Ночной кошмар

ГЛАВА 4

ВАЙОЛЕТ

Я все еще слышу, как он зовет меня по имени. Мое сердце бешено колотится, и я не могу угнаться за мыслями, проносящимися в моей голове.

Он вернулся.

Он действительно вернулся, и он пришел за мной.

Я не знаю, что я чувствую по этому поводу.

Предполагалось, что у меня будет больше времени, больше информации, чтобы подготовиться, чтобы не быть застигнутой врасплох, как ребенок, почти перед всеми, кого мы знаем.

До сегодняшнего вечера я не планировала, что буду делать, когда этот день наконец настанет. Я еще не была готова думать об этом, и теперь, когда это происходит, я, блядь, не знаю, как мне с этим справиться. Удар по его яйцам, вероятно, был не лучшим началом.

После того, как я сделала это и ушла, я нашла дорогу к этой маленькой заброшенной хижине примерно в полумиле от того места, где мы были раньше. Теперь я сижу на потрескавшихся ступеньках крыльца, вспоминая тот раз, когда он наклонил меня на этом самом месте и трахал, пока остальные наши друзья веселились внутри.

Мне следовало пойти куда-нибудь еще. Любое место в этих лесах было бы лучше, чем это место, но, возможно, я надеялась, что он найдет меня.

Я слышу, как он снова зовет меня по имени, и слабый болезненный трепет пробегает по мне, когда я понимаю, что он приближается. Зная, что это ненадолго, я вытаскиваю косяк, который спрятала сбоку в ботинке, и поджигаю кончик зажигалкой, которую нашла в толстовке Аттикуса на следующее утро после его ареста. Никто не знает, что я ношу ее с собой, куда бы я ни пошла, даже Энди. Или что я все еще сплю в его футболках и снова и снова перечитываю его письма, когда не могу уснуть.

Это мои маленькие секреты.

— Это было грубо.

— Раньше тебе нравилось, когда я вела себя грубо, — отвечаю я, глядя в землю и выпуская дым.

— Все еще нравишься. — Он подходит ближе, пока его бедра не оказываются прямо перед моим лицом, сжимая свой член через джинсы, чтобы показать мне. — Теперь я снова жесткий.

Я облизываю пересохшие губы и нахожу в себе смелость поднять на него глаза, невольно улыбаясь, когда он смотрит на меня сверху вниз и делает глоток текилы прямо из бутылки. Я поднимаю косяк и меняю его на алкоголь, мое горло горит, когда я делаю глоток. Он все еще смотрит на меня, когда делает затяжку, белое облачко дыма вылетает из его полных губ, когда он выдыхает.

Хотела бы я сказать, что забыла, какой он сексуальный, но я не могу. Я никогда не могла забыть ни черта о нем, как бы сильно я ни заставляла себя стараться.

Его загорелая грудь и пресс такие же рельефные, как и раньше, может быть, даже больше. Его темные волосы немного длиннее и растрепаны на макушке, как будто он месяцами расчесывал их пальцами, а теперь они просто так торчат. Его футболка засунута в задний карман свободных рваных джинсов, которые на нем надеты. И эти его глупые, проницательные карие глаза…

Мы снова меняемся, и он опускается на ступеньку ниже меня, просовывая свою задницу между моих ног и прижимаясь спиной к внутренней стороне моих бедер. Я не останавливаю его, но и не прикасаюсь к нему, опираясь на руку и молча куря свой косяк.

— Хочешь сыграть в игру? — спрашивает он через минуту, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на меня вверх ногами.

— Меня тошнит от твоих игр, Атти.

— Лгунья, — обвиняет он. — Правда или вызов?

Я закатываю глаза и передаю ему косяк. — Дерзай.

Он посмеивается над этим, не выглядя злым из-за того, что я не выбрала правду. — Я предлагаю тебе поцеловать меня.

Я вздыхаю и дергаю его голову за волосы назад, заставляя его ворчать, но он не жалуется. Я наклоняюсь вперед, но как раз в тот момент, когда мои губы собираются коснуться его, он отворачивает лицо и постукивает указательным пальцем по своей шее.

— Здесь? — Спрашиваю я, прижимаясь губами к этому месту.

— Здесь, — вторит он, тихо постанывая, когда я провожу языком по его пульсу. Он выгибает спину и сжимает мои лодыжки. — Черт, я так сильно тебя люблю.

Мое сердце кувыркается в груди, как у его личной болельщицы, и я отталкиваю его, прежде чем сделаю какую-нибудь глупость, например, скажу ему…

Нет.

Прекрати это, Вайолет.

— Правда или вызов? — Спрашиваю я, прочищая горло, когда слышу, как хрипло звучит мой голос.

— Правда.

Ублюдок.

Я надеялась, что он выберет вызов, чтобы я могла заставить его уйти от меня, но, похоже, он играет так же грязно, как и я.

— Кто рассказал тебе о Джареде?

— Феникс, — отвечает он, его глаза темнеют при упоминании моего бывшего партнера по учебе. — Он слышал Джареда в ту ночь, когда он сказал тебе, что влюблен в тебя.

Я помню ту ночь. Джаред появился на вечеринке, на которой мы были, так напился, что едва мог стоять прямо, сделал свое заявление, пока Аттикус играл в бильярд с парнями в другой комнате, а затем наклонился и попытался поцеловать меня. Я оттолкнула его задницу и сказала ему, что этого никогда не случится, и я думала, что на этом все закончится. Но не прошло и сорока восьми часов, как комната Джареда в общежитии горела, он был на пути в больницу с окровавленным лицом и сломанным запястьем, а мой парень был на пути в тюрьму.

— Почему ты мне не сказала? — спрашивает он, вытаскивая меня из воспоминаний.

— А если бы я это сделала? — уклоняюсь я. — Ты хочешь сказать, что не попытался бы убить его, если бы это исходило от меня?

— Я не пытался его убить, — бормочет он, почти надувшись. — Я просто хотел его немного напугать.

— Ну, ты сделал это. С тех пор я его не видела и ничего о нем не слышала. Я думаю, он перевелся в другой колледж.

— Я знаю, что он сделал.

— А? — Спрашиваю я, глядя ему в глаза, хмурясь, когда вижу там веселье.

— Ты действительно думаешь, что я смог бы спать там по ночам, если бы знал, что он все еще рядом? Я заставил Феникса и Триста пойти и угрожать ему, прежде чем он покинул больницу.

— Когда ты это сделал?

— Как только они позволили мне позвонить им, — отвечает он, его холодные пальцы касаются тыльной стороны моих коленей. — Моим первым звонком была ты. И моим вторым. И моим третьим. Но ты так и не взяла трубку, — напоминает он мне, погружаясь обратно в мое тело с тяжелым выдохом. — Я использовал свой четвертый звонок, чтобы убедиться, что этот маленький ублюдок никогда больше не увидит тебя.

Я пытаюсь продолжать злиться на него и на парней за то, что они это сделали — я действительно пытаюсь, — но я все еще зациклена на других вещах, которые он сказал.

Моим первым звонком была ты.

— Ты злишься на меня, Атти?

— Да.

— Ты хочешь причинить мне боль?

— Да, — честно говорит он, протягивая руку, чтобы обхватить мой затылок. — Но ты уже знаешь, что я не буду. Я не могу. Что бы ни случилось. Я скорее покончу с собой, чем причиню тебе боль по-настоящему.

Я киваю и прикусываю внутреннюю сторону щеки, перегибаясь через него, чтобы взять текилу с нижней ступеньки.

— Правда или вызов? — спрашивает он.

— Правда, — выпаливаю я, удивляя нас обоих.

Он ухмыляется так, словно выиграл эту свою маленькую игру. Я ожидаю, что он будет вести себя по этому поводу как мудак, но, похоже, он недостаточно бесстыден, чтобы заставить меня признать то, что я не уверена, что когда-нибудь снова скажу вслух.

— Почему на тебе сейчас нет трусиков?

Я приподнимаю бровь при этих словах. — Ты знаешь почему.

— Скажи это в любом случае.

— Потому что, — начинаю я, наклоняя голову, чтобы прижаться губами к его уху. — Мне нравится, как эти чулки касаются моего клитора каждый раз, когда я двигаюсь.

Он ругается и поворачивается ко мне лицом, протискиваясь между моих ног, пока не оказывается прямо надо мной, ступеньки больно врезаются мне в спину. — Твоя очередь, — говорит он.

— Правда или вызов?

— Дерзай.

О, черт.

Мои брови хмурятся, и я открываю рот, но вместо того, чтобы сказать то, что я должна была сказать, я говорю совершенно противоположное. — Я вызываю тебя прекратить притворяться.

— Что?

— Я знаю, что ты сдерживаешься, — хриплю я, хотя моя голова кричит мне, чтобы я заткнулась нахуй. — Перестань притворяться тем, кем ты не являешься, и покажи мне парня, в которого я влюбилась.

Выражение его лица — чистое зло, но я его не боюсь. Сейчас я вся на взводе, извиваюсь под ним, нетерпеливо ожидая увидеть, что он сделает дальше.

По прошествии того, что кажется минутами, но, возможно, всего лишь нескольких секунд, он проводит пальцами по майке, которая на мне надета, и разрывает ее посередине, точно так же, как я думала о том, что он сделает, когда я надевала ее сегодня вечером. На мне нет лифчика, поэтому моя грудь полностью открыта для него. Он сжимает зубами мой сосок, и из меня вырывается визг от укуса, но он не унимается. Он кусает меня сильнее, наказывая за то, что я с ним сделала, смеется, когда я хнычу и пытаюсь оттащить его за волосы.

— Атти, прекрати.

Он действительно останавливается, но только для того, чтобы поднять голову и перейти к другому соску, подвергая его такой же болезненной манипуляции, как и с первым. Я, черт возьми, почти кричу сейчас, впиваясь ногтями в его кожу головы и приподнимая бедра, отчаянно пытаясь сбросить его с себя. Это чертовски больно, но это то, о чем я просила, не так ли? Встретиться лицом к лицу с настоящим Аттикусом. Мой Аттикус. Тот, кто делает и берет то, что хочет, когда хочет… к черту последствия.

— Снова моя очередь, — говорит он, немного смягчаясь, чтобы унять боль. — Правда или вызов?

— Дерзай, — выдыхаю я, как мы оба знали, что я это сделаю.

— Я бросаю тебе вызов, сказать мне остановиться, как будто ты это серьезно, — говорит он, прижимаясь к моей коже. — Скажи мне «нет», детка.

— Нет.

— Как будто ты это в серьез, Ви.

— Нет, — говорю я снова, на этот раз громче. — Отстань от меня.

Он вздыхает, как будто разочарован, и посасывает нижнюю часть моей груди, оставляя следы на моей плоти, пока я борюсь под ним. Но он намного сильнее меня, и я не могу вырваться из его хватки. Он смеется еще немного, а затем перемещает свой рот к моей шее, прижимая мои руки по обе стороны от меня, когда он ставит мне засос и там.

— Чертовски красиво, — шепчет он, наклоняя голову, чтобы проделать то же самое, с другой стороны. — Мне нравится, когда ты ходишь с моими отметинами.

— Ты сумасшедший, — выдавливаю я, вырывая одну из своих рук, чтобы ударить его по лицу.

Он зажмуривает глаза от внезапной боли, и я пользуюсь возможностью дотянуться до почти полной бутылки, лежащей на ступеньке у моих ног, поднять ее и с размаху ударить его сбоку по голове. Стекло не разбивается — я не ударила его так сильно, — но этого достаточно для меня, чтобы одержать верх, выкарабкаться из-под него и убежать.

— Я сумасшедший? — кричит он мне вслед, издавая смешок, когда встает. — Мерзкая маленькая сучка.

— Пошел ты!

— Тебе лучше бежать быстрее! — кричит он. — Потому что, когда я тебя поймаю, это именно то, что произойдет.