовала его тепло на своей коже, а вокруг летали стремительные ласточки: чем дольше я смотрела на них, слыша веселый щебет, тем больше моя душа наполнялась счастьем. Проснувшись с улыбкой, я с удовольствием потянулась, зарываясь в подушки, а затем резко села, прижимая пуховое одеяло к груди – безграничное чувство счастья никуда не делось. И, не раздумывая, я быстро оделась и вышла на улицу. Я просто шла и сама не заметила, как ноги привели меня в Ирий.

Место, где все началось.

Место, где все закончилось.

Улыбнувшись мыслям, я поднялась с лавочки. Мне вдруг захотелось увидеть статую Союза Четырех Стихий, и я двинулась вглубь пихтовой аллеи. Оказавшись возле нее, я несмело обошла вокруг, испытывая какой-то необъяснимый трепет перед ликами великих колдунов прошлого. Они стояли спинами друг к другу: лукавая Огненная и стремительный Воздушный, невозмутимый Земляной и Водяная, со скрытым капюшоном лицом. Я смотрела на ее тонкую фигуру, растрепанные волосы и слегка приоткрытый рот, пытаясь разгадать, как выглядит лицо. Мне казалось, что она вот-вот откроет мне тайные знания или предупредит об опасности. Но каменные губы не могли шевелиться. Поддавшись необъяснимому порыву, сняв перчатки, я прикоснулась пальцами к мыску сапога колдуньи, словно это могло помочь мне разгадать ее тайну.

– Привет.

Тихий голос заставил вздрогнуть. Сердце забилось быстрее, вдоль позвоночника забегали мурашки, и отчего-то стало жарко.

– Я всегда любил эту статую.

– Сева, я… – я медленно провернула голову в сторону стоящего рядом Овражкина.

– Когда тебя выписали?

– Вчера. Меня все это время не пускали к тебе.

– Я знаю. Меня тоже, – Сева взял меня за руку.

Я несмело улыбнулась, стараясь разглядеть в черных глазах, что чувствует парень, в который раз спасший мне жизнь. А затем он просто притянул меня к себе, зарываясь лицом в волосы, освободившиеся от шапки, упавшей в снег.

– Я так скучала!

Я прижала Севу к себе, изо всех сил цепляясь за его куртку. Он лишь тихонько рассмеялся.

– Это все в прошлом. Ты здесь, со мной.

Поднявшись на мысочки, я порывисто коснулась губ любимого.

— Настоящий.

Сева медленно наклонился ко мне, глядя прямо в глаза, и поцеловал. Его губы не спеша исследовали мои, дразня и лаская одновременно, даря сладостную муку. Но мне было этого мало. Я словно не могла напиться. Запутавшись пальцами в его волосах, я притянула Севу к себе, углубляя поцелуй. Я так сильно его любила, так боялась, что он больше не чувствует того же самого…

– Я скучал… – Сева переплел наши пальцы.

– Что с твоей рукой? – коснулась я его теплой, слегка шершавой на ощупь ладони, которую пересекал свежий рубец ровно в том месте, где обычно располагается линия сердца.

– Ах, это… Просто еще один шрам, ничего страшного, – лукаво улыбнулся Сева в ответ, ловя мои пальцы и снова прижимая к себе.

– То, что ты сказал тогда, – я отстранилась, – это правда? Что твоя жизнь…

– Никогда не будет прежней?

Я кивнула.

– Сирены однолюбы.

– Прости меня. Прости за то, что я не хотела возвращаться. Что сомневалась.

– Благодаря тебе, я узнал, что такое любовь, – Сева нахмурился и отошел.

Я вздрогнула. Это признание пробрало меня до костей. Мне на секунду стало страшно.

Чувствовала ли я тоже самое?

Достойна ли этой любви?

Да!

И улыбнувшись, я уверено взяла Севу за руку, второй рукой обхватывая его за предплечье.

– Я люблю тебя.

– Я хочу тебе кое-что показать. Смотри, – он указал куда-то за спину Водяной колдуньи, и я увидела, что ее тонкие пальцы почти касаются руки Воздушного. – Видишь? Им не суждено взять друг друга за руки. Я так не хочу, – Сева заглянул в мои глаза. – Не отпускай моей руки.

Мне стало немного грустно, и я сильнее сжала его пальцы, стараясь показать свою любовь. Сева поцеловал меня в макушку. Все так же светило солнце, и мы просто стояли, не говоря ни слова, рядом с безмолвными фигурами четырех колдунов, где пальцы Воздушного вечно тянулись к пальцам Водяной.

***