Ночи без сна

Глава 20

Наконец Кон позволил себе рухнуть в кресло и схватился руками за голову.

Сьюзен. Сьюзен.

Воровка, проститутка, лгунья.

Он вскочил, подошел к столу, налил себе бокал вина и осушил его буквально за один глоток. Он впервые понял тех несчастных дуралеев, которые связываются с непотребными женщинами, и почувствовал, что его конечности как будто накрепко связывают путы.

«Какое все это имеет значение? — говорил ему внутренний голос. — Когда она станет женой, у нее не будет необходимости красть». С ним она будет всегда удовлетворена, так что у нее не будет потребности заглядываться на других мужчин.

Но сможет ли он верить хоть одному ее слову?

Она лгала так изощренно. Так убедительно. Она заставляла любовников преодолеть внутреннее сопротивление и поддаться своим желаниям.

Но ведь это была его идея. Его безумная, всепоглощающая идея. Он это помнит. Он подкупил ее половиной золота…

Может быть, он ошибается? И она честна?

«Леди Анна. Леди Анна. Леди Анна». Он трижды вслух произнес ее имя, словно заклинание против сил тьмы.

Слава Богу, что он отправил ей то письмо. Оно связывает его обязательством. Оно его защищает. Но даже несмотря на это, ему необходимо как можно скорее уехать отсюда.

Завтра приезжает из Хонитона Суон, а Рейс в основном успел разобраться в делах графства. Даже после того как он отдаст Сьюзен половину клада, у него теперь хватит средств, чтобы некоторое время содержать Крэг-Уайверн.

Завтра к вечеру он сможет со спокойной совестью уехать отсюда и направиться на восток.

Чтобы сделать предложение леди Анне.

Милой, доброй, нежной, хорошей…

И Кон запустил бокалом в самодовольную физиономию святого Георгия.

На душе у Сьюзен было так тяжело, что даже дышать стало трудно. Ей хотелось побыть одной, и она вышла в сад.

Ах, если бы им удалось остаться друзьями!

Где она допустила ошибку?

Она все сделала неправильно.

Ей следовало возмутиться, когда он предложил купить ее. Следовало внятно объяснить ему, почему «Драконова шайка» имеет право на эти деньги. Он мог бы не согласиться с ней, по крайней мере он понял бы, что она не какая-то алчная воровка.

Но тогда они не занялись бы любовью.

Она обогнула фонтан, подумав о распростертой на камне кричащей невесте дракона. А что, если она кричала не от страха, а оттого, что пришла в ужас, почувствовав, что сама хочет, чтобы дракон овладел ею?

Цепь, которой была прикована невеста, все еше валялась на дне бассейна. Может быть, на самом деле вовсе не цепь удерживала на месте невесту? А что, если она, дрожа от страха, но по доброй воле пришла, чтобы отдаться дракону?

Она оперлась о каменный бортик бассейна, чувствуя, что дрожит, потому что платье и волосы все еще были влажными. Что еще ей следовало бы сделать по-другому?

Надо было более искусно притвориться, что у нее есть опыт.

Нет, нет, надо было сказать ему чистую правду.

Но тогда они не занялись бы любовью.

И уж конечно, ей не следовало показывать, что она сердится. Хотя почему бы и нет? Почему бы ей не возмутиться тем, что он считает ее нечестной? Значит, все эти годы он считал ее человеком, способным устроить какую-нибудь неприятность просто назло?

Но если бы она придержала язычок, то они, возможно, сейчас бы снова занимались любовью.

Оттолкнувшись от бортика, она выпрямилась и глубоко вздохнула. Жизнь продолжается. Несмотря на упущенные возможности и разбитые сердца, жизнь продолжается и надо жить.

Она постаралась утешиться мыслью о том, что заработала половину золота. Она не знала, сколько составляет эта половина, но была уверена, что это даст возможность Дэвиду и «Драконовой шайке» месяц-другой «отлежаться на дне».

Мысль об этом давала удовлетворение, но щемящая боль в глубине души осталась.

На следующее утро Сьюзен, как обычно, разбудила Эллен, которая принесла поднос с завтраком: чай, горячая булочка, сливочное масло и джем.

Жизнь шла своим чередом. Все следовало заведенному порядку, если не считать того, что у Сьюзен напрочь отсутствовал аппетит. Она почти не сомкнула глаз ночью, однако заставила себя улыбнуться служанке и поблагодарить.

— Вчера вечером произошло что-нибудь ужасное, мэм? — спросила служанка.

— О чем ты? — Сьюзен замерла, подумав, что слуги что-то знают, что-то слышали…

— Граф сказал, что дело неотложное, и вид у него был какой-то дикий!

Сьюзен чуть не рассмеялась.

— Нет, нет, не о чем беспокоиться. Это было пустяковое дело.

— Рада это слышать, мэм, — сказала Эллен. — Он такой приятный человек, ведь правда? Всем нам будет здесь хорошо с таким графом.

Сьюзен налила себе чаю. Жизнь продолжается.

«Приятный человек».

Да, так оно и есть.

Если отбросить его тайные печали, глубоко скрытую боль и приступы гнева, это был все тот же Кон — счастье ее юности. Наверное, таким он бывает с леди Анной. Таким, наверное, бывает в Сомерфорд-Корте.

Это утешало ее отчасти. Она думала, что ей легче будет перенести свою утрату, если она будет знать, что где-то в этом мире Кону хорошо живется.

Она встала, умылась, оделась, как обычно, но тут же вспомнила, как Кон снимал с нее эту одежду. И погрузилась в воспоминания, которыми будет дорожить еще долгие годы.

Ей казалось, что события прошлой ночи должны были оставить на ней какие-то пометы, однако, самым тщательным образом обследовав свое отражение в зеркале, она не обнаружила никаких изменений. Вчера кожа у нее покраснела, а губы припухли. Теперь же не осталось и этих следов.

Так же, как это было одиннадцать лет тому назад.

Тогда она возвратилась домой уверенная, что все увидят, что она сделала, потому что она изменилась. Ничего подобного. Кон, его отец и брат уехали через три дня, а после этого тетушка Мириам раза два заметила, что Сьюзен, кажется, скучает по Кону. Возможно, в ее словах слышалось даже сочувствие юношеской любви, которая так внезапно закончилась. Но не более того.

Сегодня тоже никто ничего не заметит.

Вздохнув, она отправилась привести в действие отлаженный механизм домашнего хозяйства.

Она просматривала выстиранное белье, которое принесли из деревни, когда вбежала Амелия. Глаза у нее поблескивали, на губах сияла улыбка.

— Привет! А где Дракон?

— Его нет, — сказала Сьюзен, выпроваживая служанок со стопками сложенных простыней и наволочек. — Что ты здесь делаешь?

Сьюзен говорила строгим голосом, но улыбалась. Глядя на Амелию невозможно было удержаться от улыбки, в ее присутствии даже в комнате становилось светлее.

— У меня есть причина, — заявила кузина, — но я тебе ничего не скажу, если не расскажешь что-нибудь захватывающее о графе.

— Я здесь служанка, — сказала Сьюзен, умышленно не желая понимать шутку, — а служанке не положено сплетничать о своем хозяине.

— Сьюзен, мы и раньше немало сплетничали о графе. Но сейчас я хочу увидеть его.

— Мне нужно нарвать немного цветов, чтобы освежить букет в столовой. Можешь пойти со мной, если пообещаешь хорошо себя вести.

— Я здесь не служанка.

— Я имею в виду— вести себя, как подобает леди. Кстати, там у тебя больше шансов увидеть его, чем здесь, — сказала Сьюзен и взяла корзинку и садовые ножницы.

Амелия воспрянула духом. Сьюзен подавила некоторые угрызения совести. Насколько она понимала, Амелии едва ли удастся увидеть Кона, пока она находится в ее компании.

Они вышли во внутренний дворик, и Амелия оглянулась вокруг.

— Садик невелик. Если бы я знала, что тебе нужны цветы, то принесла бы цветов из дома. В этом году у нас множество тюльпанов.

— Для двоих джентльменов не требуется множество цветов, — сказала Сьюзен, срезая несколько желтофиолей и веточку зелени.

Амелия взглянула вверх:

— Как мною окон. Такое впечатление, чю мы в клетке, а on уда за нами наблюдают.

Посмотрев вверх, Сьюзен подумала, что Амелия, возможно, права и Кои наблюдает за ними.

Как будто подслушав ее мысли, Амелия спросила.

— Где же он? Я горю нетерпением увидеть его.

— Не знаю.

Она говорила правду. Он позавтракал — и это все, что она знала. Снова пришел мистер Рафлстоу, занимающийся всякими любопытными древностями. Де Вер, судя по всему, находился в кабинете. Кон мог быть с одним из них или в любом другом месте. Но из Крэг-Уайверна он не уезжал, потому что должен был приехать мистер Суон.

— Ты еще долго будешь здесь работать? — спросила Амелия. — Здесь довольно скучно. — Потом, прочитав надпись, выгравированную на бортике бассейна, добавила: — «Дракон и его невеста». Что это значит?

— Раньше здесь находились фигуры дракона и женщины.

— Что с ними случилось? — спросила Амелия.

Сьюзен вспомнила одну из проблем жизни в помещичьем доме: там все хотели знать все.

— Графу статуя не поправилась, и он приказал убрать ее.

У Амелии вспыхнули глаза.

— Она была очень неприличная?

— Очень.

— Какая жалость, что я не успела ее увидеть. Это просто несправедливо Мне никогда не удается увидеть ничего волнующего.

Сьюзен добавила к букету в корзинке нежный цветок руты.

— Не жалей, ты не так уж много потеряла, — усмехнувшись, сказала она.

Кон, сам того не желая, был заворожен перечнем странных и таинственных предметов, внесенных в подробнейший каталог.

— Неужели кто-нибудь действительно пользуется глазом тритона? — спросил Кон, заглядывая в стеклянный флакон с какими-то мелкими сухими предметами.

— Видимо, так, милорд, — ответил полноватый молодой человек с безупречными манерами. Он снял с полки книгу в кожаном переплете, стоявшую в секции, которая уже была занесена в каталог. Аккуратно перелистав страницы, он указал на рецепт.

— Я едва ли смогу разобрать этот почерк, да и перевести с латыни, пожалуй, не сумею после стольких лет, — сказал Кон.

— В инструкции предлагается растворить четыре глаза тритонов в ртути и свиной моче.

— Что же лечат с помощью этого снадобья?

Мистер Рафлстоу зарделся:

— Гм-м… женское недомогание, милорд.

— Думаю, от такого лекарства пропадет желание жаловаться на недомогания.

Мистер Рафлстоу оказался на редкость интересным собеседником, но он задержался у него не только по этой причине: он прятался, ожидая приезда Суона, чтобы решить с ним кое-какие вопросы и уехать.

Где-то в доме находилась Сьюзен, но он не хотел ни видеть ее, ни говорить с ней.

Однако он выглянул из окна, и его твердое намерение сильно поколебалось. Сьюзен была в саду. Она улыбалась и болтала с миловидной полненькой молодой леди в желтом, как солнечный свет, платье, которое казалось еще ярче рядом с серым и бледным одеянием Сьюзен.

Черт возьми, разве не мог он, как ее работодатель, приказать ей надевать что-нибудь другое?

Он почувствовал, что мысли принимают опасный оборот, но не мог заставить себя отвернуться от окна и продолжал наблюдать за двумя женщинами. В этой картине было что-то уютное и знакомое. Он понял, что они напоминают ему его сестер.

Должно быть, это одна из кузин Карслейк.

Он понимал, что надо отойти от окна, отвернуться, но продолжал, как завороженный, смотреть на них.

Потом на сцене появился Рейс.

— Доброе утро, леди!

Оглянувшись, Сьюзен увидела Рейса де Вера, появившегося из дверей кабинета с ангельской улыбкой на лице.

— Стоило заговорить о грешном и опасном, как он тут как тут… — пробормотала она.

— Вот и прекрасно, — отозвалась Амелия, бросая на де Вера кокетливый взгляд.

— Миссис Карслейк, — спросил он, поблескивая глазами, — у нас, кажется, новая служанка?

Сьюзен слышала, как возмущенно охнула кузина, и с трудом подавила улыбку. А она-то думала, что никогда больше не улыбнется.

— Не озорничайте, мистер де Вер, — сказала она. — Это моя кузина мисс Карслейк. Амелия, позволь представить тебе мистера де Вера, секретаря лорда Уайверна.

— И друга, — добавил он, подходя ближе и кланяясь. — Быть другом графа — это кое-что значит.

Амелия присела в реверансе, и ямочки, появившиеся на ее щеках, говорили о том, что она преодолела возмущение.

— Вы давно работаете секретарем у графа, мистер де Вер?

— Всего несколько месяцев, но мне кажется, целую вечность, мисс Карслейк.

Оставив их наслаждаться легким флиртом, Сьюзен оглянулась вокруг, выбирая подходящую зелень для букета. По крайней мере Амелия получила то, за чем пришла сюда, — знакомство с интересным, новым в этих местах джентльменом. Выбор молодых людей в округе был невелик, к тому же все они были давно знакомы.

Интересно, посмотрела ли Амелия родословную де Вера в одном из справочников и что она там обнаружила? Сьюзен почему-то была уверена, что он не является обычным секретарем, пробивающим себе дорогу в жизни. Для этого он был слишком уверен в себе.

Обходя сад под аккомпанемент их голосов, прерываемых взрывами смеха, она вспомнила о вопросе Амелии, оставшемся без ответа: сколько еще времени она намерена пробыть здесь?

Теперь здесь ее больше ничто не удерживает.

Ничто.

При этой мысли сразу же защемило сердце: уезжать отсюда ей явно не хотелось. По крайней мере до тех пор, пока здесь находится Кон. Пусть даже это будут крошки со стола, она останется здесь ради них.

А вдруг он снова позовет ее в свою комнату?

Безнравственно даже думать об этом, но она не могла ничего поделать с собой. Она полагала, что у нее не хватит сил отказаться и не пойти, если он позовет.

По непонятной причине Кона раздражало то, что Рейс может разгуливать по саду и флиртовать, тогда как он сидит здесь, словно в клетке, и наблюдает. Сьюзен теперь не было видно. Чтобы увидеть ее, надо было высунуться из окна, а он не собирался этого делать. В его поле зрения была только хохочущая, флиртующая парочка.

Но как странно было видеть эту абсолютно нормальную сцену здесь, в Крэг-Уайверне! Он был уверен, что в течение многих лет, а возможно десятилетий, здесь не бывало двух нормальных молодых людей, наслаждающихся обществом друг друга.

На сцене появилось новое действующее лицо.

Брат Сьюзен.

Кон вспомнил, что сам пригласил его. Если он намерен покровительствовать Капитану Дрейку, то им необходимо поговорить откровенно.

Он впервые подумал, что следует предупредить Карслейка о том, что Гиффорд угрожает Сьюзен. Он понимал, что она рассказала это ему по секрету как другу, но такое дело нельзя было оставлять без внимания. Надо было принять какие-то меры.

— Сьюзен!

Она оглянулась и увидела рядом с собой Дэвида.

— Силы небесные! Это место становится похожим на рыночную площадь! — воскликнула она и тихо добавила: — Что-нибудь случилось?

— Ничего. Меня вызвал Уайверн.

Ее тревога несколько улеглась.

— Наверное, еще что-нибудь раскопали в отчетах.

Он пожал плечами:

— Перед ним отчитываюсь я, а не де Вер. Кстати, ты не знаешь, где он может быть?

Мужчины так странно относятся к таким вещам.

Возможно, он захочет поговорить с Гиффордом. Может быть, он считает, что обязан рассказать Дэвиду об угрозе Гиф-форда?

Расскажет ли он ему о золоте? Она еще не подумала о том, как объяснить, что у нее теперь есть деньги для «Драконовой шайки»…

— Что случилось? — спросил Дэвид.

Она заставила себя улыбнуться:

— Ничего. Я плохо спала ночью, вот и все. Де Вер, наверное, знает, где он. Но если и он не знает, то придется организовать поиски.

— Охоту на дракона, — небрежно бросил Дэвид, когда они медленно направились по дорожке к другой парочке.

Сьюзен поморщилась, увидев, как из дверей, ведущих в главный холл, прихрамывая, появилась Мейси.

— Пришел мистер Суон, миссис Карслейк.

— Поистине рыночная площадь, — сказала она, думая о том, как присутствие троих — а если считать де Вера, то четверых — посторонних людей меняет мрачную атмосферу этого дома, превращая его в нормальное место обитания нормальных людей.

А может быть, изменение произошло в ней самой?

— Я совсем забыла, Дэвид, — сказала Сьюзен. — Именно из-за приезда мистера Суона граф хотел тебя видеть. А мистер де Вер, наверное, знает, где сейчас находится граф.

— Полагаю, что с мистером Рафлстоу в апартаментах Уай-верна, мэм.

— Пойду поговорю с Суоном, — сказал Дэвид. — Пусть кто-нибудь другой извлекает Уайверна из апартаментов Уай-верна.

Усмехнувшись, Дэвид направился в холл. Де Вер, состроив забавную гримасу, сказал:

— Я схожу за ним. Уверен, что когда-нибудь буду благодарен судьбе за то, что подвергся воздействию всех этих магических символов плодородия.

— О чем это он? — спросила Амелия, как только де Вер скрылся из виду.

Замявшись на мгновение, Сьюзен рассказала ей о комнатах графа.

Изумленная Амелия вытаращила глаза, потом расхохоталась:

— Сьюзен, я должна увидеть все это собственными глазами!

— Это было бы совершенно неприлично.

— Не будь занудой! Для меня это не более неприлично, чем для тебя, хоть ты и изображаешь здесь экономку.

— Я здесь работаю, Амелия. Я зарабатываю деньги. — Сьюзен едва удержалась от искушения сказать Амелии, в чем заключается разница между ними.

Амелия взяла из корзинки садовые ножницы, чтобы срезать еще несколько цветов.

— Я кое-что слышала о женщинах, которые приходили сюда в надежде забеременеть и стать графиней. Странно, что они думали, будто оно того стоит.

— Очень странно. Но я разговаривала с двумя такими и поняла, что они просто хотели получить задаром хорошее приданое. Похоже, что в последние годы граф был… не способен.

— Импотент? — поправила ее Амелия, но, спохватившись, поджала губы. — Но ему все равно хотелось пощупать и все такое, не так ли? Знаешь, на прошлой неделе на пикнике Том Маршвуд попытался самым наглым образом соблазнить меня.

— Вот свинья! И что ты сделала?

— Конечно, сказала все, что о нем думаю. Впредь будет умнее.

Вот так просто решаются проблемы у нормальных порядочных людей. Может быть, в результате длительного пребывания в Крэг-Уайверне она утратила способность здраво оценивать ситуацию?

Она отобрала ножницы у кузины:

— Довольно. Сад слишком мал, этак в нем совсем цветов не останется. Пойдем-ка на кухню и выпьем чаю.

Они медленно пошли по дорожке. Продолжая болтать с кузиной, Сьюзен с тревогой думала о встрече с Коном Дэвида и Суона. Наверное, они говорят о делах, но в разговоре могут возникнуть и другие темы…

Что бы ни случилось, напомнила она себе, от нее уже Ничего не зависит. Пора перестать пытаться заставить свою жизнь течь по тому руслу, которое она сама выбирает. Из этого ничего не получается.

Кон с любопытством перелистывал книгу о черной магии, когда в дверь постучали и вошел Рейс.

— Мистер Карслейк ждет вас внизу, милорд, — доложил он, словно плохой актер в дрянной пьесе. В его манерах появилось что-то странное, и Кон не мог понять, что он затевает. — Там внизу, то бишь в вашем большом холле, вас ожидает еще один посетитель, — продолжал Рейс.

— Суон, наверное? Возвращайся-ка к своим архивам и будь готов к вторжению. Надеюсь, тебе все удалось привести в порядок?

— Более или менее.

— Вот и хорошо.

Рейс ушел, а Кон, задумавшись, вдруг понял, что ему не хочется, чтобы дела графства были окончательно приведены в порядок. Потому что тогда он лишится предлога задерживаться здесь.